Разглядывая поверженного, я неожиданно вспомнил, что все боевики, напавшие на лагерь археологов, были одеты точно в такую же форму. Это навело меня на мысль воспользоваться одеждой бандита, чтобы его товарищи в случае обнаружения приняли меня за своего.

Сняв с него автомат и быстро раздев, я крепко связал ему руки и ноги. Затем надел его камуфляжный костюм поверх своей одежды, не забыв при этом и про чалму. Закончив переодевание и оттащив связника с горной тропы, я уложил его под небольшим кустом и двинулся дальше.

Не дойдя до лагеря около километра, я свернул с тропы и поднялся вверх по склону горы, рискуя при этом сломать себе ноги. Такое отклонение от прямого маршрута было необходимо для выяснения дислокации противника. Соваться в лагерь, не зная ситуации, было бы полным безрассудством.

Около получаса я провел на склоне, внимательно наблюдая за лагерем и его окрестностями. На первый взгляд казалось, что палаточный городок археологов пуст. Ни движения, ни звука, ни огонька…

Лишь спустя какое-то время мне удалось обнаружить признаки жизни. Полог одной из палаток откинулся, давая возможность увидеть тусклый свет, пробивающийся из дверного проема, в котором на секунду мелькнула фигура человека и тут же исчезла, словно растворилась во мраке ночи.

После некоторых раздумий я решил подобраться немного поближе к лагерю. И уже начал было спускаться вниз, когда мое внимание привлекли вспышки света неподалеку от палаточного городка.

Источником этих вспышек скорее всего был карманный фонарь. В какой-то миг мне даже удалось различить человека, подающего световые сигналы. Ни на кого из археологов он не был похож, а это само по себе говорило о многом.

Три короткие вспышки в мою сторону и столько же – в противоположную.

«Интересно, кому эти сигналы предназначены?» – и не успел я задать себе этот вопрос, как уже получил на него ответ.

Аналогичные световые вспышки наблюдались с противоположного от меня края лагеря, а также с моей стороны – метров за двести вниз по склону от того места, где находился мой наблюдательный пункт.

В данной обстановке только полный идиот мог не догадаться, что обмен сигналами, которые я только что наблюдал, был произведен между командиром боевиков и его бойцами, находящимися в секретах. А еще через несколько минут стало понятно, что обозначали эти сигналы.

Я увидел, а вернее, вначале услышал, что кто-то идет из лагеря по горной тропинке, направляясь в мою сторону.

Этот человек не старался скрыть своего приближения, и поэтому звуки его шагов были отчетливо слышны издалека. К тому же время от времени он подсвечивал себе дорогу фонариком.

– Кто идет? – раздался голос часового, говорившего по-таджикски.

Я слабо владел этим языком, но все же моих познаний хватало, чтобы понять общий смысл их диалога.

– Это я – Мустафа! – ответил боевик, подойдя вплотную к тому месту, откуда подавались световые сигналы.

Часовой осветил лицо подошедшего, узнал своего товарища и вылез из укрытия.

Я хорошо знал это место. Небольшой скалистый пригорок с выемкой посередине был идеальным местом для засады. Он возвышался метров на десять над поверхностью пологого склона горы, с двух сторон обрываясь отвесными скалами. Именно на этом скальном выступе я учился азам альпинизма под руководством Сергея Ивановича, излазив его, что называется, вдоль и поперек.

Бандиты не знали этого, да и знать не могли, а я решил использовать это знание. Если, конечно, новый часовой займет то же место, что и его товарищ.

Перекинувшись парой слов и похлопав друг друга по плечу, они разошлись. Старый часовой отправился в лагерь, а новый, о, счастье, стал взбираться на пригорок.

Выждав несколько минут, я стал осторожно спускаться со склона, направляясь к выступу, на котором засел боевик.

