Глава 27

Черный Орфей не метил в пророки, ему просто повезло. Это четверостишье вышло из-под его пера примерно по той же причине, по какой он написал четверостишье, посвященное Молчаливой Энни: он чувствовал, что в объекте его внимания невооруженным глазом можно увидеть далеко не все.

Он так и не узнал, насколько оказался прав.

Вера Маккензи уже сидела в таверне, когда появились отец Уильям и Бродяга. Проповедник холодно поприветствовал ее, сел за привычный стол и попросил Лунную Дорожку приготовить ему завтрак. Бродяга же подошел к журналистке:

— Доброе утро, любовь моя. Я знал, что мы всенепременно встретимся.

— Не слишком ли рано ты поднялся? — спросила она, выставляя на стол голографическую камеру и проверяя диктофон.

— Что есть жизнь без новых ощущений? — улыбнулся Бродяга. — Я всегда задавался вопросом — а как выглядит мир до полудня?

— Какой мир? — сухо осведомилась она.

— Любой.

— Наверное, так же, как и после.

— Ярче. — Он пару раз мигнул. — А где твой попутчик?

— Придет, — заверила она Бродягу.

— Что ж, не поговорить ли нам о делах, пока его нет?

— Мне с тобой говорить не о чем. — Вера установила диктофон в соответствующее гнездо на камере.

— Но у нас еще есть соглашение, касающееся коллекции.

— Оно действовало только в одном случае: если бы Каин убил Сантьяго. А он, если ты этого еще не слышал, присоединился к Сантьяго.

— Тогда замолви за меня словечко перед Ангелом.

Вера смерила его взглядом:

— Бродяга, о тебе я не могу сказать ни одного доброго слова.

— Сейчас не самое удачное время для колкостей. Ни ты, ни Ангел не знаете, как с выгодой продать коллекцию. А я знаю. Так что я вам нужен.

— Мне на коллекцию наплевать. Я получаю то, за чем приехала.

— Ты так думаешь? — В голосе Бродяги слышалось удивление.

— Ангел хочет получить вознаграждение, я — эксклюзивный материал. Наши интересы не пересекаются.

— Ах, Вера! — Он печально вздохнул. — Ты вот считаешь себя умной. Как бы я хотел, чтобы сие соответствовало действительности.

— О чем ты?

— Неужели ты думаешь, что Ангел отпустит тебя живой?

— Почему нет?

— Потому что Дмитрий Сокол поднял ставку. И готов заплатить сто тысяч кредиток за твою милую головку.

— Ангел позаботился о том, чтобы Сокол оставил меня в покое.

Бродяга покачал головой:

— Ангел позаботился о том, чтобы Сокол более не искал наемных убийц. Это не одно и то же.

— Так почему он не убил меня до сих пор?

— Потому что хотел с твоей помощью выманить сюда Сантьяго. Как только он убьет Сантьяго, ты станешь ненужной… Разве что не убедишь его, что он сможет выручить немало денег, если поручит тебе и мне реализацию коллекции.

— Тебе и мне? — скептически повторила Вера. — С чего такое великодушие?

— Потому что тебя он знает, в то время как моя репутация изгажена мелкими завистниками. — Он наклонился к Вере. — Я дам тебе десять процентов.

— Десять процентов? — Она пренебрежительно рассмеялась. — Твоя щедрость не знает границ.

Бродяга пожал плечами:

— Хорошо… пятнадцать. И твой фильм останется при тебе.

— Никогда.

— Ты делаешь серьезную ошибку.

— Пусть Ангел и страшный человек, я доверяю ему больше, чем тебе.

— Пенять будешь только на себя. Ты все-таки обдумай мои слова. — Он знаком подозвал Лунную Дорожку, которая только что поставила перед отцом Уильямом заваленный едой поднос. — Чашечку кофе, когда представится случай, дорогая моя.

— Сию минуту, сэр.

— Кофе? — заулыбалась Вера.

— Мне говорили, что от него расширяются зрачки. Но я готов рискнуть.

— Кофе еще и бодрит.

— Вот и славненько. — Тут он заметил, что отец Уильям сложил ладони перед собой и наклонил голову. — Такого я за вами не замечал.

