Глава 1

Ценное приобретение

– Может быть, дракон просто пожевал тебя, а потом выплюнул? – поинтересовался Риг Мер-Крел. Он стоял, прислонившись к косяку двери, и смотрел на забинтованного человека, который лежал на кровати.

Мореход хмурился не потому, что не получал ответа, и не потому, что ему было жаль раненого, который вызывал в нем лишь небольшое смущение, но от запаха, заполнившего маленькую палату. Несмотря на то, что Риг пытался не делать глубоких вдохов, запах проникал в ноздри и рот, оседая на языке отвратительным привкусом.

«На какие только гадости не способна жара», – подумал он с отвращением.

Стояла середина исключительно жаркого лета, месяц, который здесь называли «Сушь», – воздух в палате был спертым, и одежда Рига, пропитанная потом, прилипала к телу. Легкий ветерок, гулявший на улице, не мог пробиться сквозь узкую щель меж неплотно прикрытых ставен, но Ригу не хотелось идти вглубь пропитанной тяжелым духом палаты и открывать окно. Он решил, что все равно скоро уйдет, поэтому обойдется без этого, а уж раненый, лежащий на кровати, – тем более.

– Странно, что в таком большом госпитале для тебя не нашлось койки по размеру. Да и палата маленькая и на удивление… – Риг фыркнул, пытаясь избавиться от запаха, назойливо лезущего в ноздри, – вонючая. А может быть, лекари тебя просто невзлюбили?

Из всех частей тела раненого свободными от бинтов оставались только голова и ноги, которые свешивались с короткой кровати, почти до поношенных сапог, стоявших рядом на застиранном коврике. Мореход сделал несколько шагов и склонился над лежащим, вглядываясь в его лицо. Высокие скулы и лоб мужчины были покрыты потом, загорелая кожа побледнела – он выглядел изможденным, как будто несколько дней не ел. Тонкий, в форме полумесяца, шрам – Риг не мог припомнить, был ли он раньше – сбегал от правого глаза раненого и исчезал в иссиня-черной неровно подрезанной и спутанной бороде. Борода и такого же цвета всклокоченные волосы казались пятном чернил, разлитых по белой подушке. Раненый судорожно дергался во сне, глаза под закрытыми веками беспокойно двигались, челюсти сжимались, длинные пальцы комкали одеяло.

Ригу показалось, что запах наполнил его внутренности до отказа, он отступил на несколько шагов и закашлялся в бесполезной попытке очистить легкие.

– Не понимаю, ты уже привык, что ли? – заявил мореход, отдышавшись, хотя давно понял, что раненый его не слышит, потом пожал широкими плечами и продолжал говорить сам с собой: – А чего ты ожидал? Железный Шип – город гномов, поэтому неудивительно, что вся мебель здесь гномского размера. – Он дотронулся до спинки маленького стула, на котором более-менее аккуратно были развешаны остатки одежды мужчины, превратившейся в лохмотья. – Мне сказали, что тебя кто-то на совесть отделал.

– Наиболее вероятно, что это сделала большая горная кошка, – раздалось из-за спины морехода.

Риг оглянулся и увидел стоящую в дверях маленькую женщину в сером платье, явно принадлежащую к роду гномов. Ее волосы были стянуты на затылке, румяное лицо испещрили глубокие морщины. Маленькие глазки женщины сердито сузились, она впилась взглядом в темнокожего посетителя и, нетерпеливо постукивая ногой, заявила:

– Здесь нельзя находиться посторонним!

Тон гномши был строгим, и с каждым словом, словно ставя после него точку, она взмахивала пальцем перед носом морехода.

– Как он? – спросил Риг, изобразив свою самую обаятельную улыбку.

Но лицо женщины не смягчилось.

– Раны твоего друга не так уж глубоки, но многочисленны. Он был без сознания, когда его нашли на окраине города этим утром, и не приходил в себя с тех самых пор, как с него сняли эти лохмотья.

Мореход тихонько присвистнул и всплеснул руками:

– А когда он…

– Очнется? – Теперь пришла очередь гномши пожимать плечами. – Еще день, может быть, два. Трудно сказать. – Ее резкий голос напомнил Ригу скрежет гравия в ведре, и это нравилось ему все меньше и меньше. – И если он действительно придет в себя, то мы, вероятно, продержим его здесь еще несколько дней, чтобы удостовериться, что тварь своими когтями не занесла ему какой-нибудь заразы. Ему очень повезло, что у нас нашлась свободная палата.

– Не думаю, что он считает так же, – пробормотал Риг себе под нос и сказал уже громче: – Но ведь в таком госпитале должно быть не меньше дюжины палат…

Глаза гномши потеплели.

– Наш госпиталь – самый большой к востоку от Халькистовых гор. Только на этом этаже расположены две дюжины палат, но все они заполнены до отказа.

– И всех поцарапали горные кошки?

Она раздраженно покачала головой и выпустила воздух из легких с тем звуком, какой бывает, если чайник слишком долго продержать на огне.

– Мне очень жаль, но не на всех наших пациентов нападали животные. Несколько дней назад Рыцари Стального Легиона столкнулись с отрядом гоблинов в нескольких милях от города, и теперь в каждой из палат не менее дюжины раненых.

Риг повернулся к женщине спиной и вновь стал смотреть на раненого.

– И наши кровати вовсе не гномского размера, – продолжала та. – Эта палата предназначена для детей и освободилась вчера днем. Юноша, который лежал здесь, полностью оправился от люэса. – Глаза гномши замерцали каким-то внутренним светом, и она почти улыбнулась. – Хороший был парень. Мы сожгли простыни, сделали уборку и…

– Ха! – Риг, наконец, заметил, что стены палаты выкрашены пастельно-голубой краской и покрыты на уровне пояса взрослого человека неумелыми рисунками, изображающими лягушек и кроликов.

Бледно-оранжевый луч заходящего солнца скользнул сквозь щель в ставнях и осветил перевернутую корзину, на которой сидела одноглазая тряпичная кукла с жидкими волосами из пряжи. Рядом с корзиной лежали солдатики, вырезанные из кукурузных початков, и раскрашенные деревянные кубики. В палате была еще одна кровать, поменьше. Сейчас она пустовала, накрытая стеганым одеялом с розовыми и желтыми котятами.

Мореход снова усмехнулся:

– То-то Фиона удивится, когда увидит это. Заодно и раненых рыцарей посетит, раз уж мы все равно здесь.

– Если тебе интересно, то рыцари победили, – добавила гномша, притопнула громче и снова фыркнула. – А тех гоблинов, что остались в живых, увезли…

– Должно быть, все эти раненые заставили ваших целителей серьезно потрудиться. Думаю, они совсем вымотались, пока творили свои заклинания.

Риг не видел, что гномша возмущенно уперла руки в бока, но не услышать звук перекипевшего чайника не мог.

– У нас нет целителей, сударь, вообще никого, кто использовал бы магию. На сотни миль вокруг не встретишь одаренных. Впрочем, мы и не нуждаемся в них. Мы знаем, как следует ухаживать, очень хорошо знаем, к нам отправляют заболевших и раненых жители всех близлежащих деревень. Здесь есть умельцы, которые делают сильные припарки из трав, и…

«Ах, так вот откуда этот замечательный аромат!» – подумал Риг.

– …это помогает ничуть не хуже любой магии. А может быть, даже лучше.

Мореход хмыкнул, выражая согласие.

– Твоему другу обеспечен должный уход. Мы только хотели бы знать, что делать со штукой у него на ноге. Может, попробовать ее завтра удалить?

– Это драконья чешуя, – глухо ответил Риг, поскольку именно в этот момент склонился над раненым и задержал дыхание. – Лучше ее не трогать.

Раненый стонал и дергался, как будто в муках лихорадки, его пальцы скребли белое полотно простыни. Мореход отступил от кровати и вернулся к женщине.

– Я не ожидал, что мы так быстро найдем его. Фиона слышала, что он находится где-то около Железного Шипа, поэтому, когда мы оказались поблизости, решила разыскать его. И вот я здесь. Она позаботится о лошадях, а затем…

– … Не войдет сюда, – закончила за него гномша. – Время посещения закончилось больше чем час назад, и для здоровых двери госпиталя закрыты. Если бы ты потрудился прочитать надпись на дверях, ты бы знал это. Внизу видели, как ты проскользнул через боковой вход, и я пришла, чтобы выдворить тебя отсюда. Посещение разрешается с полудня. Ты и…

– Фиона…

– …и Фиона можете приходить к этому времени. – Женщина вернулась в холл и указала на дальнюю дверь. – Может быть, твоему другу станет лучше.

– Я никогда не считал Дамона Грозного Волка моим другом.

Риг вежливо кивнул гномше и удалился, громко топая подкованными сапогами.

Когда его шаги затихли, из-под пустой кроватки выскользнула тень и приблизилась к Дамону.

– Меня уже посетила мысль, что этот человек никогда не уйдет, – хрипло прошептал незнакомец; его голос звучал подобно горячему бризу, ласкающему песок. – Это же надо! Стоит в дверях, смотрит на тебя и несет какую-то чепуху! А потом еще явилась эта низкорослая особа и начала действовать на нервы! Свиньи! Где были его манеры? Он даже не удосужился принести тебе цветов или конфет!

Незнакомец был закутан в глухой серый плащ, настолько темный, что казалось, будто клочок ночного неба покинул свое место среди звезд и посетил маленькую палату томского госпиталя. Из-под низко надвинутого капюшона раздался звук, точно незнакомец принюхивается:

– Уф… Ну и аромат здесь…

Дамон открыл глаза и слегка улыбнулся, прервав излияния позднего посетителя:

– К этому не так трудно привыкнуть…

Тонкая рука выскользнула из широкого рукава и метнулась к капюшону, словно ее обладатель торопился прикрыть рот и нос; раздалось приглушенное:

– Неправда, к этому невозможно привыкнуть. Хорошо, что это тебе, а не мне приходится лежать здесь, Дамон Грозный Волк. Уф!

– Как там Мэл? – Дамон рискнул сменить тему разговора.

– Он со своим уродцем в городе, и сегодня ночью они будут поблизости. И я тоже. Все идет, как мы и планировали.

Странный посетитель вытащил из складок плаща маленький кожаный мешочек, опустил его в сапог Дамона и тихо выскользнул в холл.

Незадолго до полуночи Дамон поднялся; некоторое время потягивался и растирал занемевшие после дня, проведенного на короткой кровати, икры, потом возле двери долго прислушивался к ночной жизни госпиталя.

Но ничто не нарушало покоя, кроме его собственного напряженного дыхания да изредка стонов, доносящихся из других палат; никто за ним не следил, казалось, даже сиделки, наконец, заснули.

В холле как раз была смена часовых Стального Легиона. Это значило, что через несколько минут рыцари уйдут обходить первый этаж – три медленных, привычных круга – бдительно охраняя своих раненых братьев. Дамон чутко прислушивался к происходящему в госпитале с тех пор, как его привезли на рассвете, и имел представление о монотонном, рутинном укладе Стального Легиона. Он знал, что у него есть примерно полчаса на то, чтобы выполнить задуманное, – и этого времени более чем достаточно.

С этими мыслями Грозный Волк подошел к окну, широко распахнул ставни и втянул теплый душистый воздух, который хоть на время перебил отвратительный запах лечебного бальзама, испятнавшего все его тело. Дамона занимал вопрос: как должно быть измучено живое существо, чтобы переносить лечение, причиняющее страданий больше, чем сама болезнь?

Отдышавшись, он вытянул шею, проверяя, нет ли кого на улице. Но все было тихо, лишь из таверны, расположенной неподалеку, доносились неясные звуки приглушенной музыки и фальшивого пения. Тогда Дамон начал разматывать бинты, открывая лунному свету стройное, мускулистое тело, блестящее от пота: широкую грудь, подтянутый живот, крепкие ноги – и глянцевито-черную, мерцающую в холодных лучах серебром чешуйку драконицы Малистрикс, вросшую в правое бедро. И все это великолепие, а особенно кожа вокруг чешуйки, было испещрено глубокими царапинами. Только лицо Грозного Волка, заострившееся, но все равно сохранившее красоту, несмотря на взлохмаченные волосы и неопрятную бороду, избежало когтей твари, исполосовавших его тело.

Дамон, по мере возможности, обтер чистыми краями бинтов отвратительно пахнущий бальзам с рук и лица и бросил еще один взгляд в окно.

Однако теперь снаружи не было пустынно. Зоркие глаза Грозного Волка различили невысокую фигурку, ковыляющую по высохшей от жары лужайке перед госпиталем. Он вглядывался до тех пор, пока не убедился, что это перебравший гном, бредущий зигзагами, – очевидно, домой. Когда тот, наконец, обнаружил мостовую и довольно шустро удалился за угол, то почти сразу за этим из дверей появились часовые Стального Легиона, начав первый круг обхода. Дамон отошел от окна и принялся одеваться, попутно отметив, что его одежда пришла в негодность: износилась и полиняла так, что давно должна была занять свое достойное место на свалке; даже кожа жилета местами потрескалась.

Покончив с этим, он вытащил из сапога кожаный мешочек, но обуваться не стал, решив, что босиком наделает меньше шума. Оставив сапоги на коврике у кровати, Грозный Волк вернулся к окну, тщательно закрыл ставни, затем подошел к двери и снова прислушался к звукам, доносящимся из-за нее, но все было спокойно.

– Замечательно, – шепнул он себе под нос, выскользнул в зал и на цыпочках пошел вдоль стены с развешанными на ней через равные промежутки фонарями. На ночь их погасили, оставив только один, да и в том фитиль был прикручен почти до отказа, так что проку от него было мало.

Дамон крался мимо открытых дверей палат, попутно заглядывая внутрь. Рыцари стонали во сне: многие были ранены тяжело, и повязки скрывали их тела почти полностью; у некоторых не хватало руки или ноги. Когда он проходил мимо двери с надписью «Сиделки», из-под которой просачивался мягкий свет, то услышал приглушенные голоса двух гномов. Грозный Волк прислушался и довольно легко разобрал, что те обсуждают состояние кого-то из пациентов. Это никак не могло ему повредить, и Дамон пошел дальше.

Мгновением позже он достиг широкой лестницы, погруженной в темноту, неслышно, по-кошачьи ступая, поднялся по ступеням и оказался в холле, едва освещенном неверным, призрачным светом единственного фонаря. Дамон приостановился, но холл был пуст, никто не пытался задержать его. Тогда Грозный Волк двинулся к противоположному концу помещения – из разговора, подслушанного возле комнаты сиделок, он знал, что цель его путешествия находится именно там.

Внезапно он снова остановился и вжался в стену, пытаясь слиться с зыбкими тенями, – дверь ближайшей палаты неожиданно с грохотом отворилась, и появился молодой гном с бадьей, полной окровавленных бинтов. Он, ворча что-то под нос на гномском языке, прошел в нескольких шагах от Дамона, но не заметил его, поскольку не отрывал глаз от своей ноши. Почуять Грозного Волка он тоже не мог – запах, стоящий в палате, которую он только что оставил, мог притупить самое острое обоняние.

Когда гном скрылся из виду, Дамон заглянул в палату, из которой тот вышел, удостовериться, что никто из ее обитателей не сможет помешать его планам. Он увидел дюжину рыцарей с самыми разнообразными ранениями, вытянувшихся на кроватях. Воздух в палате был густо пропитан тяжелым запахом бальзама, который казался еще отвратительнее, смешавшись со смрадом омертвелой плоти и еще не свернувшейся крови. Грозному Волку показалось, что раненый на ближайшей к двери кровати не дышит и над ним уже витает сладковатый аромат смерти, который Дамону не раз приходилась ощущать на полях битв. Возможно, именно это послужило причиной плохого настроения гнома-санитара. Однако ничего из увиденного не отвратило Грозного Волка от его цели. Только сейчас он заметил, насколько мрачно и душно в холле: из палат неслись хрипение, стоны, кашель и храп, отражаясь от стен и заставляя волосы на затылке шевелиться. Каждый шаг давался с трудом: гладкие плиты пола были покрыты чем-то скользким, возможно кровью или потом, а может быть, просто остатками воды, которыми эти кровь и пот смывали.

Наконец Дамон дошел до конца холла и остановился перед закрытой дверью. Он был уверен, что достиг цели, поскольку это была единственная дверь на этаже, которая могла похвалиться тяжелым замком, соединяющим железные перекладины.

Грозный Волк развязал кожаный мешочек, принесенный поздним визитером. Фонарь остался далеко позади, и ему приходилось полагаться только на свои чуткие, тренированные пальцы, чтобы выбрать среди других предметов, лежащих в мешочке, необходимое. Опустившись на колени перед дверью и сдерживая рвущееся из груди дыхание, Дамоном вытащил две тонкие металлические отмычки и принялся за дело. Его ладони вспотели, металл норовил выскользнуть из пальцев, но Грозный Волк не сдавался и скоро был вознагражден за свои старания слабым щелчком. Он придержал замок рукой, чтобы тот не ударил в дерево, осторожно вынул его из проушин, положил на пол и вздрогнул – по холлу прокатился громкий, хриплый стон, сменившийся тяжелым кашлем. Затем все стихло. Дамон переждал несколько мгновений, затем отвел металлические полосы и повернул дверную ручку.

Дверь не поддавалась. Грозный Волк нахмурился, потому шепотом выругался:

– Проклятие! Им было мало навесного замка!

Он попытался вставить отмычки в замочную скважину, но одна из них выскользнула из его влажной, уже начавшей подрагивать руки и с резким звоном ударилась о плиты пола. Дамон замер, пытаясь не дышать, – он был уверен, что на звук сейчас сбежится половина служителей госпиталя. Но ему повезло и на этот раз. Тишину нарушал лишь храп, приглушенные стоны да иногда под чьими-то тяжелыми телами скрипели кроватные пружины. Тогда взломщик вытер ладони о штаны, подобрал отмычку и, ругая себя за неуклюжесть, возобновил попытки открыть замок.

Ему казалось, что прошло много часов, прежде чем второй замок, наконец, сдался. Дамон убрал отмычки в мешочек, вытер руки о штаны и только тогда повернул ручку. За дверью царила тьма. «Будь они неладны, эти человеческие глаза!» – подумал Грозный Волк, но сдаваться в последний момент, после всего что он вытерпел, было неразумным.

На цыпочках, чтобы не привлечь внимания раненых, а главное, многочисленных сиделок, он вернулся в холл, бдительно следя, не появится ли еще кто-нибудь, – тем, что несколько минут назад гном-санитар не заметил его, Дамон был обязан только случаю.

Добравшись до лестницы, он быстро снял со стены зажженный фонарь и так же тихо вернулся обратно. Только проскользнув в комнату и плотно прикрыв за собой дверь, Дамон смог вздохнуть с облегчением. Он подкрутил фитиль и осмотрелся. Это была лишенная окон кладовая со всеми положенными такому месту атрибутами: полками, тянущимися вдоль стен от пола до потолка, и сухим, спертым воздухом, пахнущим пылью. Грозный Волк поднял фонарь повыше и пробежал взглядом по полкам. Здесь было множество полезных предметов – от ларцов и сумок до кожаных мешочков и кошельков. И во всех, как подозревал Дамон, были звонкие монеты. Более того, кладовая была просто до отказа забита добром, так что для взломщика в ней оставалось совсем мало места. Каждый предмет был снабжен биркой с именем владельца. Очевидно, сюда их собрали, чтобы защитить имущество рыцарей от воров, поскольку пробраться в палаты было куда проще, чем в эту кладовую, а ограбить раненого или больного, пока он не может дать отпор, – еще легче. Это была удачная идея: когда больные выздоравливали, они могли получить свое имущество в целости и сохранности, а если поправиться им было не суждено, то оно могло храниться до тех пор, пока не явятся безутешные родственники.

Тут Дамон широко улыбнулся – он заметил, что низкорослые гномы для собственного удобства пристроили к полкам лестницы. Это почему-то развеселило взломщика – человек, да еще высокий, мог прекрасно обойтись и без них. Снова сосредоточившись, он прикинул, что с тех пор, как он вышел из своей маленькой палаты, прошло около десяти минут, а, следовательно, оставалось еще минут двадцать. Этого времени ему должно было хватить.

Установив фонарь на полу, Дамон начал открывать один мешочек за другим, стремительно перебирая их содержимое. По большей части это были перстни с драгоценными камнями, хотя попадались и толстые золотые и серебряные цепи, принадлежавшие, скорее всего, наиболее состоятельным рыцарям. Встретилось ему и несколько женских украшений, среди которых выделялся красотой старинный гарнитур, усыпанный крошечными жемчужинами, и тонкой работы длинная булавка для плаща. Эти драгоценности принадлежали либо женщинам-рыцарям, либо были подарены мужчинам женами и возлюбленными – на память. Особенно его порадовал маленький бархатный кисет, наполненный россыпью черного жемчуга, поскольку в оставшихся мешочках были в основном монеты. Когда Дамон разворошил груду мешочков и кошельков, то увидел за ней большой кожаный мешок и еще два поменьше – заплечных, в одном из них до сих пор торчала сломанная стрела. Стараясь не шуметь, Грозный Волк снял с полки два – большой и тот меньший, который был без стрелы, затем поднес фонарь поближе и раскрыл большой мешок. В нем оказался аккуратно сложенный запасной плащ с эмблемой Стального Легиона. Отложив плащ, Дамон заглянул в заплечный – в нем лежала какая-то одежда. Содержимое обоих мешков он вытряхнул, затем вернулся к полкам, на этот раз действуя быстрее.

Скоро один из заплечных мешков оказался набитым кольцами и браслетами, кошельками со стальными монетами, небольшими кинжалами с украшенными драгоценными камешками рукоятями и множеством ценных безделушек. Все это Дамон переложил тканью плаща так, чтобы вещицы не звенели друг о друга. Остальные ценности он спешно покидал в большой кожаный мешок.

Мечи и секиры, также помеченные бирками с именами владельцев, Грозный Волк решил не брать. Во-первых, они были слишком тяжелыми, а во-вторых, по его мнению, мужчина может легко отнестись к исчезновению кошелька, но похищенное оружие будет искать, а когда найдет – вора не пощадит.

И вдруг он увидел это. В углу, незамеченный им раньше, висел палаш, ножны которого были покрыты прекрасно выполненными изображениями летящих гиппогрифов и крылатых коней. Дамон остановился перед ним на мгновение, затем снял с крюка и вынул из ножен. Клинок оказался выкованным из отличной стали и превосходно сбалансированным, в нем угадывалось смертоносное изящество. Особенно хорош был эфес, инкрустированный медью и слоновой костью, – несомненно, оружие принадлежало отнюдь не простому рыцарю.

Дамон понял, что не в силах оставить такую великолепную вещь.

– Этот палаш просто обязан быть моим, – прошептал он. – По крайней мере пока я не найду что-нибудь лучше.

Грозный Волк опоясался и тут заметил свой собственный меч, который висел на крюке и был помечен биркой: «Неизвестный. Человек. Палата номер четыре». Решив его не забирать – ноша и так обещала быть тяжелой, – он занялся осмотром ларцов. Там были в основном деньги, хотя обнаружилась и рубиновая брошь, которую Дамон тут же сунул в карман, и тяжелый перстень с выложенной драгоценными камнями эмблемой Стального Легиона, явно принадлежавший командующему. Перстень он надел на палец, мимоходом подумав, что, возможно, его владелец и владелец палаша – одно и то же лицо, и продолжал осмотр.

Когда ни в кожаный мешок, ни в заплечный невозможно было больше сунуть ни монетки, ни колечка, не опасаясь, что лопнут швы, Дамон принялся набивать кошельками карманы, а когда и там закончилась место – привязывать их к поясу. Последний мешочек, маленький, но из дорогой материи, пришлось взять в зубы.

Поняв, что больше унести не в силах, он задул фонарь, приоткрыл дверь и выглянул. Вокруг все еще было пусто. Грозный Волк продел руки в лямки заплечного мешка и с трудом надел его на спину, затем вскинул на плечо кожаный мешок. Еще несколько мгновений он простоял неподвижно, внимательно вслушиваясь, не раздастся ли среди храпа и стонов сигнал тревоги, и привыкая к весу мешков.

Дамоном прикрыл за собой дверь и скользнул к лестнице: надо было как можно быстрее вернуться в свою палату за сапогами и оттуда уйти через окно. Но в его планы вмешались часовые Стального Легиона, как раз поднимавшиеся по лестнице.

В горле у Грозного Волка пересохло. «В чем дело? Может быть, я неверно рассчитал время?» – успел подумать он и рванулся назад, пытаясь слиться с тенью и шлепать босыми ногами по плитам пола как можно тише.

Отойдя на безопасное расстояние, Дамон остановился, прислушался к тихим голосам часовых и узнал, что привело их сюда раньше времени: умерший товарищ. Рыцари шли за телом своего друга, что в конечном счете стало причиной неприятности, случившейся с взломщиком напоследок.

Наконец поняв, что другого пути к бегству нет, Грозный Волк нахмурился и скользнул в ближайшую дверь. Это была большая палата на дюжину пациентов, насквозь пропитавшаяся запахами бальзама, крови и потных простыней. Почуяв движение воздуха, Дамон задержал дыхание и направился к противоположной стене палаты, где тени были более густыми и где, как он предположил, находилось открытое окно. «Шевелись! – подгонял он себя. – Живей!»

– Кто здесь? – прозвучало в нескольких футах от Дамона. Это сказал рыцарь, который полусидел в постели, опираясь на высоко взбитые подушки.

«Живей!» – Грозный Волк распахнул ставни и в следующий миг уже стоял на узком уступе под окном.

– Кто ты? Что ты здесь делаешь? – не унимался раненый.

Уступ был чрезвычайно узок, и удержаться на нем с тяжелым заплечным мешком за спиной было непросто.

Дамон вцепился пальцами одной руки в щели кладки, другой рукой придерживая мешок на плече, и осторожно переступал, с трудом пытаясь сохранить равновесие: его пятки свисали с карниза, а до земли было не меньше десяти футов.

– Дикарь, – раздался голос, принадлежащий скорее всего тому же рыцарю, что окликал Дамона. – Дикий горец, заросший волосами, как медведь, вошел, а потом выскочил в окно!

Грозный Волк поправил мешок на плече и зашарил на поясе в поисках ножа – инстинкт приказывал ему вернуться и перерезать болтливому рыцарю горло. Взломщик совершенно забыл, что ножа при нем и не было. «Проклятие! – выругался он про себя. – Ладно, будем считать, что глупцу просто повезло». Оставалось надеяться, что раненый говорит сам с собой или с таким же прикованным к постели, а не с кем-то из рыцарей-часовых или сиделок. Больше нельзя было терять время. Мелкими шажками Дамон прошел по выступу до водосточной трубы, подергал, сомневаясь, выдержит ли конструкция его вес, и, решившись, соскользнул вниз. В темноте он, конечно, не рассчитал, поэтому пребольно ударился коленями о землю и выронил изо рта кошелек.

– Проклятие! – Обозлившись, Грозный Волк плюнул на все и выругался громко, от души. Присев, чтобы с улицы его не было видно за низким, но густо разросшимся кустарником, Дамон принялся шарить по земле, раскидывая в стороны камешки и прутья, пытаясь разыскать потерю. – Не мог же он улететь далеко… – сказал он себе уже значительно тише.

Когда кошелек был найден. Грозный Волк поднялся, вытер грязные руки о штаны и несколько раз переступил, чтобы хоть немного отряхнуть землю с босых ног. «Меня не заметили, – раздумывал он. – И может быть, еще удастся вернуться в палату, забрать сапоги и тогда уже отправляться дальше…»

Дамон выглянул из-за кустов. От таверны все еще слышалась музыка, но теперь, когда подпевавшие разошлись или заснули под столами, она показалась даже приятной. По улице шли три гнома, вернее, двое вели под руки третьего, возможно, именно того, которого Грозный Волк видел из окна петляющим по лужайке.

Прикрыв награбленное ветками, Дамон вернулся к госпиталю, прикинул, где находится окно его палаты, и пополз по стене, словно краб. Добравшись, он не стал сразу влезать внутрь, а на всякий случай прислушался: из палаты доносились голоса двух гномов. Они были встревожены отсутствием пациента, который недавно лежал без сознания, полагали, что ушел тот в сомнамбулическом состоянии, и опасались, как бы он не причинил себе этим вреда. Решено было немедленно организовать поиск, призвав на помощь Рыцарей Стального Легиона.

– Роскошно! – прошипел Дамон. – С сапогами придется распрощаться!

Он кружным путем вернулся к тому месту, где спрятал мешки, взвалил их на плечи и, взяв в свободную руку многострадальный кошелек, снова выглянул на улицу. Три гнома все еще были там: тот, что был самым пьяным, сидел на земле, а два других пытались его поднять.

Уверенный, что, будучи в таком состоянии, гномы его не заметят, Грозный Волк беспечно, прогулочным шагом миновал троицу и пошел в сторону окраины города, к расположенным там конюшням. «Главное – не спешить, – уговаривал он себя. – Спокойнее. Нельзя вызывать подозрения».

Дамон почти достиг главной улицы Железного Шипа, когда услышал пронзительный свист и топот нескольких пар ног.

Глава 2 

Смена пейзажа

– Хм?…

– Риг, мне кажется, я что-то слышала…

– Только собрался поспать… – пробурчал мореход. – Я ничего не слышу… Ладно уж… погоди… – Он сладко, с подвыванием, зевнул – уходить от Фионы не хотелось, но еще меньше хотелось прогонять прекрасный сон.

…Он был капитаном большой галеры, идущей по Кровавому морю Истара, а команду составляли его старые друзья: маг Палин и его сын Алин, полулюдоед Ворчун и гном Джаспер… Сам Мер-Крел стоял на капитанском мостике, и к нему льнули две женщины: одна в ярком платье – прекрасная Шаон, чья кожа была цвета эбенового дерева, вторая в сияющем пластинчатом доспехе – светлокожая, рыжеволосая соламнийка.

Риг спустил с постели ноги, накрутил на палец длинный рыжий локон Фионы, вдохнул цветочный аромат ее волос, затем поднялся. В этот момент с улицы донесся пронзительный свист. Сначала он раздавался где-то далеко, но постепенно приближался. Потом послышался топот. Мер-Крел быстро обернул вокруг бедер ветхую простыню, подбежал к окну и, отдернув штору, посмотрел вниз. Улицу – сплошь древние каменные и деревянные дома, которые насчитывали немало столетий, – освещала только полная яркая летняя луна да несколько фонарей, горящих у таверн.

Мореход покрутил головой и опять широко зевнул; свист повторился снова.

– Два гнома… Бегут по переулку… Один свистит в свисток… Одну минутку… Другой надевает куртку… Э, да это же городская стража! Появились еще двое… Ого! Это Рыцари Стального Легиона!

Фиона за его спиной торопливо облачалась в доспехи.

Дамон бежал, не обращая внимания на гравий, впивающийся в его босые ноги. Внезапно невысокая фигура с большим заплечным мешком, закутанная в серый плащ, выбежала ему наперерез из переулка.

– Свиньи! – раздался хрипловатый голос.

Порыв теплого летнего ветра откинул капюшон и освободил гриву вьющихся белокурых волос, заискрившихся в лунном свете серебром.

– Свиньи! – повторила девушка. – Будь проклята твоя неуклюжесть, Дамон Грозный Волк! Ты должен был все сделать тихо и не рисковать! Попал в госпиталь как пациент так и уходил бы как пациент!

Дамон сунул ей мешочек, чтобы освободить руки и в случае надобности легко выхватить свой новый меч.

– Сколько их там?

– Пятеро. Три гнома и два рыцаря. Рыцари! Просто прекрасно! – бросила девушка, презрительно встряхивая мешочек. – Я побывала у серебряных дел мастера и все сделала очень быстро и тихо. – Она демонстративно дернула плечом, чтобы Дамон мог услышать звон металла, исходящий из ее заплечного мешка. – Лучше бы я занялась госпиталем. Я бы не наделала столько шума!

– Рикали, ты бы не вынесла всего этого, – ответил он.

– Еще как вынесла бы! – категорично заявила Рикали. – Разве что запах…

Свист раздался ближе. Отмечая их путь, начали распахиваться ставни. Из темноты посыпались вопросы. Топот бегущих ног, сопровождаемый зловещим эхом, порожденным древними томскими зданиями, приближался.

В нескольких кварталах от них, пока невидимая для беглецов, собралась небольшая толпа, в которой мелькали мундиры стражников и плащи рыцарей, но в большинстве своем это были ночные гуляки, появившиеся из трактиров и таверн. Их выделяла нетвердая походка и неестественно громкие голоса.

– Говорят, Санфорда ограбили! – вопил кто-то.

– И еще пекарню!

В толпе выделялись два существа, облик которых был непривычен для жителей Железного Шипа. Один был высоким человеком, одетым в короткие штаны и блузу из хорошо выделанной оленьей кожи, с множеством мешочков и бурдюков на поясе. Он казался еще крупнее и внушительнее рядом со своим спутником, который ростом был чуть выше его колен.

– И пекарню? – раздавались голоса гуляк. – Неужели и пекарню?

Между тем Дамон и Рикали выбежали на главную улицу, значительно увеличив расстояние между собой и преследователями: ноги гномов были слишком коротки для быстрого бега, а броня Рыцарей Стального Легиона – слишком тяжела.

– Вон Мэл и Несун! Надеюсь, у них все получилось не хуже. Хотя какой прок может быть от Несуна? – Рикали сплюнула и презрительно поглядела на спутника высокого человека. – Никакого!

– Мэлдред! – крикнул Дамон.

Тот закинул руку за спину, потянул из решетчатых ножен, висящих между лопатками, двуручный меч и только потом обернулся.

– Держи вора! – донесся до них крик – это один из Рыцарей Стального Легиона выбежал из-за угла. – Он ограбил госпиталь!

Рикали заметила, что толпа впереди увеличивается:

– Свиньи! Они отрезают нас от обеих окраин! Надо было оставаться в переулке!

– Луна полная, – бросил Дамон. – Нас бы все равно увидели.

– Мог бы быть поосторожнее! – Девушка со всхлипом втянула воздух и побежала быстрее.

– Я же не думал, что они обнаружат пропажу так скоро, – пытался оправдаться Грозный Волк.

– Давай живей! – поторопила Рикали. – Ты что, не можешь переставлять свои огромные ноги шустрей?! Мы должны покинуть этот проклятый город прежде, чем перебудим всю округу! – Она еще увеличила темп и уже была почти возле Мэлдреда и Несуна, а Дамон здорово отстал и торопился изо всех сил, проклиная себя за то, что оставил сапоги в палате.

Риг, путаясь, натягивал штаны и одновременно старался сунуть ноги в сапоги, не забывая, однако, глядеть в окно. Он видел, как открываются другие окна и в них вспыхивает свет. Тут и там высовывались растрепанные головы гномов – разбуженные шумом горожане пытались выяснить друг у друга, что произошло. Отовсюду раздавались вопросы, а издалека несколько раз послышался крик «Держи вора!».

Мер-Крел поспешно закончил одеваться. Со своего наблюдательного пункта, который был особенно удобен тем, что располагался на третьем этаже дома и позволял видеть далеко в оба конца улицы, он заметил бегущего человека и тут же разинул рот от удивления. Это был не кто иной, как Дамон Грозный Волк.

– Там Дамон! Он сбежал из госпиталя!

– Ты уверен? – спросила Фиона; она как раз завязывала шнурки поножей.

– Конечно уверен! И, похоже, это именно его преследуют, – ответил мореход, надевая пояс. – Они… О нет!

Стоящий прямо под их окном гном, опираясь плечом на столб коновязи, взводил тяжелый арбалет, нацеленный в направлении Дамона. И хотя до выстрела было еще далеко, Риг не хотел давать гному ни единого шанса. Длинно выругавшись, он, не раздумывая, метнулся к кровати и схватил медный горшок. Через мгновение горшок ударил гнома по голове, рухнул ниже и вдребезги разнес приклад арбалета.

Сделав свое дело, мореход схватил меч, окинул долгим взглядом набор кинжалов, аккуратно разложенный на стуле, потом посмотрел на бесценную алебарду, прислоненную к стене, но время поджимало.

– Ладно, в другой раз, – пробормотал Мер-Крел и выбежал из номера.

Фиона, схватив щит, последовала за ним.

Четыре гнома в мундирах городской стражи добежали до высокого человека по имени Мэлдред. Трое угрожающе размахивали короткими мечами, четвертый дул в свисток, нелепо раздувая при этом румяные щеки.

– Прочь-с-дороги! – скороговоркой рявкнул один из них; его раздраженная речь была похожа на сердитое гудение шершня. – Живо-живо-живо!

– Живо! – прокричал другой более отчетливо, замахиваясь на Несуна. – Живо! Шевелись, гадкий кендер! Что тут творится? Кто поднял тревогу?

– Я никакой не кендер! – сплюнуло ему под ноги маленькое существо.

– Живо-живо-живо!

Высокий человек широко улыбнулся, сдул рыжую, цвета имбиря, прядь с глаз и заявил:

– Улица общая.

Но едва гномы попытались окружить Дамона и Рикали, улыбка исчезла с лица Мэлдреда, и он шагнул вперед, преграждая стражникам дорогу. Дамон сбросил на землю награбленное, встал с Мэлом спина к спине и приготовился опробовать в бою свое новое приобретение. Теперь у него было что показать противникам, приближающимся с другого конца улицы.

Несун зарычал и отскочил от Мэлдреда на несколько шагов, беря наперевес хупак, дубовое оружие кендеров, состоящее из древка с V-образным разветвлением на одном конце, к которому была прилажена красная кожаная петля.

– Мэл, у нас нет времени развлекаться, – предупредила Рикали. – Убей их быстренько – и вперед.

Старший гном услышал это и разразился проклятиями. Он бросился на высокого противника, но Мэлдред оказался быстрее. Он встретил нападавшего ногой, а когда тот споткнулся, ударил его кулаком в грудь, вышибая воздух из легких. Гном задохнулся, но из строя не выбыл. Тогда Мэл ударил еще раз, на этот раз повергнув противника на землю. Второй гном, увидев это, на мгновение замешкался – и это его погубило. Мэлдред выбил у него меч и коротким ударом каблука сломал лезвие. Третий противник повернулся, чтобы бежать, и лицом к лицу встретился с Несуном, который, осыпая гнома оскорблениями, заступил ему путь.

– Эт-то никакой не к-кендер, – заикаясь, пробормотал гном, – Эт-то н-непонятное м-маленькое ч-чудовище!

– Фу, как грубо! – прорычал Несун, замахиваясь и намереваясь отделать обидчика со всей жестокостью, но промахнулся, запутался хупаком в плаще и шлепнулся на ягодицы.

Четвертый гном, отбежав, продолжал отчаянно свистеть и размахивать руками, показывая приближающимся соратникам, чтобы бежали быстрее, отчего был похож на пытающуюся суматошно взлететь птицу.

– Мэл… – снова сказала Рикали.

– Убери оружие, – посоветовал Мэлдред гному, все еще стоявшему перед Несуном, и приставил острие меча к его горлу. – Дыши ровнее и возвращайся домой, в теплую постель, если хочешь дожить до завтра.

– Мэл, времени нет…

– Воры! – взревел в этот момент Рыцарь Стального Легиона, бегущий во главе приближающегося отряда.

– Ты собираешься устроить, чтобы мы оказались в ловушке! Меж двух огней! – сплюнула Рикали.

– Меч… – напомнил Мэлдред гному.

– Убери свое оружие… – парировал стражник. – Вор!

Он пытался броситься на Мэлдреда, но перед ним опять возник Несун, раскручивая хупак. Гном в страхе отступил.

– Я предпочел бы никого не убивать… – зловеще произнес Мэлдред. Наверное, в другой ситуации его богатый, глубокий и мелодичный голос мог бы подействовать успокаивающе. – Ваши смерти мне ничего не дадут. – Он легонько пнул ногой гнома, который предпринял попытку встать.

Толпа уже была не более чем в двухстах-трехстах футах от них.

– Какие мы шустрые! – насмешливо бросил стражник Несуну, совладав с собой, и ткнул в него мечом, но маленькое существо успешно парировало удар хупаком.

– Возможно, это я предпочел бы не убивать тебя или твоего крошечного монстра! – Гном увернулся от Несуна и остановился перед Мэлдредом.

– Последнее предупреждение… – произнес тот. Гном ушел от его меча и постарался обойти высокого человека.

– Мэл! – снова окликнула Рикали, привстав на цыпочки и оценивая боевые возможности противников, которые подходили все ближе.

– Мне очень жаль… – сказал Мэлдред стражнику, причем в его голосе действительно прозвучало неподдельное сожаление. – Очень жаль… – И он опустил меч на голову гнома, расколов ее, словно орех. Стражник рухнул на землю и застыл. Тогда Мэл обратил внимание на обезоруженного до этого гнома, который как раз подполз к его ногам. Он собирался повторить свое мирное предложение, но в этот момент Рикали бросилась на поверженного стражника с ножом. Тот оттолкнул девушку и побледнел от страха – лезвие пропороло его мундир.

Не сводя внимательных глаз с толпы, которая через мгновение могла смять их, Мэлдред многозначительно кивнул в сторону свистуна:

– Надо остановить этот шум… Я предпочел бы не убивать вас! – крикнул он.

– Воры!

– Взять их! – уже отдавал приказ Рыцарь Стального Легиона.

Оказавшись перед Мэлдредом, четвертый гном выплюнул свисток и поглядел на своих мертвых товарищей. Дольше всего его взгляд задержался на последнем: его, безоружного, только что добила Рикали. Выдернув из-за пояса меч, он сделал шаг назад и прорычал:

– Нас больше! И мы легко справимся с вами!

Стражник попытался поднырнуть под меч Мэлдреда, но слишком поздно понял, что его противник – настоящий мастер. Широко и вроде бы нелепо размахнувшись, Мэл вдруг неуловимо ударил вниз и вбок, и голова гнома, отделившись от шеи, глухо ударилась о землю.

– Поспешим! – крикнул кто-то из толпы, которая была уже в нескольких ярдах.

– Да, поспешим, – поддержала Рикали.

– Где лошади? – задыхаясь, спросил Дамон. Он уже взвалил кожаный мешок на плечо и теперь, стараясь не уронить ношу, парировал удары первого добежавшего до него Рыцаря Стального Легиона.

– Мэл не привел лошадей, – ответила Рикали, сражаясь плечом к плечу с Дамоном, – она взяла на себя еще одного рыцаря, – Наши еле дотащились сюда, были полумертвыми от усталости, и мы надеялись получить здесь новых. Ты же знаешь, я иногда люблю прогуляться по лавкам.

– Замечательно! – рявкнул Дамон. Его осаждали рыцари, и в данный момент Грозному Волку как раз удалось пробить защиту одного из них и глубоко погрузить меч в тело противника. Рыцарь осел на землю, пытаясь в последнем усилии схватить Дамона за ноги, чтобы хоть так помочь своим соратникам. На Грозного Волка тут же навалились остальные.

– Сдавайтесь! – крикнул кто-то. – Сдавайтесь, и мы сохраним вам жизнь!

– Посмотрите на этого! У него меч нашего командующего! – воскликнул один из рыцарей.

– Убейте его! – приказал гномский голос, похожий на скрип гравия. – Убейте вора!

– Сдаться – это не выход, – бросила Рикали.

Дамон уже дрался с двумя гномами.

– Я предпочел бы не убивать вас, – объявил Мэлдред насевшим на него гномам.

– Да брось ты эту вежливость! – прокричала Рикали Мэлу. – Надо их прикончить побыстрей – и в путь! – Девушка свободной рукой подобрала плащ и начала свой смертоносный танец.

Неуловимым движением она захлестнула плащом меч одного гнома и тут же ударила своим мечом, в следующий миг зазевавшийся рыцарь получил удар в незащищенную шею и еще не успел понять, что произошло, как Рикали снова проделала фокус с плащом, и еще один гном пал от ее меча.

– Смотри, кругом огни! – продолжала она, расправившись с противниками. – Мы перебудили весь город! Ты что, не слышишь, голосов? Здесь и сейчас погано, а когда сбегутся остальные, станет погано настолько, что думать будет некогда. А если ты вспомнишь, сколько в городе рыцарей… Сделай же что-нибудь!

В этот момент Дамон опустил меч на шлем своего противника. Гном упал.

– Сделай же что-нибудь, Мэл! – эхом повторил Несун.

Мэл глухо зарычал и одним ударом отправил в Бездну сразу двух врагов, залив себя и окружающих потоками крови.

Остальные враги переключили на него внимание и выставили мечи, стараясь оттеснить силача и как можно лучше воспользоваться сложившейся ситуацией.

Несун сильно ударил противника-гнома по рукам хупаком, так что тот выронил меч.

– Я предпочел бы не убивать тебя… – захохотало маленькое существо, издевательски подражая Мэлдреду.

Гном вытянул руки ладонями вверх, показывая, что сдается, и Несун завопил от восторга.

Еще несколько гномов отступали, пытаясь смешаться с Рыцарями Стального Легиона, чтобы прикрыться ими от воров, но, по крайней мере, дюжина городских стражников продолжала наступление. Их взяли на себя Мэлдред и Несун.

Еще один отряд гномов, которых вообще было намного больше, чем Рыцарей Стального Легиона, отрезал Рикали от остальных. Она прикинула, что на ее долю досталось куда больше врагов, чем Дамону, не меньше дюжины, но не стала оглядываться, чтобы проверить это. Один из напавших на нее оказался превосходным фехтовальщиком, и девушке никак не удавалось пробить его защиту – она боялась открыться.

– Мал, быстрее? Я слышу звон оружия! Рыцари приближаются! Я не хочу умереть в этом городе! Мэл, сделай же что-нибудь!

Она с трудом расслышала утвердительный ответ силача, и тут он закричал. Его крик был похож на клекот тысячи сердитых чаек. Мэлдред закрутил свой двуручный меч над головой. Раздался свист металла, клинок рассыпал блики лунного света, серебристые зайчики заскакали по толпе, отражаясь в доспехах противников. Мэл ринулся на стоящих перед ним гномов, и те, ошеломленные яркими вспышками и ревом гиганта, поспешно расступились. Несун не раздумывая последовал за своим огромным напарником, награждая чувствительными ударами хупака тех, кто не успевал вовремя убраться с их дороги. Один удар, к счастью несильный, достался и Рикали.

Те гномы, которые окружили Дамона, тоже отступили, но рыцари, хоть и были ошеломлены не меньше своих коренастых товарищей, остались стоять на месте.

Внезапно, словно по сигналу, от домов начали прибывать местные жители – гномы, в большинстве своем, как отметила Рикали, вооруженные чем попало, некоторые просто тащили факелы, но у нескольких были арбалеты. Это насторожило девушку. Но, так или иначе, теперь их стало слишком много, чтобы напугать… или победить…

В этот момент Дамон увидел Рига и Фиону, бегущих по улице к собравшейся толпе. Мореход что-то кричал, размахивая руками. Фиона бежала легко, несмотря на тяжелую броню Соламнийского Рыцаря, и ее лицо в свете факелов казалось сосредоточенным и одновременно недоверчивым.

Грозный Волк смотрел на морехода и соламнийку всего одно мгновение и тут же забыл о них. Он и Рикали решили воспользоваться минутной оторопью Рыцарей Стального Легиона, и теперь оба кружили, чтобы присоединиться к Мэлдреду, гнавшему группу гномов, которая своими телами раздвигала перед ним толпу, к ближайшей конюшне.

Добежав до открытой двери, Мэлдред остановился и втолкнул Несуна внутрь.

– Сюда! Скорее! – закричал он Рикали и Дамону, отчаянно жестикулируя.

Сзади к девушке и Грозному Волку торопились полдюжины рыцарей. Вновь прибывшие гномы уже сориентировались в ситуации и теперь скандировали: «Воры! Воры!» – рискуя разорвать себе легкие. Только короткие ноги не позволяли им принять деятельное участие в погоне.

Тут в дверь конюшни, в дюйме от руки Мэлдреда, вонзился арбалетный болт.

Риг и Фиона вклинились в толпу гномов. Соламний-ка окидывала заступающих им дорогу жгучими взглядами, и горожане нехотя и ворча расступались.

Дамоном и Рикали, наконец, добрались до конюшни.

– Внутрь! – приказал Мэлдред и отшатнулся – арбалетный болт свистнул возле его уха. Через мгновение силач последовал за ними, захлопнул за собой дверь, заложил ее тяжелым бруском и двинулся мимо Дамона вглубь помещения, чтобы проделать то же самое с другой дверью, которая едва виднелась в темноте.

– Вот здорово! – присвистнула Рикали, оглядевшись. – Мэл, ты заманил нас в ловушку! Как крыс! И здесь отвратительно пахнет! – Девушка приникла к щелке в двери. – Свиньи! Там женщина Соламнийский Рыцарь! И с ней те Рыцари Стального Легиона, что не валяются в госпитале! Только этого недоставало! Последнее, что нам нужно, – это соламнийка в сияющих доспехах!

– Она – мой старый друг, – пробормотал Дамон.

– Друг?! – Рикали уперла руки в стройные бедра. – Ну и вкус у тебя! Надо же такое придумать! Меньше всего эта личность годится на то, чтобы быть другом! Друг-рыцарь! Придумал тоже! От них одни неприятности! Тем более для таких, как мы!

– Хватит ныть! – прохрипел Несун, с трудом таща бочонок, чтобы подпереть дверь. – Лучше помоги.

– Ого! Наш малютка решил поработать! – с исказившимся лицом прошипела Рикали.

– Нет, это он хорошо придумал, – примирительно сказал Дамон и направился к центру конюшни, где просматривались очертания большого фургона.

Мэлдред мимоходом погладил девушку по плечу, подошел к фургону, схватился за дышло и потянул, напрягаясь так, что мускулы на его руках натянулись, словно канаты, а вены на шее вздулись, подобно веревкам. В стойлах тихонько заржали лошади. Дамон бросил, наконец, свою ношу и принялся толкать фургон сзади.

Несун запрыгнул внутрь, выволок полдюжины холщовых мешков.

– Тут денежки из пекарни, – тараторил он на ходу. – Это я придумал ограбить ее. А тут – из кузницы. Еще ложки и подсвечники из старого поместья. Мы с Мэлом заранее припрятали их здесь. Думали выбраться в фургоне из города.

Дверь сотрясалась под кулаками, заставляя нервничать лошадей, – гномы как-то не думали, что могут испугать не только беглецов, но и оставшихся в конюшне животных. Но внезапно послышался гул, земля под ногами вздрогнула, стены конюшни затряслись, да так, что удары гномов по сравнению с этим показались детской забавой.

– Землетрясение! – закричал кто-то снаружи-.

– Колдовство! – присоединился к нему другой голос.

– Дамон Грозный Волк! Немедленно выходи! – перекрыл шум и гам звонкий голос Фионы.

Рикали прижалась спиной к двери и стиснула зубы, поскольку как раз в этот момент напор гномов усилился.

– Поторопитесь! – рявкнула она. – Эта конюшня, конечно, построена на совесть, как и все у гномов, но она не может держаться вечно! Когда так лупят в двери да еще и земля дрожит – и замку не устоять!

Несун подошел к девушке и встал рядом с ней, скопировав ее позу и широко расставив короткие ножки.

– Смотри-ка, помощь подоспела, – бросила Рикали, презрительно глядя на маленькое существо.

Земля снова задрожала. Снаружи раздался крик:

– Как еще можно попасть внутрь?!

– Через сеновал! – послышался ответ. – Или через боковую дверь!

– У меня топор! Позвольте, я вышибу эту проклятую дверь!

– Это моя конюшня! Пожалуйста, не надо ее рушить! Лучше уговорите их выйти!

– Эй, люди, подсадите меня!

– Найдите лестницу!

– Это воры! Они обокрали раненых рыцарей! Лучше убейте их!

– Мэл, давай быстрее! – крикнула Рикали.

– Да, поторопись! – вторил ей Несун.

Дамон и Мэлдред подтащили фургон к двери и заклинили тормоз как раз в тот момент, когда топор неизвестного доброхота как раз врезался в древесину. По стене что-то заскребло, видно кто-то, не дожидаясь лестницы, полез наверх, но через мгновенье раздался сдавленный крик и удар тела о землю.

– Теперь я попробую! Подсадите меня! – На этот раз голос явно принадлежал человеку, очевидно кому-то из Рыцарей Стального Легиона.

– Где лестница?

– Да плюньте вы на эту лестницу! – раздался гневный вопль Рига. – Отойдите в сторону! Я открою вашу проклятую дверь!

– Моя конюшня! – продолжал стенать хозяин.

– Да… долго мы здесь не продержимся… – задумчиво протянул Дамон.

– В самом деле? – притворно изумилась Рикали. – И что же вы предлагаете? Дамон? А ты, Мэл? Меня что-то не тянет распрощаться с жизнью среди куч навоза!

– Дамон Грозный Волк! Выходи! – вновь прорезал гвалт крик Фионы.

– Доски! Отдирайте доски! – Кто-то уже возился у боковой двери.

– Проклятые воры!

Дамон бросился туда и начал спешно возводить баррикаду из корзин и бочонков, подпирая их вилами.

Мэлдред отошел к задней стене конюшни и, не обращая внимания на ржание испуганных лошадей, жалобы Рикали и оправдания Несуна, принялся чуткими пальцами ощупывать дерево.

– Здесь слишком темно. Особенно для Мэла и Дамона – они же люди, – проворчал Несун и подскочил – прямо над его головой топор выбил щепу из двери. – Ладно, будет им свет.

Покончив с баррикадой, Дамон вытащил из фургона остальные мешки и сложил их к ногам Мэлдреда:

– Я оседлаю лошадей.

Он давно приметил, что в конюшне было несколько коней нормального роста и еще два очень крупных. Если у Рыцарей Стального Легиона были и другие лошади, то они, как подозревал Дамон, остались в лагере за городом. В остальных стойлах находились пони, идеальные для гномов из-за своих небольших размеров. Грозный Волк остановил свой выбор на двух огромных жеребцах и поспешил отвести их к задней стене конюшни.

Мэлдред закрыл глаза, и в его горле родился странный низкий звук. Он набирал силу, и очень скоро всем показалось, что это какая-то непонятная, завораживающая древняя мелодия со сложным напевом. Пальцы силача порхали по доскам, слегка касаясь подушечками скрепляющих их гвоздей. Мэл запел громче, и гвозди под его руками начали светиться.

– Вот то, что нам надо! – объявил Несун. С этими словами крошечное существо подожгло кучу сена, наваленного посреди конюшни. – Сейчас станет совсем светло.

– Ты! Маленький чешуйчатый глупец! – завопила Рикали, когда поняла, что тот натворил. В бликах огня ее гневное лицо казалось алебастровой маской, светло-голубые, густо подведенные глаза расширились, тонкие карминово-красные губы искривились, обнажив два ряда мелких острых зубов. – Ты ничтожество!

Она рванулась, пытаясь сбить огонь, но он перекинулся на соседнюю кипу сена и потек по полу, от одной кипы к другой, пожирая на ходу разбросанную солому. Кони испуганно раздували ноздри и тревожно ржали, словно понимая, что они, привязанные в своих стойлах, обречены. Пламя быстро распространялось, и все попытки Рикали потушить пожар оказались бесплодными.

– Мэл! – закричала она. – Новая беда! Несун решил спалить конюшню!

Мэлдред продолжал петь.

– Пожар! – закричали снаружи.

Кто-то из гномов требовал, чтобы немедленно начинали тушить огонь. Другой вопил, что надо позволить пламени разгореться и пожрать подлых воров, которые посмели ограбить раненых рыцарей, с риском для жизни защищавших их город от армии гоблинов.

Дамон уже оседлал двух гигантских жеребцов и собирался выбрать еще двух. Увидев, что огонь разгорается, он крикнул:

– Рики! Седлай коня для себя и Несуна. Быстрее!

Она, ворча, подчинилась – в бессильной злобе пнула золу и схватила сеяло. В этот момент топор опять пробил дверь, и Рикали решила, что лучше уж обойтись без седла. Она задыхалась – дым выедал глаза, острыми коготками впивался в горло. И тут Несун подергал ее за подол плаща.

– Мне очень жаль… – сказал он. – Не думал, что пожар разгорится так быстро. Я просто попробовал разжечь огонь, как меня учил Мэл.

– Не мог выбрать другое время для своих экспериментов!

– Я только хотел, чтобы было светлее…

Тут Рикали подняла Несуна за пояс, посадила на лошадь и вскочила следом, усевшись позади него.

– Замолчи, – бросила она. – Просто молчи и держись крепче!

Ухватив за повод другую лошадь, девушка ударила свою пятками, заставляя обеих двигаться. Пони дико ржали, пытаясь разорвать путы и бежать от надвигающегося огня и дыма. Крики паникующих животных, треск огня, удары топора и крики гномов, Рига и Фионы мешали Рикали сосредоточиться и понять, что делать дальше.

– Дамон! Ты где? – закричала она. – Я тебя не вижу!

Ориентируясь на ее голос, из дыма выступил Дамон, схватил лошадь Рикали под уздцы и отвел в заднюю часть конюшни, где сразу же начал навьючивать на вторую лошадь мешки. Рикали закашлялась; дым одинаково губительно действовал что на нее, что на Несуна или Дамона.

Вдруг Грозный Волк вспомнил, что бросил им самим награбленное. Он рванулся сквозь дымную завесу, надеясь, что хорошо запомнил, где именно оставлены его мешки.

– Дверь поддалась! – раздался вопль Рига. – Помогите мне оттащить фургон!

– Намылить проклятым ворам шею!

Визгливые голоса гномов и басовитые – рыцарей стали громче, сердитые и любопытные, одни трусливые, другие полные отваги, – казалось, дым поднимает их до самых небес. Командир отряда Рыцарей Стального Легиона отдавал приказы своим подчиненным.

Странная горловая песня Мэлдреда стала громче, его пальцы теперь танцевали в воздухе, и из-под них в такт движениям из стонущих досок вылетали гвозди. Воздух раскалялся все сильнее, пламя поднялось едва не до крыши. Фургон, наконец, отодвинули, и внутрь конюшни ворвались пылающие возмездием гномы и рыцари, но некоторые из них немедленно были растоптаны лошадьми, пытающимися выбраться из огненной ловушки.

Дамон закрепил кожаный мешок на боку одного из жеребцов, сунул поводья в руку Мэлдреда и теперь делал неуклюжие попытки совместить несовместимое – запрыгнуть в седло другого жеребца, одновременно надевая заплечный мешок.

Мэл сжал свободную руку в кулак и ударил в стену конюшни. Древесина издала последний стон, и стена вывалилась наружу.

Мир вокруг немедленно превратился в огненный хаос: поток свежего воздуха раздул огонь, посылая языки пламени вверх, на сеновал, на балки крыши. Яростный пожар не уступал теперь убивающему все живое на своем пути дыханию красных драконов, столб густого дыма поднялся высоко в ночное небо. Сгустки пламени погнали Рига, гномов и рыцарей, задыхающихся, давящихся дымом, наружу.

– Дамон! – закричал Риг, потом к нему присоединилась Фиона, но их слова потонули в стуке копыт – это Дамон, Рикали, Мэлдред и Несун вырвались с другой стороны конюшни и скакали прочь от Железного Шипа, гоня перед собой освобожденных лошадей и пони.

– Как жарко! – простонала Рикали. Она, дрожа, оглядывалась через плечо на пожар, который уже перекинулся с конюшни на соседние дома и охватил не меньше полудюжины зданий. – Я пропахла дымом насквозь! У меня все руки в волдырях! А лицо!… И все из-за Несуна!

– Твое лицо прекрасно, как никогда, Рики. Несмотря на то, что оно сплошь покрыто той дрянью, которой ты обычно подводишь глаза. Ой! Мой плащ! – Несун задергался и начал суматошно хлопать ручками по тлеющему подолу.

– Ничтожество, – прошипела она сквозь зубы, помогая маленькому существу потушить плащ. – Ты знаешь, Несун, что ты абсолютное ничтожество?!

– Мне, правда, очень жаль, – откликнулся Несун. – Но, по крайней мере, никто нас не преследует, – наверное, все лошади и пони, кроме тех, что мы увели, погибли. Да и гномы заняты тушением пожара, вместо того чтобы позаботиться о нас. Им придется здорово потрудиться, чтобы весь город не вспыхнул, лето-то сухое, да и колодцев поблизости нет…

– Ну а рыцари?

– Конечно, Рыцари Стального Легиона не простят того, что их раненые братья были ограблены. Они еще заставят нас поволноваться.

Четверка погоняла коней до тех пор, пока огонь и дым пожара не остались далеко позади, запах пожарища не перестал ощущаться, а багровые сполохи в небе не сменились мягко-розовой утренней зарей.

Перед ними простерлась иссохшая бесплодная степь, плоская, никогда не знавшая плуга; лишь кое-где торчали редкие, словно клочья волос на черепе лысеющего человека, пучки поседевшей травы, которые сухо шелестели под дуновением слабого ветерка, да изредка дорогу путников пересекали шары перекати-поля. Лето, никогда не бывавшее в Кхуре особенно мягким, на этот раз решило применить весь запас своих зверств: дожди шли реже, чем обычно, солнце пекло сильнее, а ветер был слишком слабым, чтобы приносить облегчение.

Но через некоторое время пейзаж разительно изменился. Путники ехали по предгорьям высоких Халькистовых гор, которые вздымали к выцветшим небесам строгие гранитные пики в шапках серо-стальных облаков. На склонах рос чахлый кустарник да кое-где возвышались дубы с искривленными стволами и ветвями. Можно было бы назвать эти склоны безжизненными, если бы не заросли серо-зеленого шалфея, источавшего терпкий аромат, которому явно нравилась такая сумасшедшая жара.

Мэлдред скинул рубаху, обвязал ее вокруг пояса – его мускулистое тело блестело от пота – и сиял с ремня два бурдюка: один осушил сам, а второй передал Дамону.

Дамон поглядел на силача и поморщился – рядом с Мэлом, руки которого были перевиты канатами мускулов, грудь напоминала бочку, а плечи казались просто квадратными, он выглядел слишком худощавым. К тому же Грозный Волк был запятнан кровью – некоторые царапины гномский бальзам излечил полностью, но многие за время борьбы в городе открылись и теперь сочились сукровицей и кровавыми каплями.

– Рикали! – окликнул Мэлдред девушку, – Не надо было его так сильно царапать!

– Ты сказал, что Дамон должен выглядеть плохо, – отрезала она. – И именно ты настаивал, чтобы это смотрелось убедительно.

– Но не настолько же… – мягко сказал Мэл.

Рикали пожала плечами и гордо вскинула голову, так что ее густые волосы рассыпались:

– Он не жаловался.

– Я выглядел более чем убедительно, – тихо сказал Грозный Волк Мэлдреду. – Зато все шло как по маслу… До последнего момента. Если бы я только сообразил, что они сразу пойдут за своим покойным…

Мэлдред усмехнулся и тоже понизил голос;

– На твою долю выпала самая трудная часть плана. Мы-то грабили закрытые лавки – там никого не было, знаешь ли. Кроме того, это приключение дало возможность острее почувствовать жизнь, а я это ценю. Так что никакого вреда нашему делу ты не причинил. Кроме того, теперь у нас есть прекрасные лошади. – Он окинул Дамона долгим взглядом и, наконец, фыркнул: – Тебе необходима новая одежда, друг мой. Твою Рикали разодрала на совесть, кроме того, от нее пахнет. Впрочем, любому из нас сменить платье не повредило бы – мы пропитались дымом насквозь.

Они миновали милю за милей, пока солнце неуклонно ползло по синему небу к зениту, нагревая воздух. Наконец стало слишком жарко. К счастью, острые глаза Рикали заметили небольшую рощу, где деревья и трава были зелеными – для Кхура такое было настоящим оазисом. Сначала девушка решила, что это мираж, и некоторое время неистово моргала, каждую минуту ожидая, что роща исчезнет, но тут увидела ворона. Он взмыл в небо, превратившись в черную точку на фоне солнца, и сразу же начал снижаться, пока не исчез среди деревьев. Рики послала лошадь к роще, впопыхах выпустив повод второго коня. Впрочем, тот, измученный жарой не меньше путников, не собирался отставать. Едва въехав в тень, Рикали спешилась, позволяя усталой лошади отдохнуть от невеликого веса, и повела животное к речке, которая лениво текла со склонов Халькистовых гор, петляя меж деревьев.

– Наконец-то тень, – прошептала она, помогая Несуну слезть на землю и наблюдая, как лошади утоляют жажду.

– Я не против небольшого отдыха, – признался Дамон.

– Кто бы спорил, – бросил Мэлдред через плечо. – По крайней мере, лично я сейчас на дебаты не способен, – Он спешился и повел лошадь к воде, – Эта речушка наверняка впадает в Тон-Талас, – пробулькал силач, припав к благословенной влаге. – А это, к твоему сведению, знаменитая река, которая протекает через Кхур и лес Сильванести, а потом впадает в Тон-Ришас и уже после заканчивает свой путь в болотах по другую сторону Халькистовых гор.

– Смотри, речка-то наполовину пересохла, – заметил Дамон, указывая на ил и мелкие камешки, скопившиеся ниже линии берега. – Остается только радоваться, что она не высохла полностью.

Мэлдред оторвался от воды и помотал головой, разбрасывая брызги с мокрых волос, затем скинул сапоги и вошел в ручей. Постояв так несколько минут, всей фигурой выражая полное блаженство, он снял с пояса два пустых бурдюка, согнулся над потоком и принялся их наполнять. Когда Дамон тоже зашел в воду, Мэл передал ему третий бурдюк.

– Если хочешь пить, пей из этого – так удобнее, – посоветовал он. – Только позаботься, чтобы потом и он был наполнен, иначе останемся без питья.

– Спасибо, – улыбнулся Грозный Волк.

– Бывший друг! – вдруг заявила Рикали, прерывая их разговор. Она уперла руки в бока и склонила голову к плечу, словно читала нотацию непослушному ребенку. – Бывший! Твой. Бывший. Друг.

Дамон открыл было рот, чтобы ответить, но тут понял, что совершенно не понимает, о чем говорит Рикали, поэтому ограничился тем, что поджал губы и сделал вид, будто полностью занят изучением нависающих над водой ветвей. Переспрашивать он тоже не стал – решил, что рано или поздно она сама объяснит.

– Это я про рыжую соламнийку. Пока мы ехали, я все думала, думала… И знаешь, решила, что она была твоим другом. Понимаешь? Такие вредные типы, как эти рыцари, не прощают воровства или убийства. Теперь она твой враг.

– Но я никого в городе не убил, – сказал Дамон, рассеянно перебирая густую гриву своего жеребца. – Кстати, мог бы. Но, заметь, не убил, – добавил он.

Рикали пожала плечами и, убедившись, что Грозный Волк посматривает в ее сторону, изящными движениями скинула маленький заплечный мешок, потом плащ, а потом и короткую тунику, выставив на всеобщее обозрение свою изящную светлокожую фигурку. Она медленно вошла в речку и принялась плескаться, уделяя особое внимание лицу: старательно смыла краску для век, которая измазала ее личико.

– В городе погибло много гномов, Дамон Грозный Волк, – сообщила девушка между делом, поднимая наполненные водой ладони к пышным волосам. – И некоторые рыцари, хоть и не соламнийцы. Думаю, не имеет значения, от чьей руки они пали. Смерть есть смерть. Но именно ты оказался в центре этой заварушки. – Рикали заплела волосы, продемонстрировав заостренные уши, говорившие о том, что в ее роду не обошлось без эльфов, и занялась мытьем, брызгаясь и фыркая. – Между прочим, от тебя тоже пахнет. Так что советую искупаться.

– Несомненно, – мягко ответил Дамон, оставил на берегу сапоги, новый меч, а также то, что осталось от его штанов, и присоединился к девушке. – Я просто обязан это сделать.

Сперва вода коснулась его икр, затем бедер, наконец, Грозный Волк зашел настолько глубоко, насколько было возможно, погрузившись до пояса. Рикали засмотрелась на его мощный торс, покрытый, кроме следов ее ногтей, множеством шрамов, некоторые из которых были получены так давно, что стали почти незаметны.

Полуэльфийка погладила царапины пальчиками с остро отточенными ногтями, покрытыми толстым слоем черного лака, который казался еще темнее на фоне ее белой кожи.

– Они заживут, милый, – выдохнула она хрипло, и пальцы, порхающие над царапинами, задрожали. – Ведь ты был не против этого… – Девушка поцеловала длинный шрам на груди Грозного Волка; ее бледное лицо и светлые волосы казались прозрачными по сравнению с его загорелой, бронзовой кожей.

– Все заживает, Рики, – откликнулся он нежно.

Тем временем Мэлдред осматривал лошадей, громко комментируя:

– Все хороши, но эти два жеребца просто прекрасны – высокие, мускулистые! Если мы решим их продать, то выручим неплохие деньги.

Несун ходил за Мэлом хвостом, притворяясь, будто внимательно слушает силача, и поминутно извиняясь, поскольку опасался, что напарник в любой момент спросит с него за пожар, устроенный в конюшне.

Когда Мэлдреду это надоело, он внимательно посмотрел на Несуна, сморщил хищный нос, словно принюхиваясь, и бросил:

– Между прочим, от тебя тоже отвратительно пахнет, Так что советую помыться.

Несун судорожно замотал головой, всей своей крошечной фигурой выражая нежелание купаться, но Мэл одной рукой поднял его за шиворот, вытряхивая из одежды, а другой отбросил в сторону хупак.

Маленькое существо предстало перед спутниками в первозданном виде. Это было нечто меньше трех футов ростом, явно мужского пола, которое, тем не менее, напоминало помесь крысы и ящерицы, покрытую ржаво-коричневыми волосами, сквозь которые проглядывала кожа, больше похожая на чешую. Его узкую собачью мордочку украшали жиденькие рыжеватые пучки волос, растущие из основания челюсти, а уши, как у летучей мыши, указывали на то, что существо является родственником гоблинов. Дамон и Рикали ахнули – это был кобольд, представитель тупиковой ветви древней могучей расы. Гоблины, обитающие в Кхуре и других пустынных уголках Ансалона, обычно использовали кобольдов как прислугу в своих домах либо как пушечное мясо в своих же битвах. Красные глазки-бусинки Несуна пылали, как два уголька, голова, увенчанная изогнутыми белыми рожками, была низко опущена.

– Пожалуйста, Мэлдред… – умоляюще сказал он тоненьким, срывающимся голоском; длинный крысиный хвост кобольда нервно задергался. – Ты же знаешь, что я не люблю воду… и не могу плавать… и…

Мэлдред захохотал и швырнул Несуна в воду.

– Рикали, ты проследишь, чтобы он помыл за ушами? – со смехом спросил он, улегся под деревом, пристроив под голову мешки Дамона, и через мгновение уже спал.

– Та женщина-рыцарь… – Рикали закончила тереть спину Дамона и снова вернулась к больной теме. Она говорила тихо, чтобы не разбудить Мэлдреда и Несуна, который уже выбрался из воды и уснул в ногах силача, свернувшись калачиком, как собака. – Думаешь, она не оставит нас в покое? Она смотрела на тебя так… гневно.

– Ты что, ревнуешь?

Полуэльфийка покачала головой, рассыпав мокрые волосы:

– Я? Ревную? Едва ли, дорогой!

– Нет, ревнуешь, Рики. Ты вообще ревнивая. Кроме того, почти все время, что мы знакомы с Фионой, она была с Ригом. И насколько я знаю, они собирались пожениться этой осенью, в день ее рождения.

– Но ты называешь ее по имени…

– Я сказал, что мы были друзьями. С ней всегда был Риг, ну, помнишь, тот темнокожий мужчина. – Дамон повернулся к девушке спиной, делая вид, что высматривает что-то в глубине; он расставил ноги пошире, слегка нагнулся, позволив рукам расслабленно повиснуть и покачиваться в такт течению.

– И она до сих пор Соламнийский Рыцарь?

– Едва ли! Тсс!

– Едва ли, – хихикнула полуэльфийка. Она смерила Дамона заинтересованным взглядом и усмехнулась, когда он попытался схватить рыбу, которая проплывала прямо возле его ног. Конечно, у Грозного Волка ничего не получилось – руки ухватили пустоту и, дернувшись, подняли тучу брызг.

– Будь ты неладна! – беззлобно выругался Дамон.

Все еще усмехаясь, Рикали с быстротой молнии погрузила руку в воду и тут же вытащила ее, продемонстрировав Дамону бьющуюся форель, пронзенную ее острыми ноготками.

– Ты ведь тоже был рыцарем, Дамон Грозный Волк. Ты именно так говорил, верно?

– Но не Соламнийским Рыцарем, – откликнулся тот, глядя, как форель затихает в пальцах Рикали. Заметив, куда он смотрит, девушка размахнулась и выбросила рыбину на берег.

– И я не ревнива, – проворковала она, подходя вплотную к Грозному Волку. Пальчик полуэльфийки скользнул по его лицу, словно стирая ей одной заметное пятнышко грязи. – С какой стати мне ревновать?

Это случилось ранним утром. Дамон проснулся, убрал руку Рикали, лежащую на его груди, и осторожно, стараясь не потревожить сон девушки, отполз в сторону, направляясь к своей одежде.

Едва Грозный Волк успел надеть штаны, как волна чудовищной боли накрыла его с головой. С трудом удерживаясь, чтобы не рухнуть на землю, Дамон прижал руку к драконьей чешуйке, вросшей в его бедро, – ему показалось, что плоть раздирают острые когти. Дамон впился зубами в нижнюю губу, чтобы не закричать, продержаться хотя бы несколько минут, по прошлым приступам он знал, что скоро боль утихнет. Мгновенно Грозному Волку стало невыносимо жарко, кожа покрылась испариной, мышцы свело от напряжения.

Около двух лет назад умирающий Рыцарь Такхизис, сделал Дамону страшный подарок… Грозный Волк попытался удержать ускользающее сознание, но тут же начал падать в глубины своей памяти, пока не оказался на окруженной стеной деревьев поляне в Соламнии.

Он вновь стоял склонившись над раненым Рыцарем Тьмы, держа его руку в своей и пытаясь хоть как-то облегчить последние минуты уходящей жизни. Вновь рыцарь попросил Дамона снять с него кольчугу, я тот, выполнив просьбу, увидел сияющую красную чешуйку, вросшую в плоть под доспехом. Последним усилием рыцарь вырвал чешуйку из своей груди и прежде, чем Дамон понял, что происходит, вдавил ее туда, куда смог дотянуться, – в бедро Грозного Волка.

Чешуйка мгновенно приросла, и Дамону показалось, что к его коже приложили раскаленное добела тавро. Это было самое болезненное ощущение из всех когда-либо испытанных им. Тогда чешуйка была цвета свежей крови, и Великая Малистрикс, красная драконица, которая самолично вырвала эту пластинку брони из своего хвоста, могла посредством нее управлять людьми, как марионетками. Несколько месяцев спустя таинственный мглистый дракон и серебряная драконица по имени Сильвара провели над Дамоном древний магический обряд, который лишил Малис возможности контролировать Грозного Волка. Вскоре после этого у него начались приступы ужасной боли, но сначала они были редкими и непродолжительными.

Тогда Дамон посчитал, что лучше уж терпеть боль, чем быть марионеткой, управляемой чужой волей. Но в последнее время приступы стали чаще и продолжались дольше, а сама боль усилилась.

Проснувшись, Мэлдред сразу же увидел Дамона. Тот стоял, словно одеревенев, и смотрел в пространство невидящим, ничего не выражающим пустым взглядом.

Мэл потряс Грозного Волка за плечо, громко спрашивая, хорошо ли тот себя чувствует. Дамон не ответил, но его взгляд постепенно стал осмысленным, он несколько раз с трудом моргнул – боль медленно отпускала его сведенное судорогой тело – и потянулся к бурдюку на поясе Мэлдреда. Силач дал ему напиться – Дамон едва заставил свое пересохшее горло глотать воду.

– Так плохо? – спросил Мэл.

– Иногда. В последнее время, – ответил Грозный Волк, разминая ноги.

Кроме бледности, уже ничто не напоминало о приступе, в целом же Дамон выглядел просто прекрасно: царапины на его теле почти зажили; он был гладко выбрит; аккуратно причесанные волосы стягивала на затылке черная кожаная тесемка – подарок полуэльфийки. Без бороды и обрамления из всклокоченных волос лицо Грозного Волка казалось совсем юным.

Однако Мэлдреда эти внешние признаки обмануть не могли.

– Может быть, мы поищем целителя, который…

– Никакой целитель не в силах мне помочь. И ты это знаешь, – отмахнулся Дамон и поспешил сменить тему разговора. Он указал на мешки и мешочки, кисеты и кошельки, украденные им и его компаньонами, заявив: – Превосходный трофей, правда? Могу поспорить, что здесь целое состояние. – (Мэл кивнул.) – Золотые украшения, усыпанные драгоценными камнями, жемчуг и много-много стальных монет… Надеюсь, этого достаточно, чтобы купить…

– Недостаточно, – прервал его Мэлдред. – Совсем недостаточно. Я его хорошо знаю…

– Но… значит, госпиталь… риск… потраченное время… Все это впустую?

Силач покачал головой:

– Ты все сделал замечательно. Но кто же знал, что у Рыцарей Стального Легиона так мало денег и ценных вещей.

– Недостаточно… – потрясение повторил Дамон.

– Но, может быть, этих средств хватит, чтобы купить его аудиенцию…

Дамон не ответил, хмуро изучая землю под ногами. Мэлдред порылся в трофеях, развязал заплечный мешок, наполнил его мешочками с драгоценностями, насыпал в большой кошелек монет и передал все это Дамону. Затем подумал и добавил еще один мешочек.

– Лучше отдай их Рикали и Несуну. Им нужнее. – Грозный Волк указал на кобольда и полуэльфийку, устроившихся на ночлег в нескольких ярдах друг от друга, – Иначе мы никогда с этим не покончим. – Мгновение Дамон смотрел на умиротворенное лицо девушки, на ее вздрагивающие во сне ресницы, потом снова обернулся к Мэлдреду: – Ты еще долго позволишь им спать? Я знаю, Рики наплевать на всех гномов, вместе взятых, но я бы не был столь беззаботен. Особенно если помнить, что мы здорово насолили Рыцарям Стального Легиона. Они обязательно станут искать нас, чтобы отомстить.

Мэлдред поглядел в ту сторону, откуда они приехали. Сразу же за границей оазиса простиралась безжизненная земля, такая же сухая и неприветливая, как и любые пустынные земли.

– Друг мой, на много миль вокруг это – самое приятное место. Я мог бы проваляться под этим высоким деревом несколько дней подряд. Здесь куда прохладней и спокойней, чем там, где нам довелось побывать за последнее время. – Его лицо приобрело безмятежное, почти нежное выражение – силач следил за плывущим по течению листком. Впрочем, почти сразу Мэл вновь сосредоточился и нахмурился. – Стоит беспокоиться или нет, но бездельничать я им не позволю. Мы не можем задерживаться надолго где бы то ни было. Особенно в таком благословенном месте. Особенно после того, как умудрились перейти дорогу рыцарям. Но еще важнее то, что мы обязаны закончить начатое.

Дамон вскинул голову:

– У тебя уже есть план?

– Конечно, – кивнул силач.

Темные глаза Грозного Волка сверкнули.

– Каков бы он ни был, мы должны поторопиться?

– Именно.

Полуэльфийка вздохнула и так резко повернулась на спину, что ее тонкие руки взметнулись, словно крылья белой бабочки.

– И этот план… – начал Дамоном после того, как убедился, что Рикали все еще спит.

– Поможет нам получить во много раз больше, чем есть сейчас. Драгоценные камни, друг мой. Некоторые, может быть, размером с мой кулак. – Мэлдред широко улыбнулся, показав крупные жемчужно-белые зубы. – Мы ведь находимся недалеко от долины Торадина. Видишь, на северо-западе отсюда высокие острые пики?

– Подземные копи гномов?

