* * *

      Внутри магазинчика бакалейной торговли никого не было, кроме его хозяина и меня. Я купил две пачки сигарет, — надорвал уголок одной из них и закурил.
      Он зарегистрировал покупку в книге, бросил монетки в ящик и спросил:
      — Здешний?
      — Нет, проездом.
      Он чуть заметно улыбнулся.
      — Хотите попытать счастья?
      — Смотря в чем.
      Он опустил руки под прилавок и достал оттуда подставку для игры в панч.
      — Десять центов за удачу, мистер.
      Нехитрое устройство обошлось хозяину в пять долларов. Он почти вернул назад свои деньги, потому что около сорока лунок на подставке были уже пробиты. В ранце из полупрозрачного пластика, прикрепленном к подставке с одной стороны, лежали два карманных электрических фонарика, несколько оловянных зажигалок и складных ножей с деревянными ручками.
      Я сделал несколько затяжек, изучая расположение лунок на подставке.
      — Недавно один парень выиграл фонарик, — сказал он поощрительно. — Хороший фонарик с зеленым светом.
      И наверняка потерял на нем не меньше доллара, подумал я. Фонарики выглядели в лучшем случае на тридцать пять центов.
      — Я согласен. На мне вы потеряете сразу нож и зажигалку.
      Он наклонился над прилавком.
      — В одной из этих лунок лежит жетончик с номером двадцать. Если вы найдете ее, я выплачу вам двадцать долларов.
      Я не казался убежденным.
      — Вы недовольны, что никто не пробил эту лунку до меня? И не подсовываете мне уже использованный пульт?
      Мои слова немного задели его.
      — Что вы, мистер. Приз на месте. Мы ведем честную игру.
      Десять шансов против одного шанса из девятисот шестидесяти. Я положил десятицентовую монетку на прилавок, взял в руки ключ и пробил лунку. Я достал из нее туго скатанный комочек плотной бумаги и развернул его.
      На бумажке ничего не было.
      Я порылся в карманах в поисках десятицентовиков.
      — Как жареные орешки. Стоит только начать, и потом уже не остановишься.
      Я потерял еще тридцать центов и только потом набрал на центральной панели восемь вниз и семь вправо. Еще через несколько секунд я протягивал ему узкую полоску бумаги, при взгляде на которую у него отвис подбородок.
      — Первый раз в жизни выигрываю что-нибудь, — сказал я скромно.
      Моя скромность стоила ему огорченного покачивания головой, записи в графе убытков и двух бумажек по десять долларов, которые он отдал мне с заметным сожалением.
      Еще один панч был в «Шведской таверне», кварталом выше по главной улице.
      Я выиграл двадцать долларов и там. Других подставок для панча в городе не было.
      Следующим по списку шел Итон-сити.

* * *

      Эта история началась вчера, когда Ирэн Роджерс пришла в бюро и рассказала мне о своем деле.
      — Как долго отсутствует ваш муж? — спросил я.
      — Сэм обещал мне позвонить, в понедельник или, самое позднее, в среду, но не позвонил. Сегодня была пятница.
      — Не вижу поводов для расстройства. Наверняка он просто немного перебрал где-нибудь в дороге.
      — Сэм почти не пьет. Маленький стаканчик пива — его предел. И то когда заставляют.
      — Я не отказываюсь от работы, миссис Роджерс, поймите меня правильно, но почему бы вам не обратиться в полицию? Их все-таки гораздо больше, чем нас. Кроме того, у них есть специальный отдел по розыску пропавших лиц.
      На первый взгляд Ирэн Роджерс можно было дать не больше двадцати пяти — двадцати шести лет, но ее зеленые глаза уже научились тщательно и бесстрастно оценивать все окружающее.
      — Если с Сэмом все в порядке, я не хотела бы причинять ему лишние хлопоты.
      — Что, по-вашему, могло произойти?
      Она задумчиво изучала меня.
      — Могу я надеяться, что то, что я собираюсь сказать вам...
      — Оно умрет во мне.
      Она удовлетворенно кивнула.
