Он точно определил служебные обязанности и расходы, строго спрашивал с провинившихся и щедро награждал достойных. Таким рбразом ему удалось восстановить воинскую дисциплину, пошатнувшуюся при прежних принцепсах. В своих поездках он носил самую простую одежду, встречался и общался с людьми самыми незнатными и держал себя с ними просто без всякой кичливости. Затем он поехал в Британию, где провел много полезных улучшений, в том числе распорядился построить стену на протяжении восьмидесяти миль, чтобы она отделяла владения римлян от варваров. На обратном пути он заехал в свою родную Испанию и провел здесь зиму. В Тар-раконе его едва не убил какой-то сумасшедший раб, бросившийся на него с мечом. Адриан сумел его обезоружить и передал подбежавшим слугам Потом он по очереди посетил и многие другие провинции. Пожалуй, ни один император не объехал столько земель с такой быстротой. Вторая поездка его была в Ахайю и Сицилию, третья - в Африку. Потом он поехал в Азию, в Кападокии встретился с парфянским царем Осдроем, вернул ему дочь, захваченную в плен Трая-ном, и вообще постарался заручиться его дружбой. Повсюду он разбирал жалобы на прокураторов и наместников и сурово карал их, если обвинения оказывались справедливы. По пути в Египет он посетил Аравию, а затем совершил плавание вверх по Нилу.
      В жизни Адриан бывал всяким: и строгим, и веселым, и приветливым, и грозным, и необузданным, и осмотрительным, и скупым, и щедрым, и простодушным, и притворщиком, и жестоким, и милостивым. С женой он не ладил и поэтому имел много связей на стороне с замужними женщинами и юношами. Из последних более всего он любил Антиноя, и когда тот погиб во время путешествия по Египту, император оплакал его словно женщина. К друзьям он был очень щедр, но со многими из них впоследствии рассорился, так как охотно слушал наговоры. Некоторых он даже разорил или довел до самоубийства. В науках, в поэзии, литературе он был очень сведущ, прекрасно рисовал, играл на цитре и пел. После него осталось множество стихов о предметах его страсти. Но столь же прекрасно владел он и оружием, причем самым разным. К холоду и жаре он был привычен настолько, что никогда не покрывал головы. Он отличался замечательными ораторскими способностями и необыкновенной памятью. Многих людей он называл по именам без помощи номен-клаторов, хотя слышал их имена только раз, а книги, однажды прочитанные, затем свободно цитировал по памяти. Некоторые даже сообщают, что он мог одновременно писать, диктовать и разговаривать с друзьями. Всю государственную отчетность он знал досконально. В его правление бывали голод, эпидемии, землетрясения; во всех этих несчастьях он проявлял заботливость и многим городам, опустошенным этими бедствиями, пришел на помощь.
      Под конец жизни Адриан стал страдать от болезней и тогда задумался о своем преемнике. Между тем характер его под влиянием немочей стал гораздо хуже. Многих своих друзей, которых прежде очень отличал, он заподозрил в претензиях на власть и подверг опале либо умертвил. Наконец в 136 г. он усыновил Элия Вера, но тот умер два года спустя. Тогда, незадолго до смерти, он объявил сыном Аррия Антонина, который и наследовал ему (Спартиан: "Адриан"; 1- 7, 9- 15, 17, 20-21, 23-24).
      АЕРОП I
      Легендарный царь, правивший в Македонии в VII в. до Р.Х. Сын Филиппа I (Геродот: 8; 137-139).
      Царь Македонии в 396-393 гг. до Р.Х.
      Аероп, сын Арравея, происходил из рода князей Линкистиды (Дройзен: 1; 1; 2). Согласно Диодо-ру, он был опекуном малолетнего царя Ореста, но убил его и сам захватил власть (Диодор: 14; 39-40). После его смерти власть захватил Аминта II.
      АКРОТАТ
      Царь из рода Агидов, правивший в Лаконике в 265-262 гг. до Р.Х. Сын Арея I.
