Глава 35

Скарлетт рассматривала своего кузена Джейми с тщательно скрываемым любопытством. На улице, при дневном свете, тень уже не могла скрыть морщины и мешки под его глазами, как это было внутри магазина. Он был человеком среднего возраста, склонным к полноте и рыхлости. Скарлетт почему-то решила, поскольку он ее кузен, он должен быть человеком ее возраста. Когда пришел его сын, она очень сильно удивилась тому, что ее представили взрослому человеку, а не мальчику, который доставляет пакеты с заказами. Взрослый человек с огненно-рыжими волосами впридачу. Это качество приобретало какую-то постоянность.

То же самое произошло и с внешним видом Джейми при дневном свете. Он не был джентльменом. Скарлетт не могла определить, почему она так решила, но это было очевидно. Заметно было что-то неправильное в его одежде. Его костюм был темно-голубым, но недостаточно темным, и он был слишком тесен в плечах и слишком свободен во всех остальных местах. Она знала, что одежда Ретта — результат высочайшего мастерства портного, требующий совершенства с его стороны. Естественно, она не могла ожидать, чтобы Джейми одевался, как Ретт, она не знала никого, кто смог бы одеваться, как Ретт. Но, тем не менее, он мог бы сделать что-нибудь — что обычно делают люди — чтобы не выглядеть так… так обыкновенно. Джералд О'Хара всегда выглядел как джентльмен, несмотря на то, как выглядел его костюм. Скарлетт не приходило в голову, что на превращение ее отца в джентльмена-землевладельца оказал влияние авторитет ее матери. Скарлетт уже утратила интерес к жизни своего двоюродного брата. «Хорошо, в конце концов, мне нужно только выпить чашку чая и съесть кусочек пирога, а потом я могу идти». Она широко улыбнулась Джейми.

— Я так взволнована в ожидании встречи с вашей семьей, что у меня все выскочило из головы. Я должна купить подарок для вашей дочки.

— Вы преподнесете ей самый лучший подарок, если я приду, держа вас за руку, Кэйти Скарлетт.

У него в глазах огонек, как у папы, заметила про себя Скарлетт. И папин навязчивый ирландский акцент. На нем не было только папиного котелка. Никто не носит котелки.

— Мы пройдем мимо дома вашего дедушки, — сказал Джейми, вызвав ужас в сердце Скарлетт.

Что, если тетушки их увидят, должна ли она их представлять? Они всегда считали, что мать вступила в неравный брак; и Джейми мог быть лучшим подтверждением, о котором они могли только мечтать. Что он сказал? Она должна быть внимательнее.

— …оставьте свою служанку здесь. Она будет себя чувствовать не в своей тарелке с нами. У нас нет слуг.

Нет слуг? Все имеют прислугу, все! Где они живут, они снимают квартиру? У Скарлетт напряглись скулы. И это сын папиного родного брата, а дядя Джеймс — папин родной брат. «Я не хочу оскорбить его память, трусливо отказавшись выпить у них чашку чая, даже если у них по полу бегают крысы».

— Панси, — сказала она, — когда мы подойдем к дому, иди прямо туда и скажи им, что я скоро буду… Вы проводите меня домой, не так ли, Джейми?

Она была достаточно смелой стерпеть крыс, бегающих у нее под ногами, но ей не хотелось бы уронить свою репутацию, возвращаясь домой в одиночестве. Настоящие леди так не делают.

К облегчению для Скарлетт, они прошли по улице с задней стороны дома ее дедушки, а не через площадь, где ее тетушки очень любили совершать моцион поддеревьями. Панси охотно проскользнула через ворота в сад, зевая в предвкушении сна. Скарлетт старалась выглядеть спокойной. Она слышала жалобы Жерома на то, что их соседство становилось все хуже и хуже. Всего через несколько кварталов к востоку прекрасные старые дома сменялись ветхими пансионами для матросов с кораблей Саваннского торгового порта и за его пределами. А также для волн иммигрантов, которые приезжали на некоторых из кораблей. Большинство из них, как сказал высокомерный элегантный негр, были «немытые ирландцы».

Джейми вел ее дальше, и она вздохнула с облегчением. Вскоре они свернули на прекрасную, чистую улицу с названием Южный Брод, и Джейми объявил:

— Вот мы и пришли, — когда они оказались рядом с большим, прочным кирпичным домом.

