Глава 39

Уже светало, когда они вернулись в канцелярию. Седлинц и еще пара полицейских пили чай. Всех будто немного морозило и при тридцати пяти градусах жары. Карандаш выдавил бороздку на размякшей от сырости бумаге блокнота.

— Где управляющий? — спросил Элдер.

Один из полицейских сходил за Вольфгангом. Волосы управляющего были растрепаны, глаза впали, холодные, как лед, руки дрожали.

— Ужасно, ужасно… — хриплым голосом непрерывно повторял он.

— Чего вы хнычете?! — перебил его инспектор. — Для вас эта чертова история только лишний доход. Отель полон три недели — в самый мертвый сезон.

— Но, простите, а скандал?!

— Это только лишняя реклама. На будущий год отель будет битком набит.

— На будущий год срок моего десятилетнего контракта истекает, и отель перейдет государству. Что мне толку от рекламы?

— Вот как? Значит, вы только арендатор?

— Да.

— Вы один? Вольфганг замялся.

— Нет… Я создал здесь курорт и купил у малайского раджи Малой Лагонды концессию на десять лет, но так, что половина паев принадлежит ему. Голландские власти утвердили это соглашение, «Нидерландише Банк» тоже.

— Как получилось, что в вашем отеле любой может так запросто орудовать с распределительным щитом? С сегодняшнего дня мы поставим у него часового.

— Щит находится рядом с машинным отделением, где бывают только кочегары и механик. До сих пор не было никаких поводов для принятия особых мер предосторожностей.

— Мы допросим всех, кто работает в машинном отделении. Кроме того, пришлите в канцелярию всех туземцев, которые сейчас находятся в отеле.

Вольфганг вышел.

— Вот отпечатки пальцев, — сказал Седлинц.

— Спасибо. Возьмите, — сказал Элдер, протягивая завернутое в папиросную бумагу зеркальце. — Здесь тоже есть отпечатки. Сравните их с теми, что у вас.

Седлинц поспешил взяться за дело.

— Откуда у вас это зеркало? — спросил капитан.

— Оно побывало в руках у преступника.

— Если эти отпечатки и отпечатки на рубильнике совпадут, вы арестуете его?

— Нет. Слишком мало улик.

— Разве то, что он в критический момент выключил свет, не достаточная улика?

— Достачная, чтобы обвинить его в соучастии, а я хочу доказать и то, что он — убийца, шантажист, бандит!

— Как насчет его алиби?

— Безупречно. Найдется немало свидетелей, готовых чистосердечно и под присягой показать, что они были вместе с ним…

— И все-таки…

— И все-таки он — убийца.

В комнату вошли рабочие из машинного отделения, лифтер-негр, мулат-бармен, шофер-тамил, два туземца-поваренка, малаец-торговец сувенирами и, наконец, прачка-полукровка.

— Фергюсон! Уведите туземцев в соседнюю комнату, отберите тех, у кого несомненное алиби, а остальных будете присылать сюда по одному.

…Туземцы большими, испуганными, круглыми глазами смотрели на полицейских и с взволнованным шепотом последовали за Фергюсоном.

— Прошу вас, — обратился Элдер к кочегару в замасленной спецовке. — Примерно полтора часа назад с центрального щита был выключен свет. Что вам известно об этом?

— Я сразу же побежал туда, — ответил рабочий, — и постарался как можно быстрее привести все в порядок. Когда я прибежал к щиту, там уже возился с фонариком кто-то из полицейских.

Это был Седлинц, снимавший отпечатки пальцев.

— Больше вы ничего не видели?

— Нет.

— Я видел какого-то странного типа, — заговорил другой кочегар. — Вез как раз тележку с коксом, от поворота виден щит, и я заметил человека, убегающего от него. Я было кинулся за ним, но он исчез за следующим поворотом, а мне надо было спешить с коксом… Очень странный был тип…

— Что же в нем было странного?…

— Ну… я хорошо разглядел — это был морской офицер…

— Что?!

— Я глазам своим не поверил; морской офицер ночью в подвалах гостиницы…

— Да, довольно странно… Спасибо, вы можете быть свободны.

