Глава 10

Первое, что я почувствовал — полное окоченение. Все онемело, суставы казались застывшими, даже пошевелить пальцем стоило немыслимых усилий воли.

Чувства возвращались постепенно, потом пришел голод: нестерпимый, неутолимый, всепоглощающий.

И наконец, свет. Он ударил по векам, и глаза заслезились, не успев открыться. Я попытался вытереть слезы со щек, но руки еще не сгибались и не слушались.

Вдруг в сознание ворвался голос издалека:

— С возвращением! Надеюсь, вы хорошо выспались?

Я попытался спросить, где я, но губы не подчинялись приказам мысли, и получилось что-то совершенно невнятное.

— Старайтесь пока не говорить, — произнес голос, и я понял, что это Валентин Хит. — Вы все еще просыпаетесь. Через две-три минуты с вами все будет в порядке.

Я с усилием открыл один глаз и попытался посмотреть на него, но зрачок был расширен до предела, и я не смог сфокусировать взгляд.

— Где я? — кое-как пробормотал я, начиная приходить в себя.

— На борту моего корабля, — ответил Хит.

— А где корабль?

— Примерно в трех неделях пути от Шарлеманя, или в четырех часах от Ахерона. Все зависит от того, в какую сторону посмотреть.

Наконец я все-таки смог дотянуться рукой до лица, стер слезы и осторожно потрогал голову.

— Что со мной произошло? — спросил я.

— Вы немножко вздремнули.

— Сколько?

— Около трех недель.

— Не понимаю.

— Через пару часов после старта с Шарлеманя я поместил вас в камеру глубокого сна, — ответил он. — У вас начинался эмоциональный паралич. Вы разражались тирадами о позоре и бесчестии и вообще орали до хрипоты.

Когда вы потребовали, чтобы я развернул корабль и немедленно отвез вас на Бенитар II, я решил, что лучшее средство — глубокий сон до самого Ахерона.

Тут я вспомнил все: полиция, побег на грани чуда, и наконец, тот факт, что я теперь — беглец от правосудия. Но вспомнив и осознав это, я остался на удивление спокоен, несомненно, благодаря ослабленному физиологическому состоянию. Я попробовал сесть, и испуганно вскрикнул от резкой боли в голове и спине.

— Подождите двигаться, — успокоил меня Хит. — Тело вернется в норму еще через пару минут. И если мы с вами похоже устроены, вы, наверное, чудовищно голодны. Камера глубокого сна замедляет обмен до минимума, но уже через несколько недель можно сильно проголодаться. Дать команду на камбуз приготовить вам что-нибудь?

— Да, пожалуйста.

— На камбузе только соевые продукты, но он может придать им практически любой вкус, — он подумал. — Поскольку бъйорнны происходят скорей от добычи, чем от охотников, бифштекс, наверное, исключается?

— Вполне подойдет что-нибудь растительное, — ответил я.

— Приправу к салату хотите?

— Нет.

Зрение у меня уже достаточно прояснилось, и я увидел, как он пожал плечами.

— Овощи, так овощи, — и потянулся к панели компьютерного терминала передать указания на камбуз.

В конце концов я смог сесть и с опаской спустил ноги за край пластикового кокона. Голова сразу закружилась, но это скоро прошло.

— Удобная штука, эти камеры глубокого сна, — заметил Хит. — Не могу понять, почему фирмы космоперевозок их не устанавливают. Пассажиры бы не сходили с ума от скуки в далеких рейсах.

Он улыбнулся.

— Свою я настроил, чтобы разбудила меня на шесть часов раньше вас, на тот случай, если вы еще будете в расстроенных чувствах.

Такая прагматичная реакция была типична для людей, и я не смог обидеться.

— Мы все еще беглецы? — спросил я.

— Понятия не имею, — ответил Хит. — Не могу же я, в конце концов, связаться с полицией, и спросить, ищут нас до сих пор или нет.

