На второй день занятий состоялась военная игра на тему "Действия частей воздушной армии во фронтовой наступательной операции в период прорыва обороны противника и преследовании его". Затем участники сборов выехали на передовые позиции наземных войск и на месте в течение суток ознакомились с обороной противника, расположением его укрепленных узлов и огневых средств.
      Возвратившись, мы собрались на командном пункте генерала Хрюкина. Начальник тыла армии доложил:
      - Снаряды, бомбы и патроны полностью завезены, а с горючим плохо.
      - Почему? - спросил командующий.
      - Лимит. Больше не дают.
      Начальник тыла развел руками: он сделал все, что мог.
      Генерал Хрюкин задумался.
      - Позвоню самому хозяину, - решил он. - Правда, уже два часа ночи, но ведь не для себя буду просить, для дела.
      Он решительно снял трубку телефона ВЧ, вызвал Москву. Ответил Поскребышев. Хрюкин рассказал ему об обстановке, о нехватке горючего.
      - Хорошо, доложу товарищу Сталину, - ответил Поскребышев.
      Установилось молчание. Все ожидали сталинского решения. Наконец в трубке послышался негромкий, с кавказским акцентом голос:
      - Что случилось, товарищ Хрюкин?
      - Здравствуйте, товарищ Сталин... Извините, что так поздно. - Хрюкин волновался.
      - Ничего, ничего, говорите.
      - Скоро начинается операция, а горючего не хватает...
      - Горючего? - переспросил Сталин и после минутного молчания добавил:-Хорошо. Будет у вас горючее.
      Не прошло и получаса, как в армию позвонил Анастас Иванович Микоян и сообщил: распоряжение о горючем передано. Следом звонит Хрулев и подтверждает: о горючем можете не беспокоиться.
      Хрюкин поднялся, удовлетворенно потер руки:
      - Слышали? Будет горючее!
      Теперь мы не волновались за исход операции. Авиация будет работать с полным напряжением сил.
      - Давайте-ка завтра с утра поедем к Крейзеру, - сказал мне Хрюкин. Уточним кое-что.
      Командующий 51-й армией, которую нам предстояло поддерживать с воздуха, принял нас на своем КП. Я знал его еще по 57-й армии, где он был заместителем командующего. И вот мы снова встретились. Он такой же деятельный, сосредоточенный и, как всегда, молчаливый. По тому, как работники штаба скрупулезно докладывали ему об обстановке, я убедился: Крейзер верен своей пунктуальности.
      Выслушав Хрюкина, он спросил:
      - Значит, готовы поддержать?
      - Вполне, Яков Григорьевич.
      - Ну что ж, держите связь со мной.
      В ночь перед наступлением в штабе армии и политотделе никто не спал. Уточнялись последние разведданные о противнике, согласовывались вопросы взаимодействия, определялись цели, которые авиации предстояло подавить.
      Я зашел в кабинет полковника Щербины. На столе у него лежали пакеты с обращением командования и политотдела ко всему личному составу армии.
      - Все в порядке, - доложил он. - Завтра с рассветом обращение будет доставлено самолетами во все части.
      - О митингах договорились?
      - Все знают.
      - Работники политотдела в частях?
      - Так точно. Ждут приказа.
      - Где вы будете завтра?
      - Собираюсь к Пруткову.
      - Хорошо. А я полечу к Савицкому.
      Рано утром 8 апреля обращение командования и политотдела 8-й воздушной армии было доставлено самолетами на все аэродромы. В условленный час перед выстроившимися частями был зачитан приказ командующего 4-м Украинским фронтом. Затем наше обращение: "...Нам выпала честь освободить Крым - родную, исконно русскую землю, за независимость и свободу которой героически сражались с иноземными захватчиками русские воины. Землю, где родилась бессмертная слава полководцев Нахимова, Корнилова, Фрунзе.
      Пришла пора, когда мы должны сокрушительным ударом с воздуха помочь нашим наземным войскам прорвать оборону немцев в Крыму, разгромить врага и вызволить из неволи советских людей, стонущих под игом поработителей!
      Штурмовики и бомбардировщики! Бесстрашно штурмуйте и бомбите вражеские оборонительные рубежи, громите и уничтожайте технику и живую силу противника!
      Истребители! Ищите вражеских бомбардировщиков. Смело и дерзко атакуйте, расстраивайте их строй, уничтожайте противника, не давайте ему штурмовать и бомбить наши наземные войска.
