Страстная и непокорная

Внутри было очень тесно, она не заметила никаких признаков, что здесь действительно живет мужчина. Кровать безупречно застелена, ни одна морщинка на покрывале не говорит о том, что на постель хотя бы садились. У подножия кровати стоял сундук, но больше Грейс не заметила ничего личного — ни чернильницы на столе, ни брошенного на спинку стула камзола. У стены стояли бюро, комод и буфет, но их содержимое оставалось для девушки тайной.

Она вспомнила собственную комнату, где на трюмо вечно валялись ленты, расчески, заколки. За ней всегда убирала Мату, даже шнуровала ее ботинки. Грейс частенько забывала прикрыть за собой гардероб, и оттуда торчали юбки, платья, рубашки. Им с Джайлзом придется многое узнать друг о друге.

— Может быть, мне лучше выйти, пока ты приготовишься лечь в постель? — негромко спросил Джайлз.

Грейс хотела было согласиться, но вдруг со страхом вспомнила, что платье зашнуровано со спины и без Мату она не может самостоятельно раздеться.

— Я… я не могу, — запинаясь проговорила Грейс, не в состоянии объяснить мужу, в чем дело. Повернувшись к нему спиной и стараясь совладать с голосом, она кое-как все же произнесла: — Мату обычно… — Но больше не сумела выдавить ни слова.

— А-а, — протянул Джайлз, и Грейс почувствовала улыбку в его голосе, потом ощутила, как руки мужа мягко коснулись шнуровки у нее на спине. Пальцы его действовали быстро, ловко, без малейшей неточности, словно он тысячи раз выполнял подобные манипуляции. — Я тебе говорил, как ты сегодня прекрасна? — спросил Джайлз.

Грейс кивнула. Говорил. Три раза. Этот уже четвертый.

«Я буду спокойной и терпеливой. Спокойной и терпеливой».

Он сдвинул тяжелый шелк в сторону. Плечам и спине Грейс вдруг стало холодно, на ней оставалась лишь тонкая рубашка. Его дыхание, легкое, как лепестки, коснулось шеи Грейс. Потом губы Джайлза прикоснулись к ее коже в том месте, где шея переходила в плечи. Дрожь, пробежавшая у нее вниз по спине, не была неприятной, и вызвал ее отнюдь не страх.

Джайлз вдохнул сладкий аромат кожи своей молодой жены, провел рукой по шелковистой спине. Он чувствовал, как дрожит Грейс, как колотится ее сердце. В голову ему ударила отравленная смесь желания и триумфа. Теперь эта женщина принадлежит ему. Еще ни один мужчина ее не касался, и завтра она тоже будет с ним, и не уйдет никогда!

Его руки скользнули вниз по корсету и так же умело взялись за застежки юбок, как прежде справились со шнуровкой платья. Грейс сделала шаг назад, со страхом ожидая мгновения, когда она останется перед ним в одной рубашке. Джайлз деликатно отвернулся, снял с себя камзол, и Грейс впервые увидела грудь моряка. В душе у нее возникло ощущение чего-то очень личного, интимного. Джайлз потянулся и положил камзол на сундук, Грейс тем временем позволила платью соскользнуть на пол. Джайлз стянул с себя шарф и аккуратно положил его на камзол, юбки же Грейс пенились у ее ног волнами дорогой ткани. Чулки и туфельки плыли по ним, подобно изящным корабликам. Башмаки Джайлза аккуратно встали на место, на полу рядом с комодом. Грейс боялась расстаться со своей последней защитой — рубашкой и нижней юбкой. Джайлз, отдавая дань ее невинности, тоже не спешил снимать кюлоты и нижнюю рубашку.

Пальцы Грейс судорожно сжимали оборку нижней юбки, теребя и сминая ее край.

— Все будет хорошо, — мягким, успокаивающим голосом проговорил Джайлз, — у нас впереди вся ночь, Грейс. Нам некуда спешить. Твоими волосами занималась тоже Мату? — Грейс кивнула. Джайлз приоткрыл дверцу шкафа, извлек из его темной глубины щетку для волос, махнул в сторону кровати и попросил: — Садись.

