Я пообещала позвонить, зная, что не позвоню никогда.
Следующей ночью раздался новый телефонный звонок. Ровно в три часа ночи. Прежде чем схватить трубку, я посмотрела на электрические часы. Проснулись оба, и с каким-то недоуменным недоверием уставились друг на друга. Потом я протянула руку к телефону. Тот же самый голос:
– Этоты, сука? Я тебя убью!
Мои нервы не выдержали. Может, этого не стоило делать, но я вышла из себя… Меня бесило до неприличной степени всё: тусклый свет ночной лампы, белый пододеяльник, вынужденная бессонница и ненормальное желание спать, от которого слипались глаза, жёлтое злобное лицо мужа с выпученными глазами, по которым я читала предстоящий скандал… Всё вокруг было невыносимым, и я уже не могла себя контролировать… Я заорала истерически, с надрывом:
– Этоя тебя убью, придурок! Найду и убью сама!
Голос на том конце провода был так же спокоен:
– Что ты сказала, сука? Повтори!
– Я убью тебя, придурок! Убью за это! Ты не понимаешь, что делаешь! Ты играешь с огнём!
Смех, сытыйдовольный смех, который я никак не могла объяснить – и щелчок, когда урод бросил трубку. Следующим этапом был мой муж, сказавший:
– По-моему, ты сходишь с ума.
– Что ещё я могла сделать? – зло огрызнулась.
– Ты звонила в милицию? Обещала же позвонить!
– Нет! Никуда звонить я не буду! Я сама найду этого придурка и никого не хочу вмешивать!
– Всё этопохоже на дурацкий розыгрыш, инициаторами которого были ты и твой любовник.
– Ты прекрасно знаешь, что у меня нет никакого любовника!
– Тот, прежний… А ты прекрасно знаешь, о ком именно я говорю.
– Почему?
– Только он способен на такое! Ты с ним виделась?
– Нет!
– Опять ложь! Тебе не кажется, что мы совершенно разные люди?
– Кажется! Мне звонят по телефону и угрожают убить, а ты не делаешь ничего, чтобы меня успокоить и морально поддержать!
– Ты сама виновата во всём, что с тобой происходит! Только ты и больше никто! Ты одна!
Я одна… Больше я не спала, несмотря на то, что существовать без сна было мучительно. Но ещё больнее было тихонько лежать в темноте и прислушиваться к мирному дыханию спящего рядом врага.
С тех пор прошло несколько дней. Я немного успокоилась. Звонков больше не было, и жизнь вошла в привычную колею. Никто не присылал духов по почте, но я подозревала, что муж долго не сможет прийти в себя. Как ни странно, я не видела и Гароева: он не появлялся в офисе, хотя давным-давно вышли все сроки его поездки. Дошло до того, что начальница вызвала меня в кабинет и в категорической форме заставила разобраться с этим вопросом. После чего я принялась истерически звонить Гароеву домой. Мне не везло. Я не попала на него ни разу. Несколько раз трубку бралажена и отвечала, что его нет дома. Однажды я представилась и попросила передать, чтобы он поскорее решил вопрос с поездкой. На что жена удивлённо заявила, что никуда ехать он не собирается, и что его не интересуют никакие рекламные проспекты. Очевидно, она приняла меня за рекламного агента. Было ясно, что о своих поездках Гароев молчал. А несколько раз вообще никто не брал трубку. И я отложила в сторону его контракт. Было обидно. Ведь именно на этом контракте я могла неплохо заработать. Прошли дни, и я почти восстановила спокойствие. Я не виделась также с прежним любовником. Удивляясь немного, что спустя столько лет остался прежним его номер телефона, хотя за эти годы он мог поменять сотни квартир.
Я тосковала о нём, как тоскуют о привычном лёгком дискомфорте, в котором ни одна из вашей не находится на положенных местах. Когда-то давно он был болью, но боль преломляется в наслаждение всякий раз, как ты её хочешь. Он больше не был моей болью, но я по-прежнему хотела только его. Может, именно поэтому я с трудом могла смотреть на мужа: в нём яснее всяких слов я видела то, чего лишилась. Ни одно из сравнений не было в его пользу, и от этого в душе моейпостоянно присутствовала тоска.