      Последние годы правления Агидов прошли под знаком борьбы между старшей и младшей ветвями этого рода. Отец Акротата Арей I получил власть в обход дяди своего Клеонима. Клеоним затаил в своей душе обиду на всех сограждан. Кроме того, он уже в старости женился на Хилониде, дочери Ле-онтихида, женщине красивой и царского рода. Но она влюбилась в цветущего юношу Акротата, так что любившему ее Клеониму этот брак принес только горе и позор, ибо ни для кого из спартанцев не осталось тайной, как презирает его жена. И вот, когда к прежним обидам присоединились эти домашние неприятности, Клеоним, разгневанный и удрученный, привел в Спарту Пирра с 20-тысячным войском (в 272 г. до Р.Х.).
      В эти годы Спарта жила лишь воспоминаниями былой славы. Сил не хватало ни для завоевательных, ни для оборонительных войн. К тому же царь Арей с лучшими воинами находился на Крите, и прекрасному войску Пирра противостояла лишь горстка бойцов. Было решено провести вдоль вражеского лагеря ров, а справа и слева от него расставить колесницы, врытые в землю до ступиц, чтобы они прочно стояли на месте и не давали пройти слонам Пирра.
      Утром Пирр со своими гоплитами ударил на спартанцев, которые оборонялись, выставив щиты, и пытался преодолеть ров, непроходимый потому, что рыхлая почва на краю его осыпалась под ногами воинов, не давая им твердо ступить. Сын Пирра Птолемей с двумя тысячами галатов и отборными воинами из хаонов двинулся вдоль рва, стараясь прорваться через ряд колесниц. Галатам удалось вырвать колеса из земли и стащить колесницы в реку. Акротат, заметив опасность, с тремя сотнями воинов бегом пересек город, обошел Птолемея, скрывшись от него за склонами холмов, и, напав с тыла, заставил врагов повернуться и разделить свои силы. Солдаты Птолемея толкали друг друга, падали в ров, меж колесниц и, наконец, были отброшены, понеся большой урон. На подвиг Акротата смотрело множество стариков и женщин, и когда залитый кровью, гордый победой и всеми восхваляемый он возвращался через город, то казался спартанкам еще прекраснее, и они завидовали любви Хилониды. А некоторые старики, следуя за ним, кричали: "Ступай, Акротат, взойди на ложе Хилониды, чтобы подарить Спарте достойных потомков!"
      На следующий день вернулся Арей с войском, и Пирр отступил от Спарты, так и не добившись успеха (Плутарх: "Пирр"; 26-29).
      Приняв власть после гибели отца, Акротат в 262 г. до Р.Х. был разбит тираном Аристодемом в сражении при Мегалополе и погиб, оставив жену беременной (Плутарх: "Агис"; 3).
      АЛЕКСАНДР
      Византийский император Македонской династии, правивший в 912-913 гг. Сын Василия I. Умер 6 июня 913 г.
      Александр царствовал с Константином, сыном своего старшего брата Льва, один год и двадцать два дня. По словам своего жизне-описателя, у него и раньше только и было дела, что, пользуясь небрежением брата, жить в неге и заниматься охотой. Исполнению царских обязанностей он предпочитал беспутство и роскошь, а уж воцарившись единолично, и вовсе не совершил ничего доблестного и достойного упоминания. Он низложил с большим поруганием почтенного патриарха Евфимия и вновь возвел низложенного братом Николая.
      О смерти его рассказывается следующее. Однажды он пошел поиграть в мяч и вернулся весь в крови, текшей из носа и детородного члена (Продолжатель Феофана: 6, 2; 1-2, 7). Страдая от гниения и болезни, он призвал к себе Николая, передал ему опеку над малолетним Константином и вскоре умер ("Псамафийская хроника"; 21).
      АЛЕКСАНДР I
      Царь Македонии, правивший в 495-450 гг. до Р.Х. Сын Аминты II.
      Геродот рассказывает о следующем подвиге молодого Александра, бывшего тогда еще царевичем и наследником Аминты. После покорения фракийских пеонов полководец Дария Мегабаз отправил в Македонию послов - семь персов, наиболее важных после него людей в войске. Их отправили послами к Аминте с требованием земли и воды царю Дарию.
