35

Круглый огромный стол в центре кают-компании был весь завален чашками, баночками, пакетиками, тюбиками с разнообразной синтетической снедью. Веселье было в самом разгаре. Все ели и весело болтали. Паркер шутил не переставая, хохотал и подмигивал Ламберт, которая, как всегда, курила больше, чем ела, и пила кофе. Сигарета в ее руках дрожала, роняя пепел прямо на скатерть.

Кейн ел за четверых, и сидящий рядом с ним Паркер не мог упустить такого повода для шуток:

— Эй, парень! Может, мне лучше отсесть? А то ты и меня проглотишь! Он, наверное, устал, вот и проголодался!

— Чего пристал, — заступился Эш и пошутил с совершенно каменным лицом: — Может, он сейчас лопнет от еды!

Но Кейн не обращал на них никакого внимания; он сосредоточенно жевал и только бубнил с открытым ртом:

— Первое, что я сделаю, когда вернусь на Землю, так это просто объемся какой-нибудь натуральной жратвой. О… совершенно неважно какой, но это будет только натуральная пища.

— Да, конечно, — весельчак Паркер был всегда рядом, — а я буду загорать на пляже в Майами. И, между прочим, мне будет насрать решительно на все.

— Ну, так уж и на все? — подмигнул Эш.

— Ну, почти на все. Само собой, веселиться я буду в свое удовольствие. Что ж я — монах какой-то, что ли? Но зато на все остальное мне будет насрать, это точно!

— Послушай, заткнись! — добродушно посоветовал Даллас разошедшемуся Паркеру. — Ты начинаешь мне надоедать, да и девушки вон не могут спокойно кушать, — и он указал на Ламберт, которая так смеялась, что очередной глоток кофе застрял у нее в горле и не шел ни туда, ни сюда; и теперь девушка делала героические усилия, чтобы вдруг не оказалось «сюда». Проблемы своего пищеварительного процесса и перистальтики обсуди, пожалуйста, в другом месте. Хорошо?

— Да, сэр, — отрапортовал негр и скорчил совершенно невозможную рожу.

Ламберт согнулась над столом, и кофе выплеснулся у нее изо рта вместе со взрывом хохота. Смех душил ее. Хоть скатерть и рукава ее комбинезона были мокрые, она хохотала как полоумная, ни на что не обращая внимания. Рипли выронила вилку и качая головой, смотрела на Паркера, который от смеха чуть не падал со стула. Эш молча что-то жевал и как-то странно улыбался одними губами. Даллас делал вид, что сердит, но тоже улыбался в бороду.

— Можно подумать, что ты давно не ел так вкусно, — перешел Паркер ко второму действию концерта. — Ты же знаешь, что все здесь искусственное. Так что ешь пока то, что дают!

Все были так увлечены клоунадой, что даже не заметили, как Кейн покраснел как рак и склонился над столом со страдальческой гримасой на лице. Он захрипел, изо рта его стали вываливаться куски непроглоченного салата, глаза вылезли из орбит, вены на шее и висках вздулись, а кожа на скулах вытянулась, рискуя вот-вот лопнуть. Руки свела судорога, пальцы скрючились и рвали ворот футболки. Улыбка мгновенно слетела с лица Паркера, и недоумение сменило буйную радость. Он пару раз похлопал ладонью Кейна по спине, но тот зашелся еще больше.

— Эй, Кейн, что с тобой? Что случилось? Тошнит от такого количества пищи? Да?

Кейн привстал и, схватившись за горло, повалился на стол.

— Да что с тобой, парень? — Паркер схватил его за плечи и поднял. — Что с тобой?

Кейн рвался из рук, как испуганное животное, глухо кричал и хрипел.

— Держите его! Положим его на стол!

На помощь подоспел Даллас. Вместе они уложили Кейна на спину.

— Бретт! Ложку! Разожми ему рот, чтобы он не задохнулся!

Кейн дергался и извивался, словно его положили на горячие угли. Желтая пена хлопьями вырывалась из его рта, забрызгивая все вокруг.

— Аккуратно! Не дай ему прикусить язык!

— Так не удержим! Помогай!

