—23-

Иган бежал без оглядки, его ноги были все в порезах, кровавые капли сопровождали каждый шаг. Штаны превратились в творение модельера-модерниста, состоящее из тонких причудливо переплетающихся полосок. На лице застыло страдальческое выражение, человек был жалок. Иган постоянно оглядывался, в каждом шорохе ему слышались шаги преследователей. Шепотом он проклинал вероломного Верховного Повелителя, который так и не уничтожил всех котов на Земле. Жалея себя, Иган как-то быстро забыл, что совсем недавно безжалостно лишал жизни других. Перелезая через корень, он упал, из глаз полились слезы. Как ему хотелось снова стать демоном-котом, разорвать этот корень на мелкие кусочки крепкими когтями, почувствовать нечеловеческую силу. Но демон оставил его, ушел в свой холодный мир, когда его сущность ощутила коготки кота, предал своего человеческого союзника. И сейчас Иган бежал через лес с быстротой лани, пугливо оглядываясь назад. Впереди забрезжил странный свет, невероятно золотистого оттенка. Чем глубже он шел в лес, тем ярче становился свет. Вскоре человек вышел на поляну, где в царственном одиночестве стояла осина с толстым крепким стволом, в котором виднелось широкое дупло. Из дупла мощным потоком лился свет, который ранее заметил Иган, он подошел поближе и услышал пение, похожее на шелест листьев на ветру. Пение завораживало, вносило спокойствие в душу испуганного человека, он даже на миг забыл о том, что был в союзе с демоном, что его преследуют. Только на миг, потому что в следующий момент он услышал шорохи шагов, преследователи не отставали. Неведомое создание, поющее в дупле, показалось ему меньшим злом, чем верная смерть, идущая по пятам. Не раздумывая, он залез на дерево и влез в дупло, там оказалась большая пещера, заполненная светящимся золотистым туманом. Иган пошел вперед, он не видел, что осина резко уменьшается в размерах, дупло, в которое он влез, пропадает. Жертвы остановились возле тоненькой осинки. Палача с жертвами связывала невидимая нить необыкновенной прочности, никто на Земле не мог разорвать этой связи. Будь они живыми людьми, кто-нибудь обязательно задал бы вопрос, как человек из плоти и крови мог проникнуть в тоненькое деревце. Это предположение показалось бы смешным и глупым, и все спокойно отправились бы по домам. Но вокруг стояли не живые люди, а мертвецы, которые были лишены разума. Единственное, что поддерживало в них подобие жизни, это месть убийце. Мертвецы окружили дерево, словно верные псы, и стали ждать. Времени у них было достаточно, целая вечность. Золотистый туман стремительно уползал прочь от Игана, мужчина, боясь оказаться в темноте, торопился вслед за ним. Пение становилось громче, вскоре Иган даже начал различать слова.

Свет уполз в небольшое отверстие перед Иганом, из которого доносилось пение, и мужчина остался в темноте. Страх на минуту затаившийся внутри бывшего демона-кота, встрепенулся и стал стремительно завоевывать на время упущенные позиции. Кожа человека покрылась пупырышками, он торопливо оглянулся, но темнота не позволяла видеть дальше собственного носа. Испуганному Игану показалось, что он окружен, и холодные руки уже тянутся к его горлу. Он словно наяву ощущал прикосновение осклизлых пальцев, чуял смердящий запах трупного разложения. Тело среагировало на несуществующую опасность быстрее разума, Иган одним рывком приблизился к отверстию полному свету и нырнул в него как в прорубь. Дыра, в которую он попал, казалась бесконечной. Он летел, летел с огромной скоростью, вокруг мелькали слабо освещенные деревянные стены, покрытые золотистым мхом. Золотой пол, покрытый святящимися ворсинками, которые росли прямо из него, вынырнул неожиданно. Основной удар при падении приняли вытянутые руки Игана, но досталось и лбу, еще сильно поцарапался нос. Причем поцарапал своими же ногтями, когда тянулся растопыренными пальцами почесать лоб.

