История моей болезни

Как и большинство девочек, я бредила лошадьми с детства. Вообще тянулась к животным (спасибо бабушке Елене Филипповне, которая на своем дачном участке завела для меня кур и кроликов). Потом были попугайчики. Но хотелось чего-то большего.

Родители были далеки от лошадей, и мысль отдать меня в конноспортивную секцию быстро улетучилась, не дождавшись воплощения. Возможно, будь тогда лошади доступнее и ближе, мое знакомство с ними состоялось бы раньше. А тогда, в восьмидесятых годах прошлого века, кони были редкостью, в Москве — в «Битце», на ипподроме, в ЦСКА, где существовала очередь на прокат и в спорт брали далеко не всех. Я даже не пыталась пристроиться, не давила на родителей. Все пришло со временем — своя конюшня, свои лошади.

Во время обучения в МГУ я стала ходить в прокат, сначала в КСК «Битца», потом поближе к дому (мы переехали из города в деревню), в ЦСКА ВВС. Сейчас, увы, эта конюшня закрыта, а раньше там была секция троеборья под руководством Ивана Петровича Семенова, члена команды советских конников на Олимпиаде в Токио, потом прокат и постой для частников. Троеборную трассу застроили коттеджами. Занималась я с инструктором Алексеем Максимовичем Куделей, зоотехником, старым лошадником. После верховой езды мы обычно долго пили чай в каптерке, и Алексей Максимович многое мне открыл в этом новом пока еще мире.

Я уговаривала родителей купить лошадь, но им сама мысль об этом казалась чудовищной. Знали бы они, что их ждет! Тогда у нас дома появилась среднеазиатская овчарка Груня. Благодаря ей, занятиям дрессировкой, мне открылось многое в зоопсихологии и общении с животными. Все-таки собаки — не куры. Но и не лошади, хотя и Груню мне удалось запрячь в санки.

Спустя два -три года регулярных занятий в прокате, когда я уже успела побывать в нескольких походах, достаточно прочно сесть в седло, приобрести минимум навыков по уходу за конем. Хотя сейчас мне кажется, что на тот момент я была сущим «чайником» в конском деле.

Но лиха беда — начало! Наконец-то родители пошли на то, чтобы купить лошадь. Сразу решили, что заберем коня поближе к дому, поставим в деревне у знакомой. Когда-то тетя Шура стала героиней моего репортажа для газеты. Она легко согласилась взять на постой лошадь, если мы сами построим конюшню. Дело было за малым. Сосед продавал сруб бани за 500 долларов. Бревна толстые, теплые. На столярку, крышу и работу ушло еще 700 долларов. Это было в 1999 г. Пол был глинобитный, в конюшню провели электричество. Сена у Шуры было в достатке — она держала коров, свиней, коз и разную птицу в придачу. Купили овес, завезли опилки — все это хранилось под крышей.

Геолога я купила у девушки, которая приехала с Украины и поступила в институт. Он у нее жил с трехлетнего возраста, как закончилась его карьера бегуна. Призовых мест Гоша не занимал, хотя и имел в бабушках дербистку Гугенотку, а в дедушках выводного «американца» Лоу Ганновера. Геолога отдали девушке за корма, по бартеру — тяжелые были времена у Одесского ипподрома.

Стоял он тогда все в том же клубе ВВС. Когда я его увидела — сразу влюбилась, честное слово. Небольшого роста, но ладно скроенный, стройный и мускулистый, вороной с белыми отметинами — он был для меня сказочным конем, лошадью мечты. Со временем влюбленность перешла в любовь, а со стороны коня — в доверие и уважение.

Тетя Шура с мужем ухаживали за Гошей, а я мчалась к нему в деревню сразу, как приезжала с работы домой. Выходные я проводила на конюшне. Сколько дорог мы прошли, сколько испытаний. И никогда Геолог меня не подводил, а если что и случалось, то лишь по моей вине.

Он многому меня научил. Раньше мне говорили, что у меня «мягкая» рука, но Геолог счел ее все же слишком жесткой, настоял на том, чтобы управление было «на ниточках». У этого коня есть огромное достоинство: он доверяет всаднику, если его попросить (не хлыстом, конечно), он пойдет и на незнакомый страшный мостик, и через бурлящий ручей прыгнет, и в брод с отвесного берега зайдет. Отличная полевая лошадь, бесстрашная и верная. Когда в первый раз я с него упала (в лесу меня выбило из седла низкой веткой), он сперва побежал к дому, но потом, услышав мой зов, вернулся, дал на себя забраться. За Буяном в этом случае мне бы пришлось идти домой пешком.

Летом в деревне — раздолье, Шура с Мишей пасли коров, брали с собой Гошу, он гулял сам по лугу, который был прямо за воротами конюшни. Всегда его можно было спокойно взять на недоуздок, привести в конюшню, чтобы поездить. Иногда я помогала хозяевам пасти коров верхом. Увлекательное занятие, и Гоша любил гоняться за буренками, а те скакали от него галопом.

