Тут уж он не выдержал:
      - Да вы что, без мата совсем уже не можете?
      - Да ты, Борисыч, не русский, что ли? Такой интеллигент, что при тебе и по-русски слово не скажешь:
      - Да что это вы заладили, всё "по-русски" да "по-русски"! Да какие вы русские!
      Вы только позорите русских и русский язык! Я сам русский: - от волнения ком в горле, - Да вы хоть Пушкина читали?..
      - Да ты не горячись, Борисыч, - примирительно сказал Виталий, - мы люди простые, да ты телевизор посмотри, газеты почитай, книги, там ещё покруче выражаются. Вот вчера из Думы репортаж был:, - говорил он в прихожей, когда учитель уже одевался, - :Ваську я сам завтра в школу отправлю. А Пушкина я знаю, я ведь в зоне десять классов как ни как закончил, а потом ещё техникум. "Люблю грозу в начале мая:"
      На этом разговор и закончился. Григорий Борисович оделся, и вышел, попрощавшись с хозяевами, которые продолжали застолье. Выходя из квартиры посмотрел на часы:
      20 часов 36 минут.
      Теперь по лестнице вниз, на четвёртом этаже, проходя мимо компании, чуть не наступил на парочку, которую в темноте не заметил, и они так увлечённо целовались, что его не заметили. Услышал сзади девичий голосок:
      - Это учитель математики девятого "Б".
      Навстречу поднимается кто-то с большой собакой. Этот барбос посерьёзней предыдущего, на Григория Борисовича так рявкнул и бросился было, да хозяйка его с трудом оттащила, со словами:
      - Ах ты б...!
      Как приятно после накуренной комнаты оказаться на свежем воздухе, рабочий день закончен! Не очень удачно, правда, но закончен. Что с этим Васей делать? До конца девятого класса ещё полгода. Может за это время он ни разу не попадётся в милицию? На этом всё и закончится. Хотя, вряд ли. Шесть месяцев - очень много...
      Но этот рабочий день закончен, теперь можно отдыхать. Жалко, что денег не удалось занять. Впрочем, Маша сказала, что бабушке пенсию принесли, это тысяч триста, на неделю может хватит, ну дня на три хотя бы. Вот уже и дом Григория Борисовича показался. Метров за пятьдесят от него на дороге две машины стоят, "Жигули"-шестёрка и "Москвич-412". Это коммерсант-сосед с работы домой возвратился, его "Москвич", а на "Жигулях" - компаньон. Раньше они мороженым торговали, хорошо наваривали, как сосед говорил, да проторговались, кажется, у него раньше иномарка приличная, теперь "Москвич". Сейчас тоже чем-то торгуют на улице прямо, тоже жизнь не сахар. А на нормальную работу не устроиться. Они с утра до ночи, без выходных и отпусков вкалывают. Продавщиц безработных нанимают подённо, чтоб поменьше платить им зарплату, а налогов вовсе не платить. Каждый день так поздно возвращаются, продавщиц рассчитывают и деньги делят. В машина громко музыка играет, дым сигаретный. Слышно как молодая продавщица матом ругается, из-за денег спорит:
      - На х: мне твои копейки. Я целый день на морозе простояла, у меня ребёнок дома голодный, я его на эти копейки не накормлю...
      - Да ты дура пойми, я тебе пять процентов с выручки обещал. Я за свой базар отвечаю, я тебе сколько положено дал, в такой мороз покупателей мало, я бабки не рисую, у меня тоже дети. Рэкет вот сегодня наехал:
      - А меня это не е:, давай ещё пятьдесят тысяч, а то я завтра не выйду:
      В другой машине смех, сосед-коммерсант продавщицу обнимает, не теряется, на ушко ей что-то говорит, она заливается, музыка: бум-бум-бум. Ну ладно, нечего по сторонам смотреть, домой скорей!
      Рядом с домом на специальной площадке стоят мусорные контейнеры, штук семь.
      Чья-то внушительная фигура роется в контейнере и при этом сердито ворчит. Это наш дворник. Вряд ли найдётся ещё один дворник, который так аккуратно бы содержал мусорку. Вот только плохо, что часто костры из мусора под окнами жжёт, через чур усердный.