      — У Сэма есть напарник — Пит Кейбл. Пит разъезжает но городам и продает подставки для панча везде, где это возможно, — в тавернах, бакалейных лавках, на заправочных станциях. Подставки идут по пяти долларов за штуку и, кроме обычной прибыли, могут принести другую, более крупную выгоду — двадцать долларов. Тот, кто покупает подставку у Пита, должен выплачивать их из своего кармана, если кто-нибудь из играющих пробьет выигрышный номер, но даже и в этом случае ее новый хозяин чаще всего не остается внакладе.
      Она достала из плоского металлического портсигара сигарету.
      — На каждой подставке тысяча лунок по десять центов. Покупателю важно не только вернуть первоначальные пять долларов, но и получить сверх этого как можно больше, прежде чем будет пробита лунка с главным призом. Даже выплачивая выигрыш, он почти наверняка остается с прибылью, которая может составить долларов пятьдесят — как повезет.
      Я дал ей прикурить.
      — Но ведь вычислить, где выигрыш, невозможно.
      — Нет, конечно. Но это специальные подставки, и Пит знает, в какой лунке выигрыш. Он составляет список мест, где продал подставки, и звонит мне в отель. Мой муж дня через три-четыре едет вслед за Питом и, покупая для отвода глаз пару галлонов бензина или стакан пива, набивается на приглашение сыграть в панч. Разумеется, он выигрывает двадцать долларов.
      Я захотел прикинуть в уме, какой доход мог приносить им панч.
      — Сколько подставок Питу обычно удавалось продать в поездке?
      — От десяти до пятнадцати за день.
      Я принял за среднее двенадцать. Получилось, что Сэм Роджерс, следуя маршрутом Пита, собирал посеянный им урожай в двести сорок долларов, который они, по всей вероятности, делили пополам.
      Ирэн Роджерс продолжала:
      — Пит предпочитал продавать подставки в маленьких городах. Мы полагали, что в крупных городах больше опасность нарваться на неприятности.
      — Вы сказали, что ваш муж обычно звонил вам. А вы сами ездили с ним?
      — Нет. Чаще всего я останавливалась в отеле на месяц-другой, если мы задерживались в одном месте. Сейчас я снимаю номер в отеле «Вашингтон». Пит звонит мне и перечисляет все места, где он продал подставки, а я передаю список Сэму. Обычно Сэм звонил мне на третий или четвертый день.
      — Как давно вы занимаетесь этим?
      — Около трех лет.
      Доля Сэма составляла около тридцати пяти тысяч долларов в год, и я не поручусь, что он делился ими с дядей Сэмом. Но я подумал и о другом. Тридцать пять тысяч в год и отель «Вашингтон» с дешевыми четырехдолларовыми номерами плохо сочетались друг с другом. Кроме того, междугородные автобусы никогда не ходили после семи часов.
      — Пит знает об исчезновении вашего мужа?
      Она ответила не сразу:
      — Нет.
      — Почему вы не поставили его в известность?
      — Я не уверена, что он одобрительно отнесется к моему намерению пойти к вам.
      Она стряхнула пепел на поднос.
      — В прошлую среду, когда Сэм позвонил, я передала ему последний список Пита. Он должен был закончить с ним в понедельник или, самое позднее, в среду и снова позвонить мне. Но я так и не дождалась от него звонка.
      — А не могло так получиться, что он еще не все закончил?
      Она покачала головой:
      — Вряд ли. Но даже если бы дело обстояло именно так, он все равно должен был позвонить. По крайней мере, до сегодняшнего дня.
      — Вы знаете, где сейчас может быть Пит Кейбл?
      — Нет. Знаю только, что он предпочитает отели «Медфорд» любым другим и вообще находит удовольствие в постоянстве привычек. Но я не хотела бы, чтобы вы сейчас встречались с ним. Во всяком случае, чтобы это произошло по вашей инициативе.
      — У вас сохранилась копия списка, который вы передали мужу в последний раз?
