Когда Гизе вернулся в комнату, Халид сидел на корточках на полу и рассматривал большую книгу.
      - А на стуле неудобно? - спросил Фернан.
      Халид смущённо улыбнулся, вскочил на ноги и положил книгу на стол.
      - Смотри, смотри, пожалуйста. Тебе нравятся эти картинки?
      - Очень. Особенно быки Саммили!
      - Как ты сказал? - переспросил Фернан.
      - Быки Саммили, - повторил мальчик. - Так называл их дедушка Джафар.
      Он раскрыл книгу на цветной глянцевой вклейке. На голубоватом фоне ярко выделялись оранжевые бизоны с тяжёлыми, опущенными к земле головами.
      - Ты ошибаешься, - сказал Фернан. - Твой дедушка не мог видеть таких животных. Они не живут и никогда не жили в пустыне. Эту картинку я нашел на стене грота, далеко отсюда, в Испании.
      - Яне ошибаюсь! - воскликнул Халид. - Быки Саммили - не живые. Это картинка - большая, очень большая картинка. На большой скале в Саммили. Когда я был маленький, дедушка много раз рассказывал мне об этой скале. А потом мы остановились у источника, и я смотрел на быков Саммили...
      У Фернана загорелись глаза. Он, автор первой в мире книги о наскальной живописи, ничего не слышал о каких-то быках Саммили!
      - Послушай, Халид! А там нет других скал с другими рисунками?
      - Там очень много скал. Но о других рисунках я ничего не слышал.
      - Тем лучше! Значит, мы их разыщем!
      Фернан ласково положил руку мальчику на плечо:
      - Можешь считать, что ты сполна рассчитался со мной!..
      Глава пятая
      КРАЖА СО ВЗЛОМОМ
      - Чушь! - воскликнул Тарасюк. - Дикая чушь! Древние не знали железобетона!
      - Вы совершенно правы! - раздался рядом незнакомый голос.
      Тарасюк обернулся. Около него стоял высокий, очень худой человек в белой рубашке и грубых парусиновых брюках...
      - Фернан Гизе, спелеолог! - представился он и протянул Григорию сухую, коричневую от загара руку. - А вы, надо полагать, господин Белов?
      - Не совсем, - осторожно ответил Григорий. - Моя фамилия Тарасюк, профессия - археолог, постоянное местожительство - Москва.
      - Если вам нужна пирамида, то вы опоздали, господин Тарасюк.
      - Вижу, - пробурчал Григорий. - И всего на каких-то несчастных два часа... Ночью полиция никого не пускала в Хирбет, а у этой шайки был отличный транспорт!.. Ума не приложу - кому понадобилось подменять пирамиду?
      - У вас нет никаких подозрений?
      - Абсолютно! - твёрдо сказал Тарасюк.
      - А у меня есть, правда очень смутные. Настолько смутные, что не стоило бы никому и говорить о них. Но раз вы почти Белов, - улыбка мелькнула в глазах Фернана и сразу же исчезла, - раз вы почти Белов, то вам скажу. Пирамиду могли подменить те самые люди, которые наложили руку на пещеры...
      - Вы имеете в виду кувшины с золотом?
      - Если бы с золотом! - рассмеялся Фернан. - О чём вы говорите?
      - Шофёр, вон тот самый, - Тарасюк показал в сторону машины, - рассказал мне, что здесь в пещерах нашли кувшины с золотом.
      - Бедняку везде мерещится золото!..
      - Что же было в пещерах?
      - Не знаю. Но там могли быть древние рукописи. Манускрипты, которым нет цены.
      - И вы знаете что-нибудь о тех, кто это сделал? - спросил Тарасюк.
      - Очень мало, - вздохнул Фернан. - Знаю, что без сговора с властями тут не обошлось. Пока они работали в горах, доступ туда был закрыт. Так же, как сегодня, по вашим словам, сюда. А ещё знаю, что месяца полтора назад, в ту самую ночь, когда перекрыли дороги в горы, из сейфа отца Филиппа - настоятеля здешнего монастыря - исчез очень древний манускрипт...