      - Добрый вечер, Николай Кузьмич, - приветствует его Григорий Борисович, - как ваши дела?
      Дворник в ответ что-то нечленораздельное пробормотал. Кажется это не дворник, а бич, или как теперь говорят бомж. Наш дворник их не гоняет, а следовало бы, раньше они не только за чистотой, но и за порядком смотрели... Вдруг бомж оторвался от контейнера, и оказался вовсе не бомжем, а огромным догом. Стоя на задних лапах он был ростом с Григория Борисовича, тот его и принял за человека.
      Пес выждал, пока человек не прошёл, и опять принялся за дело...
      Уже у самого подъезда он вдруг услышал:
      - Мужчина, извините, с вами можно поговорить?
      Григорий Борисович обернулся. Перед ним стояли две незнакомые женщины, примерно одних с ним лет, а то и моложе очень приличного, культурного вида, явно не из богатых.
      - Да, конечно, - ответил он, отказываться некультурно, ведь не цыганки с рынка.
      Однако на часы посмотрел:
      20 часов 41 минута.
      - О чем вы хотели поговорить?
      - Мы видим, что вы человек интеллигентный и хороший. Скажите, вы в Бога верите?
      Понятно, иеговистки. Их много ходит по городу, проповедовать пытаются, да мало кто их слушает. Что ж, поговорим немного, хотя домой надо торопиться, кушать хочется.
      - Как вам сказать? Скорее нет. Библию я читал, это великая книга. Я не верю во многие библейские факты, но в духе Библии - высшая правда. Я не верю, что мир был создан за шесть дней. Я не верю во Всемирный потоп и во многое другое... Но Божьи заповеди мне по сердцу и я в жизни стараюсь их исполнять. Вот и подумайте, верующий я или нет. А вы иеговисты?
      - Нет, мы не иеговисты, мы свидетели Иеговы. Мы ходим и несём людям слово Божье, разъясняем им Библию.
      - Это хорошо, но скажите, вы сами верите, что Бог создал мир за шесть дней, что был всемирный потоп, когда затопило всю сушу... Наука это опровергает.
      - Некоторые места в Священном Писании надо понимать иносказательно. Для того мы и ходим, чтоб учить людей:
      - Но позвольте, кого было бояться авторам Библии, Богу в конце концов, ведь по вашему Он автор Библии. Зачем Ему нужен был эзопов язык? Непонятно. А если вы говорите, что понимать надо иносказательно, то ведь тогда каждый может понимать как хочет...
      - Слаб разум человеческий, нужны специальные люди, которые сами понимают Библию и объясняют другим.
      - Но почему вы считаете, что вы понимаете лучше меня? Я тоже её читал и даже делал выписки, разбирался... Да и не всё, что Иисус Христос говорил могу принять. Например, "Если кто приходит ко Мне, и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер... тот не может быть Моим учеником".
      А в другой раз к матери своей отказался выйти. А как же тогда "Чти отца своего и мать свою:" Ведь для родителей апостолов это была, наверное, тоталитарная секта, как теперь говорят...
      - Вот видите, вы не понимаете, вам тоже объяснить надо, это место надо понимать так, что если родители не соблюдают заповедей Божьих...
      - Мария как раз соблюдала заповеди Божьи: Но вас то кто уполномочил Библию трактовать. И почему именно у вас Истина, а не у православных, допустим?
      - Православная церковь Библию искажает, идолам поклоняется, такое придумывает, чего в Библии вовсе нет... Православные водку пьют, курят, матом ругаются, воюют и людей на войне убивают. А к нам молодые приходят и сразу пить и курить бросают, оружия в руки не берут...
      - Я тоже не пьяница и не курю, почему именно вы должны других учить.
      - Иисус Христос сказал апостолам: "Идите и учите людей"...
      - А вы тут причём?
      - Свидетели Иеговы от апостолов произошли, апостолы тоже были Свидетелями Иеговы...
      - Но почему именно ваше учение верное, в мире много религий...
      - В мире всего две религии: свидетелей Иеговы и ересь!
