Тот, кто желает знания, должен сам сделать первые усилия, чтобы найти источник знания, и приблизиться к нему, воспользовавшись помощью и указаниями, которые даются всем, но которые люди, как правило, не желают рассмотреть или распознать. Знание не может прийти к людям без их собственных усилий". /Успенский/.
      Это очень тесно связано с вопросом о плате. Некоторые люди думают, что все, что связано с духовным или саморазвитием, должно даваться свободно, но это, по Гурджиеву, неправильное понимание. Эзотерическое знание, подобно всему остальному во вселенной, должно быть оплачено - усилием найти его и усвоить, так как люди не ценят вещи, если они не платят за нее. Успенский представляет это следующим образом:
      "Плата -- это принцип. Плата необходима не школе, а самим людям, потому что без платы они ничего не получают. Идея платы очень важна, и должно быть понято, что плата абсолютно необходима. Можно платить тем или иным способом, и каждый должен найти, чем он должен платить. Но никто не может получить, если он не заплатил. Вещи не могут быть даны, они могут быть только куплены. Это магически, не просто. Если кто-либо имеет знание, он не может дать его другому человеку, но только если человек платит за него, он может иметь его. Это космический закон".
      В гурджиевской работе лучшего всего себя проявит хороший домохозяин. Способность и устойчивость в мире могут служить гарантией успеха в работе. Большинство подходящих кандидатов для внутренней работы имеют занятия или профессию, которую они хорошо знают и которая ценится в мире. Хорошее знание чего-либо дает человеку опыт выполнять задачу основательно, с начала до конца. Это дает также финансовые возможности для занятия внутренней работой.
      СТАДИИ НА ПУТИ
      Гурджиевская работа -- это большая групповая деятельность. Несколько человек собираются вместе вокруг учителя, который может создать центр тяжести для их взаимной пользы, чего один человек, работая независимо, как бы он ни был предан, иметь не может. Группа используется для того, чтобы создать условия, благоприятные для работы над собой, для генерирования энергии, для производства психологической энергии, для произведения психологического тепла через трение личностей, для обеспечения обоюдной поддержки, а также для многих других целей. Стать частью такой группы и связаться с учителем -- это самая первая стадия в гурджиевской работе. Чтение книг и статей, попытки выполнять собственную практику и могут служить важной вводной частью, но без групповой работы и руководства других, которые несколько больше продвинулись в работе, даже наилучшие усилия будут постепенно, но неизбежно отклоняться от их первоначальной ориентации при отсутствии непрерывности, присущей всему процессу, как мы видели при изучении Закона Семи.
      После того, как сделан первый шаг по нахождению группы для работы, порядок стадий и фаз будет зависеть от раскрытия индивидуального сознания. То, что является необходимой подготовкой для одного, будет бесполезно и даже вредно для другого. По этой причине, между прочим, действительная практика эзотерического учения всегда передается устно. Однако можно различить и описать некоторые основные этапы в индивидуальной работе над собой.
      В гурджиевском учении существуют "три линии" работы: работа для себя и работа на самого себя; работа с другими и на других; работа в отношении к идеям работы в самой работе и для самой работы. Все линии соответствуют приблизительно трем основным функциям двигательно-инстинктивного, эмоционального и интеллектуального центров. Они могут самопроизвольно начаться или не начаться, но в любом случае вначале преобладает первая линия, позже уделяется больше внимания второй линии работы, и только более продвинутые студенты фокусируют большую часть своей энергии на третьей линии работы.
      ПЕРВАЯ ЛИНИЯ РАБОТЫ
      Первая линия работы -- это длительная попытка последовать древнему изречению "познай самого себя". Знание себя и порядка вещей ищется по многим каналам, и в то же время сознание расширяется стремится к повышению уровня бытия. Работа по этой линии обычно начинается с собирания информации о личном функционировании без какой-либо попытки измениться. Даже в смутном состоянии невнимания, которое является обычным состоянием человека, можно уловить проблески собственной характерной деятельности, такие как: походку, позы, выражение голоса и выражение лица. Даже краткие моменты самонаблюдения, периодически повторяющиеся, могут привести к пониманию концепции многих "я"; путем самонаблюдения можно увидеть относительную активность центров, можно понять, какими путями утекает энергия в течение каждого дня, обнаружить присутствие буферов, обнаружить особенности собственного реагирования на события повседневной жизни и увидеть те центры, или части центров, которыми эти особенности обусловлены.
