Глава 3

По небу медленно двигались огромные черные тучи. Большие капли дождя мерно барабанили по ветровому стеклу машины. Фрэнни не любила ездить в плохую погоду. Едва она успела включить «дворники», дождь пошел сильнее, мгновенно превратив шоссе в постимпрессионистский расплывчатый ландшафт. Сегодня они ужинали с Норой в отеле «Рэдиссон», что возле шоссе номер 160. Сестры старались встречаться по крайней мере раз в месяц, и обычно эта встреча, за которой они поедали свой любимый китайский куриный салат, происходила как раз в «Рэдиссоне».

Подъехав к серовато-коричневому зданию гостиницы, издали похожему на современный монастырь, Фрэнни попыталась загнать машину на автостоянку, но оказалось, что возле входа в здание некуда втиснуть ее старый черный «кадиллак». Хотя машина, сделанная еще в пятидесятых годах, была необыкновенно прожорливой и занимала много места, однако Фрэнни ее любила. «Кадиллак» был для нее старым другом, и она с удовольствием о нем заботилась: мыла, полировала, драила хромированные части, следила за давлением в шинах. Эту машину она купила еще в школе, когда жила с Норой, и сестра, впервые увидев «кадиллак», назвала его уродливым монстром, который к тому же представляет угрозу для окружающей среды. Однако обычно покладистая Фрэнни на сей раз наотрез отказалась продавать машину. Она ее полюбила, сама не зная почему.

Место для парковки удалось найти только позади здания. Выключив зажигание, Фрэнни потянулась за зонтиком, который должен был лежать на заднем сиденье, но его там не оказалось. Надев пальто и натянув на голову капюшон, она сделала рывок к главному входу. Достигнув двери, Фрэнни остановилась и, словно животное, стряхнула с себя капли дождя. Привратник, худой человек в очках, странно посмотрел на нее и после некоторых колебаний распахнул стеклянную дверь.

— Спасибо, — задыхаясь после бега, сказала Фрэнни и, не глядя на швейцара, вошла внутрь. Пройдя мимо регистрационной стойки, мимо растений в кадках и магазинчика, торгующего сувенирами, она поднялась на несколько ступенек вверх и попала в ресторан. Уходя с работы, Фрэнни переоделась в длинную черную юбку и свитер. Мокрые от дождя волосы она попыталась пригладить руками, но не добившись никаких результатов, полезла в сумку за беретом. Рядом с кошельком лежал серебряный медицинский браслет Билли с выгравированной надписью «Диализ», который всегда был с ней. После смерти родителей Фрэнни носила браслет на руке, но потом Нора настояла, чтобы она его сняла. Сестра считала, что прошлое принадлежит истории и что это ненормально — носить медицинский браслет Билли как какой-нибудь амулет. Но ведь Фрэнни никогда и не относилась к нему как к амулету, для нее это было нечто вроде стигмата. Теперь она хранила браслет в своей сумочке или носила на цепочке на шее, так, чтобы никто не мог его видеть.

Отыскав и надев берет, она в тот же момент заметила Нору, которая сидела возле стены и пила вино. В облегающем вязаном платье, которое подчеркивало ее стройную фигуру и длинные ноги, сестра выглядела просто шикарно. Кстати сказать, Нора очень следила за своим весом, по шесть раз в неделю занималась в атлетическом клубе и всегда тщательно выбирала меню.

Увидев Фрэнни, Нора улыбнулась и помахала ей рукой. Сразу почувствовав неуверенность в себе, Фрэнни подошла к ее столику.

— Привет. Почему ты так задержалась? Я уже собралась уходить. — У Норы было приятное лицо, уголки ярко накрашенных губ слегка приподнимались кверху, словно она собиралась улыбнуться.

Сняв пальто, Фрэнни повесила его на спинку стула.

— Извини, — сказала она. — У нас на работе ЧП.

— Да? — Нора слегка приподняла брови.

