Приблизил к лицу снова и осторожно потянул ноздрями. Удовлетворенный хмыкнул довольно. Немного призадумался. Сталь даже самая лучшая не может резать стекло. Если им пробовали сделать что то подобное, то лезвие должно было притупиться. Желая это выяснить, Алексис повернул клинок к солнцу так, чтобы оно вы-светило режущую кромку. Хорошо отточенное оружие не дает ее разглядеть. Если на клинке удается увидеть серебряную паутинку света - значит оружие притупилось и подве-дет в бою, не сможет пробить кольчугу или перерезать панцирный ремень. Боковая кромка была в порядке, но на острие блестели искорки зазубрин. Алексис шумно вздохнул. Похо-же Антонио не лгал. Желая убедиться в верности своих предположений, Алексис приложил к ним большой палец и легонько нажал. Сталь легко прошла сквозь кожу и по кровостоку пенясь и шипя, словно пролитая на горячий противень побежала, алая струйка крови.
      Дьявол! - Ругнулся центурион и сунул порезанный палец в рот. Настроение испор-тилось совсем. Чтобы Пенорожденная не вытворяла с оружием у него достанет сегодня ночью и времени и злости для того, чтобы задать ей несколько вопросов. Он глубоко вздохнув, расправил плечи, медленно досчитал до десяти. Показываться перед подчинен-ными в столь мрачном настроении не стоило. Начальник должен быть суров, но никак не растерян. Алексис приложил ладони к лицу и с силой растер щеки. Прилив крови к мозгу обещал скорую ясность мысли, но ее не было и в помине. Под череп ползла сладкая муть вытесняя дурное настроение и заменяя его странной бесшабашной веселостью. Алексис удивленно огляделся вокруг. Все было как обычно. Чистый двор. Часовые у ворот на вы-тяжку лишь косящие дурными глазами в его сторону. Песок под ногами. Открытые настежь двери в казарму. Но, что то было не так. Туманная дымка заволакивала знакомую до тош-ноты картинку, мешала сфокусировать взгляд. Ноги дрожали, а на лбу выступили крупные капли пота. Губы растянулись в идиотской улыбке, а неуемное желание расцеловать сол-дата выносящего помои Алексис подавил с большим трудом. Центурион претории вдруг осознал, что он мертвецки пьян. Желудок стянуло кислым. Он приложил ладонь к животу и скривившись громко икнул.
      Смирна-а-а! - Рявкнул на часовых, вытаращивших глаза и открывших рты от столь занимательного зрелища. Двойное клацание зубов поведало ему о том, что приказ был расценен правильно.
      У-ф-ф-ф… - Выдохнул центурион, ощущая как земля начинает вести себя чрезмерно норовисто, непристойнейшим образом вырываясь из под ног и норовя треснуть по носу.
      Стоять! - Гаркнул он снова. Солдаты в панике задрали подбородки к небу, но все таки сумели рассмотреть как их прославленный командир, надравшийся с каким то забул-дыгой за дворовыми воротами в стельку, двинулся ко входу в спальные помещения и рухнул ничком едва переступил порог своей комнаты. Они были абсолютно уверенны в том, что с центурионом все в порядке, поскольку ступни начальника обутые в подкованные стальными набойками сандалии, оставшиеся на улице, периодически мирно почесывали одна другую.
 

***

 
      Ш-умел камы-ы-ышь!!!… Дере-вья гнулись!!!… И ночка те-е-еомная… - Я перехватил дыхание и продолжил с прежним энтузиазмом - Была-а-аа…
      Лошадь трусила рысцой и песня приобретала веселый дерганый ритм.
      Что это за песня? - Спросил Грем повернувшись через плечо.
      Эт-то хорошая песня... - Проговорил я с трудом. - Морская… От нее душа поет… - Хмель не хотел покидать мозги и я не очень этому сопротивлялся. Приятная расслаблен-ность мешала устойчиво держаться на лошади. Мне непреодолимо захотелось принять горизонтальное положение и вздремнуть хотя бы еще часок. Ночь полная бдения несколь-ко выбила меня из колеи.