      - Случайно, не тот, что попал потом в печать?
      - Случайно, тот. Точнее, украли оригинал. А газета напечатала фотокопию, которую я им послал. Благодаря стечению некоторых обстоятельств у меня оказалась копия, которой я сначала не мог распоряжаться. Но кража развязала мне руки.
      Тарасюк не понял связи между похищением оригинала и публикацией копии, но промолчал.
      - Ну, рукопись - это я ещё понимаю, - сказал он, помедлив. - Древние манускрипты дороже золота... Любая шайка, узнав о них, могла захотеть поживиться. И даже подкупить полицию. Но пирамида! Кому нужны три тысячи тонн битого камня? Представляю себе, что осталось от пирамиды!..
      - Что и говорить, - усмехнулся Гизе. - Опять кража со взломом!
      - Подождите! - Григорий взял его за руку. - Может быть, она была сделана из особого камня?
      - Какой там особый, - отмахнулся Фернан. - Обыкновенный песчаник. Точно такой, как любой здешний камень. Хоть этот!
      Он нагнулся и поднял небольшую жёлтую плитку.
      - Но тогда на кой же чёрт? - Тарасюк принялся шагать взад и вперёд вдоль железобетонной пирамиды. - Ничего не понимаю!..
      Несколько минут он молча вышагивал, потом спросил Фернана:
      - Вы побывали в этих пещерах?
      - Конечно!
      - До них или после них?
      - К сожалению, после. Впрочем, мой конёк - наскальные рисунки. Так что я всё равно мог и раньше не найти того, что нашли они.
      - А по виду пещер нельзя было представить себе, что за люди там орудовали?
      - Можно. Вероятнее всего, археологи. Всё там было перерыто самым квалифицированным образом...
      - Неплохо! - проговорил Тарасюк. - Загадки множатся. Уже набралась целая коллекция. Давайте-ка посчитаем...
      Фернан одобрительно кивнул.
      - Загадка первая, - сказал Тарасюк. - Кто искал в пещерах древние рукописи и почему для него стали оцеплять горы? Вторая загадка: кто украл пирамиду? Третья загадка: зачем украли пирамиду? Весёлая жизнь!
      - Жизнь как жизнь! - усмехнулся Фернан. - Поедемте ко мне, я покажу вам ещё одну загадку. Четвёртую. Кстати, в моей гостинице есть свободные номера. Судя по вашему виду, вы прямо с дороги. Не так ли?..
      - Знаете, Грегори, - говорил Фернан, ставя перед Тарасюком дымящуюся чашку чёрного кофе, - ведь я был уже близок к отчаянью. Почти год проторчать в Хирбете в надежде отыскать пещеры! А когда эти пещеры обнаружены, не найти в них ничего. Но теперь... Это как чудо - рассказ мальчишки о быках...
      - Мне тоже нравится ваша история с быками, - улыбнулся Тарасюк. - Но не потому что быки, а потому что Саммили.
      - То есть? - не понял Фернан.
      - Видите ли, когда Белов предполагает, что космический корабль опустился в мёртвую пустыню, - это одно. Но если окажется, что пустыня была в те времена очагом человеческой цивилизации, - это совсем другое. Ваши быки - это, может быть, недостающее звено между саммилитами и Хирбетской пирамидой. И знаете, что я думаю? Надо искать в Саммили не только быков. Мало ли, что там... Верно?
      - У вас разыгралась фантазия, - мягко сказал Фернан. - Не надо спешить с выводами. Даже если ваш коллега Белов в принципе прав, то сейчас ещё слишком мало фактов, чтобы что-то утверждать. Вам нужно собирать факты.
      - А я был уверен, что вы наш сторонник! - разочарованно протянул Тарасюк. - Значит, вы гуляли ни свет ни заря у пирамиды просто из любопытства?
      - Нет, не просто. Я совершенно согласен с уважаемым господином Беловым, что саммилиты и Хирбетская пирамида загадочны и что интересно попробовать раскрыть их тайну... Только надо сохранять хладнокровие. Кстати, я ведь обещал ещё одну загадку. Прошу извинить!