На терминале загорелась сигнальная лампочка.

— Ага, это, должно быть, ваш салат. Ну как, до камбуза дойдете?

— Попытаюсь, — ответил я, неуверенно вставая на ноги.

К собственному удивлению, чувствовал я себя вполне хорошо, даже немного отдохнувшим.

— Я же сказал, что понадобится всего пара минут, — произнес Хит. — И дополнительная выгода: за прошедшие три недели вы стали старше всего на день или вроде того.

Поскольку бъйорнны думают скорее о качестве жизни, чем о ее продолжительности, я оставил его замечание без ответа, и молча последовал за ним на камбуз, где меня ждал судок с овощной массой. Я был так голоден, что сразу схватил пару больших кусков и жадно набил рот, а уж потом сел.

— Теперь лучше? — спросил Хит, когда я управился с едой.

— Да, — ответил я.

— Прекрасно.

— Мне надо с вами поговорить.

— На здоровье.

— Я должен немедленно вернуться на Бенитар II.

— Вы что, собираетесь начать все сначала?

— Меня осквернило общение с человеческими существами, — начал объяснять я. — Сначала меня опозорил мой наниматель, теперь меня ищет полиция, и я по неведению даже не понимаю, как это все получилось. Я знаю только, что с каждой минутой своего пребывания вдали от Бенитара я рискую навлечь новый позор на себя и новое бесчестье на свой Дом.

— Леонардо, мы уже в четырех часах от Ахерона. И в шести неделях от Бенитара.

— Как бы там ни было, дальнейший контакт с вами действует на меня морально разлагающе. Я должен вернуться домой и вновь окунуться в нормальную жизнь со всеми ритуалами бъйорнна.

Он покачал головой.

— Об этом не может быть и речи. Дело не только в том, что до Бенитара — полгалактики, но именно там полиция будет искать вас в первую очередь.

— Будет искать? — Воскликнул я в панике.

— Будет.

— Этого нельзя допустить! Нельзя, чтобы мою Мать Узора принудили разговаривать с человеческой полицией!

Вдруг мне пришла в голову ужасная мысль:

— Они могут быть уже там!

— Ну, если так, то волноваться уже поздно.

— Вы не понимаете! — вскричал я. — Это полное бесчестье!

— Послушайте, — сказал он. — Как только мы закончим дело здесь, я вместе с вами вернусь на Дальний Лондон. Вы доставите картину Аберкромби, а я объясню ситуацию Тай Чонг, и она все уладит с шарлеманьской полицией. После этого вы свободно отправитесь, куда хотите.

— Но может оказаться слишком поздно! — настаивал я.

Он пожал плечами и заговорил успокаивающим тоном:

— Ну хорошо. Я свяжусь с ней прямо сейчас, на подлете к Ахерону.

Это вас утешит?

Я кивнул, на мгновение потеряв дар речи. Следующие несколько минут Хит занимался отправкой космограммы Тай Чонг, кратко излагая события. Он реабилитировал меня, уверяя, что я ни в чем не виноват, и попросил ее передать это сообщение моей Матери Узора.

— Вы удовлетворены? — спросил он, закончив.

— Почему вы все это для меня делаете? — спросил в ответ я.

— Потому что я исключительно порядочный и заботливый человек.

— Очень немногие люди совершают благотворительные поступки, не ожидая какого-то вознаграждения, — сказал я. — И за все время нашего знакомства вы не убедили меня, что относитесь к их числу.

Хит, похоже, потешался надо мной.

— Каким циником вы стали, Леонардо, — он сделал паузу и добавил. — Собственно говоря, я тоже очень заинтересовался Черной Леди. В ваших устах ее история звучит весьма интригующе.

— Настолько интригующе, что вы везете меня сюда, а затем доставите на Дальний Лондон за свой счет, не думая о компенсации? — с сомнением спросил я.