      Она порылась в своей сумочке и достала из нее листок бумаги. Я пробежал глазами первые несколько строк:
      "Рокфорд:
      «Гараж Джека» — Л — 18 — 2.
      «Таверна Ви и Дика» — С — 9 — 11.
      «Пивная Гарольда» — Л — 6 — 14.
      Нью-Оборн:
      Продовольственный магазин «Красная звезда» — П — 12 — 16.
      «Таверна Кловера» — С — 17 — 1".
      — На листе отмечено сорок семь мест, — объясняла Ирэн. — Буквы "Л", "С" и "П" означают левую, среднюю и правую панели, а цифры — направление вниз и направо.
      Она протянула мне фотографию своего мужа. У Сэма Роджерса были некрупные, но чрезвычайно четкие и энергичные черты лица, однако что-то неуловимое в них сообщало взгляду выражение некоторой озабоченности и даже беспокойства.
      — Какая машина была у Сэма?
      — "Форд", модель «седан» выпуска 1956 года. Окрашена в темно-голубой цвет.
      Я записал номер водительского удостоверения Сэма.
      — "Седан" пятьдесят шестого года?
      — Да. Сэм боялся лишних подозрений. Он говорил, что в маленьких городах никто не будет доверять чужаку с новой машиной.
      У меня уже сложилась одна версия, но я не считал ее серьезной.
      — Вам не приходила в голову мысль, что он собирался сбежать от вас?
      Ее лицо стало непроницаемо холодным.
      — Если так, я хочу знать об этом.
      Я мог начать с первых строчек на листке, переданном мне Ирэн Роджерс, но потом решил, что не будет большого вреда, если я начну с другого конца. В конце концов я не против двадцатидолларовых экспериментов.

* * *

      Я приехал в Итон-сити в начале восьмого и остановился у «Закусочной Харрисона». Потом купил еще две пачки сигарет, и, пока я курил, хозяин все время вертелся около панч-пульта.
      С четвертой попытки я протянул ему узкую полоску бумаги и снова разыграл удивление.
      — Первый раз в жизни выигрываю что-нибудь.
      Отдавая мне двадцать долларов, он вздохнул и с досадой посмотрел на часы.
      — Мне следовало бы закрыться в семь, как всегда.
      В списке против Итон-сити значилась еще одна строчка — «Станция обслуживания и гараж Торка».
      Мой бак был полон до отказа, с маслом все в порядке, и шины содержали ровно столько воздуха, сколько им требовалось. Я отсоединил проводок звукового сигнала и поехал вниз по главной улице, пока не добрался до цели.
      Парень лет девятнадцати-двадцати вышел мне навстречу из приземистого здания «Станции».
      — Что-то случилось с рожком, — сказал я.
      Он кивнул и поднял капот.
      Я вылез из машины.
      — Вы Торк?
      Он улыбнулся.
      — Нет, просто работаю у него. Торк там.
      Я посмотрел через открытую дверь «Станции». Тучный коренастый мужчина пытался доказать себе, что под автомобилем для него достаточно места. Он производил впечатление человека, которого мало волнует, как он зарабатывает деньги.
      Парень отыскал неисправность через несколько секунд.
      — Всего-навсего соскользнул проводок, мистер.
      Он проверил уровень масла и воды, потом опустил капот.
      — Бензин?
      — Не стоит. Я заправился в дорогу туда и обратно. Сколько я вам должен?
      Он пожал плечами.
      — Нисколько. Я работал меньше минуты.
      Он собрался уходить. До панча дело не доходило. Я положил руку на дверцу своего автомобиля.
      — Остановился у закусочной ниже по улице. Сыграл в панч и потерял полдоллара.
      Парень вытер руки тряпкой.
      — Совсем недавно Торк тоже купил подставку для панча. Но дня через четыре заявился один шустрый малый и нагрел Торка на двадцать долларов.
      Это мог быть либо Сэм Роджерс, либо кто-нибудь еще, кому случайно улыбнулась удача. Я завистливо поцокал языком.
      — С таким везением надо на «кадиллаках» разъезжать.