Грейс опустилась на матрас. Он вытаскивал шпильки из ее волос так же ловко и быстро, как прежде расстегивал и расшнуровывал платье, и теперь Грейс уже не могла игнорировать внутренний голос, который настойчиво шептал ей: ему уже приходилось этим заниматься, не раз и не два, много раз. Но с кем? И почему? Он причинил той женщине сильную боль? Но пока не было никакой боли. Джайлз разобрал ее локоны куда нежнее, чем Мату, разложил их у нее по плечам и мягко провел по ним щеткой.

— Я ни у одной женщины не видел таких волос, — шепнул Джайлз, пропуская золотистые струи сквозь пальцы.

Грейс машинально подняла руку к тугим кольцам своих локонов.

— Не может быть.

— Может. Они прекрасны.

Губы Грейс изогнулись в легкой улыбке. Если он будет так ласков и нежен, она, наверное, все же сумеет пережить эту ночь.

— Мы женаты уже пять часов, — прошептал он ей в самое ухо, — а я еще ни разу тебя не поцеловал как следует.

Грейс повернулась к нему лицом. Во взгляде Джайлза не было ничего жесткого или страшного, он смотрел с желанием и нежностью, и Грейс поняла, что ей приятно прикосновение его губ. Она видела, как осторожно и неторопливо он действует, как старается не напугать ее, дать время привыкнуть к нему. Губы Джайлза касались ее мягко и нетребовательно. Грейс вдохнула исходящий от него терпкий запах и придвинулась ближе. Чувство, которое она испытала, было совсем незнакомым и новым. Медовая сладость разлилась по ее жилам. Руки Джайлза нежно обняли Грейс, она ощутила себя в безопасности, испытала прежде неведомое ей чувство защищенности.

Но тут-поведение Джайлза изменилось. Он сильнее притянул ее к себе, его руки обнимали стан девушки с новой, неведомой силой. Он наклонил голову и поцеловал ее совсем по-другому — с настойчивостью и жаром. Его язык ласкал губы Грейс. Она замерла, изо всех сил сдерживая крик ужаса.

«Нужно быть смелой и спокойной, смелой и спокойной», — билось у нее в голове.

Руки Джайлза пробежали по ее спине, на мгновение задержались на плечах и опустились вниз, касаясь бессильно повисших рук. Он сейчас схватит ее за кисти! Потащит вниз! Грейс приоткрыла рот, чтобы крикнуть, но Джайлз просунул туда язык. В душе Грейс поднялась паника, она начала бороться по-настоящему. Джайлз сразу же отпустил ее.

— Грейс! — окликнул он жену.

— Я… я… Прости меня… — забормотала она.

— Нет! — решительно возразил Джайлз. — Я сам виноват, слишком поторопился.

— Прости меня, — повторила Грейс. — Я… я просто не ожидала, что ты… меня так поцелуешь.

Джайлз слегка нахмурился.

— Мне и в голову не пришло спросить тебя, знаешь ли ты, чего ждать. То есть я хочу сказать: твоя мать… Она ведь предупредила тебя, что должно произойти?

У Грейс едва не вырвался истеричный смешок. Иоланта? Обсуждать с ней свое замужество?! Ну нет, все необходимые знания она получила от Жака, а он-то подробно объяснил ей, что мужчина может сделать с женщиной. А она по глупости решила, что ее муж станет вести себя иначе, будет другим.

— Я знаю, что должно произойти, — произнесла Грейс. — Только, пожалуйста, не прижимай мне руки. Обещаю, я буду лежать тихо. И может быть, ты не будешь закрывать мне рот? Я буду вести себя очень тихо. Не буду кричать.

— Что? — с недоверием воскликнул Джайлз.

— Я не буду сопротивляться, не буду шуметь, но когда ты меня прижимаешь и так целуешь, мне становится страшно, я впадаю в панику. Задыхаюсь. — Грейс откинула голову, удерживая набежавшие слезы, и постаралась говорить спокойно. — Прости меня, Джайлз, я научусь это выдержи ваты Просто сейчас я немного испугана.

Джайлз потянулся, чтобы дотронуться до нее, успокоить, но тут же отдернул руку.

— Господи, Грейс! Что эта женщина тебе наговорила? Как ты думаешь, что я собираюсь с тобой делать?

