С тех пор - вот уже почти полгода - он жил бесцельно и безучастно. Память его билась о бронированную тусклую штору, сродни тем, что прикрывали входы в жалкие, зараженные бункера. Но если через них он проходил свободно, вызывая суеверный ужас окружающих мгновенным угадыванием цифровых кодов любого замка, любой следящей системы, любой шифрованной информации, то все попытки броситься за ту секунду, которая помнилась исходной, - в странно чужой комнатушке с лампой на столе, с плохонькой репродукцией хорошей картины на стене, с ласковым, но странно и нестерпимо чужим женским лицом, - все попытки прорваться дальше оказывались тщетными. И никто, никто не мог ему помочь; напротив, помощи ждали от него. Они, все - от него, одного. Это было смешно и горьки.
      Недавно он узнал, что к профессору он попал от другой женщины. Это был слух - его следовало проверить. Возможно, та была его настоящей матерью - хотя все равно жена профессора, ночей не спавшая с ним, полумертвым, во всех отношениях была ему больше матерью, нежели та, бросившая калеку. Иногда, несмотря на духовное отупение, он испытывал, вспоминая свой безмолвный уход, уколы совести. Если бы он и впрямь мог кого-то спасти, первыми - возможно, единственными - он спас бы профессора и его жену, заново научивших его сидеть, ходить, говорить, есть. Они были людьми мира, где он постоянно ощущал себя неким неудачным трансплантом; и в то же время в них было - было, было, он помнил - настоящее, естественное и единственно возможное... он не мог этого понять.
      Сегодня он шел к той. Это был последний его шанс. Так он думал.
      Он встал. Отряхнулся. Бархан с напряжением, с гулом плыл сквозь ветер, и длинные волосы мальчика летели в этом пыльно-алом ветру. Опершись левой рукой на дыбом стоящую шероховатую глыбу, из которой торчали ржавые, перекрученные обрывки арматуры, мальчик еще раз огляделся. Тоска, тоска... Долина была раздавлена и опалена, точно об нее затушили чудовищный окурок. Горизонты меркли в стылой сизой дымке. Сухими обглоданными костями виднелись там и сям развалины. Над Тухлой Рощей стлалось плоское туманное море - там, в тепле прорвавшихся термальных вод, мутировали и плодились хищные хвощи. Слева шагала к гряде курганов линия электропередач - с торчащих вразнобой жеваных опор кое-где свисали ниточки проводов, они невидимо покачивались в порывах ветра и время от времени взблескивали стеклянными искрами изоляторов. С круглых вершин курганов слетали призрачные пылевые шлейфы и тянулись в зеленом небе. Красное солнце догнало голубое, сейчас они висели рядом - громадный неяркий оранжевый пузырь и неистовый бриллиант, острый, как летящее в переносицу острие иглы. Мальчик глубоко вздохнул и стал спускаться - песок осыпался под босыми ногами, его подхватывал ветер.
      ПРОЧИЕ: КАБИНЕТ МИНИСТРОВ
      - ...Итак, господа, завтра у нас знаменательный день, - проговорил в заключение премьер. - Нельзя сказать, что день этот мы могли бы счесть радостным юбилеем или национальным праздником, - члены кабинета почувствовали шутку и заулыбались, - но и оснований для траура у нас нет. Завтра исполняется ровно год с того памятного момента, который все уже давно называют без излишней аффектации моментом ноль. Мы имеем право сказать, что этот год мы прожили не зря и что положение наше не столь... далеко не столь плачевно, как могло бы быть. Искра цивилизации не угасла. Задачу первого этапа мы исполнили, - это была фраза, которую в прежние времена газеты набрали бы курсивом, а иллюстрированные еженедельники жирным шрифтом, и члены кабинета похлопали. - Следующая задача не менее сложна и ответственна: заставить эту искру вновь разгореться гордым всепобеждающим огнем. А для этого, господа, нам прежде всего необходима позитивная программа. Конструктивная, нацеленная на много лет вперед. Грандиозная идея, способная увлечь население, дать ему перспективу и надежду! - Это опять была жирная фраза, и в небольшом зале опять заплескались короткие аплодисменты. - Я жду ваших рекомендаций вечером, с двадцати до двадцати двух. Завтра я выступлю с речью по всеобщему оповещению; объявлено о завтрашней речи будет уже сегодня. Реалистичность и размах программы должны нейтрализовать всякого рода слухи о грядущем спасении извне. Люди будут ждать эту речь. Мы должны оправдать их высокие и... оправданные ожидания.
      Члены кабинета стали подниматься с кресел, кто-то уже заговорил вполголоса.
      - Господина министра внутренних дел и господина командующего подразделениями спецназначения попрошу задержаться еще на несколько минут, - громко сказал премьер.
      Пока остальные расходились, оставшиеся сохраняли молчание, стоя вокруг небольшого круглого стола в углу. Когда закрылись двери, премьер устало опустился в кресло и нервным рывком ослабил узел галстука. Сунулся в тумбу стола, достал бутылку коньяку и три рюмки, пачку сигарет.
      - Прошу, - сказал он с улыбкой и сам закурил первым. Министр покосился на командующего, усмехнулся и достал из своего необъятного саквояжа миниатюрный, как книга, магнитофон.
      - Ты совсем не изменился, - сказал министр. - Ничего тебя не берет, щелкнул клавишей. Раздалось слабое шуршание, потом бодрый голос премьера заговорил:
      - Храбрые защитники свободы! Ракетчики и пилоты! Моряки! Астронавты! За вами - вся мощь самого богатого и самого развитого государства в мире! За вами - духовная сила нашего великого народа, сплоченного конструктивными идеалами демократии! В этот тревожный час мир, который мы отстаивали как могли, снова под угрозой. Но наша богом избранная страна должна последовательно выполнять свою миссию и ни на миг не ослаблять психологического и политического давления на противника. Вы должны смотреть в будущее с бесстрашием и надеждой! Нация полна решимости победить и выжить после победы!
      Министр снова щелкнул клавишей, и стало тихо, только позвякивало стекло и побулькивала бутылка - командующий, не теряя времени, расплескивал коньяк по рюмкам.
      - И заметь - я был прав! - Премьер на миг выбросил в сторону министра руку с дымящейся сигаретой. - Скорее всего, мы победили. И явно выжили. Вот с этого, кстати, я, пожалуй, и начну речь...
      - Думаешь, тебе что-то принесут... с двадцати до двадцати двух?
      - Нет, разумеется... Черт с ними. Ну, будем.
      Они выпили.
      - Вкусно, зараза, - перехваченным голосом пробормотал командующий. Эх, виноград, виноград...
      - Все, - энергично сказал премьер. - Хватит болтать. Есть что-нибудь по пятнистой смерти наконец?
      - Есть, - ответил министр. - Осталось всего две версии. Версия первая: это не болезнь.
      - Так, - сказал премьер. - Твои биологи - они что?..
      - Это, так сказать, все болезни разом. Просто от такой встряски лопнула к свиньям иммунная система.
      - М-м, - с неудовольствием сказал премьер. - Не нравится мне это. Безнадежно как-то.
      - Ну, тогда тебе должна вторая понравиться, - ехидно оскалился министр. - Выскочило что-то из наших же военных лабораторий. Ну, мутировало, разумеется...
      - Тьфу, черт! Г-гадость! Ладно, не будем об этом. Командующий, не зевай. - Командующий с готовностью налил по второй. - Что там со штабами?
      - Минутку, - сказал министр и извлек из саквояжа какой-то небольшой, но странный с виду и - так и чувствовалось - невероятно сложный прибор. Поставил на стол. - Для твоей коллекции. Экспозиции, вернее. Приобщи.
      - Како-ой, - восхитился премьер. - Что это?
      - Ни малейшего представления. Загадка второй природы. Патрульные нашли в дальнем рейде - там что-то взорвалось еще вначале, черт знает, что именно. Сильно взорвалось. Но это вроде цело, лежало поодаль. Обеззаражен полностью, не бойся.
      - Како-ой... Спасибо!! Как живой, правда? - министр усмехнулся. Живой! И чего только не напекли высоколобые, черт бы их побрал... Премьер бережно переложил прибор со стола на мягкое кресло. - Свернулся клубочком и спит, чувствуешь? - погладил прибор. - Мур-р, мур-р... вздохнул, отвернулся от подарка. - Жду ответа.
      - Готовят путч, - проговорил министр. - Подробностей пока нет. Но, в сущности, мы готовы к любым вариантам.
      - Ой ли, - сказал премьер. - Насколько продвинулась проработка упреждающей акции?
      Министр с неудовольствием сморщился.
      - Безнадежная затея...
      - Я не тебя спрашиваю! - резко оборвал премьер, глядя в глаза командующему. Тот чуть развел руками.
      - Действительно так, - сказал он. - Без тяжелой артиллерии штурм немыслим.
      - А у них она есть? - быстро спросил премьер.
      - Откуда? Нет, оптимальна сейчас стратегия булавочных уколов. Я уже представлял разработки. Перехватывать патрули, уничтожать машины из засад - отщипывать по человеку, по двое, по трое... Но тут еще проблема "верхачей". Их опросы дают очень много и в смысле выявления маршрутов патрулей противника, и в смысле поддержки агентурных мероприятий. Поэтому нельзя исключить широкомасштабных акций противника, направленных именно против наших "верхачей". Их мы защитить не сможем.
      - Твои отработали вариант "Сбор"? - премьер перевел взгляд на министра.
      - Да, - ответил тот. - Здесь порядок. В непосредственной близости от нас заброшенных убежищ достаточно, чтобы сосредоточить лояльное население внутри практически защищаемого периметра.
      - Палка о двух концах, - буркнул командующий. - Это увеличит их безопасность и зависимость от нас, но уменьшит их ценность как пассивных агентов.
      - Придется выбирать, - задумчиво сказал премьер. - Впрочем, выбор дальнейшей стратегии сам подскажет выводы по тактическим аспектам. А вы, он выбросил в сторону командующего руку с дымящимся остатком сигареты, покамест выколачивайте из них все, что можно. "Сбор" ведь, как я понимаю, дело не одного и не двух дней.
      - Плановый срок реабилитации убежищ и переселения - восемь суток с момента отдания приказа, - сказал министр.
      Повисла напряженная тишина. Премьер несколько раз всосался в застрявший в углу рта окурок. Потом, едва не обжигая пальцы, вытащил его, ткнул в пепельницу.
      - Приказ будет, - сказал он решительно, и министр кивнул. - Если ничего кардинально не изменится - приказ будет. Ориентируйтесь на послезавтра.
      - Послезавтра? - переспросил министр, сделав ударение на "после". Командующий втянул голову в плечи и сказал с изумлением:
      - Ну, ребята... Вы что - верите...
      - Завтра выждем, - сварливо сказал премьер, пряча глаза. - Посмотрим, как пойдут дела. Речь... и все такое.
      Министр покивал задумчиво и с пониманием.
      - Выдыхается, - разряжая обстановку, командующий указал на рюмки.
      Они выпили по второй.
      - Пункт второй, - требовательно сказал премьер.
      - Сегодня мы должны его взять, - ответил министр не задумываясь.
      - Ах, даже так? Это очень важно - сегодня! - премьер даже облизнул губы от волнения. - У тебя есть какие-то специаль...
      - Нет. Просто уверен. Ждем, - командующий кивнул, подтверждая. - Да и жилище его локализовано, по слухам, вполне однозначно. Так что в крайнем случае пошлем транспортер с группой захвата в район этого так называемого Корыта, прочешем квадрат... до сумерек, конечно. Сегодня я это сделаю.
      - Это очень важно - сегодня. Вы понимаете?
      - Разумеется, - нестройным хором ответили министр и командующий.
      - Отлично. И вот еще что... - Он потер шею, наклонив набок голову. Кажется, установлено, что первые месяцы он проживал в убежище штабов. Верно? Не исключено, что он может оказаться... не то чтобы агентом, но... как бы это...
      - Сторонником, - подсказал командующий.
      - Да. Сторонником.
      - Мы это учитываем.
      - Отлично. Что ж... кажется, все, - но по его тону приближенные понимали, что это еще не все, и не двигались с мест.
      - Вот еще... так. Чисто по-дружески. Как вы сами относитесь к этим слухам... относительно завтрашнего исхода?
      Командующий крякнул, мотнув седой головой, и уставился в угол. Министр внутренних дел ожесточенно защелкал зажигалкой у себя под носом сигарета, торчащая из его тонких бескровных губ, прыгала вверх-вниз.
      - Ну что тут можно сказать, - проговорил он невнятно, раскурив наконец и едва не жуя фильтр. Премьер, снова пряча глаза, налил еще по рюмке. - Судя по уровню заражения всех сред... по длительности эффекта ядерной зимы, - министр выпустил целое облако дыма, - по некоторым косвенным данным... На планете нет мест, пригодных для открытого обитания. Это я могу гарантировать.
      - Так, - сказал премьер ядовито. - В тоне вашем я слышу нечто. Чего же вы, в отличие от этого, не можете гарантировать?
      Министр пожал плечами.
      - Людям хочется чуда. В нынешней обстановке вряд ли можно их за это винить. Зарегистрирована версия, согласно которой Мутант - это мессия, мы столкнулись с фактом второго нисхождения, так называемого ядерного. Зарегистрирована версия, согласно которой Мутант является комиссаром иногалактической сверхцивилизации. Как прикажете относиться к таким вариантам? Зарегистрирована версия, согласно которой Мутант уведет нас в океан. Магическим путем отрастит нам всем жабры, что ли, и мы погрузимся в придонные глубины, где вода не активна. Спруты, которые там живут и которые, собственно, его послали, нас любят и ждут не дождутся. Зарегистрирована версия, согласно которой Мутант - материализованный сгусток этической астральной энергии... Продолжать?
      Отрывистыми движениями пальцев премьер вращал на полированном столе полную рюмку.
      - А вам, - спросил он глухо, - хочется чуда?
      Командующий вдруг с шумным вздохом встал и, засунув руки в карманы брюк, так что полы кителя безобразно задрались, медленно, слепо пошел наискось через зал. У противоположной стены, сплошной, как все стены, он остановился и застыл, едва не упершись лбом в свою сгорбленную тень. Плечи вздрагивали под сверкающими эполетами.
      - Брось эти каверзы! - звонко отчеканил министр, глядя премьеру в лицо и сидя очень прямо. - Какой смысл?! Это не конструктивный разговор!
      - А мне хочется, - сказал премьер, и стало очень тихо.
      ПРОЧИЕ: КОМИТЕТ НАЧАЛЬНИКОВ ШТАБОВ
      Крупномасштабная карта была нарисована так тщательно, что казалась отпечатанной в типографии. Длинная указка грамотно ползала по ней, отстранялась и вновь со стуком клевала то одну из синих стрелок, скрутившихся вокруг объекта "А-2", то причудливый пунктир минных заграждений, то красный кружочек возле пункта "Отметка 97 (Корыто)".
      - ...Итак, господа, - сказал в заключение председатель комитета начальников штабов, - выводы неутешительны. Политическая наша программа остается неизменной. Она естественна и проста, она доступна сердцу всякого солдата. С карикатурными пережитками парламентарной системы должно быть покончено раз и навсегда, - он пристукнул указкой по столу. Распределение продовольствия станет более рациональным. Централизованно пайки будут получать только военнослужащие. В свою очередь, каждый из них будет на свою ответственность выделять ту или иную долю тем гражданским лицам, которые сумеют так или иначе снискать его расположение. Таким образом, кадровый состав, - я не беру, конечно, в расчет силы, оставшиеся верными министерскому правлению, для нас они приравнены к гражданским, будет обеспечен двойными и тройными пайками, и каждый сможет оставлять из них себе столько, сколько сочтет нужным. С другой стороны, вокруг каждого сложится узкая группа абсолютно преданных ему гражданских лиц, контроль над которой, благодаря ограниченности ее состава, сможет легко и оперативно осуществлять сам ее кормилец.
      - Консервный феодализм... - без одобрения пробормотал начальник артиллерии.
      - Назовите как хотите, - резко ответил председатель. - В сложившихся условиях это единственная разумная мера.
      - Я могу уточнить, - поднимаясь, произнес сутулый человек в пятнистой полевой форме.
      - Прошу вас, майор, - сказал председатель и острием вверх прислонил указку к стене под картой.
      - Если мы не получим доступа к складам министерского бункера, то... Майор встряхивающим движением развернул просторный лист бумаги, другой рукой поднося к глазам очки. - Либо мы уже сейчас должны уменьшить ординарные нормы на пятнадцать-семнадцать процентов - в пересчете на калории, - либо через пятьдесят шесть суток мы столкнемся с необходимостью полностью прекратить прикармливание верных нам индивидуалов. И без того немногочисленных.
      Начальник корпуса тылового обеспечения негодующе мотнул облысевшей головой и промокнул носовым платком сизый, казалось, грозящий лопнуть, загривок.
      - Значит... Да, с водой пока нормально, работы в шахте идут согласно графика. - Лист в руке майора чуть дрожал на весу. - Но это, господа, только одна сторона вопроса. - Майор поднял голову. - К концу подходят ионообменные составы. Через восемьдесят - восемьдесят пять суток мы останемся без фильтров.
      Прокатился возмущенный ропот, кто-то даже привскочил со своего кресла, тут же, впрочем, усевшись обратно.
      - А ваши не подторговывают там? - натужно повернувшись назад, к майору, крикнул начальник корпуса тылового обеспечения.
      - Нет. За это я ручаюсь.
      - Мне не известно ничего об утечке реагентов "налево", - негромко подтвердил начальник спецслужбы.
      - Я хочу напомнить, что наш комплекс создавался как вспомогательный при министерском и оснащался соответственно, - сказал майор, аккуратно складывая листок и засовывая его в нагрудный карман. В другой он пропихнул очки. - Не так уж давно, увы, мы сменили нумерацию на картах и из объекта "А-2" стали объектом "А-1", - он сел.
      - Благодарю вас, майор, - поднялся с кресла председатель. - Вот плоды близорукой довоенной политики, господа! - он чуть развел руками.
      - О чем только думали... - утробно проворчал начальник корпуса тылового обеспечения.
      - Действительно! - издевательски отчеканил начальник артиллерии.
      - Между тем, - председатель сделал вид, что не слышал ни той, ни другой реплики, - как я старался показать в сегодняшнем докладе, успех прямого штурма более чем проблематичен. Находящиеся в нашем распоряжении силы и средства явно недостаточны, чтобы ручаться за успех операции.
      - Газок... - сказал кто-то без уверенности, и сейчас же маленький, черноволосый начальник химической службы вскочил словно подброшенный пружиной.
      - А вы не думайте, что вам первому ударила в голову эта гениальная идея! Мои специалисты неделю не спали, прорабатывали варианты! Но что я могу? В условиях герметичности мест обитания, в условиях тотального и привычного употребления - исправных! - средств индивидуальной защиты эффективность применения боевых ОВ в любой комбинации нулевая! А если к тому же воздействию подвергнется содержимое складов? Акция вообще потеряет смысл!
      - Сядьте, - скрывая раздражение, сказал председатель. - Сядьте, полковник, все это понятно. - Он наклонился вперед, уставил локти на стол и положил на переплетенные пальцы подбородок. Обвел собравшихся тяжелым взглядом покрасневших от усталости глаз. - Прошу высказываться, господа.
      Пронеслась напряженная тишина. Потом начальник спецслужбы чуть театрально откашлялся и встал, медленно застегивая две пуговицы эффектного бархатного пиджака.
      - Кажется, только мы с начальником объединенного космического командования подготовились к сегодняшнему заседанию всерьез, - мягко сказал он, чуть поворачиваясь к сидящему рядом сухопарому генералу с умным, острым лицом. - Ты будешь докладывать?
      - Говори пока ты, - ответил тот небрежно.
      - Хорошо, - начальник спецслужбы глубоко вздохнул. - Девятнадцать раз в сутки в северо-восточном секторе небесной полусферы, а именно через созвездия Корзины Цветов, Охотника и... э...
      - Райской Чаши, - снисходительно подсказал генерал.
      - Проходит неиспользованное в момент ноль боевое орбитальное устройство. Оно было выведено на стационарную орбиту два с половиной года назад в ходе выполнения программы "Верхняя граница". Этот сателлит представляет собой мощнейший лазер...
      - С термоядерной накачкой, - чуть улыбнувшись, пояснил генерал.
      - ...И обладает высокой маневренностью. У нас есть реальный шанс провести с сателлитом сеанс связи и передать на его компьютер соответствующие команды.
      - То есть вы собрались лучом шарахнуть оттуда? - без восторга, с каким-то недоверием спросил начальник корпуса тылового обеспечения.
      - Не совсем так, - небрежно вмешался начальник объединенного космического командования, и начальник спецслужбы, собравшийся уже ответить, послушно закрыл рот. - Удар с орбиты, к сожалению, невозможен. Сателлит проходит низко над горизонтом, и диагональный, почти касательный луч просто завязнет в атмосфере. Да и точность боя под таким углом... генерал фривольно пошевелил пальцами приподнятых рук. - Нет, дело сложнее. Мы хотим заманеврировать устройство. Если это удастся, возможны станут два варианта. Сейчас оба тщательно отрабатываются у меня в штабе, созданы две независимые группы. Либо нам удастся так организовать траекторию снижения, что на высоте трех-пяти миль сателлит пройдет точно над объектом "А-2" и в зенитальном относительно "А-2" положении сделает пиф-паф. Либо, если прикидки установят малую вероятность точного выстрела "на бегу", мы посадим сателлит. Для самозащиты он оснащен многоразовыми лазерами - мы их снимем и используем вручную для вскрытия внешних оболочек бункера посредством боя прямой наводкой. Оптимальная дистанция - от полумили и менее.
      - Блестяще, - сказал председатель взволнованно. - Это блестяще, господа! Каким образом вы намерены связаться с устройством?
      Начальник объединенного космического командования, улыбнувшись, сделал жест, отпасовывающий вопрос к начальнику спецслужбы.
      - Здесь возникают сложности, - немедленно сказал тот. - Могут возникнуть, точнее. В тридцати семи милях к западу, то есть за пределами радиуса всех до сих пор проводившихся мероприятий, находится релейная станция дальней связи. В свое время она была оборудована мощным вычислительным комплексом и укрытиями. В принципе, аппаратура и антенны могли уцелеть. В таком случае, в принципе, станция может быть использована для установления радиоконтакта.
      - В чем же сложности? - нетерпеливо спросил председатель.
      - Э-э... - сказал начальник спецслужбы.
      - В том, - снисходительно перебил начальник объединенного космического командования, - что в разумные сроки отработать компромиссную программу взаимодействия двух неконтактных комплексов - станции и сателлита и отсюда, в режиме диалога, через посредство компьютера станции фактически перепрограммировать сателлит... я не хочу умалять квалификации наших специалистов, поймите меня правильно... может, видимо, лишь один человек.
      - Где он?
      - В шахте, - быстро сказал начальник спецслужбы. - Это очень крупный специалист. К сожалению, он еще до момента ноль угодил в черные списки. Этакий, - он сделал рукой неопределенно-безнадежный жест, - интеллигент. В шахту сбежал добровольцем, когда ему настоятельно предложили войти в группу наших операторов.
      - Так он вас и сейчас пошлет куда следует, - торжествующе сказал начальник артиллерии.
      - Я это учел, - с достоинством ответил начальник спецслужбы. - Я скажу ему, что наша акция лишь упреждает соответствующую попытку министерских вооруженных сил. Я скажу, что сателлит должен быть просто снят, без всякого военного употребления. Когда прикидочные программы будут составлены, наши специалисты внесут соответствующие коррективы.
      - Это умно, - председатель одобрительно кивнул.
      - Данная фигура для нас интересна еще и вот почему, - начальник спецслужбы сделал эффектную паузу. - Собирая информацию об этом человеке, я обнаружил, что он в течение почти полугода был приемным отцом мальчика, впоследствии ставшего известным как Мутант!
      - Что?! - выкрикнул председатель среди поднявшегося гомона.
      - Именно он и его жена могут знать все о Мутанте!
      - Удивляюсь, что он еще в шахте... В добрый час, генерал. Немедленно займитесь этим человеком. Немедленно. И, коль скоро вы сами напомнили мне, - Мутант должен быть взят сегодня. Именно нами и именно сегодня. Идиотский миф о грядущем завтра исходе должен быть решительно пресечен. Он расслабляет и дезорганизует общину. Кроме того, Мутант необходим как материал для исследований первостепенной важности. Вам, в сущности, следовало раньше подумать об этом!
      - Я думал и думаю об этом, - лицо начальника спецслужбы порозовело от обиды. - Я прекрасно понимаю важность этих двух моментов.
      - При угрозе захвата Мутанта министерскими силами он должен быть безжалостно уничтожен.
      - И это я тоже понимаю, мой генерал. Я прекрасно понимаю, однако, что первостепенным вопросом является захват министерских складов. Без Мутанта мы до сих пор обходились и сможем обходиться впредь. Без запасов - нет. Захват министерских складов даст нам возможность продержаться еще по меньшей мере год...
      - А потом? - громко, насмешливо спросил начальник артиллерии.
      - Я не вижу смысла в беспредметной болтовне! - огрызнулся начальник спецслужбы, а начальник космического командования вдруг улыбнулся беззащитно и совсем по-детски. В наступившей тишине председатель глухо сказал:
      - Все свободны.
      Когда отгрохотали стулья и отхлопала дверь, он вынул из ящика стола изящный курвиметр и медленно подошел к карте. Уткнул колесико в пункт "А-1". Следуя линиям высот, огибая какие-то условные знаки, густо засыпавшие бумагу, дрожащей рукой повел мягко зажурчавшую пластмассовую безделушку к пункту "Отметка 97 (Корыто"). Раз, другой. Третий. Он выискивал оптимальный маршрут - и не заметил, как приоткрылась дверь.
      - Четырнадцать миль, - сказал, стоя на пороге, начальник объединенного космического командования. Председатель, как ужаленный, обернулся. Курвиметр вылетел из его пропотевших пальцев, сухо ударил по полу - сколовшаяся рукоятка длинной глянцево-черной каплей брызнула под необъятный стол. - Меньше никак, я тоже... И места опасные - зыбучий солончак, дюны. Крысиные города... В одиночку не добраться.
      - Я намечал путь следования мобильной группы, - высокомерно проговорил председатель. - На случай, если днем его не обнаружат и придется вечером взять или уничтожить его дома.
      - Я так сразу и понял, мой генерал.
      Председатель нагнулся за осколками. Его дыхание, натужное от неудобной позы, прерывисто скрипело в тупой подземной тишине. Потом, упершись одной рукой в колено, он медленно распрямился.
      - Да, - сказал он, задыхаясь. - Крысиные... - Неловко приставил обломок к обломку - пальцы его не слушались, излом колотился об излом. Еще можно склеить, - беспомощно выговорил он.
      - Можно, - ответил начальник объединенного космического командования. - Только - зачем?
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДЕНЬ
      ОТЕЦ
      Перерыв обрывает работу, как смерть.
      Перерыв сметает бьющий в мозг грохот, и в мозгу становится просторно и пусто от распахнувшейся тишины, и кажется, будто проваливаешься и падаешь. И действительно падаешь - там, где застала сирена, - и не думаешь уже ни о чем, и долго не можешь шевелиться, говорить, даже пить - только тупо смотреть, как тонет свет в медленных перекатах каменной пыли, как растворяются, убегая во мглу, тусклые рельсы узкоколейки, как, стиснутое узостью штольни, мерцает исчезающее пятнышко света - у выхода, над постом охраны.
      В перерыв можно слышать кашель. Вблизи, вдали. Он ходит мертво хрустящими волнами - немощно кашляет мгла, старчески кашляет эхо.
      Профессор сидел, привалившись к борту вагонетки. Рядом хрипел напарник - живот его, раздвинув полы лишенного пуговиц пальто, судорожно ходил вверх-вниз. Бессильно ворочая глазами, напарник следил, как профессор, отпив глоток, завинчивает флягу.
      В перерыв можно разговаривать.
      - Я человек без воли, - просипел напарник. - Вечно все... выхлебаю с утра. А потом загибаюсь.
      Профессор молча протянул ему флягу. Запекшиеся в черную корку губы дрогнули, рука шевельнулась и бессильно замерла.
      - Нет... я не...
      - Берите-берите, - профессор подождал еще. Напарник закрыл глаза. Ну, ничего, - сказал профессор, убирая флягу. - Скоро воды будет вдоволь.
      Напарник вдруг застонал, словно от мучительной боли, и перекатил голову лицом вверх.
      - Молчите уж, - просипел он, - раз ничего не понимаете.
      Сердце успокаивалось. Кровь перестала лопаться в глазах и в пальцах.
      - Знаете, чем отличается человек разумный от человека дрессированного? - вдруг спросил профессор. - На вопрос, как достичь благоденствия, портной сказал бы, что нужно шить больше красивой одежды, спортсмен - что нужно больше бегать, писатель - что нужно слово в слово публиковать все, что он пишет, а, например, больничный врач - что нужно увеличить число коек в палатах. И все были бы правы. Но эта правота не имела бы никакого отношения к ядру проблемы.
      Напарник выждал. Затем спросил с беспокойством:
      - Зачем вы это сказали?
      - Не знаю, - помедлив, ответил профессор. - Понимаю: это естественно. Но так обидно. И так безнадежно. Вот и приходит в голову...
      - Вам еще что-то приходит в голову?
      Профессор смолчал.
      - Мне тоже иногда... приходит в голову, - напарник со свистом вдохнул серый сироп. - Я спать не могу от ужаса. Я отпилил бы себе эту голову, чтобы в нее ничего не приходило!
      Профессор чуть улыбнулся - губы лопнули сразу в трех местах. Он слизнул капельки крови и примирительно сказал:
      - Здесь это не трудно, по-моему.
      - Ах, так вы издеваетесь надо мной! - Напарник резко повернулся к нему и на миг сморщился от боли в мышцах. - Вы меня провоцируете! - почти выкрикнул он.
      Профессор смолчал.
      - Маркшейдер, значит, передал вам мои слова!
      Профессор смолчал, не понимая. Только опять слизнул кровь.
      - Вас подослали ко мне!
      Профессор чуть пожал плечами.
      - Если бы вы и впрямь думали так, вы бы так не говорили.
      Напарник исступленно расхохотался.
      - А я вас не боюсь! Нет! Не боюсь!!
      Профессор взял флягу, отвинтил колпачок и протянул ее напарнику. Тот схватил и присосался к горлышку, вызывающе и гордо кося профессору в глаза. С клекотом задергалась короста курчавой бороды на короткой шее, по ней потекли струйки.