Рабочие ушли.

Теперь пришел черед допросить туземцев. Алиби не было только у двоих: прачки и торговца сувенирами, заодно продававшего и открытки.

— Как тебя зовут? — спросил Элдер у прачки.

— Джильда… я из Джайпура… из Инди-и-и…

— Прачка?

— Да-а… Там в подвале. Теперь, когда в доме больной сагиб… нам не разрешают… подниматься сюда-а-а…

— Где ты живешь?

— В прачечной… Раньше жила наверху-у, в маленькой комнатке… но когда в доме больной саги-иб…

— Это я знаю. Этой ночью ты не заметила ничего особенного?

— Луна… была вся в крови… Я такой…

— Как это ты увидела луну в подвале? А?! Джильда испуганно вздрогнула.

— Я… во… во сне…

— Не лги, не то я велю обрить тебя наголо…

В комнату вошел управляющий вместе с Мартином. Девушка умоляюще посмотрела на слугу.

— Если мне обреют волосы, я-я…

— Тихо! Одним словом, ты выходила из подвалов — почему и куда? Говори, иначе… — он схватил Джильду, собиравшуюся в страхе повалиться на колени, за плечо.

— Я встречалась с Ма… с Мартином… он такой сильный, и я его так люблю-ю…

— Она встречалась с вами?

— Да, — хмуро ответил Мартин.

Элдер ясно видел, что зашел в тупик и из дальнейших расспросов ничего не выйдет, хотя что-то во всем этом не так.

— Убирайся! — крикнул он девушке. — И помни, что я теперь с тебя глаз не буду спускать.

Девушка выскользнула из комнаты, втянув голову в плечи и бросив на Мартина полный отчаяния взгляд.

Теперь пришла очередь малайского торговца сувенирами. Костюм его здорово напоминал костюм водолаза — только что без шлема, но зато с ярко-синим галстуком. У шляпы не было полей, на ногах — ни ботинок, ни носков, зато на манжетах сверкали давно вышедшие из моды запонки, а в руках он вертел тросточку с костяным набалдашником. Из кармана ого костюма торчала туземная маска.

— Имя?

— Налайа Великолепный.

— Занятие?

— Раджа и торговец сувенирами.

— Что?!

— Я, по милости королевы, правитель острова и совладелец всех заведений для туристов на Малой Лагонде…

Это было уже сюрпризом для Элдера.

— Почему же ты тогда живешь вместе с другими в какой-то грязной комнатушке?

— Чтобы никто не догадался, кто я. Так часто делают в больших отелях, называется инкогнито.

— А… для чего ты занимаешься продажей масок?

— Чтобы зарабатывать деньги.

— Но ведь ты же мог бы жить, как большой сагиб, на свои доходы.

— Тогда мне надо было бы уметь торговать чем-то другим. Работать хорошо. Зарабатывать деньги хорошо, даже если это просто приработок. Это правда.

Он вытащил маску и с любовью посмотрел на нее. Элдер взял маску у него из рук.

— Это большая редкость на Лагонде?

— Очень большая, господин, такая, что и не найти.

— Откуда она у тебя?

— Из Лейпцига. Там это не редкость. Они их делают. У нас таких безобразных не делают, а там делают очень хорошо, очень безобразно. И это тоже большая правда.

— Где ты был этой ночью?

— Наверху. Дрался с тобою, и кто-то стрелял в меня.

— Что?! Это был ты?

— Я. Я пробрался к девушке, в полночь говорил с нею, а когда вышел, ты набросился на меня, я испугался… бух… бух… надо было убегать.

Элдер долго глядел в ухмыляющееся лицо малайца. Либо очень простое, либо уж очень хитрое объяснение.

— Скажи, раджа, ты знаешь, кто я такой?

— Это знают все. Ты умен и стар, словно крокодил, и королева платит тебе, чтобы ты был не знающей жалости ищейкой. Из-за этого тебя ненавидят и когда-нибудь убьют.

— Предположим… А ты знаешь, что я делаю с теми негодяями, которые пробуют обмануть меня?

