26

— Ну съешь ты хоть что-нибудь! — Аллен заботливой нянькой склонился над Солом. — Попей! К чему эти голодовки? Мне ужасно жаль, что так получилось. Но ведь это же необратимо! Необратимо! Каждую минуту умирают тысячи людей. Все они чьи-то жены, мужья, дети, родители. Жутко, но ведь ты не одинок. Смерть — это часть жизни.

— Она не была моей женой или подругой, — прошептал Сол. — Она была частью меня самого. Умерла она — умер я.

— Ну что ты говоришь? Люди живут без своих рук и ног. Кончай плакать, ты тоже будешь жить.

— Легче потерять часть тела. — Сол говорил даже не для Аллена, он просто мыслил вслух. — Потерять часть души куда тяжелее. Ведь только кажется, что я спал с ней и разговаривал. Нет. Мы с ней почти сразу стали одним существом. Это же невероятно: блестящая красивая гордая интеллектуалка и иммигрант, не совсем свободно владевший английским. Случайное знакомство превращается в прочнейшую связь. Почему? Да она была мне необходима! Я уже не мог её упустить! До неё я жил… я стоял на канате, мог опереться только на воздух, я не знал Америки, Америка не хотела знать меня. Это был даже не воздух, а вакуум. Джулия стала моим воздухом, моей Америкой.

— Сол! Слышишь, Сол! Ты нечаянно проговорился. Это был симбиоз. Тебе было очень тяжело, с помощью Джулии ты облегчил себе адаптацию. Но ведь на её месте могла быть и другая женщина. То, что ты говоришь, это старо как мир.

— Заткнись! Благодетель нашёлся! Нам было так хорошо вместе… Если бы не вы, с вашим Мировым Добром… Скажи, много добра оно мне принесло? Только зло. Если бы ты…

Сол подавился словами. Он хотел кончить фразу: «…не стрелял, то она была бы жива», — но вспомнил, что стрелял сам. В отношении него, Сола, этих «если» набиралось куда больше. Если бы он, понимая угрозу для Джулии, вспоминал о ней не от случая к случаю, а регулярно, несколько раз в день проверял её вероятностную линию, — ничего бы не случилось. Если бы он не был эгоистом и относился к Джулии как к свободной женщине, свободному человеку, а не как к продолжению самого себя, она тоже была бы жива. Ведь он… ведь обязан же был понимать, что между ним и нормальными людьми пролегла незримая черта, что его руки покрыты кровью и копотью от адского пламени, а над головой висит такое лезвие, рядом с которым Дамоклов меч — детская игрушка. Джулии не было места рядом с ним! Он должен был не удерживать её, а отпустить на волю. Она имела полное право искать и найти своё счастье. Если не с Патриком, то со вторым, с третьим, четвёртым… какой бы он не был по счёту, это уже её личное дело.

— Извини, Аллен, — сказал Сол. — Я сам во всём виноват. Это я её убил. Лично.

— Хватит! Слезы, сопли, слюни — не по нашей части. Ты не виноват. Её смерть нелепа, как нелепа вся жизнь человеческая. А с твоей жизнью, вообще, что-то не в порядке. Ха приедет — обсудим.

— Где Ха?

— Меняет машину. У нас же была уйма свидетелей. Запомнить могли машину и меня. Я пока отсиживаюсь, а от машины мы срочно избавляемся. Ещё Ха посоветуется с нашими пророками относительно тебя. Так больше продолжаться не может.

— Что?

— Как это, что? Необъявленная война. Пока односторонняя, но ведь мы можем ответить. Только стоит ли?

— Что ты думаешь?

— Отложим дискуссию. Две головы хорошо, а три — лучше. Да ещё после консультации… Лично я бы затих, залёг на дно. Я знаю одно местечко в Колорадо… заброшенное ранчо, что ли. Там можно продержаться против целой армии, особенно, если взять ещё дюжину ребят для охраны. Но с другой стороны — глупо терять темп, отдавать противнику инициативу.

— Эх, когда она у нас была, инициатива?

— Была, была… Послушай меня, поешь, попей, вот снотворное. Хорошо?

Перед сном Сол попытался хоть каким-то образом заглянуть в своё будущее. Конечно, это невозможно, но судьба ранчо в Колорадо… Сол увидел это ранчо, увидел его окрестности: жёлто-серые холмы, покрытые скудной растительностью, в свете заходящего солнца. А над холмами, с западной стороны, выныривая из-за горизонта, поднимались вертолёты. Чёрными силуэтами они всплывали в ослепляющих солнечных лучах и лишь вспышки пулемётных очередей выделялись на этих силуэтах.