Наконец догадался осмотреть место, куда попал. Он был в круглой зале с золотыми стенами, с потолка свисали длинные закрученные ленты из какой-то блестящей ткани. Все блестело и переливалось, словно в зале, как в гнезде, жила сорока. Среди золотого блеска он рассмотрел женскую фигуру, шагов в пяти от себя. Фигура стояла перед огромным зеркалом с золотой рамой.

— Кто ты? — спросил нежный голос.

— Я, демо…Иган. — ответил мужчина тонким голосом, на один миг он забыл о том, что уже не убийца. Но миг прошел и перед глазами восстали его жертвы, превратившиеся в охотников. Он ощущал их всей кожей, каждой клеточкой своего тела. Они были близко, они были далеко, но они были.

— Ты пришел полюбоваться моей красотой? -голос журчал и струился. — Даже Солнце стыдливо прикрывает свой лик, когда видит меня, Члерку! Смотри же человек.

Она шла к Игану сквозь золотистый свет и он рассмотрел. Круглое плоское лицо женщины было покрыто глубокими морщинами, нос гордо выпирал мощной скалой, в его тени прятались узко посаженные глаза, тонкогубый рот прикрывал желтые кривые зубы. Фигура женщины, ранее казавшаяся размытой светом, оказалась расплывшейся как дрожжевое тесто, ноги-тумбы с трудом несли тучное тело.

— Любуйся мною, — голос остался прежним, но теперь Игану было странно слышать его из уст женщины. Вместо мягкого сопрано ей куда больше подошел бы густой трубный бас. Женщина подняла свою руку, которая в запястье была толще ноги Игана и он зажмурился, сжался, ожидая удара. Но удара не последовало, открыв глаза мужчина увидел, что Члерка поправляет парик.

— Я просто прелесть, — восхищенно произнесла женщина и поспешила к зеркалу. Мужчина пошел следом, не забывая оглядываться. Каждую минуту он ожидал нападения живых мертвецов, воображение начало рисовать, что они сделают со своим убийцей. Женщина между тем не отрывала взгляда от зеркала и Иган подошел полюбопытствовать, что же она могла там увидеть. Он решил, что зеркало волшебное, отражает то, чего нет, то есть писаную красавицу. Однако отражение ни на грамм ни приукрасило действительность, показывая все ту же расплывшуюся фигуру, тоже лицо и сбившийся набок парик. Рот Игана растянулся в ухмылке, надо же «просто прелесть», он даже прыснул от смеха, вглядываясь в свое отражение поверх плеча ничего не замечающей женщины, когда увидел в зеркале нечто странное. Одна из фигур, отражающихся на матовой поверхности, шевельнулась. Одна из фигур? Иган быстро оглянулся, позади никого не было, но в зеркале ясно отражались человеческие фигуры. Присмотревшись, он узнал некоторых, его жертвы, они нашли его, ждали его. В панике мужчина заметался по залу, стараясь понять, где они, одновременно выискивая укромное место, чтобы спрятаться. Он повизгивал от страха, звал демона, обещал ему тысячу жертв, приглашал всех демонов ада вселиться в свое тело и избавить его от этого ужаса. Ни один из демонов не отозвался на заманчивое предложение, зато шум привлек внимание женщины. Ее маленькие глазки раздраженно уставились на Игана, начали наливаться золотистым пламенем, и он почувствовал как его медленно выталкивают из золотого кокона. Выталкивают прямо в руки мертвецов. Иган, набрал в легкие побольше воздуха и закричал изо всех сил:

— Госпожа, вы прекрасны как утренняя роса на лепестках роз. Розы краснеют от стыда за свое уродство, когда цветут рядом с вами, — его усилия явно оценили, он стал двигаться в обратную сторону, стараясь закрепить успех продолжил восхваления. — Ваше лицо…ваше лицо такое…круглое… оно прекрасней солнечного лика. Ваши руки как лоза, ноги как тум… точеные ножки газели, только еще красивее. Ваши волосы как река, а ваш голос, ваш чудесный голос…

— Говори, говори, не останавливайся, — услышал он мелодичный голос женщины. — Мне нравится слушать тебя.