      Аминта обещал дать то и другое и пригласил послов на угощение. Он устроил роскошный пир и любезно угощал персов. Послы безудержно бражничали и когда напились сверх всякой меры, то принялись хватать сидящих рядом македонских женщин за груди, а некоторые пытались даже целовать их.
      При виде этого Аминта, хотя и возмущался, но все же старался сохранить спокойствие, так как сильно боялся персов. Александр же не смог смолчать и с негодованием сказал Аминте: "Отец! В твои годы тебе лучше отдохнуть и больше не пить".
      Когда Аминта ушел, Александр сказал послам, что женщины всецело в их распоряжении. Надо только отпустить их совершить омовение, а потом по желанию можно спать со всеми или только с некоторыми из них. Персы согласились, и Александр отослал македонок в женский покой. Вместо них он велел переодеть в женские одежды столько же безбородых юношей и, дав им кинжалы, ввел в покой. Когда персы стали хватать юношей, те перебили их.
      Чтобы замять это дело, Александр подкупил перса Бубара, главу персидских должностных лиц, посланных на поиски пропавших послов, отдав ему огромную сумму денег и свою сестру Гигею (Геродот: 5; 18-21).
      В дальнейшем, когда Ксеркс готовился вторгнуться в Элладу, эллинское войско прибыло в Тем-пейскую долину и встало на защиту пути между горами Олимпом и Оссой, ведущему из Нижней Македонии в Фессалию. Но, по совету Александра, эллины отступили, так и не дав сражения (Геродот: 7; 173).
      После вторжения персов, Александр был вынужден признать полную власть Ксеркса и вместе со своей армией участвовать в походе на Элладу. Во время Саламинской битвы македонская армия стояла гарнизонами в Беотии. Уже после отступления Ксеркса оставшийся вместо него главнокомандующим Мардоний отправил Александра вести переговоры с афинянами. Мардоний знал, что Александр был гостеприимцем афинян и имел почетное звание благодетеля города (Геродот: 8; 136).
      Прибыв в Афины, Александр к официальным речам присоединил свои уговоры и, пугая афинян могуществом Ксеркса, советовал им стать его союзниками. Однако миссия его не увенчалась успехом, афиняне остались верны союзу с лакедемонянами и в следующем году сражались вместе с ними в битве при Платеях.
      В ночь перед решительным сражением Александр прискакал к афинской страже и сообщил о намерении Мардония дать завтра генеральное сражение (Геродот: 9; 44-45).
      Ксеркс даровал Александру власть над всей областью между горами Олимпом и Гемом, но Александр увеличил свои владения не в меньшей степени благодаря своей доблести, чем щедрости персов (Юстин: 7; 4).
      АЛЕКСАНДР II
      Царь Македонии в 370-369 гг. до Р.Х. Сын Аминты III.
      В 369 г. до Р.Х. Александр начал войну с братом Птолемеем. Оба они посылали в Фивы за Пелопидом, чтобы тот примирил их, рассудил и оказал поддержку тому, кого сочтет обиженной стороной. Пелопид уладил раздоры, вернул изгнанников и, взяв в заложники Филиппа, брата царя, вернулся в Фивы. Но некоторое время спустя Птолемей убил Александра и сам захватил власть (Плутарх: "Пелопид"; 26-27). По свидетельству Юстина, Александр пал жертвой козней своей матери Евридики, которую Аминта III некогда пощадил ради своих детей от нее (Юстин: 7; 4).
      АЛЕКСАНДР III МАКЕДОНСКИЙ
      Царь Македонии в 336-323 гг. до Р.Х. Сын Филиппа II и эпирской царевны Олимпиады. Род. в 356 г. до Р.Х. Умер 13 июня 323 г. до Р.Х. Ж: 1) Роксана; 2) Статира.
