Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Почетный гость

ModernLib.Net / Рид Роберт / Почетный гость - Чтение (Весь текст)
Автор: Рид Роберт
Жанр:

 

 


Роберт Рид
 
Почетный гость

      Один робот предложил Пико отнести ее последние сто метров - на спине или на сложенных руках, но она резко покачала головой и ответила: «Спасибо, не надо. Я могу сама». Земля была покрыта мягкой травой, освещенной сияющими шарами и луной травянистого цвета. Пройти было нетрудно, даже с ее поврежденным бедром, а она не инвалид. Она справится, подумала она с инстинктивным чувством независимости. И будто показывая им, что она может, она обогнала с полдесятка роботов, разгружающих большой скиммер, складывая дары Пико на свои длинные руки. Они догнали ее только на половине луга. Уже были слышны приглушенные голоса и смех из стоящего впереди шатра, похожего на холм. И она уже быстро дышала совсем не от боли. В основном от страха. Но это был страх иного рода и иного вкуса, чем знакомый ей страх. То, что происходило сейчас, было ей неподвластно и неизбежно… и вот эта определенность заставляла ее останавливаться после каждых нескольких шагов, потирая рукой бедро только по одной причине - чуть задержать свой приход. Пусть даже на миг-другой…
      - Что с вами? - спросил робот.
      Она глядела на шатер, темный, гладкий, плавно закругленный.
      - Я хотела бы, чтобы меня здесь не было, - призналась она. - Только и всего. - Жизнь на борту «Кибера» прошла среди роботов - их было по десять на каждого человека, потом больше - и с ними она могла быть беспощадно честной. - Это безумие. Я снова хочу улететь.
      - Только этого нельзя делать, - отозвалось керамическое создание. Голос был тихий и раздражающе терпеливый. - Вам не о чем волноваться.
      - Знаю.
      - Технология постоянно улучшалась с того самого…
       Знаю.
      Робот замолчал, поправляя на руках груз цветных пакетов.
      - Я не то имела в виду, - призналась она. Потом сделала несколько глубоких вдохов с задержанным выдохом и сказала: - Ладно, идем. Идем.
      Робот повернулся на месте и направился к огромному шатру. Идущие впереди роботы включили дверь, подняв ее вверх, и на траву хлынул внезапный поток золотого света. Пико прищурилась, заморгала, пошла быстрее, иногда позволяя себе испустить тихий стон.
      «Думала ли ты когда-нибудь, как это будет?» - спросил ее Тайсон.