      Он отрицательно мотнул головой.
      — Нет. На «форде» пятьдесят шестого года. Да и сам водитель не очень похож на счастливчика — чем-то расстроенный или усталый. Я даже подумал, что ему нездоровится. К нам приехал около половины восьмого вечера.
      Теперь я мог считать, что правильно представляю себе, как все происходило. Сэм приехал к Торку и выиграл у него двадцать долларов. С Харрисоном Роджерсу не повезло: тот закрылся в семь или чуть позже.
      Многое говорило за то, что Сэму пришлось заночевать в городе. Было слишком поздно, чтобы снова садиться за руль. Утром он должен был явиться к Харрисону за оставшейся двадцаткой и только потом покинуть город. Но к Харрисону он так и не попал.
      Вслух я сказал:
      — Целый день в дороге. Где я могу остановиться на ночь?
      — В «Листон-хаусе». Единственное, что могу вам посоветовать. Маленькая гостиница, но кровати там вполне приличные. Один квартал назад по главной улице.

* * *

      Я остановил машину около «Листон-хауса» и достал свой дорожный чемодан.
      «Листон-хаус» размещался в старом, видавшем виды доме с просторным и пустынным вестибюлем. Человек за столиком дежурного отложил в сторону газету и привстал мне навстречу. Ему было явно за сорок. Вписывая в книгу регистрации сведения о себе, я чувствовал его любопытный взгляд из-под очков без оправы.
      — Надолго к нам?
      — Еще не знаю. Думаю, на пару дней.
      Я посмотрел все записи перед своей и увидел, что был единственным, кто зарегистрировался сегодня.
      — Мертвый сезон?
      — Что-то вроде этого.
      Я перевернул страницу. Теперь в его голосе зазвучали резкие нотки:
      — Что вы делаете?
      — Всего-навсего смотрю, не останавливался ли здесь мой приятель Сэм. Сэм Роджерс.
      Наконец я нашел его имя в книге. Он зарегистрировался педелю назад.
      — В какой комнате он живет?
      Дежурный спрятал книгу регистрации в ящик стола.
      — Его здесь нет. Он пробыл у нас всего одну ночь.
      Я удивленно поднял брови.
      — Вот это номер! А мне сказал, что пробудет здесь не меньше недели.
      — Видимо, что-то изменилось в его планах. Он уехал на следующее утро.
      Я сделал вид, что задумался.
      — Он звонил кому-нибудь?
      — Нет.
      — Может быть, давал телеграмму?
      — Нет. Вы сказали, что вы его друг?
      — Мы были как родные братья. У него не было секретов от меня.
      Он снял с гвоздика ключ.
      — Ваш номер — двести четвертый. Вас проводить?
      — Не стоит беспокоиться. — Я взял свой чемодан. — Вы и коридорный тоже?
      — Я здесь все сразу, — ответил он, скорее угрюмо, чем охотно. — Коридорный, посыльный, дежурный на коммутаторе. С семи вечера до семи утра.
      Я оставил багаж в номере и вышел в город поужинать.
      Сэм Роджерс провел ночь в «Листон-хаусе» или по крайней мере зарегистрировался там. Он мог внезапно переменить намерения и уехать. В любом случае мне не оставалось ничего другого, как ждать утра, чтобы узнать то, что я хотел знать о Сэме Роджерсе.
      После ужина я пошел в бар, главным образом, чтобы просто убить время. Трудно придумать что-нибудь более свежее и оригинальное для провинциального городка в пятницу вечером.
      В «Листон-хаус» я вернулся около половины одиннадцатого.
      Через несколько минут ко мне в дверь осторожно постучали.
      Первое, что я увидел, когда открыл дверь, был «кольт» сорок пятого калибра в руках моего гостя. Он втолкнул меня в комнату и закрыл за собой дверь.
      — Мы неплохо путешествуем, не так ли приятель? Двадцатка там и двадцатка здесь, а?
      Я ничего не ответил. Улыбка сошла с его лица.
      — Где Сэм, черт побери? Или мне надо спрашивать, что вы сделали с ним?