      Он вышел из комнаты и несколько минут спустя снова появился, держа в руках деревянный ящик, по-видимому, очень тяжёлый.
      Опустив ящик на пол, Фернан открыл обитую изнутри толстым войлоком крышку.
      - Смотрите, что нашёл Халид в одной из пещер ещё до того, как в ней побывали неизвестные грабители...
      Тарасюк наклонился над ящиком и увидел круглый предмет, покрытый чёрно-зелёной коркой.
      На плоско срезанном торце кое-где поблёскивал жёлтый металл.
      Минут десять он пристально рассматривал содержимое ящика. Потом выпрямился и задумчиво проговорил:
      - Да не осудит меня учёная братия, но ведь это не что иное, как книга. Самая настоящая древняя рукопись, только по чьей-то странной прихоти изготовленная из меди... Вы не пробовали развернуть её?
      - К сожалению, пытался. И чуть было не совершил преступления. Отогнутый край сразу же превращается чуть ли не в пыль. Здесь почти не осталось металла - сплошная окалина.
      - Нужен хороший рентгеновский аппарат, - всё так же задумчиво произнес Тарасюк. - И бокс с манипуляторами. И - на всякий случай - киноаппарат.
      - К сожалению, мне не приходилось заниматься такими вещами, - сказал Фернан. - А вам?
      - Приходилось, и довольно часто. У нас в институте есть реставрационная лаборатория... Послушайте, господин Гизе! Медный свиток найден в Хирбете, в нескольких километрах от загадочной пирамиды и не так уж далеко от загадочных саммилитов. Разыщите рентген! Остальное я беру на себя.
      Глава шестая
      КОНЕЦ МЕДНОГО СВИТКА
      Через четыре дня Тарасюк зашёл к Фернану Гизе.
      Программа командировки была сорвана, - образец материала, из которого некогда изготовили пирамиду, ускользнул из рук Григория. Ускользнула единственная возможность определить когда-нибудь время создания этого диковинного сооружения и сравнить его с временем образования саммилитов.
      В канцелярии губернатора чиновники делали непроницаемые лица при одном упоминании о пирамиде.
      Тарасюку не удалось услышать ни слова о том, как была она подменена и куда делся её оригинал. Правда, усатый шофёр, который привез Григория в Хирбет, познакомил его с молодым арабом, утверждавшим, что видел, как какие-то "иностранцы" разбили пирамиду.
      Но этот свидетель ничего не мог сообщить об иностранцах, кроме того, что они говорили не по-английски. Всё это мало чем могло помочь мушкетеру в разгадке истинного смысла случившегося.
      - Не огорчайтесь, Грегори, - утешал его Фернан. - Ваша работа только начинается. Будет ещё много неудач!
      - Я не огорчаюсь, - ответил Тарасюк. - Я злюсь! Чувствую, что есть враг, и не знаю, кто он.
      Фернан исподлобья взглянул на Тарасюка и тихо сказал:
      - Все эти дни я думал о судьбе рукописи, похищенной из монастыря. И о судьбе манускриптов, которые могли лежать в пещерах. Я не люблю утверждать недоказанное, но хотел бы обратить ваше внимание на то, что на нашей планете есть одно хранилище ценнейших документов, доступ в которое закрыт для науки. То самое, где хранится, например, исповедь Сальери, который, по всей вероятности, действительно отравил Моцарта...
      - Ватикан?
      Фернан молча кивнул.
      - И вы утверждаете, - с сомнением в голосе протянул Григорий, - и вы утверждаете...
      - Я ничего не утверждаю. Я просто обращаю ваше внимание на то, что такая возможность не исключена. Похищенная рукопись имеет прямое отношение к интересам церкви. Отец Филипп - настоятель, - тот был готов продать её хоть сатане, лишь бы за большие деньги. Вот рукопись и исчезла... Предположение господина Белова тоже имеет отношение к интересам церкви...
      Кстати, помните, вчера вы спросили у меня, почему профессор Френсис Клайд из Лайкского университета мог выступить против гипотезы вашего друга? Да ещё наговорить при этом ерунды, хотя он серьёзный учёный. Так вот, я сегодня кое-что выяснил. Президентом попечительского совета состоит там духовное лицо - епископ католической церкви. Когда истинный виновник какого-либо действия неизвестен, я всегда задаю себе вопрос: а кому на пользу это действие? Пользуюсь советом древних римлян... И обычно угадываю.
      Конечно, сейчас двадцатый век, а не пятнадцатый. Сейчас не разожжёшь костер в Риме, чтобы сжечь саму мысль о населённых мирах, существующих во Вселенной во множестве. Но почему нельзя опорочить предположение о чьём-то прилете оттуда к нам на Землю?
      - Занятно! - мрачно произнес Тарасюк. - Об этом надо подумать. А теперь скажите, как дела с рентгеном?
      - Лучше, чем я предполагал. В Бейруте, оказывается, есть сносная лаборатория. Там довольно мощный аппарат...
      - Отлично! Не будем терять времени. Мне осталось только рассчитаться с хозяином - и я в полном вашем распоряжении!
      Тарасюк в последний раз проверил, открыты ли объективы киноаппаратов, надёжно ли закреплены лапы манипулятора, сжимающие чёрно-зелёный цилиндр свитка, и скомандовал:
      - В укрытие!
      Их отделила от аппарата толстая бетонная стена. В маленькое окошко, защищённое свинцовым стеклом, был виден только экран.
      Григорий надел на руки перчатки, словно взятые напрокат из рыцарских доспехов в историческом музее. Теперь манипуляторы стали как бы продолжением его рук. Фернан уселся за пульт, и они впились взглядом в чуть мерцающий зеленоватым светом экран.
      Фернан медленно поворачивал рукоятку. Мощность излучения нарастала. На экране всё заметнее вырисовывался контур цилиндра. Края его были размыты время сильно повредило металл.
      - Давайте полный! - сказал Григорий.
      Экран стал ярко-зелёным. Цилиндр, бережно поддерживаемый лапами манипулятора, был виден совсем резко. Тарасюк - железные руки там, в камере, повторяли все его движения - поворачивал медный цилиндр с боку на бок, подставляя его потоку лучей со всех сторон.
      Весь свиток был покрыт язвами окиси. Маленькие островки неповреждённого металла тонули в море ржавчины. Самый большой островок был как раз в середине цилиндра.
      - Приглушите! - попросил Григорий.
      Зелёное мерцание стало мягче.
      - Стойте! - закричал Фернан. - Стойте! Неужели вы не видите? Сейчас я сделаю порезче!
      Теперь и Тарасюк увидел, что тёмный островок в центре изображения покрыт причудливым переплетением более светлых линий.
      Григорий нажал кнопку постоянного режима. Через несколько минут можно было разглядеть такие же, едва заметные знаки и на других неповреждённых островках меди.
      Но как ни пытался он сделать изображение более чётким, это ему не удалось. Мешали толстые слои окиси.
      - Придётся разворачивать! - проговорил наконец Фернан. - Другого выхода нет! Включаю киноаппараты!
      Стальные лапы за экраном задвигались. Фернан с уважением покосился на большие руки Тарасюка.
      На экране было видно, как начал раскручиваться свиток. Цилиндр стал шире на несколько миллиметров, потом на сантиметр, потом ещё на сантиметр...
      - Резче! - тихо скомандовал Григорий.
      Экран вспыхнул, и на краю свитка показались чёткие замысловатые значки, нечто среднее между иероглифами и буквами.
      Неожиданно край свитка вместе с письменами начал таять и через мгновение совсем исчез. Цилиндр стал тоньше.
      И хотя они знали, что отогнутый край неминуемо должен рассыпаться в пыль, хотя к этому печальному событию хорошо подготовились и были уверены, что все подробности надежно зафиксированы киноаппаратами, в укрытии раздался громкий вздох.
      - Разворачивайте дальше! - произнёс Фернан.
      Большие руки Тарасюка снова осторожно задвигались, и снова начал пухнуть на мерцающем экране тёмный цилиндр.
      ...Через два часа медный свиток перестал существовать. Вместо него осталось около двухсот жёлтых чешуек с выгравированными на них письменами и шесть кассет киноплёнки.
      ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
      Глава первая
      МАЙЯ КРЕМНЕВА
      Чёрные следы атомов на пластинке были намного короче, чем полагалось. Почти в два раза короче. Матвей взял таблицу эталонов и внимательно просмотрел ее от начала до конца.
      Неужели радиоактивные изотопы бериллия и алюминия? Это же великолепно! Значит, саммилит ещё совсем молод - ему не больше миллиона лет.
      Матвей открыл футляр пишущей машинки и начал отстукивать результаты опыта.
      Сзади скрипнула дверь, но он не обратил на это никакого внимания и продолжал печатать.
      - Ещё одна статья в газету? - с легкой иронией произнес за его спиной звонкий голос.
      Белов обернулся. В дверях стояла тоненькая девушка в брюках и свитере.
      - Вы ко мне?
      - Если вы Белов, то к вам.
      - Извините, что-то я вас не припоминаю...
      - Ничего! Я вас тоже не узнаю. Вы представлялись мне совсем не таким. Очень высоким и непременно брюнетом - по контрасту с фамилией.
      - Астроному не обязательно быть высоким. До звёзд все равно не дотянешься. Да вы садитесь...
      - Терпеть не могу сидеть. Насиделась на всю жизнь! Девять лет в школе, пять - в университете...
      - А потом?
      - Потом получила диплом. А вы тоже умеете говорить в рифму?
      - Не знаю, - сказал Матвей. - Вообще сочиняю с большим трудом.
      - Это я давно заметила, - согласилась девушка.
      - Каким образом? - Белов посмотрел на агрессивную гостью подозрительно.
      - А вы до сих пор никак не сочините мне хотя бы открытки.
      Матвей удивился:
      - Вам? Открытку? Постойте, а как вас зовут?
      - Майя Кремнева!..
      Как известно, всё человечество можно разделить на две части. И основанием для такого деления могут быть самые различные признаки. Можно, например, разделить людей на тех, кто рано встаёт и рано ложится, и тех, кто поздно ложится, но зато поздно встаёт. На тех, кто делает зарядку, и тех, кто её не делает. На тех, кто, завидев наезжающий автомобиль, быстро перебегает улицу под носом у машины, и тех, кто в подобном случае непременно пятится назад.
      Майя относилась к той половине человечества, которая встаёт на заре, делает зарядку и никогда не пятится назад.
      Но и эту половину можно, в свою очередь, разделить на две неравные четвертушки. В большую входят люди, уверенные, что спешить некуда, что их время ещё не наступило, а уж когда оно наступит, тогда они покажут себя. В меньшую входят люди, всегда готовые к действию, как заправленная ракета. Именно из этой четвертушки выходят те, которым, по мнению остальных, "чертовски везёт", которые "своего не упустят", "рождаются в сорочке", и так далее.
      Майя не родилась в сорочке. Но она всегда точно знала, чего хотела, и устремлялась к желаемому изо всех сил. И добивалась своего.
      Талант? Верно, у неё были неплохие способности. Но у тысяч её сверстников они были ничуть не хуже. Только мало кто умел, подобно Майе, собрать линзой воли все свои мысли в один пучок, способный прожечь любое препятствие.
      Она росла без отца. Он погиб в последние дни войны.
      Но кое в чем ей действительно повезло. Первые четырнадцать кругов своей жизни Майя бежала за лидером. Лидера звали Серёжка. Серёжка был на три года старше, но никогда не задавался и всегда защищал её самостоятельность. К четырнадцати годам она умела делать почти всё, что умел делать брат: ездить на мотоцикле, бегло читать по-английски, разжигать костёр во время дождя, брать первые места на городских математических олимпиадах. Майя стриглась под мальчишку, ходила в брюках и ковбойке, и нередко её принимали за младшего Серёжкиного брата.
      Когда брат поступил в университет, на математический факультет, у них произошла первая серьёзная размолвка.