Но все проходит. И со временем мы поняли, что лучше все-таки держать коня дома. Построили конюшню на участке сразу на двух лошадей, пришла пора покупать еще одного. В компании ездить веселее, и папа тоже решил заняться ездой. Правда, его пороху хватило ненадолго.

Буян, как я уже писала, был куплен в «Матадоре» у Сергей Никулина. За обоих лошадей я платила (с торгом) по пятьсот долларов. Суммы, несопоставимые с затратами.

Бунька, как я его стала называть, показал себя отличной полевой лошадью, хотя и не такой выезженной, как Геолог. Его «буйство» выражалось в том, что он, скучая один в конюшне, все время ржал. Приходилось его запирать, закрывая все окна и двери, чтобы не нервировать соседей. Не терпел он одиночества. А Геологу, оказалось, компания Буньки не доставляла особого удовольствия.

Буян прыгал не так хорошо, как Геолог. Гоша вообще любит это занятие, несмотря на бельмо на одном глазу отлично прыгает до 120. Выше я его не заставляла. Зато Бунька очень хорошо смотрелся, как миниатюрная вы-ездковая лошадь. Ксения Рябова, чемпионка по инвалидному спорту, даже тренировалась на нем.

Гнедой любил пошалить, побуянить. Он вообще был довольно пуглив, в отличие от Гоши. Однажды мы были в ночном с группой ребят из «Реннена». Часа в три ночи я подошла проверить лошадей, которые стояли на привязи на краю поля. Бунька был привязан за ошейник на корде. Услышав меня, появившуюся из темноты ночи, он дернулся, карабин лопнул, и Буян поскакал на поле. Он подбегал к другим лошадям, звал их играть, не слушал наши причитания, убегал от ловцов. Я носилась за ним, но все тщетно. И вот бегу я, глядя на темнеющий вдали корпус коня, который подошел к какой-то лошади, и вдруг лечу под землю, в колодец с водой. И тут мне пришли в голову слова Канта о звездном небе над головой и моральном законе внутри себя. Больше ничего не было видно, слышались голоса ребят. Они быстро нашли меня, мокрую по пояс, помогли вылезти из ямы. Хорошо, что в колодце не было мусора, и он был неглубоким!

Буяна поймали так: два парня взяли длинную веревку и зашли с двух сторон, держа ее как сеть. Остаток ночи конь провел спокойно, стоя, как и положено в походе, на привязи.

Когда у меня родилась дочь, я еще какое-то время ездила на гнедом, но вскоре поняла, что две лошади для меня — много. Пришлось с Бунькой проститься. Сейчас он работает иппотерапевтом недалеко от Москвы, катает больных детишек и лечит их. Дети его очень любят, а он их бережет.

История моих взаимоотношений с лошадьми еще не дописана. И в какие дебри заведет меня любовь к лошадям — одному Богу ведомо!

История дальневосточного мустанга

Дневник Ольги и Евгения Макаревич, Владивосток

«Летом мы с мужем решили, что нам не помешает еще одна лошадь. И это непременно должна быть кобыла. Поскольку в нашем городе, а также в радиусе ста километров от него выбирать особо нечего, мы решили действовать по нашей старой методике — ехать по основным асфальтированным дорогам Приморья и заезжать по пути во все близлежащие деревни. Технология поиска в деревне выглядит так: заехав в населенный пункт, заходишь в ближайший магазин и спрашиваешь у продавца или местного жителя, у кого здесь есть лошади. Если таковые в деревне есть — направляют прямо к ним. Если этот человек не продавал лошадь или у него не было ничего интересного, он направлял по какому-либо другому адресу.

И вот, 16 июля 2003 г. мы собрали обоих детей (сына шести лет и дочку двух месяцев), захватили атлас автомобильных дорог Приморского края, загрузились в микроавтобус и поехали. Суммарно путь составил более тысячи километров, посетили двадцать шесть деревень, но ничего подходящего не нашли: в основном предлагали жеребцов и лишь одну кобылу. Но она была маленькая, страшненькая, злобная, да к тому же незаезженная.

Ну а нам была нужна самая обыкновенная беспородная заезженная кобыла возраста от 3 до 5 лет. Беспородную потому, что породистым лошадям в нашем крае живется очень тяжело. Повышенная влажность, обилие кровососущих насекомых (от гнуса до таежных слепней) до глубокой осени, холодные зимы с сильными ветрами, что при нашей влажности выстуживает гораздо сильнее мороза, — все это приводит к пагубным последствиям для породистых лошадей. Яркий этому пример — еще в советские времена в Котиково (ближе к Хабаровску) был завезен табун в 400 голов породистых лошадей (рысаки, бу-денновцы), в течение года три четверти из них, не выдержав местных условий, умерло. Поэтому мы решили не усложнять себе жизнь и купить обычную крестьянскую лошадку.

