1

"Вы, кто лезет сюда за романтикой и «смыслом жизни», вы — наивные дегенераты. В этой черной чужой пустоте, где висят мириады звезд и крутится Бог знает сколько планет, ни черта романтического нет. Даже на самой отдаленной планете нет ничего, кроме шахт, роботов, полезного продукта и никому не нужных отвалов. И как выяснилось после многих лет освоения, главное — это не «жажда знаний», а звонкая монета.

Много болванов искали себе место в подобных краях, но больше монеты, правда, очень неплохой, ничего не находили.

Ах, любовь к знаниям! Ах, любовь к непознанному! Вперед, к неведомому миру! НЕТ, ЕСТЬ ЕЩЕ ТАКИЕ БОЛВАНЫ!!! И их ловят умные и ловкие вербовщики, как дуру-лягушку на подцепленный к крючку листик. Но когда речь идет о кармане… Кушать, понимаете ли, хочется вкусно, пить много, а тут еще девочки… И тогда уже совсем не важно, сколько парней свернуло себе шею. Цель! Великая, сияющая цель для каждого из тех, кто лезет в этот холодный звездный ад, манит и зовет. Благосостояние! Земля! И больше никогда и никуда! Эта цель оправдывает любые средства".

(Сектор 137. Текст 14. Запись воспроизведена с бортового дисплея шлюпа категории "S". Автора и время выдачи информации установить не удалось).

«Транспортник — это тоже человек, и работа — как и тысячи других работ. Улетели — и баиньки до места назначения. Прилетели, месяц, как соленые зайцы, по двадцать часов в сутки повкалывали, — ну, разгрузиться, починиться, умыться, — вышли на орбиту, выставили автопилот отдуваться, — и снова баиньки, сил набираться, готовиться к новым подвигам. Но дома, конечно, отдыхаем».

(Сектор 006. Текст 11. Запись произведена в баре «СМА», порт № 7, застава корпуса «СОЛО». Автор: офицер-навигатор, личный № 348 2765).

Громада в сто миллионов тонн мерно плыла в пространстве. Корабль спал. Странное чувство возникает, когда видишь эту картину. Кажется, что этот гигантский саркофаг несет смерть и бесконечный покой. Тишина. Она пугает больше всего. Но первое впечатление обманчиво. В каютах полумрак. Тиканье часов с механическими игрушками в виде трогательных и смешных куриц навевает мысли о далеком доме, где бьет ключом жизнь, не останавливаясь и не засыпая. Здесь живут люди. Настоящие.

Бесшумно открылся люк. Свежий поток воздуха, словно вынырнувший из чащи соснового леса, прошелестел бумагами на столе и улетел в глубину кают и коридоров мести несуществующую пыль. Кресла, шлемофоны, навигационное оборудование — все дремлет и ждет своего часа.

Щелчок.

Сотни лампочек индикации рассыпались фейерверком по панелям ходовой рубки. Экран проснулся и стал изливать в пространство ровный зеленый свет. После недолгого раздумья дисплей высветил:

«Nostroma — транспортный звездолет»

«экипаж — 7 человек»

«груз — 20 000 000 тонн минеральной руды»

«курс — Земля»

В лакированной поверхности шлемофона отражались цифры и диаграммы, плывущие по экрану.

Щелчок.

Каюта вновь погрузилась в тишину и полумрак. Будто ничего и не возмущало ее величественное спокойствие. Наверно, это случайно налетевшее компьютерное сновидение ошиблось адресом и пригрезилось не спящему, а мертвому. Просто беспризорный сон. Ведь техника тоже спит, раз у нее есть разум, пусть и механический.

Свет появился внезапно. Как вспышка молнии. На спящем корабле это всегда выглядит как молния. Мертвое голубое свечение сна ушло. Обшивка стен и переборок приобрела приятный цвет кофе с молоком.

Автоматические замки зашевелились, отпирая изломанную линию шлюза. Волна света и свежего воздуха покатилась дальше, оккупируя белоснежную залу. «Спальня» была невелика. Боксы анабиозных камер со стеклянными крышками располагались по кругу как лепестки удивительного цветка, пестиком которого была такая же белоснежная колонна жизнеобеспечения анабиозного комплекса.

