28

Мы все-таки одержали победу в том незабываемом состязании со смертью и успели освободить заключенных, отомкнув замок и вытянув цепь, но подниматься по трапу и двигаться дальше им пришлось в кандалах, ключей от которых у Уильяма не оказалось. Но испытания наши на этом не закончились. «Орел» окончательно завалился на левый борт, волна за волной прокатывались по останкам корабля. Вода беспрепятственно проникала сквозь пробоины, щели в обшивке, открытые люки и, вслед за трюмом, начала заливать и твиндек. Вскоре стало ясно, что нам не совладать с ее натиском, и на верхнюю палубу следует выбираться каким-то другим путем.

— Как бы нам всем не упокоиться в этом гробу! — проворчал Брум, возглавлявший процессию и угодивший под внезапно хлынувший откуда-то сверху водопад. — Не отставать, парни, и я вас выведу. Докажем флотским крысам, бросившим нас подыхать, что от нас не так-то просто отделаться. За мной!

Мы шли за ним след в след, мучительно долго петляя по каким-то закоулкам. Но вот наконец впереди забрезжил свет, и наш неунывающий капитан первым ступил на палубу. Точнее говоря, на ее верхний край, потому что сама палуба отвесно обрывалась у наших ног, упираясь нижним в кипящий водоворот.

Раздобыв где-то топор, старший канонир Филипс сноровисто сбил кандалы, а Брум и Холстон придумали тем временем, как нам перебраться на остров с засевшего на мели близ берега корабля. Цепляясь за снасти и рангоут [69], мы ползком спустились к брам-стеньге [70] уцелевшей грот-мачты, нависавшей над линией прибоя и указывавшей, словно рукой, на сравнительно тихую заводь по ту сторону кораллового барьера. По этому шаткому и ненадежному мостику мы один за другим перебрались через рифы, вплавь преодолели водное пространство лагуны, поддерживая друг друга и помогая отстающим и выбившимся из сил, и наконец-то выбрались на спасительный берег.

Не всем посчастливилось выжить и преодолеть все препятствия на пути от темного трюма до бесплодного клочка суши, затерянного в океане. Но если мы не найдем здесь хотя бы пресной воды, кто знает, не позавидуют ли в скором времени оставшиеся в живых своим погибшим товарищам? Брум отправил поисковую партию, а остальные разбрелись по берегу, высматривая среди обломков что-нибудь полезное и чуть ли не на каждом шагу распугивая шустрых крабов, уже подбиравшихся к мертвым телам утопленников, в изобилии усеявшим белый песок прибрежной полосы.

А меня не радовало даже собственное спасение, потому что я не знала, что сталось с Уильямом, и терзалась догадками, жив он или утонул, как эти несчастные матросы, не в добрый для себя час угодившие в сети вербовочной команды. Успел он занять место в одной из спущенных шлюпок или его безжизненное тело тоже выбросило на берег где-нибудь по соседству? Набравшись мужества, я обошла весь остров по периметру, заставляя себя вглядываться в искаженные предсмертной мукой черты каждого мертвеца и переворачивать на спину тех, кто лежал, уткнувшись лицом в песок. Слава богу, Уильяма среди них не обнаружилось, но главный вопрос — жив он или мертв? — по-прежнему оставался без ответа. К тому же многие из них были неузнаваемо изуродованы, от исполосованной кораллами одежды остались жалкие лохмотья, и отличить корсара от военного моряка или рядового матроса от офицера не представлялось возможным. Да и до берега не все дотянули: мелководье вокруг рифа кишело акулами, в считанные мгновения разрывавшими на куски человеческие тела.

Корсары суеверны, как все моряки, и пуще ада боятся неупокоенных душ, оставшихся без погребения. Поэтому наш командир распорядился первым делом позаботиться об умерших. Мы похоронили их всех в вырытой в песке досками и другими подручными средствами глубокой братской могиле, в которую улеглись бок о бок пираты и морские пехотинцы, матросы и офицеры. Смерть одним махом стерла все чины и звания, объединив и примирив преследуемых и преследователей, начальников и подчиненных. Холстон водрузил над могильным курганом импровизированный крест из двух связанных под прямым углом деревянных обломков, а Брум произнес краткую речь:

— Прими и упокой, Господи, души похороненных здесь и яви им твое милосердие. Благослови и нас, грешных, и укажи нам путь к избавлению от всех напастей.

Поисковая партия вернулась с неутешительным известием, что пресной воды на острове нет и в помине. Это означало, что всех нас уже в ближайшие дни ожидает мучительная смерть от жажды. Солнце клонилось к закату, и мы тоже склонили головы над безымянной могилой, шепча пересохшими губами молитвы во спасение душ умерших и взывая к небесам о спасении бренной плоти выживших. Сейчас мы готовы были приветствовать как манну небесную любое судно, любой корабль, пусть даже военный. Уж лучше болтаться в петле, чем день за днем испытывать нестерпимые муки под палящим солнцем, безжалостно испаряющим последние капли влаги из усыхающих на глазах тел. И долго еще будут белеть потом на песке дочиста объеденные крабами кости несчастных, лишенных даже такой малости, как посмертное упокоение.

Корсары постепенно разбрелись в поисках тени и подходящего для ночлега местечка, я же осталась у братской могилы, погрузившись в невеселые раздумья и рассеянно поглядывая время от времени на полуразбитый остов «Орла», словно парящий над коралловым рифом зловещей черной птицей на пурпурном фоне заходящего солнца. Я тоже молилась о ниспослании нам судна или хотя бы шлюпки, но еще усерднее просила небеса позаботиться об Уильяме. Очень хотелось верить, что он добрался до шлюпбалок и успел покинуть корабль вместе со всеми, избежав печальной участи тех, кто нашел свое последнее прибежище под тонким слоем песка в двух шагах от меня.

29

Винсент все-таки выручил нас. В полдень следующего дня над горизонтом показался краешек ромбовидного паруса. Он то появлялся, то пропадал, теряясь в бликах отраженных поверхностью моря солнечных лучей, но по мере приближения неизвестное судно увеличивалось в размерах, и вскоре мы смогли определить по его оснастке, что это двухмачтовая шхуна.

«Скорое возвращение» бросило якорь в небольшой бухточке на противоположной стороне острова, где было потише и поглубже. Не стану описывать всеобщее ликование, хотя нашлось среди нас и несколько ворчунов, пенявших мистеру Кросби за задержку и всерьез предлагавших изменить название корабля. Впрочем, их тоже можно было понять. Мы провели в общей сложности более полутора суток без воды и пищи и до того измучились, что еле передвигали ноги. Винсент оправдывался тем, что игра в кошки-мышки с кораблем Королевского флота завела его дальше, чем он рассчитывал. Вдобавок он не очень хорошо представлял, где нас искать, и только на рассвете, пройдя мимо целой флотилии шлюпок, следующих на веслах и под парусами курсом зюйд-вест в направлении острова Сан-Сальвадор, понял, что преследовавший «Скорое возвращение» военный фрегат «Орел» потерпел кораблекрушение. Его засевший на рифах корпус послужил добавочным ориентиром, хотя к утру от него уже мало что осталось. Ну и, помимо прочего, следовало соблюдать осторожность, потому что за корсарами неустанно охотились и другие корабли не так давно прибывшей на Ямайку эскадры.

— Значит, у тех, кто спасся на шлюпках, есть шанс, что их заметят и спасут? — обратилась я к нему с животрепещущим для меня вопросом.

— Безусловно, — заверил Винсент, несколько обескураженный моей заинтересованностью в судьбе наших врагов. — Не удивлюсь, если они сейчас вовсю хлещут грог и закусывают сухарями с солониной. Забыл упомянуть, что увязавшийся за нами британский фрегат некоторое время спустя прекратил погоню и изменил курс. Думаю, как раз из-за тех шлюпок. Не пойму только, тебе-то до них что за дело?

Увильнув от ответа, я поспешила удалиться под каким-то предлогом, оставив его наедине с Минервой, чему Винсент, уже отчаявшийся снова увидеть ее живой, несказанно обрадовался и мгновенно забыл обо мне.

— Понемногу и мелкими глоточками! — Грэхем вырвал ведро из рук присосавшегося к воде корсара. — Сколько раз вам повторять! И на еду не налегайте. А если обопьетесь и обожретесь с голодухи, бурдюки ваши ненасытные раздуются и лопнут, как переспелые гранаты!

К сожалению, не все из наших товарищей прислушались к разумным советам доктора. Брюхо, конечно, ни у кого не лопнуло, но с десяток самых неумеренных долго еще потом отлеживались в своих гамаках, жалобно стеная и маясь желудочными коликами.

Брум не стал задерживаться в водах архипелага, поспешив увести шхуну подальше от рыскавших вокруг кораблей его величества. Мы укрылись в потаенной бухточке на необитаемом острове, лежавшем далеко в стороне от проторенных морских путей. Команда собралась на палубе, чтобы обсудить предложенный капитаном план. Сходке предстояло решить, где будет охотиться «Скорое возвращение» в ближайшие месяцы.

— На мой взгляд, — начал Адам, — Карибское море за последнее время сделалось каким-то негостеприимным. В Королевском флоте почему-то недолюбливают ловкачей, заманивающих на рифы их лучшие корабли. — Последняя фраза сопровождалась дружным хохотом и одобрительными возгласами с мест. — Посему я настоятельно рекомендую сменить обстановку, а проще говоря, свалить отсюда, да поскорее, пока не запахло жареным. Подыскать себе другие охотничьи угодья, где полно непуганой дичи и никто нас еще не знает. Лично я предлагаю… — Он значительно откашлялся, обвел взглядом присутствующих и торжественным тоном закончил: — Отправиться в Африку!

— В Африку?

— В Африку!

— Как это, в Африку?!

Сходка сразу загудела, как растревоженное осиное гнездо. Пираты расшумелись и наперебой загалдели. Каждый рвался выступить и высказать собственное мнение. Страсти накалились, и дело могло дойти до драки, но находчивый Винсент в буквальном смысле разрядил напряжение, выстрелив в воздух из пистолета.

— Хватит препираться! — гаркнул он зычным голосом. — Дайте капитану закончить!

Но корсары разошлись не на шутку, и шкиперу пришлось стрелять еще дважды, прежде чем они утихомирились и позволили Бруму обосновать свое предложение. Я сидела смирно и в прения не ввязывалась, заранее готовая отдать свой голос в поддержку любой авантюры, лишь бы убраться как можно дальше из Вест-Индии. Береговому братству не так уж часто случалось одерживать верх в стычках с военными кораблями регулярного флота, так что причастность «Скорого возвращения» к безвременной гибели семидесятипушечного «Орла» очень скоро станет главной темой для пересудов во всех портах Карибского моря. И я нисколько не сомневалась, что бразилец узнает об этом одним из первых.

Адам по-прежнему оставался в центре круга, терпеливо дожидаясь, пока не угомонятся последние крикуны.

— Друзья мои, — произнес он вкрадчивым голосом, когда на шкафуте воцарилась мертвая тишина, — позвольте задать вам один вопрос. Чего вам больше всего хочется? Ради чего вы по собственному желанию пополнили ряды Берегового братства и расписались кровью под статьями нашего устава?

Вопрос, что называется, не в бровь, а в глаз, и ответ на него у каждого был свой, что вызвало новую бурю эмоций и ожесточенных споров. Адам выдержал ее с честью. Он спокойно стоял посреди шкафута, расставив ноги, положив руку на рукоять тесака и хладнокровно, с легкой улыбкой на устах взирая на споривших пиратов.

— Свободы! — кричали одни.

— Никаких хозяев! — вторили им другие.

— И безумных капитанов! — подхватил какой-то остряк, вызвав всеобщий смех, к которому присоединился и сам Брум.

— Ну что ж, мне понятны ваши побуждения, — снова заговорил он, — только как-то с трудом верится, что вам достаточно одной свободы и избавления от тирании бывших хозяев. Сдается мне, что вы совсем упустили из виду еще один весьма существенный фактор, ради которого обездоленные ступают на скользкую дорожку, которая чаще всего приводит их на виселицу. Но не всегда, заметьте. Не всегда!

Корсары недоуменно переглядывались, почесывая затылки, как школьники во время урока, пойманные на том, что неправильно усвоили объяснение учителя.

— Как, вы еще не догадались, к чему я клоню? — театрально изумился капитан. — Ладно, так уж и быть, раскрою вам глаза. Разве всем вам не хочется золота? Сокровищ? Богатства? Обеспеченной старости?

Как и следовало ожидать, волшебные для слуха каждого пирата слова «золото» и «сокровища» произвели желаемый и вполне предсказуемый эффект, на что, собственно, Брум и рассчитывал.

— Да! Верно! Мы хотим золота! — доносились со всех сторон возбужденные выкрики.

— Конечно же хотите, — успокаивающим жестом повел рукой Адам. — И я хочу того же для всех нас, потому и собрал вас сегодня, чтобы вместе решить, где и каким образом его добыть. — Уловив своим актерским чутьем, что окончательно и бесповоротно завладел вниманием публики, он принялся расхаживать по палубе. — Климат на островах, не спорю, куда здоровее, чем на побережье Гвинеи, да только для нас он с недавних пор стал чересчур жарковат. Канальи флотские теперь не отступятся, пока не рассчитаются с нами за скверную шутку, которую мы с ними сыграли. Однажды они уже чуть не прижали нам хвост. Слава богу, обошлось, но кто поручится, что и в следующий раз все закончится в нашу пользу? Не мне вам напоминать, что Королевский флот проигрывать не любит. Мы можем какое-то время ускользать от преследования, запутывать следы, играть в кошки-мышки с военными моряками его величества, но рано или поздно они нас все равно поймают и станцуют на радостях джигу у ступеней высокого помоста, на котором мы тоже попляшем им на потеху, только совсем другой танец. С петлей на шее. Как отплясывали до нас многие достойные капитаны и отважные буканьеры. Устраивает вас такая перспектива? — Участники сходки беспокойно задвигались, понурив головы. Кто-то начал креститься, кто-то по привычке сплюнул через левое плечо. Опять вполне ожидаемая реакция. — А теперь подумайте, имеет ли смысл рисковать собственной шеей ради каких-то пуговиц, иголок, дешевой посуды и материи, мешков с сахаром и нескольких дюжин бочонков с патокой или ромом? Вот и я так думаю. Однако на другие грузы в здешних водах рассчитывать не приходится, и получим мы за него, в лучшем случае, половину, а то и четверть реальной стоимости. Что поделаешь, — притворно вздохнул Брум и развел руками, — оскудело нынче Карибское море на настоящую добычу. И я вам честно и открыто заявляю, что избрал корсарскую стезю не для того, чтобы довольствоваться жалкими крохами! — Он сочувственно посмотрел на заволновавшихся пиратов и добавил: — Держу пари, что и вам неохота подставлять головы под пули и ядра за жалкие гроши, которых и на выпивку не хватит. Золото, серебро, драгоценные камни — вот то единственное, ради чего стоит поставить на кон жизнь. А там уж… как повезет. Пан или пропал. Я так считаю. А вы?

— Ясное дело! В самую точку! Слушайте, слушайте! Говори, Брум!.. Что делать-то надо? — послышались из рядов разноголосые реплики.

Артистические способности Адама неизменно вызывали у меня восхищение, но в тот день он превзошел самого себя. Все поголовно развесили уши и смотрели ему в рот, готовые отправиться хоть за тридевять земель и сразиться с самим сатаной по одному его слову или мановению руки. Он держал их в кулаке так же прочно, как мастер фехтования эфес своего клинка.

— Я знаю, что делать, — уверенно заявил Брум. — Доверьтесь мне, друзья, и я поведу вас в известное мне место, где золота и серебра в монетах и слитках больше, чем вместится в трюм нашего корабля.

Его пылающий вдохновением взор, казалось, отливал золотом, о котором он говорил. Корсары зачарованно притихли, не сводя с командира расширенных от восторга глаз, как будто все это фантастическое богатство, которое еще только предстояло добыть, уже лежало у их ног, и достаточно было протянуть руку, чтобы насладиться тяжестью золотых слитков и ласкающим слух звоном монет. Адам прищурился, с хищной усмешкой на губах оглядывая завороженное его речами воинство, и конечно же не смог удержаться от того, чтобы не довести до апофеоза финальную сцену блестяще разыгранного им спектакля.

— Доверьтесь мне, парни, и вы не прогадаете! — Он снова завладел вниманием аудитории, понизив голос и обращаясь к пиратам, как пророк Моисей к своему народу. — Доверьтесь мне, и до конца дней своих вы ни в чем не будете испытывать нужды. И не только вы, но и ваши дети и дети ваших детей! Я все сказал. А теперь решайте, кто со мной и кто против меня!

Адам просто не оставил им выбора. Если кто-то и питал определенные сомнения в начале схода, к концу его они рассеялись, как утренний туман. Все предложения капитана были приняты единогласно. Чтобы окончательно закрепить успех, обычно не поощрявший пьянства на борту Брум на этот раз отступил от установленных им же правил и даже наполнил традиционную серебряную чашу ромом и бренди из личных запасов, собственноручно сдобрив пунш сахаром и специями. А когда пущенная вкруговую чаша опустела, распорядился поднять из трюма еще несколько бочонков. Ничья жажда, как бы велика она ни была, не осталась неутоленной в ту ночь. Палубу очистили для танцев, запиликали скрипки, загудели рожки, засвистали боцманские дудки, и началось веселье. Гуляли до самого рассвета, пока последний из самых стойких не рухнул на палубу как подкошенный, присоединившись к остальным павшим в неравной схватке с зеленым змием. Возможно, им снились приятные сны, в которых они купались в золоте и драгоценных камнях. Я очень надеялась, что Брум охмурил команду не ради красного словца и что он действительно знает, как добраться до обещанных сокровищ.

Потому что в противном случае в капитанах он долго не продержится.

ЧАСТЬ VI

ВЛАСТЕЛИНЫ МОРСКИХ ПРОСТОРОВ