      - Знаешь, Серёжка, я решила уйти в вечернюю школу, - сказала Майя. - Я не буду математиком. Ты не сердись.
      - С ума сошла! У тебя явно выраженные математические... И вообще наш век век математики!
      - Наш век - век социалистической революции! - отпарировала Майя. Понимаешь, угнетенные народы не желают жить по-старому. Почему всем нужно заниматься математикой? Суо купкве, - сказала она по-латыни. - Каждому своё!
      - И что тебе куикве? - сердито спросил Серёжка.
      - Мне куикве, чтобы ты познакомил меня с арабами.
      - Ещё чего! - сказал брат. - Я подозреваю, что угнетенные народы запросто обойдутся без тебя...
      Но на следующий день Майя снова заговорила о том же.
      Через день - снова. Ещё через день - опять.
      В конце концов Серёжка понял, что жизни ему не будет. И однажды вечером явился домой с низеньким смуглым парнем. У парня были неестественно густые и блестящие чёрные волосы и ослепительно чёрные глаза.
      - Наш товарищ... Сын иракского коммуниста, - объявил Серёжка сестре. Поможешь Асафу учить русский?
      - Начну сегодня же! А вы мне - арабский. Ладно?
      В шестнадцать лет Майя получила в вечерней школе аттестат зрелости и помчалась на филологический факультет.
      Секретарь приёмной комиссии - мрачная и очень полная дама с сухим, скрипучим голосом объяснила ей, что за последние четыре года на арабистику не приняли ни одной девушки:
      - Сам Сергей Викентьевич лично и персонально знакомится с каждым желающим сдавать экзамены и как только обнаруживает, что перед ним не юноша... А сейчас профессора вообще нет.
      - Не откажите в любезности, - вежливо попросила Майя, - дать мне телефон профессора. И домашний, пожалуйста.
      Дама отказала.
      Майя позвонила в справочное. Потом - из первой же телефонной будки - на работу и домой профессору. Ей ответили, что профессор в командировке, и спросили, кто звонит. У Майи не было никаких причин скрывать свое имя.
      Назавтра она позвонила снова. Её попросили позвонить через неделю. Но Майя позвонила на следующий день:
      - А вдруг Сергей Викентьевич вернется неожиданно? Мне ведь он не пришлет телеграммы, а вам может прислать!
      Через два дня родные профессора узнавали Майю с первого слова, отвечали, не дожидаясь вопроса, "не приехал" и вешали трубку.
      Но вот наконец Майе повезло. По странной случайности. Правда, Наполеон говорил, что случай всегда на стороне больших батальонов.
      Когда она позвонила домой профессору Бочковскому в двенадцатый раз, вслед за нескончаемо длинным басовитым гудком раздался щелчок, и мужской, неожиданно тихий голос (Майя ждала от профессора львиного рыка) произнес:
      - Слушаю.
      И тут Майя чуть было все не испортила. Вместо приготовленного заранее "салям алейкум" она растерянно пролепетала:
      - А у меня брата тоже зовут Сергей...
      - Гм... Бывает, - промолвил профессор. - А вас как зовут?
      - Майя...
      - Ах, это вы! Наслышан! Чем могу быть полезен?
      Тут наконец Майя пришла в себя. Она вобрала в легкие побольше воздуху и четко выпалила:
      - Салям алейкум!
      - Алейкум салям, - машинально ответил профессор. - Чем могу...
      - Возьмите меня к себе, - по-арабски сказала Майя.
      - Куда - к себе?
      - В университет. Свет вашей учёности рассеет тьму моего невежества! по-арабски сказала Майя.
      - И сколько таких фраз вам удалось вызубрить? - с интересом спросил Бочковский.
      - Не счесть звёзд на небе, не счесть песчинок в пустыне, но слов у людей ещё больше!
      - Стойте! - взмолился профессор. - Стойте! Что у вас по тригонометрии?
      - Пять!
      - По алгебре?
      - Пять!
      - По физике?
      - Пять!
      На том конце провода воцарилась тишина. Очевидно, профессор размышлял.
      Затем трубка произнесла все тем же тихим, но уже совершенно официальным голосом:
      - Жду вас в девять пятнадцать на кафедре.
      - Спасибо! - сказала Майя. И не без лихости добавила, разумеется тоже по-арабски: - Лучше один раз увидеть, чем тысячу раз услышать.
      С тех пор прошло шесть лет. "Наш самый младший старший научный сотрудник" - говорили про Майю Кремневу в Институте восточных языков.
      - Майя Кремнева? - переспросил Матвей. - Так это вы прислали телеграмму? Он сокрушённо вздохнул. - Признаюсь, виноват. Действительно, ответа не послал. И даже телеграмму вашу отдал одному товарищу. Чем прикажете искупить вину?
      - Для начала покажите мне, откуда они прилетали.
      - А вы уверены, что они прилетали?
      Майя пристально взглянула на Белова. Глаза у нее были карие, очень яркие, а брови поднимались к вискам наискосок, что придавало лицу несколько удивленное выражение.
      - Разумеется! Надо быть круглым дураком, чтобы не видеть следы космонавтов буквально на каждом шагу!
      - Например? - Губы у Матвея дрогнули.
      - Это вам-то нужен пример? Да любая легенда о любом боге! "Сошедшие с неба были на Земле в днях тех". Это библия. И не только христианский бог. Магометанский аллах, иудейский Яхве, индийский, эскимосский, негритянский, полинезийский - все боги дружно сходили, слетали, падали, опускались! Откуда? С неба! А кто только не возносился на небо? И Енох, и Христос, и Митра, и Кецалькоатль, и сотни других легендарных личностей.
      Почему обязательно все эти истории надо было придумывать? Почему не предположить, что все было гораздо проще? Прилетели с неба могущественные космонавты на ракетных кораблях. Неандертальцы, одетые в звериные шкуры, стали им поклоняться, как высшим существам, а потом запомнили этот случай и передали его по наследству своим потомкам!..
      Разве вы не знаете, что инки приняли за богов испанцев, всё могущество которых заключалось в огнестрельном оружии и лошадях?
      - Не обижайтесь, пожалуйста, но совсем не обязательно было прилетать космонавтам, чтобы наши невежественные предки придумали себе богов.
      - Не обязательно! - пожала плечами девушка. - Могло быть так, а могло быть и этак. Но вы собираетесь искупать свою вину? Так показывайте, откуда они прилетали!
      - Чего бы я не дал, лишь бы узнать это! - проговорил Матвей, помедлив. Узнать и сказать людям: "Смотрите все! Вот самое близкое место в космосе, где обитают ваши братья по разуму!" Но, к сожалению, космонавты, о которых мы с вами говорим, пока не сообщили мне, в каком справочном бюро можно узнать, откуда они...
      - Значит, будем искать это справочное бюро? - Майя с надеждой посмотрела на Матвея. - Дайте мне задание.
      Рука Белова непроизвольно потянулась к затылку, но он вовремя опомнился и сбросил с плеча несуществующую пылинку.
      - Какое, собственно, задание? - неуверенно протянул Матвей.
      - Любое! - коротко, но энергично ответила девушка. - Надо ехать в Хирбет, о котором написано в вашей статье, - поеду в Хирбет. Надо сидеть в библиотеке - буду сидеть в библиотеке. Надо мыть полы в лаборатории - буду мыть полы.
      Белов машинально взглянул на чистый пол и всё тем же неуверенным тоном проговорил:
      - Полы мыть, наверное, не надо. В Хирбет уже поехали без нас с вами...
      - Так и знала! - В голосе девушки прозвучало отчаяние. - А вы-то почему не поехали?
      - Мне нужно было остаться. Я определяю возраст саммилитов. Хотите, покажу?
      Матвей достал из стола фотопластинку и протянул её Майе.
      Она повертела в руках.
      - И что вы узнали? Сколько ему лет?
      - Не больше миллиона.
      - А точнее?
      - Точнее пока не знаю. Нужно сделать прибор похитрее.
