После боев под Киевом вследствие повреждений, полученных в бою и из-за тяжелых дорожных условий, фактическая боеспособность танковых дивизий еще более снизилась. Танковые соединения 3-й танковой группы в результате боев за Великие Луки и Торопец в конце августа имели к началу наступления на Москву только 30% готовых к использованию в бою танков. Фактически число готовых к использованию в бою танков в соединениях 4-й танковой группы в конце сентября составляло: в 20-й танковой дивизии - 34%, в 11-й танковой дивизии - 72%, в 10-й танковой дивизии - 88%, во 2-й танковой дивизии 94%, в 5-й танковой дивизии - 100%. Всего к началу операции Гальдер рассчитывал иметь во всех трех танковых группах около 60% готовых к использованию в бою танков{75}.
      Большие потери в танках в общем укладывались в рамки больших потерь в технике на Восточном фронте, но они объяснялись также недостатками немецкой ремонтно-восстановительной службы, работа которой не отвечала предъявляемым к ней требованиям. Так как группы армий располагали лишь складами запасных частей и не имели достаточного количества ремонтных подразделений, приходилось отправлять поврежденные танки в Германию для ремонта в заводских условиях. Поскольку потери в танках в ходе боев, а также вследствие непредусмотренного износа в связи с температурными и погодными условиями были значительно выше, чем ожидалось, центральная ремонтно-восстановительная служба не успевала наращивать свои мощности. К тому же сказывалась нехватка запасных частей, которая усугублялась наличием различных марок танков - французских, чехословацких, да и немецкие танки были неодинаковы. Централизация ремонта танков приводила также к тому, что их доставка с фронта и отправка обратно на фронт уменьшала и без того небольшую пропускную способность железных дорог. Кроме того, фронт лишался танков на длительное время. Предприятия немецкой танковой промышленности были в более значительной степени, чем планировалось, загружены ремонтными работами и не могли выполнить задачи по выпуску новых танков. Только в 1942 году был осуществлен переход к децентрализованной системе ремонта танков в полевых условиях.
      Столь же неудовлетворительным было положение с автомобильной техникой, особенно во 2-й армии. 13 сентября в донесении штаба 2-й армии указывалось, что "состояние автомобильной техники в армии ставит под вопрос маневренность дивизий и снабжение войск. Потери машин с каждым днем возрастают и не могут быть восполнены даже приблизительно за счет трофейной техники. Грузоподъемность имеющейся в армии автомобильной техники сократилась с 2900 до 1500 т, и в связи с сильной изношенностью материальной части следует считаться с дальнейшим ее снижением".
      В группе армий "Центр" к началу операции, по подсчетам Гальдера, не хватало 22% автомашин и 30% тягачей, от которых зависела маневренность и боеготовность большей части артиллерии.
      В начале октября стало совершенно очевидно, что, несмотря на все старания, боевая мощь и маневренность наступающих соединений не могут быть использованы в полной мере, так как для этого недостает необходимых людских ресурсов и материальных средств. Накопление материальных запасов должно было продолжаться весь сентябрь и, как надеялось немецкое командование, привести к восполнению существующего недостатка. Хотя на участке до Смоленска и Торопца удалось перешить русскую железнодорожную колею на немецкую и тем самым обеспечить относительно быструю доставку материальных средств, хотя тыловые службы создали достаточные запасы в прифронтовых складах в Гомеле, Рославле, Смоленске и Витебске, всего этого, как показал ход операции, оказалось недостаточно. При определении необходимого количества материальных средств командование исходило из высоких темпов наступления, следовательно, из такой обстановки, которая не соответствовала в последующем действительному положению дел. В боевом донесении 41-го танкового корпуса говорилось: "Если в действительности считать, что сражение может быстро закончиться разгромом противника, то можно было бы надеяться, что хватит наличных материальных средств. Но когда эти надежды не оправдались и первоначальные запасы были быстро израсходованы, трудности дальнейшего материального обеспечения сыграли катастрофическую роль".