– Так говорят. Нам потребуется неделя, чтобы добраться туда. Правда, может быть, и меньше, ведь теперь у нас великолепные лошади. Посмотри-ка туда… – указал он на узкую дорогу, лентой вьющуюся среди холмов. Пока Дамон вглядывался в указанном направлении, Мэлдред прицепил к поясу бурдюки и подогнал лямки перевязи гигантского двуручного меча. – Там мы сможем получить достаточно, чтобы купить все необходимое. Да еще и останется прилично.

– Это торговая дорога, – заявил наблюдательный Грозный Волк.

– Верно. И есть надежда, что нам встретится купеческий фургон. – В ореховых глазах силача запрыгали искорки смеха. – Мы же очень нуждаемся… А значит, все способы хороши, чтобы немного разбогатеть.

Глава 3 

Неожиданная удача

– Я предпочел бы не убивать тебя, – произнес Мэлдред свою коронную фразу. Он стоял посреди хорошо укатанной дороги, идущей через сердце Халькистовых гор, обнаженный до пояса – рубашку силач снова повязал на бедрах. Полуденное солнце припекало, и на загорелой коже Мэла выступили бисеринки пота, периодически скатываясь по широкой груди и мощной спине в дорожную пыль и тут же высыхая. Легкий ветерок трепал его короткие рыжие волосы и завивал у сапог крошечные пыльные смерчи. Мэлдред перехватил влажными ладонями свой тяжелый двуручный меч так же легко, как если бы он был легкой веточкой, и направил острие на седого сутулого человека, который сидел на козлах бочкообразного крытого фургона. – Твоя смерть, старик, ничего мне не даст.

Старик что-то пробормотал себе под нос, еще крепче вцепился в поводья и недоверчиво воззрился на Мэлдреда, часто-часто моргая, как будто это могло заставить высокого человека, заступившего путь его фургону, исчезнуть.

– Быстрее! – приказал Мэл.

– Во имя ушедших Богов! Нет! – Он явно не верил, что такое могло приключиться именно с ним. – Только не это! Не может быть!

– Еще как может, – откликнулся Мэлдред. – Поверь, твое маленькое приключение не менее реально, чем это отвратительное засушливое лето.

– Дедушка, не слушай его! – раздался молодой голос, и из фургона неуклюже высунулась голова мальчишки-подростка. – Он же один! Что он может нам сделать!

– Ему придется послушаться, сынок. – Из-за валуна выступил Дамон с обнаженным палашом в руках, и солнце так ярко сверкнуло на лезвии, что старик на мгновение зажмурился. На днях Грозному Волку не повезло, он умудрился обгореть, поэтому кожа на его широких плечах и лице покраснела и шелушилась. Остальные части тела, влажные от пота, выдержали солнечные лучи и теперь казались вырезанными из блестящего кедрового дерева. Сейчас Дамоном выглядел настоящим дикарем, с обнаженными ногами и руками, с грудью, перечерченной частично зажившими шрамами, в остатках изодранных штанов, которые даже не могли прикрыть черную драконью чешуйку на бедре. С тех пор как Рикали наскучило нянчиться с ним. Грозный Волк не брился, и теперь его лицо было покрыто щетиной, обещающей скоро превратиться в бороду. Когда он по-волчьи поднял верхнюю губу, обнажив в оскале зубы, и сузил темные глаза, мальчишка задрожал.

Рикали выскользнула из-за камней с другой стороны дороги и выразительно махнула длинным кинжалом в сторону темнокожего человека, сидящего на козлах второго фургона. Несун рядом с ней зарычал и несколько раз рассек хупаком воздух, стараясь выглядеть как можно более грозным.

– Старик, сойди на землю и подними руки, – скомандовал Мэлдред. – Другим прикажи сделать то же самое. Ваши жизни стоят больше, чем то, что вы везете, поэтому попробуем договориться. И не заставляйте меня повторять второй раз…

Всего в обозе было три тяжелогруженых фургона, и в каждый запряжено по несколько крупных лошадей.

– Это шикарный подарок судьбы! – так нетерпеливо объявила Рикали, когда час назад вернулась из разведки с вестью о том, что впереди по дороге движется небольшой караван.

Старик судорожно сглотнул и бросил поводья. Он что-то прошептал внуку и на подгибающихся ногах спустился на землю, дрожа и опасливо переводя взгляд с Мэлдреда на несуразного кобольда и обратно. Мальчишка последовал за дедом, прожигая Мэла гневным взглядом, но не забывая, однако, поглядывать на сверкающий палаш Дамона.

– Разбойники! – прохрипел старик, голос с трудом повиновался ему. – Никогда в жизни меня еще не грабили! Никогда! – Он откашлялся и сказал уже громче: – Делайте, как они говорят! Выходите все! – После этого старик испытующе посмотрел на Мэлдреда и добавил: – Но обещайте, что вы никому из моих людей не причините вреда! Слышите? Никому!

– Поднимите руки! – приказал Мэлдред и кивнул Дамону. Тот подошел к старику, снял с его пояса кинжал и отбросил подальше, не отводя глаз от мальчишки, бросающего на него злобные взгляды.

– Теперь становитесь туда! И чтоб вели себя тихо! – рявкнул Грозный Волк и указал острием палаша на обочину дороги, где серая стена скалы уходила ввысь, к безоблачному ярко-синему небу. – Даже дышите шепотом!

Несун бегал вдоль маленького обоза, не выпуская из рук хупака и то и дело пихая им в кого-нибудь из торговцев, чтобы те шевелились быстрее. Ему показалось, что мужчина из последнего фургона двигается недостаточно быстро, и кобольд, изображая из себя надсмотрщика, ударил человека под колени, а когда тот упал, нанес еще несколько быстрых ударов. Теперь он чувствовал себя очень важной персоной, совершенно необходимой общему делу.

Без своего плотного плаща, который Рикали выбросила, поскольку он во многих местах прогорел и насквозь пропах дымом, кобольд, несмотря на свой маленький рост, производил пугающее впечатление, а особенно на торговцев, которые в жизни не видели существ его расы. Увидев, что полная женщина лет сорока прижимает к груди холщовый мешок, Несун ткнул ее хупаком и тут же указал им вниз, давая понять, чтобы та положила свою ношу на землю. Она неистово помотала головой, только крепче сжимая мешок, и вдруг взвизгнула:

– Демон!

– Оставь ее, – приказала Рикали, подходя к Несуну, – Здесь найдется множество других занятных вещей. Позволь старому мешку оставить себе драгоценный старый мешок. – И она захихикала, довольная собственной остротой.

Полуэльфийка и кобольд вытолкали торговцев вперед. Всего их оказалось девять – восемь взрослых, не считая внука старика; двое обладали темной, как у Рига Мер-Крела, кожей – это были эрготианцы. Торговцы переговаривались, вполголоса выражая свои опасения и ругая разбойников. Громче всех выражал свое презрение седой старик.

– Позор! Даже не можете заработать себе на жизнь честным трудом! Позор на ваши головы! – сердито выговаривал он.

– Для нас и так достаточно честно, – бросила в ответ Рикали. Она выстроила торговцев в линию и теперь тщательно досматривала их. Внезапно ее тонкая рука с быстротой молнии вцепилась в темную руку одного из эрготианцев. – О! Серебряный браслет! Ну-ка, сними. Вот так. А теперь дай мне. Медленно и без глупостей. Ах, какая прелесть. – Она тут же примерила украшение, но браслет был слишком велик. Тогда девушка кликнула Несуна и велела ему закрепить браслет у нее на ноге, чуть выше кромки голенища.

– Все для тебя, Рики, дорогуша, – усмехаясь, сказал кобольд, выполняя ее просьбу.

Некоторые торговцы задохнулись от ужаса, услышав, что демон ко всему прочему еще и умеет разговаривать.

– Несун! – На этот раз кобольд понадобился Дамону. – Проверь фургоны. Внутри могут быть ловушки и мало ли что еще. Удостоверься, что все в порядке.

После этого Дамон вместе с Мэлдредом занялись горсткой измученных жарой и уже сломленных торговцев, которые теперь могли уповать только на милосердие членов странной шайки, захватившей их обоз.

Дамон, ухмыляясь, обыскивал эрготианца, в измученных глазах которого читалось: «Только дай мне повод – и я еще поборюсь».

– Мы не причиним вам вреда, – заверил торговцев Мэлдред.

Несмотря на то, что в его голосе прозвучали успокаивающие нотки, эрготианец продолжал смотреть на Дамона настороженно. Старик же расхрабрился и вновь принялся бранить силача:

– Не причините вреда? А ограбление, по-твоему, не вред? Вы собираетесь лишить нас всего имущества…

– Успокойся, Эбрил, – прошептала полная женщина. – Не надо сердить этих людей. Сам видел, у них на службе маленький демон…

Внезапно раздался гул, горы застонали, и земля содрогнулась. Раз… другой… Грохот усилился, земля дрожала все сильнее. Старик упал, а остальные, чтобы сохранить равновесие, ухватились друг за друга. Когда толчки прекратились, из-за полога переднего фургона высунулась голова Несуна, и кобольд разразился проклятиями на странном рычащем языке. Пронзительный голос напугал торговцев едва ли не больше, чем грохот землетрясения, а Несун все никак не мог остановиться и перемежал ругательства жалобами, а жалобы ругательствами. В конце концов, выяснилось, что в фургоне он пребольно ударился головой о большую корзину – это его и расстроило.

– Ничего, – утешил кобольда силач. – Это просто небольшое землетрясение. После Войны Хаоса такое в Халькистовых горах бывает часто…

– Это не землетрясение, – строго сказала полная женщина. – Это сама земля сердится на вас. Ограбить хороших людей! Вы разгневали Богов! – Она отступила на шаг и поежилась, словно запоздало испугавшись, что ее слова рассердят разбойников, которые куда ближе к ней, чем Боги.

Остальные торговцы тоже были напуганы, кроме старика, который продолжал бросать на своих обидчиков свирепые взгляды, но тут Мэлдред, не обращая на него внимания, заявил:

– Вы свободны. В двух днях пути отсюда, может немного дальше, находится оазис с речкой, где вы сможете отдохнуть и переночевать, прежде чем продолжать путь. – Он передал пленникам самый большой бурдюк. – Если вы будете тратить эту воду экономно, то на эти два дня вам хватит, а потом пополните запас. Двинетесь от оазиса по дороге на юг и рано или поздно попадете в один из гномских городов. Хотя, конечно, для пешего это далековато. Впрочем, что я говорю про города! Вы же, наверное, туда и направлялись. По этой дороге можно выехать либо к ним, либо к людским поселениям, которые лежат еще дальше к югу.

– Нет, они направлялись к побережью, – сказал Дамон и тонко улыбнулся, поймав полный ненависти взгляд мальчишки, по которому безошибочно определил, что попал в точку. Стоявшие рядом с парнем эрготианцы немного расслабились. «Надо же, и эти не поутихли», – подумал Грозный Волк. – Возможно, даже к Келин Ак-Фану, – продолжал он. – Очень похоже на то. Товаров у них слишком много… такое количество удобнее всего сразу продать капитану какого-нибудь судна. Причем вместе с фургонами и лошадьми.

– Вот и хорошо, – обрадовался Мэлдред. – Мы им помогли значительно сэкономить путь, не так ли? Побережье слишком далеко, а добираться до него по такой жаре просто самоубийственно.

– Да уж. Это мы всегда пожалуйста, – насмешливо сказала Рикали и, чтобы изобразить скромную готовность всегда помочь ближнему, принялась ковырять носком сапога дорожный щебень. – Ведь в самом деле, мы… – Она замолчала, поскольку увидела золотой блик под рукавом одного из эрготианцев, и скользнула к темнокожему мужчине, чтобы получше рассмотреть, что там блеснуло. В одно мгновение человек, который только что выглядел сломленным, рванулся вперед и сумел схватить девушку, рвануть к себе и обезоружить – оказалось, что он очень силен. В следующую секунду кинжал Рикали уже вдавился в ее собственное горло.

– Стой на месте, иначе она умрет, – прохрипел эрготианец.

– Отпусти ее! – отрывисто приказал Мэлдред. – Сейчас же!

– Не все торговцы легкая добыча! – возразил эрготианец. – Не все готовы отдать свои товары разбойникам! – (Второй эрготианец молча выдернул из скрытых под рубахой ножен два кинжала с волнистыми лезвиями.) – Мы много слышали о грабежах на дорогах, поэтому хорошенько подготовились! Теперь вы отправитесь обратно. Но сначала вы бросите свое оружие.

Мэлдред и Дамон не пошевелились и уж тем более не торопились выполнить приказ темнокожего человека.

– Если вы ее убьете, – презрительно бросил Дамон, – то очень нас обяжете. По крайней мере, она не будет участвовать в дележе добычи и нам достанется больше, – Он заметил, как перекосилось лицо Рикали, но спокойно продолжал: – К тому же в этом случае на нас наконец-то снизойдет благословенная тишина.

И тишина воцарилась – несколько долгих минут был слышен только шелест ветра в скалах. Наконец Дамон дернул плечом, подавая сигнал Мэлдреду, что он оценил возможности эрготианца и готов к бою.

Мэл плавно приблизился к темнокожим мужчинам, краем глаза наблюдая за другими торговцами.

– Ты будешь мертв прежде, чем перережешь ей горло, – медленно сказал он. – Это я обещаю. Но я действительно предпочел бы не убивать тебя и твоих спутников. Ведь наверняка у тебя где-то есть родные, которым бы хотелось видеть тебя живым. Лучше опусти оружие. Тогда ты останешься жив и еще увидишь завтрашний день…

Эрготианец с кинжалами-близнецами приготовился к атаке. Дамон дернулся в обманном маневре, и темнокожий сделал выпад в его сторону. В этот момент взлетел огромный меч Мэлдреда, срубая правую руку эрготианца вместе с кинжалом, как сухую ветку. Темнокожий мужчина рухнул на колени, вопя и пытаясь зажать обрубок здоровой рукой. На испуганных торговцев дождем посыпались алые капли.

Увидев, что произошло с его собратом, первый эрготианец надавил на кинжал, пытаясь привести в исполнение свою угрозу и перерезать Рикали горло, но полуэльфийка совершенно не собиралась умирать и потому действовала быстрее. Прежде чем эрготианец смог что-то сделать, Рикали обеими руками перехватила его лапищу и, навалившись всем весом, вывернула ее назад. Эрготианец, не ожидавший такой прыти от хрупкой девушки, пошатнулся, Рикали отпрыгнула в сторону, и Дамон, коротко размахнувшись, вонзил меч под ребра мужчины. Тот повалился на щебень дороги уже мертвым.

Полная женщина в ужасе закричала. Тогда мальчишка решил, что настал его звездный час. Он бросился к Мэлдреду – только пыль из-под ног взвилась – и прыгнул на его спину, обхватив руками мощную шею силача. Старик закрыл лицо руками и застонал, не в силах помочь внуку. Тем временем Рикали вернулась к трупу, забрала свой кинжал, сорвала с руки мертвого эрготианца золотой браслет и победоносно потрясла трофеем над головой.

Дамон, подняв окровавленный меч, наступал на торговцев.

– А ну встали, как стояли, – шипел он. – Иначе смерть. Я не такой милосердный, как мой большой друг, и не буду раздумывать, прежде чем прикончить любого из вас.

Те нехотя подчинились, со страхом наблюдая финал разыгравшейся перед ними трагедии. Старик тихо умолял, чтобы его внуку сохранили жизнь. Между тем мальчишка все еще висел на спине Мэлдреда, вцепившись руками в его шею, и изо всех сил молотил силача ногами. Однако Мэл, казалось, даже не замечает этого.

Рикали бросилась к ним, оторвала мальчишку от Мэлдреда, швырнула на землю и наступила на его живот каблуком сапога.

– Мне совсем не хочется, чтобы Мэлдред убил тебя, мальчик, – жутким свистящим шепотом сказала она, поводя перед носом юнца кинжалом. – Ведь потом он будет целыми днями стенать, что лишил столь юное существо жизни, которая, как он полагает, священна, и говорить прочие глупости. Я лучше позову Дамона. Он без размышлений убьет тебя, сам не будет терзаться по этому поводу и убережет от терзаний Мэлдреда.

– Несун! – крикнул Дамон, вытирая меч о рубаху мертвого эрготианца. – Что там у тебя?

Из второго вагона высунулся кобольд. На его маленькой голове красовался нелепый темно-красный женский чепец.

– В первом фургоне полно одежды, – завопил Несун. – И вот этого. – Он указал на свой головной убор.

Ответом ему был радостный возглас Рикали.

– А в этом много всякой еды, выпивки и ве-ли-ко-леп-ных курительных трубок! – И он продемонстрировал дымящуюся трубку, чашечка которой была выполнена в виде бородатой головы. – И много-много табака! А еще там корзины… Но мне не открыть, они гвоздями забиты! – Кобольд спрыгнул на землю и бросился к третьему фургону. – Может быть, там они везут лучшее!

– Одежда – это хорошо, – сказала Рикали Дамону. – Тебе как раз необходимо переодеться. Да и тебе не помешает, – обратилась она к Мэлдреду. – Я-то всегда могу… – Тут девушка поморщилась – эрготианец с отрубленной рукой стонал все громче. – Замолчи! – Она прыгнула к раненому и ударила его рукоятью кинжала по голове. Тот рухнул, обливаясь кровью, алые ручейки быстро поползли к сапогам Рикали. Полуэльфийка обернулась к рыдающей женщине и резко сказала прямо в ее покрасневшее от слез лицо: – Если ты не хочешь, чтоб этот тип истек кровью, советую оторвать подол от твоей уродливой юбки и перевязать его культю. Да покрепче перетяни! И ему поможешь, и тебе в коротком платье будет легче – в такую-то жару! – Девушка круто развернулась и подошла к Дамону, шаркая по щебню, чтобы избавиться от крови, испятнавшей подошвы сапог. – Так вот, что касается новой одежды…

В этот момент от третьего фургона донеслись душераздирающие крики.

– Приглядите за ними, – велела Рикали Дамону и Мэлдреду приказным тоном, что ей ужасно понравилось. – А я взгляну, что там случилось у этого ничтожества. – Девушка бросилась на звук, и через мгновенье раздался ее собственный вопль: – Чудовище! Здесь ужасное чудовище?

Дамон, сохраняя пугающую неподвижность, окинул торговцев тяжелым взглядом из-под насупленных бровей. Те после разыгравшейся трагедии и не думали роптать. Тогда Грозный Волк взглянул на Мэлдреда и кивнул в сторону последнего фургона, показывая, что тут справится и один. Мэл кивнул в ответ и бросился туда, откуда раздавался визг Рикали.

Девушка, дрожа, стояла у фургона и с надеждой глядела на силача. Тот медленно откинул полог и осторожно заглянул внутрь. Рикали, стараясь держаться у него за спиной, сделала то же самое, продолжая сжимать в кулаке рукоять кинжала. Впрочем, это бы не сильно ей помогло, потому что лезвие у ее оружия отсутствовало. Несун в свою очередь прятался за спиной девушки. Все его тело было покрыто тонкими, сочащимися кровью царапинами.

– Свиньи! – В тихом голосе Рикали прорезалось плохо сдерживаемое бешенство. – Эти свиньи ничего нам не сказали! Там, внутри, какая-то невообразимая тварь. Хорошо еще, что связанная. – Девушка перевела разъяренный взгляд на торговцев и бессильно махнула в их сторону рукоятью кинжала.

– Это не чудовище, – быстро сказал один из них. – Это просто животное. Такой зверь. Пожалуйста, не трогайте его. Он не причинит вам вреда.

Дамон схватил мужчину за плечо и подтолкнул к фургону, а Мэлдред, едва тот подошел, почти закинул его внутрь. Тем временем Грозный Волк, предоставив пленников самим себе, а человека, говорившего о звере, оставив на попечение Мэла, занялся сапогами убитых эрготианцев и, примерив их, признал вполне подходящими для своей персоны.

Несколько минут спустя торговец, которого Мэл впихнул в фургон, спустился на землю, ведя за собой странное существо, на шею которого он накинул веревку. Тварь была размером с крупного теленка, но напоминала скорее насекомое: у него было шесть покрытых хитином ног и подергивающиеся усики; черные глаза твари напоминали блюдца и вращались, словно оглядывая всех подряд и одновременно, маленький шевелящийся нос потянулся к Мэлдреду. Существо зафыркало, высунуло длинный фиолетовый язык и пробежалось им по выпуклым губам.

– Веди эту дрянь сюда, – распорядился Дамон. – А ты, Мэлдред, отойди подальше, Я слышал о таких тварях, когда был в Нераке. Они питаются железом.

– И эту мерзость повезло обнаружить именно мне, – пожаловалась Рикали. – Это был мой любимый кинжал, между прочим. Я его украла в прошлом году в Оплоте у одного важного аристократа. Он был такой сентиментальный…

Торговец вел существо к своим товарищам, словно собаку, и обращался с ним как с любимой собакой, бормоча всякие ласковые слова и называя Пушистиком.

– Если вы хотите, чтобы эта тварь осталась в живых, и если сами хотите жить… То немедленно уберетесь отсюда, – рявкнул Дамон. – Вы, все до одного, вместе со своим монстром. Пойдете, не оглядываясь и не делая резких движений. Повторяю, я не такой добренький, как мой большой друг, и прикончу любого из вас, не испытывая никаких угрызений совести.

Мальчишка схватил деда за руку и повел его вниз по дороге, за ними последовала полная женщина, все еще истерично всхлипывая. Двое мужчин помогли раненому эрготианцу подняться и понесли его на руках. Замыкал шествие мужчина, ведущий на веревке насекомоподобное животное.

– Эй, ты! А ну стой! – вдруг спохватилась Рикали. – Эта тварь чего-нибудь стоит?

Хозяин, не останавливаясь, покачал головой:

– Нет.

Рикали сузила глаза и в задумчивости поскребла подбородок – она никак не могла решить, должная мера почтения прозвучала в голосе торговца или нет. Подумав так несколько мгновений, она сорвалась с места и побежала догонять хозяина диковинного зверя.

– Раз зверь ничего не стоит, то, думаю, ты не будешь против того, чтобы оставить его нам.

Пробормотав что-то ласковым голосом, торговец подтянул животное поближе к себе.

– Пожалуйста… – жалобно сказал он. – Вы и так забрали все наши ценности. Не надо отнимать у меня Пушистика. Он – домашний любимец.

Рикали рванула веревку из рук торговца, оттолкнув его свободной рукой.

– Теперь он будет моим. Держу пари, за эту бестию можно выручить неплохие деньги. А поскольку он слопал мой любимый кинжал, который, кстати, был мне дорог как память, – девушка показала странному животному кулак, – то ему и возмещать мне ущерб. А ты ступай, ступай, – махнула она рукой в сторону спускающихся по дороге торговцев. – Поторопись за остальными, пока мы не решили продать тебя тоже. Ты ведь не настолько стар и уродлив, и в любом людоедском городе за тебя отвалят немало стальных монет. Иди!

Развернуть фургоны на узкой дороге, чтобы ехать в нужном направлении, было непросто. В то время как Мэлдред, Дамон и Несун возились с этим, Рикали осмотрела любителя пообедать железными предметами.

– Я собираюсь продать тебя, – сказала она зверю. – Получить за тебя много замечательных стальных кружочков и купить себе хорошенькие новые колечки. Многие захотят купить такое необычное животное. Сам знаешь, Пушистик, богачи просто жить не могут без всяких диковин. Но сначала тебе надо дать другое имя. Пожалуй, назову тебя Фиона. Хм… Мне это нравится! «Бестия по имени Фиона»!

– Мне кажется, этого тоже недостаточно… – задумчиво произнес Дамон. Он стоял в фургоне, рассматривая и перебирая товары. На некоторых предметах были клейма изготовивших их известных мастеров, что добавляло награбленному ценности, но в целом в обозе не было ничего особенно дорогого, а значит, вся эта куча награбленного не могла решить стоящую перед ними проблему.

– Поверь, за все это добро можно выручить неплохие деньги, но, ты прав, встретиться с тем человеком оно не поможет, – откликнулся Мэлдред. – Придется все же ехать в Торадин… Но сначала нужно избавиться от товаров. Я знаю, здесь неподалеку есть разбойничий лагерь, где у нас все это охотно купят. Я ведь должен как-то расплатиться с Рикали и Несуном, чтобы они хоть ненадолго прекратили жаловаться на безденежье, – продолжал силач, проверяя упряжку. – Но учти, в городе мы могли бы получить больше.

– Нет, – Дамон поджал губы, его темные глаза сверкнули. – Нам нельзя рисковать. В городе можно столкнуться с людьми, которые видели этих торговцев, или с теми, которые уже видели нас.

– Согласен, – кивнул Мэлдред. – Тогда решено. Один из фургонов мы оставим себе, остальное продадим. Либо, если в разбойничьем лагере есть другие повозки и какая-нибудь из них мне понравится больше, продадим и его. Думаю, чтобы добраться до долины, нам необходимо еще какое-нибудь средство передвижения кроме лошадей.

– Да-да… Гномские копи и драгоценные камни… – Лицо Дамона стало серьезным, глаза горели вдохновением. Он поскреб щетину на подбородке и вдруг перехватил пристальный взгляд Мэлдреда. – Если мы выручим достаточно, чтобы ни в чем не нуждаться, то пока перестанем грабить торговцев. Между прочим, на моей памяти этот случай первый, когда караванщики не попробовали отбиться. И есть опасность, что в следующий раз мы нарвемся на наемников.

– Обожаю добрый бой! – воскликнул Несун, пританцовывая вокруг силача и вращая хупак. – Мы можем награбить еще! Правда же, Дамон? Ты ведь никогда не был против доброго боя!

Дамон не обратил на кобольда внимания и вскочил во второй фургон. Внутри была большая бочка с водой, и Грозный Волк, столкнув крышку, припал к живительной влаге. Пил он долго, а напившись, поплескал водой в лицо и на грудь, чтобы хоть немного освежиться. Затем он приступил к осмотру корзин, которые не смог открыть Несун. Мэлдред тем временем отвел их лошадей к последнему фургону и принялся привязывать их.

Прервал их очередной за этот полный событий день вопль.

Рикали стояла посреди дороги и отчаянно орала на любившего железо монстра, размахивая кулаками. Пряжек на ее сапогах не было, как не было и серебряного браслета на ее ноге, а также золотого браслета и колец на правой руке.

– Я убью его! – вопила девушка. – Прикончу проклятую тварь! Он сожрал все мои драгоценности!

Нос существа дергался, словно оно принюхивалось, длинный язык выскользнул изо рта и облизнул выступающие губы, тварь засеменила к Рикали, не сводя круглых глаз с колец; которые искрились на левой руке полуэльфийки.

– Дамон! – Девушка отшатнулась и ударила зверя своими длинными, остро заточенными ногтями. Существо издало сопящий звук и отскочило в сторону, при этом не переставая принюхиваться. – Дамон, иди сюда!

Но Грозный Волк не пошевелился, с улыбкой наблюдая за Рикали из фургона.

– Несун! – Кобольд, не раздумывая, бросился на зов, – На тебе нет ничего металлического! Забери эту дрянь отсюда, свяжи и засунь обратно туда, где ты ее нашел!

Несун, ворча, сделал то, что ему велела Рикали, – втащил существо, правда не без помощи Мэлдреда, обратно в фургон, стараясь держаться подальше от его шести ног и пасти, способной пережевать металл. Он и заметил, что эта повозка скреплена деревянными шипами и ни в ее конструкции, ни среди предметов внутри нет ничего железного.

– Ничего, – заверил его Мэлдред. – Ни этот фургон, ни это животное не задержатся у нас долго. И нам не следует задерживаться здесь.

Дамон ушел вперед по горной дороге, чтобы разведать, все ли спокойно, поскольку солнце уже начало опускаться за горизонт, озаряя Халькистовы горы мягким оранжевым светом. Дамон наслаждался одиночеством. Никто не изводил его пустыми разговорами, никто не задавал вопросов, на которые ему не хотелось отвечать. Рядом не было никого, кто бы испытывал потребность в общении с ним.

С тех пор как Грозный Волк оказался в компании Мэлдреда и Рикали, он часто уходил в разведку, как сделал это теперь. Он мог заметить в вечерней дымке любые препятствия, с тем, чтобы преодолеть их утром, и любых незнакомцев, которые бы могли потревожить их ночью. Это была не слишком высокая плата за минуты тишины и спокойствия.

Несмотря на приближающийся вечер, жара, казалось, только усилилась. Они уже поднялись довольно высоко в горы, поэтому воздух был разрежен, и дышать становилось труднее, однако Дамона это не слишком огорчало. Решив передохнуть, он забрался на плоскую скалу и вытащил из кармана пригоршню леденцов – Несун нашел маленький мешочек сластей в одном из фургонов, а Грозный Волк заметил это, прежде чем кобольд успел все слопать в одиночку, и проследил, чтобы леденцы были разделены на четыре равные части.

Дамон загляделся на заходящее солнце и простоял так несколько минут, глубоко дыша и смакуя чистый воздух, который был так же сладок, как и леденец на его языке. Потом он осмотрел дорогу – она оказалась достаточно широкой, чтобы мог проехать фургон. Чуть дальше, как и говорил Мэлдред, была развилка, откуда им следовало ехать на север. Человек, которого ему было так необходимо видеть, обитал на юге, но прежде, чем ехать туда, следовало раздобыть еще сокровищ.

Казалось, северной дорогой пользуются куда реже, чем южной. Тут и там на ней виднелись невысокие кусты, а колеи от колес местами были засыпаны настолько, что практически исчезали под наносами песка и щебня. Дамон сбежал со скалы и пошел на север. «Прогуляюсь-ка я дальше, – подумал он. – Хоть еще немного побуду один».

Не то чтобы ему не нравилась его теперешняя компания, просто он считал, что любой человек время от времени нуждается в одиночестве. Мэлдред стал его близким другом и напарником, а Несун обладал массой полезных и совершенно незаменимых качеств, которые могут покорить кого угодно. Рикали… Да, она совсем не была похожа на Ферил, эльфийку из племени Каганести, общество которой Грозный Волк предпочитал раньше и о которой часто вспоминал, но если не обращать внимания на избыток косметики на ее лице и постоянные капризы, то можно было признать, что Рикали – славная девушка. И она была рядом, а Ферил…

– Ушла… – сказал Дамон мягко. Он опустил глаза и замер, глядя на перо голубой сойки, которое лежало в пыли и трепетало на легком ветерке. У Ферил на лице была татуировка похожей формы и такого же цвета… Грозный Волк закрыл глаза, и перед его внутренним взором возникло горькое и вместе с тем сладостное видение – прекрасная смуглокожая эльфийка. Одной половине его сознания было мучительно жаль, что Диковатая Эльфийка сейчас где-то далеко. Но Дамон понимал, что Ферил не одобрила бы ни того, как он сейчас живет, ни того, чем он занимается. «Правда, Мэлдред бы, наверное, ей понравился», – подумал он.

Так, размышляя, он шел по дороге, миновал поворот, и тут остановился – часть сплошной скальной громады, тянувшейся по восточной стороне дороги, обрушилась и перегородила путь. Дамон нахмурился. «Вероятно, это результат землетрясений», – подумал он и начал решительно карабкаться на осыпь, намереваясь посмотреть, на какое расстояние простирается завал. Оказалось, осыпь не так и велика. Подумав, Грозный Волк решил, что расчистить путь трудно, но вполне возможно: «Мэлдред очень силен, и вдвоем мы справимся с завалом довольно быстро. А если будут помогать Рикали и Несун – то еще быстрее. Главное, чтобы дальше по дороге осыпей не было». Землетрясения беспокоили Дамона. Эта была та слепая сила природы, которой он не мог противостоять. Но, поскольку он путешествовал в горах, с землетрясениями приходилось мириться, так же как и с их последствиями, вроде засыпанной дороги.

И вдруг Грозный Волк понял, что, пока он вернется в лагерь, пока объяснит друзьям сложившуюся ситуацию, пока они доберутся сюда и приступят к работе, стемнеет, а за этим завалом может оказаться следующий и еще, и еще – и они только потеряют время. Поэтому придется браться за дело самому. И Дамон начал расшвыривать камни. Тяжелая работа помогла ему забыть о Ферил и о многих других вещах, которые занимали его мысли до этого. Грозный Волк трудился до темноты и успел разобрать большую часть завала, пока жара не доконала его. Конечно, всех камней он убрать не смог, но все же оставалось совсем немного. Дамон очень устал, был голоден, а насквозь пропитавшаяся потом одежда липла к телу и не добавляла комфорта его ощущениям, поэтому он решил, что закончит утром, и отправился по дороге обратно, туда, где остановились его друзья.

Ночь не смягчила черт Дамона – кожа туго обтянула высокие скулы, в глазах плескалась таинственная темная вода, движения были слишком резкими. Грозный Волк то и дело потирал подбородок, и отросшая щетина издавала при этом тихий шелестящий звук. Иногда раздавался тихий зубовный скрежет, пальцы на рукояти меча то судорожно сжимались, то опять успокаивались – он вновь прокручивал в уме захват каравана, продажу награбленных товаров и потихоньку проклинал торговцев за то, что фургонов в обозе было мало, и за то, что в них не нашлось ничего особо ценного.

Они с Мэлдредом сидели возле небольшого костра, достаточно близко, чтобы видеть монеты, которые считали. Несун наблюдал за ними и лишь время от времени отвлекался, чтобы повернуть вертел, на котором жарилось мясо, а потом вновь подсаживался к друзьям, проверяя, не попытаются ли его обсчитать. До этого кобольд так же строго следил за дележом провизии, опасаясь, что его обманут. Рикали неподалеку примеряла одно платье за другим – при дележе товаров, которые были в фургонах, она набрала себе кучу одежды – и тщетно пыталась привлечь внимание Дамона.

– Вот так – правильно, – сообщил Мэлдред, когда монеты были разделены на четыре части и сложены в четыре кожаных мешочка, два из которых были явно больше, чем другие. Один из больших мешочков Мэл отдал Дамону, второй подвесил к своему поясу. – Все поделили. И пищу, и деньги.

– И выпивку, – добавил Дамон, отвлекаясь от своих мрачных мыслей. Он потянулся к кувшину с крепким напитком, который стоял в нескольких шагах, и надолго приложился к горлышку. – Замечательную выпивку!

– И новую одежду, дорогой друг, – подхватил Мэлдред. Он сменил свои кожаные штаны и рубаху на более легкую одежду – штаны и тунику лилейно-белого цвета. В фургонах нашлось не так много вещей, которые бы подошли силачу: две смены белья, еще одна рубаха, запасная, и плащ длиной чуть ниже колен. Хоть Мэл и был всего на несколько дюймов выше Дамона, но в плечах и груди шире, а его руки и ноги были слишком велики почти для всех рукавов и штанин.

У Дамона выбор был шире, но он подобрал себе одежду темных тонов, которая особенно шла к его подтянутой, стройной фигуре и удачно сочеталась с загорелой кожей и темными волосами. Рикали настояла, чтобы он взял себе еще и золотую цепь, и теперь, отражаясь в металле, по его груди танцевали блики костра.

Несуну могла подойти только детская одежда, и теперь кобольд щеголял в одежках небесно-голубого цвета с вышивкой из птичек и грибочков. К счастью, он смог подыскать еще и плащ с капюшоном цвета древесного угля, явно рассчитанный на кендера. Кобольд клялся, что поскольку он цивилизованное существо, то просто обязан носить плащ, как бы жарко в нем ни было. Впрочем, другие существа его расы совершенно не интересовались одеждой, и всем было ясно, что Несун просто пытается скрыть, что принадлежит к роду кобольдов. Он же оправдывался, что просто хочет подобрать соответствующее одеяние и что ему вовсе не улыбается приехать в большой город в голубом костюмчике с детской вышивкой.

Сейчас кобольд готовился воспользоваться своим новым приобретением – «стариковской трубкой», как он назвал его. Он погладил всклокоченную бороду, вырезанную из дерева, набил трубку и зашевелил пальцами, выпевая простенькое заклинание. Табак тут же затлел, и Несун, закусив мундштук, с наслаждением затянулся.

Рикали полагала, что ей при дележе досталось самое лучшее – куча сорочек, юбок, шарфов и всяких женских безделушек. Она возилась со своими обновками с тех пор, как они сделали привал, и примеряла вещи снова и снова, пританцовывая под только ей слышную музыку.

Те вещи, которые не соответствовали ее представлениям о моде, то есть практически все, что было в фургонах, продали в разбойничьем лагере. Дамон ловко повел торговлю, и они выручили больше, чем предполагал Мэлдред. Продав и все три фургона, они купили другой, высокий, крытый просмоленной парусиной, которая не пропускала влагу. Когда Дамон поинтересовался у Мэлдреда, чем ему не угодили фургоны торговцев, силач заявил, что этот фургон намного крепче и лучше подходит для поездки в долину Торадина, чем те, которые они продали. Лошади также были проданы – Мэл сказал, что для их нового средства передвижения достаточно оставить всего двух.

– Дорога, по которой ты собрался ехать, очень узкая, – сказал Дамон силачу.

– Я знаю, я пользовался ею прежде. Это мой любимый путь к долине. По нему не так легко проехать, а я это ценю. Широкие тракты тем и неудобны, что по ним шляется слишком много народу.

– Так ты скажешь мне, наконец, что мы собираемся найти в этой долине? Алмазы?

– Именно.

– Что же ты раньше молчал!

– Я думал, что ты любишь сюрпризы. – Мэлдред усмехнулся, покачав головой, и снял с вертела кусок мяса. – Это будет большая прибыль, напарник. Конечно, если у нас все получится. Но без тебя я даже и не пытался бы. – (В глазах Дамона зажглись огоньки, и трудно было сказать, блики ли это костра или любопытство.) – Думаю, вместе мы это дело провернем легко. Все, что мы должны делать… – Тут силач заметил, что Рикали прислушивается к их разговору, и наклонился ближе к Дамону. – Думаю, детали мы обсудим, когда доберемся, – Он понизил голос так, что Грозному Волку пришлось напрячься, чтобы расслышать следующие слова силача, – Несун делает все, что мы ему говорим, и пойдет за нами куда угодно, если мы прикажем. Но Рикали нам не нужна. С ее-то характером… Да она нам все дело провалит. Ты мне веришь?

– Как самому себе, – ответил Дамон. – Но пусть она узнает об этом в последний момент.

Силач поднялся, потянулся и запрокинул голову, вглядываясь в ночное небо. Увидев падающую звезду, он пальцем проследил ее полет и сказал:

– Я тоже доверяю тебе как самому себе, друг мой. Я никогда не говорил ничего подобного никому. Но за те четыре месяца, как ты присоединился к нашей компании, я привык думать о тебе как о брате.

Дамон снова потянулся к кувшину, приложился к горлышку и несколько мгновений жадно глотал крепкий напиток, потом сказал:

– У меня было не слишком много друзей, которым я мог бы доверять так, как тебе.

Мэлдред усмехнулся:

– Я могу прочитать твои мысли, друг мой. О чем ты думаешь? О Палине Маджере и таинственной Золотой Луне? – Силач прекратил смотреть на звезды и перевел взгляд на Дамона. – Я могу сказать, что путешествия в их компании и по их воле закалили твой характер, Дамоном Грозный Волк. И объяснили тебе истинное значение дружбы.

– Возможно, – согласился Грозный Волк, поднимая кувшин. – За дружбу! – Он снова припал к горлышку, а когда оторвался, увидел, что силач пристально смотрит на него. Дамон ответил ему немигающим взглядом и ровным голосом сказал: – Я много рассказывал тебе о своем прошлом. А сам о тебе не знаю почти ничего.

– Да мне особо и нечего рассказывать. Я – вор, который балуется магией.

Мэлдред отошел от костра и растянулся на одеяле, закинув руки за голову. Несун, сделав последнюю затяжку, выбил табак, спрятал трубку за пазуху и, свернувшись клубочком в ногах Мэлдреда, немедленно засопел.

Дамон снял с вертела кусок мяса и принялся глубокомысленно жевать. Мясо странного существа по имени Пушистик оказалось вкусным и нежным. Дамон лично забил его сразу по возвращении из разведки – есть хотелось очень, а в бандитском лагере бестию никто купить не захотел, к тому же Пушистик успел слопать еще несколько драгоценностей Рикали.

– Как тебе моя новая одежда? – Рикали выскользнула из темноты и завертелась перед Грозным Волком, взмахивая перед его лицом чем-то легким и прозрачным.

– Очень даже ничего, – ответил он, глядя на девушку снизу вверх.

Лицо полуэльфийки было густо накрашено, на веках лежали тени цвета зрелой сливы, и в тон к ним была подобрана помада. Серебристые локоны она уложила в высокую прическу, заколов их нефритовой гребенкой, которую нашла в одном из фургонов, и облачилась в темно-зеленую атласную тунику. Все это казалось немного вычурным, немного искусственным, немного чрезмерным, но Рикали была в восторге.

– А как тебе я? Правда очень даже симпатичная?

Дамон кивнул и попытался встать, но девушка, задев его по лицу прозрачным шарфом, уже уселась рядом. Грозный Волк некоторое время смотрел на ее стройную, изящную фигурку, потом сказал:

– Ты очень симпатичная, Рики. – Он слегка улыбнулся. – И знаешь сама, и вовсе не нужно, чтобы это подтверждал еще и я.

Девушка помахала перед ним растопыренными пальцами, чтобы похвастаться новым кольцами, которые ей достались при дележе, потом попыталась заговорить о старинном жемчужном гарнитуре, который Дамон украл в госпитале, и о том, что эту добычу разделили несправедливо. Грозный Волк молчал. Тогда Рикали застрекотала, что ей все равно досталось немало украшений – и на пальчики, и на запястья, а один браслет – даже на лодыжку. При этом она пошевелила тонкими ступнями – сапоги полуэльфийка сменила на сандалии – и весело заявила, что особенно большое золотое кольцо приспособила на палец ноги.

– Ты не нуждаешься во всех этих… украшениях, – наконец произнес Дамон.

– Ах, милый, но мне они так нравятся, – Девушка взяла его руку и поцеловала как раз там, где был перстень с выложенной драгоценными камнями эмблемой Стального Легиона. – Мои безделушки легче нести, чем мешок с монетами. И они куда красивее, чем отчеканенные кружки стали, на них приятно смотреть. Но однажды я продам все это и куплю дом. Где-нибудь подальше от всех этих драконов и рыцарей и этой невыносимой жары. Думаю, на каком-нибудь острове, который будет обдувать легкий бриз, если лето выдастся слишком жарким. На прекрасном острове, где никогда не идет снег… Там будем только мы с тобой. Но если ты захочешь, мы иногда сможет приглашать Мэлдреда и Несуна, ну и кого-нибудь еще… – Рикали склонилась к Дамону и поцеловала его долгим поцелуем, так чтобы он мог ощутить терпкий аромат духов, которыми она обильно побрызгалась. – И возможно, у нас будет двое малышей… И мы, обнявшись, будем смотреть, как они растут. – Полуэльфийка нервно хихикнула и мелко задрожала. – Но не скоро, Дамон Грозный Волк. Я еще слишком молода для всего этого и сначала хочу посмотреть мир. – Она отбросила шарф и опять поцеловала Дамона, а когда отстранилась, личико ее было очень серьезным. – Скажи, что любишь меня. Грозный Волк.

– Я люблю тебя, Рики, – прозвучал ответ, но в голосе Дамона не было страсти, а его глаза упорно избегали испытующего взгляда девушки. Рикали задумчиво улыбнулась и откинула длинные волосы, упавшие на лоб.

– Когда-нибудь ты действительно будешь думать так.

Они легли, уютно устроившись в объятиях друг друга, но мысли Дамона были далеко. Он опять почувствовал, что чешуйка нагревается. Пока это было легкое, приятное тепло, но Грозный Волк знал, что в начале приступа чешуйка нагревается совсем чуть-чуть, словно успокаивая и одновременно дразня, а через несколько минут, иногда через час, тепло начинало усиливаться.

Дамон сжал зубы, пытаясь сосредоточиться на лежащем рядом теплом теле Рикали, почувствовать возбуждение, но ощутил только, как быстро нагревается чешуйка. Она уже обжигала, словно пожирая его плоть. Единственное, что слышал Грозный Волк, был оглушительный стук его сердца, громом отдающийся в ушах. Потом его окатило холодом, затем вновь нахлынул жар. Волны жара и холода распространялись от чешуйки по всему телу Дамона с каждым вздохом. Боль захлестывала его, отбирая последние крупицы сил и воли. Грозный Волк стиснул зубы, почувствовав, как они скрипнули, едва не раскрошившись, мышцы его рук и ног начали непроизвольно сокращаться.

Из глубин помутившегося сознания выплыла красная драконица, потом Рыцарь Тьмы, отдавший ему чешуйку как проклятие.

– Попробуешь избавиться от нее – и умрешь, – громовым шепотом, подобным хору разъяренных призраков, произнес рыцарь.

Потом Дамон увидел свою алебарду, которая раньше принадлежала ему, а теперь была у Рига. Алебарда вновь была в его руках и врубалась в грудь Джаспера Огненного Горна. Новое видение – его, Дамона, руки поднимают алебарду, остро отточенное лезвие вновь поражает Золотую Луну, и целительница падает замертво: он был уверен тогда, что убил ее. Грозный Волк вспомнил, что тогда в самом дальнем, неподвластном воле Малистрикс уголке его сознания вспыхнули ужас, жалость, тоска и непреодолимое желание умереть вместе с Золотой Луной, а лучше – вместо нее.

Боль усилилась, видения стали более четкими, и Дамон все смотрел и смотрел, заново переживая все те месяцы, которые прошли между тем днем, когда он получил «подарок» от Рыцаря Такхизис и до того мига, как Грозный Волк оказался в пещере мглистого дракона. Вновь серебряная драконица творила свои заклинания, и боль стала такой чудовищной, что Дамон провалился в черное небытие.

Очнулся Грозный Волк оттого, что Рикали прижималась к нему, целуя влажный лоб. Из ее глаз лились слезы, падая на его лицо, грудь, на пальцы, которые она сжимала в своей тонкой руке.

– Это пройдет, милый, – прошептала она.

– Конечно, – хрипло откликнулся он. – Так же, как и всегда.

Глава 4 

Долина хаоса

– Неудивительно, Мэл, что ты заставил нас передвигаться ночью. Просто твой вредный характер не позволяет тебе признать, что ты и сам не знаешь, куда надо идти, – свистящим шепотом произнесла Рикали, и Мэлдреду показалось, что вокруг его головы закружился рой сердито жужжащих комаров. – Если бы я знала дорогу, то не позволила бы тебе водить нас кругами. И Дамон бы меня поддержал. Я бы рассказала ему, что к чему, и, уверяю, он бы меня выслушал. Тогда бы мы оказались уже далеко отсюда, в каком-нибудь уютном местечке, не таком сухом и жарком. И, между прочим, у меня предчувствие, что сейчас надо повернуть направо и…

– Ты можешь сказать, где мы сейчас находимся? – спросил Дамоном, глядя в упор на Мэлдреда. Он понимал, что силач не хочет открывать своим спутникам тайных путей, но теперь решил нажать на напарника и получить у него хотя бы небольшое количество информации об их секретной миссии.

Они спускались с горного склона и старались действовать как можно тише, но постоянные громкие жалобы полуэльфийки сводили на нет все их усилия. Мэлдред и Несун проверяли дорогу, Дамон и Рикали следовали за ними. Склон под их ногами был ненадежным, усыпанным острыми камнями, которые торчали вверх, словно скрюченные пальцы мертвецов, и затрудняли продвижение, а широкие участки сыпучего щебня всякий раз грозили снести путников к подножию, не интересуясь их собственными желаниями. Безлунная ночь окутывала маленький отряд, будто черный плащ, и лишь далеко на востоке небо было чуть более серым, обещая, что рассвет рано или поздно наступит.

– Право слово, – продолжала Рикали, немного успокоившись, – Мэл, ты делаешь невероятную глупость. Это самый паршивый план из всех, которые ты когда-либо выдумывал. Сначала Дамон похищает сокровища из госпиталя, а потом оказывается, что их нельзя поделить, как полагается. «Оно откроет нам двери» – вот что говорит этот тип. Значит, должна быть какая-то дверь, будь она проклята. Где дверь, я вас спрашиваю?!

– Так ты скажешь, где мы находимся? – повысил голос Дамон.

– Тсс! – одновременно шикнули на него Мэлдред и Несун.

Дамон остановился, наблюдая, как остальные трое продолжают спуск. Ему показалось, что друзья уходят в глубокую черную яму, пропасть, разверзшуюся под горой вместо долины. Даже через подошвы сапог он ощущал, как от земли, нагретой днем яростным солнцем, поднимается жар, однако чувствовал себя значительно лучше, чем в последнее время. За эти дни чешуйка ни разу не давала о себе знать, поэтому настроение Грозного Волка было настолько хорошим, что он готов был терпеть капризы Рикали и таинственность Мэлдреда.

Мэлдред шел вперед, решив не обращать внимания на угрожающий тон Дамона, Несун, то и дело поеживаясь, семенил за ним, но полуэльфийка довольно быстро остановилась, оглянулась на Грозного Волка и, раздраженно уперев руки в бока, подождала, пока тот подойдет. Тряхнув головой так, что копна ее светлых серебристых волос рассыпалась по плечам, девушка шепнула:

– Мы находимся к югу от Торадина, в самом сердце земель гномов. Удовлетворен? – И Рикали опять начала спуск, жестом приказав Грозному Волку следовать за ней.

– Я и так знаю это… дорогая, – откликнулся Дамон.

– В Долине Хаоса… – добавила она так тихо, что он должен был напрячь слух, чтобы расслышать слова Рикали. – Прямо посреди Долины Хаоса.

Когда Грозный Волк и полуэльфийка догнали Мэлдреда и Несуна, силач, указав на массивный валун, сообщил, что они прошли уже половину пути.

– Никогда не слышал такого названия, – пробормотал Дамоном. – Как ты сказала? Долина Хаоса?

– Это потому, что ты никогда здесь не бывал, – ответила Рикали. – И потому, что твоя голова всегда забита рыцарями, драконами, честью, долгом и прочей чепухой. А также… как бишь зовут эту женщину… Фионой! – Девушка сплюнула и ожгла Грозного Волка сердитым взглядом. – Мы здесь и погибнем. Сдохнем – и ветер устелет землю проклятой Долины Хаоса нашими костями.

Несун заметно нервничал, но старался не подавать виду, лишь крепче сжимал кисет с табаком.

– В этом месте властвуют гномы, – продолжала Рикали, совсем понизив голос. – А нам, по-моему, по горло хватило встреч с ними в Железном Шипе.

«Джаспер Огненный Горн… – подумал Дамон, отвечая рассеянным взглядом на пристальный взгляд девушки. – Он тоже был гномом. И, тем не менее, я считал его своим другом…»

– Свиньи… Здесь наверняка целая армия патрулей этих низкорослых грубых свиней.

– Патрули тут, конечно, есть. Куда ж без них… – наконец негромко сказал Мэлдред. – Но это не армия, и они не могут быть повсюду – долина слишком велика. Кроме того, гномы не владеют этой землей, а лишь претендуют на нее.

Грозный Волк бросил на Мэла красноречивый взгляд, в котором ясно читалось: «А какая разница?».

Силач вздохнул, огляделся и, запустив пятерню в густые волосы, посмотрел на того, как на несмышленого младенца:

– Дамон, Торадин постоянно воюет с Блотеном…

– С людоедами, – вставила Рикали.

– …за право владеть этой долиной. Борьба длится с незапамятных времен, но в последние десятилетия стала более жестокой и кровавой.

– Все из-за Войны Хаоса, – добавила полуэльфийка.

– Людоедам кажется, что их притязания законны, поскольку им принадлежит остальная часть этих гор. И они по-своему правы.

– Мэл, гномы то же самое полагают на свой счет.

– Впрочем, сейчас людоедам не до гномов. У них просто нет времени. Все их силы брошены на борьбу с потомками, драконидами и другими приспешниками черной драконицы, которые постоянно вторгаются на их исконные территории.

– А что в этой проклятой долине такого ценного? – спросил Дамон.

– Милый, подожди, пока взойдет солнце, – сказала Рикали. – И ты увидишь то, о чем другие всю жизнь смогут только слышать. Все мы увидим… А потом умрем.

Возле большого валуна они решили дожидаться утра. Рикали устроилась рядом с Дамоном и, положив голову на его плечо, велела:

– Разбуди меня на рассвете. Конечно, если раньше на нас не наткнутся гномы.

Глаза Мэлдреда тоже были закрыты, но Дамон был уверен, что силач не спит – его кадык дергался вверх-вниз, зубы время от времени мягко прищелкивали, пальцы опущенных рук бездумно перебирали мелкие камешки щебня. Несун, очевидно, задремывал, но тут же просыпался, отрывая голову от теплого бока валуна, и обводил троих спутников настороженным взглядом. Дамон дремал урывками, не погружаясь в глубокий сон, и в минуты бодрствования не забывал следить за силачом и кобольдом. Но когда несколько часов спустя солнце жаркими утренними лучами осветило долину, Несун оказался первым, кто увидел ее, и задохнулся от изумления. Вторым был Дамон. Обычная равнодушная маска спала с его лица, в глазах вспыхнуло искренне изумление. Потеряв дар речи, он растолкал полуэльфийку.

– Забудь, что я говорила до этого, Мэл, – умиротворенным голосом произнесла Рикали и приложила ладонь козырьком ко лбу. – Идея была просто великолепной, и я счастлива, что ты привел нас сюда.

Крутые стены каньона были покрыты кристаллами всевозможных цветов, на которых буйствовали солнечные лучи, осыпая окрестности разноцветными бликами, так что становилось больно глазам. Долина напоминала огромный сверкающий калейдоскоп: аметистовые друзы переливались, меняя оттенки от нежно-розового до пурпурного и от лавандово-синего до глубокого фиолетового; блистали золотом хризолиты, мягкими желто-зелеными тонами светились оливины; устремлялись к солнцу пики горного хрусталя, льдисто мерцали алмазы и другие драгоценные камни, названия которым еще не успели придумать. Скалы, по которым путники спускались ночью, оказались усыпанными рубинами, опалами, турмалинами, топазами и гранатами. Здесь, в Долине Хаоса, собрались все драгоценные камни, которые только рождали земли Кринна, собрались вместе, хотя этого быть не могло.

Солнце пригревало все сильнее, и от земли, от сверкающих камней начал подниматься вверх теплый воздух, обещая, что скоро будет так же жарко, как и во все предыдущие дни.

Дамона поразила чистая, незамутненная красота этого места. Он зажмурился, а потом осторожно открыл глаза и, смаргивая слезы, долго смотрел на буйство красок – невероятно ярких, переливающихся тысячами оттенков, завораживающих.

– Просто дух захватывает… – восхищенно прошептала Рикали. Она потянулась к большому зеленому кристаллу, но, едва ее пальцы сомкнулись на сверкающих гранях, начала соскальзывать вниз. К счастью, Мэлдред, успех схватить ее за лодыжку и удержать. – Какой огромный изумруд… – Глаза девушки восхищенно расширились, и ей не было дела до того, что ее колени ободраны и кровоточат. Камень был лишь чуть темнее, чем тени, которыми вчера были накрашены ее веки. – Дух захватывает, – повторила она. – Как только выберемся отсюда, пойду к ювелиру. – Рикали сунула камень в карман и закружилась перед Мэлдредом, но силач остановил ее, прижав палец к губам.

– Я был здесь прежде, Рики, – начал он. – Несколько раз. Но тогда я рисковал только своей собственной шеей. Здесь действительно есть патрули. Я видел их. Но они сторожат вход в долину, задерживая тех, кто спускается по тропе и не заботится о том, что виден как на ладони. Поэтому мы спрятали фургон и лошадей…

– И шли ночью, – задумчиво сказал Несун. Его крошечные глазки вспыхивали, перебегая от одной друзы к другой, от одного кристалла к другому. Кобольд нигде не мог задержаться взглядом надолго – вокруг было слишком много прекрасных драгоценных камней – и от волнения задыхался.

– Мы можем избежать патрулей, – продолжал Мэлдред, – и рудокопов. Но придется быть осторожными, очень осторожными, чтобы не поднять тревогу. Рики права в одном – тех, кто охотится за сокровищами, гномы убивают.

Рикали, сунув руку в карман, пощелкала ногтями по граням изумруда и прошептала:

– Я буду очень-очень осторожной. И стану очень-очень богатой.

Мэлдред кивнул:

– Ничего страшного, если некоторые из этих камешков окажутся в твоих карманах. Можешь взять столько, сколько сможешь унести. Но не забывай, что мы проделали такой долгий путь и добрались сюда в первую очередь ради Дамона.

Девушка бросила на Грозного Волка любопытный взгляд и вопросительно подняла брови.

– Мы потом все объясним, – сказал Мэлдред.

– Нет, сейчас! – Голос полуэльфийки прозвучал громче, чем ей самой того бы хотелось.

– Мы должны собрать как можно больше – для него, – продолжал силач.

– А я продам эти сокровища, чтобы на вырученные деньги купить кое-что очень древнее и куда более ценное. Кое-что, что принесет нам немыслимую прибыль, – добавил Дамоном.

– Не могу себе представить, что может принести большую прибыль, чем это, – Рикали обвела рукой долину.

Мэлдред мягко усмехнулся:

– Значит, Рики, у тебя слишком слабое воображение.

Девушка нахмурилась и снова посмотрела на Дамона, но он был всецело поглощен созерцанием мерцающей красоты долины. Выражение лица полуэльфийки смягчилось, и она, задумчиво улыбаясь, произнесла:

– Ну, если только для Дамона. Для него – все что угодно.

– В конечном счете и для нас тоже, – добавил Мэлдред. – Мы набьем мешки самыми прекрасными драгоценными камнями, спрячем их за валунами, а когда стемнеет, перенесем в фургон. На это нам понадобится два дня. Во-первых, нельзя дольше искушать удачу, а во-вторых, фургон к этому времени будет забит мешками до верху, и мы сможем отправиться в Блотен.

– Просто прекрасно! Блотен – сердце людоедских владений! – зашипела Рикали, но в ее голосе слышалось меньше сарказма, чем обычно. – Дорогой, ты хочешь, чтобы все сокровища достались людоедам? А почему же ты сразу не сказал об этом, милый?

– Потому что ты не умеешь хранить секреты, дорогая.

– Пора приниматься за работу, – остановил их перепалку Мэлдред. – И помните, что надо быть предельно осторожными.

Силач по-пластунски выполз из-за валуна и начал спуск в долину, стараясь затеряться в тени других валунов и слиться с крупными кристаллами. Только добравшись до двух гранитных колонн, созданных самой природой и усыпанных вкраплениями аквамарина, Мэлдред позволил себе приподняться и сесть на корточки, устроившись между ними. Руки силач до запястий погрузил в почву, и вдруг в его горле опять зародился странный низкий звук, эхом заметавшись от колонны к колонне. Мэлдред сделал несколько круговых движений руками, перемешивая почву, и вдруг выдернул правую руку на поверхность, сжимая редкий розовый топаз величиной с его собственный кулак. Отложив камень в сторону, он продолжал свою магическую горловую песню и принялся извлекать из земли один драгоценный кристалл за другим, пока не устал. Прислонившись к колонне, чтобы восстановить силы, Мэлдред сорвал с пояса бурдюк и осушил его, после чего извлек холщовый мешок и тщательно сложил в него все топазы, которые добыл таким странным способом.

Несун прополз в другом направлении, но при этом не выпускал силача из виду – так ему казалось безопаснее. Кобольд был достаточно маленьким и, легко укрывшись среди невысоких камней, начал собирать кристаллы, внимательно осматривая каждый на предмет каких-либо недостатков. Те камни, которые не отвечали его высоким требованиям, Несун попросту отбрасывал в сторону. Вскоре карманы его голубенького детского костюмчика оказались набитыми до отказа – острые кристаллы выпирали, грозя в любой момент прорвать ткань. Только убедившись, что в карманы больше не удастся запихнуть ни единого камешка, кобольд со вздохом принялся наполнять мешки.

Рикали жестом пригласила Дамона следовать за нею. – Я знаю, что из этого действительно стоит дорого. Мэл и Несун просто ищут не там. Конечно, все эти камешки такие замечательные, что дух захватывает. – Девушка взяла Грозного Волка за руку, слегка царапнув острыми коготками его ладонь, и потянула южнее от того места, где собирали кристаллы силач и кобольд. – И все они имеют цену. Но кое-что цены не имеет, – Рикали и Дамон подобрались к узкой расселине и скользнули туда. Внутри было тенисто. Полуэльфийка глубоко вдохнула сладкий воздух и прижалась к груди Дамона, не отрывая глаз от танца цветов и оттенков. – Хорошо, что Мэл не сказал мне, куда направляется. Я ни за что не согласилась бы идти с ним. Это правда. Сюда я не пошла бы даже за тобой, Дамон Грозный Волк. – Она усмехнулась. – Но я счастлива, что мы здесь. Это удивительное место. Не думаю, что гномы должны пользоваться им единолично. А ты не думай, что людоедам нужно что-нибудь из этого великолепия. Никто из этих уродов не сможет оценить такую красоту. Эта воинственная, грубая раса не заслуживает ничего изящного.

С тех пор как взошло солнце, Дамона не особо тянуло на разговоры – Грозный Волк был слишком потрясен открывшимся ему зрелищем.

Рикали толкнула его твердым локотком, пытаясь развеять очарование долины:

– А как ты собираешься использовать все это богатство? Я так поняла, что ты хочешь продать большую часть этого и купить что-то особенное, специально для себя? Разве может быть что-то лучше и дороже драгоценных камней? – Девушка взмахнула рукой в неопределенном жесте. – Ну, скажи, милый! У тебя не должно быть секретов от меня.

– Меч.

Рикали замолкла на мгновение, удивленная ответом Дамона, потом заговорила снова:

– Меч, который сделает всех нас богатыми? – Она сплюнула и покачала головой, – У тебя уже есть меч, который ты украл в госпитале. Вполне симпатичный. Как и украшения, которые ты тоже прихватил.

– Другой меч. Лучше.

– Никакой меч не стоит того, чтобы расплачиваться за него таким количеством драгоценных камней. – (Дамон окинул ее снисходительным взглядом.) – Хорошо. Где этот меч? Я помогу тебе украсть его. Мы с тобой легко сможем проникнуть в лагерь людоедов и так же незаметно ускользнуть. К тому же у тебя останется старый меч, а все эти прекрасные камни достанутся только нам.

– Кража – это слишком опасно.

– Более опасна, чем что? – Девушка вопросительно заглянула в лицо Дамону, по-детски выпятив нижнюю губу. – Должно быть, людоедский лагерь слишком велик. И ты не хочешь рассказать мне обо всем?… Нет, мне совершенно не нравится, что у тебя есть от меня секреты. Вот я ничего от тебя не скрываю, Дамон Грозный Волк. И никогда не скрывала. – Рикали развернулась, приблизив лицо вплотную к лицу Дамона. – Какие-то тайны тебе дороже меня, да, милый?

Грозный Волк не мигая смотрел вперед, его зрачки так сильно расширились, что заняли всю радужку, поэтому и без того темные глаза Дамона показались полуэльфийке необыкновенно глубокими, непостижимыми, полными тайн, завораживающими. Эти глаза притягивали ее и могли бы удерживать столько, сколько пожелает их хозяин. Рикали вдруг очень захотелось, чтобы Дамон немедленно посмотрел на нее.

Девушке было очень обидно, что внимание Грозного Волка привлекают кристаллы, а не она сама. Наконец он перевел взгляд на полуэльфийку и, словно избавившись от наваждения, начал задавать вопросы. Но и они касались не девушки, а долины. «Пробует отвлечься от мыслей о своей ноге», – со вздохом подумала Рикали.

– Эта долина возникла во время Войны Хаоса, – принялась рассказывать она. – По крайней мере, так болтают в тавернах. – Полуэльфийка кивнула на друзы, которыми поросло дно расселины, потом присела и принялась отламывать кристаллы. Каждый был осмотрен и спрятан в карман, выкинула она только несколько штук. – Тогда на этом месте были шахты. Не знаю почему, но они взорвались, и образовался каньон с бесценными кристаллами. Одни шахты принадлежали гномам, другие – людоедам. Они добывали немного опалов и время от времени серебро, но обе расы хотели расширять свои территории, а для этого добычу надо было увеличивать. Никто не знает, почему все эти драгоценные камни поднялись к поверхности и имеют ли к этому отношение гномы или людоеды. Но мне кажется, что Боги, прежде чем уйти, решили дать им что-то такое, за что можно воевать. – Рикали махнула рукой и вздохнула: – Что-нибудь вот такое красивое.

– И? – В горле у Дамона пересохло, голос был хриплый. Рикали догадалась правильно – чешуйка на его бедре вновь начала теплеть, кожу вокруг нее покалывало, и Грозный Волк боролся с этими ощущениями, сконцентрировавшись взглядом на мерцающих кристаллах и впуская в свое сознание только голос полуэльфийки.

– Гномы тут же заявили, что долина полностью принадлежит им, людоеды утверждали то же самое – в общем, все как рассказывал Мэлдред. Каньон находится в Торадине, владениях гномов, но Торадин-то со всех сторон окружен владениями людоедов. Так что, кому должна достаться долина – непонятно. – Девушка положила ладонь, выгнутую чашечкой, на верхушку огромного топаза, словно подтверждая свои слова. – Но я согласна с Мэлом – гномов больше, чем людоедов, а людоеды слишком заняты черной драконицей и ее быстро распространяющимся болотом, чтобы сейчас заниматься долиной. Думаю, что победа останется за гномами – они шустрее. И каждый, от кого я слышала о Долине Хаоса, упоминал, что гномы это место охраняют. Жадные низкорослые бородатые твари! – Полуэльфийка снова сплюнула. – Сыта ими по горло!

– А что они делают со всеми этими драгоценными камнями? – Дамон выдавливал слова сквозь стиснутые зубы, непроизвольно сжимая кулаки.

– Гномы отправляют камни и минералы в Оплот и Нераку – туда идет самая богатая часть добычи. Гномы очень скупы, но и осторожны, они никогда не добывают слишком много за один раз, поэтому-то цены на драгоценные камни так высоки. Еще гномы выбрасывают на рынок уйму ничего не стоящих камешков, на которые богатые покупатели и смотреть не захотят. И сам понимаешь, как только повышается спрос – появляется предложение… По очень высокой цене…

Дамон кивнул. Его искренне интересовало все, о чем говорила Рикали, но слышать девушку становилось все труднее. Правая нога пылала, словно обложенная раскаленными углями, кровь молотами стучала в ушах, заглушая голос Рикали.

– Умные люди держатся подальше отсюда, и у них есть на то серьезные основания. Мне рассказывали, что в окрестных горах часто находят трупы тех, кто пытался пробраться в долину, изуродованные и искалеченные так, что даже родные не всегда могут узнать. Потому что головы торчат отдельно – на шестах. – Лицо девушки исказилось, – Я не хочу умирать, дорогой, но если бы я знала раньше, что рассказы не передавали и десятой доли здешней красоты, то уже давно рискнула бы жизнью, и не раз, а всю дюжину. Долина Хаоса стоит любого риска.

Рикали снова нагнулась и принялась когтистыми пальчиками перебирать камни под ногами и наконец, хихикнув, извлекла кристалл розового кварца размером с абрикос. Посмотрев кристалл на свет, чтобы солнце заиграло в гранях, девушка тихонько присвистнула и быстро сунула находку в карман.

– Конечно, он слишком мутный, – пояснила Рикали, – но зато имеет очень симпатичный оттенок. Думаю, если его хорошенько огранить, отполировать и подобрать красивую оправу, то на моей шее, особенно на золотой цепочке, этот камешек будет смотреться очень даже мило. Пойдем, дорогой, я покажу тебе, как определить, какие камни хорошие, а какие не очень, научу распознавать, какими они будут после огранки и полировки – красивее, чем теперь, или нет, расскажу, как находить недостатки…

Дамон не двигался. Он вжался в стену расселины и прикрыл глаза.

– Иди, Рики. Я догоню, – с трудом выдохнул он. – Иди дальше и набери самых лучших драгоценных камней, какие только здесь есть.

Полуэльфийка замолкла, ее плечи опустились, девушка даже немного сгорбилась. Она подошла вплотную к Дамону, обняла его и, глядя снизу вверх в лицо Грозного Волка, сказала:

– С последнего раза ты продержался без приступов пять дней. Ты справлялся с ними раньше, справишься и сейчас. И однажды ты избавишься от этого насовсем, – Девушка чувствовала, как напряжено тело Дамона, как дрожат его руки и ноги. Ей стало так жаль его, что слезы покатились из глаз. – Ты обязательно избавишься от этого, – сказала она. – Я это знаю точно. И тогда все будет хорошо. Главное, не думай об этом.

Рикали вытащила из кармана розовый кристалл и начала водить им перед лицом Грозного Волка, поворачивая то так, то эдак, стараясь, чтобы грани особенно эффектно сверкали в солнечных лучах, словно пытаясь загипнотизировать страдальца и уменьшить его боль. Дамон и сам хотел сосредоточиться на этом розовом сверкании, уговаривая себя думать только о красоте этого камня, о красоте Рикали, о красоте долины, но ногу жгло все сильнее, жар распространялся по телу испепеляющими волнами, и Грозный Волк с ужасом понял, что надвигающийся приступ обещает быть куда сильнее всех предыдущих.

Он попробовал сглотнуть, но в горле пересохло, попробовал переступить, но оказалось, что не в силах даже приподнять ногу, словно ее парализовало.

– Милый? – окликнула Рикали.

Дамон прижал ладонь к бедру, где под тканью дорогих черных брюк, найденных в торговом фургоне, пылала драконья чешуйка, и хрипло вскрикнул, отдернув обожженную руку: пластина драконьей брони была раскалена. Грозный Волк согнулся пополам от боли, и его иссохшее от боли и жара горло сумело выдавить только одно слово:

– Рики…

– Я здесь! – Девушка отбросила кристалл, мгновенно забыв о нем, и вцепилась в плечи Дамона, покрывая поцелуями его лицо. – Не сдавайся! – шептала она в самое ухо Грозного Волка. – Борись!

Дамон впился зубами в нижнюю губу, проклиная свою беспомощность – сейчас он был не сильнее больного ребенка. Рот его наполнился горечью, от которой никак не получалось избавиться, сожженные легкие отказывались втягивать воздух. Он смотрел мимо Рикали, пытаясь найти что-нибудь, на чем можно сосредоточиться, что-нибудь, что бы заняло его мысли и уменьшило боль.

Внезапно измученный разум Дамона прояснился, и он осознал, что видит странную картину: словно во сне, перед ним возникла стена мерцающих медных пластин, каждая из которых отражала его искаженное болью лицо – сотни и сотни его собственных лиц.

– Рики… – снова позвал он, с трудом поднял руку и заставил девушку обернуться. – Ты… видишь?

– Что?

– Чешуя… Дракон?

Полуэльфийка с дрожью огляделась, и вдруг ее взгляд остановился, а глаза изумленно расширились. Но смотрела она не туда, куда пытался указать Дамон, не в пространство расселины за своей спиной, а в бесконечную синеву летнего неба.

– Будь я проклята, милый! Дракон! Так высоко, что трудно разглядеть! Я бы никогда не заметила, если бы ты не сказал!

Девушка указала наверх, и видение перед глазами Дамона, заколебавшись, растаяло. Грозный Волк искоса взглянул туда, куда был направлен пальчик Рикали, и увидел сверкающее гибкое тело, которое снизилось, описав над долиной дугу, и снова взмыло вверх, поднимаясь все выше и выше, пока не исчезло из виду.

Мгновением позже чудовищная боль в его ноге исчезла.

– Это был медный дракон, Рики.

Девушка запрокинула голову, снова поглядев в небо, и возразила:

– Дракон летел слишком высоко и против солнца, поэтому невозможно было разглядеть, какой он.

– Это был медный дракон, – повторил Грозный Волк.

– Почему ты так решил?

– Я просто знаю это, вот и все.

Через несколько минут они покинули расселину. Дамона немного пошатывало после приступа, но он решил не обращать на это внимание и полностью переключился на сбор своей доли урожая кристаллов – они и так потеряли много времени.

Рикали, выбросив из головы их приключение в расселине, вытащила из-за пояса волнистый кинжал, позаимствованный у убитого эрготианца, и принялась орудовать им, сбивая кристаллы оливкового перидота. Затем она выбрала один из драгоценных камней и, поворачивая его грани к свету, начала объяснять Дамону, как определить особенности драгоценных камней, их достоинства, недостатки и цвет, пока кристаллы не обработаны.

Второе утро Несун встретил сидя перед плитой бледно-желтого кварца, по форме напоминающей надгробие с округлым верхом. Отшлифованная временем передняя поверхность плиты, словно зеркало из цветного стекла, отражала его вытянутое лицо, похожее на собачью морду.

Кобольд то вытягивал шею, восхищенно рассматривая отражающийся в зеркале сверкающий пейзаж, то хмуро оглядывал голубенький костюмчик с вышитыми птичками и грибочками, в который было облачено его отражение.

– Детская одежда, – прошипел он, оскорблено взирая на это безобразие. – Я ношу одежду человеческого ребенка. – Но через мгновение угрюмая гримаса сменилась широкой улыбкой, обнажившей все его мелкие острые желтоватые зубки. – Ребенок… Агу-агу.

Несун начал выпевать горловую мелодию так, как это делал Мэлдред, правда его пение было неуклюжим, фальшивым и больше походило на смесь жужжания с бульканьем. Чешуйчатые пальцы кобольда затанцевали в воздухе, как будто он дирижировал невидимым оркестром. Воздух вокруг задрожал, словно земля резко нагрелась, и вверх устремились потоки теплого воздуха, вокруг Несуна сгустилось мерцание, окутав его подобно кокону, искорки побежали по щекам кобольда, играя в пятнашки, то вспыхивая, то угасая. Он проглотил рвущийся наружу смех – ощущение магии щекотало его – и увеличил темп странной мелодии. Наконец Несун остановился, песня смолкла, яркие блики исчезли. Остался только ветер, играющий на кристаллах, словно на ксилофоне, отчего вокруг то и дело раздавался тихий перезвон. Кобольд снова обернулся к кварцевому зеркалу, и из его глубины на Несуна посмотрела не привычная собачья мордочка, а хорошенькое личико человеческого ребенка с белокурыми волосами и румяными щечками. Несун улыбнулся, и отражение показало ему голые розовые десны и два верхних зубика.

– Агу-агу, – сказал кобольд, сунул в рот большой палец, подмигнул отражению и счастливо засмеялся. – А что? У меня уже довольно хорошо получается, – похвалил он себя. – Жаль, Мэлдред этого не видел. – Несун оглянулся, дабы убедиться, что силач все еще находится в поле его зрения. – Нет, действительно хорошо получилось. – И он снова завел горловую песню, совершенно забыв о том, что должен собирать кристаллы, и полностью отдавшись магии.

Несколько минут спустя в зеркале отразился растерянный овражный гном.

– У дебя хорошо получается, и ды эдо здаешь, – гундосо сказал кобольд, подражая манере овражных гномов.

Следующим зеркало показало дряхлого кендера, седые волосы которого были собраны на макушке в толстый хвост.

– Ах, как неудачно, что я оставил свой хупак в фургоне, – посетовал Несун. – Это бы сделало образ законченным.

Но как кобольд ни старался, одежда на его «отражениях» оставалось той же.

Несун поэкспериментировал еще немного, проверяя, как долго у него получается удерживать маску, и решил, что между тем моментом, когда метаморфоза полностью завершена, и тем, когда появляется его настоящее лицо, проходит не менее десяти минут.

– Нет, у меня в самом деле получается великолепно, – довольно заявил он отражению, – В кого бы еще превратиться? Хм… О! Знаю!

Он опять сосредоточился и запел. Теперь мотив напоминал погребальную песнь, а пальцы кобольда трепетали прямо возле приоткрытого рта. Искорки на этот раз были темнее, светили глуше и собирались возле челюсти кобольда, которая, казалось, то раздувается, то опадает, из подбородка полезли пучки рыжих волос, которые становились все толще и длиннее, пока не превратились в густую темно-рыжую бороду. Брови Несуна тоже стали рыжими и разрослись на увеличившихся надбровьях над глазами, которые постепенно становились такими же большими и синими, как те сапфиры, которые лежали у него в мешке, собранные час назад. Нос кобольда раздулся, приобретя форму крупной луковицы, а чешуйчатая кожа стала менять оттенок на румяно-розовый, который только подчеркнули жемчужно-белые крупные зубы. Когда метаморфоза была полностью завершена, в кристалле отразился коренастый гном.

– Очень плохо, что Рикали не видит меня, – вслух размышлял Несун. – Она все время говорит, что до тошноты нагляделась на всяких гномов. Вот бы посмеялась!

В этот момент голубые глаза отражения еще больше расширились, и кобольд даже подавился – выше его лица в кварцевом зеркале отразилось лицо настоящего гнома. Его серо-стальные глаза были сужены, толстые пальцы сжимали древко боевого топора, лезвие которого медленно приближалось к голове Несуна.

– Мэл! – хриплым шепотом воскликнул кобольд, увертываясь.

Топор гнома рухнул в нескольких дюймах от головы Несуна и вдребезги разнес зеркало-кристалл. Осколки дождем посыпались на кобольда, и его личина начала исчезать, сползая с истинного лица, словно тающее масло. Топор снова взлетел, и Несун откатился в сторону от смертоносного лезвия, которое все же отхватило кусок его широкого рукава.

– Мэл! Мэл, на помощь! – Кобольд подпрыгнул, словно к его ногам были привязаны пружины, и рванулся вниз по склону, загребая щебень. Арбалетный болт свистнул у самого его уха, но Несун успел нырнуть за переливающийся островерхий кристалл. Рискнув выглянуть с другой стороны своего убежища, он пробормотал: – Четверо против одного. Четыре очень сердитых гнома – и я без моего хупака.

– Этот, должно быть, весит что-то около трех фунтов, ага? – предположила Рикали, передавая Дамону кристалл грушевидной формы и ровного бледно-желтого цвета.

– Что это? – спросил Дамон, принимая камень и взвешивая на ладони, после чего тщательно уложил его в холщовый мешок. Чтобы кристаллы не бились друг о друга и не обкалывались, он прокладывал каждый слой кусками ткани от разорванного плаща. У его ног стояли три полных мешка и еще три дюжины мешков уже были загружены в фургон.

– Цитрин, – ответила девушка. – Разновидность кварца. Он не такой ценный, как другие кварцы, которые мы собрали, но после обработки цитрин становится очень красивым. А этот, уверена, будет оценен дороже из-за его размера.

– Где ты столько узнала о драгоценных камнях?

Девушка улыбнулась:

– Дамон Грозный Волк, я очень рано поняла, что совсем не хочу быть такой же бедной, как мои родители, и присоединилась к малой воровской Гильдии. Мой отец вернее, и отец, и мать были полуэльфами. В общем, отец от меня отказался, заявив, что у меня слишком дурные наклонности. Сказал, что не одобряет моих взглядов на жизнь. Они были ужасно бедны, жили в деревушке на берегу залива Кровавого моря Истара. – Рикали покачала головой, как будто отгоняя неприятные воспоминания, но в ее глазах не было и тени сожаления. – Гильдия стала моей школой. Там я научилась всему необходимому, чтобы стать богатой. Ну, как отличить неудачный драгоценный камень от удачного, как определить, в каком доме много ценностей, а в каком – нет, где лучше продать краденое, как обчищать карманы и срезать кошельки с пояса. Я бы все еще была там, если бы однажды не попробовала залезть в карман Мэла, когда он наведался в доки Оплота. Он поймал меня за руку… И знаешь, что сделал? Научил меня многим другим вещам. Грабить торговые фургоны, трясти толстосумов и никогда не задерживаться долго на одном месте. Теперь никакие привязанности не могут удержать меня. К тому же мне не надо отдавать Гильдии процент от доходов. – Полуэльфийка несколько секунд изучала лицо Грозного Волка. – А почему ты раньше не спрашивал?

Дамон пожал плечами:

– Я просто не хотел показаться любопытным.

Рикали отбросила обломок опала, набрала горку цитринов и передала Грозному Волку.

– Не удивляешься, что Мэл мог так поступить? – Она задумчиво осмотрела «заросли» кристаллов селенита в поисках силача. – Вон он идет.