В то утро Ольга Павловна влетела, как фурия, в мой кабинет.
– Ты наконец-то разговаривала с Гароевым?
– Нет, мне не удалось ему дозвониться.
– Безобразие! За что я только тебе плачу! Мне нужно знать в точности, что делать с его контрактом! Кроме того, я должна урегулировать счета с модельным агентством на следующий месяц! А как я могу это сделать, если в воздухе висит наш лучший контракт!
– Прекратите истерику! К концу дня я постараюсь что-то выяснить.
– Уж будь добра! У вас ведь близкие отношения! Неужели ты не знаешь, где его найти?
– Близкие отношения? – я обомлела. – С чего вы взяли?
– А разве нет? Ведь он посылает тебе духи!
– Откуда вы знаете? И при чём здесь вы?
– Ну, знаешь, дорогая! На прошлой неделе у меня был твой муж!
– Муж?! – новость дала словно обухом по голове.
– Конечно! Приехал как-то днём, когда ты смоталась на какую-то встречу и сидел у меня в кабинете целый час. Всё пытался выяснить, кто такой этот Гароев и что тебя с ним связывает. И рассказал, как он прислал по почте духи. А твой муж ничего! Представительный мужчина! Только немного занудный. Честно говоря, его невозможно долго терпеть. Всё пытался узнать, чем мы точно занимаемся и даже хотел потребовать какие-то документы. Конечно, я его выпроводила, но подумала, что у тебя с этим Гароевымчто-то есть, и он взял след.
– Ничего у меня нет с Гароевым!
– Будешь сказки рассказывать! Если уж твой муж забегал, как придурок…
– Как он смел! За моей спиной…
– Мне бы тоже хотелось это знать! У меня своих проблем по горло, а тут ещё разбирать, с кем спит каждый из сотрудников! Будь добра, передай ему, чтобы он визиты сюда прекратил. В конце концов, я могу в любой момент отдать тебе твою часть и иди ищи другое место работы! Твои деньги больше не представляют для меня интереса!
Это была слишком реальная угроза, чтобы я могла её пропустить. Я вся горела! Сам того не ведая, этот подлец оказал мне жуткую медвежью услугу. Моя начальница терпеть не могла лишних проблем. И ещё она не переносила, чтобы так ярко светились личные связи сотрудников с клиентами. Тут была не связь, лишь громкое подозрение, но… А одного подозрения для неё было достаточно, чтобы вышвырнуть меня вон! Ведь официально мы считались почтенным, чуть ли не семейным агентством! А тут такое… Да ещё муж… Мне было жутко обидно, хотелось разорвать обоих: и Гароева, и недоделанного супруга! Но руки мои были связаны боязнью вызвать ещё более громкий скандал, поэтому всё, что я сделала – снова позвонила Гароеву домой. В конце концов, я даже задумалась: а не вступить ли с ним в связь на самом деле, ведь Гароев довольнопривлекательный мужчина? В квартире никто не брал телефон.
Я в бессчётный раз нажимала на кнопки, когда на пороге возникла секретарша.
– Наташа, тут тебе довольно странная посылка! Иди, посмотри.
– Какая ещё посылка? – этого было достаточно, чтобы совсем обалдеть.
– Длинная, тонкая… Иди, посмотри! Лежит в приёмной.
– От кого?
– Обратного адреса не написано. Что долго рассказывать? Иди, посмотри!
Я пошла. На столе у секретарши лежала длинная белая коробка, чуть побольше той, в которой прислали духи. Я взялаеё в руки. на грязноватом картоне не было никаких пометок.
– Она пришла не по почте?
Секретарша с огромным интересом следила за мной. И словно ждала вопрос:
– Нет. Еёпринёс парень. Молодой парень в синей джинсовой куртке. Похож на студента. Спросил: Тимошина Наталья здесь работает? Я говорю: здесь. Он: передайте, тут ей пакет. И протягивает коробку. А я: от кого? А он говорит: сама узнает. Там внутри написано. Ты посмотри.