— Ну, скажем, что я интересуюсь ею не только из человеколюбия, и поставим точку, — ответил он.

Корабль вдруг тряхнуло, и я чуть не упал.

— Тормозим до субсветовой скорости, — объяснил Хит. — Теперь что-то должно быть видно.

Он включил экран обзора.

— Вот он. Даже на вид жарко. Ну-ка, что нам о нем скажут?

Он заказал компьютеру основные данные по Ахерону, красноватой планете диаметром около пяти тысяч миль, с двумя небольшими океанами и почти без облачного слоя. Поверхность была в оспинах ударных кратеров, полюса и экваториальная зона — одного цвета. Единственная луна, не больше двадцати пяти миль в диаметре, быстро неслась по небу, словно желая сбежать от этого неприветливого мира.

— Почему тут вообще селятся? — спросил я, разглядывая странный мир на экране обзора.

— Раньше здесь добывали полезные ископаемые, — ответил Хит.

— Кончились запасы?

Он качнул головой.

— Нет. Просто нашлись миры побогаче, и этот забросили.

— Кто же здесь живет?

Он скользнул взглядом по сводке.

— Почти никто. Население меньше трех сотен. Сейчас это всего лишь окраинный мир, полустанок для шахтеров и торговцев.

— Здесь бывают дожди? — спросил я.

— Нечасто, — ответил он и снова обратился к сводке. — Посмотрим.

Средняя температура на экваторе — 34 С, средняя на северном полюсе 29 С, среднегодовая норма осадков на экваторе 6 дюймов, на полюсах ноль.

Он поморщился.

— Сила притяжения чуть меньше, чем мы привыкли. Не настолько, чтобы кувыркаться при ходьбе, но энергии тратится меньше, это как-то компенсирует жару. Разумных аборигенов — нет. Местной фауны нет. Местная флора — примитивная.

Он поднял глаза и взглянул на меня.

— Удивительно, как здесь согласились жить хотя бы трое, не говоря уже о трех сотнях.

— Каково содержание атмосферы?

Он сверился со сводкой.

— Негусто, но дышать можно. Судя по наличию некоторых элементов, у меня ужасное предчувствие, что воняет здесь, как в клоаке.

Следующие несколько часов мы окончательно приходили в себя после глубокого сна и следили, как красный шар становился все больше, и наконец, заполнил весь экран.

— Мы уже совсем близко, — заметил я. — Разве вам не надо запрашивать разрешения на посадку?

— Похоже, здесь нет космопорта, — ответил он. — Сенсоры корабля обнаружили какой-то городок и пару дюжин кораблей, стоящих к северу от него. Наверное, там и следует сесть.

— Надеюсь, они не примут это за акт агрессии.

Он рассмеялся.

— Кому здесь что может понадобиться?

Несколько минут спустя мы вошли в атмосферу планеты, и вскоре сели на окраине убогого городка из одной улицы. Город состоял главным образом из купольных домов и лавок, наполовину вросших в грязь и обмазанных обсохшей глиной в несколько слоев для дополнительной защиты от всепроникающих солнечных лучей. Входы и жилые помещения были намного ниже уровня почвы, и к ним вели не лестницы, а трапы. Главную улицу некогда пересекали две других, но сейчас они были заброшены, остались лишь скелеты развалившихся зданий.

Выйдя из корабля, мы заметили человека, черноволосого и темноглазого коротышку в пыльном, давно не модном костюме. Он ждал нас.

— Добро пожаловать на Ахерон, — приветствовал он Хита и протянул ему руку, не замечая меня. — Меня зовут Джастин Перес. Я здешний мэр.

— Валентин Хит, — сказал Хит, пожимая его руку. — А это мой коллега Леонардо.

Он посмотрел на тучу пыли, катившуюся к нам по пустынной улице.

— Меня удивляет, зачем Ахерону нужен мэр.

