5

Сидя перед зеркалом туалетного столика, Клея внимательно разглядывала свое отражение: она только что заново подкрасилась, но совсем не была уверена, что это поможет скрыть от матери издержки прошлой недели. Наблюдательная Эми уже один-два раза нахмурилась при виде дочери – Клея спаслась только тем, что укрылась в спальне, сказав, что ей необходимо принять ванну-горячую, освежающую ванну. И в какой-то мере это было правдой: Клее действительно следовало помокнуть в ванне с дороги, но все-таки главное заключалось в том, чтобы оттянуть время. Сейчас у нее оставалось его уже мало-через несколько минут нужно будет спускаться вниз.

Глаза ее затуманились-тревога и прочно поселившаяся в сердце щемящая боль сдавили ей горло. Ближайшие несколько часов будут, пожалуй, потруднее, чем даже будущая встреча с Максом, которая никак не обещала быть приятной. А в том, что ей не избежать этой встречи. Клея не сомневалась: как только Макс, узнает, что она уволилась, он потребует объяснений, захочет узнать причину ее поступка и, как всегда, добьется своего – она ему все расскажет.

Не надо думать о всех неприятностях сразу, посоветовала она своему отражению в зеркале. Почему она все время мысленно говорит с Максом? Ведь, когда она вспоминает о нем, постоянная тупая боль в груди становится острой, почти невыносимой!

Грустно вздохнув. Клея еще чуть-чуть подрумянила щеки, затем поднялась и оправила на себе плотно прилегающее красное платье из мохера. Это платье, с широченным воротником-стойкой и длинными рукавами, обтягивало ее худенькую фигуру до бедер, а затем свободно расходилось над коленями. Красный цвет шел ей. Максу нравилось, когда она была в красном, он говорил, что этот цвет подчеркивает ее собственный внутренний огонь… который самой ей всегда хотелось скрыть… Опять Макс!

Она отошла от зеркала. Если так и дальше будет продолжаться, она не сможет спуститься вниз, в гостиную. У нее и так уже все поджилки трясутся. Хорошо еще, что пока нет никаких внешних признаков беременности, кроме разве темных кругов под глазами, они появились не столько из-за переживаний, сколько из-за постоянной легкой тошноты.

Решительно подняв подбородок. Клея вышла из спальни и стала медленно спускаться вниз по лестнице, стараясь подбодрить себя-ведь сейчас ей предстояло признаться во всем матери.

Но все случилось совсем не так, как она предполагала. Эми опередила ее: прежде чем Клея подыскала слова, чтобы заговорить о своем положении, она начала рассказывать о своих новостях.

После прекрасного ужина, не испорченного неприятными признаниями, был подан кофе. За столом их было всего трое, и весь вечер они наслаждались приятной, спокойной беседой, вкусной едой, мягким, приглушенным светом в гостиной. Наконец Клея набралась мужества и решилась поговорить с матерью, но Эми вдруг извинилась, исчезла из столовой, а затем через минуту вернулась, держа в руках длинный, очень солидный конверт, который она положила на стол перед дочерью. Но прежде чем Клея начала разворачивать конверт, Эми опустила ей на плечо свою маленькую руку.

– Это мой первый сюрприз, – объявила она, улыбаясь.-Ведь в следующем месяце тебе исполняется двадцать один год. Глаза Клеи широко раскрылись от удивления.

Конечно, она и забыла! Такая важная дата! Официально совершеннолетие отсчитывается с восемнадцати лет, но по старой традиции только в двадцать один год человек считается по-настоящему взрослым.

– Вот это, – Эми похлопала по конверту, – наш подарок тебе ко дню рождения… Ничего, что мы делаем его раньше времени… Открой конверт, – наконец разрешила она.-Потом я все подробно тебе объясню.

Немного сбитая с толку. Клея взяла конверт из дорогой бумаги и открыла его немного дрожащими от волнения руками. Перед ней лежал какой-то замысловатый официальный документ, и по мере того как она разглядывала его, удивление ее все возрастало. Она никак не могла понять, что значили все эти таинственные, элегантно написанные от руки слова.

