Но существовала также и другая сторона. Китон издал простой приказ: если кто-либо из высших начальников обнаруживал ситуацию, в которой военный в звании капитана и выше замедлял ход оборонных работ по какой-либо политической или бюрократической причине, то виновного разжаловали и посылали на передовую рыть окопы. Сейчас лопатами махали два десятка бывших полевых офицеров и три бывших генерала. Когда оборона завершится, будет время со всем этим разобраться. С генералами, похоже, будут проблемы.

А пока что генерал смотрел на божественное зрелище: ясный вид тысяч солдат противника, заполняющих пространство огненного мешка, а боезапаса на местах хватит для ведения боя в течение восьми дней. И за последний час ему пришлось решить только три проблемы. Поразительно.

Однако пора было давать сигнал открыть огонь. Кажется, сейчас проблем появится много, очень много.

Генерал щелкнул микрофоном наголовного телефона:

— Давайте, ребята. Начинайте бал.

Метод назывался «время-до-цели». В зависимости от расстояния до цели и типа оружия артиллерийскому снаряду требуется определенное время на полет. Некоторые виды орудий, например, минометы, стреляют с высоким углом поднятия ствола. Их снаряды описывают высокую дугу, им требуется сравнительно долгое время, чтобы достичь цели. Орудия других видов ведут настильный огонь с малым углом, и их снаряды достигают цели за меньшее время.

Этот феномен был известен давно, но до Второй мировой войны на него не обращали особого внимания. Однако в начале этой войны один высокопоставленный офицер американской артиллерии решил, что результат окажется лучше, если первый залп достигнет цели более или менее одновременно.

Поразмыслив сравнительно недолго, он решил попытаться стрелять с установленным интервалом времени. При надлежащем планировании все снаряды попадут в цели в пределах нескольких секунд друг от друга. Метод оказался эффективным, как подтвердили после войны оставшиеся в живых немцы. Так родился новый способ применения старой доброй артиллерии.

Артулостен выпустил по возвышавшейся стене злобную струю плазмы. Передовые кессентаи нагрузили свои тенары тяжелым металлом и вернулись в тыл. Сокровища можно будет обменять на генетически превосходные экземпляры и феоды, презрев необходимость сражаться за них. Сейчас воинство добралось до этой проклятой демонами стены, с символом этих трижды проклятых военных техников с обглоданными душами на ней, и казалось, дорога украшений обрывалась здесь. Немногие бого-короли, поднявшие свои тенары над стеной, были сняты с Пути. Хуже того, чем дальше по дороге, тем крупнее становились украшения. Только демонам известно, на что будет похоже воинство в конце. Влекомые возможностью разбогатеть и натолкнувшись на внезапную преграду, в долину набились десятки тысяч воинов в поисках сокровищ или хотя бы трусливых трешей. На восточной стороне нашли маленький мост, и многие кессентаи склонялись идти в эту сторону, но он был и слишком мал, и хорошо защищен. Воинству потребуются дни на переправу через реку и нападение на трешей сзади. Периодическая стрельба из чувства бессильной злобы по отдельным позициям в башнях отклика не вызывала.

— Надо перебраться через эту стену, — задумчиво произнес Артулостен. Его тенар покачивался на антигравитационной подушке от толчков скопившихся кругом нормалов. Десятки тысяч оолт’ос внушали уверенность. Ничто во вселенной не сможет остановит такое воинство. — Если собрать вместе достаточно кессентаев, можно будет прорваться над ней и захватить ворота на дальней стороне. Затем…

Он прервался, когда звук за спиной заставил его посмотреть назад и вверх. Казалось, что верхушка вздымавшегося слева от него холма взорвалась, и вверх рванули султаны оранжевого огня и черного дыма. Острые глаза Артулостена уловили мелькание взлетавших на столбах огня предметов. Их были сотни. Он замер в нерешительности, не зная, какое действие может помочь в этой ситуации. Землянин бы завизжал: «Сюда летят!» Это действие было столь же полезным, как и паралич.

В обороне Ричмонда принимали участие пять пехотных дивизий. Три из них передали свои минометы и артиллерию огневым базам холмов Либби и Монтроуз. Из-за сравнительно малой скорости и высокой дуги полета мин первыми стреляли минометы. Стодвадцатимиллиметровые снаряды взлетели по плавной дуге, потом устремились вниз. Ста пятнадцати минам для достижения цели потребуется двадцать три секунды. Они прошли одну треть пути, когда грянул второй залп. И третий. Третий залп произвели девяносто семь артиллерийских орудий.

