Ховард распахнул дверь. Дженнифер извивалась на полу, стараясь освободиться от насевшего на нее человека. После мгновенного колебания Ховард бросился к ним, Мальтрейверс помчался следом и успел сзади подставить ему ногу. Гасу показалось, что револьвер выпал и заскользил по паркету. Мальтрейверс изо всех сил пытался удержать упавшего здоровяка. Краем глаза он видел, как Тэсс побежала куда-то. Силы оставляли Гаса, но вдруг раздался громовой удар, и водопад осколков полился с застекленного портрета на стене. Несмотря на то что пуля пронзила ему шею, сэр Фрэнсис Каррингтон, мировой судья, невозмутимо взирал на застывшие внизу фигуры. Мальтрейверс поднялся с паркета и подбежал к Тэсс.
— Шумновато, но зато эффектно, — задыхаясь, выдавил он, бросив взгляд на портрет и извлекая из ее трясущихся рук револьвер.
— Не глупи, — пролепетала она дрожащим голосом, — эта гадость выпалила сама по себе.
— Я очень плохо представляю себе, как эта штука действует, но все же полагаю, на таком расстоянии все шансы на моей стороне, — предупредил Мальтрейверс, горячо надеясь, что Ховард клюнет на этот блеф. Сам-то Гас знал точно: если доведется стрелять, то он поразит всех, включая себя. — Тэсс, зови полицию, нужна также и «скорая».
Тэсс направилась в библиотеку, а Мальтрейверс подошел к Шарлотте Куинн, лежащей рядом со входной дверью. Наклонившись, он взял охотничий нож из ее ослабевшей руки. Рядом с ней на полу стонала Дженнифер, зажав ладонями кровоточащую рану на бедре. Не сводя глаз с Ховарда, Мальтрейверс провел Шарлотту к креслу. Она не сводила с Гаса взгляда, полного негодования.
— Она ничего не получит, — сказал Мальтрейверс, — ни Карвелтон-холла, ни того, что в нем находится.
Ховард склонился к Дженнифер. Поддерживая рукой ее голову, он прижал носовой платок к ране. На платке сразу проступило яркое алое пятно. В зал вошла Тэсс.
— Поищи перевязочный материал, — сказал ей Мальтрейверс. — Посмотри в ванной.
Ховард не сводил с Гаса ненавидящего взгляда.
— Как ты, хитроумная сволочь, догадался? — спросил он.
— Были всего две крошечные ошибки, — ответил Мальтрейверс. — И обе совершили вы. Я увидел их с помощью Шерлока Холмса.
— Мне сейчас не до шуток, — выдавил Ховард.
— Так же, как и мне, — согласно кивнул Мальтрейверс. — Но я не шучу. Это случилось после ужина. Правда, в то время я не понял значения тех эпизодов. Вы шли впереди и, входя в библиотеку, не ударились головой о притолоку двери, хотя и превосходите меня ростом. Чарльз Каррингтон ведь нас не предупредил об опасности. Откуда вы знали о том, что следует пригнуться? Ведь вам ранее не приходилось бывать в Карвелтон-холле. Затем, уезжая, вы свернули налево, а не направо — в направлении шоссе. Вы многое узнали за десять лет пребывания в Нигерии, но эти познания не могли включать в себя сведения о безопасном пути, минующем крутой поворот дороги.
Эпизод с дверью напомнил мне один из рассказов о Шерлоке Холмсе. Холмс делает ставшее знаменитым замечание: «Собака не залаяла той ночью». То есть что-то не произошло, что, по логике вещей, должно было обязательно случиться. Ваш поворот налево означал обратное — вы сделали то, чего не должны были делать.
Вернулась Тэсс с бинтом, и Ховард, разорвав юбку Дженнифер на месте разреза, стал накладывать на рану повязку. Тэсс подошла к Шарлотте Куинн и обняла ее за плечи. Ховард надорвал бинт, завязал концы и поднял на Мальтрейверса злобный взгляд.
— И это все улики против меня? Обвинение в убийстве строить на том, что я не трахнулся башкой о дверь и поехал из ворот не в ту сторону? Да ты рехнулся!