      Работа по изучению себя начинается с наблюдения привычек тела и продолжается наблюдением эмоциональных реакций и шаблонов мышления. В результате этого моменты "самовоспоминания" -- проблески третьего уровня сознания -- случаются все чаще и становятся более яркими. Николл так описывает этот процесс: "Самовоспоминание является наиболее важной вещью из всего и имеет много уровней и стадий. Практиковать самовоспоминание может каждый, хотя поначалу и в очень ограниченной степени. Прежде чем будет достигнуто полное самовоспоминание, должно быть пройдено много предварительных стадий" /Николл, 1952/.
      Самовоспоминание -- это не просто наблюдение себя, хотя и э то достаточно трудно; оно имеет качество внимания, которое легко узнаваемо, хотя это и трудно передать, как вкус соли почти невозможно передать тому, кто никогда не ощущал его, но, раз узнав, он легко распознается в дальнейшем. Это особое ощущение -- передача себе Первого Сознательного Толчка. Тракол /1968/ утверждает, что "во всяком случае мне дается действительная возможность стать сознающим в некоторые моменты о моем собственном присутствующем "Я", здесь, теперь. Это, когда я переживаю его, сопровождается сильным специфическим ощущением, особым вкусом, который можно назвать "истинно субъективный". Это очень просто: я, я сознаю себя, я вспоминаю себя". Во время моментов самовоспоминание распределяется между непосредственным окружением и собственным внутренним "Я". Восприятия ясны и не искажены -- и внутренние и внешние. Согласно Успенскому, моменты самовоспоминания случаются в жизни непроизвольно, и большая часть того, что мы можем ясно вспомнить, записывается во время этих проблесков. Преднамеренные попытки произвести такие моменты, поддержать и углубить их -- основная задача первой линии работы.
      Наряду с усилиями самонаблюдения и самовоспоминания может осуществляться параллельная попытка расширить и углубить понимание себя через заставление себя доводить до конца начатые дела, сначала хотя бы и небольшие. Можно изменить некоторые аспекты поведения до того, чтобы использовать такие изменения ка5к напоминания слабеющему вниманию. Привычные нам действия можно выполнять каким-либо необычным для нас образом, например: держать сигарету не в правой руке, как мы обычно делаем это, а в левой, ходить в гору гораздо быстрее, чем спускаться с горы, -- все это может значительно улучшить общий уровень сознания. Однако должна быть проявлена большая осторожность в изменении привычек, так как, как настойчиво указывал Гурджиев, организм -- это тонко сбалансированный механизм, и любое изменение привычки всегда вносит соответствующее приспособление в каком-либо из других проявлений. Это приспособление часто непредсказуемо и иногда совершенно нежелательно.
      Усилия вспоминать себя в течение дня поддерживаются через связь с состоянием, достигаемом в спокойной, пассивной медитации каждое утро перед началом дневной деятельности. Сначала этот период сидения в медитации будет заключаться только в заключении физической релаксации и увеличении общего сознавания физического состояния тела при фокусированном внимании на физических ощущениях. При достижении прогресса и уверенности, что установлено твердое основание в ощущении тела, в дальнейшем вводятся другие техники. Иногда используются техники достижения пустого /от мыслей/ ума во время спокойного сидения; может быть использована так называемая Атма вачара, медитация на истинное "Я", заключающаяся в медитативном размышлении над вопросом "Кто я?".
      Прогресс во внутреннем развитии при применении различных медитативных практик следует общему курсу. Сначала ум находится в большой активности, и его болтовня не поддается никаким попыткам продвинуться к внутренней тишине и простому вниманию к физическому телу. Со временем и постепенно близкое знакомство с внутренним процессом допускает некоторое освобождение от отождествления с его капризами, и здесь появляются моменты ясного сознания. Когда пассивная медитация углубляется, моменты самовоспоминания в течение активной жизни могут быть связаны с этим медитативным состоянием, в результате чего они становятся более сильными и более достоверными.