      Техники, механики, мотористы, оружейники! Быстро и отлично подготавливайте машины и вооружение к боевым вылетам! Помните, что победа летчиков в воздухе куется на земле.
      Труженики авиационного тыла! В дни боев за освобождение Крыма бесперебойно доставляйте на аэродромы горючее, боеприпасы и продовольствие.
      Коммунисты и комсомольцы! Показывайте образцы воинского умения, отваги, доблести и геройства.
      Гвардейцы! Будьте верны славным, боевым традициям гвардии!
      В бой, воздушные воины! Вместе с наземными войсками дружным сокрушительным ударом с земли и воздуха уничтожим немецко-фашистскую нечисть в Крыму.
      Вперед! За Крым! За Советскую Родину!
      Смерть немецким захватчикам!"
      Я присутствовал на митинге в одной из истребительных частей. Обстановка не позволяла произносить длинные речи. Выступавшие давали клятву драться с врагом до последнего дыхания, до последней капли крови.
      И вот раздается команда:
      - По самолетам!
      Вскоре аэродром огласился моторным гулом, и звено за звеном устремилось в небо на сопровождение бомбардировщиков. Затем началась артиллерийская канонада. Заговорили пушки, гаубицы, минометы, взвились огненным смерчем реактивные снаряды "катюш". В знаменитом апрельском наступлении войск 4-го Украинского фронта помимо 51-й, 2-й гвардейской армий и нашей участвовали Отдельная Приморская армия, 4-я воздушная армия, Черноморский флот и Азовская военная флотилия.
      Решительная операция по освобождению Крыма диктовалась целым рядом обстоятельств. Полуостров представлял собой важную стратегическую позицию в бассейне Черного моря. Находясь в Крыму, фашисты держали наши войска, действовавшие на юге, под постоянной угрозой ударов с тыла. Потеря Крыма означала для Германии потерю престижа в странах Юго-Восточной Европы и в "нейтральной" Турции, откуда противник черпал нефть и другие стратегические материалы. Кроме того, Таврия прикрывала важные морские коммуникации врага. Отсюда понятно стремление фашистскою командования любой ценой сохранить за собой Крымский полуостров.
      Гитлеровцы защищались отчаянно. Однако это не спасло их. Могучими ударами артиллерии, танков, авиации, неудержимым напором сухопутных войск оборона противника была прорвана. Основной успех обозначился в полосе 51-й армии, которую поддерживала 8-я воздушная армия. Здесь-то 11 апреля и был введен в прорыв 19-й танковый корпус. В первый же день он с боями прошен шестьдесят пять километров и к вечеру занял Джанкой. Вырвавшись на степные просторы, стальная лавина, надежно прикрытая с воздуха нашей авиацией, крушила на своем пути все преграды. Танковый корпус во многом предрешил успех всей операции.
      12 апреля началось преследование отступавшего противника по всему фронту. На второй день были освобождены Симферополь и Евпатория, затем Бахчисарай и Судак, а 15 апреля подвижные части уже вышли к внешнему оборонительному обводу Севастополя.
      Советские самолеты находились в небе почти беспрерывно. Наше господство над Крымским полуостровом было полным. Действия авиации заранее планировались так, чтобы воспретить удары вражеских бомбардировщиков по советским войскам, держать под постоянным воздействием аэродромы неприятеля, огневые позиции его артиллерии и минометов, выводить из строя танки, сопровождать свою наступавшую пехоту.
      Наступала ночь, и на смену дневным бомбардировщикам, истребителям, штурмовикам поднимались ночные бомбардировщики соединения генерала Кузнецова. По-2 с малых высот бомбили аэродромы, пути сообщения, ни на минуту не давали врагу покоя. Когда выдавалась плохая погода, экипажи ходили почти над самой землей и сбрасывали бомбы с взрывателями замедленного действия.
      Завоеванию безраздельного господства в воздухе во многом способствовало то обстоятельство, что мы накануне операции нанесли по вражеским аэродромам неожиданный удар. Идея эта возникла дней за пять до наступления. Мы с Хрюкиным сидели на его КП и прикидывали, как обезвредить вражескую авиацию. У фашистов было до трехсот боевых самолетов - сила, с которой нельзя не считаться. И мы решили сделать упреждающий валет на вражеские аэродромы.