      По свидетельству Плутарха, Александр еще в отроческом возрасте проявлял редкий здравый смысл: неистовый и неудержимый в остальном, он был равнодушен к телесным наслаждениям и очень в них умерен. Честолюбия же и благородной гордости он был преисполнен не по возрасту. Дорожил он, однако, не всякой похвалой и не от каждого. Всякий раз при известии о том, что Филипп взял знаменитый город или одержал славную победу, Александр мрачнел и говорил, обращаясь к сверстникам: "Отец все забирает себе сам. Мне с вами не достанется совершить ни одного великого, блистательного дела". Уже с раннего детства он ревновал к отцовской славе и старался соперничать с ним. В связи с этим рассказывают такую историю. Однажды Филоник привел Филиппу Букефала, предлагая его за 13 талантов. Спустились на равнину испытать лошадь - она оказалась норовистой и совершенно неукротимой: сесть на себя она не давала, не слушалась никого из спутников Филиппа и перед каждым взвивалась на дыбы. Филипп рассердился и приказал уже увести коня, потому что он совершенно дик и необъезжен, но Александр, находившийся здесь, воскликнул: "Какую лошадь теряют по своему неумению обращаться с лошадьми". Филипп заметил ему: "Ты порицаешь старших, будто сам знаешь и умеешь больше!" "Конечно, - ответил тот, - я с ней лучше справлюсь, чем кто-нибудь другой!" "А если нет, то как наказать тебя за дерзость?" - спросил Филипп. "Я заплачу цену лошади", - сказал Александр. Поднялся смех; отец с сыном точно условились насчет денег. Александр тут же подбежал к лошади, взял ее за узду и повернул к солнцу: по-видимому, он заметил, что конь начинает беспокоиться при виде собственной двигавшейся перед ним тени. Немного пробежав с ним рысью, Александр вскочил на Букефала и крепко уселся верхом. Конь помчался вперед. Спутники Александра сначала замерли от страха и молчали; когда же Александр повернул прямо к ним, гордый и ликующий, все подняли радостный крик; отец же, говорят, прослезился от радости, а когда сын сошел с коня, поцеловал его в голову и сказал: "Дитя мое, поищи царства по себе; Македония для тебя тесна".
      Александр упорствовал в споре, если его принуждали. Насилие его возмущало, а убеждением легко было направить его на должный путь. Филипп и сам старался скорее убеждать его, а не приказывать. Не особенно доверяя надзору и влиянию учителей, обучавших Александра, он пригласил Аристотеля, самого знаменитого философа и ученого. Под его руководством Александр изучал не только этику и науку об управлении государством, но был также приобщен к учениям сокровенным и более глубоким, которые именовались "изустными и тайными". Аристотель также привил Александру любовь к медицине. Позже Александр не раз рекомендовал в письмах своим друзьям способы лечения и образ жизни. Он вообще любил науку и был любознателен. Считая, что "Илиада" возбуждает к воинской доблести, он взял ее экземпляр, исправленный Аристотелем, и, по сообщению Окесикрита, держал его всегда под подушкой вместе с кинжалом. Аристотелем он вначале восхищался и любил его, по собственным словам, не меньше отца. Впоследствии он стал относиться к нему подозрительно; зла не делал, но в отношениях не было прежней горячей любви: они охладели друг к другу. Однако любовь к философии, врожденная и возрастающая с годами, не иссякла в его душе.
      Когда Филипп отправился в поход против греков, Александру было 16 лет. Оставшись полноправным распорядителем македонских дел и государственной печати, он покорил отпавших мэдов, взял их город, выгнал варваров и поселил здесь пришельцев из разных городов, а сам город назвал Александ-рополем. Он лично принимал участие в битве против эллинов при Херонее и, говорят, первый бросился на "священный" отряд фи-ванцев. Филипп после этого особенно полюбил сына и радовался, когда македонцы называли Александр царем, а его полководцем. Однако домашние неурядицы, вызванные браками и любовными похождениями Филиппа, привели к тяжелому раздору, который Олимпиада, женщина с тяжелым характером, ревнивая и раздражительная, еще более обостряла, подстрекая Александра против отца. В полной мере этот раздор выявился на свадьбе Филиппа с Клеопатрой, молоденькой девушкой, в которую Филипп страстно влюбился. Ее дядя Аттал, подвыпивши, предложил македонянам помолиться о том, чтобы от Филиппа и Клеопатры родился законный наследник царства. Александр рассердился и крикнул: "А, по-твоему, болван, я незаконный?" - и швырнул в Ат-тала чашей. Филипп бросился на Александра с мечом, но, к счастью для обоих, споткнулся, раздраженный и пьяный, и упал. "Вот человек, - сказал Александр, - который собирается перешагнуть из Европы в Азию, а свалился, шагая от ложа к ложу!"