Коробка не была заклеена. Я быстро открыла. В белый листок бумаги (стандартной офисной бумаги, стандарт А4) был завернут… мужской галстук в красную и чёрную полоску. Старый, завязывающийся галстук! Почему старый? На сгибах завязки он был потёрт в нескольких местах. Кроме того, он лоснился от жира, а на лицевой стороне виднелось несколько жирных пятен. Онемев от неожиданности, я застыла с самым идиотским видом, сжимая галстук в руках…
Шок был не только у меня. Накрашенные ресницы секретарши резко взлетели вверх и так застыли. На нас уже заглядывались остальные сотрудники. Это немного вернуло мне дар речи, и первое, что я сделала, громко вскрикнула:
– Что за нелепость?!
Секретарша в тупом недоумении захлопала глазами. Я потрясла коробку над столом. Больше там ничего не было: ни карточки, ни какой– либо записки. Лист бумаги так же был абсолютно чист– ничего, что могло бы натолкнуть меня на след! Я решила повнимательней рассмотретьгалстук. Он действительно был старый и грязный. От него исходил какой-то неприятный запах. Я понюхала жирные пятна. Их вид и «аромат» напоминал… засохший майонез.
– Бред какой-то! – я потрясла галстуком, – ничего не понимаю! Натуральный бред!
– Ты не знаешь, от кого это? – к секретарше наконец-то вернулся дар речи.
– Понятия не имею!
– Ну утебя и поклонник! Я понимаю, духи, конфеты, цветы… А тут – засохшее старье!
– Какой поклонник?! Я этот галстук вижу в первый раз в жизни!
– Да кому в голову придёт такое посылать?
– Это я могла бы и у тебя спросить!
Секретарша подозрительно принюхалась:
– И воняет как-то…. маслом? Или майонезом? Бр, гадость какая!
– У кого-то большие проблемы с мозгами и с чувством юмора! Тот, кто это сделал, нуждается в хорошем враче!
– А между прочим, галстук недешёвый!
– Откуда ты знаешь?
– Вон, внизу, фирменнаяэтикетка! Я мужу на день рождения купила точно такой. Тот, кто носил этот галстук, явно не бедный! Стоит дай Боже! И продаётся только в фирменных магазинах. А этот тип взял и заляпал такую вещь едой! А стирать его вообще нельзя. Галстук испорчен.
– Какого же черта присылать его мне? Чья-то нелепая шутка.
– Не знаю, что и сказать. Я такой в первый раз вижу!
– Что ты в первый раз видишь? – сбоку возникло чьё-то строгое и злое лицо. Я вздохнула: не везёт – так уж крупным планом! И надо было ей возникнуть именно сейчас…
– Ничего, Ольга Павловна… – секретарша стушевалась и даже стала как-то меньше, – вот тут Наталье пакет прислали… просили передать…
– Ну и кто тебе, Тимошина, прислал такую гадость? – скривилась начальница, – да ещё в рабочее время? Кстати, что с контрактом Гароева? Ничего? А всё потому, что вместо того, чтобы сосредоточиться на работе, ты занимаешься своими личными делами! Яне потерплю, чтобы ты выясняла личные отношения и чтона наш адрес твои любовники присылали свои старые вещи! Ещё раз такое увижу…
– Этоне мой любовник! Я не знаю, кто это послал!
– Мне всё равно! Здесь не барахолка! И не лавка старьёвщика! Ты забываешься! У меня не железные нервы! Ещё раз такое увижу, вышвырну отсюда к чёрту!
Разумеется, никуда бы она меня не вышвырнула, но было просто ужасно, что такой разнос она устроила мне в присутствии подчинённых.
– Тимошина, ты всё поняла? Я тебя предупреждаю в последний раз!
– Этого больше не повторится! – покраснев от досады и злости, я размахнулась и бросила в мусорный ящик злополучный пакет. Потом, дрожащая, вернулась в кабинет. Я пыталась взять себя в руки, когда раздался звонок и мне сказали, что меня зовут к телефону:
– Ты получила пакет?