— Ты их бьешь, и они от этого болеют. Но раджу нельзя бить.

В ответ он немедленно получил такую затрещину, что даже швейцар в холле на мгновенье вышел из своей дремоты.

— Думаю, господин, что я ошибался. Наверное, все-таки можно, — угрюмо сверкнув глазами, проговорил Налайа Великолепный.

— Рад, что мы поняли друг друга. А теперь скажи, Налайа, чего ради ты забрался в чужую комнату и почему убегал от меня? Только говори правду.

— Я скажу правду, я очень-очень редко обманываю. Ночью кто-то разбудил меня. Я не видел — кто, было темно. Старый продавец газет, у которого в ящике, когда он крутит ручку, плачут души умерших младенцев, может подтвердить.

— Давай дальше.

Голос сказал: «Спустись в каморку, что рядом с прачечной и у тебя будет много денег». Я сразу заподозрил, господин, что это опять какое-то злое волшебство белых людей — из тех, которые они называют аферами.

— Что ты несешь?

— Еще наследником трона я был кочегаром на пароходе и знаю, что такое цивилизация.

— Гм… Продолжай.

— В каморке было темно. Все тот же человек, которого я так и не видел, объяснил мне, куда я должен пойти, и сказал, что я не должен ничего там красть, а только получить какую-то тетрадь. Когда я принесу ее ему, он даст мне пятьдесят гульденов. Это очень хорошее предложение, господин.

— Больше он ничего не говорил?

— Нет.

Элдер оглянулся.

— Нет ли здесь где-нибудь плетки?

— Собственно… говорил, — быстро затараторил раджа, — что, если я столкнусь с кем-нибудь, то бояться не надо — он придет мне на помощь… Потом я поспешил назад в ту каморку, и по дороге меня сильно побил матросский офицер, потому что я в темноте наступил ему на лицо…

— Что ты рассказываешь?

— В коридоре подвала меня побил матросский офицер в серой форме. Это правда, так оно и было.

— Слушай, ты!

— Клянусь предками, я не выдумываю, белый господин с тяжелой рукой.

— Как выглядел тот, кто разговаривал с тобою?

— Я же сказал, что не видел его в темноте.

— Ты наговорил много лжи, раджа, и за это я в конце концов изобью тебя так, что ты будешь долго болеть. И это очень большая правда.

— Но очень невеселая, господин.

— Убирайся! Фергюсон, пойдите с ним и допросите старого продавца газет.

Элдер обернулся к Вольфгангу.

— Вам известно что-нибудь о том, что рассказывал ваш компаньон?

— Абсолютно ничего. Единственное, что нас связывает, это старый договор. Помимо этого у нас с ним не было и нет никаких отношений.

Вернулся Седлинц.

— Пожалуйста… — Он протянул отпечатки пальцев. — Те и другие, несомненно, тождественны.

— Что это? — спросил Вольфганг.

— Отпечатки пальцев, — с особым нажимом ответил Элдер. Управляющий побледнел, раскрыл было рот и, не в силах держаться на ногах, вдруг сел.

Глава 40

За время ночных похождений форма капитана Дикмана успела уже достаточно попортить нервы Феликсу. К рассвету в гостинице все наконец достаточно утихло, чтобы молодой человек решился пробраться к винтовой лестнице. Форму капитана в любом случае необходимо возвратить. Через несколько мгновений Феликс был уже в подвале.

Черт…

Неподалеку от лестницы сидела рядом с каким-то лакеем та самая полукровка. Они разговаривали вполголоса.

— Послушай, Ма-артин… Тот молодой господин передал через старшего официанта, чтобы я пришла к нему… Что рубашки будто плохо выглажены… Красивый господин, лицо — совсем как у ребенка, но для меня только ты-ы-ы…

— Что он хотел от тебя?

— Ты говорил, Мартин, что женишься на мне, если у нас будет тысяча гульденов и мы сможем открыть свое дело-о… Ты говорил, что мы открое-ем свою прачечную…

— Ближе к делу, пока нас тут никто не застал.

