- Ты обещал. - Какая таблетка? - спросил я. Парень запросто мог оказаться больным. Аспирин? Анальгин? Антибиотик какой-нибудь? - Таблетку! - в голосе у парнишки появились жесткие нотки. - Таблетку! Вот черт! Кажется, я начинаю понимать. Мальчишка - наркоман. Таблетка наркотик. Сейчас его ломать начнет. Честное слово - дал бы я ему эту таблетку, только чтобы отцепился. - Как таблетка выглядит? - спросил я. - Как называется? - Красиво. О-о! Красиво. Дай. Тьфу ты, черт. Вот влип. Надо сбегать в Бологое, узнать у опытных людей, какие бывают наркотики в таблетках, вернуться в Дом, заказать... Хотя парень уже не был завернут в одеяло, проще всего оказалось еще раз взвалить его на плечо. Я вышел на Лестницу, настроился на первый этаж домика в Бологом... Я даже сделал несколько шагов. У тут до меня дошло. Что-то не то было в Доме. Какое-то несоответствие. Но что? Перила. На них не было собачьих головок. Я вышел не в том варианте! Какого черта? Квартира и комната приняли меня нормально, как принимали до сих пор в разных вариантах. Поэтому я не заметил разницы. Но куда это меня занесло? Я смотрел на перила и ничего не понимал. Там не было ни собак, ни медведей. Вообще, никаких животных. Зато вот узор самой решетки... Очень похоже на цветок. Но почему я сюда забрел? Мне ведь даже, честно говоря, страшно выходить на улицу в настолько чужом мире. Какого черта? Я привалился к перилам. Унял дрожь в ногах. Что-то не в порядке со мной. Или с Домом? Дом перевирает мои приказы? Что-то разладилось. А как же костюм, ножи для Седого? - Таблетку, - подал голос мой наездник. - Таблетку! Я вспомнил, что однажды, под действием наркотика, уже учудил, перебравшись из одного здания в другое даже без помощи Дома. Что если в этот раз на меня повлиял наркотик, принятый другим? Как это возможно? И тут до меня дошло. С опозданием на... не знаю сколько. Как до жирафа. Почему я насколько туп? Мальчишка, лежавший у меня на плече, был одним из обитателей Дома. Это он, сам того не осознавая, вывел себя (а заодно и меня) в загадочной вариант! Операция в Бологом прошла в десять... нет, в тысячу раз удачнее, чем от нее можно было ожидать. Теперь исламская змея утратила свой самый ядовитый зуб - возможность перемещаться между вариантами. Никаких бомб, никакой помощи из могущественной ОИР. Кажется, я выиграл свою персональную войну. В моей памяти ожило то, что рассказывал отец. В свое время банда Кардинала сумела захватить сына кого-то из четвероэтажников. Они держали этого сына под замком, как заложника, а сами шантажировали и эксплуатировали его отца или мать. Это то, что я знал со слов отца. Остается дополнить историю самому. Реконструировать, как облик динозавра по обломку кости. Ну, не так сложно, у меня данных поболе. Итак, Кардинал был убит. Его заместитель-племянник, струсил и бежал. Или Седой убил его тоже в мое отсутствие? Важно то, что организация Кардинала, лишившись вождя, утратила канал связи с четвероэтажниками. Даже те офицеры ОИР, которых не убил Седой, не могли вернуться в свою Рязань. Бахтияр был неглуп и знал кое-что о Доме. К счастью, далеко не все. Сравнительно недавно мальчик-заложник повзрослел достаточно, чтобы ходить в разные варианты. К тому же, из парня сделали наркомана, легко управляемого, готового за таблетку вывести куда угодно. Еще раз стоило упомянуть о "счастье". Ни лежащий на моем плече бедолага, ни его мучители не знали истинных возможностей обитателя Дома. Они понятия не имели о производительной функции. Ведь мальчишка... Черт побери! Страшно подумать! Он же мог, притащив бомбу из "странного мира", придумать и заказать