После этой таинственной ремарки он замолк, но в его взгляде я сумел прочитать удовлетворение.
      Примерно через три часа полицейский сержант и констебль доставили в Милдред-холл Безумную Мэг. Несчастное создание полностью соответствовало своему прозвищу. На ней болтались грязные лохмотья, пряди спутанных волос падали на изрытое морщинами лицо. Безумный взгляд ее метался по кухне, где собрались все слуги Милдред-холла. Рот, из которого сочились слюни, дергался, когда она начинала бормотать бессвязные слова; искривленные пальцы теребили сорванные ею неизвестно где полевые цветы. Весь мой опыт медика говорил о том, что ничего путного нам от нее узнать не удастся.
      — Итак, перед нами Огненная ведьма, — в задумчивости произнес Холмс. — Что вы можете сказать о ней, сержант?
      — Местная сумасшедшая, Мистер Холмс. Безумная Мэг живет в этих краях всю свою жизнь и до сего времени была совершенно безобидна. Она бродит кругом, болтая сама с собой, беседуя с птичками и тому подобное. Похоже на то, что ее рассудок помутился еще сильнее. В Эттуотере ходят слухи, — он многозначительно взглянул на нас, будто Мэг заявляет, что ее посетил дух Маргарэт Сеймур и передал ей все свое могущество.
      — Это ставит последнюю точку, — одобрительным тоном произнес Холмс. — А теперь я осмелюсь на предложение: ей следует предстать перед глазами своей последней жертвы.
      — Я думал именно об этом, сэр, — с энтузиазмом ответил сержант. — Только сможет ли бедная девочка выдержать такую встречу?
      — Наше присутствие явится гарантией ее безопасности.
      Элис Макгрегор, ведомая за руку величественной миссис Брум, появилась в кухне. Увидев безумицу, она отпрянула в ужасе.
      — Не надо бояться, — сказал Холмс. — Это та самая женщина, которая напала на вас?
      — Да, — робко ответила девушка.
      Безумная Мэг злобно ощерилась и неожиданно плюнула.
      — Боже, спаси и помилуй! — закричала Элис, отчаянно смахивая с себя слюну старухи. — Огненная ведьма прокляла меня!
      — Довольно! — воскликнул сержант. — Не бойтесь, милочка, вам больше никто не причинит зла.
      Пока миссис Брум утешала рыдающую Элис, Холмс приблизился к Безумной Мэг, замер на мгновение, наклонился и внимательно вгляделся в ее иссохшее лицо.
      — Исполняйте свой долг, сержант, — сказал он. — Все это очень грустно, однако пусть юристы оценят состояние ума этой женщины и вынесут свой вердикт, насколько она подпадает под действие закона. Милдред-холлу теперь нечего бояться.
      — Но как же птица? — спросил Брейтуейт.
      — Сержант уже дал ответ на ваш вопрос, — сказал Холмс. — Безумная Мэг, как утверждают, беседует с птицами, и кто знает, какой редкой и неведомой нам властью над ними обладает ее странный ум. Здесь водятся канюки, а все охотничьи птицы, как известно, поддаются дрессировке. Сержант, разве я не прав?
      — Совершенно верно, сэр, — сержант, казалось, был польщен, — она всегда знала, как обращаться с животными, наша Безумная Мэг.
      Когда несчастную женщину увели, Холмс повернулся к Брейтуейту и произнес:
      — Как видите, ничего сверхъестественного, всего-навсего сумасшедшая женщина, ставшая буйной. Вам надо сказать сестре о том, что дело благополучно завершилось. Мы с Ватсоном будем ждать вашего возвращения.
      Холмс и я вышли из кухни и направились в кабинет Брейтуейта. Когда мы оказались там, мой друг плотно закрыл дверь.
      — Возможно, что разум этой женщины к утру и не прояснится, — заметил Холмс. — Но по крайней мере она будет более сносной после того, как уменьшится влияние алкоголя, столь явно заметного в ее дыхании. Господи, свидетелями какого дешевого фарса нам пришлось стать!
      — Следовательно, Мэг невиновна?! — воскликнул я.
      — Не разочаровывайте меня, Ватсон, — раздраженно произнес Холмс. — Вся эта лживая белиберда способна ввести в заблуждение только полицию да местных жителей, однако я убежден в том, что вас она не могла обмануть.