      Сказалась также ограниченная пропускная способность железных дорог, о чем немецкое командование подумало слишком поздно. Чтобы обеспечить создание необходимых запасов горюче-смазочных материалов для операции "Тайфун", Восточная армия должна была в течение всего сентября получать ежедневно 27 составов с горючим, а в октябре даже 29. В действительности же ОКВ смогло в сентябре обеспечивать поступление требуемого количества в течение 13 дней, в остальные же дни сентября и в октябре поступало только по 22 состава, а в ноябре по 3 состава с горючим в день, в то время как дневная потребность в ноябре составляла 20 составов. На практике же поставка этого количества ГСМ не была обеспечена.
      И хотя генерал-квартирмейстер сухопутных войск Вагнер 29 сентября 1941 года заявил, что обеспечение операции "Тайфун" удовлетворяет потребности войск, уже перед началом наступления специальным приказом были установлены ограничения в использовании горючего и боеприпасов. Численность личного состава группы армий "Центр" в начале октября составляла 1 929 406 человек{76}. Группа армий состояла из трех армий и трех танковых групп, насчитывавших в общей сложности 78 дивизий, в том числе 46 пехотных, 14 танковых, 8 моторизованных, 1 кавалерийскую, 6 охранных дивизий и 1 кавалерийскую бригаду CC. В резерв были выделены 1 танковая дивизия, 1 пехотный полк и 1 моторизованная бригада. Авиационное обеспечение осуществлял 2-й воздушный флот под командованием генерал-фельдмаршала Альберта Кессельринга. В его состав входили 2-й и 3-й авиакорпуса и зенитный корпус. Эти огромные силы, по убеждению германского командования, несмотря на все недостатки, были способны разгромить противника западнее Москвы в самые короткие сроки.
      Оценка сил противника. В оценке сил противника значительно расходились данные отдела "Иностранные армии Востока" при ОКХ, считавшего, что группе армий "Центр" противостоят 54 дивизии противника, и данные штаба группы армий, который полагал, что противник имеет 80 дивизий плюс 10 резервных{77}. Это расхождение являлось следствием того, что ОКХ при определении боевой численности противника приняло разбитые русские дивизии за 1/3 или 1/2 их первоначальной численности, в то время как штаб группы армий придерживался того мнения, что все соединения противника, имеющие в своем составе по нескольку полков, должны рассматриваться как дивизии полного состава. Несмотря на это различие в оценке обстановки, и ОКХ и штаб группы армий считали, что противостоящего противника можно разгромить в короткие сроки и открыть себе без каких-либо больших трудностей дорогу на Москву. Это подтверждается также и дневниками Бока и Гальдера, где ни в коей мере не идет речь о возможности срыва операции, а только выражается сомнение в методах ее проведения.
      2. Положение русских войск западнее Москвы
      Так как русское Верховное Командование хорошо понимало значение Москвы и не имело намерения добровольно оставлять противнику столицу России, западнее города своевременно началось создание оборонительных рубежей и были проведены соответствующие мобилизационные мероприятия по обороне города. В начале июля для строительства глубоко эшелонированных оборонительных сооружений в районах Смоленска, Вязьмы и Брянска было мобилизовано около 52 тыс. москвичей{78}. По решению Центрального Комитета партии от 4 июля 1941 года город должен был сформировать 12 дивизий народного ополчения, которые намечалось использовать для строительства оборонительных сооружений западнее Москвы и в качестве резервных соединений непосредственно за линией фронта{79}. Численность и вооружение этих дивизий были недостаточными. Первая дивизия народного ополчения насчитывала 7908 человек и имела на вооружении 2 тыс. винтовок, 30 пулеметов, 11 орудий и минометов и 15 танков. 7-я дивизия при численности 7614 человек была вооружена 3963 винтовками, 201 пулеметом, 33 орудиями и имела 61 автомашину{80}. Все остальные дивизии, сформированные районами Москвы, получали вооружение только на фронте, и то в далеко не достаточном количестве. В середине июля эти войска были включены в Резервный фронт и начиная с середины следующего месяца частично принимали участие в боях под Ельней{81}. Государственный Комитет Обороны 16 июля 1941 года принял решение о создании дополнительно к оборонительному рубежу под Вязьмой такого же рубежа под Можайском, протяженностью более 150 км и глубиной от 60 до 80 км{82}. На этих строительных работах было занято 85 - 100 тыс. москвичей, три четверти из них составляли женщины{83}.
