Я сладко зевнул и ответил:
      - Спать.
      - Я серьезно спрашиваю, а у тебя все смешки, - обиделся мой приятель.
      - Если я когда-нибудь полюблю девушку, то не буду ходить вокруг нее с постной физиономией, не стану вздыхать и закатывать глаза, а предложу ей "руку и сердце". Вот тогда у меня не возникнет дурацкий вопрос: что я должен делать?
      Витя снова тяжело вздохнул.
      - Я и сам думал об этом, но все никак не осмелюсь. Вдруг она не согласится пойти за меня замуж! Галя хорошая девушка, красавица! А я что? - с горечью воскликнул несчастный влюбленный.
      - Ну вот, началась самокритика! Она, видите ли, красавица, а он Квазимодо. Успокойся. Галина обыкновенная смазливая девчонка и не больше. А то, что твой нос далек от совершенства, не беда. Парня украшает мужественность и решительность, которой тебе как раз и не хватает.
      - Ты прав. Завтра же, как только прилетим, объяснюсь Галине, - твердо заявил Витя.
      - С чем тебя и поздравляю. А теперь - спать, - закончил я разговор, поворачиваясь на бок.
      Мне уже начало что-то сниться, но тут снова послышался Витин шепот:
      - Георгий Константинович! А что если она все-таки откажет?
      - Тогда совершай самоубийство любым способом, какой тебе по вкусу, если не можешь без нее жить, - рассердился я.
      После такой отповеди Витя замолчал до утра.
      На другой день впереди заблестели знакомые прямоугольники рисовых полей. Самолет подходил к станции. Делая над аэродромом традиционный круг, мы увидели около домика знакомый "пикап" и встречающих. Письмо, отправленное с шофером, поспело вовремя.
      Подрулив к домику, я выключил мотор. Витя протянул руку, помогая Галине выйти из самолета, но... соскочив с подножки, девушка очутилась в объятиях статного офицера.
      - Галя! Наконец-то прилетела! - радовался он, и его черные, с монгольским разрезом глаза весело блестели из-под козырька форменной фуражки.
      - Знакомьтесь. Мой жених Темирбек, - представила Галина пограничника, освобождаясь из его крепких объятий.
      Приветливо улыбаясь, офицер крепко потряс Витю за руку. Ошеломленный Витя ответил ему одной из тех улыбок, от которых моментально свертывается молоко.
      Взглянув на своего друга, я подумал, что именно такое выражение лица было у Александра Ивановича Корейко, когда он отдавал Остапу Бендеру миллион.
      Так окончился наш полет по маршруту, проложенному на старой потрепанной карте.