И сказали предки: оставьте нам вашу силу.
      И сказали боги: вы употребите её во зло.
      И сказали предки: что вы оставите нам?
      И сказали боги: самую высокую вышину и самую глубокую глубину, полночную звезду, день, равный ночи, и священное число.
      И сказали предки: какое это число?
      И сказали боги..."
      Кафедра древнесемитических языков, которая сделала перевод этого текста, считает его записью, ранее неизвестной исследователям религиозной притчи.
      Однако в пользу такого объяснения свидетельствуют только два обстоятельства: во-первых, слово "боги" и, во-вторых, мудрость и сила, которой эти боги обладают. Что же касается взаимоотношений между действующими или, точнее, говорящими группами, то они ни в коей мере не походят на взаимоотношения между людьми и богами.
      Обращает на себя внимание уже то, что разговор по своей форме ничем не напоминает о неравенстве сторон. Напротив, и боги и предки говорят как равные с равными. Но главное даже не в форме, а в существе, в содержании диалога.
      Боги не только не навязывают своей воли предкам, но, более того, призывают их жить своим умом: "Чужой мудростью не проживешь".
      Сравните эти слова с классической речью бога к человеку. Я процитирую слова, которые бог, согласно библии, говорит Моисею:
      "Если вы будете слушаться гласа моего и соблюдать завет мой, то будете у меня народом святым".
      Мысль о "чужой мудрости" - это, по существу, глубоко безбожная, рационалистическая, антирелигиозная, гуманистическая мысль. Иными словами, боги Медного свитка - явные безбожники. Они полны веры в человеческий разум. Но одновременно они не верят в добрые намерения людей - они отказываются дать предкам свою силу, опасаясь, что те употребят её во зло. Нет ли здесь какого-либо противоречия? На первый взгляд, безусловно есть.
      Наконец, последние фразы диалога совсем уж загадочны. Что ни слово, то загадка. Что такое самая высокая вышина? Самая глубокая глубина? О какой полночной звезде идет речь? Что за день, равный ночи? Какое священное число?
      На все эти вопросы нет ответа, если считать текст религиозным. Ни библия, ни другие письменные памятники Ближнего Востока не содержат никаких параллелей и аналогий, бросающих свет на загадки Медного свитка.
      Единственную легенду, которую, по-моему, можно поставить в связь с диалогом Медного свитка, мне посчастливилось обнаружить в сочинении Иоанна Бейрутского "История филистимлян", изданном в середине XVIII века в Генуе. Вот эта легенда:
      "До филистимлян жили здесь первобытные племена исполинов с высокой грудью и мощной шеей. В высокомерии своём они вздумали штурмовать самое небо и за свое дерзкое предприятие погибли позорной смертью. С воздвигнутых ими высот они были низринуты в самую глубь преисподней, ещё глубже, чем дно морское с его обитателями".
      Известно, что в своём сочинении Иоанн опирался не только на библию. Он использовал исторические предания народов Ближнего Востока, которые усердно собирал в течение почти восемнадцати лет. Процитированная мною легенда поражает своей современной терминологией. "Штурмовать небо"! Да ведь это прямо о современной астронавтике! Трудно отказаться от мысли, что в этом глухом предании отразились некие реальные факты.
      Беру на себя смелость предположить, что это предание и диалог Медного свитка - легендарные осколки реального факта отлета с нашей планеты гостей из космоса, тех самых, о которых говорит гипотеза Белова.
      Причём на Медном свитке записана главная, наиболее важная часть легенды. А именно - указание места, где неведомые космонавты оставили свой вымпел. Не берусь судить об остальном, но самая глубокая глубина и самая высокая вышина вполне могут быть наиболее характерными геодезическими точками какой-нибудь конкретной местности.
      Остальные загадочные слова, по-видимому, скрывают указания на определённые предметы, которые в комплексе позволяют определить координаты вымпела.
      Если принять эту точку зрения, то очень важно было бы знать священное число. Оно может оказаться тем ключиком, которым отпирается вся система координат.