— Кто бы мог подумать, что у Мирового Зла есть свои военно-воздушные силы? — пробормотал засыпая Сол.

Утро, как всегда, ознаменовалось шумом заработавших автомобильных двигателей. Постояльцы покидали мотель. Шум разбудил Сола, но воспоминания о вчерашней трагедии отнимали всякое желание раскрывать глаза. Вставать и продолжать жизнь в мире, где больше нет Джулии, не хотелось. Почему люди почти всегда живут вопреки своим желаниям?

Кто-то прошёл по коридору. Знакомые шаги. Ха? Неужели только вернулся? Или уже успел куда-то съездить?

Сол вскочил с постели. Стоило полежать ещё несколько секунд, и он опять «потечёт». Жалко Джулию, жалко себя… Эх! Одно лишь действие может его спасти. Драться, бежать, убивать — только не сидеть захлёбываясь от жалости.

Ха и Аллен, когда Сол зашёл к ним в комнату, оба лежали одетые на кроватях и молча разглядывали потолок. Зрелище было настолько непривычное, что Сол опешил, не зная, как обратиться к опекунам. Неужели они за него так распереживались?

— Что это вы такие тихие? — спросил Сол.

— Сейчас и ты замолчишь, — вяло сказал Аллен. — Посмотри, что нам братец Ха принёс.

Оборотень лениво опустил с кровати руку, поднял с пола кипу газет и протянул Солу.

Сол взял газеты и присел на край кровати рядом с Алленом. Развернул. На первой странице, ещё крупнее, чем в первый раз, был напечатан его портрет. Набранный огромными буквами заголовок вопрошал: «Кто опекает убийцу?»

«Неужели кто-то раскопал про Мировое Добро и Зло?» — изумился Сол и углубился в чтение. Нет, автор статьи имел в виду нечто совершенно другое. Путём сложных логических умозаключений он доказал (в первую очередь самому себе), что Сол, скорее всего, был агентом «Моссада». Полиция давно бы могла арестовать убийцу, но не делает этого под чьим-то нажимом. Результат попустительства — новая жертва. Очевидно, Джулия Макмиллан, подруга Сола, знала слишком много. Какова беспримерная безжалостность убийцы: в одном из людей, стрелявших в Джулию, свидетели опознали Сола! Кончалась статья риторическим вопросом: «До каких пор агенты израильской разведки будут вести себя в Америке так же свободно, как в Палестине?»

Сол страшно разозлился. Мало того, что статья взбесила его, она ещё должна была взбесить и полицейских. Теперь, после таких обвинений, они просто обязаны хоть вылезти из кожи вон, но найти Сола. Вот чьи вертолёты штурмовали призрачное ранчо в Скалистых горах!

Была ещё одна газета. С другой фотографией, с другим заголовком, хотя тоже вопросительным: «Чудовище — двойной агент?» В этой статье не было прямых антисемитских намёков, зато иначе как «чудовищем» Сола в ней не называли. О его работе на израильскую разведку упоминалось как о чём-то само собой разумеющемся, но вскрыв тот факт, что Сол эмигрировал в Израиль из России, автор попытался выяснить (на пальцах) не является ли Сол заодно и агентом КГБ?

«Господи, какая чушь, — подумал Сол, — неужели так они хотят поставить на ноги ещё и ФБР? ЦРУ?

Сол пожалел, что в комнате нет третьей кровати. Лёг бы на неё, тоже рассматривал бы потолок… Совместная медитация, или что-то вроде?

Поднявшись с кровати, Сол попытался пройтись из угла в угол. Так он делал обычно в минуты задумчивости. Увы, номер мотеля был не приспособлен к подобному методу рассуждений. Наткнувшись на одну стенку, потом на другую, Сол решил уйти к себе. Сейчас он ляжет… от ляжет, и пусть опекуны хоть подъёмной кран вызывают, чтобы его поднять.

— Не уходи, — сказал Ха с какой-то протяжной задумчиво-мечтательной интонацией.

— А что делать?

— Замечательный вопрос! — подключился к бессодержательному разговору Аллен. — Человечество придумало два гениальных вопроса: «Что делать?» и «Кто виноват?» Если мы на них ответим — все нормализуется.

— Ха посоветовался с пророками? Что они сказали? — спросил Сол.