      После этой пьяной дерзости Александр взял с собой Олимпиаду и, устроив ее в Эпире, жил сам У иллирийцев. В это время коринфянин Демарат, друг царского дома, привыкший говорить с царем откровенно, приехал к Филиппу. После первых приветствий Филипп спросил, в согласии ли живут между собой эллины. "Тебе, Филипп, как раз и пристало заботиться об Элладе, когда в твоем собственном доме такая распря по твоей вине", - заметил Демарат. Филипп одумался, послал в Иллирию и при посредничестве Демарата убедил Александра вернуться. Но вскоре между отцом и сыном произошла новая ссора из-за планов Филиппа женить своего сына Арридея на дочери карийского сатрапа Пиксодара. Александр был встревожен этим, так как опасался, что Филипп передаст престол Арридею, и сам захотел жениться на этой девушке. Когда Филипп узнал об этом, он осыпал Александра бранью и горькими упреками, а друзей его - Неарха и Птолемея - выслал из Македонии.
      Когда Филипп был убит Павса-нием, то вина за это преступление пала главным образом на Олимпиаду, которая подговаривала и подстрекала юношу. Александр тем не менее разыскал участников заговора и наказал их. Он очень негодовал на Олимпиаду, жестоко расправившуюся в его отсутствии с Клеопатрой (Плутарх: "Александр"; 2-10).
      Так как в войске Филиппа были представители разных народностей, то его смерть восприняли по-разному. Одни, угнетаемые несправедливым рабством, стали надеяться на получение свободы; другим надоела долгая служба, и они радовались тому, что избавились от похода в Азию; друзей царя при столь неожиданном известии охватил великий страх. Они представляли себе то Азию, вызванную на бой, то Европу, еще неукрощенную, то иллирийцев, фракийцев, дарданцев и другие варварские племена, верность которых была сомнительна; если бы все эти народы одновременно отложились от Македонии, устоять было бы невозможно (Юстин: 11; 1).
      В таких обстоятельствах Александр принял власть. Ему было 20 лет от роду: великое недоброжелательство, страшная ненависть и опасность окружали его со всех сторон (Плутарх: "Александр"; 11). Прежде всего он постарался вселить бодрость в самих македонцев. Он выступил в народном собрании и своими твердыми речами сразу внушил веру в себя. Всех македонцев он освободил от государственных повинностей, кроме воинской службы, и этим поступком заслужил такое расположение со стороны всех окружающих, что стали говорить: на престоле сменился человек, но доблесть царская осталась неизменной.
      На похоронах отца перед могильным холмом Александр приказал казнить всех соучастников его убийства, пощадив только Александра Линкеста. Приказал он также умертвить своего соперника по праву на власть, своего брата Карана, рожденного от мачехи (Юс-тин: 11; 1-2). Аттал, племянник Клеопатры, второй жены Филиппа, мог притязать на царский престол, и Александр решил покончить с ним, тем более что за несколько дней до кончины Филиппа Клеопатра родила сына. Аттал еще раньше был отправлен во главе войска вместе с Парменионом в Азию. Своей щедростью и ласковым обхождением с солдатами он приобрел в лагере большую популярность. У Александра были основания бояться, как бы этот человек не стал с помощью греков оспаривать у него власть. Поэтому, выбрав одного из друзей, Гекатея, он послал его с достаточным отрядом в Азию, поручив ему доставить Аттала живым или, в случае необходимости, убить его. Подозрения царя были очень основательны. После смерти Филиппа Аттал сначала задумал переворот и вошел с афинянами в заговор против Александра, но затем одумался, переслал Александру письмо, полученное от Демосфена, и пытался дружественными речами рассеять возводимые на него обвинения. Гекатей хитростью убил Аттала и тем самым прекратил в македонском войске всякие помыслы о восстании: Аттал был мертв, а Парменион дружественно расположен к Александру.