— Тот молодой господин с красивым лицом сказал: он даст тысячу гульденов. Если я помогу ему выбраться из карантина… Я должна пропустить его через прачечную, и он проберется по сточному каналу, тому, что с большой решеткой… Завтра вечером… в десять часо-ов…

— Значит, это он и убил того гостя. Девушка спокойно ответила:

— Ну, убил… Наверное, он иначе не мог, бедняжка. Гостей много, а мы с тысячей гульденов можем сразу пойти и обвенчаться…

— Да ты что! Если узнают, ты же десять лет получишь.

— Не узнают, Мартин… вот увидишь… Молодой господин красивый и умный, у него бе-елая кожа и длинные черные ресницы…

— Он — убийца.

— Ну, случилось так…

— Нам пора уже уходить отсюда. Я тебе скажу только вот что: будь поосторожнее!… И не впутывай меня, если что будет не так…

Послышался звук поцелуя. Потом Мартин ушел, а девушка, напевая, вернулась к себе в прачечную.

Пора было возвращаться и Феликсу. Хорошо, костюм Дикмана он повесит на место. Но что же одеть? Дальше, возле котельной, слабо светилась синяя лампочка… Он увидел несколько засаленных спецовок и надел одну из них. Нашлись и стоптанные полотняные туфли… Так… Теперь можно уходить…

Он повесил на место вывешенный Дикманом для чистки костюм. Вид, правда, у костюма был сейчас такой, будто кто-то всю ночь катался в нем по полу.

А теперь к Мод!… Феликс осторожно проскользнул по лестнице, потом по коридору… Заглянул за поворот и испуганно отдернул назад голову…

Перед дверью Мод стоял полицейский!

Феликс сразу же понял, что произошло. Ее арестовали! Феликс повернулся и поспешил назад. Решительно, уже без всяких предосторожностей, поднялся на этаж выше и постучал в одну из дверей.

— Да!

Феликс вошел в комнату. Элдер, одетый в пижаму, сидел за столом и пил чай.

— Вы арестовали ее? — спросил Феликс.

— Только задержали.

— Когда я тогда ночью все откровенно рассказал, ты обещал, что забудешь все мною сказанное.

— Девушка сама призналась во всем перед капитаном. Мне больше ничего не оставалось делать. Пей чай.

Феликс мрачно прихлебывал кипящий напиток.

— Тетрадь не нашел?

— Нет. Всю одежду отнесли из канцелярии в прачечную и, когда я добрался до нее, там уже ничего не было. Кто-то опередил нас.

— Ей можно еще чем-то помочь?

— Надежда есть. Я даже уверен в этом.

— Слушай, Элдер, ты всегда был моим другом. И останешься им. Я же и минуты на тебя не сердился, когда ты следил за мной, словно за каким-нибудь арестантом, и даже костюм забрал, так что мне пришлось удрать в одной пижаме. Может, ты был и прав, выполняя приказ моего отца. Я на тебя за это не сердился. Но если ты не сделаешь для этой девушки исключения, если будешь строго выполнять только то, что велит тебе твой долг… — Феликс умолк. — Я бывал очень легкомысленным, — начал он снова. — Сейчас совсем другое дело. Я люблю эту девушку и хочу жениться на ней. Если придется, то и после того, как она отбудет наказание. Я буду ждать у ворот тюрьмы, когда ее выпустят…

— Девушка она отличная…

— Но, может быть, до этого не дойдет. Слушай, теперь мне придется прятаться до самого конца.

— К сожалению. Мне бы следовало отыскать тебя раньше. А так у тебя нет и следа алиби.

— Вот именно. Тут уж ничего не поделаешь. Буду прятаться… Возможно, однако, что мне удастся сбежать отсюда, и тогда захвачу с собою и ее.

Последовала короткая пауза.

