Я проснулся от какого то странного ощущения безысходности, подавленности. Каза-лось, что я потерял что-то очень важное и никак не могу найти. Я пошевелил руками. Повернулся на бок. Провел ладонью по лицу пытаясь стереть испарину. С удивлением посмотрел на ладонь. Она была выпачкана кровью. Старой свернувшейся бурой кровью. Мелким крошевом из моей плоти. Фибрин и тромбоциты. Система регенерации работала наверное неплохо. Она закупорила рану быстрее чем я успел истечь кровью. Я сел на постели. Посмотрел на смятую всю в рыжих пятнах подушку и пытался вспо мнить где так сильно поранился. Но не смог. Какие то жуткие образы плыли перед глазами, похожие на ночной кошмар. Тяжело встав я добрался до ванной комнаты. Включил холодную воду и забрался под душ.
      Десять, девять, восемь, семь. - Я мысленно отсчитывал секунды. Переохлаждаться было нельзя. - Один, ноль - Я выбрался из под душа и растерся жестким вафельным поло-тенцем. Кожа покраснела и на ней стали хорошо заметны белесые рубцы. Один на груди от левой ключицы и почти до тазобедренного сустава правой ноги. И один на спине. От левой лопатки и до ягодицы. Я подошел к зеркалу и посмотрел на свое отражение. - Бр-р-р-р-р-р… - Не брился наверное дня три-четыре. Я взял помазок, выдавил на него немного крема для бритья и намылил свою помятую физиономию. Поменял кассету в станке и тщательно выбрился. Рана на щеке протянувшаяся узкой полосой от правого виска через подбородок и горло к ключице почти не беспокоила. Она затянулась и теперь ее выдавал только ярко красный рубец, который через месяц станет таким же белесым как и старые раны на груди.
      В желудке было пусто. Жутко хотелось есть. Я прошел в спальню надел старые вы-тертые джинсы и ковбойку. Добрался до кухни и открыл холодильник. Минуту спустя классический завтрак уже шкворчал на сковородке. Две сосиски, немного лука и три кури-ных яйца. И все это запить кофе с молоком. Я достал из пачки сигарету и сладко затянулся. Пустил облако сизого дыма в потолок и задумался. Наверное я опять был там. Если бы такие раны я получил в этом мире, то вряд ли бы последствия были столь мало-значительны.
      Серый столбик пепла, нагоревший на сигарете упал в тарелку с остатками завтрака. Ужасно болела голова. Я выдвинул ящик стола и нашарил начатую пачку цитрамона. Вы-давил из бумажной упаковки две таблетки и кривясь разжевал их. Ужасный вкус. Запил лекарство остатками кофе и закурил снова.
      Рано или поздно мне придется вернуться. И поэтому мне было страшно. Преодоле-ние страха требовало некоторого времени. Нужно было просто собраться и немного подумать. Я долил воды в чайник и включил его в розетку. Он закипел быстро. - Еще одна чашка кофе и я иду. - Я мысленно выругался. Слишком частые Перевоплощения отнимали уйму сил и со временем я начинал понимать, что эти Перевоплощения не бесконечны. Настанет день, который поставит меня перед выбором. Выбором окончательным. Наверное я боялся именно этого. Я просто не знал какое из Перевоплощений будет последним.
      Прошел наверное час. Я выкурил уже четыре сигареты и маленькая семиметровая кухонька под завязку наполнилась сизым табачным дымом.
      Я поднялся подошел к окну и открыл форточку. Шестой этаж. Внизу плотным пото-ком неслись автомобили. В каждом из них сидели люди. У каждого из них была куча проблем. Они спешили решить их и поэтому торопились.
      У меня было тоже множество проблем: нужно было заплатить за квартиру, телефон. Кредиторы у которых я когда то занимал деньги тоже стали беспокоить, сомневаясь в моей платежеспособности.
      Наверное два года назад я допустил ошибку решив, что пройдя Врата я сумею вер-нуться когда захочу. Тогда я просто не знал, что тот шаг, который был сделан с такой легкостью столь разительно изменит жизнь. К Перевоплощениям привыкаешь как к силь-ному наркотику. Отказаться от новых очень трудно. И сейчас я уже наверное не смогу сказать кто я на самом деле и кем буду через час.