Послины стояли в Шоко-Боттом практически плечом к плечу. Многие пытались вскарабкаться на препятствие и попасть в город. Другие стали проталкиваться через насыпанный из обломков вал поперек Уильямсбург-роуд. Небольшая струйка отправилась к пешеходному мостику острова Белл. К залпу не был готов никто.

Произведенное разрушение не поддавалось описанию. В течение нескольких секунд на площадь размером в четыре футбольных поля упали двести артиллерийских снарядов.

Артиллерийский огонь по центру, нацеленный подальше от позиций пехоты вдоль стены, велся с использованием бесконтактных взрывателей, установленных на разное время срабатывания. Снаряды взрывались над силами послинов, выкашивая внизу овалы смерти. Фугасные заряды рвали в клочья попавших под удар артиллерийского молота послинов, брызги желтой крови пропадали в ярости взрывов.

Минометные мины оказались даже более эффективными. Установленные дистанционные взрыватели подрывали их в метре над землей. Исходившие от них круги смерти убивали десятки плотно скучившихся кентавров. И налетел еще один залп. И другой.

Заполнявшим здания и оборонительные позиции вокруг Шоко-Боттом пехотинцам было сказано, что они сами поймут, когда пора открывать огонь. «Стреляйте, когда начнет артиллерия». Несколько мгновений они оцепенело наблюдали, как черные клубы разрывов снарядов и пурпурные вспышки мин обрушились на мир молотом богов. Но когда ошеломляющая перегрузка первого опустошительного синхронного залпа прошла и пушки повели непрерывную стрельбу в темпе восемь выстрелов в минуту, собравшиеся на линии огня войска высунулись из укрытий, сняли с предохранителей разнообразное вооружение и принялись охотиться за целями.

Мэнджеки начали первыми. Всю зону поражения заполняли оглушенные и раненые послины, ковылявшие тут и там под громовые раскаты пушек. Как только один из них пересекал лучи прицелов мэнджеков, роботизированное оружие открывало огонь. Часто один и тот же послин пересекал три или четыре луча одновременно, так плотно стояли пулеметы. Пули калибра семь целых шестьдесят две сотых миллиметра, изумительно подходящие для уничтожения кентавров, буквально разрывали злополучную тварь на куски, добавляя еще крови в уже пропитанную ею насквозь почву.

Большую часть поля боя уже окутывал дым и пыль, поднятые артиллерией, когда первый пехотинец выглянул из-за своей защитной стены. Но то тут, то там в поле зрения появлялся кентавр, большинство из них шатались, контуженные разрывами снарядов. Огонь по ним открывали с ликованием; все смотрели новости из Фредериксберга и интервью со спасшимися и родственниками. Люди взялись за уничтожение кентавров с испепеляющей яростью.

У снайперов, расположившихся высоко в зданиях со своими винтовками пятидесятого калибра, установленными на сошках, был урожайный день. Уцелевшие бого-короли пытались организовать свои силы, пытались вести ответный огонь, пытались выбраться из неожиданной бойни, устроенной Двенадцатым корпусом из Шоко-Боттом. Но снайперы ничего подобного не допустили. Периодические вспышки плазменных орудий, или пусковых установок ГСР, белый свет выстрелов которых так отличался от черно-оранжевых разрывов артиллерии и оранжево-пурпурных минометов, выдавали бого-королей с головой. И сразу, наплевав на определенные для них зоны обстрела, огонь открывали десятки снайперов, находившиеся на расстоянии вплоть до километра. Любое блюдце бого-короля, выныривавшее из водоворота пыли и дыма в долине смерти, тут же бралось на мушку. Огромная мощь винтовок пятидесятого калибра сметала кентавров с летательных аппаратов, сокрушала инерционные двигатели, разбивала энергетические кристаллы, внося свою лепту в день огня, дыма и смерти.

Монитор генерала Китона показывал схему поля боя и четыре графика. Графики строил галактический ПИР, которыми снабдили всех командиров от корпуса и выше. Одна диаграмма отслеживала потери среди защитников-землян, реальных солдат с винтовками в руках, которые не давали послинам выбраться из Шоко-Боттом. Вторая показывала количество живых послинов в огненном мешке. Третья показывала, сколько всего послинов вошли в мешок. Четвертая выдавала общее число послинов.

Хотя численность людей составляла менее одной сотой от послинов, их показывали в том же масштабе. Количество обороняющихся было ограничено, количество послинов казалось безграничным. Когда потери станут слишком велики, генерал намеревался отступить на другой берег Джеймса.

