Неожиданный телефонный звонок резанул по моим нервам. Такие вот неожиданные телефонные звонки сжигают иной раз больше нервных клеток, чем все странные, неожиданные и порой фатальные превратности нашей жизни.
      Громко выругавшись, я взял телефонную трубку.
      – Бен Роджерс у телефона.
      – Доброе утро, отважный Бен, – весело сказал столь запомнившийся мне голос.
      – Светлана? – изумился я. – Как вы узнали мой номер?
      – Это было очень просто, – ответила она, и я явственно услышал в ее голосе смешок. – Разве я вам не говорила, что работаю медиком-исследователем?
      – Говорили, но какое это имеет отношение к установлению номера моего телефона?
      – У меня есть друзья во Всемирной организации здравоохранения, которые работают в отделе статистики. Помимо статистической информации, у них имеются медицинские данные на каждого жителя Великобритании. Поэтому я просто позвонила им сегодня утром, сказала, что мне до смерти нужен некий Бен Роджерс, и дала им описание вашей внешности. Как видите, они по своим медицинским картам весьма быстро нашли вас. Таким образом, я получила о вас почти столько же информации, сколько могут дать досье секретных служб или полиции плюс множество сведений касательно вашего здоровья. – Моя собеседница негромко рассмеялась. – Кстати говоря, мои друзья-медики советуют вам бросить курить, сократить количество употребляемого алкоголя и строже соблюдать белковую и кофеиновую диеты.
      – Да пошли они куда подальше со своими диетами, – проворчал я. – Но ведь вы позвонили мне отнюдь не для того, чтобы порекомендовать мне, что я должен есть и пить?
      – Разумеется, нет. Я и сама без особой любви отношусь к этим дурацким диетам, хоть я медик, по образованию, по крайней мере.
      – Тогда зачем вы…
      – Может быть, перейдем на «ты»? Вчерашнее ночное приключение с тобой, Бен, стоит года нормальной дружбы, так что, мне кажется, нам пора уже перейти на «ты».
      – С великим удовольствием, Светлана.
      – Вот это уже лучше.
      – Так зачем ты мне все-таки позвонила?
      – В тебе определенно сказывается детектив службы безопасности, – с веселым смешком ответила она. – Профессиональная подозрительность, тихо переходящая в паранойю.
      «А она не так уж далека от истины, – подумал я и усмехнулся. – Верно говорят насчет уст младенца».
      – Наверно, ты права, Светлана.
      – Зови меня лучше Света, мне так привычнее, – продолжала моя собеседница. – Это русское уменьшительное от моего имени. Меня все мои друзья зовут только так.
      – Хорошо, Света.
      – А позвонила я тебе потому, что ты меня очень заинтересовал как незаурядная личность, и я была бы очень рада, если бы ты, Бен, пришел ко мне в гости сегодня вечером. Соберется веселая компания, все мои лучшие друзья, и все они, как и ты, весьма нестандартные люди, – она засмеялась.
      – Я с удовольствием принимаю ваше приглашение и буду очень рад присутствовать на вашем вечере.
      – Бен, ты опять называешь меня на «вы», – с укоризной в голосе сказала она.
      – Прости меня, пожалуйста, Света. Привычка.
      – Вот так лучше.
      – А во сколько мне лучше всего будет прийти?
      – Вообще-то вечеринка начнется в шесть, но ты можешь прийти и раньше, потому что я обычно прихожу с работы около пяти, и позже, поскольку наши гулянки раньше полуночи, как правило, не заканчиваются.
      – Я обязательно приду.
      – Ну, до скорого свидания, Бен.
      – До вечера, Света.
      Она повесила трубку, а я в который раз попытался разобраться в этой девушке. Похоже, она еще долго будет оставаться для меня тайной за семью замками. Впрочем, каждая женщина в той или иной степени остается загадкой, как бы хорошо ты ее ни знал. Такое мне уже не раз приходилось наблюдать. Казалось бы, не первый год знакомы, уже уверен в ней на все сто процентов, и вдруг она что-нибудь тако-о-ое сотворит…
      А светловолосый призрак, неуловимый свидетель, моя ночная спасительница, медик-теоретик Светлана Белова, была для меня загадкой вдвойне. М-да, странная девушка. Впрочем, кто сейчас без странностей, в наш безумный XXI век.