Видимо, он чувствовал себя там в полной безопасности, потому что даже закурил. Правда, я лишь секунду видел огонек зажигалки и багрово-красный уголек сигареты. Затем он спрятал сигарету в кулак, да и я к тому времени спустился со склона горы и оказался ниже верхнего уровня пригорка.

Подойдя к отвесному краю, я принялся взбираться по нему, на ощупь. находя старые крюки, вбитые нами еще во время тренировок. Это требовало определенных усилий, но игра стоила свеч. Я решил поступить так, потому что бандит никак не ожидает нападения с этой, на его взгляд, неприступной стороны. Кроме того, пологие склоны пригорка были покрыты мелким гравием, осыпающимся под ногами, а следовательно, подобраться к боевику незамеченным не представлялось возможным.

Весь мой план по освобождению заложников был построен на внезапности, поэтому на начальном этапе операции – при снятии часового – я ни в коем случае не мог допустить стрельбы или даже шума.

Не буду описывать, каких трудов мне стоило взобраться по отвесной скале в полной темноте, не производя ни малейшего шума. Ни один камешек не выскочил у меня из-под ног, ни один крюк не заскрипел под моими руками. В конце концов я взобрался на вершину и замер, восстанавливая дыхание после подъема и одновременно прислушиваясь к тому, что происходит неподалеку.

К этому времени боевик уже выкурил сигарету. Его голова в светлой чалме ясно выделялась на фоне камней. Я решил повторить свой фокус и, подняв камешек под ногой, бросил его на противоположный край пригорка.

Часовой отреагировал немедленно. Он резко вскочил и повернул голову на звук осыпи, внимательно осматривая пологий склон скального выступа. Это было последнее, что он увидел.

В прыжке преодолев разделявшие нас метры, я ударил его по затылку прикладом автомата. Противник сполз на дно выемки, не проронив ни звука. Забрав оружие, я быстро спеленал его, как ребенка, не забыв вставить в рот кляп, сооруженный из его же чалмы. Еще раз проверив надежность пут на руках и ногах боевика, я быстрым шагом направился к палаточному городку.

Непроглядная тьма позволила мне подобраться к лагерю незамеченным. Возле крайней палатки я остановился и прислушался. Это была палатка Сергея Ивановича. Похоже, что именно здесь разместилась основная группа бандитов. Из-за тонкой брезентовой стенки раздавался многоголосый храп.

Полог палатки не был застегнут. Я подобрался к проему и, чуть отвернув полог, заглянул в образовавшуюся щель. В тусклом свете, отбрасываемом сигнальными глазками включенной радиоаппаратуры, мне удалось различить троих боевиков, расположившихся на матрацах, брошенных прямо на землю. По моим расчетам, в лагере оставалось шесть бандитов, из них двое – на постах. Правда, теперь только один, но об этом никто, кроме меня, не знал! Выходит, здесь оставались четверо.

«Интересно, где же четвертый? – подумал я, откидывая полог палатки. – Ладно, потом разберусь. Сначала нужно нейтрализовать этих!»

Конечно, бить спящих нехорошо, но в данном случае кодекс чести не очень-то волновал меня. Тем более что бандиты спали, не выпуская из рук оружие, готовые в любой момент применить его.

Через несколько минут все было кончено. Оглушив спящих и связав их по рукам и ногам, я выбрался из палатки и направился к центру палаточного городка.

«Если взятые в заложники археологи еще здесь, – рассуждал я, – то, скорее всего, их держат в продуктовом складе».

Эта палатка была самой большой по размерам и могла вместить всех пленных, а разделять заложников было не в интересах бандитов. Моя догадка оказалась верной.

Соблюдая предельную осторожность, я подобрался к центру лагеря и увидел командира боевиков. Подперев голову рукой, он сидел за кухонным столом вполоборота ко мне.

Из чуть приоткрытого проема палатки, используемой нами для склада продовольствия, пробивался неяркий свет. Мои глаза настолько привыкли к темноте, что я даже различал выражение лица главаря банды, который напряженно о чем-то думал.