— Мне будет больно, я знаю.

Да, но только сначала. Я постараюсь вести себя как можно мягче. Обещаю, я не буду прижимать тебя к кровати. Я просто хотел до тебя дотронуться. И целовал я тебя так не потому, что хотел заткнуть тебе рот. Я хотел, чтобы нам обоим было хорошо — и тебе, и мне.

Грейс смотрела на него с явным недоумением. Джайлз огорченно вздохнул:

— Я не знаю, что наговорила тебе миссис Уэлборн, но думаю, она это сделала из-за того же, из-за чего все время на тебя сердится. Возможно, она и твой отец не подходят друг другу не только по характеру. Потому они постоянно ссорятся. Однако уверяю тебя, многим женщинам это очень нравится.

Грейс послушно кивнула, но Джайлз по глазам видел, что она ему не верит.

— Грейс, поверь, я могу дать тебе наслаждение, только ты должна мне доверять.

— Ты это уже делал, — проговорила она. Джайлз слегка смутился и пожал плечами.

— Для мужчин другие правила, — заметил он, ожидая, что она будет возражать против такой несправедливости, но, похоже, Грейс это совсем не беспокоило. Вместо этого она спросила:

— И ей понравилось? Ну, той женщине, с которой ты это делал?

— Э-э… — Джайлз неловко пошевелился. Женщине. В единственном числе. Если он не станет ее поправлять, это будет просто ложь по умолчанию. Вреда не будет. — Да.

Грейс уловила его замешательство. Она прекрасно замечала, когда кто-то утаивал истину.

— Что это была за женщина? Она пришла к тебе по своему желанию?

— Конечно! — воскликнул Джайлз. Она что, считает его зверем? Однако потом он вспомнил несчастную девочку в хижине и рабыню, ее мать.

Джайлз провел ладонями по лицу, чтобы проконтролировать свою мимику.

— Я не твой отец. Я не заставляю женщин делать то, чего они не хотят.

— Женщин? — Грейс поднялась с кровати. — Значит, их было больше, чем одна?

Он сам загнал себя в угол своей нелепой ложью про одну женщину.

— Грейс, у мужчины есть определенные потребности.

— Которые он не может сдержать?

— Ну… Конечно, может, только не всегда хочет. Она смотрела на него сузившимися глазами.

— У женщин этих потребностей нет, — убежденным тоном произнесла Грейс.

— У них тоже есть, Грейс. Во всяком случае, у большинства. Но у них это по-другому. Они должны ждать подходящего мужчину.

— А мужчины, значит, не ждут подходящую женщину? Он ведь сам говорил Грейс, что ему нравится, что она так смело держится с ним.

— Ну…

— Значит, ты был подходящим мужчиной для всех этих женщин, а теперь перестал?

— Ты говоришь так, как будто я бросил их в канаве.

— А разве не так?

— Я им платил! — выкрикнул Джайлз, теряя самообладание. — И я был далеко не первым в их жизни. Не думаешь ли ты, что я соблазняю невинных, а потом их бросаю? Может, платить за ночь удовольствия — это не слишком благородно, но это не преступление. К тому же теперь я буду вести себя по-другому. Грейс, я буду тебе верным мужем. Клянусь.

Но последних аргументов Грейс уже не слышала. Она представляла, как Джайлз ходил в те места, о которых рассказывал Жак. Куда он хотел продать свою племянницу. Перед глазами Грейс возникли картины несчастных, не достигших зрелости девочек. Она представила, как судорожно они прижимают к плоской груди простыни, как дрожат от ужаса, как мужчины, один за другим, и в их числе Джайлз и Жак, сдергивают эти простыни и без конца насилуют девочек.

Джайлз вглядывался в бледное лицо Грейс, видел ее расширившиеся, застывшие глаза и чувствовал, как в душе его поднимается тревога.

— Грейс? — позвал он.

В какой бы мрачной бездне она только что не пребывала, сейчас Грейс вынырнула, вскинула голову и с отчаянием воскликнула:

— Так делай же это! Делай, и пусть все скорее останется позади. Я больше не могу ждать и бояться!