— Не нужен, — кивнул Перес. — Но нам нужны поставки продовольствия, а эти идиоты на Делуросе VIII откажутся их оплачивать, если у нас не будет официального представителя.

Он усмехнулся.

— Что ж, он перед вами.

Ухмылка исчезла.

— И как официальный представитель, я хотел бы знать цель вашего появления, — он посмотрел на Хита, затем на меня. — Потому что на охотников за беглецами вы ничерта не похожи.

— Мы ни за кем не охотимся, — ответил Хит.

— Это уже приятно. Хоть какое-то разнообразие, — сказал коротышка.

— Что у вас здесь за дело?

— Ищу приятеля, — сказал Хит. — Возможно, вы его знаете.

— Если он на Ахероне, конечно, знаю, — ответил Перес. — Его имя?

— Серджио Маллаки, — сказал я.

Он явно удивился.

— Знаешь земной, да? — он уставился на меня. — Глядя по тебе, ни за что не скажешь!

— Что касается Маллаки… — произнес Хит.

— Опоздали.

— Вы знаете, где он?

— Да.

— Вы не поделитесь с нами информацией?

— Вряд ли это вам поможет, — сказал Перес. — Он на кладбище, на южной окраине города.

Мэр пристально посмотрел на Хита.

— Вы точно не охотники за беглецами?

— Я агент по продаже художественных произведений, — ответил Хит. — Продал портрет, который написал Маллаки, и прибыл вручить ему деньги.

— А инопланетянин? — спросил Перес, и не глядя, ткнул в мою сторону пальцем.

— Я уже сказал, он мой деловой партнер.

Перес пожал плечами.

— Что ж, это Граница, — сказал он неодобрительно. — Я не могу вам подсказать, к кому обратиться.

Он минуту помолчал.

— Так вы говорите, что прибыли заплатить ему за картину?

— Именно так.

— Вы уверены, что это тот самый Серджио Маллаки? — с сомнением спросил Перес.

— Абсолютно уверен.

— Охотник за беглецами?

— Да.

— Тогда, думаю, вам придется поохотиться за его семьей и передать деньги родственникам, — сказал Перес и снова помолчал. — Он в самом деле рисовал картины?

— Он нарисовал одну картину, — уточнил Хит.

Перес недоверчиво потряс головой.

— Ну и ну, каждый день узнаешь что-то новое. Готов спорить, это был портрет его любовницы.

— Темноволосая женщина? — спросил Хит, мгновенно насторожившись. — Белокожая, с темными глазами?

— Верно, она самая, — Перес сделал паузу. — Жаль, что вам пришлось зря лететь в такую даль.

— Это часть моей работы, — ответил Хит. — Но раз уж мы забрались так далеко, я, например, с удовольствием бы выпил, прежде чем отправляться в долгий обратный путь. Мы с коллегой будем рады, если вы составите нам компанию.

— Он тоже пьет? — спросил Перес. Похоже, он обдумывал предложение.

— Впрочем, почему бы и нет, — сказал он наконец. — Это уж точно безопаснее, чем торчать здесь.

— Стоять здесь по какой-либо причине опасно? — спросил я, заволновавшись.

— Может стать опасно, — произнес Перес.

Он повел нас к городу, который начинался примерно в четырехстах ярдах.

Несмотря на пониженную гравитацию, жара быстро дала о себе знать, и мне потребовались все силы, чтобы не отстать от двух людей. Внезапно я заметил легкое движение на одной из крыш. Я моргнул, решив, что это просто мираж в перегретом воздухе, затем снова присмотрелся — и увидел на крыше человека в сером, прячущегося в тень от более высокого здания.

Мы дошли до улицы, и снова я не столько увидел, сколько почувствовал присутствие других фигур, притаившихся в темных недрах домов. Согнувшись так, чтобы поменьше выделяться на фоне пустынного горизонта, я поспешил вперед, инстинктивно стремясь быть поближе к людям, шагавшим впереди.