— Я молюсь постоянно.

— Только не перед едой, — возразил Бродяга. — Обычно вы набрасываетесь на нее со скоростью света.

— Может, он нервничает, — предположила Вера.

Отец Уильям сурово посмотрел на нее:

— Я молюсь за душу Ангела. Потому что этим утром намереваюсь отправить ее Сатане.

— Может, вам лучше сказать пару слов о себе, раз вы решили сшибиться с ним, — предложила Вера.

— Я не прошу у Господа личных одолжений. — Отец Уильям по-прежнему не сводил с нее глаз. — Я думаю, что мне стоит помолиться и о тебе. Ты поступила нехорошо, Вера Маккензи.

— Только не надо все валить на меня, — огрызнулась Вера. — Вчера я даже не слышала о Тихой гавани. Ангел нашел эту планету без моей помощи.

— Но ты убедила Сантьяго прийти сюда.

— Я лишь передала послание Ангела. Я даже сказала, что только сумасшедший может согласиться на его предложение.

— Все равно я помолюсь за тебя.

— Раз уж вы этим занимаетесь, — подал голос Бродяга, — произнесите молитву и за меня на всякий случай.

— Тебе проку от этого не будет, — заверил его отец Уильям.

Лунная Дорожка принесла кофе Бродяге. Тем временем отец Уильям произнес короткую молитву за спасение души Веры Маккензи и набросился на еду.

Лунная Дорожка поставила поднос на стойку бара, подошла к отцу Уильяму.

— Извините меня, сэр, — робко произнесла она.

— Слушаю, дитя мое.

— Я понимаю, что это не мое дело, но я услышала ваши слова и хочу знать, правда ли это.

— Ты насчет души Бродяги, которой дорога только в ад? Абсолютно.

— Нет, я о другом. — Она нервно теребила фартук. — Правда ли, что он придет сюда сегодня?

— Надеюсь, что нет, — ответил отец Уильям.

Девушка хотела спросить что-то еще, потом покачала головой и ретировалась на кухню, а отец Уильям продолжил трапезу.

Вера вновь и вновь проверяла камеру и диктофон, Бродяга маленькими глотками пил кофе, без особого успеха пытаясь представить себе, что это кигнайский коньяк.

Открылась дверь, вошел Ангел, облаченный в скромный костюм. Его бесцветные глаза обежали зал, ничего не упуская.

— Что-то вы рановато. До назначенного срока еще несколько минут, — подала голос Вера.

Ангел ей не ответил, не спуская глаз с отца Уильяма, легкой, кошачьей походкой направился к столику у стены без окон, отодвинул стул, сел.

— Как я понимаю, вы — Ангел? — вежливо осведомился Бродяга.

— Да.

— Хорошо. Меня зовут Веселый Бродяга. У меня к вам взаимовыгодное деловое предложение.

— Позже, — чуть разлепил губы Ангел.

— Оно принесет вам много денег, — не унимался Бродяга.

— Я сказал — позже.

Бродяга заглянул, в холодные, безжизненные глаза Ангела.

— Вот что я вам скажу. — Он поднялся из-за стола, держа руки перед собой, чтобы Ангел видел, что в них нет никакого оружия. — Пойду-ка я прогуляюсь. А поговорим мы позже.

Ангел не проводил его взглядом, поскольку не отрывал глаз от отца Уильяма.

— Я не позволю тебе убить его. — Проповедник ел и говорил одновременно.

— Я пришел, чтобы поговорить с ним, — ответил Ангел.

— Я тебе не верю.

Ангел пожал плечами:

— Верить — не верить, это дело ваше. Но обойдитесь без глупостей.

Отец Уильям продолжал смотреть на знаменитого охотника за головами, когда Лунная Дорожка подошла к его столику.

— Что-нибудь закажете, сэр?

Ангел покачал головой, не выпуская из поля зрения отца Уильяма.

— Он придет с минуты на минуту, — вставила Вера.

— Каин будет с ним?

— Нет. — Она замялась. — Я должна задать вам один вопрос.

— Слушаю.

— Контракт на мою голову Дмитрия Сокола по-прежнему в силе?

— Нет.

— Вы уверены?