Свет рождал Жизнь. Колонна заиграла огнями, как рождественская елка, пневматика фыркнула, и цветок стал раскрываться. Прозрачные колпаки боксов поползли вверх, обнажая спящих пленников. Датчики выбросили последний импульс — ДОБРОЕ УТРО — в спящие тела и отключились.

Сознание пробуждалось медленно, подобно тому как густой туман рассеивается с появлением утреннего тепла.

Кейн поднял руку. Рука потянулась к лицу, ощупала лоб, легла на глаза, сошла по носу на щеку и подбородок. Прикосновение холодных пальцев быстро возвращало к реальности. Она вспыхнула ярким светом сквозь еще сомкнутые веки. Животное чувство существования поглотило все эмоции, оставив место лишь болезненному голоду и холоду разбуженной жизни.

Рука двинулась по шее и груди, сметая на своем пути присоски датчиков и путаясь в эластичных проводах. Наверное, правильно придумали делать «спальню» белой: только что пробудившийся мозг с трудом перерабатывает поступившую информацию.

Кейн сел. Стопы ощупали тепло пола, тело слушалось легко, но как-то лениво. Ребята тоже проснулись, задвигались. Паркер попытался заговорить и, как всегда, начал с непристойностей.

Спина затекла, но ходить не мешала. Кейн натянул рубаху.

На холодном после анабиоза теле она казалась просто горячей. Во рту было, как в Большом Каньоне в июльский полдень.

Через четверть часа в кают-компании собрался весь экипаж. После такого сна аппетит у всех был зверский, да и пить хотелось страшно. Больше всех на еду налегал толстяк Паркер. Долгий сон явно истощил его силы. Он ел все подряд. Настроение у всех было бодрое, все с удовольствием поглощали пищу.

Бретт хрустел кукурузными хлопьями, запивая их горячим кофе.

— Ну что, как вы себя чувствуете? — Даллас явно был в хорошем расположении духа.

— Холодно. Я замерзла как собака, — Ламберт нервно курила и грела руки о чашку с горячим молоком.

— А ты горяченького внутрь залей, легче будет, — утешил ее Эш.

— Да, это точно, — хмыкнул Паркер. — Может, погреешься чем-нибудь покрепче?

Он протянул ей банку с пивом. Ламберт поморщилась:

— Ты же знаешь, я не выношу это пойло.

Толстяк расплылся в улыбке, на его черном как сажа лице вылезли два бильярдных шара глаз и частокол жемчужных зубов, перемалывающих хот-дог.

— Не приставай к человеку! — Кейн выхватил банку из его руки. — У тебя что, никаких других проблем нет?

Эш, ухмыляясь, покусывал фильтр сигареты.

— А какие проблемы? — Паркер чуть не подавился. — Просто прежде чем мы вернемся, нам следует обсудить все ситуации, возникшие в этом полете.

— Ты уже сам забыл, о чем говоришь, — вмешался в разговор капитан.

— Ладно-ладно, — Паркер потянулся за новым бутербродом, надеюсь, что скоро этот контракт закончится, и с ним у меня отпадут все проблемы.

— Угу, — промычал Бретт, — я тоже надеюсь, что нового контракта с этой братией мы не подпишем. Или капитан так не считает?

Даллас расплылся в улыбке:

— Я привык ни с кем не портить отношений. По крайней мере, в рейсе. Здесь я уравновешен и лоялен.

Он привычным жестом провел по усам и бородке.

— Зачем искать проблемы там, где их нет?

— Согласна, — кивнула в ответ Рипли.

Ламберт затушила окурок и потянулась за очередной сигаретой.

— Говорю как специалист, — назидательно изрек Эш, подмигнув Паркеру, — курить так много после продолжительного сна вредно, особенно для такой хрупкой очаровательной девушки.

Ламберт уже готова была огрызнуться, но ее остановил звук вызова в ходовую рубку.