Девушка несколько мгновений смотрела на Мэлдреда, наслаждаясь зрелищем его мускулистого торса, блестящего от пота, потом помахала ему. Но Мэлдред не смотрел в ее сторону – его взгляд была устремлен правее, а рука уже тянула из заплечных ножен тяжелый двуручный меч.

– У нас неприятности, – прошипела Рикали, ища взглядом то, что привлекло внимание Мэлдреда. – Похоже. большие неприятности. И их в очередной раз устроил Несун. У, ничтожество!

Дамон, подгоняемый полуэльфийкой, бросил мешки с драгоценными камнями на землю и заспешил к Мэлдреду, лавируя меж островерхих глыб селенита и на ходу вытаскивая из ножен палаш.

Едва Мэлдред прибежал на зов Несуна, как в поле зрения появились еще два гнома.

– Их уже полдюжины, – прорычал силач. – И будет еще больше, если мы не уберем этих достаточно быстро. Впрочем, все равно набегут еще. – Оценивающе глядя на противников, он приказал Несуну: – Иди вниз!

Увертываясь от свистящих арбалетных болтов, Мэлдред раскрутил тяжелый меч, парируя смертоносные жала. Болты, отлетая от лезвия, впивались в щебень и драгоценные кристаллы, выбивая из них каменную крошку. Приблизившись, силач вскинул оружие, защищая голову, и, на ходу ухватив горсть мелких камешков, швырнул в лицо оказавшемуся рядом противнику. Несколько острых осколков нашли свою цель, оставив на лице гнома кровавые отметины. Тот бросил арбалет и запоздало заслонился ладонями. Остальные гномы, тоже побросав арбалеты, взялись за боевые топоры и приготовились достойно встретить атаку Мэлдреда.

– У вас нет шансов победить меня! – закричал он, сокращая расстояние. – Бросайте оружие, и я сохраню вам жизнь!

Самый широкоплечий и коренастый из первых четырех гулко захохотал и смолк только тогда, когда Мэлдред налетел на них, обрушивая длинное лезвие. Меч рассек ближайшего гнома почти пополам. Силач мгновенно выдернул клинок из мертвого тела и, развернувшись, отбил топор второго гнома, заодно отрубив тому руку. Третий противник засеменил вверх по склону, громко призывая на помощь, – это был тот самый, что так насмешливо хохотал минуту назад. Последний гном, увидев, что остался в одиночестве, оскалил зубы и зарычал:

– Умри, пришелец!

– Жизнь бесценна, – наставительно сказал Мэлдред, поднимая меч. Мускулы его вздулись, вены набухли, – Ты очень глуп, если не понимаешь этого. – И силач вновь опустил разящее лезвие.

К тому времени как Дамон добежал до Мэлдреда, пятеро гномов были мертвы. Грозный Волк вложил палаш в ножны и, опустившись на колени, стащил с шеи одного из мертвецов тяжелую цепь, на которой висела прекрасно выполненная подвеска с самым крупным бриллиантом из всех, какие Дамону приходилось когда-либо видеть. Надев украшение на собственную шею, Грозный Волк принялся обыскивать другие трупы, снимая с них драгоценные камни в золотых и серебряных оправах и рассовывая их по карманам.

Силач приложил ладонь ко лбу козырьком, прикрывая глаза от ярких бликов, которые разбрасывали кристаллы, и вглядывался в склон, высматривая, куда убежал последний гном.

– Солнце слепит, ничего не вижу, – сообщил он Дамону. – Но уверен, скоро у нас появится компания.

– Точно. Так что давай погрузим все, что собрали, и будем убираться. Причем быстро. Сейчас у нас достаточно сокровищ, чтобы купить не только меч, но и, если понадобится, весь Блотен.

Несун захватил свои мешки и, сгибаясь под их весом, начал медленно подниматься по склону горы. Мэлдред обернулся и посмотрел на то место, где он собирал кристаллы. Там его ждали два доверху наполненных драгоценными камнями мешка. «Очень быстро…» – мысленно поправил он Дамона.

Грозный Волк в обход возвращался к своим мешкам, наблюдая, как Рикали, не отвлекаясь ни на что, продолжает заполнять кристаллами один из них. Он отметил, что руки девушки по локоть в грязи, а туника прилипла к спине и потемнела от пота. Дамон торопился, все время оступаясь, и уже почти добрался до места, как вдруг воздух рассекли два арбалетных болта. Один из них свистнул над его плечом, пропоров рукав, другой вонзился в правое бедро, прямо в центр драконьей чешуйки.

Грозный Волк закричал от неожиданности и инстинктивно схватился за черенок болта.

– Попробуй избавиться от чешуйки – и ты умрешь прозвучал над ним голос давно умершего Рыцаря Тьмы.

Рыцарь исчез, оставив Дамона корчиться на склоне горы в Долине Кристаллов. Горестный возглас донесся до слуха Грозного Волка словно издалека, и лишь через некоторое время он смог осознать, что это рыдает полуэльфийка.

Едва Дамон упал, Рикали бросилась к нему, обхватила тонкими пальчиками торчащий из раны болт и принялась осторожно вытаскивать его.

– Мэлдред! Мэл! Помоги! – крикнула она и продолжала возиться с болтом, не обращая внимания на дюжину гномов, которые прекратили стрелять и теперь бежали по склону к лежащему мужчине и склонившейся над ним девушке.

Дамон очень хотел дышать и старался изо всех сил, но не мог. Чудовищный жар и мучительная боль охватили каждый дюйм его тела, сжигая, обугливая.

– Будь проклята эта чешуйка! – прохрипел он.

Через мгновение гномы уже были рядом и поднимали остро отточенные топоры, намереваясь расправиться с двумя чужеземцами. Рикали заслонила собой Дамона.

– Я говорила, что мы умрем здесь, дорогой, – пробормотала девушка, глядя, как медленно опускается топор ближайшего гнома. Раздался громкий лязг – лезвие топора ударилось о клинок Грозного Волка. Несмотря на боль, тот сумел подняться на ноги и успел отвести удар от полуэльфийки.

– Я не собираюсь сегодня умирать, – сказал он полуэльфийке, отодвигая ее в сторону.

Дамон коротко размахнулся, и его меч нашел первого противника, ударив того по рукам. В этот момент к ним подбежал Мэлдред, спешивший на помощь Рикали, и на этот раз он уже не тратил времени на предупреждения. Силач врезался в ряды врагов, раскручивая тяжелый двуручный меч.

– Всегда готов помочь, Рики! – крикнул он. – В любое время к твоим услугам!

Полуэльфийка выхватила волнистый кинжал и метнула его, так что лезвие глубоко вошло в горло гнома, заступившего ей путь и полагавшего, что с хрупкой девушкой справиться намного проще, чем с ее высокими, широкоплечими спутниками, вооруженными длинными мечами.

Все гномы, несмотря на летнюю жару, были в тяжелых доспехах. Полуэльфийка выдернула кинжал из горла противника и переключила внимание на следующего врага. Мгновенно оценив слабые места в его броне, девушка глубоко вонзила свое оружие между пластинами доспеха.

Три гнома уже рухнули мертвыми под ноги Дамона и Мэлдреда, но один из них сумел на излете задеть силача лезвием топора. Он был самым высоким из всех и, очевидно, более сильным, поэтому остро заточенное железо вошло глубоко в руку Мэлдреда, который от неожиданности не сумел сдержать крика боли. Раненая рука плетью повисла вдоль тела, и силач вынужден был опустить свой огромный меч, не в силах удерживать его одной рукой.

Два гнома бросились на него с занесенными топорами, уверенные, что раненый великан – легкая добыча. Однако они жестоко ошиблись – здоровая рука Мэлдреда взметнулась с быстротой молнии, и крепкие пальцы сомкнулись на рукояти топора одного из противников, вывернув оружие у того из рук. Гномы не успели опомниться, как он занес свежеприобретенный топор и опустил лезвие на голову второго врага. Отточенное железо развалило шлем гнома и засело у него в черепе. Мэлдред выдернул топор и обернулся ко второму врагу, владельцу топора. Тот закричал, но удар силача быстро оборвал его крик.

Дамон легко справился со своим противником, вонзив меч в бок гнома между пластинами доспеха. Клинок застрял в ране, и Дамон, не тратя времени на то, чтобы освободить лезвие, подхватил топор одного из мертвецов и круговым ударом снес голову еще одному врагу. Из обрубка шеи ударил фонтан крови, кропя всех вокруг алыми брызгами. Когда все его противники полегли, Грозный Волк сумел вытащить свой палаш и всадил топор в грудь мертвеца, словно брезгуя дольше держать чужое оружие в руках.

Несмотря на то, что удача явно повернулась к ним спиной, оставшиеся гномы отступать не собирались. Внезапно один из них принялся судорожно сбивать пламя с загоревшейся бороды. Это был подарочек от Несуна, который только сейчас на своих коротких ножках смог добраться до друзей. Кобольд злобно оскалился и завопил, обращаясь к Рикали:

– Ну вот, а ты говорила! Да мое огненное заклинание – вещь незаменимая!

Но полуэльфийка не обратила на его крик никакого внимания, сосредоточившись на том, чтобы отражать атаки особенно коренастого гнома, на доспехе которого виднелись знаки отличия.

Мэлдред сразил одного гнома и как раз заносил оружие над головой другого, когда земля под его ногами вздрогнула. Сначала толчки были слабыми, но постепенно землетрясение усилилось, и даже маленькая, ловкая Рикали с трудом оставалась на ногах.

Дамон ударил мечом в бедро одного из своих противников и вдруг почувствовал, что рукоять палаша выскальзывает из его влажной от жары и усталости ладони. Грозный Волк приложил все силы, чтобы удержать оружие, с трудом выдернул меч из раны гнома, вложил в ножны, и тут резкий толчок выбил опору из-под его ног. Мгновение спустя Дамон уже катился по склону горы, не в силах остановить падение, сбивая собственным телом островерхие глыбы кварца, попадавшиеся на пути. Несун приник к земле, одной рукой вцепившись в большой камень, показавшийся кобольду надежным, а второй рукой крепко прижимая к груди мешок с кристаллами. Оставшиеся гномы и Мэлдред тоже не удержались на ногах и присоединились к Дамону, градом посыпавшись вниз, в долину.

– Дамон! – закричала Рикали. Она скользила по склону чуть позади Грозного Волка, стараясь увертываться от камней, усыпавших склон, и вскрикивая, когда особо острые осколки кристаллов впивались в ее тело.

Гора грохотала и тряслась. По склонам поползли трещины. Сначала они были тонкими, похожими на паутину вен, просвечивающих сквозь бледную кожу, потом начали расширяться, пока не стали напоминать разинутые зубастые пасти чудовищ. Раздались дикие крики – это двух гномов поглотил растущий разлом.

Рикали почувствовала, что под ногами у нее разверзлась пустота, и начала соскальзывать в пропасть. Ее тонкие руки метались, ища, за что можно ухватиться, пока не нащупали острый скальный выступ. Девушка держалась из последних сил под частыми ударами мелких камней, водопадом сыплющихся по склону, дыхание с хрипом вырывалось из легких. Из пропасти выметнулось облако горячей пыли, грозя задушить полуэльфийку. Она закашлялась и долго пыталась проморгаться, а когда увидела, что творится вокруг, – задохнулась от ужаса. Трещины начали сходиться. Рикали судорожно дернулась и зашарила ногами по скале в поисках опоры. Мужчине-человеку, возможно, и не удалось бы выйти из этого положения, но Рикали была девушкой, в чьих жилах текла часть эльфийской крови. Маленькие чувствительные ступни нащупывали в камне такие крошечные выбоины, что никого другого они бы не выдержали, и начали подталкивать хозяйку вверх. Упав грудью на край выступа, девушка подтянулась и, буквально выдернув себя на поверхность, откатилась подальше от жуткой пропасти. Едва она успела это сделать, как трещина со страшным грохотом закрылась.

– Дамон! – завопила Рикали, не слыша собственного голоса: все звуки вокруг поглотил грохот землетрясения, такой сильный, что закладывало уши.

Тогда девушка поползла вниз по склону, отбрасывая с пути камни и куски кристаллов. Сердце Рикали заколотилось, когда она увидела тело Дамона, втиснутое между двух гранитных колонн. Мэлдред висел, вцепившись в одну из колонн здоровой рукой и зажмурившись, чтобы защитить их от летящих камней. Гномов, которые сорвались вместе с ним, нигде не было видно. От них остался только один шлем, который, словно нарочно, оказался надетым на острую верхушку кварцевой глыбы. Только Несун остался там, где был. Он все еще крепко держался за полузасыпанный камень одной рукой, а другой так же крепко сжимал мешок с драгоценными камнями. Рикали рванулась к колоннам, вскрикивая, когда ее нагонял какой-нибудь камень с кулак размером, не обращая внимания на все еще содрогающуюся почву.

И тут землетрясение прекратилось.

Девушка упала на колени рядом с Дамоном и, задыхаясь, позвала:

– Милый… – Она что-то услышала, хотя не была уверена, не показалось ли ей это. Слезы покатились по лицу девушки. Она ощупала Грозного Волка и, отняв руки, увидела, что они испятнаны кровью. – Милый… Пожалуйста… О, пожалуйста… – Рыдая, Рикали приложила ухо к его груди, потом поднесла сложенную чашечкой ладонь ко рту в надежде уловить хоть слабое дыхание. – Он жив! – закричала она через мгновение, обращаясь к Мэлдреду, который как раз отцепился от гранитного столба и рухнул возле девушки на колени. Силач был страшно избит, его раненая рука висела, рукав пропитался кровью. Но как бы сильно он ни был ранен, беспокойство Рикали о Дамоне было сильнее. – Помоги мне, Мэл. Дамону совсем плохо.

Девушка вновь занялась арбалетным болтом. Во время падения Дамона он сломался, и теперь над поверхностью чешуйки возвышалось лишь несколько дюймов черенка, к тому же остро заточенные ногти Рикали были сломаны, пальцы кровоточили, и она никак не могла справиться.

– Мэл! Я не могу это вытащить! – в отчаянии крикнула она силачу.

Тот жестом приказал девушке убрать руки, здоровой рукой разорвал штанину Дамона, чтобы чешуйка была открыта полностью, а затем, ворча, осторожно, чтобы не сорвать наконечник, но сильно потянул черенок.

Наконец болт был вытащен.

– Что же теперь делать, Мэл? – всхлипнула Рикали. – Я боюсь, что он умирает. – Руки девушки осторожно гладили лицо и грудь Грозного Волка. – Помоги ему, Мэл. Я люблю его. Действительно люблю. Не дай ему умереть, Мэл. Пожалуйста.

– Он не умирает, Рики, – Мэлдред покачал головой, борясь с волной головокружения, которая угрожала лишить его равновесия и отправить продолжать путь ко дну долины. Его рубаха была в темно-красных пятнах, а раненая рука так занемела, что силач не мог ею пошевелить, он потерял много крови. – Смотри, Дамон совсем не похож на умирающего. Он просто потерял сознание. – Силач указал на глубокую рваную царапину, пересекавшую лоб Грозного Волка. – Ударился о скалу и теперь без памяти. Не волнуйся, с ним все будет прекрасно. А вот со мной…

– Но ты же владеешь магией. Я сама видела, как ты исправлял разные вещи. А еще я знаю, что ты можешь излечить себя. Пожалуйста, давай убедимся, что с Дамоном все хорошо.

– Да, я могу починить вещь, Рики. Но не человека. Я вообще не могу влиять ни на что живое. – Рука Мэлдреда коснулась чешуйки, и большой палец задержался над раной. – Держу пари, что болт был заговорен, – сказал силач. – Иначе он бы не смог пробить драконью броню. Хорошо, что больше никого из нас не ранило.

– Меня это не заботит! – взорвалась Рикали. – Заговоренный болт или удачный выстрел – какая разница! Надо выбираться отсюда. Поехали, и все будет в порядке.

– Хорошо, Рики, я позабочусь о нем, – сказал Мэлдред тихо, едва слышно. Он посмотрел на склон горы, чтобы убедиться: Несун все еще там и гномы больше не появляются, затем перевел взгляд вниз, на Грозного Волка, и увидел, что из раны в центре чешуйки начала сочиться кровь. – Хорошо, – повторил он. – Возможно, я смогу вылечить Дамона. Но возможно и то, что мне придется сорвать с его ноги эту проклятую чешую!

– Нет! Если ты сделаешь это, он умрет. Лучше я помогу тебе вынести его наверх.

– Подожди. – Силач сконцентрировался на отверстии в драконьей чешуйке и начал свою странную песню, направляя магическую энергию в кровавое отверстие. Несколько минут спустя Мэлдред без сил привалился спиной к гранитной колонне. Там, где раньше было отверстие, на глянцевой поверхности чешуйки остался лишь матовый круг, зато земля под раненой рукой Мэлдреда быстро пропитывалась красным. – Я запечатал рану. Больше кровоточить не будет.

– Будь прокляты эти гномы! – сказала Рикали, склоняясь над Дамоном и касаясь пальцами его влажного лба, – И драконы тоже. Ты знаешь, что это работа драконицы? – указала она на чешуйку.

– Я догадывался, – Голос Мэлдреда потерял всю свою звучность и глубину. Голова силача кружилась, и он чувствовал себя ужасно слабым, – Я не знаю, как и почему, но эта сделала красная владычица.

Рикали внимательно посмотрела на Мэлдреда:

– Ого! Да тебе же значительно хуже, чем показалось на первый взгляд! Прости меня, я ужасная эгоистка. Ты потерял столько крови…

Не обращая внимания на трескотню полуэльфийки, Мэлдред поднялся на ноги и нагнулся, чтобы подхватить Дамона за плечи здоровой рукой. Новая волна головокружения захлестнула его, грозя бросить на землю.

– Ты должен отдохнуть, Мэл, – попыталась остановить его девушка. – Ты не должен много двигаться. Дамона могу нести я. Да-да, могу! Всем нам нужно…

– Мы должны убираться отсюда, – задыхаясь, возразил Мэлдред. – Ты сама это говорила минуту назад. Может быть, очень скоро сюда сбежится толпа гномов, чтобы разузнать, что землетрясение сделало с их обожаемой долиной. Лечиться будем потом, Рики. Если выберемся отсюда живыми.

Земля задрожала снова. Мэлдред удержался на ногах, а полуэльфийка, не среагировав вовремя, упала и ухватилась за гранитный столб. Их еще раз тряхнуло, затем все успокоилось.

– Ты идешь или будешь тут отдыхать? – спросил Мэлдред, пока полуэльфийка соображала, что произошло, затем повернулся и пошел вверх по склону.

По пути они нашли два мешка с драгоценными камнями, и Рикали взялась их нести, поскольку Мэлдред уверял, что с Дамоном справится и один. Он несколько раз спотыкался, но упорно продолжал идти вперед. За это время гора еще дважды грохотала, не то затихая, не то расходясь снова. Опасаясь, что в любой момент жуткое землетрясение повторится, силач и девушка заторопились.

– Смотри-ка, фургон на месте, – обрадовано воскликнула Рикали, увидев, что с их повозкой ничего не случилось. – А я думала, что эти свиньи непарнокопытные давно убежали, прихватив с собой все драгоценные камни.

Через мгновение девушка увидела, почему лошади остались на месте: большой валун упал прямо перед ними, преградив животным путь. Они не смогли бы убежать, даже если бы хотели. Мэлдред тем временем уложил Грозного Волка в повозку, сделав из мешковины подобие ложа, и укрыл его частью краденой одежды.

«К счастью, фургон почти не получил повреждений…» – подумал силач, обессилено опускаясь на колени и закрывая глаза. Он открыл было рот, собираясь что-то сказать, но лишь захрипел и повалился на спину.

– Мэл! – Рикали попыталась поднять гиганта, но его огромное расслабленное тело было слишком тяжелым для хрупкой девушки.

Несун втащил в фургон свой мешок кристаллов, который он умудрился не выпустить на протяжении всего землетрясения, а затем бросился к Мэлдреду и принялся тянуть его за рубашку, не зная, как помочь другу.

– У! Ничтожество! – Рикали плюнула под ноги кобольду. – Ты и мешок-то еле поднимаешь, так неужели думаешь, что сможешь поднять Мэла?!

Но Несун, нимало не задетый гневной тирадой полуэльфийки, уже оставил в покое Мэлдреда и переключил внимание на Дамона, хлопая того по щекам и что-то бормоча на своем языке прямо в лицо Грозного Волка.

Веки Дамона затрепетали и поднялись.

– Что? – тихо простонал он.

– Помоги мне, – с лету перешла в наступление Рикали, не торопясь объяснять сложившуюся ситуацию. – Только ты можешь мне помочь!

Грозный Волк немного отдышался, справляясь с головокружением, затем вышел из фургона и, обхватив силача под мышками, рывком поднял его. Мускулы на руках Грозного Волка вздулись канатами, зубы скрипели, так сильно он сжимал челюсти. Втащив силача в фургон и уложив на мешковину, Дамон, отдуваясь и растирая сведенные руки, пробормотал:

– Он значительно тяжелее, чем кажется на первый взгляд. Значительно тяжелее. – Грозный Волк сел рядом с Мэлдредом и, ощупав собственную разбитую голову, крикнул кобольду: – Несун, ты должен вытащить нас отсюда! – и добавил тише: – Прежде чем наша компания увеличится…

Кобольд побежал вперед и уперся плечом в валун, перегородивший дорогу. Он хрипел и ругался, но силы его маленьких мускулов не хватало для такого трудного дела. Увидев это, Рикали присоединилась к Несуну, наваливаясь на камень. Возможно, они бы провозились довольно долго, но тут гора, словно пожелав помочь беглецам, слегка колыхнулась, и легкого толчка было достаточно, чтобы глыба сдвинулась с места и медленно покатилась по склону, пока не ударилась о гранитные колонны и не лопнула, разбрасывая по окрестностям осколки кристаллов и собственные обломки.

Задыхаясь, кобольд вскарабкался на козлы и устроился, свесив короткие ножки. Рикали передала ему поводья, затем перебралась в фургон и перевязала руку Мэлдреда его же собственной разорванной рубахой.

– Дамон, я не чувствую руки… – тихим хриплым голосом проговорил силач, так что Грозный Волк вынужден был наклониться к самому его лицу, чтобы расслышать. – Я не могу ею пошевелить…

Рикали утешала Мэлдреда, пока Дамон, порывшись в мешках, не разыскал кувшин крепкого сидра. Пригоршню напитка он вылил на рану силача, чтобы промыть ее, и Мэлдред скривился от боли.

– Ну-ну, не так уж ты и не чувствуешь, – сказала Рикали. – Это хороший признак. Правда же, Дамон? – обратилась девушка за поддержкой к Грозному Волку.

Дамон не отвечал. То и дело касаясь раны на собственном лбу, он тщательно осматривал друга. Глаза его были расширены, в них светилось сочувствие, лоб прорезали морщины.

– Надеюсь, что так, – наконец прошептал он в ответ.

Рикали оценивающе посмотрела на него и тихонько, чтобы Грозный Волк не услышал, пробормотала себе под нос:

– Лучше бы на месте Мэлдреда оказалась я…

После этого девушка полностью переключила внимание на силача и принялась отирать кровь с его тела обрывками собственной туники.

– Куда мы направимся? – вновь обратилась она к Грозному Волку. – Мэлдреду нужна помощь, Дамон. Мне все равно, кто и где ему поможет, но это надо делать быстро.

– Мы должны ехать в Блотен, – откликнулся Дамон, поливая руку Мэлдреда сидром. – Несун знает дорогу.

Они ехали уже трое суток. Четвертую ночь друзья встретили, сидя у костра и поджаривая на вертеле только что пойманного жирного кролика. Несмотря на поздний час, было очень жарко. Земля, томимая жаждой, настолько пересохла, что стала похожа на золу – такая же темная и сыпучая. Несун допил последние глотки воды, остававшиеся в его бурдюке, и проворчал, что они разбогатели бы куда быстрее, если бы сумели вызывать дождь в этих засушливых горах.

Большую часть одежды, взятой из торговых фургонов, они разорвали на бинты для силача, оставив только самое необходимое.

Дамон пресек попытки Рикали перевязать и его тоже, отговорившись тем, что всю оставшуюся ткань надо поберечь для Мэлдреда, поскольку ему перевязки куда нужнее. Ему удалось убедить полуэльфийку, что он просто выглядит так плохо, а на самом деле чувствует себя значительно лучше. Сам Грозный Волк между тем был уверен, что у него, по меньшей мере, сломаны несколько ребер. Чтобы не показать этого, Дамон старался двигаться очень осторожно и не делать глубоких вдохов. Его засаленные волосы слиплись от крови, сбились в колтун и казались серыми от налипшей пыли и грязи, щетина на лице превратилась в неопрятную, спутанную бороду, одежда – в грязные лохмотья. Грозный Волк припрятал рубаху, которую выбрал запасной при дележе награбленного, на дне одного из мешков с драгоценными камнями, чтобы ее не пустили на бинты. Сейчас свежая одежда была Дамону без надобности, но позже, когда они достигнут Блотена, могла очень даже пригодиться.

Впрочем, остальные выглядели не лучше. Платье каждого было покрыто пятнами пота и засохшей крови. Больше всего повезло Несуну. Его голубенький костюмчик остался более-менее чистым, хоть и разорвался в некоторых местах. Кобольд изображал из себя заботливую няньку, ухаживая за остальными, врачевал царапины и ушибы, полученные, когда трое его высоких друзей катились с горы, и охранял их сон.

Сидя на земле у костра, Мэлдред здоровой рукой чертил в пыли узоры, его раненая рука была подвешена на перевязь, чтобы сохранять неподвижность. Кобольд внимательно наблюдал за силачом, уверенный, что тот рисует магические символы для какого-то заклинания. Сначала он попытался копировать узоры, потом заскучал, не в силах понять скрытого в них смысла, и занялся раздачей деревянных тарелок.

После того как Несун обслужил всех и с жадностью съел собственную скудную порцию приготовленного им же кролика, он принес из фургона кувшин крепкого пойла, и поставил его рядом с Дамоном. Только покончив с делами, он позволил себе демонстративно извлечь «стариковскую трубку». Набив ее табаком, кобольд с гордым видом поднес к чашечке огонь, пляшущий на пальцах, стремясь доказать, что он в совершенстве овладел огненным заклинанием, и затянулся.

Попыхивая трубочкой, Несун принялся прохаживаться перед друзьями. Он покусывал чубук острыми зубками с тихим пощелкиванием, постукивал по земле хупаком и ждал, когда же те начнут задавать вопросы по поводу его магических умений. Так и не дождавшись этого, кобольд глубоко затянулся, выпустил к звездам кольцо дыма и нарушил тишину первым:

– По крайней мере, я не потерял свое оружие во время землетрясения, как ты, Мэл, и ты, Рики. Мне не понадобилась отнимать у гнома топор, как это сделал ты, Мэл. Мой хупак при мне. И симпатичный меч Дамона все еще висит на его поясе. Так что все не так уж и плохо. И наше состояние тоже не пострадало. На моей «стариковской трубке», к примеру, нет ни царапины. – Несун нахмурился, заметив, что Мэлдред бросил на него тяжелый взгляд. – Ну, хорошо, хорошо. Я уверен, что ты раздобудешь себе новый меч. Такой же большой, тяжелый и острый, – быстро сказал он. – А еще в Блотене надо найти новые кинжалы для Рики… – Сообразив, что только подливает масла в огонь, кобольд выбил трубку, тщательно убрал ее в мешочек и, оправдываясь, заявил: – Пойду обходить лагерь. Приходится постоянно убеждаться, что никакие гномы нас не преследуют.

После его ухода надолго воцарилась тишина, и Мэлдред, наконец, прервал ее, признавшись Дамону:

– Рана все еще болит… И слабость… Но, думаю, я должен быть счастлив, что вообще остался жив.

– Ах, Мэл, – сказала Рики и подсела ближе к силачу. Дамон, видя это, поморщился, и девушка бросила на него извиняющийся взгляд. – Ты слишком силен, чтобы умереть.

Мэлдред растирал поврежденную руку, надеясь, что кровь прильет к мышцам и он сможет хотя бы сжать кулак.

– Никогда не чувствовал себя так паршиво, как после этого посещения долины, – хмуро сказал он. – Но, с другой стороны, мне ни разу не приходилось задерживаться в ней так надолго, или переживать землетрясение, или биться с таким количеством гномов. И уж тем более уходить таким путем.

– Мы возвращаемся? – с надеждой спросила полуэльфийка. – Я имею в виду, что, если мы нуждаемся в драгоценных камнях, чтобы купить Дамону какой-то там меч – а делать это просто глупо, потому что ничто в мире не может стоить так дорого, – возможно, мы могли бы забрать один из старых фургонов только для нас и…

Мэлдред покачал головой;

– Не в ближайшее время, Рики. Сейчас гномы удвоят патрули и бдительность. Но через несколько месяцев – возможно. Может быть, даже до наступления зимы. Или сразу после первого снега, когда они перестанут ждать. – (Глаза девушки весело блеснули.) – По крайней мере, к тому времени я оправлюсь окончательно, – продолжал силач. – У меня будут сгибаться пальцы, и я смогу держать в руках меч. Я знаю одного хорошего целителя в Блотене, который поможет мне в этом, и, надеюсь, осмотрит тебя и Дамона.

– Сомневаюсь, Мэл, что он тебе понадобится. Рики права, ты слишком силен, чтобы вот так запросто умереть, – усмехнулся Дамон. Его язык слегка заплетался, слова получались глухими и скомканными, словно растворенными в крепком пойле, которое он только что употребил, – пустой кувшин валялся у его ног. Грозный Волк неловко подхватил второй кувшин, приложился к горлышку, потом, поставив между колен, утер рот ладонью. – Такие раны – хорошее оправдание, чтобы забыть ненадолго.

Рикали уселась между спутниками, забрала у Дамона кувшин и сделала долгий глоток, после чего долго кашляла, утирая слезы. Поставив посудину туда, откуда взяла, девушка посмотрела на свои обломанные ногти, вздохнула и обняла обоих мужчин за плечи.

– Думаю, мы находимся не дальше, чем в двух днях пути от Блотена. Может, даже ближе. Интересно, там есть большие лавки, чтобы я могла развлечься? Может быть, всего этого добра в фургоне не хватит, чтобы купить меч Дамону? Тогда бы мы могли все это оставить себе, правда?

Мэлдред, не обращая внимания на слова девушки, созерцал гномский боевой топор, положенный неподалеку так, чтобы до него было легко дотянуться, внимательно следя за бликами костра, прыгающими по отточенному лезвию. Наконец он перевел взгляд в темноту и сказал:

– Рики, в Блотене будет много времени, чтобы распорядиться нашим состоянием. Мы купим тебе новые кинжалы, а Дамону – его меч.

– Мне еще надо купить новую одежду. И духи… И… Мэл, я когда-нибудь говорила тебе о большом доме, который я хочу построить? На далеком острове… Ты слышал это?!

С ловкостью и грацией кошки полуэльфийка скользнула прочь от мужчин и принялась внимательно вглядываться в темноту на дальнем краю лагеря. Пламя костра озаряло лишь камни да траву, лениво колышущуюся от почти незаметных дуновений легкого ветерка.

Дамон пытался удержать равновесие, покачиваясь на нетвердых ногах, его рука шарила возле пояса в поисках меча, но пальцы от чрезмерного количества алкоголя стали неуклюжими. Наконец он справился с непослушным мечом и направился туда, куда, по его мнению, удалился кобольд. Через несколько шагов Грозный Волк обнаружил дубинку, которую Несун сделал из узловатой ветки.

Мэлдред тоже поднялся, непривычно медленно, сжимая здоровой рукой топорище.

– Дамон! Мэл! Вы слышали? Это Несун. Он…

В темноте послышались звуки ударов, громкие проклятия и пронзительные крики кобольда. Мгновение спустя в круг света вошел взъерошенный темнокожий человек, на ноге которого, вцепившись всеми конечностями, болтался Несун. По лицу мужчины тек пот, одежда была влажной. Экипировку темнокожего составляли заплечный мешок, к которому было подвешено несколько бурдюков, длинный меч на поясе и больше дюжины кинжалов в ножнах, перекрещенных на груди. В руках у мужчины был езде один меч, двуручный, острием которого он тыкал Несуна, пытаясь избавиться от рычащего наездника. Однако из-за длины двуручного меча управляться с ним таким образом было очень трудно, поэтому темнокожему никак не удавалось не то что спихнуть кобольда со своей ноги, но даже попасть в него. Ругательства и звон металла, которым был обвешан человек, стали громче.

– Риг! – крикнул Дамон, с трудом заставляя себя ворочать распухшим от алкоголя языком. – Оставь его!

Темнокожий мужчина зарычал и дернул ногой, пытаясь отшвырнуть кобольда, который как раз прямо через ткань штанов укусил его за икру своими острыми зубками. В этот момент из темноты появилась Фиона с занесенным мечом, готовым опуститься на голову Несуна. Дамон заступил ей путь, но девушка не убрала оружия в ножны и, расправив плечи, выжидающе посмотрела на Грозного Волка, готовая к любым неприятностям.

– Отзови своего маленького демона, – с негодованием в голосе приказала Фиона; ее пальцы сжали эфес меча, так что суставы побелели. – Отзови сию же минуту, или я отрежу ему голову и сожгу ее в вашем же костре. – Она угрожающе качнула мечом, не сводя с Дамона зло сузившихся глаз.

– Несун, – мягко позвал Дамон. – Оставь этого человека в покое.

– Это лазутчик. Шпион, – проворчал кобольд, но отпустил ногу Рига, пнув морехода на прощание, и подбежал к Грозному Волку. Раздувая грудь от гордости, он обнажил желтые зубки и прошипел: – Дамон, хорошо, что я патрулировал. Иначе эти два защитника правосудия подкрались бы к нам и украли бы все наши…

– Как прекрасно встретить старых друзей Дамона! – воскликнула Рикали, изобразив радушную улыбку. Она подошла к Соламнийскому Рыцарю и протянула руку: – Вы, должно быть, Фиона. – Тон девушки был почти вежливым. – Дамон мне так много рассказывали о вас. И вы…

– Очень сердиты! – заявил Риг. Он стоял, расставив ноги, опираясь на алебарду, и его глаза, словно любимые кинжалы, были нацелены прямо на Грозного Волка.

Глава 5 

О правах и обязанностях

– Назови мне хоть одну серьезную причину, которая помешала бы мне притащить твою отвратительную тушу обратно в Железный Шип и позволить им повесить тебя. Хоть одну причину! Проклятие, я уже должен скручивать веревку и выбирать дерево. Ограбление госпиталя, раненых рыцарей – это тебе игрушки? Рыцарей, Дамон! И не каких-нибудь, а Рыцарей Стального Легиона! – Риг Мер-Крел тяжело сел на землю. Дамон покосился через плечо на кувшин с пойлом и крикнул Несуну, чтобы тот принес ему еще. Мореход, держа алебарду на коленях, сверлил взглядом кольцо с эмблемой Стального Легиона, сверкающее на пальце Грозного Волка. – Хоть одну проклятую причину! И даже не думай ударяться в воспоминания о «старых добрых временах»!

Дамон посмотрел на затухающий походный костер, возле которого Мэлдред, Рикали и Несун пытались разговорить нервно расхаживающую взад-вперед Фиону.

– Мэлдред не позволил бы тебе тащить мою отвратительную тушу куда бы то ни было, – наконец произнес он и кивнул в сторону силача. Язык Грозного Волка все еще немного заплетался.

– Мэлдред? Ха! – фыркнул Риг. – Правда? Неужели Мэлдред? Ты уже три раза повторил это имя… Да провались он в Бездну, твой Мэлдред! Посмотри на него! Он сейчас слабее тебя, к тому же ранен – вон рука перевязана. А ты хромаешь и к тому же мертвецки пьян. Двое калек! Ваша эльфийка…

– Рикали – полуэльфийка.

– Неважно. Она тоже вся ободрана. А одежда, которую она носит! А краска на лице! А драгоценности!

– Оставь ее в покое.

– Ваша компания воняет хуже, чем рыба, пролежавшая три дня на солнце!

Дамон пожал плечами, его лицо превратилось в непроницаемую маску.

– Где Ферил? – Подождав ответа и не дождавшись его, Риг продолжал: – И еще это… существо.

– Его зовут Несун, – сказал Дамон, мигая и пробуя сконцентрировать взгляд на лице Рига.

– Он – кобольд. – Моряк вложил в это короткое слово столько эмоций, как будто говорил о куске тухлого мяса. – Двуногая крыса! Омерзительный вонючий маленький монстр, с родичами которого мы с Шаон не раз сталкивались на островах Кровавого моря Истара.

– Да, он кобольд. Но он работает на Мэлдреда и не слишком опасен.

– Не опасен! Ха! Да не касается ни меня, ни Фионы судьба вашей поганой воровской шайки! – Риг с отвращением тряхнул головой, стряхивая со лба пот. – Больница ограблена! Конюшня сгорела дотла, а заодно и половина города. Ты это понимаешь? Полгорода лежит в обгорелых руинах! И лошади украдены! Ты меня слышишь?! Где наши лошади? Те, на которых мы приехали в Железный Шип. Ты выезжал из города последним, и я видел… Ваша эльфийка… полуэльфийка… обманула Фиону! Наши лошади! Где они? Я вижу, что в ваш старый фургон впряжены какие-то клячи!

– Мы продали ваших лошадей несколько дней назад в разбойничий лагерь.

– Ты обманул нас в городе гномов! – Мореход сжал рукоять алебарды и сузил глаза. – Даже если бы Фиона не узнала, что ты где-то в тех краях, то все равно бы до нас дошли слухи, как низко ты пал. Но ведь она почему-то решила, что сможет тебя переубедить. Ха! – Вены на шее Рига вздулись канатами, тяжелое дыхание со свистом вырывалось меж стиснутых зубов. – Эти проклятые лошади были очень дорогими. По сравнению с теми, на которых нам приходится ехать теперь.

– Да-да, припоминаю. Мы выручили за ваших лошадей немало стальных монет.

– Вот почему я должен…

– Убить меня? – Лицо Дамона смягчилось, на нем появилось странное выражение, и Грозный Волк захохотал, раскачиваясь так, что едва не падал.

– Это было бы слишком просто, – презрительно откликнулся Риг и вновь с присвистом сквозь зубы выпустил воздух. – Слишком легко. Но я должен притащить тебя в Железный Шип к самой тюрьме и оставить гнить там до конца твоих дней. И рядом не будет ни Палина Маджере, ни Золотой Луны, чтобы вытащить тебя оттуда. И ни ты, ни тот человек, которого ты называешь Мэлдредом, не сможете остановить меня.

– Я? Остановить тебя? Да ты же сам сказал, что я сейчас на это не способен.

Риг зарычал и топнул ногой, взметая пыль:

– Дамон, я тебя не понимаю. Что с тобой произошло?

Грозный Волк потеребил нитку, свисающую с разодранной рубахи, мимоходом отметив, что руки все еще плохо слушаются его, и сказал:

– Тот Дамон Грозный Волк, которого вы знали, мертв. А я совсем другой человек. Ты должен, Риг принять это как данность.

Мер-Крел несколько минут молчал, вглядываясь в лицо Дамона и ожидая продолжения его тирады. Ему уже приходилось видеть Грозного Волка оборванным, покрытым грязью долгих и трудных дорог, но сейчас тот выглядел намного хуже: волосы были спутаны, лицо заросло неопрятной щетиной, ногти обломались и потрескались. И Риг, бывалый мореход, вздрогнул от этого зрелища.

Когда стало ясно, что Дамон не собирается давать объяснения, мореход вернулся к одному из своих вопросов:

– Значит, ты теперь с этой женщиной. Я уверен в этом, вижу, как она на тебя поглядывает. Интересно-интересно… Но где Ферил? Она знает, где ты и что с тобой?

При повторном упоминании об эльфийке из рода Каганести, которую Дамон когда-то любил, темные глаза Грозного Волка вспыхнули гневом, но он тут же опустил взгляд, изучая носки своих изношенных сапог.

Мореход прищелкнул языком, покачал головой и, наконец, опустил алебарду.

– Ты знаешь, что Фиона потребует, чтобы ты вернулся с нами в Железный Шип и предстал перед судом за то, что сделал. Это было бы самым лучшим выходом. Гномы, конечно, захотят тебя повесить, и полагаю, что я даже мог бы помочь им.

– Не думаю, что тебе это удастся. – Дамон поднял голову и воззрился на Рига. – Потому что я никуда не поеду.

Риг прикрыл глаза, пробуя успокоиться, трижды глубоко вдохнул и выдохнул, затем снова посмотрел на Грозного Волка и кивнул:

– Да, ты прав. Но только потому, что у меня сейчас полно других дел, кроме как беспокоиться о том, чтобы конвоировать через горы грязного, пьяного вора. Ты не настолько ценен. Хотя это было бы самым правильным. Благородным, понимаешь? Ты помнишь такое слово, Дамон? «Честь»! Ты так часто любил повторять его. «Жизнь за честь»! Ты даже заставил меня поверить в это.

– Честь всего лишь ничего не значащее слово, Риг.

Мореход, утомленный этим безрезультатным разговором, медленно протянул, делая акцент на каждом слове:

– Ты. Должен. Дать. Мне. Объяснения.

Дамон запрокинул голову и уставился в ночное небо. Было облачно, но все же некоторые звездочки умудрялись просвечивать сквозь серую пелену. Грозному Волку показалось, что он видит вспышку молнии, и это напомнило ему о Гейле, синем драконе, наездником которого Дамон был, когда состоял в рядах Рыцарей Такхизис.

– Я никому ничего не должен. Ваших лошадей давно нет. И ты за это с меня ничего не получишь. – Грозный Волк почувствовал, что опьянение проходит, голова начинает болеть, и пожалел, что не может сию минуту приложиться к кувшину, чтобы вновь впасть в состояние блаженной оцепенелости. Он оглянулся, посмотрел на кувшин, стоящий у ног Мэлдреда, и понял, что вожделенный сосуд сейчас не ближе, чем Долина Хаоса.

Риг хлопнул ладонью по бедру, привлекая внимание Дамона:

– Мне жаль, что мы нашли ваш лагерь. Наверное, и Фиона так думает.

– Это мне жаль, что вы здесь.

– У! Проклятая судьба!

– Что ты сказал? Риг, неужели ты возлагаешь ответственность на судьбу за то, что оказался в тех же самых горах, что и я? Ты что, серьезно считаешь это совпадением? – В небе снова вспыхнуло – на этот раз Дамону не показалось, от мысли, что на эту иссушенную землю скоро может пролиться дождь, глаза его весело засияли. Грозный Волк посмотрел на Рига и покачал головой: – Я не верю в сказки. И уверен, что вы искали нас.

Риг фыркнул и сморщил нос:

– Ты думаешь, что твое мнение хоть кому-то интересно. – Он на мгновение закрыл глаза, затем снова открыл их. – Да. На первый приличный след мы напали в Халькистовых горах. Нам встретилось несколько торговцев, и мы предложили им защиту в обмен на то, что они предоставят нам место в своих фургонах. Торговцы легко приняли наше предложение – люди, которые вынуждены путешествовать по Халькистовым горам, знают, что за каждым поворотом можно наткнуться на грабителей и лучше заранее нанять пару хороших мечей. Потом выяснилось, что недавно было нападение на обоз и что в шайке четверо – очень высокий человек, разбойник с гривой черных волос, накрашенная женщина и… некое существо.

– Точно. Это про нас, – заметил Дамон, гордо расправляя плечи.

– Торговцы довезли нас до следующего города, и там мы купили новых лошадей, – продолжал Риг, махнув рукой куда-то в темноту. Дамон краем глаза, чтобы не выпускать морехода из виду, проследил его жест и увидел двух крупных лошадей. Даже в темноте было видно, что они значительно уступают тем, на которых Риг и Фиона приехали в Железный Шип. – Затем мы продолжили путь. Когда мы увидели ваш костер, то решили, что это торговцы, остановившиеся на ночевку, которым мы можем предложить свои мечи и заодно переночевать в их лагере. То, что наши дороги пересеклись, лишь совпадение.

– Какая жалость, что мы не торговцы.

Риг воззрился на Дамона и несколько минут не спускал глаз с его лица; брови морехода поднимались и опускались, отображая судорожную работу мысли. Наконец он перестал гримасничать и перевел взгляд на Фиону.

Соламнийка сидела на бревне возле Мэлдреда, иногда бросая настороженные взгляды в сторону Рига, и переплетала пальцы, явно нервничая. Полуэльфийка некоторые время постояла рядом с ней, то оглядывая Фиону с ног до головы, то лукаво посматривая на Дамона, потом решила прогуляться, чтобы посмотреть, все ли в порядке с фургоном, и сделала это, демонстративно поводя плечами и покачивая бедрами. Кобольд сидел у ног силача, не сводя взгляда пылающих красных глазок с морехода.

– Риг, мы не будем против, если вы останетесь в нашем лагере на ночь, – наконец прервал затянувшееся молчание Дамон. Во рту у него пересохло, и Грозный Волк опять оглянулся на вожделенный кувшин. – Это – владения людоедов, и с нами вы будете в большей безопасности. Здесь не слишком спокойно, особенно по ночам. А утром наши пути разойдутся. Вы должны вернуться обратно в Кхур – и побыстрее.

Риг снова пристально посмотрел на Дамона.

– Ты должен дать мне объяснения, – настойчиво повторил он. – Почему ты стал таким? Что с тобой произошло?

Дамон вздохнул:

– И тогда ты позволишь мне, наконец, поспать?

Мореход промолчал, не сводя с Грозного Волка пристального взгляда.

– Ладно, – сдался тот. – Только ради старой дружбы. – Он устроился поудобнее, но тут же поморщился, услышав приближающийся топоток маленьких ног.

– Дамон собирается рассказывать историю, – раздался ликующий голос Несуна. Благодаря своему прекрасному слуху кобольд не пропустил ни слова из их разговора и тут же прибежал, когда решил, что происходит что-то интересное. Он выбрал место около Дамона, но так, чтобы Риг не достал его своей алебардой, и помахал чешуйчатыми пальцами, подзывая Рикали. Вытащив уже набитую «стариковскую трубку», Несун быстренько пропел заклинание огня, разжег ее и выпустил дым в лицо мореходу.

Полуэльфийка скользнула ближе, опустилась на колени за спиной Дамона, слегка обняла его за плечи и, мягко потершись носом о его шею, хитро подмигнула Ригу.

Мореход взглянул на Фиону. Та кивнула, словно говоря: «Я останусь здесь и буду следить за Мэлдредом», и вновь переключила внимание на силача, явно собираясь узнать что-нибудь еще об этой воровской шайке.

– У тебя есть ко мне вопросы, леди-рыцарь? – спросил Мэлдред. Он посмотрел на девушку почти с нежностью, его здоровая рука расслабленно покоилась на колене. – Я вижу это по твоему лицу. Ты знаешь, что у тебя красивое лицо? Самое красивое из всех, что когда-либо видели мои глаза. А они повидали многое, поверь. Но вот здесь у тебя беспокойная морщинка. – Мэлдред протянул здоровую руку и мягко коснулся лба Фионы в том месте, где между бровей наметилась задумчивая складочка. – Это все вопросы. Тебе сейчас тяжело думать. Не надо. Лучше расслабься и наслаждайся этой прекрасной ночью, тем более что наконец-то стало немного прохладнее.

Но Фиона продолжала сидеть прямо, словно аршин проглотила, всем своим видом показывая, что расслабляться не время. Она снова нервно сплела пальцы и закусила нижнюю губу.

– Мы не причиним вам вреда, – добавил Мэлдред.

– Я не боюсь вас, – заявила соламнийка, стараясь придать голосу побольше строгости. Это были первые слова, которые она сказала высокому незнакомцу.

Мэлдред удивленно поднял бровь:

– Это я вижу. – Силач продолжал говорить, и его глубокий, мелодичный голос действовал на девушку успокаивающе, почти усыпляюще. Фиона откровенно наслаждалась. Такая реакция обеспокоила ее, но совсем ненадолго. – Хотя, возможно, леди-рыцарь, ты и должна нас бояться. Все же мы – шайка головорезов, которая нагоняет страх на многих приличных людей. Однако я обещаю не поднимать оружия против тебя. Конечно, если твой друг не будет совершать опрометчивых поступков.

– Его зовут Риг.

– Да-да, Риг. Я знаю. Он эрготианец, верно? Далеко же от дома он забрался. Дамон несколько раз упоминал о нем. Все будет хорошо, если только он не полезет в драку первым. – Мэлдред коснулся переплетенных пальцев девушки и посмотрел ей в глаза завораживающим взглядом.

– Вы уже причинили вред многим, – сказала Фиона, отрицательно покачав головой, когда Мэлдред предложил ей глоток горячительного напитка из кувшина, и отбросила со лба упругий локон, мокрый от пота. – Вы убили нескольких гномов. И рыцарей. Из-за вас сгорело много зданий. – Соламнийка закрыла глаза, глубоко вздохнула и расцепила руки, словно собираясь использовать их для чего-то другого.

– Леди-рыцарь! – вновь зазвучал мелодичный, обволакивающий голос. Фиона немного расслабилась, открыла глаза и смело взглянула в лицо Мэлдреда: в нем удивительно сочетались доброта и суровость, а нос напоминал клюв ястреба. – Леди-рыцарь, я никогда не убивал никого, кто не заслуживал бы этого. Любая жизнь драгоценна. И хотя я с готовностью признаю, что я вор, но жизнь – это единственное, что я никогда не пожелаю украсть. – Мэлдред придвинулся ближе, улыбнулся, видя, что выражение лица Фионы смягчилось, и, подняв здоровую руку, снова отвел с ее лба непослушный влажный локон. – Леди-рыцарь, я не буду лгать тебе и говорить, что я честный человек. Но я лоялен. – Он махнул в сторону Дамона и Рикали. – Я буду стоять до последнего за моих друзей и мои принципы. И если понадобится – буду биться насмерть.

– Но Железный Шип… Было бы справедливо… – Фиона вдруг забыла все слова и поняла, что тонет в глазах силача. Она моргнула и опустила взгляд ниже, воззрившись на его подбородок.

Мэлдред кивнул:

– Ну да, справедливость. – И он вдруг тихо, мелодично рассмеялся. Глаза Фионы сузились, и силач тут же нахмурился, покачав головой. – Ты сильна духом. Твои волосы подобны пламени, а в глазах сияет огонь. Дух и красота… Держу пари, ты владела мечом еще до того, как надела эти доспехи. Но мне не хочется, чтобы твое прекрасное лицо омрачали беспокойные мысли, – Мэлдред пристально посмотрел на Фиону, и на этот раз она не отвела глаз. – Жизнь слишком коротка, леди-рыцарь. Думай лучше о чем-нибудь хорошем.

Соламнийка почувствовала, как кровь приливает к щекам, и мысленно выругала себя за то, что так по-дружески беседует с этим красивым вором.

– Дамон ограбил раненых рыцарей, – произнесла она твердо.

– И ты полагаешь, что его обязательно надо судить? Извини, но я не позволю этому произойти, – заметил Мэлдред. – Конечно, его бы признали виновным. И я бы потерял друга.

Фиона покачала головой, все еще глядя в глаза силача:

– Ты не понимаешь. Я здесь не поэтому.

– Ах, ну да. Ты хотела наставить старого приятеля на путь истинный. Но он давно не тот человек, которого ты знала раньше. Однако все же в нем осталось много от былого Дамона.

Мэлдред вновь предложил девушке кувшин, и на этот раз Фиона не отказывалась. Удивляясь себе, она сделала большой глоток и вернула сосуд силачу, мельком взглянув на Рига, который слушал Дамона, ловя каждое его слово. Девушка захлопала ресницами – спиртное, к которому она не была привычна, ударило в голову, и ей стало очень жарко.

Фиона, чувствуя себя странно уязвимой в компании Мэлдреда, сделала движение, чтобы присоединиться к другим, но силач положил руку на ее колено. Легкого прикосновения теплой ладони оказалось достаточно, чтобы удержать соламнийку на месте.

– Ты не сможешь переубедить Дамона, – сказал Мэлдред, и девушка поджала губы, так что они превратились в узкую полоску.

– Я и не собираюсь переубеждать его, – ответила она, кладя руку на эфес меча.

Рикали прижималась к Дамону так крепко, как могла, демонстрируя их отношения Ригу. Она нежно погладила Грозного Волка по подбородку, потом ее рука скользнула ниже, и полуэльфийка потерла большим пальцем цепь на шее Дамона. Ей хотелось, чтобы Риг увидел крупный алмаз, висящий на цепи, но тот был спрятан у бывшего рыцаря под разодранной рубахой. Грозный Волк же совершенно не желал того, чего хотелось Рикали, поэтому аккуратно убрал ее руки от своей груди. Девушка сначала обиженно нахмурилась, потом весело подмигнула ему и принялась забавляться со шнуровкой его сапог.

– Я уже слышала этот рассказ, милый? – спросила она. – Нет, я совершенно не против того, чтобы послушать во второй раз, но, если ты расскажешь что-то новое, я просто буду внимательнее слушать.

Дамон покачал головой и посмотрел на Рига.

– Нет такой вещи, которая бы смогла изменить человека, – начал он. – Ведь ничто не сделало тебя более справедливым, ничто не отвратило от пиратства.

Риг ответил Дамону пристальным взглядом:

– А что изменило тебя?

– Со мной много чего произошло. Больше, чем я помню, и, возможно, больше, чем я хочу помнить. Мы боролись с драконами на плато Окно к Звездам. Но мы не победили. Я думаю, драконов просто нельзя победить. Наверное, это и было началом тех перемен, которые произошли со мной, – понимание, что мы никогда не победим.

– Началом?

– Случилось еще кое-что. Далеко отсюда. Намного позже того, как мы все расстались. – (Мореход поднял бровь.) – Как будто на другом краю света, – продолжал Грозный Волк задумчиво. – В драконьих владениях – в Лесу владычицы Берилл, которую называют Зеленой Угрозой. Она действительно несет угрозу. И еще – смерть. Впрочем, это очень длинная история.

– Я никуда не спешу.

Глава 6

Смерть и эльфийское вино

Дамон закрыл глаза, и тьма поглотила Рига, Рикали и кобольда. Он сосредоточился, вспоминая все до мелочей, хотя некоторые из воспоминаний заставили его вздрагивать. Грозный Волк отрешился от окружающей действительности, не слыша ни треска костра, ни спокойной беседы Фионы и Мэлдреда. Вспомнив все подробно, он открыл глаза и неохотно начал рассказывать.

Дамон Грозный Волк выглядел превосходно. Его лицо округлилось, было гладко выбрито, кожа носила лишь легкие следы загара. Волосы Дамона цвета воронова крыла были аккуратно и необычно коротко подстрижены – едва прикрывали мочки ушей – и тщательно расчесаны. Одежда Грозного Волка выглядела не хуже, чем он сам: под добротным шерстяным плащом на нем были надеты кожаные штаны и кольчужная рубаха; на новеньком поясе висел недавно откованный великолепный меч, дар квалинестийцев, сделанный специально к его новому трудному походу.

Эти горы отличались от тех, по которым Дамону приходилось путешествовать прежде. Они были не слишком крутыми, но все же скалы, зимой покрывшиеся льдом, делали поход довольно рискованным. По льду пролегала узкая тропа, по которой Грозный Волк вел вниз группу мужчин и женщин. Закутанные в тяжелые меха, обвешанные оружием и нагруженные припасами, они проделали трудный путь по западным отрогам, пока не достигли предгорий, где снег и лед уступили место лесу, который в это время года был куда как гостеприимнее.

– Жду приказаний, сэр! – щелкнул каблуками наемник, шедший первым. Он был молод, всегда готов угодить и стоял в ожидании распоряжений навытяжку.

Дамон оглядел вверенный ему отряд – почти четыре дюжины наемников, которых Палии Маджере тайно собрал в городе Бартер, что на берегу южной части Залива Ледяной Горы, врезавшейся глубоко в континент. Большинство из них были закаленными в боях эльфами-квалинестийцами. Народ Квалинести хотел заручиться помощью Палина в борьбе против молодого зеленого дракона.

Один из наемников был эрготианцем и количеством кинжалов, которыми он был экипирован, напоминал Грозному Волку Рига. Но вообще людей в отряде было немного.

Среди квалинестийцев были три женщины, которые своим маленьким ростом и изящными пропорциями больше походили на девочек. Впечатление портили только холодные глаза и многочисленные шрамы на руках. Дамон был уверен, что они были самыми закаленными воинами в отряде и, случись какая-нибудь стычка или другие непредвиденные обстоятельства, на этих троих можно рассчитывать в первую очередь.

Прошло несколько лет с тех пор, как Дамон в последний раз кем-то командовал, и эти кто-то были Рыцарями Такхизис. Поэтому, чтобы не морочить себе голову, Грозный Волк решил отдавать максимально точные приказы, решений своих не пересматривать и вообще вести себя так же, как если бы перед ним были не добровольцы и платные наемники, а отряд Рыцарей Тьмы. Именно опыт командования, имеющийся у Дамона, побудил Палина предложить ему принять участие в этом походе, да еще опыт борьбы против драконов.

– Скоро стемнеет, Годерик. Распорядись разбить лагерь – нам необходимо несколько часов отдыха, – сказал Дамон юному наемнику. – И назначьте часовых.

«Сам я не буду стоять на часах этой ночью», – решил Грозный Волк. Он сильно утомился за последнее время, и, чтобы вернуть былую форму, ему было нужно хотя бы несколько часов крепкого сна – без холода, ветра и воспоминаний, которые грызли его мозг. Дамон не мог нормально отдохнуть уже почти четыре месяца, с тех пор как он и его друзья – Риг, Фиона, Ферил и Джаспер – вступили в битву с драконами на плато Окно к Звездам.

На плато были древние руины, которые когда-то обладали сильной магической энергией и служили Вратами в другие миры, откуда Малистрикс привела на Кринн остальных драконов-владык. Геллидус Фрост, Бериллинтранокс Зеленая Угроза, Онисаблет Живая Темнота и Келлендрос Шторм над Ансалоном согласились помочь Малис стать Богиней – новым воплощением ушедшей Такхизис. Все они собрали мощные магические артефакты, намереваясь высвободить энергию этих предметов и использовать ее для превращения красной драконицы в Темную Королеву.

Дамон, Риг и их маленький отряд героев тоже собрали артефакты, чтобы противостоять красной владычице. Они пережили много приключений, прежде чем добрались до Окна к Звездам, чтобы остановить перевоплощение Малис.

Дамон уже тогда понимал, насколько это глупо – противопоставить группку смертных могучим драконам, пяти Великим Драконам Кринна. Однако, когда они пробивались через толпы приспешников драконов и взбирались по петляющей тропе к центру плато, сердце его пылало справедливой яростью. Но оно едва не остановилось при виде огромных, ужасающих своей мощью владык, собравшихся там.

Один из драконов увидел их, несмотря на то, что они присели, скрываясь за камнями. К счастью, Малистрикс творила сложное заклинание, вытягивая энергию из собранных артефактов, и не собиралась отвлекаться. Это подарило Дамону и его товарищам несколько драгоценных секунд.

Дамон рванулся вперед, чтобы сразиться с Малис. Он клялся, что отомстит за боль, причиненную вросшей в его плоть чешуйкой, и покончит с тиранией красной владычицы. Грозный Волк знал, что в этом сражении ему придется погибнуть, но в тот момент не боялся смерти. Помощь пришла неожиданно – от Шторма над Ансалоном. Большой синий дракон швырнул в руки Дамона Копье – легендарное Копье, некогда принадлежавшее Соламнийскому Рыцарю Хуме Победителю Драконов, один из самых могучих артефактов, когда-либо созданных на Кринне, и мощное оружие.

Среди огня и хаоса той ужасной ночи красная владычица получила серьезную рану от Копья Дамона и была сброшена синим драконом, ее бывшим супругом и извечным соперником, в воды Кровавого моря Истара. Власть, которую искала Малистрикс той ночью, досталась Келлендросу, которого некогда звали Скаем.

Дамон понимал, что Келлендрос мог убить любого из них одним ударом огромного когтя и только лишь силой мысли стать таким же могущественным, как Такхизис. Но вместо того, чтобы использовать высвобожденную магическую энергию и принять божественную сущность, синий дракон активизировал с ее помощью древние Врата Окна к Звездам. Шторм над Ансалоном позволил Дамону и его товарищам уйти живыми, поскольку они помогли ему нарушить планы красной драконицы. После этого Скай пролетел сквозь Врата и исчез из мира Кринна.

Когда маленький отряд под командованием Палина Маджере покинул Окно к Звездам, некоторые из них поклялись продолжать борьбу против драконов-владык их собственными способами. Ферил, возлюбленная Дамона, решила вернуться на родину Каганести, Южный Эргот, говоря, что ей нужно некоторое время, чтобы все обдумать и узнать слабые стороны белого дракона Геллидуса по прозвищу Фрост. Некоторое время Грозный Волк ждал, что Ферил скоро возвратится и они снова будут вместе. Мысли о Диковатой Эльфийке помогали ему поддерживать боевое настроение и не позволяли угаснуть ненависти к драконам и их приспешникам в душе Дамона. Но проходили недели за неделями, а от Ферил не было ни одной весточки, а через несколько месяцев до Грозного Волка донеслись слухи, что она нашла себе другого.

Риг и Фиона объяснились друг другу в любви, вскорости собирались пожениться и отправились на побережье Кровавого залива, что в Кровавом море Истара. Дамон даже не пытался сохранить с ними какие-то отношения.

Маг Палин и его жена Аша вернулись в Вайретскую Башню Высшего Волшебства, чтобы продолжить изучение драконов-владык. Именно Палин стал ближе всего Дамону в это время. Чародей поддерживал с Грозным Волком связь посредством магии и обыкновенных писем и часто просил его помощи в разных делах.

Кендерша Блистер решила поселиться в Цитадели Света, чтобы научиться у Золотой Луны искусству исцеления. Дамон слышал, что она делает потрясающие успехи, но ни разу не посетил Блистер с тех пор, как они разошлись в разные стороны у Окна к Звездам.

Куда ушел Ворчун, не знал никто. У глухонемого полулюдоеда было множество слишком личных проблем – «демонов», как когда-то выразился мглистый дракон, – чтобы делить их с кем бы то ни было. Дамон подозревал, что Палин знает, где находится Ворчун, но так и не потрудился спросить у мага об этом. Проблемы полулюдоеда больше не были проблемами бывшего Рыцаря Такхизис.

А Дамон – который шел выполнять миссию, порученную ему Палином, шел убивать молодого зеленого дракона, который терроризировал население этой части Леса Квалинести, – очень сильно устал. Он хотел только одного – несколько часов поспать. Всего несколько часов. Так немного… Но это время бы он потратил только на себя. Он бы не стал думать, забыл бы о драконах…

Дамон и его отряд уже были недалеко от границ Квалинестийского Леса.

– Сэр?

Гибкий эльф по имени Годерик отвлек Дамона от его размышлений. Годерик был вторым после него членом отряда, и за то короткое время, что они путешествовали вместе, юноша сумел заслужить уважение Дамона и подружиться с ним.

– Убежище Ветра находится дальше по реке. – Годерик указал на юго-запад, где виднелся отрезок темно-синей ленты – реки, текущей меж деревьями. Заходящее солнце давало еще достаточно света, который, проникая сквозь листву, усыпал стремительно текущую воду искрящимися золотистыми бликами. – Сэр, там мы сможем набрать…

– Еще больше наемников, – закончил Дамон. – Я знаю, Годерик. Палин сказал, что не меньше сорока или даже пятидесяти. Мы будем там завтра около полудня. А пока иди, отдыхай.

Когда на рассвете они снова двинулись в путь, было еще довольно холодно. Морозный воздух быстро покрыл щеки наемников ярким румянцем и заставлял прятать руки поглубже в карманы. Но это был не тот холод, который им пришлось пережить во время трудного перехода через Харолисовы горы. Там воздух был такой сухой и мертвый, что было трудно дышать, здесь же слабый ветерок приносил ароматы леса и воды – запах живой природы.

Отряд Дамона был беззаветно предан своему командиру. Большинство его членов восхищались Грозным Волком, и это восхищение в любое мгновение готово было перерасти в открытое поклонение. Еще бы, ведь он был героем, который избавился от плаща Рыцаря Тьмы, посмел противостоять драконам-владыкам и пользовался покровительством Золотой Луны и Палина Маджере, двух самых могущественных и влиятельных людей на Кринне. Дамон Грозный Волк был живой легендой. Отряд постоянно обсуждал его подвиги, смакуя каждую деталь, и мечтал только об одном: приобщиться к славе своего командира, совершить вместе с ним что-нибудь настолько великое, что даст пищу для разговоров в тавернах на многие годы. Одним словом, их настроение было приподнятым.

Однако именно приподнятому настроению надо очень мало, чтобы резко упасть.

Когда Дамон и его отряд добрались до Убежища Ветра, то обнаружилось, что эльфы, которые должны были присоединиться к ним, безнадежно мертвы, впрочем, как и все остальные жители деревни. Да и от самого Убежища Ветра мало что осталось. Дома из светлой березы, так любовно построенные их владельцами, были разрушены, размотанные полотнища прекрасной ткани колыхались на слабом ветру, как вымпелы, среди переломанной мебели и разбитой посуды. Повсюду валялись детские игрушки, втоптанные в землю, как будто жители в паническом бегстве пробежали по ним, не понимая, что на самом деле бежать все равно некуда. И повсюду были мертвые – старики, молодежь и совсем маленькие дети… И верные собаки, которые остались со своими хозяевами до конца.

На первый взгляд казалось, что несчастные, чьими телами была усеяна земля вокруг того, что некогда было большим домом, умерли несколько недель назад. Дамон и его помощник опустились на колени над телом эльфийки, которое сохранилось в более или менее первозданном виде, и, борясь с тошнотой, осмотрели его. То, что осталось от ее туники, буквально вросло в оплывшую бледную плоть, волосы были странно ломкими и осыпались от прикосновения, как будто сделанные из тонкого стекла. Там, где тело женщины не было прикрыто одеждой, кожу испещрили волдыри и странные шрамы, кое-где плоть была разъедена так, что показались кости, но было ясно, что это сделали не звери или насекомые: в деревне не осталось ничего живого.

– Дракон, – прошептал Грозный Волк.

– Сэр… – попытался что-то сказать помощник Дамона, но его горло сжали спазмы. Годерик отступил от трупа женщины, и тут же его взгляд упал на другое тело, изуродованное так же ужасно. Это тоже была женщина, но на этот раз прижимающая к полусгнившей груди мертвого младенца. Такое зрелище добило юного эльфа – он отбежал в сторону и согнулся пополам, сотрясаясь в приступах рвоты. Несколько минут спустя, когда Годерик пришел в себя, он обнаружил Дамона стоящим на коленях возле вывороченного дерева и внимательно разглядывающим землю под ним.

Увидев подошедшего помощника, Грозный Волк поднялся на ноги и прижал руку к бедру. От чешуйки распространялось слабое покалывание и легкое ощущение тепла. Прислушавшись к себе, Дамон списал это на нервное напряжение и сказал:

– Ветер от крыльев дракона разрушил дома и с корнем выворотил несколько молодых деревьев, а жителей деревни убило его дыхание. Я уверен, что это случилось совсем недавно – не больше двух-трех дней назад.

– Но ведь здесь нет никаких следов, – возразил юный эльф. – Такое большое существо, как дракон, не могло их не оставить. Мне доводилось видеть драконьи следы. Но тут что-то совсем другое…

Дамон направился к окраине деревни, двигаясь очень осторожно, чтобы не наступать на мертвые тела. Он остановился у сосен, окружавших разрушенную деревню Убежище Ветра, и подозвал Годерика.

Юный эльф, ступая так же осторожно, как Грозный Волк, подошел к нему.

– Здесь. – Дамон указал на небольшую полянку, находящуюся несколькими ярдами дальше границы.

– Во имя перворожденных! – выдохнул Годерик. Он воззрился на глубоко вдавленный отпечаток огромной лапы, в котором, несмотря на довольно высокий для Квалинести рост, мог бы легко поместиться, как в колыбели. Невысокие деревца и кусты на поляне были сильно помяты, словно их придавило тяжелой тушей.

– Дракон остановился здесь, – сказал Грозный Волк. – И он сумел убить всех жителей поселения – там, – Он махнул рукой, словно предлагая Годерику оценить расстояние между поляной и деревней.

– Но как?

Дамон замахал руками, призывая остальных членов своего отряда присоединиться к ним с Годериком, но те продолжали осматривать руины и тела с выражением изумления и ужаса на лицах.

– К тому же этот дракон довольно маленький.

– Маленький? – Годерик разинул рот от удивления и заметно побледнел.

– Я могу предположить, что тварь, которая оставила след такого размера, не может быть больше шестидесяти футов длиной. А скорее всего еще меньше. Палин был уверен, что наш отряд и те наемники, которые должны были присоединиться к нам здесь, довольно легко справятся с этим драконом, и я согласен с магом. Этому далеко до Великих Драконов и в размерах, и в храбрости, потому-то он и сжег деревню с такого большого расстояния. Возможно, он просто испугался скопления народу. Отряды охотников, на которые тварь нападала, всегда были очень малочисленными.

– Сэр! – окликнул Дамона один из наемников-людей. Дамон вспомнил, что этот человек был женат на эльфийке. И хоть его жена была в безопасности в городе Новый Порт, что лежал далеко на север отсюда, по другую сторону Харолисовых гор, но была родом из Леса Квалинести и не хотела, чтобы ее родную землю попирали драконы-захватчики. – Если мы сейчас уйдем отсюда, то дракон продолжит убивать. Конечно, Зеленая Угроза жестокая, но она…

– …никогда не убивает своих подданных столь экстравагантными способами, – закончил Дамон.

– Да. Но, возможно, этот дракон слишком молод, и поэтому Зеленая Угроза даже не замечает его.

– Или Зеленая Угроза просто не заботится о своих подданных и… – пробормотал Годерик.

Дамон кашлянул, прерывая его:

– Нам надо поспешить, чтобы найти этого дракона и покончить с ним.

Большинство наемников зароптали, демонстрируя, что они совершенно не хотят оказаться перед драконом, когда их так мало, но Грозный Волк уже приказал построиться, и отряд нехотя выполнил его распоряжение, продолжая с опаской поглядывать на изуродованные тела жителей деревни. Годерик немедленно велел двум своим братьям рыть могилы, воспользовавшись теми немногими инструментами, которые уцелели в деревне после нашествия дракона. И следующим утром, после простой и короткой церемонии похорон, отряд наемников продолжил свой путь.

Лес Квалинести теперь все чаще называли Лесом Берилл. Поначалу это название было в ходу среди тех, кто жил вне его границ, а позже его переняли жители Леса, лояльные к своей новой правительнице и требующие от других верности Зеленой Угрозе. Лес Берилл на кого угодно мог произвести впечатление своими размерами. Перед тем как Великие Драконы начали делить земли Кринна, уничтожая тех драконов, что обитали в этом мире испокон веков, древний Лес был обширным, с тысячами и тысячами самых разнообразных деревьев.

Но после того, как Бериллинтранокс прибыла в Лес и начала изменять эту землю, он стал странным и диким. Деревья вытянулись к небу на высоту более чем ста футов, их стволы чудовищно раздулись – эти деревья стали называть «мамонтовыми». Виноградные лозы оплели гигантские дубы и клены и зацвели невероятными цветами, насыщая воздух сладкими, душными ароматами даже зимой. Было несколько полян, где не росло ничего, кроме толстого слоя мха, который, впрочем, был повсюду, отличаясь лишь оттенками – от изумрудного до цвета морской волны. Папоротники высотой в рост человека склонялись над ручьями и порослями грибов величиной с кулак. Зелень была яркой, сочной, и жизнь в Лесу Берилл прямо-таки кипела.

Птицы были крупными и раскормленными – плодов и насекомых в Лесу было в изобилии. Годерик обратил внимание спутников на попугаев, которых в Квалинести отродясь не встречалось. Разные мелкие зверюшки то и дело выскакивали на тропу, едва ли не под ноги отряду, и тут же снова исчезали в зарослях. Было понятно, что кролики и другие животные здесь размножаются с потрясающей быстротой. Иногда попадались стежки, проложенные квалинестийцами от одной деревни к другой, или тропы охотников, промышлявших на берегах Реки Летящего Ветра, но магический Лес не позволял им долго оставаться проторенными – мох и виноградные лозы глушили тропки не намного медленнее, чем ноги успевали протаптывать их. Становилось ясно, что любая тропа, найденная Дамоном, проложена совсем недавно.

Грозный Волк погрузился в воспоминания. Ферил много рассказывала ему о Лесе Берилл, по которому она путешествовала вместе с Палином и Джаспером Огненным Горном. Эльфийка предупреждала, что воздух Леса может одурманить. Когда Дамон подумал о девушке, выражение его глаз смягчилось. Грозный Волк задержал взгляд на стволе высокого дуба, и ему показалось, что сквозь трещины коры проглядывает лицо Ферил. Он украдкой погладил теплый дубовый ствол, словно коснулся щеки возлюбленной.

– Сэр! Я нашел следы! – раздался взволнованный голос одного из четверых людей, отправленных в разведку. – Чуть не пропустил их – отпечатки не очень четкие. Но вот один, а вот часть другого.

Дамон отогнал грезы, опустился на колени и принялся изучать отпечатки огромных лап. Грозный Волк был искусным следопытом. Сначала этому искусству его учили Рыцари Такхизис, когда он совсем мальчишкой вступил в их Орден, потом его наставником стал пожилой Соламнийский Рыцарь, который отвратил Дамона от пути Тьмы, а уже позже Грозному Волку удалось отточить свое мастерство с помощью Диковатой Эльфийки Ферил. «Ферил…» – снова подумал он.

Разведчик терпеливо ждал, пока Дамон выскажет свое мнение.

– Да, это следы дракона, – подтвердил он и добавил задумчиво: – Но трудно сказать, как давно он здесь побывал.

– Но мы держим путь как раз в том направлении, куда он шел, – сияя, заявил разведчик. Юноша говорил что-то еще, но Грозный Волк его уже не слушал. Он осматривал примятые растения, прикидывая вес дракона, и предположил, что этот экземпляр явно больше того, который разрушил Убежище Ветра. Сказать что-нибудь еще было трудно, поскольку Лес уже начал заглаживать следы – мох, трава и невысокий кустарник, примятые лапами дракона, стремительно распрямлялись.

Дамон чувствовал, что кожу под чешуйкой покалывает все сильнее.

– Я просто устал и разнервничался, – прошептал он себе под нос, поднялся и осмотрел кустарник в поисках других следов. Молодой разведчик сделал то же самое и указал в западном направлении, где была поляна, сплошь заросшая папоротником, который тоже оказался примятым. Двое мужчин направились туда, но почти сразу же остановились, как только до них откуда-то сзади донесся сдавленный вопль.

Стая птичек взмыла с деревьев многоцветным облаком, мелкое зверье ринулось прочь – путь их бегства отмечал шевелящийся подлесок, крупные животные проламывали поросль своими телами. Следующим звуком, который услышали Дамон и разведчик, был топот ног – наемники убегали, так же как и звери. Грозный Волк бросился назад по тропе, не обращая внимания на ветви, которые хлестали его по лицу и цепляли за плащ. Юноша пытался не отставать.

– Бегите! – кричал Годерик, – Врассыпную!

– Глупый эльф! – рявкнул Дамон и помчался к берегу реки. Он проскочил через заросли ив и берез, перепрыгнул через валун и миновал по краю небольшое болотце, отделившееся от основного русла. От быстрого бега стена леса, которую он видел краем глаз, превратилась в размытую зеленую полосу. – Атаковать дракона! – взревел Грозный Волк. – Годерик, это приказ! Рассыпаться и атаковать! Нападать с разных направлений! Не сметь дезертировать!

Потребовалось несколько мгновений, чтобы отряд осознал, что приказывает их командир, и развернулся, перестраиваясь для атаки.

Это заняло считанные минуты, но их хватило, чтобы половина отряда была уничтожена. Те, кто бежал прямо перед Дамоном, оказались накрыты облаком ядовитого драконьего дыхания. Они рухнули на землю, крича, дергаясь в конвульсиях, разрывая ногтями лица и одежду. Правда, несколько из них быстро сообразили, что к чему, и скатились в реку, где холодная вода смыла яд, осевший на телах пленкой. Другие, не в силах противиться жуткой боли, сдались и остались лежать там, где упали.

Дамон бежал вперед, перепрыгивая через трупы. Их лица были покрыты такими же волдырями, какие он видел у погибших жителей эльфийской деревни. Те, кто успел оторваться от остальных и уйти вперед, пострадали еще сильнее. Они приняли на себя основной удар ядовитого драконьего дыхания, и яд глубоко проник в их легкие, тут же начав разъедать тела изнутри.

– Убийца! – крикнул Грозный Волк.

На тропу легла длинная тень – это дракон, прятавшийся до поры до времени в воде, начал подниматься. Дамон понял, что тот просто устроил засаду, чтобы, подманив поближе легковерных двуногих, уничтожить их ядовитым дыханием. Этот дракон действительно был намного больше того, что, предположительно, уничтожил Убежище Ветра – от кончика носа до кончика хвоста в нем было около ста футов длины.

Гибкие пластины на животе дракона мерцали, как влажные изумруды, отражая утренние лучи, которые просачивались через густую листву. Чешуя на остальных частях тела формой напоминала листья вяза и варьировала от оливковых тонов до насыщенного цвета морской волны, гармонирующего с одеянием голубых елей, группка которых росла неподалеку. Желтые глаза твари с вертикальным, как у змеи, зрачком, тускло мерцали, голову венчал высокий гребень цвета молодого папоротника, который спускался по шее и терялся в складках приподнятых кожистых крыльев, с правой стороны темного лба торчал короткий искривленный рог, деформированный, похоже, от рождения. На второй рог не было даже намека. Грозный Волк смотрел на тварь и внезапно с осеняющей ясностью понял, что это самка.

Оставшиеся наемники пятились, боясь повернуться к ней спиной. Не отводя от драконицы глаз, словно загипнотизированные ее видом.

– Сражайтесь! – услышал Дамон собственный крик, – Не смейте отступать! Не бегите!

Наемники замерли на мгновение, переводя взгляд с Дамона на Годерика, которому тоже удалось уцелеть, и обратно.

– Нет, – недоверчиво пробормотал юный эльф, но Грозный Волк неистово мотнул головой в сторону своего помощника и махнул рукой, подтверждая приказ:

– Сражайтесь!

Он рванулся в их сторону, но поскользнулся, потерял равновесие и шлепнулся в грязную лужу.

И в тот же миг драконица тоже дернулась вперед, налетая на стволы гигантских деревьев, на которых от ударов мощного тела даже следов не оставалось. Ее хвост, словно кнут, хлестнул трех эльфиек, которые пытались обойти тварь сзади, занеся мечи, лезвия которых были покрыты тонкой пленкой яда – осевшего дыхания драконицы.

Легкие Дамона горели – ядовитое дыхание грозило удушить его. Он попытался подняться, но представшая его взору картина заставила Грозного Волка замереть на месте. В уши ударила какофония звуков: жалобные стоны, пронзительные крики птиц, громовой стук собственного сердца. И все это тут же заглушило шипение – драконица выдохнула новую порцию ядовитого пара. Чешуйка на бедре Дамона покалывала все сильнее, уже довольно ощутимо нагревшись. «Это не разыгравшееся воображение, – понял он. – Это совсем другое…»

Одна из эльфиек прыгнула на драконицу, с силой опуская меч на бронированную шкуру, но облако горячего ядовитого дыхания отшвырнуло ее в сторону. Дамон сумел избежать этого, откатившись в сторону и прикрывшись телом мертвого наемника, но почувствовал, как едкие испарения оседают на доспехах, одежде и коже, которую тут же начало жечь.

Эльфийкам повезло куда меньше. Ядовитое облако гнилостного желто-зеленого цвета окутало их. Раздались предсмертные вопли, но Грозный Волк, не в силах помочь, мог только скрипеть зубами. Через мгновение раздались слабые удары упавших тел, и облако поплыло дальше.