      Был и еще один пункт, который отравлял мне вкус кофе. Света сказала, что получила информацию обо мне через своих друзей, пользуясь закрытыми для простых смертных каналами отдела статистики Великобританского бюро ВОЗ, а эти каналы являлись наравне с каналами спецслужб одним из основных источников получения информации для нас. Под крышей этого отдела работала почти треть всех английских сотрудников нашего бюро и добрая половина наших информаторов. Конечно, большинство из них меня почти не знали, не доросли до такого уровня, кто-то не стал бы извещать об этом сэра Найджела или Майлза, но если запрос с моим именем и описанием попадутся на глаза кому-нибудь из начальников, кто знает обо мне достаточно, то он сразу поинтересуется в нашей организации, кому это понадобилась информация об одном из ведущих палачей Великобританского бюро. Через друзей Светланы соответствующая служба бюро легко выйдет на саму Светлану, будет установлена ее личность, ей зададут соответствующие вопросы, установят слежку и прослушивание ее телефона, а потом вопросы зададут мне. Почему, так меня и так, я не оповестил их о том, что обнаружил свидетельницу по делу Слейда, и почему я самодеятельно, обходя наши обычные каналы, стал добывать о ней информацию и установил слежку? А ответить на такие вопросы, особенно если их будут задавать сэр Найджел и Мартинелли, мне теперь будет очень и очень сложно.
      Однако ее запрос, сделанный неофициально, через ее друзей, мог и не попасться на глаза какому-нибудь боссу из ВОЗ, сотрудничающему с нами, если только, не приведи господь, среди ее друзей нет наших информаторов. Да и вряд ли кто-то из рядовых информаторов при нашей-то помешанности на секретности мог знать меня и заинтересоваться запросом Светланы обо мне, а шансы, что она могла нарваться на человека, хорошо осведомленного о делах бюро, были не столь велики. Впрочем, я все равно ничего не мог сделать.
      Телефонный звонок разорвал тишину так внезапно, что я подпрыгнул. Да, Дженис права, нервы у меня стали ни к черту. Надо бы попросить у Лысого Дьявола еще день отдыха. А лучше два. Или даже три, если хватит наглости.
      – Здравствуйте еще раз, Роджерс, – полным тихого торжества голосом сказал инспектор Джеймс.
      – А-а-а, инспектор! Рад вас слышать. Узнали что-нибудь об этой Светлане Беловой?
      – Да. У меня на руках копия ее досье из отдела кадров ВОЗ и документы, которые она предоставила при получении визы, а также разрешение на более длительное пребывание в Великобритании с целью продолжить научную работу. Я могу прямо сейчас переслать вам всю информацию по компьютерной сети, или, если хотите, можете заехать ко мне.
      Быстренько обмозговав оба предложения, я предпочел первый вариант. За окном начинал накрапывать мерзкий дождь, так что поездка к инспектору могла стать весьма неприятной, а перехватить сообщение, посланное по компьютерной сети, в наши дни довольно трудно. К тому же я, как лучший сотрудник бюро, вот уже несколько лет пользовался полной свободой от наблюдения, в том числе и от перлюстрации моей электронной почты. Надеюсь, это право все-таки не отменили. Впрочем, даже если после вчерашних событий мои привилегии все же ликвидировали, Майлз всегда сможет перехватить донос на меня, и тот не дойдет ни до Лысого Дьявола, ни до Мартинелли. Я покрутил в голове мысль о том, есть ли у моего босса личная агентура, независимая и неподвластная Майлзу, и решил, что это маловероятно.
      – Вышлите мне их по компьютерной сети.
      – Хорошо, через две минуты вся информация будет у вас в компьютере, – пообещал Джеймс.