— Что ж, пусть так, если вам так хочется, — равнодушно произнес Мальтрейверс. — Вам еще предстоит возможность выяснить, насколько много мне известно. Тем временем советую поразмыслить над тем, как вы станете объяснять намерение прикончить меня и Тэсс, а также наличие героина наверху в спальне.
— Вам не следовало приезжать сюда. Разве от этого стало лучше?
— Ей самой стало легче, — резко возразила ему Тэсс. — Мне тоже приходилось совершать не правильные поступки, действуя из самых лучших побуждений. Мы в любом случае должны быть благодарны Шарлотте — она спасла нам жизнь. В первую очередь тебе и мне не следовало являться сюда.
— Знаю, — согласился Мальтрейверс. — Но если бы нас здесь не оказалось, Ховард мог убить Шарлотту.
Алан Моррис понял, что заложенное в глубоком детстве и укоренившееся в душе представление о грехе не позволяло ему говорить не правду. Он мог пытаться уходить от прямого ответа, но не был способен лгать. Ламберт своим профессиональным чутьем быстро уловил эту слабость викария и принялся нещадно ее эксплуатировать. Он до тех пор пресекал все попытки Морриса давать уклончивые ответы, пока тот полностью не смирился со своим поражением. После этого преподобный принялся без остановки, с каким-то извращенным чувством радостного облегчения рассказывать все. Кабинет Ламберта превратился в исповедальню.
После того как плотина была прорвана, Моррис стал признаваться во всем. С блестящими от возбуждения глазами он начал с рассказа о том, как во второй половине дня в четверг сделал ставку на четырех лошадей по системе, когда выигрыш предыдущего забега автоматически ставится на следующий. В первом он выиграл сто к восьми, во втором остался при своих, в третьем был близок к выигрышу пятнадцать к четырем (лошадка отстала меньше чем на половину корпуса). И вот в четвертом заезде наступил крах. Моррис с отчаянием слушал репортаж в конторе букмекера. Пять тысяч фунтов, которые должны были спасти его, оказались выброшенными в грязные воды Донкастера. Во время рассказа в нем проснулся всепоглощающий азарт игрока, неодолимая тяга вновь пережить то, что он испытал в тот день. Еще час викарий делился радостями побед и горечью поражений, которые испытал за те долгие годы, что предавался своей болезненной страсти. Моррис неожиданно прервал свое повествование. Казалось, что он сам был безмерно удивлен тем, что совершил, и не мог до конца это осмыслить. Потребовалось обвинение в убийстве для того, чтобы он наконец признался самому себе, что заражен неукротимой тягой к игре. Он, почтенный, всегда корректный священник, является беспомощной жертвой ужасной болезни. И вот теперь, когда была снята привычная маска, перед Ламбертом оказался всего лишь потерянный, лишившийся привычных ориентиров человек. Викарий с мольбой взирал на своего исповедника, однако отпущение грехов дано не было.
— Чьи деньги вы ставили, мистер Моррис?
После очень долгого молчания последовал ответ:
— Я предпочел бы сделать письменное заявление.
Ламберт почувствовал, что его прямой вопрос сорвал последние остатки самообмана, которому до самого конца предавался викарий. А его слова были признанием полного крушения всего.
Морриса отпустили, предупредив о том, что будет произведено полное полицейское расследование. Как ни удивительно, но Ламберт испытывал чувство огромного облегчения: Дагги Лидден по-прежнему единственный обвиняемый. Но вот пришло известие о событиях в Карвелтон-холле, и Ламберт уподобился извергающемуся вулкану. Дженнифер Каррингтон была доставлена в больницу, и полиция ожидала момента, когда она сможет ответить на вопросы. От всех остальных объяснения были уже получены. Перед Ламбертом вновь замаячил призрак обвинения в необоснованном аресте.
— Опять этот зануда! — взорвался Ламберт, услыхав имя Мальтрейверса. — Вначале он сообщает, что видел машину Лиддена, затем появляется с соображениями по поводу сейфа. И теперь это. Он что, частный сыщик?