      Наряду с этим была усилена противовоздушная оборона Москвы, действия которой перечеркнули желание Гитлера с помощью авиации сровнять Москву с землей. Всего противовоздушная оборона Москвы в августе 1941 года насчитывала 1144 зенитных орудия, 602 самолета, 1042 зенитных пулемета, 1042 прожектора и 124 баллона заграждения{84}. И действительно, противовоздушная оборона Москвы была такой сильной и хорошо организованной, что немецкие летчики считали налеты на русскую столицу более опасным и рискованным делом, нежели налеты на Лондон{85}.
      Опасаясь немецкого наступления в направлении Москвы после поражения русских войск в районе Могилев, Гомель, ГКО создал Брянский фронт, который имел задачу прикрыть Московский стратегический район с юго-запада{86}. Уже во время сражения за Смоленск в тылу Западного фронта, который вел боевые действия против группы армий "Центр", был сформирован Резервный фронт, получивший задачу воспрепятствовать возможному прорыву немецких сил на вторую линию обороны{87}. Этими мерами была обеспечена оборона Москвы к началу сентября, так как Сталин ожидал к этому времени немецкого наступления на Москву и сконцентрировал там все свои наличные силы{88}. Остается спорным вопрос, было ли немецкое наступление в конце августа успешным, если русские к такого рода наступлению были подготовлены и располагали на флангах наступающей группы армий "Центр" крупными силами.
      В противоположность немцам советское командование считало, что, после того как удалось остановить наступающие немецкие войска под Смоленском, появилась возможность подготовиться к новым сражениям. Уже в конце июля началось осуществление первых подготовительных мероприятий по созданию на востоке страны соответствующих запасов зимнего обмундирования и снаряжения{89}. Эти приготовления к ведению войны в зимнее время не остались для немецкой стороны незамеченными. Советское руководство в своих планах исходило из того, что необходимо затормозить немецкое наступление, нанести немецким войскам большой урон, снизить темп наступления и выиграть время для создания резервов и необходимых материальных средств{90}, которые позволили бы перейти в последующем в контрнаступление{91}. Советский Союз к этому времени уже не опасался краха своей системы и тотального поражения{92}. Все сильнее становилась надежда, что при напряжении всех своих сил и при поддержке англосакских держав удастся продолжать оказывать сопротивление противнику и тем самым привести к срыву гитлеровские планы. К началу операции "Тайфун" по восточному берегу р. Десна заняли позиции войска Брянского фронта под командованием генерал-полковника А. И. Еременко. Брянский фронт состоял из оперативной группы А. Н. Ермакова, 50-й армии (командующий генерал Петров), 13-й армии (командующий генерал Городнянский) и 3-й армий (командующий генерал Я. Т. Крейзер){93}. Фронт оборонялся в полосе от Ельни до озера Селигер{94}. В качестве второго эшелона в тылу Западного фронта находился Резервный фронт под командованием маршала С. М. Буденного. Соединения этого фронта занимали рубеж Спас-Деменск, Осташков{95}. Всего русские войска насчитывали 83 стрелковые, 2 мотострелковые, 1 танковую, 9 кавалерийских дивизий и 13 танковых бригад. Кроме того, 12 дивизий и 6 танковых бригад находились в резерве. Немецкому наступлению противостояли 1252 591 человек, 849 танков, 5637 орудий и 4961 миномет, 62 651 автомашина и трактор, 936 самолетов, в том числе 545 истребителей{96}.
      По численности личного cостава советская стрелковая дивизия была меньше немецкой пехотной дивизии. На 1 октября 1941 года средняя численность стрелковой дивизии составляла: на Западном фронте - 8000 человек, на Резервном фронте - 10 500 человек, на Брянском фронте - 6600 человек{97}. Главные силы занимали оборону вдоль шоссейной дороги Варшава Смоленск и в районе Брянска, так как там ожидался главный удар немцев. Хорошо оборудованные оборонительные позиции, занимаемые русскими дивизиями, а также подготовленные в глубине оборонительные рубежи между Вязьмой и Гжатском и под Можайском, которые предполагалось занять в случае прорыва немецких войск и тем самым предотвратить дальнейшее наступление на Москву, давали командованию группы армий "Центр" довольно ясное представление о том, что почти 350-километровый путь до Москвы будет нелегким. И несмотря на это, Бок, уповая на свои способности и предыдущие успехи, надеялся достичь конечной цели операции в кратчайшие сроки.