      – Как продвигается работа? – спросил я. Не вредно лишний раз уточнить обстановку в стане врага. Особенно если враг и не подозревает, что по незнанию передает жизненно важную информацию своему главному противнику.
      – Хреново! – отрубил инспектор Джеймс и с треском повесил трубку.
      Что ж, я не имел ничего против такого положения дел. Я вовсе не горел желанием, чтобы инспектор все-таки докопался до истины как в несчастном случае с профессором Слейдом, так и в убийстве той банды, так как в противном случае его придется ликвидировать как угрозу нарушения режима секретности нашей организации. Хоть мы и были просто знакомыми, мне все же не хотелось его убивать. Он был неплохим парнем и умел хорошо делать свою работу, а я люблю таких людей.
      Я закурил сигарету и повертел в голове мысль о возможных последствиях чрезмерного профессионализма инспектора Джеймса. Последствия эти имели три варианта: либо Джеймс будет ликвидирован, либо он получит соответствующий допуск, пройдя тщательную проверку, либо ликвидирован буду я, как потерявший боевую форму, проколовшийся на пустом месте, попавший под пристальное внимание полиции и вдобавок совершивший убийство без приказа, за что у нас наказывали со всей строгостью безо всякого снисхождения. Последний вариант меня особенно не устраивал. Впрочем, убийство членов Торвальдской банды было совершено в пределах допускаемой и законом, и нашими правилами самообороны, так что даже если шеф и узнает о моей причастности к этому дельцу, я все равно смогу выкрутиться.
      Успокоив себя этой мыслью, я включил компьютер, переключил работу на запасной терминал, который было сложнее отследить, на что у меня ушло почти двадцать минут, и вывел на экран только что полученную информацию, пересланную мне инспектором Джеймсом. Это было досье, объединявшее в себе информацию, полученную из различных источников, в первую очередь из полицейских архивов, а также результаты проверки Светланы Беловой различными спецслужбами и ее дело из отдела кадров ВОЗ.
      Я со всем вниманием прочел все полученное. Светлане Андреевне Беловой было двадцать девять лет, она родилась и выросла в Москве, воспитывалась своей теткой после гибели родителей в автомобильной катастрофе, окончила с отличием школу, поступила в Московский государственный университет, защитилась и стала сначала кандидатом, а затем и доктором теоретической медицины, несмотря на свою молодость. Чуть более двух лет назад была завербована одним из научных центров Лондона для работы по специальности и с тех пор жила в Англии по спецразрешению, хотя по новым правилам натурализации иностранцев давно могла бы получить разрешение на получение гражданства. Ни в чем предосудительном за все двадцать девять лет своей жизни замечена не была, за исключением участия в акции протеста студентов против ужесточения правил комендантского часа, однако из университета ее не исключили ввиду чрезвычайно высокого уровня успеваемости. Впрочем, это еще ни о чем не говорит. У меня, например, тоже кристально чистое досье. Я имею в виду то, до которого могла добраться Светлана. Мое настоящее досье Лысый Дьявол хранил не хуже, чем русский Кощей Бессмертный свою смерть.
      К разрешению на въезд в Великобританию была приложена цветная фотография улыбающейся Светланы. На снимке ее пшеничные волосы были гораздо длиннее и собраны в русскую национальную прическу – косу, толстую и тяжелую, спускавшуюся почти до талии, а на носу сидели очки в тяжелой черной роговой оправе, однако во всем остальном она мало изменилась за два года, прошедших с того времени, когда был сделан этот снимок.
      Отложив досье, я крепко задумался. Полученная мною информация не помогла найти ответ ни на одну из загадок Светланы Беловой. Интересно, что же она все-таки делала вчера в том секторе с поддельным межзональным пропуском. Помозговав еще немного над этой проблемой, я решил позвонить Мартину, чтобы, во-первых, передать ему информацию, а во-вторых, узнать, не нашли его ребята чего новенького.

 
      Мартин взял трубку телефона так быстро, словно все утро сидел и ждал, когда я ему позвоню.
      – А, это ты, Бен. Ты прямо читаешь мои мысли.