— Какой прекрасный дом! — сказала Скарлетт вполне искренне.

Это были единственные ее слова за все время. Вместо того чтобы взбираться по лестнице к большой двери на высоком крыльце, Джейми открыл маленькую дверцу внизу, на уровне улицы и ввел ее прямо в кухню, и целая толпа народа, все рыжие, принялись шумно приветствовать ее, когда он провозгласил поверх всего этого приветственного гама:

— Это Скарлетт, дочь моего дяди Джералда О'Хара, приехала из Атланты, чтобы увидеть дядюшку Джеймса.

«Их так много», — подумала Скарлетт, когда все они поспешили к ней. Смех Джейми, когда младшая дочь и маленький мальчик обхватили его колени, сделал невозможным понять, что он говорил. Затем большая дородная женщина, с самыми рыжими волосами из них всех, протянула Скарлетт свою загрубевшую руку.

— Добро пожаловать в наш дом, — спокойно сказала она. — Я жена Джейми, Морин. Не обращайте внимания на этих дикарей, проходите к огню и садитесь, пейте чай.

Она взяла Скарлетт за руку решительным жестом и проводила ее в комнату.

— Тише вы, варвары, дайте папе отдышаться. Умойтесь и приходите знакомиться со Скарлетт по одному.

Она сняла с плеч Скарлетт меховую накидку.

— Положите это в надежное место, а то она такая мягкая, что ребенок подумает, что это котенок, и начнет тянуть ее за хвост.

Старшая из девочек неуклюже сделала реверанс в сторону Скарлетт и жадно протянула руку к меховой накидке. Ее голубые глаза стали огромными от восхищения. Скарлетт улыбнулась ей. Морин она улыбнулась тоже, несмотря на то, что жена Джейми буквально толкнула ее в виндзорское кресло, как будто она была одной из ее дочек, которым Морин могла приказывать все, что она захочет.

Через мгновение Скарлетт обнаружила, что она держит самую большую чашку из всех, которые она когда-либо видела, в одной руке, а другой — пожимает ручку поразительно красивой маленькой девочке, которая шептала своей матери:

— Она выглядит, как принцесса.

Затем она повернулась к Скарлетт и сказала:

— Меня зовут Хелен.

— Ты должна потрогать меха, Хелен, — важно сказала Мэри Кэйт.

— Можно подумать, что это Хелен гостья здесь, что ты обращаешься прямо к ней? — сказала Морин. — Какой позор для матери иметь такую капризную дочь.

При этом ее голос был мягким от волнения и тщательно скрываемого смеха.

Щеки Мэри Кэйт покраснели от смущения. Она поклонилась снова и протянула руку.

— Кузина Скарлетт, я прошу у вас прощения. Я совсем забылась, любуясь вашей грацией. Я, Мэри Кэйт, горжусь тем, что я кузина такой леди, как вы.

Скарлетт хотела было сказать, что нет необходимости извиняться, но у нее не было возможности. Джейми снял шляпу, пиджак и расстегнул жилетку. Под правой рукой он держал ребенка, очаровательный, дерущийся, кричащий, круглолицый и рыжеволосый комочек.

— А этот маленький дьявол — Син, названный Джоном потому, что он подобно настоящему американскому мальчику родился прямо здесь» в Саванне. Мы зовем его Джеки. Поздоровайся со своей родственницей» Джеки, есть же у тебя язык.

— Хэлло! — прокричал малыш и пронзительно завизжал, когда отец перевернул его.

— Что все это значит?

Шум, за исключением хихиканья Джеки, внезапно затих, когда через все многоголосие пронесся слабый, недовольный голос. Скарлетт взглянула через всю кухню и увидела высокого старого человека, который и должен был быть ее дядей Джеймсом. С ним пришла прелестная девушка с темными волнистыми волосами. Она выглядела робкой и обеспокоенной.

— Джеки помешал отдыхать дяде Джеймсу, — сказала она. — Его кто-нибудь обидел? Что он так орет? Джейми вернулся домой так рано.

— Ничего подобного, — сказала Морин. Она заговорила приподнятым голосом. — К вам гостья, дядя Джеймс, специально приехала, чтобы вас увидеть. Джейми оставил магазин на Дэниэла, чтобы привести ее к вам. Идите к огню, чай уже готов, посмотрите на Скарлетт.