      Несмотря на интенсивную подготовку к обороне Москвы, Ставка русских не рассчитывала, что новое немецкое наступление начнется еще осенью 1941 года. Она ожидала, что с наступлением осенней распутицы и после боев под Киевом немцы не начнут новых больших операций{98}. Только 26 сентября 1941 года командование Западного фронта доложило в Ставку, что, по данным разведки, установившей перегруппировку и переброску немецких войск, возможно новое немецкое наступление с 1 октября 1941 года, и просило пополнить войска фронта и скоординировать оборонительные мероприятия в районе западнее Москвы. Одновременно был отдан приказ войскам фронта подготовиться к отражению немецкого наступления. Ставка прореагировала на это донесение изданием директивы от 27 сентября 1941 года, в которой указывалось на необходимость перехода к жесткой и упорной обороне, создания фронтовых и армейских резервов, ведения активной разведки, совершенствования оборонительных сооружений, усиления инженерных работ. Но эти документы не успели дойти в передовые части до начала немецкого наступления, и удар был для русских внезапным. Они не разгадали направления главного удара немецких войск, и поэтому резервы фронтов находились не там, где это было нужно. Следствием этого была слабость Красной Армии в местах прорыва и неподготовленность артиллерии к обороне против немецких танков и пехоты. Жуков упрекал командование Западного фронта за допущенные ошибки, считая его ответственным за последствия{99}, так как советское Верховное Главнокомандование своевременно предупреждало об этом командование фронта{100}. Недостаточная подготовленность обороны обусловила ограниченность плана наступательных действий, предпринятых Сталиным вследствие неправильной оценки обстановки. 29 сентября Сталин отдал приказ Резервному фронту наступать на Глухов и отбить его у противника. Оперативная группа генерала Ермакова натолкнулась на готовый к наступлению 24-й танковый корпус и понесла при этом значительные потери. Эти неправильные действия русского командования на южном крыле фронта облегчили затем прорыв и быстрое продвижение на восток войск генерал-полковника Гейнца Гудериана (2-я танковая группа).
      3. Ход операции
      Бои под Брянском. Группа армий "Центр" начала операцию "Тайфун" в срок, установленный планом. Ясным и солнечным осенним днем 30 сентября войска 2-й танковой группы прорвали позиции Брянского фронта, разгромили не успевшие занять оборону части оперативной группы генерала Ермакова, отразили контратаки 13-й армии и группы Ермакова, предпринятые по приказу Сталина с целью одновременно с юга и севера отрезать прорвавшиеся части немецкого 24-го танкового корпуса{101}, и заняли 3 октября город Орел. В связи с ошибками, допущенными местным командованием, город не был подготовлен к обороне. В результате действий немецкой авиации была нарушена система управления войсками. Еременко вообще не имел связи с подчиненными ему армиями и не мог правильно использовать резервы, располагавшиеся под Брянском. Объяснялось это тем, что 2-я танковая армия своим левым флангом предприняла наступление на Брянск и тем самым сковала находившиеся там силы русских. Однако немецким танковым соединениям, охватывавшим большой индустриальный город с востока, не оказала помощи другая группировка, которая должна была бы состоять из войск 2-й армии. Эта армия, начавшая наступление с ходу после почти двухмесячных непрерывных боев, натолкнулась на неожиданно сильное сопротивление 3-й и 50-й армий русских. Только прорыв соединений 4-й танковой группы в полосе обороны 43-й армии Резервного фронта позволил соединениям 2-й армии вклиниться в оборону русских на стыке между 43-й и 50-й советскими армиями и тем самым своим правым флангом выйти в тыл Брянскому фронту. 5 октября передовые немецкие части заняли Жиздру, 6 октября войскам Еременко были отрезаны пути отхода и снабжения, все три его армии были окружены, а остатки частей группы Ермакова оттеснены к югу. В тот же день пал Брянск. 6 октября Ставка русских одобрила предложение Еременко повернуть фронт и прорываться на восток. 7 октября был издан соответствующий приказ армиям. Немецкое командование, стремясь ускорить ход операции, уже думало не только об окружении, но и о быстром прорыве на восток, чтобы окончательно отрезать русским пути отхода. Этим целям служил приказ Бока Гудериану захватить Мценск, а если возможно, и Волхов и вести разведку в направлении Тулы.