      Я как раз собирался тебе позвонить. Мои ребята, наблюдавшие за ее домом, сумели зацепить ее. Так что мы кое-что выяснили о ней.
      – Ну, раз выяснил, рассказывай.
      – Эта твоя Светлана Белова работает в ВОЗ, в отделе вирусологических исследований. Сегодня утром она вышла из дома в 8.46, прошла пешком два квартала и села на пульсар 377-го маршрута, вышла из него на остановке около здания лондонского научного центра ВОЗ, вошла в здание в 9.07 и сделала из холла два телефонных звонка. Внутри здания мои люди не смогли вести наблюдение, так как войти туда можно, только имея пропуск, однако через свои каналы я смог добыть кое-какую информацию об объекте, в частности…
      «Черт, до чего же много народа вертится вокруг Светланы и задает вопросы, – мрачно подумал я. – И шансы, что эти вопросы не дойдут до ненужных ушей, быстро уменьшаются. Скоро они вообще станут равны нулю».
      – …в 9.50 объект вышел в холл и сделал еще три телефонных звонка. Первые два длительностью примерно по две минуты каждый, а третий длительностью около семи минут, – продолжал отчитываться в проделанной работе Мартин.
      «Так, это она разговаривала со мной, по времени совпадает. Интересно, с кем она разговаривала до того, как позвонила мне? Наверно, со своими друзьями из отдела статистики. Разговоры были короткими, значит, скорее всего, деловыми, не иначе как обо мне», – подумал я.
      – …поскольку приказа на прослушивание телефонных разговоров объекта не было, то эти разговоры мы не прослушивали.
      «И слава богу, а то что подумал бы Мартин, если бы узнал, что объект его слежки звонил домой человеку, по приказу которого установлена слежка, и пригласила его на вечеринку, – мелькнула у меня в голове неожиданная мысль. – Пожалуй, решил бы, что я на старости лет отправился по стопам всех старых ревнивых мужей и установил слежку за своей неверной любовницей».
      – В 10.03 объект вернулся на свое рабочее место и с тех пор его не покидал. Используя свои связи, я сумел добыть досье объекта из отдела кадров ВОЗ.
      – Перешли мне его по электронке, – сказал я.
      – Хорошо.
      – Еще что-нибудь есть?
      – Нет. Вышеперечисленное – это все, что удалось добыть моим парням за сегодняшнее утро.
      – Вполне достаточно. Продолжайте вести наблюдение за объектом до 18.00, а потом можешь отпустить своих парней. – Я улыбнулся, представив лицо Мартина, пытающегося переварить последнее распоряжение. – А с завтрашнего утра установите круглосуточное наблюдение за объектом с прослушиванием ее телефонных разговоров и фиксированием всех, с кем она входит в контакт.
      – Понятно.
      – Деньги я переведу завтра утром на твой счет. Плата, я надеюсь, по обычной таксе?
      – Почти.
      – Что значит почти?
      – МВД вновь ужесточило наказание за незаконное прослушивание телефонных разговоров частных лиц, так что за эту услугу плата повышена на двадцать процентов. А все остальное по обычной таксе.
      – Грабители, – буркнул я. – Я согласен. Только смотри, не скупись на людей, с завтрашнего дня их должно быть не менее двух. А лучше трое или даже четверо. И если они ее потеряют, пеняй на себя.
      – Хорошо. До завтра, Бен.
      – Пока.
      Я положил трубку, закурил еще одну сигарету и задумался. Идти на вечеринку к главному свидетелю против себя я не имел права, однако я все решил еще тогда, когда отдавал приказ снять наблюдение с 18.00 со Светланы Беловой, чтобы уменьшить количество людей, которые могли бы засвидетельствовать нарушение мною правил. Хватит мне в качестве свидетелей гостей Светы. Надеюсь, их будет немного.
      Телефонный звонок разорвал тишину так внезапно, что я уронил сигарету на ковер, после чего громко выругался и взял трубку. Это уже просто болезнь какая-то. Или проклятие. Никогда в жизни меня еще так не нервировали неожиданные звонки. Может, просто потому, что никогда их у меня не было столько? Или потому, что я знал, кто и зачем может мне позвонить в один прекрасный момент?