      — Некоторые факты выглядели весьма убедительно; а если они обнаружат и канюка…
      — Нет никакого канюка, — решительно прервал меня Холмс. — Это был мой вклад в представленную нам ложь. Однако мы должны продолжать делать вид, что поверили в версию, придуманную исключительно для нас. Полностью откровенны мы можем быть лишь с Брейтуейтом.
      Через минуту наше общество разделил и хозяин дома.
      — Мистер Холмс, я поговорил с сестрой, однако я совершенно не удовлетворен…
      — Естественно, вы не удовлетворены, — сказал Холмс. — Наш интеллект должен быть оскорблен этим нелепым актом отчаяния, направленным на то, чтобы сбить меня с правильного пути. В целом картина для меня ясна. Еще немного информации, и я буду знать все абсолютно точно. Скажите Пейнтеру, что Ватсон и я завтра поутру отбываем в Лондон, так как наша миссия завершена.
      — В Лондон?! — не мог скрыть своего изумления Брейтуейт. — Разве ответ на загадку лежит там?
      — Нет, — сказал Холмс. — Но мы там и не будем. Мы сойдем с поезда в Манчестере и вернемся назад как можно быстрее. Не могли бы вы рекомендовать маленькую гостиницу или постоялый двор в нескольких милях к западу от Милдред-холла, где можно было бы сойти за невинных путешественников? Нас не узнают, если мы назовемся вымышленными именами.
      Брейтуейт назвал подходящее место и объяснил, как туда можно добраться.
      — Выглядит идеально, — сказал Холмс. — Ватсон, я должен просить вас изобразить из себя натуралиста, прибывшего в Озерный край с целью классификации ранних весенних цветов. Вас, Брейтуейт, я извещу по почте. Я не могу сказать, когда я это сделаю, но в любом случае вам надлежит скрупулезно следовать полученным инструкциям.
      А сейчас мы могли бы с пользой провести время, обсудив интересные юридические казусы. В качестве обвинителя со стороны Короны вы участвовали в нескольких судебных процессах, которые вызывают у меня живой интерес.
      Наш хозяин согласился, хоть и был безмерно удивлен предложением моего друга. Остаток вечера Холмс расспрашивал Брейтуейта и ни разу не упомянул о деле, которое привело нас в Милдред-холл.

ГИБЕЛЬ ГИГАНТСКОЙ ПТИЦЫ

      Утром следующего дня, когда поезд отошел от платформы Оксен-хольма, Холмс произнес, откинувшись на спинку сиденья:
      — Слухи, Ватсон, являются сейчас нашим лучшим союзником: весть об аресте Безумной Мэг распространится со скоростью лесного пожара. В ее виновности не будет сомнений. Разве может остаться место для иных подозрений, если сам великий Шерлок Холмс убежден в том, что именно она и есть Огненная ведьма?
      Я не стал задавать дополнительные вопросы, так как знал, что это бесполезно: мой друг всегда, приближаясь к разрешению тайны, становился ужасно скрытен. Он оставался молчалив до тех пор, пока не находил последних бесспорных доказательств правильности своих выводов.
      В Манчестере на Оксфорд-стрит мы купили подходящую для пребывания на лоне природы одежду и затем отправились в расположенный неподалеку университет, где, чтобы лучше соответствовать избранной нами роли, приобрели необходимое научное оборудование и справочники. Кроме того, Холмс купил мощный бинокль. Замаскировавшись таким образом, мы покинули столицу Его Величества Хлопка и отправились вновь на север. Вскоре мы остановились в маленькой, но комфортабельной и чистенькой гостинице, расположившейся в тени горных пиков немного к западу от Милдред-холла. Книги, посвященные флоре Англии, и коробки для сбора образцов убедили хозяина и его супругу в том, что постояльцы, несомненно, занимаются естественной историей. В результате на следующее утро мы отправились в экспедицию, вооруженные многочисленными советами о том, в каких местах можно обнаружить редкие виды растений.
      — Здесь, Ватсон, наши пути расходятся, — объявил Холмс после того, как мы, выйдя из гостиницы, достигли ручья, с громким журчанием бегущего со скал. — Вы продолжайте научную деятельность и соберите достаточно образцов для того, чтобы придать правдоподобность нашей истории. Встретимся вечером в гостинице.