– Мерзкая тварь! – услышал Дамон крик Годерика. Его помощник подобрался к самому животу драконицы и нанес удар мечом, но лезвие лишь чиркнуло по крепкой чешуе. Сила отдачи едва не выбила оружие из рук Годерика, и юный эльф с трудом удержал меч. Он нанес еще один удар, вкладывая в него все силы, и на этот раз лезвие пропороло чешую. Драконица взревела от боли, на мгновение оглушив оставшихся в живых.

Последнее нападение твари пережило около дюжины наемников, и теперь они сумели подойти достаточно близко, чтобы атаковать. Дамон понимал, что эти храбрецы пытаются выполнить данный им приказ.

– Не подходите близко к голове! – закричал Годерик. – Жмитесь ближе к туше! Не задерживайтесь на одном месте! Бейте и отскакивайте! Сменяйте друг друга!

Драконица ударила хвостом, разметывая листву и сбрасывая трупы в реку. Краем глаза Дамон заметил, что по зеленой чешуе ее живота сочатся струйки крови. Годерик ударил тварь мечом по задней лапе, нанеся глубокую рану, и кровь хлестнула струей, пятная землю, один из наемников-эльфов сумел погрузить меч в щель между крупными чешуйками на передней лапе драконицы. Лезвие застряло в ране, и эльф, бросив оружие, взялся за парные кинжалы.

Внезапно драконица, взревев, поднялась на дыбы. В груди Дамона вспыхнула надежда – это был его шанс. Однако его бедро под вросшей чешуйкой болело все сильнее. Грозный Волк сглотнул, ощущая в горле едкий привкус яда, и вновь попытался подняться, но резкая боль прострелила его ногу, пригвоздив бывшего рыцаря к земле.

В реве драконицы появились дрожащие нотки, и Годерик издал торжествующий вопль. Глаза Дамона затуманились от боли, но он сумел разглядеть своего помощника. Храбрый эльф был с ног до головы измазан драконьей кровью и продолжал наносить удар за ударом.

Драконица забилась, мотая из стороны в сторону головой на длинной шее. Внезапно ее желтые глаза нашли Грозного Волка, и тому показалось, что огромная чешуйчатая пасть растянулась в насмешливой улыбке. Сердце Дамона замерло от леденящего ужаса, но он сумел отползти в сторону, спрятался за ближайшим деревом и попытался унять жгучую боль, распространяющуюся по телу от пылающей чешуйки.

– Ее нельзя победить, – тихо сказал Грозный Волк и сплюнул. – Бесполезно даже пытаться. Я бы мог пожертвовать своей жизнью, но от этого не будет никакого толку. – Часть его еще пыталась вернуться к остаткам отряда, но Дамон уже отвернулся от сражения и от Годерика и захромал через папоротники прочь. – Им все равно не поможешь.

Звуки битвы становились все тише. Не только потому, что Грозный Волк постепенно удалялся от реки, но и потому, что последние из его подчиненных гибли один за другим. Скоро он услышал громкое шипение и далекий, слабый возглас Годерика:

– Магия! Тварь владеет магией!

И все стихло. Больше ничто не нарушало лесной тишины, кроме хруста сухих веток под ногами Грозного Волка да стука его собственного сердца.

Дамон проблуждал в лесу несколько дней, надеясь выследить драконицу и добить ее, но та словно испарилась. Тогда бывший рыцарь принял решение возвращаться обратно в Бартер.

Был поздний вечер, и Дамон с трудом нашел открытую таверну. На его изорванную одежду и спутанные волосы никто не обратил внимания, а доспехи Грозный Волк предусмотрительно бросил на окраине города. Устроившись за свободным столом, он заказал пива и принялся планомерно напиваться, размышляя, как сказать Палину Маджере о своем неудачно закончившемся походе.

Когда очередная кружка опустела, он стукнул ею по столу и заорал:

– Пива!

Кружка осыпалась глиняными черепками. Посетители таверны, привлеченные шумом, на мгновение отвлеклись от своих дел, но, увидев, что драки или других развлечений не предвидится, вернулись к игре в кости и возобновили приглушенные разговоры. Официантка, похожая на девочку эльфийка, маленькая и хрупкая, поспешила к столу Дамона с новой кружкой в одной руке и кувшином пива в другой. Танцующей походкой она привычно пробежала меж тесно поставленными столами, поставила перед Грозным Волком кружку и наполнила ее.

– Эт-то хорошо, – сказал он хриплым от выпитого голосом. – Я хочу сегодня напиться. Не дай мне уйти отсюда трезвым, ладно? – Дамон поднес кружку ко рту и длинным глотком осушил ее. Девушка не сводила с него глаз. Грозный Волк снова грохнул посудиной по столу, но не так сильно, как в прошлый раз, и эльфийка наполнила ее снова, поморщившись, когда Дамон громко рыгнул. От него исходил запах перегара и пота, что не самым лучшим образом действовало на тонкое эльфийское обоняние. – Хорошая девочка, – пробормотал Грозный Волк, развязал мешочек, извлек из него несколько стальных монет и опустил в карман ее фартука, самодовольно ухмыльнувшись, когда глаза официантки расширились от такой щедрости. – Оставь весь кувшин.

Девушка поставила кувшин на стол и принялась сметать глиняные черепки в подол фартука.

– Ты такая скромная, – продолжал Дамон. Его темные глаза заблестели в свете фонарей, подвешенных под стропилами и мягко освещающих низкое помещение кроме самых дальних углов, которые были погружены во тьму. – Мне нравятся скромные женщины. – Он протянул руку, так что стало видно темное пятно пота под мышкой, и ухватил девушку за запястье, усаживая ее к себе на колени и не обращая внимания на посыпавшиеся на пол черепки. – И еще нравятся эльфийки. Ты мне напоминаешь Ферил. Она тоже эльфийка. И я когда-то был в нее влюблен. – Дамон взмахнул свободной рукой и опрокинул кувшин. Сидящий за соседним столом пожилой полуэльф сердито выругался – пиво забрызгало его одежду. Несмотря на опьянение. Грозный Волк отметил, что кроме глядящего на него с негодованием полуэльфа и двух мужчин, болтающих перед весело потрескивающим камином, все посетители таверны – квалинестийцы.

– Бартер – эльфийское поселение, сударь. Здесь живут в основном квалинестийцы. – Девушка примирительно улыбнулась раздраженному полуэльфу. Тот отжимал подол залитой пивом туники и негромко ругался на языке Квалинести, посматривая на Дамона водянистыми голубыми глазами, в которых светилось презрение.

– Верно, девочка, – сказал Грозный Волк. – В этих местах вообще мало людей. Будь их здесь много, они сделали бы стулья побольше и потолки повыше. Людей вообще мало. – Выражение его лица на мгновение смягчилось, глаза стали печальными и воззрились в пространство, словно обнаружили там что-то, чего официантка увидеть не могла. Рука, обхватывающая ее талию, ослабела, хоть и не опустилась, а второй рукой Дамон провел по ее заостренному ушку. – А иногда мне кажется, что их вообще не существует. Для меня.

Девушка внимательно посмотрела на странного посетителя. Если бы не длинные спутанные волосы цвета воронова крыла, которые много дней не видели расчески, и колючая, неопрятная щетина на щеках, он бы мог показаться очень красивым. Посетитель был молод даже для человека – эльфийка не дала бы ему больше тридцати лет. У него был крупный рот с полными губами, влажными от пива, высокие скулы придавали твердости и мужественности загорелому лицу. Распахнутая рубаха под кожаным жилетом открывала мускулистую грудь, блестящую от пота, словно смазанную маслом. Но особенно эльфийку привлекли его глаза – таинственные, завораживающие, словно затягивающие в свои темные глубины.

– Позволь мне идти, сударь, – сказала официантка, не делая никаких движений, чтобы освободиться, и ее слова прозвучали совершенно неубедительно. – Надо обслуживать посетителей. А тебе не стоит искать неприятностей на свою голову.

– Мне нравятся скромные женщины, – повторил Дамон, и его глаза на мгновение прояснились, словно тайна ушла в самую их глубину. – Скромные…

– А ты ей не нравишься, – подал голос забрызганный пивом полуэльф, – так что отпусти ее.

Свободная рука Дамона потянулась к висящему на поясе мечу.

– Нам не нужны неприятности, – произнесла девушка, на этот раз убедительно, заглядывая ему в глаза, – Пожалуйста…

– Хорошо, – неожиданно согласился Грозный Волк. Он убрал руки – с талии девушки и с эфеса меча – и обхватил ладонями кружку. Мгновение его сузившиеся глаза сверлили полуэльфа, затем он пожал плечами: – Не нужны, так не нужны, – и ласково обратился к официантке: – Принеси мне еще выпивки. Только не той кислятины, которую ты подала в прошлый раз. Я знаю, что у вас здесь есть превосходное эльфийское вино, я даже чувствую его запах. Оно крепче и лучше. Подай его.

– Может быть, тебе лучше уйти? – предложил пожилой полуэльф, когда девушка ушла. Его голос был необычайно низким и грубым. – Ты выпил больше чем достаточно.

Дамон покачал головой, чувствуя, как напрягаются мышцы:

– Ты же видишь, я все еще могу соображать, а значит, выпил недостаточно. Но ты не беспокойся. Скоро я двинусь в путь. Думаю, с первыми лучами солнца. И ни тебе, ни этим квалинестийцам не придется больше меня терпеть.

Полуэльф подошел ближе. Дамон увидел собственное отражение в большом полированном медальоне, который висел на груди старика на изящной цепочке, и нахмурился – он и не представлял себе, что так потрепан. Полуэльф склонился над Грозным Волком и сказал свистящим шепотом:

– Иди топить свои печали в другое место.

Дамон нацепил на лицо подобие улыбки и открыл было рот, чтобы продолжить спор, но порыв холодного ночного ветра отвлек его. Дверь таверны распахнулась так широко, что ударилась об стену, и на пороге появились два эльфа. Оба выглядели грязными и измученными, но один, с сучковатым посохом в руках, был ему незнаком, а вот второй, в одежде, покрытой пятнами засохшей крови…

– Годерик… – прошептал Дамон, побледнев так, словно увидел призрака.

Юный эльф тоже заметил его и, подтолкнув локтем своего спутника, крикнул;

– Вот он! Вот это ничтожество, которого Палин Маджере считал великим героем!

В тот же момент рядом с Грозным Волком зашелестела цветастая юбка.

– Твое эльфийское вино, сударь, – нежным, музыкальным голоском возвестила официантка, но тут же смолкла, увидев, как два эльфа пробираются в их сторону между тесно поставленных столов, щедро раздавая пинки желающим заступить им путь и бранясь, как извозчики.

Дамон неуклюже поднялся, ударился головой о низкий потолок и врезался в девушку. Та отлетела к полуэльфу, вновь окатив его – на этот раз вином, поскольку кувшин выскользнул у нее из рук и, ударившись об пол, разбился.

Полуэльф выругался и сделал попытку помочь ей встать на ноги, но оба заскользили в луже пролитого вина, и старик упал, запутавшись в пышной юбке эльфийки. Дамон же, не обращая на них никакого внимания, ухватился за край стола и перевернул его, выставив, словно щит, против вновь прибывшей парочки. Незнакомец налетел на столешницу с отвратительным глухим стуком, но Годерик оказался проворнее и легко обошел препятствие, высоко вскинув меч.

– Дамон Грозный Волк! – крикнул он. – Своим приказом убить дракона ты послал нас на верную смерть! – Юный эльф широко размахнулся, сбивая с соседних столов кружки и осыпая черепками посетителей таверны, которые спешно укрывались за столами. – Мы не должны были слушать твоих глупых распоряжений!

Пока Годерик распинался, Дамон ударил его сапогом в живот, так что эльф рухнул на ближайший стол, перевернув его.

– Не-ет! – завопила официантка, вскочила на ноги и бросилась через зал к задней комнате. – Серебряный Ветер! У нас неприятности! Серебряный Ветер, ты слышишь? Зови стражу!

– Я не хотел никаких неприятностей, – проворчал Грозный Волк. – Я хотел только спокойно выпить.

Оба эльфа уже пришли в себя и теперь надвигались на него, хотя незнакомец пошатывался, а из его носа после встречи со столом текла струйка крови. Кто-то уже распорядился отодвигать мебель к стенам, чтобы освободить место для поединка, а кто-то уже делал ставки. Дамон окинул посетителей быстрым взглядом и заметил, что два человека, что раньше сидели у камина, теперь отсчитывают монеты, заключая пари. Несколько посетителей-эльфов схватились за оружие, и у Дамона не было сомнений по поводу того, чью сторону они примут, если решат присоединиться к схватке.

– Моя жена и сестра погибли! – Незнакомец яростно сплюнул. – Погибли из-за тебя!

– Мои братья и друзья – тоже! – добавил Годерик.

– Я никого не заставлял идти со мной! – отрезал Дамон. Он слегка нагнулся, чтобы больше не биться головой о низкий потолок – высота помещения едва ли достигала шести футов, – и послал меч вниз, ударив плашмя незнакомца по плечу. – Драконы опасны! Они убивают людей, демоны тебя задери! Но чтобы убить дракона, надо выйти против него, и ты, Годерик, это знаешь!

– Зеленая не пыталась убить тебя! – возразил Годерик. – Ты, как последний трус, валялся на земле, побоявшись вступить в бой! Конечно, у тебя было занятие получше – смотреть, как умирают твои подчиненные!

Юный эльф одной рукой утер кровь, текущую из разбитой губы, а другая, сжатая в кулак, уже летела в живот Дамона, Грозный Волк согнулся пополам, и незнакомец занес над ним свой посох.

– Ты пойдешь с нами, Дамон Грозный Волк, – объявил он. – Мы доставим тебя к властям, и ты предстанешь перед судом Бартера. Но знай, никто не предоставит тебе защиту! Я хочу твоей смерти за смерть моей жены и сестры!

– Смерть за смерть! – крикнул кто-то из темного угла таверны. – Судите его здесь!

– Мы не нуждаемся в гражданском суде! – завопил другой посетитель.

Незнакомец опустил занесенный посох на спину Дамона. Тот почувствовал, как трещат ребра, но боль, к его собственному удивлению, отрезвила Грозного Волка.

– Я никого не убивал! – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Это сделала драконица! Я не ссорился с тобой! – обратился Дамон к незнакомцу. – Я даже не знаю тебя! Оставь меня в покое! – Его сторонники одобрительно зашумели. Грозный Волк присел и отпрянул, уходя от ударов обоих эльфов, – В покое меня оставьте, я сказал!

– Но это ты приказал напасть на драконицу! – возразил Годерик. – Это был твой приказ. Ты должен был, по крайней мере, бороться и умереть вместе с нами! Трус!

– Ты тоже не умер, – категорично отрезал Дамон. Он уже извлек из ножен меч и парировал следующий удар посоха незнакомца, а его нога взмыла вверх, и носок сапога врезался в подбородок противника, отправляя его отдохнуть. Эльф рухнул на пол, и Грозный Волк ударил его еще разок – чтобы тот отдыхал как можно дольше. – Я никого не заставлял идти со мной против драконицы. И особенно тебя, Годерик.

– «Не заставлял»! – глумливо передразнил его юный эльф. Он отступил на шаг, тяжело дыша. Оба мужчины – человек и эльф – замерли друг против друга. Их грудь тяжело вздымалась, а суставы пальцев, сжимающих мечи, побелели. – Ставленник Палина! Настоящий герой! Ты приказал…

– Ну так я был не прав! – сплюнул Дамон. – Возможно. Но ты-то остался жив! Ты! Остался! Жив!

– Только я, – возразил Годерик. – И то только потому, что драконица позволила мне это. – Дыхание эльфа сбилось, зеленые глаза превратились в злобные щели. – Она убила их всех. И я должен был стать следующим. Она опустила голову так низко, что я видел свое отражение в ее глазах и чувствовал ее горячее дыхание, обжигающее мое тело. Она смотрела на меня некоторое время, а потом гордо удалилась. Сначала я подумал, что показался ей слишком ничтожным, чтобы стоило тратить на меня время, но потом понял, что она оставила меня в живых, чтобы весть о том, что она сделала в тот день, могла дойти до других. Я потратил несколько часов, обыскивая реку, надеясь обнаружить еще кого-нибудь живого, надеясь найти тебя. Но все те, кого я нашел, были мертвы. Они погибли, сражаясь за своего великолепного лидера, они не знали, что ты бросил их. Я похоронил все тела – на это ушло несколько дней. И за эти дни драконица дважды возвращалась и наблюдала за мной. – (Дамон опустил меч и тихонько покачивал головой, слушая рассказ эльфа.) – Я искал тебя, чтобы похоронить, но не нашел…

– Убей его! – раздался из угла чей-то грубый, пропитой голос. – Он оставил наших братьев умирать! Теперь он тоже должен быть убит!

– Ты говорил, что был Рыцарем Тьмы! – прорычал Годерик. – Говорил, что оставил этот путь! Может быть, все это ложь! Может быть, ты все еще один из них!

– Рыцарь Тьмы! Рыцарь Тьмы! – эхом пронеслось по залу.

– Рыцарь Нераки! – вскричал пожилой полуэльф.

– Да, теперь их называют так, – спокойно бросил Дамон.

По залу прокатилась волна ропота, раздался скрежет вытягиваемых из ножен мечей и скрип дерева – посетители, отталкивая столы и табуреты, готовились к битве. Где-то зазвенели монеты – пари заключались все яростнее, а со стороны задней комнаты раздался слабый голосок, что-то кричавший по-эльфийски. Голос принадлежал девушке-официантке, призывающей стражу, но его тут же перекрыли вопли:

– Взять Рыцаря Тьмы! Прикончить предателя!

Внезапно столы и стулья начали опрокидываться, на пол полетели, разбиваясь, тарелки и кружки. Одна из них – тяжелая пивная кружка – ударила Дамону в поясницу. Неистовые проклятия «Смерть Рыцарю Тьмы! Смерть Рыцарю Нераки!» становились громче, а откуда-то снаружи раздался пронзительный свист.

На Грозного Волка с выражением угрозы на лице пошел пьяный эльф с серебристыми волосами, держа перевернутый стул как оружие. Другой, такой же нетрезвый, отломил ножку стола и размахивал ею как дубиной. Дамон легко обошел пьяную парочку и заступил дорогу облитому пивом и вином полуэльфу. Один из людей, нагнув голову, бросился на Грозного Волка и ударил его в живот, срубив ему дыхание.

Несмотря на сбитое дыхание, Дамон заставил себя ответить. Он занес меч и ударил пожилого полуэльфа мечом по голове, правда, держа клинок плашмя, и тот без памяти упал на пол. Грозный Волк раскрутил меч, словно окружая себя сияющим кольцом, и отпугнул этим нескольких особо рьяных посетителей таверны. Он отступил в сторону, попутно двинув в челюсть какому-то эльфу, который просто пытался избежать толкучки вокруг Дамона. Во все стороны брызнули кровь и осколки зубов, после чего неудачливый посетитель передумал обходить столпотворение и решил присоединиться к драке, вытащив кинжал и изрыгая проклятия на нескольких языках сразу. Годерик размахнулся и нанес Грозному Волку удар, но попал прямиком по чешуйке Малистрикс и нахмурился, когда лезвие его меча отскочило, едва не ранив оказавшегося поблизости бражника.

Однако тут же короткий меч другого посетителя таверны глубоко впился в левую ногу Дамона. Грозный Волк пошатнулся и упал на колени – как раз вовремя, потому что прямо над его головой просвистел кувшин и разбился о соседний стол, осыпав Дамона глиняными осколками. Ароматное эльфийское вино насквозь пропитало его волосы и одежду, а несколько мелких черепков впились в кожу головы. Грозный Волк встряхнулся, и осколки с грохотом посыпались на пол, – он с трудом пытался остаться в сознании и подняться на ноги. Когда Дамону это удалось, он качнулся к эльфу, который как раз замахивался кочергой, вырвал у него импровизированное оружие, отшвырнул его в сторону и ударил того в лицо.

– Остановитесь! – кричала эльфийка-официантка. – Немедленно прекратите!

Толпа эльфов оттеснила ее, и, несмотря на то, что девушка голосила во всю силу легких, на нее не обращали внимания.

– Остановитесь! – присоединился к ее крикам другой голос, очевидно принадлежащий хозяину таверны. Его вопли сопровождались ударами по медному горшку, которые делали голос хозяина еще менее приятным. – Будьте добры прекратить! Немедленно перестаньте!

– Не я это начал! – огрызнулся Дамон и неуклюже увернулся от подступающего эльфа, вооруженного длинным кухонным ножом. Нога Грозного Волка подвернулась, и он, потеряв равновесие, сбил с ног трех других противников, которые заступили ему проход к двери. В этот момент Дамон правой штаниной зацепился за гвоздь, торчащий из ножки стола, и ткань треснула, обнажая его бедро и большую черную драконью чешуйку на нем. Свет фонарей отразился в ее поверхности, облив пластину брони серебром и заставив ее таинственно мерцать.

Эльфы, увидев это, подались назад, задохнувшись от ужаса, и в наступившей тишине раздался одинокий вопль:

– Магия!

– Это дар от Великой Драконицы! – взревел Годерик. Он встал на стул, чтобы перекричать разъяренную толпу, и бешено размахивал мечом. – Черная драконица подарила ему свою чешуйку!

– И вовсе не черная, – обреченно поправил Дамона. – Она была красной.

– Шпион драконов-владык! – завопили в толпе. – Убейте его!

– Я не шпион! – крикнул Грозный Волк, опуская меч на чью-то неосторожную голову. В этот момент в его многострадальную ногу впилось острие кинжала, и Дамон, совершенно инстинктивно, с силой отмахнулся, заставив тех, кто пытался помешать ему покинуть таверну, попятиться.

В центре таверны, возле ног Грозного Волка, уже лежало не меньше полудюжины эльфов – мертвых или потерявших сознание. Пол был залит вином и кровью, но еще несколько дюжин противников оставались на ногах и толпились вокруг Дамона.

Эльфы швыряли в него кружки, метя в голову и грудь, но некоторые из их импровизированных снарядов отскакивали обратно, разя совершенно не того, кого надо. Грозный Волк держал их на расстоянии, размахивая мечом и изредка отпихиваясь ногой, которая, благодаря вросшей чешуйке, производила на посетителей таверны гораздо более сильное впечатление, чем остро отточенный клинок.

Внезапно несколько противников, выступив из-за спин остальных, подобрали большую доску и, раскачав ее, швырнули в Дамона. Тот увернулся, с удивлением созерцая пролетающую над головой деревяшку, которая с грохотом врезалась в стоящих позади него. Оскорбленные эльфы из тех, кого не поразила доска, начали сжимать кольцо, и единственное, что Дамон мог сделать, чтобы не подпустить их близко, – это снова начать раскручивать свой меч.

– Не убивайте его! – раздался предостерегающий крик. Голос принадлежал Годерику, который пробивался через толпу к первым рядам. – Я хочу, чтобы он ответил перед судом за все свои злодеяния!

В ответ на слова юного эльфа раздался пронзительный свист, правда, большинство присутствующих свистуна не поддержало. Зато громко закричала эльфийка-официантка да усилились стенания раненых. Звуки показались Дамону особенно громкими, когда чей-то кулак в полете нашел его лицо. Потом кто-то ударил его в грудь, а кто-то другой – по ногам. Грозный Волк взмахнул мечом как раз в тот момент, когда Годерик попытался напасть на него. Квалинестийский клинок нашел своего соплеменника, окрасив его тунику темно-красным. Изумленный эльф пал на колени, с удивлением воззрившись на рану и недоверчиво округлив глаза – меч Дамона застрял в его груди.

Обозленные эльфы переключили внимание на упавшего Годерика, и у Грозного Волка появилась возможность быстро расправиться с теми немногими, кто все еще заступал ему путь к двери. Мгновением позже он вылетел из таверны и полной грудью вдохнул холодный ночной воздух.

Мореход сглотнул:

– А Палин… Что он сказал насчет зеленой драконицы и погибших наемников?

Дамон пожал плечами:

– Я больше не видел его.

– Но…

– Палин подставил меня. Он сделал так, чтобы я вышел против драконицы, не имея никаких шансов на победу. Но я выжил и не поступлю так больше. И надеюсь, никто никогда не повторит моей глупости. Я уже сказал тебе – драконов победить нельзя.

Риг покачал головой:

– Ты так уверен в этом? В конце концов, мы выступили против драконов и вернулись живыми. Мы боролись против них, Дамон! Ты это помнишь?

– Я видел достаточно, чтобы понять – нет никакой надежды. Риг, ты неглупый человек и уже должен был догадаться – Боги покинули Кринн и оставили своих детей на произвол судьбы. Богов больше нет, остались только драконы. Джаспер был убит драконом. Шаон была убита драконом. И еще множество мужчин и женщин, с которыми я никогда не был знаком. У нас нет никакого шанса победить владык. Неужели ты настолько слеп, что не видишь этого? В конечном счете, любой из нас будет повержен. Любой! Да, я бежал из Леса Квалинести. Но я остался жив! И теперь живу так, как хочу, делаю то, что хочу, получаю то, чего мне хочется, и берусь за те дела, для которых я создан.

– Но это неправильно… – возразил мореход.

– Неправильно? – расхохотался Дамон.

– Но разве ты не стыдишься того, чем занимался? Я имею в виду воровство и все такое…

– Нет, не стыжусь.

– Но ты приказал своим подчиненным атаковать драконицу – и они погибли.

– Они погибли бы в любом случае – приказал бы я атаковать или нет. Драконица бы все равно выследила их и убила.

– Но ведь ты сожалеешь, что убил Годерика…

– Нет, не сожалею, – фыркнул Дамон, и его глаза были настолько темны, что в них нельзя было прочесть, правда это или нет. – Сожалеют лишь глупцы и истинные герои, а я не являюсь ни тем, ни другим.

– Ферил бы это не понравилось, – пробормотал Риг, пытаясь хоть как-то задеть Дамона, но лицо Грозного Волка оставалось бесстрастным.

– Ферил навсегда потеряна для меня.

– Нет, – покачал головой мореход, опровергая это утверждение. – Я не верю. Я помню, как она относилась к тебе. Ты и она были…

– Последнее, что я слышало Ферил, – это то, что она нашла себе другого, тоже Диковатого Эльфа, с острова Кристайн. Наверное, они уже поженились.

– Вот так я и повстречался с Дамоном, – меж тем говорил Мэлдред Фионе. – В одной из таверн Оплота. Он был пьян и как раз играл в карты с полулюдоедом. На кону стояло несколько стальных монет. Как ни плох был Дамон, он обыграл своего противника. Ему даже не пришлось обнажать меч, чтобы забрать деньги.

– Это так впечатлило тебя?

Мэлдред покачал головой и усмехнулся:

– Не особенно.

– Тогда почему?… – Соламнийка казалась искренне заинтересованной.

– Меня привлекли его глаза, – честно ответил Мэлдред. – В них, как и в твоих, горел странный огонь, а в глубине плескалась тайна, только и ждущая, чтобы ее раскрыли. Мне стало так интересно, что я простоял рядом несколько часов, пока они не закончили игру. С тех пор мы все время вдвоем, а вокруг нас меняется компания за компанией. Дамон дважды спасал мою жизнь, в последний раз месяц назад, когда мы были далеко отсюда, на южных склонах этих гор, и случайно наткнулись на пару красных потомков.

– Ему приходилось сражаться с ними и прежде.

– Естественно, – ухмыльнулся Мэлдред и повернул крепкую руку так, чтобы девушка могла увидеть широкий бледный шрам, тянущийся от локтевого сгиба к плечу. – Я тогда заработал вот это, а Дамон не получил ни царапины. Конечно, если бы я успел обнажить меч прежде, чем они на нас напали, – а я был занят сбором кое-каких трав, чтобы приправить обед, – все было бы по-другому. Когда я вооружен, никто не может победить меня. Но в любом случае – я ему должен. И ничего не имею против этого. Полагаю, он думает так же.

В этот момент прогремел гром, и Фиона запрокинула лицо, позволяя первым каплям дождя стечь по ее щекам. Несун, услышав раскат, радостно закричал.

– Благословенный дождь, – сказал Мэлдред. – Слишком давно влага не орошала эти горы. – Он тоже запрокинул голову и выставил здоровую руку ладонью вверх, ловя падающие с неба капли, и открыл рот, словно собираясь напиться. Фиона поднялась, чтобы пойти к Ригу, но грохот, расколовший небеса, остановил ее. В тот же миг гора сотряслась, словно отвечая раскату грома. Лошади испуганно заржали, фургон заскрипел, покачнувшись. Меж облаками блеснула молния, и дождь усилился.

– Надо бояться молнии, а не грома, – наставительно сказал Мэлдред, ловя пристальный взгляд Фионы. Он слегка напружинил ноги, поскольку гора продолжала сотрясаться, и обеспокоенно вскинул брови. – И такого слабого землетрясения тоже не стоит бояться, леди-рыцарь. Совсем другое дело, если оно сильное. Впрочем, в этих горах часто бывают землетрясения. Особенно сильное было несколько дней назад. Правда, в последнее время горы сотрясаются все чаще, и это беспокоит даже меня.

Земля под их ногами на мгновение успокоилась, а затем снова содрогнулась – сначала слабо, потом все сильнее и сильнее. Фиона потеряла равновесие и упала бы, если бы Мэлдред не успел поддержать ее. Землетрясение длилось еще несколько минут, и, наконец, гора успокоилась, но соламнийка продолжала стоять, прижавшись к Мэлдреду, не отводя взгляда от его загадочных глаз. Однако мгновением позже девушка мысленно отругала себя за эту слабость и осторожно высвободилась из объятий силача.

Как раз вовремя. Через лагерь к ним уже шел Риг, за ним Дамон, а замыкали шествие Рикали и Несун.

– Фиона, я сказал Ригу, что вы сегодня можете переночевать в нашем лагере, – сказал Грозный Волк, на ходу подставил пустой бурдюк под падающие с неба струи и, резко сменив направление, пошел к фургону, чтобы укрыться от ливня, но Соламнийский Рыцарь, сверкнув глазами, заступила ему дорогу.

– Я не вернусь в Железный Шип. – В голове у Дамона еще шумело, но речь уже была четче, а мысли яснее, чем недавно.

– Это и не входило в мои планы.

– Как, разве ты с Ригом не собиралась препроводить меня туда, чтобы «искупить» мои преступления?

– Даже в мыслях не было, – улыбнулась девушка.

Дамон запрокинул голову, ловя губами капли дождя, и захохотал:

– Ты никуда не повезешь меня, дорогая моя Фиона! Надо же, а я так долго убеждал Рига, чтобы он этого не делал! И договорился ведь! Впрочем, я бы все равно не позволил вам забрать меня отсюда! Нет, это потрясающе – все уладил малой кровью!

Соламнийка подошла ближе, не обращая внимания на запах пота и перегара, исходящий от Грозного Волка, и ее горящие глаза встретились с его темными.

– Я не собираюсь уговаривать тебя искупать твои грехи, Дамон Грозный Волк. Я хочу присоединиться к тебе.

Глава 7 

Угрюмый Кедар

– Ты с ума сошла! Присоединиться к нему? – Мореход воззрился на Фиону широко раскрытыми глазами и задохнулся от возмущения, беззвучно открывая рот.

– Присоединиться ко мне? – Дамон был ошеломлен не меньше Рига, но его изумленное лицо тут же приняло обычное непроницаемое выражение, глаза приобрели привычную твердость, а челюсти с легким щелчком сжались. Лишь то сжимающиеся, то разжимающиеся кулаки выдавали его волнение – Грозный Волк ждал, когда Фиона объяснится.

– Присоединиться к разбойничьей шайке? Не думаю, что мы подходящая компания для Соламнийского Рыцаря. Это может бросить тень да твои сияющие доспехи, – вмешалась Рикали, подступив почти вплотную к соламнийке, – Кроме того, Фиона, мы не хотим, чтобы ты к нам присоединялась. Нам и вчетвером хорошо, а вы двое – лишние. Так что это совершенно не нужно.

Фиона не слишком вежливо отодвинула полуэльфийку. Та, тяжело дыша, вздернула подбородок и замахнулась крепко сжатым кулачком, но Мэлдред положил руку на ее плечо, чтобы помешать Рикали броситься на соламнийку.

– Мне нужны деньги, драгоценные камни и драгоценности. Причем много и очень быстро. Можно сказать, немедленно. А Дамон прекрасно знает, как их получить.

Риг хлопнул себя по лбу, потряс головой и сказал тихо:

– Фиона, это невозможно. Нельзя бороться со злом посредством зла. Никогда бы не подумал, что ты на такое способна. Во имя ушедших Богов, как тебе это, в голову-то пришло?

Мореход воззрился на соламнийку, и лицо его отразило целую гамму чувств, среди которых основными были изумление и раздражение.

Признание соламнийки ошеломило всех, на нее смотрели с удивлением и недоверием.

– Мой брат вместе с несколькими другими Соламнийскими Рыцарями находится в плену в Шрентаке, – начала Фиона. – Его держат там уже почти два месяца. Я хочу освободить брата.

– Шрентак находится в центре болота, – прошептала Рикали. – Это слишком грязное место, чтобы соваться туда по собственной воле.

Полуэльфийка поморщилась и прижалась к Дамону, заставив того навалиться всем весом на сучковатую палку, на которую он опирался, чтобы дать отдохнуть больной ноге.

– Онисаблет, черная владычица, держит его и других в своем логове. Я намерена выручить брата и других рыцарей. Всех, кого смогу. Мне нужно очень много денег, чтобы выкупить их.

Дамон на несколько мгновений потерял дар речи – дождь и страстная речь девушки выгнали из его головы последние винные пары. Темные волосы Грозного Волка прилипли к голове, грязь, налипшая на руки и ноги, смешиваясь с водой, текла на землю мутными струйками. Костер потух, погрузив лагерь в темноту, но в свете пляшущих молний можно было увидеть, какое мрачное выражение приобрело его лицо. Глаза Дамона поблескивали гневом, скулы затвердели, кожа на них натянулась.

– Ты должна послушаться Рига, – сказал он Фионе. – Иметь дело с драконицей, а тем более выкупать у нее кого бы то ни было – совершеннейшая глупость. Ты это знаешь не хуже меня.

– У меня нет выбора.

– Тогда сообщи об этом в Совет Ордена Соламнийцев. Наверняка это они послали рыцарей на болото Онисаблет. Ваш Орден достаточно могуществен и может послать других рыцарей на помощь их собратьям.

Девушка покачала головой:

– Да, это Совет послал моего брата и других рыцарей на болото с секретной миссией. И Совет уже пытался спасти их. Дважды он посылал гарнизоны, и оба раза никто не вернулся.

– Так пусть пошлют еще один, – сказал Грозный Волк жестко. – Это же благородная причина.

Рикали выпятила нижнюю губу и согласно закивала, всецело поддерживая Дамона.

– Совет отказал, – прошипела Фиона. – Движимый своей бесконечной мудростью, он постановил, что больше ни одна жизнь не будет… потрачена напрасно. Так они сказали.

– Тогда пусть наймут кого-нибудь, – предложил Мэлдред.

– Мы пробовали, – вставил Риг. – Но наемники ни за какие деньги не соглашаются соваться в болото Сабл.

– Ох уж эти люди… – протянула полуэльфийка.

– Но деньги помогут спасти моего брата, – продолжала соламнийка. – Один из приспешников дракона недавно объявился в Совете и сказал, что Сабл готова принять в виде выкупа за пленных рыцарей достаточное количество монет и драгоценных камней. Драконы без ума от сокровищ.

– Но ты не можешь доверять драконице, – ледяным тоном заявил Грозный Волк.

– Я говорил то же самое, – заметил Мер-Крел.

– У меня нет выбора, – повторила девушка твердо. – Он – мой брат.

Дамон покачала головой:

– Скорее всего, он уже мертв. И поверь мне, это не самая худшая судьба для него.

– Нет, он жив. Если бы брат умер, я бы уже знала об этом. Я обязательно почувствовала бы…

Грозный Волк резко выдохнул сквозь стиснутые зубы и запрокинул голову как раз в тот момент, когда над ним вспыхнула ветвистая молния. Искоса поглядев сквозь дождевые струи на соламнийку, он спросил:

– Фиона, а Совет выделил деньги на выкуп пленников?

Гром ударил так сильно, что все вздрогнули, небо прорезала огромная молния, словно гигантская ослепительно белая рука пронзила тучи. Дождь забарабанил сильнее.

– Ничего, – наконец произнесла соламнийка. – Ни единой монетки. Они сказали, что это предложение наверняка бесчестное. Не поверили словам посланца о выкупе. Совет уже отказался от пленных рыцарей, решил, что удобнее их считать мертвыми.

– Тогда почему?… – начал Дамон.

– Я решила помочь им своими силами, рискуя своим положением Соламнийского Рыцаря. – Девушка сложила руки на груди, и на ее лице появилось выражение безмерного упрямства. Грозный Волк изумился – он даже не предполагал, что Фиона может быть такой. – Я должна получить сокровища любыми способами, Дамон Грозный Волк. Я буду грабить вместе с тобой госпитали, торговые фургоны, что угодно. Я готова на все, за исключением убийства. Я буду…

– …делать свое дело, наплевав на мнение компании воров, – закончил за нее Мэлдред. – Не так ли, леди-рыцарь?

Рикали сплюнула, а в глазах Несуна снова зажглись красные огоньки. Лицо Дамона оставалось таким же бесстрастным, но его ледяной взгляд теперь сверлил не Фиону, а Мэлдреда.

– Как жаль, что у нас сейчас нет богатства, чтобы внести достойный вклад в твое благородное дело, леди-рыцарь, – снова заговорил силач. – Мы потратили всё, что Дамон украл в госпитале. Ничего не осталось. Но мы направляемся в Блотен, чтобы продать кое-какие припасы, и я уверен, что там мы сможем получить много денег и драгоценностей. Достаточно, чтобы ты смогла выкупить пленников.

Фиона позволила себе немного расслабиться.

– Я должна встретиться с приспешником Сабл в Такаре. Он живет где-то там. Думаю, его будет довольно легко найти, и…

– …и этот человек… – поторопил ее Дамон.

– Он не человек, Дамон. Он драконид. Правая рука Онисаблет в тех краях.

– Великолепно! – встряла Рикали. – И конечно, ты легко узнаешь его?

Фиона кивнула:

– Он носит золотой ошейник, и у него есть глубокий шрам на груди. Да, я легко узнаю его.

– Прелестно! Вы только послушайте – она уверена! – воскликнула полуэльфийка, но Фиона не обратила на нее никакого внимания, и девушка продолжала бурчать себе под нос о том, что болото не самое лучшее место, что судьба пленных рыцарей лично ее и ее друзей волновать не должна и что четверо – достаточно для маленькой воровской шайки.

Соламнийка внимательно посмотрела на Дамона и Мэлдреда.

– Блотен не так уж далеко отсюда, – сказала она наконец. – Я пойду с вами.

Риг, стоящий позади Фионы, в панике закрыл лицо руками.

Постепенно дождь начал утихать, но до рассвета так и не закончился. Местность вокруг стала серой и унылой, дорога, вьющаяся между скалистыми горными хребтами, превратилась в сплошное грязное месиво.

– Вы должны вернуться в Кхур, – сказал Дамон Ригу, когда тот седлал свою лошадь. Эта кобыла была не так хороша, как та, которую Грозный Волк увел в Железном Шипе. Ее спина прогнулась от долгих лет, проведенных под седлом, а заднюю ногу уродовала большая опухоль. – Это более гостеприимная страна для таких, как ты и Фиона. Не обращай внимания на ту ерунду, которую она говорит. Драконы… Дракониды… Глупости все это и пустая трата времени.

Мореход приладил седло и язвительно произнес:

– Очень рад, что ты так печешься о нашей безопасности.

– Ваша безопасность меня мало интересует. Просто мне не очень хочется продолжать путешествие в вашей компании.

– Это еще более веская причина для того, чтобы мы с Фионой остались с вами. К тому же если уж она вбила себе что-то в голову, то я не в силах это изменить. Только учти, что я не собираюсь помогать вам в кражах и грабежах.

– Только зря время потратишь, – повторил Дамон.

– Это наше время. И как его потратить – впустую или на дело – решать нам.

Дорога, по которой они ехали, петляла, словно большая коричневая змея, иногда полностью исчезая в узких ущельях, и казалось, что здесь нельзя проехать без того, чтобы не ободрать борта фургона. То и дело путь преграждали широкие ручьи мутной воды, текущие с гор. Но чаще всего тропа вилась прямо по краю пропасти. Так было и сейчас – путники поднимались по почти отвесному склону утеса, вершина которого исчезала в темно-серых облаках. Под их ногами разверзлась пропасть глубиной не меньше двухсот футов, и подножие утеса постепенно переходило в огромное болото Онисаблет. Над болотом висела тонкая пелена облаков, выше которой поднимались кроны гигантских кипарисов. На макушках деревьев можно было разглядеть больших попугаев.

Рикали шла впереди, едва не по колено в грязи, и исследовала дорогу импровизированной тростью Грозного Волка, чтобы удостовериться, что на пути нет никаких ям, которые могли бы повредить лошадям или фургону. Несмотря на постоянные жалобы, она сама вызвалась делать это, уверенная, что остальные с ролью проводника просто не справятся.

– Мои глаза получше ваших, – сказала полуэльфийка мужчинам и добавила тихонько, чтобы Риг и Фиона не услышали ее: – К тому же я не хочу, чтобы с нашими драгоценными камнями что-нибудь случилось. Если фургон рухнет со скалы – пиши пропало, а мы не для того столько сил потратили, чтобы потерять их.

Девушка знала, что Дамона все еще беспокоят поврежденные ребра, а у Мэлдреда правая рука не действует, поэтому, хотя ее собственные ссадины и ушибы тоже не зажили, решила, что проверять дорогу придется самой. Конечно, можно было отправить вперед Несуна, но бедняга кобольд и так насквозь промок и пропитался грязью. Правда, управление фургоном Рикали ему тоже не доверила.

Мэлдред сидел на козлах, не сводя глаз с полуэльфийки. Его правая рука по-прежнему болталась на перевязи возле груди. Дамона, сидящего рядом с ним, мучила лихорадка. Он держал поводья и тщательно следил за каждым жестом Рикали, слишком тщательно, поскольку по отсутствующему выражению его лица было ясно, что мысли Грозного Волка далеко от Халькистовых гор.

Несун ехал в фургоне. Он сидел, скрестив ноги на просмоленной парусине, из-под которой выпирали мешки с драгоценными камнями. Незадолго до этого кобольд как раз закончил – под чутким руководством Мэлдреда – укутывать добычу. Риг то и дело поглядывал на заботливо укрытую груду и – Несун мог бы поклясться – пытался угадать, что же это. «Ха! Припасы!» – насмешливо подумал кобольд. Ему с самого начала не понравился этот темнокожий человек. Не нравилась его походка, не нравился воинственный блеск, который иногда вспыхивал в его глазах, не нравилось, как тот одевается… И уж конечно, Несуну было не по душе все оружие, которым в изобилии был обвешан мореход.

Соламнийка же кобольда не беспокоила. Он знал, что Мэлдред заинтересовался девушкой, и решил, что высказывать собственное негодование по ее поводу только впустую сотрясать воздух.

Фиона и Риг ехали рядом позади фургона, и чем медленней двигалась процессия, тем пристальней мореход поглядывал на бугрящуюся парусину.

– Они говорят, – сообщил Несун Мэлдреду, сверля красными глазками-бусинками морехода и надеясь смутить его, – Этот проклятый дождь барабанит как проклятый, я почти не слышу, что именно. Кажется, что-то про рыцарей… пленников… встречу… Упомянули Шрентак. Остальное разобрать не могу. Как же скрипит фургон! Надеюсь, он не развалится. Еще бы – доверху нагружен драгоценными камнями и водой. И сверху вода, и снизу вода, и кругом вода. Везде вода.

– А я думал, ты хотел, чтобы пошел дождь.

Несун не то фыркнул, не то хрюкнул:

– Не такой сильный, Мэл. Я даже не могу разжечь мою «стариковскую трубку» – весь табак отсырел. За всю свою жизнь не видел столько дождя, как за один раз в этих горах. Мне кажется, это неправильно. Неестественно. Он давно должен был прекратиться… – Речь кобольда прервал оглушительный раскат грома, фургон тряхнуло, и Несун острыми коготками впился в парусину. – А ты в самом деле решил помочь Соламнийскому Рыцарю добывать деньги и драгоценные камни для выкупа? С каких это пор мы делим нашу добычу с подобными ей?

Мэлдред ухмыльнулся:

– У меня даже в мыслях не было помогать ей. И уж тем более – делиться тем, на чем ты сейчас сидишь.

– Да-да, ведь это нужно, чтобы купить меч Дамону, – проворчал кобольд. – Проклятый безумно дорогой меч.

– Но она думает, что я помогу ей, – продолжал Мэлдред. – Не мог же я отказать – мое сердце этого не вынесло бы.

– Конечно, поэтому ты решил подержать ее возле себя, – скорчил гримасу Несун. – Ладно бы она была простой женщиной. Но ведь это Соламнийский Рыцарь. У тебя могут быть неприятности. Очень большие неприятности, Мэл. Кроме того, она собирается замуж за этого… темнокожего.

– Но пока-то она не замужем. И она мне нравится.

– «Нравится»! – зарычал взбешенный кобольд. – Последняя женщина, которая тебе понравилась, оказалась женой богатого торговца из Оплота…

– Но у той не было таких прекрасных духов, – парировал Мэлдред. – И она не была настолько симпатичной. Кроме того, леди-рыцарь и темнокожий человек направляются в Такар, который находится в глубине болота, и я подозреваю, что мы могли бы получить неплохую прибыль, если пойдем с ними – по крайней мере, хотя бы часть пути.

Услышав, что говорят о болотах, Дамон насторожился и бросил на силача внимательный взгляд и возразил:

– Ты не можешь…

– Что ты имеешь в виду? – резко спросил Несун. – Какая прибыль? Сколько?

– В Блотене есть те, кто очень обеспокоен Онисаблет и ее растущим болотом. Они могут хорошо заплатить за любые сведения, которые нам удастся добыть. Проведем разведку.

– Я не собираюсь участвовать в таком рискованном предприятии, – заявил Дамон. – И очень плохо, что ты позволил Ригу и Фионе ехать с нами.

Мэлдред пожал плечами:

– Если бы я не позволил ехать с нами, они бы в любом случае поехали за нами. Леди-рыцарь очень упорна. Так будет лучше, если мы сможем в пути присмотреть за ними.

Дамон кивнул, соглашаясь, но все же уточнил:

– Но мне все равно этого не хочется.

Грозный Волк потянулся к кувшину, припрятанному за козлами, потряс его и нахмурился. Выпивки оставалось совсем немного. Быстро откупорив кувшин, Дамон осушил его до дна, размахнулся и проследил, как посудина, кувыркаясь, исчезает в тумане.

В этот момент Рикали поскользнулась, импровизированная трость вырвалась из ее пальцев и с глухим стуком покатилась к краю пропасти. Грозный Волк натянул поводья, остановив лошадей прежде, чем они растоптали девушку. Плюясь и изрыгая проклятия, она поднялась и попыталась отчиститься, но это оказалось невозможным – вся одежда Рикали была в густой грязи, волосы слиплись и повисли сосульками. Девушка отыскала взглядом Мэлдреда, сильно тряхнула головой и крикнула:

– Похоже, дорогу размыло. Очень скользко! Свинство какое! Вода льется не переставая – просто не небо, а водопад! Нам придется остановиться!

– Несун! – махнул Дамон рукой Кобольду.

Тот, бормоча что-то себе под нос, вылез из фургона и, скользя, направился к полуэльфийке и дважды упал, прежде чем добрался до нее. Держась за девушку, он склонился над дорогой, идущей по самому краю пропасти, и принялся изучать путь. Красные глазки Несуна сквозь завесу дождя напоминали красные маячки. Через мгновение кобольд распрямился и, хмурясь, отворачивая лицо от тугих струй, пошел дальше, туда, где дорога делала поворот, а когда вернулся, крикнул:

– Рикали права. Все очень плохо. Но не думаю, что ожидание нам поможет, – Несун указал на небо: – Нет и намека на то, что это безобразие прекратится быстро. Наоборот, скоро станет еще хуже.

Силач махнул рукой, показывая, чтобы кобольд и девушка шли к повороту. Рикали и Несун подчинились, медленно добрели до указанного места и остановились, ожидая фургон, чтобы провести его через опасное место. Работа предстояла трудная, поскольку большую часть дороги смыло в пропасть, а по тому кусочку, который остался, фургон мог проехать только со скоростью улитки и максимальной осторожностью. Внезапно раздался крик Несуна. Ноги кобольда буквально вылетели из-под него, и Несун, размахивая руками, заскользил к, краю обрыва.

Рикали успела схватить кобольда за тонкое запястье, едва не последовала за ним, но вовремя откинулась в сторону. Она позволила Несуну несколько мгновений повисеть над пропастью, наблюдая, как выражение ужаса на его лице сменяется мольбой, а мольба – паникой, а затем выдернула из-за края обрыва, как пробку из бутылки.

– Ничтожество, – сказала полуэльфийка, сажая кобольда на круп одной из лошадей. – Ты абсолютное ничтожество, Несун. – И она вернулась к выполнению своей задачи – прокладывать путь для фургона.

Дорога, которая бы в других обстоятельствах заняла несколько часов, отняла у путешественников почти целый день и едва не закончилась катастрофой, когда колесо фургона соскользнуло в пропасть, – понадобилась помощь Рига, Фионы и Дамона, чтобы спасти положение.

Той ночью они разбили лагерь на маленьком, удивительно чистом плато, с которого дождь смыл всю землю и обнажил пласт гладкого сланца, начинавшего таинственно мерцать, когда из-за туч изредка показывалась луна. С вечера усилился ветер, который грозил вырвать с корнем несколько молодых деревьев, обосновавшихся на плато. Деревья цеплялись за камень не только корнями, но и листьями, почти лежа на нем, а стена дождя превратилась в горизонтальные режущие струи.

Дождь лил всю ночь, утром почти утих, и в течение дня с небес лишь накрапывало, но к вечеру вновь начался ливень. Земля иногда вздрагивала, и, хоть это были лишь отдаленные толчки, не угрожавшие таким мощным землетрясением, которое довелось пережить друзьям, Несун, Рикали и Мэлдред очень беспокоились. Дамон же оставался безразличным. Казалось, ничто не может вывести его из себя – ни ужасная погода, ни дрожь земли.

Риг и Фиона держались особняком, а Дамон смог избежать их компании, проводя время в объятиях Рикали. Полуэльфийка была достаточно подозрительна, чтобы задаваться вопросом, с чего это Грозный Волк внезапно стал таким преданным, и не могла понять, почему глаза темнокожего морехода сужаются каждый раз, когда она целует Дамона.

– Я знаю, что ты любишь брата, – начал он. Голос морехода был хриплым. – Но я не думаю, что он одобрил бы твой поступок. Проклятие! Я его не одобряю! – Они сидели рядом на плоской скале под хлесткими дождевыми струями. – То, что ты захотела водить компанию с этими людьми и ехать в Блотен, – неправильно. Блотен – столица страны людоедов. Демоны меня задери, да это же просто невероятно опасно?

– Я должна заплатить выкуп, Риг. Как я еще могу получить то, что хочет драконица? Эти… люди – мой единственный шанс. Ты же знаешь, у меня ничего нет, за столько лет я не накопила ничего, кроме послужного списка. Да и у тебя не наберется и десятой части необходимой суммы. И ты не можешь предложить мне ничего другого.

Мореход фыркнул, обнял девушку за плечи и нахмурился, когда она не ответила на объятие, чего никогда себе не позволяла. Ее напряженные мышцы были такими же твердыми, как ее доспехи. Фиона насквозь промокла – вода просачивалась сквозь щели между пластинами брони и затекала за голенища сапог.

– Я не доверяю Дамону. А тем более этому типу по имени Мэлдред. Мы же не знаем о нем ничего, кроме того, что он – вор.

– Не тебе это говорить, – отрезала соламнийка. – Ты тоже когда-то был вором.

Мореход изумленно покачал головой, ковыряя каблуком блестящий сланец:

– Фиона, это было целую жизнь назад. По крайней мере, мне так кажется. И я не был вором. Я был пиратом. Это совсем не одно и то же – я так считаю.

– Те, кого ты грабил, так не думали. – Она вздохнула и добавила мягче: – Понимаешь, Риг, я действительно должна заплатить выкуп. И как можно быстрее. Я не могу придумать ничего лучше. Может быть, если бы было больше времени… но его нет, а жизнь моего брата в опасности.

– Ты уверена, что найдешь своего драконида там, где собираешься?

– Не знаю. Совету Ордена он сказал, чтобы его искали в Такаре.

– И ты доверяешь ему?

Соламнийка пожала плечами:

– А что ты предлагаешь? У меня нет выбора. И потом, у него не было причины лгать по поводу его местонахождения, если он собирается получить сокровища для Сабл. Не было бы причины и заявлять Совету о выкупе, если бы черная драконица не была заинтересована в пополнении своей сокровищницы.

– Но даже если ты найдешь средства на выкуп, даже если доберешься до Такара, то как узнаешь приспешника Онисаблет? Только по ошейнику и шраму? Да там должно быть, просто толпы драконидов и потомков…

Фиона тяжело вздохнула:

– Я уверена, что это будет легко. Я узнаю его, Риг. Я убеждена в этом. Его зовут Оларг. И другого такого шрама нет ни у кого.

– Твоя уверенность весьма обнадеживает. И думаешь, что этот драконид тут же доставит тебе твоего брата в обмен на мешок сокровищ?

– Мне не остается ничего другого, кроме как верить этому. И Дамон с Мэлдредом – мой единственный шанс вовремя собрать средства для выкупа. Может быть, другого случая мне не представится. А мой брат должен быть освобожден. И когда все будет позади, мы сможем пожениться.

Риг поднял брови и нагнулся, чтобы заглянуть в лицо Фионы. Она же тем временем наблюдала за обнаженным по пояс Мэлдредом, который отдыхал, прислонившись к фургону. Девушка не сводила глаз с его запрокинутого лица, по которому стекали капли дождя.

– А что ты думаешь про Дамона? Как ты представляешь себе сотрудничество с ним?

– Риг, Дамон нуждается в нас. Кто-то же должен поверить в него. Надо дать ему еще один шанс. В глубине души он хороший человек, ты и сам это знаешь. Нельзя отрекаться от старого товарища и стремиться отправить его в тюрьму, даже учитывая то, что он натворил за последнее время.

Слова девушки искренне удивили морехода.

– Не думал услышать такое из твоих уст. Мне показалось, ты сама хотела отправить его в Железный Шип, чтобы он искупил свои грехи. Разве не ты считала, что это было бы наиболее справедливо?

– Справедливо… – с горечью бросила Фиона. – Где ты видел в этом мире справедливость! Мой брат в плену в Шрентаке, а Дамон собирается помочь мне освободить его. Единственная справедливость, которой я хочу, – чтобы мой брат был свободен. Кроме того, Дамон действительно хороший человек – в самой глубине души.

«Я тоже хороший человек», – с обидой подумал мореход, выбрал место поровнее и растянулся на земле: после предыдущей дождливой бессонной ночи сланцевое ложе показалось ему мягче любой постели.

Два дня спустя путники под моросящим дождем стояли у ворот Блотена – большого города, обосновавшегося высоко в Халькистовых горах среди остроконечных утесов, окружающих его подобно короне.

Древнюю столицу окружала полуразрушенная стена почти сорока футов высотой. Там, где блоки стены осыпались, прорехи заполнили валунами, скрепив их раствором извести, и подперли деревянными кольями, глубоко вбив их в щели скал и соединив полосами проржавевшего железа. Возле пиков, где разрушения были особенно сильны, между камней приладили копья остриями наружу.

– Везде насыпаны острые осколки обсидиана и ржавые шипы, – сообщил Несун мореходу. – Надо же им как-то обороняться.

– Или удерживать кого-то внутри, – добавил Риг. – Этот город напоминает мне огромную тюрьму.

На верхней площадке барбакана, такого ветхого, что казалось, он в любую минуту может обрушиться, стояли два седых людоеда. Оба были сутулы и покрыты бородавками, на обоих была серо-зеленая одежда, кажущаяся еще более блеклой сквозь пелену дождя. Они с негодованием смотрели вниз, на маленький отряд. У более крупного из-под губы вбок торчал сломанный зуб, и людоед все время трогал его длинным фиолетовым языком. Наконец он соизволил что-то прорычать, затем ударил шипастой палицей в щит, снова зарычал и выдал короткую тираду на гортанном языке, явно обращенную к Мэлдреду и Дамону. Силач спрыгнул на землю и, слегка пошатываясь – лихорадка все еще давала о себе знать, – подошел к массивным деревянным воротам. Он поглядел на стражников и, подняв здоровую руку, помахал ею в воздухе, а затем резко опустил вниз. После этого Мэлдред закричал, отвечая стражникам на языке людоедов, который напоминал смесь ворчания и хрюканья.

Закончив, силач подошел к Дамону и, очевидно, чтобы не услышали людоеды, сказал ему что-то на языке жестов. Риг понял, что речь шла о деньгах или о прибыли – языку жестов морехода научил его друг, глухонемой полулюдоед Ворчун. Едва Мер-Крел вспомнил о старом компаньоне, ему стало интересно, нашел Ворчун работу на каком-нибудь корабле или продолжил бороться с драконами-владыками. Мореход не исключал, что полулюдоед, так же как в свое время Дамон, выполняет поручения Палина Маджере. Риг жалел, что они с Ворчуном потеряли друг друга на просторах Кринна, и ему вдруг очень сильно захотелось встретить полулюдоеда в Блотене. Ворчун мог оказаться чрезвычайно полезным, а кроме того, глухонемому полулюдоеду можно было доверять. «Когда я выберусь отсюда, – размышлял Мер-Крел, – после того как мы решим, что Фионе делать с братом, обязательно пойду и найду старого друга».

Дамон стащил с пальца перстень с эмблемой Стального Легиона и перебросил Мэлдреду. Тот снова зарычал и захрюкал, показывая перстень людоедам-стражникам, а затем швырнул его вверх. Людоед покрупнее протянул руку и сомкнул бородавчатые пальцы точно на драгоценности. Поднеся перстень к глазам, он улыбнулся, показав обломанные зубы, и ответил Мэлдреду счастливым ревом.

– Это плохо, – шепнул Риг Фионе. – Мэлдред знает язык людоедов. И Дамон, кажется, тоже. Только не говори, что людоеды хорошие в глубине души. Я знаю их лучше, и мне все это не нравится.

– Хорошо, что хоть кто-то может понять этих дикарей, – мягко возразила соламнийка. – Иначе сомневаюсь, что ворота перед нами вообще бы открылись.

– Прекрасно, мы войдем, – откликнулся мореход. – А как мы потом выйдем отсюда? – Он скептично посмотрел, как двое уродливых часовых толкают тяжелые створки ворот. – Нет, я в самом деле не уверен, что твоя идея так уж хороша.

Но Фиона не обращала больше внимания на морехода и тронула лошадь, направляясь вслед за фургоном. Риг выругался, но последовал за ней, продолжая тревожно осматриваться. Створки, скрипя, сомкнулись за спинами путешественников, людоеды заложили в проушины по бокам ворот огромный тяжелый брус, и маленький отряд увидел большие арбалеты, установленные на гребне стены и на лестницах.

– Замечательно, – пробормотал мореход, – Мы прибыли в очаровательное местечко. Тут можно просто прекрасно отдохнуть.

Город, раскинувшийся перед ними, был непривычен – так велик, что невозможно охватить взглядом. Массивные здания, фасады которых разрушились от времени и долгого отсутствия ремонта, уходили под самые облака, клубящиеся над Блотеном. На некоторых домах были вывески с рисунками, которые указывали, что под ними находится таверна, оружейная лавка или гостиница. Правда, глядя на сами здания, трудно было поверить, что в них могут торговать или обслуживать, такие они были ветхие – казалось, вот-вот рухнут – и так мало огней горело внутри. Почти все вывески висели криво, выгорели на солнце, потрескались, их кроя пооббились, на многих были надписи на незнакомом Ригу языке, и он решил, что это язык людоедов, хотя никогда не видел такой письменности прежде.

Посреди широких улиц пролегали наполненные водой колеи, выбитые тяжелыми фургонами и копытами крупных лошадей. Возле одного из домов – мореход решил, что это пекарня, – одноглазая женщина чистила вола. Когда путешественники проходили мимо, людоедка смерила неприязненным взглядом соламнийку и принялась ожесточенно скоблить животное, сделав вид, что больше ее ничего не интересует.

Почти все, кто встретился компании на улицах города, были людоедами, человекоподобными существами, но девяти и более футов росту. Людоеды были широколицыми, с крупными мясистыми носами, у одних в нос были вставлены серебряные или золотые кольца, у других – кости. У них были мохнатые брови, нависающие над темными, глубоко посаженными глазами, поэтому казалось, что на вновь прибывших жители Блотена смотрят исподлобья. Уши людоедов формой напоминали эльфийские, были заостренными, но намного больше и не такие изящные, цвет кожи варьировал от бледно-коричневого до цвета красного дерева. У некоторых, правда, кожа была серо-зеленой, а у одного людоеда, медленно прогуливавшегося по улице, – цвета остывшего пепла. Жители Блотена вяло переговаривались, как будто необычно влажная погода вселила в них непреодолимую лень и равнодушие.

Многие из людоедов были в доспехах и вооружены булавами. Щиты, которые висели у них за спинами, были изъедены временем, но разрисованы символами, украшены кривыми надписями, очевидно говорившими о каких-нибудь знаменательных победах, или грубыми изображениями чудовищ, как предполагалось, убитых хозяевами щитов. Многие были одеты в какие-то лохмотья, некоторые в рваные шкуры, встречались ноги, обутые в сандалии, но большинство ходило босиком – и все были неизменно грязны. Только немногие из встреченных могли похвастать чистой и более-менее подогнанной по фигуре одеждой.

Встречались в толпе и полулюдоеды. Эти, несмотря на лохмотья, больше напоминали людей. Один из них был лоточником и продавал куски дымящегося серого мяса. Над лотком вздувался на ветру ветхий тент. Трое детей-людоедов вертелись вокруг лотка, поочередно выпрашивая еду и насмехаясь над торговцем.

– Наш друг Ворчун тоже полулюдоед, – сказал Риг Фионе, понизив голос. – Но он совсем не такой, как эти существа.

Девушка покачала головой:

– Они не существа, Риг. Они такие же люди, как мы. Некогда людоеды были самой красивой и могущественной расой Кринна. Никто другой не мог сравниться с ними.

– Красивой? Пфе!

– Они очень были красивыми, но навлекли на себя немилость Богов в Век Мечтаний. И теперь это лишь уродливые, звероподобные тени своих предков.

– Ладно, согласен. Но мне до этих теней нет никакого дела. Если бы не ты, я бы в жизни не сунулся в этот кошмарный город. – Риг покрепче перехватил поводья лошади вспотевшей ладонью и обежал взглядом людоедов в поисках хотя бы искорки дружелюбия в их глазах, – но тщетно. – Мы им не нравимся, Фиона. Мы здесь чужаки. Я чувствую себя настолько неуютно… что просто мурашки по коже.

– Погоди-ка, – оборвала его разглагольствования соламнийка. – По-моему, там настоящие люди. – Она вытянулась в седле, заглядывая в переулок, мимо которого они проезжали.

И действительно, в переулке было около дюжины мужчин, одетых еще хуже, чем людоеды. Они перетаскивали от какого-то дома мешки и швыряли их в фургон, который с каждым разом все глубже и глубже оседал в грязь. На доме имелась вывеска с надписью, но ни Риг, ни Фиона не смогли ее прочитать. Вместе с людьми работали два горных гнома, и, в отличие от людоедов и полулюдоедов, ни у них, ни у мужчин не было никакого оружия.

– Мне все это совершенно не нравится, – продолжал мореход. – Действительно… – Он повернул голову и через плечо посмотрел на удаляющиеся ворота. – Фиона, мне кажется, что мы должны…

– Мэлдред! Ты ли это, здоровенный кабан?! – раздался вдруг громовой возглас, и сразу же вслед за этим послышались тяжелые шаги, сопровождающиеся чавканьем грязи. – Ого, в самом деле – ты! Давненько не видались!

Голос принадлежал людоеду, который быстро продвигался к путникам, расплескивая лужи и расталкивая попадающихся на пути. Одет он был лучше других – на его плечах висела черная медвежья шкура. Морда медведя покоилась на плече людоеда, а когти на задних лапах бороздили грязь. Людоед продолжал что-то громко говорить, правда теперь на своем языке, и размахивал руками, так что медвежья шкура моталась из стороны в сторону, словно повторяя его жесты. Мэлдред распахнул объятия, но людоед, уже готовый налететь на силача, внезапно отступил – он заметил, в каком состоянии находится Мэлдред. Бросив взгляд на его раненую руку, людоед быстро оглядел остальных путешественников и заметил, что полуэльфийка и второй человек тоже пострадали. Увидев Несуна, он гулко захохотал, и кобольд, выпрыгнув из фургона, бросился к людоеду, едва не по пояс увязая в уличной грязи.

– Дарфанг! – визжал он. – Это же Дарфанг Фарнверт!

– Несун! Вонючая ты крыса! Где пропадал так долго?! – Людоед снова перешел на общий язык, – очевидно, кобольд не понимал людоедского, – наклонился и потрепал того по голове. – Я вижу, ты плохо заботился о моем друге и его напарниках.

Несун пожал плечами и пробормотал что-то невразумительное.

– Ты нуждаешься в хорошем целителе, – продолжал Дарфанг, пристально глядя на Мэлдреда. – В очень хорошем целителе.

Мэлдред, кивнув на Дамона и Рикали, сказал:

– Сначала надо помочь моим друзьям.

Людоед нахмурился, потом ухмыльнулся.

– Как пожелаешь, Мэлдред, – наконец сказал Дарфанг и перевел взгляд на Фиону. Его глаза сузились, и в них появился огонек любопытства. После этого он снова обратился к силачу на гортанном языке людоедов, и его лицо прояснилось, – видимо, Мэлдред в чем-то заверил людоеда. – Хорошо, идите за мной.

– К Угрюмому Кедару?

– Да. Это лучшее, что я могу предложить.

– Тогда встретимся там позже, Дарфанг. У меня тут кое-какой груз, и надо устроить его в безопасном месте. В фургоне все мое достояние.

Людоед нахмурился, но спорить не стал. Дамон, услышав их разговор, спрыгнул с козел на раскисшую землю, скользя в грязи, подошел к Мэлдреду и принялся что-то объяснять ему на языке жестов. Грозный Волк явно был недоволен и пытался в чем-то убедить силача.

– Пока я рядом, наш груз будет в безопасности, – прошептал тот. Дамон переводил настороженный взгляд с Дарфанга на Мэлдреда и обратно. – Клянусь моей жизнью, Дамон, – добавил силач. – Ты знаешь, что фургон куда-то надо поставить на сегодняшнюю ночь, а может быть, еще на несколько дней. Это зависит от того, когда Доннаг примет нас, чтобы все обсудить насчет меча, который ты хочешь у него купить. И не думай, что ты получишь его сразу же – на переговоры тоже уйдет некоторое время. А фургон нельзя оставлять на улице. Где угодно, только не в этом городе. А если мы выставим охрану, это вызовет любопытство людоедов. Нам нельзя рисковать.

– А как насчет конюшни?

Мэлдред покачал головой:

– Конюшня слишком ненадежное место. Она же общественная, там постоянно отирается слишком много народу.

– И что же ты предлагаешь? – спросил Дамон так тихо, что его голос почти слился с шорохом дождя.

– В Блотене у меня есть несколько друзей. На них я могу положиться. Кое-кто из них мне должен и может оказать покровительство. Я еще прикину, к кому из них сегодня обратиться.

Дамон кивнул:

– Ладно, пусть это будет на твоей совести. Но на всякий случай я кое-что возьму с собой. – Он вернулся к фургону и отобрал несколько заплечных мешков, взвалив их на спину. – Мэл, постарайся разобраться с этим быстрее. Тебе нужен лекарь. Ты пострадал куда сильнее, чем Рики или я.

Прежде чем Мэлдред отогнал фургон, Рикали и Несун взяли по небольшому заплечному мешку с драгоценными камнями, ловко игнорируя вопросы Рига о том, какие такие припасы они привезли на продажу в Блотен. Впрочем, Дамон предполагал, что мореход ни на минуту не поверил в мифические «припасы», которые так ценны, что их надо везти обязательно под просмоленной парусиной.

Риг и Фиона направились за Рикали, Несуном и Дамоном. Мер-Крел все время потихоньку ругался и постоянно повторял, что ему не нравится затея Фионы и что надо бежать из Блотена при любой возможности. Их проводник, людоед Дарфанг, не проронил ни слова с тех пор, как Мэлдред отправился пристраивать фургон на ночь.

Путешественники миновали один переулок за другим. Некоторые окрестные дома сохранились в целости, и тогда они шли свободно. Но иногда попадались руины, явно пережившие пожар, тогда приходилось перебираться через горы балок и камней. Когда воры, соламнийка и мореход проходили мимо одного из полуразрушенных зданий, они услышали гогот людоедов, сидевших на скамье перед домом. Те пожирали глазами маленький отряд и переговаривались на своем хрюкающем языке, явно обсуждая их и насмешничая. Один из них встал и взмахнул шипастой дубиной, но сразу же вернулся на место после того как Дарфанг грозно рыкнул на него.

– Ты голодна? – спросил Несун, поглядывая снизу вверх на соламнийку. – А я очень голодный. Мы ничего не ели по крайней мере сутки.

Но Фиона, сосредоточившаяся на преодолении уличной грязи, не расслышала кобольда.

– У нас нет аппетита, – ответил Риг за нее и за себя.

По сравнению с окружающими его высокими зданиями дом Угрюмого Кедара был весьма приземистым. Его фасад был таким же серым, как небеса над ним, доски перед дверьми, долженствующие изображать тротуар, когда-то были выкрашены в красный, но теперь выцвели до такого же серого цвета. Над досками, едва не касаясь их, дрожал под дождем провисший тент, пронизанный дырами, как картайский сыр. Над входом располагалась обшарпанная вывеска, на которой неведомый художник изобразил ступку с пестиком, из которой поднимался пар в виде призрачного черепа.

– Ты еще убедишься, что твоя идея очень плохая, – прорычал Риг. Он привязал лошадей к коновязи и вместе с Фионой вошел внутрь.

Несун отвел их к огромному столу, вокруг которого стояли такие же огромные, но очень шаткие стулья с ножками разной длины. За единственным соседним столом сидели два людоеда, то и дело чокаясь глиняными кружками, из которых доносился резкий, неприятный запах. У каждого из них было множество мешочков и по нескольку кинжалов. Несун, которому пришлось вскарабкаться по ножке стула, чтобы сесть рядом с Фионой, объяснил, что людоеды ведут торг. Правда, он не понял, что именно покупается и продается, поскольку не знали их языка, но зато догадался, что кинжалы используются как аргумент, если покупатель или продавец слишком уж несговорчив. Глаза кобольда сверкали в предвкушении: он надеялся, что людоеды подерутся.

Рикали и Дамон стояли возле маленькой стойки, за которой футов на восемь возвышался одутловатый людоед с пятнистой кожей и копной грязных темно-зеленых волос, В его заостренных ушах висело множество маленьких колец, а в перемычку между ноздрями был вставлен железный гвоздь. Он радушно улыбался клиентам, показывая желтые зубы-пеньки, такие тупые, что казалось, будто они нарочно спилены.

– Это сам Угрюмый Кедар, – шепнул Несун Фионе. С мореходом он не разговаривал принципиально, хотя то и дело бросал на него пристальные хмурые взгляды. – Он целитель, лучший в Блотене и, наверное, на всем Кринне. Продает настои от всех болезней, а еще у него есть травы, которые могут выгнать любой яд. – Кобольд указал на кружки в руках людоедов. – Думаю, нам тоже надо заказать настой. Такой дождь не слишком-то полезен для вас, людей. Может быть, у него найдется что-нибудь подходящее.

Риг в ответ на эту тираду прорычал что-то невразумительное.

– Он будет лечить Дамона и Рики, и они скоро станут как новенькие, – продолжал кобольд. – Может быть, Угрюмый даже придумает, что делать с его чешуйкой…

– Мы знаем все, что касается чешуйки на ноге Дамона, – перебила его соламнийка.

– Но ты же не знаешь, что это, – Несун снова прервался, пристально следя, как Рикали и Дамон заходят за прилавок и исчезают за занавесом, набранным из крупных бусин, который громко зашуршал, когда они проходили через него. – Там Угрюмый лечит особенно тяжелые раны, – заговорил он опять. – Однажды я был там, внутри, вместе с Мэлом. Его тогда сильно порезали во время драки в одной таверне. Правда, людоедам, которые на него напали, лечение уже не могло помочь.

Риг сделал движение, словно собирался встать и последовать за Дамоном, но кобольд нахмурился и покачал головой.

– Давай останемся здесь, – мягко сказала Фиона, опустила руку под столешницу и положила ладонь на колено морехода. – Но будем настороже, хорошо?

– Мне не нравится это место, – откликнулся он. – Я здесь только ради тебя. – Взгляд Рига перебегал от входной двери к сидящим за столом людоедам, дальше, к занавесу из бус, и обратно, на лице было написано крайнее напряжение. – Мне вообще ничего здесь не нравится.

Позади занавеса оказалась комната, в которой стояло несколько столов, испятнанных засохшей кровью и еще какими-то непонятными жидкостями. Дамон выбрал более-менее чистый стол, взгромоздился на него и стащил рубаху – вся правая сторона его груди представляла собой сплошной фиолетово-черный кровоподтек.

Угрюмый Кедар молча разглядывал ушиб Дамона, а тот в свою очередь смог рассмотреть людоеда. Он был очень стар, бледное лицо испещряли морщины, кожа на щеках и руках обвисла так, что целитель стал похож на бульдога, вены на лбу вздувались толстыми темными канатами. Только руки Кедара выглядели гладкими, молодыми и сильно контрастировали с остальным телом, ногти были аккуратно подстрижены и старательно вычищены. На большом пальце правой руки тускло сияло простое стальное кольцо с какой-то надписью, которую Дамон не смог разобрать. От людоеда исходил странный запах, немного напоминающий тот, что царил в госпитале Железного Шипа, но не был таким сильным и острым. Грозный Волк не понял, что это так пахнет.

Полуэльфийка постоянно пыталась что-нибудь сказать Дамону и Угрюмому, но оба не обращали на нее никакого внимания. Тогда девушка залезла на соседний стол и принялась наблюдать, как людоед укладывает Грозного Волка на спину и ощупывает его ребра.

Угрюмый осмотрел ушиб Дамона со всех сторон, что-то бормотал себе под нос на языке людоедов и заинтересовался чешуйкой, которую не могли прикрыть изодранные штаны Грозного Волка. Людоед с любопытством коснулся ее и ощупал все грани, затем провел толстым ногтем по серебристой линии, делящей чешуйку надвое. Дамон торопливо сел и покачал головой.

– Не надо. Ты ничего не сможешь поделать с этим, – попытался он объяснить на ломаном людоедском. Но целитель не придал его словам никакого значения. Дамон попытался объяснить еще раз, и тогда людоед, сильно надавив ладонью на плечо Грозного Волка, приказал ему снова лечь и приложил палец к губам, показывая, чтобы тот молчал.

Уложив беспокойного пациента. Угрюмый вытащил из ножен тонкий кинжал. Когда Дамон понял, что целитель собирается срезать разодранную штанину, чтоб не мешала осмотру, он задрожал и скатился со стола. Быстро раздевшись. Грозный Волк сложил в сторонке свои лохмотья, заплечный мешок и меч и снова попробовал разъяснить ситуацию с чешуйкой, но снова был уложен на стол – на этот раз движения Угрюмого были несколько резче.

Грозный Волк был не первым и не десятым пациентом целителя, поэтому тот отлично знал, что не все ведут себя покладисто, и бесцеремонно продолжал осмотр. Грозный Волк чувствовал себя абсолютно беззащитным перед людоедом, когда тот ощупывал его, не забывая кидать странные взгляды на гномский алмаз, свисающий с шеи Дамона. Осмотр занял не меньше получаса. Наконец Угрюмый довольно прищелкнул языком, сунул руку в один из многочисленных карманов и вытащил кусок какого-то корня. Выдавив из него сок на грудь Грозного Волка, он принялся втирать жидкость в кровоподтек.

Прищелкивание продолжалось и стало похожим на какой-то мотив, длинные узловатые пальцы целителя порхали над ушибами и ссадинами Дамона, постоянно возвращаясь к чешуйке. То, что делал Угрюмый, напомнило Грозному Волку манеру лечения Джаспера Огненного Горна, который спасал его намного чаще, чем Дамону того хотелось бы. Правда, Джаспер во время исцеления был намного внимательнее и аккуратнее, людоед же, несмотря на скупые и точные движения, иногда нажимал слишком резко, причиняя боль.

Дамону очень не хватало Мэлдреда, чтобы объясняться с людоедом, но тот все равно не должен был появиться в ближайшее время, так что не о чем было и жалеть. Постепенно Грозный Волк почувствовал, как от рук Угрюмого начинает исходить приятное тепло, проникающее в каждый дюйм его плоти. Это совсем не напомнило ощущения, предшествующие болезненному жару, вызываемому чешуйкой, Дамон ощутил, что успокаивается и расслабляется, как было всегда, когда его лечил Джаспер. В этот момент людоед перестал прищелкивать языком, чтобы поприветствовать вошедшего Мэлдреда, который в совершенстве знал язык людоедов. Грозный Волк тем временем начал потихоньку засыпать, как вдруг его ногу обожгла резкая боль – целитель попытался снять драконью чешуйку с его бедра.

– Нет! – закричал Дамон и, резко выбросив тело вперед, отпихнул руки людоеда от своей ноги. – Не трогай это!

Угрюмый попытался опять уложить его, но Грозный Волк воспротивился. Он попробовал снова объяснить целителю, что чешуйку трогать нельзя, на этот раз произнося слова с более четкими интонациями в надежде, что если Угрюмый и не поймет его, то, по крайней мере, догадается, о чем ему говорят. Однако людоед покачал головой и что-то прорычал, указывая на чешуйку и сопровождая свои слова выразительными жестами. Он явно настаивал на том, чтобы вырезать пластинку драконьей брони из бедра пациента.

«Попробуешь избавиться от нее – и умрешь!» – прозвучали в сознании Дамона слова, и чешуйка раскалилась, посылая волны чудовищной боли в тело Грозного Волка. На этот раз не было никакого предупреждения в виде тепла и легкого покалывания, как это случалось обычно, – боль ударила, словно кузнечный молот, пригвоздив Дамона к столу и продолжая с каждым ударом вбивать его все глубже. Мышцы Грозного Волка свело судорогой, тело сотрясала дрожь, зубы были стиснуты настолько сильно, что едва не крошились, а кулаки сжались так, что ногти глубоко впились в ладони. Он выгибался и мотал головой, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха и при этом не закричать. С губ Дамона сорвался стон, и голова сильно ударилась о стол.

Рикали уже подбежала к нему и гладила пальцами лицо Грозного Волка, бросая сердитые и взволнованные взгляды на Угрюмого Кедара и Мэлдреда.

Силач прикрыл ладонью чешуйку, не позволяя целителю прикоснуться к ней. Дамон, несмотря на приливы ужасной боли, все же не совсем потерял связь с действительностью и пожалел, что не может понять ничего из того, что его друг говорит людоеду. Тот, наконец, отошел, покачивая головой и возмущенно причмокивая – почти по-человечески.

– Что здесь происходит? – вопросил Риг, просовывая голову сквозь занавес из бусин.

Все находящиеся в задней комнате одновременно воззрились на морехода.

– Ничего, – ответил Мэлдред, – Выйди и жди снаружи.