— Нет, сэр. Он писатель, — ответил Мур.
— Кто? Всякие сказки-байки? — Лицо Ламберта, и без того напоминавшее физиономию гоблина, стало еще менее привлекательным от исказившей его гримасы неудержимой ярости. — Где сейчас этот тип?!
Ламберт как танк катился по коридору в направлении помещения, где Мальтрейверс только что закончил свое письменное объяснение. Похожий на Гаргантюа суперинтендант взял со стола исписанные листки, прочитал про себя и с отвращением взглянул на автора.
— Мне кажется, что вы суете нос не в свои дела, — сказал он. — И каким же образом вам удалось все это узнать?
— Вдохновение, догадки и везение, — ответил Мальтрейверс. — Думаю, что Джеффри Ховард и Дженнифер Карринггон сообщат вам все подробности, но основную канву событий я изложил насколько можно точно.
— Следовательно, вы утверждаете, что это они убили Чарльза Каррингтона? — Вопрос был задан тоном, не вдохновляющим на положительный ответ.
— Да. И они, как говорится, заранее испекли пирожок для Лиддена. Я со своей стороны неумышленно помог им в этом, заметив связь между книгой о Шерлоке Холмсе и комбинацией шифра замка.
Ламберт погрузил в кресло свое студневидное тело и сказал:
— У вас, мой друг, талант выдвигать теории. Расскажите-ка мне о вашем новейшем умозаключении. У нас впереди целая ночь.
— Это не займет столько времени, — заверил его Мальтрейверс. — Все началось, когда Ховард встретил в Манчестере Джиллиан Карринггон. Вероятно, он снабжал ее наркотиками. Она рассказала о Конан Дойле и о шифре замка сейфа. После смерти Джиллиан Ховард решил завладеть книгами.
Я не знаю, как долго он знаком с Дженнифер, но перед тем, как она поступила секретарем в контору Каррингтона, Джеффри уже наверняка был ее любовником. Согласно первой фазе плана, Дженнифер должна была выйти замуж за Чарльза Каррингтона. Это оказалось гораздо проще, чем им представлялось. Затем она затеяла роман с Лид-деном, который настолько глуп, что полностью отвечал их замыслам.
Ламберт сидел неподвижно, как впавшая в летаргию горилла, однако его крошечные глазки светились вниманием.
— Убийство было задумано весьма хитроумно. Дженнифер и в самом деле отправилась в Манчестер, но вскоре вернулась. Скорее всего, она доехала до станции техобслуживания на дороге М-6. Там Ховард забрал Дженнифер и на своей машине (ее ярко-красную «фиесту» все знают) доставил назад в Карвелтон-холл. Остаток утра он провел в городе, совершая покупки и расплачиваясь при помощи ее кредитной карточки. Таким, образом, деньги в банкомате получил он. Это Джеффри создавал ей алиби на первую половину дня.
Лидден говорит правду, что приехал в Карвелтон-холл около полудня и провел время в постели с Дженнифер. Это позволило Ховарду, не рискуя пробраться в дом Дагги (Дженнифер явно лжет, уверяя, что потеряла ключ) и украсть ружье. Видимо, тогда же он подбросил на чердак книги.
— Минуточку, — перебил его Ламберт. — Откуда вам известно, где были книги? Мы об этом не сообщали.
— Дженнифер Каррингтон сказала. После того как вы ее отпустили, она приехала в Брук-коттедж. Дженнифер старалась подать дело так, чтобы все улики сходились на Лиддене, оставляя ее в стороне.
Ламберт хрюкнул, сигнализируя о временном отступлении. Мальтрейверс продолжал:
— После того как Лидден уехал из Карвелтон-холла, Ховард доставил Дженнифер к ее машине, и она действительно отправилась в Манчестер. По пути в «Тимперли» она заскочила в «Шеррэт энд Хьюз» и купила для Чарльза книгу, используя кредитную карточку. Она уверяет, что была там утром, сразу после того, как получила деньги, не так ли? Я сегодня зашел в этот магазин и увидел, насколько бурно идет торговля. Продавцам трудно запомнить, в какое время дня они обслуживали покупателя, если они вообще запомнили его. Здесь, бесспорно, присутствовал элемент риска. Но скажите, разве вам удалось установить, в котором часу там была миссис Каррингтон?