      – Роджерс у телефона! – громко сказал я, думая, что это Мартин, что-то недосказавший, откопавший еще что-нибудь инспектор Джеймс или Светлана, готовая предупредить о том, что сегодняшняя вечеринка откладывается, но я ошибся.
      – Добрый день, Бен, – сказал страшно знакомый мне голос, и мое сердце сжалось.
      «Они все знают! – подумал я. – Он звонит мне, чтобы уведомить о том, что специальная комиссия уже подписала документы о моем досрочном увольнении, фактически вынеся мне смертный приговор. – Я судорожно сглотнул. – Хотя нет, для сбора комиссии и вынесения приговора слишком мало времени. А если они подготовились заранее, предвидя мои провалы? В любом случае надо спокойно ответить, иначе он заподозрит, что я из-за чего-то его боюсь. Может быть, есть еще шанс выкрутиться».
      – Добрый день, сэр Найджел, – как можно спокойнее сказал я.
      «Черт, так что же ему все-таки надо?» – мои мысли напоминали конькобежца, из-под которого внезапно ушел лед.
      – Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? – спросил мой шеф.
      – Отлично, – бодро уверил я шефа и подумал: «Что же ему все-таки надо? Ведь он позвонил мне вовсе не ради того, чтобы осведомиться о моем самочувствии».
      – Бен, у нас тут чрезвычайная ситуация.
      «Так, значит, он все знает».
      Мне внезапно стало все равно, что со мной будет. Мир, который я видел сквозь кухонное окно, изогнулся и начал разваливаться, словно карточный домик.
      – Ситуация крайне сложная…
      «Еще бы, лучший палач отделения только что своих не начал убивать. Куда уж сложнее», – подумал я и почувствовал, как все поплыло перед моими глазами.
      – …к моему глубокому сожалению…
      «Не ври, собака, ты никогда и ни о ком не сожалел! Как и я. Потому что мы палачи, и наша задача состоит отнюдь не в исполнении обязанностей плакальщицы».
      Мои ноги подкосились. Я ухватился за край телефонного столика и сжал мокрыми от пота руками телефонную трубку с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Я медленно повернулся в сторону двери, ожидая, что ее вот вот-вот сорвет с петель мощным ударом. Пистолет, специально для непредвиденных случаев, торчал в кобуре, прибитой снизу к кухонному столу, но я даже не попытался достать его. Руки казались налитыми свинцом. Я даже не пошевелился и продолжал смотреть на дверь, чувствуя, как пот, горячий, словно кровь из раны, течет по лбу и по спине. Может быть, через секунду они выбьют дверь, и зашуршат автоматы с глушителями, и очереди разорвут….
      «Все закончилось. Он вчера лишь притворялся, что все в порядке. А теперь решение принято…»
      – …разбился один из служебных пульсаров нашего бюро…
      «Черт, о чем он? Какое это имеет отношение ко мне?» – подумал я и судорожно перехватил телефонную трубку другой рукой, вытерев потную ладонь об отворот халата. Хорошо, что у меня отключен видеоэкран из-за беспорядка, царившего на кухне, и Лысый Дьявол не видит, как трясутся мои руки.
      – …на его борту во время аварии находилось шестнадцать наших сотрудников, в том числе семь сотрудников класса А…
      «Пытается подловить меня, что ли?»
      – …как раз сейчас начинается новая волна созревания Бета-вируса, резко возрастает число инфицированных…
      – Так, а какое все это имеет отношение ко мне? – спросил я и удивился тому, как хрипло прозвучал мой голос. Но даже этот хрип стоил мне страшного усилия воли.
      – В ближайшие пять-шесть дней нам потребуются все наши резервы, чтобы остановить инфицирование, а в связи с потерями из-за этой катастрофы нашему бюро придется срочно вызывать наших сотрудников из отпусков, с больничных, с менее важных дел, даже тех, кто ушел на пенсию или был переведен. Возможно, нам даже придется вызывать помощь со стороны.