Скарлетт встала и улыбнулась.

— Хэлло, дядюшка Джеймс. Вы меня помните?

Старик взглянул на нее.

— Последний раз, когда я вас видел, вы оплакивали вашего мужа. Нашли ли вы другого?

Перед Скарлетт всплыли картинки из ее памяти. О небеса, дядюшка Джеймс был прав. Действительно, она приехала в Саванну после того, как родился Уэйд, когда она была в трауре по Чарльзу Гамильтону.

— Да, — сказала она, — и что — если я вам скажу, что с тех пор я нашла уже двух мужей, любопытный старик?

— Боже, — произнес ее дядюшка, — а в этом доме уже столько незамужних женщин.

Девушка за ним слабо вскрикнула, затем повернулась и выбежала из комнаты.

— Дядя Джеймс, вам не следует изводить ее так, — строго сказал Джейми.

Старик подошел к камину и потер руки над исходящим от него теплом.

— Она не должна быть такой плаксой, — сказал он, — О'Хара никогда не плакали от мелких трудностей. Морин, я хотел бы чашку чая прямо сейчас, пока я буду говорить с девочкой Джералда! — он сел на стул рядом со Скарлетт. — Расскажи мне о похоронной процессии. Ты похоронила своего отца как полагается? У моего брата Эндрю были самые блестящие похороны, которые этот город видел за много лет.

Скарлетт вспомнила жалкую кучку тех, кто пришел почтить память Джералда к его могиле в Таре. Их было так немного. Многие из тех, кто должен был прийти, умерли еще до отца.

Скарлетт остановила взгляд своих зеленых глаз на его старческих мутных голубых глазах.

— У него был катафалк со стенками из стекла, четырьмя лошадьми с черным плюмажем на головах. Целое покрывало из цветов на гробу и еще больше на крыше катафалка. Две сотни человек сопровождало катафалк на своих экипажах. У него на могиле стоит мраморное надгробие семи футов высотой и с ангелом на верхушке, — ее голос был холодным и суровым. «Проглоти это, старик, — думала она, — и оставь папу в покое».

Джеймс потер свои сухие руки.

— Господь да успокоит его душу, — умиротворенно сказал он. — Я всегда говорил, что Джералд — самый светский человек из всех нас, ведь я говорил тебе это, Джейми? Самый последний во всем выводке, а раздражался на обиду быстрее всех. Это был чудный коротышка Джералд. Ты знаешь, как ему досталась эта плантация? Он играл в покер моими деньгами, вот так. И ни гроша из своего выигрыша он не дал мне. — Смех Джеймса был раскатистым и громким, как смех молодого человека. Он был полон жизни и веселья.

— Расскажи, как он покинул Ирландию, дядюшка Джеймс, — сказала Морин, снова наполняя чашку старика. — Может, Скарлетт никогда не слышала эту историю.

Черт возьми! Мы что, собираемся устроить здесь поминки? Скарлетт сердито зашевелилась на своем стуле.

— Я слышала это сотню раз, — сказала она, — Джералд О'Хара любил хвастаться тем, что он бежал из Ирландии, когда за его голову назначили награду, после того, как он убил агента английского землевладельца одним ударом кулака. В графстве Клейтон все слышали эту историю сотни раз. И никто этому не верил. Джералд бывал очень шумным в гневе, но при этом весь мир мог видеть его доброту.

Морин улыбнулась.

— Могучий человек, мне всегда это говорили. Таким женщина может гордиться.

Скарлетт почувствовала, как слезы подступают к горлу.

— Да, таким он и был, — сказал Джеймс. — А когда на столе будет праздничный пирог, Морин? И где Патриция?

Скарлетт посмотрела на ряд румяных лиц вокруг. Нет, она уверена, что еще не слышала имени Патриция. Может быть, это та темноволосая девушка, которая убежала.

— Она готовится к своему празднику, дядя Джеймс. Вы же знаете, что у нее. Мы перейдем в другой дом, как только Стефен скажет нам, что она готова.

«Стефен? Патриция? Другой дом?»

Морин увидела вопросительное выражение на лице у Скарлетт.

— Разве Джейми не сказал вам, Скарлетт? Этот дом принадлежит трем семьям О'Хара. И вы только начинаете встречаться со своими родственниками.