— А кто сказал вам обратное?

— Спрашиваю из любопытства.

— Должно быть, Бродяга.

— Он сказал правду?

— А такое случалось?

— Черт побери! — Ярость помогла Вере перебороть страх. — Я хочу знать ответ!

Он чуть повернул голову, так, чтобы видеть и ее, и отца Уильяма.

— Я уже ответил на ваш вопрос. Если вы не поверили мне сразу, не поверите и теперь.

Еще с минуту они сидели в полной тишине. Затем отец Уильям покончил с едой, снял салфетку с шеи, вытер рот, бросил на стол.

— Я тебя предупредил, — грозно прорычал проповедник.

— Вам умирать нет нужды, — ответил Ангел. — В списке разыскиваемых вас нет.

— Пастырь мой — Господь, Он направляет меня. — Отец Уильям поднялся, рукоятки лазеров блеснули в свете висящих под потолком ламп.

Внезапно Лунная Дорожка с широко раскрытыми от ужаса глазами шагнула к Ангелу.

— Вы не можете убить отца Уильяма. Он — слуга Божий.

— Выбор за ним, — холодно ответил Ангел, ловя взглядом каждое движение проповедника.

— Отойди, дитя, — попросил девушку отец Уильям.

Но Лунная Дорожка метнулась к Ангелу:

— Не можете!

Не успел отец Уильям ухватиться за рукоятки бластеров, как в правой руке Ангела словно по мановению волшебной палочки появились три длинных металлических дротика. Лунная Дорожка схватила его за руку в тот самый момент, когда он бросал их, но все три попали в массивное тело отца Уильяма до того, как тот выхватил бластеры. Со стоном проповедник рухнул словно подрубленный дуб.

Ангел же отшвырнул Лунную Дорожку и встал. Девушка впечаталась в стену, потом сползла на пол.

— Посмотрите, жива ли она, — приказал он Вере, а сам направился к отцу Уильяму. Присел на корточки. Один из дротиков попал проповеднику в грудь, второй — в левое плечо у самой шеи, третий — в правую руку. Сознания отец Уильям не потерял.

— Вам повезло, — бесстрастно заметил Ангел, освобождая отца Уильяма от бластеров. — Этому ребенку вы обязаны жизнью. Старайтесь не шевелиться и тогда не истечете кровью.

— Убей меня сейчас! — прохрипел отец Уильям. — Или, Бог свидетель, я отправлю тебя в глубины ада!

— Глупец! — Ангел покачал головой.

Обыскал отца Уильяма, осторожно вытащил дротики, поднялся, подошел к девушке.

— Она дышит, — доложила Вера. — Но на голове огромная шишка.

Ангел прикоснулся к голове Лунной Дорожки, к шее.

— С ней все будет в порядке.

— А с отцом Уильямом?

— И он не так уж плох. Его защитил толстый слой жира.

— Он выживет?

— Вероятно.

— Не отправить ли их к врачу?

— Позже.

Вера посмотрела на священника.

— Он истекает кровью.

— Вот и позаботьтесь о нем. — Ангел вернулся за свой столик. — Я пришел сюда, чтобы поговорить с Сантьяго.

Она еще раз посмотрела на отца Уильяма, потом пожала плечами, заняла прежнее место.

Несколько минут они просидели в тишине, нарушаемой лишь тяжелым дыханием да редкими проклятиями отца Уильяма. Потом вновь открылась дверь, в таверну вошел Сантьяго.

— Что тут происходит? — Он присел рядом с отцом Уильямом.

— Вы — Сантьяго? — спросил Ангел.

— Я, — не оглядываясь, ответил Сантьяго.

— Ваш, помощник принял неблагоразумное решение.

— Он жив?

— Я переживу это отродье Сатаны, — прохрипел отец Уильям, придя в сознание.

Тут Сантьяго увидел Лунную Дорожку.

— Что вы сделали с девушкой?

— Она оклемается. — Ангел указал на стул у своего столика. — Присядьте.

— Одну минуту. — Сантьяго подошел к девушке, осторожно ощупал ее голову. — Может быть трещина. — Он повернулся к Вере. — Вы вызвали врача?

