Саманта открыла глаза и уставилась в потолок. За стенами дома завывал ветер. Она была слишком возбуждена, чтобы снова заснуть. Перевела взгляд на окно. За кружевными шторами – сплошная темень. Она взглянула на камин. Там осталось всего одно полено. Она улыбнулась. Значит, он придет совсем скоро.
      Подложив под спину подушки, села и вспомнила тот страстный поцелуй, которым они обменялись, вернувшись с пикника. Черт возьми! Она только начала растворяться в нем, подчиняться требовательным движениям Ника, и… О, какая досада! Джейк просунул голову а дверь и позвал их обедать.
      После обеда она все время следила за Ником, надеясь на повторение. Но каждый раз, когда их глаза встречались, он отворачивался или быстро и растерянно отводил взгляд в сторону. Она нахмурилась. Он вновь стал таким, каким был тогда, когда она просыпалась от мучивших ее кошмаров. Она открывала глаза: он был рядом. Но вместо того, чтобы быть нежным и успокаивать, ласкать ее, отстранялся, становился холодным и сдержанным. И совсем не походил на себя.
      Вчера утром она все-таки приперла его к стене и подставила для поцелуев лицо. А он просто взлохматил ей волосы и… все. Она вздохнула. Она не совсем понимала, чего хочет от него. Но ей не нравилось, что он обращается с ней как с надоедливой младшей сестрой. А порой и вовсе избегает оставаться с ней наедине.
      Она взяла с туалетного столика щетку, расчесала волосы и уложила их мягкими локонами надо лбом. Отложив щетку, взяла круглое ручное зеркало и стала всматриваться в свое отражение при слабом свете нарождающегося дня.
      Похлопав по щекам и покусав губы, чтобы они стали поярче, положила зеркало на туалетный столик, откинула одеяло, расправила на нем складки и укрылась до пояса. Пусть ее белая кожа просвечивает сквозь прозрачную светло-зеленую сорочку. Язвительно ухмыльнувшись, она решила, что все должно пройти хорошо.
 