— Что с вами, Леонардо? — спросил Хит, вдруг заметив мою походку. — Вы поранились?

— Нет.

— Тогда в чем дело?

— Просто так, — ответил я, не желая говорить об увиденном в присутствии Переса.

Хит посмотрел на мне, пожал плечами и зашагал дальше. Минуту спустя мы подошли к таверне и с облегчением окунулись в прохладу. Внутри было сравнительно пусто. Две группы людей вели несвязные разговоры за выпивкой, расположившись за большими столами. В углах за отдельными столиками сидело еще трое с грубыми чертами неулыбчивых лиц, в бесформенной серо-бурой одежде. Один вертел стакан виски, другой раскладывал солитер, а третий, чуть старше этих двух, просто сидел, опершись локтями о стол и прикрыв глаза под низко надвинутой шляпой. В этих фигурах было что-то странное, завораживавшее и леденившее кровь, и я невольно придвинулся поближе к Хиту, украдкой поглядывая на незнакомцев.

— Итак, мистер Перес? — сказал Хит, подходя к пустому столику. — Что пьют на Ахероне?

— Я выпью бренди, — ответил Перес, усаживаясь. — Но гости обычно предпочитают пиво, во всяком случае, пока не привыкнут к климату.

Он уставился на меня.

— Не знаю, какую хреновину пьете вы.

— Думаю, Леонардо не помешал бы раствор глюкозы, — заметил Хит, поворачиваясь ко мне. — Еще не видел вас таким бледным. Вы, наверное, обезвожены.

Естественно, мой цвет отражал страх, но я не посмел в этом признаться.

— Мне надо отойти от жары, и тогда я приду в норму, — сказал я. — Я бы выпил стакан воды, пожалуйста.

— Вода так вода, — сказал Хит, взглянул на настольный компьютер и нахмурился. — Здесь кнопки для бренди и пива, но я не вижу в перечне воду.

— Он все равно не работает, — ответил Перес. — На Ахероне вообще мало что работает. Я принесу.

Он прошел к бару и через минуту вернулся с подносом, на котором стояли наши напитки. Поднос он поставил перед Хитом, но так, чтобы я до него не дотянулся. Хита его отношение к не-землянам, похоже, больше развеселило, чем обидело, и он, не говоря ни слова, передал мне воду. Сам он залпом выпил полкружки пива и обратился к мэру.

— Итак, мистер Перес, расскажите, как погиб Серджио Маллаки.

— Его убили, в этой самой таверне.

— Убийца, за которым он охотился?

— Можно сказать и так, — ответил Перес.

— Несколько двусмысленный ответ, — заметил Хит.

— Он был убийцей, это точно, но Маллаки охотился за ним не поэтому, — Перес пригубил бренди. — Все из-за бабы. Несколько месяцев назад она бросила Маллаки и связалась с этим юнцом, а Маллаки явился сюда, чтобы убить его. Вызвал его на поединок прямо у стойки, и Малыш его убил.

— Что ж, — сказал Хит, — никто не скажет, что охотник за беглецами — выгодный клиент для страховки.

— Это точно, — согласился Перес.

— Говорите, его убил юноша?

— Угу. Его так и зовут — Малыш, — Перес понимающе усмехнулся. — Здесь, на Границе, мало кто пользуется настоящими именами, особенно, если их ищет полиция.

— А женщина? — добивался Хит. — Что случилось с ней?

— Она здесь, — спокойно ответил Перес.

— Здесь? — повторил Хит, вздрогнув. — В этом здании?

Перес отрицательно качнул головой.

— Нет. Здесь, на Ахероне. Она сидит в тюрьме, в конце улицы.

— Что она сделала?

— Да ничерта не сделала, — ответил Перес.

— Тогда я не понимаю…

— Малыш еще на Ахероне, — объяснил Перес. — Где-то в пустыне.

