10.3. Doom: социологическое исследование

История пользующейся спросом игры Doom фирмы Id software иллюстрирует способы, которыми давление со стороны рынка и эволюция продукта могут серьезно изменить соотношение сил в споре между закрытостью и открытостью исходных текстов.

Когда игра Doom была сначала выпущена в конце 1993 года, мультипликация в реальном времени и от первого лица сделали ее совершенно уникальной (в противоположность критерию (e)). Это произошло не только из-за ошеломляющей техники визуального воздействия, но и потому, что в течение многих месяцев никто не мог выяснить, как это было достигнуто на маломощных микропроцессорах того времени. Эти секретные биты стоили некоторой очень серьезной арендной платы. Кроме того, потенциальная отдача от открытости кода была низкой. Как одиночная игра, программа была (a) терпимой к ошибкам в работе, (b) не сильно трудной для проверки правильности работы, (c) не критичной для пользователя, (d) не использовала преимущества от совместной разработки. Для Doom экономически рационально было оставаться закрытой.

Однако, рынок вокруг Doom не останавливался. Потенциальные конкуренты изобрели функциональные эквиваленты ее методов мультипликации, начали появляться другие игры-стрелялки от первого лица, наподобие Duke Nukem. Поскольку эти игры отъедали долю в рынке Doom, стоимость арендной платы за секретность битов понизилась.

С другой стороны, усилия по расширению доли на рынке ставили перед разработчиками новые задачи – лучшая надежность, больше функций игры, больше пользователей, многоплатформенность. С появлением режима мультиплеера («deathmatch») и сервисов для игроков в Doom, рынок начал демонстрировать существенные преимущества совместной разработки. Все это требовало часов программирования, которые id предпочла бы потратить на следующую игру.

Все эти тенденции подняли преимущества от открытости исходных текстов. В некоторый момент кривые вознаграждения пересеклись, и открытие исходного кода Doom стало экономически рациональным для id, что позволило ей перейти к зарабатыванию денег на вторичных рынках типа производства сборников, основанных на сценарии игры. В некоторый момент времени после прохождения точки пересечения это, и в самом деле случилось. Полные исходные тексты Doom были опубликованы в конце 1997 года.

10.4. Знать, когда отпустить

Doom представляет собой интересный предмет для исследования, потому что это ни операционная система, ни программное обеспечение, обеспечивающее коммуникации либо являющееся основой сети; он к настоящему времени далеко отстоит от обычных и очевидных примеров успеха, связанного с открытостью кода. Действительно, цикл жизни Doom, вместе с «точкой пересечения», может служить характерным примером, символизирующим экологическую нишу приложений среди остального программного кода – того, в котором коммуникации и распределенные вычисления создают серьезные проблемы с устойчивостью к ошибкам/ надежностью/ масштабируемостью, определяемые только при аудите со стороны членов сообщества разработчиков, и часто пересекающие границы между техническими окружениями и конкурирующими участниками рынка (со учетом всего подразумеваемого доверия и проблемами симметрии прав).

Doom развился от одиночной игры до «deathmatch». Все в большей и большей степени эффектом от совместной разработки становится вычисление. Подобные тенденции видимы даже в самых критических деловых приложениях, типа ERP ([enterprise resource planning] планировании ресурсов предприятий), в той степени, в какой сетевые виды коммерческой деятельности все более интенсивно имеют дело с поставщиками и клиентами – и, конечно, они присущи всей архитектуре World Wide Web. Из этого следует, что почти всюду, выгоды от открытых исходников устойчиво повышаются.

Если существующие тенденции продолжаются, центральной проблемой, стоящей перед разработчиками программного обеспечения, управляющими развитием продукта, в следующем столетии будет знание того, когда его «отпустить» – когда позволить закрытому коду перетечь в открытую инфраструктуру, чтобы эксплуатировать эффект экспертной оценки и получить более высокую отдачу от обслуживания и других вторичных рынков.

При получения прибыли существуют очевидные стимулы для того, чтобы не отойти от точки пересечения слишком далеко в любом направлении. Кроме того, есть серьезный риск упустить возможность ожидая слишком долго: Вас могут похоронить конкуренты, перешедшие на открытые исходные тексты в той же самой рыночной нише.