      Можно я обниму тебя за талию, дорогая?… - Нагло ухмыляясь пропел я Грему в ухо, и не дождавшись разрешения обхватил его за пояс. Уронил на ему на спину голову и попы-тался заснуть. Грем возмущенно дернул плечом и мои зубы едва не прокусили язык.
      Грем! - Рявкнул я гневно - Я больше не расскажу тебе ни одной истории. Ты чуть не лишил меня главного инструмента в этом тяжелом ремесле. Ты только посмотри как я ус-тал, утешая тебя сказками. - Я раскинул руки в стороны. Качнулся в одну сторону затем в другую и съехал со скользкого крупа лошади на тропку. На ногах устоять не получилось и я распластался навзничь. Глупо улыбаясь безоблачному небу.
      Я даже не могу держаться в седле. - Обиженно доложился я нахмуренной физионо-мии Гремлина заслонившей часть лазури в моем секторе обзора.
      Слабак… - Коротко откомментировал Грем и присел рядом на корточки.
      Тебе хорошо - продолжал я капризничать. - Ты тренируешься в выпивке каждый день, а я постился четыре года.
      У Грема брови удивленно поползли вверх. - Так у Вас там не было спиртного? - я отрицательно покачал головой. Грем горестно вздохнул. - Н-н-нда… Уграздило тебя… - потом решительно тряхнул кудрями. - Эт-то мы поправим. - Он приподнял мое в общем не слишком тяжелое тело и бросил его поперек лошади. Утвердился в седле сам. - Трениров-ки я тебе обеспечу. - Лошадь подгоняемая пятками Грема тронулась вперед.
      Грем! А Грем! - Пытался докричаться я до него снизу, глотая пыль и нюхая под-мышки его лошади. Легионер громыхнул сверху - Чего тебе? Спи уже…
      Можно мне сесть как раньше? - Грем гулко хохотнул.
      Чего так? - Я продолжал настаивать.
      Мне неудобно, что я к тебе… Спиной…
      То есть?
      Мне неудобно что я к тебе не всей спиной.
      Н-н-да? - Озабоченно произнес Грем и опустил глаза. - А-а-а…
      Там все в порядке? - Озаботился я его странными интонациями.
      Женщинам такой зад должен нравится, солдат. Им вообще очень нравятся крепкие задницы.
      Спасибо, добрый друг! - Орал я придавленный между лукой седла и шеей лошади - Меня не это беспокоит!
      А что? - Продолжал веселиться Грем.
      Я боюсь, что он может понравится тебе! - Грем заржал с переливами. Лошадь оста-новилась, повернула голову и в недоумении посмотрела лиловым глазом на всадника.
      Пусть тебя это не расстраивает. Ты не в моем вкусе. - Выкрикнул Грем легко спры-гивая с седла и дергая меня за ногу.
      Н-нда? - Обиженно спросил я утвердившись на расставленных пошире ногах. Земля продолжала колыхаться, похожая на разгневанный океан.
      Тебе не нравятся брюнеты? - Я провел рукой по волосам приглаживая взъерошен-ную, забитую грязью и пылью растительность на голове.
      Мне нравятся блондинки. - Хохотнул Грем и попытался нахлобучить мне на голову шлем. Перед тем как сесть на лошадь я его запихал в одну из чересседельных сумок. Гремлин, желая повеселиться, похоже, успел достать его. Я, по прежнему шатаясь, легко увернулся, сделал назад нетвердый шаг и снова замер, глупо улыбаясь и едва находя равновесие. Гремлин посмотрел на меня странно, затем, как ему показалось совершенно неожиданно прыгнул вперед, целясь зевом шлема в голову. Я уклонился снова. Пьяно свалился на бок, затем шатаясь поднялся на ноги опять. Грем озадаченно смотрел на меня в упор. Я по прежнему улыбался. Он уронил шлем на землю и двинул плечом, выбрасывая кулак мне в лицо. Я повернулся боком, уходя с линии атаки, качнулся из стороны в сторо-ну, развел руки, удерживая равновесие. Гремлин кинулся вперед, желая грудью сбить меня с ног. Я сделал полушаг назад влево, перехватил его запястье и сильно потянул впе-ред и вниз. Ноги Гремлина оторвались от земли, и он перевернувшись в воздухе смачно хрястнулся панцирем о камни.