      На следующий день Хрюкин вылетел к Толбухину и вскоре позвонил мне:
      - Все в порядке. Замысел одобрен.
      Действия авиации в период наступления наших сухопутных войск произвели на представителя Ставки маршала Василевского благоприятное впечатление. Наблюдая с КП командующего фронтом, как под прикрытием истребителей наши штурмовики наносят удары по переднему краю вражеской обороны, он похвалил:
      - Молодцы летчики!
      Оценку представителя Ставки мы сразу же передали в соединения. Это вызвало новый патриотический порыв среди авиаторов. Приходилось даже сдерживать некоторых летчиков, увлеченных азартом боя.
      Когда войска, прорвав оборону противника, продвинулись вперед и шум сражения начал несколько стихать, я подошел к Василевскому и представился. Он выслушал меня и спросил, давно ли мне присвоили звание полковника.
      За меня ответил Тимофей Тимофеевич Хрюкин.
      - Он, товарищ маршал, еще до финской войны был полковым комиссаром. В начале Отечественной ему присвоили звание бригадного комиссара, а когда ввели единые звания - почему-то опять сделали полковникам.
      Василевский рассмеялся и пообещал разобраться.
      Вскоре после этого поступил приказ о присвоении мне звания генерал-майора авиации, а в газете был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении меня орденом Суворова.
      ...За давностью времени трудно вспомнить все перипетии сражений тех дней, но наиболее яркие эпизоды сохранились на всю жизнь.
      В одном из наших соединений был застенчивый, молчаливый летчик-штурмовик Леонид Беда. Глядя на его худенькую, почти мальчишескую фигуру, никто бы не сказал, что этот старший лейтенант - грозный боец, наводивший ужас на гитлеровских захватчиков. Он не знал страха в борьбе, всегда рвался туда, где было наиболее опасно.
      Однажды Леонид Беда повел группу самолетов на штурмовку вражеского аэродрома. Хорошо поработали экипажи: вывели несколько машин из строя, подожгли склад с горючим. А когда собрались уходить домой, прямым попаданием зенитного снаряда повредило машину командира. Он передал по радио:
      - Отказало управление. Иду на посадку. Один из ведомых Беды, младший лейтенант Берестнев, не раздумывая, предупредил товарищей:
      - Иду выручать командира.
      К приземлившемуся в поле самолету кинулись немцы, но летчики-штурмовики лейтенант Брандис и младший лейтенант Амшеев открыли огонь и заставили их залечь. Леонид Беда и его стрелок Романов выстрелами из пистолетов вывели из строя приборное оборудование и бензиновые баки своего самолета и бросились к "илу" Берестнева. Как они втроем поместились в тесной кабине воздушного стрелка - трудно сказать. Только через минуту машина, подпрыгивая на кочках и выбоинах, уже устремилась на взлет.
      Узнав об этом, я тут же позвонил редактору армейской газеты и попросил его подробно описать подвиг Берестнева. Сообщение о благородном поступке летчика в тот же день телеграфом было передано во все соединения.
      В составе 8-й воздушной армии был 9-й истребительный полк, который по справедливости называли созвездием Героев.
      В разгар Сталинградской битвы гитлеровское командование перебросило туда 52-ю эскадру, считавшуюся ударной мощью германской авиации. Ее костяк составляли ветераны воздушного флота. Многие из них участвовали в боях на стороне Франко в Испании. Делалась ставка на то, чтобы навести страх и ужас на защитников советского неба.
      Против отборных фашистских вояк требовалось создать не только надежный щит, но и разящий меч, который бы оказался в состоянии нанести по ним смертельный удар, развеять в прах не в меру раздутую славу фашистских асов. С этой целью и был сформирован 9-й истребительный полк. В его ряды влились многие уже прославившиеся к тому времени советские летчики. При отборе к ним предъявлялись высокие требования: иметь на своем счету не менее пяти сбитых фашистских самолетов, являть собой пример отваги и товарищеской верности. Преобладающее число летчиков полка были коммунистами, готовыми в критическую минуту умереть, нежели изменить воинскому долгу.
      Возглавил отборную гвардию советских асов бесстрашный боец и талантливый авиационный командир Лев Львович Шестаков. Полк Шестакова только за десять дней боев уничтожил пятьдесят вражеских самолетов. Особенно много ему пришлось поработать, когда гитлеровцы по воздуху пытались прорваться к окруженной в Сталинграде армии Паулюса.