— А теперь ты выслушай меня, Феликс. Ты промолчал только что о том, чем я обязан тебе и твоему отцу: если бы вы не помогли мне поступить в полицию, я так и остался бы никому неведомым адвокатом без всяких шансов на будущее. Я никогда не забуду этого. Но если ты попытаешься бежать вместе с мисс Боркман, я буду смотреть в оба, арестую вас обоих и сделаю все, что велит мне долг полицейского. После этого я подам в отставку. Иначе я поступить не могу.

Феликс встал.

— Я понял.

— Поверь в меня и в справедливость. Не порть сам всего, будь терпеливей.

— Я не верю тебе. Прощай.

Феликс вышел из комнаты. Спорить с Элдером он даже не пытался, не воспользовался он и случаем, чтобы докончить бриться, хотя половина его лица заросла прямо-таки жуткой щетиной. Он поспешил к комнате девушки.

— Что вам нужно? — спросил полицейский, слегка изумленный появлением выбритого до половины незнакомца в спецовке.

— Можно сюда? — громко сказал Феликс — Надо починить кран для горячей воды. Вызывали по телефону.

Полицейский постучал и приоткрыл дверь. Феликс встал у самого порога, чтобы Мод могла его увидеть.

— Нужен слесарь? — спросил полицейский.

— Да, — ответила Мод. — Я вызывала.

— Только быстро, — сказал Феликсу полицейский, отодвинулся в сторону, чтобы пропустить его, а затем, козырнув Мод, вернулся в коридор.

Как только дверь захлопнулась, Феликс бросился к Мод и поцеловал ее руку.

— Тетрадь? — спросила девушка.

— Пропала… исчезла. У нас очень мало времени, Мод… Одним словом: соберите самые необходимые вещи и будьте в любую минуту готовы бежать.

— Нет.

— Да послушайте же!

Они говорили почти грубо. Феликс привлек девушку к себе и крепко обнял ее.

— Убежим вместе, Мод. Мы уедем в Америку. Лишь бы выбраться отсюда, а на любой корабль мы проберемся шутя.

— Я не хочу… никаких… жертв, — слабо возразила она, прижимаясь к Феликсу.

— Я люблю вас, Мод. Все остальное не имеет значения! Я люблю вас и, хоть убежим мы, хоть нет, буду во всем вместе с вами…

Их губы уже почти касались друг друга…

Глава 41

Когда Феликс вышел в коридор, в отеле уже начала пробуждаться жизнь. Жильцы спешили к умывальникам, все, как один в пижамах, мыло и зубная паста в руке с перекинутым через нее полотенцем.

Со стороны лестницы слышно было позвякивание, это начали разносить по комнатам жаровни с горящими углями. В нескольких комнатах ржавчина начала разъедать металлические вещи жильцов, а выглаженное начало покрываться плесенью, появляющейся в сыром тропическом воздухе уже через два-три дня. Центрального отопления в «Гранд-отеле» не было — котельная служила лишь для обслуживания кухни и прачечной — и доведенный до отчаяния управляющий решил на время карантина установить в комнатах жаровни.

Несмотря на гнетущую жару, все были рады «отоплению», потому что стены начали пропитываться сыростью, а от москитов не спасал даже удушливый запах раскиданных повсюду трав.

Климат даже в самом начале сезона дождей стал невыносимым для европейцев. Случаев чумы, правда, больше не было, но начала распространяться малярия. Мисс Йоринс совершенно не могла передвигаться из-за приступа ревматизма. Головные боли, бронхит и расстройства желудка изводили гостей. Иногда остров был часами окутан желтовато-розовым туманом, а потом начинал без перерыва хлестать тропический ливень.

В баре поглощалось невероятное количество спиртного. Оно согревало и на время снимало напряжение — … Гости нервничали, часто ссорились, заводили интриги, а в одном из номеров верхнего этажа застрелился английский лорд, бывший, как потом оказалось, растратившим деньги и сбежавшим из Голландии инкассатором… Уже после первых ливней из сырой земли полезли целые полчища насекомых и червей. Опрыскивание нефтью от муравьев только добавляло новый отвратительный запах к и без того невыносимой атмосфере.

Одетта Дюфлер, красавица-бельгийка, отравилась лекарством от астмы — адреналоном и сейчас была на грани жизни и смерти; никто не знал причины ее поступка.