И он продолжил воспевать ее красоту, глядя в зеркало на отражения стоящих плечо к плечу мертвецов.

—24-

День начинался на удивление гадко. Верзун не любил такие дни, они создавали ощущение, что он подвержен вмешательству внешних обстоятельств, как и все остальные создания Земли. Первым ощущением оказалась усталость, привычный сон не принес бодрости, тело ныло и просило расслабиться. Мозг отказывался работать в полную силу, что взбесило и огорчило Верзуна. Ведь он был неутомимым бессмертным, лишенным человеческих слабостей.

Возможно, причиной странных ощущений послужили вчерашние события, непонятные магические потоки, побег крылатой девушки, а может он просто слишком зажился на этом свете. Нелюдь старательно не смотрел в зеркала, отгонял непрошеные воспоминания и отказывался слышать голос подсознания, звучащий в его голове. Все дело в непонятной усталости и больше ни в чем. Слышите вы, в моей голове? Повторяю, все дело в усталости.

Верзун прошелся по замку, стараясь прийти в себя. Он с завистью смотрел на Аска, тот развил активную деятельность, распекая слуг за лень, комната рядом с Верховным Повелителем в ускоренном темпе готовилась к прибытию пленника, как видно особого пленника. Верзун неторопливо подошел к конюшне, раздумывая, стоит ли отправится в путешествие. Можно взять дракона, простого коня, или же идти пешком. Мысли постоянно крутились вокруг Корделии. Так как обычно Верзун забывал о женщине, едва та выползала из кровати, именно выползала, поскольку на ходьбу не оставалось сил, то подобные мысли непривычны для сурового воина. Изредка мужчина развлекался, полностью подавляя волю женщины. Не видя своего господина, несчастная через день тихонько умирала. Некоторые вешались, другие топились, Верзун не вникал в подобные мелочи человеческой жизни. Правда, подобное случалось достаточно редко, раз в тысячу лет и оставляло неприятный осадок. Однако, именно такие проявления жестокости и создали ему репутацию бессердечного бессмертного.

Дракона не оказалось на месте, что насторожило Верзуна. В последнее время Верховный Повелитель был сам не свой, косился на него, победно ухмылялся, все это было очень подозрительно и наталкивало на размышления о причинах столь странного поведения. Интуиция подсказывала Верзуну, что надо дождаться возвращения дракона и посмотреть, что за каверзу готовит ему Аск.

Преследование сбежавшей пленницы на время откладывалось, но не отменялось полностью. Крутиться возле конюшни означало привлечь внимание Аска, пока это было совершенно ни к чему, поэтому он прошел в замок. Оказавшись в одном из многочисленных коридоров, посмотрел по сторонам, рядом никого, нажал на невидимый глазу выступ. Стена со скрипом расступилась, открыв узкий коридор, неизвестный даже вездесущим гномам. Строя замок Верзун предполагал, что могут понадобиться известные только ему одному подземные ходы. Он заставил нескольких гномов сделать потайные коридоры, скрытые от глаз нелюдей, строители коридоров были, затем уничтожены. И вот теперь, через века Верзун шел по тайному пыльному ходу, стены смыкались сразу вслед за ним, коридоры ветвились, ожидая, на кого из них падет выбор нелюдя. Верзун на секунду задумался, вспоминая куда идти, решительно свернул в зигзагообразный коридор. Через две минуты он вошел в маленькую комнату, стены которой были сплошь усеяны маленькими слуховыми отверстиями, каждое аккуратно закупорено пробкой. Верзун дотронулся до одной из пробок, та рассыпалась, превратилась в пыль, истлев за века. Гулко донесся голос Аска, он был раздражен.

— Дракон прилетел? Уже-е-е? Так почему человек до сих пор не передо мною?

Послышалась мелкая барабанная дробь, словно отбиваемая маленькими палочками. Голос Аска ворчливо продолжал, как видно разговаривая сам с собой.