      За плечами Шестакова был к тому времени уже немалый боевой опыт. С фашистами он померялся силами еще в небе Испании. О нем в свое время рассказывал мне Павел Васильевич Рычагов. Судя по наградам, которых Советское правительство удостоило молодого летчика-добровольца, воевал Шестаков храбро. Грудь его украсили высшие боевые отличия - ордена Ленина и Красного Знамени.
      В июне 1941 года майор Шестаков - командир полка в Одессе. В первый же день войны он поднял своих соколов навстречу вражеской армаде.
      Времени на предварительное знакомство с людьми война ему не предоставила. Личный состав познавался непосредственно в сражениях.
      Рассказывали о случае, когда ведомый в разгар боя потерял из виду своего ведущего, и тот чуть было не погиб. Узнав об этом, Шестаков приказал построить всех авиаторов.
      - Измена товарищу - преступление, - сказал он перед строем и, отстранив летчика от боевых вылетов, добавил, что будет ходатайствовать об отчислении его из части.
      Сам не свой ходил летчик по аэродрому, когда его друзья дрались с противником. Не было для него горше наказания, чем отстранение от боевой работы. Товарищи попросили командира пересмотреть суровое решение.
      - Хорошо, - согласился Шестаков. - Если коллектив просит - пусть летает.
      В воздушных боях этот летчик уничтожил более двух десятков вражеских самолетов и погиб смертью храбрых. Ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
      Полк, возглавляемый Шестаковым, сначала вел бои на дальних подступах к Одессе, а когда фашистские войска подошли вплотную к городу, он оказался единственной частью, оборонявшей твердыню Черноморья с воздуха. Моряки и пехотинцы, истекавшие кровью в неравной борьбе, с благодарностью взирали на краснозвездных "ястребков", которые наносили смелые штурмовые удары по танкам и механизированным колоннам противника.
      21 сентября 1941 года Шестаков предпринял небывало дерзкую по замыслу штурмовку вражеского аэродрома в районе Баден и Зельцы, где сосредоточилось множество "хейнкелей", "мессершмиттов" и "юнкерсов". Вылетев еще до восхода солнца, советские истребители с приглушенными моторами подошли к аэродрому неожиданно. Пока одна группа расправлялась с зенитными батареями противника, другая обрушила огненный смерч на палатки, в которых еще спали фашистские летчики, расстреляла самолеты на стоянках, подожгла бензосклад, штабеля с боеприпасами.
      Полк вернулся домой в полном составе, а враг потерял более двадцати машин.
      Семьдесят три дня бок о бок с защитниками блокированного города дрался истребительный авиационный полк Шестакова. Когда враг подошел почти вплотную к аэродрому и начал его обстреливать из артиллерийских орудий, командир принял решение перегнать самолеты на заблаговременно подготовленную площадку в районе 4-й станции Большого фонтана, по существу в черте города. Самолеты укрывали в сараях, между домами, и противник недоумевал, откуда они взлетают.
      За время обороны Одессы полк Шестакова совершил 6600 боевых вылетов, провел 575 воздушных боев, 3500 штурмовок, уничтожил 124 вражеских самолета, не считая огромного урона, который он нанес противнику в живой силе и технике на земле. Двенадцать человек - Л. Шестаков, М. Асташкин, А. Елохин, И. Королев, С. Куница, Ю. Рыкачев, В. Серогодский, В. Топольский, М. Шилов, А. Маланов, П. Полоз, А. Череватенко - были удостоены звания Героя Советского Союза. Полк завоевал звание гвардейского, почетное наименование Одесский, на его Знамени засиял орден Красного Знамени.
      На базе этого героического полка и была сформирована группа отборных асов во главе с Л. Шестаковым, которая потом наводила ужас на гитлеровцев в небе Сталинграда. Осенью 1943 года Л. Шестакову поручается сформировать и подготовить к боевым действиям второй особый полк асов, а в начале следующего года он уже участвует в боях по освобождению Украины. Нелепый случай оборвал жизнь выдающегося командира. 13 марта 1944 года над станцией Давыдковцы, неподалеку от Хмельницкого, гвардии полковник Шестаков со своим ведомым встретились с двумя десятками фашистских бомбардировщиков.
      - Атакуем! - спокойно передал Шестаков ведомому и направил свой истребитель на фашистского лидера.