      У-х-ш-ш. - Пропел воздух выдавленный ударом из его легких. Секунду он лежал неподвижно, восстанавливая дыхание, затем резво вскочил и крикнув протяжное - А-а-а-а - кинулся вперед, целясь мне головой в живот. Я стоял со стороны среза уступа и если бы отошел в сторону, то Гремлин в запале, скорее всего свалился бы в пропасть. Избегая этого, я двинулся в бок, и уперся рукой в грудь Грема, когда он пролетал мимо. Ноги Грема занесло далеко вперед и он судорожно дернув ими снова свалился на землю. Я склонился над ним по прежнему пошатываясь, едва находя точку опоры. Участливо спросил. - Боль-но? - Грем хмуро смотрел на меня снизу. - Гад… - Коротко откомментировал он происходящее. Я пожал плечами, отодвинулся в сторону. Гремлин поднялся, встал ко мне спиной и вдруг с разворотом махнул кулаком, целясь в переносицу. Я вновь уклонился от удара, перехватил его запястье и когда его кулак оказался зафиксированным в захвате, вцепился зубами в большой палец. - У-у-уа! - взвыл легионер и рванул руку назад. Он сделал это настолько сильно, что легкого толчка в грудь хватило, чтобы он, снова потеряв равновесие, грохнулся на спину. - Чтоб тебя… - Прошипел он зло. Я протянул ему руку предлагая подняться. Грем упрямо боднул головой. Кряхтя поднялся сам. Отряхнул мусор и пыль как смог с одежды. Проговорил одобрительно.
      А ты не врал. Действительно голыми руками. - Он поднял одну бровь. - Так все та-ки. Оружие, доспехи откуда? Это стоит денег. Ты же был просто монахом.
      Это трофеи. - Отозвался я.
      Мародерствуешь? - Грем подмигнул понятливо. Большинство новобранцев в легио-нах служили не ради солдатского жалования, а ради возможности приобрести богатство разграбляя вражеские города. Командиры поощряли это стремление и отдавали на растер-зание солдатам захваченные селения. Грем не считал это зазорным и добрая половина его состояния была нажита именно таким путем. Мне такая нажива претила, хотя я не осуждал Цезарей. Я ответил, как мне показалось, полный достоинства.
      Доспехи и оружие достались мне по праву, Грем. Я выиграл в том поединке не толь-ко свободу.
      Ага… А повязка на лбу? - Грем склонил голову на бок и пытливо разглядывал ие-роглифы на шелке. - Колдовство?
      Нет... Это значит что у меня есть враг. - Грем насупился.
      И давно?
      Со вчерашнего утра, легионер. - Ответил я глядя ему прямо в глаза.
      Г-м… Надеюсь, это не я? - Выпятил он подбородок.
      Пока не знаю… - Потянулась длинная пауза. Персональная вендетта и наличие вра-гов всегда добавляли уважения. Но, мой ответ, похоже, Гремлина озадачил. Паузу пришлось укорачивать самому.
      Можешь не опасаться удара в спину, Грем. Если врагом окажешься ты, я вызову те-бя на поединок. Честный поединок.
      Угу… - Грем склонив голову, натужно соображал. Потом улыбнулся и махнул рукой. - Мы умрем все. Вопрос в том - Как? Ты умеешь убивать красиво. Мне бы понравилось быть твоим кровником. - Он весело подмигнул и легко поднялся в седло, кивнул на круп лошади, призывая к продолжению путешествия. Я отказываться не стал. От интенсивных физических упражнений я окончательно протрезвел и взлетел как птица на лошадь позади Грема. Она немного присела, поскольку не привыкла таскать двоих, но выправилась и мирно затрусила по дороге, которая так или иначе должна была привести нас к дому.