      Он перешел вброд неглубокий поток и направился в сторону расположенных прямо перед нами холмов. Я наблюдал за ним до тех пор, пока его длинная фигура не исчезла в зеленеющих зарослях, и затем приступил к выполнению своих обязанностей лжеботаника. Уже вскоре после полудня я насобирал порядочное количество образцов и задолго до наступления вечера вернулся в гостиницу. Холмс еще отсутствовал, а когда он вернулся, то застал меня наслаждающимся теплом маленького уютного бара. Холмс спросил хозяйку, не сможет ли та его покормить, и затем, взяв свой эль, сел рядом со мной на дубовую скамью у камина.
      — Ваша коллекция произвела на леди совершенно неизгладимое впечатление, — ухмыляясь, сказал он. — Вы просто очаровали нашу хозяйку, Ватсон. Я тоже провел день не зря, хотя и не могу предъявить материальных доказательств своего успеха. Но мне удалось обнаружить в горах именно то, что искал. Я также открыл пролегающий вне дорог путь в Милдред-холл.
      — И вы там были? Я имею в виду Холл.
      — Всего лишь понаблюдал издали, — ответил он. — Затем я нашел деревню, которая может похвастаться наличием почтового отделения, и отправил письмо Брейтуейту. Ловушка захлопывается, Ватсон. Спасения нет.
      На следующее утро, покидая наше временное жилье, мы заявили, что намерены идти к побережью, а на самом деле отправились в горы. Холмс показал мне обнаруженные им вчера пастушьи тропы. Мы находились над широкой зеленой долиной. Где-то далеко-далеко едва виднелся Милдред-холл. Холмс навел на него свой бинокль.
      — Брейтуейт сделал все, что от него требовалось, — заметил мой друг, не пояснив, однако, откуда ему об этом стало известно.
      Мы спустились ниже в долину и через час, миновав ферму Лоумэна, вступили в Ведьмин лес. На краю поляны нами был разбит лагерь, для чего пришлось расчистить подлесок. Затем мы перекусили тем, что удалось купить в гостинице перед уходом. Уже ближе к вечеру до нас долетел звук приближающихся шагов.
      — Мистер Холмс? — прошептал чей-то голос, и через мгновение из кустов на краю поляны возник Брейтуейт.
      — Здесь, — негромко произнес Холмс, и Брейтуейт нырнул к нам под защиту высокого сухого папоротника. — Вы сделали все точно, как я вас просил?
      — Да, хотя это и вызвало у всех обитателей Милдред-холла большое огорчение. То, что я намерен продать Милдред-холл и увольняю больше половины слуг практически без предупреждения, вывело всех из себя. Миссис Брум рыдала, мне стоило большого труда сдержаться и не утешить ее, заявив, что все это не больше чем ваша хитроумная выдумка.
      — Я счастлив тем, что вам удалось совладать с нежной стороной, вашей души — сухо произнес Холмс. — У них не должно возникнуть ни малейших сомнений в серьезности ваших намерений. Итак, теперь все извещены о ваших планах?
      — Сегодня утром я пригласил к себе в кабинет всю домашнюю прислугу и людей из конюшни, — ответил Брейтуейт. — Я сделал так, что и Бейтс-лесничий тоже присутствовал на встрече. Осталось известить лишь фермеров-арендаторов.
      — Вы дали понять, в котором часу сегодня вечером оставите Милдред-холл для того, чтобы выполнить эту грустную миссию? — спросил Холмс.
      — Я сказал Пейнтеру, что ровно в семь вечера пойду к Лоумэну и уже от того — к другим арендаторам. Убежден, что дворецкий поделится этими сведениями с остальными.
      — Как относительно вашей сестры? — поинтересовался Холмс.
      — Я заявил, что мисс Элеонор знает о моих планах, но состояние сестры полностью исключает возможность их обсуждения в ее присутствии.
      — Превосходно, — заявил Холмс. — Пусть вас не волнует то, что вскоре должно произойти. Мы будем с вами, даже если вы нас и не увидите.
      К вечеру ударил довольно сильный мороз, и я был весьма доволен тем, что в Манчестере мы запаслись теплой шерстяной одеждой, — о костре не могло быть и речи. С наступлением темноты мы вышли на опушку и, скорчившись в кустах, вперили взгляд в направлении Милдред-холла. Вскоре после шести часов чуть ли не в ярде от нас в темноте быстро промелькнула фигура человека. Узнать его было невозможно.