      Но советское командование разгадало опасность прорыва под Орлом через Тулу на Москву. Ставка оперативно предприняла контрмеры на этом направлении, но вначале наступление немцев "на Брянском фронте как-то всерьез еще не принималось, хотя оно и было опасным"{102}. Советское командование пыталось с помощью авиации быстро перебросить в Мценск свежие силы. Несмотря на превосходство противника в воздухе, русским удалось в течение трех дней перебросить из района Ярославля 5500 человек с необходимым вооружением и снаряжением. Из свежих сил был сформирован 1-й гвардейский стрелковый корпус{103}, задачей которого было остановить наступление немцев. Соединениям Гудериана противостояла прежде всего 4-я танковая бригада полковника M. E. Катукова, имевшая на вооружении танки Т-34, которые значительно превосходили немецкие танки. Немецкой 4-й танковой дивизии пришлось пройти через тяжелые испытания. С помощью быстро предпринятых контрмер русским удалось приостановить продвижение основных сил 24-го танкового корпуса и нанести ему такие большие потери, что Гудериан писал по этому поводу: "Тяжелые бои постепенно оказали свое воздействие на наших офицеров и солдат... И это было не физическое, а душевное потрясение, которое нельзя было не заметить. И то, что наши лучшие офицеры в результате последних боев были так сильно подавлены, было поразительным"{104}.
      Вместо быстрого продвижения пришлось вести тяжелые бои, которые позволили советскому командованию дождаться спасительной распутицы и так задержать немецкое наступление, что передовые наступающие части подошли к Туле только в конце октября{105}. Тем самым были решающим образом парализованы маневренные действия южного крыла группы армий "Центр", что в последующем очень чувствительно сказалось на действиях всей немецкой армии{106}.
      Дальнейшие трудности принесли бои непосредственно в брянском котле, который оттянул на себя до конца октября основные силы 2-й общевойсковой и 2-й танковой армий. По немецким данным, бои в этом котле официально закончились 19 октября{107}. В действительности они продолжались до 23 октября, то есть до прорыва из окружения 3-й и 50-й советских армий{108}. Приказ командования группы армий "Центр" от 4 октября, предписывавший 2-й армии не принимать участия в боях за Брянск, а продвигаться вперед, не мог быть выполнен, так как последующие дни показали, что у 2-й танковой армии нет достаточных сил, чтобы самостоятельно завершить бои против окруженной группировки. Поэтому 2-й общевойсковой армии был отдан новый приказ: продвигаясь на восток своим левым флангом, принять участие частью сил в окружении противника под Брянском. В связи с попытками войск Брянского фронта осуществить прорыв из окружения нельзя было и думать об использовании войск 2-й танковой армии для усиления соединений, наступавших на Мценск. Растянувшийся фронт наступления армии Гудериана, который первоначально стоил Боку стольких забот, больше не доставлял беспокойства немецкому командованию, так как русские не сумели организовать взаимодействия между Юго-Западным и Брянским фронтами. 13-й армейский корпус 2-й армии смог быстро продвинуться на восток. Кроме того, 9 октября удалось достигнуть соединения 2-й армии и наступавшей с северо-востока 2-й танковой армии. Окруженная брянская группировка противника была разделена на две части - северную, в районе Брянск, Жиздра, и южную, в районе Трубчевска. Командование группы армий в тот же день издало приказ, согласно которому 2-й армии ставилась задача разгромить северную часть окруженной группировки, а 2-й танковой армии - южную часть. 12 октября северо-восточнее Брянска было окончательно замкнуто кольцо окружения вокруг северной части группировки противника. Однако значительным силам советских войск еще 8 октября удалось прорваться и, несмотря на большие потери (был ранен и командующий фронтом Еременко), 12, 13 и 14 октября выйти из окружения. При этом 3-я армия русских сначала пыталась прорвать немецкие позиции на участке Навля, 13-я армия под Хомутовкой, а 50-я армия у Рессеты. Так как попытки прорыва 50-й армии были неудачными, то она, понеся большие потери, повернула на северо-восток в направлении Белёва, чтобы прорваться там. Бок был обеспокоен тяжелыми боями в районе окружения и торопил с продвижением обеих немецких армий. 12 октября он писал в своем дневнике: "Гудериан не продвигается вперед; он, как и Вейхс, застрял в брянском котле". Однако вскоре Бок узнал, что, несмотря на начавшуюся перегруппировку 2-й полевой и 2-й танковой армий, движение вперед на северо-восток в результате упорного сопротивления противника стало возможным только после окончания боев в районе брянского котла. Советские войска, которые 22 и 23 октября прорвали немецкие позиции и в соответствии с приказом Еременко вышли на рубеж Белев, Фатеж, своим сопротивлением в решающей степени парализовали наступление южного крыла группы армий "Центр" и не позволили организовать быстрое преследование. Бои в брянском котле не принесли немцам желаемого успеха.