      Я сидел за широкой спиной Грема и обозревал окрестности насколько мне позволя-ла это сделать не очень удобная поза. Этот мир был по своему красив. Высокое небо налитое синевой с впаянным в него не жарким солнцем, великолепные горы, может быть чрезмерно высокие, чрезмерно островерхие, чрезмерно красивые. Именно эта чрезмер-ность и привлекает сюда нас. Здесь все немножко “слишком”. Тем не менее. Это “слишком” мне нравилось. Мне нравилось, что пропасть, за срезом скального выступа по которой проложена дорога глубиной почти в триста метров и что по дну ущелья тянется ниточка горного ручья. Если прислушаться, то будет слышно как прыгает в нем с порога на порог жгуче-холодная вода ледников. Мне нравилось, что стена слева поднималась на неимовер-ную высоту и заканчивалась в необозримой выси почти неразличимым остроконечным хребтом, присыпанным снегом. Мне нравилось, под моим крепким задом, перекатываются мускулы выносливой лошади, мне нравилось что от Грема пахнет сухими горными травами а не скисшим потом и перегаром от недавно выпитого вина. Мне нравилось, что через несколько часов, мы спустимся в долину и въедем в город в котором меня будет ждать та, которую я люблю. Это ощущение чуда сладко плескалось под ребрами и грело затаенной радостью. Возможно одним из миллиона, но все таки шансом осуществить свой дерзкий замысел.
      Грем ехал молча, смотрел прямо перед собой и даже не понукал лошадь. Умное жи-вотное знало дорогу и трусило к кормушкам полным отборного овса и целым ведрам прохладной воды с завидной целеустремленностью.
      Через час молчаливого путешествия мы спустились почти до уровня ущелья и про-пасть перестала быть столь устрашающей. Хребет, превратился в обычный скалистый вал. Дорога стала более широкой и уже наезженной, полной остатков сена и высохшего конско-го навоза. Иногда попадались горожане, устремившиеся в горы. Кто за дровами, кто с крепким луком и острыми стрелами за архаром, горным козлом. Горы - ничейная земля и охотится в них или заготавливать топливо никто не запрещал.
      Гигантские тополя уже показались острыми верхушками из-за скал. После поворота вытянулись длинной ровной как стрела аллеей, упиравшейся в городские ворота. Лошадь предвкушая окончание путешествия вытянула морду и припустила галопом. Мимо замель-кали лачуги крестьян, слишком бедных для того, чтобы строить свои жилища за городскими стенами. Наконец она осела на зад перед стражей, сонно уставившейся на нас, но тем не менее, грозно выставившей вперед острые пики.
      Приехали… - прервав длительное молчание произнес Гремлин и толкнул меня спи-ной давая понять, что ему не спешится пока я не слезу с лошади. Намек я понял и оттолкнувшись от седла легко соскочил на землю. Соскочил и едва не упал. Ноги, висев-шие без стремян почти четыре часа здорово затекли. Гремлин выбрался из седла, взял лошадь в повод и двинулся к воротам. Охранники его узнали и приподняв в приветствии пики моментально занялись крестьянином, который вез свой нехитрый товар на рынок. Взять умеренную плату за въезд в город дело святое. Крестьянин плакал и божился пред-ками, что кроме этих арбузов на телеге у него за душой ничего нет, но в конце концов вынул из-за щеки медную монету и протянул ее в подставленный объемистый кошелек начальника караула.
      Ворота были открыты и мы прошли за городские стены без препятствий. Город меня ошеломил. Не высотой стен и красотой зданий, на это я уже давно не обращал внимания, а сутолокой и хаосом. По улицам бесконечной чередой двигались люди, бедные жались к стенам, те кто побогаче вышагивали важно ближе к центру. Самую середину занимали потоки всадников и повозок. Всадники, желающие быстрее пробраться к необходимому месту, протискивались между медленными повозками, размахивали бичами, свистели и кричали на их хозяев. Повозки ползли медленно, но столь же уверенно как бронированные черепахи. Огромные колеса, толстые, почти сплошные без спиц, окованные железом дави-ли зазевавшихся. Изредка, извещая о своем приближении громогласным визгом труб пролетали колесницы. Услышав эти звуки участники столпотворения старались как можно быстрее освободить дорогу, создавая еще больше хаоса и шума. Все это шевелилось, бур-лило, смеялось, плакало, хохотало, плевало и орало так, что после горной тишины хотелось заткнуть уши.
      Я уже почти привел себя в порядок, отряхнул с одежды пыль, нахлобучил на заты-лок свой страшный шлем, повесил меч за спину как и положено настоящему воину из-за Великой Стены. Шел за широкой спиной Грема, который поступив мудро взяв коня в повод ловко обходил препятствия, легко продвигаясь сквозь толпу.
