Поднявшись на холм, Герцер увидел, что один кавалерист упал с лошади, а двое других сражаются с пешими врагами. Герцер пожалел, что у него нет с собой копья, тут же выхватил меч и бросился в гущу битвы. Он сбил одного врага с ног, а второго ударил мечом. Он оставил щит и меч Кровавых Лордов в казарме и взял вместо этого обыкновенный щит и длинный меч у сэра Эдмунда. Как же он теперь был рад этому, ведь короткий меч при подобной стычке оказался бы совершенно бесполезным. Тут нужно было вспоминать все, чему его учили.

Герцер остановил коня и осмотрел ущелье. Догонявшие враги как раз спускались вниз. Отлично.

Он спешился, снял с бока лошади щит и ударил по нему мечом плашмя.

– Эй, Дьябло, бегом домой!

И бросился в самую группу дерущихся. Один из врагов метнул в него боевой топор, но Герцер, не задумываясь, успел выставить щит и тут же ударил воина стальной сердцевиной щита, а другого мечом по лицу.

– Бегите, дурачье! – крикнул он кавалеристам, когда один из них попытался подбежать к нему на выручку. – Живее! Это приказ!

Он бросился на очередного врага, но тут же отступил и прижался спиной к скале. Надо успеть расправиться с оставшимися в живых тремя врагами. Если он это сделает, тогда можно подумать и о всадниках. Если…

Двое врагов были вооружены копьями; причем один, видимо, прикончил раненого кавалериста, потому что его копье было в крови. Третий держал в руках грубый боевой топор. Один из воинов с копьем наперевес бросился прямо на Герцера, тот успел выставить щит, копье врезалось острием сбоку, а Герцер перерубил древко копья, словно на учении. Древко оказалось податливым, воин по инерции пробежал вперед и наткнулся прямо на меч Герцера.

Впервые в жизни Герцер убил человека – преднамеренно и целенаправленно. Тот закачался, закричал, из раны ручьем хлынула кровь и вывалились кишки. У воина были черные волосы и борода, подернутая сединой. Мужчина широко раскрыл рот. Казалось, что он вдруг понял, что убит, закрыл рот и рухнул ничком на землю.

На какое-то мгновение Герцер замер, но тут же заметил, как замахивается топором другой воин, и поднял щит; одновременно он прыгнул вперед на воина с топором. В это время третий враг с копьем, обагренным кровью кавалериста, попытался ранить его сбоку.

Конец копья скользнул по стальным пластинам доспехов, попал в сочленение и немного порвал одежду.

Герцер заворчал и быстро ударил по древку, снова обломив его у самого острия. Тогда он опять ринулся ко второму воину с топором, тот еще не успел очухаться после удара щитом, и Герцер быстро перерезал ему горло. Остался один воин, но он повернулся и позорно бежал.

Герцер поднял с земли топор и взвесил его в руке, пожал плечами и метнул его в спину бегущему воину. Ему повезло – топор вонзился прямо между лопаток, и воин упал на землю.

Тут на гребне холма показались шестеро всадниковов.

Герцер устало вздохнул и встал в боевую позицию. Еще одно упражнение. У кавалеристов нет пик, только мечи. Они попытаются затоптать его копытами или зарубить мечами. У него прекрасные крепкие доспехи, поэтому его так просто не возьмешь. Надо отступать влево и бить скачущую лошадь по боку мечом, а удар всадника принимать на шлем и доспехи.

Проблема заключалась в том, что противников было шестеро и все они хотели достать Герцера первыми. Но лошади под ними оказались либо очень хорошо, либо очень плохо тренированными, потому что они не повернули в сторону перед лежащим на земле раненым копьеносцем, а просто втоптали его в землю. Герцер подумал, что еще секунда, и с ним произойдет то же самое.

Не раздумывая он побежал к стене ущелья и стал взбираться наверх. Благодаря хорошему разбегу и силе мышц он оказался выше первой подоспевшей слева лошади.

