- Риск слишком велик.
      - Я полечу с вами, - неожиданно для самого себя сказал Бенев.
      Громов ласково засмеялся.
      - Спасибо, голубчик, но это только мое дело.
      - Это теперь дело всех.
      - К тому же вы ничем мне не поможете.
      - Вы будете не один. Разве это не помощь?
      - Спасибо. У вас теперь есть кому помогать. - Он доброжелательно взглянул на Энну.
      - Я полечу с вами, - повторил Бенев.
      - И я тоже, - вдруг сказала Энна, побледнев от волнения.
      - Не исключено, что мы не сумеем вернуться.
      - Я это понял.
      - Ну и пусть, - упрямо сказала Энна.
      В другое время это простоватое замечание, достойное непоследовательности древних женщин, могло бы рассмешить, но теперь и Бенев и Громов, одновременно посмотрев на нее, поняли, что она ничуть не шутит, что ее решение не порыв, а вполне сознательный, уже обдуманный шаг.
      - А если будут дети? - спросил Громов. - Как им расти на грани гибели?
      - Всякий дальний перелет на грани гибели.
      - Я не знаю, что нас ждет.
      - Узнаем...
      Луноход подошел вплотную к трапу, окруженному роботами, обслуживающими ракетодром.
      - И никто не провожает? - удивился Бенев.
      - Я об этом просил. Кому надо, тот нас видит.
      Громов повернулся и помахал рукой слабо поблескивавшим на мачтах выпуклым глазам системы Всевидения.
      - Знаете, о чем я теперь жалею? - сказал он. - Что нет у меня, как у наших давних предков, власти лишить вас права подниматься на корабль.
      - Я не могу отпустить вас одного.
      - Энну жаль.
      - Меня? - удивленно сказала Энна. - Но я просто счастлива!
      Они засмеялись все трое и по мягкому трапу пошли к входному люку.
      Бенев видел в иллюминатор, как, обгоняя луноход, помчались прочь от ракеты черные пауки-роботы. Еще через минуту качнулись темные громады гор и начали валиться в разные стороны. Потом внизу ярко вспыхнуло - ударили главные двигатели корабля, на миг ослепили весь ракетодром, покрыли серебряным панцирем просторы каменной пустыни и словно бы начертили на горных кряжах угольно-черные трещины, провалы, зигзаги глухих ущелий. И еще последний раз он поймал взглядом распластанную кляксу тени от лунохода, на предельной скорости мчавшегося по пустынному шоссе, и вдруг вспомнил своего верного коллегу, так, должно быть, ничего и не понявшего, сидевшего в своем герметическом отсеке на корме лунохода.
      - Жаль, забыл с Руйком попрощаться, - вслух подумал он.
      - Это ты еще успеешь, - сказал кто-то за его спиной.
      Обернувшись на голос, Бенев увидел своего Руйка в соседнем кресле. И мгновение ошеломленно смотрел на него, холодея от мысли, что тот забрался в корабль, подчиняясь одной только своей привычной пронырливости и совсем ничего не зная, куда они летят и зачем.
      - Ты... как тут? - с трудом выговорил он.
      - Как и ты. Хотел без меня обойтись? Не выйдет.
      - Да знаешь ли ты... куда мы летим?
      - Это я еще узнаю. Не впервой сначала снимать, а потом выяснять, что же, собственно, снял.
      Испуганно улыбаясь, Бенев смотрел на него и молчал. Он знал, что возвращение невозможно, но знал также, что нельзя и оставлять на борту человека, не осознавшего своих действий, самостоятельно не решившегося на риск.
      - Я должен тебе... кое-что объяснить. Я отвечаю за тебя...
      - Перед кем? - удивился Руйк.
      - Перед самим собой.
      - Каждый человек отвечает за каждого человека перед самим собой.
      - Тут особый случай. Ты ведь не знаешь, что мы никогда не вернемся.
      - А куда мы денемся? Это же не межзвездный корабль.
      - Это корабль в неизвестность. Слушай и не перебивай.
      Он начал подробно рассказывать ему о <черной дыре>, о решении профессора Громова первым приблизиться к ней, о том, что возможна неудача и тогда корабль просто сгорит в огненном кольце, чтобы перейти в другое состояние, превратиться в ничто, что надежда на возвращение почти исключена, потому что система <корабль - <черная дыра> в лучшем случае станет устойчивой и что вырваться из гравитационных лап черного чудовища, вероятно, не удастся...
      - Ну что ж, - перебил его Руйк. - Буду первым репортером при <черной дыре>...
      Тихий мелодичный гонг они услышали совершенно ясно, несмотря на гул двигателей. Засветилась переборка в глубине отсека, и показалось чуть искаженное ускорением озабоченное лицо профессора Громова.
      - Извините, профессор, но так вышло, - виновато сказал Бенев, кивая на Руйка.
      - Если уж так вышло, то лучше осознать все до конца, - сердито сказал Громов. - Еще не поздно пожертвовать спасательной капсулой и выбросить вас в космос. Когда приблизимся к кольцу, будет поздно. Тогда, возможно, мы не только не сможем использовать спасательную капсулу, но и сообщить о выбросе на Землю, чтобы вас подобрали. Я вовсе не уверен, что в условиях мощных гравитационных аномалий нам удастся поддерживать связь с Землей. Всего скорей мы просто исчезнем для людей, и они узнают о том, живы ли мы и продолжаем ли бороться с <черным дьяволом>, только косвенно - по изменениям его орбиты. Так я думаю.
      - Безвыходных положений не бывает, - простодушно заметил Руйк.
      - К сожалению, бывает.
      - Земля же рядом, весь ученый мир. Придумают что-нибудь.
      Громов внимательно посмотрел на него.
      - Хотелось бы надеяться. Когда-то даже мечтали об этом - иметь под боком <черную дыру> и тем решить сразу две важнейшие проблемы энергетическую и проблему отходов. Но я привык рассчитывать на худшее.
      Он замолчал, переводя насупленный взгляд с Бенева на Руйка и обратно. Ровно гудели двигатели, и вибрация слабо чувствовалась через толстые подошвы скафандров, через воздушные амортизаторы кресел. Сверкающий край Луны висел под иллюминатором, проваливался.
      - А худшее таково, - с беспощадной суровостью в голосе продолжал Громов, - что вам, вероятно, придется расстаться с мечтой о первом репортере при <черной дыре>. Вы просто не сможете передать снимки, если их вообще возможно там сделать.
      - Жаль.
      - Если жаль, то уходите немедленно.
      - Жаль, - повторил Руйк, - жаль, свои аппараты не захватил. Каких бы я вам портретов наделал!..