МИХАИЛ IX ПАЛЕОЛОГ

Византийский император в 1295 — 1320 гг. Сын Андроника II. Род. в 1277 г. Умер 12 окт. 1320 г.

В годы правления Андроника II Михаилу было поручено ведение войн против внутренних и внешних врагов. Впрочем, во всех сражениях он терпел неизменные поражения, хотя был отважным воином. Трудно сказать, что было тому виной — его неумение командовать или плачевное состояние ромейс-кой армии. В 1305 г. по приказу Михаила во время переговоров аланы убили кондотьера восставших каталонских наемников кесаря Роже-ра де Флор. После этого каталонцы соединились с турками, укрепились в Каллиуполе и стали делать набеги на Фракию, опустошая ее днем и ночью. Поскольку дерзость их со временем стала совершенно нестерпима, Михаил, взяв все фракийские и македонские полки, добавил к ним туркопулов (крещеных турок) и подошел к Апрам. Но едва был дан сигнал к сражению туркопулы покинули поле битвы. Такая неожиданность отняла у ро-меев всю отвагу. Михаил, увидев, что ряды его войска смешались, со слезами обратился к солдатам, умоляя их стоять крепко. Но те мало заботились о его словах и бросились бежать без оглядки. Большая часть пехоты была тогда беспощадна изрублена и потоптана врагами. Михаил с немногими сохранившими твердость бросился в бой. Множество стрел сыпались на него, конь под ним пал, и он, без сомнения, погиб бы, если бы кто-то не отдал ему своего коня. На нем он спасся и добрался до ближайшей крепости. После ухода каталонцев в 1308 г. Фракию стали опустошать турки. Михаил собрал войска, призвал крестьян и попытался взять вражескую крепость на европейском берегу Геллеспонта. Ромеи были уверены в успехе, так как числом намного превосходили врагов. Однако едва показалась турецкая конница, весь деревенский сброд обратился в бегство. Потом понемногу начали разбегаться и другие. Когда же Михаил попытался привести войска в порядок, не оказалось решительно никого, кто бы мог послушать его. В отчаянии он сам, в горе и слезах, обратился в бегство. Турки захватили в плен многих знатных ромеев, императорскую казну и палатку (Григора: 7; 4, 8).

НЕОПТОЛЕМ II

Царь молоссов (Эпир) из рода Пирридов, правивший в 361 г. до Р.Х. Сын Алкета I. Отец Александра 1 и Олимпиады, матери Александра Македонского.

НЕОПТОЛЕМ III

Эпирский царь из рода Пирридов, правивший в 302-295 гг. до Р.Х. Сын Александра I.

Неоптолем сделался царем вместо изгнанного Пирра. Когда в 296 г. до Р.Х. Пирр возвратился с египетским войском и многие эпироты приветствовали его, Неоптолем вынужден был принять его и разделить с ним власть. Каждый из царей готовился устранить своего соперника, но Пирру это удалось сделать раньше. Заручившись поддержкой знатнейших эпиротов, он пригласил Неоптолема на пир и убил (Плутарх: «Пирр»; 4-5).

НЕПОТ, Юлий

Римский император в 474-475 гг. Умер 480 г.

Непот владел Далмацией, доставшейся ему по наследству от его дяди, патриция Марцеллина. Женат он был на одной из племянниц византийской императрицы Верины. Благодаря этим родственным связям Непот в июне 474 г. при поддержке византийских войск сверг римского императора Глицерия и сам занял его место (Гиббон: 36). Магистром армии Непот поставил Ореста. Этот Орест, приняв командование над войском, в августе 475 г. выступил из Рима против вестготов, но, достигнув Равенны, провозгласил императором своего сына Ромула. Когда Непот узнал об этом, он бежал в Далмацию и там, сложив с себя власть, стал частным человеком (Иордан: 241). В 480 г. он был умерщвлен в Солоне по приказу епископа Глицерия, своего предшественника на троне (Гиббон: 36).