Не дождавшись ответа, Мальтрейверс пожал плечами:
— Вы правы, здесь задаю вопросы не я. Итак, Ховард дожидается возвращения Каррингтона и убивает его из ружья Лиддена. Я не знаю, где полиция нашла оружие, но держу пари, что подозрения против Лиддена усилились, потому что и он предпочел бы спрятать орудие убийства в том месте. Когда Дженнифер намекнула на виновность Лиддена, а тот утверждал, что провел с ней время в Карвелтон-холле, она, очевидно, сумела рассказать о каждом своем шаге в Манчестере. Разрешите закурить?
Похожая на кокос голова Ламберта милостиво наклонилась. Мальтрейверс достал пачку. Суперинтендант, отказавшись от предложенной сигареты, раскурил трубку. Из нее повалили такие клубы дыма, что, видимо, все законы об охране окружающей среды были нарушены самым беспардонным образом.
— Здесь появляюсь я с утверждением, что Лидден мог догадаться о шифре замка, прочитав «Огненную ведьму Этгуотера», — виноватым тоном произнес Мальтрейверс. — Это, боюсь, окончательно увело вас не в ту сторону. Как я гордился тогда! Не сомневаюсь, они рассчитывали на то, что это нанесет Лиддену последний удар и одновременно окончательно освободит Дженнифер от всех подозрений. Чарльз сам говорил мне о том, что его жена не удосужилась прочитать книгу. И уж конечно, «Огненную ведьму» никоим образом не мог прочитать ее старинный друг, впервые появившийся в Карвелтон-холле. Если бы, допустим, я не связал убийство с чтением книги, то это сделала бы полиция или они нашли бы иной способ намекнуть о такой связи.
Мальтрейверс стряхнул пепел с кончика сигареты в стоящее на столе чайное блюдце.
— Это все, что мне известно, остальное вы расследуете самостоятельно. Во всяком случае, то, что сегодня произошло в Карвелтон-холле, доказывает мою правоту.
Ламберт поднялся с кресла и, попросив Мальтрейверса подождать, вышел из комнаты. Он вернулся примерно через десять минут.
— Исходя из объяснения, данного мистером Ховардом, вы и мисс Дейви сегодня вечером явились в Карвелтон-холл и безо всякого на то основания обвинили миссис Каррингтон в убийстве. Он был вынужден держать вас под прицелом револьвера, намереваясь позвонить в полицию. Воспользовавшись суматохой, вызванной появлением миссис Куинн, вы силой отняли у него оружие.
— Полная чушь, — пренебрежительно отмахнулся Мальтрейверс. — Это отчаянная попытка выкрутиться. Подождите, что скажет Дженнифер: у них не было возможности согласовать свои показания. Спросите Ховарда об инженерной деятельности в Нигерии, которой он, согласно его рассказу, предавался последние десять лет. В моем объяснении вы найдете имя и адрес леди, проживающей в Манчестере в том же доме, что и Ховард. Эта школьная директриса на пенсии за последние три года неоднократно видела Дженнифер Ллойд (она так именовалась ранее). Для начала пусть он объяснит данные обстоятельства.
— Похоже на то, что вы не жалели ни сил, ни времени, мистер Мальтрейверс. — В голосе Ламберта появилась обличительная интонация. — Почему вы сразу не пришли в полицию со своими открытиями, а принялись изображать из себя сыщика-любителя?
Мальтрейверс выглядел очень виноватым.
— Мне нет прощения. Очень самому хотелось лично доказать свою правоту. Конечно, если бы я мог предвидеть поступок миссис Куинн, я бы тотчас помчался к вам. Теперь же мне приходится выступать в качестве свидетеля по делу о нападении и одновременно давать показания при расследовании убийства.
— Нет, не о нападении, — сурово произнес Ламберт. — Миссис Куинн может грозить, обвинение в нанесении тяжких телесных повреждений. Сокрытие от полиции сведений, способствующих расследованию убийства, также является весьма серьезным правонарушением.