Паркер уселся сверху, как ковбой, усмиряющий дикого быка. Но все было тщетно. Его огромное тело, весившее не меньше центнера, швыряло из стороны в сторону.

Кейну было совсем худо. Клокочущий рев вырывался из его горла вместе с приобретшей алый оттенок пенистой слизью.

— Он умирает! — воскликнула Рипли и обернулась к Эшу. Тот стоял в стороне, держась за спинку стула. На мгновение она даже забыла, чего от него хотела. Ее просто шокировало то спокойствие, с каким Эш наблюдал за происходящим.

— Да сделай же что-нибудь, сукин сын! — заорала она, запуская в Эша жестянкой из-под пива.

Эш медленно повернул голову в ее сторону, и Рипли показалось, что он улыбается ей.

— Твою мать! — вырвалось у Паркера, — и он отбросил перекушенную надвое стальную ложку.

Тело Кейна выгнулось дугой, и толстяк полетел на пол, увлекая за собой орущую Ламберт.

— Держите его! — шипел Даллас, стараясь удержать товарища, но Кейн вырвал руки и вцепился пальцами в пластик стола.

Глаза у него закатились. Вместе с животным ревом, похожим на крик агонизирующего зверя, из него вырвался фонтан крови, забрызгавший Далласа и Паркера с головы до ног. Эш подскочил к Ламберт и помог вылезти ей из-под туши негра. Тело Кейна забилось в мелких, как от удара тока, конвульсиях. Футболка на груди треснула и покрылась кровью. Даллас отпрянул в сторону, не понимая, что происходит. Пятно и отверстие походили на огнестрельную рану, нанесенную из оружия огромного калибра. Тело еще пару раз вздрогнуло — и вдруг грудь Кейна разорвалась, словно от взрыва гранаты. Обрывки ткани вперемешку с кусками мяса и потоками крови окатили всех присутствующих. Ламберт схватилась за лицо и завыла как пожарная сирена. На фоне этого постоянно нарастающего воя из разорванной в клочья груди появилось странное существо, походившее на огромного тупоголового червя. Оно открыло маленький зубастый рот и заверещало.

Наступила тишина. Лишь слабо свистела залитая кровью глотка умирающего Кейна. Его тело чуть заметно вздрагивало в смертельных судорогах. Алые капли крови скатывались с блестящего тела существа и собирались в ручейки, обнажая бледную с голубоватым отливом кожу. Существо поднялось на членистом хвосте, и тупая морда медленно повернулась, на мгновение останавливаясь на каждом из присутствующих. Маленькие глазки твари были полуприкрыты, но создавалось впечатление, что она внимательно всех рассматривает. На короткой толстой шее билась какая-то жилка, — очевидно, существо дышало. Червь поднялся из своего убежища еще на несколько дюймов, собирая в тугую пружину длинный хвост.

— Что это? — шепотом произнесла Ламберт, после чего вдруг дико заорала. Существо мгновенно отреагировало, развернув голову в ее сторону. Паркер схватил со стола нож и бросился между тварью и девушкой. Он поднял свое оружие над головой и уже собрался нанести удар, как вдруг Эш схватил его за руку:

— Нет, нет! Не нужно его убивать!

Паркер опешил. Такого от Эша он никак не ожидал. Выпучив глаза и тяжело дыша, негр замер с занесенной рукой, в которой был зажат нож, и только переводил удивленный взгляд с извивающейся твари на Эша, вцепившегося в его руку, и дальше, на Далласа, который как заколдованный, с перекошенным лицом смотрел на непонятное животное. Пауза явно затягивалась.

Маленькие недоразвитые конечности существа никак не помогали ему передвигаться, поэтому мощный хвост выполнил функции отсутствующих лап. Тварь ударила хвостом, еще раз обдав всех кровью, и, выскочив как чертик из табакерки, покинула растерзанное тело Кейна и бросилась удирать по столу, вращая хвостом из стороны в сторону с невероятной быстротой.

— Нет! Нет! — все еще орал Эш; он висел на руке Паркера, не давая ему сделать и шага.