      - Ну ладно, извините, мне пора. До свидания, спасибо за беседу.
      Женщины пошли дальше нести народу слово Божье, а Григорий Борисович вошёл в свой подъезд и начал подниматься по лестнице к себе на пятый этаж. Их дом хоть и "хрущёвка", а подъезд - не трущобы, как в девятиэтажках лампы на всех этажах горят, ну или почти на всех, стены и лестницы самими жильцами покрашены...
      Недавний разговор не давал покоя. Среди друзей и приятелей Григория Борисовича были и православные, и иудеи, и рериховцы, и мусульмане, и католики, и баптисты, и буддисты, и люди, воспитанные в советском духе: Все они были хорошими добрыми людьми. И много плохих людей знал он среди приверженцев разных философских и религиозных взглядов. Одна знакомая старая учительница, православная, рассказывала, что у неё прямо в церкви во время молитвы кошелёк украли. Давно усвоил для себя Григорий Борисович, что доброта, порядочность и прочее не есть достояние какой-то одной конфессии. Да и религия тут ни при чём. И среди людей верующих в диалектический материализм, немало таких, кто для друга последнюю рубашку отдаст, и среди верующих в Бога полно таких, для кого своя рубашка ближе к телу. "Если Бога нет, то всё можно!" Не согласен он с этим и никогда не согласится. И из существования Бога не следует, что нельзя грешить. Как говорится, не согрешишь - не покаешься, а не покаешься - не спасёшься... А что касается "не пить - не курить", то иеговизм - секта не массовая. Она миллионы людей никогда не привлечёт. Да если бы все иеговистами, баптистами были, кто бы тогда Родину от врагов защищал во время войны, им оружия в руки брать нельзя, они и не брали. А православные, иудеи, мусульмане да коммунисты с комсомольцами брали и защищали... Читал он Библию, знает, уважает за попытку воспитать настоящего человека, но... Опять отвлекся. Скорей домой.
      Ещё на втором этаже приглушённые голоса услышал. Молодежь, подростки местные тоже любят зимой в подъезде покучковаться когда на улице холодно. Следить только приходится за ними, чтоб окурки не бросали и, вообще, не пакостили. Но это оказались дочь его Маша вместе с Петей Борисовым. Он, видно, как её провожать после кружка пошёл, так ещё не проводил, как бывает. Видно, заговорились.
      Вообще, Петя парень очень даже неплохой, Маши на год старше, и явно она ему нравится. Да уж не целовались ли они сейчас, что то смутились как-то вдруг. "Что за комиссия, Создатель, быть взрослой дочери отцом!" Григорий Борисович тоже чуть смутился, но говорит:
      - Чего вы здесь стоите? Пройдите в дом.
      - Да мне уже пора, - Петя говорит.
      Да, по правде говоря, домой ученика приглашать тоже не очень. Тёща что-нибудь невпопад ляпнет, ещё опозорит его...
      Вот и его квартира. Машинально посмотрел на часы:
      20 часов 44 минуты.
      Григорий Борисович позвонил в свою дверь. Открыла Аня, она уже часа два, как из школы пришла. Навстречу бросилась, обняла отца.
      - Привет, папка! Что ты так долго, как чувствуешь себя?
      - Нормально. Работы много. Как дома дела, как у тебя в школе? спрашивает он раздеваясь.
      Аня замялась немного, говорит:
      - Да неважно, по математике тройка за проверочную работу.
      Что делать, из-за того, что так много работать приходится, на своих детей времени мало остается. Совсем почти не остаётся!
      - Давай вот как сделаем, я сейчас перекушу, передохну, в себя немного приду, потом мы с тобой потолкуем.
      - Хорошо, папа. Да, кстати, бабушка пенсию получила, ужин хороший, я тебе ещё в школе хотела сказать, да забыла.
      Да, если бы ты, голубушка, сказала, то насколько меньше нервотрепки сегодня было бы с безуспешным заниманием денег. Аня, пожалуй, в него такая рассеянная.
      - Папка, наш папка пришёл!
      - Ура, папка!
      Это Дашенька с Настенькой прибежали из зала и на отце обе повисли. Они его целый день ждут.