— Вы уверены?

Перес кивнул.

— Пока его корабль здесь, мы знаем, что он не покидал планету.

Хит качнул головой в сторону троих, сидевших отдельно.

— Тогда что здесь делают эти охотники за беглецами? Они должны искать его там.

— Малыш квартирует на Ахероне уже лет пять, он лучше всех знает старые шахты. Только сумасшедший пойдет оттуда его выкуривать, тем более, что у нас есть лучший способ заставить его вернуться.

— Используете женщину, как приманку?

— Именно.

— Откуда вы знаете, что он не улетит без нее?

— Возле его корабля еще два охотника.

— Если в его убежище хорошие запасы, он может сидеть там годами, — заметил Хит.

Перес покачал головой.

— Он явится сегодня, или завтра, — с уверенностью сказал он.

— Почему вы так думаете?

— Потому что мы по всем диапазонам передали сообщение, что завтра вечером ее казнят.

— Почему он должен вам поверить? — спросил Хит.

— А просто так, — сказал Перес. — Но сообщение посылал не я. Она сама.

Он сделал паузу.

— Собственно, это все ее идея.

— Она хочет, чтобы он попал в западню?

— Очевидно, — сказал Перес. Он и сам не мог скрыть удивления.

— Не вяжется, правда?

— Нет, — согласился Хит. — Разве что она надеется, что он уцелеет.

— Черта с два, — сказал Перес. — Вокруг города дюжина охотников.

Стоило разойтись вести об убийстве Маллаки, и они слетелись на Ахерон, как саранча.

Он вздохнул.

— А ведь здесь еще осталась руда. Боюсь, что теперь заинтересовать инвесторов Ахероном станет труднее. После двух-то убийств — того, что произошло, и того, что вот-вот произойдет.

— Может быть, вам стоит попробовать заработать на туризме?

Поставьте памятники там, где погиб Маллаки и его убийца, — предложил Хит и с глубокомысленным видом добавил:

— Вполне возможно, что Малыш отправит с собой на тот свет еще пару охотников, тогда он обеспечит вам еще пару памятников.

— А вы поперлись бы в такую даль, чтоб посмотреть, где погибла компания убийц? — скептически спросил Перес.

— Нет, — признался Хит. — Но…

— Но что?

— Но я питаю отвращение к любым формам насилию и преступности. А люди, менее обремененные подобными принципами, вполне могут найти это увлекательным.

— Может быть, — сказал Перес без особой убежденности.

Наступило короткое молчание, пока они допивали.

— А что будет с женщиной, когда этого парнишку убьют? — спросил наконец Хит.

— Мы ее отпустим.

— А не мог бы я встретиться с ней до того, как мы улетим? — спросил Хит.

— Зачем? — с подозрением осведомился Перес.

— Она жила с ним, — ответил Хит. — Она могла бы сказать мне, нет ли у него наследников, и если есть, где их найти. К тому же, — доверительно добавил он, — мне интересно встретиться с женщиной, которая так целеустремленно толкает своего любовника к смерти.

— Откуда мне знать, не Малыш ли подослал вас помочь ей бежать?

— Можете проверить бортовой журнал моего корабля, — предложил Хит.

— Мы были в полете три недели, а вы утверждаете, что Маллаки убили всего две недели назад.

— Ну, не знаю… — многозначительно протянул Перес.

— Буду очень благодарен, — сказал Хит.

— Насколько благодарен?

Хит вытащил пачку денег, и отсчитал три сотни кредитов.

— Инопланетянин тоже пойдет? — спросил Перес.

— Да, — сказал Хит, добавляя к стопке на столе еще две полусотенные банкноты.

Перес с минуту смотрел на деньги. Затем затолкал их в карман.

— Идем, — сказал он, вставая.

Я пошел с ними к двери и по трапу, на пыльную улицу, в солнечный жар.