— Ну, вот, — Даллас поднялся из-за стола, — меня вызывают.

— Спасибо за кофе, — сказал Кейн, подымаясь и сбрасывая в мусоросборник банку из-под пива.

2

Хорошие ребята, но подустали. Много работали, много спали. Плохо, когда всего этого не в меру. Сейчас бы что-нибудь для души. Какое-нибудь небольшое, захватывающее ЧП, аврал часов эдак на двенадцать-шестнадцать. Пораскинули бы мозгами, проветрили запасные чердаки. А там и дом рядом. Пока обсудили, проанализировали, что случилось, были бы уже на базе. Почтенно, весело, хорошо. Стоп! Рейс хороший? Да. Заканчивается хорошо и тихо? Да. Вывод: нечего тешить капитанскую жажду славы. Еще и правда ЧП накличешь. Полета осталось на неделю с небольшим. И все. После карантина, конечно. Так что чем быстрее, тем лучше.

Работали лишь периферийные блоки бортового компьютера; основной мозг еще не включился.

Даллас открыл бронированный шкаф и извлек три дискеты центральных ключей оперативного контроля. Кассетоприемники бесшумно поглотили кварцевые диски, и мозг вышел из комы.

Шлюзовой люк ухнул, и миниатюрная каюта с одним креслом вспыхнула сигнальными индикаторами. Даллас лениво плюхнулся в кресло и привычным жестом набрал комбинацию на клавиатуре. Дисплей залился приветственной трелью, и экран вспыхнул.

— Доброе утро, «мама». Характеристики матрицы.

Компьютер зашелся щебетом и выплеснул на экран:

«Почему вы называете меня матерью?»

«Никакого чувства юмора», — подумал Даллас.

По экрану поползли ровные столбцы цифр и квадраты диаграмм. Капитан смотрел на дисплей и не верил своим глазам. Рука автоматически набрала код повтора информации — и вновь поползли те же данные.

Ошибка в программе? Сбой в системе? Не похоже, да и маловероятно. Вмешательство извне?.. Полный бред…

3

— Ты очень интересный собеседник, Рипли, — сказал Эш и попытался изобразить смущение на лице.

— Все мурлыкаете? — Паркер оперся на спинку кресла и дышал Эшу прямо на ухо. — Разрешите, офицер, это мое место.

— Прошу… — Эш поморщился, но встал.

Временами Паркер действительно раздражал. Его упитанная фигура в расстегнутом на груди комбинезоне и с голубой повязкой на широком плоском лбу появлялась всегда в самый неподходящий момент. Эта счастливая особенность великолепно сочеталась с поистине «ангельским» характером. Он либо ехидно шутил, препирался по пустякам и цеплялся к каждому слову, либо был мрачен и с вылезшими из орбит глазами угрюмо отстаивал свою точку зрения. Команда воспринимала его как печальную неизбежность. Единственным его другом был Бретт, хотя я никак не могла понять, как они сошлись и находили общий язык. Толстый негр и сухощавый ирландец были самой странной парой, какую я когда-либо встречала. Будь я центре БЕЗО, на один корабль я бы их не поставила. В противоположность Паркеру, Бретт находился всегда в состоянии загнанного кролика. Его сухощавое тело неестественно двигалось, и временами казалось, что сначала начинает шевелиться его одежда, и лишь потом, повинуясь ей, движется он сам. Единственным его увлечением, о котором мне было известно, была ретротехника. Ей он посвящал все свободное время, мог часами копаться в каком-нибудь хламе. Однако на посту он всегда был крайне собран и внимателен, практически не реагировал на разговоры, не касающиеся непосредственно работы. Большой козырек бейсболки, которую он вечно таскал на голове, наполовину скрывал его лицо. Я никак не могла рассмотреть цвет его глаз. Тонкий прямой нос и тонкие губы в сочетании с острой челюстью придавали ему вид серьезного, уверенного в себе человека. Он походил на сорок первого президента. Почему-то он ассоциировался у меня исключительно с президентом и с кроликом.