* * *

 
      Шатер был раскинут над небольшим прудом, вероятно, именно сегодня, и кое-где мягкая густая трава была примята людьми и их роботами. Сколько людей, подумала она. Пико старалась не смотреть на лица. Она глядела на пруд, мелкий и ярко-зеленый, где вдоль берега трепыхались одомашненные водяные птицы. Утки и гуси, а еще несколько маленьких красноголовых журавлей. Пико подняла глаза и заметила большой стол в виде буквы омега возле дальней стены. Посчитать места было трудно, но вполне можно было допустить, что их шестьдесят три. И еще в середине омеги круглый столик с креслом - мой стол,подумала Пико и еще раз глубоко вздохнула, поглядела выше, на парящие осветительные шары и синих ласточек - они охотились за мошками, привлеченными желто-белым светом.
      К ней подходили люди. Как только она вошла, терпеливой чередой все шестьдесят три человека пошли вверх по склону, выкрикивая: «Пико, привет!» - и их голоса смешивались в шумное бессмысленное тесто. «Привет, здравствуй, здравствуй!»
      Они были одеты в яркие развевающиеся одежды, и у каждого широкополые шляпы, похожие на гигантские цветы. Люди создавали резкий контраст с серо-белыми корпусами слуг-роботов. Эти шляпы, поняла Пико, новая мода. Одно из мелких изменений прошлых десятилетий… и вот она уже заставила себя глядеть в лица, выжимая улыбку, отступая на шаг, в животе заболело, но бедро прошло. Прилив адреналина подавил глубокую боль в костях. Заставив себя помахать рукой, она сказала публике «привет», почти что прошептала. Потом, проглотив слюну, произнесла:
      - Приветствую вас!
      Ее ли это был голос? Она сама его едва узнала.
      От толпы отделилась женщина, почти побежала к Пико. Огромная цветастая шляпа стала слетать, и женщина подхватила ее на бегу за похожий на лепесток край, а другой рукой тронула Пико за плечо. Ладонь была теплой и влажной, в воздухе запахло слишком сладкими духами. Пико еле смогла сдержать кашель. А женщина - как там ее зовут? - спрашивала:
      - Не надо ли тебе сесть? Мы слышали… про тот несчастный случай, бедная девочка! Всю дорогу без происшествий, и на последней планете! Вот невезение!
      Бедро. Эта женщина говорит про ее бедро. Пико кивнула и созналась:
      - Сесть было бы неплохо.
      Десяток голосов выкрикнул одни и те же команды. Роботы пустились наперегонки за стулом, стоящим возле маленького стола. Драматичность момента вызвала у людей смех - нервный, застенчивый смех. Когда первый робот добежал до стула и понесся с ним обратно, раздались аплодисменты. Женский голос выкрикнул:
      - - Мой победил! Мой победил! - Кричавшая Подбросила шляпу вверх и сама попыталась прыгнуть за нбй Повыше, продолжая хлопать.
      Кто-то из мужчин выругался и захихикал.
      Другой протолкался вперед и появился из плотной толпы прямо перед Пико. Он улыбался как-то странно. Пьян или под наркотиками… что там сейчас разрешено? Он спросил нечетким серьезным голосом:
      - Как это случилось? Это, с бедром… Как тебя угораздило?
      Он должен бы знать. Она регулярно посылала домой отчеты. Он их не видел? Но тут же она заметила внимательные возбужденные лица - всех, без исключения, и кто-то, будто прочитав ее мысли, объяснил:
      - Мы хотим знать из первых рук!Рассказывай, рассказывай!. Как будто им нужно хоть слово услышать, внезапно холодно подумала она.
      Ее слушатели замолчали. Подошел робот с обещанным стулом, и она села, вытянув больную ногу перед собой, стараясь собраться с мыслями. Это было трогательно, как они молчали - почтительно и будто по-детски, и она стала рассказывать, как пыталась взойти на Прайм на Мириам с двумя другими участниками экспедиции. Прайм был самым высоким вулканом на планете Мириам супервенерианского типа. Работа была трудная из-за сложной местности и громоздких скафандров, тяжелых холодильных установок за спиной, атмосферы плотной, как вода, жгучей и кислотной. Двуокись углерода с водой создавали двойной парниковый эффект… Пико вздрогнула - частью ради театрального эффекта, частью от воспоминаний. И снова повторила «трудная работа», задумчиво качая толовой.
      На самых крутых склонах и обрывах они использовали гипершнур. Обычно гипершнуры порвать невозможно, но Мириам - не обычная планета. Пико описала базальтовый обрыв и страшный момент трагедии, и ее саму удивила ясность этой сцены. Снова она ощутила жар, проникающий в скафандр, увидела плотный, темный воздух, руки и ноги задрожали от усталости. Она рассказала этим шестидесяти трем, как оно ощущается, когда висишь на Невидимой нити, а двое друзей с лебедкой где-то сверху в кислотном тумане, их не видно. Она рассказала, как внезапно заело лебедку, и главное злосчастье - лебедку заело на самом слабом месте шнура. Это было уже к концу экспедиции, и оборудование износилось после посещения десятков чужих планет, для многих из которых впервые были составлены карты, и каждая подвергла людей и машины серьезному испытанию. Как и должно было быть.
      - Все имеет свой предел, - сказала она им, ив голосе была зловещая интонация, которую Пико не собиралась в него вкладывать.
      И даже гипершнур имеет свой предел. Пико висела на стене, разговаривая со спутниками по рации, и наконец удалось наладить заевшую лебедку, и кто-то произнес: «Ага, вот оно!» - и тут шнур распался. Человек не знал, что шнур распался, и не мог знать. Пико падала, набирая скорость, а бедняга твердил ей сверху:
      - Хорошо тянет, не волнуйся, скоро поднимешься…
      Люди вполголоса переговаривались:
      - Ну и ну!
      - Боже ты мой!
      - Во, блиц!
      Они явно были увлечены рассказом, может быть, даже чересчур увлечены. Пико чуть не рассмеялась, подумав, что ее рассказ - для них развлечение, подумав: «Что они могут об этом знать?» Но тут же поняла, что на самом деле они искренни. Их захватило воображение, показавшее долгое падение Пико, вращение с попытками ухватиться руками, схватиться хоть за что-то, чуть замедлить этот полет…
      …и удар об узкую каменную полку, когда одна нога с раздробленной костью сложилась как подзорная труба. Пико помнила отсутствие боли в момент Тяжелого удара и благословенный миг, свободный от любых ощущений. Она осталась жива, и осознание наполняло ее ликованием. Потом боль нашла голову - огромная, тошнотворная волна боли, и далекие крики друзей:
      - Пико, ты там? Ты нас слышишь? Пико! Пико, ответь!
      Она должна была сохранять полную неподвижность, потому что любое шевеление могло снова бросить ее вниз, в кувыркающийся полет. Она ответила шепотом, да, она жива, и, пожалуйста, пожалуйста, поторопитесь. Но у них осталась только часть шнура, и спуск займет более получаса… и она ответила через боль и ужас, и вопили болью нога и бок… и не только от удара. Дело было похуже сломанных костей; пробило изоляцию скафандра, и внутрь втекал жар, медленно и тщательно варя живую еще плоть.
      Пико замолчала, глядя на лица с открытыми ртами.
      Столько людей - и ни звука, ни вздоха, и ей это понравилось. Она еле успела осознать #163;вое удовольствие, чуть не упустила его.
      - Я едва не погибла, - сказала она и пожала плечами. - Столько пролететь, через все приключения, которые только можно вообразить, - и чуть не погибнуть на последней планете, на обыкновенном восхождении.
      Пусть оценят ее везение, решила она. Своевезение. Другая женщина подняла лиловую цветочную шляпу двумя руками, прижала к груди.
      - Но ты же выжила! - объявила она. - Ты хотела вернуться домой, Пико! Ты не могла и мысли допустить о смерти!
      Пико молча кивнула, потом сказала:
      - Меня спасли. Как сами видите. - Она согнула поврежденную ногу, добавив: - Я так и не вылечилась. - Пико осторожно дотронулась до больного бедра, признавая: - У нас на борту «Кибера» не было средств. Это лучшее, на что была способна наша медицинская аппаратура.
      И снова у нее резко сменилось настроение. Она ощутила грусть, грусть до слез, опустила взгляд и стиснула зубы.
      - Пико, мы за тебя беспокоились! Все это время, милая!
      - …в наших молитвах!..
      Голоса перекрывались, отталкивая друг друга. Лица улыбались, искренне. Красивые люди, подумалось ей. Чистые, цивилизованные, и на века старше ее. Некоторым было более тысячи лет.
       Смотри на них! -велела она себе.
      И теперь ощутила страх. Подтянув ноги к груди, она обняла себя руками и заревела так, что штанины промокли от сдез, а публика утешала ее:
      - Но ты же справилась, Пико! Ты вернулась домой! Ты видела чудеса, ты своими руками трогала дальние миры. И мы так гордимся тобой! Так гордимся! Ты оправдала свою цену тысячекратно, Пико! Ты сделана из самого лучшего…
      И в ответ раздался смех, громкий скрежещущий раскат смеха на шутку, никогда не стареющую. Даже после всех этих лет.
      Они были Пико, и Пико была ими.