– Что это вы делаете с Дамоном? – Мер-Крел видел, как бывший рыцарь корчится на столе, заметил, что все его тело покрыто потом, а грудь измазана какой-то жидкостью.

Целитель сделал несколько шагов к Ригу, сузил глаза и быстро заговорил, шипя и порыкивая.

– Все… нормально… – Дамон, затаив дыхание, прислушивался к себе и, наконец, понял, что боль отступает. Часть его сознания, уже освобожденная от боли, насторожилась – ему совсем не понравилось, что мореход обеспокоен его судьбой. Грозному Волку больше не хотелось иметь ничего общего с этим человеком.

Риг что-то проворчал, но подчинился и выскользнул наружу, чтобы присоединиться к Фионе. На этот раз он обратил внимание на материал, из которого был сделан занавес, и его глаза расширились. При ближайшем рассмотрении бусины оказались вовсе не бусинами. Это были выкрашенные в разные цвета кости фаланг пальцев.

– Риг у нас парень неуравновешенный, – объяснил Дамон Мэлдреду. – И всегда был неуравновешенным. Я же говорил, что от них надо избавиться, поэтому и увел их лошадей – лишь бы Риг и Фиона не последовали за нами.

Силач передал Дамону его одежду.

– Ну как? Чувствуешь себя лучше?

– Значительно лучше, – откликнулся Грозный Волк. Людоед подал ему кусок ткани, чтобы вытереть сок корня с груди. Глаза бывшего рыцаря расширились, когда он понял, что кровоподтек исчез без следа. Сошли даже некоторые из его старых шрамов. – Замечательно, – ошеломленно прошептал он. – Что я должен за исцеление?

Угрюмый обернулся и указал на алмаз, который висел на груди Дамона.

– Так, значит, ты понимаешь общий язык! – воскликнул Грозный Волк, снимая драгоценность через голову и передавая людоеду, несмотря на протесты Рикали. – Этого хватит, чтобы заплатить также за лечение Мэла и Рики?

Людоед кивнул и занялся полуэльфийкой. Мэлдред в это время разделся и с помощью Дамона забрался на стол.

На то, чтобы вылечить синяки и ссадины Рикали, ушло совсем немного времени. Когда целитель закончил с этим, девушка соскочила со стола и завертелась перед Грозным Волком, подталкивая его локтями и кулачками, требуя, чтобы тот немедленно посмотрел и убедился, как хорошо вылечил ее Угрюмый, а потом переключилась на Мэлдреда.

– Мэл, что там с фургоном? Получилось? – прошептала Рикали, чтобы те, кто находился в передней комнате, не смогли ее услышать. – Все те дра… хм… то есть наш груз… Куда ты его пристроил? А…

Целитель махнул девушке рукой, призывая ее к тишине, которой требовала его работа, но полуэльфийку было трудно так просто остановить. Рикали порхала вокруг стола, на котором лежал Мэлдред, стараясь держаться подальше от Угрюмого и ловко увертываясь, когда тот делал шаг к ней, чтобы заставить девушку отойти.

Людоед зарычал, когда размотал бинт на руке силача и увидел, что плоть уже начала мертветь. Дамон тоже оценил опасность раны, поскольку неоднократно видел такие же у Рыцарей Такхизис после битв. Тогда руки в ноги приходилось ампутировать. Ему удалось отловить Рикали и выставить ее за занавес. Мэлдред застонал – Угрюмый выдавливал на его рану сок еще одного корня.

Почувствовав пристальный взгляд Дамона, целитель посмотрел на него через плечо и проронил:

– Завтра. – Это было первое слово, произнесенное им на общем языке. – Приходите завтра. К Мэлдреду. После полудня. – Людоед назвал несколько мест, где люди, кобольд и полуэльфийка смогут провести ночь в относительной безопасности, и взмахом руки приказал Грозному Волку уходить.

Однако Мэлдред остановил его и, подозвав ближе, быстрым шепотом объяснил, где он оставил фургон.

– Если Угрюмый не вылечит меня, то тебе придется разбираться со всем этим самому.

Силач хотел сказать что-то еще, но целитель зарычал и силой выдворил Дамона, а заодно и Рикали, которая опять просочилась в комнату, за шуршащий занавес, на ходу сунув им в руки заплечные мешки. Несун ожидал друзей, рассевшись на прилавке. Увидев Дамона, Риг поднялся и упер руки в бока. Во взгляде морехода читалось откровенное: «Ну, долго нам еще тут отираться?».

– Мэлдред должен остаться здесь на некоторое время, – начал Дамон, намереваясь сообщить остальным, что силачу, скорее всего, придется ампутировать руку, но решил повременить и сказал о другом: – Рикали и я сейчас пойдем мыться. В начале улицы я видел что-то вроде общественной бани. После этого поищем одежную лавку – конечно, если здесь продают одежду не только для людоедов, – и переоденемся, чтобы выглядеть поприличнее.

– Сначала обед, – вмешалась полуэльфийка. – Бифштекс с кровью и сласти. – Девушка обняла Грозного Волка и потерлась носом о его плечо. – А еще какое-нибудь хорошее вино.

– Я присоединяюсь, – решил Несун и добавил чуть тише: – Но лучшая выпивка, которую можно найти в Блотене, – это крепкое пиво.

– Я сомневаюсь, что Риг и Фиона захотят провести с нами оставшуюся часть дня, – сказал Дамон. – Поэтому, думаю…

Фиона кашлянула:

– Напротив, Дамон. Мы с Ригом и не думали покидать тебя и прекрасную Рикали в этом людоедском логове.

– Спасибо, что решил за меня, – прошипел Риг саркастично и уже громко заявил: – Помыться – это самая замечательная идея из всех, какие я слышал за последнее время.

Следующий день Дамон встретил в свежей одежде. Она была далеко не новой, но хотя бы целой и в любом случае лучше, чем те лохмотья, которые были на нем накануне. Слишком широкие штаны мешком висели на стройных бедрах Грозного Волка, но по крайней мере были чистыми, хоть и ужасного цвета – темно-желтые, как увядшие березовые листья. Еще на Дамоне была вылинявшая красно-синяя туника в полоску, которая также была велика и свисала почти до колен. Другие вещи удалось подогнать – Грозный Волк сумел найти людоедку-швею, которая за несколько стальных монет согласилась пришить завязки к его штанинам, после чего штаны хотя бы перестали ложиться буфами на сапоги. Сверху их поддерживал замечательный кожаный пояс, который пришлось обернуть вокруг талии всего два раза. Кроме того, швея продала Дамону замшевый жилет, украшенный полированными металлическими бляхами, которые на спине складывались в полумесяц. Жилет оказался практически впору. Сапоги по размеру он раздобыл в той же лавке и на этом закончил обновление гардероба. Дамон подозревал, что обувка раздобыта во время набега или снята с бедолаги, который попал в рабство к людоедам, но, так или иначе, они были превосходно пошиты и обошлись ему раза в четыре дешевле, чем в человеческом городе.

– Ты такой красивый, Дамон Грозный Волк! Ты не выглядел так прекрасно с тех пор, как мы встретились, – сказала ему Рикали. – А ведь вместе мы неплохо смотримся. Ты и я.

Волосы полуэльфийки были уложены в высокую причудливую прическу и заколоты нефритовыми гребенками в форме бабочек и колибри и украшены драгоценностями, которые она раздобыла в одном из ограбленных ими торговых фургонов. Девушка вновь накрасилась, и теперь ее веки были цвета застарелого кровоподтека, а губы – насыщенного темно-красного.

Она подхватила Дамона под руку, ожидая, что они пойдут вместе туда, где Мэлдред оставил фургон, но вместо этого Грозный Волк велел ей вместе с Несуном отправляться к Угрюмому Кедару и ждать его там.

Оставшись один, Дамон медленно пошел вниз по улице, которая вела на восток, где высокие пики Халькистовых гор исчезали в низких облаках, и, глядя в небо, подумал, что с той ночи, как Риг и Фиона нашли их лагерь, не было ни одного ясного денька.

Дойдя до приземистого здания, которое сохранилось значительно лучше, чем соседние. Грозный Волк остановился. За домом явно ухаживали, – очевидно, владелец берег его и гордился им. Дамон вошел внутрь и был встречен сузившимися от гнева глазами и рычанием. Людоед, стоявший за большим столом, заменявшим прилавок, ткнул коротким толстым пальцем в Грозного Волка, явно приказывая тому убираться. Однако Дамон покачал головой и встряхнул маленький мешочек, который висел у него на поясе, так чтобы хозяин услышал звон монет.

Палец опустился, рычание смолкло, но глаза хозяина оставались злобно прищуренными. Людоед вскинул голову и кивнул на заднюю стену, увешанную огромными мечами, секирами и другим оружием, которое было слишком велико и тяжело для человека.

– Мне нужен лук, – произнес Грозный Волк, снова позвенев мешочком.

Хозяин в ответ лишь покачал головой да пожал толстыми плечами.

Дамон тяжело вздохнул и пробормотал:

– Придется подучить язык людоедов, если я собираюсь и дальше таскаться по проклятым горам или когда-нибудь снова вернусь в эту выгребную яму.

Жестами он изобразил натянутый лук, стрелу и сам процесс стрельбы, сопровождая свои действия объяснениями на ломаном людоедском, и бился до тех пор, пока хозяин не уразумел, чего от него хотят.

Несколько минут спустя Дамон продолжил прогулку по узкой улице в компании длинного лука и колчана, до отказа набитого стрелами. После стычки с гномами в Долине Хаоса он решил, что пора обзавестись оружием, которое может поражать на расстоянии.

В следующей лавке Грозный Волк купил три бурдюка самого крепкого пива, какое только можно было приобрести в Блотене. Два из них он повесил на пояс сразу, а из третьего предварительно сделал основательный глоток.

Людоеды, попадавшиеся на пути Дамона, уступали ему дорогу. Чтобы показать, что никакого уважения к людям вообще и к Грозному Волку в частности они не испытывают, людоеды сплевывали при его приближении, рычали и морщили крючковатые бородавчатые носы, но, очевидно, было в поведении и выражении лица Дамона что-то такое, что не позволяло им напасть на него. Руку он держал на рукояти меча, и людоеды, проходя мимо и оставляя Грозного Волка за спиной, боялись оглянуться, пока не отходили, по крайней мере, на несколько ярдов.

В следующий раз Дамон остановился, когда улица закончилась тупиком и уперлась в большое здание. На нем не было крыши – только стены из камня и досок, а также прогнившая дверь, которая была чуть приоткрыта.

Грозный Волк заглянул внутрь и тут же отскочил, поскольку услышал свист клинка. Тотчас же раздался глухой стук, и огромная двуручная секира впилась в то место, где за мгновение до этого находилась голова Дамона. От косяка полетела мокрая гнилая щепа, замарав тунику Грозного Волка и заставив его громко выругаться.

Он пинком открыл дверь и, подняв меч, бросился внутрь, приготовившись защищаться, но прямо у входа натолкнулся на очень крупного людоеда. Рост существа превышал десять футов, плечи были невероятно широки, а над широким кожаным поясом нависал огромных размеров живот. Людоед снова взмахнул секирой, на его толстом лице расцвела кривая ухмылка, обнажившая желтые зубы, серо-зеленые глаза ярко сверкнули.

Дамон отпрыгнул в сторону и едва не упал в глубокую лужу – внутри здания без крыши дождь был ничуть не менее силен, чем на улице.

– Мэлдред! – воскликнул он, переступая на чуть более сухое, но не менее грязное место, – Я – друг Мэлдреда!

Людоед остановил замах. Ухмылка исчезла с лица, косматые брови приподнялись. Его руки все еще крепко сжимали секиру, но кровожадный блеск в глазах погас.

– Мэлдред… – повторил Грозный Волк, когда людоед шагнул к нему с угрожающим ворчанием, и добавил на ломаном людоедском: – Наш фургон. Мэлдред просил тебя присмотреть за нашим фургоном, который сейчас у тебя. Я пришел за ним. За нашим фургоном, понимаешь?

Людоед указал древком секиры в глубину здания, и Дамон, проследив его жест, убедился, что тот все понял правильно. Там, в глубокой тени, стоял их фургон. Грозный Волк осторожно направился туда, краем глаза следя за людоедом и держа меч наготове. Неподалеку от фургона была привязана только одна лошадь. Дамон принялся быстро запрягать ее, одновременно оглядываясь в поисках второй лошади.

– Проклятие! – выругался он тихонько, когда заметил у стены кровь, срезанную конскую гриву и часть ноги с копытом, высовывающуюся из-под груды мокрой, покрытой плесенью соломы: – Наверное, он был очень голоден… – Дамон знал, что людоед не поймет его и не ответит, – Выбрал самую большую лошадь и сожрал ее.

Людоед подошел ближе, громко шлепая по грязи. Он все еще сжимал в руках секиру, а его глаза под низко нависшими бровями бегали.

Грозный Волк тем временем проверил, все ли на месте под немного промокшей парусиной, краем глаза присматривая за людоедом.

– Жадность одолела, не так ли? Или всего лишь любопытство? – Он заметил, что мешки перекладывали, и, поскольку не мог с ходу определить, пропало ли что-нибудь, решил блефовать. Замахнувшись мечом на гиганта, Дамон приказал: – Отдай мешки. Здесь не хватает. Ты взял мешки. Отдай.

– Твак! Твак! – прорычал людоед и поднял секиру, словно защищаясь от несправедливых слов, однако в его глазах снова вспыхнула угроза. – Твак не брал у Мэлдреда!

Но Дамона не так-то легко было запугать. Внезапно он прыгнул вперед, обманным ударом распорол живот людоеда и тут же отскочил назад, увертываясь от фонтана темной крови. Людоед взвыл, выронил секиру и попытался зажать рану обеими руками, но она был слишком велика – кровь продолжала хлестать, пробиваясь меж его пальцев маленькими фонтанчиками.

Твак рухнул на колени, на его уродливом лице отразилась смесь гнева и изумления. Он глухо зарычал на Дамона и плюнул, но слюна, липкая и красная от крови, потекла по его толстой губе. Людоед попытался сказать что-то еще, но Грозный Волк помешал ему: подойдя вплотную, перерезал горло. Твак повалился ничком и больше не шевелился.

– Надеюсь, ты не был лучшим другом Мэлдреда, – задумчиво произнес Дамон, вытирая меч об одежду людоеда и вкладывая его в ножны. Потом он быстро забросал убитого соломой, стараясь не прикасаться к насекомым, которые в изобилии ползали по лошадиной ноге. После этого Грозный Волк отмыл окровавленные руки под струями дождя и осмотрелся более внимательно.

По одной стене здания карабкались вьющиеся растения. Достаточно высокие, они почти достигали того места, где должна была находиться крыша. Неподалеку висел огромный гамак, прикрепленный к столбам, которые некогда поддерживали кровлю. Рядом стояло множество маленьких бочонков и заплечных мешков, очевидно имущество людоеда.

Дамон скинул недавно купленную тунику, щедро забрызганную грязью и кровью, и спрятал ее за ползучими растениями. Порывшись в фургоне под мешками с драгоценными кристаллами, он вытащил прекрасную рубашку, которую выбрал среди вещей ограбленных торговцев и припрятал, чтобы ее не пустили на бинты для Мэлдреда. Рубаха была черной и куда лучше гармонировала с его бежевыми штанами и замшевым жилетом. Переодевшись, Грозный Волк не без удовольствия полюбовался своим отражением, склонившись над лужей, которая натекла возле гамака людоеда.

Затем он перерыл имущество людоеда, но нашел только маленький мешочек с драгоценными камнями. Можно было предположить, что тот украл мешочек, но, скорее всего, он был платой за то, что Твак позволил оставить фургон в своем доме. Мешочек Дамон бросил к остальным и продолжал свои изыскания. Их результатом были: мешочек стальных монет, кинжал с рукоятью из слоновой кости и засохшие объедки, от которых исходил настолько гнилостный запах, что Грозный Волк чихнул. Были там еще обрывки ткани и обломки невесть чего, а еще маленькая сломанная русалка из нефрита и бронзовый браслет, который был настолько грязным, что пришлось прополоскать его в луже возле гамака.

Решив, что больше ничего ценного он здесь не обнаружит, Дамон вывел из сарая под уздцы лошадь, запряженную в фургон, и поплотнее закрыл дверь.

– Осталась еще одна остановка, – сказал он себе под нос. – Самая важная.

Час спустя Грозный Волк уже возвращался к Угрюмому Кедару.

Риг стоял на противоположной стороне улицы, прислонясь к большому камню, оставшемуся от стены здания, и бросал пристальные взгляды на двери дома Угрюмого Кедара. Его глаза ввалились, вокруг них образовались темные круги, выдающие ночь, проведенную без сна. Рядом с мореходом жался взъерошенный человек, который то утвердительно кивал, то быстро мотал головой, что-то отрицая, пока Мер-Крел засыпал его вопросами. Риг еще в жизни не видел никого, кто был бы так отвратительно одет или казался таким несчастным.

Фиона намеревалась присоединиться к мореходу и уже сделала несколько шагов в его сторону, как Мер-Крел, коротко взглянув на соламнийку, покачал головой и снова начал задавать вопросы незнакомцу. Девушка пожала плечами и переключила внимание на Несуна.

– Какое у тебя необычное имя, – сказала она, наклоняясь, чтобы заглянуть в лицо кобольда.

– Это не настоящее мое имя, – отозвался тот. – Вы люди, называете это… э-э… – Он скорчил гримаску и задумчиво покачал пальцем кольцо, вставленное в нос, силясь вспомнить нужное слово.

– Прозвище? – предположила Фиона.

Кобольд кивнул:

– Да. На самом деле меня зовут Илбрет. А Несуном называют потому, что…

– Несун! – окликнула его Рикали, подходя нарочито вихляющей походкой. – Сходи-ка в дом и принеси мой заплечный мешок. Да поторопись!

– …потому что я подношу вещи, – закончил кобольд и со всех ног бросился выполнять поручение полуэльфийки.

Дамон завел лошадь прямо на дощатый тротуар, привязал ее к столбу, поддерживающему тент над входом, и велел Рикали охранять фургон – хотя бы ценой ее жизни. Входя в двери, он заметил, что, несмотря на обеденное время, не было никого, кто пил бы лекарственный чай или пришел к целителю по другому делу. Грозный Волк постучал по прилавку. Остальные вошли следом и остановились за его спиной. Через несколько мгновений из-за наборного занавеса появился Мэлдред.

Силач широко и радостно улыбнулся и развел в стороны обе руки, поворачиваясь, чтобы друзья смогли как следует рассмотреть его. На руке Мэлдреда не было и признака раны, и Дамон, изумленно глядя на своего большого друга, произнес:

– Я думал, что он отрежет тебе руку.

– Угрюмый бы так и сделал, – спокойно откликнулся Мэлдред. – Он даже попытался! Но я не позволил ему этого. Сказал, что он должен применить свою магию и вылечить мою руку, а иначе я его ославлю на весь Кринн как шарлатана. Разумеется, он не мог позволить, чтобы его репутация пострадала. Только не в Блотене. Конечно, такое лечение стоит намного больше, чем ты заплатил вчера. – (Дамон вздрогнул.) – Что поделать, друг мой. Угрюмый – лучшей целитель, которого я знаю. Правда, он не настолько могуч, чтобы остановить этот проклятый дождь. Сомневаюсь, что над этими горами выливалось столько воды за последние годы. Одно радует: по крайней мере, в городе на какое-то время станет почище. – Мэлдред засмеялся, но тут же снова стал серьезным. – Где фургон?

Дамон кивнул на дверь.

– Твак просил еще что-нибудь за свою услугу?

Дамон покачал головой:

– Нет, не потребовал. Поверь, я умею вести переговоры.

– Именно поэтому я тебя и уважаю. – Силач направился к Фионе, весело глядя на нее искрящимися глазами. – А теперь, леди-рыцарь, о том, как получить для тебя средства на выкуп.

Дамон кашлянул и произнес:

– Сегодня вечером у нас есть другие дела.

Мэлдред вскинул брови, как будто хотел сказать: «Ты и об этом позаботился?».

Дамон кивнул в ответ на его невысказанный вопрос:

– Мы идем на обед к Доннагу, чтобы обсудить кое-что.

– Тогда я немедленно должен подобрать себе одежду, чтобы выглядеть более прилично, – заявил Мэлдред. – Леди-рыцарь, хочешь присоединиться ко мне?

– А мой выкуп? – Соламнийка наморщила лоб и беспокойно посмотрела на мужчин. – «Кое-что», которое вы хотите обсудить, имеет к нему отношение?

– Да. Полагаю, сегодня вечером мы должны получить кое-какие средства, – Мэлдред не заметил, как вытянулось лицо Дамона, поскольку его внимание было полностью поглощено соламнийкой. Силач, прикрыв глаза, словно сытый кот, пустил в ход все свое обаяние и предложил девушке руку. Она подала ему свою, и они вместе вышли из лавки Угрюмого Кедара, не обращая внимания на разъяренные взгляды Рикали. Фиона бросила взгляд в оба конца улицы, но морехода нигде не было видно.

Риг медленно шел по булыжному переулку, одному из немногих мощеных в Блотене, – большинство улиц города людоедов скорее были похожи на реки грязи. Самые большие лужи мореход огибал по краю – полностью миновать их было невозможно. Скоро булыжник закончился, и началась раскисшая дорога. Домов и лавок вокруг стало меньше. Риг был уверен, что некоторый из них принадлежат людям или гномам и, очевидно, призваны удовлетворить спрос представителей других рас. Лавки явно были захудалыми; ни над одной не было тента или вывески, а вместо мостков перед входом была лишь размокшая глина. Мореход поглядел на свое отражение в лошадиной поилке – выглядел он неважно, в животе урчало. Вчера он едва прикоснулся к своему обеду. В то время как остальные насыщались от души, Риг брезговал. Сегодня у него тоже маковой росинки во рту не было: мореходу казалось, что во всем Блотене не найдется нормальной еды для него. Однако головокружение, слабость и дрожащие руки указывали на то, что рано или поздно ему придется поесть – все равно что. Мер-Крел огляделся, пытаясь определить, нет ли здесь продуктовой лавки, таверны или хотя бы пивной, и услышал чей-то оклик:

– Гарди? Гарди, это ты?

Риг понял, что неуклюжий молодой человек, высунувшийся из ближайших дверей, обращается к нему, и бросил на него удивленный взгляд.

– О, извини. Я думал, ты Гарди, – сказал тот и почти исчез в дверном проеме, но Мер-Крел рванулся вперед и успел поймать юношу за руку, прежде чем тот ушел. Молодой человек произнес какое-то слово на незнакомом Ригу языке и вдруг запнулся, расширенными глазами глядя на арсенал морехода.

– Не волнуйся, я не причиню тебе вреда, – быстро сказал Мер-Крел. – Я только хочу узнать… Я плохо знаком с этим городом и хотел бы…

– Очень плохо, – ответил молодой человек, немного успокоившись, когда Риг выпустил его запястье. Мореход изумленно воззрился на него.

– Очень плохо, что ты явился в этот город, – продолжал юноша, и на его лице отразилась неподдельная печаль. – Блотен не самое лучшее место на Кринне. И если есть возможность находиться в другом месте, то лучше быть там, а не здесь. К сожалению, мне некогда разговаривать с тобой. Мне нужно зарабатывать, чтобы платить подати. Подати, подати и еще раз подати.

Риг вытащил из кармана стальную монету и вложил ее в ладонь молодого человека.

– Расскажи мне об этом месте.

– Подати… – упрямо повторил юноша.

– Я дам тебе еще, – заверил его Мер-Крел, – если скажешь, где я могу нормально поесть.

Глава 8 

Доннаг

Вечер застал Рига и остальных в центре города, возле дома Вождя Доннага, правителя Блотена.

Дом Вождя, который Несун упорно называл дворцом, очень отличался от зданий, окружавших его, и от всех остальных домов, которые путешественникам довелось увидеть в Блотене. Это было большое трехэтажное здание – высотой с пятиэтажный человеческий дом, – солидно возвышающееся над остальными, с недавно отремонтированным фасадом. Во время ремонта выровняли кладку и покрасили дом в яркий белый цвет. Правда, он все равно выглядел серым за завесой непрекращающегося дождя. Углы здания венчали деревянные изображения драконов с распростертыми крыльями и запрокинутыми к небу головами, выкрашенные оранжевой краской. Под окнами рос декоративный кустарник, правда забитый сорняками и требующий немедленной стрижки, а сами окна причудливо оплетали виноградные лозы. К массивным парадным дверям, также увитым лозами, вела чистенькая дорожка, выложенная булыжником.

По обе стороны от двери стояли два людоеда в проржавевших доспехах, с алебардами, каждая из которых была раз в два больше алебарды Рига. Защищенные от дождя, людоеды могли бы остаться сухими, но летняя жара и ливни породили ужасную духоту, и бедняги сильно потели в тяжелой броне, щедро расточая вокруг крепкий мускусный аромат.

Один из них заступил друзьям путь и указал на корзину, стоящую у дверей.

– Он хочет, чтобы вы оставили здесь свое оружие, – объяснил Мэлдред мореходу.

– Не оставлю! – Риг отстранился и покачал головой. – Не хочу оставаться беззащитным в…

Фиона отодвинула его в сторону, сняла перевязь с мечом и бросила ее в корзину, потом вытащила кинжал из голенища сапога и отправила туда же. Подумав минутку, она добавила к этому еще и шлем, положив его рядом с корзиной, и провела ладонями по волосам, поправляя прическу. Дамон снял с себя пояс вместе с мечом и бурдюками крепкого пива и, бросив подозрительный взгляд на людоедов, аккуратно уложил все в корзину. Рикали отдала кинжал с рукоятью из слоновой кости, который ей подарил Дамон, а Несун с неохотой оставил свой хупак. Четверо были готовы и ждали пятого – Рига.

– Ничего не оставлю, – повторил он.

– Тогда можешь остаться сам и подождать нас здесь, – заявил Мэлдред и снова предложил руку Фионе. Его взгляд был таким теплым, а улыбка такой искренней, что девушка не смогла устоять. Она лишь на мгновение замешкалась, взглянув на Рига, но тут же взяла силача под руку и вступила под своды дома Вождя. Больше она на морехода даже не взглянула.

Рикали ждала, что Дамон повторит жест Мэлдреда, надулась, когда он даже не подумал предложить ей руку, и скользнула в двери вслед за ним.

– Дорогой, – прошептала полуэльфийка, подталкивая Грозного Волка локтем, – тебе бы стоило поучиться хорошим манерам у Мэла. Он знает, как вести себя с леди.

Несун протиснулся перед ними, и Риг остался наедине со своей алебардой возле дома Вождя.

– Для вас будет лучше, если мое оружие останется на месте, когда я вернусь, – предупредил он стражников, положил в корзину алебарду и кинжалы и присоединился к остальным.

Обстановка в доме была внушительной. Почти всю столовую, куда препроводили посетителей, занимал длинный стол вишневого дерева, вокруг которого стояли деревянные кресла с множеством подушек; их спинки и подлокотники украшала причудливая резьба. Вся мебель была старой, во многих местах обшарпанной и потертой, но все же намного лучше, чем в доме Угрюмого Кедара или в других местах Блотена, где довелось побывать путешественникам. На стенах висели картины известных художников-людей. На одной из них Риг задержал взгляд, сузив глаза. Он узнал одну из работ Аши Маджере, жены Палина. Мореход видел много картин, написанных Ашей, когда гостил в Вайретской Башне Высшего Волшебства, чтобы узнать ее манеру рисования. Знал он и то, что она никогда не стала бы писать для правителя страны людоедов. «Значит, картина украдена, – подумал он. – Очевидно, как и многие вещи, которые теперь находятся в этом доме».

Высокая женщина в длинном бледно-зеленом платье, явно не принадлежащая к племени людоедов, предложила гостям выбрать места за столом и шепотом добавила, чтобы они не торопились садиться. После этого она хлопнула в ладоши, и в столовую вошла людоедка с подносом, на котором стояли напитки в высоких деревянных кубках, а следом за ней появился и сам Доннаг.

Вождь оказался самым крупным людоедом из всех, кого путешественникам довелось встретить за время пребывания в Блотене, – ростом почти одиннадцать футов. Его широкие плечи украшали сияющие бронзовые диски с прикрепленными к ним военными орденами Рыцарей Тьмы, Рыцарей Стального Легиона и даже Рыцарей Нераки. Доннаг был в тяжелой кольчуге, которая мерцала в свете толстых свечей, расставленных повсюду, а под ней виднелась пурпурная туника из дорогой ткани. Но, несмотря на приличествующую монарху одежду, в остальном Вождь выглядел как и любой другой людоед. Его широкое загорелое лицо было покрыто струпьями и бородавками, изо рта выступали острые клыки, а крупный нос и толстую нижнюю губу пронизывали золотые кольца. Уши Доннага, очевидно такие же большие и заостренные, как у других существ этого племени, скрывал золотой шлем, больше похожий на корону, украшенный изящно ограненными драгоценными камнями и искусственными звериными когтями.

Двигался Доннаг на удивление плавно и бесшумно. Он скользнул к креслу, больше напоминающему трон, стоящему во главе стола, и мягко опустился в него. Женщина встала справа, ожидая распоряжений. Поклонившись Доннагу, Мэлдред отодвинул кресло для Фионы и только потом сел сам. Остальные последовали его примеру, даже Риг, который сделал это с явной неохотой. Мореход продолжал с подозрением оглядывать столовую, отмечая картины, канделябры и другие ценные вещи, которые явно не были изготовлены ни людоедами, ни для людоедов, – бывший пират легко мог отличить законное имущество от награбленного.

Пристальный взгляд Рига иногда останавливался на Фионе, которая вела себя так, словно каждый день обедала в компании людоедского Вождя. Сперва он удивился, но потом вспомнил, что соламнийкой движет долг и она готова на все, чтобы получить деньги и драгоценности, необходимые для выкупа брата.

– Нам еще не доводилось принимать у себя Соламнийского Рыцаря, – начал Доннаг. Его голос, низкий и хриплый, указывал на немалый возраст людоеда, но произношение было безупречным, – Это большая честь для нас, леди Фиона. Мы счастливы, что вы почтили нас своим присутствием. – Соламнийка не ответила, изумленная тем, что Вождь знает ее имя, и Доннаг, возможно, почувствовав ее неуверенность, быстро продолжал: – Мы рады принимать в нашем скромном доме и тебя, Мэлдред, и твоего слугу Илбрета. – (Кобольд улыбнулся и кивнул.) – А также твоего друга, Дамона Грозного Волка, чьи великие деяния известны нам и впечатлили нас. Рады мы и тебе…

Мореход тем временем был занят разглядыванием другой картины, которая изображала восточное побережье Митаса, которое называлось Черный Берег. Художник изобразил вечернее небо, на котором три луны висели почти над самой водой, – картина была написана до Войны Хаоса. Живопись пробудила в душе Рига воспоминания об островах Кровавого моря Истара, и мореход совершенно не заметил, что Вождь обращается к нему.

– Его зовут Риг Мер-Крел, – представила Фиона.

– Эрготианец?

Риг, сообразив наконец, что речь идет о нем, перевел взгляд на Доннага и кивнул, с трудом подавив смех, – на его взгляд, облик Вождя, его величественная речь и одеяние слишком уж контрастировали друг с другом.

– Ты проделал далекий путь, добравшись с Эргота до Блотена.

Риг открыл было рот, чтобы ответить Доннагу, но затем передумал и лишь кивнул, моля ушедших Богов, чтобы вся эта канитель заканчивалась побыстрее.

– Леди Фиона, наши советники уведомили нас о том, что ты имеешь нужду в большом количестве денег и драгоценных камней, которые могла бы отдать как выкуп за твоего брата, и о том, что вожди Соламнийских Рыцарей не будут помогать тебе в этом, – (Фиона кивнула, и в ее глазах снова плеснуло удивление. Девушка и представить себе не могла, что Доннаг так осведомлен.) – Твой брат содержится вместе с другими рыцарями в Шрентаке? – (Снова кивок.) – И ты намереваешься идти в Шрентак? О, это очень опасное место.

Девушка покачала головой:

– Нет, Вождь Доннаг. Мне не придется путешествовать к сердцу болота. Один из фаворитов черной драконицы, драконид, встретит меня в руинах Такара. Туда же потом будет приведен и передан мне мой брат. Возможно, другие рыцари также будут освобождены, если я сумею заплатить достаточный выкуп.

Доннаг откашлялся:

– Это замечательно, что ты готова возложить на свои плечи выполнение такой важной задачи, как сохранение и оберегание семейных уз. Семья – это очень важно. – Вождь сделал паузу, чтобы глотнуть вина, и снова кашлянул. – Мы ничего не имеем против рабства и содержания пленников в ожидании выкупа. Мы полагаем, что тот, кто слаб и неудачлив, должен служить сильному и удачливому. Однако мы не питаем теплых чувств к черной драконице и ее распространяющемуся болоту. Наша армия месяц назад предприняла вылазку на болото и уничтожила множество потомков – нашли гнездо, где их создавали. Мы дорого заплатили за это, но ни один потомок не уцелел. К счастью для нас, Онисаблет в то время отсутствовала. – Доннаг медленно обвел взглядом всех присутствующих, привлекая к себе всеобщее внимание. – Итак, из-за нашего уважения к семейным узам и вражды с черной драконицей мы обеспечим тебя монетами и драгоценными камнями в достаточном количестве, чтобы ты могла выкупить твоего брата.

– Но почему? – удивленно вопросил Риг.

Доннаг раздраженно взглянул на морехода, но тут же сделал вид, что раздосадован он не вопросом, а тем, что женщина, стоящая справа от Вождя, слишком полно налила его кубок.

– Мы также выделим воинов, чтобы сопровождать ее к руинам Такара. Болото опасно, и мы поможем ей достигнуть назначенного места. Помогая ей, мы, возможно, окажем противодействие той, кого мы называем Сабл. Мы можем дать сорок мужчин.

– И чего это будет нам стоить? – спросил мореход и тут же пожалел, что не подавился этими словами, – такой бешеный взгляд бросил на него Доннаг. Но сделанного не вернешь, и Риг продолжал: – В твоей стране все имеет свою цену, не так ли? Разрешения, подати и другие поборы… Я понимаю и то, что ты взимаешь деньги с людей, и гномов даже за то, что они берут воду из твоих колодцев. Ты, Вождь, даже полулюдоедов обложил податями, только чуть меньше.

– Ты правильно сказал, эрготианец. Все имеет цену. И наша помощь тоже, – холодно ответил Доннаг, переводя пристальный взгляд на соламнийку. – В холмах на восток от Блотена есть деревни, где разводят коз. Они обеспечивают нас молоком и мясом. Ты не поверишь, но мы действительно очень любим молоко. Одна из деревень недавно понесла тяжелый урон – ночью на нее кто-то напал, и почти все козы исчезли. Мы не знаем, кто это сделал – волки, большие горные кошки или кто-то еще. В любом случае воин вроде тебя легко может помочь нам. Жители этой деревни – наши верноподданные. И если страдают они, страдаем и мы. Отправляйся в эту деревню – она называется Облачный Холм, – положи конец набегам, и мы заплатим тебе положенные монеты и драгоценные камни, чтобы ты смогла выкупить твоего брата. Облачный Холм находится недалеко отсюда – за день ты туда доберешься.

– В Блотене есть своя армия, – заметил Риг. – Почему бы тебе, Вождь, не послать ее туда? Почему ты сам не хочешь помочь своим верноподданным?

Доннаг сузил слезящиеся глаза и потянулся за вином, но пальцы его другой руки вцепились в край стола, выдавая волнение. Одним глотком осушив кубок, Вождь приказал женщине наполнить его опять и перевел взгляд на Рига.

– Ты первым сказал о цене, не так ли, эрготианец? Считай, что это услуга за услугу.

Кобольд отложил салфетку. Поглощенный едой, начало разговора он пропустил, но теперь прислушался и сильно изумился.

– Козы? – шепотом спросил он у Мэлдреда. – Мы что, нанимаемся пасти коз?

– Хорошо, – ответила Фиона Доннагу. – Я согласна помочь тебе в обмен на выкуп и помощь сорока твоим воинам.

– На все тебе должно понадобиться несколько дней, – добавил Вождь. – К твоему возращению отряд из сорока человек будет подобран и снабжен всем необходимым.

– Подождите! – Риг вскочил, опрокинув кубок. – Фиона, ты не можешь согласиться на это! Помогать… э-э… Неужели ты в самом деле собираешься…

Фиона смерила его холодным взглядом:

– Я намерена освободить брата. А какими средствами – мое дело. – Ее голос был тихим, а тон таким, будто она распекала ребенка. – Мне нужны деньги и драгоценности. И ты, Риг, прекрасно это знаешь.

– Я бы с удовольствием пошел с тобой в горы, леди-рыцарь, если бы смог, – сказал Мэлдред. – Но у меня еще есть дела в этом городе. Однако я буду с нетерпением ожидать твоего возвращения.

Риг тяжело опустился в свое кресло и тупо смотрел, как служанка-людоедка вытирает пролитое вино, бросая на морехода неодобрительные взгляды. Кубок она заменила, но наливать новую порцию вина не стала.

– Вот и хорошо, леди Фиона, – подытожил Доннаг. – Ты с эрготианцем отправишься утром в Облачный Холм. – Вождь отодвинулся от стола. – Обед окончен, но наш повар приготовит специально для тебя, Мэлдред, отличный ужин, когда мы справимся с делами. А теперь не согласишься ли ты с Дамоном Грозным Волком присоединиться к нам в нашей библиотеке, чтобы обсудить другие вопросы?

Риг все еще задумчиво смотрел в стол, потрясенный сделкой, которую им предложил Доннаг.

– Это мне не нравится еще больше, – шептал он. – Фиона, ты даже не представляешь, с кем собралась иметь дело. С безжалостным Доннагом, который обложил непосильными податями людей и гномов, вынужденных прозябать здесь в нищете. То, что творит…

– Это его дело, – спокойно откликнулась Фиона. – Это его страна. Что ты предлагаешь сделать? Свергнуть его?

«А вот это не такая уж плохая идея», – подумал мореход.

Библиотека потрясала своими размерами. Три ее стены занимали полки, которые возвышались футов на четырнадцать, до самого потолка. Каждая полка была до отказа забита книгами, надписи на корешках которых были сделаны не только на общем языке, но и на эльфийском, гномском, кендерском и нескольких других языках, которые Дамон не смог определить. Некоторые из них были летописями, другие явно содержали легенды. Один толстый том с золотым тиснением был посвящен искусству ведения войны. Грозный Волк осмотрелся в поисках людоедских фолиантов, но ни на одном корешке не было кривых знаков, характерных для людоедской письменности, на которые Дамон успел насмотреться, путешествуя по Блотену. «Очевидно, людоеды никогда не писали книг», – рассудил он.

От фолиантов пахло плесенью, их покрывал толстый слой пыли и паутины, говоривший о том, что их скорее всего никто никогда не читал, а стоят они здесь просто для красоты и престижа. «Если эти книги привести в порядок, – решил Дамон, – то в любом более-менее приличном городе Ансалона за них можно выручить целое состояние».

Четвертая стена, свободная от полок, была увешана серебряными шлемами и чернеными пластинчатыми доспехами. Первые явно достались Вождю от Соламнийских Рыцарей, вторые – от Рыцарей Тьмы. Полный набор доспехов Рыцаря Тьмы стоял позади мягкого кресла, в которое уселся Доннаг. Рядом висел огромный двуручный меч, который Мэлдред сразу же снял со стены и принялся разглядывать. Эфес меча был сделан в виде куска узловатого древесного ствола, в завитки которого были вставлены куски отполированного оникса. Силач, проверяя, хорошо ли сбалансирован меч, размахнулся и едва не опрокинул подставку из розового мрамора, на которой стоял бюст Хумы.

– Забирай этот меч, Мэлдред. Тебе он нужнее, чем нам, – сказал Доннаг. – Дамон Грозный Волк сказал нам, что свое оружие ты оставил в Долине Хаоса, поэтому прими этот меч взамен старого.

Силач провел большим пальцем по лезвию и едва не порезался, так остро клинок был отточен.

– А меч, ради которого я пришел сюда? – Дамон остановился перед Вождем и упер руки в бока. Доннаг внимательно посмотрел на него. – Меч Таниса Полуэльфа, который я искал так долго.

– Ах, тот меч… Который может разыскивать сокровища… Что ж, мы слышали о нем.

– В твоей конюшне, Вождь, стоит фургон, доверху нагруженный…

– …необработанными драгоценными камнями из нашей долины, – закончил Доннаг. – Мы знаем. Наши стражники доложили нам об этом перед обедом. Это прекрасный трофей. Мы очень довольны. И впечатлены.

– И их вполне достаточно, чтобы купить у тебя этот меч, который, как говорят, находится здесь, в Блотене.

Вождь побарабанил длинными пальцами по подлокотнику, и Дамон отметил, что ткань, которой было обито кресло, в нескольких местах протерлась так, что содержимое грозило вот-вот вывалиться.

– Да, тебе говорили правду. Меч, принадлежавший Танису Полуэльфу, действительно находится у нас…

Дамон терпеливо ждал, пока Вождь закончит.

– Но почему мы должны отказываться от меча, который помогает искать сокровища? Мы любим золото.

– Я привез…

Доннаг взмахнул унизанной перстнями рукой, приказывая Дамону замолчать.

– Да-да, ты привез вполне достаточно, чтобы купить его. Действительно, мы будем рады избавиться от этой вещи. Мы не хотим, чтобы еще кто-то узнал про меч и явился сюда. Если я не отдам его вам, сюда снова могут прийти эльфы, люди или кто-нибудь другой, и может статься так, что нам уже не предложат платы, а попытаются взять это оружие силой. А мы слишком заняты, чтобы тратить время на подобную ерунду, – сказал Вождь и добавил: – Кроме того, у нас слишком большие руки, чтобы управляться с этим мечом. Мы предпочитаем оружие других размеров. – Доннаг посмотрел на Мэлдреда, который все еще разглядывал свой новый меч. – И у нас нет времени, чтобы тащиться через горы и пробовать использовать меч, чтобы получить еще больше богатств.

Мэлдред убрал двуручный меч в решетчатые ножны за спиной и спросил:

– А как к тебе попал меч, который так хочет получить Дамон?

Толстые губы Доннага раздвинулись в ухмылке.

– О, к нам попадает много сокровищ. Этот меч нам принес один трусливый вор, который никогда не грабил живых – только мертвых. Он хотел продать мне свою добычу. – Ухмылка превратилась в широкую улыбку, и Вождь добавил тише: – Теперь он тоже мертв.

Доннаг поднялся, возвышаясь над Дамоном, словно осадная башня, по Грозный Волк, не дрогнув и не склонив головы, выдержал пристальный взгляд Вождя.

– Мы отдадим этот легендарный меч тебе, Дамон Грозный Волк, потому что ты – друг Мэлдреда, к которому мы относимся как к родному, а не потому, что ты предложил за него целый фургон драгоценных камней. Однако прежде, чем ты получишь его, мы должны требовать, чтобы ты выполнил наше поручение.

– Какое поручение?

– Мы хотим, чтобы ты сопровождал двух твоих друзей в горы, к деревне пастухов Облачный Холм. Мы хотим, чтобы ты помог им справиться с набегами волков, или кого бы то ни было и проследил, действительно ли они держат свое слово.

– Риг и Фиона мне не друзья.

– Но они – люди, так же как и ты, – возразил Доннаг.

– У меня нет никакого желания составлять им компанию. Да, я хочу получить этот меч, но не собираюсь платить за него больше, чем он стоит.

– Но мы не доверяем Соламнийскому Рыцарю и темнокожему человеку. Только если они сумеют выполнить свое обещание – избавить Облачный Холм от набегов, мы дадим Фионе все, что понадобится для того, чтобы выкупить ее брата, потому что это может развлечь нас. Тогда же мы отдадим тебе меч.

Дамон нахмурился.

– Более того, – продолжал Доннаг. – Мы еще доплатим тебе из нашей казны за то, что ты поможешь нашим подданным в деревне Облачный Холм.

Дамон скрипнул зубами, его глаза сузились и потемнели, в голосе прорезалась угроза.

– Я согласен сопровождать Фиону и Рига, но только если получу меч сейчас же. Это мое требование.

Доннаг покачал головой:

– Мы устанавливаем правила в этом городе, Дамон Грозный Волк, и здесь ты ничего не можешь требовать.

– Если ты не доверяешь им, – спросил Дамон, взяв себя в руки, – то как я могу доверять тебе?

– О, ты можешь ему доверять, – заявил Мэлдред, выходя из-за кресла людоеда, где рассматривал доспехи, и присоединяясь к беседе. – Я даю тебе слово, Дамон Грозный Волк, что Вождю Доннагу можно доверять.

– Тогда решено, – сказал Дамон, протягивая руку. – Сначала мы разберемся с деревней пастухов, а потом ты выполнишь свою часть сделки. – Он развернулся на каблуках и быстрым шагом покинул библиотеку.

Когда он вышел, Мэлдред обратился к Доннагу:

– Я не понимаю, почему ты отправил их в эту деревню? В первый раз слышу, чтобы тебя интересовали проблемы горных пастухов и вообще кого бы то ни было. С чего это ты так переменился?

– Меня они и сейчас не интересуют, – ответил Доннаг, отмахиваясь от Мэлдреда, словно от надоедливого насекомого.

– Тогда почему?…

– Ты не должен идти с Дамоном Грозным Волком и другими. Понимаешь? Ни один, ни в сопровождении Илбрета. Ты должен остаться здесь, Мэлдред. Здесь, в нашем дворце.

Лоб силача прорезали морщины – он все еще не понимал.

– Эти трое не вернутся из Облачного Холма, – продолжал Вождь. – Мы послали их на верную смерть. Теперь нам достанутся и драгоценные камни, и меч Таниса Полуэльфа, и никто не будет нам больше докучать.

Глава 9 

Живое из мертвого

Горный склон от дождя стал таким скользким, что Мэлдреду понадобилась вся сила, чтобы преодолеть его, впиваясь пальцами в мельчайшие трещины, упираясь ногами в незаметные выбоины, подтягиваясь, до предела напрягая мускулы рук. Наконец он добрался до широкого уступа, отдышался, обвязал вокруг пояса веревку и сбросил ее вниз, чтобы поднять Фиону. Когда девушка присоединилась к силачу, он с минуту держал ее в объятиях, заставив оставшихся внизу подождать.

– Как хорошо, что ты решил пойти с нами, – сказала ему соламнийка.

– Просто я раньше закончил с делами, которые ждали меня в городе.

Силач нахмурился, вспомнив, что Доннаг приказывал ему остаться. Вождь очень скоро должен был узнать, что Мэлдред и Несун решили ослушаться его и присоединиться к маленькому отряду, отправившемуся в деревню Облачный Холм. Он задавался вопросом, что такого страшного может быть в этой деревне, но надеялся, что вместе со своим новым мечом сумеет противостоять любой опасности, даже смертельной.

– Тебя что-то беспокоит? – спросила Фиона.

– Волки, дорогая моя леди-рыцарь. Волки, которые крадут коз, – ответил Мэлдред, хотя сильно сомневался, что именно волки причиняют ущерб пастухам.

– Мы может заставить любых волков отправиться искать поживу в другом месте, – улыбнулась девушка.

Лицо Мэлдреда прояснилось, и он отогнал от себя мысли о смерти и о Доннаге.

– Ты абсолютно права, – сказал он, глядя на Фиону сияющими глазами. – Клянусь всем самым дорогим, я задыхаюсь, когда смотрю на тебя. – В его словах прозвучала искренняя мольба.

– Я думаю, это потому, Мэлдред, что мы забрались слишком высоко в горы. На высоте всегда труднее дышать.

– Нет, – усмехнулся он. – Это потому, что ты такая красивая, леди-рыцарь, – Мэлдред склонил голову и впился в губы Фионы долгим, страстным поцелуем.

Когда же он, наконец, прервался, девушка покраснела и отстранилась от силача. Чтобы скрыть смущение, она отвернулась и, заправляя непослушную прядь волос за ухо, поглядела вниз, на крутой горный хребет, где стоял Блотен. Они находились слишком высоко, чтобы видеть обветшалые здания, уродливых людоедов и несчастных людей и гномов, влачащих жалкое существование в чуждом им городе. Дождь и летняя жара породили туман, окруживший Блотен бледным серо-розовым ореолом. Теперь, издалека, казалось, что это прекрасное и безмятежное место, волшебный город из детских сказок, где все живут долго и счастливо.

У не привыкшей к такой высоте девушки закружилась голова, и она отвернулась от края уступа, чтобы снова оказаться в объятиях Мэлдреда.

– Тебе плохо, леди? Впрочем, я не возражаю, чтобы ты прижималась ко мне всякий раз, когда тебе нехорошо.

– В таком виде я мало похожа на леди, – сказала Фиона.

Мэлдред сумел уговорить соламнийку оставить доспехи у Доннага, поскольку они были не самой лучшей одеждой для того, чтобы путешествовать по горам. Сначала она не согласилась, и Риг всецело поддержал девушку, всей душой желая, чтобы она хоть что-то сделала наперекор Мэлдреду. Но стоило Фионе посмотреть, куда им предстоит идти, как она тут же дала согласие: непроходимых горах тяжелый доспех служил бы не столько защитой, сколько источником опасности.

Теперь на девушке были надеты коричневые штаны и заправленная в них черная мужская туника с длинными рукавами. Рикали скрепя сердце предложила было Фионе выбрать что-нибудь более красивое и яркое из ее гардероба и с трудом скрыла радость, когда обнаружилось, что все ее платья мускулистой соламнийке малы.

– На самом деле, Мэлдред, в этом я напоминаю старую батрачку.

– Ты совершенно не умеешь принимать комплименты, леди-рыцарь, – сказал силач, вновь сбрасывая веревку. – Может быть, потому, что в той компании, с которой ты путешествовала раньше, тебе их не говорили. Возможно, потому, что им просто не хватало ума, чтобы понять, кто находится рядом с ними. Если ты еще не поняла, то я имею в виду этого глупца, морехода Рига. Фиона, ты не должна выходить за него замуж.

– Неужели здесь действительно кто-то живет? – спросила соламнийка, меняя тему разговора, но при этом не сводя глаз с Мэлдреда.

– Да, пастухи. В Облачном Холме и еще в нескольких деревушках поменьше. Просто они, в отличие от меня, знают все тропки в этих горах и наверняка прошли бы более легким путем. Вождь Доннаг говорил, что для них подняться на вершину горы все равно что для других прогуляться. И козы здесь такие же – бегают по кручам, как по равнине.

– Наверное, и волки тоже, – добавил Риг, появляясь рядом с Мэлдредом. Он только что легко поднялся по скале, используя веревку, брошенную силачом, лишь для страховки, как будто всю жизнь только тем и занимался, что лазил по горам. «Оказывается, подниматься на гору не труднее, чем влезать на мачту», – довольно думал мореход, поправляя оружие и привязанную за спиной алебарду. За ним на уступ выбрался Дамон, на плечах которого сидел Несун.

Мэлдред тем временем закинул веревку на следующий уступ, и Несун быстренько перебрался от Дамона на спину своего большого друга. Грозный Волк же задержался на уступе, чтобы подождать Рикали. Полуэльфийка быстро взбиралась по скале безо всякой веревки, как паук. Ее тонкие пальцы и маленькие, обутые в сандалии ноги находили такие крошечные щели и трещины, которыми бы никто другой из отряда воспользоваться просто не смог. Этому ее научили в Гильдии воров в Оплоте. Тогда девушке приходилось карабкаться на высокие стены, окружающие дома знатных горожан, цепляясь пальцами рук и ног за узкие щели между кирпичами. Как только Дамон помог ей взобраться на уступ, Фиона отвернулась, чтобы последовать за Мэлдредом.

В этот момент гора слегка вздрогнула. Так случалось уже несколько раз с тех пор, как они начали восхождение, но Рикали вцепилась в Грозного Волка, делая вид, что ужасно испугалась. Правда, через мгновенье ей пришлось испугаться по-настоящему – толчки участились. Пальцы полуэльфийки нервно впивались в мышцы на руках Дамона, а когда землетрясение, наконец, прекратилось, она глубоко вздохнула и хитро усмехнулась.

Дождь не прекращался уже несколько дней. Иногда разражался ливень, но в остальное время, как и сейчас, тихонько моросило, словно только для того, чтобы не дать разгореться жаркому летнему дню. Рикали запрокинула голову, ловя губами дождевые капли, затем снова прижалась подбородком к груди бывшего рыцаря:

– Дамон Грозный Волк, я люблю тебя.

– Рикали, я…

– Эй, влюбленные пташки, вы присоединитесь к нам или там останетесь? – раздался голос Рига. Мореход свесился со следующего уступа и смотрел на Дамона и полуэльфийку. Над его плечом показалось голова Несуна. Красные глазки кобольда ехидно поблескивали.

Дамон ухватился за веревку, не замечая, как помрачнела Рикали.

Он почти добрался до уступа, как почувствовал, что от чешуйки начинает распространяться покалывание и легкое тепло. На этот раз предупреждение было коротким – уже через мгновение ногу, а за ней и все тело словно окатили кипятком. Грозный Волк уцепился за веревку мертвой хваткой, зажмурился и впился зубами в нижнюю губу. Ощутив во рту медный привкус крови, Дамон приложил все усилия, чтобы просто держаться: очередная волна леденящего холода, накатившая вслед за сумасшедшим жаром, окончательно обессилила его. С каждой минутой боль усиливалась, каждая новая волна была яростней предыдущей, они захлестывали Грозного Волка с головой, чтобы немедленно отхлынуть и накатить снова, обжигая огнем или холодом. Перед его глазами за закрытыми веками метались красные языки огня, словно дыхание красной драконицы, наградившей его проклятой чешуйкой. Дамон пытался бороться с болью, стараясь сосредоточиться на чем-то помимо огня, который уже казался слишком реальным, на чем-нибудь, что могло уменьшить боль. На мгновение перед ним возникло лицо Ферил, розовое от огненных бликов, но тут же исчезло, и на Грозного Волка уставились два мигающих красных глаза.

– Мне мерещится! – крикнул он, но из пересохшего горла вырвалось лишь хриплое карканье. Тогда Дамон вонзил зубы в губу, и боль от укуса показалась ему едва ли не блаженством.

– Дамон? – окликнул Риг, осматривая каменную стену и прикидывая, не стоит ли втащить того наверх.

Рикали металась на нижнем выступе, понимая, что случилось, но не зная, как помочь.

– Дамон! – снова позвал мореход.

– Оставь его в покое! – крикнула полуэльфийка, запустила в Рига осколком камня и начала быстро карабкаться по стене, пока не добралась до Грозного Волка и не вцепилась в его пояс, на котором висел меч и болтались бурдюки с крепким пивом. – Держись, – зашептала она в ухо Дамону. – Только держись, дорогой.

Грозный Волк дрожал так, что оба вот-вот могли сорваться.

Через мгновение его заколотило сильнее, и Риг, не теряя времени, начал выбирать веревку, а Рикали, цепляясь ногами и одной рукой за щели в камне, другой поддерживала возлюбленного за пояс. Вдвоем они постепенно дотащили его до уступа, втянули наверх, сняли лук и колчан и уложили Дамона подальше от края. Рикали присела рядом, кудахча над ним, словно наседка над цыпленком.

– Ты иди, – сказала она мореходу, махнув рукой. – Мы вас догоним чуть позже. – Но после минутного размышления девушка передумала и закричала: – Мэл! Мэл, вернись! Дамону нужна помощь!

Полуэльфийке подумалось, что это самый сильный приступ из всех, какие случались у Дамона с тех пор, как они познакомились. Она сняла один из бурдюков с пояса Грозного Волка, приподняла ему голову и влила крепкий напиток меж стиснутых зубов. Большая часть потекла по подбородку Дамона, оставляя темные пятна на рубахе. Рикали попробовала еще раз, массируя горло возлюбленного, чтобы он мог проглотить хотя бы немного.

– Рики, это ему не поможет. – Это Мэлдред спустился вниз, отодвинул в сторону Рига и присел на корточки рядом с Грозным Волком. – Разве что снимет дрожь, но этого мало. – Силач взял руку Дамона в свою, сжал ее и слегка вздрогнул, когда Грозный Волк сильно сдавил кисть Мэлдреда, вонзая ногти в его кожу. – Вот молодец, – успокаивающе пробормотал силач, хотя морщинки, собравшиеся вокруг рта и глаз, выдавали его беспокойство. – Давай, друг мой, ты справишься.

Рикали тем временем цепляла бурдюк обратно на пояс Дамона, принципиально не обращая внимания на Рига и Фиону, которая с любопытством поглядывала сверху.

– Это не ваше дело! – наконец крикнула она. Через несколько минут Грозный Волк прекратил дрожать, со свистом втянул влажный воздух и открыл глаза.

– Уже все нормально, – медленно сказал он, но не стал возражать, когда Мэлдред помог ему подняться и начал привязывать за спину Дамону колчан и лук. Поймав напряженный взгляд Рига, Грозный Волк настойчиво повторил: – Все хорошо!

– После того, что с тобой было только что? – заспорил мореход. – Это ведь из-за той проклятой чешуйки?

Мэлдред, не обращая внимания на царапины, нанесенные напарником, снова полез наверх. Добравшись до следующего уступа, он один конец веревки закрепил в больших камнях, а другой сбросил вниз, готовясь поднять Дамона.

– Да, это проклятая чешуйка, – ответил Грозный Волк Ригу и уцепился за веревку, надеясь, что силы Мэлдреда хватит, чтобы поднять его, – за время приступа он совершенно вымотался.

Когда силач вновь бросил веревку вниз, Рикали подтолкнула морехода, чтобы тот поднимался.

– У Дамона время от времени случаются приступы, вот и все, – сказала она. – И он всегда справляется. Мэл ему помогает, потому что Дамон – лучший друг Мэла. А в твоем сочувствии он не нуждается.

После случившегося путники поднимались молча и к концу дня достигли узкого плато, где жили пастухи. Деревня Облачный Холм оказалась очень маленькой. Домов здесь не было – только крошечные пещеры и навесы, построенные из сосновых веток и обтянутые шкурами. Навесы лепились к скале, которая возвышалась над ними, по крайней мере, еще на четыреста футов. Жили в деревне люди и горные гномы. Люди были низкорослыми, худощавыми, но проворными, как обезьяны, гномов же отличала коренастость и здоровый румянец, но и те и другие чувствовали себя на такой высоте как дома. Все мужчины носили короткие бородки клинышком, словно брали пример со своих подопечных. В воздухе витал острый запах мокрой козьей шерсти, мокрой одежды, чего-то еще, что трудно было определить, но их перебивал горький запах какой-то пищи, которую готовили на костре в яме.

Рикали порылась в заплечном мешке и, найдя пузырек с ароматическим маслом, щедро намазалась им, не забыв надушить верхнюю губу.

– Вот теперь лучше, – сообщила она, закончив.

– Я – Калп, – представился старший из людей, протягивая руку Дамону. Оба они стояли возле ямы, в которой горел костер. – Я староста этой деревни, которая называется Облачный Холм, и это я известил Его Светлость Доннага, что наше стадо редеет. Я благодарен господину за то, что он прислал вас, хоть и безмерно удивлен тем, что он вообще позаботился о помощи. Его Светлость, насколько я знаю, не склонен беспокоиться о благосостоянии наших деревень.

«Его Светлость?» – удивленно подумал Риг.

Мэлдред вместе с Фионой уже пошли по деревне, надеясь отыскать какие-нибудь следы ужасных волков. Попутно они мило беседовали с деревенскими жителями, отвечая на их вопросы о городе внизу, о том, как там нынче одеваются женщины, какую музыку предпочитают, поговорили об угрозе, исходящей от черной драконицы по имени Сабл, и о том, что происходит в мире на восток от Халькистовых гор. Когда Мэлдред упомянул, что Фиона Соламнийский Рыцарь и что она боролась против драконов-владык, все внимание жителей деревни переключилось на девушку. Вопросы о Великих Драконах так и посыпались. Обитатели Облачного Холма слышали о владыках и знали, какие беды те причинили Кринну, однако ни один из них не видел драконов воочию, потому что никогда не покидал своего высокогорного селения, и теперь люди и гномы были потрясены, что господин Доннаг прислал им на помощь такую важную особу.

В это время на противоположном краю деревни Рикали, только что представленная старосте, взяла Дамона под руку и спросила:

– Калп, волки, которые вырезают ваших коз…

– Волки? – На лице старосты отразилось искреннее изумление. – Волки в этих горах не живут. Это великаны. Они крадут наших коз. – Изумление сменилось таким же искренним горем – лицо пастуха сморщилось и перекосилось так сильно, будто великаны убивали не коз, а, по меньшей мере, детей. – С весны от нашего стада осталась едва половина. Если это будет продолжаться, то к зиме все будет кончено. Они утащили четырех козлят, которые паслись вон на том хребте.

Дамон несколько минут раздумывал, в раздражении барабаня пальцами по широкому поясу.

– Великаны? – наконец переспросил он.

Калп кивнул:

– Это наши посланцы и сообщили Доннагу.

Грозный Волк забарабанил по поясу быстрее. «Доверять Доннагу… – подумал он. – Мэлдред сказал, что ему можно доверять…» Его глаза вспыхнули гневом, и Калп отшатнулся.

– Значит, непосредственного вреда эти великаны вам не причиняли?

– «Не причиняли»?! – потрясенно воскликнул староста. – Еще как причиняли! Даже более чем! Они крадут наших коз и тем самым лишают нас средств к существованию. Мы живем только благодаря козам. Если стада не станет, нам нечем будет платить Вождю дань, и он выгонит нас с этой земли. А даже если не выгонит, мы просто погибнем – нечего будет есть, не на что выменивать самое необходимое.

– Вы платите Доннагу? – перебил его Риг, подошедший во время разговора.

– Да, мы платим Вождю молоком и мясом за право жить на его горе. Конечно, именно поэтому он и послал вас. Если вы остановите великанов, то мы сможем и дальше исправно платить подати и поставлять запасы.

– Великаны? – вскричал мореход, отыскивая взглядом Фиону, он полагал, что соламнийке не вредно будет услышать еще одно свидетельство жестокости Вождя Блотена. Девушка оказалась неподалеку в компании Мэлдреда. Они склонились над маленьким загоном, где лежала коза и трое новорожденных козлят.

Дамон кашлянул:

– И где же эти великаны, о которых ты говоришь?

– Мы уверены, что великаны живут в тех пещерах, господин, – ответил Калп и указал на пик, который возвышался вдалеке, – Несколько молодых пастухов столкнулись как-то с одним из них и вступили в бой. Они говорили, что это огромное существо с длинными руками и острыми когтями. Пастухи были уверены, что убили его, но когда вернулись с веревками, чтобы притащить тушу в деревню, великана нигде не было. Наверное, он очнулся и убежал. Тогда молодежь собрала небольшой отряд, чтобы выследить великана. Они отправились к тому пику, и больше мы их не видели.

– Думаю, теперь выследить великанов – да и кого угодно – невозможно, – сказал Дамон, осматривая почву вокруг. Кое-где встречались большие участки раскисшей почвы, на которых росла высокая трава, были и маленькие сады, заботливо укрытые от дождя навесами из шкур, но в основном вокруг был сланец, выщербленный козьими копытами, и гранит.

Грозный Волк вновь перевел взгляд на высокий пик, прикрыв глаза от дождя и из-под ладони пытаясь рассмотреть пещеры, в которых бы могли обитать великаны, нападавшие на скот жителей Облачного Холма.

– Калп, подъем туда займет несколько часов. Если ты не возражаешь, мы переночуем в деревне, а утром отправимся туда.

Староста громко хлопнул в ладоши и воскликнул:

– Конечно! Мы с превеликим удовольствием разделим кров с героями, которых прислал Вождь Доннаг, и накормим их лучшей пищей, – И Калп стремительно унесся к одному из навесов, чтобы семейство, живущее там, освободило место для дорогих гостей.

К вечеру дождь прекратился, дав отсыревшим путникам и жителям деревни передышку в несколько часов; сквозь просветы в облаках проглянули тусклые звезды. Маленький отряд ужинал у костра под открытым небом. Им подали какие-то жареные коренья, пряную похлебку и черствый хлеб. Выяснилось, что варевом, источавшим отвратительный запах, когда путешественники появились в деревне, была именно похлебка. На вкус же она оказалась просто превосходной. Хлеб пастухи регулярно получали в Блотене в обмен на мясо и молоко. Трапезу запивали крепким спиртным, которое пастухи гнали сами. Дамон, попробовав первым, признал напиток вполне подходящим.

Мэлдред велел полуэльфийке не спускать с Несуна глаз, пока они находятся в деревне пастухов. Силач полагал, что кобольд, оставшись без присмотра, может найти на свою голову какие-нибудь неприятности. Дамону он шепотом поклялся, что по возвращении в Блотен добьется, чтобы Доннаг выполнил свою часть сделки, пообещав, что Грозный Волк непременно получит и меч, и обещанную доплату, и еще что-нибудь, поскольку иметь дело придется не с волками, как уверял Вождь, а с великанами.

Когда силач, покончив с трапезой, отошел от костра, Фиона последовала за ним, пока обоих не скрыла высокая веретенообразная скала. Едва они остались одни, Мэлдред притянул девушку к себе…

Дамон увидел, что силач и соламнийка ушли, бросил настороженный взгляд на Рига, но мореход, поглощенный беседой с одним из деревенских жителей, ничего вокруг не замечал. Тогда Грозный Волк тихонько поднялся и прогулялся до веретенообразной скалы. Там они увидел Мэлдреда и Фиону, которые самозабвенно целовались, также ничего не замечая вокруг. Пальцы силача запутались в густых волосах соламнийки.

Дамон пожал плечами, вернулся к костру, сел напротив Рига и вклинился в беседу, чтобы отвлечь морехода.

Он начал расспрашивать Мер-Крела о его свадебных планах и о том, сумела ли Фиона уговорить его вступить в Орден Соламнийских Рыцарей.

Риг быстро сориентировался, сделал вид, что второго вопроса он не расслышал, и начал рассказывать о свадьбе.

– Мы решили пожениться в день ее рождения. У них в семье такая традиция – все женщины выходят замуж в день своего рождения. – Лицо морехода было счастливым, но в голосе слышался какой-то надлом. – Осталось совсем недолго ждать. Всего два с половиной месяца. Фактически мы… – Он запнулся, увидев соламнийку, идущую к ним.

– Где тебя носило? – Риг вскочил и схватил девушку за руку. – Ты была…

– …в гостях у одного из деревенских жителей, – закончила Фиона.

Дамон, пораженный ее ложью, поднялся и пошел разыскивать полуэльфийку. Он нашел Рикали взобравшейся на высокий уступ, откуда открывался вид на Блотен. Оглянувшись, Грозный Волк увидел, что Риг и Фиона мирно беседуют.

– Фиона, я выяснил, что Доннаг совсем не такой порядочный, каким хочет казаться, – сказал мореход уже тише. Он рассказал девушке о том, что деревня обложена тяжелыми податями, о том, что они вынуждены платить Вождю молоком и мясом за собственное прозябание в этих бесплодных горах. Поведал, как был удивлен деревенский староста, что Доннаг вообще кого-то прислал им на помощь, и как выяснилось, что на коз нападают вовсе не волки, а великаны.

– Я знаю, – откликнулась Фиона. На ее лице появилось нежное и немного грустное выражение. – Хорошо, что тебя это волнует. И поверь, я тоже обеспокоена. Но мы не имеем права на ошибки в этом мире, Риг. Мы должны идти своим путем, не уклоняясь от тех битв, которые предлагает нам судьба. Доннаг, конечно, плохой, но Сабл и ее болото куда хуже. Людоед, по крайней мере, защищает людей и гномов от драконицы и прилагает все силы, чтобы болото не поглотило эти горы. Поэтому, помогая Вождю, мы в некотором смысле боремся с Онисаблет. А если избавиться от Доннага, у его подданных будет намного больше забот, чем было при нем.

Мореход молча сел, обдумывая слова Фионы.

– Я не хочу выполнять приказы людоеда, сколько бы правды ни было в твоих словах, – наконец сказал Риг и вздохнул – капля вновь начинающегося дождя щелкнула его по носу. – Мне не нравится, что ты хочешь принять деньги и ценности для выкупа твоего брата от этого зло… существа. Кроме того, я не верю, что он выполнит свое обещание. А еще мне не нравится постоянный дождь. Он какой-то неправильный. В этих горах должно быть сухо, как в пустыне.

– Недавно ты жаловался на засуху и готов был терпеть дождь неделями.

– Одно дело жаловаться, а другое дело – терпеть. – Мореход попробовал обнять девушку, но она ловко увернулась и направилась к навесу, который предоставил ей староста.

Единственным развлечением в оставшуюся часть вечера для компании стало созерцание мутной пелены дождя и мокрого скалистого плато.

Утро не особо отличалось от вечера. Дождь шел все так же, мерно стуча по камням и превращая почву в липкую грязь. Все чувствовали себя отсыревшими и подавленными, кроме коз, которым, казалось, было абсолютно все равно, светит солнце или льет как из ведра. Небо то и дело распарывали молнии, и гром жутким эхом отражался от острых пиков гор.

– Вон пещеры, – сказал Мэлдред, указывая на ряд, черных отверстий в скале. – Может быть, в каждой из них живет по великану. А возможно, они все обосновались в одной пещере, хотя я надеюсь, что это не так. Предпочитаю, чтобы они выходили против нас по одному. В любом случае сначала их придется поискать. Гномы, с которыми я говорил прошлой ночью, уверены, что великанов, судя по найденным следам, всего трое.

– Всего трое… – саркастично пробормотала Рикали. – Они же великаны! Так что трех, думаю, более чем достаточно.

– Хорошо хоть, что мы знаем, с кем собираемся сражаться, – сказал Дамон.

– А тебе когда-нибудь приходилось драться с великанами? – насмешливо спросила полуэльфийка, отвлекая Грозного Волка от изучения горного хребта.

– Один раз. Когда я был Рыцарем Такхизис. Их было двое, и каждый имел по две головы. Мой командир называл их эттинами.

– Прекрасно, значит, ты – большой знаток. Ну и как? Они действительно очень жестоки? А что надо сделать, чтобы обратить великанов в бегство?

Дамон покачал головой, показывая, что не намерен отвечать на вопросы, пока они не доберутся до следующего уступа. После нескольких дюжин футов восхождения он подошел к Рикали и указал на явное свидетельство того, что великаны действительно обитают именно здесь, – между двумя большими камнями была втиснута распотрошенная туша козы. Футами пятьюдесятью выше валялись кости второй козы.

Рикали открыла рот от удивления, но тут же зажала его ладошкой.

– Ну, до чего же нечистоплотные твари! – Несун поглядел на обглоданную козу, отломил от ее черепа рог и приставил к уху, как раковину, словно надеясь услышать шум моря. – Видно, мама с папой не научили их убирать за собой после еды, – заявил кобольд, очищая рог от кусков гнилой плоти и прикрепляя к поясу. – Отвратительные существа.

– Мы обыскали уже три пещеры и никого не нашли. Только воду и козьи кости. Несомненно, великаны были здесь, но, похоже, ушли несколько недель назад. – Риг прислонился к утесу и поискал взглядом Дамона, который полез выше и сейчас выглядел угольно-черным силуэтом на фоне хмурого неба. Мореход погладил себя по бурчащему животу: – Небо и мои кишки говорят, что дело идет к закату. Да и добрались мы почти до вершины. – Он вытащил из кармана кусок жареного корня, разломил надвое и сунул половину в рот.

Несун и Рикали полезли за Дамоном; девушка попутно умудрялась что-то выговаривать кобольду.

– Может быть, они ушли выше в горы, – предположил Мэлдред.

Плечи Фионы поникли.

– Мне необходима награда, которую обещал Доннаг, и те сорок мужчин.

– Людоедов, Фиона. Он обещал тебе людоедов, – поправил Риг и добавил тише, что обещание Вождя стоит приблизительно столько же, сколько полуразложившиеся козьи туши, которые они нашли.

– Людоеды тоже мужчины, Риг, – возразила девушка. – И я была бы только рада их помощи.

Мэлдред встал между ними и посмотрел на соламнийку мерцающими глазами:

– Вы получите их, леди-рыцарь. Мы обыщем еще несколько пещер и, если никого не найдем, вернемся в Блотен. Я объясню Вождю, что мы сделали все возможное, и скажу ему, что великаны ушли и больше не будут представлять угрозы Облачному Холму. Если Доннаг поймет, что опасность для его подданных миновала, он выполнив свое обещание.

Мореход вопросительно поднял брови, словно заявляя: «Да неужели?»

– Нашел! – крикнул Дамон сверху. Он стоял на уступе перед входом в одну из пещер.

Это был скорее пролом, который напоминал рваную рану, как будто некое огромное чудовище острым когтем распороло гору.

– Нашел следы великанов? – громко спросил Мэлдред.

Дамон помотал головой:

– Следов здесь нет. Но я нашел кое-что поинтереснее.

С этими словами Грозный Волк исчез в пещере. Рикали и Несун последовали за ним.

– Прошу, леди-рыцарь. – Мэлдред поклонился Фионе, предлагая ей первой начать подъем, и шагнул к девушке, чтобы помочь, но Риг положил руку ему на плечо.

– Она – моя женщина, – сказал мореход просто. – Мы собираемся пожениться через несколько месяцев. Мне не нравится, как ты на нее смотришь, и надоело, что ты все время увиваешься вокруг нее.

Мэлдред усмехнулся;

– А мне кажется, что она своя собственная. И вы пока не женаты. – И силач отодвинул морехода в сторону, прежде чем изумленный Риг успел ответить.

Мер-Крел остался на уступе один и несколько минут стоял, слушая дождь, барабанящий по камням, и глядя вниз, на деревню. Отсюда она казалась скоплением кукольных домиков, а люди, гномы и козы – насекомыми, бессмысленно ползающими среди луж. И Ригу вдруг страстно захотелось, чтобы эти лужи стали одним огромным озером и поглотили Облачный Холм.

Снаружи просачивался тусклый свет, но Дамону и его было достаточно, чтобы увидеть, что пещера необычная. Он стоял посреди высокого узкого прохода на мозаичном полу, выложенном разноцветной каменной плиткой. Шесть высоких колонн поддерживали потолок, который терялся в высоте футах в сорока над головой. Это были древесные стволы толщиной с тело взрослого мужчины. Грозный Волк удивленно задумался, каким образом эти гигантские деревья сумели поднять так высоко в горы и установить в пещере. Стволы, побелевшие от времени, были украшены резными изображениями гномов, стоящих друг у друга на плечах. Верхний в каждой пирамиде был увенчан короной, и казалось, что потолок пещеры держится на их воздетых руках.

– Умереть можно! – воскликнула Рикали. Они с Несуном только что подошли сзади и тоже увидели это необычное зрелище.

– Нужен факел, – сказал Дамон, – Хочу рассмотреть все это получше.

– Все факелы у Фионы, – неприязненно заметила полуэльфийка.

Когда к ним, наконец, присоединились остальные и факел был зажжен, компания увидела, что стены пещеры украшены множеством барельефов. Все они изображали гномов – мужчин, женщин, детей – и были выполнены с потрясающей точностью, словно неведомые резчики поставили себе задачу передать облик каждого изображенного до мелочей. Здесь не было ни одного лица, которое было бы похоже на другое. Некоторые барельефы изображали раненых воинов, другие – жрецов с символами веры, висящими на груди. Каменные лица гномов передавали невероятное число эмоций: счастье, гордость, печаль, любовь, удивление и еще великое множество чувств.

Пол был ровным и гладким. Разноцветная мозаичная плитка складывалась в лицо пожилого солидного гнома с развевающейся копной волос, которые касались стен пещеры. Колонны создавали некое обрамление этого лика, на челе которого отпечаталась мудрость веков. Глядя на мозаику, можно было смело сказать, что это отнюдь не рядовой гном. От времени краска на плитках выцвела, но Дамон предположил, что заплетенная в косички борода гнома некогда была ярко-рыжей, а бусины в ней – золотыми и серебряными. Широко посаженные глаза на лице гнома были черными; в них были вправлены жаровни, которые, видимо, использовались для каких-то церемоний.

– Реоркс, – сказал Грозный Волк и положил ладонь на эфес меча. Затылок и заднюю часть шеи покалывала. В этом месте было что-то странное, но что именно – он разобрать не мог. Дамон посмотрел прямо в глаза мозаичного лика, и ему показалось, что за ним наблюдают: он научился прислушиваться к таким ощущениям в свою бытность Рыцарем Такхизис. Грозному Волку было не по себе, но он должен был вернуться в Блотен за мечом, а значит, сейчас бояться было не ко времени. Он еще раз окинул взглядом колонны. – Должно быть, это один из Храмов Реоркса.

– Кто это? – дернула его за рукав Рикали. – Кто этот Ре-о-ракс?

– Ты не знаешь? – удивленно спросил Несун.

Полуэльфийка отрицательно покачала головой.

– Бог, – тихо ответил ей Дамон. – Гном, с которым я был хорошо знаком, много рассказывал о нем. Джаспер считал себя жрецом Реоркса. Даже после того, как Боги ушли.

– И этот Джаспер когда-нибудь встречал Ре-о-ракса?

На этот раз пришла очередь Дамона качать головой.

Рикали презрительно щелкнула языком.

– Глупо почитать того, с кем никогда не встречался, – сказала она шепотом и тут же добавила, уже громче: – Ладно. А что сделал этот Ре-о-ракс, когда еще был на Кринне? Кроме того, что строил храмы на такой верхотуре в этих дурацких горах?

– Согласно гномским легендам, Рики, Верховный Бог был встревожен тем, что вокруг него царит хаос. Тогда он вырезал двадцать одну палочку и из самой крепкой создал Бога Реоркса. – Грозный Волк указал на изображение на полу. – Реоркс сказал, что создаст мир, круглый и крепкий, такой же крепкий, как он сам. Его назвали Кузнецом. Реоркс усмирил хаос ударами молота, а искры, летящие из-под него, стали звездами. Последним ударом Кузнец создал Кринн. И я не могу сказать, что это малое достижение.

– Но это же всего лишь легенда, – засмеялась полуэльфийка. – Но не можешь же ты верить всякой ерунде. Тем более что теперь уже без разницы – Боги все равно ушли.

Дамон пожал плечами:

– Когда Боги были здесь, гномы полагали, что Реоркс – величайший из них. Люди считали, что он просто помощник Кири-Джолита. Но гномы… – Голос Грозного Волка стал тихим, и он вновь воззрился в темные провалы глаз-жаровен. – Говорят, следующим великим творением Реоркса была Серая Драгоценность Гаргата, с помощью которой он создал горных гномов, гномов холмов и кендеров.

– Но это уж точно только легенда, – добавил Несун.

– Серая Драгоценность? Ты имеешь в виду скалы, что ли? А ты когда-нибудь поклонялся этому Ре-о-рка-су, милый? Ты так много о нем знаешь…

– Единственной из ушедших Богов, кого я когда-либо почитал, была Богиня Такхизис, – строго ответил Дамон.

Он вспомнил, как его закармливали рассказами о Королеве Злых Драконов во время вступления в Орден Рыцарей Такхизис. Но ни один из ее Храмов не был столь же величественным, как это место. В Храме Реоркса было что-то завораживающее, возможно, именно поэтому Грозный Волк и чувствовал покалывание в затылке. Он решил, что осмотрит его немного подробнее, а потом отправится обратно в Блотен и потребует у Доннага меч.

– А почему ты так уверен, что это именно Храм Ре-о-ркаса? Может быть, здесь был дворец какого-нибудь богатого гнома?

Дамон коснулся руки полуэльфийки, привлекая её внимание, и указал в дальний конец пещеры. Там возвышался алтарь, выполненный в форме наковальни, позади него виднелись две темные ниши.

– Уверен. Это Храм Реоркса Кузнеца. Только вот почему никто в Облачном Холме, особенно горные гномы, ни словом не упомянул о нем?