4

— У меня новость, — объявил Даллас, появляясь в каюте. — Пока мы спали, «мамочка» поработала с кем-то.

— Поработала? — глаза Кейна широко раскрылись.

— Да, шло самое настоящее общение, — продолжал капитан, поглаживая бороду. — «Мамочка» вела переговоры.

— А что случилось-то? — глухо спросил Паркер.

— Мы не вышли на место. Конечно, надо еще проверить.

— Что это была за информация? — Рипли привстала в кресле.

— Неизвестно.

— А с кем был контакт? Это можно установить? — спросил Бретт; эта история нравилась ему все меньше и меньше.

— Нет. Вся передача туда и обратно длилась двенадцать секунд. После чего была послана команда об изменении курса.

— Бред какой-то… — Ламберт закурила.

— Согласен. Основной терминал был отключен, ключи находились в сейфе. Следовательно, проход сигнала просто немыслим. А об изменении курса «мамочка» должна была доложить сразу же после пробуждения. Так что…

— Но тогда в какой системе мы сейчас? — Рипли всматривалась в лицо Далласа.

— Нужно выяснить. Я дал запрос «маме». Сейчас можно сказать одно — очень далеко от Солнца.

— Это могли быть разумные существа!

— Если только «мамуля» в порядке…

— Пришельцы — здесь? — Кейн пожал плечами. — Сомневаюсь.

— Ты что, Эш, соскучился по приключениям? У тебя все в порядке, и тебе явно не хочется домой? Тебе надо срочно выпить на брудершафт с инопланетянином?!

— А вдруг они похожи на нас?

— Разумеется, — Паркер с трудом сдерживал смех, — и они такие умные, и у них одна мечта — познакомиться с кем-нибудь; они прямо спят и видят, как мы их обнимаем и хлопаем по плечу!

— Я согласен с Эшем, — кивнул Даллас.

— У меня в контракте нет пункта, в котором сказано, чтобы я рвал задницу ради какого-то сигнала, посланного неизвестно кем и, что самое интересное, неизвестно с какой целью. Ты его даже проверить не можешь. Я — транспортник, а не ковбой из косморазведки.

— А если это действительно шанс? — Рипли взяла Паркера за руку.

— Да ну вас, — он отдернул руку, — лезете не в свое дело…

— Ну что, проверим? — Даллас обвел взглядом присутствующих.

— Надо посмотреть, — как бы нехотя согласился Кейн.

— Ты еще у Джонси спроси, — привычно съехидничал Паркер; теперь, когда решение было принято, он смирился и расслабился. Может, пойти поискать?

— Ладно, — подытожил Даллас и, хлопнув ладонью по столу, скомандовал: — Кончай базар, по местам!

5

— Как система? — Даллас усиленно щелкал клавишами. Отклонение от курса?

— На полтора квадрата, — ответил сидящий рядом серьезный Кейн.

— Тебе это о чем-нибудь говорит, Рипли?

— Пока нет, но если дашь разметку…

На экране поплыла точка, отслеживаемая радаром.

— Есть планета!

— Хм, только одна… — Ламберт нервно дергалась в кресле, но говорила медленно и спокойно, даже, пожалуй, чересчур спокойно. — Мы в другой системе.

— Приехали, — Даллас откинулся на спинку кресла. — Эш, ты слышал?

— Да, дело серьезное.

— Рипли-и-и, мы в другой системе.

— Спасибо, дорогая.

На корабле чувствовалось оживление. Все соскучились по настоящей работе. Даже отклонение от курса было воспринято как хороший знак. В космосе, а тем более у дальнобойщиков, существовала примета: слишком хорошо — это тоже плохо. Так что подобная непредвиденная ситуация подтверждала, что жизнь, черт побери, все-таки продолжается.

— Планета третьей величины, атмосфера для дыхания не пригодна.

— Скорректируй курс. Зависнем на стационаре, а там разберемся.

Даллас монотонно посылал импульсы радиовызова, но эфир молчал. Планета не проявляла никаких признаков жизни.