      В коридоре послышались шаги, она легла на спину и закрыла глаза. Дверь медленно открылась. Ник вошел в комнату с охапкой дров в руках и зашлепал по полу босыми ногами. Саманта следила за ним сквозь полуопущенные ресницы. Он был в одних брюках, небритый, с разлохмаченными волосами. Но сердце ее бешено забилось в груди.
      Отставив в сторону каминную решетку, он положил поленья на догорающие угли и подправил огонь. Пламя быстро разгорелось, он поставил решетку на место и направился к ее кровати. Отблески огня играли на подтянутом теле, высвечивая рельефные мускулы.
      Саманта слегка застонала и зашевелилась, соблазняя, чтобы он подошел поближе. Он смотрел на нее сверху вниз, и в глазах его были тоска и мука.
      Тяжело вздохнув, закрыл глаза и слегка покачнулся, постоял и, застонав, мотнул головой, словно хотел что-то стряхнуть. Сдерживая дыхание, склонился над Самантой.
      Саманта закрыла глаза и напряглась в ожидании. Ник протянул руки, взял одеяло и… накрыл ее до самого подбородка. Черт возьми!
      Саманта быстро открыла глаза, их взгляды встретились: ее – зовущий и его – испуганный. Прежде чем он успел выпрямиться, она протянула руки и обхватила его за шею. Притянув к себе его голову, прижалась к его рту долгим страстным поцелуем.
      – Доброе утро, – тихо сказала она, не размыкая рук.
      Он заморгал и кашлянул.
      – Доброе утро, Саманта. Я не хотел будить тебя.
      – Я знаю, – ответила она и погладила жилку, пульсирующую у него на шее. Пробежалась пальцами у него по волосам, наслаждаясь новыми ощущениями. Сцепив пальцы на шее, потянула к себе голову. Глухо застонав, Ник плюхнулся на кровать.
      – Котенок, – прошептал он, обнял ее крепкими руками и прижал к груди. Он шептал ей на ухо что-то невнятное, обдавал жарким дыханием лицо, шею, грудь. Глаза его потемнели, стали огромными. Склонив голову, стал осыпать ее жадными поцелуями.
      Она задохнулась, задрожала. Это было мучительно. И в то же время хотелось, чтобы эта сладкая мука длилась, длилась, длилась…
      Рука его скользила по ее спине, груди, плечам, наткнулась на тесемку ее сорочки. Спустив ее вниз, он оголил плечо и стал целовать его.
      – Такая сладкая, – шептал он и щекотал ее отросшей щетиной. Потом провел языком по вырезу тонкой сорочки, слегка касаясь кожи на груди. У Саманты мурашки пробежали по спине. Она глубоко вздохнула. Он поднял голову и стал снова искать ее губы. Нежно, но настойчиво раздвинул их языком. Язык проник в ее рот, пробуя, смакуя сладость ее рта и приглашая ее сделать то же самое. Она подчинилась, пока робко и неумело. Провела языком по его губам, продвинула свой язычок чуть дальше и стала исследовать глубины его рта, пробовать на вкус. Их языки встретились: один – нежный и настойчивый, второй – неумелый, но податливый. Его пальцы медленно описывали круги вокруг ее сосков, ласкали грудь. От этих прикосновений у нее внутри зажегся странный мерцающий огонь и жар пробежал по венам. Опустив руку вниз, Ник приподнял подол сорочки, погладил бедра, живот, снял сорочку.
      – О, котенок, ты такая теплая, мягкая, – говорил он, глядя на нее искрящимися глазами. Снова стал целовать ее шею, грудь, живот, бедра и гладил, гладил ее тело шершавыми, но нежными ладонями.
      Круговыми движениями языка он ласкал ее соски до тех пор, пока они не стали твердыми и напряженными. Одновременно испуг и ликование охватили ее, она была переполнена новыми ощущениями и желаниями, которые он разбудил в ней неистовыми ласками. Она слегка выгнулась и стала касаться кончиками пальцев его спины, боков, груди. Ей страстно хотелось знать и ощущать, какой он – человек, которого она называет своим мужем. Она прижималась к рукам и губам, ласкающим ее жаждущее тело, словно упрашивая, чтобы он научил ее любви. Родившееся между бедер волнующее тепло перешло в тягучую боль. Она притянула Ника к себе, сознавая, что только один он сможет сейчас утолить эту сладостную муку.
      – Любовь моя, – прошептала она.
      Он вдруг напрягся, дернулся, отстранился, словно она ударила его наотмашь. Лицо его исказилось, стало злым. Золотистые искорки погасли в глазах, глаза стали темными и холодными. Он резко встал.
      – Постарайся заснуть, – хрипло сказал он.
      – Ник, что случилось? – недоумевая, закричала она ему вслед. Но дверь захлопнулась, в спальне воцарилась тишина.
 
      Шатаясь от ревности и неудовлетворенности, Ник ворвался в свою комнату и крепко хлопнул дверью. Словно дикий зверь, попавший в западню, он метался по комнате. Потом сел на кровать, сжал виски ладонями. В ушах, казалось, все еще продолжали звучать эти два слова: «Любовь моя!»
      – Отчего же она не назвала меня еще и Билли? Тогда уж точно со всем этим было бы покончено.
      Ник закрыл глаза, стараясь забыть все, все… Он крепко, до боли в суставах, сжал пальцами толстое стеганое одеяло, стараясь вытравить из них ощущение Саманты.
      Но все было бесполезно. Ладони, тело, губы еще осязали ее свежесть и чистоту. Воздух вокруг него был наполнен ее запахом.
      Тело все еще дрожало от ее сладострастных поцелуев. У него заболели руки, когда он вспомнил ее возбужденную, ставшую твердой грудь. Внутри у него все волновалось и трепетало от неудовлетворенности…
      Ник поднял голову. Его охватила ярость. Захотелось силой сорвать с нее эту колдовскую одежду, овладеть каждой частичкой ее нежного тела, войти в нее, заполнить ее лоно своим семенем и вытравить из ее сознания все, что могло бы напоминать ей о Билли.
      Он тяжело опустился на кровать, зарылся лицом в подушку. Безысходность овладела им. Он не мог этого сделать, как бы сильно ни хотел ее. Это не ее вина, что она поверила ему сейчас. Она просто ничего не помнила. Но он помнил. Помнил ее крики по ночам. Ее тоску по Билли, ее любимому. Он помнил все. А когда пытался забыть, ее ночные кошмары повторялись. Он вновь прибегал к ней, вновь слушал отчаянные крики, призывы о помощи. Ее кошмары вновь и вновь напоминали ему, что он – лишний.
      Трясущейся рукой Ник провел по волосам. Ему нужна сейчас выпивка и женщина. Какая-нибудь очень страстная женщина. Такая, которая сумеет затмить эту зеленоглазую колдунью. Ник быстро нашел одежду, натянул ее, обулся и бесшумно выскользнул из дома. Оседлав Скаута, вскочил верхом и помчался в холодную и темную ночь. Он спешил в Каньон Спрингс. Он мчался в салун «Красная Собака».
 