      После этого Александр обратился к эллинским делам, поскольку они требовали неотложного решения. Афиняне, которых восстанавливал против македонцев Демосфен, обрадовались смерти Филиппа и побудили многие города выступить за свою свободу. Это-лийцы постановили вернуть из Акарнании изгнанников, отправленных туда по предложению Филиппа. Амбракиоты изгнали македонский гарнизон и установили демократическое правление. Точно так же фиванцы постановили выгнать гарнизон, стоявший в Кадмее, и не предоставлять Александру гегемонии над эллинами. Что касается пелопоннесцев, то тут дела были еще хуже. Аркадяне и лакедемоняне вообще не признавали гегемонии Македонии, а аргосцы и элейцы готовы были восстать в любой момент. Едва ли можно было надеяться и на окружавшие Македонию варварские племена.
      Действуя в этих трудных обстоятельствах, угрожавших его власти, Александр, вопреки ожиданиям, быстро усмирил все враждебные ему силы. Одних он привлек на свою сторону, действуя словом и убеждением; других смирил страхом; некоторых покорил и подчинил себе силой.
      Фессалийцев первых убедил он вручить ему по всенародному постановлению гегемонию над Элладой, переходившую к нему от отца. Добился этого он исключительно лестью и лаской, повсюду произнося дружественные речи и вскружив им голову широкими обещаниями. После фессалийцев он отправился на совет амфиктионов в Фокиду и также убедил их с общего постановления вручить ему гегемонию над Элладой. К амбраки-отам он отправил дружественное послание и убедил их, что еще немного - и они получат автономию, которую он сам с охотой собирается им дать.
      Против непокорных он двинул македонское войско во всем его грозном снаряжении. После трудного перехода Александр явился в Беотию, разбил лагерь неподалеку от Кадмеи и внушил ужас жителям Фив. Афиняне, узнав о появлении царя в Беотии, перестали относиться к нему пренебрежительно. Стремительность юноши и его энергичная деятельность сильно напугала людей, враждебно к нему настроенных. Афиняне отправили к Александру послов с просьбой простить их, если они замедлили с предоставлением ему гегемонии. Александр дал ласковый ответ послам. Избавив афинский народ от великого страха, он отправил в Коринф приказ послам и членам совета встретить его; когда совет собрался, Александр произнес речь и своими разумными и кроткими словами убедил эллинов назначить его полномочным военачальником Эллады и идти с ним на персов, наказать их за вину перед греками. Получив этот почетный титул, царь с войском вернулся в Македонию и стал готовиться к походу в Азию (Диодор: 17; 3-5).
      С наступлением весны 335 г. до Р X. Александр отправился во Фракию против трибалов и иллирийцев, так как узнал, что те восстали; кроме того, он считал, что, отправляясь в такой дальний путь от дома, не следует оставлять у себя за спиной соседей, которые до конца не усмирены. Александр собирался из Амфиполя вторгнуться в землю так называемых "независимых" фракийцев. Говорят, что, перейдя реку Несс, он на десятый день подошел к Балканам. Там, в ущелье, через которое шла дорога на гору, его встретила толпа вооруженных горцев и "независимые" фракийцы. Они захватили вершину Гема и приготовились преградить войску дальнейший путь. Сюда же они затащили множество телег, которые собирались сбросить на македонскую фалангу. Александр, узнав об этом, велел воинам падать на землю при виде телег и, закрывшись щитами, лежать, тесно прижавшись друг к другу. Он был уверен, что телеги перескочут через них, не причинив вреда. Так и случилось. Македонцы приободрились, видя, что телеги, которых они больше всего боялись, не нанесли им вреда, и с криком кинулись на фракийцев. Фаланга без труда отбросила плохо вооруженных варваров, так что они, побросав оружие, кинулись с горы кто куда.