— Дайте развертку излучения. Да, и определите координаты источника сигнала в момент «мамочкиных» шашней. Да, конечно, надо учесть, что корабль шел старым курсом, и выяснить его координаты.

— Кэп, есть точка, — как-то не к месту обрадовалась Ламберт.

— Корректировка на три градуса — и мы на месте, — сказала Рипли и сняла шлемофон.

— Ну-ну, удачи вам, — Паркер развернул кресло и встал. — Если понадоблюсь, вызовете.

— Сколько летаю — и всякий раз какая-нибудь лажа. И всякий раз, как нарочно, при возвращении. Просто слов не хватает. На этот раз точно — вернусь и больше никогда никаких гребаных контрактов! Черт! И подберется же команда из одних олухов, только и мечтающих где-нибудь на задворках свернуть себе шею. «Давай! Летим! Жизнь!» Хрена им, а не жизнь! Прямо на каждой сраной планете сидят разнообразные разумные, конечно, очень дружественно настроенные. А-а-а!.. — Паркер махнул рукой.

Раздался щелчок, и голос «мамочки» проворковал:

— Мистер Паркер, вас просят к капитану!

— Я так и знал, — Паркер хлопнул себя по ляжкам. — Этот черт плевать хотел на мое мнение! И за это я его люблю. А тебя я люблю за то, — обратился он к рыжему коту Джонси, который щурил глаза, развалившись в кресле, — что ты, гнусный котишка, все понимаешь, но никогда ни с кем не споришь.

6

— Ну, что у нас?.. — Даллас опять был строгим и подтянутым."Мамочка", если все в норме, давай отчет с «полсотни».

Экран вспыхнул: «Хорошо, кэп, начинаю».

«Когда и у кого она успела нахвататься этой фамильярности?» — подумал Даллас.

«Сейчас стартуем» — появилось на экране, после чего затолпились цифры десятых и сотых секунды.

«9; 8; 7; 6; 5; 4; 3; 2; 1; 0!»

— Ненавижу эти старты! — процедил Паркер сквозь зубы.

Шесть сегментированных захватов отошли в проем переходной консоли.

— Наш гроб на полпути в ад, — зловеще пошутил Кейн.

— Ребята, можете расслабиться. Мы будем лететь еще двадцать четыре минуты, — облегченно вздохнула Рипли.

— Кейн, старина, — Паркер вытер ладонью лоб, — еще пару таких шуточек, твою мать, и по возвращении на корабль я тебе настоящий гроб устрою, понял?..

— Я нем как рыба, — огрызнулся Кейн и прикрыл рот ладонью.

7

Угловатая коробка челнока неслась к планете на всех шести плазменных двигателях. С каждой секундой гигантские очертания корабля уменьшались, поглощаемые бархатной темнотой. А в фиолетовом свете звезды проступал серый диск планеты.

— Даю минутную готовность, — зашипел в наушниках голос Эша. Контроль прекращаю, двигайтесь самостоятельно. Вы входите в атмосферу.

— О'кей, — привычно откликнулся Даллас и пробежал пальцами по клавиатуре.

Экран вспыхнул, выписывая траекторию движения шлюпки.

— Десять секунд до входа в атмосферу. — Ламберт была на удивление собрана. — Полная готовность!

— Интересный шарик, — Рипли задумчиво глядела на экран, атмосфера как кисель.

— Боюсь, что этот кисель — черничный, — язвительно подметил Паркер.

— Почему черничный? Судя по анализу проницаемости, скорее… Бретт, не поняв, собрался прочесть лекцию по оптике и метеорологии.

Но Паркер, не обратив на него внимания, продолжил:

— Ну вот я и боюсь, что после посадки у нас у всех будет приличный запор.

— Ребята, вошли в атмосферу.

Из боковой стенки приборного щита выполз планетарный штурвал.

— Беру управление на себя.

Челнок начало трясти, как в лихорадке.

— Вот черт! — Паркер вцепился в подлокотники. — Ненавижу перегрузки!

— Как у вас дела? — спросил Эш.