— Вызовем, — ответил за нее Ангел. — Своевременно. А пока давайте поговорим о деле.

Сантьяго взглянул на отца Уильяма, повернулся к Ангелу:

— Дайте слово, что вы их не убьете, как бы ни закончились наши переговоры.

— Даю.

Сантьяго вздохнул.

— Хорошо. — Он сел перед Ангелом. — Перейдем к делу.

— Вы, разумеется, знаете, что вас ищут, как никого другого, — начал Ангел.

— Да.

— А все потому, что из всех преступников вы самый удачливый.

— Не уходите в сторону.

— Я и не ухожу. Речь о том, что столь удачливый преступник не мог не накопить значительного состояния. Вот я и подумал: а не хотите ли вы расстаться с его частью, дабы и далее пребывать в полном здравии?

— Какую сумму вы имеете в виду?

— Вознаграждение за вашу голову — двадцать миллионов кредиток. — Ангел вроде бы задумался. — Я думаю, что мы можем сойтись на тридцати миллионах.

— Тридцати? — воскликнула Вера. — Вы же говорили о трех!

Ангел невесело улыбнулся.

— Три — это для разговоров. Их время ушло. — Он посмотрел Сантьяго в глаза. — Деньги я хочу получить до того, как вы встанете из-за этого стола.

Сантьяго усмехнулся:

— У вас же нет ни малейшего желания выполнить соглашение, если мы таки его заключим.

— Я — человек слова. Я просил вас прийти сюда, чтобы выслушать мое предложение, и выполнил обещание. Ваш ответ?

— Идите к дьяволу.

Неуловимое движение Ангела, и мгновением позже Сантьяго повалился со стула. Из его горла хлестала кровь. Он умер еще до того, как коснулся пола.

Отец Уильям захрипел, попытался подняться, но схватился за грудь и повалился на спину, тяжело дыша.

Вера закрыла глаза, с трудом подавив подкатившую к горлу тошноту. Ангел встал, обошел стол, всмотрелся в лежащий перед ним труп.

— Вы получили ваш фильм.

— Какой ужас! — выдохнула она.

Ангел повернулся к ней:

— Смерть всегда ужасна.

И тут прогремел выстрел.

На мгновение все застыли. Затем Ангел — у него изо рта потекла струйка крови — повернулся в двери. Его качало.

— Дурак! — Каин усмехнулся. — Неужели ты думал, что Сантьяго так легко убить?

Второй выстрел, и Ангел упал на колени.

Отец Уильям приподнялся на локте.

— Жалкий мерзавец! — Дыхание с трудом вырывалось у него из груди. — Ты же убил не того!

Каин оглядел таверну.

Ангел с перекошенным от недоумения и боли лицом, попытался что-то сказать, зашелся в кровяном кашле, но в конце концов выдавил из себя:

— Тогда кто Сантьяго?

Каин поднял правую руку, показал ему S-образный, еще сочащийся кровью знак на тыльной стороне ладони.

— Теперь я.

— Несчастный грешник! — прохрипел отец Уильям. — Все знают, что Сантьяго не может умереть! — Он расхохотался и, смеясь, лишился чувств.

Ангел сунул руку в карман, попытался вытащить сонар, но прогремел третий выстрел. Ангела бросило на пол, где он и застыл.

Каин повернулся к Вере:

— Вызовите врача.

Она встала, взялась за камеру, чтобы положить ее в сумку.

— Оставьте.

— Никогда. Я рисковала жизнью ради того, что на ней заснято.

— Она будет здесь, когда вы вернетесь.

— Тогда почему я не могу взять ее собой?

— Потому что я хочу знать наверняка, что вы вернетесь. Нам надо кое-что обсудить.

Вера посмотрела на камеру, потом на Каина:

— Вы обещаете не прикасаться к ней?

— Если только кто-то не умрет из-за того, что вы стоите и спорите. Если это произойдет, клянусь Богом, я разнесу ее на куски.

Она хотела продолжить спор, потом повернулась и вышла из таверны. Каин быстро осмотрел лежащие на полу тела: двое умерли, двое еще жили. Потом подошел к бару, плеснул в стакан коньяка, выпил.