      Меткая огненная струя пронзила вражеский бомбардировщик, и он, загоревшись, потянул к земле. Новый заход в атаку - и еще одна машина вспыхнула пламенем. Очередь снарядов попала, видимо, в бензобаки, и бомбардировщик, подобно фейерверку, рассыпался в воздухе огненными всплесками. Взрывной волной перевернуло самолет Шестакова, и он, потеряв управление, тоже упал на землю. Так не стало храбрейшего из храбрых.
      В Крыму, затем уже после войны мне доводилось встречаться со многими воспитанниками Льва Львовича Шестакова, ставшими дважды Героями Советского Союза - А. Алелюхиным, В. Лавриненковым, П. Головачевым, Амет-ханом и другими. С особой теплотой и сердечностью вспоминают они Льва Львовича, не дожившего вместе с ними до светлого дня победы, о которой он так страстно мечтал. Они часто навещают его мать Марию Ивановну в городе Авдеевке, Донецкой области, пишут ей письма. Образ выдающегося борца за Родину живет в сердцах молодого поколения авиаторов. Имя Л. Шестакова занесено навечно в списки Н-ской гвардейской истребительной авиационной части. Командир созвездия двадцати шести героев по-прежнему в боевом строю.
      После гибели Льва Шёстакова полк возглавил Морозов. Он также отличался большой храбростью. Вылетев однажды во главе четверки на свободную охоту, Морозов обнаружил на одном из железнодорожных перегонов состав с горючим и атаковал его. Через несколько минут эшелон загорелся.
      Я не раз бывал в этом полку, интересовался деятельностью заместителя командира по политчасти подполковника Верховца. Он отличался большой заботой о людях, широким размахом в работе, не разменивался на мелочи, не увлекался эффектными мероприятиями. Все делал солидно, на прочной основе. Другие политработники говорят, бывало: какая сейчас может быть партийная учеба? Воюем. Не до книжек. А Верховец и отлично воевал (лично совершил более ста пятидесяти боевых вылетов), и о политическом просвещении не забывал - на все находил время.
      Политотдел армии проверил состояние внутрипартийной работы в полку. И что же? У Верховца и тут полный порядок. Периодически проводятся семинары парторгов, раз в месяц собрания партийного актива. Замполит лично сам инструктирует докладчиков, агитаторов, во всем помогает им.
      В некоторых частях командиры в то время стояли как-то в стороне от политического воспитания людей. "Наше дело - водить летчиков в бой, драться с врагом, а остальным пусть политработники занимаются", - рассуждали они. Подполковник Верховец не допускал этого. "Раз ты командир, - убеждал он комэсков и командиров звеньев, - воспитание людей с тебя не снимается". И он приобщал их к политической работе, заставлял проводить беседы, политические информации, интересоваться настроением людей, их бытом.
      Рядовые коммунисты тоже не стояли в стороне от общественных дел. Верховец у всех умел зажечь огонек, пробудить интерес к событиям, происходящим на фронтах, в стране и за рубежом.
      Боевые успехи 9-го полка во многом зависели от хорошо поставленной политической работы с людьми. И политотдел армии правильно поступил, обобщив опыт этого вдумчивого инициативного политработника, сделал его достоянием других заместителей командиров полков но политчасти.
      Еще задолго до начала Крымской операции в боевую работу летчиков 8-й воздушной армии прочно вошла тактика свободной охоты. Суть ее состояла в том, что истребители появлялись на наиболее вероятных направлениях полетов вражеских самолетов, подкарауливали их там и уничтожали. Охотники выбирали также и другие цели - железнодорожные эшелоны, мотомехколонны, склады и т. д. Это доверялось лучшим летчикам, способным остаться победителями в любых условиях.
      Первыми в армии прибегли к этому эффективному способу борьбы с противником летчики части майора Еремина. Гаврилин и Куликов, например, выследили на одном из перегонов железнодорожный эшелон и подожгли его. Им же удалось сбить в том полете по два транспортных самолета.
      Успех ободрил людей. Командование армии приняло решение устроить на Кинбургской косе засаду. Туда направили отборную группу асов во главе с дважды Героем Советского Союза А. И. Покрышкиным. Самолеты тщательно замаскировали на полевой площадке, поэтому на трассе полетов вражеских транспортных машин они появились неожиданно. Результат работы группы оказался выше всяких похвал. За двадцать дней было уничтожено тридцать фашистских машин.
      Помимо этой группы над Крымом ежедневно охотились истребители частей Дзусова, Савицкого, Морозова, штурмовики Панычева, Чумаченко. Они дерзко ходили по тылам врага и уничтожали все, что попадалось по пути: автомашины, склады, самолеты, пехотные колонны на марше.
      Днем немецкие самолеты обычно не появлялись над переправой через Сиваш. Ночью же они беспокоили этот участок довольно часто. Однако вскоре истребители майора Еремина отучили их от ночного разбоя. Переправа могла работать спокойно.
      Командующий армией Т. Т. Хрюкин решил расширить диапазон действий охотников. Он приказал командирам 7-го штурмового корпуса и 1-й гвардейской штурмовой дивизии создать группы охотников-добровольцев для уничтожения кораблей и барж противника, уходящих из Севастопольской и Казачьей бухт на запад. Агитировать никого не пришлось. Добровольцев набралось больше чем надо. И это опять-таки принесло успех. Бомбами, реактивными снарядами, пушечным и пулеметным огнем охотники-штурмовики пустили на морское дно немало транспортных средств противника.
      Хорошими воздушными охотниками были многие командиры. И первое место среди них по праву принадлежало командиру 3-го истребительного корпуса генералу Савицкому. Неугомонному комкору не сиделось на месте, он сам все время жаждал личных встреч с противником.
      Однажды ночью во главе группы истребителей, в которую вошли Тарасов, Рубахин, Егорович, Абдрашитов и Пискарев, он вылетел на свободную охоту. На фашистском аэродроме Розендорф шли боевые полеты. Немцы замаскировали старт, обозначив его всего лишь несколькими фонарями. Но для опытных глаз и этого было достаточно. Истребители подкрались с потушенными аэронавигационными огнями. Кто-то из летчиков заметил летевший по кругу фашистский бомбардировщик, и очередь трассирующих снарядов решила участь "юнкерса". Другие истребители в это время уже бомбили стоянку, а потом, снизившись, стали поливать свинцом вражеские самолеты и жилые помещения.
      И вот на командном пункте слышим спокойный голос Савицкого:
      - Я "Дракон", идем домой.
      "Дракон" был позывной Евгения Яковлевича всю войну. Долго не расставался он с ним и в послевоенный период.
      Однажды я попросил наш штаб подготовить справку об итогах охоты истребителей. Результат оказался блестящим: за четыре месяца они сбили в воздухе 91 самолет и сожгли на аэродромах 53. Кроме того, вместе со штурмовиками и ночными бомбардировщиками охотники уничтожили 54 танка, 150 вагонов, 1833 автомобиля, 4 баржи, 3 катера. Не зря немцы прозвали наших охотников - Покрышкина, Алелюхина, Лавриненкова, Балашова, Кочеткова и других - летающими "фердинандами".
       
      Наступление продолжается
      Успешные боевые действия армии, продвижение вперед наземных частей породили среди некоторой части авиаторов самоуспокоенность и беспечность. Они ошибочно считали, что у нас, мол, полное превосходство в силах и нет необходимости тщательно продумывать организацию отдельных боев. Как правило, это не обходилось без дурных последствий.
      26 марта 1944 года летчики 278-й истребительной дивизии, которой командовал полковник Лисин, прикрывали переправу через Сиваш. Понадеявшись на то, что немцы не пошлют сюда крупных сил, командир направил на боевое задание наспех спаренные экипажи из молодых, необстрелянных летчиков, а сам устроил в штабе какой-то семинар. Враг же вопреки ожиданиям направил к Сивашу несколько десятков бомбардировщиков в сопровождении истребителей 52-й эскадры. В рядах защитников переправы появилась растерянность, взаимодействие между истребителями нарушилось. Летчики дрались кто как мог.
      В этот день дивизия потеряла десять истребителей. Погибли, в частности, командир 812-го истребительного полка майор Волков и Герой Советского Союза старший лейтенант Лавренов. Они вылетели на выручку молодежи, но поправить дело уже не смогли.
      Когда об этом доложили Хрюкину, он пришел в состояние крайнего возмущения, стукнул кулаком по столу и наградил Лисина далеко не лестными эпитетами. Немного успокоившись, он вызвал командира дивизии по телефону и, круто поговорив с ним, предупредил:
      - Если подобное повторится, я отдам вас под суд.