Он был спокоен и, склонившись над экраном, наблюдал за мерцающей точкой, погружающейся в темноту плотной атмосферы планеты.

— Пока жить можно, — Даллас криво улыбнулся. — Даю коррекцию. Выходим в соседний квадрат к предполагаемому источнику сигнала.

— Мы движемся по очень странной траектории. До контакта с поверхностью тридцать шесть секунд. Все нормально, отрапортовала Рипли.

Челнок затрясло с невероятной силой, как будто корабль старался выбросить людей, находившихся в нем, чтобы облегчить свое падение. Казалось, что он дышит, как впавший в агонию зверь. Листы обшивки вибрировали, приборы и щиты управления бились в истерике, дергаясь из стороны в сторону и грозя вот-вот рассыпаться. Перегрузка наваливалась и душила, терзая экипаж, выворачивая наизнанку внутренности. Планета явно не была рада непрошенным гостям.

— Включаю тормозную систему, — Даллас изо всей силы вдавил клавишу в рукоять штурвала. — Держитесь, ребята!

Ухнули дюзы, голубое пламя рванулось наружу, остановив на мгновение челнок. Агония усилилась. Корабль дергался, как эпилептик.

— Дьявольская дыра, — хрипел Паркер, — всю душу вытрясет!

— До контакта десять секунд… девять…

На экране вспыхнули зубья горных пиков, передаваемые через полевой сканер. Скалы толпились плотным частоколом, не давая возможности посадить челнок на более-менее ровную поверхность.

— Малоприятная фифочка. Сейчас раскроим себе брюхо, как крокодил на колу, — рычал Кейн.

— Нашла местечко! — весело закричала Ламберт.

— До контакта четыре… три… две…

Трехпалые стойки опор выпали из чрева шлюпки. Гул и грохот тормозных двигателей перекрывал голоса.

— Включаю навигационные огни… Есть касание…

Стальные пальцы врезались в грунт. Двигатели смолкли. Шлюпку встряхнуло, наклоняя на правый борт. Лязгнула обшивка, повело и разнесло на части корпуса силовых щитов. Воздух наполнился едким дымом и треском горящей проводки.

Паркер и Бретт пулей вылетели из кресел, выхватывая на ходу огнетушители. Даллас, чертыхаясь, выключил питание. Освещение погасло; лишь мерцали индикаторы приборов, и слышалось шипение работающих огнетушителей. Система кондиционирования с трудом справлялась с задымленностью.

— Ну, умница, нашла куда задницу усадить?! — не унимался Паркер, отшвыривая пустой баллон огнетушителя. — Тебе это место надо отбить за такую посадку!

— Степень повреждения установить не могу. Нет индикации. Но компьютер жив. — Рипли барабанила по клавишам, вызывая Эша.

Его голос доносился сквозь шум помех и звучал глухо:

— Что у вас случилось?

— Ерунда! Сели прямо на ежа голой задницей, — процедил сквозь зубы Даллас, освобождаясь от перегрузочных ремней.

— Что? — голос Эша почти тонул в зыбком море помех.

— У нас нет индикации. Посмотри, что у нас там.

Из-за дверцы появился Паркер, держа в руке обгоревший кусок кабеля:

— Мы круто застряли. Тут ремонта на сутки. Не меньше.

— С твоими темпами можно и неделю провозиться!

— Что же делать? — Ламберт принялась судорожно искать сигареты.

— Ни черта. Работать. Теперь уж придется попотеть. Будет все время темно и тепло. У нас нарушена терморегуляция.

— У вас проблема? — прорезался голос Эша. — По данным «мамочки», у вас есть восемь часов на ремонт.

— А как сама планета? — осведомился Даллас.

— Не из привлекательных милашек. — Шелест помех перекрывал голос. — Порода состоит из твердых кристаллов, и кругом полно тяжелых металлов. Странное место.

— Какой идиот, кроме нас, сюда полезет? — задумчиво изрекал Бретт, ковыряясь в платах. Только мы, сумасшедшие герои…

— Ладно. — Даллас встал. — Раз прилетели, пойдем посмотрим на эту экзотику. Эш проследит за нами. Со мной пойдут Кейн и Ламберт. Остальные, естественно, лечат малышку.

