ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

На пятый день после происшествия на охоте Герцер восстал.

Уже два дня, как у него прояснилось в голове, а доктор Даная не позволяла ему вставать и ходить, разве что в туалет. На пятый день он уже спокойно сам добирался до туалета и чувствовал себя вполне сносно. Конечно, еще не совсем здоровым, он был пока очень слаб, но и от лежания в постели сил не наберешься.

После полудня, когда одна из медсестер Данаи ушла обедать, Герцер остался без присмотру. Он встал с постели, отыскал в шкафу свою починенную и приведенную в порядок одежду и отправился проверить, что это там такое стучит все время за домом.

Из кухни тоже доносился шум, поэтому он вышел на улицу через боковую дверь и пробрался на задний двор. Он надеялся найти там одного из учеников кузнеца, может, даже кого-то из своей группы, но наткнулся на самого мастера Тальбота, который стоял у наковальни и неистово колотил молотом по стальному брусу.

Герцер хотел было отойти, но Эдмунд поднял взгляд и кивнул ему:

– Я думал, тебе еще нельзя вставать.

Он отложил в сторону молот, а брус снова положил на угли.

– Я ушел без спросу, – ответил Герцер, заходя в сарай.

Там оказалось много свободного места, из мебели стоял лишь стол, а кроме того, ведра да еще горн с наковальней. Немного инструментов. Вскоре он заметил светлые пятна на полу, заново сделанный пол и понял, что часть мебели и инструментов наверняка недавно вывезли отсюда в новые кузницы, которые построили в городке.

Несмотря на то что день был достаточно прохладным, в кузнице было довольно-таки жарко, как и положено. У Герцера на лбу уже появились капельки пота, а Эдмунд вообще взмок.

Кузнец кивнул ему в ответ и отпил воды из кувшина, потом протянул кувшин юноше и сказал:

– Ну, если ты сам считаешь, что достаточно поправился, можешь встать за меха. Только надень фартук, иначе прожжешь одежду.

Герцер чувствовал, что такая задача ему под силу. Он схватил кожаный фартук, осмотрел меха. Рядом стоял удобный высокий стул, он сел на него и принялся за работу.

– Не так сильно, – предупредил его Эдмунд. – Иначе огонь будет слишком жарким.

Герцер сбавил ритм, кузнец кивнул, а когда Тальбот вытащил кусок вишнево-красной стали из огня, то юноша вообще остановился.

– Разные типы стали формуют при различных температурах, – объяснил ему Эдмунд. – Сейчас я покрываю пластинку углем.

Герцер сделал вид, что понял, и отер руками лицо. Эдмунд, не говоря ни слова, протянул ему тряпку и кувшин с водой.

– А что вы делаете? – жадно глотнув воды, спросил Герцер.

К воде было подмешано вино, совсем немного, для вкуса. После того как он последние несколько дней получал одну простую воду, такой напиток показался ему особенно вкусным и освежающим.

– Обыкновенный нож, – с раздражением ответил Эдмунд. – Я готов был всем вокруг размозжить головы и решил лучше прийти сюда постучать молотом по металлу.

Герцер молча наблюдал за работой кузнеца, вот тот снова бросил металл в огонь.

– Дуй, – сказал Эдмунд. – Но, кажется, ты уже устал.

– Да, – согласился Герцер. – Непонятно только почему. В последние дни я только и делал, что спал.

– Такой сильный удар забирает много сил, – ответил кузнец и повернул металл на углях. – Даная считала, что тебе нужно вылежать еще дня три-четыре. У меня свое мнение, но я с ней не спорю.

– Мне кажется, что сейчас важнее не лежать, а понемногу начинать тренироваться, – выпалил Герцер.

Руки у него страшно устали от мехов.

– Достаточно, – проворчал Тальбот и вынул сталь из огня. – Знаешь, почему учеников всегда ставят раздувать меха?

– Нет.

– Движения почти те же, что и у кузнеца, когда он бьет молотом, поэтому у ученика развиваются определенные группы мышц, необходимые для кузнечного ремесла. А тебе тем более сложнее, потому что ты ослаб после болезни.