Голос был тот же самый. Мне казалось: теперь я буду узнавать его даже во сне.
– Зачем вы это делаете? Что всё это значит?
– А ты не знаешь?
– Нет!
– Ты никогда не была в Колумбии?
– Что?!
– Знаешь, если кто-то встаётпоперёк горла, ему посылают галстук.
– Я не понимаю…
– А ты спроси кого-нибудь.
В трубке раздались короткие гудки.
– Ты сильно занята? – в дверь кабинета заглянул Вадик, художник, который нёс на подтверждение несколько эскизов нового рекламного проспекта.
– Нет, заходи. Ты когда-то слышал такое выражение: колумбийский галстук?
– Ну, это просто! В любом фильме про мафию есть!
– Что это означает?
– По фильмам, так это распространено среди членов мафии. Если кто-то из них нарушил законы, в знак предупреждения ему приносят пакет, в котором лежит старый галстук. Это своего рода предупреждение о том, что он делает что-то не так, и что поведение желательно изменить. Если он не исправляется, то над ним совершают казнь: разрезают горло и через этот разрез высовывают язык… А какое отношение колумбийская мафия имеет… Боже, Наташа, тебе плохо?! Может, принести воды?
Наверное, я меняла цвета, как гирлянда на новогодней ёлке: от красного и жёлтого до белого и зелёного. Зелёный соответствовал моему состоянию больше всего. Перед глазами всёплыло…
– Нет, ничего страшного… Голова разболелась… Что ты принёс?
Тут же от неловкого жеста на пол полетела моя раскрытая сумка, из которой вывалилось содержимое… Вадик бросился помогать, а потом тактично заметил:
– Знаешь, мне не к спеху. Я зайду в другой раз.
Порывшись как следует в сумке, дрожащими руками я вытащила визитку и набрала указанный там номер:
– Капитана Никитина, пожалуйста…Это Тимошина Наталья… Помните?
– А, маньяк с фотоаппаратом! Кто это был, вспомнили?
– Честно говоря, нет…
– Знаете, подобных случаев у нас больше зарегистрировано не было. Так что скорей всего это был какой-то ваш знакомый, который решил пошутить или напугать…
– Я звоню не из-за той истории! По другому поводу…
– Что ещё случилось?
– Сегодня мне прислали в офис галстук, а потом позвонили и сказали, что он колумбийский…
– Кто позвонил?
– Откуда мне знать?!
– Ну и что случилось?
– Как вы не понимаете: мне прислали галстук…
– Я всепонимаю: кто-то подарил вам импортный галстук производства Колумбии… Хм, хотя Колумбия славится наркотиками и кофе! А милиция тут при чем?
– Как это при чем?! Вы что, не понимаете?!
– Послушайте, успокойтесь и объясните толком, что я должен понимать?!
– Колумбийский галстук посылают члены мафии как предупреждение. А если человек не изменяет поведения, над ним совершают казнь: разрезают горло и просовывают туда язык…
– Что вы пили?
– Ничего…
– Водка? Таблетки?
– Да я вообще не пью! И не наркоманка!
– Тогда вы в своём уме?
– Почему?
– Вы звоните капитану уголовного розыска и рассказываете какую-то странную историю про колумбийскую мафию… как сюжет дешёвого американского детектива… Вот я и спрашиваю: вы вообще-то в своём уме?
– Но мне сегодня прислали галстук! В офис! Я могу показать коробку!
– Просто у кого-то из ваших знакомых плохо с чувством юмора! Кто-то решил над вами подшутить! Вы член мафии?
– Нет.
– А вы были в Колумбии?
– Нет…
– Тогда поменьше смотрите телевизор!
– Но послушайте…
– Нет, это вы послушайте! Я устал после дежурства и не в том настроении, чтобы выслушивать по телефону дурацкие истории! Совесть нужно иметь! А если у вас плохо с головой, обратитесь к врачу! Я не психиатр! Я вам помочь ничем не могу!
– Что же мне делать?
– Выпить валерианки и лечь спать!