      Я придвинулся к нему вплотную и прокричал что есть мочи. - У Вас всегда так шум-но?! - Грем глянул на меня через плечо и гаркнул в ответ - Это в Риме шумно, а здесь еще благодать!!!
      И ты здесь живешь? - Задал я ему вопрос в полном недоумении. Мне казалось, что ему удалось устроить в месте более умиротворенном.
      Не здесь! - Прокричал Грем, давая кому то мимоходом по уху. - Дальше! За горо-дом! Там луга! Стены не нужны! Высокие скалы!
      Я кивнул успокоено. Пить в таком гаме можно. Спать - нет. Если Гремлин предлага-ет стол и дом в месте более уютном, то меня это устроило бы самым наилучшим образом.
      Мы протолкались через самое столпотворение и Грем неожиданно свернул в одну из узеньких боковых улиц. Высокие глухие стены отсекли шум и грохот центральной улицы и я не сориентировавшись рявкнул что есть силы.
      Нам еще долго идти?! - Эхо метнулось к небесам, гуднуло от стены к стене. Где то высоко-высоко открылось окно и на голову полилась, пахнущая гнилью и нечистотами вода.
      Метко… - Откоментировал Грем.
      И часто это у Вас так? - Осведомился я, выплевывая какую то гадость изо рта, по-хожую на сгнившую шелуху.
      Бывает. Не только ты устаешь от шума.
      Угу… - Хмуро отозвался я.
      Через несколько десятков метров улочка стала шире и Грем взгромоздился в седло. Я не стал дожидаться приглашения и забрался на лошадь следом. Грем дернул поводом и лошадка скоро зацокала по булыжным щербинам высекая белые искры кованными копы-тами. Свернув еще несколько раз, Грем выехал на, маленькую загаженную конским навозом почти по щиколотку площадь. Здесь ли живет легионер я спрашивать не стал, жутко опасаясь положительного ответа, однако, Грем всунул нас с лошадью в улицу - щель, похожую на ту, которую мы только что преодолели и поехал дальше. Через некото-рое время, улочка закончилась похоже вместе с городом. Проехав через полу развалив-шиеся ворота, которые был больше похожи на позабытую хозяином калитку в загородном доме мы очутились на широкой дороге, которая вела к небольшой низине, заросшей высо-кой зеленой травой с разбросанными редкими усадьбами. За низиной действительно поднимались высокие отвесные скалы. От такой идиллии свело скулы. Я приподнялся на сколько мог высоко и стал рассматривать дома с максимально возможным пристрастием.
      Грем! Вон твой дом самый большой! Да? - Я протянул руку и ткнул указательным пальцем в сторону красивого дома карниз которого поддерживали мускулистые мраморные богатыри. Грем дернул головой. Ухмыльнулся шумно.
      Чего захотел... Это градоначальника дом. Мой вон там. - Грем вытянул руку в сто-рону и указал на небольшой аккуратный домик, под черепичной крышей, за высокими стенами, утопающий в оливковой зелени.
      Подойдет… - Выдохнул я успокоено и устало присел на круп лошади.
      Путешествие заканчивалось и поэтому непереносимо тянуло в сон. Я зевнул так сладко, что показалось - сверну челюсти. Грем внимательно выслушав эти звуки, прикрыл губы ладонью сам. Запокачивался в седле. Ему тоже досталось и он был непрочь немножко отдохнуть не на жестких камнях, а в мягкой чистой постели. Лошадка почуяв близость конюшни старалась изо всех сил и внесла нас полу спящих в ворота почти галопом.
      Хозяин! Хозяин приехал! - Завопили вокруг. Кто то выпрыгнул из под лестницы и ухватил лошадь за повод. Грем продрал глаза, хлопнул ресницами и состроив хмурую физиономию для порядка, осторожно подвинул меня задом. Не дожидаясь того момента когда на крупе удержаться будет невозможно, я спрыгнул с лошади и приосанившись встал рядом. Грем глянул на меня сверху и приподнял бровь. Я заволновался.
      Что то не так? - Полушепотом спросил я.
      Смердишь… Как я тебя жене представлю? - Я пожал плечами.