      — Вас, вероятно, неправильно информировали. У меня нет знакомых по имени Сэм.
      Он досадливо тряхнул головой.
      — Не надо делать большие глаза. Мы оба знаем, о ком и о чем идет речь.
      Я пожал плечами.
      — Ну хорошо. Одного Сэма я знаю. По-вашему, я что-то сделал с ним?
      — Это только предположение. Но как иначе вы могли достать список? Только не говорите мне, что вам дьявольски везет в панч. Кто вы такой, черт вас возьми?
      Сорокапятимиллиметровый «кольт» в его руках был для меня достаточно веским аргументом, чтобы перестать валять дурака.
      — Майк Риган.
      — Это имя мне ничего не говорит. Для большей определенности кинь-ка мне свой бумажник.
      Он открыл бумажник легким щелчком и достал оттуда мое удостоверение. После того как он заглянул в него, в его глазах появилось недоумение.
      — Миссис Роджерс поручила мне вести розыск ее мужа, — сказал я. — Он исчез загадочным образом.
      Он переваривал мои слова несколько секунд, потом все-таки вернул мне бумажник.
      — Почему она ничего не сказала мне?
      — А почему вас это интересует?
      — Меня зовут Пит Кейбл. Полагаю, Ирэн говорила вам обо мне?
      Я кивнул.
      — Если вы ничего не знали об исчезновении Сэма, что привело вас сюда?
      Он посмотрел на «кольт», потом спрятал его в карман.
      — В последнее время Сэм часто повторял, что настали плохие времена. Раньше примерно в одном случае из двадцати номер был выбит до Сэма. Я справедливый человек и готов допустить одну накладку, но не три или четыре, как говорил мне Сэм весь последний месяц. Я не люблю, когда меня водят за нос, поэтому решил сам проверить его статистику. Как я и предполагал, он врал мне.
      — Почему вы не уличили его во лжи?
      — Я собирался сделать это сейчас. Я снял номер в Сиукс-Фоллз — это последний город в списке, — и поджидал Сэма, чтобы поговорить с ним начистоту. Но он не приехал. Я начал уже терять терпение, но все равно оставался в Сиукс-Фоллз и не спускал глаз с последней подставки. Потом вдруг я узнал, что наш номер уже пробит. Нет, не Сэмом. Вами. Мне сообщили ваши приметы. Я было подумал, что это совпадение, случайная удача. Но следующий номер был тоже пробит. И снова вами. Естественно, мне захотелось узнать, какой дьявол рвет орешки на нашем дереве. Когда я приехал сюда, Харрисон уже закрылся, и мне пришлось снова ехать к Торку. В конце концов я узнал, что вы снова выиграли двадцать долларов и собираетесь заночевать в «Листоне».
      Я достал сигарету.
      — Сэм зарегистрировался здесь неделю назад и потом исчез. Поэтому я здесь. У вас нет никаких предположений насчет того, что могло произойти с ним?
      Кейбл немного подумал, потом пожал плечами.
      — Я не знаю. Думаю, он просто смотал удочки. А может, он уже чувствовал, что я готов взяться за него всерьез. Скорее всего, он убрался отсюда подальше — туда, где он может найти другого партнера для своей игры.
      — Почему в таком случае он не взял с собой жену?
      Кейбл рассмеялся.
      — Вы не знаете Сэма так, как знаю его я. Нет такой силы, которая смогла бы удержать его при ней. Единственное, что он любит, — деньги, и только к ним он по-настоящему нежно относится.
      Он достал сигару и снял с нее целлофан.
      — Что вы собираетесь додать теперь, Риган?
      — То, за что мне платят деньги. Искать Сэма.
      — Америка — большая страна. Есть где спрятаться. Вы готовы ездить по ней, пока вам будут платить деньги?
      — Ничего не имею против этого.
      Он пошел к двери.
      — Я переночую здесь, а завтра поеду дальше. Вы всегда найдете меня в отеле «Медфорд». Позвоните мне, если обнаружите Сэма. За мной пара сотен, если вы доставите мне удовольствие повидаться с ним.