Она с любопытством подняла глаза на отчима, ожидая разъяснений

– Что это? – спросила она, смутившись.-Я не понимаю…

Джеймс улыбался ей, голубые глаза его мягко светились, он дотронулся рукой до руки Эми.

– Это страховой полис.-объяснил он.-На твое имя. Твой отец оформил его сразу после твоего рождения.

С минуту Клея смотрела на Джеймса не мигая – слова его не сразу дошли до ее сознания, затем она перевела взгляд на документ – и тут любовь и благодарность буквально захлестнули ее.

– Когда твой отец умер, – продолжал Джеймс тихим голосом, – твоя мать не переставала выплачивать страховые взносы. Когда тебе исполнится двадцать один год, ты можешь взять из банка всю причитающуюся тебе сумму.

– И это для меня? Папа сделал это для меня? – спросила она сбивчивым от волнения голосом;

– Ты же знаешь, какой у него был характер, доченька.-с теплотой в голосе сказала мать. – Твой отец был немного старомодным человеком и до мозга костей итальянцем! Он задумал эту страховку как приданое для тебя. Конечно, в наши дни никто о таких вещах не думает, но я решила выполнить его желание до конца.

Слезы слепили Клею, мешая ей видеть лицо матери, – доброе и печальное.

– Мама! – всхлипнула она, крепко сжимая маленькую руку, протянувшуюся ей навстречу. Они слишком добры! Она не заслуживает такого к себе отношения! Как ей теперь рассказать о своей истории?

– Я потому говорю тебе обо всем этом до твоего дня рождения, что мне нужна твоя подпись: я должна передать тебе этот банковский счет. – Ошеломленная Клея все еще не могла выговорить ни слова. Эми сжала ей руку и быстро сказала: – Джеймс и я здесь ни при чем… Это тебе подарок от отца, он очень любил тебя.

– Но как я смогу его отблагодарить? – зарыдала Клея по-детски, не стараясь сдерживаться.

– Ты поблагодаришь его в своем сердце, дочка, – ласково ответила Эми.-И он обязательно услышит тебя. Джеймс стоял и смотрел на них: он немного завидовал этому человеку, который и после смерти смог вызвать столько любви в жене и дочери. Джеймс дал женщинам немного поплакать, а затем деликатно откашлялся и сказал с ласковой насмешкой:-Клея, ты даже не спросила о сумме вклада.

– Мне все равно, – ответила она, шмыгнув носом, а затем рассмеялась:-Так какая же это сумма? – спросила она, блестя глазами.

Он назвал цифру, которая лишила ее дара речи. Она не стала глубоко вникать в пространные рассуждения Джеймса о том, что некоторые страховые вклады очень умело используются в бизнесе и за долгие годы многократно увеличиваются. Она понимала только одно – отец любил ее, он хотел для нее только хорошего и позаботился о ее будущем. Но из-за своей глупости она не оправдала его любви – мысль эта тяжелым грузом легла ей на сердце. Она осквернила память отца, не смогла жить так, как он учил ее, его нравственные нормы оказались для нее недосягаемы. Она не заслужила такого царского подарка, но-и это было хуже всего-она не могла не радоваться этим деньгам, которые, она знала, очень пригодятся ей в будущем.

Эми с сияющими глазами повернулась к мужу, не совсем правильно истолковав выражение, промелькнувшее на бледном лице дочери.

– О, Джеймс! – вздохнула она.-Как можно считать Паоло мертвым, если он сидит сейчас передо мной и смотрит на меня глазами Клеи? Джеймс верил в любовь Эми к нему, и поэтому этот ее эмоциональный всплеск он воспринял правильно. Клея вдвойне зауважала отчима, увидев, что от слов матери его взгляд сочувственно смягчился.

– Ну, мама, – шутливо упрекнула она мать, чтобы успокоить и ее и себя.-Ведь мы обе прекрасно знаем, чьи у меня глаза.

– Согласна-цвет, форма и размер мои, – сказала Эми, кивая головой.-Но выражение твоих глаз – отцовское.

– Я думаю, нам лучше перейти в другую комнату, – вмешался Джеймс с улыбкой, в которой сквозила печаль.-Иначе ваши слезы зальют наш великолепный стол в стиле эпохи королевы Анны.