Но до этого, кажется, было еще далеко. Диаграмма, отображавшая послинов в мешке, все росла, и росла, и росла. Затем, когда они явно приготовились пойти на прорыв, подготовленная корпусом масштабная засада открыла огонь. Сейчас в Шоко-Боттом не осталось практически ничего живого, а у людей потерь почти не было. Китон бы удивился, если бы потери оказались выше двухсот человек, если не считать роты, погибшей из-за действий одного идиота. К настоящему моменту его потери, согласно рапортам, составляли двести пятьдесят человек убитыми и сорок два раненными. А послины потеряли свыше сорока тысяч.

Однако оставалось убить еще почти два чертовых миллиона. И часть орды, которая не вошла в зону уничтожения, расползалась по сторонам, несмотря на рвы и «чеснок».

Допустить этого было нельзя.

— Отправляйте вылазку, — прошептал он.

Подполковник Уолтер Абрахамсон обмотал лицо желтым шелковым шарфом и покрутил рукой над головой, давая сигнал «заводись». Строго говоря, это было не место для командира бронекавалерийского батальона — стоять в люке «Абрамса» и возглавлять отчаянную атаку против почти двух миллионов врагов. С другой стороны, провались оно к дьяволу, то место, где ему полагалось находиться. Задача была проста: дать послинам в рыло настолько сильно, чтобы они снова бросились в огненный мешок. Так и полагалось сделать, так ему приказали. Так вот, черта с два. Где еще может находиться кадровый кавалерийский офицер?

— Стю, ты бы лучше как следует удостоверился, что эти пушкари поняли все как надо, прием, — прокричал он в микрофон связи между машинами. Несмотря на звукоизолирующий шлем, гром турбин шестидесяти газующих тяжелых танков представлял собой звуковой Везувий.

— Нет проблем, — сказал его соратник, тоже командир батальона. Второй батальон Двадцать второго бронекавалерийского полка отрядили прикрывать оборонительные сооружения холма Либби-Хилл, и второй офицер завидовал своему товарищу. — Я сейчас в центре управления огнем. Они получили команду и прекратят огонь, когда ворота начнут открываться. Даже мины уже упадут, когда вы войдете. Только на всякий случай входи туда застегнутым на все пуговицы, — пошутил он.

— А как же! — прокричал Абрахамсон. Он махнул гражданским инженерам, управлявшим воротами. Поспешная работа над запирающим механизмом означала еще более поспешную работу над системой открывания. Чтобы открыть ворота, многотонные бегемоты из бетона и стали, их привязали к бульдозерам. Два инженера махнули водителям, и ворота медленно поползли вперед. Если их перекосит, они потом могут не закрыться. А когда кавалерия вернется назад, ей очень захочется запереть ворота.

— О’кей, скажи там, что ворота открываются, — крикнул подполковник и переключился на внутреннюю связь. — Давай ближе к входу, — сказал он и стукнул по выключателю привода, который быстро опустил его в чрево зверюги.

Когда ворота откатились назад, взору открылся совершенно чуждый мир. Все еще падавшие на дно снаряды взбивали неописуемое рагу из желтых трупов послинов, перемешанных с битым кирпичом бывших зданий. Молот артиллерии в сочетании с огнем пехоты сделал то, что практически никогда не происходит в бою: убил всех врагов. Даже в самых беспощадных сражениях Первой и Второй мировых войн какое-то число оставалось в живых. Но не здесь. Резня послинов в Шоко-Боттом была выполнена эффективно, безжалостно и до конца.

— Подай медленно вперед на сто метров, — сказал Абрахамсон по интеркому. — Затем остановись и подожди, пока эскадрон не выстроится в линию.

— Да уж, хотя я следую по долине смертной тени, страх мне неведом, — сказал рядовой первого класса Миллз, стрелок-наводчик танка.

— Поскольку я самый крутой засранец в этой долине, — засмеялся подполковник, заканчивая псалом военной версией.

— Аминь, — прошептал рядовой Халм, водитель. Как и все остальные, юный рядовой был ошеломлен картиной разрушения, открывшейся взору с близкого расстояния, но он нажал на газ и медленно повел большой танк в зону смерти.

Четырнадцатая улица покрылась слоем густой грязи, из-под траков тяжелого танка вверх летели брызги какой-то оранжевой жижи. За исключением периодически попадавшихся разбитых остовов аппаратов бого-королей, других препятствий не встречалось. Иногда гусеницы танка перемалывали почти целые трупы послинов, даже не притормаживая. Семидесятитонная бронированная машина даже не покачивалась.

РПК Миллз развернул башню:

— Цель. Движущееся блюдце.

Подполковник рефлекторно посмотрел на дисплей своего репитера. Скособоченное блюдце кралось на север и к выходу из огненного мешка. Как только оно выйдет из покрывавшей все кругом дымки, оно станет целью снайперов, усеивающих башни небоскребов, но также могло представлять угрозу.