Проехав более 300 км от Владивостока, в деревне Афа-насьевка мы натолкнулись на фермера, содержавшего около 15 лошадей. Что-либо продавать он не собирался, но поделился информацией о местонахождении большого табуна, откуда он сам хотел бы купить кобылу. Самое главное — он назвал фамилию владельца табуна и название деревни.

Приехав по данному «адресу» мы узнали у сидящей на завалинке бабушки, что хозяина нет дома, и он уехал к любимым лошадям на реку.

На вопрос «как его найти?» были выданы точные инструкции: «Прямо, потом налево, потом направо, в общем, тут недалеко»!… Ободренные данной фразой, мы поехали по указанному направлению. День клонился к вечеру. Резвым аллюром (насколько позволяла разбитая грунтовка) мы углублялись в район заброшенных рисовых чеков. Минут через двадцать такого передвижения мы натолкнулись на полевой стан.

Общительные доярки сказали, что едем мы правильно, проехали примерно половину и выдали такое же «четкое» направление: «Прямо, направо, до конца канала, а там увидите».

Наш пыл несколько поутих, так как оросительных каналов и дорог вдоль них было очень много, и запутаться можно очень просто. Но после того, как мы столько проехали, возвращаться ни с чем было обидно. Стиснув зубы мы все дальше и дальше углублялись в неизведанное. Дорога становилась все хуже и хуже. Стали попадаться канавы, образованные большегрузной техникой, лужи, перед которыми мы останавливались и проверяли их глубину. Перспектива заблудиться и ночью искать выезда из незнакомой местности нас как-то не вдохновляла. Но дорога неожиданно закончилась воротами КПП Русско-Китайской границы! Направо и налево тянулась система инженерных сооружений. Спросить было не у кого — на вышке стоял муляж часового. Граница на замке.

Наш моральный дух рухнул ниже днища автомобиля. Ехать было некуда. Мы вышли из машины погулять, посидеть немного на травке перед обратной дорогой. И здесь нам улыбнулась удача. Спустившись к каналу, мы увидели то, что раньше видели только на фотографиях: из воды поднимались лотосы.

Прогуливаясь вдоль берега и фотографируя это чудо, мы споткнулись о флегматичного рыбака, которого ранее из-за нахлынувших впечатлений не заметили. Улыбка удачи становилась шире. Одинокий рыбак порадовал нас, сообщив, что мы, оказывается, почти приехали — надо только немного вернуться назад и спуститься с дороги, что мы и сделали. Поворот встретил нас столбиком с табличкой «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. ПРОЕЗД ЗАПРЕЩЕН». Под столбиком валялся лошадиный череп.

Немного поразмыслив, мы решили оставить машину перед шлагбаумом и продолжить путь пешком.

Везти нам продолжало — владелец табуна на месте и оказался очень приятным человеком лет сорока. Как и везде кобыл он продавать не собирался, но, узнав, что мы проделали такой путь, да еще с двухмесячным ребенком, пошел нам навстречу. Последним доводом в нашу пользу стало то, что лошади нужны нам не на мясо, а под седло.

Немного побеседовав с ним, сошлись на том, что мы приедем через месяц посмотреть на лошадь, которую он нам подберет, а заодно и табун пофотографировать. На этом расстались и окрыленные успехом поехали домой.

Через три недели мы позвонили хозяину табуна, Виктору. Он сказал, что лошадь поймана, и не одна. Нас очень заинтриговало это известие и через неделю мы поехали к нему. По прибытии на место выяснилось, что Виктор уехал в райцентр по вопросам землеустройства. Жара стояла градусов под тридцать, ярко светило солнце, полностью отсутствовал ветер, но из-за этих противных насекомых нам пришлось одеть на себя джинсовые куртки, застегнуть их и надеть капюшоны. Единственным местом, где не было слепней, оказалась конюшня.

Внутри было прохладно и совсем чуть-чуть (на удивление) пахло навозом. Вскоре Виктор приехал и повел нас в конюшню смотреть лошадь. Это была Гроза. На тот момент ее называли Принцессой. Она была вся в свежих ссадинах. Он рассказал нам, что эта лошадь все время пыталась сорваться с привязи и убежать обратно в табун, но недоуздок был крепкий, а веревка прочная. Оторваться не получалось, и лошадь ударялась о стены конюшни. Выразив свои сомнения по поводу ее приручения Виктор сказал, что присмотрел в табуне для нас еще одну лошадь и вскоре ее покажет.

Как выяснилось ей, в отличие от своей подруги, все-таки удалось оторваться и убежать обратно в коллектив. И вот его работники заседлали двух лошадей и отправились за табуном, благо пасся он неподалеку. В предвкушении зрелища мы приготовили фотоаппарат.

Сначала мы услышали топот, сопровождающийся ржанием и взвизгиванием. Потом из-за кустарника показался сам табун. Когда он оказался в загоне, старшие кобылы первыми подошли к кормушке. В ней ничего не оказалось, и их интерес к ней пропал. Смело зайдя в загон, Виктор с помощниками стали ловить выбранную ими кобылу при помощи казахского приспособления («урга»). Наше удивление вызвала их бесстрашная беготня среди диких лошадей. Более того — лошади сами их пугались и пытались убежать, что в загоне им не очень удавалось. Наконец нужная лошадь была поймана и выведена на смотрины. Нам она тоже понравилась, и мы решили приобрести ее тоже. Пойманную лошадь привязали, а табун отпустили. На ночь его перегнали за реку.

Потом мы сидели с Виктором в его домике, пили чай и смотрели сделанные фотографии. Виктор немного рассказал нам об истории табуна. В советские времена это был второй племенной табун в Приморье (первый в Богуславке). Когда распался СССР и везде, в том числе и в сельском хозяйстве началась анархия, председатель колхоза с целью самоокупаемости табуна приказал резать коней на мясо. Ненужные жеребцы кончились через два года. В 1993 году на мясокомбинат повезли первых кобыл. Вторую партию весной. Незадолго до этого Виктор, заняв у знакомых денег на покупку видеокамеры, поехал вслед за лошадьми на мясокомбинат. Там он снял весь этот ужас, готовый материал возил в различные организации — от управления сельским хозяйством до Общества охраны природы. Результатом стал приказ по мясокомбинатам Приморья о запрете приема кобыл на мясо. После этого колхоз потерял к табуну всякий интерес, и Виктор смог выкупить оставшихся лошадей. В последствии он купил под табун несколько пастбищ на приграничной территории, на которых лошади гуляют круглый год.

На обратном пути мы с мужем посовещались и пришли к выводу, что раз предлагают двух кобыл — надо брать обеих. Забирать их решили через месяц. К этому времени нам пообещали их заездить.

Своего грузовика у нас нет, поэтому мы одолжили его у знакомого».

Далее рассказывает муж Ольги Евгений:

«Рано утром я выехал из дому, планируя к обеду приехать на место, погрузить кобыл и к ночи вернуться домой. С погрузкой вышла накладка.

Рядом с моим Виктор поставил свой грузовик, образовав тем самым коридор, из которого бежать лошади некуда. Роль второй стенки выполнял загон. Первой решили грузить Грозу. Всем на удивление, она зашла в машину относительно спокойно. Ободренные таким успехом (как никак ее считали наиболее дикой из двоих), начали заводить вторую лошадь. И почти завели ее, и даже привязали к одной стороне грузовика. И тут началось самое интересное. Две кобылы, как старые склочницы, начали толкаться задами, пытаясь вытолкнуть друг друга из кузова. Попихавшись немного, гнедая кобылка умудрилась развернуться поперек грузовика и в отчаянной попытке вновь обрести потерянную свободу скакнула через борт автомобиля. Этим маневром она добилась двух вещей: поломала один борт и повисла передней частью корпуса в воздухе. Поразмыслив в таком положении несколько секунд, кобылка сделала мощный толчок задними конечностями и пулей вылетела из кузова. Но так как она все-таки была привязана, красивого полета у нее не получилось. Как заправский акробат лошадь перекувыркнулась через спину и всей своей тушей брякнулась на землю.

Среди зрителей воцарилась тишина — таких фокусов даже в цирке не увидишь. Первые мысли: «наверное, убилась»; «новые борта»… Но все обошлось — наглое животное, как ни в чем не бывало, встало на ноги. Убежать она не могла. С небольшой опаской ее все-таки отвязали и отвели в конюшню. Если бы такое я увидел год назад, то от покупки этих лошадей я бы тут же отказался. Но после того, как мы с женой начитались статей про приручение диких мустангов на «Старом друге», наше самомнение не знало границ.

Перевозка двух лошадей предстала передо мной в абсолютно ином ракурсе. К такому подвигу я оказался совсем неподготовленным. По ходу еще выяснилось, что лошадей так и не заездили. Поэтому, сознавшись честно, что я боюсь везти двоих, а дорога предстояла дальняя, решил забрать пока только Грозу. Почесав затылки, все согласились с моими доводами. Борт починили и поставили на место. Привязав лошадь покрепче, я тронулся в путь. Средняя скорость движения по трассе была 40 км/ч. Как выяснилось, для перевозки лошади мой стиль вождения был слишком резок. По ходу движения я учился очень плавно поворачивать и также аккуратно тормозить и трогаться с места.