– Ну что ж, поработаем еще над одной группой мышц, – сухо улыбнулся Герцер. – Нож предназначен для кого-то определенного?

– Нет, – усмехнулся Эдмунд. – Хотя есть несколько людей, на которых я бы не отказался его опробовать.

Герцер не обратил особого внимания на последнюю фразу Тальбота.

– Хотя, – и Тальбот изо всех сил ударил по стали, – большинство из них ничего и не поймет.

Герцер кивнул, хотя и сам был в полном неведении относительно того, что имел в виду Эдмунд.

– Дуй, – сказал кузнец. – Ты слышал, что мы в ускоренном темпе подготавливаем военные отряды?

– Доктор Даная рассказала мне, – ответил Герцер. Он приспособился к ритму мехов, теперь ему было гораздо легче, чем вначале, только очень жарко. – Она упомянула Фредар.

– Отряд разбойников, так, наверное, они называются, напал на Фредар. Я был там всего за пару недель до нападения. Они получили предварительные условия первоначальной реорганизации Севама и высказывались против «излишней агрессивности» данных предложений.

– То есть были против образования сил обороны?

Герцер остановил мехи, как только кузнец вынул кусок стали из горна.

– Ну да, – ответил Эдмунд. – Их магистрат занял позицию полного ненасилия; когда это произошло, город покинули некоторые реконструкторы, они-то и рассказали мне обо всем. Я ездил туда и пытался переубедить членов магистрата. – Кузнец дважды со всей силы ударил по стали молотом, потом опять сунул ее в огонь. – Принеси еще угля, ладно? – И он указал подбородком на ведро, стоящее в углу.

Герцер принес уголь и взглянул на руки – они по локоть были вымазаны сажей.

– Теперь доктор наверняка заметит.

– Мы тебя хорошенько отмоем, не беспокойся. – Эдмунд опять глотнул из кувшина. – Так вот… Разбойники убили почти всех мужчин, в том числе и несколько замечательных ремесленников, черт бы их побрал, забрали с собой большинство женщин, а детей бросили. А еще по пути сжигали все, что могли.

– Насилие, грабеж, мародерство и поджоги, – нахмурился Герцер.

– Ну да, все вместе. – Кузнец снова сунул металл в огонь и сказал: – Дуй. И знаешь, что странно, они все сделали, так сказать, в правильном порядке. Сжигать все они очень любят, но вот проблема – не сжечь заодно и людей.

Герцер нахмурился еще больше и посмотрел на Тальбота.

– То есть они люди опытные в этом деле?

– Вот мы и подошли к вопросу о регулярной армии. – Эдмунд не захотел отвечать на его вопрос. – Хочешь быть солдатом?

– Да, – ответил Герцер.

– Каким именно?

– Я пока не знаю, какие части у нас будут, – ответил Герцер.

– Для начала все будет более чем скромно. Больших отрядов нам пока не нужно. Но я хочу, чтобы наш отряд был мощным остовом для будущей армии, так что тренироваться придется много.

– Я готов, – ответил Герцер.

– Это ты сейчас так говоришь, – фыркнул Эдмунд. – Основу армии составят два отряда – лучники и пехота. Лучники будут вооружены длинными луками, а пехота будет напоминать римскую.

– Легионы? – улыбнулся Герцер. – Это уже лучше!

– У тебя прекрасная рука для стрельбы из лука, – насупился Эдмунд.

– Прекрасно, если мне будет приказано стать лучником, я буду лучником, – ответил Герцер. – Но если я смогу выбирать, то выберу легионы.

– Почему?

Эдмунд положил заготовку и впервые внимательно посмотрел на молодого человека.

Герцер отвернулся в сторону, покраснел, пожал плечами и ответил:

– Не знаю.

– Ладно, выкладывай все свои соображения.

Герцер помедлил, потом опять пожал плечами:

– Легионы… лучники. Лучники остаются сзади и стреляют по врагу на расстоянии. Они не вступают с ним в рукопашный бой. Я… тренировался в стрельбе из лука, да, у меня даже неплохо получается, но мне всегда больше нравилось сражаться холодным оружием. Я называю это «железная рука». Это мое. Мне всегда такой бой нравился куда больше.