— Ни одного умного помощника, убьешь глупого, появится еще глупее. Все приходится делать самому. Где это интересно пропали Демон-кот и Ангрий-оборотень которых посылали за стариком? Я, великий и неповторимый Аск, нашел его, не выходя из замка. В то время как парочка болванов бродит неизвестно где, мой изощренный ум догадался послать на поиски еще и дракоптичку. Животное с куриными мозгами, но великолепным нюхом. Она нашла старика. Оставалось только послать за человеком дракона. А что если это не тот старик? О Солнцеликие Боги! О Боги Тьмы! Дайте мне погубить Верзуна и я принесу вам такие жертвы, что земля покраснеет от крови.

Верховный Повелитель прервал свою речь, прислушиваясь к нетвердым шагам за дверью. Верзун помрачнел, он не ожидал, что Аск будет действовать настолько быстро. И это ему не нравилось, совсем не нравилось. Шаркающие шаги подсказали Верзуну, что вошел ожидаемый человек. Послышался торжествующий голос Аска.

— Наконец-то! Старик, расскажи мне о плите, тайне твоего рода.

— Зачем? — голос человека звучал безразлично.

— Я сохраню тебе жизнь.

— Зачем мне жизнь?

— Тебе не нужна собственная жизнь? Странно…Чего же ты хочешь? Я исполню любое твое желание.

— У меня нет желаний.

— Я могу дать тебе золота больше, чем ты потратишь за свою жизнь. Могу наделить тебя властью и бессмертием. Хочешь я оживлю твоих мертвых родных, я знаю, что их погубил Демон-кот.

Ты действительно обладаешь силой оживлять мертвых?

— Да. — Аск скромно умолчал, что может оживить только тело, что не обладает властью над душами.

Верзун услышал учащенное дыхание старика, дрожащий голос робко спросил.

— Если я расскажу тебе о тайне нашего рода, ты сможешь оживить моего внука и сына?

— Обещаю…

Верзун не стал слушать продолжения, он знал, что скажет старик. Широкими шагами он вышел из потайного хода. В коридоре стоял одинокий крысак, жевал дохлую крысу. Верзун исподлобья взглянул на вонючего подземного жителя. Как Аск может с ними иметь дело, они же мерзкие с любой точки зрения. Потайной коридор сомкнулся, на месте хода осталась гладкая ровная стена. Увлеченно жующий крысак, не обратил на Верзуна ни малейшего внимания. Так как ход был сокрыт от посторонних глаз, бессмертный нелюдь с удовольствием привлек внимание крысака к своей важной персоне, врезал вонючке по уху. Крысак отлетел в другой конец коридора, он навсегда оглох на одно ухо. Тем не менее глухота волновала подземного жителя меньше всего, на карачках крысак полз к полусъеденному трупику, который выронил при ударе. Верзун плюнул на мерзкого трупоеда, попал в голову. Крысак жадно схватил крысу, впился в нее зубами.

—25-

Стараясь выглядеть невозмутимо Гее вошел в пещеру, в которой прошло все его детство и юность. Вошел в последний раз. Он решил не задерживаться, собрать свои нехитрые пожитки, забрать Авра и вернуться к матери. Потом Гее планировал уговорить сестру оставить глупую мечту выйти замуж за вампира и, воссоединив, таким образом, семью, сбежать далеко-далеко. Настолько далеко, что его отец об этом месте и не слышал. Возле порога лежала связанная рыжая девушка, дочь его дяди, глаза ее были закрыты. Гее достал нож, разрезал тугие узлы, девушка приоткрыла глаза и медленно поползла к выходу. Молодой тролль неторопливо пошел в свой уголок пещеры, когда услышал рычание и стоны, доносящиеся из-за угла, там находилось спальное место его отца. Гее прислушался, рычал его отец. Осторожно он выглянул из-за угла, и слезы брызнули из его глаз.