      Я перевел дух и снова вытер руки о халат.
      «Ах, вот оно что. Значит, я зря волновался. Ну ладно, приток адреналина не даст мне расслабиться в опасной ситуации», – с облегчением подумал я. На всякий случай нащупал пистолет, чувствуя, как стальная рукоять приятно холодит кожу. Нет, я так просто не сдаюсь.
      – Что требуется от меня? – спросил я.
      – Бен, как ты уже понял, у нас каждый человек на счету, поэтому я буду тебе очень благодарен, если ты хотя бы сегодня добровольно откажешься от своего отдыха.
      «Черт, черт, черт! Если меня сегодня пошлют на задание, а, судя по голосу Дьявола, это наверняка, то я не попаду к Светлане! – подумал я. – Но от таких просьб не отказываются, проще сразу выкопать себе могилу и самому туда лечь».
      – Располагайте мною в любое время суток, – твердо сказал я.
      – Спасибо, Бен. Я знал, что ты не откажешь мне в просьбе. Сам знаешь, я не имею права приказывать сотруднику, отдыхающему после трудной операции, вновь приступить к работе.
      «Как же, прекрасно знаю. Однако я знаю еще и то, что ты не из людей, которым можно безболезненно отказать. Такой уж ты человек. Да какой ты, к черту, человек! Ты – Лысый Дьявол».
      – Ты сможешь подъехать в нашу штаб-квартиру через час? – спросил он.
      «Еще бы я не смогу. Куда я денусь, если не хочу попасть к тебе в немилость. А у нас никого не увольняют за неисполнение приказа. Только пропуска выписывают на тот свет».
      – Конечно, сэр.
      – Вот и прекрасно. Я знал, что в трудную минуту я могу на тебя положиться.
      – Конечно, сэр, – сказал я автоматически.
      – Ну ладно, Бен. Разумеется, как только волна спадет, ты получишь двойной, а если удастся протащить через бухгалтерию, то и тройной отпуск плюс обычную надбавку за сверхурочные.
      – Спасибо, сэр.
      – И хватит называть меня сэром, ты же прекрасно знаешь, что я этого не люблю.
      – Хорошо, Найдж.
      – Вот и молодец. До свидания, Бен. Жду тебя через час у себя в кабинете.
      – До свидания.
      Я повесил трубку и задумался. Конечно, сэр Бай-Джек мог устроить мне ловушку, заманить к себе и задать под воздействием гипнонаркотиков несколько вопросов, на которые я просто не смогу не ответить. Но его тон показался мне вполне искренним. Это, конечно, ничего не значит, Лысый Дьявол был очень опытен, недаром он уже почти двадцать лет руководит нашим отделом, не мне учить его лицемерить и лгать. Но все-таки вряд ли он успел бы получить в столь короткий срок информацию, которая стоила бы вынесения приговора мне. Опять же, этот приговор могла вынести только специальная комиссия, а для ее сбора и заседания потребовалось бы немало времени, день-два как минимум, поскольку я не представляю для бюро угрозы, которую надо ликвидировать сию секунду. Если бы я был сумасшедшим, как вчера, тогда да… Но не за нарушения правил. В этом случае так быстро дела не делаются. Так что наиболее вероятен вариант, что все сказанное сэром Найджелом – правда.
      Собрался я быстро. Сказалась старая армейская закалка. К тому же мне почти ничего не надо было брать с собой. Единственное, что меня сейчас беспокоило, так это превратившееся в трудно решаемую проблему посещение вечеринки. Мне хотелось попасть на эту вечеринку, и не только потому, что я, соблюдая конспирацию, редко хожу на такие мероприятия. В конце концов я пришел к выводу, что раз опоздание не квалифицируется Светой как наказуемый проступок, то я вполне могу прийти не к шести, а, скажем, к семи или восьми часам вечера, то есть сразу после операции. Приняв этот план действий, я оделся и поехал в бюро.