      Много веков назад, во времена Расцвета, технологии устремились вперед с невиданной скоростью. Звездолеты класса «Кибера» и функциональное бессмертие сделали возможными первые полеты к далеким мирам, и начались великие приключения. Но где приключения, там и опасности: дальние экспедиции никогда не были безопасным занятием. И вопреки всем предосторожностям, бывали жертвы. Люди, прожившие много столетий, умирали внезапно, й часто от дурацких случаев, и неудивительно, что после первой волны экспедиций наступило долгое затишье. Не строили новых звездолетов, и ни один разумный человек не летал даже на самых безопасных судах. Зачем рисковать собой? Какие бы ни были выгоды, кто выберет полное исчезновение, если есть другие возможности?
      И лишь недавно нашли решение. Может быть, это был ответ на призыв глубокого космоса, хотя Тайсон часто говорил:
      - Это земная скука их вдохновила. Вот почему они придумали такой сложный план.
      Почти-бессмертные придумали способы, как создать из себя самих высокоодаренные и тщательно обученные экипажи. С помощью компьютеров и генной инженерии группы людей получили возможность соединять свои знания и умения и создавать человека-компиляцию. Каждый из шестидесяти трех человек дал свои деньги и свою природу, и получилась Пико. Она была огромным и сложным усреднением этой группы. Ее лицо было сочетанием всех лиц, тело - женским приближением их тел. В некоторых случаях инженеры вводили синтетические гены - ради скорости и силы, например - и ее мозг имел слегка иную архитектуру. Но в основном Пико была их отпрыском, совместным клоном. Вторым из двух, как ей было известно. Первый клон имел некоторые недочеты и был безболезненно уничтожен перед самым рождением.
      Пико и Тайсон и все прочие компилятивные личности родились уже со взрослыми телами. Поскольку Пико была вторым вариантом и с отставанием от графика, ее сразу бросили в обучение. В отличие от других членов экипажа, она почти не жила со своими родителями. Своими спонсорами, или как они себя там называли. Это и еще долгие годы полета затрудняли узнавание имен и лиц. Она смотрела на них и ощущала их для себя чужими, а в неувядаемых улыбках проглядывало что-то хищное. Ей сияли ровные белые зубы, и захотелось снова задрожать, прижавшись лицом к коленям.
      Кто-то предложил открыть привезенные чудесные подарки.
      Хорошая мысль. Пико согласилась, и роботы принесли штабели коробок, расставив их по бокам и позади нее. Подарки - это была недавняя традиция: когда Пико улетала с Земли, первые компилятивные личности возвращались, привозя из полетов сувениры. Пико понравился этот обычай, и она поступила так же. Она стала одно за другим читать имена, написанные ее быстрым почерком. Каждый названный выходил вперед, благодарил ее за сокровище, жадно разворачивал подарок, разрывая яркую бумагу и бросая ее на землю, предоставив роботам подбирать.
      Она никого из этих людей не знала, и это было неправильно. Надо было, сообразила она, полезть в записи «Кибера» и вспомнить имена и лица. Это было бы легко и правильно, и она чувствовала свою вину за то, что этого не сделала.
      У нее с этими людьми не только генетика была общей, Пико несла в себе сколок личности и склонностей каждого из них. В сложнейшей утробе, где вырастала Пико, компьютеры смешали их пожатия плеч, «пощелкивания языком, образцы речевых особенностей. Она возникла как приближение каждого из них, так почему же она не ощущает этой близости? Почему нет сильной, ощутимой связи?
      Или она есть - просто Пико ее. не видит?
      Одним из первых подарков был зеркальный камень.
      - С Подростка-5, - объяснила Пико. - Что он ни отражает, все поглощает и излучает потом. Вот этот кусок был в моей каюте, на внешней стене…
      - Спасибо тебе, спасибо! - выдохнула женщина.
      На миг Пико увидела свое отражение в камне. Она выглядела куда старше этих людей. Усталость, подумала она. Тяжелые испытания. В покалеченном корабле не было средств омолодить стареющую плоть, да и нужды не было. Почти весь полет прошел в анабиозе. Общее время бодрствования вряд ли превышало сорок лет биологической активности.
      Вы только посмотрите! - кричала женщина, вертя свой подарок и показывая его другим. - Правда, красиво?
      - Блестящий камень, - поддразнил ее чей-то голос. - Просто блеск!
      Но женщина не давала испортить себе впечатление. Она прижала подарок к груди и счастливо засмеялась, смешиваясь с толпой и растворяясь в ней.
      Как дети, подумала Пико.
      По крайней мере так она себе представляла детей - наивные и избалованные, нуждающиеся в заботе и бесконечном терпении.
      Она прочла следующее имя, и очередная женщина вышла за подарком.
      - Боже мой, какая большая коробка!
      Она сорвала бумагу, потом открыла коробку, погрузила руки в белую упаковочную пену. Пико помнила, как заворачивала этот подарок - один из тех, в содержимом которых была уверена, - и радостно смотрела, как холеные изящные руки разворачивают жирный и узловатый орех.
      - Это плод дерева юлта с Проксимы Центавра, - Единственный вид на этом странном мире. - Его можно пробудить жидким азотом и посадить в кварцевый песок - больше ни во что. Кварцевый песок и солнечный свет через красный фильтр.
      - знаю, как их выращивать! - оборвала ее женщина. Долгое и напряженное молчание.
      - Ну… тогда… что ж… - промямлила Пике.
      - Юлтовые орехи все знают, - объяснила женщина. - Сейчас их уже даже в оранжереях не сажают…
      Чей-то резкий голос посоветовал ей остановиться и подумать.
      - Ой, прости, - отозвалась женщина. - Если тебе показалось, что я неблагодарна… я просто думала… надеялась…
      Женщина замолчала, ощупывая смазку ореха.
      Дело в том, что Пико подбирала подарки по догадкам. Она решила представить каждый из чужих миров и гордилась, что это вышло. Юлтовые деревья стали на Земле обычны?
      Но откуда ей было это знать? И к тому же какая разница? Она привезла этот орех и вообще все, потому что рисковала, а эти люди явно слишком невежественны и глупы, чтобы понять, что им дарят. Страх сменился злостью.
      Время от времени до нее доносились обрывки разговоров - люди менялись подарками. Драгоценности и кусочки инопланетного дерева пытались сбыть с рук, как ненужных сирот, но никто не хотел отдавать причудливые образцы жизни с живых миров, прозрачные банки с насекомыми и птицами или чем-нибудь еще, сохраненными в консервантах или глубоком вакууме. Если бы только они знали то, чего не могли знать, эти глупые недоросли… Ей снова захотелось заорать на них на всех, и она задержала дыхание.
      Пико была компиляцией - и не была ею.
      Она ни одного дня не прожила так, как жили эти люди всю жизнь. Она ничего не знала о неизменности и уюте и почиталась вчувствоваться, понять такую невероятную жизнь.
      Тайсон ей всегда говорил: «Поверхностность - это роскошь. Быть может, самая большая роскошь». Она его не понимала. «Только богатые могут владеть истинной беззаботностью». Теперь вспомнились эти слова, навели на мысль о Тайсоне, этом целеустремленном и сердитом человеке… полная противоположность беззаботности.
      И снова изменилось настроение. По коже побежали мурашки. Ничего она теперь не испытывала к этим людям - ни за, ни против. Они такие, как есть, - и что они могут поделать? Как может человек изменить свою природу?
      Эти мысли мелькали в голове, а она уже читала следующее имя на закрытой коробке. Маленькая коробочка. Наверное, еще одна ненужная драгоценность, рожденная глубоко в коре чужой планеты и выброшенная наверх невообразимой силой…
      Молчание, странная тишина, и она повторила имя:
      - Опера? Опера Тинг?
      Ей показалось или на самом деле они как-то занервничали? Что случилось?
      - Извините, - прозвучал голос сзади. - Позвольте?
      Люди расступились, и вышел человек. Мужчина, чем-то заметно отличающийся от других. Он двигался с какой-то выдающей его легкостью, пружинной походкой. Улыбаясь, он взял коробку, сказав с большим чувством:
      - Спасибо большое. От имени моего отца. Он бы наверняка был сейчас рад. Мне очень хотелось бы, чтобы он был здесь, вот только…
      Отца? Значит, это не Опера Тинг? Пико кивнула и спросила:
      - А где он? Он чем-то занят?
      - О нет. Боюсь, что он умер.
      Человек двигался по-другому, потому что был другим. Молодым - даже моложе ее, как поняла Пико, - и он покачал головой, безмятежно улыбаясь. Он клон? Или биологический потомок? Кто он?
      - Но от его имени, - сказал этот человек, - я хочу поблагодарить тебя. Каким бы ни был этот дар; я буду ценить его. Обещаю. Я знаю, что ты через ад прошла, чтобы найти его и привезти мне, и я благодарю тебя от всей души, Пико. Спасибо, спасибо, спасибо!
 