Можно было догадаться, почему у него такой озабоченный вид: операция, которая должна была пройти без сучка и задоринки ввиду неподготовленности археологов к боевым действиям, неожиданно приняла совершенно другой оборот.

Горный обвал, похоронивший наши вещи, пещерный газ, не пустивший нас в глубь пещеры… Эти события, на первый взгляд никак не связанные между собой, вызвали наше преждевременное возвращение в лагерь, где мы стали свидетелями, а затем и участниками описанных выше событий. Наше появление и стало тем неожиданным фактором, помешавшим бандитам осуществить, как я подозревал, заранее продуманный и подготовленный план захвата заложников.

Даже не знаю, какую цель преследовал этот захват, но даю голову на отсечение, что резонанс от этой операции был бы очень сильным. Тут попахивало политикой, ведь все члены экспедиции – теперь уже иностранные граждане. Командир боевиков – всего лишь пешка в этой игре, и он наверняка просто выполняет приказ, отданный ему кем-то из «бандитов в законе».

Не знаю, каким человеком был командир боевиков, сидящий передо мной в задумчивой позе, но брать грех на душу я не собирался. Во всяком случае, пока у меня оставался хотя бы единственный шанс обойтись без убийства.

Буквально не дыша, я прокрался к нему за спину, все еще находясь в тени палатки. Между нами оставалось метров пять, и я решил действовать.

В этот миг неожиданно распахнулся полог палатки-склада. Тусклый свет из проема полностью осветил мою изготовившуюся к рывку фигуру. На пороге показался Батыр и сначала недоуменно, а потом испуганно уставился на меня.

«Черт! Как же я забыл про него!» – мелькнула у меня мысль.

На какую-то долю секунды я замер, а потом начал движение… Подобные сцены в фильмах показывают в замедленных кадрах.

Время как бы перестало для меня существовать, оно сгустилось, приобретя формы вполне осязаемой субстанции. Что такое пять метров? Это расстояние, которое можно преодолеть с места за одну-две секунды, но для меня эти секунды растянулись в вечность.

Как будто со стороны я видел удивленно-хмурое лицо бородача, поворачивающегося ко мне всем корпусом. Должно быть, он понял по лицу Батыра, что что-то не так, а возможно, просто инстинктивно почувствовал опасность за спиной. Так или иначе, он вскочил со своего места и повернулся ко мне лицом, одновременно вскидывая автомат, висящий у него на плече. И все же я успел…

Всего лишь на долю секунды я опередил противника, успев выброшенной в прыжке ногой отвести автомат в сторону. Автоматная очередь огненными трассерами ушла в небо.

Мой удар выбил из рук бандита автомат. Он отлетел далеко в сторону, бряцнув своими металлическими частями о каменистую почву. Этот звук вызвал у меня ассоциацию законченности боя, но боевик не стал сдаваться, несмотря на то, что он прекрасно видел зажатый в моих руках автомат.

Не знаю, что он думал по этому поводу и на что рассчитывал. Скорее всего, звериный инстинкт подсказал ему, что если я не стал стрелять до этого момента, то и сейчас не стану.

Быстро выхватив из специального чехла, прикрепленного на голени, десантный штык-нож, он бросился на меня. Я еще не успел встать на ноги и поэтому отвел в сторону его штык-нож автоматом, одновременно нанося удар ногой в пах. От этого удара он перелетел через меня и упал на землю. Правда, при этом боевик успел сгруппироваться и, перекувыркнувшись через голову, снова оказался на ногах.

Да, подготовка у этого человека оказалась отменной. После удара, доставшегося ему, любой другой на его месте «отрубился» бы на несколько минут, а этот даже не выпустил нож, он только поморщился и пару раз стукнул пятками по земле, восстанавливая кровообращение. Затем он снова принял боевую стойку.