Причина этого является серьезной проблемой – то, что и масса пользователей, и объединение талантливых разработчиков, доступные для вовлечения в сотрудничество при разработке открытых программ, для любой конкретной категории изделий ограничено, вербовка их имеет тенденцию к прекращению. Если два производителя первым и вторым перейдут к открытым кодам, и их программы исполняют одинаковые функции, первый, вероятно, привлечет большинство пользователей и более заинтересованных разработчиков; второй должен будет подбирать остатки. Вербовка имеет тенденцию останавливаться и по мере того, как пользователи освоятся с продуктом и упадут инвестиции вложений времени разработчиков непосредственно в код.

11. Деловая экология открытых исходных текстов

Сообщество разработчиков открытых программ организовало себя таким способом, который имеет тенденцию усиливать производительность при разработке. В мире Linux, в частности – экономически существенным является тот факт, что существуют многочисленные конкурирующие дистрибуторы Linux, которые формируют «модельный ряд» отдельно от разработчиков.

Разработчики пишут код, и делают его доступным через Интернет. Каждый дистрибутор выбирает некоторый поднабор доступного кода, объединяет в пакеты и продает это клиентам под своей маркой. Пользователи выбирают среди дистрибутивов и могут дополнить дистрибутив, загружая код непосредственно с сайтов разработчиков.

Эффект этого расслоения – в создании очень изменчивого внутреннего рынка для патчей. Разработчики конкурируют друг с другом, под наблюдением дистрибуторов и пользователей, соревнуясь в качестве своего программного обеспечения. Дистрибуторы конкурируют за пользовательские доллары, соревнуясь в уместности своей политики выбора, а также прибавочной стоимости, которую они добавляют к программному обеспечению.

Эффект первого порядка от этой внутренней структуры рынка – то, что никакой узел в сети не является незаменимым. Разработчики дистрибутивов могут выбыть с рынка; даже если их часть кода не продолжает собираться непосредственно другим разработчиком, соревнование за внимание пользователей будет иметь своей тенденцией быстрое появление функциональных альтернатив. Дистрибуторы могут терпеть неудачу, не повреждая и не ставя под угрозу общую открытую кодовую основу. Экология в целом дает более быстрый ответ на рыночные требования, и более способна к ответным ударам и самовосстановлению, нежели любой монолитный продавец закрытых программ, который может произвести операционную систему.

Другой важный эффект – подъем планки и увеличение эффективности посредством специализации. Разработчики не испытывают давления, которые обычно ставят под угрозу обычные закрытые проекты и превращают их в смоляные ямы – никаких контрольных списков бессмысленных и отвлекающих возможностей программы от маркетоидов, никакие поручений от управляющих использовать неподходящие и устаревшие языки либо среды программирования, никаких требований, переизобртения колеса новым и несовместимым способом во имя дифференцирования изделия или защиты интеллектуальной собственности, и (что наиболее важно) никаких крайних сроков. Никакого стремительного выпуска в свет версии 1.0 прежде, чем она доделана – которое (как в случае с DeMarco и Lister, судя по наблюдению обсуждения их разработки в стиле «разбудите меня, когда ее доделаете» в [3]), вообще способствует не только более высокому качеству, но и фактически, самому быстрому написанию действительно рабочей программы.

Дистрибуторы, с другой стороны, занимаются тем, что они делают наиболее эффективно. Будучи освобожденными от потребности финансировать масштабную и непрерывно продолжающуюся разработку программного обеспечения только для того, чтобы остаться конкурентоспособными, они могут концентрироваться на системной интеграции, упаковке, проверке качества, и обслуживании.

И дистрибуторы и разработчики сохраняют объективность с помощью постоянной обратной связи и контроля со стороны пользователей, которые являются неотъемлемой частью метода открытой разработки.

12. Вкус победы

«Трагедия общин» не может быть применима к развитию программ с открытыми кодами в том виде, как она понимается сегодня, но это не подразумевает, что отсутствуют причины задаться вопросом о том, жизнеспособна ли существующая сила, движущая сообщество. Будут ли ключевые игроки рынка уклоняться от сотрудничества, по мере того, как ставки становятся выше?

Есть несколько уровней, на которых можно задать этот вопрос. Наша альтернативная «Комедия общин» базируется на том аргументе, что ценность индивидуальных вкладов в открытые тексты трудно превратить в деньги. Но этот аргумент имеет намного меньше силы для фирм (подобно, скажем, дистрибуторам Linux), которые уже связали поток дохода с открытым кодом. Их вклад уже превращается в деньги каждый день. Действительно, устойчива ли их совместная роль сейчас?

