Новгород был связан с Киевом и Византией, с Волжской Болгарией и прикаспийскими странами, с Готландом и всей Южной Прибалтикой. В самом Новгороде были иноземные торговые дворы – "Немецкий", "Готский", а новгородский двор был, например, в Киеве. На городском торгу можно было купить и изделия ремесленников этого города, и продукты, привезенные крестьянами из окрестных деревень, и множество разнообразных заморских товаров из стран Востока, Западной Европы, других русских княжеств, Византии.

Выгодное географическое положение Новгорода способствовало развитию внешней торговли, которая была делом не только купцов, но и бояр, и новгородской церкви. Далекие торговые экспедиции, требовавшие оснащения кораблей и большой вооруженной охраны, сплачивали боярско-купеческие круги и выдвигали их сразу на видное место. В новгородском былинном эпосе эти далекие плавания опоэтизированы: в 1070-е годы появилась былина о плавании к Кор-суню (Херсону) в Крыму, былина о Садко, богатом госте, которая очень живо рисует и быт самого Новгорода Великого в XII веке, и плавание 30 кораблей по синему морю.

Несмотря на ремесленно-торговый характер основной массы населения Новгорода, реальная власть в городе принадлежала боярам-землевладельцам, вотчины которых находились как в пределах новгородских "сотен", так и в далеких колониях – в Заволочье, на Двине и Ваге. В силу особенностей Новгородской земли боярство было прочно связано с внешней пушной торговлей, и это придавало ему большую экономическую силу и корпоративную сплоченность.

Вплоть до начала XIII века, пока у рубежей Новгородской земли не появились немецкие рыцарские ордена, Новгород не знал постоянной угрозы внешней опасности и военные резервы боярства могли расходоваться на охрану торговых караванов, тысячеверстных путей и отдаленных факторий – погостов.

Важными форпостами Новгорода были Псков и Ладога, боярство которых иногда принимало участие в политической жизни своего "старшего брата", но иногда проявляло и самостоятельность.

Артемий Владимирович Арциховский (1902-1978)

В Новгороде Великом постоянно кипела классовая борьба "черных людей" против бояр, ростовщиков и монастырей и борьба различных групп боярства между собой; непрерывно возрастало сопротивление власти Киева. Особенно заметно было это стремление к обособлению от Киева на ранних этапах. Оно приобретало характер общегородской борьбы всех слоев и групп, объединенных общими задачами.

Наличие таких общих задач несколько отодвигало на задний план классовую борьбу, так как боярство демагогически использовало вечевые собрания, предъявляло нелюбимым князьям обвинения в том, что они "не блюдут смердов", и изображало свою борьбу за власть как общую борьбу за новгородские вольности.

Раскрытые части храма 1099-1113 гг., выстроенного по заказу Мстислава Владимировича на месте, где впоследствии находилась церковь Благовещенья на городище в Новгороде

На протяжении XI века новгородское боярство много раз проявляло свою волю в отношении великих князей и князей-наместников, которых Киев посылал в Новгород. Мы помним, как гордилось новгородское боярство победоносным походом на Киев при Ярославе Мудром и теми грамотами, которые закрепляли новгородские вольности в 1015 году.

В последней четверти XI века существенно изменилась летописная формула извещения о начале княжения нового князя; ранее говорили: великий князь киевский "посади" князя в Новгороде. Теперь стали говорить: новгородцы "введоша" князя себе. Летопись запестрела такими фразами: "бежа князь", новгородцы "выгнаша князя", "показаша путь" князю. Первым изгнанником оказался Глеб Святославич, выступивший против всего города в защиту епископа и, как мы помним, собственноручно зарубивший волхва. Новгородцы его "выгнаша из города, и бежа за Волок, и убиша и Чудь". Это произошло в 1078 году.

Появилась новая система "выкармливания" князя. Новгород приглашал к себе юного княжича из семьи влиятельного князя и с ранних лет приучал его к своим боярским порядкам. А если великий князь пытался сменить такого вскормленника и заменить его по давней традиции своим сыном, то боярство горой вставало за своего князя. Так было с Мстиславом Владимировичем, сыном Мономаха, который с 12 лет княжил в Новгороде. По прошествии 14 лет, в 1102 году, Святополк Киевский пытался заменить его своим сыном, но новгородское посольство вступило с великим князем в великую "прю" и довольно дерзко заявило ему: "Если у твоего сына две головы, то посылай его к нам!"