      Ник добрался до города, когда небо на востоке осветилось алым и золотым. В воздухе таял жемчужный предрассветный туман. Утро обещало быть ясным и безоблачным. Копыта Скаута глухо топали по пыльной дороге.
      Ник спешился на заднем дворе борделя. Привязал коня за перила ограды. Поднялся по крутой лестнице, постучал в знакомое окно.
      Нетерпеливо переминался, ожидая, когда зажжется свет и приоткроется штора. В окне показалась грудастая молодая блондинка. Узнала его, открыла защелки, распахнула окно.
      – Ник! Это ты? Влезай скорее же, холодно!
      Карабкаясь через окно, Ник довольно ухмыльнулся. Кто-кто, а Сэлли никогда не подведет.
 
      Какое-то время спустя Ник выбрался из-под одеяла и потянулся за одеждой. Напяливая штаны, он был рад тому, что в комнате темно. Стыдно было встретиться глазами с Сэлли. Он злился, сам не зная, на кого.
      – Никки, не принимай ты все так близко к сердцу, – пыталась успокоить его женщина. – Рано или поздно, это со всеми случается. Со всеми мужчинами, без исключения.
      – Но со мной такого еще не случалось, – буркнул он, застегивая брюки.
      – Дорогой, ты просто очень устал и замерз. Ты уверен, что больше не хочешь лечь в постель? – проворковала она, сдерживая зевок.
      – Нет. А ты, Сэлли, постарайся заснуть, – сказал он, натягивая ботинки. Вынув из кармана деньги, положил их на туалетный столик, хотел попрощаться, но увидел, что Сэлли уже вовсю спит. Ник надвинул шляпу низко на лоб и выскользнул из комнаты, чувствуя себя неполноценным.
 
      Невероятно страдая от неудачи в борделе, Ник не замечал, какое светлое занимается утро. Как оно свежо и ясно. Легкий туман таял под первыми солнечными лучами и плавился над зелеными холмами, кое-где украшенными золотыми осенними рощами. Все его мысли крутились вокруг того, что он теперь похож на кролика-импотента.
      «Какого черта она со мной сделала?»
      Злой, смущенный, он вспомнил об ароматном, цветущем теле Сэлли. Раньше оно всегда возбуждало, удовлетворяло его. Но сегодня ночью, когда он решил уже, что все будет хорошо, как и прежде, неожиданно представил свою зеленоглазую колдунью с золотисто-рыжими волосами. Первый раз в жизни женщина не смогла разбудить его желание. И сейчас он чувствовал себя так, будто его кастрировали.
      «Все, что происходит со мной, очень неестественно».
      Въехав во двор ранчо, он расседлал Скаута и пустил того в загон. Повесив седло на забор, остановился и взглянул на ее окно. Неожиданно у него в паху возникло знакомое тепло, брюки стали невообразимо тесными.
      Черт побери! Но почему именно сейчас?!
      Проклиная свое глупое положение, он круто повернулся и пошел в сторону конюшен. Оседлав другую лошадь, он отправился на пастбище, где рабочим была необходима помощь при клеймении бычков.
 
      Вернулся он поздно, измученный и грязный. Дождался, когда в доме погас последний огонек, и только тогда прокрался в ванную комнату. Наскоро помывшись, обернулся полотенцем и прошмыгнул наверх, в свою комнату. Убрал с кровати постельное белье, чтобы передвинуть ее в другой угол. Знакомый свежий запах носился в воздухе. Нагнувшись, он подозрительно обнюхал свежезастеленное белье. Снова застелил постель, накрыл ее одеялом и бухнулся поверх него. И только когда в окнах темнота слегка рассеялась, он заснул. Ему ничего не снилось.
 