      Так как действие самовоспоминания накопляется и производит улучшение в уровне бытия, знание своих различных проявлений также увеличивается. Шаблоны поведения начинают всплывать, что дает возможность истинного самопонимания и производит ряд теплоты и света, которые характеризуют борьбу между сущностью и личностью. Николл так описывает одну из стадий этого процесса:
      "То, чем мы действительно являемся, и то, на что мы претендуем, воображаем о себе -- это две противоположные вещи. Однако, они существуют в каждом без исключения. Действие Работы, если она осуществляется искренне и с желанием, заключается в том, что мы постепенно начинаем сознавать его противоречие. Процесс это длительный и может происходить в течение многих лет. Тогда мы начинаем иметь реальное страдание -- мы страдаем от многочисленных и разнообразных попыток самооправданий, извинений и реакций, начинаем уставать от них, реально видеть их и получаем желание освободиться от них. Это заметная стадия в Работе, определенная точка в саморазвитии" /Николл, 1952/.
      По мере развития понимания себя все яснее проявляется концепция личной цели. Переход к "сознательной работе и намеренному страданию" убыстряется, так как трение между сущностью и личностью увеличивается, и человек становится нерасположенным терпеть сопровождающее этот процесс страдание. Личная цель может быть сформулирована тем или иным путем -- это личное дело. Для одного она сформулируется так: "Я хочу управлять собой", в то время как другой может сказать: "Я хочу быть способным делать добро". Однако ее формулировка определяет уровень понимания каждого в любой момент времени, характеризует тот уровень, которого он достиг в работе над собой. Этой целью должны теперь проверяться все другие мотивы и направления, на этой цели должно основываться новое чувство, морали: то, что помогает моей внутренней работе -- хорошо, а то, что не помогает -- плохо и должно уйти.
      Первая линия работы переходит во вторую при практике внешнего рассмотрения. Но сначала о том, что известно как главная черта. Как мы видим, взрослый человек характеризуется множеством "я", множественностью и непоследовательностью. Тем не менее, каждый человек имеет особую характерную черту, центральную опору, на которой держится основная личность и вокруг которой она, так сказать, вращается. Эта "главная черта" почти всегда невидима для самого человека, но окружающие его люди обычно могут дать достаточно точную информацию о ней. Прозвища часто дают ключ к пониманию главной черты.
      Хотя намеки и другая помощь в работе над собой и дается ученикам, его собственная особая задача -- определить свою главную черту, собирая данные посредством самонаблюдения. Если главная черта известна, это может дать ключ к лишению личности силы, так что сущность становится относительно сильнее в борьбе против нее. При описании представления Гурджиевым главной черты людям в его группе, Успенский рассказывает следующее:
      "Не может быть надлежащего внешнего рассмотрения, когда человек находится в своей главной черте, -- сказал Гурджиев. -- Например, такой-то /он назвал одного из нашей группы/. Его черта та, что он всегда отсутствует. Как может он рассмотреть что-то или кого-то? Другому из нашей группы он ответил на вопрос о его главной черте, что он вовсе не существует. "Вы понимаете, я не вижу вас, - сказал Гурджиев, -- это не значит, что вы всегда такой. Но когда вы такой, как теперь, -- вы не существуете вовсе". Другому он сказал, что его главная черта -- стремление всегда спорить со всеми обо всем. "Но я никогда не спорю", -- ответил человек очень горячо. Никто не мог удержаться от смеха" /Успенский, 1949/.
      Так как самоизучение выносит на свет факты о действительном функционировании человека, то личность до некоторой степени становится видимой насквозь, она теряет свою власть над сущностью и свою силу. Отождествление становится меньше и не всегда неизбежно наличествует. Тогда может начаться работа, которая требует некоторой степени самоконтроля. Начинается вторая линия работы, включающая в себя отношения между людьми.