      — Наживка проглочена, Ватсон, — едва слышно прошептал Холмс.
      Часом позже мы услыхали стук подков и увидели отблеск прыгающего вверх и вниз огня. Мимо нас рысью проскакал Брейтуейт, он был освещен прикрепленным к седлу фонарем. Мы поднялись и последовали за ним. Я возблагодарил свою армейскую подготовку, которая помогала мне не отставать и выдерживать между мной и всадником постоянное расстояние в сто ярдов. Брейтуейт пересек лес и, выехав из него, оказался на берегу озера, похожего в лунном свете на холодное серебряное зеркало. Мы следовали за ним в зловещей тишине, постепенно отставая по мере того, как наше растительное прикрытие становилось все более разреженным. Мы были вынуждены замирать в каждой группе кустов, для того чтобы убедиться в том, что горизонт чист, и лишь после этого перебегать в новое укрытие. Неожиданно рядом со всадником впереди нас из мелкого подлеска поднялся столб оранжевого пламени.
      — Быстро, Ватсон! Это они! — закричал Холмс, и мы помчались изо всех сил.
      Источником пламени оказался факел, направленный рукой невидимого нам человека в морду лошади. Испуганное животное дико заржало и поднялось на дыбы, сбросив наездника на землю. Какая-то тень метнулась к упавшему. Холмс издал предупреждающий крик. В этот момент я споткнулся обо что-то и, падая, увлек за собой великого сыщика. Пока мы поднимались на ноги, человек, склонившийся над Брейтуейтом, отбросил факел в сторону и помчался прочь вдоль берега. Мы побежали к Брейтуейту. В тот же момент кровь от ужаса застыла в моих жилах. Гигантская птица, самая большая из всех, что мне доводилось видеть, бесшумно и зловеще пронеслась над ровной поверхностью воды и опустилась на неподвижно лежащего человека.
      — Револьвер, Ватсон! Стреляйте же, ради Бога! — заорал Холмс.
      Я поднял оружие. Но стрелять во мраке в эту судорожно дергающуюся массу, состоящую из исходящего криком человека и издающей хрипло-визгливые звуки птицы, было слишком опасно. Подбегая ближе, я услыхал крик филина. Птица тут же взлетела, зависла на миг над своей жертвой и заскользила в сторону водоема. В темноте она казалась порождением какой-то извращенной дьявольской фантазии — в холодном свете луны на ее черепе были ясно видны два больших изогнутых рога. Со смешанным чувством ужаса и ярости я вновь поднял револьвер и выпалил в сторону отвратительного видения. По какой-то случайности (нелепо было думать в той ситуации о прицельном выстреле) пуля нашла свою жертву. Птица пронзительно вскрикнула, повернулась вокруг своей оси и, закрутившись, как сломанный воздушный змей, рухнула в ледяную воду. Издалека до меня донесся чей-то вопль, в котором слышалась тоска.
      Когда я подбежал к Брейтуейту, Холмс, склонившись, рассматривал повреждения на его лице. На щеке лежащего я увидел идущий сверху вниз разрез. Эта рана была гораздо глубже царапин, оставшихся, от когтей птицы.
      — Слава Богу, ничего серьезного, — сказал Холмс. — Он поистине храбрый человек, раз решился добровольно подвергнуть себя этой дьявольской опасности. — Мой друг смотрел в сторону озера, на поверхности которого виднелась темная масса перьев. От нее по воде разбегались концентрические круги.
      — Выдающийся выстрел, Ватсон, — заметил сыщик. — Это несчастное, но опасное создание следовало уничтожить.
      — Чистое везение, — сказал я. — Но что мы будем делать с ее хозяином?
      — Ему далеко не уйти. Я поскачу в Милдред-холл на лошади Брейтуейта и подниму тревогу. Займитесь раненым, пока я не вернусь с подмогой.
      — Но кто же они? — спросил я, когда Холмс распрямился, чтобы оставить меня наедине с Брейтуейтом.
      — Так называемая Элис Макгрегор и ее братец, — ответил Холмс, вскочив в седло. — Они изобрели дьявольский способ мести за смерть одного человека.