— У одного пациента сильно упало давление, и он впал в коматозное состояние. Мне пришлось прекратить диализ. — Фрэнни свернула салфетку и положила ее себе на колени. — Техник должен был следить за ним получше. У меня еще ни разу такого не случалось. Я ввела ему соляной раствор и вызвала врача. — Заметив, что Нора слушает невнимательно, а взгляд ее блуждает где-то далеко, Фрэнни поспешила закончить свой рассказ. — В общем, мы отправили его в стационар.

Нора отхлебнула глоток вина, и в этот момент стало еще отчетливее видно, что цвет ее ярко-голубых глаз прекрасно гармонировал с цветом надетого на ней платья. Фрэнни, однако, знала, что все это подделка, цветные контактные линзы: от природы глаза у Норы были серо-голубыми.

К их столику подошел официант, сестры заказали себе по порции салата, к которому Фрэнни добавила травяной чай.

— Тебе нравится? — спросила Нора, наклонившись вперед и откинув волосы так, чтобы Фрэнни видела ее новые серьги — серебряные конусы с желтыми каплевидными камешками.

— Очень мило. — Фрэнни погрузила чайный пакетик в кружку с горячей водой.

Официант принес корзинку с разными сортами хлеба, и Фрэнни, взяв кусок кислого хлеба, принялась намазывать его маслом.

— В прошлую среду я была в Беркли, делала статью об одном зоологе, который исследует механику движения. Он изучает насекомых — сороконожек, пауков, тараканов. Это и в самом деле интересно. На следующей неделе статью должны напечатать. Я уже собиралась свернуть на шоссе, как вдруг заметила ювелирный магазин. Там продаются замечательные вещи. Именно в нем я это и купила.

Взяв из корзины кусок черствого хлеба, Нора принялась его жевать, разглядывая всех находившихся в зале — посетителей, официантов и официанток, музыканта, игравшего в углу на пианино. Вероятно, благодаря своей профессии Нора была очень наблюдательной: ее взгляд всегда казался напряженным, даже во время разговора она постоянно оглядывалась по сторонам. Некоторых это раздражало: они считали, что Нора не уделяет им достаточно внимания, — но Фрэнни знала, что Нора не упустит из сказанного ни одного слова и будет все помнить даже после того, как ее собеседник об этом забудет.

— Тараканов? — со скептическим видом спросила Фрэнни.

— Угу, — ответила Нора, ослепительно улыбнувшись официанту, который принес им салат. Заказав еще один бокал вина, она вновь повернулась к Фрэнни. — Он помещает их на бегущую дорожку, снимает на видеопленку и затем анализирует картинку на замедленной скорости. Этот человек считает, что все животные и насекомые передвигаются одинаково, потому что их ножные мышцы совершают похожие движения.

Взяв в руки палочки для еды, Нора продолжала с увлечением рассказывать о том, какое значение могут иметь эти исследования для физиологии и медицины. Не вполне понимая то, о чем она говорит, Фрэнни тем не менее гордилась сестрой. Иногда ей хотелось быть такой, как Нора, но она тут же себя одергивала: бессмысленно желать то, чего у тебя нет и быть не может. С тем же успехом можно надеяться выиграть в лотерею.

Они уже доели салат, а Нора все говорила о тараканах и сороконожках. Фрэнни хотелось поговорить о сексе, но она не знала, как к этому подступиться. Вообще-то о сексе они говорили и раньше, но лишь в общем плане и не всерьез, не вдаваясь в детали. Фрэнни до сих пор так и не сказала ей о Майкле. Из своих отношений с ним она не собиралась делать тайну, но ей никак не удавалось поговорить на эту тему. Нора всегда была слишком занята — когда бы Фрэнни ей ни позвонила, оказывалось, что сестра или спешит на деловую встречу, или срочно дописывает статью, или отправляется на свидание. Фрэнни же не хотела говорить о Майкле до тех пор, пока не сможет спокойно все рассказать. В последние несколько недель она совсем запуталась, не понимая, что в сексе является нормой, а что нет. Кое-что из того, чего желал Майкл, казалось Фрэнни весьма странным; несколько раз она даже отказывала ему, но потом Майклу удавалось ее убедить, и, как ни странно, эти вещи ей нравились. Тем не менее неприятный осадок оставался, тем более что с каждым днем Майкл становился все более требовательным, все больше ее подавлял.