      Александр, перевалив Балканы, пошел вперед на трибалов и прибыл к реке Лигину. Сирм, царь трибалов, укрылся на одном из дунайских островов. Большая же часть трибалов сосредоточилась в тылу у македонцев. Когда Александр узнал, куда ушли трибалы, он повернул обратно и застиг их врасплох. Трибалы построились в лесу, росшем у реки. Александр, выставив вперед лучников и пращников, приказал им осыпать варваров стрелами и камнями. Как он и ожидал, оказавшись под дождем стрел, трибалы сделали вылазку. Выманив противника из леса, Александр атаковал его с фланга конницей, а с фронта ударила фаланга. Не выдержав удара, трибалы обратились в бегство.
      На третий день после этой битвы Александр подошел к Дунаю и решил переправиться через него, чтобы напасть на гетов. Судов было мало. Поэтому полторы тысячи всадников и около 4000 пехотинцев переправились через реку на набитых сеном мешках. Геты, пораженные стремительностью, с которой совершилась переправа через великую реку, бежали, не дав решительного сражения. Македонцы овладели их городом. Сюда прибыли послы от фракийских и кельтских племен с заверениями дружбы. Пришли послы и от Сирама, царя трибалов. Заключив мир, Александр вернулся за Дунай и тут узнал, что иллирийское племя тавлантиев отпало от него, а во главе восстания стоят царь Главкия и изменивший ему Клит, сын Бардилея. Александр отправился в Македонию к городу Пелий, где находилось войско Клита. Но едва македонцы приступили к осаде, как появились иллирийцы с Главкией во главе. Сражаться на два фронта не было никакой возможности, и Александр начал отступление, которое проходило через теснины, занятые врагом, и было очень трудным. Тем не менее благодаря искусным маневрам македонцам без больших потерь удалось отступить за реку Эригон. Спустя три дня Александр узнал, что войско Клита и Главкия находится в полной беспечности: караулы для охраны не расставлены, перед лагерем нет ни палисада, ни рва, словно все думают, что Александр в страхе бежал. Ночью Александр незаметно переправился через реку и ударил на неприятеля, когда тот меньше всего этого ожидал. Многие были убиты в постели, а другие погибли при беспорядочном и паническом отступлении.
      В это время некоторые из фи-ванских изгнанников вернулись в Фивы: кое-кто в городе подстрекал их к восстанию. Из кадмейского гарнизона они вызвали Аминту и Ти-молая и убили их за стенами Кад-меи, когда те не подозревали ничего худого. Явившись в народное собрание, изгнанники убеждали фиванцев отпасть от Александра, прельщая их свободой и избавлением от македонского ига. Так как они утверждали, что Александр умер в Иллирии, то речи их показались толпе особенно убедительными. Молва о смерти Александра разрасталась и шла с разных сторон; прошло действительно немало времени, как от него не приходило никаких известий. И как это обычно бывает в таких случаях, люди, не разузнав, как обстоит все на самом деле, выдавали желаемое за действительное.
      Когда Александр узнал о событиях в Фивах, он отнесся к ним очень серьезно. Александр уже давно держал в подозрении Афины и считал, что дерзкое предприятие фиванцев может увенчаться успехом, если к ним примкнут лакедемоняне, другие пелопоннесцы и этолийцы. Пройдя через Эордею и Элимиотиду, он перевалил через горы Стимфеи и Паравии и на седьмой день прибыл в Пелину в Фессалии. Выступив оттуда, он на шестой день вторгся в Беотию; фиванцы узнали о том, что Александр прошел через Фермопилы, когда он со всем войском был уже в Онхесте. На следующий день они увидели македонское войско под стенами Фив (Арриан: 1; 1- 7).
