– Баст!

– Ох, извини, принцесса-недотрога! – И эльфийка подмигнула. – Я и этот трюк знаю. Здорово срабатывает!

– Баст! – прошипела Рейчел, они почти подошли к молодым людям. – Веди себя прилично!

– Не просто прилично, милашка, а лучше всех!

– Привет, Рейчел, – поздоровался Герцер. Выглядел он неопрятно, словно не успел утром умыться. И еще как будто плохо спал ночью.

– Привет, Герцер. Это Баст, – сказала Рейчел.

Баст тем временем обошла вокруг Герцера и осмотрела его, как осматривают лошадь.

– Хм…

– Привет, Баст, – кивнул Герцер. – Рейчел, а это Майк. Вчера вечером я познакомился с ним и Кортни.

– Быстро сработано, – похвалила Баст. – Мне кажется, если ты будешь почище, ты понравишься мне гораздо больше, но, учитывая твою сноровку…

– Кортни и Майк…

– Встречаются, – закончил за него Майк и с одобрением посмотрел на Рейчел. – А ты…

– Извини, Майк, это Рейчел Горбани.

– Ах да, я о тебе наслышан. – Майк протянул руку. – Дочь Эдмунда Тальбота.

– Вот так всегда, – кисло проговорила Рейчел. – Как дела, Герцер?

– Когда человек сильно устал, то подстилка из грязи покажется ему пухом, – весело ответил юноша. – А на завтрак была маисовая каша. И все. Но все образуется. Мы собираемся принять участие в обучающей программе. А что будешь делать ты?

– У меня странное ощущение, будто из меня хотят сделать врача, – призналась Рейчел.

– Ну, это вполне логично, если вспомнить, кто такие твои мать и отец, – ответил Герцер. – А ты, Баст?

– Я здесь ненадолго. – Эльфийка снова оглядела Герцера с ног до головы. – Я знаю тут неподалеку один отличный ручеек, там как раз можно помыться. Пойдем вместе?

– БАСТ!

Герцер был потрясен, но попытался улыбнуться, стараясь при этом не смотреть на Рейчел.

– Хм… может, попозже?

– Ну да, у нас с Рейчел куча дел, – сразу же ответила Баст. – Сегодня после обеда, да?

– Хорошо. – Герцер не мог понять, подтрунивают над ним или нет.

– Значит, после обеда я буду ждать тебя у таверны, – уверенно сказала Баст. – Мыло я возьму с собой.

– О'кей, – беспечно ответил Герцер.

– До встречи. – Баст помахала рукой и повернулась в другую сторону, схватила Рейчел за руку и на прощание качнула бедрами.

– Куда теперь? – резко спросила Рейчел. – После того как ты поставила меня в такое неловкое положение?

– У второго парня вид был такой, будто и он не прочь выкупаться в ручейке, – философски заметила Баст. – А теперь я хочу осмотреться. Тут так много людей, а мне всегда нравилось наблюдать за людьми.

Рейчел вздохнула, она, словно большая баржа на маленьком буксире, следовала за эльфийкой. Направлялись они к границе лагеря, находившейся у самой Виа Апаллия.

На дороге действительно было много народу – нескончаемый поток самого разнообразного люда. Одни шли по дороге дальше: то ли в какие-то иные селения, то ли просто в лес; но большинство сворачивало в сторону городка. Если поток людей не прекратится, очень скоро Вороньей Мельнице грозит перенаселение.

– Как много народу! Одни сюда, другие идут дальше, – наконец подала голос Баст.

– Том вчера сказал мне, что на дороге есть сторожевой пост. Там людей предупреждают о правилах, действующих в Вороньей Мельнице.

– Какие еще правила? Никто ничего не говорил мне о правилах! – с ужасом воскликнула Баст. – Терпеть не могу правила.

– Я не заметила, – ответила Рейчел. – А правила совсем простые. Всем людям предоставляется пища и кров на три дня. После этого надо начинать работать. Можно включиться в обучающую программу, кое-кто так и делает. Тот, кто хочет остаться тут навсегда, должен знать законы Вороньей Мельницы и жить в соответствии с ними. Он должен защищать селение, платить налоги и все такое прочее. Но при этом ему дается и право голоса при решении важных вопросов. Три дня можно жить здесь и так, но после трех дней или принимай эти условия, или уходи.

– Хм… налоги… ненавижу налоги.

– Я не думаю, что тебя, Баст, заставят платить налоги.