Возможно, я бы и продолжил бой, если бы не одно обстоятельство. Боковым зрением я уловил движение Батыра, бросившегося к автомату командира боевиков. Оценив ситуацию и приняв единственно верное решение, я вскинул автомат и, практически не прицеливаясь, выстрелил в руку бородача, сжимавшую штык-нож.

На таком расстоянии промазать было очень трудно, просто невозможно. Моя пуля пробила руку бандита чуть выше локтевого сустава. Он выронил нож и, упав на одно колено, схватился здоровой рукой за развороченное предплечье, откуда фонтаном била кровь. Я шагнул вперед и ударом приклада автомата отправил его в нокаут.

Мой выстрел поубавил прыти и Батыру. Он замер на месте, не добежав всего пару шагов до валяющегося на земле оружия. Я не спеша подошел к нему, в то же время стараясь поймать его трусливый взгляд.

– Ну что, джигит! Хотел сделать мне «секир башка»? А ведь я тебя предупреждал! – С этими словами я сильно ударил ребром ладони по шее Батыра, как раз в то место, что показывал ему раньше.

Испуганный вскрик замер на его устах, он свалился на землю.

Я подобрал нож главаря банды и зашел в палатку-склад. На полу лежали связанные по рукам и ногам мужчины и женщины. Сомневаюсь, что в таких позах они могли спать.

– Алекс! – услышал я голос Сергея Ивановича, доносящийся откуда-то из глубины палатки. – Это ты?!

– А кто же еще?! – спокойно ответил я, приступая к освобождению археологов от пут. – Я же обещал вернуться? Вот я и вернулся!

Освободив ближайших заложников и передав им нож, я вышел на улицу, чтобы оказать помощь раненому бандиту. Все-таки это моя пуля разворотила ему руку, и хотя я не испытывал по этому поводу ни малейших сожалений или угрызений совести, но и оставить его истекать кровью – тоже не мог.

Наложив на предплечье веревочный жгут и перевязав рану, я решил обыскать командира боевиков, в надежде найти какие-нибудь документы. В нагрудном кармане удалось нащупать твердую картонную корочку. Расстегнув «липучку», я достал удостоверение в красной обложке с тисненым гербом, но раскрыть его не успел, потому что в этот момент услышал испуганный голос Лены:

– Алекс! Сзади!!!

Подняв голову на ее вскрик и увидев напряженный взгляд, направленный куда-то мне за спину, я резко повернулся, одновременно стараясь нащупать спусковой крючок автомата.

Уже начав разворот, я внезапно подумал, что совершаю большую ошибку. Кто бы ни находился у меня за спиной, а это, скорее всего, был один из боевиков, он уже давно держит меня на мушке. И если он не выстрелил в спину, то это можно было объяснить только его неуверенностью. Ведь на мне была их форма, да и чалму я до сих пор не снял. А сейчас он увидит мое лицо и все поймет…

Перед моими глазами мелькнуло перекошенное лицо с типично садистским выражением, холодный взгляд убийцы, который, казалось, проник в мое сердце и заморозил его своим смертельным холодом.

«Это смерть», – мелькнуло у меня в голове и как бы в подтверждение этого я увидел ослепительную вспышку и услышал гром выстрела.

В тот же миг я почувствовал сильнейший удар в грудь и…

Темнота…

Абсолютная темнота…

Не могу сказать, сколько времени я находился без сознания. Скорее всего, не слишком много, потому что картина перед моими глазами не очень-то изменилась.

Вооруженный бандит, а это был часовой с противоположного края лагеря, склонился над своим командиром, стараясь привести того в чувство, не забывая в то же время посматривать на археологов, сгрудившихся у выхода из палатки. Мои мыслительные процессы были сейчас не в лучшей форме, но и этого хватало, чтобы осознать серьезность сложившегося положения.