      Все-таки через полтора. Я займу у этой весны за окном еще пол часа. Постою и по-смотрю на бесконечную череду автомобилей. На остовы деревьев, которые через пару недель должны будут окутаться светло-зеленой дымкой молодой листвы.
      Я взял из пачки последнюю сигарету и снова закурил. Прислонился к холодному стеклу горячим лбом, голова все еще болела. Стоял и ждал. Ждал когда пузатый будильник на подоконнике наконец дотащит минутную стрелку до получасовой отметки.
      Минута... десять секунд... пять... три... Я нажал на кнопку будильника за миг до то-го как он взорвался бы звонкой неудержимой трелью в который раз прогоняя меня в преисподнюю.
      – Нужно идти - Я оторвался от стекла. Выбросил в открытое окно раздавленный фильтр от сигареты, развернулся, и, глубоко засунув руки в карманы, затопал к двери в свой кабинет. Дверь открылась от легкого толчка плечом. Я вошел в полутемную неболь-шую комнату и не включая свет опустился в глубокое кресло перед системой входа. Пальцы привычно легли на кнопки управления. По монитору побежали виденные наверное уже несколько тысяч раз строки: параметры - норма, подключенные устройства - норма, загрузка системы - норма, соединение - норма.
      – Поехали... - Усмехнулся я и замер в ожидании. Система настраивала коридор и высокий свист несущей частоты уже давно перестал раздражать меня. Полуметровый овал в рамочке из свитых в радужные жгутики искорок возник через пять секунд после настрой-ки коридора. Его полупрозрачная голубовато-серая поверхность напоминала водную гладь. Сквозь нее просматривалось так же неясно размытое и преломленное дно и также как от невидимого сквозняка бежала крупная ровная рябь.
      – Ну что же… придется искупаться - Я протянул руку и приложил ладонь к серо-голубой поверхности. От моего прикосновения быстро-быстро в стороны разбежались ма-ленькие шустрые волны. Они отразились от радужной рамочки, вернулись снова и смешиваясь и отражаясь вновь, превратились в маленькую кольчужку, состоящую из сотен подвижно, но бесконечно прочно спаянных колечек.
      Не смотря на свою податливость Врата были непреодолимы, если желающий пройти их не имел Ключа. У меня был Ключ. Маленькое золотое колечко на мизинце. Едва замет-ное - паутинка. Я ждал. Спустя некоторое время Врата признали меня своим и колечки кольчуги-стены начиная с того места к которому был приложен Ключ осыпались с тихим мелодичным звоном. Врата открылись. Я привстал с кресла, нагнулся и сделал шаг.
      Привычно сдавило грудь. Заполоскало в глазах разноцветными полотнищами. Вдоль спины скатился ледяной ком озноба. Страх привычно собрался в основании шеи, протис-нулся в глотку и попытался вырваться сдавленным стоном. - Черт! Как больно!
      При проходе мне всегда было больно. Я удирал из реального мира. Убегал. Спасал-ся. Именно поэтому закрепилось в ощущениях это тягучее, липкое, где то под ребрами, неутолимое чувство черного провала за спиной и невозможности обернуться, встретить его лицом и противостоять. Попытаться противостоять. Бороться и… И не победить.
      Победа не всегда преодоление. Если для того, чтобы выстоять нужно повернуться и ты этого не можешь. Нет сил. То может быть стоит попробовать поменять точку отсчета? Изменить начало координат? Отступить от привычной шкалы ценностей? Если нечем ды-шать, то может быть стоит попробовать научиться обходиться без воздуха? Если нет сил идти, то может быть стоит попробовать взмахнуть… крыльями и взлететь?
      Я привычно затаил дыхание. Паническое желание вдохнуть, придавленное волей проходит. Я на самом деле не нуждаюсь сейчас в воздухе. Это мое тело. Тело человека желает провентилировать легкие. Или то, что осталось от человека. Как трудно осознать кто я сейчас. Я закрыл глаза. Видеть здесь тоже не просто. И не видеть тоже. Закрыть глаза не значит погрузиться во тьму. Это значит ограничить восприятие. Это значит при-нять для себя нечто привычное. Привычное из мира реального. “Закрыть глаза” - приказ. Я приказал. Приказал потому, что стало невыносимо… Стало невыносимо себя жаль. И за жалостью тоска. За тоской ярость. Это тоже неизбежные мои спутники прохода через Вра-та. Скоро будет легче. Я падаю в них в этот омут все глубже и уже не сопротивляюсь падению. Скоро будет легче. Это как молитва. Как заклинание - “Скоро будет легче”… “Скоро…”.
      Кому то легко изначально. Каждый проходит Врата по своему. Закрепляется первое впечатление. Первые ощущения прохода. Если новообращенный лезет в эту серую муть из чистого любопытства, сгорая от вожделения, от предощущения новых незабываемых ощу-щений, то он их и получает. Наркотическое опьянение, оргазм, не идет ни в какое сравнение с тем, что испытывает новичок проходя Врата. Кто то от этих ощущений сходит с ума. Кто то приспосабливается. Мне больно и я уже привык, что мне больно. По крайней мере, я застрахован от сумасшествия. Если тебе больно значит ты еще жив. Меня затрясло. Это смех. Дикий истерический смех. Такое бывает когда идешь через грязную улицу в парадном костюме и в лаковых туфлях, боясь опоздать на званый ужин и вдруг провалива-ешься в зловонную лужу по щиколотку. Все! Ты опоздал! Ты грязен как черт и все, что ты себе придумал летит в тартарары. И вдруг становится легко. Ты свободен от обязательств. Тебя перестают мучить угрызения совести. У тебя есть достойное оправдание. Есть причина не делать того, что ты не хочешь. Ты смеешься и прохожие крутят пальцем у виска проходя мимо. Сколько лиц у свободы? Свобода от обязательств. Свобода от общества. Свобода от совести. От чего на этот раз?
      Мир снова взорвался сполохами. Замельтешил цветным зигзагом, выстроился в зыб-кий, искрящийся серебром широкий - не дотянуться до стен - коридор. Все! Я прошел. Мысленно утираю со лба пот. Немного напрягаюсь. Стены откликаются, тянуться ко мне, ломают в отражениях оскаленную дикой гримасой физиономию. - Так, теперь в плюс. - Лица в отражениях мельчают, дробятся, их становится все больше, уже тысячи, десятки тысяч. Коридор постепенно превратился в пузырь и не видно ни входа не выхода. - Теперь можно двигаться дальше - Я расслабился. Набросил на мир тень. Он живет по своим зако-нам. Если пропадает воздействие, разумеется он вернется к первоначальному состоянию. Как, например, сейчас. Коридор вязко заколыхался и стал тем чем был секунду спустя после того, как я, разорванный на электрические импульсы Вратами, собрался здесь во-едино, отражениями в отражениях. Бесконечными податливыми, чуткими. Я побаловался ими еще немного, вытягивая, скручивая в спирали, утаптывая в блин. Я отдыхал, но это не могло продолжаться вечно. Это словно застрять в чистилище. Словно войти в дверь и ос-таться в прихожей. Нужно было двигаться дальше. Сейчас мне необходимо заполучить тело. Тело могло дать только Зеркало. Какое, в общем, не важно. В этом мире было мно-жество Зеркал. Больших и малых. Каждое имело свое название. Каждое имело свои особенности и свой характер. Мне необходимо было Зеркало, которое называлось Викен-дом. Кто и когда придумал ему такое странное название не особенно волновало меня. У меня были свои проблемы и мне нужно было решать их. Проблемы, которые я принес из мира реального и создал себе в мире этом - “не - реальном”. А что реально? Что не реаль-но? Кто мне скажет? Если боль настоящая? Если невозможно дышать от обиды? Если… Если… если… Тогда тысячу лет назад я не знал, что однажды отразившись в нем и обретя тело я буду вынужден прожить в “этом” реальном мире целую громадную, полную боли, радости и страха жизнь. Теперь я это знал и поэтому спешил. Мне нужна была плоть. Но-вая какая угодно, но плоть.
      Движение далось легко и колышашиеся, вытягивающиеся, смеющиеся рожи пополз-ли назад, все быстрее и быстрее. - Здесь поворот - Это я помнил. Дорога, которой проходишь сотни раз уже не нуждается в ориентирах, просто помнишь - “это здесь”.
      Передо мной закружилась воронка, продавливая стену, вытягиваясь в новую кишку, отросток, создавая новый коридор из тех же самых отражений, лиц, улыбок и гримас.
      Нужно спешить и это я помнил тоже. Даже не помнил. Это вбито коваными гвоздями в саму мою суть. Нельзя смотреть в глаза отражениям. Нельзя заговаривать с ними. Нельзя прикасаться к ним. Нельзя. Каждое из них ты сам. В радости, гневе, страхе. И единствен-ное, что удерживает тебя здесь - это воля. Осознание себя самого как личности. Стоит расслабиться, заиграться, засмотреться и ты развеешься в серебряную пыль, расколешься на кусочки, и вывалишься хрипя и блюя желчью у себя в квартире перед мертвенно мер-цающими Вратами.
      Я влез в узкий проход нового ответвления и небольшим волевым усилием расширил его. Клаустрофобия - еще один бонус, которым приходится оплачивать собственное при-сутствие здесь. Привычка к огромным пространствам, возможность влиять на них пусть и в ограниченной степени приводит к тому, что забываешь о существовании малых объемов, тесных кабинок лифтов, крохотных кухонь, лестничных клеток на которых невозможно развернуться пронося гроб. Слава богу мне не пришлось проверять это на практике, но те кто не избежал, столь печальной участи и хоронил близких, наверное не станут врать.
      Я двигался вперед размеренно и неторопливо. Словно стайер, решивший вдруг вме-сто преодоления обычной марафонской дистанции обогнуть земной шар.
      Стены коридора рваным, расшитым блестками полотном текли назад. Нужно было совершить еще пару поворотов, пробить еще две дыры и я сделал это на полном автомате, за исключением того, что не стал протискиваться в воронку сразу после того, как она от-крывала свой жадный зев. Если ее закрутить быстрее, то проход будет шире и можно не касаться этих смеющихся рож, пролезая внутрь.
      Серебро и чернь, лазурь и индиго коридора постепенно менялись на золотые крас-ки, стены мутнели и я облегченно вздохнул, когда они перестали демонстрировать мои отражения. Это явные признаки того, что я не ошибся. Викенд был золотым или по край-ней мере я воспринимал его в красках именно так. Золото и серый бархат. Пространство вокруг узнаваемо изменилось, я повис в центре золотой сферы, медленно кружившейся, текущей, живой. Расчерченной сотнями тонких радиальных линий, изломанных разновысо-кими частыми зубцами, разрывами, узлами - сростами. Я всмотрелся в них. Никого из тех кого я знал в Зеркале не было. Но сейчас это не важно. Нужно подключаться к тем кто есть. Не до изысков. Я метнулся вперед, впечатываясь в стену. Она мягко приняла меня. Потянула в сторону, разматывая в такую же как сотни других шепчущую радиальную нить. В вязкую тишину стали пробиваться звуки, пока неясные едва различимые отдельные слова, простые ничего не значащие фразы, белый шум:
      А у нас тепло… лето… и купаться хочется - жуть. - шелестел чей то высокий, то ли детский, то ли женский голос.
      А у нас мороз в двадцать градусов, холодно. На улицу носа не высунешь. - басисто отвечал с задумчивыми паузами мужской.
      Ой! Новенький! Кто ты? - Пропели два высоких голоска в унисон. Это вопрос ко мне. Новенький, надо же. Да я получил Ключ, когда вы все еще под стол пешком… - Под-нявшееся откуда то из глубины веселое возбуждение пропало разом. Навалилась грусть. Нужно было назвать себя и от того, что я произнесу в этот раз зависит то кем я стану. Но, мне уже все равно. Или почти все равно. Старый фокус самый верный. Цедя фразу произ-нес привычное - Мы одной крови… - Произнес и замер. Необходимо дождаться завершения полного оборота сферы. За это время Двеллерами Зеркала будет расшифрован посыл и сформирована личина. Данные о ней будут переданы в нить, которой я по сути сейчас и явлюсь. Я видел как это выглядит со стороны. Очень похоже на наглядную демонстрацию амплитудно-частотной модуляции. Изломы, разрывы, зубцы меняют порядок, рисунок. Он приобретает что то новое, но неуловимо узнаваемое остается. Приобретая опыт по рисунку модуляции можно не только идентифицировать Гостя, но и определить его суть. Кто он на самом деле: просто Гость, Метаморф, Оборотень. Я не пытался это делать сейчас. Не было никакого желания выяснять “ху из ху” на этом Зеркале. Я ждал собственного метаморфоза и знал, что его признаки распознаю сразу. Личина - не просто оболочка. Она изначально принадлежит какому то из уже существующих либо вновь создаваемых миров. Приобретая новую плоть, я неизбежно окажусь в той реальности частью которой она является. У кого то все происходит очень быстро. Без перехода, словно шагаешь в открывшуюся внезапно дверь. У меня всегда с какими то странными вывертами. Мой переход это как правило трансформация. Зеркало начнет изменяться само, приобретая признаки нового мира, мета-морфоз плоти начнется чуточку позже.
      – Баммм… - этот звук указывает на завершение оборота сферы Зеркала. Словно те-бя предупреждают - Заказанное блюдо готово. Хорошо. Отведаем. - Я напрягся. Предощущение боли в который раз стягивает все существо судорогой. Нельзя сопротив-ляться - будет тяжелей. Открыться. Распахнуться настежь. Принять воздействие. Вот так. Началось…
      Дно сферы стало вспучиваться вдавливаясь внутрь, образуя некое подобие земной тверди. Свод поднялся, растаял, наливаясь голубизной, подернулся легкими перистыми облаками. Я вывалился из переставшей быть осязаемой стены и аморфным, еще не обрет-шим формы комом стал проваливаться вниз, падать на все убегающую от меня, расширяющуюся, обрастающую лесами, горами, реками и болотами Землю, все таки Зем-лю.
      – А-а-а-а-а… - Я уже мог кричать от страха, мог неосознанно размахивать чем то на-поминающим конечности, пытаясь остановить падение, мог погибнуть и не завершив метаморфоз вернуться к Зеркалу, мог шлепнуться в болото под плотным сводом вечнозеле-ных древних растений. Что, собственно, и сделал. Падение с высоты, как мне показалось, нескольких сотен метров, даже в грязь не может пройти бесследно. Гулкий удар в брюхо и дыхание остановилось, клацнули челюсти и в глазах рассыпался целый фейерверк разно-цветных искр, боль полоснула кипятком по внутренностям и навалилась сторожкой, чуткой тишиной бессознательного состояния.
      Сколько времени пришлось провалиться трупом я не знал. Возможность чувствовать приходила постепенно. Я лежал как я понял в топкой теплой жиже. Какая то мерзость ползала по спине и щекотала почти незащищенные стыки шкуры и огромных костяных пластин, напоминающих короткие римские мечи. Я попытался вспомнить как проходил коридор и наконец добрался до Зеркала. Интересные ощущения. Я усмехнулся. Мне опре-деленно нравилось быть кем то больше чем быть самим собой. В коридоре ты не имеешь ни имени ни звания ни тела. Ты похож на чистый разум, который может видеть, воспринимать и осознавать, но не имеет возможности влиять на тот мир в котором он находится. Стены коридора проницаемы для обычного волевого усилия и не составляет труда изменить на-правление и двигаться по любому из цепочек отражений. Да. Коридор скорее похож на гибкий изменчивый, живой лабиринт, состоящий из кусочков разбитого стекла. Они бле-стящи и ярки. В них бьется пойманное случайными лучиками солнце. Ты двигаешься внутри этой вселенной и над нею. Ты не можешь быть везде одновременно. Но ты можешь за долю секунды переместиться туда куда тебе будет угодно. Главное, чтобы ты знал где ты хочешь оказаться в следующую секунду.
      На этот раз все прошло не столь просто и буднично как это обычно бывает. Было по-настоящему больно. Обрастать новой броней оказалось совсем нелегко. Легко меняли тела Метаморфы. Они обладали почти неограниченным ресурсом Перевоплощений но их тела были неустойчивы. От малейшего воздействия Метаморфы теряли свою телесность, которую и телесностью то в общем нельзя было назвать, скорее они обладали возможно-стью всего на всего казаться но не быть. Я не был Метаморфом. У меня ограниченный запас Перевоплощений и каждое последующее давалось мне все тяжелей.
      Зуд на спине становился невыносимым. Какие то мелкие твари с острыми как иглы зубами пытались добраться до плоти отчаянно кусая стыки панциря и пластин. - Еще на-хватало в самом начале Перевоплощения быть съеденным какими то дилетантами из новообращенных - подумал я и тяжело заворочался в грязи. Это помогло. Дважды пере-вернувшись с богу на бок я, похоже передавил эти ползучек. - Да и черт с ними - пронеслось в голове - ничего страшного. Пока им легко перевоплощаться, попробуют еще раз.
      Я открыл глаза. Папоротники. Невероятных размеров с толстенными стволами вы-стреливались из болотной жижи и перли с несгибаемой настойчивостью как секвойи вверх к солнцу. Им тоже очень хотелось жить. В воздухе было много углекислоты и им было из чего синтезировать крахмал. Жаркий и влажный климат был как нельзя более для них благоприятен, но когда слишком много желающих жить рядом неизбежно вспыхивает вой-на. Если не за клочок земли или воздуха, то за лучик солнца. Энергия. Без нее невозможен ни синтез крахмала ни синтез белка ни полеты в космос.
      Хвощи были не так высоки, но их ветвистые метелки более темного цвета достаточ-но ловко ловили остатки света, который протискивался сквозь кроны папоротников и совсем угасал достигнув коричневого болотистого дна доисторических джунглей. Внизу были сумерки. Сумерки зеленого цвета, которые очень походили на те которые я видел когда я был красавцем-афалиной, океанским дельфином, и жрал всякую водоплавающую гадость. Засосало под ложечкой. - Сколько же я лежу здесь? Час? Два? Пять? - Земля вра-щалась довольно быстро и я пока не привык еще к новому времени. Голод становился все более ощутимым. Пасть наполнилась тягучей слюной. Мое огромное тело весом в шестна-дцать с половиной тонн просило энергии. Энергии, которую высасывали из жаркого сол-нышка наверху папоротники - переростки. Я с тоской вспомнил о сосиске, которую недоел уходя в Веб. Опять новая диета. Это было хуже всего. Я с трудом привыкал к рациону, которым должны были питаться зверюги в которых нас с неумолимым упорством запихива-ли эти психопаты - Двеллеры.
      Перед тем как отразиться в Зеркале ты сам выбираешь себе личину. Но не всегда удается удержать ее. Часто энергетика Двеллеров сформированная каким то жутким пре-дубеждением превращает тебя в монстра, которым ты вовсе не собирался становиться. Но так происходит. Законы этого мира столь же неумолимы и значимы как законы любого из миров.
      Сволочи - озлобленно подумал я - Вам бы побывать в моей шкуре хотя бы разок, вы бы потом не смеялись над тем что мы - Оборотни глотаем обычную картошку после воз-вращения почти не прожевывая. Я ругал Двеллеров, хотя не видел еще ни одного из них. Может быть их не было вовсе. О них ходили легенды, много легенд, но никто мне еще не сказал кто они Двеллеры и откуда они берутся. Они управляли Зеркалами и их психоген-ные поля многократно усиленные необычными свойствами Сети включали механизм Перевоплощений. Разумеется, если он вообще был. У меня он был.
      В сеть попадаешь, весь, до последней запятой, до самого мелкого штриха в хромо-сомах, до мозолей на пятке и родинки на носу. Сюда нельзя попасть наполовину. Способы формирования личины весьма схожи с обыкновенной биохимической генетикой и биологи-ей, но только усиленной и ускоренной возможностями сети в миллионы раз. Нет необходимости возиться с пробирками и колбами, дожидаться деления клеток и образова-ния необходимого генотипа. Все гораздо проще и одновременно сложней. Любой кто приходит сюда, приносит то, что заложила в него природа и отступить уже невозможно. Ты тот кто ты есть и другого выбора не существует. Моя генная, можно назвать и так, структу-ра оказалась открытой, перепрограммируемой, доступной к воздействию психогенных полей и именно поэтому пройдя Врата в первый раз я уже не мог отказаться от того, чтобы пройти их снова. Хотя, многие считают, что в большей степени важно не то что у тебя в клеточных ядрах, а в сердце. Условное понятие души здесь приобретает вполне матери-альный смысл. Есть некоторые закономерности, которые связывают типы метаморфоза с психологическим рисунком Гостя. Однолюбы всегда Оборотни и по другому не может быть. Хотя, обратной зависимости нет. Не всякий Оборотень - однолюб. А, Гости… А, Гости, они просто Гости. Каждый новообращенный был им до первого метаморфоза. Если он происхо-дит вообще. Гости по сути не могут, не умеют, не имеют возможности принимать личину. Это их плюс, это их минус. Они защищены от всего того страшного, тяжелого, больного, что несет с собой способность к трансформации, но они и лишены непередаваемых, пре-красных ощущений, которые испытывает Оборотень принимая личину, исследуя новый удивительный, бесконечно прекрасный мир.
      Есть еще Метаморфы. Они не перестраиваются полностью. Их реакция на воздейст-вие Зеркал почти мгновенна. Они принимают предложенную личину сразу, но глубинного Перевоплощения не достигают. Меняется только оболочка и поэтому Метаморфы могут принять не всякую личину. Метаморф может стать водоплавающим организмом, но никогда не научится дышать жабрами. Может стать птицей, но полет будет для него мучением. Этот мир наш. По настоящему в нем живем только мы. Платим за это и платим дорого.
      Может быть я завидую метаморфам, но все таки не люблю их. Для них Веб всего лишь игра. Взаимное влияние психики и физиологии Метаморфа и Веба исчезающе мало. Миры не оказывают сколь бы то ни было сильного воздействия на Метаморфа и сам Мета-морф, как бы сильно он ни хотел, не в состоянии оказывать значительное влияние на них. Метаморфы - те же Гости. Туристы. Они приходят и уходят. Легко расставаясь с телами, легко превращаясь и трансформируясь. Исчезая так же быстро как и появились. Я не ме-таморф. Я - Оборотень и каждое мое Перевоплощение, каждая новая личина меняет не только мою психику, но и физиологию и влияние личины на то что возвращается в реаль-ный мир более чем значимо.
      Я вспомнил выпачканную кровью подушку и внутренне содрогнулся. И тем не ме-нее, от человека в нас все таки кое что оставалось, так или иначе мы не целиком копируем милых зверюшек в которых трансформируемся.
      – Милых - от этой мысли моя пасть скривилась, обнажив частокол тупых зубов в гримасе, которую бы только идиот назвал улыбкой. Но это была улыбка. Я улыбался. Мне почему то было весело. Я попытался встать на свои толстенные ноги. Получилось не сразу. Они дрожали и никак не хотели удерживать мое тело. Через несколько минут борьбы с весом я все таки привстал на колени и потом с уханьем укрепился на всех четырех огром-ных лапищах. Все таки это было грандиозно. Шея хоть и была не очень толстой и содержала просто невероятное количество позвонков не давала разглядеть себя со всех сторон.
      Не смотря на принудительность Перевоплощения, я почти себе нравился. Буро-зеленое, выпачканное в грязи, закованное в практически непробиваемые латы тело. Ог-ромные похожие на мечи костяные пластины. Длинный могучий хвост, гораздо более гибкий и сильный чем шея, утыканный трехметровыми саблями-шипами. Я пошевелил хвостом. Он дернулся из стороны в сторону, поднимая волны бурой жижи. - Класс!!! - мне нравился мой хвост. Я приподнял зад, благо ноги в крестце были более сильными и высо-кими и махнул из стороны в сторону своим смертоносным оружием. Он со свистом срезал несколько толстых стволов и они рухнули, подняв вокруг маленькие грязевые фонтанчики. -Здорово!!! - Я нравился себе все больше. Если бы не дрожь в коленях, которая должна была скоро пройти я бы наверное немедленно побежал искать Врата для того чтобы покра-соваться перед теми кто еще топчется у входа и не решается сделать последний шаг. Помахал хвостом. Поерошил бы колючую щетинку на спине. Продемонстрировал бы все прелести Перевоплощения, но я увлекся. Мой желудок травоядного все настоятельнее требовал клетчатки с малой толикой крахмала.
      Я посмотрел по сторонам. Вершинка одного из упавших папоротников, который я мастерски срезал хвостом показалась мне весьма аппетитной. - Бред... сосиска в тысячу раз лучше - подумал я но потянулся к светло-зеленым стрелочкам листьев и захрумкал ими с превеликим удовольствием. - А ничего - пронеслось в голове - Кажется с голоду я здесь не умру... В голове?... На моей зубастой роже наверное снова появилась гримаса, которую с некоторым натягом можно было принять за улыбку. Я даже толком не знал где у меня то что думает. У моей породы было три нервных узла - мозга. Один в небольшой, но весьма уютной черепной коробке, второй поближе к крестцу и третий в огромных полостях костей таза. Для того, чтобы таскать на себе такое орудие как мой хвост у меня должна была быть задница весьма солидных размеров. Ну а где же прятать самое ценное как не в самом защищенном месте? Думать задом? Мне и это понравилось тоже. Пока я думал тем чему положено думать голова не спеша объела одно деревце, затем другое и затем смачно рыг-нув потянулась к третьему. - Э-э-э-э, братец. Это уже перебор. Пора и на разведку. Обжираться будем потом.
      Я пошевелил хвостом, по приседал на лапах, плюхаясь каждый раз пузом в грязь. Снова осмотрел себя со всех сторон и довольный стал проламываться сквозь чащу к тому месту которое как мне казалось было более открытым. Мне захотелось погреться на сол-нышке. Я топал по трясине и она ухала под ногами, чавкала, и клокотала. Через сотню шагов болото превратилось в некоторое подобие заливного луга и потом исчезло совсем. - Урра!!! - камешки - с радостью подумал я и еще бодрее зашагал к красным гранитным обломкам, выпертыми из болота отрыжкой мамочки-земли у которой в этом виртуальном времени наверное еще не все было в порядке с пищеварением.
      Я вышел на осыпь, состоящую из небольших камней. Выветривание и перепады температур сделали свое дело. За несколько сотен лет пара-тройка менее устойчивых скал все таки превратилась в удобное лежбище для подобных мне тварей. Я подошел к гряде. Окинул ее орлиным взором и стратегически оценил диспозицию. Гряда поднималась до-вольно круто вверх и превращалась в скалы высотой в двести триста метров. Никакой хищник не в состоянии лазать по таким узким уступам. Отроги гряды постепенно снижаясь уходили влево и вправо, охватывая полукольцом заболоченный участок с такими вкусными папоротниками. - Класс!!! - подумал я - Солнышко как раз жарило во всю и погреться без риска встретится с каким ни будь еще не изученным видом фантома или оборотня мне все таки удастся.
      Я поелозил пузом по осыпи выбивая в каменной подстилке удобное лежбище и с удовольствием растянулся, спрятав голову за мощную грудь, прикрытую от нападения сверху первым не самым большим, но от этого не менее опасным мечом-пластиной. Глаза закрылись сами собой. Солнышко пропекало меня как маковую булочку. Его лучи светили слева, а отраженное от скал тепло грело правый бок.
      Я давно не отдыхал так даже будучи человеком. Человек - существо неорганизован-ное.