Баст наслаждалась – она выглядывала в толпе самых смешных представителей рода человеческого и точно и метко описывала их. Вдруг она остановилась и откровенно принялась рассматривать одного странного человека. По людским понятиям, мужчина был очень стар, с седыми, коротко остриженными волосами. Одет он был в старые, поношенные кожаные доспехи, а на бедре у него висел короткий меч. За плечами болтался огромный кожаный рюкзак с прикрепленными к нему шестами, а на них висели еще сумки и узелки. Правой рукой мужчина держал большой деревянный щит с железным ободом, на щите был вырезан орел с распростертыми крыльями.

Расправив плечи, мужчина быстро и уверенно шагал по дороге. Дойдя до поворота на Воронью Мельницу, он решительно повернул к палатке по приему беженцев.

– Кто это такой? Похож на нескладно сделанного игрушечного солдатика, а может, он сажень проглотил? Наверное, ему очень больно.

– Ах, это реконструктор, – рассмеялась Рейчел. – Странно, что ты его не знаешь. Он столько лет дружит с моим отцом. Зовут его Майлз Резерфорд, но обычно все зовут его Ганни.

– Он не похож на всех этих ваших пиктов, викингов или рыцарей в блестящих доспехах.

– Нет, конечно, он начал вживаться в роль слишком давно, в начале индустриального периода.

– В начале индустриального?

– В доинформационный период в По'эле были страшные войны. Вот он и вжился в роль сержанта морской пехоты.

– Да? Но, если имя у него Майлз, почему все зовут его Ганни?

– Доброе утро, меня зовут Джун Ласкер, – сообщила Джун, не отрываясь от последней записи. Она знала, что так себя вести невежливо по отношению к людям, но на всех у нее просто не хватало времени. Она слышала, как к столу подошел и остановился следующий, но пока еще не видела кто именно. – Я задам вам несколько вопросов и расскажу немного о городке Воронья Мельница, о том, какие у нас тут порядки, а потом постараюсь ответить на все ваши вопросы – насколько смогу. Итак, ваше имя? – Тут она в первый раз подняла взгляд от бумаг.

Перед ней стоял человек лет двухсот пятидесяти, не меньше, широко расставив ноги и опустив щит на левую, а тяжеленный рюкзак на правую ногу. Левой рукой он придерживал щит, а правую подставил под левую. Спину при этом он держал абсолютно прямо и смотрел перед собой, сантиметров на десять выше ее головы.

– Мэм, зовут меня Майлз Артур Резерфорд, мэм! – выпалил он.

Джун внимательно посмотрела на мужчину, чтобы удостовериться, что ее не разыгрывают, но по всему было видно, что он искренне ответил на заданный вопрос. Лицо его осталось таким же серьезным. Она записала имя в журнал и продолжала:

– Это ваше настоящее имя или имя вашего персонажа?

– Это имя я получил при рождении, мэм! – ответил он.

– Вы проходили границу?

– Да, мэм!

Он покачала головой; видимо, он привык выкрикивать ответы-лозунги.

– Стражники объяснили вам минимальные требования проживания в Вороньей Мельнице? Сказали, что вам дается три дня, в течение которых вы будете получать еду и кров, а потом вы можете либо стать учеником в нашей обучающей программе, либо заняться какой-нибудь другой работой? И что если только вы не начнете заниматься, по программе, то будете сами обеспечивать себя пищей и кровом, соблюдая при этом правила жизни в Вороньей Мельнице? Что для того, чтобы оставаться тут по истечении трех первых дней, вы должны принять закон Вороньей Мельницы? Как минимум, вы должны быть согласны защищать поселение наряду с другими, платить налоги по усмотрению местного правительства и жить по местным законам.

– Да, мэм, мне это объяснили!

– Вы согласны с этим?

– Да, мэм!

– А вы можете посмотреть мне в глаза? – наконец спросила она, и в голосе ее прозвучало некоторое раздражение.

– Извините, мэм, – произнес он и постарался немного согнуться.

На мгновение Джун показалось, что она уставилась в бездонную пропасть. Мужчина смотрел не на нее, а сквозь нее, и у нее по коже побежали мурашки, она даже чуть не подпрыгнула на месте.

– У-ух… – Она быстро опустила глаза, взглянула на свои записи, потом взволнованно огляделась по сторонам. – У-ух…

– Последний ваш вопрос, мэм, касался того, согласен я или нет с местными правилами, мэм! – пришел ей на помощь Ганни.

– Ой, у-ух… – Она снова посмотрела на список вопросов и вскоре нашла то место, на котором остановилась. – Ага. Вы реконструктор?

– Да, мэм!