улучшенную версию, которую не надо доводить до ума в далеком Пакистане. Чертовщина... Как я мог забыть. Обрадовался пареньку, а про первую бомбу забыл. Осталось еще одно усилие, чтобы дожать мусульманскую гадину. Да, кстати... А почему такой ценный мальчик был так халтурно спрятан? "Ценный ребенок" завыл и начал извиваться. Я перехватил изможденное тело поудобней. Необходимо было срочно что-то предпринять, учитывая мое, самое неподходящее для стояния место - лестницу чужого варианта. Я вернулся в квартиру. Усадил Вальтера на стул рядом с мощным двухтумбовым письменным столом (придумал перед входом в комнату). Встряхнул Вальтера для протрезвления, указал ему на один из ящиков и внятно произнес: - Твои таблетки в этом ящике. Две таблетки. Там, в глубине. Бери их сам! Мальчик наклонил голову вбок, прижал к плечу и посмотрел на меня таким вот "перевернутым" взглядом. Я повторил свою просьбу. Расчет был очень прост. Вальтер не умеет добывать вещи с помощью Дома, но он способен на это. Если он поверит в мои слова и полезет в ящик за таблетками, Дом воспримет его действия, как элементарный "заказ". И таблетки появятся. Почему две? Вторую я конфискую. "На развод". Дважды, переставляя слова для большей убедительности, я интонационно превратил свою просьбу в приказ. Наконец-то, дошло! Подергиваясь, словно его знобило, мальчик открыл ящик. Пусто... Вальтер засунул руку вглубь. Пошарил, выпустив из уголка рта струйку слюны. И вытащил две голубенькие обтекаемые пилюльки. Сработало! Я еле успел выхватить одну из таблеток. Ничего особенного, для аспирина великовата, а так... Мне надлежало действовать, а не рассуждать. Я напрягся, представляя маленький пластиковый мешочек с точно такими же таблетками. Мысленно поместил этот мешочек в самый нижний ящик стола. Открыл и, не глядя вытащил. М-да. Опасная это вещь - Дом. Можно весь мир героином потравить, а потом еще и кокаином припудрить. И никаких бомб не надо. Мне было не до анализа мальчишкиных ощущений. Подхватив кайфующего Вальтера, я помчался вниз по Лестнице. Вначале в свой вариант. Потом на улицу в Бологом. Напротив скамейки, где кучковалась наша банда. В Бологом светало. Воспользовавшись тем, что парень начал подавать признаки жизни, я поставил его на землю и попытался вести за руку. Получалось. Кое-как. Несколько боевиков стояли у входа в захваченный нами двор. Они увидели меня, перекрикнулись с кем-то в доме. На улицу выскочил разъяренный Семенов. - Сдурел, что ли? - заорал он. - Я тут чуть не полысел, все думал, куда ты делся. Что за фокусы. Зачем ты убежал? - Надо было, - ответил я. - Вот мальчонку одел. Видишь? Семенов озадаченно посмотрел на паренька, пытаясь осознать, где я мог его одеть, что же происходит. Тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, и сказал: - Вот-вот, придет ваш друг. Давай в дом, быстро. Люди сейчас залягут. Быстро, быстро! Мы прошли в дом. Седой и еще четыре человека были здесь. У одного из союзников я засек снайперскую винтовку. Седой вопросительно прожестикулировал. - Половина дела сделана, - сказал я шепотом, приблизившись к Седому, этот мальчишка был очень важен, без него Бахтияр почти не опасен. Когда будете его брать, ты не рискуй. Если что - лучше убей его. Останется ненайденная бомба где-то в Пакистане, но... - Разберемся, - Седой понимающе кивнул, с интересом посмотрел на Вальтера, - Он больной? - Ему давали наркотики... - начал было я. Тут мальчишка заливисто засмеялся и быстро заговорил на лающем языке. По-моему... - Немецкий, - раньше меня разобрался Седой и заторопил. - Вот туда проходи, быстрее. Только не высовывайся.
      Ожидание - не самый лучший способ времяпровождения. Особенно - при выключенном свете, завешенных шторах и ежеминутных попытках подопечного мне мальчишки что-либо спеть или сказать. Минуты тянулись, как часы. Пели невесть откуда взявшиеся петухи. По улице проехала машина. Мимо. Вторая... Мимо. Третья... Сколько можно, где Бахтияр? Одна из машин вроде бы стала сокращать число оборотов двигателя. Я в очередной раз цыкнул на мальчишку, непроизвольно затаил дыхание. И тут водитель этой останавливающейся машины дал газу! Уж не знаю, что там был за двигатель, но половина Бологого должна была схватиться за сердце, перепуганная чудовищным ревом. Седой ругался ненамного тише. Семенов отдавал какие-то распоряжения по рации и радиотелефону одновременно. Коля-"афганец" побежал к белому "Мерседесу", самой быстрой из наших машин. - Что его спугнуло? - спросил я у Седого, когда тот перестал ругаться. - Какой-нибудь условный знак отсутствовал, - ответил тот. - Я тоже виноват, не догадался спросить у пленных, их сразу увезли. Воспользовавшись отсутствием Семенова, он тихо добавил. - Сейчас наступает опасный момент. Держись поближе ко мне и сам будь настороже. - Что еще? - удивился я. - Мы отдали деньги, а товар убежал. Возвращать уже полученные деньги - в тысячу раз тяжелее, чем просто отказаться от искушения. Что может влезть к Семенову в голову? Действительно, вернувшийся Семенов выглядел довольно мрачным. И закинул удочки в неожиданном направлении. - У твоих знакомых есть какие-то связи в ВВС? - спросил он у меня. - Если послать за Большим вертолеты, какой-то шанс сохраняется. Я задумчиво посмотрел на Седого. Ему мои "связи" были хорошо известны. Что бы такое придумать? - На какой машине он был? - спросил Седой. - Ребята говорят - на "Волге", - ответил Семенов. - Но двигатель там другой, не от "Волги". И по звуку слышно, и по рывку видно. - Вот что, - я решил немного разрядить ситуацию. - Деньги назад я не требую. Считайте, что получили беспроцентный кредит. На..., на... ну, потом уточним. А вот с кем я бы не хотел связываться - так это с армией. Они так любят, когда их на чем-нибудь ловят... Потому я и ищу сейчас эти три боеголовки, как частная лавочка. Вдруг военные захотят замять дело? Седой посмотрел на меня, как на последнего идиота (какие, к черту боеголовки?). Так и надо. Пусть Семенов считает меня проболтавшимся идиотом, я согласен.
      Первым делом после возращения я наведался на четвертый этаж. Искал родителей Вальтера. При этом рискнул даже постучаться в квартиру, где жили Сильвия с Рутой, хотя до конца и не избавился от подозрения, что это именно они упекли меня в принудительную ссылку к скелетам и шулу. Увы, никого. Четвертый этаж словно вымер. Ни одного человека! В каких вариантах их носит? Но, надо признать, я уже давно, сразу после возвращения, заметил, что с Домом происходит нечто странное. Поначалу я все списывал на счет своего отвыкшего от обычной жизни взгляда. Нет, дело было не во взгляде. Дело было в жильцах, которые, по каким-то своим причинам, потеряли интерес к пребыванию с Санкт-Петербурге. Я даже немного пофантазировал. Может быть, именно так и происходить перемещение Дома из одного города в другой? Никакого "собрания жильцов", никакого голосования. Просто базовый город перестает интересовать обитателей Дома, они перестают в нем появляться и... Что "и"? Дальше я не продумал, но очень просто предположить, как Дом, исчезнув в Санкт-Петербурге, появляется в другом городе. Может быть, именно я своим регулярным верчение-кручением в районе Питера удерживая серую махину от перебазирования в... Вашингтон? Нахождение Вальтера в Доме было чревато непредсказуемыми сюрпризами. Поэтому после плотного завтрака с обильным кофепитием (уж больно ночь выпала бессонная) я вышел в Ригу. Разумеется, с Седым и насильно покормленным мальчишкой. На такси мы подъехали к какому-то мощному кирпичному гаражу с металлическими дверями. Седой влез в потрепанную "Ладу", долго прогревал двигатель. За это время я успел надавать ему поручений. Следовало тщательно сторожить мальчишку, найти и арендовать одноэтажный домик без малейших признаков лестницы в конструкции, нанять специалистов, которые могли бы излечить Вальтера от пагубного пристрастия... Целое дело. Такому лентяю, как я, не пристало углубляться в детали. Седой подбросил меня до своей конторы и там начальственно разрешил Свете оставить работу для серьезного разговора со мной. Девушка выглядела недовольной моим визитом, но не напуганной, как если бы она сотрудничала с Семеновым с целью моего похищения. Я подходил и так, и сяк - она отказывалась говорить, в чем была причина ее странного поведения. Психолог из меня плохой. Специалист по допросам - еще хуже. Я не выдержал и ляпнул, что если она отказывается от объяснения, я сейчас пойду к Седову и скажу, что подозреваю его секретаршу в работе на конкурентов. Света посмотрела на меня ненавидящим взглядом. - Ну, хорошо, - сказала она. - Слушай. У тебя настоящий талант все портить. Ты так хорошо начал, ты понравился мне с самого первого своего появления. И нравился больше с каждой нашей встречей. Но одновременно я замечала, что с тобой что-то не то. У тебя какая-то редчайшая форма эгоизма. Я даже могла бы понять, будь у тебя элементарное мужское желание переспать со мной и смыться. Я хотел сказать в свое оправдание, что желание было, даже смываться я не особенно собирался. Потом передумал. А Света продолжала. - Но твой эгоизм другой. Я даже не могу объяснить, я чувствую. У меня дурацкое ощущение, что ты - инопланетянин и отношение ко мне и другим людям у тебя - как к подопытным животным. Или вроде этого. И одновременно меня тянуло к тебе. Я не знала, что творится, психовала. Пора было делать какой-то ответственный шаг, а я не решалась. Из-за этого злилась. Спасибо, теперь ты все решил за меня. Иди, пожалуйста. - Извини, - сказал я. Это недоразумение. Забудь, извини. И пошел, как оплеванный.
      17. Попытка подведения итогов.
      Я - не большой любитель спиртных напитков. В мире скелетов я даже чуть было совсем не отвык от алкоголя. Ну, а пить в одиночестве - просто из ряда вон. Но я пил. Выставил на стол батарею "Финикии", заказал Дому цыпленка, жаренного на вертеле, и засел за трапезу. Мне хотелось накушаться и отключиться, погрузиться в сыто-пьяное оцепенение, когда чувство вины и осознание собственного ничтожества вязнут в алкогольном дурмане и перестают жалить. Но получалось наоборот. Выпив, я стал еще более самокритичным. Света, обругав меня, столкнула камень, потащивший за собой целую лавину, Моя жизнь разваливалась на несколько слабо стыкующихся друг с другом кусков. Первый, самый длинный - образцово-показательное советское детство и отрочество. Второй - яркий короткий период в несколько месяцев, когда я приобрел власть над Домом и, на фоне отцовской борьбы с мусульманами, пережил некоторое количество приключений. Третий - жизнь в мире скелетов, которую можно было назвать так: "человек-растение в стране кошмаров". Четвертый - вот он я, сейчас, во всей красе: "Сергей Кононов против мусульманского подполья в поисках супербомбы". Что я мог сказать об этих периодах? Первый - черт с ним, под опекой и защитой любящего отца я жил вместе со всей Страной Советов и даже не знал толком, что такое жизнь. Второй - простительно для молодого парня, мгновенно взлетевшего к вершине власти. Тем более, там у меня было несколько интересных находок. С присущей пьяным нелогичностью, я не стал обдумывать третий и четвертый периоды. Я перешел конкретно к упущениям. Сбежал Бахтияр. Опаснейший убийца оказался предоставлен самому себе. Где-то в дебрях исламского мира лежит и дожидается своего часа чудо-бомба, выхода на которую я лишился с исчезновением Бахтияра. И еще - я полное дерьмо, как говорит Света, умная девушка, которая мне так внезапно понравилась. А раз она умная, то все, что она говорила - правда. Ну... Я сидел, обхватив голову руками. воспоминания смешались и стыковались совершенно неупорядоченно. Мои попытки ухаживать за девчонками в школе, секс-марафон на пляжах Феодосии и... чудовище-шулу, с которой мне предлагал переспать мой сосед по шалашу. Грязное рубище, в котором я делал вылазку в Персию, и чистые простыни на широкой кровати, где мы нежились с Рутой. И тут меня как громом поразило. У меня же еще одна подруга могла быть ... Там, в варианте Медведя, приятнейшая девушка лет двадцати, недавно приехавшая из воюющей Германии и подрабатывавшая уборкой комнат в моем коттеджике. Она так преданно на меня смотрела, когда случайно заставала дома! Я бы даже сказал - нежно смотрела. Жаловалась на свою тяжелую судьбу на смешном исковерканном испанском. Почему я и тогда оказался такой бесчувственной скотиной? Ведь мог же помочь и ... приласкать. И сам найти ответную ласку, понимание. Как мне ее найти? Номер ее телефона висел на видном месте, рядом с номерами пожарных и контрразведки. Как же ее звать? Забыл, черт. Сейчас схожу, посмотрю... Я привел в порядок одежду, вышел на лестницу и двинулся в вариант Медведя. Я шел, шел, и... обнаружил себя уже в Хевронском отделении контрразведки. Вот, занесла нелегкая на пьяную голову! Ноги сами вывели меня в коридор, где находился кабинет Моше. Я чуток поднапрягся и вспомнил, что кроме безымянной любимой девушки посеял в этом месте еще двух нелюбимых арабов. Один из них мне точно не нужен. А вот второй должен был либо умереть, либо очухаться. Что он скажет очухавшись? Без всяких бюрократических процедур я ввалился в кабинет к Моше, плюхнулся на край стола и поздоровался. Моше принюхался и страдальчески сморщил лицо. Кабинет у мужика был маловат, еще немного - и он окосеет. - Что случилось? - спросил бывший опекун. - У тебя какой-то праздник? - Именно так! - язык говорил сам, без моего участия. - У нас праздник. Задание выполнено, вам ничего не грозит. Я уничтожил связь Бахтияра с другими мирами. И с вашим, и с тем, где делают супероружие. - А сам Бахтияр? - Опять ушел. Но ненадолго. - Ясно... А бомба? - Ищу, ищу. У вас сидит один мужик, который может мне помочь. Джаббар? - У нас два твоих ублюдка. - Одного я вам дарю. Мне нужен Джаббар. Тот, которого потоптал бешеный пустынный еврей. Моше посмотрел на меня странным взглядом. Моя манера изъясняться была ему не очень привычна. - Бери двоих, - сказал Моше. - Первого убивать вроде не за что, отпускать нельзя, а кормить - жалко денег. Только двоих. - Я его тут же отпущу. - Только попробуй! Мне в голову пришла замечательная пьяная идея. Я засмеялся, довольный, и заявил: - Веди двоих. Я уведу их по частям. - Что-о? - Сначала первого, потом второго. Моше пожал плечами и снял телефонную трубку. А я попытался сосредоточиться. Халед Шараф выглядел прекрасно. При виде меня он почему-то испугался. Почувствовал, тварь, еще что-то, кроме винных паров. А тут и Фарука Джаббара ввели, с загипсованной ногой, на костыле, с наклейками пластыря на лице. И осанка у него была какая-то неестественно напряженная. Уж не из-за переломанных ли ребер? Халед при виде искалеченного соратника окончательно приуныл. А тут я подошел к нему и похлопал по плечу. - А! Это ты говорил, что любишь иврит? - Да, я... - Пошли. Я обнял ничего не понимающего араба, как брата, оперся на него всем своим центнером, включавшим и несколько бутылок, и жареную курятину. Так мы, подобно сиамским близнецам, вышли в коридор, а потом на лестницу. Еще через несколько секунд мы были на Лестице. И здесь начали овеществляться мои фантазии. Мне понравилась идея перил без украшений, но с узорной решеткой. А если еще представить, что орнамент составлен из ивритских букв... Кое-какие я успел запомнить. Самые симпатичные. Шин, мем, айн. Я открыл прищуренные глаза. Красивый орнамент получается из ивритских букв... Вместе с арабом мы вышли на улицу. Небо хмурилось, дул холодный ветер. Я глянул на дома и содрогнулся. Два ближайших здания словно составили из кубиков. Множество кубиков отсутствовало, и сквозь здания вполне можно было смотреть. Как они не рушились? Местный Дом значительно отличался от нашего Дома, но не пристало мне обращать внимание на всякие мелочи. Главное, чтобы назад вывел. - Я тебя отпускаю! - мое торжественное заявление повергло Халеда в состояние ступора. Уже поднимаясь по Лестнице, я вспомнил, что не снял с него наручники. Ничего. Разберется без меня. - Где он? - спросил Моше, когда я вернулся за Джаббаром. - В лучшем из миров. Моше окинул меня взглядом в поисках какого-либо орудия убийства. Я, тем временем, подошел к Джаббару, отложил его костыль в сторону и сказал: - Пошли. Я буду твоим костылем... - Постарайся сюда больше не возвращаться! - крикнул вдогонку Моше. Я хотел сплюнуть на пол, но передумал и вежливо попрощался Правоверный мусульманин Фарук Джаббар не мог дышать со мной одним воздухом, иначе ему пришлось бы нарушить запрет на употребление алкогольных напитков. Он старательно отворачивал голову в сторону, а я это никак не мог удержать в памяти. В результате раза четыре задел Джаббаровой головой о стены и дверные косяки. Костыль из меня получался неважный. Успокоился ливанец только в маленькой комнатке, которую я вообразил в недрах своей квартиры и определил как камеру предварительного заключения. Оставив Джаббара, я кинулся в Ригу. Связался с Седым и через час встретился с ним. - Последний шанс, - сказал я. - Если мужик, который сидит у меня в доме, не знает, где бомба - никто не знает. - Расскажи подробней. Кто он? Откуда? Почему может знать? Я рассказал. Отвел Седого в Дом. Познакомил с Джаббаром. И потом, по просьбе Седого, вывел обоих в Ригу. - Мне надо идти, - сказал я. - Срочные дела. Поработай с ним. Попытайся узнать о бомбе. - Сделаю все, что в моих силах, - спокойно ответил Седой. Фарук буквально обмяк после этих слов. Неужели он действительно что-то знал?
      Через день Рига встретила меня уже привычным дождем и почти зимним холодом. Еще чуть-чуть и дождь превратится в снег. Зато прием у Седого согрел мою душу. - Джаббар раскололся, - сообщил мой соратник после приветствия. Он знает, где находится бомба. Совсем не там, где мы думали. - А где? - На родине у Джаббара. В Ливане. - Ты уверен, что он не соврал? - Уверен. - Может быть, ты выбил из него этот ответ, и он сказал тебе, только чтобы отцепиться? Седой посмотрел на меня таким взглядом... Хорошо, все-таки, что он допрашивал какого-то ливанца, а не меня. - Хорошо-хорошо, - я пошел на попятный. - Но как она попала в Ливан? И почему этот израильский араб ничего не знал? - В таких делах каждый знает очень мало, только то, что ему полагается. А с Джаббаром нам просто очень повезло. И именно его организация крутила эту бомбу. Я вспомнил все наше везение с Джаббаром. Как его до полусмерти избили в альтернативном Израиле... Что, если бы он умер? Седой, между тем, продолжал: - Бомба, действительно, была в Пакистане. Но не в каком-то научном центре, а на границе с Афганистаном. В бывшем центре афганских муджахедов. Арабы боялись, что пакистанское правительство наложит лапу на эту штуку. Они ввезли бобму контрабандой через Иран, который им покровительствует, и Афганистан, в котором серьезной власти вообще нет, вызвали каких-то пакистанских физиков для консультации. Частным образом. - А Иран не хочет наложить лапу? - Ты меня спрашиваешь, словно я у "Хизбаллы" в руководстве состою. - Кто такая "Хизбалла"? - Что такое. Это организация Джаббара. Я не могу тебе ответить точно. Мне кажется, что Иран держит ситуацию под контролем, но, во-первых, не особенно верит в супербомбу, во-вторых, на всякий случай, чтобы не запятнать себя чем-нибудь слишком кровавым, оставляет все возможные эксперименты на "Хизбаллу". - Понятно. А что дальше было с бомбой? - Физики приехали, посмотрели, даже дали какой-то ценный совет. Получили деньги и вежливо уехали, так как очень опасались за свою жизнь. А потом настучали пакистанскому правительству. Там такое было... Большой-Бахтияр полетел в Кабул, там они угнали (или перекупили?) военный вертолет и улетели с бомбой за пару часов до прибытия пакистанской армии. Бомбу потом поместили в долине Бекаа, под прикрытием сирийских войск. - А при чем здесь Сирия? - Фактически Ливан оккупирован Сирией. Но сирийцы, хоть они и поддерживают "Хизбаллу", о бомбе не знают. Во всяком случае, о ее настоящей мощности. Зато в этой долине под сирийским прикрытием "Хизбалла" чувствует себя очень уверенно. - Как называется это место? - Там нет какой-либо деревни. Просто военный лагерь в горах. Пять-шесть домов и склады. Джаббар показал на карте. - А какие планы были с этой бомбой? - Тут говорить трудно. У каждого - свои планы. Что планирует Бахтияр судить не берусь. Возможно, он хочет испытать бомбу в этом, вашем мире, заодно - продвинуть местный ислам, укрепить свой авторитет. А потом, наверное, притащить эти бомбы в свой (и мой) мир, использовать их против Балтии. У нас важность этих бомб резко возрастает, так как у нас нет ядерного оружия, а химическое тоже не слишком развито. Получается, я больше тебя заинтересован в уничтожении бомбы, хотя и не собираюсь возвращаться. - Успокойся. Бомба одна, и пока Вальтер у нас - больше бомб не будет, а эта далеко не убежит. Что Джаббар говорит о планах этой "Хизбаллы"? - Они дожидались новых бомб, чтобы не блефовать после взрыва первой, а действительно угрожать. - Но теперь, когда новых бомб не будет... - ... они либо взорвут бомбу в Израиле и станут блефовать, угрожая другими взрывами, - Седой закончил мою мысль без моей помощи, - либо увезут бомбу в Иран, где станут выяснять как же она устроена. Пауза. И я, и Седой молча обдумывали сложившуюся ситуацию. Было ясно, что бомбу необходимо либо украсть, либо уничтожить. Оптимально - сначала украсть, потом уничтожить. Но как? Пять домиков в горах Ливана. Сирийская армия. Убийцы из "Хизбаллы". Против них - мы с Седым. Даже если Седой на мои деньги завербует сотню головорезов из воюющих сейчас в Югославии, что они смогут сделать? Я думал, пока в мозгу что-то не начало потрескивать. Седой мне не мешал. Или он тоже думал. Ни-че-го! Плохо быть дураком. С кем бы посоветоваться? Посоветоваться было с кем. Совсем недалеко от Ливана, в Израиле, жил мой сводный брат Борис. Если я вожусь со всеми этими мусульманами и бомбами чуть ли не из спортивного интереса, то он кровно заинтересован. В этой бомбе - его жизнь и смерть, как у Кощея Бессмертного - в персональном ларце и яйце. (Я подумал, что вчерашний хмель не до конца выветрился из головы, раз в нее лезут такие сравнения). До сих пор Борис выглядел умным человеком. Иногда он даже давал мне умные советы. Я сообщил Седому, что в Израиле у меня живет брат. Умный парень. Частично в курсе наших авантюр. Стоит с ним поговорить. А вот у Джаббара хорошо бы получить рисунок. Пусть изобразит пять домиков. На пределе своих художественных способностей. Во взгляде Седого легко прочитались сильные сомнения в моих умственных способностях. Я мысленно простил его и отбыл в Петах-Тикву. Беспорядок в квартире Бориса был грандиозен. Я чуть было не вывихнул челюсть, так изумился. Оказывается на мои деньги братец приобрел новую квартиру и готовился к переезду. Ха-ха, меня хлебом не корми, только дай кому-нибудь улучшить жилищные условия. Пускай... - Прошу прощения, - я внес разлад в активный семейный труд, - есть очень срочная и очень важная работа. Я забираю Бориса на какое-то время. Надо оправдывать свою высокую зарплату. Изумленный брат, держа меня за руку, совершил вместе со мной переход в Санкт-Петербург и, первым делом, кинулся к окну любоваться видом родного города. С некоторым трудом я оторвал Бориса от окна, усадил и заставил выслушать эпопею супербомбы и описание сложившейся ситуации. Брат задал несколько уточняющих вопросов и основательно задумался. Я походил кругами вокруг стула с Борисом, но никак не скмел стимулировать его мыслительные процессы. Потом решил, что две головы (я плюс Седой или я плюс Борис) неплохи, а три (я, плюс Седой, плюс Борис) могут сработать эффективнее. Сообщив о своей догадке брату, я оставил его думать в Доме, а сам пошел в Ригу за Седым.