Джайлзу показалось, что сердце у него сейчас остановится. Ему вспомнилось, как они с Джеффом атаковали тяжеловооруженный испанский галеон. Джефф весело улыбался, даже хохотал, а Джайлзу приходилось бороться со страхом, что на сей раз их ждет битва, которую они проиграют.

— Грейс, это ненормально. Может быть, расстроенные нервы. Тут нет ничего страшного. Что с тобой? Ты можешь мне рассказать.

Но ее глаза опять смотрели на Джайлза со слепым ужасом.

— Ничего не случилось, ничего. Пожалуйста, давай быстрее, и покончим с этим. Можешь даже не стараться быть ласковым. Даже если будет больно, мне все равно. Все равно. Просто давай быстрее.

Он положил ей на плечо руку, но Грейс резко отстранилась:

— Не касайся меня так! Не пытайся смягчить. Я хочу, чтобы все скорее кончилось.

— Я не собираюсь тебя насиловать! — воскликнул Джайлз. — Ты — моя жена. У нас все должно быть по-особому, не простое слияние тел.

— А с теми, другими женщинами, у тебя было простое слияние тел? Их ты насиловал? Это были чернокожие?

Впервые за всю эту нелепую, бессмысленную сцену Джайлз ощутил приступ настоящего гнева.

— Я не насилую рабынь! Я не стал бы насиловать ни одну женщину. Не могу поверить, что ты, хоть сколько-нибудь меня зная, можешь действительно так считать. — Он встал и повернулся к ней спиной. — Ясно одно. Почти ничего не зная друг о друге, мы слишком поспешили со свадьбой, а с этим как раз можно подождать.

Не желая ухудшать в глазах Грейс впечатление о собственной натуре и не в силах преодолеть ее страх, Джайлз сделал единственное, что пришло ему в голову в таких обстоятельствах, — он оставил жену в своей каюте и бросился на верхнюю палубу.

Глава 9

Солнце уже село, на небе одна за другой возникали звезды. Поднявшись по трапу, Джайлз жадно подставил разгоряченное лицо свежему бризу. Он был зол и несчастен, кожа его пылала. Ночной вахтенный с любопытством посмотрел в сторону капитана, но Джайлз постарался избежать его взгляда. Вдруг от одной из мачт отделилась тень и двинулась к нему.

— Я думал, ты внизу, с женой, — произнес Джайлз, тотчас узнав силуэт друга.

— Она уже спит. Кстати, о тебе я думал то же самое, — отозвался Джефф. — Клянусь своей лицензией, ты не слишком доволен первой брачной ночью.

Джайлз промолчал. Запрокинув голову, он разглядывал сквозь паутину оснастки звезды над головой.

— Немножко пуглива, точно? — спросил Джефф. Пуглива, как же! Скорее ураган, который собирается снести все на своем пути. Порт-Рояль тоже может пострадать.

— Фейт тоже была такой? — решился спросить Джайлз.

— А как же, с девственницами это бывает, пока страсть не возьмет свое.

— Она просто немного нервничала или действительно очень боялась?

— Боялась попасть в ад. Это все из-за дурацких разговоров о грехе и расплате — так уж ее воспитали.

— А самого акта? Джефф вздохнул:

— Видишь ли, Джайлз, она лучше знала меня, чем твоя Грейс тебя. Мы жили в одной комнате, сидели на одной койке, провели рядом много часов. Может, твоей девушке просто надо побольше времени.

— Джефф, она не просто нервничает, она в ужасе. Пожав плечами, тот заметил:

— Ничего не могу сказать. Ты парень неробкий, разве что в бою. — Он весело хмыкнул.

Джайлз скрестил руки на груди и прислонился к мачте.

— Я надеялся стать ее рыцарем в сияющих доспехах. Надеялся уничтожить дракона, забрать ее отсюда, чтобы она была счастлива до конца своих дней. А теперь я уже не знаю, сколько там драконов и способен ли я убить хотя бы одного.

— Знаешь, Джайлз, во всех сражениях, в которых мы побывали вместе, я ни разу не испугался.

— Так и есть, ты по натуре не знаешь удержу. Только вперед, и никаких колебаний. И ты ни разу не ошибся. А я единственный раз в жизни поступил необдуманно, и видишь, что из этого вышло?