Мальтрейверс вгляделся в лицо Ламберта — холодно-суровое, как само уголовное право, — и вздохнул.
— Могу ли я надеяться на снисхождение? Не окажись я сегодня вечером в Карвелтон-холле, Ховард мог убить Шарлотту Куинн, когда та напала на Дженнифер. Преступники могли скрыться. Вполне вероятно, что я предотвратил еще одно убийство.
— Последнее слово останется за шефом-констеблем, — с непроницаемым видом произнес Ламберт и покинул помещение. У себя в кабинете он со все возрастающим неудовольствием стал перечитывать объяснения, написанные Мальтрейверсом. Теперь придется поработать для того, чтобы подтвердить или опровергнуть сказанное этим типом. Но в словах писаки, помимо воли был вынужден признать суперинтендант, была какая-то странная убедительность.
— Проклятье! — пробурчал он, представив, как ему придется отпускать Лиддена, и подумав о возможных последствиях данного акта.
Когда Мальтрейверс и Тэсс выходили из здания полиции, ночная тьма начинала неохотно отступать перед бледным влажным рассветом. Было холодно. Пустынный город молчал. Когда они проезжали по старинному каменному мосту через реку Кент, низко над водой клубился густой туман. Машина миновала больницу, где достаточно оправившаяся Дженнифер уже отвечала на вопросы полицейских. Она пыталась возложить всю вину за убийство на Ховарда, утверждая, что первоначально речь шла всего-навсего о похищении книг. Шарлотта Куинн, безразличная ко всему, была обвинена в нанесении тяжких телесных повреждений. Ламберт сказал, что с обвинением в попытке убийства пока можно и повременить.
— Поздравляю, — произнес Малькольм, поднимая стакан. Компания уютно расположилась у камина в гостиной отеля «Ходж Хилл», расположенного неподалеку от Бай-Бридж. Мальтрейверс пригласил всех в этот вечер на ужин в бывший помещичий дом XV века. Теперь он служил гостиницей, и в нем находился лучший, по мнению Гаса, ресторан во всей Камбрии. — Но вас обоих могли в ту ночь прихлопнуть.
— Лучше не напоминай об этом, — с кислым видом ответил Мальтрейверс. — Я даже не надеюсь на прощение Тэсс. И все из-за желания покрасоваться. Решил, видите ли, самостоятельно довести дело до конца. Если бы не я, Шарлотта не попыталась бы убить Дженнифер. А теперь получается так, что я помог отправить ее в тюрьму. Не могу себе простить.
Люсинда наклонилась вперед и положила ладонь на его руку.
— Преступление «в состоянии сильного душевного возбуждения». Думаю, что суд не будет к ней слишком строг. Перестань винить себя. Ты же не мог этого предвидеть.
Мальтрейверс, казалось, совсем не был убежден ее словами.
— Люсинда права, — добавила Тэсс. — Мы остались живы. Если бы не ты, преступники имели шанс выйти сухими из воды. А я-то думала, что ты свихнулся, когда начал ни к селу ни к городу рассуждать о собаках, которые, видите ли, не залаяли.
— Это было только начало, — рассмеялся Мальтрейверс. — «Огненная ведьма Эттуотера» подсказала мне правильный путь.
— Каким образом? — спросил Малькольм.
— Ты прочитал ее. Помнишь, как Холмс, введенный в заблуждение цифрами, которые он принял за шифр, бросается в Киркби-Лонсдейл? Поняв свою ошибку, он говорит Ватсону, что часто проходят мимо незамысловатой правды, потому что попадают под гипноз хитроумного умозаключения.
Именно это случилось и со мной. Я был так доволен открытием секрета замка и тем самым доказательством вины Лиддена, что не попытался продумать ситуацию до конца. Если он в самом деле украл книги, то почему просто-напросто не закрыл за собой сейф и спокойно удалился? Кража обнаружилась бы лишь после того, как потребовалось вновь открыть сейф. К этому времени было бы невозможно установить время пропажи. Во всяком случае, подозрение автоматически не пало бы на него. И совершенно бесспорно то, что он не мог ожидать возвращения Чарльза. В этом не было ни малейшего смысла.