      Итак, разрешите суммировать. Первое: легенда Медного свитка - это не религиозная притча. Второе: слово "боги", по-видимому, имеет более позднее происхождение и поставлено взамен ранее стоявшего другого слова. Третье: загадочность текста легко объясняется с точки зрения гипотезы Белова. Четвёртое: совершенно необходимо изучение устных преданий на месте предполагаемого приземления предполагаемых палеоастронавтов. Всё.
      Т а р а с ю к. У кого есть вопросы к докладчику?
      В о л к о в. Известны ли товарищу Кремневой ещё какие-либо предания, которые могут иметь отношение к тому, что вы именуете палеоастронавтикой?
      К р е м н е в а. Конечно! Так же, как и всем присутствующим! Я говорю обо всех мифических существах, сходивших с неба и возносившихся туда.
      Д у д н и к о в. Наша задача - исследование древних памятников. А о чём говорит здесь товарищ Кремнева? При чем здесь мифы? Почему товарища Кремневу не удовлетворяет принятая наукой теория происхождения религии?
      К р е м н е в а. Она меня полностью удовлетворяет. Но я допускаю, что легенды о приземлении и вознесении отдельных богов могут быть связаны непосредственно и с фактом приземления и отлёта разумных существ. Не вижу никаких оснований для отказа от такого предположения.
      Д у д н и к о в. Но понимает ли товарищ Кремнева, что, подставляя в религиозные бредни вместо слова "бог" слово "космонавт", она тем самым подводит базу под библию, коран, веды и прочее, подтверждая истинность религиозных вероучений?
      К р е м н е в а. Понимает ли товарищ Дудников, что в отличие от бога в космонавте нет ничего сверхъестественного?
      Д у д н и к о в. Но так можно дойти до подтверждения известного библейского тезиса о создании Земли не природой, а внеземным, небесным существом! И тогда...
      И л ь и н. Простите, это уже не вопрос, а выступление...
      К р е м н е в а. Не прерывайте! Пусть товарищ говорит.
      Д у д н и к о в. Считаю это своей обязанностью, товарищи! И тогда нам придется признать, что не человек - высшее существо, а кто-то другой! Это поповщина! Это унизительно для человека!
      Б е л о в. Не знаю, как для товарища Дудникова, но для меня вовсе не унизительно было бы узнать, что нашу Землю, и даже всю Солнечную систему, и даже Галактику, в конце концов, слепили не бессмысленные законы стихий, а руки разумных существ. Более того, это только подкрепило бы мою гордость. Раз кто-то смог, значит, и мы сможем!
      К р е м л е в а. Верно!
      Т а р а с ю к. Ещё есть вопросы? Нет? В таком случае разрешите от вашего имени поблагодарить Майю Степановну за чрезвычайно интересное сообщение.
      Заседание окончено. Президиум прошу остаться. И вас, товарищи Кремнева и Белов.
      ...По-видимому, предложение Майи Степановны об организации сбора фольклорных материалов в районе Хирбета - Саммили очень своевременно. Надо подумать о включении этого вопроса в план нашей экспедиции.
      Б е л о в. Экспедиции?
      Т а р а с ю к. Да. Я не успел объявить до заседания. Вопрос в принципе решен Академией. Главная цель - поиски новых саммилитов. Теперь будет и ещё одна - поиски легенд. Давайте официально примем решение о необходимости включить в экспедицию филолога-арабиста. Кто "за" - прошу голосовать. Против? Воздержавшихся нет?
      Д у д н и к о в. Есть!
      Т а р а сю к. Так и запишем: принято единогласно при одном воздержавшемся.
      После заседания Григорий привел Матвея и Майю в институтский музей и остановился у стены, занятой огромной - в три человеческих роста - голубоватой калькой, на которой виднелись какие-то странные оранжевые штрихи.
      - Отойдите метров на пять, иначе не поймёте! - сказал Тарасюк.
      Матвей и Майя послушались. И как только они отошли, линии и штрихи слились в сплошные контуры. На стене появилось целое стадо бизонов - громадных крутошеих животных с тяжёлыми головами.