Существо, расшвыривая посуду, как маленький кораблик с писком пронеслось по столу, спрыгнуло на пол и скрылось в отверстии вентиляционного люка. Писк исчез, поглощенный обшивкой переборок. Гробовое молчание повисло в каюте. Лишь в дальнем углу еле слышно скулила Ламберт, судорожно оттирая от крови лицо и руки носовым платком. Даллас медленно подошел к останкам Кейна и, тяжело вздохнув, уселся рядом на стул. Он взял со стола догоравшую сигарету Бретта, успевшую прожечь пятно на пластике, и глубоко затянулся.

36

Эш закрыл змейку пластикового мешка и запаял шов. Ламберт стояла у входа в шлюзовую камеру и нервно курила, еле сдерживая слезы. Рипли, прикрыв глаза, шепотом читала молитву. Паркер и Бретт переложили импровизированный гроб на самодвижущуюся тележку катапульты.

— Извини, парень, если что не так, — Паркер разгладил складки пластика.

— Пошли, — тихо сказал Бретт. — Рипли, передай Далласу, что у нас все готово.

Красные огоньки мигалок вспыхнули на потолке шлюзового отсека. Основное освещение погасло.

Рипли вошла в капитанскую рубку. Даллас сидел на своем месте и смотрел на экран.

— Кэп, все на местах. Сидят у своих дисплеев. Пора начинать.

— Да, пожалуй.

На экране светился перекрещенный пятигранник шлюзового створа. В верхнем углу бежали, приближаясь к нулю, цифры.

— Никогда себе этого не прощу, — Рипли нервно теребила платок в пальцах. — А Эшу не прощу и подавно.

— У нас не было времени для исследований, — ответил капитан.

— Я не об этом. Это — преступление.

— Сейчас очень легко искать виноватого. Не всегда, дорогая, все получается так, как хочется.

— Да, не всегда. Но сканирование необходимо.

— Эш производил вскрытие, — Даллас положил руку на клавишу, открывавшую шлюз. — Мы вряд ли что-нибудь увидели бы.

— Это почему?

— Судя по нарушению тканей в теле Кейна, эта тварь образовалась в нем всего за несколько минут.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То и хочу, что от микроскопического яйца или эмбриона до той стадии, когда существо покинуло тело, прошло не более двадцати минут.

— Боже! — вырвалось у Рипли, и холодная волна покатилась по спине, собирая в комок мышцы.

На экране оранжевым светом замерцал символ шлюзования. "5", "4", "3", "2", "1", "0". Створки шлюза плавно разошлись, и белоснежный кокон вылетел в пустоту. Всего несколько мгновений, пока свет навигационных огней освещал его, он был в поле зрения. Еще секунда — и он исчез, поглощенный бездонным мраком космоса.

— Прощай, наш друг, — вполголоса произнес Даллас. — Ты уже ничего не сможешь нам сказать.

— Покойся с миром, — добавила Рипли и вышла из рубки.

37

Может, это страх? Да нет. И страхом трудно назвать это непонятное и смутно томящее ощущение во всем теле. Но до чего мерзко! Это чувство похоже на то, что возникает в ожидании хорошей трепки. Организм готовится к борьбе, трудностям, страданиям — и отравляется, поддерживая в каждой клетке боевой дух. Ничего не происходит, и становится еще более муторно, появляется какая-то пустота.

Наверное, я уже слишком долго морочу себе этим голову; может быть, лучше было бы просто бояться. Да, пожалуй, это никем не уважаемое занятие очень украсило бы мое вынужденное бездействие. Но самое жуткое в такой ситуации — это понимать необходимость и срочность принятия каких-то мер.

А тварь носится сейчас где-то по нашему кораблю, гадит… а может быть и нет. Может, она уже сдохла давно, как та, предыдущая, и воняет, разлагается в каком-нибудь вентиляционном ходу.

В голове бред, какая-то каша. Из темного болота гнетущей пустоты вдруг выплывают нестерпимо яркие, почти реальные образы и картины. Они вспыхивают лишь на мгновение и гаснут. И я даже не успеваю осознать их.

Ни о чем не хочется думать. Не надо думать. Просто лечь бы сейчас и заснуть, а проснуться уже в Мемфисе ярким апрельским утром. Да, мечты, мечты… Одна радость, что на них пока еще есть время и можно спокойно помечтать.