      18.Комбинированый удар.
      Мы втроем сидели в Доме и решали труднейшую военную задачу. За стенкой в комфортабельной комнате-камере томился прихваченный на всякий случай Фарук Джаббар. Странно, я не заметил на ливанце каких-либо следов от жестоких пыток, использовавшихся Седым во время допроса. Или пыток вообще не было? Черт его знает, какие у Седого методы. Мы пили кофе и вяло обсуждали сюжет, как я перетаскиваю в Ливан соратников Седого по Югославии. Перебираемся мы по какой-нибудь сувенирной открытке, потом крадемся в долину Бекаа... Полнейшая чушь. Бродить по густозаселенному Ливану с небольшой армией? При том, что там в каждой деревне есть своя армия. И мин понаставлено - видимо-невидимо. - Если бы в Израиле было другое правительство, - неожиданно подал голос Борис, - мы могли бы его завести на военную операцию против этой базы. - Как? - заинтересовались мы с Седым. - Я часто видел в русскоязычных газетах объявления типа: "Если вы знаете что-то важное для безопасности государства Израиль, позвоните по телефону...". И номер. - Прекрасно! - восхитился я. - Любое правительство обязано заботиться о безопасности страны. А тут такая опасность! Да они пошлют десяток самолетов и перепашут там все к чертовой матери! Седой одобрительно закивал, зато Борис скорчил такую гримасу... - Любое правительство обязано, - сказал он. - Но нынешнему израильскому правительству эта аксиома неизвестна. Они готовы бороться за мир до тех пор, пока в Израиле никого не останется. Из евреев. Мы с Седым переглянулись. Похоже, у Бориса было явное предубеждение против своего правительства. Но мы-то люди беспристрастные, со стороны. - Давай позвоним, - предложил я. - Скажем, что у нас есть информация, пришедшая через Россию от находящегося в Москве ливанского террориста Фарука Джаббара (можно и Халеда Шарафа упомянуть, чтобы показать собственную осведомленность). Что в долине Бекаа, в месте с такими-то координатами, находится база "Хизбаллы". Там хранится бомба новой необычной конструкции и огромной мощности. Бомба вот-вот будет взорвана в Израиле, надо нанести упреждающий удар. Думаешь, не поверят? - Я бы не поверил. Представь: звонит какой-то идиот с русским акцентом и без малейших доказательств просит разбомбить ливанскую деревеньку. А после бомбежки может оказаться, что там был детский сад, родильный дом, приют какой-нибудь. Обыкновенная провокация, чтобы подставить нас перед ООН. Я чертыхнулся. Как бы предвзято Борис ни относился к израильскому правительству - он был прав. Если по случайным телефонным звонкам начнут посылаться самолеты на бомбежку соседних стран - весь мир полетит в бездну. Конечно, у Израиля очень специфическое положение, ни у кого нет такого количества врагов... И все равно. Это моя война, я ее веду, мне ее и кончать. Но как? Я предложил выпить что-нибудь спиртное. Может быть, алкоголь разбудит наше воображение? Странно, и Седой, и Борис отказались. В комнате установилось тяжелое предгрозовое молчание. Борис протянул руку и взял листки, на которых Джаббар схематически набросал эскизик: база на склоне горы. - Все упирается в отсутствие картинки, - наконец разродился брат. - Если бы у нас была точная картинка, мы могли бы высадиться прямиком на базу. Сто человек, с гранатометами, базуками... - Не трави душу, - перебил я. - Если бы была картинка! Я бы и без сотни людей обошелся. Заказал бы вид в окнах. Хорош трюк! Дом стоит в Питере, а окна - в долине Бекаа. Набиваем комнату всем, что стреляет. Помощнее. Становимся к окнам и открываем огонь. - Картинка, картинка... - задумчиво произнес Борис. - Самое обидное, что ведь есть же у кого-то эти картинки. Израильские самолеты-разведчики регулярно такие места фотографируют.