       Смерть.
      Незваный гость на вечернем празднестве, подумала Пико. Несчастный случай, катастрофа… что-то, что убило одного из ее шестидесяти трех родителей, и эта мысль была приятна ей. В эту приятность вплеталась ниточка вины, но не очень заметная. Приятно было знать, что даже эти люди не защищены полностью от смерти; это сила, которая может схватить любого, если дать ей время. Как взяла Мидж. И Уо. И Тайсона.
      Семнадцать компилятивных личностей взошли на борт «Кибера», представляя без малого тысячу почти-бессмертных. Вернулись только девять, считая Пико. Восемь ее друзей - таковы потери. Потери -это слово лучше слова «смерть», подумала она. И обычно это случалось в местах похуже Ада, придуманного людьми.
      После Оперы - его звали так же, как его отца, - раздача подарков пошла по накатанному пути. Может быть, изза поведения этого юноши люди стали вежливее, сдержаннее. Кто-то попросил рассказать еще что-нибудь. Что она захочет. Пико вспомнила водную планету, обращающуюся вокруг далекого красного карлика, услышала собственный голос, произносящий ее название: «Холодная Слеза», увидела, как они закивали, и было поздно. Она предпочла бы рассказать что-нибудь другое, но уже не могла остановиться. Холодная Слеза завладела ее сознанием.
      Расскажи только частично, предупредила она сама себя.
       Сколько сможешь выдержать!
      Это был мир земного типа, покрытый океаном, замерзшим с поверхности и подогреваемым снизу. В том числе и приливами, и внутренним ядерным распадом Холодной Слезы. Это была идея Тайсона - построить батискаф и спуститься на дно океана. Он собрал батискаф в механической мастерской «Кибера» - самом большом помещении корабля - и спустил его на поверхность, на красный лед, а потом с помощью роботов пробурил большое отверстие и не давал ему зарастать льдом.
      Пико вкратце описала батискаф, упомянула, что Тайсон предложил ей спуститься вместе с ним. Она не сказала, что они были иногда любовниками, а иногда смертельно враждовали. Это она сохранит про себя, пока будет возможно.
      В батискафе было тесно и голо, и Пико попыталась произвести впечатление на слушателей, описав давление на корпус из гиперволокна, во много раз превосходящее любое давление, которое бывает в океанах Земли; а целью Тайсона было спуститься до самого дна, натянуть скафандр, защищенный силовым полем, повторяющим фигуру человека, действительно выйти наружу и пройтись по дну.
      - Потому что надо оставить следы, - убеждал он. - Ведь для этого же мы и прилетели сюда? На льду следов не остается. Он движется, тает, и за тысячу лет они сотрутся.
      - А разве внизу не так? - возражала Пико. - Оседает свежий ил - медленно, конечно, и от землетрясений бывают сдвиги и лавины.
      - Значит, надо выбрать место. Такое, где наши следы аккуратно покроет, и они останутся навеки под этим слоем.
      Она только мигнула, удивляясь, что для Тайсона это важно.
      - Я изучил течения и рельеф, - объяснил он.
      - Ты серьезно? - Тайсона никогда нельзя было понять. Он был полон сюрпризов. - Столько хлопот - и для чего?
      - Поверь мне, Пико. Поверь, и все.
      У Тайсона был громоподобный смех. Его родители - или спонсоры, как их ни называй - намеренно сделали его гигантом. Они выбрали гены, определяющие размер, чтобы Тайсон доминировал над остальными членами экипажа хотя бы в одном отношении. Если верить его трепу, это было единственное в нем изменение - во всем остальном он был собранием свойств своих родителей, горячий и страстный До самозабвения. Пико не могла понять, как может быть целая группа столь равномерно агрессивна, но Тайсон нашел свое место среди туго спаянного экипажа, и помимо размеров и острого ума у него было обаяние.
      - Слушай, Пико! - кричал он. - Если все это не для того, чтобы оставить следы - тогда для чего?
      - Чтобы вернуться домой, - отвечала она.
      - Тогда зачем вообще вылезать из «Кибера»? Можно покружиться на орбите, а вниз послать роботов.
      - Затем…
      - Вот именно, затем! - Гигант кивнул и положил большую руку ей на плечо. - Я знал, что ты меня поймешь. Надо было только дать тебе время, подруга.
      Она согласилась на глубокое погружение, хотя и не без дурных предчувствий.
      А во время спуска, когда они лежали на спине, а над ними слышался зловещий треск и стон корпуса, предчувствия стали переходить в уверенность.
      Это была ошибка Тайсона - или его цель.
      И даже наверняка цель.
      Сперва она думала, что это только игра, когда он спросил:
      - А ты думала когда-нибудь, как это будет? Мы вернемся домой, нас радостно встретят, и наши милые родители вынут наши мозги и вставят их…
      - Замолчи! - перебила она. - Мы согласились. Все согласились. И не будем об этом говорить, ладно?
      Он помолчал, потом сказал:
      - Дело в том, что я знаю. Знаю, как это будет.
      Она слышала его. Слышала, как он набирал полную грудь спертого и влажного воздуха, а потом набралась сил спросить:
      - Откуда ты знаешь?
      Когда Тайсон не ответил, она повернулась на бок и увидела контуры его лица. Красивое лицо, подумалось ей. Сильное, неспособное на сомнения. Только одна была запретная тема среди компилятивных людей «как это будет?» - и каждый сам решал, во что ему верить. Это будет рок или награда? Быть разобранным и встроенным в разумы десятков и десятков почти-бессмертных…
      Непростой это будет фокус - с медицинской точки зрения.
      В конце концов разум каждого из них был. создан именно с этой целью. Память и талант, страсть и обучение. И все эти качества будут сохранены, растворены мгновенно, приобретут собственное почти-бессмертие. Своего рода смерть; но и вечная жизнь тоже.
      Таково было кредо, с которым родилась и выросла Пико.
       Возвращение домой несет великую награду и мир.
      Первые ее воспоминания после рождения, когда она, скользкая, тяжело кашляя, вышла из искусственной утро-J бы, и пара роботов-докторов склонилась над ней; шепча: - Добро пожаловать, дитя! Ты рождена имии с ними сольешься, когда наступит время… Мы обещаем…
      Успокоительный шум, и Пико почти полностью ему верила.
      Но Тайсон сказал:
      - Я знаю, как это будет.
      И она видела перед собой его усмешку, бесконечно покровительственную.
      - Откуда? - промямлила она. - Откуда ты можешь знать?
      - Потому что некоторые из моих родителей… скажем так, я у них не первый. Ты понимаешь?
      - Они делали другие компиляции?
      - Одну из первых. И она вернулась к ним до моего зарождения, и потому попала ко мне, поскольку это была запасная часть, ненужный остаток того разума…
      - Ты все выдумываешь, Тайсон!
      Но она чувствовала, что он не выдумывает. Знает. На нескольких первых планетах Тайсон казался человеком, знающим слишком много о слишком многом. Настолько хорошо никто не мог бы подготовиться. Пико и другие члены экипажа решили, что у Тайсона сильно развита интуиция. А оказывается, что в нем частично содержится другая компиляция? Такая же, как они сами? Фрагмент человека, который дважды ходил у серого пыльного моря Пликера, дважды поднимался на вершины Проксимы Центавра-2.Это было откровение, пугающее и трудно приемлемое, и даже воспоминание об этой минуте заставляло Пико тайком вздрогнуть перед лицом слушателей, и кровь в жилах обратилась в лед.
      Ничего из этого она не стала рассказывать.
      Они услышали только о долгом спуске и свечении изредка попадавшихся водных тварей, питающихся мелким планктоном, живущим на химической энергии, - и, конечно, о потрескивании сферического корпуса.
      Они не услышали ее вопроса:
      - Так как же это бывает? Ладно, в тебе есть часть компиляции. Так ты мне расскажешь, что при этом чувствуешь?
      Они не услышали о том, как он смеялся глубоко и долго. И не знали они, что он сказал:
      - Пико, ты прелесть. Ты такая пассивная и глупенькая, за это я тебя и люблю. Такая безмятежная, такая чертовски наивная.
      - Она живет в тебе, Тайсон?
      - Зависит от того, что называть жизнью.
      - Ты ощущаешь ее присутствие? В смысле, есть у нее личность? Существование? Или ты ее полностью поглотил?
      - Вряд ли это можно объяснить.
      Гигант засмеялся сильнее, приподнял ноги и заколотил по гиперволокну мощными ударами. Тяжело загрохотали каблуки. Она знала, что сила Тайсона ничтожна по сравнению с тем, как давит на них океан, что корпус этих ударов И не ощутит… но все равно испугалась, вопреки этому знанию. Она схватила его за штанину, потянула, стала уговаривать:
      - Не надо, прекрати! Пожалуйста, не надо! Она уже забыла, о чем была речь.
      - Я соврал, - сказал Тайсон и добавил: - Насчет того, что я знаю. Что во мне сидит компиляция.
      И он обнял ее покрепче, снова смеясь, но уже по-другому. Он чуть не раздавил ее в объятиях. Потом зашептал ей в ухо заманчивое предложение, зашептал со своим прежним обаянием, и она это предложение приняла. Они это сделали насколько могли хорошо, учитывая обстоятельства и потрескивание корпуса, и все это он а, вспомнила, пока ее голос, равнодушный, но тщательно ведущий рассказ, излагал, как они приземлились на'нечто редкое. Послышался отчетливый хруст камня. Они сели на склон недавнего вулкана - остров сред» бесконечнбй равнины ила, а потом надели скафандры, трижды проверили силовые поля, затопили кабину и выползли в холодную спрессованную воду.
      Это было жуткое и почти неописуемое ощущение - идти по дну океана. Когда Пико не хватало слов, она пыталась объясняться молчанием и жестами, пыталась передать чувство бесконечного времени, холода и тьмы. Даже когда Тайсон включил внешние огни батискафа и вблизи стало светло как днем, за кругом света почти на ощупь чувствовалась бесконечная тьма. Она рассказала об ощущении неимоверного давления, несмотря на окружающее силовое поле, рассказала, как лезла вверх за Тайсоном по крутому склону молодой горы к вершине, где оказался горячий ключ, бьющий насыщенной минералами водой.
      Это место можно было назвать теплицей Холодной Слезы. Вокруг источника росла толстая, почти желатиноподобная бахрома серо-зеленых бактерий. Пико замолчала, снова увидев эту картину, и попыталась убедительно сказать:
      - В этом была красота. Изящная, минималистская красота, можете мне поверить.
      Никто не сказал ни слова. Потом кто-то пробормотал:
      - Сил нет дождаться, пока я сам это вспомню. - И короткий смешок после этих слов.
      Наступила напряженная, скованная тишина. Люди осуждающе смотрели на нарушителя приличий, а Пико очень старалась ничего из этого не замечать. В груди нарастала горечь, она выпрямилась, потирая оба бедра.
      Какая-то женщина кашлянула, привлекая ее внимание, и спросила:
      - А что было дальше?
      Пико поискала взглядом, кто это спросил.
      - Была авария, да? На Холодной Слезе…
      Нет, не расскажу, подумала Пико. Не сейчас. И не так
      - Нет, не тогда. Потом, - ответила она. А может быть, многие из них помнили. Судя по лицам, они читали отчеты. Тайсон погиб при первом погружении. Это было списано на неисправность аппаратуры - так солгала Пико, - и она собиралась держаться этой лжи сколько будет возможно. Такое обещание дала она себе и держала его все эти годы.
      Закрыв глаза, она видела улыбку Тайсона. Даже через стекло скафандра и мерцание силового поля можно было разглядеть лукавую усмешку, блеск глаз и рот, произносящий слова:
      - Давай, Пико, возвращайся. В батискаф и наверх. Доброго пути, красавица.
      Она была так ошеломлена, что уставилась на него, не зная, что сказать.
      - Помнишь? Я же еще должен где-то оставить следы…
      - Что ты задумал? Он рассмеялся:
      - Разве не ясно? Я хочу оставить свой след на этой планете. Она унылая и почти мертвая, и вряд ли сюда кто-нибудь вернется. И уж.точно не вот сюда.То есть меня вполне оставят в покое…
      - Силовое поле истощит батареи, - глупо возразила она. Он наверняка это знал. - Если ты останешься…
      -  Знаю, Пико. Знаю.
      - Но зачем…
      - Я врал, Пико. Насчет того, что вру. - На миг лицо стало серьезным, и тут же вернулась улыбка. - Бедная наивная Пико. Я знал, что ты плохо это перенесешь. Ты слишком многое принимаешь близко к сердцу… наверное, потому я тебя и позвал…
      Он отвернулся, пошел по бактериальной подстилке, выбивая из нее нити и комья, их подхватывало теплое течение и скрывало Тайсона, и они опускались серым снегом. Последний раз она увидела Тайсона - массивная фигура среди живой слизи, и до сих пор она гадала, могла бы она затащить его обратно в батискаф - конечно, нет, - и как далеко он ушел, пока отказало силовое поле.
      Наверное, на другой склон и вниз, в ил.
      Она мысленно видела, как он быстро шагает, напрягая свою гигантскую силу, преодолевая глубокий холодный ил… Тайсон плюс тот фрагмент от прежней компиляции - и кто правил кем? Снова и снова задавала она себе этот вопрос.
      Иногда она слышала свой голос, который спрашивал у Тайсона:
      - А каково это - иметь в себе след другой души?
      Его призрак не отвечал, а только смеялся тем же гулким смехом.
      Она ненавидела его за это самоубийство - и восхищалась им; иногда проклинала его за то, что он взял ее с собой и за то* что прорастал в ее мыслях.
      - Будь ты проклят, Тайсон! Проклят, проклят!
      Подарков больше не осталось.
      Один из почти-бессмертных спросил: «Мы есть хотим?» - другой ответил: «С голоду помираем!» - и все засмеялись. Толпа двинулась к дальним столам - шумная масса тел вокруг Пико. Бедро затекло, пока она сидела, но Пико делала усилие на каждом шаге, чтобы идти нормально, вниз по склону, к пруду, через деревянный мостик, перекинутый над каменистым ручьем. Птицы загалдели, сердясь, что им мешают. Пико остановилась посмотреть на них, потом спросила:
      - Это что за порода? - Она имела в виду уток.
      - Просто кряквы, ничего особенного.
      Да, но для нее это были дивные создания - яркие плюмажи и живые глаза, распростертые нервными движениями крылья, чтобы ощутить силу собственных мышц. Силу жизни.
      - Ты ведь много видела птиц, - сказал кто-то. Да, определенного рода.
      - А какие тебе больше всего понравились, Пико? Процессия поднималась вверх, уже медленнее, шурша
      травой, и Пико рассказывала о птерозаврах Глуши, летучих мышах размером с человека на Кварке, о гигантских насекомых - многих видов - в густом и жарком воздухе Тау Кита I.
      - Жуки! - буркнул кто-то. - Брр!
      - Ну-ну, - успокоил его кто-то другой. А третий пошутил:
      - Вот это меня не привлекает. Кто согласен меняться памятью?
      Шутка, потому что память не обменяешь. Разум голографичен - каждый его кусочек содержит основную картину целого - а эти люди каждый получат кусочек полной личности Пико. Почему-то она улыбнулась при-мысли, что никто из них этого не избежит. Каждый ужас, каждая боль попадет к ним внутрь. Конечно, в растворенном виде. Минимизированном. Контролируемом. И все-таки это что-то. Ей было приятно думать, что не один из них ночью проснется в холодном поту, когда ему приснится смерть Тайсона, как снилась иногда ей… Эти люди получат больше, чем рассчитывают, - это будет ее собственная мрачная шуточка.
      Люди подошли к столам. Пико заняла свое место, чувствуя себя несколько неловко, когда остальные тихо расселись вокруг нее. Она глядела на их Лица. Возбуждение, которое она ощущала раньше, осталось и даже еще выросло. Сделалось красочнее, сильнее. Обращенные лицом внутрь круга столов, хозяева не могли не глядеть на нее, постоянно улыбаясь, еле прикасаясь к дымящейся еде, которую ставили перед ними роботы.
      Изысканной еде, как предстояло узнать Пико.
      Робот, прислуживающий ей, объяснил:
      - Эти овощи с Тритона, госпожа. Очень редкий и ценимый штамм. А мясо от дикой гончей, убитой только вчера.
      - В самом деле?
      - Да, для праздника. - На нее смотрело керамическое лицо, белое и непроницаемое. - Были пиры и игры, среди прочих развлечений. Очень большая программа.
      - И долго? - спросила она. - Эти празднества… давно они длятся?
      - Чуть больше трех месяцев, госпожа.
      У Пико не было аппетита, но она взяла вилку и стала делать соответствующие движения, напоминая себе, что три месяца праздника для этих людей ничем особенным не являются. Три месяца - это для них как одни день, а куда им девать время? Что ей однажды сказал Тайсон? Так много времени и такое ограниченное существование. Средний гражданин Земли в среднем покидает планету не чаще раза в восемьдесят лет, и есть тенденция к снижению этой цифры. Космический лифт безопасен лишь до некоторой степени, а этим людям невыносима мысль оказаться в паре метров от настоящего холодного вакуума.
      - Трусы, - говорил о них Тайсон. - Выпотрошенные вяленые трусы.
      Оглядываясь, Пико видела колышущиеся зеленые листья, исчезающие в улыбающихся ртах, долгое равнодушное жевание. У всех, кроме Оперы. Опера увидел ее взгляд и улыбнулся в ответ, и глаза у него были другие, что-то было насмешливое в наклоне головы, в изгибе губ.
      Пико заметила, что все время возвращается взглядом к Опере, и не понимала почему. Физически этот мужчина ее не привлекал. Молодость и манера поведения отличали его от других, но насколько отличали? Тут она заметила, что он ест - обычный картофель и мясо, - и это произвело на нее впечатление. Обычная еда на борту «Кибера». Возможно, это жест с его стороны. Такой простой еды больше никто здесь не ел, и она решила, что он_из солидарности. По крайней мере пытается быть солидарен. В отличие от остальных.
      Десерт был прохладный, сладкий и полный какой-то странной жидкости.
      Пико смотрела, как остальные пьют и говорят между собой. Впервые она заметила, что они держатся группами - отдельными группами с границами между ними. Там человек двенадцать, здесь семь, кто-то вообще сидит один - как Опера.
      Одна из одиноких женщин встала, подошла к Пико, не улыбаясь, и резким голосом объявила:
      - Завтра наступит утро - и ты обретешь вечную жизнь! Разговоры стали тише, потом смолкли.
      - Войдешь вот сюда. - Пьяная или под наркотиками, женщина промахнулась пальцем мимо виска. - Счастливая ты девушка… очень!
      Некоторые из хозяев внезапно рассмеялись над женщиной, не скрываясь.
      Она обернулась на резкий звук, выпрямила спину, пытаясь притвориться, что она выше этого, сжав тонкие губы, в дурацкой гордости задрав нос. И чистым тихим голосом сказала: .
      - А шли бы вы все…
      Тут она рассмеялась и повернулась к Пико, будто только что сказала очень удачную шутку, понятную лишь им двоим.
      - Я бы извинился за наше поведение, - сказал Опера, - но не могу. По крайней мере, боюсь, не могу от всей души.
      Пико оглядела его. Десерт доели, люди стояли и пили, разговаривали, продолжая трехмесячный праздник. Некоторые разделись догола и плавали в зеленом пруду. Это было редкое зрелище, неутомимое, полное счастливых эпизодов, но каких-то неубедительно счастливых. Счастливые звуки были похожи на отработанные. Столетия упражнений, а в результате Пико было грустно и одиноко.
      - Глупый и пустой народ, - сказал Опера.
      - Может быть, - дипломатично ответила она, потом увидела, что к ним идут еще люди. Эти хотя бы с виду вежливы, подумала она. Уважительны. Странно, как доза уважения все сглаживает. Особенно если оно не взаимно - у Пико к ним его ни капли не было.
      Один попросил ее что-нибудь рассказать. Не будет ли она так добра?
      Пико пожала плечами и спросила:
      - О чем? - Каждая просьба вызывала у нее мгновенный приступ клаустрофобии, боязни задохнуться под лавиной памяти. - Может быть, вас интересует какая-то конкретная планета?
      - Синяя! - тут же ответил Опера.
      Синяя- это был газовый гигант, обращающийся вокруг синего солнца. Первая мысль была о Мидж, которая исчезла в темной буре южного полушария, отыскивая источник потока окиси углерода, дававшего дыхание половине планеты. Почти вся остальная планета была по сравнению с ним спокойной. Ровные ветры, сильное солнце. Рядом с местными крупными организмами человеческие города выглядели бы карликами. Их тела были похожи на воздушные шары, они питались солнечной энергией и углеводородами, в своем неспешном метаболизме усваивая окись углерода и другие радикалы. Пико с товарищами много месяцев прожили среди этих живых облаков, ходили по ним, брали образцы и изучали колонии паразитов и симбионтов, выросших на этой плоти.
      Она рассказала о восходе солнца на Синей, вспомнила его цвета и поразительную быстроту. Вдруг она поймала себя на том, что рассказывает об одном утре, когда группа высадки была разбужена встряской. Модули были привязаны и закреплены, но они быстро наклонялись. Облако столкнулось с соседним облаком - такого люди еще не видали, - и подмывало залезть в шаттл и улететь. Если до этого дойдет.
      - Видите ли, обычно облака избегают друг друга, - сообщила Пико. - Сначала мы думали, судя по рычанию и толчкам, что они дерутся. Они производят звуки, проталкивая воздух через глотку, поры и анус. Зрелище потрясающее. Оглушительное. Место столкновения было примерно в трети километра от нашего лагеря, весь мир завертелся, а солнце поднималось, и яркий жаркий свет прорезал органическую дымку…
      - Потрясающе! - воскликнул кто-то.
      - Невероятно! - подхватил другой. Опера дотронулся до руки Пико и сказал:
      - Не обращай внимания на них. Продолжай. Остальные посмотрели на Него, услышав что-то в его голосе, и рефлекторно выпрямились.
      Пико стала продолжать рассказ. Тайсон был первый, кто понял, догадался и начал хохотать, не говоря ни слова. Все уже были на борту шаттла, готовые к отлету; и тут толчки прекратились и воздух заполнился множеством маленьких синих воздушных шаров. Каждый размером с детский шарик. Облака этих шаров сочились из новых пор, и другие облако ответило густым серым туманом что-то вроде бабочек. Это что-то летело за шарами, и Тайсон захохотал громче, сильнее, до всхлипов.
      - Не доперли? - спросил он. - Эти облака просто трахаются!
      Пико изобразила голос Тайсона, захлебывающиеся слова и восторг. И сама засмеялась, едва замечая вежливые смешки слушателей. Не более того. Только Опера наслаждался рассказом. Он снова коснулся ее руки и сказал:
      - Это чудесно, Господи, это прекрасно! Остальные стали расходиться, даже не извиняясь. Что не так?
      - Не обращай внимания, - пояснил Опера. - Они члены одной новой секты с культом целомудрия. Целомудрие через похоть и так далее. - Теперь он смеялся над ними. - У них было слишком много оргий, и вот так они избывают вину, вот и все.
      Пико закрыла глаза, вспоминая уже для себя сцену на Синей. Ее она отдавать не собиралась.
      - Трахающиеся облака! - повторял Опера. - Это чудесно. И она подумала.
       Он говорит чуть похоже на Тайсона. Местами. В чем-то.
 