Вера вернулась две минуты спустя, раскрасневшаяся от бега.

— На улице собралась большая толпа, — доложила она.

— Где врач? — спросил Каин.

— Я предупредила его, что потребуется помощь. Он ищет санитаров и подходящий авто, чтобы доставить всех в больницу.

— Скоро он придет?

— Не знаю. Минут через пять.

— Подождите здесь. — Он зашагал к двери, переступил порог и оказался лицом к лицу с двадцатью горожанами.

— В таверне немного пошумели, но сейчас ситуация под контролем. Скоро прибудет врач. Я думаю, вам всем лучше разойтись.

Никто не двинулся с места.

Каин поднял правую руку, повернул ее так, чтобы все видели рану на тыльной стороне ладони.

— Пожалуйста.

Они посмотрели на руку, а потом начали расходиться. Один мужчина приблизился к Каину, спросил, не надо ли чем помочь. Тот покачал головой, поблагодарил, и мужчина последовал за остальными.

— Впечатляет, однако, — такими словами встретила его Вера. — И долго будет продолжаться эта мистификация?

— Какая мистификация?

— Сколь еще вы будете изображать Сантьяго?

Он бесстрастно смотрел на журналистку.

— Я никого не изображаю.

— А как насчет вознаграждения?

— Я думаю, его снова поднимут. Ангел выполнял поручение Демократии.

Она встретилась с ним взглядом и изумилась тому, что увидела в его глазах.

— Так вы серьезно?

Каин кивнул.

— А как же мой фильм?

— Какой фильм?

— О том, как Ангел убил Сантьяго.

Он покачал головой:

— Сантьяго — я. А вы засняли охотника за головами, убивающего самозванца.

— Что ж, предоставим зрителям решать, кто есть кто.

Каин пожал плечами:

— Жаль, конечно.

— Чего это вам жаль? — подозрительно cпpoсила Вера.

— Того, что придется ставить точку.

Вера смотрела на него во все глаза.

— И вы так и не возьмете интервью у Сантьяго.

— Не возьму?

— А вы бы могли услышать много интересного. Хватило бы на десять документальных фильмов.

— Может, и для книги?

— Почему нет?

— Я должна над этим подумать.

Открылась дверь, в таверну влетел доктор в сопровождении трех санитаров.

— Думайте, только недолго.

Санитары уложили отца Уильяма и Лунную Дорожку на носилки на воздушной подушке, доктор подошел к Каину:

— За оставшимися двумя я вернусь позже. Если мы хотим, чтобы отец Уильям выжил, его надо сразу класть на операционный стол.

Каин кивнул.

— Возвращайтесь за одним. — Он указал на Ангела. — Второго я заберу с собой.

Доктор посмотрел на Сантьяго, потом на Каина, тоже кивнул.

Когда раненых унесли и Каин с Верой остались вдвоем, он повернулся к журналистке:

— Я сейчас подгоню к двери авто. Но сначала хотел бы услышать ваше решение.

— Я увидел, что все разъезжаются, и решил, что самое время вернуться.

Каин обернулся к двери, чтобы увидеть улыбающегося Бродягу.

— Я рад, что вы еще живы.

Мимо Каина он прошел к столику, у которого лежали два трупа.

— Будь я проклят! — воскликнул он. — Они покойники. — Он посмотрел на Каина. — Вроде бы на носилках вынесли еще двоих.

— Отца Уильяма и Лунную Дорожку, — подтвердил Каин. — Врач обещал их вытащить.

— Рад это слышать. К толстяку я питал самые нежные чувства. — Бродяга потер руки. — А мы, значит, остались целы и невредимы. Три мушкетера! Кто бы мог подумать, что мы сумеем провернуть это дельце?

— Чего ты хочешь? — спросил Каин.

— Как будто вы не знаете, чего я хочу, — рассмеялся Бродяга. — Вы получаете вознаграждение, Вера — фильм о смерти Сантьяго, а мне остается коллекция.

— Не пойдет, — коротко бросил Каин.

Бродяга нахмурился:

— О чем вы толкуете, Птичка Певчая?

— Меня зовут не Птичка Певчая.

— Хорошо. Себастьян.

— И не Себастьян.