      Мы издали приказ, запрещающий в дни боевой работы проводить какие бы то ни было семинары, конференции или заседания. "В дни боев, - говорилось в нем, все внимание сосредоточивать только на руководстве войсками". Приказом еще раз подтверждалась необходимость сколотить пары, ни в коем случае без надобности не разобщать их, дать возможность летчикам отработать между собой полное взаимодействие. Полковника Лисина предупредили о неполном служебном соответствии.
      Несмотря на это, в апреле снова произошла неприятность. Двадцать семь экипажей Пе-2 в сопровождении двадцати истребителей вылетели бомбить огневые позиции артиллерии противника. У цели в момент ввода в пикирование истребители под командованием капитана Кочеткова потеряли звено бомбардировщиков капитана Вишнякова. Как только вишняковцы стали выходить из пикирования, на них напала четверка "мессершмиттов". Первый ведомый лейтенант Бондаренко был сбит и упал в море. Не вернулся на аэродром экипаж самого командира звена лейтенанта Болдырева.
      В том бою погиб и экипаж лейтенанта Гребенникова. Выделенные для его сопровождения истребители во главе с лейтенантом Денчиком также потеряли его из виду и по обеспечили защиты.
      Виновники столь безграмотной в тактическом отношении операции понесли суровое наказание. Командира эскадрильи капитана Кочеткова снизили в должности. Лейтенанта Денчика предали суду военного трибунала. Были наказаны и командиры полков - майор Исаков и подполковник Дороненков.
      По этому поводу в штабе армии состоялось совещание с командирами корпусов и дивизий. Мы дали указание политорганам соединений вплотную заняться вопросами совершенствования тактической подготовки, посвятить этой теме партийные собрания. Офицеры штаба и политотдела армии, инспектора и работники политорганов соединений срочно выехали в части, чтобы на месте помочь людям по-настоящему заняться боевой подготовкой летного состава. Зазнайству, шапкозакидательству была объявлена решительная борьба.
      Крутые меры, принятые командованием армии, политотделом, дали свои результаты. Люди поняли, что успокаиваться рано, что враг еще силен, что победа добывается не только отвагой, но и искусством боя, умелой, продуманной его организацией.
      Особое внимание обратили на ввод в строй молодых летчиков. Их стали обучать вначале в зонах, на полигонах, и только потом вместе с опытными бойцами посылали на задания.
      Быстрое реагирование на допущенные ошибки стало правилом всей нашей боевой работы. Помню, вернулся с переднего края один из инспекторов штаба армии и рассказывает:
      - Наблюдал я сегодня действия наших штурмовиков и остался недоволен. Гудят, стреляют, сбрасывают бомбы, а улетели - и многие огневые точки противника снова ожили.
      Оказалось, штурмовики действуют по шаблону, главным образом с круга. Заняв такой порядок, летчики, естественно, не столько смотрят за землей, сколько за хвостом впереди идущей машины, чтобы не столкнуться. Находясь все время в положении крена, летчик не может правильно определить момент ввода и заданный угол пикирования. Поэтому бомбы падают в стороне от цели.
      Было отмечено и другое явление. Полк первый вылет производит на одну цель, а потом его посылают на другую. Таким образом, экипажи каждый раз вынуждены действовать в новых, незнакомых условиях, и эффект боевой работы снижается.
      Штурмовики, как известно, с успехом использовались в борьбе с вражескими танками. Каждая машина имела в кассетах 280 противотанковых авиационных бомб или 100 штук 37-миллиметровых снарядов. По расчетам специалистов, штурмовик при умелом действии летчика мог уничтожить за один вылет не менее двух танков. Однако были случаи, когда экипажи бросали противотанковые бомбы на повозки, отдельные автомашины, окопы. на эти недостатки своевременно было указано командирам штурмовых частей, и эффективность их работы заметно повысилась.
      Следили мы и за тактикой противника, извлекая для себя полезные уроки. Первое время вражеские бомбардировщики в целях достижения внезапности удара подходили к объектам на больших высотах, затем со стороны солнца или из-за облаков пикировали под углом 70-80 градусов. Повторных заходов они, как правило, не делали. Но от этого приема они вскоре отказались. Дело в том, что самолеты быстро обнаруживались и перехватывались. Да и зенитная артиллерия имела достаточно времени, чтобы изготовиться к открытию огня.