      - Папа, давай в шахматы сыграем!
      - Погодите, дочки, дайте мне раздеться, покушать:
      - Ладно, ты кушай, мы подождём.
      - Папка, хорошая новость: у нас сегодня колбаса, бабушка пенсию получила!
      Он разделся, прошёл в зал. Там вся семья, кроме Маши, смотрит телевизор, "Санту-Барбару" показывают. Все увлечены. Жена спрашивает:
      - Ты как себя чувствуешь, Гриша? Хотел утром врача вызывать, а целый день проработал.
      А он уже о своей болезни и забыл почти. Не то что бы совсем хорошо, но вполне терпимо. Только, если очень на это внимание обращать, в костях и суставах ломит, да чуть в голове отдаётся. Но это если обращать, а за делами не до этого. Жена бы сейчас не спросила, он бы и не вспомнил, вроде и насморка уже почти нет.
      Отвечает:
      - Спасибо, Таня, нормально, вроде всё прошло уже.
      - А почему так долго, ты ещё попозже не мог прийти? Иди кушать, я тебе положила.
      После еды надо температуру смерить.
      - Зачем ему вовремя, как все нормальные люди, домой приходить? Он до утра будет со своими охламонами развлекаться! Привык работать бесплатно. Как тут семья живёт, ему до этого дела нет, на какие деньги продукты покупаются?.. - тёща завела было свою пластинку, да нельзя, фильм идёт.
      Тут она пожалуй права, бюджетом семейным он совсем не занимается, всё женщинам передоверил, да и времени, и сил после работы не остаётся. Григорий Борисович пошёл в другую комнату, переоделся, в ванную зашёл, умылся. Как здорово после рабочего дня руки с мылом помыть, в школе такой возможности почти нет. Льётся теплая струя воды на руки, и будто усталость снимает!.. Впрочем, усталость-то снимает, а голод - нет, скорей на кухню, ужинать!
      Что может быть лучше, как после тяжёлого трудового дня сидеть на кухне, и не торопясь, с удовольствием, даже растягивая удовольствие есть свой ужин. Свой трудовой ужин. Да, сразу видно, что сегодня деньги в семью пришли, ужин на славу. Наверное пенсию ещё утром принесли, и Аня в магазин сходила. Ухи горячей с селёдкой (большой кусок!), от обеда оставшейся, полная тарелка, пшённая каша с маслом! А в каше колбасы аж два куска! Вообще, кроме отца кашу в семье никто не любит. Капуста квашеная. Хлеб свежий, ещё пахнущий, тоже с маслом. Чай (свежий!), с вареньем из жимолости (ягоду он летом с детьми собирал). Да сверх того два печенья к чаю!.. Первым делом Григорий Борисович взял в руки тарелку, и с огромным наслаждением выпил горячий бульон. Хорошо, что на кухне нет никого, некультурно это, из тарелки пить. Но сейчас, после такого дня, можно немного расслабиться. С каждой каплей супа прибывают силы: Блаженство! Как сказал поэт:
      "Учись довольствоваться малым..."* Марсик пришёл, он всегда не прочь покушать лишний раз за компанию. На хозяина смотрит, громко так мяучит, дай, мол и мне покушать.
      Тёща из зала кричит:
      - Ты ему не давай, он только что рыбы поел!
      А кот:
      - Мяу! Мяу!
      Ну как тут не дать? Григорий Борисович из своей тарелки ему немного бульона рыбного в кошачью миску отлил, с кусочком рыбы небольшим. Марсик быстро с этим всем справился и пошёл из кухни довольный жизнью.
      Кап, кап, кап: Вода из крана. Чёрт возьми, опять про сантехника забыл! Мог бы по пути с работы зайти, он рядом с Васей живёт. Вот жалость: Ладно уж, завтра, сегодня уже поздно, да и жена тоже не вспомнила. Слышно, как тёща у жены спрашивает во время рекламной паузы:
      - Ты Грише колбасы дала?
      - Дала.
      - Ещё дай, он с работы голодный пришёл...