— Так как прикажете вас называть?

— Сантьяго.

Бродяга расхохотался:

— Неужели у него так много добра?

— Сколько у меня чего — не твое дело.

— Ладно. Поиграли — и хватит. Мы заключили договор. Коллекция моя!

— Ты заключил договор с человеком, которого больше нет.

— А теперь послушайте меня! — разъярился Бродяга. — Я не знаю, как вы задумали меня облапошить, да только ничего у вас не выйдет. Вы получаете вознаграждение, я — коллекцию произведений инопланетного искусства.

— Что ты там хочешь получить, меня не волнует.

— Вы так говорите только потому, что убили его, и думаете, что на вас нет управы? Напрасно, Себастьян.

— Его зовут Сантьяго, — встряла Вера.

— И ты тоже? — повернулся к ней Бродяга.

— Я — его биограф. — Она самодовольно улыбнулась. — Кто знает Сантьяго лучше меня?

Бродяга вновь сосредоточил внимание на Каине.

— Повторяю, я не знаю, о чем вы двое сговорились за моей спиной, но от меня вам так просто не отделаться. Я вложил в это дело куда больше, чем вы. И имею право на компенсацию.

— К примеру, на часть коллекции произведений инопланетного искусства? — предположил Каин.

— Разумеется, на часть коллекции! А о чем, по-вашему, я все время говорю?

— Хорошо. Что-то ты да получишь.

Он подошел к телу Сантьяго, опустился на колени, снял с пальца золотой перстень.

— Бери. — Он протянул Бродяге перстень. — И уходи.

Бродяга взял перстень, посмотрел на него и швырнул в стену.

— Я расскажу всем то, что знаю.

— Как тебе будет угодно, — пожал плечами Каин.

— Я не блефую, Себастьян. Я скажу им, что он мертв.

— А через месяц или через год будет разграблен еще один конвой флота, и все поймут, что Сантьяго жив.

Бродяга улыбнулся Каину:

— Сегодня ваша взяла, но точку еще ставить рано.

— Я знаю, — кивнул Каин. — Теперь ты будешь охранять меня.

— Да что вы такое говорите?

— За мою голову по-прежнему назначено вознаграждение, а ты знаешь, что я живу на Тихой гавани. Если какой-то охотник за головами доберется до этой планеты, я предположу, что это ты сказал ему, где меня искать. — На губах Каина заиграла мрачная улыбка. — Едва ли мне это понравится.

— Как я смогу не подпускать к Тихой гавани охотников за головами? — раздраженно воскликнул Бродяга.

— Ума тебе не занимать. Что-нибудь придумаешь.

Бродяга хотел было запротестовать, передумал, повернулся к Вере:

— И вы собираетесь покрыть этот обман?

— Какой обман? — изумилась Вера.

— Превосходно, — пробормотал Бродяга. — Знаете, у меня сложилось впечатление, что вы потратили большую часть выданного вам аванса. А теперь в лучшем случае рассчитаетесь с кредиторами.

— У вас есть другие предложения?

Самоуверенность вновь вернулась к Бродяге.

— Сотни. У меня есть что предложить такому знаменитому критику-искусствоведу, как вы.

— Мы поговорим об этом позже. — Ей не удалось скрыть своего интереса.

— Я поживу в этом отеле еще несколько дней. Если, — он саркастически усмехнулся, — Сантьяго не возражает.

— Два дня, — последовал ответ.

— А теперь позвольте откланяться. — Бродяга направился к двери. — Я жажду пообщаться с честными мужчинами и женщинами.

— Сомневаюсь, чтобы они хотели того же, — молвил Каин.

Бродяга не ответив вышел из таверны.

— Боюсь, вам придется его убить, — заметила Вера.

— Каин убил бы. Сантьяго найдет, как его использовать.

— Но ему достаточно сказать флоту, где вас искать.

— Он не скажет, — уверенно заявил Каин, двинувшись к двери. — Если флот меня убьет, Демократия конфискует все мое имущество, включая произведения искусства.

Пять минут спустя тело Сантьяго лежало в его авто. А потом Каин и Вера проехали пятьдесят миль, отделявшие городок от фермы.