Мстислав остался в Новгороде и даже породнился с новгородским боярством, женившись вторым браком на дочери посадника.

Новое значение в это время приобретает и важный пост посадника, так сказать премьер-министра в боярской республике. Ранее посадник был доверенным лицом великого князя, посланным из Киева. В XII веке посадников новгородцы выбирают сами из среды наиболее знатного боярства, а в XIII веке утверждается тезис, что "новгородцы в князьях и посадниках вольны".

При Владимире Мономахе была сделана последняя попытка круто обойтись с новгородским боярством. Когда Мстислав был отозван отцом на юг, а в Новгороде остался его сын Всеволод, то боярство стало, очевидно, держать себя слишком независимо. Владимир и Мстислав совместно вызвали в 1118 году всех новгородских бояр в Киев, заставили их присягнуть на верность, а некоторых, провинившихся в каких-то незаконных конфискациях, оставили в столице и заточили. Среди заточенных был новгородский сотник, боярин Ставр. О нем была сложена похожая на былину новелла, рисующая привольное житье боярина в Новгороде:

Приехав по вызову князя Владимира в Киев (как и в летописи), боярин Ставр посмеивается над киевским боярством, да и над самим великим князем. В Новгороде в эти годы строилась новая крепостная стена, заложенная еще Мстиславом в 1116 году, "более прежней", и вот новгородец иронически отзывается об укреплениях Киева:

Далее былина рассказывает, что Владимир, разгневавшись на хвастливого новгородца, посадил Ставра в "погребы глубокие".

Летопись ничего не сообщает о его дальнейшей судьбе, а былина-новелла вся посвящена ловким и смелым действиям Ставровой молодой жены, одурачившей князя и добившейся освобождения своего мужа.

Однако расправа с новгородским боярством ради поддержания престижа молодого князя Всеволода Мстиславича не остановила сепаратистских устремлений Новгорода. Всеволод (1118-1136) был последним князем, при котором Киев вмешивался во внутренние дела Новгорода.

Государственный щит. «Оный известен со времен великого князя Мстислава Владимировича, вступившего на киевский престол в 1125 году» (А.Ф. Малиновский)

Всеволод Мстиславич довольно долго выполнял различные военные поручения Новгорода, а в 1132 году, после смерти Мстислава, соблазнившись перспективой приобрести крупный удел на юге, он поскакал в Переяславль, но продержался в этом городе лишь несколько часов – к обеду его уже выгнал оттуда Юрий Долгорукий, его дядя.

Князь Всеволод вернулся в Новгород, рассчитывая, очевидно, на поддержку посадника Петрилы Микульчича и архиепископа Нифонта. Но здесь он застал необычайное брожение как в городе, так и по всей земле новгородской: боярство, по всей вероятности, в свое время заключило с ним договор о пожизненном княжении, чтобы еще раз не сталкиваться с тяжелой рукой Мономаха, как это было на втором году (1118 год) княжения юного Всеволода. Теперь новгородцы, псковичи и ладожане, собравшись все вместе, припомнили ему его обещание ("хощу у вас умрети") и в наказание за легкомысленную поездку в Переяславль "выгнаша князя Всеволода из города". Однако с полпути его вернули.

Новый конфликт созрел два года спустя, когда Всеволод снова пытался ввязаться в южные дела. При обсуждении похода на Суздаль прения на вече приняли острый характер. "Почаща молвите о суждальстеи воине новгородци и убиша муж свои и вергоша с мосту".

Во время самого похода произошла смена посадников, и сторонник Всеволода Петрила был устранен. Поражение, понесенное новгородцами в битве на Жда-не-rope в 1135 году, еще более обострило недовольство Всеволодом, втянувшим Новгород в эту невыгодную войну.

К бурным 1135-1136 годам, которые иногда называли даже "новгородской революцией", относятся два очень важных документа, посвященные делам купеческих корпораций. Рассмотренные вместе с летописью, они могут отчасти помочь нам в выяснении княжеской политики в последние критические годы существования княжеской власти в Новгороде.