      Как только он ушел, я закрыл дверь на ключ.
      Не исключено, что Сэм и впрямь смотал удочки. Или собирался сделать это. Однако, если он действительно так любят деньги, как говорит Пит Кейбл, он не уедет из города, не забрав последние двадцать долларов у Харрисона.
      Стоит принять во внимание и другое. Если вы всерьез задумали порвать со своим партнером и женой, вы обязательно сделаете одну вещь. Вы заберете с собой деньги.
      Вам неудобно оставлять деньги в банке или на текущем счете. Люди редко верят тем, кого трудно застать на одном месте.

* * *

      Утром я внимательно изучил чек с суммой аванса, который дала мне Ирэн Роджерс. Печать подтверждала, что он записан на Уайтфилдский сберегательный банк в Сент-Луисе.
      Довольно поздно позавтракав, я вышел прогуляться и обнаружил, что в Итон-сити есть отделение этого банка. Оно было небольшим — из тех, что открыты четыре часа в день. Здание банка было одноэтажным, и, насколько я мог судить, девица-кассир и мужчина, вероятно, ее шеф, были в нем единственными служащими.
      Я перешел улицу, зашел в кафе, заказал кофе и стал размышлять, как получить интересующие меня сведения. Я держал банк в поле зрения и ровно в десять часов увидел, что управляющий взялся за шляпу. Он вышел из банка в сопровождении какого-то мужчины в рабочей одежде, которого можно было принять за фермера, добивающегося от банка льготной ссуды. Я видел, как они садились в пикап, и как он отъехал от банка. Было очень похоже на то, что управляющий имел свой взгляд на заемные обязательства собеседника и что, к моему счастью, они не скоро придут к единому мнению.
      Я вошел в телефонную будку, нашел в табличке номер итонского отделения банка и списал его. После этого заказал междугородный разговор с банком в Сент-Луисе.
      Когда меня соединили с Сент-Луисом и я услышал в трубке голос, который мог принадлежать человеку, привыкшему себя уважать и требующему уважения от окружающих, я сказал:
      — Говорит Джеймс Риордан, Итон-сити.
      — Да, я вас слушаю.
      — Речь идет о чеке на крупную сумму, представленном нам мистером Сэмом Роджерсом. Двадцать тысяч долларов, если быть точным. Мистер Роджерс утверж... говорит, что у него счет в вашем банке.
      Он понял вопрос сразу.
      — Ваш пост в «Итон-сити банк», мистер Риордан?
      — Вице-президент.
      — Номер телефона?
      Я сообщил ему телефон итонского отделения.
      — Мы позвоним вам, как только получим информацию.
      Уайтфилдскому сберегательному банку хватит и пяти минут, чтобы проверить, какую сумму хранил в нем Сэм Роджерс, но для этого я должен был убедить голос в трубке, что мое любопытство имеет законные основания, что на свете существуют вице-президент и итонское отделение банка. Частные лица не так часто звонят в банк в надежде узнать, сколько денег держит на своем текущем счете их знакомый.
      Я пересек улицу, вошел в здание банка и сразу же направился к девице за прилавком.
      — Меня зовут Риордан. Мне не звонили?
      Девица ошарашенно подняла брови.
      Я обольстительно улыбнулся.
      — Извините меня за навязчивость, но все дело в том, что по работе мне приходится много ездить и моему банку трудно связаться со мной в случае необходимости. Разумеется, я мог бы звонить, каждый день сам, однако мне случалось неделями накапливать счета за бесполезные междугородные звонки. Поэтому мы решили, что мой банк будет оставлять инструкции для меня в местных банках.
      Я взглянул на часы. Они показывали четверть одиннадцатого.
      — Обычно мне звонят между десятью и десятью тридцатью. — Я снова улыбнулся. — Они могут не позвонить, так чаще всего и бывает, но вы не возражаете, если я подожду?
      После секундного раздумья она согласилась не возражать.