Все усилия по освобождению заложников пошли прахом. Вернее, пойдут, если я сейчас ничего не сделаю, чтобы нейтрализовать вооруженного бандита, готового без тени сомнения пустить свое оружие в ход.

О себе в данный момент думать было некогда. Силы оставили меня, тело не подчинялось мысленным импульсам, и вообще, я был настолько оглушен ударом, что казался сам себе парализованным. Но чувства жили…

Возможно, именно чувства заставили меня совершить подвиг. Я сделал все, что мог: приподнялся и сел, оперевшись на стенку палатки.

Боевик не видел моих телодвижений, потому что находился вполоборота ко мне. Все его внимание занимали заложники и командир. У меня оставался один-единственный шанс. Последний шанс…

Моя рука опиралась на груду камней, вынутых археологами из небольшого противодождевого рва, вырытого возле каждой палатки. Я выбрал один из них и, тщательно прицелившись, бросил в голову бандита, стараясь вложить в этот бросок весь остаток сил.

Прицел оказался верным. Камень попал в висок, и бандит замертво рухнул на землю, так и не успев понять, почему это произошло. С чувством выполненного долга я закрыл глаза и откинулся, всем своим весом навалившись на жесткое полотно палатки.

– Алекс, ты живой? – Я услышал голос и почувствовал, как нежные руки гладят мое лицо.

И столько в этом голосе и в прикосновениях было тепла и ласки, что я, собрав все свои силы, открыл глаза. Прямо передо мной было взволнованное лицо Лены, в уголках ее глаз дрожали слезы.

Я через силу улыбнулся и, мобилизовав все жизненные ресурсы, ответил:

– Вроде бы да.

Мой ответ вызвал у Лены бурю эмоций, которые немедленно отразились на ее лице, а затем и на моем, потому что она обняла меня за шею и стала целовать, ни капли не стесняясь столпившихся неподалеку членов экспедиции.

Похоже, что вместе с ее поцелуями ко мне вернулись жизненные силы. Шок прошел, и я вновь обрел возможность мыслить и действовать.

Подняв руки, я обнял Лену и прижал ее к груди. И в тот же миг все мое тело пронзила острая боль. Видимо, девушка почувствовала мое судорожное движение и осторожно отстранилась, встав передо мной на колени.

– Больно? – с дрожью в голосе спросила она.

Я ничего не ответил, а только чуть-чуть кивнул головой.

Лена склонилась надо мной и стала расстегивать «пятнашку», взятую мной «напрокат» у боевика-связника. Я приподнял голову и посмотрел на свою грудь, ожидая увидеть окровавленную, развороченную пулей грудную клетку.

Но, как ни странно, ничего этого не было. Я удивленно уставился на свою спортивную куртку, которая была под камуфляжной рубашкой. На ней не было крови, хотя она была надета на голое тело. Еще несколько секунд я находился в недоумении, но потом до меня дошло.

Дело в том, что во внутреннем кармане спортивной куртки оказался «сосуд судьбы», захваченный мной из пещеры. Даже не знаю, зачем я его взял с собой.

Крису он был не нужен, потому что я согласился разделить с ним свое тело. Возможно, просто не захотел оставлять столь ценный подарок бандитам, поджидавшим меня под пещерой и рано или поздно поднявшихся бы туда, хотя бы для того, чтобы убедиться в моем отсутствии или смерти. Так или иначе, именно «сосуд судьбы» остановил пулю и смягчил силу удара.

– Что это? – спросила Лена, нащупав твердый предмет во внутреннем кармане.

– Сувенир на память, – с улыбкой ответил я и, взяв ее руки в свои, добавил: – Все нормально, Лена! Я потом тебе все расскажу, а пока нам надо поторопиться. Не дай Бог, еще кто-нибудь в гости пожалует.