      Странный она всё-таки человек. Порой Григорию Борисовичу кажется, что это вовсе не один человек, а два совершенно разных. Две личности сцепились в непримиримой схватке за власть над одним человеком! И война идёт с переменным успехом. Когда побеждает первая, дикая, глупая, совершенно немотивированная злоба обрушивается на окружающих, в первую очередь на зятя. Когда же приходит черёд второй, тёща - сама доброта. Кажется, что она в это время совершенно не помнит, что говорила и делала ещё совсем недавно. Нестерпимо стыдно бывает Григорию Борисовичу в такие моменты. Вспоминает он, как отвечает часто грубостью на грубость старому, больному человеку, и краска заливает его лицо. И клянёт он себя за это. И бывает, доводят его эти мучения до боли сердечной, и выбивают из колеи хуже ругани... Что может быть тяжелее раскаянья? Кто может быть человеку судьёй, более строгим, чем он сам?..
      - Гриша, может тебе рюмочку налить с устатку? Немного водки есть спрашивает тёща, войдя на кухню, - ухи ещё подлить? Рыбы ещё кусок остался.
      - Спасибо, Вера Петровна, ухи больше не надо, а рюмку я с удовольствием бы выпил, да не могу, мне ещё тетради проверять, да и с Аней надо позаниматься, - отвечает разомлевший зять, и новые волны раскаянья находят на него. Неловко ему перед любящей тёщей за многочисленные обиды...
      А рюмочка водочки сейчас бы пришлась ох как кстати, даже две! И дело даже не только и не столько в проверке тетрадей или занятиях с дочкой, сколько в том, что от водки назавтра живот прихватить может прямо на работе. И как это он ухитрился язву получить, непонятно?..
      - Ладно, я тебе уху тут оставлю, перед сном захочешь - доешь...
      А вот это очень кстати будет, с тетрадями долго сидеть придётся, есть захочется:
      Вкусная рыба, да быстро её не съешь, кости. Каждую косточку объесть, обсосать нужно, все соки из неё забрать. Ничего, торопиться некуда. Ну вот и вся уха.
      Теперь за кашу с колбасой. Знатная колбаса, давно такой не было, вообще, давно никакой не было. Сок мясной в живот пошёл!.. Хлеб свежий с корочкой хрустящей.
      Хлебом не забыть тарелку прочистить, чтоб не оставить ничего: Чай с печеньем выпил:
      Но вот и с ужином покончено, всё хорошее кончается когда-то. Помыв быстро за собой посуду, Григорий Борисович пошёл в ванную комнату, помыл с мылом руки, почистил зубы, чтоб изо рта не пахло. Сел в зале на диван рядом с Машей, пока он ел, она домой зашла. Теперь можно немного отдохнуть, просто посидеть. Взглянул на часы на стене:
      20 часов 57 минут.
      Очередная серия подходит к концу. Странные люди американцы, и странная у них жизнь. Вот говорят, самый они работящий народ. А по фильму если судить, так почти и не работают вовсе. А в рабочее время больше свои личные дела улаживают, почти как у нас при социализме. Но живут все почему-то очень богато. Если не дом, то квартира прекрасная у каждого, автомобиль - само собой. В деньгах недостатка по нашим меркам нет. Кушают в ресторанах по несколько раз в день. А какие наивные все, доверчивые. Двери своих квартир и офисов толком не закрывают, как у нас в глухих деревнях раньше, будто у них воров и жуликов нет. А они то, как раз, и есть. Главные герои регулярно друг к другу вламываются, документы с компроматом похищают. Вообще, Санта-Барбара - город опасный. Детей постоянно воруют. На всех главных героев многократно покушались и похищали, у всех по несколько пулевых ранений, как на войне, по многим панихиды служили, почти все в коме были, память теряли, но все живы, здоровы, бодры, и молоды! Впрочем, с десяток молодых героинь погибли за последние два года, но это героини - второстепенные, главных героев убивать нельзя, это закон любого сериала. Вообще, фильм интересный, артисты хорошо играют, но затянут сильно, все можно было бы в десять серий уложить, а так когда закончится - неизвестно. Григорий Борисович "Санту-Барбару" редко смотрит, серий через пять-десять, но в курсе событий. Он у Маши спрашивает:
      - Си Си с Софией не поженились ещё? - это у них уже третья или четвертая свадьба, они то женятся, то разводятся.