Мэлдред осмотрел каменные стены у входа и сказал:

– Скорее всего, они и не знают, что здесь есть Храм. Дамон, посмотри, какие здесь острые камни. А в остальных местах, и на склоне, и у входа в другие пещеры, они сглажены. Думаю, этот разлом открыло недавно одно из землетрясений. – Силач продолжал ощупывать острые грани камней и вдруг отдернул руку, порезавшись. Он слизнул кровь с пальцев и подошел к Грозному Волку. – Могу даже предположить, что это произошло не больше месяца назад. Видишь, как сухо внутри, несмотря на дождь. Вода просто не успела сюда просочиться.

– Здесь пахнет чем-то старым, – сказала Рикали, поморщившись. – Как будто в каком-нибудь заплесневелом погребе. – Она стояла перед одной из колонн и водила пальцами по деревянному лицу, находящемуся на уровне ее глаз. – Я уже говорила, что сыта гномами по горло, – размышляла девушка вслух. – Но я могла бы сделать маленькое исключение. В этом Храме Ре-о-ркаса может оказаться что-нибудь ценное. – И полуэльфийка указала на фигуру гнома-жреца, которая была вырезана на высоте дюжины футов от пола. В его глаза были вставлены кусочки оникса.

– Мы не должны здесь ничего трогать, – заявила Фиона, осматривая другую колонну, на которой были изображены широколицые томские женщины-воины. – Нельзя осквернять Храм. Это кощунственно в любом случае, независимо от того, какую веру исповедуешь ты.

Рикали фыркнула и враждебно посмотрела на соламнийку:

– Я не исповедую никакой веры. Боги ушли, леди-рыцарь, так что этот Храм не представляет для них никакой ценности. Никакой, демоны тебя побери! И я намерена взять здесь то, что захочу. Я ничего не оскверню и никого не оскорблю. Теперь нет никаких Богов, чтобы явиться сюда и покарать меня.

Несун начал карабкаться на колонну, хватая резные фигуры за уши и упираясь ногами в их рты.

Мэлдред посмотрел на кобольда и укоризненно покачал головой.

– Спускайся вниз, Илбрет, – сказал он строго.

Кобольд вздрогнул от изумления и едва не полетел вниз – Мэлдред назвал его по имени, а это случалось нечасто, только тогда, когда силач был сильно рассержен или если дело касалось чего-то очень серьезного.

– Не следует беспокоить гномских Богов. Сейчас мы пойдем искать великанов, мой маленький друг, а затем…

Внезапно Несун, одной рукой вцепившись в деревянное ухо, другой неистово замахал друзьям. Его рот открывался, словно он силился что-то сказать, но от изумления не мог вымолвить ни слова.

Дамон, не раздумывая, развернулся в ту сторону, куда махал кобольд, сорвал с плеча лук, выдернул из колчана стрелу и натянул тетиву, еще не успев ничего увидеть.

– Мне показалось, что пещера двигается, – наконец выдохнул кобольд. – Нет, я действительно думал… А-а! Великан!

«Так вот кто за мной наблюдал!» – понял Дамон и выпустил стрелу в существо, которое, волоча ноги, шлепало по коридору. Было впечатление, как будто оно появилось прямо из стены.

Существо не было похоже на великана. Оно было намного больше людоеда и имело очень длинные руки с острыми когтями. Грозному Волку показалось, что чудовище состоит не из плоти, а из камня.

Существо протянуло руку, на лету схватило стрелу Дамона, прежде чем та нашла свою цель, и, отшвырнув ее в сторону, свирепо зарычало. Лицо чудовища был испещрено морщинами, словно камень трещинами, скулы сильно выдавались, длинный нос загибался вниз, как клюв. Темно-серые глаза твари были лишены зрачков, а острые зубы выпирали изо рта, словно осколки гранита из скальной трещины.

Дамон сразу же наложил на тетиву вторую стрелу, но на этот раз существо уклонилось, и она свистнула в нескольких дюймах от цели. Грозный Волк молниеносной выдернул из колчана третью стрелу и прицелился – на этот раз более тщательно. Чудовище внимательно смотрело на него. Дамон выстрелил.

– Проклятие! – выругался он, увидев, что стрела ударила существо в плечо и отскочила, как будто оно и в самом деле было из камня, и отбросил лук и колчан. – Только деньги впустую потратил в этом гнилом Блотене. Придется воспользоваться более привычным оружием. – Грозный Волк извлек из ножен меч и пошел на чудовище.

Другие последовали его примеру – обнажили своё оружие и осторожно пошли на противника, одновременно во все глаза рассматривая его – раньше никто из маленького отряда таких тварей не встречал. Они образовали полукруг, а чудовище, прижавшись спиной к стене, в свою очередь разглядывало разношерстную компанию.

– Ч-ч-что это такое? – заикаясь, спросил Несун с колонны.

– Будь я проклята, если знаю, – сплюнула Рикали. – Кто бы это ни был, он жутко уродлив. Наверное, этот тот самый великан, который перетаскал всех коз.

– Я не знаю, кто это, но точно не великан. Великаны куда больше похожи на людей, чем эта тварь, – задумчиво сказал Риг. – Эй, ты! Я здесь! – вдруг крикнул он. Чудовище, привлеченное воплем морехода, шагнуло к нему и разинуло пасть, снова сердито зарычав. – Я тебя выпотрошу, как…

– Подожди, Риг! – остановила его Фиона. – Мы здесь незваные гости и не должны нападать на это существо. Мы ведь не знаем, что это, не знаем, способно ли оно причинить нам вред.

– Ты права, – поддержал соламнийку Мэлдред. – Я уважаю чужую жизнь и…

– О да! «Способно ли оно причинить вред!?» – передразнил Риг Фиону. – Да ты только посмотри на него!

Существо на мгновение остановилось, медленно поворачивая голову и поочередно окидывая взглядом Рига, Фиону, Мэлдреда, Дамона и Рикали. Толстый черный язык вывалился изо рта и облизнул нижнюю губу. Очевидно сделав выбор, чудовище снова зарычало и со скоростью, которую трудно было заподозрить при таком бесформенном теле, помчалось на силача.

Дамон в ту же секунду прыгнул вперед. Он двигался быстрее, чем каменное существо, и успел прикрыть собой Мэлдреда.

– У меня боевая подготовка лучше! Я сам с ним разберусь! – крикнул Грозный Волк через плечо, глубоко вздохнул и поднял меч. Он раскрутил оружие, в любую секунду ожидая, что клинок с грохотом врежется в каменное тело чудовища, но этого не последовало. Плоть существа оказалась такой же мягкой, как у человека, и лезвие легко вошло в его грудь, с хрустом разрубая кости.

И Дамон, и монстр сильно удивились. Существо изумленно поглядело на рану, которая рассекла его тело и сочилась темно-зеленой кровью, потерло ее и поднесло когтистую конечность к глазам, словно не понимая, чем это таким она испачкана. Когда тварь, наконец, поняла, в чем дело, она сердито взвыла и хлестнула Дамона замаранной рукой.

Грозный Волк едва успел пригнуться, увертываясь от острых когтей. Он снова замахнулся и на этот раз вонзил меч в раздутый живот чудовища. Оно завопило от боли, и дикий вой эхом отразился от стен пещеры. Несун со своей колонны истошно завизжал.

Краем глаза Дамон заметил, что Риг и Мэлдред тоже подбираются к монстру.

– Я сказал, он мой! – крикнул Грозный Волк мореходу. Он бы не стал возражать, если бы убить существо ему помог Мэлдред, но биться бок о бок с Ригом Дамону совершенно не хотелось. – Отойди!

– Ну, смотри. Не жалуйся потом, если оно свернет тебе шею, – холодно откликнулся Риг и отошел.

Грозный Волк по-прежнему держался так, чтобы быть и между существом и Мэлдредом. Тварь снова завыла, не сводя с бывшего рыцаря глаз, и тот заметил, что раны на ее груди и животе перестали кровоточить.

– Да на тебе все заживает как на собаке, – прокомментировал Дамон. – Ну, ничего. Я это быстро исправлю.

Существо пошло на него, раскинув длинные руки так широко, как только могло. Грозный Волк отпрыгнул вправо, метнулся влево, присел, поднырнул под длинные когти твари и снова вонзил меч в ее живот, но на этот раз быстро провернул лезвие. Вновь полилась зеленая кровь, источая крепкий запах гнили. Дамон прикрыл рот рукой и отстранился, вырывая меч из раны и ожидая, что на этот-то раз существо упадет, но оно вместо этого дико завыло и зажало рану, глядя то на темные струи, текущие между когтей, то на неуязвимого противника.

– Демоны тебя задери, дорогой! – закричала Рикали. – Убей его, наконец, и покончим с этим!

– Легко сказать – убей, – проворчал Грозный Волк и сделал шаг вперед, чтобы снова напасть на тварь.

– Теперь моя очередь! – отрезал Мэлдред и бросился на существо, вскинув над плечом свой тяжелый двуручный меч. – Пригнись! – крикнул он Дамону, и клинок силача прочертил в воздухе широкую дугу. Сверкнул металл, и меч Мэлдреда легко рассек шею чудовища. Сперва на пол пещеры с глухим стуком упала голова, а мгновением позже и тело.

– Чистая работа, – оценил Дамон.

– Полагаю, что вам обоим наша помощь не понадобилась, – сказала Фиона, поднося факел поближе, чтобы лучше рассмотреть убитое существо, затем бросила взгляд сначала на Мэлдреда, потом на Дамона: – Но все же мне кажется, что вы немного поспешили. Возможно, это существо не было враждебным. Дамон напал на него первым, раздразнив своими стрелами. Запомните, не все те существа, которые отличаются от нас внешне, являются нашими врагами.

Полуэльфийка в ответ на эту тираду заявила, вкладывая кинжал в ножны:

– Он был гадким и уродливым. А что ты собиралась с ним делать? Заговорила бы до смерти? Или, может, стала бы уговаривать присоединиться к Соламнийским Рыцарям?

Риг стоял возле Фионы, крепко сжимая в руках алебарду, и смотрел на меч Мэлдреда, измазанный зеленой кровью. Силач тем временем вытащил из кармана тряпку и тщательно вытер лезвие, внимательно посмотрел на следы крови, поднес тряпку к носу, понюхал и сунул за пояс.

– Сильно пахнет медью, – пояснил он мореходу.

– Кровь есть кровь, независимо от того, какого она цвета и чем пахнет. По крайней мере, эта тварь мертва, – После минутной паузы Риг кивнул на двуручный меч Мэлдреда: – Неплохой клинок.

– Его мне подарил Доннаг взамен моего старого меча, которого я недавно лишился.

Мореход разбирался в оружии. Алебарда, которую он держал в руках, была магической, способной рассекать броню, словно пергамент. Риг испытывал страсть к любым клинкам, но особенно к зачарованным. Он снова посмотрел на меч Мэлдреда, раздумывая, не содержит ли он в себе магии, раз так легко убил странное существо. Наконец мореход пожал плечами – он решил, что подарок Вождя Доннага не та вещь, которая может вызывать его интерес. Разобравшись в своих чувствах. Риг опустился на колени возле убитой твари и принялся рассматривать ее ноги.

– Да, должно быть, деревенские жители, говоря о великанах, подразумевали именно этих тварей. Смотрите, какие у нее большие ноги. Такие огромные следы вполне можно принять за великаньи.

– Возможно, – сказал Дамон, подходя ближе. – Но мы должны удостовериться в этом. Надо проверить вон те ниши и посмотреть, не найдем ли мы там козьи останки или…

В этот момент вновь вернулось ощущение покалывания. «На меня опять кто-то смотрит», – понял Грозный Волк и оглянулся, надеясь, что это Рикали.

Однако полуэльфийка стояла у стены пещеры, рассматривая барельефы, изображающие гномов-детей, и задумчиво водила пальцами по детским личикам. Внезапно Дамону показалось, что одно из лиц пошевелилось. Он моргнул и всмотрелся пристальнее.

– Рики!

Но предупреждающий оклик Грозного Волка запоздал. Еще одна тварь отделилась от стены, и когтистая рука сомкнулась вокруг талии полуэльфийки, оторвав ее от пола. Дамон рванулся к ним, но существо громко зарычало и прижало когти другой руки к горлу девушки.

Грозный Волк остановился как вкопанный, к нему подбежали остальные. Рикали отчаянно боролась, но так и не смогла разжать хватку твари. Это чудовище было еще больше, чем первое. У него была широкая грудь и выпирающий живот, толстые ноги напоминали древесные стволы, а руки были длиннее и мощнее. И на руках и на ногах торчали длинные загнутые когти. Существо бросило на Дамона пристальный взгляд и сдавило девушку сильнее. Рикали истошно завопила.

– Стой на месте, – приказал Мэлдред Дамону. – Он нам угрожает.

– Я вижу, – откликнулся Грозный Волк. – Он ясно дает понять, что, если мы подойдем ближе, то убьет Рики.

Позади него раздался шелестящий звук, и Дамон понял, что это Риг вытащил из ножен кинжалы.

– Очевидно, он хочет, чтобы мы ушли, – продолжал Мэлдред. – У него явно нет желания погибать так же, как его друг. Фиона права, мы здесь незваные гости. Но если мы уйдем…

– …тогда уж он точно ее убьет, – закончил Риг.

С этими словами Грозный Волк прыгнул к врагу, на лету замахиваясь мечом, с силой послал клинок вниз, нанося существу удар, и тут же отскочил назад. Чудовище взвыло от неожиданности, швырнуло полуэльфийку на мозаичный пол и двинулось на Дамона, походя наступив на девушку.

Фиона, опустив факел, рванулась вперед и тут же была отброшена к одной из колонн третьим существом, которое тоже отделилось от стены, словно сбросив маскировку. Оно снова сильно ударило соламнийку, выбив у нее из рук оружие и факел, который упал у входа, слабо потрескивая. Стало намного темнее, и странные твари почти растворились в полумраке.

Ошеломленная Фиона с трудом поднялась на колени и потрясла головой, чтобы прийти в себя.

– Во имя ушедших Богов, да что же это за дрянь! – вскричал обескураженный Риг, вглядываясь в сгустившиеся тени, и развернулся, чтобы оказаться нос к носу с существом, которое напало на соламнийку. Мореход занес алебарду. Остро отточенное лезвие в форме полумесяца легко рассекло руку твари и врезалось в ее тело, разрубая ребра. – Нет, конечно, это не великаны, – заключил Мер-Крел.

В отличие от убитого собрата это существо не кричало от боли, только поглядело на обрубок, оставшийся от его руки, на кровь, хлещущую струей, и на алебарду, глубоко вонзившуюся в плоть. Оно зарычало на морехода, выдернуло оружие из раны другой рукой и отшвырнуло. Алебарда свистнула в воздухе и, исчезнув в темноте, ударилась о камни где-то в глубине пещеры. После этого тварь снова переключила внимание на Фиону, которая как раз пыталась подняться на ноги.

– Что это за твари? – повторил мореход, обнажая меч и кинжал и снова наступая на существо. Фиона отползла в сторону, чтобы освободить Ригу место для маневра, и принялась шарить по полу в поисках потерянного оружия.

Несмотря на раны, которые казались смертельными существо продолжало яростно защищаться; когти его оставшейся руки то и дело проскальзывали у самого лица морехода. Мер-Крел вскинул меч над головой, как палач свой топор, и с силой опустил его, отрубив твари и вторую руку. Не давая существу времени опомниться, он подскочил ближе, несколько раз вонзил кинжал в его живот и выругался, когда в лицо и на одежду полетели брызги зеленой крови. Тварь рухнула на колени, но умирать не собиралась.

Тем временем Мэлдред сосредоточился на другом существе, отвлекая его от Рикали и давая Дамону возможность обойти тварь со спины.

Грозный Волк подобрал один из кинжалов полуэльфийки и подпрыгнул, пытаясь ударить тварь туда, где у уважающих себя существ находилось сердце. Однако чудовище почуяло его и, ударив силача когтистой рукой, тут же развернулось, чтобы дотянуться до Дамона.

Грозный Волк увернулся, поднырнул под длинные руки твари и вонзил кинжал ей под ребра, одновременно опуская меч на бедро существа. Темно-зеленая кровь брызнула Дамону в лицо, ослепляя его, но он бил снова и снова. Мэлдред, оказавшийся за спиной твари, делал то же самое.

Краем глаза существо заметило Рикали, заворчало, начало медленно поворачивать к ней и вдруг с неожиданной прытью, не обращая внимания на Дамона и Мэлдреда, бросилось на девушку, топча ее ногами. Длинные когти располосовали ногу полуэльфийки.

Девушка задохнулась от боли и, отползая в сторону, крикнула:

– Свиньи! Два таких здоровых парня не могут прикончить одну тварь?

– Мы пытаемся, – бросил Дамон и снова вонзил кинжал в живот существа, оставив лезвие в ране.

Одновременно Мэлдред резко наклонился и отрубил твари ногу. Чудовище, дернувшись, упало на пол, а силач продолжал наносить удары. Дамон присел и погрузил меч туда, где, по его расчетам, должно было находиться сердце существа, ударяя больше наудачу: его глаза все еще были залиты густой кровью, и Грозный Волк почти ничего не видел.

Позади них мореход продолжал обрабатывать своего противника.

– Как же тебя трудно прикончить! – хрипел он.

Несмотря на то, что существо теперь было лишено обеих рук, оно все еще пыталось напасть на Мер-Крела, ползая вокруг на коленях и порыкивая. Наконец тварь сумела подняться и ударила Рига когтистой ногой. Тем временем Фиона нашла потерянный меч и присоединилась к мореходу.

– Все еще полагаешь, что они не могут причинить вред? – устало спросил он у соламнийки и ударил существо мечом в живот. Тварь рухнула вперед, сбив Рига с ног и привалив своей тяжелой тушей. Фиона отпихнула существо в сторону, и мореход, вскочив на ноги, нанес ему еще один удар, чтобы удостовериться, что тварь действительно мертва.

– Фу, как он меня перемазал, – заявил мореход, ощупав пропитавшуюся кровью рубаху, и отправился на поиски улетевшей во тьму алебарды. – Ага, вот ты где! – наконец донесся до остальных его довольный голос.

К этому времени Рикали смогла подняться и теперь судорожно кашляла, прижав ладони к горлу.

– Свиньи! – прохрипела она сквозь кашель и сплюнула. – Я думала, что проклятая тварь убьет меня! – Девушка размяла руки и ноги и бросилась на грудь Дамону. – Но ты спас меня, дорогой! – Она звонко поцеловала его в щеку, затем склонилась над тварью и с усилием потащила кинжал, застрявший в туше. – Отдай, это мое, – укоризненно сказала полуэльфийка трупу, не прекращая попыток освободить клинок.

Дамон вложил меч в ножны и принялся изучать стену, от которой появились существа. В ней не было никакие скрытых ниш, в которых бы они могли прятаться. Грозный Волк понял, что цвет их тел был естественной маскировкой, позволявшей сливаться с каменной поверхностью.

Риг потыкал в стену навершием алебарды, чтобы удостовериться, что больше она никаких сюрпризов не преподнесет. Фиона подхватила факел, пока тот окончательно не угас, и теперь встала за плечом морехода, чтобы посветить ему.

– Их было всего трое, – сказал Риг, после того как проверил все стены. – Столько же, сколько люди Калпа определили по следам. Полагаю, Несун, ты уже можешь спускаться. – Мореход взглянул на кобольда, который все еще сидел высоко на колонне, но тот лишь быстро-быстро замотал головой. – Мы перебили их всех. Опасность миновала.

Но Несун только сильнее закрутил головой, едва не сворачивая себе шею. В другой ситуации такие движения показались бы смешными, но не сейчас.

– Несун прав, – сказала Рикали. Ее лицо было необычно бледным. – Мы не перебили их. – И полуэльфийка указала на существо, которое было убито первым.

Отрубленная голова и тело медленно ползли друг к другу, и, пока путешественники смотрели на это ошеломляющее действо, обе части начали прикипать друг к другу. Плоть цвета камня на обрубке шеи потекла, охватывая отрубленную голову, поворачивая ее в нужное положение и заживляя рану, пока голова не утвердилась на положенном месте. В тот же момент остальные раны на теле твари затянулись, грудь начала мерно вздыматься, веки затрепетали, и существо открыло глаза. Через мгновение тварь вскочила на ноги и грозно зарычала.

Мэлдред рванулся вперед, на ходу выдергивая из ножен меч и замахиваясь.

– Этот тоже оживает! – указал Дамон на другое чудовище. Но наблюдать за процессом оживления было некогда. Грозный Волк отвернулся и присоединился к Мэлдреду, чтобы схватиться с уже воскресшим существом.

Тело существа, которому Риг отрубил руки, дергалось и извивалось, раны на его груди и животе на глазах зарастали. На недавно мертвом лице появилась некая сосредоточенность. Неподалеку раздался странный звук, напоминающий цоканье.

– Во имя Винаса Соламна! – воскликнула Фиона. – Взгляни туда!

Цоканье издавали когти, стучащие о мозаичный пол. Это руки, которые мореход отрубил чудовищу, ползли назад к телу. Двигались они целеустремленно, как будто имели глаза, а когда добрались до места, то немедленно прилипли к плечам, и похожая на камень кожа тут же вскипела, прикрепляя их на место.

– Вот как, – проворчал Риг. – Теперь понятно. Никакие они не великаны. Это отвратительные тролли. – Он подошел к телу, наступил каблуком сапога на плечо твари, покрепче ухватился за только что приползшую руку и, сильно дернув, оторвал ее, благо кипящая плоть еще не успела как следует закрепиться. То же мореход проделал и со второй рукой-путешественницей, после чего, сильно размахнувшись, вышвырнул обе конечности из пещеры. Покончив с этим, Мер-Крел обнажил меч и принялся наносить безрукому телу удары, заливая пещеру потоками крови. – Если будете сидеть сложа руки, – крикнул он остальным, подтверждая каждое слово очередным ударом, – то они снова оживут.

– А я думала, что троллям полагается быть зелеными, – заметила Фиона, направляясь к третьему существу, которому Мэлдред отрубил ногу. Нога как раз пыталась добраться до тела, от которого ее отделили, и соламнийка ткнула в нее факелом, с удовлетворением наблюдая, как кипит кожа, но теперь уже трескаясь и сгорая.

– Да, в основном, – откликнулся Дамон, и они с Мэлдредом одновременно вонзили в тело противника клинки. – Ты, Фиона, здорово придумала. Сожги этого тролля. Он никак не сможет воскреснуть, если превратится в пепел. А когда покончишь с тем, неси факел!

– Еще я думала, что эти существа живут только в лесах и болотах, – сказала соламнийка, выдернула свободной рукой меч из ножен и принялась шинковать горящую ногу, которая пыталась, хромая, сбежать. Уловив сзади движение, девушка крутанулась на месте, испугавшись, что это еще один тролль, но это оказалась полуэльфийка, которая подошла поближе, чтобы лучше видеть происходящее.

Фиона отвлеклась всего на мгновение, но это дало троллю преимущество. Он поднял руку и сильно ударил соламнийку по лицу. Острые когти вонзились в щеку, и девушка вскрикнула. Она инстинктивно отшатнулась и рубанула перед собой мечом, отсекая руку твари у локтя. Однако когти продолжали впиваться в ее лицо, словно конечность продолжала жить собственной жизнью.

– Мерзость какая! – сплюнула полуэльфийка и схватила разбушевавшуюся руку, отрывая ее от щеки соламнийки вместе с клочьями ее кожи. Справившись с этим, Рикали швырнула руку на пол пещеры и, выхватив у соламнийки факел, ткнула им в конечность, прикрыв свободной рукой рот и нос, чтобы избавиться от запаха горящей плоти.

– Вот ведь отвратительная тварь! – выругалась Фиона. Зажав левой рукой кровоточащую щеку, она начала наносить существу удары, отсекая вторую конечность. Тролль сердито взвыл и попробовал откатиться в сторону, но девушка продолжала бешено рубить мечом, с каждым разом ударяя сильнее, пока все не было кончено. Расшвыряв ногой части туши, она оглянулась в поисках полуэльфийки с факелом.

Но Рикали как раз отправилась к Дамону, чтобы сжечь тролля, которого он и Мэлдред убили во второй раз. Тогда соламнийка просто закинула руку за спину, вытащила из заплечного мешка второй факел, быстро зажгла его и принялась за работу.

Позади нее раздался голос Рига, который тоже просил факел, чтобы сжечь останки чудовища.

– На тебе! – донесся возглас полуэльфийки, которая увидела ногу тролля с дергающимися пальцами, поддала ее, отправляя поближе к Фионе, и занялась тем, что принялась сгребать остальные части туши, громко жалуясь каждый раз, когда какой-нибудь из кусков начинал шевелиться.

– Сюда! – завопил Несун. – Смотрите сюда! – Кобольд указал вниз, прямо под колонну, на которой сидел. Мимо нее к выходу из пещеры катилась голова одного из троллей, словно пытаясь спастись.

– Сейчас уладим! – откликнулся Риг. Он подбежал к колонне и занес ногу, намереваясь вышвырнуть голову из пещеры.

– Стой! – крикнул Дамон. Он поспешил к мореходу, ткнул факелом в голову тролля и поморщился, когда та открыла рот и завизжала.

– Я слышал, что любая отрезанная конечность тролля может вырастить себе новое тело.

– С каких это пор ты веришь всему, что услышал? – насмешливо бросил мореход и отправился на подмогу к Фионе.

На то, чтобы разрубить тела троллей и сжечь их останки на большом костре, ушло не меньше часа, и теперь вся пещера насквозь пропахла горелой плотью.

– Я не уверен, что мы уничтожили все части тел, – сказал Дамон Фионе, когда они приблизились к выходу из пещеры, чтобы подышать свежим воздухом. Грозный Волк то смотрел на костер, догорающий внутри, то переводил взгляд на стены и колонны, изображения гномов на которых теперь были видны более отчетливо.

Тем временем Мэлдред и Риг кружили вокруг костра, не позволяя ему угаснуть окончательно, и то и дело подталкивали остриями мечей обратно в огонь пальцы н ноги, которые пытались уползти.

Дамон осмотрел щеку Фионы.

– Скорее всего, останется шрам, – сказал он соламнийке, промывая рваную рану крепким пойлом из бурдюка. – Но Угрюмый Кедар, ну тот целитель из Блотена, просто чародей. Может быть, он сможет тебе помочь.

– Заживет и без его помощи.

– Щека пропорота до кости. Я думаю, все же надо, чтобы он тебя посмотрел. Не хотелось бы, чтобы ты подцепила какую-нибудь заразу. Зачем рисковать? Когти троллей нельзя назвать чистыми.

– Удивительно, что тебя заботит мое здоровье.

– Меня-то оно не заботит, – решительно заявил Грозный Волк, – Но, уверен, твое здоровье может очень озаботить Мэлдреда.

– А… Ну тогда ладно. Когда мы вернемся в Блотен, я обязательно навещу Угрюмого Кедара.

К ним подошла Рикали:

– Дорогой, а я сомневаюсь, что это надо делать. Мне кажется, шрам придал бы лицу леди-рыцаря больше мужественности. – И полуэльфийка быстро отбежала, прежде чем Фиона нашлась что ответить.

Дамон подавил смешок.

Несун, наконец, позволил уговорить себя слезть с колонны. Пока кобольд не убедился, что все тролли мертвы окончательно и больше не воскреснут, спускаться он наотрез отказывался.

– Разве нельзя было сделать это снаружи? – спросил Несун, указывая на груду тлеющих углей, принюхиваясь и отгоняя ладошкой дым от лица. – Это же пахнет даже хуже, чем я.

– Ну, это спорно, – сказал Риг. – Снаружи все еще идет дождь, так что там мы их сжечь никак бы не смогли. Кстати, большое тебе спасибо, что ты нам так хорошо помог управиться со всем этим, – резко добавил мореход, указывая на прогоревший костер.

– Обращайтесь в любое время, – рассеянно бросил кобольд, отправляясь осматривать алтарь, на котором восседала Рикали. Он с минуту глазел на свое отражение в отполированной поверхности камня, строя рожицы, потом заскучал и скрылся в одной из ниш в поисках чего-нибудь интересного.

– Значит, это и были те самые великаны, которые докучали жителям деревни, – сказал Риг через несколько минут тишины. – Мы их сожгли, не взяв ничего, чем могли бы доказать Доннагу, что действительно разобрались с неприятностями Облачного Холма. – Он испытующе посмотрел на силача: – Людоеду достаточно будет нашего слова?

– Меня больше интересует, сдержит ли он свое, – вставила Фиона.

– Он сдержит, – ответил силач, вглядываясь в темно-серое небо. Вокруг царила темнота – солнце село около часа назад. – Либо тролли были заперты в этой пещере как в ловушке и вышли, когда трещина открылась. Либо они жили здесь всегда, но охотиться на коз были вынуждены после того, как их привычная еда разбежалась или была смыта этим проклятым дождем.

– А это имеет значение? – спросила Рикали, – Твари мертвы, дело сделано. Остается выковырять из колонн драгоценные камни и уходить. А еще мы…

– Здесь наверняка были великаны! – Из ниши появился Несун, таща за собой скелет козленка. – Там столько костей… и какая-то лестница. Но я один не спускался. – Он передохнул и положил находку на пол. – На всякий случай… Вдруг там еще тролли.

Мэлдред подошел к Фионе и выдернул из ее заплечного мешка еще один факел.

– Мы должны убедиться, что там нет еще троих, – сказал он и добавил тише, только для нее: – Ты действительно великая воительница, леди-рыцарь. Я наблюдал, как ты управлялась с клинком. Я знаю, что любой мужчина был бы рад взять тебя в жены.

– Какая разница, трое или больше. Плохо, если они вообще там есть, – сказал Грозный Волк, поджигая факел от углей. – Но чтобы ты был доволен, Мэл, я возьму на себя правый проход.

– А я – левый, друг мой.

– Стойте! – Риг обежал их и широко раскинул руки, преграждая Дамону и Мэлдреду путь. – Я согласен с полуэльфийкой. Мы выполнили условие Доннага. Мы их убили, а волков, великанов или еще кого – разницы, никакой, называйте как хотите. Теперь пора вернуться в Блотен и посмотреть, выполнит ли Вождь Доннаг свою часть сделки. Он обещал Фионе полный сундук сокровищ и воинов, чтобы охранять ее на пути в Такар. Давайте не будем брать на себя лишнего, а?

Рикали ухватила Дамона за руку:

– Давай посмотрим вместе, дорогой. Я согласна, если только не надолго. Вдруг там найдутся какие-нибудь украшения для моей очаровательной шейки. – Другой рукой девушка похлопала Рига по плечу: – Мы можем возвратиться в этот проклятый грязный Блотен чуть позже, после того, как на минуточку заглянем вниз. А потом, прежде чем отправляться к Доннагу, я еще хочу вытащить ониксы из глаз тех гномов, – указала она на колонну. – А ты пока побудь здесь, если уж не хочешь идти с нами. – Она потянула Дамона к нише, и через мгновение оба исчезли внутри.

– Я не доверяю им! – прорычал Риг.

– Ну, тогда иди вместе с ними, – ответил Мэлдред.

– Нет. Мы с Фионой останемся здесь. – Мореход поджал губы в ответ на пристальный взгляд соламнийки. В его глазах ясно читалось, что силачу он тоже не доверяет.

– Со мной все будет хорошо, – успокоила его Фиона. – А Мэлдред сказал правильно. Иди с ними и приглядывай за Дамоном.

Мореход отвернулся от них и направился к нише, где скрылись Грозный Волк и Рикали, но было видно, что его мысли остаются с Фионой и Мэлдредом.

– Три часа – самое большее, – крикнул силач вслед Ригу. – Постарайся следить за временем. Встречаемся здесь через три часа. Дольше твой факел просто не будет гореть. – Фионе Мэлдред сказал намного тише: – А нам налево, любовь моя. – Он нес факел, уводя соламнийку в темноту неизвестности. – Несун! – окликнул силач уже от самой ниши. – Сиди здесь и жди нас.

Кобольд нахмурился – ему не понравился тон друга, – но послушно сел, воззрившись на тлеющие угли, которые еще мерцали в груде пепла.

Глава 10 

Забытые лики

Несун ворошил концом хупака пепел, оставшийся от троллей, и ворчал:

– Несун, сделай то. Несун, сделай это. Несун, принеси. Несун, оставайся здесь. Несун, от тебя пахнет, когда ты промокаешь. Несун, следи за огнем. Несун, Несун… – Он топнул ногой по мозаичному полу. – А мое имя – Илбрет!

Красные глазки кобольда пылали в сумраке пещеры, как два раскаленных уголька. Он перевел взгляд на ближнюю колонну, которую украшали изображения жрецов и храмовых воинов.

– И раз уж на Илбрета никто не смотрит, почему бы Илбрету не позаботиться хоть немножко о себе.

Кобольд смело подошел к колонне, оглянулся на ниши, чтобы удостовериться, что Мэлдред и Дамон пока не возвращаются, и полез наверх. Добравшись до первого жреца, он запустил острые коготки в деревянные глазницы и вырвал оттуда кусочки оникса. Внимательно осмотрев добычу, Несун улыбнулся – камни были большими и гладко отполированными. Поднявшись немного выше, он обнаружил жемчужины, служившие зрачками другому мрачному лицу. Они тоже были довольно крупными. Кобольд прополз вокруг колонны и на другой стороне обнаружил еще несколько шариков золота и меди, которые просто сами просились в руки.

Только две колонны из шести были украшены драгоценностями и обе стояли ближе всего к алтарю. Несун предположил, что остальные колонны кто-то обобрал до него и по какой-то причине был вынужден покинуть пещеру, не добравшись до остальных сокровищ, или… но другой причины, почему на двух последних колоннах остались украшения, он придумать не мог. Только в четыре пары глаз были вставлены драгоценные камни, в остальные – драгоценные металлы. Кобольд подозревал, что, скорее всего, камни и металлы добыты гномами прямо в этой самой горе. Отполированные шарики приятно побрякивали в его кармане, и Несун принялся развлекаться тем, что совал руку внутрь и пытался определить, из чего сделан очередной шарик – из золота, серебра или бронзы, а потом вытаскивал его, чтобы подтвердить или опровергнуть свою догадку. Но играл он так недолго – как и все остальное, кобольду это занятие быстро наскучило.

Так пролетело около часа. В пещере становилось все темнее, и барабанная дробь дождя по камням снаружи стала казаться Несуну чуть ли не угрожающей. Он чувствовал себя как перепуганный кролик, забившийся в глубокую, темную нору, и вообразил, что капли дождя – это шаги троллей, пастухов из Облачного Холма или гномов из Долины Хаоса, которые пришли, чтобы отнять у него драгоценные глаза, украденные с деревянных лиц.

– Не люблю, когда так темно, – пробормотал кобольд себе под нос. Несмотря на свое необыкновенно острое зрение, позволявшее видеть в любой темноте, Несун терпеть не мог ночь. Ему казалось, что, когда солнце садится, в любых вещах пробуждается новая, жуткая сущность. – Надо развести огонь, – решил кобольд. – Я разведу костер, и сразу станет тепло и уютно. А еще он осветит эту ужасную пещеру, – Он поежился и подумал, что, даже несмотря на непривычно жаркое лето, высоко в горах все равно холодно. – Тепло, уютно и светло… – повторил Несун.

Он обошел пещеру в поисках чего-нибудь, что могло бы гореть, – от троллей уже почти ничего не осталось.

Но алтарь был сделан из черного, наверняка драгоценного, камня, который был гладко отполирован и навряд ли мог загореться. Кроме того, на ощупь камень казался слишком холодным, и это кобольду не нравилось – представлялось каким-то неестественным. Его хупак был деревянным, но Несун не имел никакого желания сжигать его. Оружие ему досталось от кендера, с которым кобольд некогда был дружен. Правда, он сам и убил этого кендера, когда однажды они не смогли поделить украденные сокровища. Подумав еще немного, Несун решил поджечь одну из колонн, ту, на которой были вырезаны гномские женщины-воины. По его мнению, эта колонна была не такая красивая, как остальные, лица на ней не были украшены драгоценностями, а вот гореть она может очень даже хорошо.

Усевшись перед колонной, он присмотрелся к фигурам уродливых ведьм, которые, должно быть, имели больше мускулов, чем мозгов, если так легко удерживали друг друга на плечах. Кобольд еще раз бросил взгляд в сторону ниш, а затем начал выпевать магическую мелодию, первое заклинание, которому научил его Мэлдред, и самое любимое. Прислушиваясь к себе, он искал внутри крошечную искорку, которая и составляла сущность магии. Мэлдред говорил, что он нашел Несуна, почувствовав эту искру, – они тогда встретились в дикой, пустынной местности, где на много миль вокруг больше никого не было. Отыскав искорку, он запел громче, выдав замысловатую руладу, которая не была частью заклинания, кобольд добавил ее просто для красоты. Он ощутил прилив магической энергии, зародившийся в его груди и хлынувший к рукам, в пальцы, а из них – в лицо деревянной фигуры.

– Дай-ка мне немного света, – сказал Несун женщине. Через мгновение резная фигура занялась огнем. Сначала это было слабое тление – огонь не мог справиться со старой плотной древесиной. Но кобольд был упорен. Он начал раздувать пламя, как делал всегда, когда разжигал походные костры, и вскоре огонь разгорелся. Удовлетворенный, Несун немного отошел от полыхающей колонны и сел, наслаждаясь светом и теплом.

«Подумаешь, всего одна колонна, – подумал он, глядя на весело потрескивающее пламя. – Остается еще пять, чтобы отдавать должное ушедшему гномскому Богу. Как там Дамон его назвал? Роке? Нет, Рорк?»

Кобольд поднялся и начал вышагивать вокруг колонны, протягивая к огню руки и запрокидывая лицо, чтобы поймать побольше живительного тепла. То и дело его взгляд падал на дальнюю стену, по которой плясали неверные блики пламени, освещая вырезанные в камне лица. Сполохи словно оживляли их, и казалось, что каменные гномы смеются. Несуну это показалось очень веселым, и он присоединился к смеющимся лицам. Давясь от смеха, кобольд пустился в пляс, изображая, будто возносит молитвы гномскому Богу. Он вообще любил танцевать, но никогда не делал этого, если рядом был Мэлдред. Танец был слишком легкомысленным занятием, а при своем большом друге и наставнике кобольду хотелось казаться серьезным и благоразумным. Но сейчас Мэлдред не мог его видеть, и Несун танцевал все быстрее и быстрее, пока не начало жечь в груди от усталости и нехватки воздуха.

Задыхаясь, он приблизился к смеющимся каменным лицам и заметил, что тени на некоторые из них падают по-другому и тогда лица кажутся грустными. Чтобы хоть чем-то заняться, он пробежал пальцами по барельефу и тут же придумал новую игру – принялся давать имя каждому лицу, которого касался.

– Веселый Ларс. Веселый Дреч. Веселая Рики, – приговаривал Несун – Грустный Мо. – Он коснулся лица, которое, казалось, взирало на него с невыразимой печалью.

Наигравшись, кобольд подошел к черному алтарю и снова принялся колдовать. На этот раз он творил заклинание, которое позволяло ему изменять свой облик я принимать вид других существ. Несун сосредоточился, и через несколько минут его лицо превратилось в лицо Веселого Ларса, но покрытое ярким здоровым румянцем: кобольд решил, что гном при жизни должен был выглядеть именно так. Потом он снова изменился и принял облик Веселого Дреча, но, чтобы получилось забавней, оставил лицо серым – цвета камня.

Но и эта игра быстро ему надоела. Тогда Несун снова вернулся к пылающей колонне. Огонь уже достиг самого верха и теперь лизал потолок пещеры.

Кобольд решил, что старое дерево, сгорая, пахнет намного приятней, чем плоть троллей, и уж значительно лучше, чем духи, которые так любила Рикали. Несун фыркнул и попытался вообразить, что испытывает поросенок, поджариваясь на костре, но у него ничего не получилось. Бросив это бесполезное занятие, кобольд стал просто смотреть в костер, который зачаровывал его все больше и больше.

– Мэлдред говорит, что я слишком часто играю с тобой, – сказал он огню. – Но я так не думаю. Просто ты мне очень нравишься.

Через мгновение он отправился к соседней колонне и, остановившись в дюйме от нее, воззрился на лицо старика-гнома с глубоко прорезанными морщинами и раскосыми глазами. На этой колонне тоже не было никаких ценных украшений.

– Не смотри на меня так, – сказал Несун. – Ах, ты не слушаешься? Хорошо, тогда я и тебя сожгу.

Он снова принялся выпевать заклинания, нащупывая в себе магическую искру, и довольно ухмыльнулся, когда колонна запылала.

Мэлдред и Фиона медленно, тщательно ощупывая дорогу, спускались по лестнице, которая то мягко изгибалась и шла полого, то делала резкие повороты и становилась крутой. Казалось, дороге во тьме не будет конца. Ступени были скользкими, стесанными временем и множеством ног, которые некогда, должно быть, проходили по ним. Путь вниз занял больше часа. Силач и девушка останавливались на отдых в нишах, где стояли деревянные и каменные статуи Реоркса. У ног изваяний находились керамические чаши с пожертвованиями. Их содержимое от времени стало ломким, и невозможно было определить, что это такое. Продолжая спускаться, Мэлдред и Фиона каждый раз пытались определить, как глубоко они уже зашли относительно верхней пещеры.

– Интересно, сколько всему этому лет? – Задумчиво спросила Фиона. Она провела пальцами по стене и нащупала высеченные лица гномов, которые были расположены через равные промежутки. Их рты были вырезаны в форме буквы О. Девушка забрала у Мэлдреда факел и вставила его в один из ртов, убедившись, что маски предназначены именно для того, чтобы служить держателями для факелов.

Вытащив из заплечного мешка последний факел, она зажгла его и сказала силачу:

– Теперь я понесу, ладно? Но особенно далеко мы все равно не уйдем, разве что придется идти в темноте. Так сколько всему этому лет, как ты думаешь?

– Не меньше нескольких сотен. А возможно, и тысяча, – наконец ответил он, тоже останавливаясь, чтобы осмотреть маску, подобную тем, что Фиона разглядела выше. – Предки Доннага с давних пор правили этой землей. Он знает собственные владения как свои пять пальцев, как жадный дракон – каждую монету в своей сокровищнице, но об этом Храме, уверен, ему неизвестно. Если бы Вождь знал о нем, то обязательно рассказал бы мне. Мы сообщим ему, когда вернемся. Возможно, стоит прихватить с собой статую Реоркса, поменьше и деревянную, как доказательство. Доннаг будет просто счастлив. И ты права, скоро надо возвращаться к Несуну. Нам еще потребуется время, чтобы дойти обратно.

– Тысяча лет… – задумчиво повторила девушка. – Тогда Боги еще не покинули Кринн.

– На Кринне и без них хорошо. – Мэлдред посмотрел вниз, насколько позволял свет факела. Первый час из отмеренных трех давно прошел и, возможно, подходил к концу второй, а путь вверх должен был занять гораздо больше времени, чем спуск. – Может быть, даже немного больше, – засмеялся он. – Не удивлюсь, если эта лестница выведет нас прямо к подножию гор, если вообще не на равнину. – Силач жестом пригласил Фиону следовать за собой. – А возможно, мы выйдем прямо к Блотену. Тогда я сразу же поведу тебя к Гриму, чтобы он вылечил твою щеку.

– А как же Риг? И Несун, которого мы оставили наверху…

Мэлдред нежно коснулся подбородка девушки:

– Они уже большие мальчики и не пропадут, уверен, что в случае необходимости сами смогут найти путь назад. А, кроме того, вместе с Ригом идет Дамон, и я точно знаю, что он в любом случае вернется к Доннагу.

Он пошел вниз по ступеням, и Фиона последовала за ним, в одной руке неся факел, а другой ощупывая стену и маски, вырубленные в ней. Ее тревожил невысказанный вопрос, и, наконец, соламнийка сказала;

– Почему ты считаешь, что на Кринне хорошо без Богов? Это они создали наш мир. И Винас Солами, который основал Орден Соламнийских Рыцарей…

– Лично для меня Боги ничего не сделали, – ровно ответил Мэлдред. – И по правде говоря, я доволен, что они ушли. – Внезапно он остановился и закинул руку за спину, выхватывая из ножен меч, – снизу донесся какой-то шум, эхом отозвавшись от стен. Громко хлопая кожистыми крыльями, над их головами пролетела большая летучая мышь, и силач успокоился, поняв, кто шумел. – Хотя, думаю. Боги могли держать в узде драконов.

За его спиной раздался вздох. Мэлдред обернулся и оказался лицом к лицу с Фионой, которая стояла двумя ступенями выше.

– Мне не нравятся такие речи, – строго сказала девушка, выдвинув подбородок. – Боги нужны Кринну, и, думаю, они скоро возвратятся. Хотя, возможно, на моем веку этого и не случится. Но когда-нибудь – обязательно, Мэлдред. И гномы снова будут приходить в этот Храм. Я уверена в этом. Мне прямо слышатся их сильные голоса, возносящие молитвы Реорксу, и эхо от них… – Она мигнула, словно прогоняя видение, и тряхнула головой. – А как ты думаешь, где сейчас Риг?

Силач ласково коснулся пальцем кончика носа девушки и заглянул в ее глаза:

– Ты не должна беспокоиться о нем. И забудь о том, что хотела выйти за него замуж, – сказал он своим приятным, звучным и мелодичным, чарующим голосом, – Леди-рыцарь, сейчас тебя должны волновать только две вещи: я и то, что находится в конце этих бесконечных ступеней.

Фиона наслаждалась речью Мэлдреда, его колдовскими интонациями, как в первый раз, когда они сидели у походного костра. Глаза силача искрились и тогда, но сейчас, в неверном свете факелов, их блеск был особенно чудесен.

– Меня должен волновать только ты… – повторила она за силачом и, когда он развернулся, последовала за ним по истертым каменным ступеням все дальше и дальше вниз.

– Свинство какое! Эти проклятые ступени будут продолжаться вечно, милый, – капризно воскликнула Рикали. Они остановились отдохнуть, поскольку от постоянных прыжков со ступеньки на ступеньку полуэльфийка натерла пятки. – До чего же мне не везет! Сначала взбирались на гору, теперь зачем-то полезли сюда и вот уже сколько времени тащимся вниз. Кто бы мог подумать, что лестница будет такой крутой! Ведь она построена глупыми гномами для их коротеньких ног. Уверена, она ведет прямо в Бездну. В моем прекрасном доме ни за что не будет таких крутых лестниц. Да в нем вообще лестниц не будет!

– Недавно ты кричала, какая это прекрасная идея – все здесь осмотреть, – парировал Дамон. – Более того, мне кажется, эта идея принадлежала тебе.

– Женщина всегда имеет право передумать, милый.

Грозный Волк снова пошел вниз, поглядывая на стену, где были вырезаны лица гномов, такие же реалистичные, как и в пещере наверху. Впрочем, теперь маски сменились фигурами в полный рост, стоящими в профиль, как будто гномы спускались по лестнице вместе с Дамоном. Выделив одного, с коротко подстриженной бородой, Грозный Волк подумал о Джаспере.

– Мне жаль, что Джаспера нет с нами и что он не может увидеть все это, – задумчиво сказал Дамон.

Он заметил, что над каждой фигурой имеется какая-то надпись, и, прищурившись, попытался разобрать некоторые из них.

– Если все то, что ты мне о нем рассказывал, правда, то, думаю, ему бы тоже не понравились такие крутые ступени.

«Джаспер никогда не пожаловался бы на это», – подумал Дамон.

– Что-то я не могу припомнить, чтобы Джаспер когда-нибудь жаловался по такому поводу, – громко заявил Риг.

Дамон широко улыбнулся – мореход словно прочел его мысли.

– Я не могу себе представить лестницу, которая тянулась бы так долго. Думаю, ступени скоро кончатся, Рики. На самом деле…

Он замолчал и подошел почти вплотную к стене, рассматривая ближайшие фигуры. В голову Грозного Волка внезапно пришла мысль, что надписи над ними означают что-то важное. Они уже складывались в целые предложения, Поднеся факел, Дамон стал вглядываться в письмена внимательнее, ощупывая их кончиками пальцев там, где фрагменты слов стерлись от времени.

Продолжая читать, он медленно спускался вниз, от фигуры к фигуре, от надписи к надписи. Над некоторыми ступенями были изображены гномы, прокладывающие тоннели, потом гномы, строящие подземный город, потом – гномы-шахтеры.

– Это похоже на летопись, – объяснил Дамон. – На самом деле, я почти разобрал, что здесь написано. «В этот день мы оставляем Кал-Такс. Тан Кэлнар поведет нас к Халькистовым горам, чтобы строить новый дом. Его будут назвать Новая Надежда – Торин». – Грозный Волк глубоко вздохнул. – Если я правильно помню то, что мне рассказывал Джаспер об истории своей расы, той эти надписи относятся примерно к две тысячи восьмисотому году до Катаклизма. – Он тихонько присвистнул. – Да, это место действительно очень древнее.

– А откуда ты знаешь, что эти надписи не сделаны значительно позже, например в память о былых славных днях? Ты представляешь, что это такое – вести каменную летопись? А вот я могу себе вообразить. Это прорва работы, – заявила Рикали, но, несмотря на собственные слова, попыталась сделать вид, что ей тоже интересно рассматривать барельефы и выбитые над ними строки. Девушке очень хотелось доставить удовольствие Дамону.

– Потому что, как мне кажется, мы почти у подножия лестницы, а наверху надписи куда более старые, почти стертые, и в них говорилось о создании Серой Драгоценности и строительстве Кэл-Такса. Значит, барельефы и надписи внизу сделаны позже, и я уверен, что в них изложены происходящие события, а не воспоминания. Их вырубали постепенно, когда случалось что-то важное.

– Погоди-ка, милый… – Рикали положила обе рука на стену. – Мне кажется, что здесь камень холоднее, чем в других местах.

Риг фыркнул:

– А как ты думала? Мы глубоко под землей, идем уже, наверное, больше часа. Может быть, даже около двух часов. Конечно, здесь холоднее, чем наверху.

Он думал о Фионе и был уверен, что она давно вернулась в верхнюю пещеру и теперь с нетерпением ждет их возвращения. Мореходу не нравилось то, что соламнийка осталась наедине с Мэлдредом. «Не будь ревнивым, – оборвал он себя. – Фиона тебя действительно любит, и вы скоро поженитесь. А о воровской шайке останется только вспоминать». Однако полностью отогнать подозрительность Мер-Крел не смог. Он жалел, что пошел не с Фионой, а с Дамоном и болтливой Рикали.

Полуэльфийка сбежала на дюжину ступеней вниз, пощупала стену там, вернулась выше, проделала то же самое и наконец, вернувшись, снова приложила руки к камню там, где стояли Дамон и Риг.

– А я говорю, что здесь стена холоднее.

Грозный Волк тоже пощупал камень и ощутил, что в одном месте он влажный.

– Может быть, за этой стеной протекает подземная река, – сказал он. – И не исключено, что ниже он выходит к лестнице. Тогда мы сможем выкупаться. По крайней мере, можно будет отмыться от тролльской крови.

– Прекрасная идея, милый!

Дамон опять начал спускаться, теперь еще медленнее, не обращая внимания на просьбы Рикали поспешить отмыть грязь и поискать ценности, которых в таком древнем месте просто не может не быть. Отмахнулся он и от жалобы Рига, который пытался доказать, что в подземелье, конечно, очень интересно, но это задерживает их возвращение в Блотен и что они могут опоздать к назначенному часу на встречу с Мэлдредом и Фионой в верхней пещере.

– Смотрите, – вдруг показал Грозный Волк, – это последние изображения. Они сохранились лучше всего и явно сделаны относительно недавно, приблизительно на восемьсот лет позже, чем те, которые я показывал вам недавно, если я вообще что-нибудь смыслю в истории.

Здесь неведомый резчик изобразил фигуры гномов-кузнецов. В руках они держали огромный молот.

– Точная копия молота Реоркса… – прошептал Дамон. – Создан примерно за две тысячи лет до Катаклизма. Эта эпоха, если я правильно помню, называлась Время Света. Спустя еще тысячу лет им было выковано Копье Хумы.

Теперь Риг искренне заинтересовался – мореход страстно обожал любое оружие:

– Его еще потом назвали Молот Хараса, правильно? В честь героя Войны Гномских Ворот.

– Как вы оба можете все время говорить о гномах?! Я сыта ими по горло!

– Может быть, Молот был сделан где-то здесь, – сказал Риг, и его голос явно стал взволнованным.

– Я только хочу найти для себя что-нибудь хорошенькое. Драгоценности или просто ценности. И помыться.

– Рики, эта гора сама по себе драгоценность.

– Но, дорогой, я же не могу положить гору в карман. Или повесить на шею.

Дамон опять вздохнул:

– Для гномов эти пещеры куда более ценны, чем все драгоценности подземных копей. И еще для тех, кому интересна история Кринна.

– И для Палина, – добавил Риг.

– Думаю, я уже хочу вернуться в Блотен, – небрежно бросила полуэльфийка. – Думаю, я сейчас же пойду наверх. Меня это все уже утомило… Подожди-ка… – вдруг тронула она плечо Дамона. – Здесь чем-то пахнет. Ага, я чувствовала это запах и прежде, только сейчас он стал очень сильным. – Девушка обернулась и посмотрела вверх, на ступени, по которым они только что спустились, но если раньше лестница была погружена во тьму, лишь малую часть которой разгонял свет факела, то теперь она была слабо освещена. Мягкий свет струился как раз сверху, – Думаю, это запах дыма… Думаю, это… пожар!

– Пожар? – спросил Риг, оборачиваясь и пытаясь разобрать, что же увидела Рикали благодаря своему острому эльфийскому зрению, но его человеческие глаза не рассмотрели ничего, кроме темноты. – Тролли догорели прежде, чем мы начали спускаться.

Дамон принюхался:

– Думаю, что Рики права.

– Но что там может гореть, кроме тел троллей? – спросила полуэльфийка, и вдруг ее глаза расширились. – Несун? – завопила она и бросилась вверх по ступеням, но тут же была вынуждена остановиться – пещера содрогнулась.

На этот раз землетрясение не было порождено утробой гор, она пришло сверху.

Несун и сам не понял, как это у него вышло – поджечь все шесть колонн. Они стояли слишком далеко друг от друга, чтобы пламя могло перекинуться самостоятельно. Значит, это произошло не без его помощи.

Кобольд почесал в затылке: «Я помню, что поджег две колонны, ну, может быть, три… или четыре. И я старательно выбирал, какую колонну можно сжечь, а какую нельзя. Но конечно, не все. Или все-таки все? Может быть, я просто потерял счет времени и не обратил внимания? Или так увлекся огненным танцем, что сам стал пламенем и позволил своим мыслям самостоятельно поджечь остальные столбы? Да ладно. Колонны все равно скоро сгорят. Или ветер занесет в пещеру дождевую воду, и она потушит огонь. – То, что снаружи дождь пошел сильнее и к нему присоединился ветер, Несун слышал прекрасно. – А может быть, от пожара будет больше пользы, чем вреда. Может быть, в колоннах спрятаны сокровища. А почему бы и нет? Золото и драгоценные камни… Тогда останется только просеять пепел и найти их. Мэлдред будет очень доволен».

– Нет, не будет он доволен, – пробормотал кобольд себе под нос. – Он запретит мне творить огненные заклинания.

Несуну оставалось только присесть и смотреть на пылающие колонны. Кобольд пытался стыдить себя за то, что он натворил, но стыд вытеснял страх. Несун попросту испугался бушующего огня, который сам же разжег.

Лица гномов, вырезанные на стенах, смеялись над ним. Игра света и тени заставляла их гротескно искажаться, и казалось, что гномы гримасничают. «Мэлдред будет вынужден признать, что я вдохнул жизнь в эти изображения», – утешал себя кобольд.

Он смотрел на пламя, которое танцевало под самым потолком пещеры, куда упирались вершины колонн, и деревянные фигуры коронованных томских королей сейчас были всего лишь дровами, дающими пищу огню. Игра красок была невероятно красивой: красный и оранжевый, белый и желтый цвета сплетались, перетекали друг в друга, образуя тонкие оттенки.

Несун счастливо засмеялся – это дивное зрелище было его творением, но тут же нахмурился, вспомнив, что несколько мгновений назад ругал себя за плохое поведение.

Внезапно кобольд широко разинул рот. Первая колонна рухнула, рассыпая повсюду тлеющие угли. Перепуганный Несун со всех ног бросился к алтарю-наковальне, за которым и спрятался. За ней с грохотом и треском последовала вторая колонна, ударившись об пол и рассыпавшись на горящие обломки. Несун высунул голову из-за алтаря, и его глаза широко распахнулись: казалось, будто лик Бога на мозаичном полу осветила улыбка, словно ему понравилась огненная магия кобольда.

Один краткий миг кобольд надеялся, что все колонны рухнут и сгорят до возвращения Мэлдреда, тогда можно будет собрать пепел, выбросить его из пещеры, и это станет самым мудрым поступком в его жизни. Но через мгновение он понял, что Мэлдред может заметить исчезновение колонн. К тому же в пещере будет пахнут горелой древесиной.

– Он будет очень рассержен, – снова забормотал кобольд себе под нос. – Очень-очень сильно рассержен. Но может быть, я смогу убедить его, что это была случайность.

Тут Несуну снова пришлось нырнуть за алтарь, поскольку рухнула третья, а сразу за ней – четвертая колонна и во все стороны полетели раскаленные угли.

Через несколько минут кобольд выглянул снова, и из его груди вырвался вздох облегчения – две последние колонны пока не собирались падать. Должно быть, он поджег их немного позже, чем предыдущие.

Подняв голову вверх, он заметил, что пламя освещает большие трещины, быстро расходящиеся по потолку пещеры, рассекая лица гномов, которые кобольд до этого не замечал.

– Хм. А я и не знал, что колонны поддерживают потолок, – сделал он вывод. – Думал, они служат только как украшение.

Чем дольше Несун смотрел на трещины, тем сильнее они расширялись. Кобольд выскочил из-за алтаря, и его взгляд заметался между входом в пещеру и темными нишами, куда ушли его друзья, темнокожий мореход и Соламнийский Рыцарь.

– Это не самое лучшее место, чтобы здесь находиться, – предупредил он себя, вслушиваясь в стоны расходящегося камня. – Это вообще не самое лучшее место. Нужно уходить отсюда.

Оставалось решить, каким путем он будет выбираться.

Несун бросил взгляд на выход из пещеры. Этот путь казался самым безопасным, но снаружи было ветрено и сыро. Он посмотрел на нишу, в которой скрылись Мэлдред и Фиона. Конечно, Мэлдреда необходимо было предупредить, ведь он друг и наставник. Но силач безумно разозлится, будет ругаться, а возможно, даже побьет…

И кобольд перевел взгляд на вторую нишу, куда ушел Дамон. «Туда ближе всего, – подумал он. – Ну, может, не ближе – подумаешь, несколько футов, – но Дамон, по крайней мере, не будет на меня орать».

Когда трещины расширились еще больше, скрежет стал невыносимым, а с потолка дождем посыпались камни. Несун, наконец, принял решение и со всех маленьких ног, скользя на гладкой мозаике, рванулся ко второй нише, так что сердце чуть из груди не выскочило. Когда до цели оставалось несколько ярдов, прямо перед ним рухнула целая каменная плита и, тяжело ударившись пол, разлетелась острыми осколками. Кобольд потер равновесие и упал, запутавшись в собственных руках и ногах. Сверху упала еще одна глыба, и пещера затряслась. Трещины поползли с потолка на стены, разрушая барельефы. Веселый Ларс и Веселый Дреч в мгновенье ока превратились в каменную пыль.

Несун заставил себя подняться хотя бы на колени пополз так быстро, как только мог, лишь вздрагивая и прикрывая голову, когда рядом падали камни размером с кулак человека, – потолок продолжал осыпаться. Кобольд почти добрался до ниши, когда ему показалось, что мир вокруг взорвался. Несун, не раздумывая, швырнул себя внутрь и покатился по крутой лестнице. Едва падение замедлилось, он сумел подняться, отряхнулся и мысленно извинившись перед каменными гномами, пошел вниз, стараясь не потерять из виду слабый отсвет, который, как надеялся кобольд, исходил от факела Дамона.

По крутым ступеням маленькому кобольду идти было очень трудно, но его подстегивал страх – гора продолжала грохотать и содрогаться, сверху сыпалась каменная пыль.

Несуну показалось, что он идет уже целую вечность, когда внезапно его нога скользнула по выщербленному камню и кобольд, перекувырнувшись через голову, пролетел несколько дюжин футов, пересчитывая ступени. На этот раз вставать было тяжелее: избитое тело сопротивлялось, словно желая лишь одного – лежать неподвижно и избавиться от боли. Но тем не менее Несун заставил себя подняться и спешить вниз, в чрево грохочущей горы.

Воздух на лестнице был затхлым, с привкусом плесени. К этому примешивался вкус каменной пыли, которой кобольд наглотался предостаточно. Но все эти ощущения оказались делом десятым, когда свет, слабо теплящийся внизу, начал приближаться. Несун пошел медленнее, потом почти остановился – он очень устал, но свечение было все ближе, словно кто-то торопился навстречу. Когда впереди показался человек с факелом, кобольд облегченно вздохнул.

– Дамон Грозный Волк, – прошептал он, сделав несколько шагов вперед. – Как же я счастлив, что нашел тебя.

Но тут из-за спины Дамона вырвалась Рикали, шипя вцепилась в кобольда и начала его исступленно трясти. У Несуна не оставалось сил, чтобы отбиваться. Он лишь слабо бормотал нечленораздельные оправдания, опустив руки и со всхлипом втягивая воздух.

– Рики, оставь его, – приказал Грозный Волк.

– Дамон, ты прекрасно знаешь, что эта крыса что-то натворила там, наверху, – рявкнула девушка, еще раз тряхнула кобольда и, наконец, отшвырнула.

Несун тяжело дышал не столько от боли, сколько пытаясь привлечь внимание Дамона, но тот прошел мимо него и направился вверх по лестнице, освещая себе путь факелом. Звук его шагов затих было, но скоро раздался вновь, и Грозный Волк вернулся к остальным. На его лице застыло выражение мрачной безысходности.

– Обвал, – коротко сообщил он. – И я не думаю, что его мог устроить один маленький кобольд.

Но Рикали ответила Грозному Волку свирепым взглядом, в котором ясно читалось, что он недооценивает Несуна.

А тот отчаянно кашлял, изображая раненого, и старательно делал вид, что почти не может дышать.

– Я как раз собирался сказать вам, – заговорил он, наконец. – Те тролли… Вы думали, что сожгли их. И я тоже так думал. Думал, они превратились в пепел, в ничто. Но та рука, которую ты выбросил из пещеры… – Несун сделал обвиняющий жест в сторону Рига, – она приползла обратно и росла, росла, пока не вырастила себе тело и не превратилась с большущего тролля. Я пытался напасть на него с хупаком, но тролль был слишком велик для меня. А потом он начал рыться в пепле, загорелся, и я подумал, что он уничтожит сам себя. – Кобольд умолк и сделал несколько свистящих вдохов, все еще притворяясь тяжелораненым.

– Продолжай, – велел Риг.

Глядя на выражение лица морехода, кобольд понял, что тот купился на его историю и теперь думает, что сам во всем виноват – незачем было выкидывать оторванную руку. Несун же считал, что такое вполне могло случиться и что рука, вероятно, вернулась бы, если пещеру не разрушилась бы раньше. А раз события могли развиваться именно так, то в его рассказе не так уж и много лжи.

– Ну, так вот. Рука тролля, которая превратилась в целого тролля, начала тереться о колонны, чтобы сбить пламя, и они тоже загорелись и горели, пока не сгорели дотла. Я не смог их погасить и побежал сюда, чтобы позвать вас на помощь. И как раз вовремя, надо сказать. Должно быть, когда сгорели колонны, пещера и обрушилась.

Дамон явно воспринял рассказанную историю более скептически, нежели Риг, но промолчал. Рикали все еще продолжала шипеть, то делая несколько шагов вперед, то возвращаясь на место.

– Так что мы теперь будем делать? – спросила она напряженно.

– Придется спускаться обратно, – сказал Риг и протянул руку Дамону, требуя факел. Тот без слов отдал свою легкую ношу, и мореход возглавил шествие.

– Спускаться? Вниз? – изумленно воскликнула полуэльфийка. – Вот свинство! Скажи мне, что ты это не всерьез!

– Наверху слишком много камней, – вмешался Грозный Волк, следуя на шаг позади Мер-Крела, – Завал нам не разобрать. Остается надеяться, что внизу тоже найдется выход.

– А если его там нет, милый?

Дамон не ответил.

– И как быть с Мэлдредом? – задумчиво продолжала девушка, вынужденно идя за ними.

«Он будет ужасно сердиться, – подумал Несун. – Если, конечно, он все еще жив».

Почувствовав, что гора содрогнулась, Мэлдред поднял голову. Стены прорезали трещины, лица, вырезанные в них, частично осыпались и совсем перестали походить на гномские. Много ступеней выше факел, который Фиона сунула в подставку в виде томского лица, упал и погас.

Силач схватил Фиону за руку и побежал вниз, вздрагивая, когда мелкие камешки, сыплющиеся с потолка, задевали его.

– Ты как? – крикнул он девушке, не останавливаясь, и прибавил скорость, заставляя ее тоже бежать быстрее.

– Нормально, – выдохнула она, прилагая все силы, чтобы не отстать от Мэлдреда.

Гора продолжала дрожать, плюясь камнями и пылью, которая повисала в воздухе, забивая легкие и заставляя людей тяжело кашлять.

– Скорее! – убеждал Мэлдред, но внезапно его нога подвернулась на разрушившейся ступеньке, и силач полетел вниз.

Руку девушки он выпустил, но слишком поздно – она уже начала падать. Вместе они пролетели последние пятьдесят футов лестницы, их тела ударялись друг о друга, факел, вырвавшийся из руки Фионы, опалив ее тунику, а заодно и кожу, погас, оставив их в кромешной тьме среди каменного ливня.

Потом все стихло.

Девушка осторожно села, потрясла головой и прислушалась. Где-то вдалеке раздавался писк – это металось множество летучих мышей, напуганных землетрясением. Когда мыши успокоились, стало слышно хриплое дыхание Мэлдреда. Фиона, пошарив вокруг, нащупала кучу камней, ступеньку лестницы и, наконец, – грудь силача, такую широкую и мускулистую, которая сейчас быстро-быстро вздымалась и опадала. Он отстранился, раскидал камни, засыпавшие ноги, нащупал стену и привалился к ней.

– Фиона? – задыхаясь, позвал он.

– Я здесь, – откликнулась она, откидывая камни и ощупывая собственные ноги в поисках переломов. Обнаружив, что все цело, девушка поднялась и, ощупью найдя Мэлдреда, взяла его за руку, переплетя свои пальцы с пальцами силача. На сей раз он не сопротивлялся.

– Мэлдред, ты ранен?

Силач покачал головой, но сообразил, что Фиона его не видит, сказал:

– Не думаю. Просто сильно ударился.

– Как тут темно, – произнесла она и, держась за стену, нащупала ногой нижнюю ступеньку. – Надо как-то выбираться отсюда.

– Наверх дороги нет. – Мэлдред тоже встал и притянул девушку к себе, ощутив рану на ее щеке, нанесенную когтями тролля, которая снова кровоточила. – Там был обвал, теперь путь наверх отрезан.

– Разве ты что-то видишь в такой темноте?

– Я просто чувствую.

– Как?

– Не знаю. Чувствую, и все тут, – откликнулся Мэлдред немного резче.

– Риг! Дамон! – закричала Фиона, смутно надеясь, что вторая группа тоже оказалась где-то поблизости.

Мэлдред, не обращая внимания на крики девушки, закрыл глаза и начал выпевать заклинание, слегка касаясь стены. Пальцы на одной руке он вывихнул, и пришлось соединить обе руки, чтобы заклинание хоть как-то подействовало. Оно было простым, но требовало сосредоточенности – сейчас от этого зависела и его жизнь, и жизнь Фионы. Через несколько мгновений он послал свои чувства через камень. Его мысленная энергия потекла по усыпанным щебнем ступенькам, все, выше и выше, сквозь широкий завал, в пещеру, которой больше не было. У Мэлдреда возникло ощущение, что вершина горы обратилась внутрь и рухнула, погребая под собой то, что некогда было забытым Храмом Реоркса.

– Несуна нет, – прошептал он, мысленно исследуя каменное крошево в поисках тела кобольда. – Здесь нет. И здесь. Значит, он жив.

Фиона прислушивалась к силачу, понимая, чем он занимается, и удивляясь, откуда у него такие способности. Она-то думала, что он обыкновенный вор. Но обижаться за то, что Мэлдред сохранил от нее в тайне свои магические способности, было не время, и Фиона вдруг обрадовалась, осознав, что дар силача может помочь им найти выход отсюда. Соламнийка хотела спросить, не нашел ли он Рига или Дамона, но промолчала, опасаясь, что заданным не вовремя вопросом может нарушить непрочную ткань заклинания.

– Путь вниз, – тем временем шептал, почти напевал себе под нос Мэлдред. Поток мысленной энергии тек через то, что осталось от другого сводчатого прохода, огибая валуны, лаская разрушенные изображения, которые кропотливо были вырезаны много столетий назад, чтобы именно сегодня уйти в небытие. – Не так сильно засыпано… Свет внизу… – Силач сосредоточился на свете факела, и его чувства рванулись вниз по проходу, намного глубже, чем сейчас находились они с Фионой. Были и другие проходы, которые раньше закрывали лица или фигуры, вырезанные на камне, но теперь, после землетрясения, они открылись.

Сознание Мэлдреда просочилось в какую-то щель, и он мельком увидел некую комнату, скорее всего пиршественный зал, поскольку в нем находился огромный каменный стол, окруженный каменными же скамьями. Все это было высечено прямо в скале и теперь разрушено – драгоценный приз, который Доннаг не успел получить и теперь никогда не получит. Другое помещение было невзрачным и напоминало казарму – в нем находилась куча гнилых досок, явно некогда бывших кроватями, повсюду были разбросаны истлевшие простыни. Третье помещение оказалось уменьшенной копией пещеры наверху, даже алтарь стоял на том же месте, только прекрасных колонн не было. Мэлдред вновь сосредоточился на свете…

– Дамон, – выдохнул он, наконец, и на лице силача отразилось безмерное облегчение. Правда, Фиона этого видеть не могла. – Он жив. И Рикали тоже. Несун с ними. – Силач умолк, настраивая мысли и чувства на кобольда. Ему тут же стала известна байка о руке, которая превратилась в целого тролля и подожгла колонны, и Мэлдред резко засмеялся. – Только такой простофиля, как Риг, может верить этому маленькому лжецу.

– Так Риг жив?

Силач отправил ментальную волну дальше, мимо них, по последним ступенькам. Там обнаружилась обитая железом дверь, слегка засыпанная щебнем.

– Они около двери. Если немного пройдут, а потом дадут себе труд несколько раз копнуть, то доберутся до нее, – продолжал Мэлдред. Он хотел вступить в контакт с Дамоном, чтобы объяснить другу, где находится дверь, сказать, что гномы не такие глупцы, чтобы заманивать себя в ловушку, и что где есть один выход, найдется и другой. Однако сила его заклинания была недостаточной, и силач понял, что не может проникнуть в мысли Дамона, если тот не находится с ним лицом к лицу.

Он повернул поток мысленной энергии, заставляя его двигаться в обратном направлении, оставив Дамона и Рикали, и течь назад через скалы. По пути перед мысленным взором Мэлдреда предстали еще несколько помещений, но все они были разрушены. Он был уверен, что бывший рыцарь справится и без его помощи, что он достаточно храбр и находчив.

– Дамон найдет выход, – прошептал силач.

– Ты не говорил мне, что умеешь колдовать, – начала Фиона тоном, в котором смешались изумление и восхищение. – Я понятия не имела, что ты маг и можешь…

– Я совсем не маг, леди-рыцарь, – ухмыльнулся он в ответ. – Я – вор, который иногда балуется магией. Так получилось, что мне известно простенькое заклинание, позволяющее смотреть через преграды. И я нашел для нас вход. Правда, потребуется некоторое время, чтобы добраться туда, но это уже неважно.

Фионе было жаль, что она не может видеть выражения лица Мэлдреда в этой темноте.

– Так как мы туда попадем? – спросила она, снова протягивая руки на голос.

Мэлдред поймал их и притянул девушку к себе, так что их лица разделяло не более дюйма. Силач зарылся лицом в рыжие волосы Фионы, вдыхая аромат ее тела, пикантно приправленный слабыми запахами дождя, каменной пыли и пота, потом нашел губами губы девушки.

– Мы никуда сейчас не пойдем, леди-рыцарь.

Глава 11 

Отраженные Видения

– Свинство какое! Я не собираюсь умирать здесь! Не дождетесь! – Рикали, оскалив стиснутые зубы, вцепилась в плечи Дамона и Рига, едва не наступив на Несуна. – Я намерена построить прекрасный дом на далеком острове, и не позволю никакому паршивому обвалу остановить меня! – Ругаясь, полуэльфийка, тем не менее, не забывала осторожно ощупывать дорогу в поисках крупных камней и разрушенных ступеней, прежде чем сделать очередной шаг. – Это была великолепная идея, дорогой! Лезть сюда, чтобы рассматривать каменные морды каких-то гномов! Я сыта ими по горло! Слышишь, по горло! Все, что я хотела видеть, – это какие-нибудь миленькие безделушки! На мне в последнее время вообще нет новых драгоценностей! Будь оно все проклято! Я рисковала своей несчастной шеей в Долине Хаоса, чтобы добыть драгоценные камни, на которые ты собрался покупать какой-то поганый меч у этого грязного людоеда Доннага!

Дамон бросил на девушку уничтожающий взгляд. Мореход, сузив глаза, посмотрел на Грозного Волка, и выражение лица у него при этом было весьма кислое.

– Ну и что теперь? У тебя ничего не осталось, милый! Ничего! Доннаг и получит драгоценные камни, и оставит у себя меч. Он лучший вор, чем ты! Вот так! Просто прекрасно! Мы все остались ни с чем! Лучше бы я не лезла сюда, а выковыряла драгоценные камешки из глаз тех деревянных гномов на колоннах. Подумаешь, осквернение Храма ушедшего Бога! Да провались они все в Бездну! Мне в голову никогда не приходила почитать каких-то там Богов, а тем более ушедших.

Несун попытался что-то сказать, но полуэльфийка зарычала на него, приказывая замолчать. Кобольд пожал плечами и решил, что лучше Рикали не раздражать, если он не хочет, чтобы его здоровью был нанесен непоправимый вред.

– Эй! Да здесь дверь! – вдруг завопила девушка. – Но она, проклятая, похоже, проржавела!

Дамон, подняв факел повыше, подошел к полуэльфийке. За ним последовали Риг и Несун. От факела осталось не так уж и много – в лучшем случае на полчаса горения.

– Хорошо бы она нас отсюда вывела, – продолжала ворчать Рикали, отвешивая двери крепкий пинок. – Хорошо бы, чтоб это был черный ход у подножия горы. Ага? – Она приложила к ржавому железу ухо и прислушалась, сосредоточенно приподняв брови. – Я что-то слышу! Похоже, деревья шелестят на ветру. Право слово, это добрый знак! – Девушка потянулась к поясу и, повозившись, вытащила из украшенной драгоценными камнями пряжки ловко спрятанную там маленькую металлическую отмычку. – Конечно, я предпочитаю собственные пальцы, – сказала она Дамону, – но мои ногти еще не достаточно отросли. Ну, пожелайте мне удачи, Дамон, давай свет поближе. Да не так! Ты же меня опалишь!

Грозный Волк присел рядом и принялся с удовольствием наблюдать за работой Рикали. Девушка осторожно шевелила в замочной скважине отмычкой, пристраивая ее то так, то эдак, но пока у нее ничего не получалось. Поняв, что с замком что-то не так, полуэльфийка вынула отмычку и прижалась к нему ухом. Послушав несколько мгновений, он щелкнула языком, на треть сунула отмычку в скважину и снова начала свои манипуляции.

– Замок старый, – объяснила Рикали. – Придется повозиться. Он заржавел изнутри и никак не поддается.

– Может быть, просто сломать его, а? – предложил Риг, с тревогой наблюдая, как факел тает прямо на глазах.

– Варвар! – потрясенно шепнула девушка. – Сила есть – ума не надо. Ни искусства, ни полета мысли. – И добавила громче: – Через минутку будет готово. Сейчас, сейчас… – Рикали склонилась ниже, покачивая отмычку в скважине, самодовольно улыбнулась, когда услышала, что замок мягко клацнул, и потянула дверь. Однако та не поддавалась. – Вот свинство! Наверное, разбухла от сырости. – Девушка вцепилась в дверное кольцо обеими руками, уперлась покрепче и опять потянула. Дамон попытался было ей помочь, но она довольно грубо отогнала его, заявив: – Я это отперла, я и открою. Люблю быть первой! А вы все отойдите и можете за мной наблюдать.

Грозный Волк повиновался, слушая ворчание Рига, который бубнил, что полуэльфийке надобно поспешить, что он мог бы открыть эту дверь одним хорошим пинком, что факелу осталось гореть считанные минуты и все в таком духе. Несун предложил оторвать от двери несколько досок и сделать из них новый факел, но на его слова никто не обратил внимания.

– Я знаю, что могу сделать это! – шипела Рикали сквозь зубы. – Ну, еще чуть-чуть… Вот… во-от… Ну же!

Раздался душераздирающий скрип, рев потока, и внутрь хлынула вода, припечатывая полуэльфийку вместе с дверью к стене. Дамон бросился вверх по ступеням, на всякий случай держа факел как можно выше, чтобы на него – не дай Боги! – не попали брызги. Ошеломленный Несун едва успел выкрикнуть свое «я не умею плавать», как вода накрыла его с головой. Только мореход остался на месте. Он раскинул руки, уперся в стены коридора и закрыл глаза. Когда волна ударила в него, Риг, благодаря принятым мерам, удержался на ногах и, когда вода успокоилась, остановившись примерно на уровне его бедер, спокойно открыл глаза, смаргивая брызги с ресниц.

Рикали, вжатая между дверью и стеной, с плеском пыталась освободиться. Риг, рассекая воду, словно флагманская галера, подошел к ней и слегка отжал дверь, как раз настолько, чтобы полуэльфийка могла выскользнуть из ловушки. Девушка несколько мгновений пыталась удержаться на плаву, потом догадалась встать на ноги и улыбнулась – воды было ей по плечи.

– Наверное, я должна поблагодарить тебя? – спросила она.

Но Риг не успел ответить, поскольку ощутил, что по его спине скребут острые коготки. Инстинктивно мореход потянулся к поясу, чтобы схватить кинжал, но остановился, как только пальцы обхватили рукоять клинка. Он понял, что это перепуганный Несун не нашел ничего лучше, чем вскарабкаться на его спину и обхватить чешуйчатыми руками морехода за шею, выкашливая воду и ругаясь на языке, который Ригу был незнаком.

– Дамон! – позвал Мер-Крел.

Слабый свет наверху стал ярче, и Грозный Волк спустился с лестницы, присоединившись к остальным, продолжая высоко поднимать то, что осталось от факела. На лице Дамона было безразличное выражение, как будто все происходящее его не касается, в глазах, глядящих прямо вперед, отражалась усиленная работа мысли. Мгновение спустя он прошел мимо Рига, Рикали и Несуна и вышел в дверной проем.

– Эй, ты о чем думаешь?! Что делаешь?! – завопил вслед ему Несун. – Куда это ты пошел?!

– Эй, ты, вонючий кобольд! – рявкнул мореход. – Если ты собираешься и дальше ехать на моей спине, то попытайся хотя бы не орать мне в ухо. А то утоплю, как крысу!

– Дамон! – прошипела Рикали.

– Путь, по которому мы пришли, завален, – донесся голос Грозного Волка. Свет факела становился все глуше – Дамон двигался дальше. – Теперь единственная дорога – вперед.

– Ладно, – простонала полуэльфийка. – Но мне совершенно не нравится эта дорога, – Девушка шла вслед за возлюбленным на цыпочках, чтобы вода не попадала в рот, и широко разводя руками, словно пытаясь плыть стоя. – Я слишком молода, чтобы утонуть, Дамон Грозный Волк!