Опираясь на ее плечо, я поднялся на ноги. И хотя это движение вызвало острую боль в груди, я решил не обращать на нее внимание, понимая, что могло быть и хуже. Намного хуже… Можно сказать, что легко отделался…

Конечно, я еще долго буду вспоминать леденящий, замораживающий в жилах кровь ужас смерти, дохнувший мне в лицо. Да и багрово-фиолетовый синяк, расплывшийся по всей левой стороне моей грудной клетки, еще долго не даст забыть об ошибке, чуть было не стоившей мне жизни, а возможно, и не только мне.

Говорят, что есть люди, которые рискуют жизнью ради спортивного интереса. Не знаю, быть может, это и правда, хотя, честно говоря, с трудом верится. Во всяком случае, о себе я этого сказать не мог. Да, если это необходимо, я готов рискнуть даже своей жизнью, но только тогда, когда, как говорится, игра стоит свеч. Как, например, в данном случае.

И сейчас стоило побеспокоиться, чтобы все мои усилия не пропали даром, поэтому, отыскав глазами начальника экспедиции, я сказал ему:

– Сергей Иванович, нам всем нужно срочно выбираться отсюда. Отдайте распоряжение сворачивать лагерь.

– Почему, Алекс? Бандиты обезоружены, мы свободны. Сейчас свяжемся с властями и вызовем подкрепление…

– Вот этого делать не надо, – перебил я его и, видя, что он не понял меня, объяснил: – Не надо связываться с властями и просить подкрепление. Подозреваю, что от этого может быть только хуже.

В подтверждение своих слов я нагнулся, что вызвало еще один острый приступ боли в груди, поднял с земли удостоверение командира боевиков и протянул его Сергею Ивановичу.

Он взял красную корочку, открыл ее и прочитал:

– Абдулаев Саид Гасанович – командир отряда самообороны.

– Ни фига себе! – воскликнул кто-то из археологов. – Это значит, что нас захватили, так сказать, представители власти.

– Думаю, что они просто пешки в чьей-то крупной игре, – поделился я своими мыслями. – Кому-то наверху выгодно иметь в заложниках граждан России. Кому – не знаю, – предвосхитил я следующий вопрос– Скорее всего, что и они не знают. – Я кивнул на поверженных боевиков.

– А Батыр? – спросила Лена. – Ведь он был вместе с бандитами. Давайте у него спросим.

– Боюсь, что это невозможно. Во всяком случае, в ближайшее время, – извиняющимся тоном произнес я. – Он будет «отдыхать» еще пару часов, а нам очень дорого время. Но даже само по себе его участие в похищении говорит о многом.

– Хорошо, – решился Сергей Иванович. – Мы сворачиваем лагерь.

– Одну минуту! – Жестом я остановил начальника экспедиции, готового тотчас приступить к организации работ. – Прежде всего нужно выставить посты, чтобы незваные гости снова не застали нас врасплох.

Вперед протиснулись несколько молодых парней. Отобрав четверых самых крепких и вооружив их автоматами, отобранными у боевиков, я послал их в разные стороны, напутствуя при этом:

– Самое главное, если увидите каких-либо людей – предупредите нас. В крайнем случае можете стрелять в воздух.

Бандитов мы надежно связали и уложили в палатке-складе на то самое место, где еще совсем недавно находились археологи. Добавив через двадцать минут к ним еще одного – часового, которого всю обратную дорогу от пригорка пришлось буквально тащить на руках, мы вплотную приступили к сворачиванию лагеря.

Конечно, самые громоздкие вещи пришлось оставить, у нас было всего два грузовика и на все не хватило бы места.

Сергей Иванович сноровисто руководил погрузкой, запретив мне даже прикасаться к вещам. Я конечно же повозмущался для виду, но он был непоколебим в своем решении, и в конце концов мне пришлось подчиниться.

По правде говоря, мне действительно стоило отдохнуть. Последние сутки я только и делал, что поднимался по отвесным скалам, бегал, прыгал, дрался. Не помню, чтобы когда-нибудь так уставал. Тем более что зверски болела грудь.