      Через некоторое время Пико созналась:
      - Я не могу вспомнить лицо твоего отца. Наверняка я его видела, но не могу…
      - Ты его видела, - ответил Опера. - Он оставил в дневнике запись - о короткой встрече, и я специально изучил все материалы об экспедиции и о тебе. Его записи, твой отчеты. Я сегодня здесь лучше всех подготовлен - кроме тебя, конечно.
      Она ничего не сказала, обдумывая эти слова.
      Они теперь шли, спускаясь к пруду, и Пико иногда замечала тяжелые взгляды остальных. Они сердились на Оперу? Сердились за то, что он монополизировал ее время? Но она не хотела быть с ними, если правду сказать. Ну их всех к… подумала она и улыбнулась этой тайной грубости.
      В пруду уже не было купальщиков, осталось только несколько беспокойных уток и взбаламученная вода. Пико заметила, что многие из празднующих ушли. Куда? Она спросила Оперу, и он ответил:
      - Уже поздно. А многие сейчас спят по десять-двенадцать часов каждую ночь.
      - Так много? Он кивнул.
      - Последнее время стали популярны наведенные сны. А те, кто постарше, иногда и за пятнадцать часов перебирают…
      - Всегда?
      Он пожал плечами и улыбнулся.
      - Какая потеря времени!
      - Времени? - возразил он. Она поняла, что бессмертные могут терять многое, но не время. От этой мысли она поглядела прямо на своего спутника и спросила:
      - Что случилось с твоим отцом?
      - В смысле, как он умер?
      Она чуть кивнула, с уважительным, как она надеялась, выражением лица. Но любопытным.
      - Он принял крайне сильный яд, по собственной воле. - Опера неодобрительно посмотрел - ни на кого конкретно. - Самоубийство в конце продолжительной депрессий. И постарался, чтобы разум погиб раньше, чем его смогут спасти автодоктора и его собственные слуги.
      - Мне очень жаль.
      - А я не могу себе позволить сожаление, - ответил ой. - ВидИшь ли, я родился согласно условиям его завещания. На девяносто девять процентов я клон, а один процент генов был переделан согласно его желаниям. Если бы он не убил себя, я бы не существовал. И денег бы его не унаследовал. - Опера пожал плечами. - Родители! - В его голосе было отмеренное презрение. - У них слишком много над тобой власти, нравится тебе это или нет.
      Она не знала, что ответить.
      - Послушай, о чем мы говорим? Все эти разговоры о смерти, они вроде бы неуместны? - сменил он тему. - Мы же празднуем твое возвращение. Твой успех. Твои подарки. И ты… ты на самой грани увеличения во много раз. - Он помолчал и добавил: - Завтра в это время ты будешь в каждом из нас, и каждый станет богаче.
      У этого юноши был странный способ излагать свои мысли: то ли он говорил с идиотической серьезностью, то ли с хорошо скрытым сарказмом, и Пико не могла понять, как именно. Если ей это не кажется. Может быть, она просто не знает теперешних интонаций, речевых свойств этой культуры… И тут до нее дошло еще кое-что.
      - Что ты имеешь в виду - «Все эти разговоры о смерти?»
      - На Холодной Слезе погиб твой друг Тайсон, - ответил он. - А разве ты не потеряла другого на Синей?
      - Да. Мидж.
      Он мрачно кивнул, поглядел на ноги Пико.
      - Можем сесть. Ты прости, я не заметил, что ты устала. Они сели рядом на траву, глядя на уток. Селезни и утки
      были одного и того же ярко-зеленого цвета. Красивые, от-
      метила Пико. Опера объяснил, что самки когда-то были коричневыми и очень невзрачными, но люди решили, что это стыд, и проголосовали за изменение вида, теперь оба пола одинаково красивы. Пико кивала, слушая только, вполуха. Из ума не шли Тайсон и остальные ее друзья. Особенно Тайсон. Она долго на него злилась, и даже сейчас еще не перестала. От непонятной обстановки и общей усталости это чувство только усилилось. Зачем он это сделал? При жизни этот человек умел доминировать на каждом совещании, в каждой маленькой группе. Он был жизнелюбив и бесстрашен- последний человек, который мог бы совершить этот ужас: самоубийство. Остальные услышали-только о несчастном случае - Пико держалась за свою ложь, но все были согласны в одном. В тот самый момент, когда умер Тайсон, из цели экспедиции исчезло что-то самое важное. Зачем, думала она. Зачем?
      Мидж полетела в тот шторм в поисках приключений и ответов на важные научные вопросы, да, ее смерть была горем, да, все по ней тосковали. Но это не было как смерть Тайсона. Смерть Мидж была почетной, даже, быть может, идеальной. У них был долг, который надо выполнять, он был у них в крови, в сознании. О Мидж товорили годами, вели себя так, будто она жива. Будто она еще летит где-то в вихре этого шторма.
      А с Тайсоном было не так.
      Может быть, все знали о его смерти правду. Иногда Пико казалось, что все видят в ее глазах, что было на самом деле, слышат это между строк ее сухого доклада. Они не обманывались.
      А тем временем в судорогах жизни погибали и другие. Уо, изящная и красивая, была сожжена молнией на Мири-ам-2, и от нее остался только пепел, а экспедиция продолжала спуск в раскаленные Низины и тишину Свинцового моря.
      Опалту погиб в пасти неизвестного хищника. Он тоже был любовником Пико - гордый человек и лучшее воплощение тщеславия, которое она видела в жизни - до этого дня. Они тогда мстительно смеялись, видя судьбу, которая постигла убийцу Опалту. Не в силах переварить чуждую плоть, хищник умер медленно и мучительно, выблевывая внутренности по желтым джунглям.
      Бу погибла, работая вне «Кибера», убитая случайным обломком межзвездной материи.
      У Ксон отказал скафандр, и она задохнулась.
      И у Кайтиса было то же, и не так давно. Всего год назад по времени корабля, и еще помнился фейерверк шуток и его оптимизм. Самый достойный человек на борту «Кибера».
      Но больше всех из мертвых места в памяти занимал Тайсон. Он сам, и его добровольный уход из жизни, и злость, которая заполняла ее при мысли о нем. Вдруг даже дышать стало трудно. Пико покрылась потом, сморгнула соль с глаз. И снова закашлялась в кулак, а потом набралась сил спросить:
      - Зачем он это сделал?
      - Кто, мой отец?
      - Депрессия ведь поддается… должна поддаваться лечению. У нас на борту были средства, чтобы ее снять.
      - Но это была не просто депрессия. Это такая штука, которая случается с очень старыми людьми. Нечто вроде гигантской скуки, если угодно.
      Она не удивилась. Кивнув, будто ожидала такого ответа, она сказала:
      - Могу понять, учитывая, как вы живете.
      И она подумала, насколько сильна была депрессия или скука у Тайсона. Могли ли они с ним случиться? Опера коснулся ее больной ноги - мимолетно.
      - Ты, наверное, гадаешь, как оно будет, - сказал он. - Завтра.
      Она вздрогнула, страх вернулся. Закрыв горящие глаза, она снова увидела, как шагает Тайсон по колонии бактерий, как подхватывают течения оторвавшиеся серые комья и уносят их, даря им движение, которого они не знали в прежней жизни… И она открыла глаза. Опера смотрел на нее, что-то говоря с той интонацией, смысл которой она никак не могла понять.
      -  Наверное, мне тоже стоит лечь спать, - сказала она. Парк под тентом уже почти опустел. Куда девались остальные?
      - Конечно, - сказал Опера, будто этого и ждал. Он встал и подал ей руку, и она, к своему удивлению, взялась за нее двумя руками. - Если хочешь, я тебе покажу твои комнаты.
      Она кивнула, ничего не сказав.
      Идти было долго и больно, и Пико честно подумала, не попросить ли помощи робота. Какой-нибудь помощи. Даже трость была бы избавлением - никогда еще у нее так не болел сустав. Скорее всего от силы тяжести на земле и от общего напряжения. Она сказала себе, что хотя бы вечер приятный, теплый, спокойный и ясный, и мягкая земля под травой звала к себе, приглашала лечь и заснуть прямо на природе..
      Люди остановились в цепочке старых домов, разделенных на квартиры, роскошные, но небольшие. Квартира Пико оказалась на первом этаже, и Опера с готовностью показал ей комнаты. Она подумала, не следует ли пригласить его остаться. Она безошибочно чувствовала, что он медлит, дожидаясь чего-то вроде приглашения. Но услышала свой голос:
      - Спокойной ночи и спасибо тебе.
      Ее спутник улыбнулся и вышел, не сказав ни слова, исчез в хрустальной входной двери и оставил Пико одну.
      Она еще посидела на кровати, ничего не делая. Даже не думая, по крайней мере сознательно.
      Тут она осознала нечто, совершенно внезапно, и голосом, который сама еле слышала, произнесла:
      - Не знал он. Понятия не имел, ни хрена не знал. Она думала об этом человеке, о его хвастовстве, будто он
      из второго поколения космических исследователей. Что, если это действительно так? Его родители вложили в него часть Предыдущего Тайсона, и он уже знал те первые миры, которые они посетили. Он видел двойной восход на пустынной планете возле Альфы Центавра, он знал запах постоянного гниения, пока не закрыли люки, на Барнарде-2. Но…
      -  Он не мог помнить, как это, когда тебя разбирают. - Она говорила беззвучно, для себя. - Гигантский и бесстрашный, этого он помнить не мог. Все остальное - да, но это - нет. А незнание его пугало. Ничто другое не могло его устрашить, только это. Раз в жизни он был по-настоящему напуган, и вся его бравада понадобилась, чтобы это утаить!
      Убить себя вместо того, чтобы взглянуть в лицо страху. Конечно, почему бы и нет?
      И он взял с собой Пико, зная, что она - благодарная аудитория. Потому что они любовники, потому что он собирался в последний раз уверить ее в своем бесстрашии, чтобы не рухнула легенда. В определенном смысле стать бессмертным.
       Так ты думал?
       Я не ошиблась?
      Она вздрогнула, уперлась лицом в колени, ощутив теплую боль в изувеченном бедре.
 