      - Нет, опять ссорятся.
      Григорий Борисович огорчился. Он заметил интересную закономерность: когда Си Си с Софией ссорятся, то у них с женой чаще разлады бывают, а когда телегерои опять мирятся и сходятся, то и у них всё в порядке. По крайней мере за последние два года, как Григорий Борисович заинтересовался этим сериалом. Он его не с начала смотрит, с середины, долго не мог в курс дела войти, но, кажется и сами авторы не всегда в курсе, очень много внутренних смысловых неувязок, противоречий. Это ему как математику сразу видно, но попробуй написать огромное произведение без противоречий. Противоречия, между прочим, даже в Библии есть, это, если хотите знать, признак серьёзного произведения... София мужа попросила, чтобы он её полностью в курс дел ввёл по бизнесу своему, а он в ответ такую мину скорчил!
      Молодцы артисты, хорошо играют. Да и возможно ли жену во все дела посвящать, как, допустим, сегодняшняя неувязка с "режиковскими", да и надо ли? Может мужчине лучше наиболее тяжёлые вопросы самому решать, не перекладывать на женщину ответственность за них. Может, в конце концов, грехи необходимые только на свою совесть брать. Хотя, с другой стороны, как тогда быть с полной откровенностью? Вопросы эти героям постоянно жить нормально мешают и здоровье у них отнимают...
      Ещё сильно занимает Григория Борисовича любовная линия. Американцы как дети.
      Влюбляются с первого взгляда и на всю жизнь. Так им кажется, Однако, пока сыграют свадьбу, может несколько лет пройти. Впрочем, свадьба для них не более как торжественный обряд, формальность, они люди без комплексов, дети сексуальной революции. Но вот, наконец, после долгих мучений, в церкви происходит обряд бракосочетания (вообще, они почти все люди неверующие, в церкви почти не бывают, и грешат на каждом шагу), жених и невеста произносят торжественные и длинные речи-клятвы, которые кончаются словами "...пока смерть не разлучит нас". Вот тут бы жить да радоваться, русская сказка здесь кончается со словами "... и стали они жить-поживать, добра наживать". А американская сказка продолжается.
      Новобрачные начинают дуться друг на друга, потом ссориться, потом всплывают неизвестные факты их биографий, потом заводят себе любовников и через полгода начинают разбираться в своих чувствах. Потом разводятся и опять влюбляются с первого взгляда и на всю жизнь...
      А проблем то наших у них нет. Си Си не надо беспокоиться, получит ли он вовремя зарплату, не обидят ли его дифнадбавкой, София не пошлёт его деньги занимать. А как они едят? Совсем почти не едят. Сядут дома или в ресторане за шикарный стол, пощипают чуть-чуть, потом поругаются, салфетки бросят и выйдут все из-за стола, всё оставив! Григорию Борисовичу особенно тяжко такие сцены смотреть. Вот умора, сразу видно что толком не работают, рабочий человек не так ест. Рабочий человек всё съест и ещё добавки попросит. Да и пьют не так, как у нас. Русский человек стопку водки опрокинет от души и ещё одну нальёт, а американец будет один бокал вина сухого целый вечер смаковать, не столько пить, сколько нюхать, да так и не допьёт... Кто-то неожиданно выстрелил в Си Си, но Мэйсон успел его закрыть своим телом, опять криминал. На этом серия и закончилась. Хорошо, вроде и ерунда, чушь собачья, а после трудового дня встряхнуться помогает, ну прямо как рюмка водки.
      Как у Твардовского сказано: "хорошо, когда кто врёт, весело да складно!" Сколько времени?
      21 час ровно.
      Маша рядом сидит, задумалась о чём-то, загрустила. Отец спрашивает у неё:
      - Маша, у тебя всё в порядке? Давно ты мне о своих делах ничего не рассказывала.