На кровати лежало тело Авра, неживое, уже начинающее синеть от могильного холода смерти. Тело, которое Гее так любил ласкать жаркими ночами, нашептывая в маленькое ушко слова страсти. Его отец, этот монстр, чудовище в облике тролля насиловал, терзал его возлюбленного, не желая дать тому покой и после смерти. Из горла Гее вырвалось хриплое рычание, Слип услышал, отскочил, в прыжке натягивая штаны. Но, увидев сына, успокоился.

— Видал, — плюнул он на труп Авра, — извращенца поймал. Любился с кем-то из троллеев в нашей деревне. Гаденыш, бежать собирался ночью. Вот и добегался.

Он свалил труп с лежанки и пару раз пнул его ногой. Гее был не в силах двинуться с места, казалось, горе приковало его могучими цепями к стене пещеры. Слип не замечал состояния сына, впрочем, он редко обращал внимание на такие мелочи, а еще точнее никогда не обращал, продолжал разглагольствовать.

— Если бы все тролли были как этот урод, наш род давно бы перевелся, сын. Как ты думаешь, с кем этот извращенец мог нюхаться? С Трргом? Нет, тот исправно бьет жену и детей, порядочный тролль. А может с Мпертлом? А что, может быть, уж больно он хилый.

— Со мной, — процедил сквозь зубы Гее.

— Что ты сказал? — не расслышал увлекшийся своей речью Слип.

— Со мной он нюхался! Ты слышишь меня, урод? Теперь ты меня слышишь? — Гее кричал, на шее у него вздулись вены, как жирные змеи. — Я ненавижу тебя. Я всегда тебя ненавидел. Ты как вонючая пиявка всю свою жизнь питаешься чужим страхом, но я тебя не боюсь. Ты слышишь меня, отец? Хотя нет, ты мне не отец больше. Ты труп! Я не просто убью тебя. Я тебя съем. Сам. До последнего кусочка.

Дрожа от ярости, он набросился на отца, с губ Гее капала желтая пена. Острыми когтями он отрывал куски мяса от тела отца и пожирал их, не ощущая боли от его ударов. Он смеялся от радости, когда видел, что отец слабеет от ран. Слип ощутил какое-то незнакомое ранее чувство — страх. Он испугался, испугался собственного сына, оказавшегося извращенцем и предателем.

И тогда Слип сделал то, чего не делал никогда в жизни, повернувшись спиной к врагу, он побежал. Вернее хотел побежать, потому что каждый шаг давался с трудом, спина онемела, и он почти перестал ощущать, как сын вырывает куски кровоточащей плоти из его тела. До свободы оставалось всего пять шагов, самых длинных шагов в его жизни, когда он увидел на выходе четко очерченный силуэт мужчины. Знакомый голос произнес:

— Здравствуй, брат.

Затем все смешалось в одну кучу: свет и тьма, ненависть и равнодушие, страх и ярость. Слип умер. Гее задыхаясь стоял над телом отца, из глаз струились слезы. Он вытирал их тыльной стороной ладони, изредка всхлипывая. К плечу прикоснулась маленькая нежная ручка, он обернулся, рядом стояла Лина, в ее глазах стояли слезы, девушка обняла несчастного тролля, и он почувствовал, как уходит боль. Гее поднял голову, на входе в пещеру по-прежнему неподвижно стоял отец девушки, его дядя по крови. Он с сочувствием смотрел на молодого тролля, и в Гее проснулась гордость. Молодой тролль выпрямился и посмотрел дяде в глаза.

— Такой же гордец, как и я в твои годы, — мягко произнес Тлж. — Даже Слип не смог выбить из тебя чувство собственного достоинства.

— Вы не нападаете на меня? Почему? — в недоумении спросил Гее.

— Потому что ты развязал мою девочку, перед тем как убил своего отца.

— Мой отец был чудовищем!

— Мне ли не знать своего брата. Этого монстра в обличие тролля. Но сейчас пора уходить. В общине еще много троллей подобных Слипу, которые не откажутся нами пообедать.

— Они не откажутся и позавтракать, — сострила

Лина, вызвав улыбку на лице отца.