      Так и представишь… А выбор есть? - Грем спрыгнул с лошади. Поймал пробегавшую мимо пигалицу лет тринадцати за тунику и подвел ко мне. Девочка с интересом осмотрела меня с головы до ног и отодвинулась на пол шага, сморщила носик.
      Цыц! - Щелкнул ее по носу Грем. - Отведешь господина в купальню. Прямо сейчас. Дашь все что нужно. Девочка хитро улыбнулась и теперь уже совсем по женски стала меня рассматривать. Склонила голову набок.
      А он сам вымоется или ему помочь? - Я зарделся до корней волос, словно юная леди попавшая на ведьминский шабаш.
      Ты как? - Озабоченно спросил меня Грем - Хочешь? - Я ошалело закрутил головой. Никогда не испытывал сексуального влечения к детям. - Н-нет. Я, пожалуй, сам.
      Да ладно! Сам! - Хрястнул Грем меня по плечу. - Спинку потрет…
      Ну разве что спинку - Сдался я. Девочка деловито взяла меня за хвост пояса сви-савший почти до колена и потащила словно пуделя на веревочке на задний двор, вероятно, там у Грема была купальня.
      Купальня действительно была там. Небольшое строение с плоской крышей. Похоже, что гостей ждали и из дверей и небольших окон струился парок. Нестерпимо захотелось забраться в горячую ванну и я запередвигал ноги быстрее. Девочка удивленно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Все таки вошла в дверной проем первой и звонким голо-ском срывающимся на фальцет известила о том, что - Господину следует сделать ванну погорячей. И побольше мыльного порошка и благовоний! - Вот по поводу благовоний я бы еще поспорил, но от мыла отказываться не было сил. Я вошел следом за девочкой и очу-тился в небольшой круглой комнате с каменными скамьями на которых белоснежными стопками лежали полотняные полотенца и тоги. Не дожидаясь когда девочка начнет мне помогать раздеваться, сорвал с себя доспехи. Свалил их в кучу на полу. Рядом свалил одежду и с гиканьем рухнул в ванну, поднимая к потолку тучи брызг.
      Нирвана! - То ли пропел, то ли подумал я - Ловя краем глаза как девочка берет мои тряпки двумя пальцами на вытянутой руке каждую и бросает в большую плетеную корзи-ну. От смущения я погрузился в воду целиком. Открыл глаза. Сквозь колыхающееся серебряное марево изломанные фигуры на парапете бассейна стали опрокидывать в него какие то коробки с розовым порошком. - Наверное мыло. - Подумалось мне и я избегая воплей по поводу того, что мне вдруг защипало глаза медленно всплыл изображая всплы-тие атомной подводной лодки. Фыркнул дурачась и перевернулся на спину, распластал руки.
      А ты - ничего… - Пропела девочка, едва не утопив меня столь простым заявлением. Я смущенно перевернулся животом вниз, забился в угол бассейна и ждал дальнейших ее действий. Мне почему то казалось, что повинуясь приказам Грема, девочка сейчас разде-нется и сиганет ко мне в бассейн. Слава богу ничего подобного не произошло. Она подала мне пучок жесткой травы, вероятно одного из популярных местных растений, содержащих большое количество растительных волокон и сделала жест - “этим нужно тереть себя так”. Я принял подношение и с остервенением стал смывать с себя пройденные километры.
      Я плескался не менее получаса и когда наконец понял, что быть более чистым - это значит содрать с себя кожу, закрутил головой в поисках полотенец и чистой одежды. Де-вочка терпеливо сидевшая на каменном диванчике поняла мое беспокойство и подала широкое белое полотно пахнущее полынью. Я взял его в руки и задумался. Девочка отво-рачиваться или покидать купальню не собиралась.
      Э-э-э-э… - Обозначил я свое беспокойство по этому поводу. - Может быть, юная гос-пожа отвернется или оставит меня одного? - Девочка оторопело посмотрела на меня, потом залилась звонким как серебряный колокольчик смехом.
      Я рабыня, мой господин. Ты не должен стеснятся меня. Сразу видно, что ты из дале-ка. - Я недовольно засопел и выбрался из бассейна. Одно из преимуществ рабства сегодня я уяснил. Можно бессовестно смотреть на своего господина либо на госпожу не боясь сму-щения или неудобств. Ну, если после этого твой господин не захочет тебя, скажем, повесить.