БРАТ И СЕСТРА

      Холмс вернулся с Пейнтером и Джонсоном. Все вместе мы доставили Брейтуейта домой в Милдред-холл. Когда я обрабатывал его раны (порез оказался глубоким, остальные повреждения носили поверхностный характер, так как птица оставила жертву буквально через секунду после начала атаки), пришло известие, что фермер Лоумэн, встревоженный моим выстрелом, выбежал из дома и увидел, как Элис Макгрегор с каким-то незнакомцем пытаются увести его лошадей. С помощью двоих не обиженных силой сыновей Лоумэн захватил воров и теперь ждет дальнейших указаний. Холмс распорядился, чтобы их держали взаперти, а утром доставили в Милдред-холл, куда будет вызвана полиция.
      Вскоре после рассвета юный служитель конюшни был откомандирован в полицейское управление Кендала, а Джонсон получил от Холмса задание извлечь из озера останки птицы. Джонсон вернулся вместе с Лоумэном. Под прицелом своего ружья он приконвоировал и преступную пару. На Элис Макгрегор были одеты безобразные лохмотья, а ее лицо измазано грязью. При помощи театрального грима она сумела придать себе внешность старухи. Брат, на несколько лет старше, чем сестра, оказался мрачным бородатым типом с тощим лицом пройдохи. Он был облачен в то, что когда-то являлось мужским пиджаком стиля «Норфолк».
      Прежде всего, Холмс обратил свое внимание на птицу, оставленную Джонсоном во дворе, поблизости от кухонной двери. Грум принес и деревянную клетку, которую он, по предположению Холмса, нашел на берегу озера.
      — Золотой орел. — Холмс наклонился и снял с головы птицы промокший кожаный колпачок, к которому были прикреплены рога барана. Благородная птица использовалась для неблагородного дела.
      Мы прошли в дом. Брейтуейт ждал нас в гостиной. Там же оказалась и его сестра, настоявшая на своем присутствии. Холмс приказал Лоумэну ввести преступников.
      — Вот птица Огненной ведьмы, — произнес он, показывая Брейтуейту колпачок. — Выдрессирована нападать на запах крови. Дрессировал ее этот человек, выполняя преступный замысел, разработанный совместно с сестрой.
      — Но Элис Макгрегор всегда… — начал Брейтуейт. Холмс прервал его движением руки.
      — Не Элис Макгрегор, — пояснил он. — Элис Флеминг и ее брат Данкан — ближайшие родственники Стюарта Флеминга, убийцы, казненного четыре года тому назад в Карлайле. Вы на суде выступали обвинителем. — Он повернулся к паре, стоящей с низко опущенными головами: — Вы намерены оспорить мои слова? Что же, молчание свидетельствует о моей правоте. — И, обратившись вновь к Брейтуейту, продолжил: — Когда в один из вечеров, беседуя с вами, я узнал, что вы были, прокурором в том деле, последние фрагменты головоломки стали на свои места. Когда вы впервые рассказали мне о птице, я решил, что мы имеем дело с каким-то экзотическим видом, обладающим большим гребнем на голове. Однако знакомство со справочниками из вашей библиотеки убедило меня в том, что в мире пернатых нет подобных существ. Тогда мой разум обратился к анализу иных возможностей. Самой крупной птицей на наших островах является большой золотой орел, чаще всего встречающийся в Шотландии. Но и после этого картина оставалась для меня не ясной до тех пор, пока я не вспомнил, что эта шотландка, именующая себя Элис Макгрегор, появилась в вашем доме три года тому назад. Когда же вы сообщили мне о том, что она происходит из многочисленной семьи, туман рассеялся полностью.
      Парочка решила отомстить вам за ту роль, которую вы сыграли в вынесении смертного приговора их брату. Первый этап начался, когда эта женщина появилась в Милдред-холле. Узнав легенду об Огненной ведьме Эттуотера, она вместе с братом приступила к разработке дьявольского плана. Флеминг, видимо, берет орленка из гнезда в горной части Шотландии и дрессирует его все время, пока тот не становится взрослой птицей. Теперь орел нападает на все то, что пахнет кровью, и возвращается к хозяину по особому сигналу — крику филина, крику, который вы, мисс Брейтуейт, услышали, прежде чем потерять сознание.