— Вижу, — сказал подполковник. — Стрелять из соосных.

— Понял, стрелять из соосных, — отозвался стрелок и переключился с главного орудия на огонь вспомогательных соосных. — Выполнено.

М-1E являлся модификацией тяжелого танка «Абрамс». Разработанный для борьбы с послинами, он имел усиленную лобовую броню и улучшенное рассеивание тепла, повышающие шансы уцелеть при попадании гиперскоростной ракеты или струи плазмы. А еще одну идею целиком позаимствовали у русских.

Русские, сбывая танки в армии тех стран, противники которых имели превосходство в воздухе, модифицировали свои машины, придав им функции зенитных платформ. По обе стороны башни они навесили двадцатитрехмиллиметровые пушки, которыми управлял стрелок танка. При некоторой удаче массированный огонь танкового батальона мог сбить атакующий самолет или вертолет.

Американцы презрительно фыркали на эту идею. До прихода галактидов. Послины полагались на массовые атаки, но также обладали феноменальным оружием. Платформа для борьбы с ним должна была выдерживать попадания пучков плазмы и гиперскоростных ракет и при этом сохранять способность уничтожать живую силу противника в огромных количествах. И чем пытаться создать совершенно новую платформу, Армия взяла русскую идею и усовершенствовала ее.

С каждой стороны башни располагалась гондола с четырьмя пушками «Бушмастер» калибра двадцать пять миллиметров. Пушки поворачивались вместе с башней и могли подниматься и опускаться для прицеливания. Компьютер наведения на цель «Абрамса», все еще самого лучшего танка, созданного человеком, модифицировали под новое оружие, невероятно повысив меткость стрельбы. Но главное было не в меткости, а в огневой мощи.

Из меню типа боеприпасов стрелок выбрал позицию «Фугасный». Затем нажал кнопку.

Темп стрельбы пушки «Бушмастер» составляет две тысячи пятьсот снарядов в минуту. На единственного бого-короля нацелились восемь пушек. На одно нажатие кнопки каждая пушка выпустила очередь в семь снарядов. Пятьдесят шесть снарядов, в каждом почти полкилограмма взрывчатки и насеченной проволоки для осколков, взорвались по всему блюдцу, разнеся в клочья и его, и бого-короля.

— Цель уничтожена.

Стрелок продолжал поиск, но, кроме этого единственного бого-короля, других целей не было. Танк двигался через поднимающееся вверх облако пыли и дыма, вонь мертвых послинов становилась все гуще, остальные танки батальона выстроились по обе стороны.

Артиллерия прекратила огонь, как и обещала, и подполковник Абрахамсон решил открыть люк и оглядеться. Вряд ли снаружи атмосфера намного хуже, чем внутри.

Но она была хуже. Вонь послинов усилилась впятеро, когда он высунулся из люка, но он сдержал рвотный позыв и осмотрелся кругом. Эскадрон разворачивал строй, и Абрахамсон порадовался, что уговорил полковника послать его в эту разведку. Эскадрон был отлично подготовлен по нынешним временам, но стычки на севере, какими бы мелкими они ни были, неизмеримо помогли отшлифовать боевое искусство. И избавиться от некоторого балласта.

Сейчас танки без сопровождения выстраивались клином без сучка и задоринки, равняясь по несущим вымпелы командирам рот и взводов. Абрахамсон решил не брать «Брэдли» и «Хаммеры» на это задание. В общих чертах было известно, где находится враг, и он не собирался атаковать до упора. Скорость «Брэдли» была меньше, чем у «Абрамса», а «Хаммеры» здесь бы никак не уцелели.

Нет, это была чистый налет тяжелой кавалерии: выскочить галопом в поле, опустить пики, ударить по варварам — и ходом обратно в ворота. Варвары всегда бросаются за тобой в погоню. Но генералу лучше убрать всех с моста Майо, когда они будут возвращаться. Любой, кто окажется на пути подполковника Абрахамсона, будет раздавлен в лепешку.

Заскрипело радио.

— Отряд «Браво» на месте.

— Отряд «Чарли» на месте.

— «Альфа», готов к рррок-н-роллллу.

Он улыбнулся. Командир «Альфы» был своеобразной личностью, но знал свое ремесло. Когда момент настал, Абрахамсон перестал замечать вонь. Он посмотрел сквозь пелену в сторону далекого и невидимого врага и кивнул.

— Понял, — сказал он по радио. — Идем вперед, к рубежу Шенандоа. И да хранит господь праведников.