И бросил трубку. Сначала мне хотелось расплакаться. Но потом я подумала, как, должно быть, выгляжу в глазах капитана. Колумбийская мафия с ужасными казнями… У кого-то действительно плохо с чувством юмора. Кто-то насмотрелся дешёвыхгангстерских фильмов и решил пошутить! А я… Боже мой… Зачем я позвонила в милицию? И, так как я всё-такибыла разумным и самостоятельным человеком, на всё происходящее у меня возникла совсем другая реакция: истерический смех.
– Наташа…
Я обернулась. Он стоял на тротуаре, напротив, там, где я так мечтала его видеть. Но не видела. Никогда. Этот момент снился мне столько раз, что, когда всё произошло в реальности, я так и восприняла его – как картинку из сна. Он был такой же, как и в кафе. Он совершенно не изменился, разве что был немного больше растерян.
– Наташа! Пожалуйста, подойди сюда!
В его лексиконе не существовало слова «пожалуйста», и это означало, что произошли крупные перемены.
– Я думаю, нам не о чем говорить!
– Но ты можешь хотя бы подойти поближе?
– Зачем?
– Ну… чтобы со мной поздороваться..
– Здравствуй, – и пошла вниз по улице. И спиной почувствовала, что он плетётся сзади, след в след.
– Наташа… Ты можешь на минутку остановиться?
– Ты ходишь пешком? Вот уж не думала, что умеешь! Ты – и без машины!
– А моя машина совсем рядом. Здесь… – и махнул рукой на новенький полированный корпус красной спортивной машины, отличающейся от всех остальных.
– Что ты от меня хочешь?
– У меня большие неприятности. Мне нужна твоя помощь!
– Помощь? И это после твоего хамства в кафе?
– Ты же добрый человек!
– Там, в кафе, мне тоже нужна была помощь!
– Наташа, пожалуйста!
– Обратись к той, с кем ты спишь!
– Среди всех моих женщин ты – самая умная!
– Я не твоя женщина.
– Неправда! Ты всегда будешь немножко моей, как и я – твоим.
Ещё месяц назад я бы заложила душу за эту фразу. Но теперь в воздухе было что-то насквозь фальшивое – настолько фальшивое, что окружающий нас вечер с машинами, домами и снопом горящих ночных фонарей казался лишь театральной декорацией, давным-давно выброшенной на свалку. Я не знала, как это произошло, но именно в тот момент я впервые почувствовала в себе всёвозраставшее чувство тревоги. Так чувствует себя человек, который подозревает в глубине собственного тела страшную неизлечимую болезнь. Вроде бы ты здоров, и мир вокруг прежний, но только ощущаешь, что из крохотной клеточки в глубине разрастается чудовищная тёмная опухоль… И первым, на что она повлияет, будут глаза. Потому, что в тот самый момент ты станешь видеть мир абсолютно по-другому. Для тебя этот мир навсегда потеряет прежний облик. И отныне так будет до самого мучительного конца. Я пережила достаточно спокойно и странную историю с «фотоаппаратным» маньяком, и с телефонными звонками, и с посылками… Я попыталась воспринять эту историю, как нормальный человек в здравом уме. Но никогда в душе не было такого мучительного чувства тревоги, как в тот момент, когда в сумраке наступившего вечера я увидела стоящую напротив фигуру и сказала самой себе, что это – неправильно. Неправильно! Как совершать безумно глупый поступок и точно знать о том, что никогда не сможешь ничего изменить.