38

Бретт положил на стол длинную тонкую стальную трубку с набалдашником странной формы с одной стороны и пистолетной рукояткой — с другой:

— Можно попробовать вот это.

— А она… — Даллас скептически поглядел на хрупкую конструкцию.

— Все, что есть. Это единственное серьезное оружие, которое я нашел. — Он взял трубку, нацелил в потолок и нажал на стальную петлю, расположенную у рукояти. Голубая молния слетела с набалдашника, выбросив сноп искр, врезалась в угловую балку потолка. Сталь загудела, по серебристому металлу пошли радужные вспышки, и он стал осыпаться мелкими кусками неправильной формы, как раздавленное стекло.

— Это может убить его. Конечно, гарантии я дать не могу.

Бретт передал оружие Паркеру. Тот взял его, покачал на руке, как бы взвешивая.

— Может, огнеметы лучше?

— Нам нужно сначала найти его, — проговорила Ламберт, гася окурок об угол стола.

— Ты права, милая. Нам нужен вот этот прибор, — Эш поднял с пола большой ящик с длинным раструбом с одной стороны и узкой шкалой и сигнальной лампой с другой. — Это тепловизор. Он ведь теплокровный.

Эш нажал клавишу пуска и поднес руку к раструбу. Миниатюрная стрелка на шкале вздрогнула, вспыхнула алая лампочка, и слабый, но настойчивый писк наполнил каюту.

— Вот. Видите, как действует? Мы пойдем с ним. Здесь есть регулятор. Максимальное расстояние, на которое он действует, пять метров.

— Негусто, — разочарованно присвистнул Паркер. — Ты видел, как эта зараза слетела со стола? И пискнуть не успеешь, как она прогрызет в тебе дыру!

— Заткнись! — одернула его Рипли со злостью.

— Ладно! Пора действовать. — Даллас вышел на середину каюты. Рипли, Паркер и Бретт обследуют все каюты и палубы.

— Будем стараться! — Бретт поправил бейсболку и взял у Паркера электропрожектор.

— Эш остается в рубке. Принимает сообщения. Обо всем происходящем немедленно докладывать ему.

— Есть, сэр.

— А мы с Ламберт выйдем через «маму» на датчики противопожарной системы и попробуем переориентировать их так, чтобы они работали как гигантский тепловоз, на весь корабль, если, конечно, у них хватит чувствительности.

— Пошли, надо работать. — Рипли взяла коробку тепловизора и, хлопнув Бретта по спине, вышла из каюты.

39

Длинные, бесконечные коридоры палуб опоясывали технические рубки и отсеки. Сотни и сотни метров узких и низких, широких и высоких, обшитых пластиком и мерцающих индикаторами коридоров, похожих на шипящие и извергающие пар коридоры из фильмов ужасов, — и, напротив, глотающие каждый шелест и звук шагов помещения.

— Дай Бог, чтобы эта штука помогла нам. Тяжелая, мать ее… глаза Паркера блестели в полумраке коридора.

— Поможет. Тебе же объяснили, — Бретт перебросил свое оружие из руки в руку, — она чувствует тепло.

Рипли остановилась у шлюзового люка с люминесцентным номером на стальном корпусе: «35». Паркер стал ковыряться в блоке управления.

— А я тебе, дураку, говорил, — чертыхаясь, ворчал он, — Бретт, старина, будь так добр, почини все люки и освещение на нашем корыте!

Бретт обиженно опустил голову и лишь молча подавал инструменты. Из коробки посыпались искры, контакты замкнулись, магнитные замки разошлись, и дверь ушла в потолок. Рипли подняла тепловизор и направила его в проем. Индикатор вздрогнул, лампочка вспыхнула и тут же погасла.

— Ребята, — прошипела Рипли сквозь зубы, — кажется, здесь что-то есть!

— Что, барахлит? — не расслышал Паркер.

Бретт дернул его за штанину и выставил вперед свою пушку. Толстяк застыл на месте, медленно поворачивая голову в сторону зияющего чернотой провала каюты.