      - Да тебя почти дома не бывает или некогда, тетради проверяешь, планы пишешь, - в голосе обида, - я уже неделю ни как не могу тебе свои новые стихи почитать, всё тебе некогда...
      - А что же ты не стала читать, когда Петя просил?
      - Я сначала тебе хочу, а потом уж другим, да и времени уже много было:
      У отца подступил комок к горлу. Он обнял дочь.
      - Ты права, но сама посмотри, что я могу сделать? Я бы и рад работать меньше, да ведь зубы на полку положим, хотя и так, что толку с моей работы, права бабушка,.. - и замолчал.
      - Нет, не права! Ты, папа, не переживай. Всё у меня нормально и с учёбой, и вообще... Я понимаю всё, но так, иногда хочется просто поговорить с тобой, просто посидеть,.. - в глазах Маши блеснули слезы, без тебя так тоскливо. Да, кстати, в драмтеатре "Ромео и Джульета" идёт. Давай, всей семьёй сходим.
      - Давай, в каникулы.
      В театр сходить это здорово. Да только всей семьёй в театр сходить это тысяч сто надо. Из семейного бюджета эту сумму взять никак нельзя, там и так пусто. Где бы можно эти деньги заработать?.. Опять помолчали немного, но вспомнил Григорий Борисович, что Аня его ждёт.
      - Слушай, Маша, давай стихи завтра, хорошо? Пойду посмотрю, что там у Ани с учёбой не клеится.
      - Да не беспокойся, я сама помогу.
      - Нет, я обещал.
      Прибежали младшие дочки:
      - Папа, мы расставляем, с кем ты вперёд играть будешь?
      Он отвечает:
      - Мне ещё надо с Аней позаниматься, подождите.
      - Ну ты скорей, пока нас спать не отправили, мы пока расставим.
      Выходя из зала, увидел газету губернскую, "Прибайкальскую правду", надо будет потом почитать.
      Он зашёл в детскую комнату. Она по площади как зал, восемнадцать квадратных метров, прилично. Письменный стол стоит, шкаф, две двухъярусные кровати и диван.
      На стене часы висят.
      21 час 6 минут.
      Все стены картинами и рисунками увешаны работы Ани. Не комната, а художественная галерея. Очень уютно в ней.
      За столом Аня сидит, учебник по истории читает при свете настольной лампы. Отец говорит:
      - Ну, показывай, что там у тебя не выходит, - и рядом сел.
      Она ему показала листок с проверочной работой. Маленький такой листочек в полстранички. Пять маленьких примерчиков на нём. Так, за что тут тройка? В двух примерах ошибки, да не ошибки даже, а ошибочки. Пустяковые совсем! Ход решения правильный, да в конце арифметика не в порядке. В одном ответе минус пропал, в другом квадрат у икс потерялся. Торопилась видать Аня. Ну ладно, уже то хорошо, что в целом ход решения ей понятен. Тема ведь важная очень, для дальнейшей математики фундамент, приведение подобных. Так то она соображает неплохо, но невнимательна порой, отвлекается. Задумается о чём-то на уроке и что-то важное пропустит. Вообще это у многих бывает, и у Григория Борисовича по молодости случалось...
      - Ты сама то разобралась, за что тройка?
      - Да, конечно.
      - А примеры неправильные переделала?
      - Нет ещё.
      - Переделай обязательно и мне покажи! А домашнюю по математике решила уже?
      - Нет, у нас завтра математики не будет.
      - А что будет?
      - География, русский, литература, история, труды.
      - Ну и как, ты всё уже сделала?
      - Всё.
      Тут он вспомнил, что давно дневник у Ани не смотрел. Да вот он тут же и лежит.
      Так, что тут у нас? Да вполне прилично, четвёрки в основном, пятёрки не в диковинку, порой и тройки случаются. Аня говорит:
      - Папа, давай я тебя нарисую! Владимир Викторович говорит, что дома постоянно тренироваться надо.
      - Ну ладно.
      Аня быстро поставила мольберт, закрепила на нём лист ватмана, взяла карандаш.
      Потом усадила отца на диване и сказала:
      - Сиди так, не двигайся!
      Чтож, раз надо, значит надо. Украдкой на часы посмотрел:
      21 час 12 минут.