Она подождала, не скажет ли он что-нибудь еще, но он молчал.

– В какой области?

– Средний и поздний индустриальный период, мэм!

– О, как жаль. В данный момент мы не очень-то нуждаемся в подобного рода услугах. А какой-нибудь доиндустриальной технологией владеете? Тогда бы вы нам очень тут пригодились.

– Да, мэм.

Больше он ничего не сказал, и она невольно снова подняла взгляд, но он, как и прежде, смотрел куда-то поверх ее головы.

– Будьте добры, скажите, какой именно?

– Конечно, мэм. Я специализировался на военном искусстве досредневекового периода, в особенности увлекался римским оружием, военной тренировкой и тактикой. Я могу быть подмастерьем у кузнеца, занимался и производством доспехов. Могу сделать основные доспехи и одежду из самых примитивных материалов, хотя и работаю медленнее профессиональных кузнецов и швей, а изделия получаются более грубыми. Еще мне знакомы устройство и способы производства основных осадных орудий, например, вместе с группой непрофессионалов могу соорудить баллисту в два дня, если, конечно, будут материалы. Могу обустроить походный лагерь и научить других, как это делается. Немного занимался доиндустриальным фермерством. Я профессиональный скорняк, могу также дубить и выделывать кожу. Могу делать седла и упряжь, на уровне подмастерья, на уровне ученика – луки. Могу брать рифы и вообще управлять кораблем. Могу вязать носки.

– Ой-ей… это, должно быть, пригодится, – слабым голосом вымолвила Джун. – Неужели вы все это умеете делать?

– С самого рождения, мэм, я жил в роли человека доиндустриального общества.

– Правда?

– Да, мэм.

– Но как… Люди не становятся реконструкторами с детства, мистер Резерфорд.

– Нет, мэм.

– Значит, вы жили в условиях доиндустриального общества? И не несколько дней?

– Именно, мэм.

– Где?

– Мэм, я не могу этого рассказывать.

– Что? Что это значит?

– Мэм, я не могу этого рассказывать.

– О'кей. – Джун потрясла головой и нашла следующий вопрос в списке: – Вы знаете кого-нибудь, кто жил бы в Вороньей Мельнице до Спада?

– Да, мэм.

– Я устала тащить из вас слово за словом, уважаемый. Кого же?

– Мэм, я давно знаком с Эдмундом Тальботом.

– Правда? – В первый раз она проявила неподдельный интерес. – Где вы встречались с Эдмундом?

– Мэм, я не могу…

– … этого рассказывать?

– Да, мэм. Но могу сказать, что знал лорда Тальбота большую часть своей жизни.

– Я никогда о вас не слышала. Кроме того, он никакой не лорд Тальбот.

Новичок, казалось, не собирался ничего отвечать, но потом откашлялся и сказал:

– Он редко говорит обо мне, мэм.

– Не понимаю почему. Ну ладно, если вы пройдете к левому выходу, то в самом конце улицы будет палатка квартирмейстера. Вам покажут ваше место. Вот, возьмите талон. Еда три раза в день. Каждое утро можете получать продуктовые талоны в палатке квартирмейстера. Это все, добавок нет. Еды не хватает, жилья тоже, да, в общем, и всего остального. Берите столько, сколько сможете съесть, и ешьте все.

– Да, мэм.

– Позже вам скажут, куда пройти за направлением на работу. – Она еще раз оглядела странного мужчину и улыбнулась. – Добро пожаловать в Воронью Мельницу.

– Спасибо, мэм. – Он взял талон и снова перекинул через плечо свои пожитки. – Я уже чувствую себя как дома. Да благословит вас Бог-Телец и охранит вас от напастей.

– А вас пусть хранит Воитель, мистер Резерфорд.

И с этим он браво вышел из палатки.

Ганни не пошел в сторону бараков, как он их сразу окрестил, вместо этого он направился к дому на холме. По дороге к дому стояла группа стражников, хотя назвать их так было явным преувеличением. Просто горстка реконструкторов с ржавыми алебардами.

Ганни вежливо расспросил их и узнал, что Эдмунда дома нет, а найти его, скорее всего, можно в ратуше.

Ратуша представляла собой одно из новых зданий, и охраняли его новые стражники. Они оба стояли, опершись на копья. Ганни подошел ко входу и спросил, нельзя ли поговорить с мистером Тальботом.

– Он занят, – промычал стражник слева. – Слишком занят, чтобы заниматься старыми реконструкторами.