Они вышли из столовой все вместе, Джеймс посреди двух красавиц – внешне и по характеру совершенно разных, но нерасторжимо связанных узами родственной любви.

Усевшись в роскошное цвета шампанского бархатное кресло. Клея притихла. Она прекрасно понимала, что чем больше оттягивала неприятный для нее разговор, тем труднее ей будет начать его. Джеймс хлопотал около Эми, устраивая ее поудобнее на кушетке. Затем он налил им легкого вина и сел рядом с женой, взяв ее за руку, как будто физический контакт с ней был непременным условием его хорошего самочувствия.

Клея вдруг почувствовала укол зависти. Какая Эми счастливая! У нее есть все, о чем ее дочь только могла бы мечтать, – любовь достойного, хорошего человека…

– А какая у тебя еще новость? – неожиданно спросила она, бесконечно оттягивая момент своего признания.-Ты ведь говорила, что у тебя две новости, разве нет? – К своему великому удивлению. Клея увидела, как краска смущения залила лица Эми и Джеймса.

Они переглянулись, как бы молчаливо советуясь друг с другом, – Клея смотрела на них с чувством неясной тревоги.

– Я не знаю, как ты к этому отнесешься, Клея, – сказала Эми, готовя к чему-то дочь. Клея напряженно выпрямилась в кресле.-Я… то есть, мы-Джеймс и я… – Бедная Эми никак не могла толком высказаться, краска все больше заливала ее щеки.-Так вот… у нас будет ребенок! – быстро выпалила она наконец.-Конечно, в моем возрасте это не совсем обычная вещь. Но… так уж случилось, и мы…

Оказалось, что, раз начав говорить, Эми уже не могла остановиться; и пока она неуверенно рассказывала о своих планах. Клея слушала ее с изумлением, отчаянно пытаясь отнестись к этому известию спокойно.

Она с ужасом почувствовала, что вот-вот истерически рассмеется. Голова у нее гудела, и она могла только сидеть и смотреть на Джеймса и Эми в полном недоумении. Она чувствовала, что кровь отлила от ее лица, она чувствовала также, что если сейчас же не поставит куда-нибудь рюмку, ее хрупкая ножка разломится у нее в руках.

Она отвела взгляд от матери и с особой осторожностью поставила рюмку около себя, все время ощущая на себе пристальный взгляд Джеймса. Известие Эми подействовало на нее, как гром среди ясного неба.

– Ты ведь не будешь возражать. Клея? – услышала она голос матери и поняла, что пришло время взять себя в руки.

– Да что ты, мама, как же я могу возражать! – воскликнула Клея, и голос ее звучал вполне убедительно, потому что она говорила правду. Она действительно считала, что то, чего они ожидали, было настоящим подарком судьбы.

– Я страшно рада за вас! Я не знаю, что может быть лучше-ведь у тебя и Джеймса будет свой ребенок!

– Но мне уже тридцать восемь лет, – грустно сказала Эми.-Честно говоря, я чувствую себя ужасно глупо.

Клея заморгала, украдкой взглянув на Джеймса, который наблюдал за ней с какой-то настороженностью, как будто в душе сердился на нее за что-то. Что у него на уме? – подумала Клея. Почему он так странно смотрит? Эми нервно размахивала свободной рукой, и внимание Клеи было вновь приковано к матери. Чем бы ни был обеспокоен Джеймс, решила она, он может подождать. Эми – вот кто был возбужден до предела.

– Разве вы… не хотите ребенка? – спросила сбитая с толку Клея.

– Конечно, мы хотим ребенка! – резко ответил Джеймс, и затаенный гнев, который Клея угадывала в его глазах, прорвался наружу в его голосе. Правда, он тут же постарался сдержать себя. – Неужели ты не понимаешь, что твоя мать сейчас в таком состоянии, когда женщины особенно легко ранимы?

Клея попыталась собраться с мыслями, обрывки которых лихорадочно крутились в ее голове, Кроме того, ей нужно было подавить в себе желание видеть во всей этой истории иронию судьбы.

– Когда ребенок должен родиться?

– В октябре…

О, господи!

Клея была так ошеломлена этим известием, что у нее помутилось в глазах и застенчивую улыбку матери она увидела как бы издалека, на расстоянии.