— Сюда, — сказал Перес, сворачивая влево.

Мы прошли около пятидесяти футов и остановились.

— Вот здесь, — Перес показал на низкое светлое строение. — Раньше это была контора, но уже почти двадцать лет никаких дел не ведется, а нам понадобилась тюрьма, так что мы приспособили это здание и укрепили окна и двери электронным силовым полем.

Я посмотрел туда, куда он показывал, и вдруг увидел ее. Черты лица были так изысканно пропорциональны, что даже представителю другой расы она казалась прекрасной. Она была одета во все черное, темные глаза смотрели задумчиво и печально, волосы были убраны так же, как на всех портретах и голограммах. Она неподвижно стояла у окна, глядя мимо нас, в дальний конец улицы.

— Я знал, что она существует! — воскликнул Хит.

— Кто сказал, что нет? — удивился Перес.

— Так, один торговец картинами, которому полагалось быть более компетентным, — ответил, улыбаясь, Хит.

— Между прочим, — сказал Перес, останавливаясь, чтобы прикурить небольшую сигару, — должен вас предупредить, что она не очень разговорчива. Любая беседа с ней обычно бывает односторонней.

— Это меня устраивает, — сказал Хит, пристально глядя на нее.

— Ну ладно, — сказал Перес, снова шагнув вперед. — Давайте-ка поскорее с этим закончим.

Дверь, до которой нам оставалось несколько футов, внезапно отворилась, и оттуда вышел высокий плотный светлокожий человек.

— Немедленно уходите с улицы, — сказал он негромко, уставившись в какую-то точку у нас за спиной.

— Что происходит? — поинтересовался Хит.

— Делай, что говорят, — рявкнул Перес и потащил Хита за руку в пустой дом рядом, а я засеменил за ними по трапу.

— Что случилось? — потребовал объяснений Хит. — Что здесь происходит?

Перес подвел нас к окну и показал на стройного молодого блондина, неподвижно стоявшего в дальнем конце улицы.

— Он пришел.

Глава 11

Малыш стоял неподвижно, оценивая ситуацию. Время от времени его взгляд останавливался на крыше или темном проеме одного из домов, и тогда я понимал, что он заметил еще одного сидящего в засаде охотника.

Одежда его была выцветшей, неопределенного коричневого цвета. В кобуре на боку висел лазерный пистолет, уже отключенный от батарейного блока, готовый к бою. Звуковой пистолет торчал за поясом, ружье свисало с плеча, а из левого голенища виднелась рукоятка еще одного пистолета. Он был без шляпы, и раскаленный ветер трепал золотые кудри; казалось, голову окружает нимб, вроде тех, с какими люди изображают святых на религиозных картинах.

Очевидно, человек, приказавший нам уходить в убежище, был вне досягаемости, потому что Малыш не обращал на него внимания, всматриваясь в ближайшие дома. Его рубашка взмокла от пота под мышками, прилипла к спине, но казалось, он не спешил ни входить в город, ни уходить назад в пустыню.

— Это же самоубийство! — сказал Хит, глядя на него из окна. — Неужели он не понимает, что это западня?

— Понимает, — ответил Перес.

— Он думает, что справится с ними со всеми?

Перес уклончиво пожал плечами.

Я посмотрел в сторону тюрьмы. Черная Леди стояла в окне и пристально смотрела на Малыша. Ее лицо было совершенно безмятежным. Что же он совершил, что она так предает его, подумал я.

— Начинается, — взволнованно прошептал Перес, потому что Малыш вынул лазерный пистолет и медленно двинулся по улице к тюрьме.

На крыше что-то шевельнулось, блеснул лазер, и через мгновение охотник за беглецами скатился по наклонной плоскости и тяжело упал на землю.