Некоторые без конца играли в карты. У графини Петровой то и дело случались истерические припадки, Маркхейт использовал против них все известные ему средства, но единственным результатом было то, что у него куда-то исчезли карманные часы…

Феликсу сейчас больше всего хотелось побриться. Пока он продолжал слоняться по коридорам. Наконец из одного из номеров вышел Эрих Крамарц, похожий на кинозвезду молодой человек с совсем детским лицом и красиво изогнутыми, явно подстриженными рукой искусного мастера бровями. Ему не было на вид и тридцати лет. Из нагрудного кармана высовывался кончик шелкового платочка, двубортный костюм был шедевром портного.

Насвистывая, Крамарц зашагал прочь.

Феликс отворил универсальным ключом номер Крамарца и поспешил в ванную.

Прежде всего побриться! Но только он начал намыливать лицо, в замке скрипнул ключ.

В номер вошел Крамарц с миссис Гулд. Той самой пышной красоткой бальзаковского возраста.

— К чему это, Марджори? — нетерпеливо и раздраженно сказал молодой человек. — Если уж решилась, то нечего мучиться.

— Пойми, Додди… все не так просто… — дрожащим голосом ответила миссис Гулд. — Если мы уедем отсюда и Артур узнает обо всем, тогда уже… всему будет конец.

— Но ведь с тобою я…

— Сейчас. А если через год тебя не будет со мною? Додди! Я ведь оставляю не только мужа, а и ребенка… У меня нет никого, кроме тебя…

— Разве этого мало? Я люблю тебя, Марджори…

— Тебе только двадцать шесть лет… а мне…

Миссис Гулд было сорок два. Красивое лицо, но все же уже женщина в возрасте. В уголках глаз и на шее уже появились морщины, хотя пудра пока что хорошо скрывала их.

— Мы уедем в Каир, Марджори. Я найду себе какое-нибудь хорошее дело…

— А если не получится?

— Получится!

— Сколько надеешься получить за мои драгоценности?

— Хорошую цену. Камни отличные, особенно брильянты… Первым делом обзаведемся маленьким уютным гнездышком, и еще в избытке останется… Мы будем счастливы, Марджори.

— О Додди… Мне так тяжело. Молодой человек обнял ее.

— Это все из-за здешнего проклятого климата. Тут у любого нервы не выдерживают…

— Нет… нет… я боюсь тебя… Кто ты, собственно?

— Ты снова намекаешь на то, что я был танцовщиком? Может быть, презираешь меня за это?

— Не сердись, Додди!

— Я уже по горло сыт этим!

Он открыл письменный стол и поставил перед нею шкатулку.

— Пожалуйста, вот твои драгоценности! И уезжай домой.

— Не сердись, Додди. Я не хотела тебя обидеть.

— Меня оскорбляет то, что ты упрекаешь меня моим прошлым! Я готовился стать инженером, но отец заболел, нужны были деньги, вот и пришлось танцевать…

— Я знаю, знаю… Извини, но… я люблю тебя и одновременно боюсь… Не сердись…

Он снова обнял ее.

— Маленькая глупая Марджори… Верь мне.

Феликс с приобретенной опытом ловкостью выбрался через окно на пожарную лестницу, а оттуда снова в коридор. Что делать? Придется спуститься в подвал. Только там найдется, пожалуй, спокойное место, где можно будет побриться… Он поспешил к винтовой лестнице.

В подвале тоже не было спокойно. Вокруг котельной вертелись рабочие… Феликс заметил приоткрытую железную дверь, ведущую в один из боковых коридоров.

Склад! Здесь хранились пустые чемоданы жильцов. Пару чемоданов как раз укладывали в стоявший внизу грузовой лифт.

— Склад оставь открытым, пусть проветрится. И надо будет поставить жаровню, а то все чемоданы заплесневеют, — сказал Мартин лифтеру, и лифт тронулся наверх.