Риг шел стремительно, стараясь не обращать внимание на их перекличку и сосредоточившись на воде. Это была его стихия, независимо от того, пресная она или соленая. Он чувствовал легкое течение, прохладное, несмотря на летнюю жару. Очевидно, это была часть какой-то подземной реки, защищенной от зноя толщей скал, словно коконом. Мореход продолжал присматриваться, пытаясь определить, как вода попала в пещеру.

– Здесь нет другого выхода! – прорычал он несколько минут спустя и добавил тише; – Всегда знал, что мне суждено утонуть. Только очень не хочется умирать в компании Дамона.

Свет факела Грозного Волка призрачными бликами отражался в воде и слабо освещал стены пещеры, покрытые затейливой резьбой – сотнями изображений гномов. Они ковали оружие, готовили пищу, добывали руду; полная пара танцевала вокруг алтаря-наковальни; ребенок складывал пирамиду из камней… На потолке располагалась мозаичное лицо Реоркса, почти такое же, какое было в пещере наверху. В одной из стен был глубокий пролом, и Риг указал на него остальным:

– Должно быть, здесь поток и прорвался. Скорее всего, изначально он был не особо сильным, но из-за всех этих дождей наверху уровень воды поднялся, – сказал он, направляясь к стене, но тут же обо что-то споткнулся и качнулся вперед, едва не упав, но сумел удержать равновесие. Несмотря пронзительные жалобы перепуганного кобольда, мореход продолжил путь, теперь медленно, тщательно ощупывая дорогу. Оказалось, что он споткнулся о каменную скамью, поскольку двумя шагами дальше наткнулся на край чего-то, что определил как каменный же стол. Ригу еще несколько раз попадались на пути скамьи и еще какие-то неизвестные предметы. Их было все больше, скрытых под гладкой чернильной поверхностью, и мореход шагал все медленнее. Наконец он зачерпнул пригоршню воды и плеснул в Рикали, чтобы привлечь ее внимание:

– Эй, ты! Будь осторожнее! Здесь под ногами полно всякой дряни!

Сейчас Риг проклинал свое обожаемое оружие, которым был обвешан с головы до ног, но он не позволил бы себе избавиться хотя бы от одного, самого завалящего, кинжала.

– Во всем виноват проклятый дождь, – пробормотал он себе под нос, когда наконец достиг пролома в стене. – Должно быть, река так вздулась, что проломила тонкую перегородку. Да, так оно и есть, – констатировал Риг, ощупывая края пролома.

Полуэльфийка повернулась к Ригу. Вода поднялась н теперь доходила ей до подбородка, правда для этого миниатюрная девушка вынуждена была все время идти на цыпочках.

– Очень хорошо. Я просто счастлива, что ты сообщил мне, – раздраженно сказала она, – Оказывается, мы все собираемся утонуть из-за какого-то паршивого дождя.

Дамон с плеском двигался позади Рикали. В его глазах светилось замешательство, но на лице застыло стоическое выражение, он то и дело окидывал взглядом стены пещеры. Грозный Волк дышал ровно и шел уверенно, словно точно знал дорогу и нисколько не беспокоился о том, что может оказаться под ногами.

Мореход покачал головой, удивленный спокойствием Дамона, глубоко вздохнул и вошел в пролом, на всякий случай придерживаясь за стену, чтобы течение, если оно усилится, не сбило бы с ног. Несун испуганно кашлянул и крепче вцепился в шею Рига. В свете факела было видно, как пальцы Мер-Крела осторожно ощупывают стену.

– Дорогой, что он собрался делать? – спросила Рикали, вынужденная опереться на плечо Дамона, чтобы удержаться на поверхности.

Грозный Волк не ответил, но раздраженная девушка, не заметив этого, продолжала засыпать его ничего не значащими вопросами. А он тем временем наблюдал за пальцами морехода, хотя делать это с каждой минутой становилось все труднее – факел стремительно догорал. Скоро раздалось шипение, и пламя в последний раз слабо вспыхнуло и угасло. Пещера погрузилась в густую, непроницаемую тьму. Рикали застонала и впилась обломанными ногтями в плечо Дамона:

– Милый, я не вижу ничего!

Плеск и ругательства, выкрикнутые визгливым голосом Несуна, указали на то, что мореход вернулся.

– Дамон? Рикали?

– Мы здесь, Риг. Нашел что-нибудь?

– Там остается примерно фут пространства между потолком и водой, по крайней мере, пока. Течение довольно быстрое. Думаю, это наш единственный шанс. Надо плыть по течению и молиться, что поток нас куда-нибудь да вынесет.

– Я никогда никому не молюсь, – прошептала Рикали.

– Ты с ума сошел! – взвизгнул Несун и плюнул, метя в морехода, но не попал. – Придумал тоже – лезть в эту дыру!

– А ты можешь предложить что-нибудь получше? – спросил Дамон.

Он бросил в воду бесполезный факел, одной рукой нащупал плечо Рига, а другой – край пролома. Рикали продолжала держаться за него. Дыхание девушки было прерывистым – она прилагала все силы, чтобы удержать голову над поверхностью воды и все время бормотала, что здесь слишком темно и все они в результате утонут.

– Да, я могу предложить что-нибудь получше! – завопил кобольд. – Я могу видеть! Немного. Если мы останемся здесь и обыщем эту пещеру, то, может быть, сможем…

Остальную часть его фразы заглушил низкий свод – Риг вошел в пролом вслед за Дамоном и Рикали.

Они шли в абсолютной темноте, по горло в воде, иногда плыли. Особенно тяжело пришлось Ригу – к его собственному весу прибавлялся вес оружия, особенно тяжелой алебарды, а кобольд, сидящий на спине у морехода, вцепился в его шею и затруднял движения. То и дело кто-нибудь ударялся головой о выступающие из свода острые камни, и над потоком раздавались крепкие ругательства, иной раз все ускоряющееся течение било их о стены, из которых тоже выступали каменные острия. Один раз Дамон почувствовал, как что-то живое царапнуло его ногу. Он вознес молитву ушедшим Богам, чтобы это оказалась рыба или змея, а не что-нибудь похуже, и продолжал идти.

Дамон, Рикали и Риг с Несуном на плечах уже несколько часов то шли, то плыли по течению. Подводная река петляла в толще горы, иногда поворачивая так круто, что всем казалось, будто они возвращаются к тому месту, откуда начали путь. Но постепенно русло потока выпрямилось и, судя по изменившемуся плеску воды, стало шире. Расстояние между поверхностью воды и сводом тоже увеличилось, а впереди время от времени раздавался писк летучих мышей. Рикали объявила, что это очень хороший признак: значит, дальше по течению воздушная прослойка не становилась меньше.

– А вот и нет, Рики, – возразил Несун, который продолжал висеть на шее морехода и изредка пытался помогать движению гребками коротких ног, облепленных мокрым плащом. – Это очень плохой признак. Писк означает, что летучие мыши попали в ловушку. Так же как и мы.

Слова кобольда напугали девушку, и она еще крепче впилась пальцами в плечо Дамона, да так, что у того кровь выступила. Но Грозный Волк не упрекнул ее.

Мгновением позже дно ушло у него из-под ног – глубина резко увеличилась. Грозного Волка мгновенно снесло течением, и они вместе с Рикали врезались в Рига.

– Что такое? – спросил мореход.

– Вода движется по-другому. И дело не в глубине. Что-то другое.

– Да, – перебил его Риг, – Я тоже почувствовал. Похоже, река здесь делится на два потока. Более сильный продолжает двигаться прямо вперед, а ответвление уходит влево. Кстати, там вода теплее. Возможно, это течение углубляется в самые недра гор, где кипит вулканическая лава.

– Ну и? – прервала его полуэльфийка. – И что это означает?

– Может быть, стоит разделиться? – предложил Дамон. – Я и Рикали пойдем налево, а Несун и…

– Не самая лучшая идея, – возразил Риг. – Мы все устали, – должно быть, сейчас уже глубоко за полночь. Разделяться нельзя. Лучше идите за мной. – Мореход двинулся дальше, задержавшись только для того, чтобы снять со спины кобольда и передать его Дамону. – Теперь твоя очередь, – просто сказал он и неловко поплыл вперед, стараясь не выронить тяжелую алебарду.

На жалобы Несуна и Рикали Мер-Крел не обращал никакого внимания.

– Хорошо бы, Фиона была с нами, – шептал он, упорно борясь с течением, которое норовило утянуть его на дно вместе со всем оружием. – Надеюсь, с ней ничего дурного не случилось. – Мореходу хотелось думать, что соламнийка жива и здорова, что они с Мэлдредом ней стали спускаться так глубоко под землю и выбрались наружу раньше, чем начался обвал. – Да не могло с ней ничего произойти! – заверил он себя и решил, что, как только выберется отсюда, прямо спросит у девушки, с кем ей лучше, с ним или с Мэлдредом, но, конечно, в любом случае поможет Фионе получить монеты и сокровища, чтобы выкупить ее брата. – Только бы с ней ничего не случилось. Я просто умру, если с Фионой произойдет что-нибудь плохое.

Внезапно Рига посетила ужасная мысль. Возможно, именно Мэлдред устроил обвал, а кобольд лгал, чтобы выгородить своего приятеля. Действительно, история о руке тролля, которая отрастила тело, а потом устроила пожар, мало походила на правду. А так все сходилось. Если бы у Мэлдреда получилось устранить Рига, то он куда легче завоевал бы Фиону. Сердце Рига заколотилось, едва он подумал, что все могло обстоять именно так.

Течение становилось все быстрее, коридор ощутимо расширялся. Когда поток усилился, Риг понял, что теперь, как ни странно, ему легче держаться на воде и проще управляться с тяжелой алебардой. Он прикинул и решил, что они уже миновали не меньше нескольких миль.

Но скоро плеск воды о стены усилился, русло подводной реки снова сузилось, и плеск превратился в грохот, заглушающий болтовню Рикали и мощные гребки Дамона, который плыл следом.

Наконец между поверхностью и сводом осталось всего несколько дюймов свободного пространства, и Ригу пришлось сменить манеру плавания. Он поднимался на поверхность, цепляясь за камни над головой, делал несколько глубоких вдохов и снова нырял, чтобы плыть дальше. Мореход надеялся, что Дамон и полуэльфийка не отстали, не бросили его и не попытались вернуться обратно. «Впрочем, – подумал он, – незачем терять драгоценное время на волнение о них. Сейчас надо думать о том, как спасти собственную шкуру, а проклятые воры пусть позаботятся о себе сами». – И мореход попытался сосредоточиться на мыслях о Фионе.

– Уф-ф! – Ухватившись за какой-то выступ, Риг прижался щекой к каменному своду и с наслаждением вдохнул сырой затхлый воздух. Внезапно в голове пронеслось: «Глупец, как ты смеешь судить других и думать о предательстве в такой момент!» Мореход пошарил вокруг свободной рукой, пока его пальцы не наткнулись на мокрую ткань.

– Дамон? Вы там живы? Дамон!

Прозвучал утвердительный ответ, и Риг со спокойным сердцем двинулся дальше.

Минуло еще не меньше часа, как предположил мореход. Они плыли в полной темноте по течению, то и дело останавливаясь и позволяя себе отдышаться, когда попадался особенно большой воздушный карман. Вода нагревалась все ощутимее, возможно, потому, что они глубже и глубже погружались под землю.

Дамон думал о драконах. О маленькой зеленой драконице, которая перебила его отряд в Лесу Квалинести; о синем Скае, который мог убить его, Рига и остальных на плато под названием Окно к Звездам, но почему-то не сделал этого; о черной Онисаблет, с которой он столкнулся на болоте и которая точно убила бы его, если бы не чешуйка на ноге, благодаря которой Сабл приняла Грозного Волка за слугу красной владычицы…

Смерть больше не страшила его. Любому когда-нибудь приходится умирать, это только вопрос времени. И смерть в воде не самый болезненный вариант гибели… Дамон сжал зубы и выругал себя. Смерть – слишком легкий выход. Ему необходимо было добраться до Блотена и получить у Вождя меч. От одной мысли, что драгоценные камни, добытые ими с таким трудом, Доннагу достанутся задаром, его кидало в жар. Размышления Грозного Волка прервали острые коготки Несуна, впившиеся ему в шею, – кобольд, задыхаясь, заставлял его подняться наверх. Плечо крепко сжали пальцы полуэльфийки, сильная рука Рига нашла его руку – мореход желал удостовериться, что Дамон все еще рядом. Вдруг вода стала светлее и приобрела зеленый оттенок. Кобольд сильно цапнул Грозного Волка, дергаясь и возмущенно булькая.

– Я вижу! – отплевываясь, крикнул Дамон и, глубоко вдохнув, нырнул снова, двигаясь вперед, к свету. Рядом плыла Рикали, неистово молотя ногами, то и дело ударяя Дамона и едва не спихивая с его спины Несуна, пока не вырвалась вперед. Грозный Волк уже мог различить очертания ее тела – зеленое свечение приближалось – и поплыл еще быстрее.

Внезапно руки Рикали ударили в камень. Испугавшись, что впереди тупик, она запаниковала и наглоталась воды, но в этот момент ладони полуэльфийки почувствовали, что это всего лишь каменная кромка, а дальше начинается плоская поверхность. Лестница! Девушка вцепилась в преграду, задыхаясь втянула себя на ступеньку и сразу же перевернулась на спину, недоверчиво разглядывая гладко отполированный полукруглый свод пещеры, в котором отражался таинственный зеленый свет. Подземная река продолжала шуметь у ее ног, и Рикали села, чтобы взглянуть на нее.

– Дамон, милый, давай сюда, – выдохнула она. – Давай… А-ах… – И она зевнула.

Под скалой, нависающей над потоком, из воды показались головы Дамона и Несуна, который продолжал крепко держаться за Грозного Волка. Кобольд кашлял и отплевывался, пока Дамон, глубоко дыша, плыл к ступеням. Через мгновение вынырнул Риг и последовал за ними.

Скоро вся компания выбралась из воды. Ступенька, на которую наткнулась Рикали, оказалась частью короткой пологой лестницы, которая вела от воды в обширную пещеру.

Рикали снова зевнула:

– Может быть, теперь мы поспим? Я так устала. Всего часок. Как ты думаешь, милый?

– Сейчас не время спать, – откликнулся Дамон и тоже зевнул. Как бы он ни бодрился, на его лице была написана чудовищная усталость.

Несун уже спрыгнул со спины Дамона и принялся выжимать одежду.

– Здорово, что мы нашли это место, ага? Правда, здесь душновато. Проклятие! Мой хупак! Я его потерял в этой проклятой воде! – Он обернулся и впился взглядом в поток, большую часть которого загораживали нависающие скалы. – Где я теперь раздобуду другой? Уверен, в Блотене не так-то легко найти кендера. Хотя, возможно, в темницах у Доннага…

– Погоди волноваться, Несун, – успокоил его Дамон. – Если мы не придумаем, как отсюда выбраться, тебе уже никакое оружие не понадобится.

Пока Несун продолжал оплакивать потерянный хупак и громко вопить, что не собирается умирать в самом расцвете сил, пока Риг размышлял, что они могли бы отдохнуть здесь, а потом снова плыть по течению подземной реки, Дамон присоединился к Рикали, и оба принялись осматривать пещеру. Они пошли вдоль ближайшей стены, пытаясь отыскать лестницу, ведущую наверх, или хотя бы расщелину, по которой можно было бы подняться. Постоянно слышался писк летучих мышей, но их нигде не было видно, на полу не встречалось и следов помета.

На стенах и полуразрушенных колоннах, словно оплавленных неким жаром, пролившимся сверху, не было никакой резьбы. Дамон ожидал, что и здесь скала будет покрыта изображениями гномов, но стены и свод были первозданно чистыми, нигде не было и намека на лик Реоркса. Только гладкая полировка колонн говорила о том, что к созданию пещеры приложили силы чьи-то руки, а не стихия. Повсюду на полу валялись обломки каменных и деревянных скамей, к запаху затхлости примешивался запах гниющей древесины. Единственным местом, где не было обломков, оказалось возвышение в глубине пещеры, к которому вели три узкие черные ступени в форме полумесяца. По обеим сторонам ступеней поднимались черные постаменты, на верхушках которых громоздились опять-таки черные камни совершенной шаровидной формы, отполированные, как зеркала, в которых зловеще отражался зеленый свет.

«Странно…» – подумал Дамон. На постаментах и шарах не было пыли, которая щедрым слоем покрывала все остальное.

Риг, который только что присоединился к ним, тихо присвистнул:

– Интересно, что же это такое. – Отвлекшись от мыслей о подземной реке и их нынешнем плачевном положении, он пошел к центру пещеры, но на полпути остановился, нагнулся и принялся рассматривать что-то на полу. – Держу пари, что это не часть разрушенного гномского города, – задумчиво сказал мореход, протягивая руку к своей находке. Смахнув вездесущую пыль, он закашлялся и жестом позвал Дамона, чтобы тот тоже подошел и посмотрел.

Это бы череп, человеческий или эльфийский. Из его глазницы торчал источенный ржавчиной нож с костяной рукоятью.

– Смотри-ка, тут еще есть. Можешь взять себе вместо сувенира, – мрачно усмехнулся Риг. – И заметь, у всех черепов похожие повреждения. Что и говорить! Прекрасные подземные чертоги! – Он положил череп на место и зевнул. – Думаю, надо как можно скорее убираться отсюда.

Рикали подошла к Дамону и взяла Грозного Волка за руку, переплетя свои пальцы с его.

– Что-то я не вижу, чтобы где-нибудь тут был выход. Мне совсем не нравится это место, дорогой. Даже мурашки по спине бегут. Давай уйдем отсюда. У меня какое-то жуткое ощущение… Сейчас я хочу только две вещи: снова увидеть небо, а еще спать, спать, спать. Может быть, и вправду лучше вернуться к реке и плыть дальше по течению, как говорит Риг? – И совсем тихо девушка добавила: – Пожалуйста, забери меня отсюда.

Дамон попытался высвободить руку, но полуэльфийка только крепче стиснула пальцы. Он нежно пожал ладонь девушки, чтобы успокоить ее, и прислушался к воплям Несуна, который продолжал верещать о потерянном хупаке и их неизбежной гибели. Вдруг Грозный Волк быстро пошел вперед, буквально волоча за собой Рикали. Сначала он и сам не понял, что заставило его торопиться, только чувствовал, что надо исследовать это место дальше, вместо того чтобы вернуться к реке и уплыть. Но скоро бывший рыцарь понял, что вперед его гонит покалывание в затылке, то самое неприятное ощущение, которое он уже неоднократно испытывал в пещерах. Может быть, кого-нибудь другого это могло бы обратить в бегство, но не Дамона. Он решил во что бы то ни стало найти источник, как ему подумалось, чьего-то пристального взгляда.

Царапанье коготков по камням указало на то, что Несун, наоравшись, наконец, тоже решил присоединиться к ним.

– Зато «стариковская трубка» уцелела, – сообщил он. – Хотя табак весь промок. – Он вытащил кисет и зашвырнул в кучу обломков.

– Ты абсолютное ничтожество, – зашипела на него Рикали и задрожала, глянув под ноги и увидев дюжину черепов, из которых торчали кинжалы. Некоторые из них были совсем маленькими и принадлежали либо кендерам, либо человеческим детям. Девушке почему-то очень хотелось, чтобы ее последняя догадка оказалась неверной. «Впрочем, – успокоила она себя, – детскими эти черепа быть никак не могут. Гномы, как бы отвратительны они ни были, никогда бы не причинили вреда детям. Но тогда кто мог это сделать?». – Ой, право слово, это же, должно быть, совсем крошка! – Рикали попыталась задержаться возле самого маленького черепа, но Дамон тянул ее дальше. – Кто мог сделать такую ужасную вещь и почему? Кто решился… – Она мысленно одернула себя, сообразив, что к Грозному Волку сейчас обращаться бесполезно, к тому же до черепов ему явно не было никакого дела.

Наконец Дамону удалось высвободить руку, и он, метнувшись в сторону от девушки, быстро взошел по узким черным ступеням, мельком взглянув на постаменты по бокам, и остановился на краю возвышения. Зеленый свет окружил фигуру Грозного Волка ореолом, придавая коже болезненный оттенок и делая влажные волосы похожими на морские водоросли. Дамон двинулся к центру и принялся внимательно рассматривать что-то находящееся у его ног.

– Странно… – задумчиво произнес он.

– Что это? – спросила Рикали, медленно подходя к возвышению и явно поджидая Рига, который торопился к ней. – И для чего? Ты думаешь, это что-то полезное?

Дамон опустился на колени, протянул руку, словно собираясь прикоснуться к чему-то, но передумал. Рикали взбежала по ступеням и присела рядом с Грозным Волком. Несуну тоже стало любопытно, и он, все еще выкручивая подол плаща, поднялся наверх, заглядывая через плечо полуэльфийки.

– Ну и что там? – спросил Риг. – Хотя я не думаю, что ты нашел выход.

– Не нашел, – откликнулся Дамон, вставая. Он еще раз посмотрел вниз, потом оглядел возвышение. Ощущение покалывания не проходило. – Ну, долго вы еще намерены рассматривать это? – обратился Грозный Волк к полуэльфийке и кобольду.

– Как красиво, – сказала Рикали. – Я хочу потрогать это и…

– Не вздумай, – остановил ее Дамон. – Мы не знаем, что это, для чего предназначено и на что способно. И будет лучше, если никогда не узнаем. Ты хочешь остаться в живых и увидеть новое утро? Тогда надо искать выход отсюда, а не позволять себе отвлекаться неизвестно на что.

– Красиво, – капризно повторила девушка.

– Не трогай! – поддержал Дамона Несун, хватая полуэльфийку за руку. – Рики, от этого надо держаться подальше.

Рикали попыталась спорить, но лицо кобольда было таким непривычно серьезным, что она передумала.

– Так что это? – спросила она настороженно.

– Магия, – ответил Несун. – И не обязательно добрая. – Он оглянулся через плечо на Дамона, затем посмотрел вниз, на Рига, который стоял у подножия ступеней. – Думаю, на это можно смотреть, но нельзя трогать. Ни в коем случае нельзя трогать.

Дамон и Несун стояли над коленопреклоненной Рикали. Все трое молча продолжали смотреть вниз. Теперь в пещере был слышен только гул быстрых вод подземной реки.

– Посмотрели, и ладно, – наконец сказал Дамон. – Давайте оставим эту штуку в покое и пойдем дальше.

Риг покачал головой и запустил пятерню в густые волосы.

– Я думаю, что мне тоже надо взглянуть поближе. – Он взошел по ступеням, встал между Дамоном и Рикали и протянул руку, помогая полуэльфийке подняться. – Я осторожно. Хм… Интересно, интересно…

В центре возвышения находился бассейн почти правильной овальной формы, но в нем плескалась не вода, а свет. Какое-то мгновение он был изумрудно-зеленым, осыпая свод пещеры яркими бликами, но почти сразу же сменился сапфирово-синим, потом цвета смешались, словно были живыми и нападали друг на друга. Яркие желто-белые искорки, напоминающие звезды, рванулись со дна бассейна, будто слишком долго пробыли в глубине и теперь стремились к поверхности, чтобы глотнуть свежего воздуха. Буйство красок поражало и совершенно очевидно дышало агрессией.

– Ну, так что же это? – Рикали вновь обуяло любопытство. – Конечно, я понимаю, что это очень напоминает что-то магическое. Но ты точно уверен, а, Несун? Или просто пытаешься меня пугать? Злая магия! Ха! Как ты можешь знать, злая она или добрая, если оно просто светится и…

– Тише! – Кобольд обошел бассейн до половины и остановился прямо напротив полуэльфийки. Он внимательно смотрел на желтые искры, ясно видя, что они вспыхивают и мерцают не хаотично, а в каком-то определенном порядке, и стараясь постигнуть смысл этого. – Какая древность… – сказал Несун, наконец, и в его голосе прорезался страх.

– Свинство! Знаешь, что я тебе скажу? Я скажу, что ты – ничтожная маленькая крыса!

Кобольд задумчиво поскреб бородавку на маленькой ладошке и прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться.

– Думаю, все это не такое древнее, как постройки гномов. Но в любом случае оно не было построено так же прочно. Одним словом, здесь было что-то, от чего осталось только это возвышение с бассейном.

Рикали вздохнула:

– Думаешь, там, на дне, что-то есть?

Она вытянула руку и поднесла палец к свету, задержав его в полудюйме от поверхности бассейна. От света, исходила вполне ощутимая влажность, как будто это была обыкновенная вода.

– Я сказал, не прикасайся! – рявкнул Несун и добавил уже тише: – Не думаю, что это хорошая идея. Просто послушайся меня на этот раз. Хорошо?

Кобольд отошел от края бассейна и стал медленно спускаться по ступеням, внимательно разглядывая пьедесталы и бормоча что-то себе под нос на родном языке.

– Знания несут смерть, – сказал он на общем и снова забормотал на языке кобольдов.

– Ненавижу, когда он начинает так делать, – сказала Рикали Дамону. – Заставь его перестать нести эту тарабарщину. Хоть я и уверена, что он не ругается и не пересказывает кобольдский рецепт приготовления бифштексов из ящеричного мяса. Хм… Такое чувство, что он к чему-то прислушивается…

– На пьедесталах есть надписи, – перебил ее Дамон. Пока девушка разглагольствовала, он потихоньку спустился с возвышения и направился к Несуну, чтобы помочь ему. – Я не могу их разобрать. А сначала и вообще не заметил. – Грозный Волк склонился над кобольдом, чтобы рассмотреть надписи ближе.

– Я не умею читать, – тихо сказала полуэльфийка, расстроившись, что не может угодить возлюбленному.

– Зато я умею. И могу прочесть это, – заметил Несун. – Хотя бы частично. Большей частью это магические знаки.

– Ну и? – нетерпеливо спросила Рикали. – Если там нет ничего интересного, то давайте уже возвращаться к реке. Поплывем и найдем выход раньше, чем вода поднимется и не оставит нам воздуха. Лично я ничего ценного здесь не вижу. Лучше бы я тогда выковыряла оникс, который был вставлен в глаза деревянных гномов. А теперь камешки пропали… никому не достались.

– Да, пора идти, – откликнулся Дамон. Он уже отошел на несколько футов, так что зеленые отсветы больше не падали на него. Одежда Грозного Волка еще была влажной, но волосы уже высохли, образовав темные завитки у шеи. – Мы и так потратили много времени впустую.

Несун не обратил на его слова никакого внимания. Вновь поднявшись по ступенькам, он обошел бассейн, сел напротив Рига и Рикали и начал свое магическое пение. На мгновение умолкнув, кобольд внимательно посмотрел на них.

– Знаете, я ведь могу и не петь, – доверчиво сообщил он. – Но так мне легче колдовать. Помогает сосредоточиться, знаете ли.

– Колдовать? – присвистнул Риг – Кобольд умеет колдовать? – Сказать, что мореход был изумлен, значило не сказать ничего. – Он – маг? Кобольд-чародей. А я-то думал, что разжигание трубки было просто фокусом!

Несун торжественно засучил рукава плаща и покрутил золотое кольцо, вставленное в нос.

– Я не знаком с видом магии, которую использовали те, кто это строил, – сказал он настойчиво. – Видите эти шары? Они символизируют Нуитари, одну из лун, посвященных Богам магии. Иногда ее можно было рассмотреть на ночном небе, когда она заслоняла собой звезды. Конечно, это было очень давно, задолго до того, как я родился. Тогда магии было больше, и ею мог овладеть любой. Правда, для этого внутри должна была гореть особая магическая искра. Это были маги Ложи Черных Мантий и еще другие… Одним из них был Рейстлин.

– Рей-са-лин… – эхом повторила Рикали. – Никогда не слышала ни про какого Рей-са-лина. – Она повертела головой, глядя то на кобольда, то назад, на ту часть реки, которая была видна с этого места. Девушке показалось, что за последнее время вода поднялась. Несун печально покачал головой:

– Не было другого такого мага, как Рейстлин. И не будет. Никому никогда еще не удавалось превзойти его мастерство. Несмотря на то, что вида магии, с помощью которой это построено, больше нет, я могу кое-что сделать. Или хотя бы попробовать. Если не попытаюсь – никогда себе не прощу.

– Надо уходить, – твердо сказал Дамон. Он только что вернулся к возвышению. – Я намерен выбраться отсюда. И все равно – с вами троими или в одиночку. Я не желаю больше ждать, – добавил он и сказал мягче: – Просто не могу себе этого позволить.

Но его никто не слушал. Внимание Рикали и Рига было поглощено магической песней Несуна, а их взгляды оставались прикованными к бассейну.

– На самом деле это просто глаз. – Кобольд на минутку перестал петь, чтобы объяснить. – Даже форма похожа. Видите? И действует примерно так же. По крайней мере, именно так говорят надписи на этом… этом…

– Пьедестале, – подсказал Риг.

– Да, на пьедестале. Там. Если, конечно, я их правильно понял. Вы смотрите в глаз и видите то, что вам надо. Неважно что, главное – хотеть увидеть. А теперь помолчите немного и дайте мне попробовать это сделать. – Он снова запел. Быстрая, немного фальшивая мелодия то и дело перемежалась странным горловым бульканьем. Руки кобольда совершали загадочные пассы, но не потому, что это было необходимо, а для пущего эффекта – чтобы произвести впечатление на Рига и Рикали. Несун уже ругал себя за признание в том, что песня для заклинания совсем не обязательна. «Вовсе незачем им это знать, – сокрушался он. – Пусть бы думали, что иначе нельзя». Кобольд поднес ладони к поверхности бассейна и, оттопырив большие пальцы, осторожно погрузил их в волны света и сразу же ощутил токи энергии.

Зеленые водовороты посылали слабые волны тепла к его ладоням, приятные и расслабляющие. Несуну стало тепло и уютно, захотелось закрыть глаза и немедленно уснуть. Он понимал, что делать этого нельзя, но сопротивляться с каждым мигом было все труднее.

Тут кобольд почувствовал, что от синих волн кожу пощипывает. Не слишком сильно – бородавка на его ладони обычно щипала и чесалась сильнее, – но ощутимо. Он сосредоточился на этом ощущении, чтобы не дать себе заснуть.

Концентрация давалась ему куда тяжелее, чем обычно, но Несун твердо решил вызвать благоговейный страх у своей маленькой аудитории и во что бы то ни стало завладеть тем, что, как думал кобольд, было сокровищем Рейстлина и магов Ложи Черных Мантий. Он сфокусировал взгляд на пятнышках желтого цвета, мысленно уговаривая их подняться к поверхности, как рекомендовали надписи на пьедестале. Несун жалел, что поленился прочитать магические символы на втором постаменте, но оправдывал себя тем, что времени на это у него не было – вода в реке могла в любой момент подняться, поймав их всех в ловушку. Кроме того, кобольд прекрасно знал, что Дамон не будет слишком долго ждать, пока он закончит свое заклинание. Тут Несуну показалось, что одно из пятнышек света немного приблизилось к поверхности. Он закрыл глаза, четко представил себе все звездочки, заставив их в своем воображении подняться выше переливающихся темных волн и отдать ему мерцающую магию.

Внезапно Несун перестал ощущать ладонями то приятное тепло, которое едва не заставило его уснуть, и ему даже показалось, что вокруг очень холодно. Кобольд разочарованно понял, что у него ничего не получилось, и уже хотел убрать руки и признать полное поражение, как вдруг услышал сдавленный возглас Рикали. Он удивленно открыл глаза и увидел, что поверхность бассейна стала ярко-желтой, цвета солнца в безоблачный день, но в самом центре виднелось черное пятно размером с шары, которые лежали на пьедесталах. Несун моргнул, но пятно не изменило ни формы, ни размера и тем более не собиралось исчезать.

– И это все? – наконец спросил полуэльфийка. – Это все, на что ты способен? Я-то думала, что мы увидим что-то захватывающее. Может быть, даже путь отсюда. Ты сам сказал, что мы что-нибудь увидим. Ох, Несун, какое же ты ничтожество.

Кобольд усмехнулся, обнажив желтые зубки, и сделал руками движение, как будто перемешивал свет в бассейне, хотя на самом деле действовал очень осторожно, стараясь не коснуться поверхности.

– Хорошо. Если ты хочешь этого – ты увидишь, – хихикнул он. – Выход! Прошу, Риги, дорогуша!

Черное пятно в центре бассейна начало расти, шириться, пока не заняло большую часть поверхности, а потом мигнуло. Теперь овальный бассейн полностью походил на глаз со зрачком, который только что закрыли и открыли вновь. Мигание повторилось, и в пятне возникло изображение. Сначала как будто туманное, с каждым мгновением оно становилось все четче и четче. Это было подножие невысокой горы, за которой возвышались несколько высоких, острых пиков, какие на Кринне были только в Халькистовых горах. И Несуну, и Рикали, и Ригу картина показалась удивительно знакомой, и через минуту все признали место, которое располагалось к югу от Блотена. С вершины горы низвергался водопад, образовывающий озеро во впадине меж холмов, из него вытекала река, впадающая во владения черной драконицы. Кое-где виднелись крыши домов, которые поглотило болото. Темно-серое небо над всем этим продолжало сеять мелким дождем.

– Ты создал очень симпатичную картинку, Несун. Интересную. Но едва ли это то, на что я надеялась. Разве она поможет нам выбраться отсюда? И что…

Рикали умолкла, поскольку в пещере послышался новый звук. Это шумела вода, но не текущая, как в подземной реке, а падающая с высоты. Шум стал оглушительным, повеяло свежим воздухом, напоенным ароматами влажной травы и цветов.

Магический глаз снова мигнул и увеличил изображение, так что нижняя часть водопада стала видна лучше.

– Смотрите, за водопадом видна пещера! – пораженно воскликнула Рикали. – И оттуда тоже вытекает вода!

Девушка склонилась ниже и разглядела, что в озере плавают деревянные обломки и еще какой-то мусор, – может быть, все, что осталось от другой затопленной деревни.

– Это – эта река? – отважился спросить Риг, указывая через плечо туда, где бежал подземный поток. – Я правильно понимаю? Это место, где наша река выходит на поверхность?

Несун пожал плечами:

– Я спросил у глаза, где выход.

– Вот и хорошо. А теперь спроси, наша ли это река, – потребовал мореход.

Кобольд снова размешал воздух пальцами – концентрироваться стало очень тяжело, и он внезапно почувствовал, как на плечи наваливается дикая усталость, как будто светящийся бассейн поглотил всю его энергию. Но магический глаз, наконец, мигнул, и картина в нем снова поменялась.

– Это мы! – восхитилась Рикали.

Магический, глаз показал кобольда, полуэльфийку и темнокожего человека, которые сосредоточенно смотрели в светящийся бассейн, и подземную реку, текущую позади них. В следующий миг изображение всколыхнулось. Теперь они видели только подземную реку, воды которой были освещены зеленым мерцанием таинственной пещеры. Появилась развилка. Один рукав реки резко повернул в сторону, а другой, такой же ширины, продолжал течь прямо. Магический глаз словно летел над широким прямым потоком, потом опять свернул – на этот раз ответвление было совсем узким. Изображение снова мигнуло, и вместо подземной реки вновь появился водопад, за которым виднелась пещера.

– Это же выход! Несун, ты просто чудо! – Рикали вскочила и замахала Дамону, указывая на реку. – Дамон! Мы пойдем по течению, пока не доберемся до узкого ответвления, которое поворачивает на запад! И наконец-то выберемся отсюда!

Риг продолжал смотреть в бассейн.

– Спроси у него еще кое-что.

Кобольд вскинул голову:

– Что?

– Спроси у него про Фиону. Посмотрим, все ли с ней хорошо.

Несун хотел было возразить, но мореход крикнул:

– Просто сделай это – и все!

Магический глаз мигнул, и в его центре появилась Фиона. Она стояла на скалистом уступе, запрокинув лицо, и ловила губами дождь, который струился по ее лицу с темно-серого неба. Рядом с ней стоял Мэлдред. Когда Риг увидел это, в его горле зародилось глухое рычание. Силач предложил соламнийке руку, чтобы помочь подниматься в гору, а другой рукой погладил ее по разодранной щеке. Она не отстранилась, наоборот, сделала движение ему навстречу. Мэлдред склонился над ее запрокинутым лицом… Магический глаз мигнул и снова стал темным.

– Ладно, достаточно, – неловко произнес Несун. – Мэл и леди-рыцарь выбрались, и хорошо. Они сейчас где-то у подножия Халькистовых гор и, вероятно, направляются назад в Блотен. Кстати, похоже, что снаружи утро. Неудивительно, что я так устал. Кажется, проспал бы целый год.

Дамон уже медленно брел к реке. Было видно, что он тоже очень утомлен.

– Еще один вопрос, – потребовал мореход.

– Что на этот раз? – сердито поинтересовался кобольд. – Мы уже знаем, где выход, и должны выбраться отсюда до темноты, так что лучше пойдем… конечно, если ты не хочешь узнать, нет ли где-нибудь тут поблизости каких-нибудь сокровищ. – Высказав такую мысль, Несун немедленно сам загорелся этой идеей и начал размешивать воздух над магическим глазом. Его лицо озарила широкая улыбка. – Что-нибудь волшебное… возможно, немного милых пустяков… монеты… драгоценные камни…

– Сокровища, – прошептала Рикали.

– Нет! – взревел Риг. – Шрентак! Спроси о Шрентаке. О Соламнийских Рыцарях, которых Сабл держит в плену. Вероятно, в темнице. Не знаю, есть ли там такое место, но что-нибудь подобное обязательно имеется. Сделай это, маленькая крыса! Спроси о брате Фионы.

– Ай! – Несун с отвращением поморщился.

– Его зовут Эйвен.

Кобольд сокрушенно покачал головой, но все же опять начал свои пассы.

– Может быть, сокровища есть в Шрентаке, – прошептал он.

Несун слегка задыхался, в груди ныло, как будто он очень быстро пробежал большое расстояние. Кобольд действительно очень устал. Пожар, который он устроил, ступени, по которым катился, ушибаясь, много часов, проведенных без сна, и путешествие по подземной реке не прошли для него даром. У бедняги ломило все тело, суставы болели, словно вывихнутые, а пальцы саднило, будто он разбил их в кровь. Но зато большой магический артефакт подчинялся его воле…

– Ага! – Мореход хлопнул в ладоши.

Глаз показывал какое-то темное место, мрачные, грязные катакомбы, с множеством тесных камер. Повсюду была какая-то серо-зеленая дрянь, липкая даже на вид. Она толстым слоем покрывала потолок и пол, текла по стенам. В грязи резвились ящерицы. Изображение смещалось, словно глаз летел по узким коридорам.

– Камеры! – Риг почти кричал. – Я хочу видеть, что в них!

Несун с еще большим трудом сосредоточился, взмахнул руками и случайно погрузил указательный палец в световой бассейн, но через долю мгновения выдернул его снова и как ни в чем не бывало продолжал пассы.

– Потрясающе! – выдохнула Рикали. – Несун, я и понятия не имела, что ты можешь…

– Вот так! – воскликнул мореход, перебивая девушку. Он пристально всмотрелся в бассейн, и в следующий миг изображение сырого коридора вздрогнуло и обступило их, полупрозрачное, почти призрачное. Но в то же время оно было пугающе реальным. Они в одно мгновение оказались прямо в центре коридора, стены которого были сложены из грубо обтесанных камней, а по обеим сторонам, насколько хватало глаз, тянулись ряды камер. Двери из толстых подгнивших бревен были закрыты на тяжелые ржавые засовы. Все ясно слышали, как течет с потолка слизь, видели, как зеленые капли срываются и исчезают среди своих собратьев на полу. Запах мочи был так силен, что слезились глаза. Но еще хуже был другой запах – запах смерти.

Риг сделал осторожный шаг вперед, потом другой, третий, и так до тех пор, пока не оказался прямо возле камеры. Он прижал лицо к прутьям, и его голова легко миновала преграду, лишь на мгновение показалось, что щек и лба коснулась липкая паутина. Внутри находилась дюжина мужчин, все они принадлежали к роду людей и были так истощены, что больше напоминали скелеты с обвисшей кожей. Они сидели на корточках, прижавшись друг к другу, на полу, покрытом их собственными экскрементами. Дыхание было почти неразличимо, и, если бы не позы, можно было подумать, что эти люди давно мертвы. Их запавшие глаза равнодушно скользили по Ригу, и лишь один из мужчин делал слабые попытки протянуть к нему руку. Мореход, с трудом подавив тошноту, комком подкатившую к горлу, заставил себя отойти и заглянуть в следующую камеру. Рикали на цыпочках последовала за ним. – Соламнийцы, – прошептала она, задыхаясь. На рыцарях не было доспехов, но на некоторых оставались плащи, на которых сквозь грязь с трудом можно было разобрать эмблемы Ордена Розы. На их изможденных лицах не осталось и следа благородной гордости – ничего, кроме страдания. Соламнийцы были полностью сломлены. У некоторых из них не было глаз – только кровоточащие глазницы, кое у кого – рук или ног, тела покрывали ожоги. Было понятно, что они искалечены пытками.

Мореход содрогнулся от жалости и отвращения, его кулаки гневно сжались.

– Ужасно… – шепнула Рикали, отошла подальше от Рига и зажмурилась.

Риг продолжал всматриваться в лица. То и дело ему казалось, что он нашел брата Фионы, но всякий раз ошибался и, сдерживая спазмы в горле, шел дальше.

– Эйвен! – наконец окликнул он мужчину, на костлявые плечи которого были наброшены жалкие лохмотья, некогда бывшие плащом Соламнийского Рыцаря. Кожа узника была такой же серой, как каменные стены, тело покрывали нарывы и еще не до конца зажившие шрамы. Длинные рыжие волосы сбились в колтун, в них копошились насекомые, некогда безупречное лицо стало худым и измученным. Трудно было поверить, что когда-то этот человек был похож на Фиону. Если бы не буйные рыжие волосы, Риг ни за что бы не узнал его.

– Эйвен! – позвал мореход громче.

Человек с трудом поднял голову и тупо посмотрел на Рига. Потом в пустых глазах мелькнуло что-то похожее на осмысленность.

– Это брат Фионы, Эйвен, – сказал мореход Рикали. – Мы с Фионой назначили свадьбу на день ее рождения, и Эйвен тоже был приглашен. После этого похода он собирался приехать.

Сейчас от трупа рыцаря отличали только вялые движения. Он смотрел на Рига и полуэльфийку, но даже это, казалось, отнимало у него последние силы и причиняло невыносимую боль.

– Эйвен, ты меня видишь? Эйвен…

Внезапно соламниец попытался встать, отталкиваясь от пола исхудавшими руками и изо всех сил упираясь ногами в покрытые слизью камни. Наконец ему это удалось, и Эйвен, покачиваясь на нетвердых ногах, сделал несколько шаркающих шагов к мореходу. Его рот открылся, как будто рыцарь хотел что-то сказать, но из измученного горла вырвался только слабый хрип.

Риг рванулся вперед.

– Нет! – вскрикнул он – соламниец упал на колени, все еще не отводя от морехода глаз. – Эйвен, мы вытащим тебя отсюда, – произнес Мер-Крел. Он попытался поддержать рыцаря, но его рука прошла сквозь тело соламнийца: Риг забыл, что это лишь видение. – Держись и…

Эйвен сотрясался в приступах сухого кашля, бессильно прижимая руки к груди. Он еще мгновение смотрел на морехода, потом упал и вытянулся. Последний вздох сорвался с губ соламнийца, и жизнь покинула его.

– Во имя ушедших Богов… – сказал Риг тихо. – Эйвен умер…

Несколько минут он молча смотрел на мертвое тело, потом оглянулся в поисках полуэльфийки и увидел, что она заглядывала в другую камеру, что-то шепча о людях, эльфах, кендерах и гномах.

– Я думаю, там гном, – сказала она себе чуть громче, – Маленький мужчина с очень большим носом. – Рикали отстранилась и посмотрела на Рига, а потом на темницу, которая была иллюзией, но все же и чем-то большим. В ее глазах читался вопрос, надо ли им продолжать поиски.

Дамону, который опять вернулся к возвышению, стало любопытно, что происходит, и он тоже ступил в иллюзорный коридор. Грозный Волк оказался в дальнем его конце, мельком взглянул на ближайшую камеру и завернул за угол. Сила этой магии потрясла его. Она передавала даже отвратительный запах, хотя Дамон прекрасно знал, что продолжает оставаться в пещере, где в воздухе ощущается разве что затхлость, но видение было удивительно реалистичным.

За углом оказалась еще одна дверь, более узкая, чем остальные, сбитая из крепких досок, с крошечным оконцем в центре. Грозный Волк пригнулся и заглянул внутрь, кашляя от резких запахов. Внутри царил беспорядок. Дамон увидел деревянные лари, посуду с отбитыми краями, сложенную высоко на полках, какие-то металлические и костяные орудия, о назначении которых он мог только догадываться. Очевидно, это место использовалось как кладовая. На дальней стене висели цепи, большинство из которых проржавело от сырости и времени, но некоторые явно были недавно откованы. С потолка тоже свисали цепи, а также веревки и колючие кнуты.

Вытянув шею, чтобы заглянуть вбок, Грозный Волк обнаружил, что его лицо свободно проходит сквозь древесину, и тут же увидел обнаженного человека, сидящего к нему спиной. Тело человека было покрыто язвами, а длинные спутанные волосы падали на плечи, словно львиная грива. Он сидел прямо, казалось, даже гордо, но его кости, выделяющиеся с ужасной четкостью, напомнили Дамону трупы, на которых жрецы Такхизис учили лекарей оказывать помощь раненым рыцарям. Возле человека стояла медная кружка с мутной водой и валялись несколько заплесневелых корок хлеба.

Дамона удивило, почему человек не воспользовался какими-нибудь предметами, хранящимися в этой комнате, чтобы бежать. По крайней мере, на полках было достаточно острых предметов, с помощью которых можно было бы вскрыть не одну, а несколько таких дверей. Но когда человек повернулся, Грозный Волк все понял.

На его шее был железный ошейник, от которого к стене шла цепь настолько короткая, что человек не мог даже встать, не то, что дотянуться до какого-нибудь предмета, который бы смог помочь ему освободиться. Человек был молод – Дамон определил это по гладкой коже его изможденного лица и глубокой синеве глаз. И еще он явно был важной птицей.

На его руке чуть ниже плеча виднелась яркая, искусно выполненная татуировка – лапа синего дракона, сжимающая в когтях алое знамя. Дамон не стал подходить ближе, чтобы прочитать надпись на знамени. Ему это просто не понадобилось – Грозный Волк видел этот символ прежде. Он принадлежал одной известной в Таман Бусуке богатой семье, которая благодаря своей воинской славе и баснословному состоянию сумела вступить в Орден Рыцарей Тьмы. Следовательно, пленник был родом из Нераки и либо имел какие-то связи с Рыцарями Тьмы, либо сам был рыцарем. Условия, в которых он содержался, были относительно терпимыми, и это позволяло предположить, что Сабл надеется получить за пленника выкуп, а значит, горячая уверенность Фионы в то, что драконица согласится взять сокровища в обмен на плененных Соламнийских Рыцарей, не была беспочвенной.

Глаза молодого человека расширились, и он раскрыл рот, будто собираясь что-то сказать своему посетителю. Дамон сделал шаг назад и покинул камеру – у него не было никакого желания беседовать с видениями. Тем более что этот пленный вызвал у Грозного Волка не самые приятные воспоминания.

Дамон пошел дальше и завернул за следующий угол. Там было еще больше клеток. «Сколько же народу Сабл держит в своих темницах?» – подумал он. Быстро осмотревшись, он убедился, что среди узников больше всего было людей, которые, судя по их виду, провели здесь от нескольких часов до нескольких месяцев. Грозному Волку приходилось прежде бывать в темницах, где Рыцари Такхизис держали тех, кто был недоволен их властью. Он тоже внес в это свою лепту, но никогда не видел таких ужасных тюрем, как в этом видении. Страдания, причиняемые здесь пленникам, были невыносимы даже для него, бывшего Рыцаря Такхизис.

– Ну, хватит! – наконец сказал он, когда увидел камеру, в которой не осталось никого живого, а трупы были сложены у задней стены штабелем. – Я увидел достаточно, чтобы без зазрения совести оставить это проклятое место.

Дамон потряс головой, словно отгоняя жуткие видения, затем пошел в ту сторону, где, по его мнению, текла подземная река, вода в которой за это время могла подняться еще выше.

– Нет! – возразил Риг, который, как оказалось, шел за Грозным Волком на расстоянии в несколько ярдов и наблюдал, как он реагирует на это место. – Я хочу видеть больше, – продолжал он. – Несун, покажи мне весь Шрентак. Я хочу знать, как мне попасть в эту отвратительную темницу.

Кобольд вздохнул, его плечи беспомощно обвисли. Он посмотрел на Рикали в ожидании поддержки, но девушка на этот раз ничего не сказала. Она глядела сквозь призрачный коридор в сторону реки, где стоял Дамон.

– Еще, Несун! Покажи мне путь туда!

– Нет! – крикнул Грозный Волк.

Он резко развернулся и быстро пошел от берега реки обратно к возвышению. Тюремные коридоры, по которым он проходил, по мере приближения к магическому глазу становились все прозрачнее. На лице Дамона все еще была стоическая маска, но из глаз исчезла былая твердость, а губы подергивались. Страшные картины, открывающиеся в камерах, мимо которых он проходил, беспокоили его гораздо больше, чем он мог себе признаться.

– Вода прибывает, – ровным голосом сказал Грозный Волк.

Услышав это, полуэльфийка отпрыгнула далеко от магического водоема и бросилась по ступеням к Дамону.

– Я не хочу тонуть! – жалобно причитала она, – Я хочу купить мой прекрасный дом.

Мореход тяжело вздохнул, обводя взглядом призрачную темницу:

– Если этому видению можно верить, то, думаю, брат Фионы мертв. Я должен сообщить ей об этом, когда увижу ее снова – и если увижу.

Кобольд начал подниматься.

– Подожди, Несун, – вдруг резко бросил Грозный Волк, у него возникла идея. – Еще один вопрос.

Глаза Рига презрительно сузились.

– А я-то думал, ты больше не хочешь смотреть.

Плечи кобольда совсем поникли.

– Я очень устал, – сказал Несун. Действительно, он выглядел изможденным, чешуйчатая кожа, освещенная зеленым, казалась сморщенной. – Я не могу. – Голос кобольда был слабым. – Я просто не могу.

– Спроси о дожде, – упорствовал Дамон. – Откуда он берется?

– С неба. Из туч, – сказал Риг. – Откуда же ему еще взяться? Ты действительно изменился, Дамон Грозный Волк. Стал эгоистичным грубияном. Посмотри на него – он же совсем вымотался. И я тоже хорош – столько вопросов задал! Ведь видел же, что ему трудно!

– Что вызывает дождь? – Дамон был непреклонен. Мореход развернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился. Видение Шрентака растаяло, и на поверхности бассейна вновь возникло черное пятно-зрачок: это Несун, уступая требованиям Дамона, снова начал колдовать.

– Ну, болото. И что дальше? – проворчал Риг. – Дождь приходит с болота – ничего странного. Даже то, что над ним дождя нет, совершенно неудивительно, – прокомментировал он изображение, показанное магическим глазом. – Так…

– Риг, это неестественный дождь. Такого просто не может быть. За последние несколько дней в Кхуре и окрестностях дождей прошло больше, чем за последние несколько лет, насколько я понимаю. Обвини в этом мое болезненное любопытство, но мне необходимо знать, кто его устроил. Если мы узнаем точно, то, может быть, нам это потом очень пригодится. А это… – указал он на бассейн, – лучший способ все выяснить.

Магический глаз тем временем показал заболоченную поляну, окруженную стеной древних кипарисов, стволы которых уходили глубоко в ил. С них свисали лианы, выплетая яркий занавес, сплошь усеянный огромными цветами. Меж ветвей сновали большие разноцветные попугаи. Лучи рассветного солнца с трудом пробивалось сквозь плотные заросли.

– Там! – Дамон указал на едва различимое мерцание за завесой из лиан с крупными пурпурными цветами. – Спроси про это. По-моему, там кто-то прячется. Спроси, это он наслал дождь? Проклятие, никак не разберу… Может, это драконица?

– Дамон, я больше не могу. Очень уста-ал. – Кобольд мучительно зевнул.

– Поторопись, – приказал Грозный Волк. – Я хочу знать ответ.

Несун тяжело вздохнул и, с невероятным усилием сосредоточившись, снова принялся помешивать воздух над бассейном, стараясь дышать ровнее и унять бешеное сердцебиение. Мерцание за лианами стало четче.

– Драконица! Ха! Оно слишком маленькое, чтобы быть драконицей, – сказал кобольд. – По-моему, это… маленькая девочка!

Цветы расступились, и из-за них вышла худенькая девочка лет пяти-шести, с длинными медно-рыжими волосами и ярко-синими глазами. На ней была какая-то прозрачная одежда, словно сделанная из бледно-пурпурных и желтых цветочных лепестков. На ее хорошеньком чистеньком личике играла легкая улыбка. Дамон вгляделся и понял, что от этого существа нельзя ждать ничего хорошего: улыбка была неприятно хитрой, да и во всем лице девочки сквозила хитрость. Девочка подняла руки, словно окутанные серебристо-серой дымкой, и словно поманила кого-то. И Дамону, и Ригу, и Несуну показалось, что она отлично разглядела их в пещере под горой и теперь подзывает ближе. Аромат цветов стал таким сильным, что они начали задыхаться. Внезапно изображение дрогнуло и растаяло. Черное пятно начало сжиматься, словно его поглощал желтый свет вокруг, пока совсем не исчезло. Мгновением позже солнечная поверхность пошла рябью, начала распадаться на отдельные искорки, пока не превратилось в звездочки, вызванные кобольдом со дна бассейна, которые теперь возвращались на свое место, на дно, под темное покрывало зеленых и синих волн. Душный цветочный запах тоже исчез, сменившись обыкновенной затхлостью пещеры.

– Подожди! Спроси еще! – Дамон почти кричал. Но Несун, покачнувшись, медленно упал навзничь. Его била лихорадка. С трудом подняв иссохшую руку, кобольд недоверчиво воззрился на нее и прошептал:

– Меня обокрали… Я постарел. Эта проклятая штука украла мои годы! Дамон!

Голос кобольда становился все слабее, речь – неразборчивее. Несун менялся на глазах: редкие волоски, торчавшие на подбородке, побелели и начали выпадать, мягко опускаясь на пол, словно сухие сосновые иглы, опадающие с мертвого дерева; чешуйчатая кожа выцвела и стала такой же серой, как камень, на котором он лежал. Кобольд открыл рот, силясь что-то сказать, его пальцы, отчаянно ощупывающие лицо, тряслись, глаза были широко распахнуты от испуга и недоверия, и они медленно теряли блеск – из красных становились бледно-розовыми. Несун задыхался, хриплые стоны срывались с его губ, грудь тяжело вздымалась, он переводил угасающий взгляд с Дамона на Рига.

Мореход смотрел на эту метаморфозу, разинув рот.

– Дамон… – прошептал он изумленно.

– Я вижу, Риг.

– Магия. Этот парень что-то говорил о магии, за которую приходится платить.

Рикали со свистом втянула воздух. До этого она смотрела на реку и только теперь обернулась и заметила, что с кобольдом творится что-то неладное.

– Несун? Несун, что с тобой?

Тот не ответил, лишь слабо махнул рукой в сторону бассейна.

– Так заставь его изменить тебя обратно! – заявила полуэльфийка. – Пошевели пальцами, как ты это делал, и заставь вернуть все, как было.

Риг покачал головой:

– Думаю, это невозможно.

– Ну… может быть, это само пройдет?

– Я чувствую, – внезапно заговорил кобольд, его голос был непривычно тихим, – холод.

– Дамон, что же делать? Может, Угрюмый поможет… – Рикали умолкла и снова оглянулась на реку, – Дамон, вода действительно поднимается. Мы должны спешить. Пожалуйста, милый. Просто возьмем Несуна с собой и выберемся отсюда. Мы отнесем его к Угрюмому Кедару. Думаю, старый людоед сумеет вылечить и его тоже, как вылечил тебя и Мэла.

Дамон еще раз взглянул на Несуна, и его лицо опять стало бесстрастным. Он быстро развернулся и поспешил к воде. Стащив сапоги и заправив их голенища за пояс, Грозный Волк схватил Рикали за руку и, не обращая внимания на ее вопли о том, что нельзя оставлять кобольда здесь и что Дамон должен его нести на руках, потащил девушку в воду. Он несколько раз глубоко вздохнул, прежде чем нырнуть, а полуэльфийка тем временем уцепилась за край ступени и еще раз взглянула на возвышение.

Риг как раз подошел к Несуну и склонился над ним.

– Разве мы не подождем их, дорогой? – спросила девушка.

Дамон, продолжая глубоко дышать, покачал головой:

– Нет, вода прибывает слишком быстро. – Его голос был абсолютно равнодушным. – Я не стану больше никого ждать. Мы и так совершили ужасную ошибку, что потратили столько времени даром.

Он нырнул и поплыл по течению. Рикали бросила последний взгляд на Рига и Несуна, затем последовала за Грозным Волком.

Едва они выплыли из пещеры, зеленый свет исчез. Девушку и бывшего рыцаря поглотила непроницаемая тьма.

Риг внимательно смотрел на кобольда. Он надеялся, что это лишь иллюзия, злая игра зеленого света. «Но если нет, – подумал он, – то, возможно, магическому глазу действительно понадобилась жизненная энергия Несуна. Однако, может быть, если он отдохнет, то восстановит силы и снова помолодеет?» Мореход жалел, что рядом нет Палина Маджере. Маг бы точно знал, что делать. Правда, не исключено, что он бы вообще не позволил кобольду развлекаться с бассейном.

– Нам тоже надо уходить, – сказал он, наконец, и нахмурился – кобольд захрипел и задергался. – Несун, тебе совсем плохо?

Тот, дрожа, прижал руки к груди. Его глаза становились все тусклее.

– Да. Очень плохо, – прошептал кобольд, – Будь проклята магия Черных Мантий. Надписи… говорили о цене. Я заплатил… слишком дорого.

Мореход, искренне удивляясь, что его заботит судьба этого существа, на которое он раньше и смотреть не мог без отвращения, склонился ниже, приглядываясь. Запах, исходящий от чешуйчатой кожи кобольда, не изменился, несмотря на то, что она поменяла цвет, но с лицом произошли новые изменения, хотя Ригу все еще хотелось надеяться, что это иллюзия или игра зеленого света. Под глазами Несуна появились мешки, окруженные глубокими морщинами, как у любого старого человека, и без того негустые волосы поседели и выпадали целыми клоками.

Риг протянул руку. Кобольд с трудом ухватился за нее и, морщась, осторожно встал.

– Очень больно… – прошептал он. Плечи Несуна задрожали, он отвернулся от морехода и прижал кулак ко рту, чтобы подавить рыдания. – Украли… украли мои годы…

– Подумаешь, несколько лет. И может быть, это действительно попозже пройдет. Рикали, к примеру, так и думает. Ты же знаешь, в Блотене есть прекрасный целитель. Ну, тот одутловатый людоед… – Риг говорил весело, пытаясь хоть как-то отвлечь кобольда. – Угрюмый Кедар, правильно? Мы с тобой пойдем к Угрюмому, и все будет хорошо.

Он посмотрел на реку и подумал: «Если бы у меня была хоть капля здравого смысла, я бы оставил это существо здесь и давно бы уплыл».

Кобольд попытался расправить плечи.

– Это украло больше, чем несколько лет. Руки и ноги деревенеют. Мне кажется, если я сделаю хоть шаг, то переломаю их. И с глазами что-то. Все как будто расплывается.

«Во имя Хаббакука! – продолжал размышлять мореход. – Я чувствую жалость к маленькой крысе. Риг Мер-Крел, будь ты проклят! Это ты задал столько вопросов! Ты виноват в том, что произошло с кобольдом! Но это существо – вор, – заспорил он с собой, – Вор и, вероятно, убийца, который не заслуживает никакого сочувствия».

– Мы должны идти, Несун, – повторил Риг.

Плеск реки стал громче, и, взглянув на нее, мореход увидел, что вода заливает пол пещеры. Вода поднялась, поглотив большую часть воздушного кармана.

– Илбрет… – сказал кобольд через мгновение. Его голос был тихим и скрипучим. – Меня зовут Илбрет. А ты не так уж и плох. Для человека.

«Это все из-за Фионы, – подумал Риг. – Она повлияла на меня. Я стал… добрее».

– Идем, Илбрет, – громко сказал Мер-Крел и пошел вниз, пинками раскидывая камни и черепа. – Я больше не буду тебя ждать, – добавил он, но, тем не менее, ждал, что кобольд присоединится к нему. Когда этого не произошло, мореход обернулся и посмотрел назад.

Несун неподвижно лежал на полу.

Глава 12 

Возвращение в Блотен

После того как Дамон нашел узкое ответвление, которое сначала пропустил, так что пришлось возвращаться назад, он перестал шевелиться и просто поплыл по течению, не тратя лишних сил, – оно было так сильно, что само несло их по подземным коридорам. Грозный Волк старался только ровнее держать ноги и прижимать руки к телу, чтобы не удариться ненароком об острые камни. В голове стучало, легкие разрывались без воздуха, но с тех пор, как он и Рикали сделали последний вдох в пещере, залитой зеленым светом, им не попалось ни одного воздушного кармана, чтобы можно было отдышаться. Казалось, во всем мире не осталось ничего, кроме чернильной темноты и оглушительного биения крови в ушах.

Дамон чувствовал, что теряет связь с реальностью, и пытался сосредоточиться на воспоминаниях: думал о Ферил, о драконах и о той памятной ночи на плато под названием Окно к Звездам. Ногу под чешуйкой покалывало с тех самых пор, как они начали исследовать пещеру магов Ложи Черных Мантий. Когда он попросил Несуна показать, чем вызван дождь, от чешуйки начали исходить привычные волны жара и холода, пронизывающего до костей, и усиливались до тех пор, пока он не покинул пещеру. Это было единственной причиной того, что он бросил Несуна и Рига одних. Когда накатывала дикая боль, нельзя было думать ни о чем другом.

Коридор резко повернул, и Дамон ударился о стену, из которой торчали острые камни. На какое-то мгновение Грозный Волк подумал, что лучше уж утонуть здесь – боль исчезнет навсегда, и на него снизойдет благословенный покой, – но тут же сообразил, что кто-нибудь может найти труп с чешуйкой красной владычицы на гниющей ноге, и тогда все вернется на круги своя. Он почувствовал, как течение тащит его животом по камням, куда-то поднимает. Струи воды приобрели твердость увесистых кулаков, выбивая последний воздух из легких Дамона, швыряя то вниз, то вверх. Его глаза были открыты, но вокруг – только темно-серая пелена воды. Скоро из темно-серой она превратилась в светло-серую и повлекла Грозного Волка в глубину. Он проплыл мимо чего-то имеющего очень знакомые очертания, и с удивлением опознал каменный дом, колодец с крышкой и фургон. Все это омывали серые струи.

Мощное течение несло Дамона все глубже, к самому дну. Он почувствовал, что ноги уперлись во что-то, с силой оттолкнулся и ринулся вверх, вверх, борясь с гремящим потоком. Через несколько долгих мгновений его пробкой выкинуло на поверхность. Борьба с потоком отняла у Грозного Волка последние силы, боль, кругами расходящаяся от чешуйки, стала такой ужасной, что в любой момент он мог потерять сознание и снова уйти на дно. Мышцы сводило, но Дамон заставил себя медленно продвигаться к берегу, не видя перед собой ничего, кроме полосы твердой почвы и стараясь дышать размеренно. Теперь он хотел выжить.

Грозный Волк сумел добраться до цели, последним движением выбросился грудью на берег, но на большее его не хватило. Не в силах сопротивляться усталости и дикой боли, Дамон погрузился в благословенное беспамятство.

Над водой появилась голова Рикали. Девушка жадно глотала свежий воздух.

– Свинство какое! Я уж было думала, дорогой, что мы не выберемся и погибнем в этих проклятых пещерах! Даже представить себе не могла, что буду так счастлива снова оказаться под дождем. Как же это прекрасно! – Продолжая глубоко дышать, девушка поплыла к берегу, прислушиваясь к шелесту дождя, который почти заглушал рев водопада. – Дамон?! Дамон, где ты?!

Ответа не было, и Рикали до смерти перепугалась, но, оглядевшись, заметила Грозного Волка. Тот лежал, наполовину выбравшись на берег, наполовину в воде. Девушка бросилась к нему, молотя руками по воде, выбралась на твердую почву и перевернула Дамона на спину. Увидев, что его грудь мерно вздымается, она облегченно вздохнула и принялась смывать грязь с лица возлюбленного.

Внезапно его тело содрогнулось.

– Опять эта мерзкая чешуйка, – прошипела Рикали. – Вместе мы найдем способ избавиться от нее, милый. Вернемся в ту пещеру с бассейном, заставим Несуна колдовать и спросим, как тебя можно вылечить. Какая же я глупая! Мы сразу могли это сделать. Ведь твое здоровье куда важнее, чем все дожди и драконьи темницы, вместе взятые. Как же я сразу не додумалась! Негодная эгоистка! Никогда ничего не делаю вовремя! – корила себя полуэльфийка, отводя мокрые волосы со лба Дамона и гладя его по лицу, искаженному гримасой боли. Решив, что долго оставаться в воде для него вредно, Рикали потащила тело Грозного Волка выше, не отводя глаз от водопада. Вспомнив, что кобольду было не очень хорошо, когда они оставили его в пещере, девушка почувствовала легкий укол совести, но тут же успокоила себя: – Он же абсолютное ничтожество! Если бы он получше соображал, то догадался бы спросить у бассейна про твою чешуйку. Это не моя ошибка – его. Проклятый кобольд сам во всем виноват. Он думал, что весь из себя такой могущественный. Конечно! В нем и на ноготь могущества нет. Но ты не волнуйся, дорогой. После того как дождь перестанет и вода спадет, мы снова вернемся в пещеру с бассейном. И обязательно найдем средство, чтобы избавить тебя от этой чешуйки. Честное слово! – Рикали села, устроив голову Дамона у себя на коленях, и продолжала говорить, слегка покачиваясь, словно убаюкивая его. – И когда ты вылечишься, мы найдем местодля нашего прекрасного дома. У нас будет трапезная – больше, чем во дворце Доннага, и детская. Или несколько детских. – Полуэльфийка машинально стряхивала грязь с туники Грозного Волка. – У нас будет много детей, и все они будут похожи на тебя. Я разобью чудесный сад, где круглый год будет малина и земляника. И виноградник. Может быть, мы научимся делать вино. Сладкое вино… Вот увидишь, любимый, так и будет…

В этот момент из воды появилась голова Рига. Мореход отплевывался, задыхаясь, но алебарду продолжал сжимать крепко. Сделав глубокий вдох, он нырнул снова. Удивленная Рикали вскочила на ноги.

– Что ты делаешь? – воскликнула девушка и, посмотрев на Дамона, чтобы убедиться, что он не собирается умирать, подбежала к кромке воды. Сквозь курящийся над поверхностью легкий туман она вновь увидела голову только что вынырнувшего Рига и кобольда, которого тот прижимал к груди, как младенца. Рикали замахала мореходу, чтобы он плыл к ним, и вернулась к Дамону. Его веки как раз затрепетали, глаза открылись, и девушка счастливо засмеялась.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она ласково.

Дамон тряхнул головой, показывая, что все простор замечательно, и попытался встать на ноги. Он чувствовал себя совершенно разбитым, но мореходу и кобольду, похоже, пришлось совсем уж несладко.

Лицо Рига было в нескольких местах ободрано, очевидно об острые подводные камни, плащ Несуна превратился в лохмотья. Мореход не мог утереть кровь, текущую из ссадин, – в одной руке он держал алебарду, другой прижимал к себе тело кобольда. Медленно выбравшись из воды, Риг равнодушно бросил на землю бесценную магическую алебарду, а потом осторожно, словно боясь причинить боль, уложил Несуна.

– Что это с Несуном? – Рикали сделала шажок к мореходу, который даже не смотрел на нее.

Он грузно осел рядом с телом и замер, глядя на водопад.

– Несун?…– повторила девушка нерешительно, потом резко сменила тон и принялась выговаривать: – Я чрезвычайно удивлена, что вы вообще соизволили убраться из той пещеры. Думала, так и будете забавляться, пока вас не затопит. Может, вы поторопились?

– Илбрет умер, – сказал Риг коротко.

Рикали подавилась собственными словами и упала на колени рядом с Несуном, тряся кобольда за плечо.

– Умер? – Она посмотрела на Рига, словно требуя объяснений. – Умер и оставил меня одну? Нет! Он никогда не поступил бы так!

Риг молча продолжал смотреть на водопад.

– Бедный Несун, – прошептала девушка, склонясь над ним. Ее плечи задрожали от сдерживаемых рыданий, а тонкие пальцы ловко зашарили по телу кобольда.

Полуэльфийка вытащила золотое кольцо из его носа и сунула в карман, отыскала несколько жемчужин и необработанный аметист в маленьком мешочке – камешки, которые Несун, несомненно, прихватил в Долине Хаоса. Рикали была уверена, что теперь имеет полное право на эти вещи. Но когда девушка сдернула с его пояса мешочек, в котором лежала «стариковская трубка», тяжелая рука морехода легла на ее запястье. Полуэльфийка удивленно разжала пальцы, и Риг, забрав у нее мешочек, торжественно положил его на грудь кобольда.

Дамон прошел несколько ярдов по берегу, вошел в воду и принялся отмывать грязь с одежды и волос, повернувшись спиной к мертвому кобольду. Он то и дело поднимал голову, глядя вверх, на горы, вершины которых скрывались в плотных облаках. Потом Грозный Волк ожесточенно потер мокрыми руками лицо, делая вид, что пытается привести себя в порядок и разогнать кровь.

– Я собираюсь оставить себе эти симпатичные безделушки на память о бедном Несуне, – сказала Рикали, присоединившись к нему и отмывая грязь с волос и одежды. – Мы будем держать их в библиотеке на полке, и любой из нашей компании сможет посмотреть на них, когда придет в гости.

– Ты не умеешь читать, – бросил Дамон. – Зачем тебе библиотека?

Он приложил ко лбу ладонь козырьком, чтобы дождь не заливал глаза, и начал всматриваться в склон ближайшей горы.

– Я очень умная, Дамон Грозный Волк. Я могу научиться читать в любой момент, – отрезала девушка, воинственно выдвигая подбородок. Подвесив мешочек с аметистом и жемчугом к поясу и надев на мизинец кольцо из носа Несуна, она добавила: – Ты бы мог меня научить…

Дамон указал на узкую тропу, по которой текла вода. Сначала он принял ее за речку, но потом увидел верстовой столб и сообразил, что это дорога. – Если мы пойдем по ней, то сможем вернуться в Блотен, – сказал Грозный Волк и окликнул: – Риг!

Мореход, сутулясь, пытался выкопать могилу для кобольда лезвием своей алебарды.

– Ну, разве это не трогательно? – заметила Рикали, переводя взгляд с тела кобольда на морехода и обратно. – А я-то думала, что они терпеть друг друга не могут.

Дамон продолжал смотреть на тропу.

– Полагаю, это самый короткий путь, но не похоже, чтобы он был еще и легким. Мы могли бы пойти в обход, но Мэлдред, наверное, здорово опередил нас, поэтому я хочу вернуться к Доннагу так быстро, как только можно.

– Но, Дамон, я так устала, – умоляюще произнесла Рикали. – Мы ходили и плавали целую ночь. Сейчас еще только раннее утро, а я не спала с прошлой ночи. Может быть, поспим часок или два? Я не могу не спать больше суток! И раздобудь что-нибудь поесть. Пожалуйста. Я такая голодная.

Он помолчал, обдумывая ее предложение, затем покачал головой и пошел вперед. Полуэльфийка посмотрела через плечо: Риг все еще копал могилу. Тогда она, не раздумывая больше, помчалась догонять Грозного Волка.

Подниматься по скользкой тропе было трудно. Дамону и Рикали приходилось то и дело цепляться за камни и изредка попадающиеся верстовые столбы, чтобы удержаться и не покатиться вниз. Продвигались они медленно, и полуэльфийка то и дело поглядывала вниз, на Рига, который продолжал целеустремленно копать.

– Сначала я хочу дружески поболтать с Доннагом. Объяснюсь с этим глупцом. Ничего себе поручение! Потом расскажу ему о маленькой девочке, которую нам показал магический глаз как возможную причину постоянных дождей. Может быть, он знает, кто это, – объяснял Грозный Волк девушке. – Конечно, эта информация дорого ему обойдется.

– Очень дорого, – уточнила Рикали.

– Думаю, дождь идет потому, что солдаты Вождя перебили часть потомков черной драконицы. Очень многих, как он сказал за обедом. Может быть, дождь – своего рода возмездие. Только я не понимаю, при чем здесь маленькая девочка.

– Милый, будь ты посерьезнее! Это было видением, волшебным сном, который вызвал Несун из этого странного бассейна. Ты даже не знаешь, реально ли это.

– Не знаю? Первое видение показало нам выход, не так ли? Следовательно, и все остальное, что показывал магический глаз, реально. Особенно Шрентак – реальнее некуда.

– А девочка, которая вызывает этот дождь? Ха! Держу пари, что Несун задал совсем другой вопрос, вовсе не о дожде. Вот глаз и показал маленькую девочку. Голову прозакладываю, что он думал о каком-нибудь теплом, сухом и уютном местечке, где бы он мог найти приятную компанию и…

Дамон резко помотал головой:

– Нет. Девочка и есть причина. Это из-за нее затапливает деревни, одна из которых лежала у подножия горы, где теперь водопад и озеро. Облачный Холм тоже могло смыть. Это не совсем нормальный дождь.

Рикали вскинула голову и нахмурила брови:

– Кому понадобилось вызывать такой долгий дождь? Кому приспичило затопить деревни пастухов и фермеров? В этом нет никакого смысла!

– Ты будешь это делать, если ты – черная драконица, которая хочет сделать свое болото еще больше и к тому же пылает жаждой мести.

Они продолжали пробираться по тропе, которая с каждым шагом все больше напоминала бурную реку, то и дело падая и цепляясь за что придется, лишь бы не отдать ни фута преодоленного пути. Рикали снова оглянулась, но Рига нигде не было видно.

– Но ведь это была маленькая девочка, а не черная драконица, – продолжала она.

– Драконы очень могущественны, Рики. Драконица могла принять облик девочки, или девочка могла быть ее приспешницей.

– Маленькая девочка – драконица? Откуда ты столько знаешь о драконах, милый? Должно быть, ты много читал про них. Ты ведь умеешь. Ты обязательно должен научить и меня читать. Впрочем, я думала, что ты давно покончил с драконами.

Дамон коротко хохотнул:

– Да, я покончил с ними, Рики, дорогуша.

Рикали просияла и заторопилась, чтобы не отстать от Грозного Волка.

– Я больше не хочу иметь к ним отношения. Но то, что мы знаем об этой девочке, действительно может чего-то стоить. Надеюсь, что людоед неплохо заплатит мне за нее, в придачу к мечу, который я хочу от него получить.

Полуэльфийка улыбнулась и протянула руку, чтобы взять Дамона за локоть, но в этот момент ступила на покрытый мхом скользкий камень, потеряла равновесие и упала. Она приземлилась в середине дороги-ручья, взметнув целый столб брызг и извалявшись в грязи с ног до головы. Грозный Волк рванулся к девушке, чтобы подхватить ее, но было поздно – Рикали вместе с водой и потоками грязи поехала вниз по склону горы.

Риг тем временем закончил свою печальную работу и начал подниматься вслед за ними. Увидев, что Рикали катится вниз, он рванулся наперерез и попытался поймать ее, но сумел только ухватить за рукав, который с треском оторвался, и девушка, не сбавляя скорости, влетела в озеро. Мореход бросил алебарду и ласточкой нырнул вслед. Через мгновение он снова показался на поверхности и замахал Дамону.

На щеке Рикали была большая рваная рана, лоб был разбит, нос тоже – девушка обливалась кровью. Полуэльфийка тихо стонала, сжимая кулачки. Ее губы дрожали. Мореход аккуратно приоткрыл ей рот, чтобы посмотреть, что случилось, и увидел, что она выбила себе два зуба, один из которых впился в щеку изнутри. Риг Осторожно вытащил его и ощупал ребра полуэльфийки.

– Ничего не сломано, – шепнул он ей успокаивающе и снова заорал: – Дамон!

Но Грозный Волк и не думал спускаться. Он стоял в нескольких дюжинах футов от подножия горы и смотрел на них.

Мореход продолжал кричать:

– Слышишь?! Ты говорил, что в Ордене Рыцарей Такхизис тебя учили врачевать раненых! Как насчет небольшой помощи? Все-таки она твоя подруга!

– Она только так думает, – тихо сказал Дамон, так что Риг при всем желании не мог его услышать, постоял еще минуту и скатился по тропе, чтобы присоединиться к мореходу. – У нас нет времени, чтобы… задерживаться, – В голосе Грозного Волка прорезалось плохо скрытое раздражение.

Он опустился на колени и убрал мокрые волосы со лба Рикали. Сейчас, без обычной яркой косметики, она казалась очень хорошенькой, а странное в такой ситуации безмятежное выражение придавало ее лицу какую-то детскую мягкость. Дамон обхватил девушку за шею и, приподняв голову, ощупал ее так аккуратно, как только мог.

– С ней все будет хорошо, – сказал он Ригу. – Просто ударилась о скалу. Видишь? – Грозный Волк осторожно повернул голову Рикали и показал мореходу кровь, испачкавшую серебристо-белые локоны девушки. – Ничего серьезного. – Он провел пальцами вокруг раны. – Просто будет большая шишка. Скоро она придет в себя – дождь поможет, – Дамон встал и снова направился к залитой водой тропе.

– Подожди-ка минутку! – сердито сказал мореход. – Она твоя женщина. Ты не можешь оставить ее здесь одну.

– Рики все поймет, – ответил Грозный Волк, – Я должен забрать у Вождя Доннага важную вещь и продать ему ценные знания. Чем скорее он узнает о дожде, тем больше заплатит. И еще я должен разыскать Мэлдреда. Он тоже захочет узнать о дожде побольше. А Рики нас догонит. Думаю, она более самостоятельна, чем ты.

Риг недоверчиво посмотрел на него:

– Сначала Несун, теперь Рики…

Но на лице Дамона снова застыла равнодушная маска, руки свободно висели вдоль тела, губы он поджал так, что они превратились в тонкую линию, в глазах был лед.

Это выражение лица Грозного Волка осталось в памяти морехода на всю оставшуюся жизнь, как пример того, каким жестоким и черствым может стать человек. В каменных шарах у магического бассейна было больше сострадания, чем в этом холодном, черством лице. На лбу Дамона словно было написано красными буквами: ЦЕЛЬ; Риг видел это так же ясно, как если бы буквы были реальны. В глазах Грозного Волка читались хитрость и эгоизм. Ни в одной его черточке мореход не мог найти того человека, которого он знал раньше. Дамон Грозный Волк, который мгновенно откликнулся на призыв Золотой Луны и бесстрашно повел их к плато под названием Окно к Звездам, герой, который посмел противостоять драконам-владыкам, тот, к кому Риг Мер-Крел относился если не дружески, то хотя бы с уважением, – исчез.

– Тебе придется привыкнуть, Риг, – сказал Дамон, будто прочитав его мысли. – Я не тот человек, которого ты знал раньше.

Мореходу показалось, что он уже слышал это, но потом вспомнил, что Дамон однажды уже говорил ему это. Ночью на стоянке, когда они с Фионой настигли воровскую шайку в Халькистовых горах. Впрочем, это было так давно, что уже не имело никакого значения. Сейчас эти слова были непреложной истиной. Риг воззрился на незнакомца. Он и сам в молодости водился с ворами, а уж тем, что был пиратом, просто гордился, – мореход относился к пиратам куда с большим уважением, чем к обычным ворам. Но ни один из них не походил на этого Дамона, Дамона, которого он действительно не знал.