      Промокнув себя полотенцем, с наслаждением забрался в тогу и спросил девочку о судьбе своих одежд. - Как там… Э-э-э-э… С моей одеждой?
      Ты хотел сказать с твоим тряпьем? - Девочка улыбалась во всю ширь белозубого рта, похоже, что со сменой зубов здесь природа не поскупилась, играла на щеках ямочка-ми. Вот ведь хамка. Ни капли смущения.
      Ну, да… - Хмуро согласился я.
      Я приказала ее сжечь. - Я поперхнулся. Штаны все таки были более привычными. Пошевелив в раздумьи бровями я вяло махнул рукой. - Плевать… - Доспехи были на месте. К ним никто не притронулся. - А это можно почистить? - Девочка утвердительно кивнула. - Уже приказано, господин. Антонио что то запаздывает. Он должен привести оружейника, чтобы заменить рассеченные на панцире пластины и заточить твой меч. Можешь не беспо-коится он знает как натачивают мечи с восточных островов. - Ну да, сервис по полной программе. Я вздохнул и расправил плечи. - Ну, “синий чулок”, веди куда положено.
      Какой чулок? - Настороженно переспросила девочка - Синий? Это у преторианцев одежда синяя. Ты преторианец? - Я хлопнул челюстью закрыв рот. Преторианцы, легионе-ры, мечи, кинжалы, кровь… Боже мой, как мне все здесь надоело. Хочу домой. В квартиру по здешним меркам даже убогую. К протекающему крану и неподдающемуся дрессировке коту. К мертвому телефону и сводящему с ума телевизору. К смогу и гари на улицах к сутолоке и спешке. Здесь хорошо, но мне не хочется оставаться. Может быть из-за этой девочки. Она явно не фантом. Слишком яркая личность. Нет приторного соответствия чьим то мечтам. Она Оборотень без сомнения, но почему то в личине малолетней рабыни. Что ее так влечет в эти миры? Кто дал ей такую личину? Мучительно захотелось узнать какая она наяву. Я осторожно коснулся ее плеча. Она вздрогнула и вдруг испуганно склонила в по-лупоклоне голову.
      Да, господин… - Я наклонился и прошептал ей в маленькое розовое ушко - Мы од-ной крови… - Девочка озабоченно посмотрела на меня и повертела у виска пальцем. - Лекаря позвать? - Я прокашлялся и напустил на себя достоинства столько сколько смог.
      Э-э-э-э… Веди меня в трапезную…
      Угу… В трапезную… - Повторила коварная дама и пошла впереди меня, зазывно по-качивая бедрами. - Вот ведь стерва! - Уважительно чертыхнулся я про себя.
      Как тебя звать? - Окликнул я ее для того, чтобы не смотреть на крепкие ягодицы под тонкой тканью. Избавится от наваждения, что в теле ребенка взрослая девушка, не получалось, хоть тресни.
      Аната. - Повернулась она через округло приподнятое плечо и выстрелила вполне взрослым взглядом серых глаз, опушенных короткими, но чрезвычайно густыми ресница-ми.
      Ты из Европы? - Продолжил я диалог семеня за нею, подпрыгивая и постоянно ме-няя шаг, стараясь попасть в ногу. - Там похожие имена.
      Я из мамы. - Отсекла все мои попытки сблизиться девочка. Хмуро шагала еще не-сколько секунд затем остановилась как вкопанная и я едва не сбил ее с ног.
      Тебе туда - Она показала мне рукой на дверной проем в котором можно было рас-смотреть край невысокого стола заставленного кушаньями. От голода скрутило желудок. Умопомрачительные запахи наполнили рот тягучей слюной. Я увидел Грема развалившего-ся в глубоком кресле, тянущего с наслаждением не разбавленное вино из стеклянного кубка. Перед ним спиной ко мне сидела белокурая женщина с высоко поднятой прической. Стройной шеей. Изумительной линией плеч. Я задохнулся от предощущения встречи. Сердце заколотилось бешено. Я двинулся в дверь, но вдруг жестокая боль в ступне остано-вила меня и едва не растянулся на пороге.