      - Что это такое? - воскликнула Майя. - Раньше их тут не было!
      - Быки Саммили, - коротко ответил Григорий. - Прислал Фернан Гизе...
      - Слушайте! - крикнула девушка. - Я думала только об устных преданиях. Но ведь люди умели рисовать и двадцать и пятьдесят тысяч лет назад!
      Глава третья
      В ПЕСЧАНЫХ СТЕПЯХ АРАВИЙСКОЙ ЗЕМЛИ...
      ...Целый год потрачен даром. Целый год!
      Просто удивительно, как ему могла прийти в голову эта бредовая мысль искать наскальные рисунки в Хирбете? Разве он не знал, что узкая долина, зажатая между горами и пустыней, была настоящим проходным двором? Кто только не побывал там в течение тысячелетий! Египтяне и ассирийцы, хетты и персы, греки и римляне...
      Было бы невероятным чудом, если бы в пещерах Хирбета сохранился хоть один рисунок, сделанный рукой человека в каменном веке. И всё-таки год не потрачен даром. Если бы он не приехал в Хирбет, кто знает, услышал бы он когда-нибудь об этих великолепных быках Саммили?
      Фернан ещё раз окинул взглядом выпуклую каменную стенку с оранжевыми линиями и штрихами, сливающимися в силуэты могучих животных.
      "Что-то давно нет писем от Грегори, - подумал он. - Приедет или не приедет? Или что-нибудь помешало?.. И Халид загостился у деда!.."
      Фернан посмотрел вниз. Там, у подножия плато, виднелась рощица финиковых пальм. Среди зелени желтели домики. А сразу же за оазисом - до самого горизонта - безбрежный океан мелкого песка с редкими островками бурых колючих кустарников.
      И здесь, на плато, зелени почти нет. Откуда ей быть, если на протяжении сотни километров журчит только один-единственный родничок. Вот он льётся по уступу скалы тонкой пульсирующей струйкой, наполняет круглую каменную чашу, выдолбленную чьими-то добрыми руками, и пропадает в расселине.
      Подняв ведро, Фернан направился к своей пещере.
      Собственно говоря, пещер в обычном понимании этого слова - таких, например, как в Пиренеях или в том же Хирбете, - здесь не было. Древние жители плато обитали в нишах, образованных у подножия скал и похожих на вытянутые в длину, узкие комнаты без наружной стены.
      Несколько настоящих пещер было только в Джаббаре - глубоком ущелье, когда-то служившем руслом многоводной реки, пересекавшей плато. Но забираться так далеко пока не имело смысла. Сначала надо было исследовать скалы, примыкающие к роднику.
      Фернан вошел в облюбованную им нишу. Стены и потолок покрывал толстый слой пыли, а кое-где и сажи. Очевидно, тут разжигали костры.
      Он взобрался на мостки из досок, положенных на два плоских камня, и принялся расчищать стенку сверху вниз.
      Сначала Фернан работал металлическим скребком, но, когда до стены осталось не больше сантиметра, пришлось взяться за губку.
      Он нагибался к ведру, окунал губку в воду, выжимал её и осторожно проводил по стене. Снова нагибался к ведру - и снова проводил мокрой губкой по стене.
      Прошло полчаса, и Фернан делал это уже почти машинально. Вниз - вверх, вниз - вверх, вниз - вверх...
      Солнце опускалось всё ниже, и в нише стало темновато. Но Фернан продолжал работать, пока не заметил, что трет стенку сухой губкой.
      Заглянул в ведро - пусто.
      Подойдя к роднику, он услышал слабый незнакомый звук. Звук доносился откуда-то снизу.
      Прислушался. Сомнений быть не могло - внизу раздавалось гудение и чихание перегретого автомобильного мотора.
      Фернан бросился в палатку, схватил бинокль, подбежал к краю плато и сразу же увидел машину.