В тот момент мне захотелось бежать, и я инстинктивно сделала несколько шагов по тротуару. Передо мной во всей красе сиял существенный выбор из двух возможностей: безднаи пропасть, почти одинаковой глубины. Броситься к нему – скатиться по острымвыступам бездонного горного ущелья. Уйти от него – ещё больше себя поранить, буквально разорвать тело о режущие выступы камней. Думая так, я застыла на месте, каким-то шестым чувством подозревая, что поступаю неправильно. И только ощущение тревоги росло и крепло, как внезапно нахлынувшая головная боль. Пока я мучилась сомнениями, он бросился ко мне и даже схватил за руку, и когда его пальцы прикоснулись к моей коже, я вдруг поняла, что уже – поздно, и от этого что-то пронзительно и надрывно заныло в душе. И не потому, что прикосновение его рук было похоже на разряд электрического тока, насквозь протаранившего мою кожу. А потому, что я поняла: существует и третья возможность выбора, третья пропасть – остаться с ним, и умирать от неизмеримой сладости прикоснувшихся, случайно или намеренно, его рук…
Он попытался развернуть меня в круг света уличного фонаря, чтобы прочитать на моём лице, появилась ли у него возможность. От того, что он так трагически ждал моих слов, его лицо стало ещё более растерянным. Я почти сдалась, и он понял это, когда услышал:
– Что ты хочешь?
И буквально силой увлёк меня вниз по улице, приговаривая:
– Всего на пару минут…
Внутри машины было тепло, и сквозь плотные стекла почти не доносились звуки окружающего мира. Мягкие сидения пахли свежим винилом. Я удобно откинулась в кресле.
– Ты процветаешь. У тебя роскошная машина!
Он махнул рукой, словно дорогая спортивная модель была самой обыкновенной вещью в мире. Я усмехнулась: время, деньги, всёпройдёт, а он навсегда останется таким….
– Может, поедем ко мне? – его голос прежде не звучал так просительно. И это позволило проявить мне приятную твёрдость:
– Нет. Я предпочитаюговорить здесь.
– Прежде ты не была такой непримиримой…
– У меня мало времени. Говори, что случилось, иначе я выхожу.
– Хорошо. Я попал в очень тяжёлую историю. У меня большие неприятности. Ты знаешь человека по фамилии Гароев?
– Да вы что все, совсем с ума сошли?!
– Что ты имеешь в виду? – на его лице было написано недоумение. – Ты его знаешь?
– Да целый день слышу: Гароев, Гароев… Ну на работе – понятно, есть причина. А ты при чём?
– С Гароевым у меня были деловые отношения… некоторого рода дела… так сказать…в общем, я должен ему денег…
– Ну и что?
– Я должен ему довольно крупную сумму. Эти деньги нужно было вернуть ещё на прошлой неделе. А у меня нечем платить…
– А я тут при чём? У меня нет денег!
– Я знаю, дело не в этом! Я подумал, может, ты что-то про него знаешь… например, про его поездки…что-то, чем я мог бы прижать его к ногтю… немного закрыть рот и временно не платить…
Наверное, моё лицо выражало довольно пёстрый переход от удивления к искреннему недоумению, а потом и сочувствию, с каким приятно смотреть на душевнобольного человека. Он даже растерялся:
– Ты меня понимаешь? Неужели я сказал что-то не то?
– Ты в своём уме?
– Наверное, я не совсем ясно выразил мысль. Дело в том, что одна из девушек вашего модельного агентства – дочь делового партнёраГароева, человека, которого он боится. Отец не знает о её поведении, девушка развлекается… если бон узнал, что его дочь развлекается с Гароевым, он стёр бы того с лица земли. Так вот: если бты могла устроить, чтобы в поездку с Гароевым поехала именно эта девушка, то в гостиничном номере я смог бы снять их на скрытую видеокамеру. А потом кассетой припугнул бы Гароева: или он прощает мне долг, или я вручаю кассету её отцу…
– И как я могу это сделать?
– Ведь именно ты занимаешься поездками Гароева. Его последней поездкой. Я сказал бы тебе, какая именно девушка, и ты отправила бы её с ним…
– Откуда ты знаешь, что я веду его контракт?
– Небольшая сумма денег твоей начальнице, директору агентства… Она сказала обратиться к тебе. Она обещала, что будет всячески тебя подгонять. А ты за деньги сделаешь всё, что угодно. Она не знала, какие нас с тобой связывают отношения… Так что мне повезло!
– Связывают?
– Ну, связывали… Мы ведь были так близки друг другу. И ты всегда, если честно, жила в моей душе. Я всегда тебя любил! Ты ведь не откажешься мне помочь?
– Откуда ты узнал про девушку?
– Нанял людей…
– Что будет, если ты не вернёшь деньги Гароеву?
– Он меня убьёт!
– И правильно сделает!
– Не понял?
– По-моему, я выразилась достаточно ясно! Я пальцем о палец не ударю, чтобы тебе помочь!
– Ты отказываешься?! Ты хоть понимаешь, что со мною будет?!
– Честное слово, мне на это плевать!
– Но ведь меня убьют!
– Мне плевать!
– Может, тебя интересуют деньги…
– От тебя я ничего не приму. Даже если быты предложил мне миллион долларов.
– Неужели ты совсем меня не любишь?
– Разумеется! Ты и раньше не вызывал во мне особых эмоций, а сейчас ты мне простоотвратителен!
– Что ты делаешь?! Ты ведь меня убиваешь! Вместе с Гароевым!
– Тебе наверняка сказали, что я его любовница?
– Ну, сказали! А разве это не так? Зная тебя, в это достаточно просто поверить!
– ЗНАЯ МЕНЯ??!!
Это было последней каплей… я сжала в руках ручку и даже попыталась двинуть дверцей изо всех сил:
– Всё, прощай.
– Наташа! – он истерически схватил меня за край плаща. – Но ведь это так просто! Я назову тебе имя девушки! А ты представишь еёГароеву! Ведь это просто! Любимая, только ты можешь меня спасти! Родная, пожалуйста! Я для тебя сделаю всё, что угодно! Я всегда буду тебя любить!
– Ничтожество! Не смей взывать к чувству, о котором ты ничего не знаешь!
– Неправда! Я тебя люблю и всегда любил!
– Подонок! Пошёл к черту!
Я все-таки красиво хлопнула дверцей. Сквозь тёмное стекло машины виднелось искажённое ненавистьюего побелевшее лицо.
– Сука! Ты ещё пожалеешь! – он высунулся из машины наполовину. – Я сам тебя уничтожу!
Не оглядываясь, я быстро побежала вниз по улице, задыхаясь от целого моря нахлынувших на меня чувств. Обида, ненависть, горькое разочарование, боль прошлого – всё это, слившись воедино в змеиный клубок, шипело и пронзало мозг тысячей разъярённых жал, оставляя болезненные воспалённые точки обманутого самолюбия, с которым я почему-то не могла примириться. Можно подумать, я не знала, что он никогда меня не любил! Тем не менее, задыхаясь, я бежала по улице. Кое-кто изпрохожих подозрительно оглядывался мне вслед.
В моей жизни было слишком много бессонных ночей. И я переживала их довольно легко: как нечто, не особо неприятное. Но никогда не было ощущения, чтобы постель жгла. И чтобы среди собственных простыней я металась, как на раскалённойрешётке. Мне было почти физически больно от осознания странной проблемы, которую я не могла разрешить. Глаза, единственные глаза, которые я хотела видеть рядом с собой… Знакомые руки, мягкие волосы… Я засыпала, задыхаясь от счастья: мне казалось, что я по-прежнему вдыхаю их аромат. Потом, когда глаза мои сливались с окружающей тьмой, я слышала злобные слова, сказанные кем-то, и просыпалась от боли, калечащеймучительной боли, единственной, что могла подарить мне реальность.