– Пятого октября, может быть, чуть раньше или чуть позже-знаешь, как это бывает.

Да, она-то прекрасно знала, как это бывает! Так, значит, у нее появится младший брат или сестра, и свой собственный ребенок-и все это произойдет за какие-то несколько дней!

– Так вот… – Клея поднялась со своего места, села на корточки перед Эми и Джеймсом и, дрожа от сильного волнения, взяла руку каждого из них и крепко сжала.-Я думаю, что все это великолепно! – произнесла она.-Я вас поздравляю! – Но главное, что она хотела сказать, было отражено в ее бесконечно нежной улыбке.

А сама ты. Клея, иди к черту! – сказала она себе. И Макс Лэтхем может катиться к черту!

Когда вечером, поднявшись в свою спальню, Клея наконец осталась наедине с самой собой, она ощутила жесточайший душевный разлад. С того самого момента, как Эми сказала ей, что у нее будет ребенок. Клея поняла, что не сможет огорошить ее еще и своим известием-это было бы слишком жестоко! Когда первое потрясение улеглось и Клея заметила, как нервничала и как не уверена в себе была Эми, она решила забыть на время свои проблемы и постараться убедить мать и Джеймса, что им обязательно нужно оставить ребенка.

Джеймс был спокоен, но чуть-чуть более сдержан, чем обычно. Клея была уверена, что он почувствовал что-то не то в ее отношении к этой истории, наверняка его задела и озадачила ее первая реакция на слова матери. Джеймс обожал Эми, но в то же время он был человеком гордым и щепетильно относился к мнению других людей о его новой роли мужа. И особенно небезразлично для него мнение Клеи. Если он и нуждался в чьем-либо благословении, то оно нужно ему в первую очередь от Клеи – он прекрасно знал, как близки мать и дочь.

Ну и путаница, однако! Она приехала сюда, чтобы признаться во всем матери, собраться с силами для будущей встречи с Максом. Но ничего из этого не получилось-волнений только прибавилось, голова от них была как котел.

Просто смешно, вздохнула она, лежа в постели на спине и уставившись в темный потолок. Господи, ну не одно, так другое. Клея печально улыбнулась. Более дурацкой ситуации не придумаешь. Как в мыльной опере или дешевом душещипательном романе! – усмехнулась она.

Да, постепенно она превращается в истеричку. Спокойная, уравновешенная Клея Мэддон получила такой урок судьбы, который любого лишил бы душевного равновесия, – любого, кроме Макса, пожалуй. Клея не представляла себе такого положения, которое могло бы выбить из колеи Макса!

У меня будет ребенок! Боже, что же я буду делать! И сколько раз за последнее время она задавала себе этот вопрос?

Не успели часы пробить восемь, как Клея потихоньку спустилась по лестнице вниз. На ней были джинсы и теплый свитер с треугольным вырезом поверх свежей хлопчатобумажной блузки. Эми и Джеймс никогда по субботам не вставали так рано, и она надеялась, прежде чем увидится с ними, успеть заварить себе слабый чай. Поэтому она была очень удивлена, когда, открыв дверь на кухню, увидела там Джеймса, который сидел за столом перед множеством разбросанных на нем утренних газет.

Он посмотрел на нее и улыбнулся.

– В чайнике свежая заварка, – приветливо сказал он.-Твоя мать решила полежать подольше, ей, как всегда по утрам, немного нехорошо.

О, это Клея понимала прекрасно. Испытала на собственном опыте.

– Я обычно приношу ей ломтик поджаренного хлебца и чашку слабого чая на подносе, – сказал Джеймс, как бы немножко подтрунивая над собой. Наверное, ему кажется странным, что он, в его возрасте, оказался в таком положении, но почему-то Клея была уверена, что он страшно доволен своей новой ролью будущего отца.

– Ну и как, помогает? – спросила она, выдвинув стул и сев рядом с Джеймсом. Он лукаво ухмыльнулся.

– Да, весь… э-э… процесс протекает легче, как мне кажется, – пошутил он, затем пожал плечами.-Главное, что Эми верит, что ей станет легче.