Хасинто ждал их. Вера осталась в доме, а двое мужчин отнесли тело к роще у пруда, где еще утром отрыли третью могилу.

— Он любил это место, — тяжело вздохнул Хасинто после погребения. Огляделся. — Тут действительно очень красиво.

Каин кивнул.

Хасинто долго смотрел на свежую безымянную могилу.

— Он был лучшим из всех.

— Тоже охотник за головами? — спросил Каин.

Хасинто покачал головой:

— Колонист, прибывший сюда двадцать лет тому назад. Он построил «Ячменное зерно».

— А кто был до него?

— Профессор инопланетных языков.

— И шахматист? — спросил Каин.

Хасинто улыбнулся:

— Причем классный.

Каин отошел в тень дерева с искривленным стволом и пышной кроной.

— Когда придет время, я хочу, чтобы ты похоронил меня здесь.

Хасинто выпрямился в полный рост, посмотрел Каину в глаза:

— Сантьяго не может умереть.

— Я знаю. Но вспомни, о чем я тебя просил, когда будешь хоронить меня.

— Вспомню, — пообещал Хасинто.

Каин шагнул к трем безымянным могилам.

— Возвращайся в дом. Я скоро последую за тобой.

Хасинто кивнул и зашагал по тропе, а Каин застыл, глядя на три могильных холмика. И лишь полчаса спустя, тяжело вздохнув, оторвал от них взгляд, повернулся и двинулся к дому.

Вера ждала его на веранде с камерой в руке.

— Вы готовы? — нетерпеливо спросила она.

— Одну минуту. Я только кое-что скажу Хасинто. Между прочим, я ставлю вам одно условие.

— Какое?

— Мое лицо должно остаться за кадром. Воспользуйтесь маленькой камерой, которую я отобрал у вас вчера, и направьте ее на мои руки. — Он помолчал. — Это условие должно выполняться неукоснительно. Вы согласны?

— Естественно, — без запинки ответила Вера. — Я хочу как можно дольше пробыть вашим биографом.

— Я рад, что мы понимаем друг друга с полуслова.

Он нашел Хасинто и спросил, нет ли вестей от наследников Уинстона Кчанги.

— Они не дали о себе знать, — ответил Хасинто.

— А счета Бортаи по-прежнему заморожены Демократией?

Хасинто кивнул.

— Придется нанести нашим партнерам деловой визит. — Каин помрачнел. — Введите координаты их планеты в бортовой компьютер моего корабля. Я вылетаю завтра.

— Да, Сантьяго.

Он вернулся на веранду. Сел.

— Можем начинать.

— Почему бы вам не рассказать о вашем движении? — Вера сфокусировала камеру на тыльной стороне ладони правой руки. — Против кого вы боретесь?

— Движении? — недоуменно повторил он. — Не знаю я ни о каком движении. — Она открыла рот, чтобы запротестовать. — Но я могу рассказать вам о семнадцати мужчинах и женщинах, которых я ограбил и убил на Серебряной Сини.

Вера широко улыбнулась и включила микрофон. Уже давно стемнело, а он все еще рассказывал ей кровавую историю самого знаменитого преступника галактики.

Эпилог

То было последнее четверостишье, написанное Черным Орфеем.

Потому что вскорости он приземлился на четвертой планете Бета Сантори. Прекрасной планете, с зелеными лугами, прохладными ручейками, рощами старых деревьев. Выйдя из корабля, Орфей сразу понял, что остаток своих дней проведет здесь, единственный обитатель этого рая.

Планету он нарек Эвредикой.

Разумеется, и без Черного Орфея жизнь (и смерть) в Пограничье продолжалась.

Джеронимо Джентри, Бедный Йорик и Джонатан Стерн умерли в один год: первый — от старости, второй — перебрав семян альфанеллы, третий — от пороков, для которых еще не нашлось терминов в человеческом языке.

Саргассова Роза по-прежнему жила в одиночестве, едва ли не каждую ночь кляня Себастьяна Каина за то, что он не выполнил данное ей обещание. Сокрушитель черепов Мюрчисон потерял свой неофициальный титул, вернул его, а потом удалился от дел, пропустив крепкий удар в очередном поединке.