НЕРВА, Марк Кокцей

Римский император В 96-98 гг. Род. 8 ноя. 30 г. Умер 27 янв. 98 г.

Нерва происходил из сенаторского рода Кокцеев умбрийского города Нарния. В последний год правления Домициана он скрывался от его гнева в Галлии (Виктор: «О Цезарях»; 12). После убийства Домициана он был провозглашен императором благодаря стараниям Петрония Секунда, префекта претория, и Парфения, убийцы Домициана (Евтропий: 8; 1). Говорят, что, едва Нерва изъявил перед сенатом свое согласие на принятие власти, распространился слух, будто Домициан жив и скоро поправится. Сначала Нерва так перепугался, что потерял дар речи, изменился в лице и едва остался жив, но потом ободрился и обратился к привычным удовольствиям жизни. Он простил все недоимки податей и приказал воспитывать на общественный счет девочек и мальчиков, рожденных в Италии от бедных родителей. Он не допускал ссор, был весьма образован и любил общество. Когда легионеры стали требовать расправы над убийцами Домициана, он вновь перепугался, так что не мог удержать рвоты и испражнений, но все же сильно сопротивлялся их произволу. Однако солдаты, не обращая внимания на принцепса, перебили убийц. Поняв после этого, что ему нужна поддержка более молодого правителя, Нерва усыновил Ульпия Траяна и даровал ему равные с собой права. Умер он три месяца спустя от нервного припадка: порицая какого-то Регула, в припадке гнева он вдруг покрылся потом. Когда он несколько остыл, тело его потряс озноб и появились признаки горячки, через некоторое время он скончался шестидесяти трех лет от роду (Виктор: «О жизни и нравах императоров»; 12).

НЕРОН, Тиберий Клавдий

Римский император из рода Юлиев-Клавдиев, правивший в 54-68 гг. Род. 15 дек. 37 г. Умер 7 июня 68 г.

Нерон, или Луций, как его звали в детстве, принадлежал к древнему патрицианскому роду Доми-циев Агенобарбов. Отец его, Гней Домиций Агенобарб, был человек буйный и порочный. При Тиберий он обвинялся и в оскорблении величества, разврате и кровосмешении со своей сестрой Лепидой, но смена правителей его спасла. Он скончался в 39 г. от водянки. Его мать, Агриппина, женщина вероломная и жестокая, известна была тем, что открыто находилась в сожительстве с братом своим Гаем Калигулой, а потом была им сослана за разврат. Говорят, что Агенобарб, в ответ на поздравления друзей по случаю рождения сына, отвечал, что от него и Агриппины ничего не может родиться, кроме ужаса и горя для человечества. Слова его оказались пророческими.

Трех месяцев Луций потерял отца, мать его вскоре была сослана, а на их имущество наложил руку Калигула, так что первые его годы прошли в нищете и нужде в доме тетки Лепиды. Но когда Клавдий принял власть, ему не только возвращено было отцовское имущество, но и добавлено наследство его отчима, Пассиена Криспа. Благодаря влиянию и могуществу матери, возвращенной из ссылки и восстановленной в правах, он достиг видного и высокого положения. В 49 г. Агриппина стала женой Клавдия, а в 50 г. тот усыновил Луция под именем Тиберия Клавдия Нерона, хотя у него был и собственный сын, Британик, лишь ненамного моложе пасынка. Воспитателем Нерона был назначен известный философ Анней Сенека. В 53 г. Нерон женился на дочери Клавдия, Октавии, а год спустя, после смерти Клавдия (отравленного Агриппиной), он был объявлен в завещании его наследником. Ему было шестнадцать лет, когда он принял власть. Начал он с того, что постарался показать свои родственные чувства. Клавдия он "почтил великолепным погребением, похвальной речью и обожествлением. Памяти отца своего, До-миция, он воздал величайшие почести. Матери он доверил все свои общественные и частные дела. Он объявил, что будет править по предначертаниям Августа, и не пропускал ни единого случая показать свою щедрость, милость и мягкость. Обременительные подати он отменил или умерил. Народу он раздал по четыреста сестерциев на человека, обедневшим сенаторам назначил ежегодное пособие. Он позволял народу смотреть на его военные упражнения, часто декламировал при всех и даже произносил стихи как дома, так и в театре, что неизменно вызывало общее ликование (Светоний: «Нерон»; 5-10).

Однако, подобно своему дяде Калигуле, Нерон очень быстро показал истинное свое лицо. Влюбившись в 55 г. в вольноотпущенницу по имени Акте и избрав своими наперсниками блестящих молодых людей Марка Отона и Клавдия Сенециона, Нерон стал понемногу выходить из-под опеки матери. Поскольку известно было, что к жене своей Октавии Нерон всегда испытывал неодолимое отвращение, никого не удивила эта связь принцепса с блестящей гетерой. Но Агриппина, едва до нее дошли слухи об Акте, накинулась на Нерона со всем женским неистовством. И чем яростнее она осыпала его упреками, не желая выжидать, когда он одумается или пресытится, тем сильнее распалялась в нем страсть; наконец он вышел из повиновения матери и доверился руководству Сенеки (Тацит: «Анналы»; 13; 12— 13). Таким образом, Агриппина навсегда лишилась расположения сына, хотя при более благоразумном поведении могла бы еще долгое время руководить им. В ее горячности видели не столько гнев матери, сколько ревность влюбленной женщины, покинутой своим любовником. Ходили упорные слухи, что Агриппина, стараясь усилить свою власть над сыном, склонила его к плотской связи с собой и, разъезжая в носилках вместе с матерью, Нерон предавался противоестественной похоти, о чем свидетельствовали пятна на одежде (Светоний: «Нерон»; 28).

Вне себя от ярости, Агриппина сказала однажды, что Британик, ее пасынок, уже подрос, что он кровный сын Клавдия и достоин того, чтобы унаследовать отцовскую власть. Она угрожала отправиться вместе с Британиком в преторианский лагерь и добиться того, чтобы власть перешла в более достойные руки. Встревоженный этими словами Нерон стал размышлять о неукротимом характере брата и о том, что тот имеет немало сторонников. В конце концов он решил устранить его с помощью яда (Тацит: «Анналы»; 13; 14-15). Яд получил он от той же Лукусты, которую обвиняли в отравлении Клавдия. Но первая попытка окончилась неудачей: отрава оказалась слабее, чем думали, и Британика только прослабило. Тогда Нерон вызвал Лукусту к себе и стал избивать ее собственными руками, крича, что она насмехается над ним и дала ему не яд, а лекарство. Та оправдывалась, что сделала дозу меньше, желая отвести подозрение в убийстве. Нерон заставил ее тут же, в спальне у себя, сварить новый яд и поднести отраву обедавшему за столом Британику. С первого же глотка тот упал мертвым; Нерон, солгав сотрапезникам, будто это обычный припадок падучей, на следующий же день, в проливной дождь, похоронил его торопливо и без почестей.

Таково было первое преступление Нерона. После этого наглость, похоть, распущенность, скупость, жестокость стали постепенно и незаметно проявляться в его манерах. Поначалу казалось, что пороки эти не от природы, а от возраста, и что они пройдут вместе с юностью. Как только смеркалось, он надевал накладные волосы или войлочную шапку и шел слоняться по кабакам или бродить по переулкам. Забавы его были не безобидны: людей, возвращавшихся с ужина, он то и дело колотил, а при сопротивлении наносил им раны и сбрасывал их в сточные канавы; в кабаки он вламывался и грабил, а во дворце устроил рынок и, захваченную добычу продавал по частям, а выручку пропивал. Не раз в таких потасовках ему могли выбить глаз, а то и вовсе прикончить; один сенатор избил его чуть не до смерти за то, что он приставал к его жене. С этих пор он выходил в поздний час не иначе, как в сопровождении войсковых трибунов, неприметно державшихся в стороне (Светоний: «Нерон»; 26, 33).

В 58 г. Нерон увлекся Поппеей, женой своего друга Отона. По свидетельству Тацита, она имела все, кроме чистой души. Поппея была знатна, красива и богата, но с ранней юности поставила все эти достоинства на службу своему любострастию и своему тщеславию. Едва познакомившись с Нероном, она сделала вид, что покорена его красотой и не в силах противиться нахлынувшей на нее страсти. Прин-цепс вскоре попал в ее сети и сделался ее любовником. Под влиянием этой женщины семена пороков стали быстро прорастать в его душе (Тацит: «Анналы»; 13; 45-46).

Именно Поппея толкнула Нерона в 59 г. на убийство матери, так как не надеялась при жизни Агриппины добиться его развода с Октавией и бракосочетания с нею самой. Решив умертвить мать, Нерон начал совещаться с приближенными о том, как это осуществить: посредством яда, оружием или как-либо иначе. Сначала остановились на яде (Тацит: «Анналы»; 14; 1, 3). Три раза Нерон пытался отравить Агриппину, пока не понял, что та заранее принимает противоядие. Тогда он устроил над ее постелью штучный потолок, чтобы машиной высвободить его из пазов и обрушить на спящую, но соучастникам не удалось сохранить замысел в тайне (Светоний: «Нерон»; 34). Наконец вольноотпущенник Ани-кет предложил хитроумный план. Он заявил, что может устроить на корабле особое приспособление, чтобы, выйдя в море, тот распался на части и потопил ни о чем не подозревающую Агриппину. Этот ловко придуманный план был одобрен. Нерон отправился в Байи и пригласил сюда мать на праздник Квинкватров. Там он ласковым обращением расстроил ее страхи и подозрения, а напоследок крепко обнял и долго глядел ей в глаза. Однако не успел еще корабль отойти на достаточное расстояние от берега, как по данному знаку обрушилась отягченная свинцом кровля каюты Но Агриппину и сопровождавшую ее Ацероннию защитили высокие стенки ложа, выдержавшие тяжесть рухнувшей кровли. Корабль уцелел, так что обе женшины не были сброшены в море внезапным толчком, а соскользнули в него. Ацеронния погибла, но Агриппина, сначала вплавь, а потом на одной из встречных рыбачьих лодок добралась до своей виллы. У нее не осталось ни малейших сомнений в том, что ее собирались убить, но она сочла нужным это скрыть. К сыну Агриппина отправила вольноотпущенника Агерина с известием о своем спасении. Нерон был не на шутку напуган таким оборотом дела. Он объявил, что мать надо умертвить прежде, чем она успеет обвинить его в покушении. Присланного ею Агерина он велел задержать, подбросить ему под ноги меч и объявить, будто тот пытался убить принцепса. Аникет в окружении воинов отправился на виллу Агриппины. Говорят, что Агриппина, увидев его, пыталась сначала умолить о пощаде, но, заметив, как центурионы обнажают мечи, подставила им живот и воскликнула: «Поражай в чрево!» Ее прикончили, нанеся ей множество ран (Тацит: «Анналы»; 14; 3-8). По некоторым известиям, Нерон приехал осматривать обнаженный труп матери, внимательно оглядел и подверг разбору все ее члены, некоторые похвалил, другие побранил и пришел от этого занятия в такое возбуждение, что потребовал вина и тут же, возле ее тела, начал пьянствовать.

Окончательно избавившись от опеки, Нерон решил осуществить свою давнюю мечту. Еще в детские годы вместе с другими науками изучал он и музыку. Придя к власти, он тотчас пригласил к себе лучшего в то время кифареда Терппа и много дней подряд слушал его после обеда до поздней ночи. Теперь же он и сам начал постепенно упражняться в этом искусстве. Он не упускал ни одного из средств, каким обычно пользуются мастера для сохранения и укрепления голоса: лежал на спине со свинцовым листом на груди, очищал желудок промываниями и рвотой, воздерживался от плодов и других вредных для голоса кушаний. И хотя голос у него был слабый и сиплый, все же, радуясь своим успехам, он пожелал выступить на сцене (Светоний: «Нерон»; 20, 34). Впервые публично он выступил на специально организованных им ювена-лиях перед тщательно подобранной публикой, которая наградила его льстивыми и восторженными аплодисментами.

В 62 г. умер префект преторианцев Бурр, один из ближайших наставников Нерона (ходили упорные слухи, что Нерон под видом лекарства послал ему яд), а вслед за тем последовало быстрое охлаждение принцепса к Сенеке. Сенеку обвиняли в том, что он чрезмерно богат, что, будучи автором многих речей Нерона, он присваивает себе славу его красноречия, что он осуждает новые увлечения Нерона — скачки и пение, и за глаза насмехается над его голосом. Впрочем, одного последнего обвинения достаточно было для того, чтобы Сенека из первого друга превратился в злейшего врага: нападок на свой голос Нерон не прощал никому. Ближайшим человеком при Нероне становится новый префект преторианцев Тигеллин. По его наущениям Нерон без всякого суда приговорил к смерти и казнил двух знатных сенаторов, Плавта и Суллу, так как опасался их популярности в войске. Сенат задним числом одобрил эти убийства. Получив сенатские постановления и увидев, что все его преступления принимаются как выдающиеся деяния, Нерон изгнал Октавию, объявив, что она бесплодна, и тотчас же сочетался браком с Поппе-ей. Но и добившись своего, Поп-лея не перестала преследовать прежнюю соперницу: она побудила одного из слуг Октавии обвинить госпожу в прелюбодейной связи с рабом. Началось следствие, которое хоть и велось со многими злоупотреблениями, не смогло доказать этой наглой клеветы. Нерон ограничился пока тем, что сослал Октавию в Кампанию. Тем временем Аникет, убийца Агриппины, снова поспешил оказать Нерону грязную услугу и стал повсюду распространять слухи о том, что Октавия была его любовницей. Основываясь на этой, им же самим пушенной сплетне, Нерон обвинил Октавию в том, что она, задумав переворот, соблазнила префекта его флота и даже была беременна от него (при этом забыли, что совсем недавно обвиняли ее в бесплодии). Несчастную заточили на острове Пандатерии, а спустя несколько дней объявили, что она должна умереть. Поскольку сама она никак не хотела покончить с собой, ей насильно вскрыли вены на руках и ногах. Поппея даже этим не была удовлетворена: в ознаменование своего торжества она велела отрезать голову Октавии и привести ее в Рим (Тацит: «Анналы»; 14; 15, 51-52, 57, 60, 62).

Между тем Нерон со дня на день проникался все более страстным желанием выступить на сцене общедоступного театра; до сих пор он пел лишь у себя во дворце или в своих садах на ювеналиях, к которым относился с пренебрежением, считая их слишком замкнутыми для такого голоса, каким он, по его мнению, обладал. Однако, не решившись начать сразу с Рима, он избрал Неаполь, представлявшийся ему как бы греческим городом (Тацит: «Анналы»; 15; 33). В день его выступления в 64 г. театр дрогнул от неожиданного землетрясения, но Нерон не остановился, пока не кончил начатую песнь. После этого он часто выступал в Неаполе и пел по несколько дней. Потом дал себе короткий отдых для восстановления голоса, но и тут не выдержал одиночества, из бани явился в театр, устроил пир посреди орхестры и по-гречески объявил толпе народа, что когда он промочит горло, то уже споет что-нибудь во весь голос. Ему понравилось мерное рукоплескание александрийцев, которые во множестве приехали в Неаполь, и он вызвал из Александрии еще больше гостей; не довольствуясь и ими, он сам отобрал юношей всаднического сословия и пять с лишним тысяч дюжих молодцов из простонародья, разделил их на отряды и велел выучиться рукоплесканиям всякого рода — и «жужжанию», и «желобкам», и «кирпичикам», а потом вторить ему во время пения. Главари их зарабатывали по 400 000 сестерциев.

