- Так как вы знали, что мисс Бэрон мертва, когда спускались в лифте и выходили на улицу, мистер Монтан? Я не очень понимаю...
      Монтан грубо перебил:
      - Я этого не знал.
      - Нет? Это странно, потому что, когда детектив Саундер сказал вам, что случилось с мисс Бэрон, вы ответили, - он постучал по рапорту: "- Да, знаю. Как это касается меня?"
      - Может, вы дадите мне закончить, инспектор? Я не знал - тогда. Знал, что случилось какое-то несчастье. У выхода на Лафайет уже собиралась толпа. Я не остановился посмотреть, в чем дело. Вышел на Бликер-стрит и по Бликер дошел до аптеки на углу. У меня кончился табак, а я хотел курить. Пока я выкурил трубку и выпил чашку кофе, какие-то люди вошли в аптеку и сказали, что Барби Бэрон убили.
      Я сразу же вернулся в школу. Долго вертелся вокруг, но там ужасная толпа, и я не мог подойти к двери ближе, чем на милю. Поэтому решил пойти домой и позвонить оттуда. Что произошло? Она упала или спрыгнула?
      Фэрчайлд взорвался. И снова мисс Карлайл и секретарша его удержали.
      - Не надо, Джордан. Пожалуйста, не надо! Подожди. Ты изведешь себя.
      Теперь заговорил Макки. Он был безжалостен и краток. Слова "убийство" явно глубоко задели крепкого молодого преподавателя. Он попытался от него уйти. И неуверенно сказал:
      - Послушайте, она, должно быть, бросилась сама или упала. Да, упала. У неё была привычка сидеть на перилах. Я её не раз предупреждал. А она говорила, что взгляд вниз так возбуждает... Четырнадцать этажей. О, Господи!
      Он глубоко вздохнул. Вид у него был явно нездоровый.
      - Во сколько вы ушли из студии, где проходил показ, мистер Монтан?
      Никто не видел, как он уходил. Если верить показаниям свидетелей, он разговаривал с матерью одной из студенток где-то в дальнем углу с девяти сорока и до десяти. Но с десяти никто его не видел.
      - Что вы подразумеваете? Минуты? - Монтан вытащил платок из нагрудного кармана и вытер лоб. - Не имею ни малейшего представления. Все, что я знаю, - шоу кончилось.
      - Когда вы ушли, каким путем вы шли?
      - Каким? - у него у него явно было плохо с головой. - О, я прошел через выставочный зал. Мой кабинет этажом ниже, около двери, ведущей в него. Там были мои шляпа и пальто. Так ближе всего.
      Шотландец мягко уточнил:
      - Не просто ближе всего, мистер Монтан, это единственный путь, ведь так?
      - Единственный...
      - Да. Только так вы могли попасть на балкон, куда только что ушла мисс Бэрон, и откуда через несколько мгновений она полетела навстречу смерти...
      До него долго доходило.
      - Вы думаете... я убил Барбару Бэрон?
      В целом у него получилось неплохо. Недоверчивое, мрачное и едкое удивление, отрицание - и все на одном дыхании. Да, в самом деле очень хорошо. Но под прикрытием ошеломленной мины он собирался, все переоценивал и готовился к борьбе.
      - Нет, - мягко поправил шотландец. - Нет. Я ничего такого не думаю. Я просто собираю данные. Но так думает мистер Фэрчайлд. Об этом он и говорил, когда вы вошли.
      - Фэрчайлд! - Монтан развернулся и уставился на директора школы. Фэрчайлд в упор смотрел на него. Глаза его налились кровью, его трясло от ярости. Он не контролировал себя. И ядовитым потоком хлынули слова.
      Он повторил все то, что прежде, добавив остроты. Сказал, что сегодня днем Монтан пытался обнимать Барбару Бэрон, зайдя со спины под предлогом помочь с платьем, что той пришлось бороться, чтобы избежать его животной хватки, что он сдавил её запястья и отказывался отпустить.
      - Она боролась с ним, когда я появился на пороге, - процедил Фэрчайлд. - Он не знал, что я там; внимание было занято другим. Но потом сообразил, что кто-то вошел, сразу отпустил Барбару, развернулся и сделал вид, что занят кистями.
      Барби выбежала ко мне в коридор. Она была потрясена. Я отвел её в эту комнату и узнал всю историю. Она не хотела рассказывать. Она пыталась оправдать парня, не хотела, чтобы тот потерял работу. Она знала, как это важно для него. И только потому не жаловалась раньше. Но тот раз переполнил чашу. И вот теперь Барби мертва...
      Фэрчайлд замолчал на мгновение, собираясь с силами.
      - Я видел то, о чем рассказал, собственными глазами, видел, как он тискал Барби, видел, как Барби боролась. Пусть он отрицает, если сможет... и осмелится.
      Фэрчайлд замолчал и упал на диван. Монтан ничего не ответил. Он просто стоял и пялился на Фэрчайлда, как немой. Все ждали.
      Макки подтолкнул его:
      - Ну, мистер Монтан?
      Монтан вздрогнул и вышел из глубокой комы. Рот его открылся, закрылся и открылся опять. Он сказал: "- Я..." - и смолк. Губы крепко сомкнулись, лицо переменилось. Оно осунулось, потемнело и застыло каменной маской.
      Шотландец резко бросил:
      - Вы подтверждаете, что были наедине с мисс Бэрон в студии сегодня днем, когда все студенты ушли домой?
      - Да.
      - И вы... вы держали мисс Бэрон за запястья ( вот и следы, темнеющие синяки), а она пыталась вырваться?
      - Да.
      - И чтобы заставить мисс Бэрон молчать - вы не знали, что она уже рассказала - и сохранить свою работу, эту работу или любую другую в любой приличной школе, вы последовали за ней на балкон и столкнули с перил в надежде и вере, что её смерть сойдет за несчастный случай, или, в худшем случае, самоубийство.
      - Нет.
      Макки вздохнул. При таких обстоятельствах оставалось только одно. Он не хотел этого делать. Это было преждевременно, плохо. Но где альтернатива? Приходилось действовать.
      Он кивнул двум детективам, которые вошли за Саундером и его пленником и стояли возле двери. Те незаметно подошли поближе.
      - Отвезите мистера Монтана в местное отделение для допроса. Наблюдайте за ним. Я скоро буду. Видите ли, мистер Монтан, мисс Инглиш была в дамской комнате с десяти часов. Дамская комната открывается в выставочный зал. Дверь была приоткрыта. Она видела, как мисс Бэрон вышла на балкон, видела, как вы присоединились к ней мгновением позже...
      Монтан повернулся и уставился на девушку на подоконнике. Та даже не взглянула на него. Глаза её остановились на Рубенсе. Личико её было обезображено страданием, искажено, пухлые яркие губки сжались в тонкую линию. Жизнь в ней осталась только в золотых кудрях.
      - Найрн, - хрипло закричал Монтан. - Ты ведь не говорила этого, правда? Ты не могла...
      Его голос разбился о её абсолютную каменную неподвижность. Она даже не моргнула.
      Монтан резко развернулся на каблуках, взглянул на детективов и пожал плечами.
      - Хорошо. Пошли, ребята? Куда угодно, лишь убраться к дьяволу отсюда, - и он направился к двери.
      Та мягко захлопнулась за ними. Никто ничего не сказал. Звонок телефона, разбивший тяжелую паузу, заставил всех подпрыгнуть. Аппарат стоял на столике возле локтя мисс Карлайл. Она сняла трубку с рычажков, безразлично произнесла: "- Да?" и напряглась. Человек на другом конце провода был отцом Барбары Бэрон, которого безуспешно пыталась обнаружить полиция.
      Хью Бэрон только что вернулся домой. Он уже знал, что дочь мертва. Мисс Карлайл явно не улыбалось с ним разговаривать. Она снова превратилась в элегантное воплощение смерти. Пару раз она сказала "да" и "нет", и потом заверила:
      - Никакой халатности с нашей стороны, мистер Бэрон. Полиция уже здесь. Они думают, что Барбара была... убита.
      Макки взял у неё трубку, попросил мистера Бэрона подождать и обещал приехать через несколько минут. Как только он положил трубку, вошел Пирсон с докладом. Макки слушал и кивал. Потом повернулся к группке измученных людей, пожимая плечами:
      - Простите, но вам придется ещё ненадолго остаться. Окружной прокурор Двейр едет сюда. Он хочет сам поговорить с вами.
      И не взглянул ни на кого, Макки вышел из комнаты.
      Глава 8
      Только этим визитом в дом на 63-й авеню, прямо рядом с Парк-авеню, завершился список подозреваемых. Хью Бэрон был в школе на Шайнбоун-авеню этим вечером. Он и был темной лошадкой, человеком на балконе студии, который ускользнул по окончании показа. Признается он сам или нет, оставалось загадкой. У него не было выбора, обстоятельства вынуждали.
      Бэрон ожидал их, когда они подъехали к дому. Это был симпатичный домик из красного кирпича с зелеными ставнями и зеленой дверью. Он был только чуть-чуть менее изящен и ухожен, чем его соседи. Ну, дела в последние несколько лет далеко не процветали, а такой дом вместе со дочерью светской львицей наносили существенную прореху папочкиному кошельку.
      Их встретила женщина средних лет в белом переднике, с совершенно сухими глазами. Где-то трезвонил телефон. Макки посмотрел на часы. Четыре минуты второго. Он послал одного из прихваченных с собой детективов допросить слуг и, в сопровождении Пирсона, последовал за женщиной наверх, мимо модернистской, не слишком приятной гостиной, через довольно мрачный холл в маленькую, забитую книгами заднюю комнату. К ней примыкала спальня. Дверь распахнута настежь.
      Кабинет был запущен, но обжит и удобен. Посреди него стоял Хью Бэрон. Лет пятидесяти, среднего роста, стройный, слегка сутулый, как кабинетный работник или ученый. Лицо было слишком длинным, но с высоким и широким лбом. Сине - зеленые глаза мечтателя смотрели куда-то внутрь, контрастируя с квадратной челюстью и тонкими, прекрасной формы губами. Он был в штучных брюках, белой плиссированной рубашке и при черном галстуке под поношенным твидовым спортивным пиджаком с дыркой на локте.
      Погибшая девушка не имела с ним ни малейшего сходства; она все унаследовала от матери, урожденной Ван Скот. Портрет покойной Вирджинии Бэрон висел над пустым камином. Худенькая блондинка с чеканными чертами, требовательными голубыми глазами и надменной миной.
      Смерть единственной дочери не могла не стать ужасным ударом для Хью Бэрона. Он был скорее потрясен, чем опечален. Возможно, печаль придет потом. Он воспринял факт убийства без возражений и ужаса, не выразил никакого удивления и слушал молча, пока шотландец вкратце рассказывал ему, что произошло.
      Когда Макки закончил, он заговорил, запинаясь и косясь на Пирсона.
      Капитан, сидящий на стуле лицом к камину, вдруг насторожился. Заметенный далеко вглубь чернеющий брусочек был деревянной хозяйственной спичкой, сломанной и погнутой, как гнут её пальцы глубоко задумавшегося о чем-то человека.
      Не все спички в мире были из Международной Школы Дизайна на Шайнбоун-аллее. Тем не менее, шотландец был начеку. Бэрон смотрел в сторону от камина на его непроницаемое лицо. Он медленно произнес:
      - Я был в школе сегодня вечером, вы знаете, - затем упал на вращающийся стул за столом и рассказал подробности.
      Его действия были очень похожи на то, что Монтан рассказал о себе. Спустившись вниз после окончания показа, он наткнулся на толпу, ещё не зная, что посереди неё лежит изувеченной тело его дочери. Разница была в том, что Бэрон оказался внизу позже, он добрался до аллеи, когда Инглиши уже опознавали погибшие. В ином случае он бы с ними встретился - чего не произошло.
      Бэрон объяснил, почему спустился свободно и его не остановили. Он спустился с пятнадцатого на четырнадцатый этаж, открыл дверь в приемную и увидел племянника с женой, ожидающих лифта.
      - Я не хотел видеть Артура или Фанни Инглиш, инспектор. Артур прекрасный парень, прекрасный, а она милая женщина, она мне нравится, но я не хотел тогда обсуждать с ними дела Барбары и Джордана Фэрчайлда. Они не одобряли; я знаю, они не одобряли, потому что оба говорили со мной по телефону перед обедом. Барби заезжала к ним сегодня днем по дороге домой, и все рассказала.
      Итак, мистер и миссис Инглиши знали о предстоящий женитьбе. Не её ли невозможности они так обрадовались? Если да, то почему? Ответа не было.
      - Да, мистер Бэрон?
      - Да. Ну... - Бэрон собирался вернуться в художественную школу, он просто вышел за сигарами, но ему пришлось идти дальше, чем он предполагал, а ночь была чудесна, поэтому он плюнул на возвращение и вместо этого пешком отправился домой. И только там узнал, что его дочь мертва - звонили и газетчики, и полиция.
      Макки не знал, где в своем рассказе Хью Бэрон исказил правду. Должно быть, в самом начале; но где-то точно. Он был приятным мужчиной. Но не был обожающим отцом, и вполне мог убить свою дочь. Неприятная мысль - но такое слишком часто случалось в истории преступлений, чтобы просто её отбросить.
      Жизнь девушки оборвалась накануне её свадьбы с Фэрчайлдом. Бэрон сказал, что не одобрял этой свадьбы. Макки поинтересовался, почему. Бэрон пожал плечами:
      - Я просто думал о само собой разумеющемся. Я ничего не имею против лично Фэрчайлда. Я знаю его долгие-долгие годы. У меня нет к нему неприязни. Он одаренный художник и вдобавок ещё неплохой бизнесмен. Эта школа приносит, или должна бы приносить, большой доход. Но Джордану сорок восемь или сорок девять, а Барбаре двадцать три. Женитьба даже при располагающих обстоятельствах - азартная игра. Но с такой разницей в возрасте... к тому же, это невыгодно финансово. Я пытался объяснить это Барби. Джордан небогат, а она... она привыкла к роскоши.
      - Но школа - вы согласились, что это хороший источник дохода.
      - О, да. Но Джордан каждый заработанный цент тратит на коллекцию. Если бы не Джоан Карлайл и мисс Дрейк, он был бы по уши в долгах.
      - Он чего-нибудь ожидал от своего больного сводного брата?
      Джордан Фэрчайлд был красивым мужчиной, привлекал внимание женщин. Барбара вращалась в свете полтора года, а подходящие женихи были редки и осторожны. Фэрчайлд не был потрясающим избранником - но мог быть дополнительный стимул.
      - От Титуса? - Хью Бэрон покачал головой. - Нет. Хотя, конечно, Титус и богач, но после его смерти деньги вернутся в нашу семью.
      Деньги!
      Макки навострил уши. Они не корень всех зол, но они, или чаще их отсутствие, очень вплотную связаны с преступлениями.
      - И много это, мистер Бэрон?
      - Большую часть своего состояния Титус получил от жены, моей тети Люсиль. Умирая, она оставила все состояние - не очень большое тогда, около двадцати шести тысяч долларов - своему мужу, Титусу. Ни я, ни мой кузен, Дэйв Инглиш, не упоминались, хотя мы были единственными детьми её сестры, и нас убедили, что мы унаследуем все, что есть у тети Люсиль. Но они с Титусом понимали друг друга, потому что вскоре после смерти тети он написал завещание, оставив свои собственные четыре тысячи своему сводному брату Джордану, а остальное состояние, полученное от тети Люсиль, должно быть разделено поровну между моим кузеном Дэйвом и мной. Дэйв мертв. Он оставил двух детей, Артура и Найрн Инглишей, своих наследников.
      Макки нахмурился.
      - Четыре тысячи мистеру Фэрчайлду, а двадцать шесть будут разделены между вами и детьми вашего кузена. Вы сказали, что Титус Фэрчайлд богат, мистер Бэрон?
      Бэрон улыбнулся.
      - Я бы назвал его богатым. Завещание было сделано более двадцати лет назад. Титус был тогда в здравом уме, но вскоре после этого его лишился. Мой кузен Дэвид, как один из главных наследников, был назначен опекуном наследства. Титус никогда не поправится. Дэвид был ловким менеджером, если речь шла о собственности других, чего не скажешь о его собственной. Он умножил начальные тридцать тысяч до двухсот. В прошлом году он умер, и меня назначили опекуном на его место.
      Насколько видел Макки, все это не имело отношения к смерти Барбары Бэрон, - исключая разве то, что девушка была наследницей отца, и Фэрчайлд мог собираться жениться из-за денег, которых лишался.
      - Итак, сейчас вы распоряжаетесь деньгами Титуса Фэрчайлда, мистер Бэрон?
      ( Зацепись за это. Тут может что-то быть).
      При слове "распоряжаетесь" Бэрон надменно выпрямился и сухо бросил:
      - Счет открыт для любого, кто захочет его проверить. Как вы, возможно, знаете, законы такого опекунства строги. Когда оплачиваются расходы Титуса, проценты пересчитываются...
      Макки любезно улыбнулся:
      - Я не спрашивал о ваших методах, мистер Бэрон. Я просто все выясняю. Я никогда не был силен в арифметике, даже в детстве. Относитесь снисходительно, пожалуйста, - он смутно чувствовал, что напал на что-то, хотя не знал точно, на что. - Дайте я окончательно разберусь, прежде чем мы закроем тему. После смерти Титуса Фэрчайлда от его более чем двухсоттысячного состояния Джордан Фэрчайлд получит только четыре, я прав? Остальное уйдет к женской ветви семейства?
      - Правильно! Хотя Титус собрал силы и составил другое завещание - оно недействительно.
      - Джордан Фэрчайлд когда-нибудь выражал недовольство таким неравным разделением состояния сводного брата?
      Бэрон улыбнулся.
      - Часто, и вполне оправданно. Титус хотел сделать наследником Джордана. Начальные четыре тысячи Титуса выросли в семь или восемь раз, и пропорционально Джордан должен бы получить около тридцати тысяч. Действительно, были какие-то предложения по этому поводу, и когда понадобится, их, возможно, учтут.
      - Когда вы впервые узнали, что ваша дочь собирается замуж за Фэрчайлда?
      - Сегодня днем, когда мне позвонила Фанни Инглиш - это было сразу после того, как Барби от них ушла.
      - Вы высказали дочери свое недовольство?
      - Да.
      - У вас произошла ссора?
      - Скорее... расхождение во мнениях.
      - Мистер Бэрон, я хочу задать вам прямой вопрос. Вы были сегодня вечером в художественной школе не ради показа, верно?
      - Нет, инспектор, конечно не ради показа. Я пришел увещевать Джордана, попытаться заставить его понять, что их свадьба просто абсурдна.
      - И все же ушли, не сделав этого.
      Бэрон потер глаза. Он выглядел очень усталым.
      - То, как выглядела Барби, стоя на подиуме, меня прогнало. Все выглядело таким чудовищным... Она была так молода, так - о, я не знаю. Я боялся, что потеряю самообладание, если останусь.
      Не потерял ли он его, когда спускался с балкона; не присоединился ли к девушке на балконе? Несложно догадаться, что вышла за сцена, мольбы Бэрона: "- Не выходи за него, Барби", отказ слушать; порывистое его движение, быть может, без намерения столкнуть её вниз.
      - Вы уверены, что не видели дочери после того, как вышли из студии и спустились на четырнадцатый этаж?
      - Совершенно уверен. Я вообще не заходил в зал. Кроме того, инспектор, как я мог знать, где она? Помещение большое, я там не слишком хорошо ориентируюсь.
      Это была правда. И это была мысль. Без точного знания, где Барбара Бэрон, убийца не мог действовать быстро и точно. И все же в поведении Хью Бэрона чувствовалось непонятное и необъяснимое напряжение.
      - Эта спичка в камине, мистер Бэрон, - Макки кивнул Пирсону, который её вытащил, - вы бросили её туда после возвращения домой?
      - Да. Такой коробок лежал на столе мисс Карлайл. Я сунул несколько штук в карман, когда проходил через её комнату на балкон, но обнаружил, что забыл сигары. Закурил сигарету и забыл о них.
      Макки решил не развивать этот вопрос. Это была ложная нить. А их и так развелось слишком много.
      - Ваша дочь говорила когда-нибудь о мистере Монтане, преподавателе из их школы?
      Бэрон кивнул.
      - Фил Монтан? Да, я знал его отца, Джона. Крутой был парень.
      Бэрон был слегка смущен такой переменой темы, но почти расслабился.
      - Это загадка, инспектор. Никогда не знаешь, что делать с детьми. Если слишком строг - они перестают слушаться, если слишком мягок - результат тот же.
      Его мнение о молодежи было не высоким. Макки все больше и больше склонялся к мнению, что отношения между отцом и дочерью не были близкими.
      - Джон Монтан был строг с Филиппом, - продолжал Бэрон.Они дрались, как бандиты. Старик чуть не сошел с ума, когда Филипп решил стать художником; он отказывался видеться и говорить с ним и оставил все после смерти кошачьему приюту. А сам всегда ненавидел кошек.
      - Поэтому работа в школе была для Филиппа так важна?
      Бэрон осторожно заметил:
      - Я так думаю. Как на самом деле, не знаю. Все хотят есть.
      - Джордан Фэрчайлд обвинил Филиппа Монтана в убийстве вашей дочери.
      Бэрон уставился на шотландца, не сводя глаз. Что-то промелькнуло в этих сине-зеленых льдинках. Он откинулся на спинку стула.
      - Фил Монтан! Я не верю. Зачем ему убивать Барби?
      Несмотря на все его удивление, Макки мог поклясться, что первым чувством было облегчение.
      - По Джордану Фэрчайлду, потому, что он был без ума от мисс Бэрон и делал ей непристойные предложения. Фэрчайлд поймал его сегодня днем. Монтан не знал, что его видели. Он убил её, чтобы не позволить рассказать Фэрчайлду и не потерять работу.
      - Без ума от Барби... - Бэрон был искренне поражен. - Но я думал, они с Найрн... по крайней мере, когда Барби впервые пришла в школу...
      Когда он говорил о своей молодой родственнице, в его голосе было что-то, чего не было, когда он говорил о дочери, какое-то тепло, какое появлялось при упоминании имени девушки и у дежурной лифтерши, и даже у непреклонной мисс Дрейк. Хью Бэрону, без сомнения, нравилась Найрн Инглиш.
      - Вы думаете, между мисс Инглиш и Филиппом Монтаном что-то было, мистер Бэрон?
      - Это мое впечатление. Ничего определенного.
      Конечно, в студии Джордана Фэрчайлда девушка не выказывала к Монтану особой нежности. Но и не стала бы в том случае, если - кажется, этого было не избежать - он бросил её ради богатой, светской и известной в обществе кузины. Как только представилась бы возможность, она убила бы Барбару Бэрон. Ее мотив был сильнее и убедительнее, чем у Монтана. Дьявол не показывает ненависти...
      Макки первую половину жизни потратил, чтобы избавиться от аксиом, а во второй признал, что их безоговорочность и циничная краткость сохраняет время и силы.
      Больше ничего от Бэрона узнать не удалось. Бэрон собирался сказать. Вмешались подводные течения. Они есть всегда, но попробуй их уловить...
      Через десять минут инспектор поднялся. Краткий осмотр спальни погибшей девушки этажом выше не прибавил ничего нового. Разве что подтвердил слова отца о привычке к роскоши. Странно, что она собиралась замуж за сравнительно небогатого человека вроде Фэрчайлда; должно быть, была безумно влюблена?
      Было почти два часа, когда Макки со своими людьми вышел из дома. За четыре часа им удалось выявить девятерых человек, включая фотографа и женщину-репортера, которые могли убить Барбару Бэрон. Двенадцать, если считать идиота Вилли Клита, который не любил её и пытался сбежать, худую девушку с кроличьим лицом, которая была одна в рекламной комнате в десяти до десяти тридцати, и собственного отца Барби.
      Признаков сговора не было, обвинить можно было только одного мужчину или женщину. Если смотреть на мотивы, они говорили, что единственной подходящей парой были Филипп Монтан и Найрн Инглиш. Девушка пребывала под наблюдением, Монтан - под стражей.
      "Кадиллак" ждал у обочины. Оставив одного детектива приглядывать за симпатичным домиком на Шестьдесят третьей Стрит, Макки сел в длинный голубой седан и двинулся к восьмому отделению допрашивать Филиппа Монтана хоть до рассвета, если потребуется.
      Велев остановиться у аптеки, он вернулся в машину, недоумевая, почему Джоан Карлайл, разговаривавшая с Хью Бэроном по телефону, когда тот вернулся домой, не упомянула, что Фэрчайлд обвинил Филиппа Монтана в убийстве и что Монтан арестован.
      У неё на уме должно было быть что-то другое, что-то чрезвычайно важное.
      Глава 9
      К востоку от Шайнбоун-аллеи лежала часть города, известная как Гринвич Вилидж. Именно здесь, в маленьком ответвлении Гей-Стрит, жили Джоан Карлайл, Норма Дрейк и Найрн Инглиш, сюда Тодхантер последовал за ними после ухода инспектора.
      С того момента, как Макки вышел из комнаты отдыха, отдав яркую девушку под его личное наблюдение, Тодхантер превратился в тень, неосязаемый туман, без размеров в пространстве, но с парой громадных глаз и ушей.
      Школа дизайна опустела к половине второго, если не считать Джордана Фэрчайлда и горстки детективов, занятых рутинными операциями. Фэрчайлд жил здесь, когда не гостил у брата Титуса в Ривердейле на северном берегу Гудзона. Студии, холл и коридоры стали вдвое больше, померкли и отдавались эхом, уже не наполненные голосами и людьми.
      После ухода инспектора не случилось ничего особо интересного. Инглиши быстро уехали, причем Фанни Инглиш повисла на руке мужа, её вялость и усталость не вязались с возбужденным блеском глаз. Так много случилось за такое короткое время. Ее молодая кузина по мужу была убита - и полиция поймала убийцу. Она была уверена, что Филипп Монтан виновен.
      Джоан Карлайл осталась в студии с Фэрчайлдом, пока секретарша, захватив Найрн Инглиш, обошла все, закрыла двери и окна, проверила, все ли в порядке.
      Обрывки фраз, адресованных Джоан Карлайл Джордану Фэрчайлду:
      - Бедный ты старый романтик... Почему бы тебе сегодня не поехать со мной домой? Мы больше не муж и жена, но я отношусь к этому достаточно легко. Ты меня не скомпрометируешь.
      - Нет. Нет, Джоан, спасибо. Лучше я останусь здесь. Со мной... все будет в порядке.
      Фэрчайлд не мог сидеть на месте. Он бродил по комнате, брал вещи и клал их обратно.
      Норма Дрейк оживленно и деловито заперла дверь на балкон - над Лафайет-стрит, за рекламным классом, была вторая - убедилась, что прилегающая комната заперта, позаботилась о забытых вещах, о которых вспомнят завтра утром, заперла сейф в офисе и ящики стола. Найрн Инглиш равнодушно помогала ей, двигаясь, как кукла. Она не раскрыла рта с той минуты, как увезли Монтана.
      Один раз, когда она думала, что осталсь одна, Найрн вдруг сломалась. Замерев на балконе над студией, она стиснула перила и стояла, глядя вниз в огромную тусклую комнату, уже без декораций, подготовленную к завтрашним занятиям. Может, перед ней прошли три проведенных здесь года, два студенткой и один - ассистентом преподавателя. Неожиданно она сжалась, спрятала лицо в ладонях, и на мгновение её худенькие плечи затряслись. Но почти мгновенно она взяла себя в руки.
      - Готова, Найрн? А ты, Норма?
      - Секунду, Джоан, я попрощаюсь с Д.Д.
      Перед уходом секретарша проследила, чтобы Фэрчайлду приготовили постель и сварили свежего кофе.
      - Позвоните, если я понадоблюсь вам раньше, Д.Д, или я приду в восемь тридцать.
      Три женщины взяли шляпки и пальто. В аллее они свернули налево, избегая пятачка между дверью и Лафайет-стрит, где на неровной мостовой лежало тело Барбары Бэрон. Они дошли до Бликер Стрит другой дорогой, сели в автобус через два квартала и доехали до Гей Стрит. Там они вышли, прошли две сотни ярдов по узкому кривому переулку и прошли через зеленую дверь в стене, ведущую к Ниннета Плейс.
      Будто кто откусил от огромного, возвышающегося со всех сторон массива кирпича и извести маленький прямоугольник. Здесь было всего пять домов, крошечных, будто игрушечных, выходящих в сад, в котором была засаженная цветочными кустами продолговатая лужайка и огромный раскидистый клен. Деревья и кусты в ярде сзади домов только подчеркивали уединенность.
      Место было старым, даже старинным. Когда-то перед дверями стояли упряжки и ряды кленов, из которых остался один. Самим домикам было больше ста пятидесяти лет. В Вилидж можно отыскать с полдюжины таких анахронизмов.
      Тодхантер подумал о Клав Корт, где укрывали двух преступников, и о Крэнберри Лейн, где бегал с ножом безумный банкир. Но эти домики были меньше, более уютными да ещё и очаровательными. Они смяли настроение маленького детектива. Ступив внутрь, тот затаил дыхание и почувствовал странную подавленность, будто здесь случилось, или должно было случиться нечто ужасное. Как и в Шайнбоун-аллее, здесь пахло вечностью. Он думал о всех мужчинах, женщинах и детях, которые здесь жили и умерли, чьи кости превратились в пыль, об их унынии, если бы они вернулись и увидели себя поглощенными большим городом и заточенными в крошечной клетке.
      Он сел на каменную скамью в темноте под кленом, лицом к двум домам, в которых исчезли три женщины. В одном - мисс Карлайл и секретарша, в другом - Найрн Инглиш. Когда Джоан Инглиш и Джордан Фэрчайлд только поженились, они жили в номере два Ниннета Плейс. Позже, когда они договорились полюбовно разойтись, место Фэрчайлда на верхнем этаже заняла мисс Дрейк. Найрн Инглиш узнала, что соседний дом сдается, от Джоан Карлайл.
      Прощания на пороге. Похоже, старшие женщины беспокоились о девушке. Джоан Карлайл сказала:
      - Не волнуйся, дорогая, ни о чем.
      Более прямая секретарша добавила:
      - Монтан не убивал Барби Бэрон, Найрн - неважно, что говорил Джордан.
      Девушка резко отвернулась.
      - Я не волнуюсь. Спокойной ночи.
      Дверь захлопнулась.
      Наверху в маленьких домиках вспыхнул свет. Джоан Карлайл и секретарша опустили жалюзи. Найрн Инглиш не стала - и у Тодхантера был превосходный обзор. Обычно люди под слежкой не так услужливы, но дом не был виден из соседних окон благодаря густому туману, а что кто-то есть в самом саду, она не догадывалась.
      Комната, в которую вошла Найрн, была маленькой, футов десять на двадцать, дверь в дальнем конце вела в ванную и крошечную кухоньку. Неровные стены покрыты вздувшимися, выгоревшими обоями в цветочек и увешаны карандашными набросками, акварелями и зеркалами. Диван напротив миниатюрного камина служил тахтой днем и кроватью ночью; четыре стула, книжный шкаф, стол - обстановка дома мисс Инглиш была проста.
      Она включила свет, закрыла дверь за собой и прошла по комнате. В углу стоял незастекленный шкаф с телефоном на нижней полке. Она сняла трубку и принялась вновь и вновь набирать номер. Вероятно, не отвечали. Бросив трубку, она подошла к окну и замерла, глядя в темный сад.
      Тодхантер спрятался поглубже в тень, но опасности не было. Девушка ничего не замечала. Она стояла, прислонившись лбом к темному стеклу и впившись пальцами в раму. Свет из-за спины создавал нимб вокруг её яркой склоненной головки.
      Портрет подавленной молодой женщины.
      Девушка стояла так, может, минут пять. На мостовую перед соседним домом падали квадраты рассеянного света. Сначала погас свет у секретарши, потом у мисс Карлайл, и остался только тусклый огонек. Как по сигналу, девушка резко повернулась, дотянулась до выключателя и погрузила комнату в темноту. Естественно - она не могла иначе раздеться, если не опустила занавески - с таким же успехом можно было укладываться спать в витрине магазина. Маленький детектив нащупал плечами ствол клена и откинулся назад.