      Они ничего не могли предпринять до той поры, пока не была закончена дрессировка птицы; именно в силу этого обстоятельства Элис Макгрегор удовлетворительно несла обязанности прислуги. Затем Флеминг переместился в эти края, поселившись где-то в предгорье. Пастухи, когда я их расспрашивал, сказали, что замечали орла в последние месяцы. При помощи клетки птицу доставляли в лес.
      Исчезновение виски из графина — в чем вы поторопились обвинить бедного Адамса — есть дело рук этой женщины. Оставляя в стороне известную склонность шотландцев к алкоголю, надо заметить, что виски существенно помогало ее брату переносить зимние холода.
      По мере того как Холмс говорил, на лицах виновных, как я заметил, все больше проявлялись озлобленность и ожесточение.
      — Перед каждым нападением птицы ее жертва так или иначе имела соприкосновение с кровью, — продолжал мой друг. — В случае с вашей собакой в траве была оставлена тушка какого-то животного, вероятно кролика. Пес подбежал к нему, учуяв запах. Флеминг выпустил птицу, и та убила собаку, чтобы завладеть кроликом. Во всех остальных случаях первой наносила удар Элис, оставляя кровь на ваших лицах. Для вас, Брейтуейт, она приберегла легендарный метод, использованный ведьмой, когда та находилась в заточении. Кровь во рту Элис была из нанесенной ей себе же раны. Помните, как она объясняла это своим случайным падением? Ваша сестра получила удар по лицу веткой ежевики.
      Брейтуейт с отвращением взглянул на парочку.
      — Но почему они отзывали птицу? — спросил он. — Ведь они могли дать ей полную возможность убить нас.
      — Я не претендую на то, чтобы до конца понять ход их мыслей, — ответил Холмс. — У многих людей в душах имеются такие мрачные закоулки, что туда не всегда осмеливаются заглядывать даже сами обладатели этих душ.
      — Элис, посмотрите на меня, — мягко сказала Элеонор Брейтуейт, наклонившись вперед. Элис чуть подняла голову и исподлобья бросила на хозяйку мрачный взгляд. — В этом доме вы видели лишь добро. Как вы могли столь ужасно поступить по отношению к нам?
      — Какое добро этот человек проявил в зале суда? — закричала Элис, указывая пальцем на Брейтуейта. — Наш брат пошел на виселицу из-за того, что ваш брат сказал в тот день. У него не было жалости, и ему нет от нас прощения.
      — Он всего, лишь выполнил свой долг в соответствии с законом в качестве прокурора Короны, — жестко произнес Холмс. — Ваш брат был справедливо осужден за убийство беззащитного человека. Он получил по заслугам. Вы не можете ставить себя выше закона.
      — Любовь выше закона, — воинственно заявила женщина, — а мы любили своего брата.
      — Я тоже люблю моего брата, — горячо возразила Элеонор Брейтуейт, — но если бы он совершил столь ужасное преступление, я осудила бы его.
      — Да поможет вам Бог. С вашей бессердечностью…
      — Хватит! — приказал Холмс. — Я вам настоятельно советую не усугублять свой преступления оскорблениями в адрес этой леди в моем присутствии. Препроводите их в полицию, Лоумэн.
      Когда преступная пара покинула помещение, он обратился к Элеонор Брейтуейт:
      — Я не был рад вашему присутствию здесь. Вам не следовало встречаться с этими негодяями.
      — Не могу понять ее. — Элеонор покачала головой. — О какого рода любви она говорит?
      — Я чужд подобного рода эмоций, — произнес Холмс, пожимая плечами. — В то же время мне неоднократно доводилось быть свидетелем могущественности этого чувства. Я пришел к выводу, что любовь в равной мере обладает как благословенной, созидательной, так и злой, разрушительной силой. В данном случае, мне кажется, брат и сестра хотели заставить вас перенести те страдания, которые перенесли они. Думаю, они собирались вас не убить, а лишь довести до безумия. — Мрачное выражение лица Холмса неожиданно сменилось улыбкой: — Так или иначе, но дело благополучно завершено, и вы, Брейтуейт, можете известить слуг о том, что намерены продолжать жить в этом доме вместе с ними.
      — Они будут очень рады, услыхав это, — с чувством произнес наш хозяин. — Но почему вы попросили меня сделать вид, будто я расстаюсь с Милдред-холлом?