Исследование этого вопроса приведет нас к пониманию некоторого количества интересных вещей, связанных с нынешней экономикой открытого программного обеспечения в реальном мире – и о том, что будет значить для промышленности программного обеспечения в будущем собственно идея сферы услуг.

На практическом уровне, применимом к сообществу разработчиков открытых программ в том виде, в котором оно существует сейчас, этот вопрос обычно излагается одним из двух различных способов. Первый: распадется ли Linux на фрагменты? Второй: наоборот, разовьется ли Linux до состояния доминирующего, квазимонополистического игрока?

Историческая аналогия, к которой обращаются люди при предположении, что Linux распадется на фрагменты – поведение продавцов, продававших свои собственные версии Unix в 1980-ых. Несмотря на бесконечный разговор об открытых стандартах, несмотря на многочисленные союзы и консорциумы и соглашения, собственнический Unix разваливался. Желание продавцов дифференцировать свои изделия, добавляя и изменяя функции ОС, оказалось более сильным, нежели интерес в росте размера рынка Unix в целом с помощью поддержания совместимости (и, следовательно, понижения барьера входа для независимых разработчиков программного обеспечения и общей стоимости владения для потребителей).

Это, с большой вероятностью, вряд ли случится с Linux, по той простой причине, что все дистрибуторы вынуждены использовать общую основу открытого кода. Действительно, для любого из них невозможно поддержать дифференцирование, потому что лицензии, из-за которых код Linux эффективно развивается, требуют, чтобы они делились исходными текстами со всеми. С того момента, когда любой дистрибутор реализует новую возможность, все его конкуренты могут свободно копировать ее.

Так как все участники рынка понимают это, никто даже не думает о выполнении маневров, подобных тем, которые фрагментировали собственнический Unix. Вместо этого, дистрибуторы Linux вынуждены конкурировать способами, которые фактически приносят пользу потребителям и всему рынку. То есть они должны конкурировать в обслуживании, поддержке, и делать ставку при проектировании на то, какие средства на самом деле способствуют облегчению установки и использования.

Общая основа исходных текстов также исключает возможность монополизации. Когда пользователи Linux волнуются об этом, название, которое они обычно бормочут – «Red Hat», компания, которая является крупнейшим и наиболее успешным из дистрибуторов (занимая около 90 % рынка в США). Но известно, что в течение нескольких дней после выхода в мае 1999 года долгожданного релиза 6.0 дистрибутива Red Hat, перед тем, как CD-ROM ов Red Hat было выпущено в достаточном количестве, «слепки» выпущенных CD-ROM, скачанные с FTP-сервера Red Hat рекламировались одним книжным издателем и несколькими другими дистрибуторами компакт-дисков, по более низким ценам чем заявляла сама Red Hat.

Red Hat не могла при этом ничего сделать, поскольку ее основатели очень хорошо понимают, что они не производят и не могут владеть ни одним битом в своем изделии; социальные нормы сообщества Linux запрещают это. По аналогии с современным известным наблюдением Джона Гилмора (John Gilmore) о том, что Интернет интерпретирует цензуру как угрозу и прокладывает маршруты в ее обход, можно сказать, что сообщество хакеров, ответственное за Linux интерпретирует попытки контроля как угрозу и прокладывает маршруты вокруг них. Для Red Hat соблазн возразить против клонирования предварительно выпущенного ею новейшего продукта поставил бы под серьезную угрозу ее возможность привлечь в будущем к сотрудничеству членов сообщества разработчиков.

Возможно (и это в настоящее время еще более важно), лицензии программного обеспечения, которые выражают эти правила поведения сообщества в форме обязательной для исполнения юридической нормы, удерживают Red Hat от монополизации исходных текстов программ, на котором базируется их изделие. Единственная вещь, которую они могут продать – торговую марку/ обслуживание/ поддержку – людям, которые добровольно пожелают заплатить за это. Это – не тот контекст, в котором возможность хищной монополии выглядит очень угрожающей.

13. Открытые НИОКР и переизобретение патронажа

Есть еще один способ «вливания» живых денег, которое изменяет мир открытых программ. «Звезды» сообщества все более и более убеждаются, что им могут платить за то, чем они хотят заниматься, вместо того, чтобы разрабатывать открытые программы как хобби, получая доход за счет другой постоянной работы. Корпорации подобные Red Hat, O'Reilly Associates, и VA Linux Systems вкладывают некоторые суммы в частично зависимые от них исследования, нанимая и поддерживая талантливых разработчиков.