      Сначала Александр не предпринимал никаких действий, давая фиванцам время одуматься и посовещаться; он предполагал также, что один город не осмелится выступить в одиночку против такой армии. И если бы фиванцы, уступая обстоятельствам, отправили к македонцам посольство, прося мира и согласия, то Александр охотно пошел бы на переговоры и удовлетворил бы все их просьбы. Ему хотелось покончить со смутами в Элладе и целиком заняться войной с персами. Теперь же, видя, что фиванцы ни во что его не ставят, он решил сравнять город с землей и таким страшным делом отвратить от попыток к отпадению всех, кто собирался на это отважиться. Выстроив войско в боевом порядке, он приказал объявить: кто из фиванцев пожелает, тот может явиться к нему и стать причастным к миру, установленному для всей Эллады. Фиванцы по своей гордости также ответили объявлением: с какой-то башни они провозгласили, что каждый, кто желает с помощью персидского царя и фиванцев освободить эллинов и уничтожить тирана Эллады, пусть прихо-Дит к ним. Александра это чрезвычайно оскорбило; вне себя от гнева он решил страшно наказать фиванцев Щиодор: 17; 10).
      Когда начался бой, фиванцы опрокинули отряд Пердики и лучников, но при этом сами растянули и потеряли строй. Видя это, Александр бросил на них выстроенную фалангу, которая и оттеснила их за ворота. Фиванцы бежали в таком ужасе, что, теснимые в город через ворота, они не успели эти ворота закрыть. Вместе с ними ворвались те македонцы, которые бежали сразу за ними. Навстречу победителям выступил македонский гарнизон из Кадмеи. Какое-то время отряды фиванцев еще держались у храма Амфиона. Когда же македонцы стали нажимать на них со всех сторон, а Александр появлялся то тут, то там, фиванцы обратились в бегство. И тогда началось беспорядочное истребление уже не защищавшихся фиванцев, причем жестокость проявляли не столько македонцы, сколько фо-кейцы и беотийцы; одних из фиванцев застигали в домах, некоторые пытались сопротивляться, другие молили о пощаде, припав к жертвенникам, но жалости не было ни к женщинам, ни к детям.
      Это бедствие, постигшее Фивы, потрясло остальных эллинов не меньше, чем самих участников этого дела: величие взятого города, стремительность покорения, неожиданное поражение и неожиданная победа - все их потрясало. Но еще более поразила жестокость, с которой Александр расправился с побежденными. Александр поручил распорядиться судьбой Фивсоюзникам, принимавшим участие в этом деле; те решили поставить в Кадмее гарнизон, город же срыть до основания, а землю, кроме священной, разделить между союзниками; детей, женщин и фиванцев, оставшихся в живых, кроме жрецов, жриц, друзей Филиппа и Александра и македонских проксенов, продать в рабство. Рассказывают, что Александр, из уважения к Пиндару, сохранил дом поэта и спас его потомков. Сверх того союзники постановили восстановить Орхомен и Платеи и обнести их стенами (Арриан: 1; 8-10).
      Покончив с делами в Элладе, Александр вернулся в Македонию. Зимние месяцы он посвятил улаживанию своих собственных дел, поскольку предполагал, что отсутствие его продлится долго (в действительности же он вообще больше не вернулся на родину). Все свое наследственное состояние, которым он владел в Македонии и в Европе, Александр разделил между друзьями (Юстин: 11; 5) Когда почти все царские доходы были розданы и расписаны, Пердикка спросил: "Что ты оставишь себе самому, царь?" "Надежды", - ответил Александр (Плутарх: "Александр"; 15).
      С наступлением весны 334 г. до Р.Х. Александр отправился к Геллеспонту, поручив управление Македонией и эллинами Антипат-ру; он вел с собою пеших, легковооруженных и лучников немного больше 30 000 и всадников свыше 5000. На 20-й день после отправления из дому он прибыл в Сеет, оттуда на 160 триерах войско переправилось в Абидос. Александр первым во всеоружии вступил на азиатскую землю и совершил паломничество в Трою, где принес жертву Афине ( Арриан: 1: 11).