      Маленький грузовичок застрял в песке в каком-нибудь километре от оазиса. Возле машины копошился плотный мужчина в европейской одежде и тоненький юноша с копной ярко сверкавших под солнцем золотистых волос.
      Фернан быстро зашагал по направлению к пальмам. На ходу он ещё раз приложил к глазам бинокль. Энергичные движения мужчины, орудовавшего лопатой у задних колёс автомобиля, показались ему знакомыми.
      - Грегори, - закричал Фернан, - ей-богу, Грегори! - и побежал, придерживая рукой болтающийся на груди бинокль.
      Несколько минут окрестности оглашались гулкими хлопками - Фернан и Григорий радостно колотили друг друга по спине.
      Потом француз вырвался из железных объятий Тарасюка и с улыбкой проговорил:
      - Пустыня пустыней, а вежливость вежливостью!
      - Знакомьтесь, пожалуйста, - с галантным полупоклоном произнес Тарасюк. Майя Кремнева - филолог. Фернан Гизе - покоритель недр!
      Фернан согнулся пополам и пожал маленькую Майину руку.
      - Не уверен, что вас ждёт здесь какая-нибудь добыча. Рассчитывать на памятники письменности в пещерах Саммили не приходится... Впрочем, - любезно добавил он, - если филолог может оказаться здесь лишним, то прекрасная девушка - никогда!
      Майя сделала реверанс, а когда француз отвернулся, показала ему язык.
      Фернан обошел вокруг машины, поковырял песок под колесами, потом довольно бесцеремонно извлек из кабины хозяина грузовичка и скомандовал:
      - Все, кроме дам, за камнями!..
      Через полчаса машина въехала в оазис.
      - Прошу в шатер! - Фернан гостеприимно откинул полу своей палатки.
      Вещи были сложены в одной из ниш. Вдали всё глуше слышалось тарахтенье грузовичка. На западе, на фоне ещё светлого неба, сверкала Венера.
      - Не надо в шатер, - сказала Майя. - Подумать только - вечер в песчаных степях аравийской земли! Пальмы, оазис, русла исчезнувших рек!.. Покажите нам лучше, чем вы тут занимаетесь?
      - Но вы, наверное, устали? - с сомнением произнес Фернан.
      - Успеем отдохнуть!
      - Тогда берите фонари, а то ничего не увидите!
      ...В нише стоял сизый полумрак. Фернан осветил мостки, скребок, губку.
      - Сегодня я работал здесь. Но пока ничего не обнаружил...
      Григорий тоже зажег свой фонарь и стал рассматривать стенки. Светлый круг перескочил с одного угла в другой и...
      Вопль восторга раздался в убежище: в желтом кругу, грациозно подняв переднюю ногу с маленьким острым копытцем, стояла полосатая лошадка - зебра, а чуть поодаль, из тёмной, ещё не расчищенной части потолка, выглядывала смешная голова жирафа - с маленькими рожками и пугливо настороженными ушами.
      - Это называется "ничего не обнаружил"! - воскликнула Майя.
      - Уже темнело, и я действительно ничего не видел, - смущенно пробормотал Фернан.
      - Великолепно! - крикнул с мостков Григорий. - Если такую красоту можно открыть "нечаянно", то какие открытия можно сделать здесь "нарочно"!
      - Вы ещё не видели самого интересного, - скромно отозвался Фернан. - Что вы тогда скажете?
      Он вышел из ниши, быстро зашагал вдоль большой скалы и неожиданно скрылся из глаз. Майя и Григорий бросились за ним. Заметив луч фонаря, протиснулись в узкую пещеру и остановились как вкопанные.
      На верхней части стены они увидели нарисованную синей краской девушку с тяжёлой волной струящихся по спине волос, веселыми синими глазами и тонкой юной фигуркой. Узкими пальцами она держала зеркало в круглой оправе с длинной прямоугольной ручкой.
      Кто она? Когда жила? Где теперь её потомки? Куда ушли из этого загубленного песками и солнцем края?