      Так она просидела еще пару часов, не ложась и не испытывая ни малейшего желания спать. Наконец она встала и пошла в ванную, и после долгого и пристального взгляда в окно она велела двери открыться, и Шагнула наружу, выбрав приемлемое направление, и пошла быстро и неловко на ослабевшей ноге.
      Опера напугал ее, возникнув из темноты.
      - Если хочешь убежать, - шепнул он, -я могу помочь. Позволь мне помочь тебе.
      Лунный свет падал не красивое лицо, молодое в любом смысле. Наверное, он догадался о ее настроении, и она не позволила себе огорчиться. Да, помощь очень важна. Даже необходима. Предстоит найти путь через огромный и очень незнакомый чужой мир.
      - Я хочу вернуться на орбиту, - сказала она, - и найти другой звездолет. Мы видели несколько. Они с виду готовы были к погрузке.
      Больше, чем «Кибер», и явно быстрее. Созданы, несомненно, для еще более глубокого исследования бесконечной неизвестности.
      - Я не удивлен, - сказал Опера. - И я понимаю. Она остановилась и поглядела на него прежде, чем спросить:
      - Как ты догадался?
      - Жить вечно у нас в головах… Это же просто метафизическая чушь, и ты это знаешь. Знаешь, что завтра умрешь. Осколки твоего мозга исчезнут в нас, станут нашей частью - но не наоборот. Мне кажется, это ужасный способ умирать, особенно для такой, как ты…
      - Ты действительно можешь мне помочь?
      - Сюда, - сказал он. - Пойдем.
      Они шли целый век, через луг, к широкой трубе, где пролетали скиммеры в порывах ветра. Опера коснулся кнопки и сказал:
      - Это будет недолго. - Он улыбнулся, мимолетно, и добавил: - Ты знаешь, я чуть не ушел. Подумал, что неправильно тебя понял. Ты не показалась мне человеком, который безропотно пойдет на смерть…
      Она смутно вспомнила старшего Оперу. Глядя в юное лицо, она вспомнила теплую большую руку, ее пожатие, и похожий голос: «Очень рад видеть тебя, Пико. Наконец!»
      - Ручаюсь, что тебя возьмут на звездолет, - говорил молодой Опера. - Ты права. Это большие корабли, и у них больше возможностей. Поскольку они уходят еще дальше, у них и медицина будет получше. Должно подействовать на бедро, и на все тело…
      - У меня есть опыт, - шепнула, она.
      - Извини?
      - Опыт. - Она кивнула в подтверждение своих слов. - Мой опыт может очень пригодиться экипажу.
      - Идиоты они будут, если тебя не возьмут. Пролетавший скиммер замедлил ход и остановился.
      Опера сделал стекла непрозрачными - «чтобы никто тебя не видел» - и ввел пункт назначения. Пико устроилась поудобнее.
      - Поехали! - усмехнулся он, и скиммер стал набирать скорость.
      Во всем этом было что-то увлекательное, как в любом приключении. Пико поняла, что боится, но в хорошем, привычном смысле. Жизнь и смерть. Они балансируют на очень тонкой оси, и она улыбнулась, медленно потирая больное бедро.
      Машина летела быстро, подчиняясь командам Оперы.
      - Обходной путь, - объяснил он. - Чтобы нас не так легко было найти. Годится?
      - Вполне.
      - Тебе удобно?
      - Да, - ответила она. - В основном.
      И тут она подумала о других - о других, кто остался жив, о том, кто из них мог догадаться до того же. Длинный путь домой прошел в анабиозе, но бывали интервалы, когда двое-трое пробуждались для рутинных процедур обслуживания. И ни разу никто в шутку не сказал насчет повести корабль не туда. Никто не спросил: «Почему мы должны лететь на Землю?» Этот очевидный вопрос ускользал от всех, и тогда она решила, что ни у кого нет сомнений. Кроме нее. Остальные считали, что это будет естественное заключение полной и удовлетворительной жизни, они вернутся домой к новой жизни и благодарной аудитории. А как еще может думать компиляция?
      И все же она задумалась.
       Почему не было шуток?
       Если никто не сомневался, почему никто не шутил?
      Восемь человек осталось в живых кроме нее, но ни с кем Пико не была так близка, как с Тайсоном. Все они много раз в буквальном смысле спасали друг другу шкуру, и сейчас неожиданно нахлынула волна симпатии. Вспомнилось, как они садились каждый в свой шаттл, прощальные поцелуи и объятия, несколько осторожных слез, каждый старался найти нужные слова. Но что можно в такой момент сказать? Особенно когда думаешь, что все твои спутники единодушны и счастливы…
      - Я думаю, как там другие, - сказала Пико, и больше ничего на эту тему решила не говорить.
      -  Другие?
      - С «Кибера»; Мои друзья… - Она осеклась, перевела дыхание. - Может быть, я могу с ними связаться.
      - Нет, - ответил он.
      Она дернула головой, глядя на профиль Оперы.
      - Тогда тебя легче будет поймать. - Он говорил разумно и уверенно. - Кроме того, они сами могли что-нибудь придумать? Как ты.
      Она кивнула, соглашаясь, что это разумно. Вполне. Он помолчал, потом спросил:
      - Может быть, ты хочешь поговорить о чем-нибудь другом?
      - Например?
      Он поглядел на нее пристально и расплылся в широкой улыбке.
      - Раз уж мне не достанется ломоть твоего разума, расскажи мне что-нибудь еще. Расскажи… не знаю что. О твоем любимом месте. Не планете, не мире, а каком-то местечке на какой-то планете. Если бы ты сейчас могла оказаться где угодно, что бы ты выбрала? И с кем?
      Пико ощутила, что скиммер поворачивает, следуя изгибу трубы. Ей не надо было думать над вопросом - ответ был очевиден, но нужна была пауза, чтобы собраться с мыслями, как начать и как рассказать.
      - В горах Эринди-3, - ответила она, - где воздух достаточно уже легок, чтобы можно было дышать. И там очень красиво. Вид красивый.
      - Я видел снимки. Там прекрасно.
      - Не просто прекрасно. - Он удивился уверенности ее голоса, силе. - Там есть какое-то странное ощущение мира. И на снимках его не увидишь. Наверное, от погоды, от растений… говорят, они излучают отрицательные ионы. И еще, конечно, цвета. Тонкая игра света и теней.
      - Понимаю, - осторожно сказал он.
      Она закрыла глаза и увидела эти горы в совершеннейшей ясности. Над головой неслась летняя буря, еще сильнее заряжая атмосферу, вызывая чувство радости в каждом из членов экспедиции. Они с Тайсоном, Мидж и еще несколько человек решили поплавать в темно-синем озерце возле лагеря. Местность была неровной, из-под отливающих синевой растений торчали черные камни. Текущий по долине ручеек водопадом рушился в озеро, и люди поступили так же. Конечно, первым был Тайсон. Он рассмеялся и прыгнул в ледяную воду, заорав так, что вспугнул стайку летучих мышей. Это была всего только третья солнечная система на пути экспедиции, и они еще были в любом смысле слова молоды.. И казалось, что каждая планета даст столько же радости.
      Она вспомнила - и описала, - как прыгнула в воду ногами вниз. Она, унаследовавшая от родителей большую осторожность, оказалась в озерце последней. Тайсон ее дразнил, обзывал трусихой и еще хуже, и показал, куда прыгать.
      - Вот сюда! Здесь глубоко! Давай, трусиха, рискни!
      Вода была обжигающе холодна, и ее было не так уж много. Пико ударилась ногами о слежавшийся песок, вскрикнула и потом заорала. Тайсон ее обманул, и она стала гоняться за этим типом по всему озерцу, громко вопя и вцепляясь ногтями ему в спину, и он убегал от нее вверх по обрывам и так хохотал, что чуть не свалился на нее сверху.