— Сейчас дам свет.

Лампы мигнули и залили рубку голубоватым светом. Рипли короткими перебежками двинулась вперед, выставив перед собой раструб тепловизора. Стрелка слабо отклонялась, показывая наличие в рубке чего-то живого, но где конкретно — установить было невозможно. Бретт шел рядом, оглядываясь по сторонам, то и дело замирая и прислушиваясь к каждому шороху.

— Да что вы как бойскауты какие-то. Нету тут никого!

Рипли провела раструбом перед прямоугольной дверцей электрошкафа, встроенного в переборку. Стрелка дернулась и быстро побежала к предельной отметке на шкале, лампочка вспыхнула, и слабый писк наполнил рубку.

— Он здесь, Паркер. Приготовьтесь! — прошипела Рипли.

Паркер снял с пояса аккуратно сложенную сеть и развернул ее.

— На счет «три» — открывай, — сказал Бретт и выставил перед собой электрожектор. — Раз, два…

Рипли взялась за ручку дверцы.

— Три!

Дверца распахнулась, луч света ворвался в мрак шкафа и высветил два желтых глаза и огромную шипящую пасть.

— Вот он! Быстро! — взревел Паркер.

Бретт ткнул в шкаф набалдашником, блеснула молния, разноцветные искры брызнули во все стороны. Рипли отшатнулась, роняя тепловизор. Рыжий комок ярости с воем пронесся мимо, обогнул расставленную Паркером сеть и исчез в коридоре.

— Не дайте ему уйти!

— Да стойте, стойте, вы, — орал Бретт. — Это не он! Это кот!

— Что? — Паркер нервно хихикнул. — Это был Джонси?

— Да!

Все расхохотались, выпуская из глубины легких набранный для рывка и борьбы воздух.

Первой успокоилась Рипли. В ее глазах снова появилась тревога.

— Черт! Нам надо поймать его!

— Для чего? — Бретт непонимающе посмотрел на нее.

— Эта тварь может сожрать беднягу.

— Точно, — влез с комментариями Паркер — он все еще веселился, — эта штука закусит нашим Джонсом на завтрак. Она получит великолепный рыжий завтрак!

— Да. Но самое главное — не это. Джонс — лишняя тепловая мишень для нас. Мы же не собираемся целую вечность гоняться по кораблю за котом? Кроме того, ведь ты и сам, Бретт, мог попасть в него из своей пушки.

— Верно.

— А раз верно, значит сбегай и поищи его. Он далеко не уйдет, сказал Паркер, прилаживая сеть обратно к поясу.

— Вы думаете, я сюда нанимался кошколовом? — обиделся Бретт и полез в карман за сигаретой.

— Но ведь вы же большие друзья, и ты наверняка знаешь, где он. — Рипли закрыла шкаф.

— Да, знаю, — прищурился он. — Ну и что?

— Ничего.

— Ладно. Все понял, — уголки рта Бретта поползли вниз. — Это была только шутка. Я пошел.

Он натянул на глаза бейсболку и зашагал к выходу. У люка он обернулся:

— Только если вместо Джонса я найду эту тварь, то нести ее за шиворот сюда я не буду.

— О'кей, — улыбнулся Паркер.

— Давай быстро, — кивнула Рипли. — Мы сейчас здесь все уберем, а ты лови его в темпе. Еще ведь полно работы.

40

Перехватывает горло, и пить страшно хочется. А еще больше хочется на все плюнуть. Зачем рисковать собственной шкурой ради какой-то рыжей хвостатой твари, когда другая, тоже имеющая хвост дрянь может прожрать в тебе дыру любого калибра.