«Я никогда их не запомню, — с отчаянием думала Скарлетт, — если только они не будут стоять на одном месте».

Но на это не было никаких надежд. День рождения Патриции был в двойной гостиной ее дома с раздвижными дверьми, открытыми широко, насколько это было возможно. Дети — и здесь их было множество — устроили игру с беготней, прятками и внезапным появлениями из-за стульев. Взрослые время от времени устремлялись к какому-нибудь из малышей, чтобы его утихомирить и посадить на место. И никому не было дела до того, чей это ребенок. Все взрослые стали родителями для всех детей.

Скарлетт чувствовала признательность Морин за ее рыжие волосы. Всех ее детей, которых Скарлетт встретила в предыдущей комнате, плюс Патриция, плюс Дэниэл, которого она видела в магазине, плюс еще один взрослый парень, имени которого она не могла запомнить, можно было узнать. Все остальные безнадежно перепутывались.

То же самое было и с их родителями. Скарлетт знала, что одного из мужчин звали Джералд, но какого именно? Все мужчины здесь были высокими, с темными курчавыми волосами, голубыми глазами и победными улыбками.

— Вас смущает все это? — сказал голос позади нее. Это была Морин. — Пусть это вас не заботит, Скарлетт, в свое время вы их всех «отгадаете».

Скарлетт улыбнулась и вежливо кивнула. Но у нее не было ни малейшего желания всех их «отгадывать». Она собиралась попросить Джейми проводить ее домой, как только она сможет это сделать. Здесь было так шумно. Спокойный розовый дом на площади казался убежищем. Наконец, там она могла поговорить с тетушками. Здесь она и слова никому не могла сказать. Все были заняты, гоняясь за детьми или обнимая и целую Патрицию. Она чувствовала себя, как чужачка. «Уеду! Неважно куда. Хоть в Атланту. Хоть в Чарльстон».

— А сейчас мы будем резать праздничный пирог, — сказала Морин. Она взяла Скарлетт под руку. — А затем у нас будет много музыки.

Скарлетт стиснула зубы. «О Боже, я уже сидела на одной музыкальной вечеринке в Саванне. Неужели все они не могут устроить что-нибудь другое?» Вместе с Морин она пришла к, красному плюшевому дивану и чопорно уселась на краю.

Стук ножа о стакан потребовал всеобщего внимания. В толпе установилось нечто почти напоминающее тишину.

— Сегодня мы собрались для того, чтобы отпраздновать день рождения Патриции, хотя он наступит только на следующей неделе. Но сегодня последний день масленицы, вторник, день отпущения грехов, и это лучшее время для праздника, чем середина Великого Поста, — Джейми погрозил в сторону, где раздавался смех. — И сегодня у нас есть еще одна причина для веселья. Прекрасная, долго отсутствовавшая О'Хара найдена снова. И я поднимаю этот бокал за всех О'Хара в лице кузины Скарлетт и приветствую ее в наших сердцах и наших домах.

Джейми запрокинул голову и вылил содержимое бокала себе в глотку.

— Начинайте празднество! — скомандовал он размашистым жестом. — И внесите скрипку!

Со стороны дверного проема послышался взрыв смеха, но цыкающий звук призвал к молчанию. Вошла Патриция и села рядом со Скарлетт. В углу заиграла скрипка. Хелен, прелестная дочь Джейми, вошла с блюдом дымящихся маленьких пирожков с мясом. Она подошла показать их Патриции и Скарлетт, затем осторожно понесла их к тяжелому круглому столу в центре комнаты и поставила блюдо на бархатную скатерть. За Хелен последовала Мэри Кейт, затем очаровательная девушка, которая была вместе с дядюшкой Джеймсом, за ней — самая молодая и» всех О'Хара. Все они сначала подносили блюда к Скарлетт и Патриции, перед тем как присоединить их к тем яствам, которые уже стояли на столе. Ростбиф, ветчина, усеянная гвоздикой, огромная индюшка. Затем Хелен появилась снова, неся огромный котелок дымящейся картошки, за ней последовали блюда с морковью в соусе, жареным луком, сладкой картошкой. Эта процессия появлялась снова и снова, пока весь стол не был уставлен всевозможными яствами и закусками. Зазвучала скрипка — Скарлетт увидела, что играл Дэниэл, и Морин вошла, неся пирог, обильно украшенный огромными ярко-красными сахарными розами.