Эдмунд снова кивнул, хотя выражение его лица осталось прежним, потом он взял кусок стали и сказал:

– Дуй. Ты подыскиваешь нужное слово – «сокрушительная пехота». Существует, можно сказать, два вида: организованные отряды и неорганизованные. Пример последних – пикты, они обрушивались на врага с криками и воплями, размахивая над головой военным топором. Это работало, не всегда, правда, но если противники тоже не были организованы. Пример организованных отрядов – фаланга, она наступает по определенным правилам, медленно, но верно, и не собирается уступать завоеванное. «Железная рука»… я уже слышал это выражение, хотя ты удивишься, узнав, что так называли кричащих пиктов. Понимаешь разницу?

– Да, сэр, – ответил Герцер. – Но все же я предпочитаю легионы.

Эдмунд улыбнулся и кивнул в ответ:

– У меня большое преимущество перед тобой. Я много читал, размышлял и изучал, у меня было время осознать то, что ты только начинаешь улавливать. Легионы это особый вид военной организации, они решают исход сражения.

– Да, – выдохнул Герцер, он был рад, что Эдмунд высказал его мысли. – И я хочу быть с ними.

Эдмунд рассмеялся и покачал головой, юноша смутился.

– Не волнуйся, когда ты пройдешь начальный курс обучения и если сдашь экзамен, я дам тебе почитать одну книгу. Даже не одну, я заставлю тебя прочитать столько книг, что ты меня еще за это возненавидишь. Клаузевиц, пусть он во многом и ошибался, Фусикава, Кееган, Хансон. Чтобы ты мог давать точные определения и знал термины. Половина успеха в учебе исходит от знания научных терминов. Но на сокрушительной пехоте мы не остановимся. В будущем я хочу, чтобы у нас были отряды всех видов. Лучники, легионы, баллисты, тяжелая и легкая кавалерия.

– У вас большие планы, – покачал головой Герцер. – Воронья Мельница вас не поддержит.

– А кто говорит о Вороньей Мельнице? – усмехнулся Эдмунд. – Поэтому-то я так и недоволен магистратом. Они думают только о «здесь и сейчас».

– А вы всегда думаете на десять лет вперед? – спросил Герцер. – Нормальный легион можно сформировать… года за два, не меньше.

– Почему – два? – снова пристально посмотрел на него Эдмунд.

– Да так, – пожал плечами Герцер. – Снаб… Снабжение.

– Ты уже знаешь кое-какие термины.

– Не много… я понятия не имею, сколько килограммов стали понадобится, чтобы снарядить легион, состоящий из шести тысяч человек…

– Тонны стали, продолжай.

– Потом палатки, продовольствие. Раньше палатки делали из кожи. У нас нет столько коров!

– И людей столько не наберется. И продовольствия.

– Консервы, – вдруг оживился Герцер. – То есть можно использовать… соль. Так было и в истории… С легионерами расплачивались…

– Ну, расплачиваться совсем не обязательно, но главная мысль хорошая. Надо учиться запасать еду впрок. Даже с этой охотой – лучше было бы, конечно, подождать до осени, но пища нам нужна сейчас. А еще помнишь, я сказал насчет остова армии. Знаешь, что я имел в виду?

– Ядро будущих вооруженных сил?

– Мы находимся на стадии инструментов, должны делать инструменты. Отряды обороны Вороньей Мельницы будут инструментами, с помощью которых будут делать другие инструменты. Понимаешь?

– Ой-ой-ой! – Герцер взглянул на молот. – Хотите, чтобы мы стали как этот молот?

– Молот всегда тяжелее и прочнее чем то, по чему он стучит. – Эдмунду понравилось это сравнение. – Как думаешь, ты достаточно крепок?

– Не знаю, – честно признался Герцер. – Надеюсь, что стану таковым. А вы будете молотом, кующим другие молоты?

– Нет, – сказал Эдмунд. – У меня есть на примете более подходящий человек. Скоро узнаешь, и даю тебе гарантию, будешь еще все проклинать.

– Ладно, то, что нас не убивает, только закаляет, так, по-моему? Хотел бы я, чтобы у нас было огнестрельное оружие. Пусть тогда разбойники попробовали бы напасть на нас.