Это имеет экономический смысл только в том случае, если издержки на человека при поддержании такой лаборатории можно легко возместить из ожидаемой прибыли, которая позволит быстрее увеличить долю фирмы на рынке. O'Reilly могут позволить себе заплатить основным авторам Perl и Apache, чтобы те выполнили работу для них, потому что это, как ожидается, позволит им продать больше книг про Perl и Apache. VA Linux Systems может финансировать свою лабораторную отрасль, потому что улучшение Linux повышает ценность использования автоматизированных рабочих мест, и серверов, которые она продает. И Red Hat основала «Red Hat Advanced Development Labs» для того, чтобы увеличить стоимость предлагаемого ею дистрибутива Linux и привлечь больше клиентов.

Стратегам от более традиционных секторов промышленности программного обеспечения, взращенных в окружениях, которые расценивают патентованную или защищенную коммерческой тайной интеллектуальную собственность как фамильные драгоценности, это поведение может (несмотря на его эффект увеличивать присутствие на рынке), казаться необъяснимым. Зачем финансировать исследования, которые каждый из ваших конкурентов (по определению) может использовать бесплатно?

Видимо, для этого есть две причины. Первая – пока эти компании остаются доминирующими игроками в своих рыночных нишах, они могут ожидать получить в будущем львиную долю отдачи от открытых НИОКР. Использование НИОКР для того, чтобы обеспечить прибыль в будущем – едва ли новая идея; что интересно – подразумеваемый расчет на то, что ожидаемая в будущем прибыль является достаточно большой – настолько, что эти компании смогут без труда содержать и нахлебников.

В то время как очевидный анализ ожидаемой в будущем прибыли необходим в мире трезво мыслящих капиталистов, не сводящих глаз с коэффициента окупаемости инвестиций, это – на самом деле, не самый интересный способ объяснения найма «звезды», поскольку сами фирмы дают менее конкретные объяснения этому. Они скажут Вам, если спросите, что просто делают вещи, правильные с точки зрения сообщества, из которого они вышли. Ваш покорный слуга достаточно хорошо знаком с руководителями всех трех фирм, упомянутых выше, и может засвидетельствовать, что эти заявления не могут быть расценены как вздор. Действительно, я был лично завербован в состав правления VA Linux Systems в конце 1998 года, а поэтому имел возможность объяснить им, что такое «правильные вещи», и обнаружил, что они склонны к этому прислушаться.

Экономист имеет право спросить, какая отдача предполагается в данном случае. Если мы признаем, что разговор о выполнении «правильных» действий – не пустая поза, мы должны спросить, какой личный интерес фирмы обслуживается «правильной вещью». Но важен не ответ сам по себе, даже удивляющий, или тот, в который трудно проверить, задавая «правильные» вопросы. Как и в случае на первый взгляд альтруистического поведения в других отраслях промышленности, эти фирмы на самом деле верят, что приобретают престиж.

Работа для того, чтобы снискать престиж, оценивая его как актив, способствующий получению прибыли в будущем, также едва ли является новой. Интересно чрезвычайно широко распространенное мнение о том, что такое поведение этих фирм подразумевает, добровольность их действий. Они демонстративно нанимают высоко оплачиваемого талантливого работника для проекта, который не является прямым источником дохода, даже в течение самых бедных капиталом стадий перед первой продажей акций (IPO). И, по крайней мере, пока, рынок фактически вознаграждает такое поведение.

Руководители этих самих компаний весьма ясно понимают причины, по которым престиж особенно ценен для них. Они полагаются в значительной степени на добровольцев среди своих клиентов, как для развития продукта, так и в качестве неофициального маркетинга. Их отношения с основными клиентами являются близкими, часто полагаясь на личные трастовые обязательства между индивидуумами в пределах и вне фирмы.

Эти наблюдения закрепляют урок, который мы узнали ранее из различных рассуждений. Отношения между Red Hat /VA/ O'Reilly и их клиентами/разработчиками – нетипичны для производственных фирм. Скорее, они характерны для интересных нетипичных примеров поведения, которые характерны для наукоемких сфер услуг. Посмотрев за пределы промышленности, мы можем увидеть эти образцы в (например) юридических фирмах, области врачебной практики и университетах.

Мы можем наблюдать, фактически, что фирмы, занятые открытыми разработками, нанимают «хакеров-звезд» почти по таким же причинам, что и университеты нанимают академиков-«звезд». В обоих случаях практика подобна по механизму и эффекту системе аристократического патронажа, который финансировал самое прекрасное искусство до окончания Индустриальной Революции – подобие, о котором некоторые участники рынка хорошо осведомлены.

14. Получение того отсюда

Рыночные механизмы для того, чтобы финансировать (и получать за счет этого прибыль!) развитие открытых программ, все еще быстро развиваются. Бизнес-модели, которые мы рассмотрели в этой работе, вероятно, не будет последними из изобретенных. Инвесторы все еще продумывают последствия переизобретения промышленности программного обеспечения с явным упором на обслуживание, а не закрытую интеллектуальную собственность, и должны будут в течение некоторого времени завершить это.

Эта концептуальная революция будет играть некоторую роль в получении неизбежной прибыли для 5 % промышленности и людей, вкладывающих капитал в продажную стоимость; исторически виды коммерческой деятельности по обслуживанию не являются столь же прибыльными, как и производственные виды деятельности (хотя, как любой врач или адвокат могут вам сказать, на самом деле отдача для практикующих специалистов часто выше). Любой предполагаемой заранее прибыли, однако, будет более чем достаточно с точки зрения общего экономического эффекта и с точки зрения затрат, поскольку потребители программ сберегают огромные средства и получают много пользы от открытых продуктов. (Существует параллель с теми повсеместно наблюдаемыми эффектами, которые возникают при перемещении традиционной голосовой телефонии в Интернет).

Обещание этой экономии и пользы создает возможность, которую предприниматели и бизнесмены, занимающиеся вложением капитала, теперь собираются эксплуатировать на рынке. Когда готовился первый вариант этого текста, самая престижная фирма-вкладчик капитала в Кремниевой Долине приобрела ведущую долю в первой компании-стартапе, специализирующейся на круглосуточной технической поддержке Linux. Вообще ожидается, что несколько компаний-разработчиков Linux и открытых программ выпустят в конце 1999 года акции, которые будут успешно продаваться.

Другая очень интересная тенденция – начало систематических попыток создать рынки задач, связанные с развитием открытых программ. SourceXchange и CoSource используют слегка различные способы попыток применения модели «обратного аукциона» для финансирования развития программ с открытым кодом.

В целом, тенденции ясны. Мы упоминали перед прогнозом IDC, что доля Linux будет расти быстрее чем всех других операционных систем вместе взятых, до 2003 года. Apache – занимает 61 %-ую рыночную долю на рынке, которая устойчиво повышается. Использование Интернет быстро растет, и обзоры типа «Internet Operating System Counter» показывают, что Linux и другие открытые операционные системы уже составляют большинство на Интернет-хостах и устойчиво отбирают долю у закрытых систем. Потребность в эксплуатировании основанной на открытых программах инфраструктуры Интернета все более и более обусловливает не просто проектирование другого программного обеспечения, а деловые методы и стратегию использования/покупки программного обеспечения каждой корпорацией. Эти тенденции, во всяком случае, вероятно, ускорятся.

15. Заключение: жизнь после революции

Что мир программного обеспечения будет напоминать, когда переход к открытым текстам закончится?

Для того, чтобы исследовать этот вопрос, будет полезно разделить виды программного обеспечения в зависимости от той степени, в которой предлагаемые ими услуги поддаются описанию с точки зрения открытых технических стандартов, что хорошо коррелирует с тем, насколько пригодны для продажи лежащие в их основе сервисы.

Эта система измерений хорошо соответствует тому, что люди обычно представляют, когда они говорят о «приложениях» (нисколько не поддаются описанию, слабо описанные или закрытые технические стандарты); «инфраструктуре» (пригодные для продажи услуги, сильные стандарты); и «связующим (middleware) ПО» (частично пригодные, распространенные, но неполные технические стандарты). Примерами представителей этих категорий сегодня, в 1999 году, были бы: текстовый процессор (приложение), стек TCP/IP (инфраструктура), и СУБД («связующая» программа).