Каждый шаг по этим пустым темным коридорам дается с величайшим трудом. Гул собственных шагов одновременно пугает и взводит до предела. Тут и без того боишься собственной тени. Иногда даже оборачиваешься на звук собственного дыхания, отраженный соседней переборкой. А этот треклятый тоннель все тянется и тянется. И лезут, лезут какие-то дурацкие мысли, видения. А может, этот проклятый червяк уже сожрал Джонси? Фу ты, вечно какой-то бред. Не успел он его сожрать за две минуты! Бред!.. Сколько ни смотрел этих фильмов, ни читал этого дерьма с морем крови, всегда представлял себя главным героем. И всегда понимал, что облажаюсь. А тут гораздо хуже! Когда башкой не думаешь, извилинами не шевелишь, то ничего. Даже эти плохо покрашенные стены во мраке кажутся не такими угрюмыми; а когда, не дай Бог, хоть четвертинкой извилины, хоть одной клеточкой воспаленного мозга сообразишь… Хана! Господи! Что я делаю?! Хочется забиться куда-то и просто ждать, когда все это кончится. Желание вырваться из остохреневшего замкнутого пространства охватывает с такой силой, что еле сдерживаешь себя, чтобы не заскулить и не побежать с воем по этим чертовым коридорам. Кажется, это называется клаустрофобия… Ну да начхать, как это называется, но штука это на редкость дерьмовая. Это уж точно. Послать бы все ко всем чертям и укатить в горы. К горной реке, где холодная родниковая вода, и среди покрытых мхом камней плещется во-о-от такая вот форель. И чтобы Паркер от удовольствия хлопал лопуховыми губищами: «Well!». А-а-а!…

Бретт махнул рукой и медленно переступил через порог отсека, где хранились транспортные вертолеты и автопогрузчики. Дежурное освещение могло лишь слабо разбавить густой мрак; голубой свет напоминал лунный. Было тихо-тихо. Каждый шаг звучал, как удар колокола. Металлические стены отражали звук, усиливали его и искажали до неузнаваемости.

— Джонси, кис-кис, где ты? — позвал он.

Голос был чужим и незнакомым. Липкая волна страха подкралась к Бретту и набросилась на него, захлестнула, заполнила вязким холодом грудь.

— Кис-кис-кис, Джонси, ну, отзовись!

Он прошел в центр зала. Полумрак и страх преображали нагромождения техники в диковинных спящих монстров. Бретт натянул бейсболку на глаза и подошел к шлюзу, ведущему в следующий зал. Идиотское занятие. До чего же идти не хочется! Дверь как бешеная взлетела вверх, освобождая проход. Теплый песочный свет заливал тридцатифутовый тоннель. С переборок свисали муфты кабелей и плоские сочленения переходных коробок с сигнальными индикаторами.

— Джонси, сукин кот, куда же ты пропал?!

Приглушенное урчание раздалось из соседней рубки. Бретт быстро побежал по коридору. Огромные стальные жалюзи витиеватого створа были слегка приоткрыты. Это был зал обработки топливных элементов. С потолка свисали цепи, на которых подвешивали контейнера. Здесь всегда темно и холодно. Терморегулирующая обшивка в помещениях, прилегающих к двигательному блоку, облегчена, и холод космоса конденсирует на темно-каштановых переборках влагу в кристаллики льда. Посредине зала возвышалось прямоугольное сооружение разгруженного топливного контейнера.

— Джонс… — Голос Бретта осекся.

Серое пятно с шипением метнулось из-под ног в сторону и исчезло в боковом тоннеле.

— Черт! Джонси! Еще пара таких выходок, и я сам сверну тебе шею!

Он подбежал к черному провалу прохода.

— Слышишь меня, Джонси? Кис-кис-кис! Если ты собираешься поиграть в догонялки и попутешествовать по кораблю, то ты выбрал не самое лучшее время. У меня сегодня очень плохое настроение. Так и знай, оторву твою дурную башку!

Бретт тщательно, дюйм за дюймом, стал ощупывать стену в поисках выключателя. Здесь не было дежурных ламп, и зал освещался только тем светом, который просачивался через окошко люка. Там, где находился Бретт, было совсем темно. Рука коснулась чего-то липкого и холодного, как студень. Ну и мерзость! Возись здесь, мать твою! Где ж этот проклятый выключатель! Ага! Зажужжали дроссели, и проход осветился мерцающим светом неоновых ламп. Бретт отдернул руку от стены и взглянул на нее. Прозрачное желе гигантской амебой сползало с пальцев. Выключатель и часть обшивки стены были забрызганы такой же дрянью.

— Черт! — он вытер руку о комбинезон. — Это что еще за дерьмо?