После этого принцепс возвратился в Рим и предался самому необузданному разврату. И сам он, и его приближенные давали в этот год множество пиров, на которых забывались всякие приличия. Пиршества Нерона затягивались с полудня до полуночи; время от времени он освежался в купальнях, пировал и при народе, на искусственном пруду или в Большом цирке, где прислуживали голые гетеры и танцовщицы со всего Рима. Когда он проплывал по Тибру в Остию или по заливу в Байи, по берегам устраивались харчевни, где было все готово для бражничества и разврата и где одетые шинкарками матроны отовсюду зазывали его причалить.

Мало того, что жил он и со свободными мальчиками, и с замужними женщинами: он изнасиловал даже весталку Рубрию. Мальчика Спора он сделал евнухом и даже пытался сделать женшиной: он справил с ним свадьбу со всеми обрядами, с приданым и факелом, с великой пышностью ввел его в свой дом и жил с ним как с женой. А собственное тело он столько раз отдавал на разврат, что едва ли хоть один его член оставался неоскверненным. В завершение он придумал новую потеху: в звериной шкуре он выскакивал из клетки, набрасывался на привязанных к столбам голых мужчин и женщин и, насытив свою похоть, отдавался вольноотпущеннику Дорифору; за этого Дорифора он вышел замуж, как за него — Спор, и при этом кричал и вопил, как насилуемая девушка. Наблюдая за этим, римляне в ужасе ожидали возмездия со стороны богов, и действительно, в тот самый год в столице разразился невиданный по силе со времен галльского нашествия пожар, уничтоживший большую часть города и погубивший бесчисленное множество людей. Впрочем, и в этой беде обвиняли принцепса. Говорили, что ему претили безобразные старые дома и узкие кривые переулки, поэтому он и велел поджечь Рим, притом настолько открыто, что многие консуляры ловили у себя во дворах его слуг с факелами и паклей, но не осмеливались их трогать. Шесть дней и шесть ночей свирепствовало бедствие, а народ искал убежище в каменных памятниках и склепах. Кроме бесчисленных жилых построек, горели дома древних полководцев, еще украшенные вражеской добычей, горели храмы богов, возведенные и освященные в годы царей, горело все достойное и памятное, что сохранилось от древних времен. На этот пожар Нерон смотрел с Меценатовой башни, наслаждаясь, по его словам, великолепным пламенем, и в театральном одеянии пел «Крушение Трои» (Светоний: «Нерон»; 20, 27-29, 37-39). Идя навстречу изгнанному пожаром и оставшемуся без крова народу, Нерон открыл для него Марсово поле, все дома Агриппины, а также свои собственные сады и, кроме того, велел срочно возвести строения, чтобы разместить в них толпы обездоленных погорельцев. Из Остии и ближайших муниципиев было доставлено продовольствие, а цена за зерно снижена до трех сестерциев (Тацит: «Анналы»; 15; 39).

Страшное бедствие позволило осуществить мечту Нерона — отстроить Рим заново. В постройках, как и во всем прочем, он не знал меры. От Палатина до самого Эск-вилина он велел выстроить дворец, назвав его сначала Проходным, а потом, после пожара и восстановления, — Золотым. О размерах и убранстве его достаточно сказать, что прихожая в нем была такой высоты, что в ней стояла колоссальная статуя императора ростом в сто двадцать футов, площадь его была такова, что тройной портик по сторонам был в милю длиной; внутри был пруд, подобный морю, окруженный строениями, подобными городам, а затем — поля, пестреющие пастбищами, лесами и виноградниками, и на них — множество домашней скотины и диких зверей.