Острая боль прошла, но на смену ей пришла тупая и ноющая. Вероятно, несколько ребер были сломаны.

Захватив в аптечке эластичный бинт, я зашел за палатку, чтобы не смущать своим видом дам, и снял спортивную куртку. Похоже, что багрово-фиолетовая опухоль еще больше расширила свои границы.

– Крис, ты можешь что-нибудь сделать? – спросил я вслух.

«Уже делаю, – услышал я ответ. – Заметь, давно делаю. Удар пули был настолько силен, что на секунду у тебя остановилось сердце. Мне удалось его запустить».

– Спасибо!

– С кем ты здесь разговариваешь? – На звук моего голоса за палатку заглянул Сергей Иванович.

– Да вроде как сам с собой, – несколько замявшись, ответил я.

Я не знал, стоит ли сейчас рассказывать правду. На мой взгляд – сейчас было не время и не место для такого разговора. Тем более что это была не только моя тайна.

В это время ученый-археолог увидел мою грудь и ужаснулся:

– Алекс, тебе нужно срочно в больницу. У тебя, наверное, ребра сломаны.

– Ничего особенного. До свадьбы заживет. Нужно только сделать тугую перевязку.

Сергей Иванович внимательно посмотрел мне в глаза и понял, что переубедить меня не удастся.

Больница находилась в ближайшем ауле, но соваться туда нельзя. У людей, организовавших похищение, наверняка есть свои глаза и уши во всех учреждениях. А это значит, что через какое-то время они будут знать о неудаче, постигшей боевиков, и, возможно, предпримут еще какие-нибудь шаги. Кроме того, у нас не было времени делать лишний крюк в сорок километров, дорога была каждая секунда.

Вероятно, начальник экспедиции понял ход моих мыслей. Он тяжело вздохнул, а затем категоричным тоном заявил:

– Давай сюда бинт! Я сам перевяжу тебя.

Во время перевязки, когда Сергей Иванович туго натянул бинт, я тихо застонал. Он услышал и немедленно ослабил натяжение, ворчливо заметив при этом:

– И он еще хотел загружать вещи. С таким ранением тебя самого загружать надо.

Я только улыбнулся в ответ.

Закончив перевязку, он помог мне одеться, и мы вместе подошли к машине.

– Сиди здесь, грузчик. – Он снял с кузова машины раскладной стул и усадил меня.

Потом внимательно посмотрел на меня и серьезно добавил:

– Знаешь, Алекс, я очень признателен тебе за все, что ты для нас сделал, и, если бы у меня был такой сын, как ты, я бы очень гордился им.

Я смутился. И, не найдя ничего лучшего, ответил:

– У вас есть кем гордиться, Сергей Иванович. Вы воспитали прекрасную дочь.

– Да, – задумчиво подтвердил он, а потом, как будто что-то вспомнив, спросил:

– Ты ведь сегодня ничего не ел?

Я автоматически покачал головой, не сразу сообразив к чему он это спросил.

– Я сейчас пришлю к тебе дежурного по кухне. – Он загадочно улыбнулся.

Я хотел возразить, но Сергей Иванович не собирался ничего слушать. Он развернулся и быстрым шагом направился в сторону своей палатки.

Через несколько минут я увидел Лену, направляющуюся в мою сторону. В руках она держала какой-то поднос. Лишь когда она подошла ко мне вплотную, я понял, что этот поднос предназначался мне. Вернее, не поднос, а то, что было на нем.

Только сейчас до меня дошел смысл загадочной улыбки Сергея Ивановича. Ведь дежурной по кухне в этот день была его дочь.

– Завтрак, обед и ужин для победителя, – произнесла Лена, пристраивая поднос с едой мне на колени.

На подносе стояли две банки тушенки, огромная кружка, до краев наполненная крепким, ароматным чаем, и горка хлеба. Лишь при виде еды я понял, насколько проголодался.