Феликс проскользнул внутрь, подальше в глубину склада. В конце было небольшое, выходящее в сад вентиляционное окошко. Вонь стояла тут, действительно, невыносимая. Он и не представлял, что заплесневевшая кожа может издавать такой отвратительный запах. Феликс пробрался поближе к окошку, он чувствовал, что ему станет дурно, если он немедленно не глотнет немного свежего воздуха. Он отодвинул в сторону пару чемоданов, толкнул еще один стоявший на дороге большой чемодан, но он не сдвинулся с места… Почему он такой тяжелый? Приостановившись, Феликс толкнул его так, что чемодан отодвинулся к самой стенке.

Усевшись на пол, Феликс вытащил бритву с надписью «Сидни Крик» и крем для бритья… Запах, однако, здесь был невыносимым. Придется подвинуться еще ближе к окошку… Кошмар просто.

Он снова толкнул чемодан. Крышка внезапно открылась, и на пол к его ногам вывалился труп.

Это был труп миссис Вилльерс!

Глава 42

Феликс стоял неподвижно, словно окаменев. Покрытый запекшейся кровью труп с приоткрытым ртом и неподвижными глазами лежал перед ним, словно какое-то кошмарное видение, а удушливый запах с каждым мгновеньем все сильнее заполнял подвал.

Не обращая ни на что внимания, Феликс, спотыкаясь, направился к выходу.

— Черт бы побрал все эти проплесневевшие чемоданы, — услышал он чей-то голос — Закройте склад.

Железная дверь захлопнулась. Феликс чувствовал, что еще немного и он потеряет сознание. Взобравшись на какой-то сундук, он дотянулся до окна и, не думая уже о том, что кто-то может его увидеть, выбрался на свежий воздух. К счастью, шел дождь и в саду не было ни души. Сделав несколько шагов, он заглянул в ближайшее окно. Прачечная! Отлично! Он быстро забрался в окно. В комнате были поставлены кровать и столик. На время карантина сюда поселили Джильду. На столике небольшой несессер. Интересно, украла она его или просто кто-то забыл его здесь?

Тяжело дыша, Феликс присел и обеими руками сжал голову. Что происходит?

Миссис Вилльерс кто-то убил. Феликс ясно видел жуткую рану на горле. Кто убил ее? Додди! Мерзавец. Та сицилианка говорила миссионеру, что миссис Вилльерс приехала сюда вслед за Додди. Миссис Гулд, конечно, та другая женщина, которая убежала от мужа. Элдер даже упоминал его имя: Артур Коклин. Додди хочет теперь сбежать с драгоценностями своей возлюбленной. Миссис Вилльерс представляла серьезное препятствие для планов Додди, поэтому он убил ее, спрятал труп в чемодан, а потом просто отправил его на склад. Сегодня вечером он скроется вместе с драгоценностями Марджори, и делу конец…

Сказать Элдеру? Нет! Он, Феликс, тоже ведь хочет бежать вместе с Мод через сточный канал. Если Додди схватят и он откроет свой план бегства, тут поставят часового…

Пусть этот мерзавец бежит! Ведь речь идет о Мод.

Пусть Додди бежит, и пусть бог накажет его…

Феликс немного успокоился. Он подошел к круглому, прикрытому решеткой входу в канал. Как раз таких размеров, чтобы мог пролезть человек. В глубину вела железная лесенка.

Теперь в первую очередь побриться. Феликс вернулся к столу. Может быть, в несессере найдется зеркальце. Раскрыв несессер, он убедился, что когда-то там и впрямь были бритвенные принадлежности, но теперь там было полно вещиц, вне всяких сомнений украденных из комнат рассеянных жильцов: черепаховый гребень, набор для шитья, пудреница…

Он захлопнул несессер. Не беда — можно обойтись и без зеркальца. Он начал уже шарить по карманам, пытаясь найти куда-то девавшуюся бритву, когда услышал голоса.

Феликс быстро скрылся под кроватью. Увы, так все время. Под кроватью, на пожарной лестнице или в шкафу. Теперь и отвыкнуть уже будет трудно. Вошла Джильда. Напевая, с корзиной белья в руках. Она включила свет, потому что уже начало темнеть.