– Регламент ограничения скорости расширения воздуха, – ответил Эдмунд. – Оружие не будет работать.

– Не понимаю, – покачал головой молодой человек. – То есть почему мы не пользуемся взрывчаткой и при чем здесь этот самый регламент?

– Хочешь честный ответ? – Тальбот положил кусок стали, а потом сам сел на наковальню. – Кажется, я переборщил, пусть горн немного остынет. Не волнуйся, меха можно оставить в покое. Итак, хочешь ответ?

– Да. Иначе я бы не задавал вопроса.

– Я знаю, что ты учился вместе с Рейчел, – нахмурился кузнец. – А она это знает. Почему же мне нужно объяснять это тебе?

– Если не хотите, не надо. – Герцер поднялся на ноги. Чувствовал он себя намного лучше. Ему действительно недоставало физической нагрузки. – Я специализировался по доиндустриальным технологиям. Нам давали много сведений по истории, но я никогда серьезно этим вопросом не интересовался.

– Ладно, только вкратце, если не поймешь, пеняй на себя. Понятно?

– Понятно, – усмехнулся Герцер.

– Первый момент – почему, – начал Тальбот. – Вскоре после войн Искусственного Интеллекта появился протокол использования взрывчатых веществ. Это ты знаешь?

– Немного. У нас был целый урок на эту тему, и я внимательно слушал.

– Значит, знаешь, что было пролито много крови. Дела шли из рук вон плохо, почти как сейчас. В первый год войны умерло двадцать пять процентов населения, кто-то погиб в сражениях, кто-то умер от голода или был стерт с лица земли, тогда было много таких программ.

– Да, – мрачно поддакнул Герцер.

Остатки Совета Севама не смогли точно оценить потери, но он сам видел тела по обочинам дороги. Скорее всего, сейчас погибло больше двадцати пяти процентов населения.

– В связи с этим начался расцвет пацифизма, но в то же время появились и крайние экстремисты. Одна группа таких экстремистов напала на члена Совета и убила его вместе с телохранителями. Это было нелегко. Ассасины, хотя это слово плохо подходит для отряда в шестьсот вооруженных военных и ИИ-танков, чуть было не погибли от рук охраны члена Совета, да и он сам, несмотря на свои пацифистские взгляды, прошел через все ужасы войны и умел воевать. Совет был потрясен. Если они могли убить Холлингсворта, то могут сделать то же самое с остальными. Только Мать могла этому помешать.

– Ага.

– Ни одна группа членов магистрата никогда не могла прийти к соглашению относительно того, надо ли Матери контролировать и регулировать преступность. Все понимали, что подобное вмешательство рано или поздно приведет к мятежу. Большинство членов Совета в принципе были против. Тебе известно, что Мать всегда наблюдает за нами, и пока ты это знаешь, то, в общем, какая разница. И вот они решили, что надо либо нарушить закон о неиспользовании Матери в качестве наблюдателя-регулятора преступности, либо придумать другой способ.

– Контроль над вооружением? – спросил Герцер. – Но… мне кажется… что это вполне разумно.

– Конечно, если человек не разбирается в истории, – огрызнулся Тальбот. – Все, что напоминает всеобщее избирательное право, представляет собой понятие постиндустриальное, появившееся после того, как был изобретен порох. Порох дал простому человеку силу одолеть своего господина. Промышленность, а под этим я подразумеваю паровые машины и двигатели внутреннего сгорания, свела на нет потребность в ежедневном тяжелом физическом труде. И все было прекрасно до тех пор, пока их общество, основанное на информационных потоках и повторениях, было стабильным и загнивающим. Но убери это, и что останется?

– То, что имеем сейчас. – Герцер заметил, как Эдмунд называет общество до Спада словами «их общество». – Ладно, никаких двигателей внутреннего сгорания, но чем плох пар?

– Если пар под небольшим давлением, то еще ничего, – ответил Тальбот, – но при высоких давлениях Мать начинает считать его опасным и куда-то… отводит. Может, его использует через чертову Сеть Шейда. Даже высокотемпературные кузнечные горны требуют предельной аккуратности.