      Бои под Вязьмой. 2 октября в "последнее большое и решающее сражение этого года" вступили все остальные войска группы "Центр", от которых Гитлер потребовал, чтобы они "последним мощным ударом... разгромили противника еще до наступления зимы". Хорошая погода благоприятствовала массированному использованию авиации, оказавшей особенно активную поддержку 4-й и 9-й армиям, действовавшим на направлении главного удара. В боевых действиях участвовало 1387 самолетов. Прорыв 3-й танковой группы в полосе обороны 24-й и 43-й русских армий был удачным. Ошибочное представление советского командования о нецелесообразности проведения оборонительных мероприятий в этом районе, который находился между Западным и Брянским фронтами и был в ведении Резервного фронта, привело к катастрофическим последствиям для советских войск. Когда обе армии в результате удара немецких войск начали отход, южный фланг Западного фронта и северный фланг Брянского фронта оказались открытыми. 5 октября Буденный докладывал по этому поводу: "Положение на левом фланге Резервного фронта создалось чрезвычайно серьезное. Образовавшийся прорыв вдоль Московского шоссе закрыть нечем"{109}.
      К тому же командование Красной Армии первоначально думало, что имеет место наступление с ограниченными целями и что все не так трагично. Дивизии первого эшелона, которые вели оборонительные бои с наступающим противником, не знали, что им делать, так как русское командование на какое-то время было парализовано. Уже на второй день наступления южное крыло немецких войск достигло Кирова, форсировало р. Оку и 5 октября вышло передовыми частями к Юхнову. Подвижные части немцев обошли левый фланг Западного фронта и вышли в его тыл. 5 октября танковый клин 4-й танковой группы повернул на север и через два дня достиг Вязьмы. В результате нарушения связи и командиры соединений, и высшее советское командование до этого дня не имели ясного представления об обстановке на фронте. К. Ф. Телегин, бывший тогда членом Военного совета Московского военного округа, рисует образную картину той обстановки, которая сложилась в связи с наступлением немецких войск: "До 5 октября все внимание ЦК партии, Главнокомандования и Военного совета округа сосредоточивается на резко осложнийшемся положении под Тулой. 4 октября работники Политуправления принесли перевод речи Гитлера по радио. Фюрер заявил, что на Восточном фронте началось последнее решающее наступление и что "Красная Армия разбита и уже восстановить своих сил не сможет". О каком "решающем наступлении" и "разгроме" Красной Армии шла речь, было непонятно. С Западного и Резервного фронтов таких данных в Генеральный штаб не поступало... Но все же ночь на 5 октября прошла в тревожных заботах. Связь по телефону с Западным фронтом была прервана, и наш офицер, связи ничего не сообщал... Но вот в 12-м часу дня летчики 120-го истребительного полка, вылетавшие на барражирование, доложили, что по шоссе со стороны Спас-Деменска на Юхнов движется колонна танков и мотопехоты длиной до 25 км и перед ней наших войск они не обнаружили"{110}.