— В твоем изложении все настолько очевидно, — сказал Малькольм.
— Так же очевидно, как и то, что цифры в «Огненной ведьме Эттуотера» являлись датами, — согласился Мальтрейверс. — Но, подобно Холмсу, я искал иглу не в том стоге.
— Но я не понимаю, с какой целью Ховард появился на ужине? — заметила Тэсс. — Чарльз мог запомнить его по расследованию после смерти Джиллиан.
— Во-первых, он не присутствовал на слушании. — Мальтрейверс, наклонившись, поставил свой бокал с хересом на расположенный рядом с камином столик. — Малькольм и Люсинда сказали мне это в день моего приезда. Во-вторых, увидев ее тело, Чарльз решил для себя, что у него не было дочери. Так что Ховард не рисковал быть узнанным. Кроме того, я убежден в том, что посещение ужина входило в преступный план. Он знал, что после убийства полицейские эксперты тщательно прочешут библиотеку и весь дом. А эти парни способны составить ваше полное жизнеописание по следам грязи от ботинок. Вне всякого сомнения, они обнаружили следы всех участников ужина. Поэтому указания на присутствие Ховарда в Карвелтон-холле получали естественное объяснение. Больше того, припомните, Ховард был одним из тех, кто попросил Чарльза показать дом. Тем самым он создавал возможность объяснить и те отпечатки, которые он оставил во время своих предыдущих визитов к Дженнифер.
— Но если бы полиция занялась Ховардом, она наверняка узнала бы не меньше нашего, — заметила Тэсс.
— Естественно. Но поскольку все больше и больше улик указывало в сторону Лиддена, у полицейских не было оснований подозревать кого-то другого, — ответил Мальтрейверс. — Они не проявили ни малейшего интереса к остальным участникам того ужина.
— Меня никто не просил дать объяснения, — вставил Малькольм.
— Вот именно, — сказал Мальтрейверс. — С другой стороны, если бы полиция вдруг нашла следы человека, ранее якобы никогда не бывавшего в Карвелтон-холле, то он сразу стал бы основным подозреваемым. Джеффри хитер как лис.
Появилась официантка и сообщила, что их стол накрыт. Вся компания прошла в столовую. Это было старинное помещение с потемневшими от времени стропилами; со стенами, покрытыми деревянными панелями и украшенными писанными маслом картинами. В гигантском открытом очаге потрескивали полыхающие поленья.
— Какая судьба ждет теперь книги? — спросил Малькольм после того, как они приступили к еде.
— Дженнифер они не достанутся, — ответил Мальтрейверс. — Согласно закону, вы не можете получить что-либо по завещанию, если участвовали в убийстве завещателя. У Чарльза остались другие родственники?
— Насколько нам известно, нет. — Малькольм взглянул на Люсинду, ожидая подтверждения своих слов. — У Чарльза был неженатый старший брат, но его убили при высадке в Нормандии.
— Смерть преследует эту семью, — заметил Мальтрейверс, погружая вилку в ассорти из даров моря. — Возможно, что по завещанию он все оставил Дженнифер, но та ничего не получит. Не исключено, что в конечном итоге «Огненная ведьма Эттуотера» будет опубликована. Парадоксально счастливый конец трагической истории.
Конец дела (если такое вообще возможно в событиях, касающихся, жизни и смерти) наступил через несколько недель. Джеффри Ховард и Дженнифер, оказались за решеткой. К великому облегчению Мальтрейверса, Шарлотта получила приговор, исполнение которого было отложено после страстного обращения ее адвоката к понимающему все судье. Самого же Мальтрейверса пожурил заместитель начальника полиции Камбрии. Он извещал в официальном письме о том, что полиция пришла к решению не возбуждать против него дела за задержку сообщения о ставших известными ему новых обстоятельствах по важному уголовному делу. Заместитель шефа-констебля одновременно предупреждал, что подобные действия являют собой серьезное правонарушение и что в случае их повторения с его стороны… и т. д. и т. п. Заключенное в рамку послание пополнило коллекцию ругательных рецензий на труды Гаса, размещенную на стене уборной. Через некоторое время он получил письмо от Малькольма. Тот писал:
«Это была превосходная неделя для «Кроникл». Новости шли валом. Алан Моррис — ты, конечно, помнишь нашего викария? — проведет двенадцать месяцев в тюрьме за растрату церковных благотворительных фондов. Выяснилось, что он много лет играл на бегах и задолжал половине всех букмекеров на севере Англии. Неужели пришли такие времена, что не остается ничего святого? Некоторые дамы нашего прихода пребывают в безутешном горе.