      Саманта лежала, тупо уставившись в потолок. Огонь в камине погас. Остались только тлеющие угольки. В комнате становилось прохладно. Нахмурив брови, она сосредоточенно думала, как ей быть. Она не видела Ника с той ночи, когда он неожиданно выбежал из комнаты. Он, наверное, избегает ее потому, что у него совесть нечиста. В ванной комнате она нашла брошенную одежду. Одежда вся пропахла дешевыми духами.
      Скрестив руки на груди, она зло смотрела на стену, которая отделяла их комнаты.
      «Как тебе понравилась розовая вода, которой я обрызгала твою кровать? Может быть, ты вспомнишь, что у тебя есть жена?»
      Саманта сокрушенно вздохнула. Если бы она своими глазами не видела брачное свидетельство, она ни за что бы не поверила такому. Она – замужем? Замужем – даже само слово звучало непривычно для уха.
      Она не чувствовала себя замужем.
      Хотя не знала, как это нужно ощущать себя замужем.
      Да и Ник не ведет себя как женатый мужчина.
      Была в их отношениях еще одна тайна – свадьба. Каждая женщина помнит свою свадьбу. Но она ее не помнит. И, что самое удивительное, Ник тоже, кажется, не помнит ничего. Боже милостивый! Он-то должен был хоть что-то запомнить? Если только не был пьяным до бесчувствия и не проспал все на свете. Но Роза и Джейк знают о свадьбе не больше, чем она и Ник. Саманта сощурила глаза. У нее было ощущение, что Джефф знает что-то. Но, когда она попыталась расспросить его, он только ухмыльнулся. Вид у него был смущенный и глупый.
      Роза и Джейк стали ей дороги по-настоящему. Они помогли ей почувствовать себя полноправным членом семьи. А Джефф казался ей младшим братом, хотя, на самом деле, он был старше ее.
      Ник – самый неуловимый в доме. И именно он оказался ее мужем. Он обращается с ней словно с надоедливым досадным ребенком.
      «Но, Боже милостивый, мы же молодожены».
      Она была вынуждена признать, что сначала боялась его. Думала, что он тут же затащит ее в постель. Но он уверил, что не будет ничего делать насильно, и сдержал свое слово. Об этом она почему-то подумала с отвращением. Да, действительно, он сдержал свое слово.
 
      Солнце заливало край неба розовым светом. Саманта соскользнула с кровати. Глаза ее блестели решимостью. Она подошла к шкафу и достала оттуда новое платье, которое сшила из ткани, привезенной Ником. Надев исподнее, в мгновение ока облачилась в обновку. Ей понравилась та девушка, которую она увидела в зеркале. Она стала вертеться, разглядывая свое отражение и восхищаясь собой.
      Платье было из набивного ситца – бледно-зеленого в мелких желтых и белых цветочках. Тугое в талии, с низким вырезом спереди, отделанное кружевом. Платье приоткрывало грудь. И ей не терпелось взглянуть на выражение лица у Ника, когда он увидит ее в этом наряде. Саманта потрясла волосами, распушила их, чтобы локоны рассыпались по плечам. Подколола их шпильками, оставив несколько завитков вокруг лица. И, в довершение всего, приколола к волосам светло-зеленый шелковый бант. Покусала губы, чтобы они сделались поярче. И когда снова посмотрела в зеркало, то прямо залюбовалась собой.
      – А теперь попробуй устоять передо мной, дорогой муж, – злорадно сказала она отражению. Махнула перед зеркалом юбками и выскочила за дверь.
 
      Все мужчины собрались за столом и пили кофе, когда она вошла, нет, не вошла, а вплыла в столовую.
      – Доброе утро!
      – Доброе утро, сладкая, – сказал Джейк, добродушно улыбаясь. – Ну и ну, разве мы не прелестны? – он лукаво взглянул на Ника.
      – Сэмми, ты просто сногсшибательна, – выдохнул Джефф. – Верно, Ник?
      Ник взглянул на Саманту и равнодушно кивнул:
      – Очень красиво, – он отхлебнул кофе и повернулся к Джейку, продолжая прерванный разговор: – Если все будет хорошо, я вернусь через три недели.