      — Я рассудил, что Элис Макгрегор, узнав о том, что теряет службу, постарается вместе с братцем устроить последнее и, вполне возможно, смертельное нападение. Я попросил вас предоставить всем слугам, после того как они узнают о вашем решении, свободное время. Последнее обстоятельство позволяло Элис снестись с братом и совершить необходимые приготовления. Теперь вам оставалось лишь объявить о том, что вечером вы отправитесь к Лоумэну. После этого ловушка была готова полностью. Я был уверен в том, что Ватсон и я сумеем обеспечить вашу безопасность. Весьма сожалею, что птица напала до того, как мы подбежали к вам.
      — Боль от ран не идет ни в какое сравнение с испытываемым мною чувством облегчения, — заверил Брейтуейт. — Если позволите, я вас оставлю на время для того, чтобы созвать прислугу.
      Элеонор Брейтуейт покинула комнату вместе с братом, и через некоторое время со стороны кабинета послышались радостные возгласы.
      — Выходит, что Джонсон совершенно не причастен к делу, — заметил я.
      — Так же, как и бедняжка Мэг, — ответил Холмс. — Чтобы отвлечь от себя подозрения, после того как я объявил, что близок к решению, они разыграли фальшивое нападение. Видимо, Флеминг нанес удар сестре.
      — Следовательно, тот клочок бумаги, что нашел Бейтс, не имел никакого отношения к делу?
      — Совсем напротив, он сыграл ключевую роль, — сказал Холмс, — хотя предположение о том, что перед нами шифр, увело меня в ложном направлении. На сей раз глубина моего мышления и моя изобретательность оказали нам дурную услугу. При расшифровке получилось слово «Киркби», и я немедленно решил, что мы стоим на верном пути. Лишь после того, как вы сообщили мне о цирке, побывавшем в городке четырнадцатого числа, я догадался, что мы имеем дело с датами. Так и оказалось. Пейнтер позже назвал мне выходные дни Элис Макгрегор начиная с прошлого октября. Я знал о том, что Брейтуейт предоставляет всем слугам один свободный день в месяц. Миссис Джонсон сказала мне о посещении родственников в Кендале по выходным. Элис записала свои свободные дни и передала записку брату, который и потерял ее в лесу.
      Вспомните то, что сказала нам миссис Брум. В тот день, когда было совершено нападение на Элеонор Брейтуейт, Элис умоляла освободить ее на вторую половину дня. Естественно, она не навещала друзей, а готовила нападение на мисс Брейтуейт.
      — Но каким образом она сумела связаться с братом? — спросил я. — Ведь Флеминг не мог знать о том, что Элис будет свободна от работы в этот день.
      — Как вы помните, ее комната расположена в задней части дома — мы посещали ее в день «нападения» Безумной Мэг (ей тогда также пришлось срочно вызывать брата). Возможно, вы заметили тогда, насколько холодно было в помещении. Позже я обратил ваше внимание на это обстоятельство. Итак, она оставляла окно комнаты открытым на весь день. Сигнал, ясно видимый с гор тем, кто пользуется телескопом, точно так же, как Джонсон видит проходящие суда, глядя в противоположную сторону — в направлении побережья.
      Вы, наверное, обратили внимание, Ватсон, на то, что, когда мы находились в горах, я остановился и посмотрел в бинокль на Милдред-холл. Как я и ожидал, окно ее комнаты оказалось распахнутым, и это означало, что Брейтуейт последовал моим инструкциям и что его слова были приняты за чистую монету.
      Брейтуейт и его сестра предлагали нам оставаться в Милдред-холле как угодно долго, но Холмс твердо заявил, что ему и мне необходимо вернуться в Лондон.
      — Решая эту загадку, я совсем забросил другие срочные дела, — сказал он им. — Пока я отсутствовал, некий профессор, из числа моих знакомых, не тратил времени даром.
      Он произнес это веселым тоном. И вот теперь я скорблю о своем лучшем друге — об одном из самых замечательных людей, живших когда-либо в Англии. Я постоянно упрекаю себя в том, что не сумел предотвратить грозящую ему смертельную опасность. Двадцать четвертого числа следующего месяца он пригласил меня принять участие в том роковом путешествии на континент. Разгадка тайны Огненной ведьмы Эттуотера стала последним делом моего друга перед его окончательной и гибельной встречей с Мориарти у Рейхенбахского водопада».

Глава 8