Оба документа подправлялись потомками в XIII-XIV веках, но первоначальное ядро их предположительно можно выделить.

В 1135 году при посаднике Мирославе князь Всеволод составил "Рукописание", посвященное льготам и привилегиям купеческого братства при церкви Ивана на Опоках, построенной среди новгородского торга в 1127-1130 годах. Издавая этот документ, князь, очевидно, рассчитывал на поддержку купечества.

Церковь Спаса Преображения на Нередице. 1198 г.

"Рукописание" отчетливо утверждает и защищает права богатого купечества, "пошлых купцов". При церкви Ивана на Опоках учреждался совет из трех старост. Купцы выбирали двух старост, а от "житьих" и "черных людей" был только один, да и то не выборный, а официальное лицо, боярин тысяцкий. Ивановскому братству давались самоуправление и суд по торговым делам, независимые от посадника. Стать членом гильдии мог богатый купец (или сын богатого купца), вносивший большой вклад – 50 гривен. В пользу Ивановского братства шли таможенные пошлины с воска, привозимого в Новгород со всех концов Руси.

Гильдия имела свой общинный праздник 11 сентября, когда из общей казны тратили (очевидно, на устройство пира) 25 гривен серебра, зажигали в церкви 70 свечей и приглашали служить в церкви самого владыку, получавшего за это гривну серебра и сукно. Праздник братства Ивана на Опоках длился целых три дня. Такие совместные праздники членов купеческих гильдий или ремесленных цехов были характерны для всех средневековых городов Европы и Востока.

Тем временем в начавшейся феодальной раздробленности и распрях князей Новгород попытался сказать свое слово в общерусской политике. Посадник Мирослав Гюрятинич ездил в Южную Русь мирить киевлян с черниговцами. Князь Всеволод, остававшийся в Новгороде, давал противоречивые рекомендации относительно того, с кем из соперников быть Новгороду в союзе.

Недовольство князем со стороны новгородских бояр возрастало одновременно с сознанием их собственного могущества. Кроме боярства и купечества в Новгороде были еще две силы, на которые мог бы положиться князь в поисках опоры для своего пошатнувшегося престола, – церковь и "черные люди".

С "черными людьми" у Всеволода были враждебные отношения, что и было ему потом поставлено в вину.

Оставалась церковь, являвшаяся в Новгороде значительной экономической и политической силой. И вот создается второй документ Всеволода Мстисла-вича, в котором он частично зачеркивает привилегии, только что данные купечеству. Это "Устав князя Всеволода о церковных судех… и о мерилах торговых".

"Устав" был обнародован таким образом: на заседание княжеского совета в присутствии бояр, княгини и архиепископа были приглашены десять сотских, бирюч и два старосты; один из них – иванский староста Ва-сята. В "Уставе" очерчен круг людей, подвластных церкви, и состав тех преступлений, которые подведомственны церковному суду (развод, умыкание, чародейство, волхвование, ведовство, ссоры между родными, ограбление мертвецов, языческие обряды, убийство внебрачных детей и др.).

Но начинается "Устав" с того, что князь определяет, кому он вверяет суд и мерила торговые: на первом месте оказывается церковь святой Богородицы на Торгу, далее Софийский собор и епископ и лишь на третьем месте "староста Иваньский". После уточнения некоторых экономических деталей (какие оброчные статьи получают иванский поп и сторож) говорится, что старосты и торговцы должны управлять "домом святого Ивана", "докладывая владыке", то есть дела купеческой корпорации ставятся под контроль новгородского архиепископа.

Церковь Богородицы на Торгу была заложена князем Всеволодом вместе с владыкой Нифонтом в 1135 году. Зимою Нифонт ездил в Киев – "Устав Всеволода", пожалуй, правильнее датировать началом 1136 года, когда и церковь на торгу уже была построена, и владыка вернулся из своей дипломатической поездки. Новый документ (если только он верно понят нами) укреплял связи князя с церковью и ее влиятельным главой – архиепископом, но должен был вызвать недовольство новгородского купечества, корпоративная церковь которого – Иван на Опоках – оказалась на втором плане, а на первое место вышла новопостроен-ная Богородицкая церковь.