      - Хорошо! Вы будете делать свой прибор. А мне что же - сидеть сложа руки?
      Матвею стало не по себе. В физике и астрономии он, прямо скажем, кое-что понимал. Но историю или, например, филологию знал довольно поверхностно. И если назвал в статье кое-какие загадочные явления в этих областях, то сделал это по совету Тарасюка. Скорее, для того, чтобы привлечь внимание других специалистов, чем из уверенности, что попал в точку. А теперь вдруг в нем видят главу дела и ждут указаний!..
      - Знаете что, - сказал Матвей, - очень прошу вас - наберитесь терпения на пять дней.
      - А что будет через пять дней?
      - Будет Тарасюк.
      - А кто он такой?
      - Начальство. Заведующий сектором палеоастронавтики... То есть, у сектора другое название. Очень длинное - я никак не могу его запомнить. Впрочем, название несущественно. Важно, что Тарасюк наверняка даст вам задание. И не одно, а целую кучу!
      - Через пять дней... - недовольно протянула Майя. - А раньше нельзя?
      - Нельзя.
      - Он что - болен?
      - Он в Хирбете.
      Из Майиной груди вырвался тяжкий вздох.
      Глава вторая
      СТРАННЫЕ БОГИ
      - Значит, полное поражение? - глядя в глаза Григорию, спросил Матвей.
      - Можно сказать иначе, - не опуская глаз, сухо ответил мушкетер. Временные затруднения.
      - А у меня удача! Да еще какая! Матвей вскочил, подбежал к шкафу и вытащил оттуда две колбы:
      - Смотри!
      Григорий взял колбы. В одном сосуде был насыпан мелкий желтоватый песок. В другом лежал маленький саммилит, очень похожий на бутон чайной розы.
      - Разные вещи! Согласен?
      - Как будто так, - согласился Тарасюк.
      - А химический состав этого песка и этого саммилита абсолютно одинаков!
      - Здорово! - сказал Григорий, несколько повеселев. - Правда, строго говоря, возможны два объяснения. Либо саммилит произошел из песка, либо песок - из саммилита!
      - Может быть, всё-таки первое предположение более вероятно? - спросил Матвей.
      - Может быть, может быть... Иначе, пожалуй, все пляжи были бы покрыты саммилитами. Но когда же из песка возник саммилит?
      - Примерно миллион лет назад...
      - "Примерно"! - передразнил его Григорий. - Плюс-минус сколько?
      - Плюс-минус миллион, - бодро произнес Матвей.
      - А точнее? Нам нужна дата с точностью до пятисот, ну хотя бы до тысячи лет. Иначе ни о каких аналогиях с памятниками не может быть и речи.
      - Будем работать - будет и точнее, - твёрдо сказал Матвей и взглядом показал на бумажную ленту, висящую над столом.
      На ленте крупными печатными буквами было написано:
      "Работайте - и у вас получится!"
      - Лозунг что надо, - согласился Григорий. - Поддерживаю полностью. А пока ты будешь колдовать с прибором, поищу филологов. Для начала пусть прочтут фрагменты Медного свитка. Может, не зря пращуры соорудили такую диковинную книгу!
      Стенограмма заседания Сектора физических методов исследования доисторических памятников. 26 апреля 196... года
      Т а р а с ю к. Сегодня мы собрались, чтобы заслушать сообщение старшего научного сотрудника Института восточных языков Майи Степановны Кремневой о первых результатах дешифровки Медного свитка. Сколько вам нужно времени, Майя Степановна?
      К р е м н е в а. Двадцать минут.
      Т а р а с ю к. Прошу вас.
      К р е м н е в а. Разрешите не останавливаться на истории открытия Медного свитка профессором Гизе и на обстоятельствах гибели свитка. В наши руки попали фотокопии разрозненных фрагментов. К настоящему времени удалось определить, что все надписи сделаны на арамейском языке во втором веке до нашей эры. Удалось также прочесть единственный фрагмент со связным текстом. Вот этот текст.
      "И сказали предки: оставьте нам вашу мудрость.
      И сказали боги: чужой мудростью не проживёшь.