— Я ни разу не испугался, потому что знал, что меня прикрывает лучший из моряков, когда-либо бороздивших эти воды. Я-то ошибался множество раз, но рядом всегда был ты. И ты всегда исправлял последствия этих ошибок. Может, тут действительно имеется пара драконов, которых ты не можешь убить ради своей прекрасной дамы. Возможно, ей надо самой их победить. Но одно я знаю точно — возле тебя она в безопасности. Однако ей нужно время, чтобы это понять. Ты только посмотри, Джайлз, как с ней обращается ее собственная мать! Нельзя винить Грейс за то, что она всего боится. Потерпи, друг, поддержи ее, будь всегда на ее стороне. Фейт считает, что меня и ее свел Господь Бог, потому что каждый из нас — это как раз то, что необходимо другому. Может оказаться, что у вас с Грейс схожий случай.

Джайлз против воли улыбнулся:

— Фейт нужен неисправимый бродяга?

— Так и есть. — Джефф усмехнулся. — Именно такой ей и нужен. А Грейс нужен ты, скоро она это поймет.

Они еще немного поговорили, а потом Джайлз пошел в свою каюту. Беседа с другом и прохладный ночной воздух слегка успокоили его.

Грейс еще не спала. По неровному дыханию и приглушенным всхлипываниям Джайлз понял, что она только что плакала. Он присел на кровать возле испуганно сжавшейся фигурки.

— Дорогая, прошу тебя, успокойся. Тебе нечего бояться. Грейс прерывисто вздохнула.

— Ты будешь меня ненавидеть. Еще не поздно, ты можешь аннулировать этот брак.

Он вытянулся рядом с женой, она хотела отпрянуть, но Джайлз обнял ее за талию.

— Грейс, успокойся. Я просто хотел тебя обнять.

Пока Джайлз отсутствовал, у Грейс было время подумать. Ее муж не жесток, он не зверь. Он мог взять ее силой. Она сама ему это позволила. Но он не стал. Пока его не было, Грейс вдруг ощутила, до чего она одинока в этой странной каюте, на этом чужом корабле. Даже качка была ей непривычна.

— Прости меня, Джайлз, — прошептала Грейс.

— Ш-ш-ш, — успокаивающе протянул он. — Тебе не за что себя винить. А теперь спи. Тебе предстоит впервые отправиться в Порт-Рояль, а для этого надо хорошенько выспаться.

— Но, Джайлз, я не знаю, когда…

Он прижал ее к себе, но больше не сделал ни одного движения, не стал ни ласкать ее, ни целовать. Грейс лежала и ждала, пока его руки двинутся по ее телу, а губы коснутся шеи. Вместо этого он спокойно держал руку у нее на бедре. Постепенно жар его тела растопил ее застывшую душу.

От простыней на кровати исходил запах мыла и ясный, земной аромат лежащего рядом мужчины. Грейс почувствовала, как ее мышцы постепенно расслабляются. Через какое-то время она решила, что он заснул, и попыталась высвободиться из-под его руки.

— Тебе жарко? — пробормотал он.

— Я думала, ты спишь.

— Нет, я наслаждаюсь тем, что ты рядом. Твоим ароматом. От тебя пахнет жасмином. — Он негромко хмыкнул. — Но не так сильно, как вчера.

Она тоже рассмеялась:

— Это те же духи, а от тебя пахнет специями и, кажется, мускусом.

— Специи — это мыло с востока, а мускус — скорее всего пот. .

Как бы то ни было, этот запах вызывал у Грейс ощущение покоя и безопасности. На нее наползала дремота.

— Я рада, что ты вернулся, — прошептала Грейс.

— Я тоже.

— Я не спала одна с десяти лет. Рядом со мной всегда была Мату.

— С десяти лет?

— Я боялась.

— Драконов? Грейс замерла.

— Чудовища.

Джайлз уткнулся носом в ее локоны.

— Теперь тебе нечего бояться чудовищ. Я справлюсь, Грейс. И он действительно справился. Как-то сумел заслонить ее тело своим, но она почему-то не испугалась, а лишь почувствовала себя защищенной. Ах, если бы так и было всегда, и ничего больше. Если бы она могла провести всю жизнь, лежа рядом с этим мужчиной, но никогда — под ним.