      Теперь, когда этот рисунок известен любому образованному человеку по сотням репродукций, имеющихся в любом музее, синяя девушка воспринимается таким же условным персонажем, как Мадонна Рафаэля или Даная Рембрандта.
      Но тогда - в чёрных скалах Саммили, в жилище неведомого древнего рода она показалась им живой и близкой. Честное слово, никто не удивился бы, если б она вдруг сошла со стены и сказала: "Добрый вечер!.."
      Они долго смотрели на синюю девушку. А потом в молчании вышли из убежища.
      Глава четвертая
      ВСТРЕЧА С ЛЕГЕНДОЙ
      Майя ещё некоторое время постояла у обрыва, глядя, как две белые фигурки становятся всё меньше и меньше.
      Фернан и Тарасюк пошли к оазису, неподалёку от которого были когда-то найдены саммилиты.
      Майе тоже нужно было в оазис - не скалы же Саммили расскажут ей древние предания. Но сегодня пришлось остаться.
      В последний раз помахав рукой Григорию, девушка пошла к палатке и принялась за мытьё посуды. Самые неприятные вещи надо делать в первую очередь!
      Она задумчиво терла песком чугунный котелок, на котором наросло на палец сажи, когда невдалеке раздалось негромкое ржание.
      Майя вскочила на ноги и увидела, что по тропе поднимаются к лагерю два человека, ведя в поводу двух прекрасных вороных коней - таких она видела только на картинках.
      Путники приблизились, и один из них - белобородый старик с чёрными как смоль глазами - остановился, с достоинством приложил руку к груди и сказал:
      - Салям алейкум! - И на ломаном английском языке добавил: - Многих счастливых лет тебе, молодая госпожа!"
      - Алейкум салям, - ответила Майя. И продолжала по-арабски: - Только я не госпожа, а товарищ. Я - русская. Россия! Москва!
      Путники недоверчиво смотрели на девушку.
      - Москва! - повторила она. - Советский Союз!
      - Спутник? - неожиданно по-русски произнес старик.
      - Спутник! Спутник! - обрадовалась Майя. - А вы дедушка Джафар! Да? А ты Халид! Мне рассказывал о вас Фернан Гизе.
      - Где сейчас господин Гизе?
      - В оазисе. Он скоро вернётся. А пока будьте моими гостями. Входите, отец! Входи, Халид!
      Покормив и напоив гостей, Майя решила показать им находку Фернана.
      Втроем они вошли в древнее убежище. Низкое утреннее солнце ярко освещало тёмную стену, на которой проступал силуэт синей девушки.
      Старик подошел к самой стене и дотронулся сухими коричневыми пальцами до тёмного камня, как бы не веря своим глазам. А мальчик смотрел на Майю.
      - Тебе нравится каменная красавица? - спросила она.
      - Она похожа на тебя, - ответил мальчик.
      - Теперь мне даже неловко повторять свой вопрос. Но ты всё-таки скажи: тебе нравится каменная красавица?
      Мальчик промолчал.
      Майя поняла, что он не хочет отвечать, пока не высказал своего мнения старик.
      Но старик не спешил говорить. Он опустился на каменный пол ниши, вынул откуда-то из лохмотьев длинную трубку, набил её табаком и глубоко затянулся. Время от времени он поднимал глаза к синей девушке, а потом снова сосредоточенно дымил, уставившись себе под ноги.
      - Я живу семьдесят лет. Мой отец жил восемьдесят лет. Отец моего отца жил девяносто лет. Никто из нас не знал ничего о каменной красавице. Зверей на камне мы видели не раз - быков видели, больших птиц видели, коней видели... Но о людях, нарисованных на скале, мы ничего не знали.
      - Скажи, отец, - спросила Майя, - а что ты слышал о людях, которые жили тут до вашего племени?
      - Отец моего отца пел мне песню о том, что раньше здесь росла высокая трава. Такая высокая, что всадник мог незамеченным подъехать к быку и поразить его копьем. А воды было столько, что каждый мог пить её когда захочет и сколько захочет. И мог напоить свои деревья и своё поле. И было здесь людей видимо-невидимо. И все были счастливы...