Он не стал делать ничего необычного, просто обрушил все сто килограммов своего веса плюс килограммов двадцать доспехов на всадника.

Он понятия не имел, убил он всадника сразу или нет, да, в общем, это было и не так важно. Тот все равно погиб, ведь Герцер обрушился на него всей своей массой и выжил только благодаря тому, что противник смягчил его удар.

Все равно удар был значительный, к тому же шлем сильно ударил по лицу. Но он смог сразу подняться на ноги, хотя и опирался на меч, которым проткнул грудь противнику.

Он тут же вытащил меч и принялся размахивать им в воздухе и потряс головой, глядя на пятерых оставшихся в живых.

– Ну же, гады! – выкрикнул он. – Давайте! До города еще далеко, у меня голова раскалывается, а скоро уже стемнеет! Я хочу успеть выпить эля еще до полуночи!

Всадники снова собрались вместе, чтобы обрушиться на него всей мощью, но вот один потянулся к луку.

Герцер похолодел, когда увидел, что всадник достал составной лук. Теперь он потянулся за стрелой. Эта стрела запросто пробьет доспехи Герцера, а может пробить и щит, и доспехи. А негодяй при этом останется вне досягаемости.

Но выхода не было, и Герцер поднял щит и побежал.

– БОЛЬШЕ НЕЧИСТИ УМРЕТ!

Его окружили остальные всадники, они били сверху вниз мечами, но Герцер сконцентрировался лишь на том, который держал в руках лук и пытался теперь прицелиться. На таком расстоянии трудно промахнуться. Герцер смотрел прямо на наконечник стрелы, как вдруг услышал звон спущенной тетивы.

Всадник покачнулся и обмяк.

Герцер понятия не имел, куда полетела его стрела, он быстро повернулся в сторону и ударил мечом коня, но тут снова откуда ни возьмись полетели стрелы, и вот один, второй, третий, четвертый всадники попадали на землю.

Герцер посмотрел на вершину скалы, там появился легко одетый лучник, который быстро спустился вниз, улыбнулся и игриво посмотрел на юношу.

– Привет, любовник, – сказала Баст, упершись рукой в бедро. – Извини, что помешала повеселиться, но мне так не хотелось, чтобы кто-то тебя подстрелил.

В километре от города Герцер и Баст встретились с Кейном и отрядом милиции. Они держали друг друга за руки: Герцер ехал верхом на повредившем ногу и печальном Дьябло, Баст – на гнедом арабском скакуне, который до этого выполнял роль вьючной лошади. Они вели за собой небольшой табун лошадей, причем через седла у некоторых были перекинуты мертвецы.

– А я слышал, что ты погиб, – усмехнулся Кейн.

– Не совсем, – усмехнулся в ответ Герцер, но потом посерьезнел. – Но вот Барстена уже не оживить. Он там, на своей лошади.

– Да, – кивнул Кейн. – Сколько их было?

– Шестеро во второй засаде и шестеро всадников в первой. Но Баст видела гораздо больше, так что в первой засаде могли быть и еще люди.

– Точно, – подтвердила Баст. – Остальных, как мне кажется, надо поделить с Эдмундом.

– Ну, он захочет повидаться с тобой. Я возьму лошадей.

– Не ждите тут, мы не знаем, что там такое. – Герцер огляделся по сторонам. – Хотя мне кажется, что сегодня ночью на нас никто нападать не будет.

– Я поеду с вами, но лучше поторопиться, – сказал Кейн. – Вперед, триарий!

– Это ко мне не относится, – ответил Герцер.

– Не думаю, что ты будешь долго переживать по этому поводу. – Кейн будто на что-то намекал.

Вскоре Дьябло бежал легким галопом, Герцер жалел коня и не хотел сильно пришпоривать его. Когда они подъехали к городу, он заметил, что по частоколу ходят люди с факелами в руках. Где-то звонил колокол.

– Похоже, кавалеристам удалось вернуться живыми, – заметил он.

– Да, – ответила Баст. – И теперь овцы жмутся внутри загона, ведь они очень боятся волков.

– У этих овец острые зубы, – заметил Герцер. – А стерегут их прекрасные овчарки. Эй, Круз, открывай ворота. Я совсем измотался в седле.

– Герцер! – заорал Круз, спрыгнул с частокола на землю и крикнул другим легионерам, чтобы они открыли ворота.

Герцер въехал в город, вокруг люди выкрикивали его имя. В одну секунду вокруг него собрались все его товарищи, обступив плотным кольцом, так что Дьябло начал нервно перебирать ногами.

– Отойдите! – рассмеялся Герцер, спрыгнул на землю и тут же схватился за плечо.

После боя он обнаружил, что кому-то из вражеских всадников удалось-таки пробить его доспехи и ранить до кости. Но в общем и целом рана была несерьезная; можно сказать, что в первой настоящей битве ему повезло.

– Ты жив, – похлопал его по плечу Круз.

– Ого! – ответил Герцер. – Естественно, жив. Почему все только об этом и говорят? И вообще, поаккуратнее с плечом.

– Ну и видок у тебя, – усмехнулась Динн. Действительно, доспехи у Герцера были все в крови. – Лучше не показывайся в таком виде Ганни.

– Мне негде было приводить себя в порядок, да и некогда, – ответил Герцер. Он вспомнил страшное ущелье и содрогнулся. – Кейн привезет остальных лошадей и тела погибших. А мне нужно доложить о случившемся мэру Тальботу.

– Барону Тальботу, – поправила его Динн. – Пока ты отсутствовал, была принята Конституция Свободных Штатов. Угадай, кого первого единогласно избрали дворянином?

– Ага. Наверное, так и должно было быть.

– Понижен в звании до барона? – рассмеялась Баст. – По-моему, ему это не подходит. Герцог – да, даже король, но барон? По-моему, нет.

– В любом случае, я должен предстать перед бароном, – сказал Герцер, направляясь к городской ратуше.

Охранники у двери еле сдерживали толпу, но его пропустили тут же. Все удивленно кивали ему в знак приветствия. Один из охранников сказал:

– Я думал, ты погиб.

У Герцера внутри все похолодело, но он нашел в себе силы ответить:

– Близко к тому, но, как видишь, жив.

В зале магистрата его ждал новый сюрприз. Эдмунд разогнал большинство членов, и теперь в зале сидели лишь Ганни, пополневшая из-за беременности Даная, Рейчел и барон Эдмунд. Все собрались у стола и что-то внимательно рассматривали. Подойдя ближе, Герцер увидел на столе кролика – коричневого с белым кролика с обвислыми ушами. Кролик был в доспехах, на поясе у него висел крошечный нож, на спине – арбалет. Герцер решил было, что это игрушка или какая-то шутка, но тут Баст сердито зашипела.

– Не сойти мне с этого места! – выпалила она. – Что он тут делает?

– Привет, Лесная сука, – высоким тенором приветствовал ее кролик. – Я мог бы задать тебе тот же самый вопрос.

– Герцер, – бросилась ему навстречу Даная, но, увидев кровь на его доспехах, остановилась. – Боже мой, Герцер, что с тобой случилось?

– Он сражался не на жизнь, а на смерть, – ответил Ганни. – Приветствую тебя, триарий.

– Я рад, что снова здесь, Ганни. – Герцер кивнул в знак того, что принял свое назначение. – Доктор, Рейчел, барон Эдмунд, добрый день.

– Значит, наши новости ты знаешь, – кивнул в ответ Эдмунд. – А какие новости у тебя?

– Мы приближались к гряде Бельвю, когда из засады на нас напали лучники, их было много, точно сосчитать мешали деревья. Нас преследовал небольшой отряд – шестеро всадников, а потом мы наткнулись на отряд пехоты. Барстен был ранен стрелой в первой атаке, а во время второй его убили. Я спешился и принял бой; убил оставшихся врагов. Потом появились всадники, преследовавшие нас, и тут меня спасла Баст.

– Он рассказал только половину, – рассмеялась Баст. – «Убил оставшихся врагов» означает, что он один расправился с шестью пехотинцами, а потом еще прикончил одного всадника – спрыгнул на него со скалы. Он бы и всех остальных перебил, несмотря на то, что у них были луки, но я помешала, решив, что хватит ему одному развлекаться.

– Молодчина, командир, – кивнул Герцеру Ганни.

– Извини, Ганни, у меня не было времени, чтобы почистить доспехи, – повинился Герцер и уставился на смеющуюся Рейчел.

– На сей раз прощается, – чуть ли не улыбаясь, ответил Ганни.

– Похоже, Герцер, что у нас тут новости из самого вражеского лагеря, – сухо заметил барон Эдмунд.

– Э… кролик? – спросил Герцер.

– Никакой это не кролик, – вмешалась Баст. – Демон хаоса. Предвестник конфликтов.

– Благодарю за комплимент, – сказал кролик. – Но я действительно был среди тех, что напали на вас, и я многое видел.

– Как так? – спросил Эдмунд.

– Слушай, мы живем в очень жестоком мире. Выживает тот, кто сильнее, так? – Кролик почесал за ухом. – И вот я узнаю, что собирается большая армия сил зла, так? Я подумал: «Я тоже принадлежу к силам тьмы. Можно и мне повеселиться». Но… там такое творится. Там, кажется, собрались одни недоноски. Да, мы силы зла, но они еще и глупы. Надевают шлемы на все лицо, доспехи все одного размера. Они не соблюдают никаких правил.

– А заодно сжигают города и фермы, – мрачно добавил Эдмунд.

– Ну, это входит в их обязанности, разве не знаете? Но эти парни полные идиоты. Я постоянно повторял им: насилие, грабеж, мародерство и пожарища. Неужели так трудно запомнить порядок? Но нет! А потом они вообще нарушили Сделку.

– Какую Сделку? – в изумлении спросила Рейчел. – Вы сказали… насилие? – тут же сердито прибавила она.

– Ну, не в самом чистом виде, – ответил кролик. – То есть сам-то я кролик и могу быть очень нежным, если вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. – Он вздохнул, вид у него был подавленный, но потом он оживился и продолжал: – И поймите вот что, когда эти ребята творили свои безобразия, меня с ними не было. Никогда не запятнаю свое доброе имя с этими идиотами.

– О каком таком добром имени ты говоришь? – взвилась Баст. – Противный глупый кролик.

– Да, но и у меня есть свои правила, – ответил он. – Таков уж я, так сделан. Если я вижу, что кто-то готов упасть, я должен подставить ему подножку. Но ведь как красиво я это делаю. Не то что эти идиоты.

– Значит, ты запрограммирован на зло? – осторожно спросила Даная. – Так ты сделан? Искусственный Интеллект?

– Разве я похож на робота? – фыркнул кролик. – Нет уж, благодарю. Я – высшая ступень ИИ.

– Тебе, наверное, немало лет. Современные законы запрещают производство подобных высокоразвитых роботов.

– Он был одним из первых, – выпалила Баст. – Принимал участие в войнах ИИ. Воевал за обе стороны.

– Послушайте, я призван сеять конфликты и раздоры. А еще смотреть «Спасателей Малибу» и убивать специалистов по телемаркетингу. Вот и все. Нет, еще попытаться убить Санта-Клауса, хотя с такими легендарными личностями это вовсе непросто! – Последнюю фразу кролик прокричал громким голосом.

– Кто такие «Спасатели Малибу»? – спросил Герцер.

– И телемаркетинг? – добавила Рейчел.

– Бог ты мой, ну и молодежь пошла, – вздохнул кролик. – Клянусь, если только мне удастся найти машину времени, я вернусь в двадцатый век. Уж лучше творить безобразия там.

– А как насчет Сделки? – снова напомнил Эдмунд.

– Считалось, что мне достается вся люцерна и еще пышногрудая блондинка, – тут же ответил кролик. – Но так как они нарушили условия Сделки, я готов переметнуться на вашу сторону.

– Обманули насчет блондинки? – поднял бровь Эдмунд.

– У них кончилась люцерна, – с горечью ответил кролик. – Они, видите ли, кормили ею лошадей. А их чертов кузнец вечно ходил за мной по пятам, пытался найти, где у меня кнопка. Полный идиот. Меня создали в период наивысшего развития технической цивилизации. Ни один современный хлюст даже не догадается, как я устроен!

Баст пристально посмотрела на кролика, потом наклонилась поближе к столу и прошептала:

– Нора.

Кролик удивленно посмотрел на нее и весь сжался.

– Не то, Лесная сука.

– Нора, – повторила Баст, а потом еще шепнула что-то в самое его ухо.

– ЧЕРТ ПОБЕРИ! – выкрикнул кролик. – Чтоб ты провалилась, Лесная сука!

– Насколько я понимаю, теперь ты расскажешь нам все подробности, – улыбнулся Эдмунд. – Сколько их?

– Чуть более пятисот, – ответил кролик, бросив гневный взгляд на Баст.

– Пятьсот? – не удержался Герцер.

– Остатки лагеря, на который вы наткнулись, только авангард, – подтвердил кролик. – Они вас заметили и устроили засаду, но вам удалось вырваться. Но я же говорю, они полные идиоты.

– Как они вооружены? – спросил Эдмунд; казалось, он ни капли не удивился. – И каким образом они себя обеспечивают?

– У них есть какой-то кузнец, был кузнецом еще до Спада. Еще у них сверхмощные запасы энергии. Надо сказать, что большинство из них Метаморфы, причем совсем не самые лучшие. Такие широкоплечие коротышки, темные, глупые, но сильные. Доспехи у них, однако, легкие, в основном из кожи, причем непроваренной. Но есть отряд обычных воинов – хорошо вооруженный, в тяжелых доспехах. Предводитель этого отряда, тоже балбес, по имени Дионис, считает себя чем-то вроде руки сатаны.

– Тебе известны их планы? – спросил Эдмунд.

– Они известны последней собаке в лагере, – ответил кролик. – Я ведь сказал, что они идиоты. Собираются подняться по западной стороне восточной долины, перейти вброд реку к югу от города, потом приблизиться к городу по восточному берегу. Дионис обещал им, что этот городок самый богатый из всех поселений в долине. Они собираются разграбить город, а потом сжечь его – так же, как Ресан. – Кролик пожал плечами, хотя трудно себе представить кролика, пожимающего плечами. – Ничего более разумного им не осилить. У них хромает дисциплина и внутренняя организация.

– Замечательно, – задумчиво произнес Эдмунд. – Прекрасно.

– Да, – в тон ему ответил Ганни. – Пропустим их?

– Нет, – сказал Эдмунд. – Будем маневрировать.

– Силы слишком неравны, – заметил Ганни.

– Рекогносцировка, разведка, – ответил Эдмунд.

– Ага, вот и я сгожусь, – улыбнулась Баст. – Давно мы вместе не сражались, милорд.

– С таким большим отрядом у них будут немалые проблемы при переходах, – заметил Эдмунд.

– О чем вы говорите? – прервала их Даная. – Объясните тем, кто ничего не смыслит в военных делах.

– Если хотите знать мое мнение, они говорят о самоубийстве, – ответил кролик. – Они хотят вывести свою «армию» за пределы города и встретить врага в открытом поле.

– Мы можем обойтись и без твоих комментариев, глупец, – проворчала Баст.

– Я только ответил на вопрос, – тут же сказал кролик. – Мое слово тоже имеет значение!

– Я знаю больше, чем говорю, – шелковистым голосом оборвала его Баст. – У тебя, кажется, произошла подмена виртуальных функций, не так ли?

– Черт бы тебя побрал, Лесная сука! – оскалился кролик. – Держись от меня подальше, иначе попадешь в гарем.

– Ну, мистер Банни, – произнес Эдмунд, – вы оправдали наши надежды.

– А как насчет Сделки? – спросил кролик. – Мне хочется красивую девочку.

Эдмунд натянуто улыбнулся и уставился на кролика, тот не выдержал пристального взгляда барона, но проворчал:

– И не такие на меня смотрели.

– Что с этой Сделки получим мы? – спросил Эдмунд.

– Хаос! – ответила Баст. – Никогда не заключай сделок с дьяволом, Эдмунд Тальбот.

– Я не собираюсь выдавать вас. – Кролик не обращал на Баст никакого внимания. – Я согласен и на люцерну, если ее подадут с «Маргаритой».

– У нас нет текилы.

– Черт бы побрал этот рухнувший мир. Ладно, люцерна и любая выпивка.

– Могу предложить приличное виски и немного бренди, – ответил Эдмунд. – Сколько ты хочешь?

– Три рюмки в день и бутылку на Новый год. Девочек найду сам. Но люцерны без ограничений.

– Этого добра у нас хватает, – ответил Эдмонд. – Идет.

– Клянусь своим настоящим именем, которое не знает никто, – сказал кролик и протянул лапку, бросив косой взгляд на эльфийку. – Так?

– По мне, так что ж, – тряхнула головой Баст. – Но ты, Эдмунд, по-моему, слегка запутался.

– Я не собираюсь доверять ему, – ответил Эдмунд, пожимая крошечную лапку. – Но ведь я теперь барон, нам нужен дворцовый шут.

– Ох, как смешно. – И кролик соскочил со стола. – Пойду выпью положенную порцию. Можете присоединяться ко мне.

И он, напевая себе под нос, выскочил из зала.

– Объясните наконец, что тут происходит? – взмолилась Рейчел.

– Твой отец заключил самую немыслимую сделку, – ответила Баст.

– Я слышал об этом кролике, – усмехнулся Эдмунд. – Можно сказать, что он воин – маленький, но бесстрашный.

– Ну да, и готов воевать за всех сразу!

– Он не будет воевать за наших врагов, если я применю смекалку, – ответил Эдмунд. – Надо просто быть похитрее.

– Когда мы выступаем? – поинтересовался Герцер.

– Кто тут говорит о том, чтобы выступить? – тут же вмешалась Даная.

– Мы не можем встречать такой огромный отряд у самых стен города, – ответил Эдмунд. – Даже если вооружим всех мужчин и женщин подходящего возраста. Они задавят нас численностью. Поэтому мы встретим их далеко от города. И тут нужна будет хитрость, но это лучше, чем просто сидеть сложа руки и ждать нападения. Если бы у нас был настоящий замок, еще можно было подумать. Посмотрим, может, Шейда поможет, еще нужно послать вестового к Энгусу, но не думаю, что дворфы успеют вовремя. Так что мы идем навстречу врагу.

– Поэтому мы так много времени и сил отдали учебе и тренировкам, – прибавил Ганни. – В городе останутся защитники, а мы будем преследовать врага по пятам, так что они не решатся напасть на Воронью Мельницу.

– Но… но их намного больше, – заметила Рейчел.

– Мы постараемся сделать так, чтобы они ни в коем случае нас не окружили, – усмехнулся Эдмунд. – Ганни, будь готов выступить за час до рассвета. Завтра – в путь.