Подняв глаза над чашкой, Клея внимательно оглядела Джеймса. Он был явно доволен собой, и удовлетворенность эта сквозила в каждом его слове, в каждом жесте, несмотря на то, что он все пытался превратить в шутку.

– Я думаю, ей больше помогает то, что вы так хлопочете около нее, – сказала Клея. Как бы ей хотелось иметь кого-нибудь рядом, кто бы вот так же хлопотал около нее, кто бы вот так же любил ее, как Джеймс любит Эми… Взгляд ее опустился в чашку, и на мгновение она забыла о Джеймсе, погрузившись в мир своих собственных проблем.

Джеймс задумчиво наблюдал за ней, его серые глаза не упускали ни одного оттенка выражения ее бледного лица.

– Ты не хотела бы пройтись со мной немного, – неожиданно предложил он, вставая из-за стола и легонько похлопав ее по руке, чтобы отвлечь от грустных мыслей.-Пойдем, пойдем, – начал настаивать он, когда увидел, что она готова уже была отказаться.-На улице холодно, зато воздух свежий. Нам обоим прогулка не помешает.

Клея уступила, не зная, как ей отказаться и при этом не обидеть его. В саду было довольно холодно, и она накинула кожаную куртку, воротник которой почти сразу подняла. Волосы ее были завязаны в высокий конский хвост, и тяжелые локоны покачивались в такт шагам. Сначала они с Джеймсом просто молча прогуливались по прекрасной, ухоженной дорожке в саду. Затем Джеймс указал на скамейку под начинающим цвести фруктовым деревом, и они сели.

– Здесь очень хорошо, – сказала Клея с вялым вздохом.-Мне нравится ваш дом. Он такой солидный, надежный.-Дом был построен из красного кирпича, и его очень украшали скругленные сверху, выступающие окна-«фонари» со сверкающими, отличного качества стеклами, вставленными в крестообразные фрамуги. Джеймс поморщился.

– Скажи еще «такой же солидный и надежный как ты сам», и я просто буду вынужден отшлепать тебя, – пробормотал он и в свою очередь вздохнул.-Иногда я чувствую свой возраст.

– Сорок шесть-это еще не возраст, Джеймс, – устало возразила Клея. Она рассеянно разглядывала дом, ссутулившись и засунув руки в карманы куртки.-Иногда я думаю, – продолжала она все тем же безжизненным голосом, – что приезжаю сюда только для того, чтобы подбодрить вас, любящих голубков, убедить, что лучшая пора жизни еще не прошла!

Джеймс внимательно посмотрел на нее. По мере того как взгляд его скользил по ее профилю-от осунувшейся линии щек до печально опущенных уголков губ, выражение лица его становилось все более серьезным. Высокая, прекрасного сложения. Клея сидела, вытянув перед собой ноги в тесных джинсах, и поза эта подчеркивала ее гибкость и силу.

– А вот ты, как мне кажется, надеялась найти здесь утешение, – тихо заметил он. Клея взглянула на него настороженно.

– Да, захотела вернуться в уютное родительское гнездышко, когда над головой сгустилась зловещая черная туча, – ты это хочешь сказать? – спросила она с мрачноватой иронией, затем снова перевела взгляд на дом. – Устроились вы очень неплохо, Джеймс, поздравляю, – сказала она, и снова в ее голосе послышалось глухое раздражение, – Ничего удивительного, ведь ваши дела в Сити идут великолепно.

– Но все твои надежды отвести здесь душу и найти так необходимую тебе сейчас поддержку, – продолжал он, игнорируя ее несколько агрессивный тон.-неожиданно рухнули из-за свалившегося на тебя как снег на голову маленького сюрприза!

– Я полагаю, слово «маленький» должно быть заключено в кавычки.-Клея невольно улыбнулась.

– Тебя это как-то беспокоит? – спросил он. – То, что у тебя с твоим младшим братом или сестрой будет такая большая разница в возрасте?

– Нет, совсем нет, – сказала она решительно и твердо и в доказательство своих слов прямо и открыто посмотрела ему в глаза.

Джеймс в недоумении пожал плечами.

– Тогда, значит, у тебя, наверно, в личной жизни что-то не в порядке? – бесстрастно предположил он. – Не понимаю, что вы имеете в виду… Он улыбнулся.

– Ну, «зловещая черная туча…» – поддразнил он. Затем продолжил уже более серьезным тоном: – Ты чем-то очень обеспокоена, Клея. Вчера вечером, когда я наблюдал за тобой, мне показалось, что тебя огорчило наше известие… И должен признаться, меня это расстроило. Я подумал, что, может быть, ты посчитала это предательством памяти твоего отца.

– Нет, что вы, Джеймс! – горячо возразила Клея. – Мне такая мысль и в голову не приходила! Как вы могли так подумать обо мне? Я не такая мелочная!

Губы его скривились в печальной улыбке.

– Эми-моя, – сказал он твердо. На этот раз ему пришлось отводить глаза от возмущенного взгляда Клеи.-Я готов признать, что твой отец занимает в ее сердце особое место, которое никогда не достанется мне. Но сейчас она моя. Клея, – повторил он резко.-И я… – На лице его снова появилась улыбка, хотя он тут же скрыл ее, опустив голову и уставившись на башмаки.-И я очень дорожу тем, что мне досталось, и никому этого не уступлю.

– О, Джеймс… – сердце Клеи распахнулось ему навстречу, и она сочувственно дотронулась до его руки.-Мама любила отца, – сказала она мягко.-Это я точно знаю. Но когда появились вы, она перенесла эту почти безграничную любовь на вас. Извините, но пока что я знаю ее лучше, чем вы. Отец был прекрасным человеком, мы обе очень любили его и ужасно горевали, когда он умер. Но мне кажется, то, что произошло с мамой, когда она познакомилась с вами, – это самое лучшее, что с ней могло произойти… – Клея ласково посмотрела на жесткое, красивое, сейчас такое растерянное лицо Джеймса и почувствовала, что у нее перехватило горло. – И знаете, Джеймс, я уверена, что мама любит вас более глубоко, чем она когда-либо любила отца. – Он вздрогнул от ее слов, на лице его было написано изумление, он стал лихорадочно искать в ее глазах подтверждение ее искренности. И был удовлетворен.-Мне нелегко говорить об этом, – призналась Клея.-Но тем не менее это правда. Она полюбила моего отца, когда была еще очень молода, невинна и видела все в розовом цвете. И она не разочаровалась в нем, а он сильно любил ее и старался сделать так, чтобы розовая завеса всегда оставалась у нее перед глазами. Вы разбудили в ней более глубокие чувства – поверьте. – Она слабо улыбнулась. – Вы сделали невозможное, Джеймс, – они с отцом так любили друг друга, что, казалось, никто другой не смог бы оказаться на его месте. Я думаю, ее чувства к вам глубже, чем к отцу. Как иначе могли бы вы победить призрака? Она любит вас, Джеймс. – Клея ободряюще похлопала его по руке.-Можете быть уверены, вы заняли в ее сердце место моего отца-и только поэтому она вышла за вас замуж. Она могла бы всю оставшуюся жизнь прожить воспоминаниями о той первой любви, но она не захотела этого.

Джеймс слушал ее с напряженным вниманием, худое лицо его покрылось легким румянцем. Затем он тряхнул головой и пробормотал с лукавой усмешкой, стараясь скрыть охватившее смущение:

– Иногда ты совершенно сбиваешь меня с толку, Клея.-Но потом он замолчал, глубоко задумавшись, а Клея снова принялась рассматривать дом, погрузившись в свои невеселые мысли. – Спасибо, – сказал он через некоторое время.

Она равнодушно пожала плечами.

– За что? Я сказала то, что есть на самом деле, только и всего.

– Ну а кто же покусился на спокойствие нашей Клеи, кто ранил ей сердце и сделал ее такой мудрой? – осторожно спросил он, но сразу наткнулся на внутреннее сопротивление с ее стороны.-Не знаменитый ли это Макс Лэтхем?

Клея тут же убрала руку с его локтя в карман, немного поджав пухлые губы.

– Что вы знаете обо мне и Максе? – спросила она резко, не глядя на него.

Джеймс вздохнул и покачал головой.

– Я знаю только, что вы много времени проводите вместе и что у вас… довольно близкие отношения.

– И под этим, конечно же вы подразумеваете, что мы любовники!

– Ну, если это и не Лэтхем, – продолжал настаивать Джо, – значит, еще какой-нибудь мужчина сделал из тебя настоящую женщину. Да, да, Клея, когда я впервые увидел тебя, ты была совсем невинной девушкой, – мягко сказал он.-Я прожил достаточно много, чтобы распознать невинность там, где она действительно есть. Клея нетерпеливо перебила его:

– Мама про это знает? – Она не стала ничего отрицать. Джеймс слишком умен, чтобы его можно было легко обмануть, к тому же вскоре он и так обо всем узнает.

Неожиданно Джеймс громко рассмеялся спугнув нескольких воробьев, которые упорхнули, разгневанно чирикая. Клея рассеянно наблюдала за ними.

– Эми? – рассмеялся он снова.-Эми считает, что ты все еще ее маленькая девочка, – сказал он сухо. Затем снова рассмеялся какому-то воспоминанию.-Когда она сообщила мне, что у нее есть юная дочка, я представил себе этакого прелестного маленького ангела в косичках – точную копию своей хрупкой матери. Представляешь мое выражение лица, Клея, когда я увидел тебя?

Клее оставалось только расхохотаться. Смешно, но Эми всегда говорила о ней как о «маленькой девочке». И все ее новые знакомые неизменно испытывали что-то вроде шока, когда видели их вместе. Их с отцом ужасно забавляло недоумение матери при виде всеобщего удивления.

– Помню, я подумал. Вот тебе и на! Кажется, я не в ту Мэддон влюбился!

– Джеймс, что вы говорите! – воскликнула шокированная Клея.

Он многозначительно посмотрел на нее.

– Я не слепой, Клея, – сказал он с некоторой горячностью в голосе.-Ты очень красивая и сексуальная женщина, совсем уже не… – тут он сделал небольшую паузу, так как Клея была страшно возмущена выбором его слов, – ребенок, каким видит тебя твоя мать. И хотя я люблю ее, как никого на свете, я все еще могу ценить красоту других женщин. Макс Лэтхем тоже не слепой, – осторожно добавил он.

Она снова перевела взгляд на дом перед собой. – Да, и мне было очень неплохо с ним! – Ей хотелось спрятаться за насмешливыми словами, но хватило этой веселости совсем не надолго. Она вдруг почувствовала, что устала прятаться, устала лгать и притворяться.-Сейчас между нами все кончено.-тихо сказала она.

– И тебе понадобилось что-то вроде убежища, где ты могла бы спрятаться и зализать раны?

– Да, что-то вроде убежища…

Джеймс сочувственно посмотрел на ее бледный профиль.

– Его очень уважают в Сити, – осторожно начал он.-Он ведь получил контракт Стэнвела? Его акции сразу взлетели вверх. Клея посмотрела на Джеймса с любопытством.

– Вы тоже их приобрели?

– Да, несколько, когда они были дешевле, – сказал он, задумавшись, затем взмахнул худощавой рукой.-Но я их пока не продаю. Дела Лэтхема все время идут в гору-никакого спада в обозримом будущем не видно.

– Да.-Уж кому-кому, а ей это было известно лучше всех. Макс знал, чего хотел, и никогда со своей дороги не сворачивал. Он упрямо двигался только вперед и вверх – и никого не брал на буксир.

– Он тебя обидел. Клея? Что произошло?

– Я больше у него не работаю, – обронила она в ответ. У нее был такой унылый и отрешенный вид, что, прежде чем задать следующий вопрос, Джеймсу пришлось немного переждать.

– Он… уволил тебя?

– Нет, – отрезала она.-Я ушла по собственному желанию.-Все, о чем они говорили, имело еще какой-то другой, глубинный подтекст. Клея беспокойно заерзала на скамейке, почти отвернувшись от Джеймса.

– Я слышал, ты была исключением в его очень жестких правилах.-Джеймс понимал, что ее терпение было на исходе. Он зашел слишком далеко и чувствовал, что она была настроена враждебно.-И длился этот роман гораздо дольше, чем обычно. Она обернулась со слезами на глазах.

– Это Джо насплетничал?

Она стала подниматься со скамейки, но Джеймс остановил ее, взяв за локоть, затем почти насильно усадил ее.