      Телефон зазвонил ровно через четыре минуты. Когда она поднесла к уху трубку, ее глаза удивленно расширились:
      — Вице-президент Риордан?
      Я усмехнулся.
      — Да. В Сент-Луисе. Но Генри — ужасный педант. Всегда называет меня полным титулом. Даже по телефону.
      Я взял у нее трубку и затем изобразил нерешительность.
      — Вы не возражаете, если я поговорю вон там? — и я показал рукой на стеклянную кабину позади нее.
      Она не сразу согласилась, но то ли моя улыбка, которой я не давал сойти с лица, то ли то обстоятельство, что я где-то вице-президент, заставили ее милостиво кивнуть головой.
      Я вошел в кабину и снял трубку. Когда я увидел, что девушка положила свою, я сказал:
      — Риордан слушает.
      Мне ответил тот же голос, что и в первый раз.
      — По поводу счета в нашем банке. Он выписан на Сэма и Ирэн Роджерс. Согласно нашим записям, на нем в настоящий момент числится всего пятьсот тридцать шесть долларов двадцать семь центов.
      — Спасибо, я понял.
      Это было еще не все.
      — Пожалуйста, подождите несколько секунд, — сказал я. Я выждал секунд сорок и потом сказал в трубку: — Мистер Роджерс, к счастью, здесь. Он говорит, что произошло какое-то недоразумение. Он держал у вас деньги на процентном вкладе, но недавно он послал вам письменное распоряжение перевести двадцать тысяч на текущий счет.
      — Не бросайте трубку, — сказал голос.
      Прошло еще три минуты, прежде чем я вновь услышал его.
      — Мистер Роджерс действительно имел в нашем банке процентный вклад, причем только на свое имя. Тридцать пять тысяч восемьсот двенадцать долларов тридцать девять центов. Но он закрыл его по почте, и мы выслали ему чек на эту сумму десять дней назад. По просьбе «Милуоки банк» мы уже заверяли этот чек. Судя по всему, по нему уже востребованы деньги.
      — Спасибо за вашу любезность, — сказал я. — Я должен поговорить с мистером Роджерсом.
      — На вашем месте я бы давно сделал это, — сухо согласился голос.
      Я поблагодарил девицу за кассой и пошел обратно в «Листон-хаус».
      За столиком сидел другой дежурный — мужчина с жизнерадостным лицом лет пятидесяти пяти — шестидесяти. При моем появлении он встал.
      — Я уже отметился, — сказал я.
      Он показался мне человеком, которому можно без особого риска задать несколько вопросов о Роджерсе.
      — Мне нужна ваша помощь. Я ищу человека по имени Сэм Роджерс. Он остановился у вас неделю назад и после этого куда-то исчез. Может быть, он говорил вам, куда собирается поехать?
      После того как дежурный нашел в книге запись Роджерса, он отложил ее в сторону и немного подумал. Наконец он отрицательно покачал головой.
      — Боюсь, что ничем не смогу вам помочь. Насколько припоминаю, я его никогда не видел.
      Но кое-что он все же вспомнил.
      — Он оставил на столике записку, в которой просил разбудить его утром в шесть тридцать. Я увидел ее, когда пришел в семь на дежурство. Я спросил о ней Берта, думая, что он просто забыл разбудить постояльца, но Берт сказал, что Роджерс уже уехал. Да, той ночью дежурил Берт, Берт Драйер.
      — Я бы хотел поговорить с Бертом. Где я могу найти его?
      — Он живет в небольшом домике неподалеку от города. Какое-то глухое предместье. Он живет там один.
      Заставив дежурного дать более подробные указания, я поехал искать дом Берта, который оказался полуразвалившейся халупой с двумя сорокапятигаллоновыми баками на стене возле кухонного окна. С домом соседствовали покосившийся сарай и еще несколько хозяйственных построек. Старый, вдребезги разбитый «седан» украшал собой подъездную дорогу, усыпанную мелким гравием.
      Я остановил машину позади него, вышел и двинулся к заднему крыльцу.