      ДВИЖЕНИЯ
      Ритмические гимнастические движения и танцы, взятые Гурджиевым из многих средневосточных и восточных источников, используются в качестве помощи в первой линии работы. Они являются определенной формой медитации - медитации в действии, в то же время они имеют отношение к искусству и языку. При практике этих движений внимание должно быть разделено между выполняемыми движениями и воспоминанием себя; голова, руки и ноги должны следовать определенным, часто весьма сложным ритмам, и без большого напряжения внимания выполнять эти движения совершенно невозможно. Для их выполнения необходима правильная работа центров и последовательное осознание каждого движения. Один момент невнимания /забвения себя и того, что делаешь/ -- и может потеряться сложный счет, нарушиться последовательность движений, и ученик воочию убеждается в отсутствии у себя сознания.
      Гурджиевские движения -- неоценимый дар для тех, кто способен медитировать хотя бы в полной тишине и спокойствии, а также для тех, кто уже готов испытать продолжать свое состояние вспоминающего внимания в более активном состоянии бытия. Они производятся под музыку, которая вовлекает в действие эмоциональный центр, соединенный с интеллектуальным центром, и двигательно - инстинктивный уровень функционирования, который должен идти против личного и идеосинкразического отклонения, и он делает движения точно, как указывается.
      Эти движения -- форма объективного искусства -- искусства формы, которое приходит из сознательных источников и производит без какого-либо отклонения действие на участников и аудиторию. Подобно некоторым ????? и индонезийским танцам движения часто представляют собой вид семафора для тела или символические методы коммуникации. Каждое положение тела имеет свой собственный смысл и, вероятно, может быть расшифровано теми, кто посвящен в код. Хотя движения происходят из многих источников, возможно, главным из них является тайный монастырь в Гиндукуше, в который был принят Гурджиев и в котором он наблюдал священные танцы жриц, изучавших храмовые танцы и использовавших весьма специфическое снаряжение:
      "Внешний вид этих необычных аппаратов производил впечатление на первый взгляд, что они были очень древнего производства. Они были изготовлены из эбенового дерева и инкрустированы слоновой костью и перламутром. Когда они не были в употреблении, и стояли вместе, они напоминали одно из "Вазанелианских" деревьев с одинаковыми ветвями. При близком исследовании мы заметили, что каждый аппарат состоял из гладкой колонны выше роста человека, которая была установлена на треноге; от этой колонны в семи местах выступали особо предназначенные ветви, которые, в свою очередь, разделялись на семь частей различных размеров -- каждая последующая часть уменьшалась в длину и ширину пропорционально расстоянию от основной колонны..." /Гурджиев, 1968/.
      Последние сведения о, должно быть, том же самом монастыре, даются Десмондом Мартином:
      "Составное дерево с золотом и другими металлами, которое показалось мне невероятно прекрасным и работы вавилонского искусства, которое я видел в Багдадском музее, производило огромное впечатление. Оно служило для указания положений устойчивости для дервишей в их йогоподобных упражнениях, которые, исполняемые под особую музыку, они изучали для саморазвития" /Мартин, 1966/.
      Этот монастырь Сармуни -- Братство, был суфийским орденом, чьи идеи о материальности знания и универсальных законах могли быть источником основных принципов космологии Гурджиева.
      ВТОРАЯ ЛИНИЯ РАБОТЫ
      "Труднейшая вещь для человека, -- говорил Гурджиев, -- это переносить проявления других"/Нотт, 1931/. Вторая линия работы создает особые условия и поддержку в усилии стать сознающим пути собственного отношения к другим людям и дает возможность практиковать новое отношение к другим.
      Так же, как привычные реакции физического тела могут стать предметом детального изучения, так и шаблоны эмоционального реагирования могут быть подвергнуты наблюдению и анализу. Они были основной целью психоаналитического исследования с самого начала. Работа Гурджиева радикально отличается от других методов самоизучения в этой области, он настойчиво утверждает, что отрицательные эмоции не являются необходимыми и мы можем сдерживать их проявления /наблюдая их внутренне/ без опасности получить некоторый другой нежелательный компенсирующий шаблон поведения. Таким образом, для тех, кто возложил на себя усилия по самовоспитанию, вскоре потребуется невыражение отрицательных эмоций. Николл описывает этот процесс на его первых стадиях:
      "Я хочу напомнить вам первую стадию, а именно: от нас не требуют любовь, но остановить нелюбовь и все ее проявления. Это составляет самую практическую отправную точку. Позже, когда вы почувствуете присутствие отрицательной эмоции в вас, как чуждую субстанцию, так же остро, как боль в животе, тогда вы будете искать для себя собственные причины для работы над собой и для преобразования своего внутреннего состояния для собственного внутреннего здоровья" /Николл, 1952/.
      Сдерживание отрицательных эмоций является очень сложной задачей, которая усиливает борьбу между сущностью и личностью, что часто очень болезненно. Когда сущность развивается, стандартные шаблоны чувствования, которые личность приобрела через принятие ярлыков, переданных родителями и учителями, становится слабее и, в конце концов, начинает пропадать. Начинают появляться истинные чувства, изменяющие качество эмоций, которые должны быть полезно направлены вне, по отношению к другим, и внутрь, по отношению к собственному бытию. Согласно Николлу, признаки роста эмоциональной жизни к более высокому плану включает в "изменение в чувстве "Я" и способность контролировать низшие эмоции" /Николл, 1952/.
      Гурджиев был специалистом по провоцированию межличностного трения, чтобы выдвинуть на первый план эмоциональные привычки своих учеников. Фриц Петерс описывает, как Гурджиев платил одному человеку, "который без всякого сознательного усилия производил трение во всех людях вокруг него", чтобы тот жил в Приере /Петерс, 1964/. Гурджиевская работа продолжает эту форму помощи в саморазвитии требованием сотрудничества во многих видах физической работы, искусств и коллективных проектах, которые выполняются группами. В течение этих периодов работы даются совместные специальные задания. Иногда эти задачи заключаются в обострении или разделении внимания - во время выполнения какой-либо работы дается задание считать вперед и обратно, да еще на незнакомом языке. Чтобы человек на собственной практике понял, что такое внешнее рассмотрение /которое можно представить как основное упражнение для практики любви/, -- даются другие задания, выполняя которые человек собирает дальнейший материал для изучения работы эмоционального центра, а также закладывает основу для истинной моральной жизни. Возникающие между людьми проблемы, чьи личности сталкиваются, обсуждаются с точки зрения идей Работы /внутреннего и внешнего рассмотрения, отождествления, лжи и бесполезной отрицательности и пр/, что способствует пониманию того, чем является или не является эмоциональная функция.
      Сдерживание отрицательных эмоций требует долгого и часто болезненного периода внутренних усилий. Оно служит вступлением в фазу работы, которая включает в себя преобразование отрицательных эмоций в положительную энергию. При помощи этого усилия человек становится способен дать себе Второй Сознательный Толчок и таким образом заканчивать полное усвоение пищи, воздуха и впечатлений, что характеризует развивающееся человеческое бытие.
      ТРЕТЬЯ ЛИНИЯ РАБОТЫ
      Первая линия работы может быть понята как самоцентрированное бытие, как индивидуальная концентрация на собственном прогрессе, чтобы добиться сознания и повысить свой уровень бытия. Вторая линия работы включает в себя отношение, взаимодействие с другими людьми, но внимание все еще сосредоточено на индивидуальных шаблонах отношения к другим и к общественной ситуации. Как на первой, так и на второй линиях работы следуют указания учителя. На третьей линии работы, которая является работой ради идей самой работы, допускается и даже поощряется инициатива, а личный рост или достижение не являются главной целью усилия.
      На третьей линии работы рассматриваются нужды и требования организации -- группы людей, которые собрались вместе, чтобы работать над собой. Самоотверженная служба -- сердце третьей линии работы, а так как любое самоотверженное действие находится вне способности человека в его обычном уровне сознания, эта линия работы не может включать в себя какого-либо длительного усилия до тех пор, пока личность не будет, по крайней мере, до некоторой степени обезоружена.
      РОЛЬ ФИЗИЧЕСКОГО ТРУДА В РАБОТЕ
      Современный человек потерял возможность, если он горожанин и имеет образование, заниматься каким-либо видом физического труда, для которого его тело приспособлено самой природой. Физическое напряжение помогает центрам работать таким образом, как им предназначено работать, останавливает утечку энергии от одного к другому и предотвращает вмешательство одного центра в функционирование другого. Поэтому люди в группах, работающие над собой по системе Гурджиева, получают возможность выполнять сельскохозяйственную, строительную и другие виды тяжелой работы, чтобы уравновесить и гармонизировать центры. Некоторые вещи становятся возможны для тела только тогда, когда ему даются дополнительные нагрузки, требующие большого расхода энергии, короткого сна и сложных усилий, только тогда может быть сделано о, что требует большого внимания. При таком напряжении центры не имеют запаса времени, чтобы работать неправильно. Кроме того, усилия, которые производятся до и за точку истощения, позволяют достигнуть резервуара энергии, который Гурджиев называет "большим аккумулятором", в противоположность малым, которые обычно имеются в нашем распоряжении.
      "Малые аккумуляторы достаточны для обычной, повседневной работы в жизни. Но для работы над собой, для внутреннего роста и для усилий, которые требуются человеку, вступающему на Путь, энергия этих малых аккумуляторов недостаточна. Мы должны знать, как брать энергию прямо из большого аккумулятора" /Успенский, 1949/.
      Большой аккумулятор обеспечивает "второе дыхание", которое приходит, когда, полностью истощившись от огромного усилия /например, после тяжелого горного перехода, добравшись до цели, человек не имеет возможности отдохнуть, а должен сделать еще какое-либо дело, требующее огромных усилий/, человек внезапно чувствует прилив энергии и обретает силы для продолжения, как будто после освежающего сна. В повседневной жизни человек, естественно, переключается от одного малого аккумулятора к другому в течение дня или ночи, однако подключение к большому аккумулятору может случиться только при большом напряжении и полном изнеможении, что дает ему возможность сделать сверхусилие, невозможное для него в обычном состоянии. Это дает ему возможность, подобно ракете, освободиться от законов, которые привязали его к земле.
      КОНКРЕТНЫЕ УПРАЖНЕНИЯ
      Работа над собой, по учению Гурджиева, является индивидуальной и опытной, и ее результаты прямо пропорциональны пониманию. Ничто не должно приниматься, если это не доказано неоспоримо личным опытом, и в действительности, слепая вера не согласуется с принципами Работы. "Не вера требуется на Четвертом пути, -- напротив; любая вера противоречит Четвертому пути, -- настаивал Гурджиев. -- На Четвертом пути человек должен сам убедиться в истине того, что ему говорят. И до тех пор, пока он не убедился, он не должен ничего делать" /Успенский, 1949/.
      Чтобы продемонстрировать основную предпосылку о том, что обычное бодрствующее состояние человека очень ограничено и изменчиво, Успенский говорил на лекции, прочитанной в 1934 году:
      "Возьмите часы и смотрите на секундную стрелку, пытаясь сознавать себя и концентрируясь на мысли: "Я -- Петр Успенский. Я здесь, теперь". Пытайтесь не думать больше ни о чем, просто следуйте за движением секундной стрелки и сознавайте себя, свое имя, свое существование и место, где вы находитесь. Отбросьте все другие мысли.
      Вы сможете сделать это, если вы настойчивы, в течение двух минут.Это -- предел вашего сознания. А если вы попытаетесь повторить эксперимент сразу вскоре после того, вы найдете это более трудным, чем в первый раз".
      А.Р.Орандж, который возглавил работу Гурджиева в Нью-Йорке, дает такие дополнительные инструкции:
      "Теперь предпримем другой шаг. Сохраняя внимание, как и прежде, медленно считайте числа от одного до десяти в обратном порядке, медленно, в течение одного оборота стрелки. Это требует двойного внимания. Вы наблюдаете движение и в то же время преднамеренно считаете. Сначала это может быть легко, но делайте это снова и снова до тех пор, пока не станет трудно, но и тогда делайте это! Это очень важное место упражнения" /Орандж, 1954/.
      Упражнение может все более усложняться, пока не станут отчетливо видны границы внимания. Затем эти пределы, при настойчивом усилии, могут быть расширены.
      Произведя такой опыт, мы воочию видим, как изменчиво наше сознание и как, следовательно, велика наша механичность и неспособность.
      Необходимо держаться на некотором расстоянии от личных затруднений, и смотреть на личные переживания как бы со стороны, чтобы иметь возможность наблюдать их беспристрастно. Орандж описывает методику просмотра событий дня. Эта практика обогащает понимание утверждения "человек-машина". Вот сжатое ее изложение:
      "Перед тем, как лечь спать, начните считать про себя таким образом: 2, 4, 6, 8, 10 и обратно -- 10, 8, 6, 4, 2. Ритмически повторяйте это. Повторяя этот ритмический счет почти автоматически, но никогда полностью автоматически, в то же самое время старайтесь представить себе все события прошедшего дня.
      Вы проснулись, встали с постели, начали одеваться, позавтракали, прочитали газету, сели в автобус и т.д. Пытайтесь повторить все по порядку, наблюдая себя образно, как если бы вы прокручивали фильм. Сначала это упражнение покажется вам трудным... необходимость продолжительного счета будет беспокоить вас на этой стадии. Тем не менее продолжайте; дело в том, что счет занимает думающий мозг и поэтому позволяет образной памяти работать более легко... Мышление не только мешает образному представлению, но неизбежно фальсифицирует картины" /Орандж, 1954/.
      Другие трудности, которые могут встретиться, согласно Оранджу -- это перерывы из-за невозможности вспомнить все, что произошло и пережито за день, а также вероятность того, что, когда думание и беспокойство /которые обычно и вызывают в нас внутреннюю болтовню/, которые мы принимаем за наше обычное бодрствующее состояние - приостанавливаются или круто ослабевают, сон может положить конец этому упражнению прежде, чем закончится просмотр событий дня.
      Если вечерний просмотр деятельности каждого дня практикуется постоянно, может случиться, что моменты самонаблюдения начнут происходить самопроизвольно в течение дня. Местоположение сознания может продвинуться во времени, так что иногда появляется и здесь и теперь скорее, чем в памяти или ожидании будущих событий.
      Именно в этом месте может начаться собирание данных о мышлении, чувствовании и ощущающей функции. Моменты самонаблюдения или "моментальные снимки", могут уловить жесты, интонации голоса и привычные пути взаимодействия с другими людьми. Эти "моментальные снимки" могут составить коллекцию, и, когда "картинная галерея" достаточно обширна и исчерпывающа, человек может узнать шаблоны собственного функционирования. В течение каждого момента этого процесса совершенно необходимо полное понимание и осознавание; тогда полученное переживание будет настолько лично, что не сможет быть забыто или отрицаемо. Наблюдения, производимые без связи с изучаемой ситуацией и без должного руководства, неизбежно должны подвергнуться фальсификации. Как говорит суфизм, "тому, кто не имеет советчика, советует Шайтан". Орандж, предостерегая против возможностей фальсификации, наблюдений, говорит, что они могут произойти потому, что рассудочный ум полон уклонений и хитрых искажений, которые он представляет как истинные. Упражнения над самим собой -- это хорошая вводная часть, но основная часть работы должна производиться в группе.
      КАК БЫТЬ В СОПРИКОСНОВЕНИИ С ЖИВОЙ ТРАДИЦИЕЙ
      В конце октября 1949 года в Американском госпитале в Париже скончался Гурджиев. Перед смертью он несколько часов беседовал с Жанной де Зальцманн, которая со своим покойным мужем была его ученицей с тех самых первых дней его пребывания в Тифлисе и Константинополе. С того времени де Зальцман стала главой сети гурджиевских групп во всем мире. И она, несомненно, может больше всего интересовать читателя. Один из простейших способов завязать контакт - написать издателю работ Гурджиева.
      Группы, которые связаны с Учреждением Гурджиева в Париже, обычно возглавляются теми, кто знал Гурджиева лично и на кого поэтому можно надеяться, что они могут передать его идеи с достаточной подлинностью. Эти группы представляют ортодоксальное направление в системе Гурджиева. Некоторые упрекают их в жестокости и даже в отсутствии некоторой невыразимой части, которая была при живом Учителе. Существует несколько групп, находившихся в свое время под личным покровительством Гурджиева и Успенского. Наиболее сильные из них -- это группа Вильяма Ниланда на севере Нью-Йорка и Калифорнии; ученики покойного Джона Беннета в Англии; группа Роберта де-Роппа в Калифорнии.