      Прошу прощения, господин… - Злорадно прошипела девочка стаскивая с моих паль-цев здоровенный кирпич. - Это получилось случайно. - Она покраснев от натуги, приподняла его и состроив испуганную рожицу, уронила на ногу снова - Прошу прощения, мой господин. Я еще ребенок и не могу таскать такие тяжести. - Боль была нестерпимой и мне захотелось придушить хулиганку. Я протянул дрожащие от нетерпения руки к тонкой шейке, но ребенок отошел на пару шагов выпрямился и улыбаясь произнес.
      – Я стою дорого, мой господин. Готов ли ты отдать за меня свой меч, доспехи и тру-дится на полях хозяина еще три года? - Я призадумался. Три года это действительно много. Если бы только за доспехи… Погрозив на всякий случай девчонке кулаком, я осторожно привстал на ногу. Боль утихала. Девочка не делала больше попыток убить меня камнями и я медленно двинулся к дверям.
      Ты все равно ее не получишь! - Крикнула вдруг Аната и бросилась на утек. Что она имела в виду я не понял.
      Я вошел в столовую и встал так, чтобы Грем меня заметил.
      О-о-о-о!!! - Радостно изумился он видя меня преобразившимся, чистым, благо-ухающим какими то терпкими растениями, переодетого в привычную для жителей этих мест одежду. Он встал с кресла подошел ко мне и взяв под локоть, как дорогого гостя подвел к красивому стулу сплетенному из тонкой лозы.
      Садись, ешь, пей, отдыхай. Наслаждайся, в общем. - Грем плюхнулся в кресло и по-тянулся своим кубком к моему в который прислуга уже успела налить вина.
      Гремлин. - Раздался голос его жены. Грем вздрогнул плеснул алым на белую ска-терть. - Да, дорогая?
      Может ты представишь нас? - Я осторожно повернулся и встретился взглядом с мо-лодой женщиной. Я не видел Ру Пенорожденной и поэтому разглядывал ее с нескрываемым интересом. Высокая прическа, соколиный разлет бровей. Взгляд внимательный без смуще-ния. Глаза янтарные как у кошки. Красавица, вне сомнений, но холодок, которым от нее веяло гасил преждевременную приязнь. Я искал в крупных чертах ее лица знакомую хруп-кость Ру и не находил. Пока не находил.
      Э-э-э-э… - Обозначил свое присутствие Грем. - Я Вам не мешаю?
      Так ты представишь меня этому молодому человеку? - Не отрывая взгляда произ-несла Пенорожденная.
      Солдат, это то моя жена. Дорогая, это тот спутник, о котором я писал тебе в письме. - Скороговоркой отчеканил Грем, привстал стукнулся своим кубком о мой бокал и с чувст-вом исполненного долга уселся обратно в кресло. Мы с Пенорожденной продолжали изучать друг-друга. Грем кашлянул осторожно, и когда я не отреагировал, надавил мне на пальцы ступни под столом. Надавил на пальцы минуту назад ободранные кирпичом, кото-рый бросила мне под ноги маленькая хулиганка во дворе. В эту секунду я пожелал Грему самой страшной, самой мучительной, самой изощренной казни, которую привел бы в ис-полнение лично и с огромным удовольствием. Я натянуто улыбаясь и стараясь задавить рвущийся наружу вопль, оторвал взгляд от хозяйки и посмотрел в испуганные глаза Грема. Похоже, Грем уловил некоторое мое беспокойство по поводу того, что он совершил. Я взял свой бокал и медленно придвинул его к кубку легионера. - Доброго тебе здоровья, солдат. - Я набрал вино в рот и с усилием протолкнул в пищевод. Дождался когда оно разольется в желудке и позволит мне расслабить мышцы лица.
      И тебе доброго здоровья - Отозвался Грем эхом и торопливо осушил свой бокал.
      Я рада, что ты вернулся с гостем - Обратилась к нему жена. - По крайней мере, мне будет не так скучно. Но, почему этот мужчина не назвал своего имени? Я хочу подробнее рассмотреть черты его лица. - Грем пожал плечами. - Не назвал и не назвал. Так ему захотелось, дорогая. - Пенорожденная снова уперлась в меня взглядом.