– Но у нас пока нет массового рынка. Что мы можем предпринять в этом направлении?

– А для этого мы и работаем над проектом «Платформа», – ответила Рейчел. – Вот, взгляните сюда.

Она нажала несколько клавиш, и на мониторе ее компьютера появилась заставка «Уиндоуз». «Уиндоуз» – это операционная система, которой пользуются восемьдесят процентов владельцев персональных компьютеров.

– Ну и что? – удивился я.

– А вы приглядитесь. Вон там, в правом нижнем углу.

Я пригляделся. Там была маленькая картинка, или, как ее называют, «иконка», изображающая человечка в наших очках для системы виртуальной реальности.

– Хотите сказать, что наша система будет работать под «Уиндоуз»?

– Да. – Рейчел торжествующе улыбнулась. – Проект «Платформа» – это кодовое название соглашения между нами, Дженсоном и компанией «Майкрософт». Наша система будет встроена в каждую проданную копию «Уиндоуз». И тому, кто захочет работать с этим приложением к «Уиндоуз», придется пользоваться симуляторами «Фэрсистемс» и графической системой «Фэррендер».

– И сколько же мы за это будем брать?

– Недорого. Но даже пара долларов с каждого экземпляра при объеме продаж компьютеров в десятки миллионов штук – это уже куча денег. К тому же мы получаем огромное преимущество в производстве принципиально нового программного обеспечения.

– А Дженсон зарабатывает на продаже компьютеров.

– Именно. Выпуская персональные компьютеры, оснащенные системой виртуальной реальности, он получает огромную фору перед конкурентами. Более того, любому, кто захочет собирать такие же компьютеры, придется покупать наши графические процессоры, которые производит опять же Дженсон.

– Значит, денежки потекут нам всем. А как насчет «Майкрософт»? Они-то что будут с этого иметь?

– Ну, они получают самую передовую в мире систему виртуальной реальности для персональных компьютеров и открывают абсолютно новый рынок.

– Ого! – обрадовался я. – И тогда на одних только отчислениях мы будем зарабатывать миллионы.

– Учтите вот еще что. Это будет революция в компьютерной технологии, которая по своему значению сравнима с тем прорывом, когда Ай-би-эм в 1981 году выпустила первый персональный компьютер.

– Ага, а мы входим в Ай-би-эм. – Мне сразу вспомнилось, сколько миллионов долларов получила эта компания в восьмидесятые годы.

Вскоре, правда, такие фирмы, как «Компак» и «Дженсон», тоже научились воспроизводить созданные ею персональные компьютеры. Тем не менее Ай-би-эм на протяжении десяти лет делала очень неплохие деньги.

– Нет, – терпеливо поправила меня Рейчел. – В Ай-би-эм входит компания «Дженсон компьютер».

Тут до меня наконец дошло.

– А мы, значит, в «Майкрософт»?

Рейчел кивнула.

У меня перед глазами всплыла фотография худосочного Билла Гейтса на обложке книги, которую Ричард оставил на софе у себя в гостиной. «Майкрософт», фирме Билла Гейтса, принадлежали ДОС и «Уиндоуз», операционные системы, в которых работают миллионы персональных компьютеров во всем мире. Менее чем за пятнадцать лет «Майкрософт», начав с нуля, могуществом превзошла саму Ай-би-эм. И причина этого в том, что ее операционная система стала стандартом.

Расширяя производство своих персональных компьютеров, Ай-би-эм обеспечила стремительный рост «Майкрософт», и точно так же «Майкрософт», наращивая выпуск «Уиндоуз», будет способствовать взлету «Фэрсистемс».

Ибо на новом массовом рынке виртуальной реальности «Фэрсистемс» будет монопольно владеть стандартным программным обеспечением.

«Майкрософт», пришло мне на память, стоит более тридцати миллиардов долларов. А я собираюсь продать «Фэрсистемс» за какие-то десять миллионов, а может, и еще дешевле... Неудивительно, что Рейчел так противится этому. Теперь понятно, почему Ричард стремился любой ценой не допустить продажи компании.

Ричард был прав с самого начала. Он вплотную подошел к тому, чтобы превратить «Фэрсистемс» в компанию, которая изменит весь мир. И она могла добиться колоссального успеха, определяемого весьма близкими моему пониманию терминами: оборот, прибыли, рыночная капитализация.

Сидящий во мне финансист начал шевелить мозгами. Если мне удастся провернуть такую операцию, это будет сделка века. Шансов, конечно, у нас не много. «Фэрсистемс» может обанкротиться уже до того, как проект «Платформа» принесет нам долгожданные плоды. Однако если мне удастся удержать компанию на плаву еще четыре месяца...

– Ну нет, – сделав глубокий вдох, решительно тряхнул я головой. – Продавать компанию не станем. Дотянем как-нибудь до сентября.

– Победа! – Рейчел буквально выпрыгнула из кресла, склонилась к моему лицу и торжествующе поцеловала прямо в губы.

– А теперь успокоимся и подумаем, как нам выйти из положения, – изумленный ее неожиданным поступком, который, не скрою, заставил меня таять от удовольствия, сказал я.

Мы перебрали все возможные варианты. Их было не так уж много, однако духом мы не пали. Хотя лежащего на поверхности решения проблемы и не было, я почему-то был уверен, что смогу ее уладить.

– Кстати, в свете того, что вы мне рассказали, отказ Дженсона от сотрудничества с нами кажется полным безумием, – заметил я. – Это же самоубийство.

– Конечно. Я просто теряюсь в догадках.

– Интересно, а что в «Майкрософт» думают по этому поводу? Вы, часом, не знаете?

– Нет. Все переговоры с ними вел Дженсон. У «Майкрософт» он крупнейший покупатель, там у него хорошие связи. Из «Фэрсистемс» с ее представителями встречался, по-моему, только Ричард. Ну и мне как-то довелось потолковать о наших общих делах с парой их программистов. А почему это вас так интересует? Хотите с ними повидаться?

– Нет, ни в коем случае, боюсь спугнуть. Будем работать как ни в чем не бывало. Уверен, Дженсон блефует. Вот только не знаю, почему и зачем.

– Я могла бы слетать в Калифорнию поговорить с ним. До последнего времени мы с Карлом неплохо ладили. Мне ведь все равно туда надо, чтобы разобраться с несчастным случаем. Возможно, удастся что-нибудь разузнать у моих знакомых в «Дженсон компьютер».

– Хорошая мысль. Давайте попробуем. – Я задумался. – Однако полагаться на платежи от Дженсона нам нельзя. Надо где-то добывать наличность, и быстро.

Чтобы позвонить Скотту Вагнеру, мне пришлось ждать двух часов. В Сан-Франциско в это время было шесть утра, но он уже находился у себя в офисе. Видите ли, если хотите работать на финансовых рынках, не покидая Калифорнии, необходимо приучиться вставать спозаранку.

– Хотел обсудить с вами возможность дополнительной эмиссии акций, – начал я. – У нас тут намечается целый ряд интереснейших проектов, но для их финансирования нам потребуются деньги.

– Сколько? – лаконично осведомился Вагнер.

– Ну, пяти миллионов долларов, думаю, хватит, – небрежно ответил я.

– Когда?

– Через месяц.

– Не выйдет.

– А вы не могли бы обратиться за наличностью к уже существующим акционерам?

– Бесполезно.

– Что так?

– Показатели деятельности вашей компании их не очень удовлетворяют, – заявил Вагнер. – Цена акций, которые они приобрели по десять долларов за штуку, упала до трех долларов. Они не станут бросать деньги на ветер. Если вам так нужны средства, почему бы просто не взглянуть правде в глаза и не продать компанию?

– Потому что в качестве самостоятельной компании у нас блестящее будущее... – Я старался говорить как можно увереннее.

– Ох, Марк, вы так ничего и не поняли, – жестко и холодно перебил меня Вагнер. – В настоящее время не может быть и речи о том, чтобы получить для «Фэрсистемс» хотя бы пару центов. После смерти вашего брата она, похоже, разваливается на глазах. У вас есть только один выход. Я управляю акциями компании и требую, чтобы вы ее продали.

– А я принял решение сохранить самостоятельность компании, – возразил я, покоробленный его тоном.

– Мне плевать на то, что вы там решили! Я требую продать компанию, и вы ее продадите.

– Кто владеет акциями?

– Фактически я.

– Если вы участвуете в сговоре с целью меня шантажировать, значит, нарушаете установленные Комиссией по ценным бумагам и биржам правила.

– Послушай, приятель, – уже нескрываемо грубо и угрожающе заговорил Вагнер. – Ты засадил компанию в дерьмо по самое некуда. Акционеры хотят, чтобы ты ее продал и больше не путался у них под ногами. Я сделал тебе предложение, от которого ты не можешь отказаться. Принимай его, и дело с концом.

– Кто покупатель?

– Этого я сейчас тебе не скажу.

– Сколько?

– Четыре доллара за акцию. Восемь миллионов долларов за всю компанию. Бери, пока дают. Другого выхода у тебя нет.

– Пошел ты сам знаешь куда! – Я в сердцах бросил трубку.

Так вот как действует сколоченная Вагнером команда инвесторов и компаний. Он оказал нам услугу, разместив акции «Фэрсистемс», а теперь требует с нас должок. Он управляет пакетом акций, следовательно, нами тоже. А я не хочу принадлежать Вагнеру. Что меня по-настоящему вывело из себя, так это явное наслаждение, с которым он брал меня за горло, демонстрируя свою власть. Ну-ну, я не дам взять себя на пушку, посмотрим, что он сможет сделать.

Но где же еще достать денег? Я связался с теми банками, в которые мы уже обращались, и повсюду вновь получил категорический отказ. Тяжело вздохнув, позвонил управляющему своего собственного банка, то есть того, где держу деньги. Поскольку он видел чеки с обозначенными на них суммами моих премий, он неизменно выражал безграничную готовность оказать мне всяческое содействие. Что ж, вот прекрасная возможность доказать ее на деле.

Он был приветлив и доброжелателен, но весьма уклончив и осторожен. Разумеется, я являюсь ценным клиентом для банка, тем не менее ему хотелось бы поближе познакомиться со всеми подробностями, прежде чем он предоставит требуемый мне заем. А я-то надеялся, что до этого у нас не дойдет!

В кабинет заглянул Дэвид.

– Как мы продвигаемся с продажей компании?

– Никак.

– Что вы хотите этим сказать?

– То, что компанию мы не продаем. Попробуем раздобыть деньги.

– Что?! Вы шутите? – Он вошел в кабинет и навис над моим столом.

– Отнюдь.

– И кто принял такое решение?

– Я.

– О Господи, Марк! У нас нет времени валять дурака. Если мы не начнем искать покупателя прямо сейчас, то обанкротимся еще до того, как вам удастся найти хотя бы пенни!

Боже, как я устал от всех этих угроз!

– Вот что, Дэвид, – твердо заявил я. – Предоставьте это мне. Ясно?

– Да вы просто хотите погубить нашу компанию, Марк. Но я вам этого не позволю. И если вы ничего не предпримете, чтобы ее продать, я сам этим займусь! – С этими словами он вылетел из кабинета, столкнувшись с Рейчел, которая как раз осторожно перешагивала через порог, неся перед собой два наполненных до краев стаканчика с кофе.

– Ой! Горячо же! – поставив стаканчики на стол и тряся обожженной рукой, вскрикнула она. – Это вам. Вы ведь черный пьете?

– Спасибо, – улыбнулся я ей.

Рейчел устроилась в кресле напротив меня, некоторое время мы молча прихлебывали кофе.

– Почему ему так не терпится продать компанию? – подумал я вслух. – Когда утром об этом зашла речь, он откровенно обрадовался.

– Может быть, он рассчитывает, что в случае перехода компании к другому собственнику его ждет блестящее будущее, – предположила Рейчел. – Он займет вашу должность.

– Новый владелец всегда может поставить своего человека, – возразил я. – И это будет совершенно естественно.

– А что ему мешает заранее заручиться таким обещанием?

– Что? Вы имеете в виду, что он сдает «Фэрсистемс» покупателю, а тот взамен назначает его управляющим директором?

– Возможно, и так.

А ведь Дэвид вполне способен на нечто подобное, подумалось мне, надо смотреть за ним в оба.

– И с кем же, по-вашему, он вступил в сделку?

– Не знаю, – покачала головой Рейчел. – Что за покупателя нашел нам Вагнер?

– Вагнер – посредник для множества калифорнийских компаний в сфере высоких технологий. Так что покупателем может быть любая из них.

– В том числе и «Дженсон компьютер»?

– А что, это мысль! – встрепенулся я. – Дженсон мог заморозить платежи в надежде вынудить нас продать ему компанию по дешевке. И решил использовать Дэвида Бейкера, чтобы тот помог ему в этом, так сказать, изнутри.

– Возможно. Когда Карл Дженсон чего-нибудь хочет, он этого добивается.

– Так почему он прямо не предложил нам продать ему компанию?

– Ну, вы же у нас банкир, – пожала плечами Рейчел. – Вероятно, надеется, что таким образом мы обойдемся ему дешевле.

– Если он сумеет быстро провернуть эту операцию, работа над проектом «Платформа» будет продолжена и он получит в свои руки и технологию, и производство продукции, – сказал я, а про себя подумал: хитер Дженсон, ничего не скажешь. – Будете в Калифорнии, постарайтесь разузнать как можно больше.

Я торопливо набрал номер Карен. По моей просьбе она вывела на монитор Блумберга данные на компанию «Дженсон компьютер». Ее агентом значилась фирма «Вагнер – Филлипс».

Похоже, что мой директор по сбыту, мой самый важный заказчик и мой посредник вступили против меня в заговор. Нелегко нам придется, ничего не скажешь.

На следующий день, в среду, Рейчел улетела в Калифорнию. Не надолго, правда, в субботу утром она должна была уже возвратиться в Гленротс. Я надеялся, что ей удастся уломать Дженсона и он передумает. Во всяком случае, у нее шансов на успех было куда больше, чем у меня.

О своем отказе от намерения продать компанию я решил больше никому не рассказывать. Посвящать Дэвида в мои новые планы было серьезной ошибкой. Соренсона и совет директоров придется пока поводить за нос, пусть думают, что я ищу покупателя.

Зазвонил телефон. Стив Шварц из Лондона.

– Марк, помните, вы просили меня выяснить, кто скупает ваши акции?

– Да.

– Поговаривают, это Фрэнк Хартман.

– Фрэнк Хартман? А это еще кто такой?

– Лично я с ним не знаком, но наслышан, наслышан. Руководит Фондом страхования финансовых рисков в Нью-Йорке. Во всяком случае, так они сами себя именуют. Модное, знаете ли, название для тех делишек, которыми этот фонд занимается. Потихоньку собирает пакеты акций, и через некоторое время та или иная компания вдруг переходит в руки другого собственника. Как бы то ни было, вкладчики его живут припеваючи.

– Он что, жулик? – спросил я напрямик.

– Марк, поймите, в этом бизнесе черного и белого не существует, одни лишь оттенки серого.

– И какого же оттенка этот ваш Хартман?

– Он-то? Да, пожалуй, ближе к угольно-черному, – рассмеялся Стив.

Тут мне в голову пришла еще одна мысль.

– А он, случайно, не связан с фирмой «Дженсон компьютер»?

– Мне об этом ничего не известно. А почему вы спрашиваете?

– Да сам не знаю, так просто поинтересовался. Большое спасибо, Стив. Если еще что-нибудь услышите, сообщите мне, пожалуйста.

После этого разговора я сразу же позвонил Карен, хотел выяснить, не слышала ли она что-нибудь про этого Хартмана. Однако трубку подняла Салли, которая сообщила, что Карен сейчас на месте нет, вернется только после обеда. Я решил перезвонить ей вечером.

Поговорил по телефону с Эдом. Итальянские государственные облигации выросли на полпункта и продолжали неуклонно подниматься. Этьен вмешиваться в его дела больше не пытался. Эд также сообщил мне, что заманил Боба провести полчаса за «Бондскейпом», в результате чего тот почти поверил в эффективность этого аппарата.

Всего несколько недель самостоятельной работы укрепили в Эде уверенность в собственных силах. Я был неприятно удивлен, обнаружив, что начинаю воспринимать его успехи как угрозу своему положению. Он умен и схватывает все на лету. Сколько времени ему потребуется, чтобы научиться всему, что знаю я? Год? Два? Это заставило меня призадуматься.

Раздался стук в дверь. Кит и Энди. Ну, жди беды, подумал я.

– Минутка найдется, Марк? – спросил Кит.

– О чем речь! Заходите. Что там у вас стряслось?

Они сели. Забавная парочка – говорливый компанейский разработчик микросхем и смахивающий на школьника программист раза в два ниже его ростом. Лица у обоих озабоченные и даже встревоженные.

– У нас тут, слышь, болтают всякое, – начал Кит.

– Неужели? Что, например?

– Говорят, наличности осталось только-только до июля. Правда, что ль?

Их обманывать я не мог.

– Да, это так.

– Еще говорят, вы собираетесь продавать компанию.

Я заколебался. Да, я решил никого не посвящать в свои планы и намерения. Но Кит и Энди отдали «Фэрсистемс» столько сил, что имели право знать правду. Однако прежде, чем я успел ответить, Кит заговорил снова:

– Я почему спрашиваю – если и впрямь хотите продать компанию, то это ошибка, большая ошибка.

Я попытался вставить хотя бы слово, но Кит замахал на меня руками.

– Повкалывали бы у нас последние три года, так сейчас сдаваться и не подумали. Я сам работал в крупных богатых компаниях, но здесь все по-другому. У нас классная команда. Знали бы вы, какие мы проблемы щелкали как орешки, какие решения находили, красота! Все, что мы здесь наворочали в последние несколько лет, так это ж, слышь, просто обалдеть можно!

Он подался ко мне, глаза горели фанатичной одержимостью.

– Возьмите «Фэррендер». Два года назад появилась у меня идея, как сделать революционный графический процессор. Поделился с Ричардом. Поначалу казалось, что до ее практического осуществления должно смениться не меньше пары поколений чипов. И мы решили отложить это дело в сторонку и заняться чем-нибудь другим. А я все не мог забыть свою задумку. Сказал себе, что кровь из носа, а реализую эту систему на нынешних микросхемах.

Энергично жестикулируя, он на пальцах старался объяснить мне, какого грандиозного масштаба была эта идея и в каком крошечном кристаллике кремния ее предстояло воплотить в жизнь.

– И вот я сплю, ем, телевизор смотрю, а сам все ломаю и ломаю себе голову, бьюсь над этой задачей. И вдруг меня осенило. В сортире. Так я, слышь, целый час с толчка слезть не мог. – Он с торжествующим видом откинулся на спинку кресла. – И сейчас «Фэррендер» готов к производству.

Я не мог удержаться от улыбки.

– Но ведь если и продадим компанию, «Фэррендер» все равно будет выпускаться. Ну, пусть другой, более крупной фирмой, – сказал я ему.

– А это не одно и то же, – вмешался Энди. – Мы команда Ричарда. И работать по проекту «Платформа» будем так, как хотел он. Или вообще не будем.

– Но вы можете потерять работу!

– Работу мы себе найдем, – возразил Энди. – А вот такой обстановки, как здесь, больше уже нигде не будет.

– А что думают остальные?

– Они все заодно с нами, – заверил меня Кит.

– Некоторым из них подыскать новую работу будет нелегко, – признал Энди. – Но, уверяю вас, продавать компанию сейчас не хочет никто.

– У нас с Энди есть четыре тысячи фунтов, – смущенно прочистив горло, сообщил мне Кит. – Так мы, слышь, можем помочь в случае чего.

– Нам нужно куда больше, – невесело усмехнулся я. – Но предложение ваше ценю. Должен сказать, я глубоко тронут той преданностью компании, которую вижу в каждом ее работнике. Вы все здорово потрудились, чтобы превратить ее в нечто большее, чем просто мечта. Так что я не хочу оказаться тем, кто продал компанию в шаге от нашей цели.

– Значит, не продаете? – затаив дыхание, осторожно уточнил Кит.

– Не продаю, – с улыбкой подтвердил я.

– Не продает, слышь, ага! – залившись радостным смехом, обернулся Кит к Энди.

– Учтите, я очень рискую, – предупредил их я. – Причем рискую вашей работой.

– Я лично не возражаю, – хладнокровно заявил Энди.

– Ага, я тоже, – продолжал ликовать Кит. – Мы ж почти у цели. Будем держаться!

– Спасибо за помощь и поддержку.

– Да о чем речь! – Кит вдруг стал серьезным. – Вам спасибо за откровенность. Мы выкрутимся. Вот увидите.

Они поднялись и пошли к выходу. Когда Кит и Энди закрыли за собой дверь, я перевел взгляд на развешанные Ричардом фотографии. Они запечатлели первые созданные им устройства виртуальной реальности. Странные это были штуковины. Вместо нынешних легких и даже изящных очков тогда использовался громоздкий шлем на подвижном металлическом штативе, подключенный к мини-компьютеру. Такой способ отслеживания движений головы Ричард применял до того, как появились электромагнитные датчики. Он и сейчас встречается в прецизионной аппаратуре, к точности работы которой предъявляются особо повышенные требования.

С тех пор компания прошла большой путь. И так много в себе воплотила. Как говорили отец и Рейчел – она все, что осталось после Ричарда. Она олицетворяла его мечты и достижения. В ней крылась возможность получить или потерять миллионы фунтов стерлингов. Она была источником средств к существованию для шестидесяти человек. И это их благополучие я ставил на карту.

Однако, поговорив с Китом и Энди, я понял, что для этих шестидесяти человек «Фэрсистемс» означает гораздо больше, чем просто место работы. И все долгие бессонные часы они проводили за напряженным трудом отнюдь не только ради зарплаты. Для них это было захватывающим состязанием, попыткой достичь того, что раньше никому не удавалось. И еще шансом сделать что-то для Ричарда.

Подвести их я был не вправе.

Вечером позвонил Карен. Хотел поболтать с ней, ну и, конечно, спросить, нет ли чего-нибудь новенького о Хартмане. Она не отвечала. Я перезвонил позже – с тем же результатом. В последний раз я набрал ее номер без четверти двенадцать. Тщетно.

На следующее утро я начал звонить в шесть пятнадцать. Самое подходящее время. Дело в том, что будильник у Карен навсегда установлен на шесть пятнадцать утра.

Она не отвечала.

Ладно, признаю. Названивать ей в такую рань никакой необходимости в общем-то не было. Просто хотел проверить, ночевала ли она дома.

Около десяти позвонил ей на работу.

– О, привет, Марк, как дела? – услышал я голос Карен.

– Нормально, вчера весь вечер пытался до тебя дозвониться.

– И не застал, – после мимолетной паузы откликнулась она. – Во второй половине дня у меня была встреча в Амстердаме. Переговоры затянулись, на последний рейс в Лондон я опоздала. Пришлось заночевать в гостинице в аэропорту. Вылетела первым утренним, даже на работу немного опоздала.

– Ну понятно. Стив мне вчера звонил. Говорит, акции «Фэрсистемс» собирает какой-то Хартман. Ты его знаешь?

– Нет, но слышала, – ответила Карен. – «Харрисон бразерс» никаких дел с ним не имеет. Считают, что у него не совсем все чисто.

– Уж если «Харрисон бразерс» его сторонится, значит, там у него совсем все не чисто, – усмехнулся я, поскольку когда появляется возможность заработать пару-другую долларов, сотрудники нашей фирмы обычно не склонны проявлять особой разборчивости и щепетильности. – Слушай, а ты не могла бы разузнать о нем побольше?

– Ох нет, не хотелось бы, – встревожилась Карен. – Понимаешь, нельзя, чтобы меня видели с кем-нибудь из тех, кто водит с ним компанию.

– Так если осторожно поспрашивать, никто и не заметит.

– Ладно, Марк, – поколебавшись, согласилась Карен. – Посмотрим, что получится. А сейчас извини, у меня клиент на другом аппарате.

Я повесил трубку и задумался.

Выходит, Карен застряла в Амстердаме. Стоп, а разве Салли не сказала, что к обеду она будет у себя на рабочем месте в Лондоне? Могла она сразу после обеда вылететь в Амстердам и успеть на эту встречу? Допустим, да. А может, и нет.

Я передернул плечами. Черт знает какие мысли в голову лезут. Разлука с Карен, видимо, сильно обострила мои чувства, в том числе подозрительность.