      Телегин приказал перепроверить это донесение средствами авиаразведки. В этот раз русские истребители были даже обстреляны, но Телегин снова не поверил. Верховное Командование просто не могло себе представить, что немцы могли прорваться на глубину 100 - 120 км. Лучшие летчики были посланы в разведку в третий раз. Они доложили, что немцы за это время уже заняли Юхнов. Только после этого русское Верховное Командование признало положение серьезным и Сталин приказал привести в полную боевую готовность Московский оборонительный район. Военный совет получил приказ занять всеми имеющимися в его распоряжении войсками позиции под Можайском и "во что бы то ни стало задержать прорвавшегося противника перед можайским рубежом на пять - семь дней, пока не подойдут резервы Ставки"{111}.
      На северном крыле немецких войск 3-я танковая группа начала наступление 2 октября и прорвала русский фронт на стыке между 19-й и 30-й армиями, наступая в направлении на Холм и частично в направлении на Белый. День спустя Холм оказался в руках немцев, кроме того, восточнее города, на восточном берегу Днепра, удалось создать два плацдарма, с которых на следующий день должно было начаться наступление в направлении на Белый. Это наступление, однако, сорвалось из-за плохого снабжения 3-й танковой группы. В связи с тяжелыми дорожными условиями 4 октября 3-я танковая группа оказалась почти без горючего, и наступление танковых дивизий захлебнулось. Предложение командования 2-го воздушного флота доставить 3-й танковой группе горючее было отклонено, так как танкисты считали, что смогут организовать подвоз собственными силами. Однако, когда транспортные колонны окончательно застряли на непроходимых дорогах, вечером 4 октября командование танковой группы все же было вынуждено обратиться за помощью к авиации. Таким образом, было потеряно более суток, и соединения 3-й танковой группы получили возможность вести бои только во второй половине дня 5 октября. Этим тотчас же воспользовались русские. Конев, 4 октября доложивший Сталину об угрозе окружения{112}, 5 октября получил приказ Ставки отойти на заранее подготовленный рубеж обороны Вязьма, Ржев{113}. Одновременно ему были переданы 31-я и 32-я армии Резервного фронта, чтобы обеспечить единое управление войсками в районе Вязьмы. Вначале русские войска упорно оборонялись, но затем начали отход на восток, стремясь избежать окружения. 3 октября в журнале боевых действий группы армий "Центр" было записано: "Общее впечатление об этих боях, основанное на данных авиаразведки, было такое, что противник полон решимости обороняться и со стороны высшего русского командования нет каких-либо других приказов".
      Только 7 октября 10-я танковая дивизия 3-й танковой группы соединилась с 7-й танковой дивизией 4-й танковой группы. Кольцо окружения восточнее Вязьмы было замкнуто. Однако, как докладывала немецкая воздушная разведка, "значительные силы противника избежали окружения и большие колонны русских войск движутся в направлении Москвы". Русским снова, несмотря на большие потери, удалось своевременно вывести крупные силы из-под угрозы окружения. При этом, выходя из окружения, русские наносили очень большие потери немцам. Как доносил командир 7-й танковой дивизии, 11 и 12 октября дивизия потеряла 1000 человек, один батальон был буквально уничтожен.
      Между двумя танковыми клиньями, которые имели задачу создать внешнее кольцо окружения, продвигались навстречу друг другу 2-я и 4-я армии в направлении на Сухиничи и Юхнов, а севернее наступали своим левым флангом 4-я и 9-я армии с задачей замкнуть кольцо окружения с запада и северо-запада. Главной же целью было как можно скорее высвободить танки, чтобы они могли участвовать в дальнейшем наступлении на Москву. В полосе наступления 9-й армии противник оказал такое упорное сопротивление, что левофланговые соединения только ценой больших потерь смогли продвинуться вперед. Эти трудности усугублялись суточной остановкой 3-й танковой группы, в результате которой давление на окруженных с севера не было столь сильным, как ожидалось.
      Начало преследования и первые контрмеры русских. 7 октября, когда окружение было наконец завершено, главнокомандование сухопутных сил и командование группы армий пришли к выводу, что в распоряжении противника нет больше значительных сил, с помощью которых он мог бы противостоять дальнейшему продвижению группы армий "Центр" на Москву, и поэтому можно сразу же начать преследование противника в направлении Москвы. Немецкое командование было настроено оптимистически и думало, "что можно и несколько рискнуть" и что в этот раз все будет выглядеть иначе, чем под Минском и Смоленском, когда противнику удалось своевременно возвести новые оборонительные рубежи и затормозить продвижение немецких войск.