      Старик снова замолчал. Можно было подумать, что он заснул, если бы не клубы дыма, время от времени поднимающиеся над трубкой.
      - А куда ушли эти люди?
      - Ушла вода. А за водой ушла трава. И деревья, и поля, и птицы, и быки, и люди...
      - А почему ушла вода?
      - Я много раз спрашивал об этом мудрых людей. Мне всегда отвечали, что жители этой земли прогневили аллаха, и он превратил плодородные земли в белый песок и чёрный камень. А чем прогневили, никто уже не помнит...
      - Как же, дедушка, - вдруг заговорил Халид, - как же не помнит? Разве не ты рассказывал мне про гигантов?
      - Это сказка, а мы ведем беседу о серьезных вещах! - сердито сказал старик и принялся ожесточенно выколачивать трубку. - Когда старшие беседуют, младшие должны молчать, - минуту спустя проворчал он.
      Майя видела, что старик не расположен рассказывать. Но не могла же она отступать от цели!
      - Россия - большая страна, - негромко проговорила девушка. - Когда в Москве ложатся спать, на Сахалине уже идут на работу. Вот какая огромная моя страна... Есть в ней тёплые моря и прохладные реки. Есть покрытые апельсиновыми рощами долины и горы со снежными шапками. И я могла бы поехать в любое, самое прекрасное место... Но я приехала к вам - в Саммили!
      Майя мельком взглянула на старика и, убедившись, что он внимательно слушает, продолжала:
      - В моей большой стране живёт очень много людей - русские, таджики, армяне, якуты, чукчи и ещё почти двести народов-братьев. И я бы могла выучить прекрасный язык любого из них... Но я выучила ваш язык. Я выучила в Москве ваш язык и приехала к вам в Саммили.
      Если бы ты спросил меня, отец, зачем я приехала, я бы ответила тебе: "За сказками". А если бы ты спросил меня: "Неужели в России мало своих сказок?" я бы ответила тебе: "Много". Но у каждого народа - свое сердце. У каждого сердца - своя память. Если хочешь узнать сердце другого народа - узнай его сказки!
      Майя снова взглянула на Джафара и встретилась с его пристальным взглядом.
      - Далеко ездить - большие деньги нужны, - произнес старик. - Твой отец, молодая госпожа, наверное, очень богат?
      - У меня нет отца, - глядя в глаза старику, сказала Майя. - Когда он был жив, все его богатство было в его голове. И в его душе. И в его друзьях. А потом он пошел на войну. И его убили фашисты.
      Он спешил на помощь нашим друзьям - чехам. У чехов есть красивый старый город на полноводной голубой реке. Война уже кончалась. Но фашистам всё ещё не хватало человеческой крови. И они решили разрушить этот город. Но чехи взялись за оружие, чтобы спасти свои дома, построенные дедами и отцами. С ружьями они пошли против пушек. Надо было помочь. И мой народ пришёл на помощь. Только не все вернулись домой. Мне тогда не было и пяти лет...
      - Позволь мне рассказать! - прошептал Халид, умоляюще глядя на деда.
      Старик нахмурил седые брови, положил сухую тёмную руку на острое плечо мальчика и сказал:
      - Слушай, дочка!..
      В те дни, когда по Арабской земле текла Великая река, окружённая густыми лесами, там жило могучее племя гигантов. Огромны были они телом своим, но еще огромней - мудростью.
      Однажды решили гиганты завладеть самим солнцем. Воздвигли высокие башни и стали взбираться на небо.
      Разгневался аллах и в ночной тьме поразил их ослепительным огнём. И низверг в преисподнюю - ниже дна морского. И превратилась Арабская земля в пустыню...
      У Майи захватило дух. Ведь это то же самое предание! Предание, двести лет назад записанное Иоанном Бейрутским...
      ...Вечером, во время ужина, она рассказала странную легенду своим товарищам.