— Ты задал два вопроса, — занудливо начал оборотень. — Если ответ на первый отрицателен, то второй теряет смысл.

— Короче!

— А короче, Ха ни с кем не связался, не смог.

— Почему?

— Помнишь случай, когда враги сумели найти выход на наш центр связи? Мы тогда чуть было от тебя не отказались. Мы учли ошибки, вернее нам показалось, что мы учли ошибки. Увы, похоже, на наш центр связи вышли ещё раз. Или уничтожили его, или… или…

— Так мы в блокаде?

— Да, мы в блокаде.

27

Тайные организации под условным названием «Мировое Добро» и «Мировое Зло» сложились вскоре после конца Второй Мировой Войны. Отдельные пророки, ранее действовавшие на свой страх и риск, постепенно объединяли усилия. Инициатива здесь принадлежала пророкам Добра, потрясённых ужасами их сбывшихся предсказаний. Пророки Зла, конечно же, не могли спокойно наблюдать консолидацию сил противника. Дальнейшее очень напоминало процесс гонки вооружений, когда любой шаг одной из сторон вызывает ответный шаг другой стороны.

Если смириться с мыслью, что ясновидение — нормальное явление (легенды о пророках ходят чуть ли не с каменного века), то самый удивительный факт — кадры исполнителей. Пророки не могли себе позволить специальные тренировочные лагеря: слишком массовое и хлопотное получалось мероприятие. Можно было нанимать бывших десантников и морских пехотинцев, но неизбежно появились бы проблемы утечки информации, контроля и борьбы с этой утечкой, контроля над контролем… Пророки сумели найти самый небанальный ход: среди миллиардов людей они отыскали десятки, от силы — сотни нелюдей. Оборотни, демоны, вампиры — герои кошмарных историй и приключенческих фильмов существовали и в действительности, иначе быть не могло, самая дикая фантазия всегда имеет реальные предпосылки. Но отыскать их, скрывающихся от мира людей, могли только ясновидящие.

Сотрудничество устраивало всех. Во-первых — пророков, так как подобные исполнители явно превосходили любых тренированных суперменов и, по самой природе своей, из-за вечной угрозы со стороны мира людей, были склонны к конспирации. Во-вторых — исполнителей, получавших стабильный и щедрый источник дохода. Кроме материальной заинтересованности была и моральная: нелюди обладали огромной силой, а сила, сама по себе, жаждет быть применённой. Употребляя силу не наобум, а в соответствии с определёнными идеями, можно было говорить о какой-то тайной власти. Почти по Мао Цзедуну: «Винтовка рождает власть».

Но и в изощрённой системе тайных организаций было своё уязвимое место: центр связи.

Узнав все это от опекунов, Сол недолго переваривал новую информацию. Мозаика была сложена уже давно, не хватало лишь нескольких фрагментов, чтобы абстрактная картина превратилась в реалистическую. Но не мешало бы узнать ещё кое-что.

— Зачем нужен центр связи? — спросил Сол. — Почему нельзя обойтись без него?

— Вот-вот-вот. Этого тебе не понять, ведь ты — не пророк, — завёлся Ха.

— Что? — изумился и возмутился Сол, — я — не пророк? А кто же я? Мальчик-С-Пальчик?

— Ты — не пророк! — веско припечатал Ха, — не пророк в нашем смысле слова. Пророки, они — «не от мира сего». Помнишь, мы говорили, что им нельзя действовать, слишком сильно они могут деформировать реальность? А бездействующего пророка невозможно запеленговать, у него нет никаких вероятностных линий, течений, или как они ещё называются. Пророков можно «вычислить» по их контакту с исполнителями. А если для контакта использовать какое-то промежуточное звено, да ещё запутать саму процедуру контакта… Пророки становятся неуловимы. А ты? Да тебя как в микроскоп рассматривают!

— Ну и дураки вы ребята! — Солу почти стало смешно. — Да мы же с вами как сиамские близнецы-тройняшки. Куда вы, туда и я. С вашей помощью меня и ведут. Давайте организуем «промежуточное звено».

— До вчерашнего дня и мы так думали, — уныло сказал Аллен. — Ты только не обижайся, Сол, но через какое промежуточное звено ты договаривался с Джулией? Через промежуточное звено ты планировал с ней… э-э… отдыхать? На неё вышли через твои прожекты, а не через наши.

— Действительно, это я её убил. Говорил же…

— Стоп! Не ной! Истерики нам не нужны. Наше спасение в трезвых мыслях.

— Откуда здесь мысли, да ещё трезвые? — глаза у Сола опять стали «на мокром месте». — Я запутался, вы меня запутали. Я умею предвидеть будущее, вижу все эти вероятностные течения. Почему же я не пророк?

— Не знаем, — с досадой ответил Ха. — С тобой с самого начала был непорядок. Пророки рождаются пророками, они с детства могут что-то предвидеть, постепенно дар ясновидения развивается и укрепляется. Ты родился ясновидящим?

— Нет.

— Знаем. Ты родился обыкновенным человеком, хотя и с задатками. Тебя надо было довести, свести с ума, чтобы ты стал ясновидящим. Но пророки намекали нам, что это — не окончательное твоё состояние.

— А какое — окончательное?

— У нас нет ответа. Либо они сами не знали, либо опасались давать подробные объяснения, либо мы с Алленом слишком тупы, чтобы эти объяснения понять.

— Зная вас, — перебил Сол, — могу предположить четвёртое. Тупыми оказались ребята из центра связи, они не сумели пересказать вам слова пророков.

— Спасибо за доверие, друг, — в словах Аллена звучало больше желчи, чем иронии, — но не надо так говорить. О мёртвых или хорошо, или ничего.

— Это так серьёзно?

— А ты не понял?

Все помолчали.

— Попробуйте вспомнить, что вам говорили обо мне, — попросил Сол.

— Если бы мы ещё запоминали… — Аллен наморщил лоб, — мы считали, что выслушиваем вспомогательную информацию. Нам говорили, что как пророк ты слабоват, можешь многое предвидеть, но мелкие детали тебе не даются. Просто тебе, когда ты осознаешь свои возможности, эти мелкие детали и не понадобятся.

— Какие возможности?

— Колоссальные!

— А подробней?

— Подробней… Когда ты поймёшь устройство этого мира и найдёшь подходящую тебе точку зрения, ты сможешь делать все, что захочешь.

— А что я захочу?

— Это у тебя надо спрашивать.

— А как именно я буду делать?

— Нам самим это интересно. Говорили, что тебе будет уже не нужна чья-либо помощь.

Сол попытался пройтись по комнате, но через пару шагов уткнулся в стенку лбом. Невозможно думать в таких условиях! А думать надо, ой как надо.

— Что значит: «…найду подходящую точку зрения»?

— Не знаем.

— Послушайте! — внезапно обрадовался Сол, — получается, что ваши пророки исходят из какой-то картины будущего, которую они уже видели. Зачем нам волноваться? Пусть все идёт своим ходом, будем защищаться по мере сил и дойдём до цели.

— Интересная логика. Ты думаешь, у Мирового Зла пророки хуже? А их ребята, кидаясь на тебя из-за каждого угла, отбывают номер? Запомни: все можно изменить! А атаки на тебя — самое главное доказательство твоей важности!

«Важность — подумал Сол, — хорошо звучит, но толку — ноль. Если бы важность была каким-то мощным оружием, или, тоже не плохо, — шапкой-невидимкой… Что это меня на сказки потянуло? Когда разум заходит в тупик, он призывает на помощь фантазию, дешёвый слабенький наркотик собственного изготовления.»

— Ты — первый из воюющих со Злом, — перебил Ха размышления Сола, — на кого Зло натравило государство. Ход неожиданный и очень опасный. Используя своих Пророков они могут выследить тебя в любой точке страны.

— И мира?

— Да, но они предпочтут не выпускать тебя, а убить здесь.

— А мы для чего? — вмешался Аллен, — зачем у нас голова на плечах? Да переберёмся мы через границу! Я понимаю, Сол родился в России, и ужас перед государственными границами впитал с материнским молоком. Но ты, Ха, меня удивляешь. Такие парни как мы с тобой, да чтобы не перебрались через границу США? Быть такого не может!

28

— Ты мне снишься, — сказал Сол зашедшей в комнату Джулии. — Или я снова какого-нибудь наркотика надышался?

— Почему это? — удивилась Джулия.

Голос у неё был какой-то другой, непривычный, хотя и странно знакомый.

— Тебя же убили!

— Меня? Кто тебе сказал?

— Я же сам видел! Граната… Послушай, — под впечатлением всего нового, что Сол недавно узнал, у него возникло страшное подозрение. Сыграл роль и новый, чуть хрипловатый голос. — Ты — зомби?

— Как тебе не стыдно так говорить? Чего угодно я могла ожидать, но не такого оскорбления.

— Но Джулия…

— Какая Джулия? Ты сошёл с ума или забыл моё имя? За несколько дней забыл. Я — Элен.

Элен… Элен… Вот откуда взялся знакомый голос. Но тогда Сол точно сошёл с ума, раз он видит перед собой Джулию, разговаривающую голосом Элен. И откуда взялась эта… эта Джулия-Элен?

— Извини, Элен. Я устал, дела мои плохи, я спутал тебя с одной моей знакомой, она на тебя очень похожа.

— Тебе нравятся цветные женщины?

— Она не цветная, она белая. Очень белая.

— И похожа на меня?

— Да. Да. Но откуда ты знаешь, как она одевается? На тебе её обычная одежда!

— На мне МОЯ обычная одежда!

Джулия-Элен подошла к зеркалу, повернулась, поправила юбку. Сол тоже подошёл к зеркалу. И остолбенел. Рядом с ним в зеркале отражалась не Джулия, а Элен. И одежда на ней была другая.

— Да, — голос у Сола дрожал, — в зеркале ты, почему-то, другая. Там ты отражаешься как Элен.

— Не доверяй своему зрению, — сказала Элен из Зазеркалья. — Доверяй только зеркалам.

— Что со мной происходит? — спросил Сол.

Он даже толком не понимал кого спрашивает. Джулию-Элен? Зеркало? Себя?

— Ты сошёл с ума, Сол. Ты сходишь с ума по частям. Первым сошёл с ума твой мозг, у него мания величия, он назначил себя Верховным Судьёй с правом карать и миловать целые народы. Теперь свихнулись твои глаза. Как у людей бывает раздвоение личности, так у тебя — раздвоение зрения. Кто следующий в очереди к безумию? Уши? Ты будешь слышать, как с тобой разговаривают ангелы… Руки? В буйном помешательстве левая будет драться с правой…

Сол не уловил кому принадлежат услышанные им слова. Неужели Элен?

— Откуда ты так много знаешь? — спросил он.

— А почему бы мне не быть умной? В полицию дураков не берут.

В комнату вошёл Ха, поигрывая ключами от машины. Он обратился к Элен:

— Поехали, у нас мало времени. В прошлый раз мы чуть не опоздали.

— Куда вы? — спросил Сол.

— Её должны убить, — Ха сверился с часами, — через тридцать шесть минут. А это другой конец города. И пробки на дорогах сейчас просто ужасные.

— Убить? — удивился Сол. — И ты её повезёшь? — он обратился к Элен. — И ты поедешь?

Элен грустно кивнула.

— Не пущу! — Сол шагнул вперёд, стал между Ха и Элен, загородил её. — Убирайся!

Ха нехорошо улыбнулся и толкнул Сола так, что тот отлетел на другой конец комнаты. Последней мыслью, мелькнувшей у Сола в голове было: «Если ухватиться за её вероятностную линию, как за верёвку, то ничего не случится.»

Сол проснулся. Машина выходила из крутого виража. Он дремал на заднем сиденье, и его просто отшвырнуло. Но Джулия… и Элен… и этот разговор…

Аллен, сидящий за рулём, бормотал сквозь зубы ругательства, проклиная и предков, и потомков водителя, с которым только что еле разминулся. Рядом с ним сидел и спал Ха. Темнота за окнами была почти полная. Если бы не свет фар, да не встречные машины — просто угольная получалась темнота. Уж не по пустыне ли они едут? Нет, ни за что не догадаться.

Их было трое, и сутки очень удачно делились на три одинаковые смены по восемь часов. Они сменяли друг друга за рулём, устраивали короткие перерывы на еду и ехали, ехали, ехали. Куда? Ответить было сложно. Ха и Аллен почти не заглядывали в карту автомобильных дорог, а перед развилками бросали самый обыкновенный игральный кубик с цифрами от одного до шести на гранях. Как они трактовали выпавшее число, оставалось для Сола загадкой.

Опекуны уверяли Сола, что таким образом они делают их вероятностную линию недоступной наблюдению, а главная и ближайшая задача — выбраться их США. Вначале Сол верил, но потом до него дошло, что бросая кубик и поворачивая случайным образом, приблизиться к границам Мексики или Канады можно и через несколько лет. Скорее всего, опекуны пытались выиграть время, продержаться до тех пор, пока Сол не овладеет своей загадочной потенциально возможной мощью. Ловкий ход по отношению к вражеским пророкам: мало того, что путь выбирается случайным образом, но и внутри их маленькой группки совершенно искренне планируются абсолютно разные линии поведения. У него — бегство через границу, у Ха с Алленом — пассивно-активное ожидание. Только бы враги не нашли никакого изъяна в их тактике…

— Проснулся? — Аллен и Сол встретились взглядами в зеркальце. — Спи, отдыхай. Часа через полтора твоя смена.

— Не спится. Чертовщина какая-то снится. Наяву плохо, а во сне ещё хуже.

— Что сон?.. Всегда можно проснуться. От жизни не проснёшься. Наверное, ты и не предполагал, каково это — быть объектом погони.

— Не предполагал. Аллен, ты никогда не превращался в зверя, чтобы рискнуть и поиграть с людьми в охоту?

— Я, конечно, романтик, — ухмыльнулся Аллен, — недаром сейчас еду Бог знает куда, вместо того, чтобы любить в своей постели очередную красотку. Но романтик не до безумия же! А зачем ты спрашиваешь?

— Хотел узнать, знакомы ли тебе ощущения загнанного зверя?

— Знакомы, даже без дурацких экспериментов. Мне, тебе и Ха эти ощущения сейчас знакомы одинаково. Мы — волки, если тебе не нравится — тигры. Кругом — облава. Одни идут и прочёсывают цепью, вторые мчатся по нашему следу, третьи — сидят в засаде.

Ха завозился, протёр глаза.

— Что же ты так размахнулся, — зевая вмешался он. — Тигры, волки… Ты ещё скажи — мамонты. Мы самые обыкновенные кролики. И волчья стая идёт по пятам.

— Ну и умеешь же ты прибедняться, — сравнение с кроликами Аллену почему-то не понравилось. — Ты ещё скажи, что мы — бактерии, а за нами гонится пенициллиновый грибок. Плесень, короче говоря.

— Плесень-то они — плесень. Да уж больно эта плесень сильна, — сказал Сол.

— Проще всего считать себя человеком, — не успокаивался Аллен. — Даже нам с тобой, Ха. Эти проклятые пророки… Они портят нам все дело, почти не оставляют шансов на спасение. Мы можем пересечь почти всю страну, а одна такая сволочь увидит нас, снимет телефонную трубку… и конец. Знаете на что это похоже? Беглецы и погоня, а сверху — вертолёт. У погони в руках — «уоки-токи», прямая связь с вертолётчиками. Беглецы видны, как на ладони…

— Не трави душу, — не выдержал Сол. — Что у нас — конкурс на лучшую аналогию?

— А почему бы и нет? — согласился Ха. — Я могу сказать, что мы похожи на преследуемую подводную лодку. Нас нащупывают локаторы, сверху бросают глубинные бомбы. Они взрываются все ближе, ближе… Да, насчёт конкурса. Победитель получит право на весёлое времяпрепровождение с какой-нибудь сговорчивой красоткой.

— Где? — удивился Сол.

— Где же ещё? — На заднем сиденье, конечно.

Сол вспомнил сон с Джулией-Элен и буркнул:

— Мне такие игры не нравятся.

— Ты что? Свой миллион экономишь? — свирепо спросил Ха. — Или думаешь, что мы с Алленом бесполые? Даже на нашей памяти ты с одной подружкой пару дней провёл, а нам что — поститься? Не нравится — не участвуй в конкурсе. И даже в зеркальце потом можешь не смотреть.

— Да ладно тебе, Ха, — Аллен постарался успокоить демона, — что ты так разошёлся? Конкурс не получится из-за отсутствия подходящего объективного судьи. Да и на девочек мы отвлекаться не можем. Представляешь, как нас накрывают в самый интересный момент?

— Может быть, это моя мечта — умереть во время полового акта, — мрачно пошутил Ха и замолчал.

— Мне вот какая мысль в голову пришла, — медленно, словно ощупью проверяя дорогу в темноте, сказал Аллен и даже сбавил скорость. — Вот мы тут изощряемся в сравнениях. Но ведь мы просто разглядывали нашу ситуацию с разных точек зрения. Не об этих ли точках зрения говорили наши друзья-пророки?

— Не понял, — осторожно сказал Сол. — Попрошу уточнить.

— Разговор шёл о погоне. Мы — объект этой погони. Гонятся за нами. Все красивые сравнения не изменили сути: речь идёт о погоне. Но от того, как мы смотрим…