– Спасибо, Леночка! – ответил я, откусывая огромный кусок хлеба.

Подцепив вилкой из банки кусок мяса, с наслаждением запихнул его в рот и уже с набитым ртом добавил:

– Не надо было беспокоиться.

Она только покачала головой, с улыбкой наблюдая, как я поглощаю пищу.

Через пять минут поднос опустел. Я еще раз поблагодарил Лену, достал из кармана пачку сигарет и закурил. Девушка взяла у меня поднос и собралась уходить, но передумала и, повернувшись ко мне лицом, спросила:

– Алекс, а у тебя остался кто-нибудь там, я имею в виду на Украине?

– Конечно. Я ведь не бездомный. У меня есть и родители и друзья. Только в ближайшее время для меня туда ход заказан… – Я запнулся на полуслове, неожиданно поняв, что Лена спрашивает меня не об этом.

Я поднял глаза, стараясь встретить ее взгляд, но она уже отвернулась в сторону. Момент был упущен. Я так и застыл с открытым ртом, проклиная себя за несообразительность. Но, может быть, так даже лучше.

Что я мог дать этой прекрасной девушке? Ничего… Ничего, кроме неприятностей, обусловленных моим положением вне закона. К тому же чувство долга призывало выполнить ту миссию, которая была на меня возложена.

Я не знал, какова эта миссия, но это ровно ничего не меняло, а лишь усложняло задачу. В ближайшее время наши пути с Леной должны были разойтись, а делать какие-либо прогнозы на будущее в моем положении – абсолютно невозможно.

Ночные сумерки постепенно отступали.

Загрузка была закончена, и с рассветом наш караван, состоящий из двух грузовиков, доверху нагруженных экспедиционным снаряжением и людьми, тронулся в путь. Натужно ревя двигателями на подъемах и выбрасывая целые груды булыжников из-под колес, грузовики прошли незаасфальтированную часть дороги и вышли на трассу.

Первый контрольно-пропускной пункт был через пятьдесят километров. До этого я объяснил ребятам, как им действовать в случае необходимости.

Конфискованное у бандитов оружие мы прихватили с собой. Оно было спрятано в палаточных чехлах так, чтобы им можно было воспользоваться в любую секунду. Мы заранее договорились, что пользоваться им можно только в случае крайней необходимости и по моему сигналу.

Нервное напряжение достигло наивысшей точки, когда впереди замаячил контрольно-пропускной пункт. Но, вероятно, удача в конце концов улыбнулась и нам.

Сонный гаишник равнодушно проверил документы, состряпанные Сергеем Ивановичем на скорую руку, и, даже не заглянув в кузова автомобилей, сделал отмашку жезлом.

Через щель в брезенте я увидел четырех человек, вооруженных автоматами и одетых точно в такую же камуфлированную форму, которая была на боевиках, напавших на лагерь.

Они сидели на небольшой скамеечке возле КПП и мирно покуривали. Только один из них, заслышав шум моторов отъезжающих грузовиков, поднял голову и проводил наши машины сонным, ленивым взглядом.

Лишь когда очертания контрольно-пропускного пункта скрылись из виду, я вздохнул с облегчением.

Второй и третий посты мы проехали точно так же, можно сказать, без особых проблем. Но на четвертом, уже перед самым въездом в город, произошел небольшой инцидент.

Одному из гаишников, судя по погонам – капитану, что-то не понравилось в наших проездных документах. Там не хватало печати поселкового Совета о сдаче территории, на которой производились археологические раскопки.

Не знаю, то ли он действительно что-то заподозрил по напряженным лицам водителей, то ли очень хотел получить на «лапу». Так или иначе, заставив водителей отогнать машины на штрафплощадку, гаишник пригласил начальника экспедиции к себе на пост для выяснения, как он сказал: «Обстоятельств неправильного оформления документов».