— Подождите, — Гее ринулся вглубь пещеры. -Я должен похоронить тело Авра. Не могу позволить троллям издеваться над его мертвым телом.

— Он был дорог тебе? — понимающе спросил Тлж.

Гее молча кивнул. И они пошли прочь от трупа Слипа: старый тролль, его дочь и молодой тролль с мертвым телом возлюбленного. Община троллей спала, но день уже зевал в предвкушении сна, приближалась ночь.

—28-

В замке было шумно. Сегодня дочь барона де Сантиньяка выходила замуж за графа де Ласко. Невеста в прямом белоснежном платье с длинными широкими рукавами и белом венке из роз олицетворяла собой невинность. Жених в белом камзоле, шитом серебром, обтягивающих брюках и серебряных ботинках выглядел очень импозантно. По традиции дворянства он снял венок невинности с золотистых волос невесты и возложил вместо него золотую диадему, тонкую талию девушки обвил золотой цепью, пристегнул ее к золотому браслету на своей руке. На изящный пальчик девушки скользнуло бриллиантовое колечко. Сияющая от счастья невеста одела на свободную руку жениху старинный браслет с гербом ее рода и посыпала его волосы лепестками роз. Лепестки алели на черных волнистых волосах графа, словно капельки крови. Обряд бракосочетания был завершен. Приглашенные на свадьбу вельможи с женами окружали молодоженов плотной толпой. В воздухе висели запахи человеческого пота и собачьих испражнений. Одна дама, сморщив аристократический носик, попыталась упасть в обморок, но на нее никто не обратил внимания. Уже почти осев на пол, она вдруг поняла, что ее могут не поднять, а лежать просто так было в высшей степени глупо. Дама поднялась очень вовремя, потому что толпа резво двинулась с места.

Гости бросились поздравлять молодых, а затем торопливо расселись за длинными столами. Скупость барона де Сантиньяка вошла в поговорку, но для единственной дочери он не пожалел запасов из подвалов. На ветхих от времени скатертях уже были расставлены: желтый ноздреватый сыр, моченые яблоки и арбузы, вареная картошка, фасоль и горох, большие караваи хлеба, грибы жаренные, моченые, сушеные. К грибам впрочем, многие гости не рискнули прикоснуться, после того как один граф признал в моченом грибе поганку. Граф был пьян и с трудом узнал бы даже свою мать, но эта маленькая подробность никого не интересовала, слухи о ядовитом грибе уже разнеслись по залу. Между столами засновали слуги, подносящие к столу разнообразные блюда с жареной рыбой, запеченными в тесте перепелками, вареными курицами, пирогами с капустой, картошкой и говядиной. На большом блюде вольготно раскинулся зажаренный на вертеле кабанчик, с красным яблоком в пасти. Слуги старательно растягивали губы в заученной улыбке, перед приездом гостей барон лично прикладывался кулаком к особо, как ему показалось, хмурым лицам. Среди слуг, угрюмым видом выделялась некрасивая женщина: худые тонкие ножки едва держали круглое, как колобок туловище, грудь отсутствовала, висящий подбородок переходил сразу в сутулые плечи, потому что шеи почти не было видно, редкие волосы торчали во все стороны. Широкое круглое лицо с мелкими чертами было покрыто угревой сыпью, тонкие губы плотно сжаты, покрытые густым черным волосом руки наполовину оголены. Женщину пустили в зал прислуживать гостям потому, что в замке не хватило слуг для обслуживания столов. Разливая вино по бокалам, она внимательно слушала разговоры разряженных гостей. За одним столом две высохшие от старости и злости старухи перешептывались, исподтишка оглядывая гостей:

— А невеста-то хороша…

— Да-а-а, приданое у нее тоже неплохое: замок Рисвер со всеми прилегающими землями.

— А жених как кот, объевшийся сливок. Посмотри на него.

— Слышали, появился маркиз де Свер? Давно о нем не было слышно.

— Де Свер? Но ведь он пропал пятьдесят лет назад, еще во времена моего отца?