Проснулись они рано. Грейс снова надела свое желтое свадебное платье. Больше у нее с собой ничего не было.

Она поднялась на палубу и, несмотря на ранний час, увидела, что на пристани стоят два ее сундука, а рядом ждет пара мускулистых рабов, чтобы помочь доставить груз на корабль. Грейс отправилась в шлюпке на берег и в последний раз вошла в дом. Она поднялась по лестнице и заглянула к себе в комнату — вдруг забыла что-нибудь важное? Мату сидела на ее кровати. Ее поза, выражение лица — все говорило о безнадежном отчаянии. Когда Грейс вошла, няня подняла взгляд, ее глаза с тревогой оглядели молодую женщину в поисках признаков дурного обращения.

— У меня все хорошо, — поспешно сказала Грейс. Мату улыбнулась. — Он очень добрый и терпеливый.

Мату кивнула.

— Мы вернемся за тобой.

Негритянка снова кивнула, но уже не так уверенно.

Грейс оглядела комнату. После того как все ее вещи вынесли, здесь стало также чисто и опрятно, как в каюте у Джайлза. Казалось, комната принадлежит теперь совсем другому человеку.

— Думаю, мы взяли все, что нужно.

Служанка развела руками, словно бы обнимая всю комнату, и пожала плечами. Она тоже так думала.

— Ах, как трогательно! — долетел из коридора сочащийся сарказмом голос Иоланты.

Грейс резко обернулась — за порогом комнаты стояла ее мачеха. Иоланта отвратительно ухмылялась — она одержала победу, но, вглядевшись в ее лицо, Грейс впервые заметила на нем следы горечи, разочарования и безнадежного отчаяния.

— Ну вот, — произнесла молодая женщина, — вы наконец-то избавлены от моего общества.

— Ненадолго, — с усмешкой отозвалась Иоланта. — Он скоро все узнает.

Грейс только вздохнула. Ни она, ни Иоланта никогда не могли проговорить и минуты без того, чтобы не начать спор. Вот и теперь то же самое. Грейс повернулась спиной к жене отца.

— Ты проводишь меня до пристани, Мату?

Служанка покачала головой, глаза ее подозрительно блестели.

— Ты же никогда не плачешь, — с болью проговорила Грейс. Мату пожала плечами. Они обнялись в последний раз с такой силой, что обеим было трудно вздохнуть, потом расцеловали друг друга в щеки.

— Я вернусь, — с отчаянием прошептала Грейс в самое ухо Мату.

Мату погладила ее по руке, потом большими пальцами обеих рук приподняла кончики губ девушки. Жест означал — «Будь счастлива!».

На губах Грейс появилась слабая улыбка.

— Буду, а ты постарайся не расстраиваться, пока я за тобой не вернусь.

За дверью комнаты раздался ехидный смех Иоланты, но они не стали обращать внимания на злобную фурию, однако горло Грейс сжал болезненный спазм.

— Господи! Мату, как я могу уехать и оставить тебя здесь? Мату жестом изобразила лодку с гребцами, потом ткнула пальцем себе в грудь, показала на землю: «Я подожду тебя здесь». Они снова обнялись, ни одна не спешила расставаться; наконец Мату высвободилась, слегка подтолкнула Грейс к двери, сделала жест «иди», отвернулась и стала подолом платья стирать с туалетного столика воображаемую пыль.

— Я люблю тебя, Мату.

Женщина кивнула, приложила ладонь к сердцу, потом показала на Грейс, но так и не подняла на нее взгляда.

Запрокинув голову, чтобы удержать набегающие слезы, Грейс выскочила в коридор, с облегчением увидела, что Иоланта ушла, сбежала с лестницы и бросилась к парадной двери.

По дороге к пристани она вытерла повлажневшие глаза и заставила себя сосредоточиться на мощной и надежной фигуре мужа, который следил за погрузкой ее багажа.

Эдмунда в доме не было, но к возвращению Грейс отец каким-то образом оказался на пристани. Он с улыбкой пожелал молодоженам доброго пути, однако больше обычного придирался к рабам, кричал, что они слишком медленно работают и недостаточно аккуратно, потом отвел Грейс в сторону подальше от мужа и своих работников.

— У тебя все нормально? — с тревогой спросил он.

— Все прекрасно.

— Правда? Значит, ночь прошла хорошо?

Грейс покраснела. Они с отцом никогда не обсуждали подобные вещи.

— На лучшее я и надеяться не могла.

Напряженное лицо Эдмунда сразу расслабилось, он явно вздохнул с облегчением.

— Я немного нервничал. Боялся, что тот случай с Жаком…

Грейс покраснела еще сильнее. Это была абсолютно запретная тема. Время от времени отец мог поговорить о ее матери, но с того самого дня, когда он выгнал Жака из дома, и до нынешнего утра они все делали вид, что ничего не было. Даже Мату никогда не напоминала о том вечере. Грейс не изнасиловали, значит, ничего страшного не произошло.

— Прости меня, — опустив голову, произнес Эдмунд. — Мне не следовало вспоминать об этом. Наверняка ты. давно обо всем забыла.

Конечно, забыла, а как же иначе. Грейс рассмеялась резким, напряженным смехом. Внезапно на нее нахлынуло нестерпимое желание как можно скорее оказаться на борту «Надежды» и уплыть вдаль, в новую жизнь, в будущее. Здесь у нее оставалось лишь одно дело.

— Папа, ты должен мне кое-что обещать. Не подпускай Иоланту к Мату.

— С Мату все будет хорошо, дорогая, не беспокойся. Знаешь, ты слишком уж к ней привязана. Неплохо, что вы расстаетесь.

Услышав эти слова, Грейс почувствовала во рту привкус горечи.

— Я не смогу отдаться своей семейной жизни, если мне придется тревожиться о Мату. Что бы ты ни думал о наших отношениях, они существуют, тут уж ничего не изменишь. Я должна быть абсолютно уверена, что Мату в безопасности.

Эдмунд неохотно кивнул:

— Я отошлю ее из дома, пусть поживет в хижине с другими рабами. Она может присматривать за детьми. Там она не будет попадаться на глаза Иоланте.

Подобный план не слишком успокоил Грейс, но, возможно, этих мер хватит. Это ведь ненадолго.

— И пусть Кейе скажут, что Мату нужно хорошо кормить! Ей надо давать мясо и овощи. И ты должен поклясться, что ее никогда не пошлют ни в поле, ни на сахароварню.

— Клянусь, я о ней позабочусь, — пообещал Эдмунд. Успокоившись, Грейс вернулась к мужу и села в шлюпку.

— У тебя все хорошо? — спросил Джайлз. Грейс глубоко вздохнула и улыбнулась:

— Да, да. Все прекрасно. Едем?

И ни разу не взглянула назад, даже не обернулась посмотреть, не стоит ли у одного из окон Мату.

Оказалось, что Грейс и вообразить не могла, какое впечатление на нее произведет Порт-Рояль. Несколько раз в год на плантацию Уэлборна приходил большой корабль за ромом и сахаром. Его появление всегда было огромным событием в их размеренной жизни. А теперь «Надежда» зашла в гавань, буквально набитую такими судами, и на каждом суетились люди! Толпы народу в самых разнообразных одеждах то наплывали, подобно волнам, то отступали, то крутились, как в водовороте.

Вокруг доков теснились торговые палатки с одеждой, специями, духами, тканями, экзотическими животными — от ярко раскрашенных попугаев до маленьких умных обезьянок. Бесконечная череда блюд, вин, прохладительных напитков. Вокруг звучали и приветствия, и ругань. Люди громко торговались, бранились, выкрикивали указания матросам на палубах. Среди палаток то и дело попадались загоны со скотом, а то и с перепуганными, ошарашенными страшным путешествием через океан африканцами. Странный контрасте ними составляли другие негры — в бархатных камзолах, со звенящими в карманах монетами. Между свободными неграми и множеством белых людей не ощущалось особого дружелюбия, но не было и явной враждебности. Обе расы как будто игнорировали друг друга.

Приказав доставить багаж Грейс позже, Джайлз и его спутники покинули палубу и стали пробираться сквозь толпу в гавани. Грейс шла рядом с Фейт, которая беззаботно шептала ей на ухо:

— На холме рядом с домом Джайлза есть прекрасная булочная. У него нет настоящей кухни. Мы с Джеффом сначала снимали квартиру, но такое жилье больше подходит холостяку, а не женатой паре. Мне кажется, рядом с нами есть свободный участок, вы тоже можете построить себе дом, но на первое время можно обойтись и квартирой. На той же улице есть магазин сыров и лавка мясника.

Малыш Джонатан сидел на широком плече отца, непрерывно вскрикивая и хохоча при виде окружавших его чудес. Джайлз и Джефф смеялись над его гримасами и шутливо поддразнивали мальчика.

Грейс смотрела во все глаза. В ее ноздри била густая смесь запахов. Вонь сточных вод из канавы, запах немытых тел смешивались с ароматом духов и специй, которыми торговали в палатках. Из открытых дверей таверн пахло жареным мясом, вином, горячим маслом. Грейс вцепилась в руку Джайлза, боясь потеряться в этом столпотворении.

— Сюда, — сказал Джайлз и потянул ее вверх по улице мимо кучки пьяных оборванцев.

И кругом были женщины — стояли, прислонившись к дверям таверн, выглядывали из распахнутых окон верхних этажей. Их туго зашнурованные на талии корсажи открывали взглядам обнаженные шеи и мощные холмы рвущейся из вырезов плоти. Женщины призывно улыбались мужчинам, поддразнивали их, заигрывали.

— Не обращайте внимания, — посоветовала Фейт. — Зрелище, конечно, шокирующее, но ближе к окраинам вы этого почти не увидите.

— Кто это? — спросила Грейс.

— О! — смущенно воскликнула Фейт. — Это… Ну… Джайлз бросил на жену быстрый взгляд.

— Я думал, ты слышала о подобных женщинах.

Грейс покачала головой и тут же увидела, как одна из вышеупомянутых дам с восторгом рухнула в объятия какого-то оборванца. Он присосался губами к алому рту женщины и, казалось, готов был проглотить ее, но женщина не отстранилась. Вместо этого она запустила пальцы в его спутанные, нечистые волосы. Его рука скользнула ей за вырез, женщина игриво ее оттолкнула.

— А ну-ка, гони деньги! — с ухмылкой заявила она. Мужчина вытащил из кармана целую пригоршню монет и с хохотом стал сыпать их женщине в вырез корсета. Женщина стянула лиф пониже и принялась рассматривать завалившиеся внутрь монеты, при этом вся улица с удовольствием созерцала ее прелести.

— Что-то не вижу здесь серебра, — ворчливо заявила она. Мужчина снова полез в карман, со звоном достал еще монеты и стал по одной ронять их женщине в лиф. Она улыбнулась:

— Это другое дело.

Женщина прижалась к мужчине почти обнаженной грудью и потянула его за собой в дом.

— Вот, значит, они какие! — не сдержавшись, воскликнула Грейс. Открывшееся ей зрелище разительно отличалось от замученных девочек в ее горячечном воображении.

Джайлз покраснел. Боже, что она о нем подумает! Он ведь сам признался, что иногда пользовался услугами проституток, но все же не таких распущенных, как эта! Он всегда гордился тем, что не жалел денег на более приличных женщин. Теперь эта его разборчивость не казалась ему таким уж значительным достоинством. Едва ли стоило говорить жене о таких вещах, пытаясь спасти в ее глазах свое доброе имя.

А Грейс тем временем изо всех сил пыталась понять, что происходит. Та женщина явно никого не боялась. Она вела себя грубо и нескромно, но абсолютно безбоязненно. Грейс повернулась к Фейт. Потребность в ответах поборола ее страх перед белокурой женой Джеффа.

— Как вы думаете, она знакома с тем человеком? Может быть, он часто ее нанимает и она хорошо его знает?

Фейт пожала плечами:

— Возможно, так и есть. Но скорее всего он впервые увидел ее, когда поцеловал там, на улице.

— Почему же она его не боится?

— Вы и я, конечно, были бы в ужасе, но она привыкла к таким вещам.