— О'кей, кэп. — Паркер улыбнулся. Подвигов уже не требовалось, и к нему возвращалось хорошее расположение духа.

8

Шлюзовой отсек выдохнул воздух и разошелся в стороны. Земная атмосфера с шумом покинула шлюз, уступая место тягучему туману планеты.

Даллас встал со скамьи и пошел к краю спускового лифта.

— Как у вас дела? — в наушниках голос Эша трещал и свистел.

— Пока все в норме, но пейзаж, как в аду, к тому же ветерок силой в хороший ураган.

Скалы, окружавшие шлюпку, были погружены в фиолетовый полумрак. Через внешнюю связь было слышно зловещее завывание ветра, перемешивающего плотные и липкие облака серого тумана.

Лифт взвизгнул лебедками, и стальная платформа понесла троих людей в это топкое серо-зеленое болото. Вокруг все рычало и хрипело, встречая незнакомцев.

Моторы стихли. Кейн спрыгнул с платформы, погрузившись по щиколотку в мягкую пыль, и крикнул:

— Видимость хреновая, кэп!

Даллас тоже слез с платформы и огляделся.

Коробка челнока почти целиком утонула в тумане, который вытекал из проемов между скалами и заливал корпус корабля. С трудом просматривались стойки опор, и мучило предчувствие, что вот-вот туман оживет желеобразным монстром и безвозвратно поглотит хрупкое создание человеческих рук. Но все оставалось по-прежнему, ничего не происходило, скалы стояли неподвижными часовыми, — и это успокаивало. Сигнальные огни слабо мерцали, пробиваясь сквозь туман. И вскоре люди настолько пришли в себя, что смогли практически не обращать внимания на пейзаж.

— Пока ничего не произошло. Все в порядке. — Кейн поежился.

— Если верить «мамочке», нужно идти на северо-запад, Ламберт указала рукой в сторону трехзубой вершины, грызущей серую муть.

— Тогда пошли, — скомандовал Даллас и запрыгал по камням.

— Большие помехи, но картинка есть, — появился из пустоты голос Эша. — Вы под контролем, ребята. Как вы там?

— Как в загробном мире, — снова замогильно пошутил Кейн.

— Это не самое худшее.

— Да, приходи в гости, и мы все посмеемся.

— Не психуй, все под контролем… — и голос Эша снова съели помехи.

9

Рипли настраивала систему подачи кислорода в двигательный отсек. За поворотом коридора послышались шаги, и у клапана, фыркающего сжатым воздухом, появились Паркер и Бретт.

— Послушай, детка, тебе не надоели выкрутасы нашего уважаемого Далласа? — Паркер вытирал руки сухим мылом. — По-моему, если я не стал еще законченным склеротиком, у меня в контракте нет записи о том, что я обязан ломать себе шею в системах, не указанных в путевом листе.

Рипли повернулась к нему и пристально посмотрела в глаза:

— Но ведь ты прекрасно знаешь, что говорится в другом документе — «Космическом кодексе»: «… все сигналы, получаемые кораблем, должны подвергаться тщательному анализу. При обнаружении вероятности 5,89% того, что сигналы посланы разумными существами, источник сигналов должен быть, по возможности, тщательно исследован…» Продолжать?

— Я это знаю, учил. Но вот… шкурный вопрос… Очень я беспокоюсь о сохранности моей задницы. Или один-два идиота, отдавшие богу душу, ни в… ни во что не ставятся?!

— Знаешь, что! — Рипли отшвырнула отвертку. — Если ты так настаиваешь, то я заявляю тебе как офицер безопасности: вам гарантировано, что вы вернетесь живыми. Это моя работа.

— Ну, раз так… — Паркер закатил глаза. — У меня с души прямо упал большой кирпич!

— А тебе этого мало?

— Что ты! Даже много! Получить гарантии безопасности от такой очаровательной девушки всегда приятно. Но что будет, если ты вдруг, ай-ай-ай, погибнешь?