Дальнейшие события показали, что князь просчитался: 28 мая 1136 года по приговору веча (с участием псковичей и ладожан) Всеволод был арестован и вместе с женой, детьми и тещей посажен в епископский дворец, где 30 вооруженных воинов стерегли его (а заодно, может быть, и владыку?) два месяца. В июле Всеволода выпустили из города, предъявив ему обвинения: 1) "Не блюдет смерд". 2) Зачем в 1132 году польстился на Переяславль? 3) Зачем первым бежал с поля боя в 1135 году? 4) Зачем склонял к союзу с Черниговом, а потом велел разорвать этот союз?

С этого времени вольнолюбивый Новгород Великий окончательно становится боярской феодальной республикой. Красочность записей 1136 года, сделанных в летописи, как предполагают, ученым, математиком Кириком, показывает события 1136 года особенно выпукло, но, как мы видели, приход новгородского боярства к власти фактически совершился раньше.

После изгнания Всеволода, нашедшего приют у "младшего брата" Новгорода, во Пскове, в Новгород был приглашен Святослав Ольгович из Чернигова. Кипение страстей в Новгороде продолжалось – то новгородцы сбросят с моста какого-то боярина, то архиепископ откажется венчать нового князя и запретит всему духовенству идти на свадьбу, то какой-то доброхот изгнанного Всеволода пустит стрелу в Святослава, то какие-то мужи новгородские тайно пригласят Всеволода опять вернуться к ним.

Когда же тайное стало явным, "мятеж бысть велик в Новгороде: не восхотеша людье Всеволода". Бояре – друзья Всеволода – или бежали к нему во Псков, и их имущество подвергалось конфискации, или платили огромную контрибуцию. Очень важно отметить, что 1500 гривен, собранные с "приятелей" Всеволода, были розданы купцам, чтобы они могли снарядиться на войну с Всеволодом.

Последние князья Новгорода являлись, по существу, наемными военачальниками. Новгород Великий в XII-XIII веках, управляемый боярами, был ареной напряженной классовой борьбы. Обособление его от власти киевского князя сказалось в том, что боярское правительство все чаще стало принимать участие в усобицах в других землях, а это сильно ухудшало положение и крестьян, и городского люда, на плечи которых ложилась вся тяжесть междоусобных войн, разорявших страну и затруднявших подвоз хлеба из более хлебородных земель.

Договорная грамота Великого Новгорода с великим князем тверским Ярославом Ярославичем. 1262-1263 гг. Пергамент

Восстание 1136 года было далеко не единственным. В 1209 году вспыхнуло восстание против посадника Дмитра Мирошкинича. Его сокровища были разделены восставшими "по зубу, по 3 гривне по всему граду".

В 1229 году "простая чадь" Новгорода возмутилась против архиепископа Арсения и тысяцкого Вячеслава. "Възмятеся всь град", – пишет летописец и рассказывает далее, как народ прямо с веча двинулся с оружием против боярских и владычных дворов. Был поставлен другой архиепископ, и в числе его помощников оказался оружейник Микифор Щитник.

Богатый ремесленно-торговый город, столица огромной земли, границы которой терялись у берегов Ледовитого океана, Новгород на протяжении XII – начала XIII века быстро рос, развивался, расширял свои торговые связи, создавал своеобразную культуру.

Наиболее близкой аналогией Новгороду в Западной Европе является Флоренция, богатая торгово-аристократическая республика, внутренняя история которой тоже полна борьбой феодальных партий, борьбой бедных горожан с ростовщиками и патрициями.

История Новгорода не была так трагически прервана татарским нашествием, как это случилось с Киевом, Черниговом и другими городами. Новгород успешно отбился от немецких рыцарей и легче, чем другие земли, перенес утверждение татарского ига, но и здесь тяжело сказывались первые десятилетия татарского владычества на Руси.

Новгород Великий играл очень важную роль в истории Руси, Западной Европы и далекого Северо-Востока, куда вместе с новгородской мирной колонизацией проникало русское ремесло и русское земледелие. Этим был подготовлен путь дальнейшего продвижения в Сибирь.