      На мой стук никто не отозвался. Наличие автомобиля на дорожке говорило, что хозяин скорее всего дома, но если это так, то он предпочитал играть со мной в прятки.
      Я направился к сараю и открыл одну из больших двойных дверей. На полу были в беспорядке разбросаны части какой-то машины. Чтобы соорудить эту замысловатую композицию, ее автору понадобился газовый резак и некоторое терпение, а его жертвой вполне мог оказаться темно-голубой «седан» выпуска пятьдесят шестого года.
      Я поискал пластинку с номером, но ее уже не было. Однако мотор остался на месте, и я списал номер на блоке цилиндров.
      Я вернулся к дому и снова постучал в дверь. Потом толкнул дверь рукой.
      У Берта Драйера нашлась слишком уважительная причина, чтобы не торопиться открывать дверь. Он лежал спиной на полу, заваленном мусором, и его широко открытые глаза уже ничего не могли увидеть. Это была быстрая смерть, ей хватило одной пули в грудь.
      Я прошел через небольшую гостиную и заглянул в спальню. Дом не отличался чистотой, но, насколько я мог судить, привычное расположение вещей не пострадало.
      Я стер свои отпечатки со всех дверных ручек и пошел к автомобилю.

* * *

      В Итон-сити я остановился у ближайшей телефонной будки рядом с закусочной.
      Я позвонил в Центральное бюро моторов в Миссури.
      — Говорит шериф Риордан из Итон-сити, штат Висконсин, — сказал я. — Я нашел автомобиль с номером удостоверения, зарегистрированного в вашем штате.
      На том конце провода взяли карандаш.
      — Какой номер?
      Я продиктовал ему номер двигателя. Номерной знак может быть с другого автомобиля.
      И я сказал ему номер, который списал в сарае у Берта Драйера.
      — Мне нужно минут десять — пятнадцать, — сказал он. — Я должен позвонить вам?
      — Нет. Я не у себя в кабинете и не скоро буду. Может быть, я сам позволю вам?
      Мои затруднения не вызвали у него никаких подозрений. Устанавливать принадлежность автомобиля частному лицу так же несвойственно, как выяснять величину банковского вклада, и он не проявил никакого любопытства к моей персоне.
      Через двадцать минут я снова позвонил ему.
      — Удостоверение принадлежит Сэму Роджерсу из Сент-Луиса.
      — А что насчет двигателя? От его машины?
      — Да. Мы проверили.
      Я поблагодарил его и повесил трубку.
      Избавляться от, машины — не такое простое занятие, как может показаться. Если сбросить машину с отвесной скалы или утопить в реке, девять шансов из десяти, что кто-нибудь найдет ее и начнет задавать ненужные вопросы.
      Но если разобрать машину на части, разрезать, на кусочки, оставить крыло здесь, дворцу там — на свалке, в лесу или в озере, почти наверняка никто не задастся вопросом, почему здесь оказался тот или иной кусочек. Судя по всему, именно такую участь предназначал машине Сэма Роджерса Берт Драйер.
      Но почему?
      Предположим, Берт Драйер убил Сэма Роджерса. Зачем он сделал это? Насколько я знал, Берт и Сэм не подозревали о существовании друг друга до того момента, когда Сэм пришел в «Листон-хаус», и это обстоятельство начисто исключало причины личного свойства. Оставался только один правдоподобный мотив для убийства — деньги.
      Сэм Роджерс собирался оставить жену и партнера. Он закрыл счет в банке Сент-Луиса и получил по чеку деньги в Милуоки. Сэм носил деньги с собой, и Берт каким-то образом узнал об этом.
      Но сегодня Берт был мертв. Это могло значить только одно — что Берту помогал избавиться от Роджерса некто, кто не доверял Берту до конца или не собирался делиться с ним деньгами Роджерса.
      Я позвонил в отель «Вашингтон» и вызвал Ирэн Роджерс.
      — Ничем не могу порадовать вас, — сказал я. — Сдается мне, что вашего мужа уже нет в живых. Правда, пока это только мое предположение, что он убит.