– Меня не удивляет, что он занят, – холодно ответил Ганни. – А какие у вас указания на тот счет, если появится старый близкий друг мистера Тальбота и скажет, что у него есть к нему дело?

– Что? – переспросил стражник справа.

– Хорошо, – собрав все терпение, проговорил Ганни. – Какие вообще у вас приказы, инструкции?

– Нам было сказано не пускать внутрь никого постороннего, вот и все, – суетливо заметил стражник-интеллектуал слева. – А об инструкциях я вообще впервые слышу.

– Ладно, давайте сюда сержанта охраны. – Ганни начинал терять терпение.

– А это что за птица?

– ЧТО ЗА ПТИЦА? – прокричал он. – СТОЙ ПО СТОЙКЕ СМИРНО, КОГДА ОБРАЩАЕШЬСЯ КО МНЕ, ТЫ ПРЫЩ НА ЗАДНИЦЕ НАСТОЯЩЕГО СТРАЖНИКА! ИНАЧЕ ЗАБЕРУ У ТЕБЯ ТВОЮ ТЫКАЛКУ И ЗАСУНУ ТЕБЕ ЕЕ В ТО САМОЕ МЕСТО! ТОЛЬКО ВЗГЛЯНИТЕ НА ЭТО! – Он выхватил копье из рук ошарашенного стражника и быстро его оглядел. – ЭТО ЧТО, СУХАЯ ГНИЛЬ НА ДРЕВКЕ? ЭТО ТАКОЕ ЖЕ ДЕРЬМО, КАК И ТЫ, ДАЖЕ ПОЧИЩЕ. – И он разломал копье, которое и без того было совершенно нелепым, бросил половину на землю, а второй половиной орудовал как указкой. – ВЫ ДВОЕ САМЫЕ НИКЧЕМНЫЕ СТРАЖНИКИ, КАКИХ Я ТОЛЬКО ВИДЫВАЛ ЗА ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ, А Я ПЕРЕВИДАЛ ИХ НЕМАЛО!

Эдмунд с облегчением поднял глаза от бумаг и посмотрел на Мирона.

– Если я не ошибаюсь, а это вряд ли, к нам пожаловал Ганни.

– Я был занят другим, – пожал плечами Эдмунд. Стражников у входа в ратушу отправили чистить оружие, а уж если начистоту – чтобы привести себя в порядок после такой неожиданной стычки, а Эдмунд привел Ганни в свой кабинет и постарался объяснить ему, как обстоят дела. – Я еще не успел заняться выучкой стражи. Так, как я и ты это понимаем. Мы ничего не успеваем, Майлз.

– Ты король, – проворчал Ганни, – и это не твоя работа.

– Я не король, – парировал Эдмунд. – И не собираюсь таковым становиться. Даже если меня назначат или выберут. Монархия неплохая штука, но общество строить по этому принципу я не хочу. Несмотря ни на что, я хочу устроить тут конституционную демократию.

Унтер-офицер кивнул и ткнул подбородком в сторону окна.

– И что ты хочешь, чтобы делал я?

– Ты будешь их учить.

– Кого? Как? По какой методике?

– Я думал о клиньях.

– Легионы.

– Ганни, это старый спор…

– Твой клин это обыкновенная фаланга без доспехов. Легион превосходит фалангу. Практически всегда. Да, на идеально ровном участке у фаланги есть шанс одержать верх. Но фалангу легко можно победить с помощью колесниц, а легион – нет.

– Метательные орудия? – спросил Эдмунд.

– Луки. Большие луки или арбалеты, смотри сам. Легкие копья для легионеров, что еще. Найди кого-нибудь другого, чтобы обучал лучников. А в маневрах они присоединятся к нам.

– Обязательно. Я остановился на больших луках. И людей, которые смогут обучить остальных, найду; даже если их сейчас нет в городе, скоро они будут здесь.

– Легионеры. Снова. Как я соскучился. – Вдруг Ганни тяжело вздохнул.

– Что такое?

– Кажется, у нас может не получиться, – горестно промолвил унтер-офицер. – Этим ребятам не хватает некоторых устоев. Римляне, морпехи Севама, британские «красные мундиры» – все выросли в обществе, в котором культивировалось понятие дисциплины. Эти же молодые недоноски…

– Из кельтов получались прекрасные «красные мундиры», – заметил Эдмунд. – Именно им обязана своим существованием Британская империя.

– Кельты были очень дисциплинированными, – проворчал Ганни. – И они доверяли товарищам, сражавшимся с ними бок о бок. Возможно, те были и из других кланов, но все они были кельтами. Этому научить нельзя, это впитывается с молоком матери.