      И все это она рассказала Опере.
      Сначала все происходило будто невзначай, все фильтры у Пико были отключены, она все принимала без колебаний. Потом она сказала себе, что этот человек спасает ей жизнь и заслуживает полного рассказа. И она описала, как они с Тайсоном любили друг друга в ту же ночь. Это был их первый раз, и лучший из всех. Они делали это на постели из мха, над краем обрыва, и Пико пыталась найти слова для своего слушателя, чтобы описать все: и запахи, и ощущения, и две луны над головой, переливающиеся розовыми отсветами и быстро плывущие по небу.
      Кажется, на скиммере придется ехать долго, подумала она, закончив рассказ. Пико сказала это Опере, и он рассеянно кивнул, ничего не сказав.
       Я не лишусь завтра тела, -сказала она себе. И добавила: - То есть уже сегодня.
      Она чувствовала уверенность. Безопасность. Радовалась представившейся возможности и новому другу, и жаль только, что придется так быстро улетать, бежать в относительную безопасность космоса. Может быть, есть здесь и еще такие люди, как Опера… которые отнеслись бы к ней по-человечески, посчитались с ее обстоятельствами и ее желаниями, надежные и интересные люди…
      Вдруг скиммер стал сбавлять скорость, готовясь остановиться.
      Когда Опера-›сказал: «Почти приехали», ей было совсем легко. И очень спокойно. Она закрыла глаза и увидела перед собой дикие горы Эринди-3, собирающуюся грозу и вспышки молний сквозь завывающий ветер. Пико вспомнила другой день и увидела Тайсона на фоне бури, он манил ее забраться к нему на склон, и первые-холодные крупные капли уже били по лицу.
      С шипением открылся Люк скиммера.
      Ворвался солнечный свет, и Пико подумала: «Рассвело. Да, конечно…»
      Опера встал и вышел наружу, потом протянул руку Пико. Она взяла ее двумя руками и сказала: «Спасибо», вставая и выглядывая наружу, и увидела тот же луг и знакомые лица, зеленую траву и огромный шатер с открытыми теперь дверьми, и птицы влетали внутрь и вылетали наружу… и больше всего Пико удивилась тому, как мало она удивлена, а Опера еще держал ее за руки, и ладони у него были сухие и совершенно спокойные.
      Автодоктора ждали приказов.
      На этот раз Пико вынесли из скиммера, вынес робот на руках. Она попыталась сделать несколько неверных шагов и свалилась. От изнеможения, не от страха. По крайней мере это чувство не ощущалось как страх - так она себе сказала. Все ей советовали расслабиться, ощутить себя в уюте, и сейчас, в окружении автодокторов, изнеможение только нарастало. Она подумала, что может умереть раньше, чем начнут резать, слишком усталая, чтобы качать кровь, посылать импульсы по нейронам и даже дышать.
      Опера стоял рядом, почти улыбаясь, довольный, безмятежный, холодный, без сожалений.
      После выхода из скиммера он не сказал ни слова.
      Несколько других попросили ее сесть, подали оббитое сиденье с желобами для стока любой жидкости. Пико неуверенно шагнула к сиденью, потом выпрямилась и тихо, стараясь отчетливо произносить слова, сказала:
      - Я пить хочу.
      - Извини? - переспросили ее.
      - Пить. Воды, если можно.
      Они завертели головами, выискивая чашку и воду. Это Опера спросил:
      - Из пруда подойдет? - Он шагнул вперед, протянул руку и сказал остальным: - Это будет недолго. Дайте нам минутку, пожалуйста.
      Пико и Опера шли к пруду вдвоем.
      Утки спали или лениво кормились. Пико глядела на их зеленые с металлическим отливом головы, такие красивые, что больно было смотреть, и пыталась ничего не упустить. Она так старалась сосредоточиться, что само время растянулось, секунды стали часами, и так продлевалась ее жизнь.
      Опера что-то говорил, он спрашивал:
      - Ты хочешь знать зачем?
      Она покачала головой, абсолютно не интересуясь.
      - Но ты же наверняка думаешь, зачем я это сделал. Обманул тебя, заставил верить в спасение, прикинулся союзником…
      - Да, зачем? - спросила она. - Расскажи.
      - Потому что это способствует процессу. Способствует твоему слиянию с нами. Я дал тебе возможность усомниться и заставил думать, что ты будешь свободной, а теперь ты боишься и сердишься и живешь интенсивно. Именно эта интенсивность нам и нужна. Она позволяет неврологическому материалу привиться. Этот фокус стал известен, уже когда «Кибер» улетел с Земли. Некоторые компиляции пытались бежать, и когда их поймали и в конце концов инкорпорировали вместе с гневом…
      -  Да, но я не злюсь, - солгала она, глядя в эту самодовольную ухмылку.
      - Нервная система в возбуждении, - сказал он. - Кстати, я вызвался добровольцем.
      Она подумала, не ударить ли его. Может, его можно как-нибудь убить?
      Но вместо этого она повернулась и спросила:
      - А почему так? Почему оыло не дать мне бежать и поймать в космопорте?
      - Ты хотела пить, - напомнил он. - Пей.
      Она встала на колени, не обращая внимания на боль в бедре, колени ушли в илистый берег, губы вытянулись, втягивая длинный тепловатый глоток грязной воды, потом лицо ее поднялось, вода текла по груди и подбородку, и она не могла сжать губы.
      - Ничто не вызывает такого гнева, - сказал он, - как предательство человека, которому ты веришь.
      Вполне правильно, подумала она. И внезапно вспомнила Тайсона, как он бросил ее одну на дне океана, поддавшись неодолимому собственному страху, в ответ на который мог только убить себя, Облачив этот ответ в личину храбрости. Тоже ведь предательство? Он предал их обоих, и это больно до сих пор…
      - Ты еще хочешь пить? - спросил Опера.
      - Да, - шепнула она.
      - Тогда пей.
      Она снова опустилась на колени, набрала в рот воды и стала крутить ее языком. Но не могла заставить себя проглотить, и вода полилась сквозь губы, по груди, по подбородку. Грязная, теплая, противная вода, и невозможно было даже вспомнить, что такое жажда. Такая простая вещь, такая мелочь, но не вспоминается.
      - Тогда пойдем, - сказал Опера. Она поглядела на него.
      Он стал поднимать ее за руку, и тихий, улыбчивый голос ей сказал:
      - Дело в том, что ты отлично все сделала, Пико. Отлично. Все мы тобой гордимся.
      Она снова шла, не помня, когда начала передвигать ноги. Она хотела отравить собственные мысли ненавистью к этим мерзким людям, и какое-то время ни о чем другом думать не могла. Она сделает свой разум желчной язвой, ядом для этих подонков, и уничтожит их в конце концов. Так оно и будет, обещала она себе. Но она уже сидела на оббитом сиденье, автодоктора приближались, жужжа блестящими конечностями, и столько всякого хранилось в разуме - слов, и людей, и эмоций, захлестываемых эмоциями, что не оставалось времени отравить себя.
      А это что-то значит, поняла она.
      Сидя неподвижно.
      Неподвижно и безмолвно. И свободно. Грудь ее была мокра и заляпана коричневой грязью, но открытые глаза спокойны и сухи.
 
      Robert Reed. «Guest of Honor». © Mercury Press, Inc., 1993. © Перевод. Левин М.Б., 2002.
 

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

02.12.2008


  • Страницы:
    1, 2, 3