Он дошел до конца коридора и набрал код. Глухо вздохнула пневматика, и пятилепестковая чаша люка открылась.

— Джонси, кис-кис, Джонси, где ты?

Бретт почесал затылок и поправил съехавшую на нос бейсболку.

Это был самый большой зал, находившийся в правом крыле корабля. Некогда в нем размещался центральный холодильный комплекс. Но последние шесть полетов его использовали как склад для списанной с рудников техники и отработанных блоков самого корабля.

— Послушай, ты, — голос Бретта тонул в море наваленного металла и прочего хлама и звучал глухо, — если ты сейчас же не выйдешь…

Мяуканье раздалось где-то совсем рядом.

— Мать твою, Джонси, выходи, кис-кис-кис!

Бретт подошел к встроенному в стену техническому модулю. Ручки рубильника ушли в чрево станины. Ровный сиреневый свет наполнил пространство. Рыжий кот сидел в проеме между колесами ржавого гусеничного скрепера.

— Джонс, мне это уже порядком надоело! Еще немного — и я могу плюнуть! Пусть тобой завтракает кто хочет, дерьмо кошачье!

Желтые глаза кота блеснули маленькими фонариками, он вытянулся, пытаясь прошмыгнуть мимо. Бретт медленно протянул к нему руку. Кот замер с поднятой лапой.

— Ну-ну, все хорошо, иди, дурашка!

Он склонился над котом, но тот отскочил на пару футов, сел и стал умываться, усиленно работая языком. Бретт, чертыхаясь, встал на четвереньки и начал ползти к нему. Еще «шаг» — и рука вляпалась во что-то липкое и холодное. Бретт посмотрел вниз. На металлическом листе пола лежало что-то отдаленно напоминавшее кожу змеи, только в несколько раз больше и совершенно другой формы. Эту странную молочно-белую кожу покрывал слой какой-то прозрачной, терпко пахнущей слизи. Бретт вспомнил пятно на стене у выключателя. Он расправил резиноподобную кожицу. Она великолепно передавала конфигурацию тела ее хозяина. Четко просматривался длинный, как у краба на лице Кейна, хвост, состоящий из множества роговых колец. Головная часть шкуры была разорвана надвое и походила на распущенную кожуру банана. Он брезгливо взял ее двумя пальцами и отшвырнул в глубину зала. Джонси завершил свой туалет и не спеша проследовал под пустые емкости из-под топлива для машин.

— Черт! Куда!

Бретт сорвался с места, как бегун с низкого старта. Но ноги его разъехались в разные стороны, оскальзываясь на слизи, и тело, потеряв равновесие, полетело вперед. Пирамида пустых баков дрогнула и стала оседать на него, заваливая и не давая выхода. Жесткое ребро стальной канистры обрушилось на голову Бретта, и он потерял сознание…

… Свет исходил откуда-то сбоку. Голова нестерпимо болела, что-то теплое стекало по лбу и вискам тонкой струйкой, опадая со щек на комбинезон. Бретт с трудом освободил одну руку и запустил ее под бейсболку. От прикосновения пальцев по голове прошла волна тупой боли. Бретт поднес руку к глазам. Теплой и вязкой жидкостью была его собственная кровь.

— Вот не везет! — огорченно поморщился Бретт.

Движения были затруднены. Все тело, кроме одной свободной руки, было погребено под баками. Бретт попытался отодвинуть один из них, но тщетно. Силы оставили его.

— Ну, что теперь, а, Джонси? Подлец рыжий, что мне теперь делать?! — Бешенство накатило на Бретта. — Вот я выберусь отсюда и вытряхну тебя из твоей гнусной шкуры!

Он закрыл глаза и бессильно опустил голову. В чувство его привел приближающийся глухой звук шагов.

— Кто здесь, ребята? Вытащите меня! Я здесь, в завале. Эта рыжая бестия чуть не угробила меня!

Тощая рука просунулась в щель между баком; Бретт ухватился за нее, напрягая мышцы всего тела. Сила была огромной. Тяжелые емкости с грохотом разлетелись в стороны, и тело как мотылек выпорхнуло из-под них и легло на пол.