— Тогда о вашей жалкой безопасности позаботится другой смелый человек.

— А он тоже — ай-ай-ай…

— Глупец.

Рипли повернулась и быстро пошла в сторону грузовых отсеков.

— «Куда вы, девушки, идете, совсем меня не замечая…» — затянул злорадно Паркер, хлопая Бретта по плечу, и восхищенно добавил: — Вот сучка! Конь с яйцами, а не баба! А насчет гарантий, хе-хе…

Паркер прикрутил кран с кислородом — струйка живительной смеси, пробивавшаяся сквозь клапан, иссякла — и язвительно добавил:

— Их мне может дать только Господь Бог.

— Угу, — поддержал его Бретт, — или страховой полис. — Жизнь — она как этот кран: то он открыт и живи-наслаждайся, а потом — легкое движение чьей-то руки, — и, будь добр, сдохни быстро и без возражений.

— А насчет полиса, так это ты врешь, брат. Я не страхуюсь на полет. — Паркер открыл вентиль, и коридор наполнился шумом вырывающегося кислорода.

— Пойдем промочим горло. Жарковато.

— Здесь усиление поля, — Ламберт указал на индикаторы прибора.

— Обходить скалу очень долго, — прикинул Даллас, глядя на окутанный туманом край скалы.

Ветер усиливался, туман отрывался рыхлыми клочьями и словно огромные вязкие шары летел прочь. Порывы ветра срывали с уступов песок и мелкие камни, которые падали на идущих колючим дождем. Этот твердый дождь колотил по скафандрам, затрудняя и без того нелегкое продвижение вперед.

— Попробуем пройти через эту пещеру. Так, по-видимому, будет безопасней. Иначе через четверть мили мы будем лежать, избитые камнепадом и обессиленные.

10

— Вы что, в прятки играете? — Голос Эша вновь пробудился через помехи эфира. — Вы вышли из-под контроля системы. Что у вас?

— Сам смотри. Здесь был мощный экран. Мы попали в каменный дождь.

Пещера закончилась, и внезапно перед ними открылось песчаное плато, усеянное обломками скал. Туман здесь был редкий и с каким-то голубоватым отливом. И посреди этого мрачного безмолвного великолепия лежал огромный подковообразный корабль. Пепельная обшивка, состоящая из тысячи прямоугольных сочленений, как чешуя неведомого чудовища мерцала в фиолетовом свете звезды.

— Что это? — вдруг зазвенел голос Эша. — Такого я никогда не видел! Подобных кораблей никогда не делали на Земле.

— Рогалик какой-то с крыльями, — попытался объяснить увиденное Ламберт.

— Хорош рогалик! Миллиона на три измещением.

— Будьте осторожны. Возле этой штуки усилились помехи. Вас почти не видно. Этот гигант, может быть, еще жив.

11

— Эш, как дела у ребят? Их почти не слышно.

— Они нашли кое-что. Рипли, дорогая, как чинитесь?

— Well. Успеем. Парни подключили меня к «маме», но только на графическом уровне.

— Отлично!

— Эш, я еще раз дала запрос на расшифровку этого диалога. Он никак не идет у меня из головы.

— Ну и как, неужели что-нибудь…

Помехи.

— Мне кажется… я еще не уверена… но этот сигнал скорее напоминает предупреждение об опасности.

— Что? О какой еще опасности? Тебя плохо слышно!

— Да. Сигнал можно классифицировать как формулу стандартного предупреждения об опасности.

— Ерунда! Ведь все нормально.

12

Вход находился на внутренней стороне подковы. Два ноздреобразных отверстия зияли огромными подвалами.

— Неплохая дверца. Здесь фунтов сорок, — оценил Даллас, запрокинув голову. Он пытался разглядеть скрытый в тумане верх шлюза.

— Ребята, здесь открыто! — Кейн взобрался на валун, подбираясь к огромному тоннелю. — Там вдали есть свет.

— Может, еще кто-нибудь уцелел?..