Вторая сенсация — завещание Чарльза Каррингтона. Он оставил все Дженнифер, за исключением нескольких картин, — завещанных школе, в которой он учился, и антикварного молитвенника, отписанного в пользу церкви Эттуотера. Шарлотта упомянута персонально. Она получает драгоценности, принадлежавшие первой жене Чарльза. Как известно, Дженнифер по закону лишена права наследования. Поэтому применяется стандартная статья о том, что в том случае, если супруга переживает завещателя менее чем на двадцать восемь дней, все имущество распродается, а выручка направляется в благотворительный фонд помощи реабилитации наркоманов.
Но самое трагичное во всей этой истории — судьба книги «Огненная ведьма Эттуотера». Чарльз специально распорядился в завещании о том, что после его смерти все десять томиков и связанная с ними переписка должны быть уничтожены (цитирую) «с целью неукоснительно исполнить волю сэра Артур Конан Доила, желавшего, чтобы эта книга никогда не была опубликована». Я спросил у Кэмпбелла (он был душеприказчиком), и тот сказал, что этот пункт завещания уже выполнен — книги и письма сожжены. По крайней мере, мы успели прочитать «Огненную ведьму».
Мальтрейверс задумчиво улыбнулся и протянул письмо Тэсс.
— Чарльз говорил, что «предпринял кое-какие шаги» в отношении книг на случай своей смерти, — сказал он, когда Тэсс закончила читать и сочувственно взглянула на Гаса. — Он не доверял Дженнифер. Кроме того, в книге содержалась непростительная ошибка.
— Ошибка? Какая именно?
— Орлы практически не обладают обонянием. Поэтому совершенно невозможно выдрессировать их нападать на жертвы так, как происходит в книге. Но с Конан Дойлом нечто подобное случалось не раз. В одних рассказах Ватсон носил след от раны на руке, в других — на ноге. Впрочем, какое это имеет значение?
— А как поживает фотокопия? — нежным голосом поинтересовалась Тэсс. — Ведь никто не знает, что ты сунул ее в свой карман в тот вечер, не так ли? Кроме меня, естественно.
Мальтрейверс изумленно поднял брови.
— Вы следите за мной весьма внимательно, мадам. А я-то полагал, что ни одна душа не видела этого.
— Я чувствовала, что тебе не захочется расстаться с копией. Ты ведь обещал вернуть ее Чарльзу, а вовсе не Дженнифер.
— Точно, Мне хотелось… Правда, я не совсем уверен. Мне хотелось не столько иметь книгу (хотя, конечно, и это тоже), сколько сохранить память о человеке чести, который не торговал своими принципами. В наше время таких людей, увы, осталось мало.
— Как ты собираешься поступить с фотокопией?
— Чарльз дал мне ее, потому что доверял. Я никогда не сделаю попытки опубликовать «Огненную ведьму Эттуотера». В любом случае все доказательства ее подлинности уничтожены. Теперь это просто литературный курьез… Вполне возможно, что я отдам ее своим внукам.
— Внукам? — невинным тоном переспросила Тэсс. — Разве внукам не предшествуют дети? И разве бракосочетание?..
Осознав возможные последствия своих слов, Мальтрейверс поступил так, как поступают лживые газетчики, разоблачающие безнравственность, в тех случаях, когда объекты их обличений предлагают им сексуальные услуги. Он извинился и удалился. Уже в дверях, Гас услышал, как смеется Тэсс.