— Это его внук — Алеск де Свер. Его назвали в честь деда.

— Поговаривали, что его дед был связан с колдовством. Я его как-то видела издалека, красивый был мужчина.

— Все может быть, а его внук завидная добыча. Древнего рода, сказочно богат, будь он даже чуть уродливее обезьяны, это ничего не изменит.

— Ах, если бы я была на десять,…нет, на сорок лет моложе…

Служанка хмыкнула и перешла к двум дородным матронам, кудахтавшим словно наседки.

— Виола, ты посмотри на эту невесту-гусыню. Сидит, надувшись от важности, а ведь если бы не приданое никто и не взглянул бы в ее сторону. То ли дело моя Крилочка — красавица, умница. Приданого правда маловато, все мой ненаглядный муженек, не вылезает из-за карточного стола. Представляешь, начал проигрывать картины из бальной залы.

— Ох, милая моя, всем известно, что ваша Крилочка просто прелесть. А вы знаете, что возвратившийся де Свер даст скоро великолепный бал, где будет все дворянство округа. Там вы сможете подобрать своей Крилочке прекрасную пару…

— Значит, там будет много достойных дворян! Я уже горю от нетерпения в предчувствии новой свадьбы.

— Какой свадьбы?

— Моей Крилочки и богатого дворянина. Служанка, разлив по бокалам вино, фыркнула от смеха и ушла на кухню. Сейчас даже русалка Лина не смогла бы узнать в страшненькой служанке красавицу Корделию. Вот уже три месяца, как крылатая девушка пребывала в человеческом облике, скрываясь в замке барона де Сантиньяка. Здесь она чувствовала себя в безопасности от нечисти, ночами воющей за воротами замка. В замковой часовенке находился камень Света. Как говорит легенда, он был подарен первому барону де Сантиньяку таинственным незнакомцем с холодными глазами, чтобы оградить семью того от наступающих троллей. Единственное, что томило ее, мешало спать по ночам, так это отсутствие возможности расправить крылья и взлететь ввысь. И еще сны. Ей постоянно снился Верзун, каждую ночь. Во сне он целовал ее. Крепкая волосатая рука резким рывком вытащила ее из укромного уголка, швырнула на пол.

— Ты, грязная уродина, почему прячешься в углу? Бегом в зал собирать кости.

— Но, госпожа, там собаки.

— Ничего страшного, — засмеялась толстая мужеподобная экономка. — Вот и посоревнуетесь, кто ловчее. Иди, иди.

Она вытолкала бедную служанку, и несчастная мелкими шажками пошла к камину. Там грызлись собаки, вырывая друг у друга кости, бросаемые хохочущими вельможами. Гости, увидев неожиданное развлечение, с интересом следили за робко подходящей служанкой, а самые пьяные требовали от нее наброситься на собак и отнять кости. Женщина сделала еще два шага, псы бросили кости и угрожающе зарычали, за ней внимательно наблюдала экономка, на лице которой застыла гаденькая ухмылка. Музыканты вспомнили о своих обязанностях и заиграли веселую мелодию. В этот момент в зал вошел маркиз де Свер, неся в руках малахитовый ларец. Гости моментально забыли о служанке, с интересом вглядываясь во внука прославленного маркиза. Никто из них не обратил внимания, что служанки уже нет в зале, стараясь не привлекать внимания, она забралась под стол, стоящий возле кухонной двери и накрытый тяжелой коричневой скатертью. Она смотрела на красивое лицо маркиза, не замечая роскошного наряда, в лицо Верзуна. Знать между тем заметила и оценила серебристый камзол, дорогие черные брюки, кожаные сапожки и громоздкий тюрбан с огромным рубином.

Ироничный взгляд маркиза казался всевидящим и Корделия отпрянула поглубже в тень, мечтая слиться со столом в единое целое.