Я не спала всю ночь, и встала с постели ровно в пять утра. Потом наскоро причесалась, накрасиласьи поехала к его дому. Несколько лет назад он купил квартиру в самом центре города, в старинном трёхэтажном особняке. Три больших комнаты (две смежных, одна отдельная) с евроремонтом. Площадь была значительной, учитывая, что он жил один. Но дела его шли прекрасно, и он вполне мог позволить себе некоторую роскошь. Я была в этой квартире всего один раз. До замужества. До прервавшейся трагедии наших отношений. Была не для того, чтобы выразить восхищение его новой покупкой (машину я уже видела прежде) и даже не для того, чтобы заняться любовью. В тот страшный день я сидела в его квартире на мягком велюровом диване и чувствовала себя как боксёр, получивший нокаут… Так, словно у меня разбито лицо и сломаны ребра, и на глазах у бешено ревущей толпы я мучительно захлёбываюсь собственной кровью…
Улицы были пустынны, и на многие кварталы раздавалсястук моих каблуков. Я дошла очень быстро, по дороге точно сформулировав, с чем я туда войду. Я войду и скажу: «несмотря на всё, я сделаю это». Сделаю потому, что в глубине души всё-такиего люблю. И какое значение имеют те тайны, которые скрываются в нашем прошлом. Рассуждая так, я подбежала к его парадной и… Возле самых дверей стояла его машина. Я посмотрела на часы: ровно без четверти шесть (5.46, если быть совсем точной). Я удивилась: прекрасно изучив его привычки, я знала, что он никогда не оставляет на ночь машину возле дверей парадной. Где-то неподалёку (кажется, в одном из соседних домов) находился гараж. Он всегда оставлял машину в гараже, даже если собирался куда-то рано утром.
Я медленно обошла вокруг машины. Стекла были тонированы, и было невозможно заглянуть внутрь. Кроме того, двери параднойбыли с кодом, а я не знала его. Первое серьёзное препятствие, с которым столкнулась. Как полный придурок, я застыла перед входом. Что делать? Не уходить же обратно, если решила согласиться? Можно подумать, согласие далось мне легко… Я осмотрелась. Вход в квартиру был через парадное, которое выходила прямо наулицу. Рядом с парадным был подъезд дома, ведущий во двор. Одна створка двери ворот подъезда была приоткрыта.
Я зашла туда и прикрыла створку ворот за собой. Теперь я могла прекрасно видеть всёчто происходит на улице, кто входит и выходит из парадной, оставаясь, незамеченной. Сквозь чугунный орнамент решётки смотреть было легко. Я оглянулась: мне повезло. В пустынном дворе не было никого, даже дворника. Я не знала, чего именно жду. Нотак как необходимо было найти логическое объяснений происходящему, я сказала себе, что, как только кто-топриблизиться к парадной, вслед за этим человеком войду и я. В тот день было воскресенье, и я не спешила на работу.
Ждать пришлось недолго. Из моего укрытия было прекрасно видно, как распахнулись двери парадной… показался мой бывший любовник под ручку с долговязой девицей лет двадцати, с длинными крашеными патлами под яркую блондинку. Девица была в мини-юбке, на высоченных каблуках, похожих на ходули (ровно на голову выше, чем он) и во всей её долговязой худой фигуре было что-то кобылье. Она пыталась улыбаться, распахивая ряд зубов, и так, с раскрытым ртом, точно была похожа на глупую молодую кобылу. Не блистала красотой. Мне она показалась просто противной. Оба направлялись к машине. Он галантно поддерживал рукой её уродливые худые бедра.
– Сейчас я отвезу тебя домой… – по его ленивому тону было понятно, что от лошадиной девицы он уже получил всё, что можно.
– Котик, значит, ты мне обещаешь?
Котик! Я хмыкнула.
– Конечно, детка! Эта дура моя знакомая и сделает всё, что угодно.
– А ты уверен, что она сможет устроить меня именно в это модельное агентство? Там хорошо платят, поэтому туда так трудно попасть.
– Конечно! Я же тебе сказал: эта дура моя приятельница. Она совладелица туристического агентства «Магнолия», а их контора работает именно с этим модельным агентством. Она влюблена в меня по уши, мозгов не имеет, и, кроме того, сделает ради меня всё, что угодно, стоит её только пальцем поманить. Так что место на обложке их проспекта тебе обеспечено!
– Здорово! А она молодая?
– Двадцать восемьили двадцать девять, точно не помню. Но она замужем. Она в своей фирме крутая шишка!
– Котик, а ты меня не обманываешь?
– Светочка, детка, ну ты же самая умная из всех моих женщин! Подумай, зачем мне тебя обманывать?
Кобыла по имени Светочка довольно заржала. Оба уселись в машину. Взревел мотор. Дурочка из туристического агентства «Магнолия» была я. Дура, замужем, двадцать девять, которая ради него сделает всё, что угодно.