      Нелёгкий это труд позировать, но на ком-то ведь и учиться надо. Интересно, как там получается?
      - Папа, не шевелись! У нас скоро будет выставка в школе на третьем этаже.
      Аня с третьего класса в художественной студии занимается. Пришёл тогда к ним в школу Владимир Викторович, художник молодой, учителем рисования и художественную студию организовал. Человек пятнадцать ребятишек у него из разных классов, коллектив. По три дня в неделю занимаются. В музейных выставках участвуют. Таких бы коллективов в школе штук двадцать, и воспитательная проблема была бы решена.
      Хотя, нет, двадцати мало. Двадцать это триста, ну четыреста человек, а в школе полторы тысячи детей. Чтобы всех занять во внеурочное время, хотя бы шестьдесят различных кружков надо. Хотя и это возможно:
      - Папа, сиди правильно, а то у меня плохо получится!
      - Сижу.
      Аня работает вовсю. То чего-то резинкой подотрёт недовольно, то к отцу поближе подойдёт, посмотрит, то отойдёт подальше. Видно, что не очень довольна своей работой. Григорий Борисович хотел было у неё спросить, правильно ли она предварительную разметку сделала, да не стал вмешиваться. Пусть самостоятельно работает. Самостоятельно работать научиться это, пожалуй, самое главное.
      Владимир Викторович старается на своих занятиях дать детям именно самостоятельно поработать, талант свой открыть. Ведь детей можно и так заучить, что от таланта и следа не останется. Техника выработается, а талант будет загублен: Тяжело, конечно, позировать, но ничего, потерплю. Владимир Викторович говорит, что в художественном училище натурщикам немалые деньги платят:
      - Ну вот, кажется всё! - говорит Аня, - посмотри как получилось.
      Он подошёл к мольберту посмотрел на себя нарисованного. Неплохо, в общем, похоже, если приглядеться. Ошибок анатомических, конечно, полно, но от ребёнка чего можно требовать. Зато выражение лица отцовское удалось.
      - Мне нравится, - говорит, - спасибо. У тебя прогресс.
      - Тебе правда нравится, или ты просто так говоришь, чтобы меня не расстраивать?
      - Правда.
      - Ты не шутишь? У меня же тут много ошибок, я же вижу:
      - Я же не говорю, что идеально получилось. Но для начала раза неплохо. Спасибо, Анечка, - и поцеловал её.
      Тут Дашенька с Настенькой прибежали. Увидели новый портрет отцовский, кричат:
      - Папка хорошо получился!
      - Аня папу нарисовала!
      Побежали всем рассказывать. Григорий Борисович на часы посмотрел, 21 час 47 минут Спрашивает:
      - А как у тебя дела на студии, что вы сейчас делаете?
      - Нормально, акварельный натюрморт заканчиваю, да ты к нам на студию зайди, сам посмотри.
      - Обязательно. Я сегодня хотел, да не успел.
      - Папа, а давай в воскресенье в художественный музей сходим, там выставка Рериха. Владимир Викторович советовал всем сходить.
      - Я и сам с удовольствием только: не знаю, как со временем.
      Аня сразу поняла, в чём дело.
      - Да ты не беспокойся, я у бабушки денег попрошу, она мне даст. На дорогу и на билеты, тысяч двадцать.
      Отец и дочь посмотрели друг на друга и понимающе улыбнулись.
      - Ну ладно, я пошёл, мне ещё работать с тетрадями.
      - А я спать лягу, устала очень. Спокойной ночи, папа.
      Отец вернулся в зал, контрольные проверять. На столе праздничном (на котором только праздничные застолья устраивают, а так он почти без дела в зале стоит)
      тетради разложил, ручку с красной пастой приготовил. Телевизор выключать не стал, надо ещё программу "Время" посмотреть. Тетради девятого "Б", непроверенные, в стопку сложил. Первую тетрадь взял, сидит, работает. Сейчас главное не отвлекаться ни на что, тогда можно всё успеть. Завтра уже другие тетради будут, их копить никак нельзя. Так, посмотрим, что тут у нас. Хорошо: