– Ты можешь реабилитироваться, если пожелаешь, – предложила она Фейриль.

– Как? – спросила дроу страстно. – Все, что угодно! Я исполню любое твое желание.

– Скажи, где находятся мои вещи, – велела Квентл. – Скажи, куда спрятали все мое имущество, прежде чем привести сюда.

Лицо Фейриль отражало безысходность.

– Я не знаю, – захныкала она, падая на колени. – Пожалуйста, не оставляйте меня здесь. Я разыщу их для вас.

– Не доставляй себе лишние хлопоты, – посоветовала Халисстра. – Я знаю, где твои вещи, Квентл Бэнр.

– С какой стати я должна доверять тебе? – поинтересовалась мензоберранзанка.

– Решать тебе, – ответила Халисстра, – но поразмысли хорошенько… Я привела твоих спутников сюда, я выманила предательницу, прежде чем она убила, тебя, и к тому же я живу в этом Доме и прекрасно в нем ориентируюсь. Пусть последнее в какой-то мере говорит против меня, но, как я уже упоминала в разговоре с магом, я не ссорилась с вами и не хочу страдать из-за предательства моей матери.

Услышав последние слова жрицы, Квентл подняла брови, а затем взглянула на Фарона.

– Она говорит правду, – подтвердил он. – По крайней мере, пока. Халисстра помогла нам, хотя выбор у нее был невелик. Верховные матери под предводительством Ссиприны Зовирр в тайне от нее захватили контроль над ее Домом после смерти Дризинил Меларн.

– Хм, – пробормотала Квентл. – Отлично. Мы подумаем насчет твоего статуса позже. Если ты знаешь, где находятся мои вещи, то веди нас.

– Стой! – окликнула ее Фейриль, подаваясь вперед и натягивая цепь вокруг шеи. – Она предаст тебя, госпожа. Все знатные Дома презирают тебя за попытку обокрасть город. Ты не можешь доверять ей.

– Напротив, – рассмеялась Квентл, качая головой. – Она – Меларн, а значит, принадлежит к единственному Дому в Чед Насаде, которому я могу доверять. Пойдемте.

Верховная жрица приготовилась покинуть камеру, и Фарон последовал за ней, когда Фейриль еще раз издала скорбный крик:

– Ты не можешь оставить меня здесь!

Посланница принялась бормотать песнопение, и Фарон узнал отрывки слов божественной магии, хотя и не был уверен, какое из заклинаний дроу еще сохранила в памяти.

Однако прежде чем Фейриль успела завершить заклинание, Джеггред оказался перед ней. Дреглот резким движением нанес удар по лицу дроу, расцарапав ее щеку длинными когтями. Удар застал посланницу врасплох, и слова замерли у нее на устах. Чары были разрушены.

Фейриль закричала, отпрянув назад, и прижала руки к окровавленной щеке. Она задрожала, вспомнив ужасные вещи, которые проделывал с ней Джеггред. Дроу попыталась укрыться от возвышавшегося над ней демона, выставив руки вперед, но дреглот сверлил ее взглядом и больше не трогал.

Квентл вышла из-за спины Джеггреда, нежно взяла его под руку и улыбнулась закованной цепями дроу.

– А знаешь, Фейриль, – промурлыкала настоятельница Академии, – ты вообще-то права.

Фейриль лишь моргнула. Ее глаза наполнились ужасом.

– Ты утверждала, что я не могу оставить тебя здесь. К сожалению, это так. Никто не знает, какое еще заклинание могло остаться в твоей маленькой умной головке. Джеггред, дорогой мой, отплати ей за все, что она натворила. Не упусти возможность… насладись моментом.

Квентл гордо покинула камеру вместе с Рилдом, но Фарон задержался, так же как и Халисстра с Данифай.

Первый крик Фейриль эхом отозвался в ушах мага, отразившись от стен маленькой камеры. Дреглот еще даже не притронулся к посланнице, но Фарон видел, как он приближался, улыбаясь. Крики Фейриль переросли в визг и вдруг прервались. Джеггред, будто ненароком, схватил ее за шею огромной когтистой лапой, которую просунул прямо под адамантиновый воротник. Ощутив нехватку воздуха, Фейриль как сумасшедшая принялась отбиваться от демона, но он легко приподнял ее и плотнее просунул руку под оковы. Ноги дроу взмыли вверх, когда Джеггред рывком оторвал ее от пола. Посланница слабо колотила дреглота по рукам, и, как только она обмякла, Джеггред отпустил ее, наблюдая, как она обрушилась на пол, жадно хватая воздух ртом. Не успела Фейриль восстановить дыхание, как демон протянул руку вниз и вонзил коготь в ее подбородок.

Фарон видел, как глубоко проник коготь в мягкую ткань, наверняка задев и язык. Рот дроу оказался плотно сколот. Фейриль издала вопль, но он прозвучал приглушенно. Посланница попыталась оттолкнуть руку демона, но он медленно и безжалостно стал поднимать ее, заставив встать на ноги. Фейриль вцепилась обеими руками в дреглота, чтобы предотвратить проникновение когтя глубже в нёбо. Джеггред поднимал жертву все выше и выше, пока она не оказалась на носках, яростно пытаясь избавиться от пронзившего ее острия. Слезы градом катились по ее лицу.

Джеггред держал посланницу в таком положении и наблюдал, как она извивается, лаская ее парой своих коротких рук. Он поднял вторую руку и вонзил коготь в незащищенное горло Фейриль, проткнув голосовые связки.

Кровь хлынула из раны на шее дроу, глаза которой заволокло ужасом. Фейриль пыталась закричать, но все, что ей удалось выдавить из себя, – жалкое клокотание. Джеггред рассмеялся и оставил посланницу, которая была не в состоянии издать и звука, болтаться в таком положении.

Данифай и Халисстра ретировались. Фарон не был уверен, удовлетворены они беспощадным представлением демона или встревожены. Маг остался в камере один. Он не мог отвести взгляда от разворачивающейся перед ним сцены.

Кровь струилась по шее и груди Фейриль, ее движения постепенно затихали. Наконец, возможно устав от своей игры, Джеггред вспорол посланнице живот, и ее внутренности вывалились наружу. Демон отпустил Фейриль, и она рухнула к его ногам. Однако Фарон заметил, что посланница еще жива.

Дроу моргала от потрясения и изредка вздрагивала, наблюдая, как дреглот присаживается на корточки. В ту секунду, когда маг понял, что демон собирается полакомиться еще живой, но слишком слабой, чтобы сопротивляться, Фейриль, он отвернулся и зашагал прочь. Чавкающие звуки донеслись до Фарона, вышедшего из камеры в коридор.

По нескольким причинам Громфу Бэнру не доставляла никакого удовольствия последняя новость, которую ему предстояло сообщить Триль. Прежде всего, это была плохая новость, и хотя она не касалась лично его, он все же оставался глашатаем. Но это была не единственная причина, по которой он беспокоился. В Мензоберранзане нашлось бы несколько личностей, готовых выместить на самом могущественном маге города свое недовольство. Из этих нескольких большинство только внешне держалось за своих настоящих хозяев и надеялось, что он поможет им возвратить прежнее положение. Нет, сегодня не так рискованно приносить плохие вести, как могло случиться в другие дни. К тому же он не часто приносит сестре неприятные известия.

Размышления навели Архимага Мензоберранзана на другую причину его беспокойства. Триль Бэнр находилась у себя, и это означало, что Громфу придется навестить ее, вместо того чтобы избрать какой-то другой путь. Маг терпеть не мог покидать Магик, не любил бывать в Великом Кургане, но больше всего ему не хотелось делать что-либо из этого при подобных обстоятельствах. Это была еще одна причина в его списке, по которой он желал, чтобы кризис как можно скорее разрешился. Громф устал от всех причиняемых ему неудобств.

Пролетая над улицами Мензоберранзана по дороге к Великому Кургану, Громф в испуге всматривался вниз. Он отдал распоряжения проследить, чтобы на улицы выслали больше патрулей, но только сейчас он видел результаты исполнения своих приказаний. Волнения на улицах снова усилились, и если они не будут действовать осторожно, знать города вскоре столкнется с очередным мятежом.

Конечно, Триль может занять твердую позицию, настояв на том, чтобы верховные матери безоговорочно повиновались, когда потребуется большее количество воинов, но Громф сомневался, что это хоть на йоту заставит их поторопиться.

«Они прежде всего позаботятся о собственных Домах, и пропади пропадом Верховный Совет», – подумал Громф.

Приблизившись к краю Дома Бэнр, маг опустился на балкон, ведущий в зал для аудиенций его сестры. Дежурившие здесь охранники с минуту беспокойно оглядывали его, но, узнав, вытянулись по струнке, приветствуя Архимага. Не обратив на воинов никакого внимания, он быстро миновал их и прошел в зал заседаний. Громф надеялся найти там Триль, но сестры не оказалось на месте.

Раздраженно прищелкнув языком, Громф проследовал через огромный зал в коридор, ведущий к личным покоям Триль. У двери в комнату Верховной Матери его встретили две внушительные жрицы, отличавшиеся силой. Они были вооружены и, несомненно, хорошо натренированы как в военном искусстве, так и в магии.

Две охранницы заслонили дверной проем тяжелыми булавами.

– Ее нельзя беспокоить, – сообщила одна из них, скользнув по магу взглядом и ясно дав понять, что не примет никаких аргументов, даже родственную связь.

Громф вздохнул, мысленно внеся в список причин, по которым он не любил приходить сюда, еще одну. Не важно, сколько раз ему приходилось пускать в ход свой уже вошедший в поговорку авторитет, чтобы увидеть Триль в личных покоях, ее служанки никогда не облегчали ему этой задачи, стоило ему прийти в следующий раз. С Громфа было довольно.

– Я не собираюсь стоять здесь и препираться с вами сегодня. У вас есть одна минута на то, чтобы доложить ей обо мне и пропустить меня. В противном случае я превращу вас в две горстки дымящегося пепла прямо на пороге. Я понятно изъясняюсь?

Взгляды охранниц сменились на угрожающие, но, поразмыслив несколько минут, та, что говорила, коротко кивнула и проскользнула в помещение, тщательно притворив за собой дверь. Вторая женщина осталась, ледяным взглядом рассматривая Архимага, который сложил руки на груди.

Когда Громф уже всерьез начал подумывать, не привести ли свою угрозу в исполнение, дверь открылась и появилась охранница, приглашая его войти. Подняв бровь, словно желая сказать: «А чего вы еще ожидали?», Архимаг нетерпеливо протиснулся мимо нее и с силой захлопнул за собой дверь.

В передней комнате Триль не оказалось, однако это не удивило мага. Обычно, если она заботилась о своей представительности, то принимала гостей в зале. Подсчитав, где больше шансов увидеть сестру, в спальне или в ванной комнате, с любовником, Громф отправился в спальню и прогадал.

Добравшись до ванной комнаты, Громф обнаружил, что сестра была одна, не считая пары прислужниц. Она прикрыла глаза и погрузилась в воду с необычным ароматом благовонного масла. Запах заполнил комнату и заставил Громфа закашляться.

Триль открыла один глаз, взглянула на мага и вновь закрыла глаз, даже не пошевелившись, чтобы поприветствовать брата.

– Тебе не стоит вести себя подобным образом с моими охранницами, – слегка смакуя слова, произнесла она. – Ты же знаешь – они здесь для того, чтобы не пропускать ко мне таких, как ты.

– Тысячи извинений, Верховная Мать, – ответил Громф. – В будущем постараюсь избегать помогать тебе. Заходи иногда, и будь уверена, что я оставлю тебя ждать снаружи вместе с моими охранниками.

На этот раз Триль раскрыла оба глаза, но вместо того чтобы обидеться, она забеспокоилась.

– Что случилось? – поинтересовалась она. – Твои новости должны быть крайне неприятны, если ты позволяешь вести себя столь неучтиво.

Громф горько усмехнулся:

– Ты знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было, сестра. Полагаю, что должен отдать тебе должное. Новости действительно плохие, и поступили они из нескольких источников. Наши патрули доложили, что на окраине города оживилось движение. Ничего определенного, но они опасаются, что мы можем столкнуться с какими-то агрессивными действиями, и очень скоро.

– Какого рода движение? – уточнила Триль, переворачиваясь в ванне так, чтобы служанка могла потереть ей спину грубой тканью.

– Трудно сказать. Довольно много рас приходит и уходит, но патруль заметил чрезмерное количество троглодитов в последние дни.

Триль издала горловой звук, и сначала Громф решил, что сестра реагирует на действия служанки, но по последовавшей за звуком реплике понял, что иронический смешок предназначался ему.

– Троглодиты? Они никогда не представляли для нас ощутимой угрозы. Ответь, ты проделал весь этот путь и побеспокоил моих охранниц, только чтобы сказать мне это?

Громф недовольно прищелкнул языком, и прошелся по отделанному плиткой полу к длинной скамье вдоль стены.

– Нет, конечно нет. Но не отвергай столь быстро любую, даже малейшую угрозу. Не один военачальник видел их последнее сражение с недооценившим опасность врагом. Сейчас мы не сможем отразить какую бы то ни было атаку. Тебе известно об этом.

– Хорошо, я возьму это под свой контроль, – пообещала Триль. – Итак, что еще ты желаешь мне сказать? Я хочу насладиться своей ванной, но, если ты настаиваешь на сообщении мне более плохих новостей, я так и не смогу сделать этого.

Громф кивнул.

– Да, есть еще кое-что неутешительное, – подтвердил он.

– О, чудесно.

– Я слышал плохие новости, касающиеся нашей экспедиции в Чед Насад.

Верховная Мать перевернулась и села, прогнав служанку. Казалось, что ее нисколько не беспокоит тот факт, что Громфу видна ее оголившаяся грудь. Хотя Архимаг действительно не обратил на нее внимания.

– Что еще за плохие новости? – спросила она серьезным тоном.

– При последнем контакте я узнал, что начались мятежи. С тех пор я больше ничего не слышал, а следующие сведения запаздывают.

– Насколько?

– На два дня. Я уже говорил тебе об этом.

– У тебя есть способ связаться с ними? – поинтересовалась Триль.

– Да, но только через какое-то время, и вряд ли это будет такой разговор, которого ты ожидаешь. Даже к тому, что я могу сделать, мне необходимо подготовиться и выбрать подходящие чары.

– Отлично, приступай. А кстати, каковы твои соображения?

Громф обдумал вопрос, а затем произнес:

– Верю ли я, что они живы? Отдадим им должное. Они находчивы и, без всяких сомнений, смогут о себе позаботиться. Но ты ведь не только поэтому отправила именно их, не так ли?

Триль слегка прищурилась и встала в ванне, позволив маслу стекать по ее телу.

– Я действительно хочу, чтобы они добились успеха, – сказала она. – Их гибель мало поможет, как бы выгодно нам ни было устранить лишних соперников с дороги.

Она жестом приказала служанке принести полотенце и обернула его вокруг себя. Взгляд Громфа ничего не выражал.

– Я тоже хочу, чтобы они оказались у цели, – заверил он Триль. – Мое мнение таково, что кризис наносит ущерб моим исследованиям. Добавлю лишь: раз они были столь находчивы, что здесь их сочли угрозой, то они сумеют позаботиться о себе и в Чед Насаде.

– Найди их! – приказала Верховная Мать. – Дай мне знать, как только выполнишь распоряжение.

– Даже если мне снова придется побеспокоить твоих охранниц?

– Даже если тебе придется превратить их в горстку пепла прямо на пороге.

Громф кивнул и развернулся, чтобы уйти, когда Триль стала одеваться с помощью служанок. Внезапно Архимаг остановился и вновь обернулся к сестре:

– О, и еще одна вещь.

Триль подняла на него взгляд и спросила:

– Да?

– Не напомнишь ли ты остальным верховным матерям о том, как важно вовремя устранять угрозы внутри города? Я просил перебросить силы в несколько определенных районов три часа назад, но они все еще не сдвинулись с места.

– Опять? – вздохнула Триль. – Ладно, я поговорю с ними еще раз.

– Знаешь, – добавил Громф, – Дому Бэнр не помешает послать несколько дополнительных воинов в случае чего. Выказать свою преданность городу и тому подобное.

– Правда? Ты считаешь, мы можем себе это позволить?

– Я видел двух таких, которым нашлось бы лучшее применение, прямо за дверью, – ответил Архимаг, окидывая сестру последним, значительным взглядом.

– Объясни мне еще раз, что я получу, доверяя тебе, – попросила Квентл, отрывая полоску вяленого рофьего мяса.

Семеро дроу спрятались в столовой, расположенной в заброшенном крыле Дома Меларн. Один Джеггред больше не был голоден, насытившись в темнице.

Наблюдая, как дреглот вылизывает себя, Фарон подумал, что Фейриль умирала долго. Магу пришлось нелегко, когда он попытался изгнать из памяти образ дроу, все еще шевелящейся и видевшей, как дреглот приступает к своему пиршеству.

Рилд и Вейлас охраняли дверь, очевидно опасаясь за выбранный путь. Грохот снаружи на время прекратился, но Фарон не был уверен, хорошо это для них или плохо. Если сражение подавили так быстро, то это всего лишь вопрос времени, когда Ссиприна начнет искать их. Он тоже желал как можно скорее убраться отсюда.

Квентл продолжала поглощать еду, а Халисстра поджала губы и попыталась еще раз доказать свою полезность мензоберранзанцам.

– Я помогу вам выбраться из Дома незамеченными, – сказала она. – Мне известны лучшие пути. Если по дороге мы встретим кого-либо из охранников Ссиприны, я смогу устранить их без шума. Вам выгодно иметь нас двоих при себе, чтобы уцелеть, пока вы находитесь в городе.

Квентл кивнула, пережевывая пищу.

– Возможно, – согласилась она, помедлив, чтобы отпить из бурдюка. – Или, возможно, вы просто хотите вывести из руин нужной вам дорогой, войдя к нам в доверие, а затем передать в руки Ссиприны. Насколько мне известно, ты все еще считаешь меня ответственной за убийство твоей матери или, по меньшей мере, злишься за мои намерения.

Халисстра закатила глаза, так чтобы Квентл не заметила этого, и пораженный Фарон подавил улыбку.

«По крайней мере, я не единственный, кто временами находит ее невероятно раздражающей», – подумал он.

– Конечно, все сказанное может быть правдой, – ответила Халисстра, – но тогда мне было бы невыгодно спасать тебя, когда Ссиприна уже зажала тебя в своих тисках, разве не так?

– Хм, – с сомнением промычала Квентл, откусывая очередной кусок. Она закончила жевать и глянула на Фарона: – Каково твое мнение?

Мастер Магика выпрямился, удивленный, что ей понадобился его совет.

«Видимо, когда ты окружен более серьезными врагами, – решил Фарон, – менее серьезный враг кажется другом».

– Ну, пока они не дали повод для сомнений, – ответил он. – За исключением их наследственности. Невзирая на то, склонна ли ты доверять темному эльфу – темному эльфу из Дома, который ты недавно намеревалась предать, – наши шансы спастись без них несколько сократятся.

Квентл состроила магу гримасу.

– Ты подумал нужной частью тела? – с иронией поинтересовалась она, кивнув в сторону Данифай, которая прислушивалась к обсуждению, сидя на другой стороне софы.

Оказавшись замешанной в разговор, она кротко опустила глаза и сложила руки на коленях. Фарон усмехнулся.

– О, несомненно, госпожа Бэнр, – сухо ответил он. – Ничто не может порадовать меня в пути больше, чем дополнительная компания женщин, всегда готовых указать, как что-то следует делать, или дружески намекнуть на то, как я могу улучшить свои манеры для блага окружающих.

Халисстра удивленно вскинула бровь, и маг снова вспомнил, что она не привыкла к его манере обращения с Квентл.

«В этом случае, – подумал Фарон, заметив хмурый взгляд Квентл, – верховная жрица сама не привыкла к моей манере».

Взяв слегка примирительный тон, Фарон добавил:

– Со всем подобающим почтением, безотносительно того, какую часть тела я в данный момент использую для обдумывания этого вопроса, хочу сказать, что мы, несомненно, выиграем, доверившись им, и почти ничего не потеряем, по крайней мере, сейчас. Спросите меня еще раз через полчаса, и, может быть, мой ответ будет прямо противоположным.

Квентл задумчиво пережевывала мясо, однако Фарон не был уверен, раздумывает ли она над его словами или решает, позволить ли Джеггреду разорвать его на части.

– В любом случае, – закончил он, – мы можем обезопасить себя, держа их при себе, под пристальным вниманием. Если они заманят нас в ловушку, мы сможем договориться с Ссиприной Зовирр… и обменять их на нашу свободу. Только если не скажем Верховной Матери, что произошло с Фейриль, – прибавил маг, усмехнувшись.

Хмурый взгляд Халисстры сказал Фарону, что она находит отвратительным как его чувство юмора, так и его убедительный план, однако Квентл казалась удовлетворенной.

Выпив последнюю каплю воды в бурдюке, настоятельница Академии кивнула.

– Отлично, – обратилась она к Халисстре. – Ты поможешь нам выбраться из этого проклятого Дома, и если послужишь нам хорошо, то будешь вознаграждена жизнью. Я понятно объяснила?

Халисстра нервно сглотнула, но, в конце концов, кивнула.

– Надеюсь, что за прошедшее время твое оружие и магические принадлежности остались целыми и невредимыми в наших руках. Веди себя хорошо и получишь их обратно.

Обе дроу кивнули.

– Прекрасно, продолжим наш путь, – возвестила верховная жрица, вытирая руки после вяленого мяса.

– Прежде чем мы уйдем, – вставил Фарон, – следует обсудить, куда мы отправимся.

Квентл взглянула на мага.

– Мы возвращаемся в Мензоберранзан, – объявила она. – Экспедиция оказалась безрезультатной. Ллос повсюду ни с кем не говорит, а товаров, которые я надеялась привезти назад, чтобы помочь защитить нас, больше нет. Нам нечего показать по возвращении.

– Совершенно верно, – подытожил Фарон. – У нас нет ничего определенного, что бы мы могли привезти домой. Пока нет. Предлагаю идти дальше и продолжить поиски.

– Но нам нечего искать, – возразила Квентл. – Мы узнали об исчезновении Темной Матери немногим больше, чем знали до путешествия.

– Это не совсем так, – сказал Фарон. – Как я уже упоминал раньше, отсутствие богини распространяется не только на нашу расу. Несмотря на это, у меня есть идея. Раз мы сами не можем раздобыть сведения, мы можем попросить помощи того, кто в состоянии сделать это.

– Кого?

– Жреца Варауна.

Квентл поднялась со стула, на котором сидела, краска ярости залила ее лицо.

– Ты произносишь богохульные слова, маг. Мы не сделаем ничего подобного.

Даже Халисстра отшатнулась, услышав предложение Фарона.

Маг умоляюще поднял руки:

– Я знаю, что это необычно, но выслушай меня, прежде чем отказаться от идеи.

Квентл принялась ходить, и Фарон понял, что она, по крайней мере, заинтригована, если не рада этому предложению. Ее желание снискать славу путем решения данного вопроса конкурировало с его собственным желанием.

– Просто скажи, что, по-твоему, жрец Варауна, – Квентл произнесла имя бога с гримасой на лице, – может сделать для нас? И где мы отыщем такого, который сможет или даже захочет помочь нам?

Фарон с готовностью наклонился вперед.

– Мы тщетно пытались заглянуть на Дно Дьявольской Паутины, – пояснил он, – но, возможно, другой бог не столкнется с такими же трудностями. В этом случае, принеся нужные жертвы и выказав должное почтение, мы сможем попросить о небольшой аудиенции.

– Мало кто из его последователей действительно озаботится тем, чтобы помочь нам, – заключила Квентл, жестом руки отметая идею мага. – И мы не знаем ни одного, у кого могли бы просто поинтересоваться об этом.

Когда Квентл повернулась к магу спиной, Фарон посмотрел на Вейласа и кивнул ему, подбадривая.

– Скажи ей, – прожестикулировал он. Глубоко вдохнув, Вейлас откликнулся:

– Я знаю одного.

Квентл повернулась к крохотному разведчику:

– Что?

– Я знаю жреца, поклоняющегося Варауну, – повторил Вейлас. – Мой старый знакомый, Тзирик Джэлр. Думаю, он поможет нам.

– Правда? – спросила Квентл, оглядывая Фарона и Вейласа, словно подозревая, что они сговорились. – Что заставляет тебя так думать?

Маг внимательно изучал столешницу перед собой.

«Она слишком умна, на свое счастье», – решил он. Предчувствие говорило ему, что она может как согласиться, так и отбросить идею, ему назло.

– Он оказывает мне поддержку, – ответил Вейлас. – По крайней мере, достаточную, чтобы выслушать нас, даже если он и откажется. Хотя не думаю, что это случится.

– Как кстати. Не так ли, Фарон?

Маг поднял взгляд, притворяясь, чтр размышлял о чем-то постороннем.

– Хм? Ах да. Что ж, очень кстати, что Вейлас знает кого-то, кто подходит нам. Жаль, что не сказал этого раньше, – обратился он к разведчику. – Мы даже представить не могли такого великолепного расклада. Если Вейлас ручается за своего друга, тогда что нам терять?

Квентл открыла рот, судя по выражению ее лица, чтобы возразить, но не успела произнести и звука. Ударная волна, намного сильнее, чем все предыдущие, ворвалась в Дом, сшибая дроу и окружавшую их мебель.

– Ради Темной Матери! – закричала Халисстра, ударяясь о стену. – Весь Дом рушится!