– Мы с тобой уже спорили на эту тему, – сухо ответил Эдмунд. – Так или иначе, но сделать это нужно.

– Начинать надо с сердца, шеф, – после долгой паузы сказал Ганни. – И с души. Надо придумать нечто такое, чтобы у этих парней хватило духу воевать, когда кругом кромешный ад. До Спада их ничего в жизни не интересовало кроме нанопрепаратов, женщин и всяких там развлечений. Когда кругом столько смертей, им нужна какая-то духовная поддержка. Чтобы они готовы были отдать жизни, но при этом действовали разумно, четко и благородно, как настоящие солдаты, чтобы они никогда ни от чего не бежали. И тут встает вопрос о лидере, но и традиция играет огромную роль. Верность товарищам и верность делу. А у нас традиций нет.

Их надо немного причесать, и получатся сносные легионеры – но только с виду. Но настоящие легионы сражались за Народ и Сенат Древнего Рима. Так что и нам надо придумать идею, за которую они могли бы сражаться с таким же рвением и преданностью. Что-то… что-то особенное. А это уже не мой конек.

– Кажется, я кое-что придумал, – сказал, поразмыслив, Эдмунд. – Мне кажется, это поможет. Нам нужна хорошая армия, Ганни. Самая лучшая. Лучше, чем когда-либо существовала в истории. Война будет долгой и серьезной. Нам предстоит за один день построить целый Рим.

– Самое сложное мы, как всегда, делаем в одночасье… – состроил гримасу Ганни.

– На невозможное потребуется чуть больше времени. Даю тебе полгода.

– Ай-яй. – Сержант пошевелил плечами. – Попробуем, милорд.

Шейда изучала диаграммы потоков энергии, и мир словно кружился вокруг нее. Она наконец-то прислушалась к советам Эдмунда и занялась стратегией, а все мелкие, ежедневные проблемы и заботы передала своим аватарам.

Но самая главная проблема Коалиции Свободы заключалась в нехватке энергии. Вначале источники энергии между враждующими сторонами были распределены практически поровну, так как им удалось захватить одинаковое количество заводов. Но Союз Новой Судьбы теперь получал энергию откуда-то еще.

Коалиция никак не могла установить, откуда именно получали энергию их противники, и потому не могла принять должных контрмер, а следовательно, им надо было либо найти новые источники энергии, либо приостановить получение энергии противоположной стороной. Иштар и Ангпхакорн исследовали возможности получения новых источников энергии, Шейда и Айкава думали, как помешать Новой Судьбе. Прямой возможности остановить поступление энергии не представлялось. Пол эффективно использовал энергию своих станций и выставил мощные защитные щиты, сдерживающие всякие попытки Коалиции напасть на него. Вся дополнительная энергия, казалось, поступала из ниоткуда, но именно ее использовал Пол для нападения на Шейду и ее сторонников.

На этот раз она получила новую информацию от беженцев относительно Изменений, проводимых Полом; и если то, что он делает, он собирается делать повсеместно, значит, война оправдана, она воюет не зря.

Шейда, пожалуй, впервые решила обстоятельно разобраться с тем, как именно проводились Изменения. Ответ, несомненно, таился в регламенте Изменений, но следовало понять, как к ним подступиться.

Чтобы стать членом Совета, недостаточно было одного умения разделяться на аватары и сохранить при этом свою личность. В первую очередь член Совета обязан был прекрасно ориентироваться в Сети, и сейчас Шейда внутренне отругала себя за такую забывчивость. Она так долго занималась изучением политики Совета, вопросами управления информацией и энергией и абсолютно забыла, что все это базируется на целой череде программ и регламентов. Изменения были немыслимы без Сети, требовалось лишь ввести простую команду «Изменить так-то и так-то». Шейда вызвала теорию программ Изменения, по аналогичной программе, должно быть, работает и Селин, и теперь перед ней стоял целый список субпрограмм. Правда, он требовал не так много энергии, как она думала, особенно если черпать энергию прямо из человеческого тела. Программа содержалась в куче других программ, обыкновенная медицинская программа для облегчения побочных эффектов эпилепсии вследствие недобросовестно проведенных Изменений. Она не использовалась лет тысячу, а то и больше, но все еще сохранялась в общей памяти.

Шейда в течение получаса внимательно изучала все подробности, потом улыбнулась и послала мысленное сообщение своим соратникам и созвала аватар на собрание.

– Кажется, я нашла способ, как вставить Полу палки в колеса, – с улыбкой сказала она.