Человек, который приказал нам уходить, выхватил из сапога пулевое оружие и выстрелил. Очевидно, он промахнулся, потому что Малыш вихрем развернулся и выстрелил в ответ, прежде чем противник успел нырнуть в укрытие. В следующее мгновение этот человек уже лежал мертвый, прямо у нашего порога, с обгоревшим дочерна лицом. Я смотрел на него, завороженный от страха, ужасаясь той расе, которая считает такую смерть героической или романтичной.

Раздался еще один выстрел, ружейный. Малыш закрутился на месте, его пистолет отлетел по воздуху, наверное, футов на сорок, и я понял, что он ранен в руку. Он тут же выхватил из-за голенища пулевое оружие и выстрелил в ответ, затем повернулся, заметив еще одного противника в лавке справа от себя. Я не знаю, какое оружие применил тот, но Малыш упал и дважды перевернулся, кровь хлынула из зияющей раны, где только что было его ухо. Боль скрылась под маской ярости, и привстав на колено, он выстрелил в лавку.

Блеснули еще два лазерных пистолета, один с крыши, второй из таверны, несколько пуль взрыли землю вокруг Малыша. Он упал на спину, словно его ударили в грудь чем-то тяжелым. Его тело уже покрывали дымящиеся ожоги, глаза заливала собственная кровь, но он слабеющей рукой вытащил звуковой пистолет и прицелился еще в одного охотника.

Я хотел закрыть глаза, но не смог. Я прирос к месту и, не отрываясь, смотрел, как он делает выстрел за выстрелом, пытаясь перед смертью убить как можно больше противников. Это так противоречило всему, что я пережил до сих пор, что, даже глядя на мрачное зрелище, разворачивавшееся прямо передо мной, я абсолютно не мог понять, почему он продолжает отстреливаться, получив не меньше десятка смертельных ран, почему он не сдастся и не примет неизбежное.

Кругом все так же гремели выстрелы, беспрерывно сверкали лазерные вспышки, а Малыш, дергаясь и обливаясь кровью, разбрызгивая частички плоти при каждом попадании пули или луча, с вырванным глазом, свисавшим на тонком обрывке мышцы, все еще тянул ослабевшую руку с двумя оставшимися пальцами к карману, тщетно пытаясь ухватить последнее оружие. В конце концов я не выдержал этой кровавой бойни и отвернулся.

И то ли случайно, то ли по замыслу свыше мой взгляд снова упал на Черную Леди. Она протягивала к Малышу руки, словно призывая его подняться, встать и идти к ней, и лицо ее, прежде бледное и бесстрастное, казалось, вспыхнуло от волнения. Наверное, она действительно думала, что он способен пробиться через всех охотников и спасти ее… потому что в следующее мгновение к ней вернулось прежнее неотступно-печальное выражение, и я инстинктивно понял, что он наконец умер.

А еще через мгновение она вдруг перевела взгляд прямо на меня, с непостижимым выражением, и я так смутился, что сразу же отвел глаза.

— Вот и все, — заметил Перес со вздохом облегчения.

— Ну и побоище, — высказался Хит. — Скольких он взял за собой?

Четверых?

— По-моему, троих, — сказал Перес. — Придется проверить, может, кто-нибудь еще шевелится.

— Это было ужасно! — произнес я.

Перес обернулся ко мне.

— А мне показалось, что вам нравится вид человеческой крови.

— Как можно наслаждаться такой бойней! Отнимать жизнь у другого существа аморально, независимо от оправдывающих обстоятельств!

Переса это, похоже, рассмешило.

— Если вы думаете, что это аморально, погодите, когда они схватятся из-за того, чей выстрел оказался смертельным. У нас тут, наверное, будет еще два-три убийства, пока все выяснится.

— Что теперь будет с женщиной? — спросил Хит.

Перес пожал плечами.

— Наверное, отпустим, — и вдруг расплылся в довольной улыбке. — Ей понадобится хороший турагент. Я собираюсь конфисковать корабль Малыша, в компенсацию за ущерб от перестрелки.