Анализ способов получения прибыли, который мы сделали ранее, предполагает, что инфраструктура, приложения, и «связующее» ПО будут перерабатываться различными способами и демонстрировать сосуществующие в различных пропорциях открытого и закрытого кода. Это также предполагает, что распространенность открытых программ в конкретной области будет зависеть от того, применимы ли в этой области эффекты от совместной работы, чем чреват отказ программы, и до какой степени программа является критичным для бизнеса средством производства.

Мы можем рискнуть и сделать несколько предсказаний, если мы применим эти эвристики не к индивидуальным изделиям, а к целым областям рынка программного обеспечения. Вот они:

«Инфраструктура» (Интернет, Веб, операционные системы, и более низкие уровни коммуникационного программного обеспечения, действие которого должно пересечь границы между конкурирующими сторонами), будет почти всегда основана на открытых программах, совместно обслуживаемых пользовательскими консорциумами и коммерческими фирмами, созданными для распределения/ обслуживания и играющими роль наподобие Red Hat сейчас.

«Приложения», с другой стороны, будут иметь в большинстве своем тенденцию оставаться закрытыми. Будут существовать обстоятельства, при которых ценность использования нераскрытого алгоритма или технологии достаточно высока (затраты, связанные с ненадежностью будут достаточно низкими, а риски, связанные с монополией поставщика достаточно терпимыми), что потребители продолжат платить за закрытые программы. Это, наиболее вероятно, останется верным для самостоятельных вертикальных рынков приложений (Вертикальный рынок (Vertical market) – ситуация, при которой рынок конкретного товара ограничен (узок), но большинство потребителей на этом рынке нуждаются в данном товаре (http://www.ir-magazine.ru/dict.phtml?l=V, прим. перев.), где эффекты от совместной разработки слабы. Наш пример с деревообрабатывающей фабрикой выше – один из таких; биометрическое программное обеспечение для идентификации, исходя из свежих сведений 1999 года, кажется наиболее вероятным претендентом на роль другого.

«Связующее ПО» (наподобие баз данных, инструментов для программирования, или программ высокого уровня для конфигурации набора протоколов приложений) будут более смешанными. Имеют программы из этой категории тенденцию быть закрытыми или открытыми, вероятно, будет зависеть от стоимости отказов, при этом большая стоимость программы создает давление со стороны участников рынка, направленное на то, чтобы вынудить производителя к открытости.

Чтобы завершить описание, однако, мы должны заметить, что ни «приложения», ни «связующее ПО» не являются действительно устойчивыми категориями. В части «Знать, когда отпустить» выше мы говорили о том, что индивидуальные программные технологии, кажется, проходят естественный цикл жизни от сознательно закрытых, до сознательно открытых. Та же самая логика применяется и для больших категорий.

Приложения имеют тенденцию переходить в категорию «связующего» ПО в той степени, в какой стандартизированные методы развиваются и «сервисы» становятся «предметами потребления». (Базы данных, например, стали «связующим» ПО после появления SQL, отделившего интерфейсы от «движков»). Как только «связующие» службы становятся предметами потребления, они будут в свою очередь иметь тенденцию переходить в открытую инфраструктуру – переход, который мы наблюдаем в области операционных систем прямо сейчас.

В будущем, учитывая предстоящее соревнование открытых программ, мы можем ожидать, что возможной судьбой любой технологии программного обеспечения будет или умирание, или становление непосредственно частью открытой инфраструктуры. В то время как эти новости едва ли обрадуют предпринимателей, которые хотели бы постоянно собирать арендную плату за закрытое программное обеспечение, это также предполагает, что производство программ в целом останется предпринимательским, но с новыми нишами, постоянно открывающимися на верхнем (прикладном) конце и ограничением продолжительности жизни для монополии закрытой интеллектуальной собственности, по мере того, как ее изделия попадают в эту инфраструктуру.

И наконец, разумеется, это равновесие будет полезным для потребителей программного обеспечения, стимулирующих данный процесс. Все более высококачественные программы станут постоянно доступными для использования и создания новых на их основе вместо того, чтобы зачахнуть или быть похороненным в чьем-то архиве. И, наконец, волшебный котел Керидвен – слишком слабая метафора, потому что еда может быть съедена или испортиться, тогда как исходные тексты программ в потенциале существуют вечно. Свободный рынок, в его самом широком либертианском смысле, включая всю добровольную деятельность, торговлю или дарение, может дать каждому непрерывно увеличивающееся программное богатство.