— Ты куда-то собралась? — спросила Фрэнни. — Я сужу по тому, как ты одета.

Нора кивнула:

— Я думаю пойти потанцевать в «Ярость». Хочешь со мной? Фрэнни покачала головой. Обе знали, что приглашение Норы — чистая формальность. Фрэнни не любила баров, а еще больше — танцы.

Положив локти на стол, Нора нагнулась вперед; даже в полумраке ее волосы сияли.

— Я встретила этого парня неделю назад, — усмехнулась она. — Он прекрасно танцует и великолепно выглядит: ростом под два метра, широкие плечи, аккуратная задница. Да, в самом деле аккуратная!

Фрэнни испуганно оглянулась по сторонам, надеясь, что никто не слышал последних слов сестры.

— Тебе он нравится? Нора пожала плечами:

— Он работает монтером в телефонной компании. Приятный, забавный, но, пожалуй, для меня недостаточно сообразителен. Через некоторое время он мне наверняка наскучит. — Она поднесла к губам бокал с вином. — А жаль, у него великолепное тело.

Фрэнни уже привыкла к бесцеремонному отношению сестры к мужчинам. У Норы всегда было множество приятелей, несколько человек даже просили ее руки, но Нора с самого начала говорила им, что замужество не входит в ее планы. Фрэнни же, напротив, нравилась семейная жизнь, когда есть кто-то, кто любит тебя и заботится о тебе. Она все отдала бы ради замужества, в то время как Нора небрежно отклоняла подобные предложения и без всякого сожаления расставалась со своими мужчинами, словно они были чем-то таким, что можно легко заменить, — нечто вроде авторучки или гигиенического тампона.

— Ты переспала с ним? — спросила Фрэнни и тут же покраснела от такой прямолинейности. Хотя Нора откровенно сообщала ей о том, с кем из своих дружков была близка, Фрэнни всегда выслушивала ее молча, без каких бы то ни было замечаний, и никогда не рассказывала о себе.

— С каких это пор ты меня об этом спрашиваешь? — весело засмеялась Нора.

Фрэнни застенчиво улыбнулась.

— По правде говоря, — сказала Нора, — нет, не переспала. Я думала об этом, но решила, что не хочу лишних неприятностей.

Очевидно, на лице Фрэнни было написано искреннее недоумение, потому что Нора слегка скривила рот и принялась объяснять:

— Я вот что имею в виду — все эти предосторожности. Приходится расспрашивать о его сексуальной жизни, доставать презервативы и спермицид, причем обязательно нужно убедиться, что презерватив сделан из латекса, а смазка на водной основе, и так далее, и так далее. Зачем я буду так стараться ради человека, с которым наверняка скоро придется расстаться? Проще уйти домой в одиночку. Иногда секс не стоит таких хлопот.

Фрэнни решила, что настал подходящий момент, чтобы упомянуть о Майкле, но сестра уже натягивала пальто, собираясь уходить. Ей хотелось танцевать.

Просмотрев счет, Нора положила на стол деньги.

— Что такое? — заметив колебания Фрэнни, спросила она. Слабо улыбнувшись, Фрэнни покачала головой:

— Нет, ничего.

Она все-таки решила не рассказывать сестре, что у нее появился любовник: Нора встречалась только с мужчинами своего возраста или моложе себя и часто говорила, что не видит нужды встречаться со «стариками», ей наверняка не понравится то, что Майкл вдвое старше Фрэнни. А что она подумает, узнав, что они никуда вместе не ходят? Нора, всегда отличавшаяся циничным отношением к мужчинам, вероятно, ее не поймет. Возможно, она захочет сама встретиться с Майклом. А если он откажется от встречи? Фрэнни решила подождать. Время еще не пришло.

Когда вечером она приехала домой, на автоответчике мигал зеленый огонек. Это было послание от Майкла, который приглашал ее прийти к нему. Фрэнни улыбнулась и, пройдя в дом, принялась снимать с себя мокрую одежду, развешивая ее по комнате для просушки. Ее жилище было довольно скромным: однокомнатная квартира на втором этаже здания, заселенного преимущественно университетскими студентами. Зато квартирная плата Фрэнни вполне устраивала, а скудный интерьер она пыталась разнообразить разноцветными подушками, вьющимися растениями и украшавшими стены яркими картинами.

Войдя в спальню, она стащила с себя остатки одежды, бросила их на кровать и прошла в ванную. Горячие струи душа быстро разогрели ее озябшее тело. Фрэнни была рада звонку Майкла. До того как его встретить, она даже не понимала, на сколько одинока, потому что привыкла к одиночеству, подобно тому как привыкают к небольшой незаживающей ране — с ней живут, иногда о ней даже забывают, но тем не менее она никуда не исчезает. Теперь вид ее пустой квартиры был для Фрэнни невыносим: каждый раз, отправляясь к Майклу, она чувствовала себя так, словно совершает побег.

Тело Фрэнни раскраснелось от горячей воды, в помещении было жарко, в воздухе висели клубы пара. Закрыв кран, она стянула с вешалки полотенце и, вытираясь, вспомнила, как на прошлой неделе принимала душ вместе с Майклом, как он с алчным и решительным видом намыливал ее, разминая ее тело, словно скульптор глину. Затем он повернул ее и прижал к себе. В его сильных руках Фрэнни чувствовала себя красивой и желанной, и ей хотелось оставаться такой всегда. Но тут Майкл нагнул ее, раздвинул ягодицы и грубо вошел сзади; его скользкий от мыла, твердый пенис двигался взад-вперед, а Майкл, несмотря на болезненные стоны Фрэнни, только сжимал ее еще сильнее и требовал расслабиться. Наконец он кончил, потом, все еще оставаясь в ней, обнял Фрэнни, нежно поцеловал в шею и сказал:

— Иногда будет так, детка. Иногда я люблю, чтобы было пожестче, и тебе надо учиться воспринимать это как должное.

Фрэнни оставалось только надеяться, что любовь бывает и такой.

Почистив зубы, она надела чистую одежду и поехала к Майклу, который, даже открывая ей дверь, держал в руках телефонную трубку и с кем-то разговаривал. Фрэнни он встретил усталой улыбкой, темные волосы его были слегка взъерошены. Махнув приветственно рукой, Майкл жестом пригласил Фрэнни проследовать за ним в кабинет — большую, длинную комнату с элегантной мебелью и высокими книжными шкафами. В одном конце комнаты стояло черное пианино, в другом — кушетка и письменный стол. Не прерывая телефонного разговора, Майкл сел на кушетку.

Стянув с себя пальто, Фрэнни принялась ходить по комнате, разглядывая названия книг. Письменный стол стоял рядом с книжными шкафами, а на стене, над большой, в рамке, фотографией родителей Майкла, висела абордажная сабля его отца — стальной клинок почти метровой длины с массивной бронзовой рукояткой, привезенный со Второй мировой войны. Как когда-то объяснил Майкл, отец служил на корабле и в 1944 году взял на абордаж немецкую подводную лодку — это был последний случай, когда на флоте официально использовалась абордажная сабля. Клинок окружали фотографии других родственников — дядей, теток, бабушек и дедушек. Фрэнни оставалось только завидовать Майклу: она ничего не знала о своих бабушках и дедушках, которые умерли до ее рождения.

Откинувшись на кушетке, Майкл положил ноги на подушки. Очевидно, он разговаривал со своим другом из Сан-Франциско. Они договаривались о встрече в «Рыбацком причале» в пятницу вечером. Фрэнни была уверена, что туда он ее не пригласит. Письменный стол был завален какими-то бумагами. Сев за стол, Фрэнни взяла в руки один из листков и прочитала: «Симфония „Новый мир“ Дворжака представляет собой сочетание американского и богемского тематического материала и написана на музыкальном языке, присущем Богемии, проникнута музыкальным темпераментом композитора и духом Америки». Она положила листок на место. Майкл преподавал музыкальную литературу и теорию, но никогда не рассказывал Фрэнни о своей работе, своих студентах или о своей музыке. Если она что-то об этом спрашивала, он только отмахивался. А вот о ней Майкл знал все. Он выпытывал у нее даже малейшие интимные детали, расспрашивал о родителях и Билли, о том, как они умерли, о Норе, о продлившемся всего одну ночь «романе» с безымянным репортером из «Пчелы». Он желал знать, как тот целовал ее, как занимался с ней любовью, что она при этом делала. Он желал знать все подробности, вплоть до самых мельчайших. Но когда речь заходила о его жизни и сексуальных связях, Майкл сразу замолкал.

Закончив разговор, он потянулся и зевнул, затем подсунул под голову подушку и окинул Фрэнни оценивающим взглядом.

— У меня был тяжелый день, — наконец сказал Майкл. — Иди сюда.

Это звучало как приказание, но Фрэнни осталась стоять у стола.

— Майкл, нам нужно поговорить.

Он склонил голову набок и удивленно посмотрел на нее. Не выдержав этого взгляда, Фрэнни опустила глаза и принялась нервно потирать руки.

— Ты ничего не рассказываешь мне о себе, — наконец произнесла она. — Я ничего не знаю о твоей работе, о твоей жизни, о твоих друзьях…

— Мы это уже прошли, Фрэнни, — твердо ответил он, — и сейчас я не в настроении обсуждать данную тему вновь.

Фрэнни с минуту помолчала, затем, глядя в пол, тихо сказала:

— Меня не радует, как все складывается. Мы с тобой нигде не бываем. Ты находишь время для друзей, но не можешь проводить больше времени со мной. Почему я не могу пойти с тобой в «Причал рыбака»? — Она медленно покачала головой. — Не понимаю. Иногда ты кажешься мне таким далеким.

— Фрэнни, посмотри на меня.

Она подняла взгляд. Закинув руки за голову, Майкл смотрел на нее терпеливо-снисходительно, словно Фрэнни была его студенткой.

— У меня не так много свободного времени, и ты прекрасно об этом знаешь.

— Я думала, что в конце концов время найдется, что ты изменишься. И еще я думала…

Майкл предостерегающе поднял руку, показывая, что еще не закончил.

— Ты с самого начала знала, что я собой представляю. Я никогда не обещал тебе, что изменюсь. И с твоей стороны не разумно ожидать, что я стану другим только потому, что ты этого хочешь.

Фрэнни молчала.

— У тебя есть выбор, Фрэнни. Если тебе плохо со мной, мы можем перестать встречаться. Ты этого хочешь?

Она покачала головой:

— Нет, не хочу. О таком я даже не думала. Я люблю тебя. — Невидящим взглядом она смотрела на пианино. — Я надеялась, что со временем ты тоже меня полюбишь.

Сев, Майкл опустил ноги на пол.

— Иди сюда, Фрэнни. — Голос его был тихим и спокойным, но Фрэнни показалось, что в нем промелькнула нотка сочувствия.

Она покорно подошла, и Майкл притянул ее к себе. Чувствуя себя побежденной, Фрэнни опустилась на колени и положила голову ему на ногу.

— Ты знаешь, как я к тебе отношусь, — погладив ее по голове, сказал Майкл. — Я не могу ничего обещать, но, возможно, когда-нибудь полюблю тебя. Это устраивает? — Он приподнял ее подбородок так, чтобы Фрэнни могла его видеть.

По щеке Фрэнни скатилась слеза.

— Да, — кивнув, ответила она и поцеловала его руку. — Я буду ждать, сколько бы ни понадобилось. — Она уткнулась лицом в его колени. Майкл по-прежнему гладил ее по голове. Оба молчали. Было тихо, слышалось только их дыхание, тиканье часов на стене да отдаленный лай собаки. Фрэнни думала о том, как хорошо быть рядом с Майклом, прижиматься к нему, чувствовать теплоту его тела, ласку его рук.