      - Представьте себе, что мудрые гиганты - наши братья из космоса. И их башни - звёздные корабли. И штурм неба - отлет. И столб раскаленных газов из дюз. И оглушительный рёв двигателей. И наших далеких предков, из чёрной ночи наблюдающих эту картину...
      - Узнаю птицу по полету, филолога - по воображению! - устало отшутился Фернан. - Вы не обижайтесь - у каждого своя работа. Но всё-таки не верится, чтобы какая-нибудь важная истина могла храниться тысячелетиями в таком несовершенном хранилище, как сказка. Сказка - не рукопись и даже не рисунок...
      - Я не обижаюсь, - задумчиво сказала девушка. - Послушайте, Фернан, вы не знаете, почему ущелье Джаббар называется именно так - "Джаббар"?
      - Не знаю. А что?
      - На одном из североафриканских диалектов "джаббар" означает "гигант"...
      - А Гибралтар в древности назывался Геркулесовыми столбами! Ну и что дальше?
      - Что дальше? А дальше я хотела спросить вас, знаете ли вы песенку про шимпанзе?
      - Вроде бы нет, - улыбнулся Фернан.
      - Ну, так слушайте!
      Говорят, что шимпанзе
      Можно научить,
      Чтоб совсем, как человек,
      Стал он есть и пить,
      Отличать от водки ром,
      В ванне мылом мыться,
      Чистить зубы перед сном,
      И наутро бриться,
      И читать, и рисовать,
      И делить, и множить...
      Одного лишь он - мечтать
      Ну никак не может!
      Из-за мелкого совсем
      Этого изъяна
      Шимпанзе - не человек,
      А только обезьяна...
      Глава пятая
      И СКАЗАЛИ ГИГАНТЫ...
      Отъехав от лагеря километров десять, Майя с Халидом услышали рокот мотора - низко над ними прошел вертолёт. Он сделал круг над плато, ещё раз прошел над всадниками и полетел в сторону лагеря.
      - Кто бы это мог быть? - спросила Майя.
      Халид только помотал головой. Он никогда раньше не видел вертолёта.
      "Может быть, в лагере что-нибудь случилось? Не вернуться ли?" - подумала девушка. Но потом решила, что за час, который прошёл с момента их отъезда, ничего особенного произойти не могло.
      И она снова тронула каблуками коня, который перешёл на крупную рысь. Впереди метрах в десяти скакал Халид.
      Солнце ещё не встало, но готово было показаться с минуты на минуту и согнать утреннюю прохладу.
      Всё-таки они успели добраться до ущелья раньше, чем солнце начало припекать по-настоящему.
      Трудно было представить, что эту мрачную расщелину между чёрными скалами некогда наполнял хрустальный блеск воды, мёртвые каменные склоны покрывала сочная зелень трав и деревьев, а воздух был настоен ароматами влажной земли и цветов. Казалось, что здесь во веки веков не существовало ни малейших признаков жизни, что здесь не наша планета, а Луна или астероид.
      Майя проехала вдоль ущелья километра два и снова вернулась к его началу туда, где, по словам Халида, находились пещеры.
      Пещер здесь было много, гораздо больше, чем возле скалы с "быками". Только на западной стороне ущелья Майя насчитала шестнадцать ниш и одиннадцать глубоких укрытий - они походили уже на настоящие пещеры.
      Особенно понравилась Майе одна пещера - самая глубокая и самая обширная. Подняв руку, она не могла дотянуться и до половины стены огромного каменного зала. Вход был расположен с южной стороны, и, несмотря на трехметровый коридор, отделявший зал от входа в пещеру, здесь было довольно светло.
      - Может быть, гигантами раньше называли эти две горы? - Майя показала на два утёса, сторожившие вход в ущелье, - высокие, изрезанные глубокими морщинами.
      - Не знаю, - отозвался мальчик. - У этих скал нет имени.
      Она остановилась у входа и поглядела на восточную, пологую сторону ущелья. Здесь скалы были выветрены и разрушены гораздо больше. Ветер, который на противоположном берегу несколько задерживался крутой грядой скал, хозяйничал здесь много тысяч лет безраздельно.