Она не боялась, что в уродливой внешности служанки маркиз ее узнает, недаром она провела много времени, гримируясь и подбирая одежду, но бедняжку била сильная дрожь от одной мысли оказаться с ним рядом. Девушка не могла понять, что она хочет больше: убежать или повиснуть на шее у этого опасного, но такого притягательного человека. На ее счастье в зале она больше не понадобилась. Маркиза усадили на почетное место рядом с молодоженами и хозяином замка, слуги торопливо поставили перед ним серебряную тарелку. Молодая жена своими изящными ручками выбрала и подложила лакомые кусочки в его тарелку, а затем жадно схватила ларец. Гости искоса рассматривали малахитовое чудо, покрытое затейливой резьбой и очевидно наполненное чем-то ценным. Корделия, убедившись, что в сторону ее стола никто не смотрит, потихоньку выскользнула из зала и скрылась в комнатах для прислуги.

Вечером сидя у камина в комнате, служащей незамужним служанкам спальней, девушка настороженно прислушивалась к разговорам вокруг.

— Ах, какой красавчик маркиз де Свер…

— А какие глаза? Дрожь пронзает.

— Вы видели его рубин? Он похож на застывшую капельку крови. Говорят, маркиз просто сказочно богат.

— Если бы он обратил на меня внимание, — вздохнула самая хорошенькая служанка Инга.

— И что бы было? — ехидно спросила толстушка Плина.

Инга остреньким язычком облизала пересохшие губки и неторопливо ответила:

— Я бы нашла, чем его занять.

— Только выжила бы ты после этого? -раздался холодный голос экономки, входящей к щебечущим девушкам. — Ходят слухи, что маркиз де Свер — бессмертный с каменным сердцем, а мы — люди — для него, что тараканы. Таракана же не грех и раздавить. Перед благородными господами он еще делает вид, что обычный человек. Но мы-то не господа! Нас многие из господ не замечают, а мы замечаем все. Говорят, что не одна простая девушка отдала богам душу из-за маркиза, а те, кто сразу не умер, больше трех дней не протягивают. До самой смерти их бедные души полностью в его власти. Он играет с людьми как ребятишки с деревянными солдатиками. Еще моя бабка рассказывала мне о де Свере, а ей рассказывала ее бабка.

— Что за бред! — раздался недовольный голос Инги. — Рассказываешь какие-то страшные сказки и думаешь, что глупенькие девочки поверят? Я все равно заполучу маркиза, и тогда посмотрим, с чем я останусь — со смертью или с золотом. Если ты считаешь, что твои слова кого-то напугали, то ошибаешься.

— Инга, а может не надо? — робко попросила Плина, дергая подругу за юбку старого платья,

подаренного молодой госпожой по случаю свадьбы.

Но та резким движением отбросила руку и прошествовала из комнаты с гордо поднятой головой. Корделия молча смотрела ей вслед, в ее глазах стояли не пролитые слезы.

На следующее утро визжащая от восторга Инга вбежала в комнату к едва отошедшим от сна, медленно одевающимся служанкам и радостно прокричала:

— Я сделала это. Я всегда получаю, что хочу. Я соблазнила маркиза и все было просто великолепно. Пророчащая старуха ошиблась, я осталась жива, моя душа при мне и я счастлива как никогда в жизни. Я робко вошла в его комнату, на столе зловеще горели свечи, и летучие мыши висели под потолком, не издавая ни звука. Маркиз лежал на постели, он был полностью обнажен. Его кожа казалась медовой, я почувствовала себя пчелкой, меня влекло к нему как к экзотическому цветку. Его глаза холодно смотрели на меня. Тогда я медленно сняла одежду, обнажая свое тело. Он молчал. Я выгнулась, приглашая его прикоснуться ко мне. Маркиз протянул руку, словно зачарованная я пошла к нему навстречу. О, какой мужчина. Он прикоснулся к моей груди и я пропала для окружающего мира. Это была ночь наслаждения и боли… Он единственный мужчина, вознесший меня на высокую вершину страсти. Я задыхалась в его объятиях, я кричала, стонала и билась в экстазе. Он — мой господин, мой повелитель, моя жизнь принадлежит ему. Ему нужна я, ему нужна моя помощь… Я помогу возлюбленному господину.