      Обследовать все эти выемки и пещеру?.. Такое под силу только большой, хорошо оснащённой экспедиции. Даже если бы сюда приехали и Фернан и Григорий всё равно им понадобились бы годы...
      Всё это Майя отлично понимала. Но вместе с тем у неё было такое чувство, какое бывает у рыбака, когда он впервые забрасывает спиннинг в незнакомую речку и сквозь тёмную толщу воды "видит" громадную щуку, устремившуюся к блесне. Точно так же "видела" сейчас Майя остроносый межзвёздный корабль, изображенный на скалах мрачного ущелья.
      Ей самой было смешно, но честное слово - она не только чувствовала, что здесь её ожидает замечательное открытие, она даже "знала", где именно произойдет это открытие!
      Майя неторопливо осмотрела огромный зал. В столбе света, пересекавшем коридор, сверкали песчинки. Они были так малы и легки, что не видно было, как они оседали. Но каменный пол был покрыт толстым, слежавшимся слоем песка.
      Толстый налёт пыли покрывал и стены. Копоти не было видно. Наверное, вода ушла из ущелья очень давно, тысячи лет назад, и человеку нечего было делать здесь, среди мёртвых камней. Если люди попадали в Саммили, они останавливались поближе к роднику.
      Но тогда, когда в Джаббаре журчала река и шелестели тяжёлые листья, а по ночам раздавался лай собак и рёв голодного льва, - в те времена люди не могли не использовать для жилья такого замечательного естественного укрытия, как эта пещера!
      Майя решила, что очистку надо начинать с северной стены, так как на неё падает больше света. Чем больше девушка смотрела на желто-бурую кору, покрывавшую чёрный камень, тем больше охватывала её уверенность в том, что ключ к тайне находится именно здесь. Нетерпение её было так велико, что она вытащила нож и начала скоблить эту кору. Но "штукатурка" почти не поддавалась. И, устыдившись собственного нетерпения и варварства, Майя спрятала нож.
      Халид помог Майе втащить в пещеру четыре кожаных мешка с водой, каждый литров на восемь, - на день должно хватить.
      Майя налила воду в пластмассовое ведро, бросила туда капроновую щётку и губку, плотно закрыла ведро крышкой, чтоб не испарялась вода, и в раздумье остановилась перед стеной. По всем правилам, которые объяснил ей Фернан, надо начинать с потолка или хотя бы с самого верха стены. Иначе можно повредить нижние "ярусы": если внизу окажется рисунок, на него будет сыпаться пыль и течь вода.
      Но как добраться до потолка? В низких пещерах до него можно дотянуться рукой, а здесь? Лестниц в лагере нет. Чтобы сделать подставку, нужны доски, а дерева здесь тоже нет. Пальмы у большого источника она не тронула бы ни за какие сокровища древности.
      "Когда-то здесь, может быть, тоже было вдоволь леса, - подумала Майя. Вырубили лес, и стала пустыня".
      Сначала девушка решила притащить в пещеру несколько камней, сложить из них горку и на ней работать. Попробовала вместе с Халидом сдвинуть с места первую же подходящую глыбу. И сразу поняла, что у неё уйдет целый день только на эту работу. А ведь горку надо будет передвигать!
      А что, если начать прямо с того места, до которого можно достать? И если на стенке что-нибудь обнаружится, можно будет сделать карниз, хотя бы из глины. Тогда вся вода и грязь сверху стекут по карнизу и не испортят стенку внизу...
      Халид одобрил этот план. Он сказал, что знает в ущелье одно место, где есть глина.
      Они спустились на каменное дно бывшей реки, и недалеко от пещеры Халид показал Майе синее пятно на земле. Девушка размяла в руках кусочек глины - он был мягким и вязким.
      Они захватили с собой несколько больших кусков к пещере. Там Майя замесила глиняное тесто и прилепила к стенке небольшой карниз, вогнутый, как желоб. Потом налила в него полстакана воды. Вода скатилась вдоль карниза, даже не просочившись по стенке.