– Думаю, ты больше не человек, – сказал Риг тихо.

Дамон рассмеялся и, ни словом, ни жестом не предупреждая, развернулся и пошел вверх по тропе, на этот раз двигаясь медленнее и постоянно придерживаясь за камни, чтобы его не постигла участь полуэльфийки.

Мореход взялся правой рукой за левый рукав у плеча и дергал до тех пор, пока не оторвал, потом перевязал голову Рикали, пытаясь остановить кровотечение. Пристально поглядев на залитую дождем тропу и снова на полуэльфийку, он пропустил руки у нее под коленями и плечами, поднял девушку и понес, но тут заметил, что ее левая рука ненормально вывернута, и разглядел уродливую выпуклость там, где сломанная кость пробовала пробить кожу.

– Во имя Хаббакука! – воскликнул Риг, снова положил Рикали на землю и принялся оглядываться. – Мне нужна какая-нибудь деревяшка, – сказал он себе. – Никогда не лечил переломов и сейчас не собираюсь. Ясно, что могу причинить больше вреда, чем пользы. Но и оставить ее руку болтаться тоже нельзя.

Он вошел в озеро, по пояс погрузившись в воду, и начал шарить по дну, пока не наткнулся на какие-то обломки.

– Да, пожалуй, нужно что-то вроде этого. – Риг снял рубаху и принялся рвать ее на полосы, чтобы сделать примитивный лубок. – Будь ты проклят, Дамон Грозный Волк, – рычал он. – Чтоб тебе в Бездну провалиться!

Рикали тихо застонала. Ее лицо исказилось, словно девушка не хотела приходить в себя. Пальцы здоровой руки затрепетали и коснулись живота.

– Малыш… – прошептала полуэльфийка, – Пожалуйста, не дай моему малышу…

Риг ошеломленно посмотрел на нее:

– Ты беременна?! А Дамон знает?

Она покачала головой.

– И ты ему не скажешь, – твердо сказала девушка и вновь провалилась в беспамятство.

Покончив с лубком, мореход занялся своим оружием. Кинжалы он расположил на груди, длинный меч оставил у бедра, алебарду снова привязал к спине. Это понадобилось, чтобы удобнее было нести полуэльфийку. Конечно, путь предстоял тяжелый, но оставлять что бы то ни было Риг не собирался и полагал, что в любом случае обязан справиться.

– Мы должны подниматься по той же тропе, – решил он. – Но пойдем медленно-медленно…

Рикали снова застонала, когда он поднял ее на руки, и мореход, сцепив зубы, пошел вверх.

В соламнийских доспехах Фиона чувствовала себя куда увереннее, чем без них. Вернувшись в Блотен из гномских катакомб, она только тем и занималась, что полировала их, и теперь блеском доспехи не уступали зеркалу. Это ей позволяло хоть как-то отвлечься и убить время до возвращения Рига и Дамона. С Мэлдредом девушка тоже почти не виделась – он целыми днями пропадал в покоях Вождя Доннага.

Волосы соламнийки были заплетены в две тугие косы, рана на щеке исчезла благодаря трудам людоедского целителя – на этом настоял Мэлдред и сам же расплатился. Ее руки и ноги все еще ныли после долгого путешествия по горам и гномским руинам, но в целом по девушке нельзя было сказать, что она слишком переутомлена.

Сейчас Фиона мерила шагами грязный прямоугольный двор перед воинами Доннага, которых тот выделил для нее как эскорт. Вождь выполнил свое обещание. Это были самые сильные и выносливые из его солдат, сорок лучших, каждый из которых возвышался над девушкой не менее чем на девять футов. Все они носили доспехи, главным образом кожаные, с металлическими шипами, образующими разнообразные узоры. Возможно, эти узоры складывались в знаки, что-то означающие на языке людоедов, но этого Фиона не знала. На некоторых были кольчуги и кожаные поножи. Некоторые части брони выглядели сильно поношенными, другие – совсем новыми. Почти на всех воинах были шлемы и длинные плащи из тонкой ткани, которая, промокнув под дождем, казалась почти черной. Они стояли по стойке «смирно», расправив плечи и держа спины абсолютно прямо в отличие от своих соплеменников, жителей Блотена, которые предпочитали ходить сгорбившись, едва не нагибаясь.

Правда, Фиона подозревала, что пришлась не по душе этим солдатам, поскольку она была, во-первых, женщиной, во-вторых, человеческой женщиной и, в-третьих – самое главное, – Соламнийским Рыцарем, но была уверена в их лояльности, поскольку сам Вождь Доннаг приказал им следовать за ней, выполнять все ее приказы и умереть за нее, если это понадобится. Девушка также подозревала, что им очень хорошо заплатили, только не знала, кто именно – Доннаг или Мэлдред. Впрочем, такие подробности ее не интересовали.

Лишь немногие из ее нового отряда могли говорить на общем языке, а те, кто умел это, коверкали половину слов. Мэлдред сказал, что это прекрасно обученные бойцы, которые побывали в стычках с гномами Торадина, гоблинами и хобгоблинами Нераки, и что именно они вырезали отвратительных потомков, которые вторгались во владения Доннага. Их мощные мышцы и Многочисленные шрамы говорили о том, что за их плечами далеко не одно сражение.

Конечно, отряд не отличался красотой. Трудно быть красивым, если ты покрыт волдырями и бородавками, да к тому же еще с неба падает непрекращающийся дождь, из-за которого волосы облепляют голову. У некоторых изо рта торчали вверх или вниз клыки, у других не было ушей, а у одного нос был синего цвета. Оттенки их кожи варьировали от песочного до темно-коричневого, цвета ореховой скорлупы. Были в отряде три брата, кожа которых отливала зеленым, и они вечно казались Фионе больными. Еще у одного людоеда кожа была белой, как пергамент. Мэлдред объяснил, что это целитель, сведущий в заживлении ран, а солдатам, которые часто делают вылазки на болото, целитель необходим, поскольку твари там обитают отнюдь не безобидные.

У некоторых людоедов было только одно оружие – большой изогнутый меч. Их, как узнала соламнийка, ковали здесь, в Блотене, и даровали тем, кто заслужил особое расположение Доннага. Остальные были обвешаны оружием, как Риг. За спинами их были секиры, на поясах висели небольшие арбалеты, предназначенные для человеческих рук, огромные ножи прятались в ножнах, пристегнутых к бедрам, довершали картину сжатые в кулаках шипастые булавы. Несомненно, это было хорошее и нужное оружие, но Фиона считала, что куда больше им бы пригодилась удача и благословение ушедших Богов.

«А что нужно мне? – размышляла девушка. – Может быть, хорошая порция здравого смысла? Что я вообще здесь делаю? Одну глупость за другой? Якшаюсь с ворами, которые, скорее всего, еще и убийцы, имею дела с презренным вождем людоедов, даже отряд у меня состоит из людоедов. – Она была уверена, что Орден не одобрит такого, и в глубине души была очень собой недовольна. Фиона полагала, что если Совет проведает о том, что она творит, то немедленно вышвырнет ее из Ордена. – А мой брат! Что подумает Эйвен, когда узнает, какими способами я добивалась его освобождения…»

– Эйвен… – прошептала девушка.

Все, чего она хотела, – это освободить брата. Потом будет достаточно времени, чтобы искупить свои грехи. Но чем больше Фиона размышляла, тем сильнее уставала от этих мыслей. И еще она очень боялась разочароваться.

– Фиона! – окликнул ее Мэлдред. Он появился из парадных дверей дворца Вождя и теперь бежал к ней, широко улыбаясь. – Дамон жив! Он сейчас на пути сюда.

Девушка загнала беспокойные мысли в самый дальний уголок сознания и спокойно ждала его. Силач обнял ее за плечи.

– Это хорошая весть, – откликнулась она, заглядывая в его гладко выбритое лицо. – Я очень рада, что Дамон не погиб во время обвала, – откликнулась Фиона, хотя ее лицо и голос оставались равнодушными; девушка делала все возможное, чтобы выглядеть перед своим отрядом спокойной и невозмутимой. – И ты узнал об этом…

– Помнишь? Я вор, который балуется магией, – ласково перебил ее Мэлдред, не отрывая взгляда от ее глаз. – Дамон выбрался на много миль дальше, чем мы. Ему понадобится еще день или два, чтобы добраться сюда.

– И Риг с ним?

Улыбка силача погасла.

– Мореход тащится позади него. С ним тоже ничего не случилось. Так что за него не волнуйся.

– Хорошо, не буду, – тихо отозвалась Фиона.

Минуло два дня.

Дождь почти прекратился, когда Мэлдред вышел из дворца Доннага и подошел к Фионе, которая ожидала его в саду Вождя людоедов. В сущности, это нельзя было назвать садом. Здесь не было никаких цветов, ничего, кроме сорняков, буйно разросшихся за последние дождливые дни, серо-зеленых колючих лоз, которые обвивали несколько полуразвалившихся статуй. Сад располагался во внутреннем дворе, куда выходили двери огромной столовой Доннага, из которой доносились пряные и острые ароматы.

Мэлдред назначил ей здесь свидание и, подойдя, мягко коснулся щеки девушки:

– Несколько часов назад Дамон вошел в южные ворота. Скоро он встретится с Вождем Доннагом, и у нас будет серьезный разговор.

Девушка выпрямилась и расширенными глазами посмотрела на силача:

– А Риг? Он пришел вместе с Дамоном?

Мэлдред покачал головой:

– Кажется, Рикали ранена. Стражник доложил, что Риг прибыл позже, и они вместе отправились к Угрюмому Кедару.

Казалось, соламнийку это сообщение озадачило. Она поджала губы, на мгновение задумавшись, потом спросила:

– А что с кобольдом?

– Он умер, – с сожалением ответил Мэлдред, потирая подбородок.

– Я должна идти к Угрюмому Кедару, – наконец сказала Фиона. – Если Риг там, то я должна…

Глаза силача сверкнули.

– Зачем? Очень скоро они будут здесь.

Соламнийка вскинула голову:

– Может быть, и будут. Но я должна идти к Ригу.

– Зачем? – повторил Мэлдред. Он шагнул ближе, взял руки девушки в свои и пристально поглядел ей в глаза. – Ты его все еще любишь, леди-рыцарь?

Фиона ответила ему таким же пристальным взглядом, хоть и знала, что легко может забыть обо всем и утонуть в загадочных глазах силача.

– Я не знаю. Несколько месяцев назад я была в этом уверена, и меня не терзали никакие сомнения. Но теперь… Я уже ничего не знаю…

– Он недостоин тебя, не ценит тебя и не умеет говорить комплиментов, – сказал Мэлдред, и его голос снова приобрел чарующие нотки. – Он в отличие от тебя…

– В отличие от меня… – произнесла она тихо, все еще глядя в его глаза и желая только, чтобы он не переставал говорить, чтобы его чарующий голос звучал вечно. Риг тоже иногда пытался говорить так, когда хотел произвести на нее впечатление или еще что-нибудь в этом роде.

– Ты не должна выходить за него замуж, – сказал силач. – Твое сердце принадлежит мне.

– Я не выйду за него замуж, – эхом повторила Фиона. – Мое сердце принадлежит тебе.

Мэлдред улыбнулся. Если бы соламнийка не подвергала сомнению собственные чувства к мореходу, очаровать ее было бы куда труднее. Но сомнение дало пищу его магии, позволило управлять ее волей. Силач склонился над Фионой, и их губы встретились.

Она шагнула в его объятия, гладя по лицу, а когда он отстранился, явно была недовольна тем, что поцелуй закончился. Мэлдред предложил ей руку и указал на беседку с деревянной скамьей. Фиона кивнула в ответ, и силач повел ее туда. Они шли медленно, словно прогуливаясь. Наконец Мэлдред усадил соламнийку на скамью и заявил:

– Пойду, проведаю Дамона. Жди меня здесь, леди-рыцарь.

– Конечно. Я буду ждать тебя.

Глава 13 

Обещание Доннага

Дамон стоял у подножия лестницы, осматривая то, что несколько десятилетий назад служило темницей во дворце. Он задавался вопросом, куда теперь Вождь сажает опальных подданных, хотя не исключал, что Доннаг, при его характере, просто убил всех негодяев, сэкономив на помещении, еде и охране.

Выглядел Грозный Волк соответственно – в грязной и рваной после трудного похода одежде, с немытыми, спутанными волосами и неопрятной щетиной на лице. От него несло потом так, что у самого глаза слезились, а сапоги едва ли не до колен были облеплены засохшей грязью.

Темница тоже переживала явно не лучшие времена. С высокого потолка на цепях свисали тяжелые ручные кандалы, проржавевшие от сырости, дыба в углу потемнела от времени и, скорее всего, от крови. В дальнем углу стояла заросшая паутиной клетка с человеческими костями.

Все остальное пространство вместо орудий пыток занимали массивные сундуки, доверху набитые стальными монетами, изящными золотыми статуэтками, и железные сундучки, из которых в лужи, натекшие с потолка, свисали нити жемчуга. Помещение было освещено дорогими масляными светильниками, выточенными из горного хрусталя, которые мерцали на стенах между некогда изящными гобеленами, теперь безнадежно испорченными влагой.

Одна стена была увешана оружием – лезвия рассыпали по бывшей темнице ясные блики. Другую стену занимали полки с разнообразными безделушками и пустяками: резные фигурки зверей с крыльями и рогами, в глаза их были вставлены драгоценные камни, бесценные раковины, отполированные мастерами-эльфами из племени Димернести, пузырьки с экзотическими притираниями, которые хоть и были закрыты пробками, но все равно распространяли в воздухе сладкие ароматы.

И это было далеко не все. Дамон прошел в центр большого помещения.

В камерах, двери с которых давно сняли, находилось еще больше богатств. Тут и монеты, и слоновьи бивни, и изящные шкатулки, которые сами по себе были достаточно ценными, независимо от того, что лежало внутри, и статуэтки минотавров и других существ, украшенные драгоценными камнями.

– Это наша главная сокровищница, Дамон Грозный Волк, – сказал Доннаг гордо. Он вышел из какой-то ниши и застал Дамона врасплох. Грозный Волк был уверен, что по той же лестнице Вождь не спускался, а значит, здесь были и потайные ходы. – Те драгоценные камни, что ты подарил нам, сейчас гранят. После они займут достойное место в нашей редкой и весьма ценной коллекции, а некоторые будут оправлены в платину и золото, чтобы украсить наши пальцы. Нам очень нравятся драгоценные камни, и мы получаем большое удовольствие, когда смотрим на них. Другие будут храниться здесь, чтобы мы могли восхищаться ими позже, когда будем утомлены тем, что мы носим обычно.

Дамон смотрел мимо Доннага, изучая урну, которая, казалось, была сделана из чистого золота.

– Богатства никогда не бывает слишком много, не так ли? – вопросил Доннаг и, не дожидаясь ответа, пошел дальше, подбирая плащ, чтобы не мести им по лужам. Он подошел к отделанному платиной трону и опустился на него, вздыхая, зевая и шевеля мясистыми пальцами. Отсюда ему было лучше видно Дамона и горы сокровищ. – Мы думаем, богатство – залог уважения к правителю. Но нам также и завидуют.

Дамон подошел к ларцу, заполненному ожерельями и кольцами, и сделал вид, что беспечно рассматривает его содержимое. Краем глаза он заметил, что в сокровищницу вошел Мэлдред. Силач, должно быть, использовал тот же потайной ход, что и Доннаг.

– Ты можешь взять сколько пожелаешь – разумеется, в разумных пределах – для себя и своей похотливой полуэльфийки, – продолжал правитель Блотена. – Мы не возражаем. Более того, мы хотим быть щедрыми к тебе, поскольку ты помог нашим подданным, жителям Облачного Холма. А мы так любим козье молоко и мясо.

Дамон приветственно кивнул Мэлдреду и выбрал две толстые золотые цепи с вправленными в звенья изумрудами и сапфирами, добавил к этому жемчужное ожерелье и перстень с рубином, которые, как он решил, придутся по вкусу Рикали. Еще Грозный Волк взял нефритовый браслет, изящный и прохладный на ощупь, в полной уверенности, что ей будет приятно его носить. Следующим он взял нефритовое же яйцо размером с его большой палец, на маленькой деревянной подставке. На нем была нарисована яркая птичка с оранжевыми и зелеными перышками на фоне белых облаков. Это бы Рикали тоже понравилось. Разложив драгоценности по карманам, Дамон заметил себе, что потом надо спросить у Мэлдреда, насколько дружеские отношения связывают его Доннагом и как хорошо он знает дворец.

– Мы видим, ты разбираешься в ценностях, Дамон Грозный Волк, – заявил Вождь, внимательно наблюдавший за ним.

Проходя мимо ларцов с драгоценностями, Дамон вынимал некоторые из них и рассматривал на свет, но тут же клал обратно. Внезапно его внимание привлек крупный рубин, вправленный в золотую брошь тонкой работы. Покрутив это перед глазами, Грозный Волк потребовал и его в качестве награды.

– Ты можешь получить больше. Намного больше, – сказал Доннаг. – После того как вернешься с болота. Это еще одно маленькое поручение для тебя.

Дамон захохотал. Он смеялся долго, всхлипывая и задыхаясь, и не остановился даже тогда, когда Доннаг грозно сузил глаза.

– Ты думаешь, что я соглашусь выполнить еще одно твое поручение, Вождь? Ты утверждал, что в горной деревне коз вырезают волки. А ведь деревенские жители сообщили тебе, что им угрожает на самом деле. Но ты нам этого не сказал. Поэтому я не думаю, что тебе стоит доверять. Твои поручения слишком… смертельны.

– Мы были очень заняты, – быстро ответил Доннаг. – Иногда мы просто не успеваем внимательно выслушать гонцов из всех деревень. Мы приносим свои извинения за то, что не сообщили тебе об истинной угрозе, нависшей над деревней Облачный Холм.

Дамон выбрал фибулу с темным сапфиром – на этот раз для себя.

– Я не собираюсь присоединяться к людоедам, которых ты посылаешь с Соламнийским Рыцарем к руинам Такара. Поверь, ее брат мертв. Ригу в пещере было показано видение, которое ясно указало на это. Ее поездка тоже глупое поручение.

Доннаг скривил рот в преувеличенно сердитой гримасе, которая показалась едва ли не смешной из-за украшавших губы золотых колец, потом тоже рассмеялся, и этот лающий звук странным эхом отразился от гор драгоценностей.

– И ты думаешь, что мы посылаем наших воинов на болото по воле женщины? В Такар? Ради ее брата, которого мы никогда не видели? Ради женщины? Человеческой женщины? Пф-ф! Ты очень забавный, Дамон Грозный Волк. Мы должны приглашать тебя к нам как можно чаще. Мы давно не смеялись так весело. Ты нам нравишься.

Дамон взял еще несколько маленьких, но безупречных камней, которые, по его мнению, были гораздо дороже того, что он уже отобрал.

– Тогда почему ты посылаешь отряд? Почему беспокоишься за выкуп соламнийки?

Мэлдред подошел ближе, шурша сапогами по рассыпанным монетам. Грозный Волк в это время внимательно изучал сокровища и не видел, что Вождь и силач обмениваются какими-то знаками.

– Почему ты – правитель Блотена – снисходишь до того, чтобы помогать Соламнийскому Рыцарю? Или делаешь вид, что снисходишь…

Доннаг пристальным взглядом остановил Мэлдреда и усмехнулся:

– Потому, Дамон Грозный Волк, что Соламнийский Рыцарь помогает нам, а не мы помогаем ей. Нам сказали, что она непревзойденный боец и одна стоит двух наших лучших воинов! Поэтому она могла бы невольно оказаться полезной для нас на болоте. Кроме того, нам нравится думать, что Соламнийский Рыцарь полностью зависит от нас и готова оказать нам услугу. Сокровища, которое мы ей дали, чтобы заставить ее идти туда, куда нужно нам, ничего для нас не стоят. В любом случае мы получим их назад. Что же касается сорока воинов, то они помогут нам снова нанести удар черной драконице. Ты видишь, мы придумали план…

– …который, если подумать, меня совершенно не интересует, – бросил Дамон. – Жаль, что я заговорил об этом. – Грозный Волк стоял, незаметно потирая руки и внимательно осматриваясь в поисках еще чего-нибудь ценного, что могло бы ему пригодиться. – Но кое-что меня интересует. Мой меч. И я хочу получить его прямо сейчас.

– Твой план интересует меня, лорд Доннаг, – перебил его Мэлдред.

Доннаг кивнул силачу, который стоял между двумя мраморными скульптурами, изображавшими духов стихий, опираясь локтем на голову одной из них.

– Раньше людоеды контролировали людей и гномов в Копях Верного Сердца и всегда были лояльны к нам. – (Мэлдред вскинул голову.) – Копи Верного Сердца теперь не окружены болотом, и тамошние людоеды переметнулись на сторону черной драконицы. Теперь они лояльны к ней.

– И что ты намерен сделать с этими изменниками? – В голосе силача прозвучало искреннее любопытство.

– Ничего. Мы интересуемся людоедами-рабами. Члены нашей семьи были захвачены, как мы объясняли прежде, драконицей. Это была ее месть за убийство потомков. Они невольники, обреченные на смерть. Но мы не позволим этому произойти!

– Значит, ты хочешь освободить тех людоедов? – уточнил Дамон. – Что ж, эта цель больше похожа на разумную, – Немного тише он добавил: – Уверен, после этого дождь будет продолжаться, по крайней мере, месяц, если не дольше. – С расстояния в несколько футов он разглядывал оружие, развешанное на стене, – Но Фиона думает, что ваши солдаты идут в Такар.

Доннаг не отвечал. Он смотрел на серебряный щит, который был так хорошо отполирован, что четко отражал его.

– Такар и Копи находятся почти рядом, – заметил Мэлдред, потирая подбородок. – Леди-рыцарь даже не заметит, что идет в другое место, пока не будет слишком поздно. И тогда она будет вынуждена помочь, потому что ненавидит рабство. Да, мне нравится этот план. Думаю, что для тебя, Доннаг, я возьмусь за это.

– Мэлдред, Фиона будет думать, что ты ей помогаешь, – осторожно сказал Дамон. – Ты сказал ей…

– …то, что я – вор, – закончил силач. – Если она не понимает, что я еще и лжец, – это ее вина. По крайней мере, она нашла средства, чтобы выкупить брата, и получила эскорт, который будет охранять ее в пути, правда в конечном счете все это лорд Доннаг получит обратно. А я получу то, что захочется мне, и это будет кое-что получше, чем ее очаровательная персона. Да и на мой вкус, она слишком уступчива.

– Так ты хочешь увести ее подальше от Рига, – прошипел Грозный Волк. – Я знаю, что ты точно так же крал жен торговцев – вместе с их товарами. И еще много других женщин. Интересно, ты будешь удерживать Фиону дольше, чем других?

Мэлдред весело улыбнулся, пожал широкими плечами и пошел вдоль ряда сундуков.

– Я видел, как она билась с троллями. Великолепная мечница! Она, должно быть, действительно непобедима, если сумела помочь тебе на Окне к Звездам. Мечница с жестоким сердцем и огнем в крови! Ах, Дамон, я, в самом деле, хочу эту женщину. Возможно, даже продержу ее около себя чуть дольше, чем остальных.

– А если она сумеет избавиться от действия заклинания, которое ты применил, чтобы привлечь ее внимание?

– А что я теряю? В конце концов, любовь – штука мимолетная. Потом я позволю ей уйти – целой и невредимой, поскольку с тобой ее связывает дружба. А в отношении тебя, Дамон Грозный Волк, я всегда держал свое слово.

– Меня не волнует, что ты собираешься с ней делать, – отрезал Дамон. – Я хочу только получить меч, как мне и было обещано.

Лицо Мэлдреда приобрело странное выражение.

– Как, разве тебя совершенно не беспокоит, что Соламнийский Рыцарь, твой друг, так жестоко обманывается?

– Бывший друг, – поправил Дамон, делая несколько шагов по направлению к стене с оружием. – И да, это меня совершенно не беспокоит. Более того, я нахожу эту выдумку забавной. – Он остановился возле одного из ларцов с драгоценностями и, запустив в него руку, вытащил горсть ожерелий. Аккуратно уложив их в заплечный мешок, Грозный Волк решил, что с мелкими безделушками пора заканчивать. – Где мой меч, Доннаг?!

Вождь нахмурился, вынужденный отвлечься от любования своим отражением:

– Мэлдред по нашей просьбе идет на болото. Он говорит, что ты его друг и партнер. Мы думаем, что ты должен присоединиться к нему. Сражайся на нашей стороне, Дамон Грозный Волк, и мы вознаградим тебя так, как ты и мечтать не можешь.

– Нет уж, спасибо. Мне достаточно истории с троллями. Я не пойду ни в Копи Верного Сердца, ни в любое другое место во владениях Сабл. – Он бросил взгляд на нишу, откуда появились Доннаг и Мэлдред, но оттуда больше никто не выходил – они по-прежнему были втроем.

Доннаг поднял руку, возражая;

– Но ты – воин, и…

– Меч! Ты обещал. Помнишь? Я не собираюсь повторять дважды! – Дамон указал на стену. – Я доставил драгоценные камни из Долины Хаоса. Я освободил Облачный Холм и другие деревни от тех, кого ты назвал волками. Теперь я хочу получить то, что принадлежит мне по праву. Я хочу получить меч!

– Ну, хорошо, хорошо. – Доннаг ухватился за подлокотники и буквально поднял себя на ноги. – Раз мы обещали, ты получишь наш особенный меч.

Вождь медленно пошел к стене, на которой висело оружие. Его лицо было мрачным, а в глазах плескалось такое сожаление, что было понятно, ему не хочется отдавать даже самый маленький кинжал из своей коллекции, не то, что меч.

Оружие было развешено по размеру слева направо, начиная с самых коротких клинков и заканчивая самыми длинными. Самый маленький кинжал был длиной в несколько дюймов, самый большой меч не смог бы поднять не только Дамон, но и большинство жителей Блотена – он предназначался для людоеда гигантского роста. Всего на стене висело более сотни различных мечей, кинжалов и других клинков. И каждый из них был по-своему ценен – из-за мастерства, с которым был сделан, из-за металла, из которого был откован, или из-за того, что был создан во времена, когда магия на Кринне была доступна очень многим, и обладал каким-нибудь чародейским свойством. Были там и несколько богато украшенных секир, две алебарды и дюжина гномских метательных молотов.

Доннаг вздохнул, осторожно снял со стены длинный меч, висевший чуть выше его головы, медленно взмахнул им, заставляя лезвие разбросать по сокровищнице яркие блики, и протянул клинок Дамону:

– Вот он, меч Таниса Полуэльфа.

Грозный Волк шагнул вперед и почтительно принял клинок, сжав пальцы на эфесе, который был набран из серебра, бронзы и черненой стали, с гардой из платины, выполненной в виде мускулистых рук, заканчивающихся острыми когтями, которые держали по крупному ярко-зеленому изумруду. Дамон опробовал меч, найдя, что он прекрасно сбалансирован, и отметил, что лезвие покрыто выгравированными изображениями животных: бегущих волков, орлов, раскинувших крылья, больших кошек, изготовившихся к прыжку, змей, кольцами оплетающих диких свиней, и лошадей, вставших на дыбы.

– Великолепное оружие, – благодарно сказал он и сделал несколько выпадов, словно сражался с невидимым противником. – Настоящее произведение искусства.

– Ты удовлетворен, Дамон Грозный Волк? – спросил Доннаг. – Легендарный меч легендарного героя – вот что больше всего подходит Дамону Грозному Волку, который посмел бросить вызов драконам-владыкам.

Дамон продолжал работать мечом, то становясь в стойку, то делая выпады, привыкая к весу и особенностям клинка, и вдруг рванулся вперед, одним прыжком преодолев расстояние, разделяющее его и Вождя, и с разворота ударил людоеда локтем в грудь.

Изумленно рыкнув, Доннаг пошатнулся, врезавшись плечом в сундук с сокровищами и опрокинув его, так что монеты и драгоценные камни со звоном рассыпались по полу. Не давая людоеду опомниться, Дамон изо всех сил пнул его ногой в незащищенный живот. Мощный удар нарушил шаткое равновесие, и Вождь тяжело рухнул на спину, сбив по пути несколько скульптур и хрупких ваз, которые с мелодичным звоном разлетелись на мелкие кусочки.

Грозный Волк еще раз ударил Доннага в живот каблуком сапога и прижал лезвие меча к его горлу.

– Не двигайся! – прошипел он. – Или жителям Блотена придется искать себе нового правителя! – Дамон бросил короткий взгляд в сторону ниши, но все было тихо, – Правителя, который станет брать с собой охрану, когда идет в сокровищницу.

– Во имя Бездны, что ты делаешь? – воскликнул Мэлдред. Он сделал было несколько шагов к партнеру, но тот сильнее надавил на меч, прижатый к горлу Доннага, так что из-под лезвия поползла тонкая струйка крови, и силач вынужден был замереть на месте.

– Стой, где стоишь! – рявкнул Грозный Волк. – Это касается только Доннага и меня!

Он перевел взгляд на Мэлдреда, чтобы удостовериться, что тот повиновался, и Вождь понял, что это его шанс. Он откатился в сторону, стряхивая с себя Дамона, мощной лапой ухватил его за лодыжку и сильно дернул. Грозный Волк упал, ударившись головой о мраморную статую, и на несколько мгновений потерял связь с реальностью.

Мэлдред перепрыгнул через попавшийся на пути сундук и попытался встать между Доннагом и Дамоном.

– Остановись! – крикнул он.

Правитель Блотена, не обращая внимания на силача, вновь схватил Дамона за лодыжку и поднял руку, так что тот повис вниз головой, елозя пальцами рук по полу.

– Мы убьем этого злодея! Мы дали ему меч Таниса Полуэльфа, а он пытался на нас напасть! Неслыханная дерзость! За это мы убьем его медленно и мучительно!

Мэлдред положил руку на плечо вождя:

– Должно быть, это приступ безумия. У Дамона это случается. Он мой друг и…

– …подписал себе смертный приговор! – напыщенно закончил Доннаг. – Мы живьем сдерем с него кожу и пожрем его плоть! Мы будем… Аргх! – Людоед согнулся пополам и выпустил Дамона, который уже пришел в себя и сумел вонзить в икру Вождя острие сапфировой фибулы.

Теперь пришла очередь Грозного Волка откатываться в сторону. Он подхватил с пола меч и присел, готовый отбить атаку Вождя. Когда же ее не последовало, Дамон встал и медленно направился к нему.

– Как ты смеешь, наглец?! – возопил Доннаг, и его румяное лицо стало пунцовым от гнева. – Мы будем…

– …умирать! – грубо закончил Грозный Волк. – Если не отдашь мне настоящий меч Таниса Полуэльфа! – Он рванулся вперед и ударил людоеда по ногам, распоров его дорогие штаны и слегка пустив кровь.

Вождь взвыл и отшатнулся. В тот же миг Мэлдред снова вышел вперед и встал между Дамоном и Доннагом.

– Уйди с дороги, Мэл! – Грозный Волк словно выплевывал каждое слово, его глаза потемнели, словно увидели что-то невидимое другим, губы были сжаты так, что побелели. – Больше этот надутый индюк меня не обманет!

Силач напрягся – он был готов в любой момент броситься на Дамона, но все еще пытался, уговорить его добром:

– Доннаг правит Блотеном, друг мой. За ним армия. Солдаты не только в городе, но и в окрестных горах. Ты не сможешь противостоять ему. Бери меч и беги! Беги из этого города! Я найду тебя позже.

– Никуда я не побегу, – отрезал Грозный Волк и сделал выпад.

Силач слишком поздно сообразил, что это лишь маневр, и не успел ничего предпринять – Дамон метнулся влево, топча монеты и драгоценности, напряг мускулы ног и взвился в воздух.

В красивом прыжке он перелетел через сундуки, и эфес его меча встретился с челюстью Доннага. Раздался громкий хруст и стоны людоеда – бывший Рыцарь Такхизис нанес еще несколько ударов, лишая Вождя большей части зубов, и снова прижал лезвие к его горлу, оглядываясь через плечо на Мэлдреда.

– Не подходи, Мал! – прошипел он, и силач вынужден был подчиниться. – Иначе я снесу голову Доннага с его уродливых людоедских плеч без всяких угрызений совести!

Грудь Дамона тяжело вздымалась и блестела от пота, ладони тоже были влажными, и эфес едва заметно начал выскальзывать. Грозному Волку ничего не оставалось, кроме как надавить мечом на горло Вождя сильнее.

Мэлдред неуверенно смотрел то на друга, то на Вождя.

– Дамон, отпусти его, – сказал он, наконец. – Давай убираться отсюда. Доннаг действительно нужен Блотену. Если его убить, то страна погрузится в пучину междоусобиц. Ты же получил меч и много других ценных вещей в придачу. Идем. Я знаю тайные пути, которыми можно покинуть город, и…

– Мэл, ты еще не понял? Это не тот меч! – Грозный Волк перехватил свободной рукой Доннага за шею и сдавил его горло.

Людоед начал задыхаться и дернулся, пытаясь освободиться от хватки Дамона, но тот держал крепко. Мэлдред подошел ближе и заглянул в слезящиеся синие глаза Вождя.

– Это правда? – спросил силач.

Доннаг ничего не сказал. Он не смог бы этого сделать при всем желании – крепко сжатые пальцы Дамона не давали ему вздохнуть. Однако Мэлдред прочитал ответ в его испуганных глазах.

– Отпусти его! – приказал силач, и в голосе его прорезалась сталь.

Дамон, подождав еще несколько мгновений, ослабил хватку, но продолжал держать острие меча вжатым в толстую шею Доннага.

Вождь потер горло, с трудом сглотнул и, не сводя глаз с Грозного Волка, попытался встать. Но сделать это ему помешал Мэлдред. Наступив сапогом на грудь людоеду, он спросил у Дамона:

– Откуда ты знаешь, что это не меч Таниса Полуэльфа?

– Знаю, – ответил Грозный Волк, возвращая Доннагу ненавидящий взгляд. – Он обманул нас, когда посылал в Облачный Холм, он намеревался обмануть Фиону. Мэл, он не знает, что такое говорить правду. Так зачем бы ему давать мне настоящий меч, когда можно всучить красивую безделушку?

Дамон плюнул Вождю в лицо, отшвырнул гравированный клинок и, выхватив из ножен палаш, который украл в госпитале, взмахнул им перед глазами Доннага.

– У нас есть стража! – попытался запугать его людоед.

– Но не здесь, – отрезал Грозный Волк. – Я видел, что ты оставил их наверху. Не хочешь, чтобы стражники побывали в сокровищнице, не так ли? Боишься, что они что-нибудь украдут! Твой страх сделал тебя уязвимым, а любовь к сокровищам – слабым, Вождь Доннаг. Но больше ты можешь не беспокоиться – мертвецам деньги не нужны. А поскольку наследников у тебя нет, пожалуй, мы с Мэлдредом станем ими. Тогда и стражники смогут взять все, что им понравится, и Рига с Фионой мы не обидим. А твоя страна пусть проваливается хоть в Бездну!

– Подождите! – Надменное негодование слетело с Вождя, как шелуха, в глазах плеснулся дикий ужас, губы затряслись. – Мы дадим тебе настоящий меч. Мы клянемся! Мэлдред, позволь нам…

– Нет! – Дамон чиркнул палашом в полудюйме от мясистого носа людоеда. – Скажи мне, где он!

– Вон в том стальном сундуке, – проблеял Доннаг и с облегчением вздохнул, когда Грозный Волк отвел острие палаша от его лица.

– Не спускай с него глаз! – сказал Дамон Мэлдреду, опустился на колени перед сундуком и, сунув острие палаша в дужку замка, надавил. Замок, тихо звякнув, поддался. Мгновенно вспотевшими ладонями бывший рыцарь откинул крышку, которая с грохотом ударилась о стену.

Легендарный меч, как представлялось Дамону, должен был либо отдыхать на ложе из бархата, либо в дорогих ножнах, приличествующих его статусу и славной истории, но в сундуке не было ни того, ни другого. Клинок просто лежал на дне, присыпанный серебряными монетами, грубо обработанными кристаллами на кожаных ремешках, кисетами с какой-то ерундой и прочими дешевыми предметами.

В глазах Грозного Волка зажегся нетерпеливый огонек. Он разгреб монеты и безделушки и благоговейно взял меч в руки.

Длинное, остро отточенное лезвие было покрыто магическими знаками, которые Дамон не смог прочесть. Гарда меча по форме была похожа на клюв сокола. Этот клинок не был таким красивым, как то оружие, которое было развешено на стене бывшей темницы, и не имел таких богатых украшений, как меч, который Доннаг отдал Дамону, выдавая за оружие Таниса Полуэльфа, но в нем было что-то необычное. Грозный Волк задержал дыхание и осторожно взмахнул клинком.

– Убийца Червей, – прошептал он, поднимая лезвие к лицу, так что его темные глаза отразились в полированной стали.

Возможно, это была лишь игра воображения, но Дамону показалось, что лезвие испускает слабый свет. Он решил, что магическая надпись – это огненное заклинание.

– Дамон? – окликнул его Мэлдред, подходя ближе. Грозный Волк тут же обернулся, но посмотрел не на силача, а на Вождя, ожидая подвоха. Однако могучий правитель Блотена стоял, прижавшись к стене, и в страхе смотрел па них, – Я просил тебя не спускать с него глаз!

– Не беспокойся, – сказал Мэлдред. – Теперь он не сделает нам ничего дурного, – Понизив голос, он добавил: – И поверь, я глаз с него не спускаю. – Затем, кивнув на меч, силач спросил: – Убийца Червей, ты сказал?

Дамон кивнул:

– Он соответствует тому описанию, которое мне дал мудрец.

– Меч Таниса Полуэльфа?

– У него было много владельцев и много имен. Самое известное – Убийца Червей, брат-близнец Губителя Червей.

– Губитель Червей? Клинок эльфийского героя Кит-Канана, выкованный во время Второй Драконьей Войны?

Грозный Волк снова кивнул:

– Убийца Червей считается не таким мощным, хотя и был сделан теми же самыми сильванестийскими оружейниками и в то же время. Легенда говорит, что этот меч был отдан торбардинским гномам, от них попал к эрготианцам, а потом уже – в руки Таниса Полуэльфа. Считалось, что клинок был похоронен вместе с ним.

– Значит, тот вор ограбил могилу Таниса, – проворчал Мэлдред.

Дамон тем временем заглянул в стальной сундук и задумался, а не принадлежали ли и другие вещи, лежащие в нем, знаменитому Герою Войны Копья.

– Еще Убийцу Червей называли Избавителем, – продолжал он, – Он был создан, чтобы освободить мир от злых драконов.

Позади тихо кашлянул Доннаг:

– Ты получил то, что хотел. Теперь отпустите нас… – Но в голосе Вождя больше не было властности. Он умолял, а не приказывал.

– Сначала испытаем меч, – сказал Грозный Волк Мэлдреду. – Только чтобы удостовериться. А ты все-таки не спускай глаз с Доннага.

Он прошел туда, где, как ему показалось, был самый центр старой темницы, и медленно обернулся, чтобы охватить взглядом все помещение. Правда, это было не совсем возможно, поскольку одновременно заглянуть во все камеры, которые тянулись по бокам, было невозможно. Тогда Дамон сжал эфес меча обеими руками и закрыл глаза.

Доннаг и Мэлдред внимательно наблюдали за его действиями.

– Это очень древний меч, если ты спрашивал именно об этом, – сказал невысокий человек, которого годы согнули так, что он напоминал краба, выглядывающего из раковины. Тонкие, как паутина, волосы прилипли к его черепу, а длинная жидкая борода свисала с края подбородка на складки поношенного серого плаща. Он сидел, навалившись на стол, в темной таверне, которая находилась в одном из нищих кварталов города Кортала, что лежал к востоку от северного склона Халькистовых гор, на территории красной владычицы.

– Я интересуюсь древним оружием, Каладар, – сказал Дамон, наполняя кружку собеседника из второго за вечер кувшина. Тот жадно схватил посудину и приник к ней, закрыв от удовольствия глаза.

– Много лет не пил ничего вкуснее, – сказал, наконец, Каладар, отрываясь от кружки и бережно ставя ее на стол непослушными от выпитого пальцами. – Даже не представлял, что такое бывает.

Дамон оглядел зал таверны. Час был поздний, и лишь за несколькими столами сидели посетители, поглощенные собственными напитками и беседами. На них никто не смотрел. Тогда Грозный Волк опустил руку под столешницу, извлек оттуда увесистый мешочек из коричневой кожи и толкнул его через стол к старику.

Каладар быстро выбросил правую руку вперед и вцепился в него. Это жадное движение неприятно удивило Дамона.

– Думаешь, если угостить меня пивом и дать денег, я скажу тебе больше?

Дамон не отвечал. Его темные глаза не отрывались от водянисто-серых глаз старика.

– Правильно думаешь. – (Мешочек исчез в складках плаща.) – Видел бы ты меня лет десять назад! Тогда у меня было больше денег и больше уважения, но тогда у меня были другие взгляды на справедливость и мораль. А сейчас я стар, жить мне осталось не так и много, поэтому хочу наслаждаться оставшимися годами. Но теперь на это у меня не всегда есть деньги. Наслаждения требуют больших трат, – Он поднял пивную кружку в тосте. – Твое здоровье.

– Меч… – напомнил Дамон.

– Его называют Избавителем. А ты что, собираешься от кого-то избавляться?

Дамон покачал головой, продолжая пристально глядеть на старика.

– Он был положен в усыпальницу Таниса Полуэльфа, которого жестоко убили подлым ударом в спину, как рассказывают. Это не самая лучшая смерть для благородного мужчины. Меч положили ему на грудь, а руки скрестили на гарде. Так рассказывают. – Каладар вздрогнул. – Если бы Боги не оставили Кринн, они бы присматривали за телом Таниса и ни за что бы не позволили какому-то вору…

– Тсс! – Грозный Волк приложил палец к губам, требуя, чтобы старик понизил голос.

Каладар обхватил пивную кружку обеими руками и поднес к тонким губам. Он сделал несколько больших глотков, аккуратно поставил кружку на стол и утер губы рукавом.

– Старик…

– Каладар, – поправил он. – Каладар Кортальский Мудрец.

– Хорошо. Каладар, этот меч…

– Жаль, что ты не пришел ко мне, когда я был моложе. Ха! Совсем недавно, лет десять назад, я действительно слыл великим мудрецом. Другие мудрецы приходили из всех земель, чтобы спросить совета, услышать рассказы о былом, узнать древние тайны Кринна. Моя мудрость была безгранична… – Старик замолчал, напряженно глядя на пальцы Дамона, барабанящие по рассохшейся столешнице.

Тогда он подвинул свою кружку в центр стола, и Грозный Волк снова наполнил ее, слегка хмурясь, поскольку и этот кувшин опустел. Он подозвал девушку-официантку и сунул ей в ладонь две стальные монеты. «Второй кувшин… – подумал он. – Как этот старик может столько пить и оставаться трезвым?» Сам Дамон выпил всего две кружки, но чувствовал себя слегка пьяным.

– Избавитель… – повторил Каладар, и глаза его потеплели: старик увидел, что официантка возвращается с новым кувшином.

– Да. Избавитель.

– Также называемый Убийцей Червей. – Каладар сделал еще несколько глотков, и наконец-то стал слегка запинаться. – Эльфийская работа, эльфийские чары. Эльфийские символы на лезвии. Что это значит? А как ты думаешь? – Он пожал плечами. – Гарда в виде птицы. Странно, если учитывать, что клинок был выкован для борьбы с драконами и похожими на них тварями. А ты думал, что гарда должна быть похожа на дракона? Может быть, ты и прав. Но не исключено, что оружейнику нравились только птицы. – Старик сделал паузу и захихикал, потом откинулся назад и нахмурился, поскольку Дамон опять впился в него нетерпеливым взглядом. – Чешуйчатый народ даже смотреть на Избавитель не может без страха – так рассказывают. Возможно, Танис убил этим клинком множество драконидов. Лезвие наносит ужасные раны – быстро и с пугающей точностью. Чешуйчатый народ не может повредить клинку, так…

– …рассказывают, – закончил Грозный Волк.

Старик кивнул:

– Но это не значит, что они не могут причинить вред владельцу меча. – Он засмеялся тонким кудахчущим смехом, от которого у Дамона волосы на затылке поднялись дыбом.

– Еще! – сказал Грозный Волк с нажимом и попытался снова наполнить кружку Каладара, но тот отказался.

– Я хочу забрать этот кувшин домой, – заявил он. – Если выпью еще хотя бы каплю, то не смогу закончить рассказ, а то и до дому не сумею добраться.

Дамон тихо барабанил пальцами по столешнице, выжидающе глядя на старика.

– Ну хорошо. Еще – так рассказывают. Чары, наложенные на Избавитель, не столь сильны, как у его брата-близнеца, но зато он обладает способностью находить предметы. – Снова раздался кудахчущий смех. – Может быть, Танис был забывчивым, может быть, он использовал меч, чтобы утром найти сапоги, если не помнил, куда поставил их с вечера. Хотя я лично в этом сомневаюсь.

Дамон забарабанил громче.

– Несомненно, Избавитель может находить разные вещи, но говорят, что за один день лишь столько предметов, столько лун на небе.

Грозный Волк удивленно поднял бровь.

– Когда Сильванести выковали меч, лун было три, – пояснил Каладар. – Впрочем, магия срабатывает не всегда. Может быть, предмет должен находиться в пределах досягаемости чар, а может быть, Избавитель действует лишь в определенных руках. Такой легендарный меч, как он, имеет право диктовать собственные правила. Хотя, возможно, это зависит исключительно от его собственного желания.

Позади хлопнула дверь, и Дамон быстро оглянулся. Но повода для беспокойства не было – это припозднившиеся посетители один за другим покидали таверну. Хозяин прибирался, готовясь закрываться.

– А что это за вещи, о которых ты говоришь? Что-то материальное? Ценности?

Старик кивнул:

– Скорее всего.

– Или что-то нематериальное?

– Вроде женщины, лишенной недостатков? Или счастья? Ха! Я сомневаюсь, что кто-нибудь может найти свое счастье, пока миром управляют драконы. Что же касается женщин, лишенных недостатков, то, уверяю тебя, таких нет ни среди эльфов, ни у других рас. Можно найти хорошую женщину, но искать ее надо сердцем, молодой человек, а не какой-то там вещью, пусть это даже легендарный артефакт, созданный эльфами. – Каладар навалился грудью на стол, уперся подбородком в край кружки и, понизив голос, сказал: – Я действительно сомневаюсь, что Танис Полуэльф искал с помощью меча сокровища или что-нибудь в этом духе. Только вор и или отъявленный негодяй способен использовать такой прекрасный клинок для таких низменных целей.

Дамон немного отодвинулся от стола.

– И этот меч находится здесь, в этом городе? Я правильно понял? Именно Избавитель?

Старик снова кивнул.

– И что теперешний владелец меча хочет за него?

– Намного больше, чем ты и подобные тебе могут не то, что заплатить – представить себе!

– Возможно, – резко сказал Дамон. – Но я намерен купить его во что бы то ни стало. Так где мне найти этого вора?

Каладар коротко хохотнул:

– Ты думаешь, что имеешь право сердиться только потому, что дал мне денег и напоил меня? Ладно. Меч был здесь. И вор был здесь. На прошлой неделе… или неделю назад. Ты знаешь, что дни для меня мало что значат – один, два или десять, какая разница. Мой друг Ральф видел меч. Сказал, что он очень красивый и очень дорогой.

– Я не понимаю…

– В Гильдии стало известно, что это серьезный грабитель и что он собирается продать этот меч и еще кое-какие пустяки, украденные из могил. Но в Кортале он остановился на одну ночь, чтобы отдохнуть и пополнить запасы, а потом двинулся дальше, потому что не мог или не хотел ждать, пока здесь найдется покупатель. Я слышал, что он направлялся в Хури-Кхан, большой богатый город, где достаточно людей и других существ, которые сразу не захотели бы купить этот артефакт и могли за него щедро заплатить. Сумей грабитель туда добраться, то он, конечно, выручил бы за меч очень большие деньги.

– Выручил бы?

Старик отодвинулся от стола, поднялся, но его качнуло, и Каладару пришлось ухватиться за спинку стула и постоять так некоторое время, пока он не утвердился на ногах. Встав более-менее устойчиво, старик взял кувшин и пояснил:

– Да. Выручил бы. Но Кортал находится на самом краю Халькистовых гор, а в них кишмя кишат людоеды. Они узнали об этом воре и стали его искать. И нашли. Ральф сказал, что его увели в Блотен, к некому высокопоставленному и могущественному Вождю… Поэтому, думаю, грабитель получил совсем не то, что хотел, но, полагаю, то, чего был достоин.

Дамон сосредоточился на мече, осторожно поглаживая кончиками пальцев гарду в виде птичьего клюва. Он ожидал, что почувствует магическое покалывание, исходящее если не от эфеса, то хотя бы от лезвия. Этот признак, характерный для всех артефактов, у Убийцы Червей должен был проявляться особенно сильно, если верить легендам о том, какие мощные чары были на него наложены. Однако по ощущениям меч ничем не отличался от любого другого оружия, которое Грозному Волку доводилось держать в руках. Убийца Червей был обыкновенным мечом, если не считать великолепной балансировки.

«Может быть, надо прочитать эльфийскую надпись? – размышлял он. – Не исключено. Возможно, Мэлдред сможет это сделать. У моего большого друга множество достоинств – не устаю удивляться. А может быть…»

– Убийца Червей… – тихо сказал он. – Избавитель…

Но меч по-прежнему оставался холодным и равнодушным. Дамон удивился. Ему приходилось иметь дело с магическим оружием, которое слегка вибрировало, когда его брали в руки, но, чтобы не было никаких проявлений… И тут Грозный Волк что-то почувствовал. Легкое прикосновение чужой мысли на самом краю сознания. Дамону показалось, что меч слышит его. Бывший рыцарь закрыл глаза, чтобы никакие предметы и звуки, особенно хриплое дыхание Доннага, не мешали ему концентрироваться. Теперь во всем мире существовали только двое – он и меч. Металл под руками Дамона стал холодным, потом чуть потеплел.

– Убийца Червей… – повторил Грозный Волк.

«Что ты ищешь?» – пришел ответ.

Дамон распахнул глаза и воззрился на клинок, не понимая, действительно ли он слышал эти слова, или они были лишь игрой его воображения. Он оглянулся на Мэлдреда. Силач внимательно следил за Доннагом, иногда поглядывая на друга. По его лицу не было заметно, чтобы он что-нибудь услыхал.

«Что ты ищешь?»

Грозный Волк с трудом сглотнул, мысли одна за другой вихрем проносились в мозгу, но все они сводились к одному: как проверить меч Таниса Полуэльфа?

– Убийца Червей, какая вещь в этой сокровищница самая ценная?

«Здесь многое имеет немалую цену, – думал он тем временем. – А вон та корона, наверное, и вовсе не имеет. Но что из этого дорого по-настоящему?»

Меч молчал; в сознании Дамона не послышалось никакого голоса, не возникло никакой картины. «Возможно, я просто вообразил, что он говорил со мной, – подумал Грозный Волк. – Это же надо было – разговаривать с мечом! Я просто устал. Очень устал. Никто со мной и не думал говорить – это плод воспаленного воображения».

Дамон видел, что Мэлдред и Доннаг внимательно смотрят на него, причем на лице последнего застыла гримаса ужаса. Вождь очень боялся, что если Грозный Волк в ближайшее время не убедится, что это тот самый меч, то просто убьет его.

Стоило Дамону посмотреть на Вождя, как тот быстро отвел глаза, но бывший рыцарь уже истолковал испуганный взгляд людоеда по-своему: Доннаг снова обманул его, это не Убийца Червей. Конечно, меч соответствовал описанию, которое дал ему старик из Кортала, но все же мало походил на зачарованный. Не было в нем того, изящества, которое было присуще известным Грозному Волку магическим артефактам. «Неужели подделка? – подумал он. – Но даже если и так, то Вождь, скорее всего, и сам об этом не знал. А может, его убить? Меня не касается, было ему известно про обман или нет. Вот этой самой подделкой и прикончу».

Дамон вздохнул и пошел вперед, все еще раздумывая, стоит ли оставлять людоеда в живых. Впрочем, меч он все равно собирался оставить себе хотя бы потому, что клинок был прекрасно сбалансирован. Оставалось найти подходящие к нему по размеру ножны, желательно богато украшенные.

Грозный Волк направился к стене с оружием, но внезапно будто споткнулся и замер на месте – его ладонь, сжимающая эфес меча, внезапно стала холодной, как будто он сунул ее в горный ручей, а затем рука против его воли начала двигаться. Клинок заставил Дамона повернуться совсем в другую сторону, к одной из бывших камер, которая находилась в самом дальнем углу сокровищницы и тонула в полумраке, и мягко, но настойчиво потянул его за собой. В первую минуту Грозный Волк тупо сопротивлялся, не понимая, что происходит, и, полагая, что во всем виновата накопившаяся усталость.

«То, что ты ищешь».

«Опять слова. Интересно, только я слышу? Или Доннаг и Мэлдред тоже? Может быть, это все-таки лишь игра воображения?» Думая так, Дамон сделал шаг, потом другой и пошел за мечом, словно лозоходец – за лозой.

– Дамон? Что ты делаешь? – раздался полный любопытства голос Мэлдреда.

– Смотри за людоедом! – откликнулся тот. Силач развернулся, так чтобы наблюдать и за Доннагом, и за Дамоном, хоть и знал, что за Вождем уже можно не приглядывать – людоед был полностью сломлен. Он словно прилип к своему месту, следя за действиями Грозного Волка.

Дамон остановился – его обступили густые тени, почему-то показавшиеся Грозному Волку зловещими. Он стоял в нише, заставленной позолоченными вазами высотой в рост человека и изящными статуэтками эльфов и эльфиек. Приглядевшись, Дамон понял, что они выполнены с удивительным мастерством и, будь здесь побольше света, дух бы захватывало от красоты. Его рука оставалась холодной и сухой, словно гарда меча была сделана изо льда. Ощущение казалось еще более странным, поскольку все остальное тело Грозного Волка было разгорячено летней жарой и покрыто потом. Ему показалось, что меч тянет его дальше вперед. Дамон сопротивлялся несколько мгновений, вздохнул поглубже и последовал за Избавителем. Оказалось, что ниша – это вовсе не ниша, а еще одна маленькая камера. Вглядевшись в темноту, он заметил свисающие с потолка ручные кандалы на цепи, которые были слишком велики и висели слишком высоко, чтобы предназначаться для людей, а приглядевшись пристальнее, Дамон понял, что они слишком велики и для людоедов. Здесь ценностей было значительно меньше, но все они представляли собой произведения искусства, и, если бы не темнота, он не преминул бы задержаться в камере подольше и рассмотреть их внимательнее.

Но меч тянул его в угол, к небольшому возвышению, на котором стояла большая деревянная шкатулка. Грозный Волк откинул крышку и пошарил внутри, пока его пальцы не наткнулись на какой-то небольшой предмет.

– Превосходно! – сказал он, догадавшись по форме предмета, что именно попало к нему в руки.

– Нет! – застонал Доннаг.

Мэлдред шагнул к Вождю и ухватил его за плечо, не давая сорваться с места.

– Дамон, что там? – окликнул он.

Дамон, держа меч одной рукой, другой вытащил из шкатулки драгоценный камень размером с крупный лимон. Холод, сковывающий его ладонь, постепенно рассеивался, ощущение, что его ведут, пропало – Убийца Червей выполнил свою работу.

Грозный Волк вышел из сумрака и встал под ближайшем светильником, рассматривая находку.

Камень оказался бледно-розовым, имел форму слезы и был подвешен на длинную платиновую цепь, которая искрилась, будто была выкована из звездных лучей. Свет играл на гранях камня, и казалось, что он светится изнутри.

Доннаг хрипло вздохнул, будто его душили рыдания.

– Это ведь бриллиант, не так ли? – спросил Дамон, направляясь к Мэлдреду и Вождю.

Людоед судорожно кивнул – в его глазах плескалась невыразимая печаль.

– Этот камень называют Скорбь Лэхью, по имени Леса Лэхью в Лорринаре, где он был найден. Кому камень принадлежал до этого, я не знаю. Мне он достался…

– Меня не интересует, где ты его раздобыл, – оборвал Доннага Грозный Волк.

– Оставь его. Пожалуйста. Возьми все, что хочешь. Что-нибудь другое. Столько, сколько сможешь унести.

– Он безупречен, – заявил Дамон, разглядывая камень на свет.

– И бесценен, – добавил Вождь.

– Значит, теперь он мой.

Людоед снова попытался возразить, но холодный взгляд Мэлдреда удержал его.

– Считай, что я беру его как плату за те сведения, которые я для тебя добыл, – начал бывший рыцарь. – Дождь, который идет без перерыва в последние дни над Халькистовыми горами, не является естественным. Он вызван существом, которое обитает в болоте Сабл и выглядит как ребенок. Я подозреваю, что этот дождь – месть за то, что твои солдаты перебили потомков Онисаблет. Или, может быть, драконица таким образом пытается увеличить свое болото. Множество деревень в предгорьях уже затоплено. Не исключено, что, в конечном счете, Облачный Холм тоже смоет.

Доннаг побледнел, забыв на мгновение про драгоценный камень:

– Откуда ты это знаешь?

– Из видения, которое я видел в глубине твоих гор.

– Значит, если остановить этого ребенка, остановится и дождь. Но как это сделать?

Дамон пожал плечами:

– Понятия не имею. И думаю, это меня не касается. Я не намерен дольше оставаться в этих горах, так что дождь меня беспокоить очень скоро перестанет. А при твоем дворе наверняка есть мудрецы, которые смогут объяснить побольше моего. Может быть, они еще и сумеют придумать, как спасти твое королевство.

Он повернулся к Мэлдреду и перебросил ему Скорбь Лэхью. Силач легко поймал камень и сунул его в карман.

– Твоя доля, – сказал Грозный Волк. – Я уже взял все, что мне нужно, и еще несколько симпатичных безделушек, чтобы доставить удовольствие Рики. Скоро мы встретимся снова, мой добрый друг. Может быть, всего через несколько месяцев. После того, как ты вернешься с Копей Верного Сердца и прекратишь, наконец, забавляться с соламнийкой.

Мэлдред кивнул:

– Я побуду здесь еще немного – с Доннагом.

Дамон понимающе улыбнулся:

– Спасибо, Мэл. – И он направился наверх, прочь из сокровищницы, перепрыгивая через две ступеньки, чтобы как можно быстрее убраться подальше от рассерженного его наглым поведением людоеда.

Личная охрана Вождя, как оказалось, знала все, что происходит в городе. Стражники рассказали Грозному Волку, что Рикали отправилась к Угрюмому Кедару. Он немедленно отправился к целителю и узнал, что полуэльфийка спит.

Грозный Волк сказал Угрюмому, чтобы он не будил девушку, и оставил для нее кожаный мешочек с драгоценностями из сокровищницы Доннага. Блестящие безделушки должны были помочь Рикали выздороветь – ее любовь к драгоценностям не знала предела – и смягчить обиду полуэльфийки за то, что Дамон оставил ее, раненую, на попечение Рига. Еще несколько драгоценных побрякушек он отдал Угрюмому за лечение Рикали и двинулся дальше.

На другом краю города Грозный Волк нашел переулок, заканчивающийся тупиком, где из-за плотных, низких облаков, затянувших небо, и подступивших почти вплотную друг к другу трех полуразрушенных стен было практически темно. Он разделся донага и позволил бодрящим струям проливного дождя омывать усталое тело, унося пот и грязь. Около часа Дамон наслаждался мытьем, невидимый для людоедов, проходящих мимо тупика по улице. После этого он по мере сил отстирал одежду от въевшейся в нее каменной пыли и пятен крови.

Закончив, Грозный Волк оделся, но еще долго стоял под дождем, наслаждаясь его свежестью и глубоко вдыхая влажный воздух, который показался ему сладким после пропитавшейся запахом плесени сокровищницы Вождя. Затем он немного привел в порядок волосы, подрезав их лезвием Убийцы Червей, и побрился остро отточенным кинжалом. Делать это пришлось осторожно – бриться на ощупь оказалось очень неудобно, и каждую минуту Дамон рисковал порезаться, – но ему страстно захотелось выглядеть приличнее, чем в последнее время.

«Ножны, – напомнил он себе, то и дело выглядывая из переулка. – Надо было все-таки поискать что-нибудь подходящее в сокровищнице. Но там было так… отвратительно».

Размышляя так, Дамон пришел к выводу, что теперь он может купить ножны в той же оружейной лавке, которую посетил перед походом в Облачный Холм, а заодно и продать там свой палаш. «Еще необходимо переодеться, – вспомнил он и решил, что следует наведаться к швее-людоедке, у которой перед путешествием в горы купил штаны и сапоги. – Может быть, у нее найдется что-нибудь еще, подходящее мне по размеру». Однако приходилось дожидаться восхода солнца – Грозный Волк понимал, что в темноте не сможет так же легко ориентироваться в Блотене, как при свете дня. Днем же передвигаться по городу людоедов было опасно – Доннаг мог искать его, чтобы отомстить за то, что Дамон выкинул в его сокровищнице. Несомненно, Вождь имел глаза и уши по всему Блотену, поэтому Грозный Волк намеревался быть очень осторожным и подождать, пока темнота не укроет город окончательно. Все-эти мысли привели его к главному вопросу – к тому, из-за которого он пришел в Блотен и приложил столько сил, чтобы добыть магический меч. Дамон долго не решался приступить, опасаясь последствий, поэтому разрешил себе подольше насладиться теплыми струями, но потом все же осмелился рискнуть.

Он прошелся вдоль тупиковой стены переулка, пока не нашел большую корзину, на которую можно было присесть. Устроившись поудобнее, Дамон обеими руками взял Убийцу Червей за эфес, крепко сжал пальцы и направил клинок вперед, так что кончик лезвия погрузился в большую лужу. Закрыв глаза, Грозный Волк еще раз крепко задумался, как сформулировать свой главный вопрос. По истечении нескольких долгих минут он сказал:

– Средство. Решение. Конец. – Испугавшись, как бы меч не решил, что у него спрашивают, когда закончится дождь, Дамон быстро добавил: – Избавитель, где мне найти средство от проклятой чешуйки?

Он подождал еще несколько минут, но ничего не происходило, только дождь продолжал барабанить по раскисшей земле. Грозному Волку уже не казалось, что он приятен, однако и неприятных ощущений не было. Он просто ощущал кожей теплые струи, подумывая, что теперь этот дождь будет идти вечно.

– Ничего, – наконец вздохнул Дамон и принялся бездумно помешивать кончиком лезвия воду в луже, наблюдая, как клинок рассекает его темное отражение. – А чего я ожидал? Женщина, лишенная недостатков… счастье… нечто нематериальное. Да не нужно мне ничего, лишь бы избавиться от драконьего проклятия. – Он тихо хихикнул и снова прикрыл глаза. – Спасения нет.

«То, что ты ищешь».

Грозный Волк распахнул глаза, одновременно ощутив, что гарда снова налилась обжигающим холодом. В луже появилось какое-то изображение, смутное, неясное из-за сгущающихся теней и пасмурного неба над головой. Он наклонился, чтобы рассмотреть изображение поближе, и оно постепенно стало яснее. В луже отражалось переплетение ветвей с мясистыми листьями, некоторые из которых были окрашены в ярко-зеленый цвет, а некоторые – в цвет мутного изумруда, который из-за нечеткости картинки выглядел почти черным.

Меч никуда не тянул его, как делал это прежде, когда Дамон задал в сокровищнице Доннага вопрос о самом ценном предмете, хранящемся в ней. Была только лужа, в которой отражались листья, ветки и красочный попугай, почти скрытый переплетенными лозами дикого винограда. По одной из ветвей быстро побежала ящерица, так быстро, что Грозный Волк едва успел разглядеть ее. В воздухе вокруг деревьев висели тучи насекомых не менее плотные, чем облака в небе. Среди листвы шевельнулась какая-то смутная тень, ни размеров, ни формы которой нельзя было различить, и Дамон даже подумал, что, возможно, это легкий ветерок играет ветвями, но тень пошевелилась снова.

– Болото. Это какое-то место на болоте!

Гарда немного покалывала пальцы Грозного Волка, может быть, давая ему положительный ответ, а может быть споря. На мгновение Дамону подумалось, что ему просто мерещится, но он прогнал эти мысли, уверенный, что меч услышал его вопрос и теперь отвечает, – гарда становилась все холоднее, а видение отражалось в луже еще несколько минут.

Когда все закончилось, Дамон еще долго сидел неподвижно, слушая дождь и бешеный стук сердца в собственной груди. Кровь в висках пульсировала, дыхание было хриплым.

«Значит, средство есть, – говорил себе бывший рыцарь. – Оно существует. Так сказал меч. Он показал мне способ избавиться от проклятой чешуйки или заставить ее прекратить причинять мне страдания».

Он положил Убийцу Червей поперек колен и склонился над ним, собственным телом защищая магический клинок от падающей с неба воды. Пальцем Грозный Волк водил по затейливой вязи эльфийского заклинания, и на мгновение ему стало жаль, что рядом нет Ферил – уж она-то наверняка бы смогла это прочитать. Но Ферил была далеко, а Рикали не умела читать не то что на эльфийском, но даже на общем языке. Полуэльфийка, наверное, не смогла бы даже прочесть собственное имя.

Дамон еще раз взглянул на лезвие, затем сел прямо, опершись спиной о стену. Он решил дожидаться здесь, пока небо потемнеет.

– Тогда можно подумать о ножнах и одежде, – напомнил себе Грозный Волк. – А после этого я пойду к Угрюмому Кедару и проверю, не проснулась ли Рики.

Потом его мысли снова вернулись к видению, которое меч отразил для него в воде, и Дамон начал прикидывать, что он сделает в первую очередь, чтобы узнать, что же такое находится на болоте.

Углы его рта тронула легкая улыбка, но она быстро исчезла, а пальцы Грозного Волка, поглаживающие клинок, дернулись, поскольку чешуйка на его ноге начала пульсировать. Сначала покалывание было почти незаметным, и Дамон даже понадеялся, что ему это кажется.

Но через несколько мгновений боль усилилась, и его начало лихорадить. К пульсации в ноге прибавилась острая боль в руке, такая сильная, что бывший рыцарь на минуту пришел в себя и обнаружил – он непроизвольно сжал лезвие так, что сильно порезал ладонь.

Дамон поднял левую руку и воззрился на распоротую плоть. Кровь собиралась в ладони, как в чаше, и переливалась через край, струйками стекая на только что отстиранные штаны. Он прижал ладонь к животу и зажмурился, раскачиваясь взад-вперед, – чешуйка уже начала посылать по его телу волны жара. Правая рука Грозного Волка все еще сжимала гарду меча, никак не желая отпустить ее. В помутившемся сознании Дамона жила только одна мысль – легендарный меч способен успокоить эту чудовищную боль.

Он с трудом глотал влажный воздух, так сильно сотрясалось его тело. Потом Грозного Волка выгнуло дугой, и он, лягнув ногой корзину, упал лицом в лужу. Вода хлынула ему в рот и в нос. Дамон силился вдохнуть – но вода уже была и в легких.

«Я не умру здесь!» – забилось в его мозгу, и, собрав последние силы, преодолевая завесу боли. Грозный Волк сумел перекатиться на спину, судорожно выкашливая дождевую воду и все еще крепко сжимая эфес Убийцы Червей. Последнее, что он увидел, были тени, которые быстро сгущались в переулке, словно протягивая к нему темные щупальца, и Дамон провалился в благословенное беспамятство.

Очнулся Грозный Волк несколько часов спустя. Он лежал на спине, почти полностью погрузившись в лужу, которая стала еще глубже из-за непрекращающегося дождя. Было абсолютно темно, значит, солнце уже зашло. Дамон с трудом поднялся на четвереньки, потом, опираясь о стену, осторожно встал. В голове стучало, частично из-за пережитой боли, но большей частью – от голода. Есть он хотел так, что в животе заурчало.

«Поем после того, как куплю ножны, – сказал он себе, – А до этого куплю одежду. Когда наемся досыта, отправлюсь к Угрюмому Кедару – пусть посмотрит мою ладонь, – Порез на руке Грозного Волка был глубоким, и края раны уже начали вздуваться. – Но надо быть чрезвычайно осторожным. За Угрюмым могли прийти из дворца, чтобы он исцелил Доннага, и в его доме можно нарваться на слуг Вождя».

Впрочем, в самом Угрюмом Кедаре Дамон не сомневался.

– Ножны, – повторил он вслух и отметил, что эфес меча мягко толкнулся в его здоровой ладони, словно выражая свое согласие. В карманах Грозного Волка было достаточно сокровищ, чтобы уговорить владельца оружейной лавки открыть ему двери в такое позднее время. – Самые прекрасные ножны, какие только смогу найти.

Глава 14 

Затруднительное положение

На рассвете отряд, выделенный Доннагом для Фионы, стоял перед дворцом, вытянувшись под струями дождя по стойке «смирно»: Вождь разъяснял им суть миссии, которая состояла в том, чтобы следовать за Соламнийским Рыцарем к руинам Такара. Фиона должна была доставить туда выкуп, а они – позаботиться о том, чтобы она получила взамен брата или, если случилось непоправимое, хотя бы его тело.

– Охраняйте ее и ценности, как если бы охраняли нас самих? – соловьем заливался Доннаг.

Прохожие удивленно взирали на это. Одни бормотали, что очень уж странно видеть правителя Блотена в столь ранний час бодрствующими, другие задумывались, чего ради собран отряд и почему Соламнийский Рыцарь, находящаяся здесь же, чувствует себя так свободно и даже, кажется, пользуется покровительством Вождя.

Доннаг был одет как подобает королю: длинная темно-красная мантия, расшитая золотом и драгоценными камнями, шлейфом тянулась за ним по грязи. Держался он преувеличенно жестко и властно, расхаживал твердой, размашистой походкой. Предыдущие два дня Вождь не выходил из опочивальни, оправляясь от ран, которые ему нанес Дамон, и теперь чувствовал себя значительно лучше. Магия Угрюмого Кедара сделала его столь же здоровым, каким он был до событий в сокровищнице, если не здоровее, но сил старого целителя оказалось недостаточно, чтобы вырастить Доннагу новые зубы, которые он потерял в схватке с Грозным Волком, или успокоить его ярость по отношению к предавшему его человеку.

– Фиона, я удивлен, что Доннаг держит свое слово, – шепнул мореход девушке, кивая на деревянный сундук, доверху набитый монетами и драгоценными камнями.

Вождь тем временем, подойдя к сундуку, остановился перед ним, окинул пристальным взглядом содержимое и добавил туда еще несколько драгоценностей. После этого он махнул рукой. Сундук тут же закрыли и, обвязав толстыми кожаными ремнями, водрузили на спину самого крупного людоеда.

– Этот мир полон неожиданностей, – ответила Ригу Фиона.

– Может быть. Но ты все равно не должна ему доверять, – Мореход заговорил немного громче, поскольку уже Доннаг отошел довольно далеко. – Я тебе уже говорил, что видел, как твой брат умер. Это было ровно неделю назад в пещере, в самом чреве гор. Несун смог воспользоваться магическим бассейном в форме глаза, который создали маги Ложи Черных Мантий, и вызвал видение темниц Шрентака, – Риг потратил весь вчерашний вечер на рассказы об их путешествии по гномским руинам и по подземной реке, а также о том, что сделал кобольд. – Фиона, я видел, как Эйвен умер. «А потом видел, как Несун умер тоже…» – добавил он про себя.

Девушка выдержала его пристальный взгляд – ее глаза блестели от едва сдерживаемых слез, но в них горела фанатичная решимость, которая помогала соламнийке не заплакать.

– Риг, ты не можешь знать этого наверняка, – сказала она упрямо, повторяя те же слова, которые говорила ему вчера вечером. – Это было видение – на самом деле ты не был в Шрентаке. И может быть, брат все еще жив.

Мореход закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы немного успокоиться, – упорство Фионы его раздражало, а когда вновь поднял веки, то увидел, что губы девушки чуть дрожат.

– Фиона, видение было достаточно реальным. Сколько раз я должен описать его, чтобы ты поверила?

– Даже если ты прав, – тихо сказала она, – я хочу, по крайней мере, получить его тело. Если Эйвен умер, то он заслуживает быть похороненным по обычаю Соламнийских Рыцарей. Я не оставлю его гнить в логове черной драконицы и пойду туда, чтобы забрать его – живым или мертвым.

Девушка расправила плечи, гордо выдвинула подбородок и, усилием воли заставив слезы высохнуть, попыталась отойти от Рига, но он протянул руку и поймал ее ладонь, мягко заставив остаться рядом и повернуться к нему.

– Фиона… – начал мореход.

– Ты еще можешь передумать, – произнесла она так же тихо. – Я пойму, если ты откажешься сопровождать меня.

– Ну уж нет. Я не собираюсь оставлять тебя одну и…

Но Фиона дернула его за рукав, призывая замолчать, и обернулась к строю людоедов, указывая на одного из них, стоящего в первой шеренге:

– Вон тот мужчина бывал в руинах Такара прежде. Он поведет нас.

Людоед был высоким, с бочкообразной грудью, затянутой в кожаный доспех. Его тело темно-коричневого цвета покрывало множество бородавок, а глаза были такими же серыми, как дождевые облака над головой.

– Его зовут Малок, и говорят, он очень стар, даже для людоеда. Ему довелось побывать в руинах давно, когда черная драконица еще только начала создавать болото.

Риг вскинул голову и тяжело сглотнул, словно его горло сдавило невидимой петлей. Выпустив руку девушки, он снова понизил голос:

– Из меня тоже получился бы неплохой проводник. И мы бы сами доставили в Такар сундук с драгоценностями. Мы вдвоем – ты и я.

– Ни ты, ни я не были там раньше. Мы знаем только направление, в котором нужно идти, а это еще далеко не все. Этот же людоед – один из самых удачливых воинов Доннага, раз сумел не только попасть в Такар, но и вернуться.

– Но направление-то мы знаем точно.

– Знаем, но думаю, что лучше, если рядом будет Малок. – Она отступила от морехода. – Мэлдред в нем уверен. А, кроме того, ты привык ориентироваться по звездам, а за такими плотными облаками их еще долго не увидишь.

– Не знаю, не знаю… – Риг сунул большие пальцы рук за пояс, а остальными принялся барабанить по коже перевязи. – Не нравится мне все это, Фиона. А особенно не нравится твой план.

Девушка тяжело вздохнула, явно не желая дальше продолжать этот спор, и нервно сплела пальцы. Риг знал, что она всегда непроизвольно так делает, когда расстроена. Но через мгновение Фиона продолжала:

– Риг, мой план очень прост, я все обдумала заранее. Старый драконид-базак, который рассказал о пленниках и выкупе Совету Ордена, живет в Такаре. Я легко узнаю его по золотому ошейнику, усеянному драгоценными камнями, и шраму на груди. Думаю, мне будет достаточно увидеть его. Он должен настолько отличаться от остальных, что не узнать его просто невозможно. Итак, мы найдем его и отдадим выкуп. А он взамен вернет мне брата… или его тело. В сундуке достаточно монет и драгоценностей, чтобы выкупить еще нескольких пленников. Уверена, план сработает. Не может не сработать.

Риг нахмурился:

– Я не уверен, что ты можешь доверять приспешнику Сабл, а тем более дракониду. Может быть, ему уже надоело ждать выкупа и он покинул Такар. Или, возможно, базак изначально лгал и тебе, и Совету, что, между прочим, наиболее вероятно. И я не доверяю Вождю Доннагу. Мне не нравится Мэлдред, потому что он вор, и еще категорически не нравится тот Дамон, каким он стал теперь.

– А разве когда-нибудь нравился? – Голос Фионы начал предательски дрожать. Она открыла рот, чтобы сказать еще что-то, но в этот момент ее внимание переключилось на Мэлдреда, который направлялся в их сторону.

Силач надел черные кожаные доспехи, а на плечи накинул темно-зеленый плащ, из-за плеча виднелся эфес неизменного двуручного меча. Волосы Мэлдред коротко подрезал, отчего его лицо стало казаться угловатым и жестким.

Рядом с ним шел Дамон. Он был одет в зеленый кожаный жилет, украшенный темным орнаментом из переплетенных листьев, и черные, длиной до середины бедра, штаны из грубой холстины. Шнуровка на груди была распущена достаточно, чтобы демонстрировать пластины крепких мускулов, а короткие штаны выставляли на всеобщее обозрение вросшую в бедро драконью чешуйку. На плечи Грозного Волка был накинут плащ оливкового цвета, сделанный из кожи какой-то рептилии, легкий и удобный. Волосы он тоже подрезал, правда, не так коротко, как Мэлдред, – они немного не достигали плеч, а лицо было чисто выбрито. На боку его висел длинный меч в ножнах из черной, с тиснением, кожи, и Дамон все время одну руку держал на эфесе клинка.

– Я рад, что ты передумал и решил пойти с нами, – сказал Мэлдред Грозному Волку.

– Я еще не знаю точно. – Несколько минут назад Дамон рассказывал другу о вопросе, который он задал мечу, и о видении, показавшем болото.

– И все же я доволен, что ты идешь с нами, даже если это не твое решение, а Убийцы Червей. Хорошо, что он убедил тебя.

Грозный Волк пожал плечами:

– Да, видно, придется сопровождать вас. По крайней мере, некоторое время.

Силач поглядел на клинок:

– Пока он не скажет тебе больше?

Дамон кивнул:

– Меч дал мне понять, что я должен идти на болото. И лучше будет, если я сделаю это в компании. По крайней мере, некоторое время, – повторил он. – Так что беру свои слова назад. Сначала помогу вам с Копями Верного Сердца, а потом мы разойдемся, и я буду искать один.

Мэлдред понизил голос, увидев, что Риг внимательно на них смотрит.

– Мы не разойдемся, друг мой. Я пойду с тобой до конца. Мы найдем средство, чтобы ты смог избавиться от этой проклятой чешуйки, которая причиняет тебе столько страданий. После Копей, в сопровождении благородной соламнийки или без нее, я последую за тобой туда, куда тебя поведет меч.

Дамон тоже взглянул на морехода и слегка развернулся, так чтобы пройти в стороне от него.

– Мы обсудим это позже.

– Когда будем как можно дальше от Доннага, – закончил силач.

– Да, я боюсь, что он захочет отомстить мне.

– Лорд Вождь не сделает тебе ничего плохого, – откликнулся Мэлдред. – Он никогда больше ничего не предпримет против тебя и, думаю, не станет приказывать сделать это своим слугам.

– Я в этом не уверен.

– Последние два дня мы с Доннагом много беседовали, пока Угрюмый Кедар исцелял его, о том, что ты все равно получил меч, который хотел, но все-таки оставил Вождю жизнь, хотя мог убить его. И о том, что слово надо держать, а за обман иногда приходится очень дорого платить. – (Дамон непонимающе поднял бровь.) – Он ведь обманул и меня тоже, друг мой. Волки! Ха! – силач хитро усмехнулся. – И я сказал, что если он хочет сохранить нашу дружбу, то за нее придется заплатить – тем, что он оставит тебя в покое.

– Он полон лжи, – бесцветным голосом произнес Дамон, краем глаза наблюдая за Доннагом: Вождь снова расхаживал перед своими наемниками.

Мэлдред тихо хихикнул:

– Хорошо. Я знаю про одну маленькую ложь, которая тебя рассмешит. Доннаг сказал Угрюмому, что он сломал челюсть, когда упал с одной из особенно крутых лестниц, которых полно в его дворце. И стражникам он сказал то же самое. – Силач коснулся платиновой цепи, которая висела у него на шее, уходя под кожаный доспех, и начал перебирать ее звенья. В центре его груди угадывалась выпуклость – это был бриллиант Скорбь Лэхью, – Для правителя Блотена было бы позором признаться, что его так изуродовал какой-то жалкий человек.

– Однако, – начал Дамон, – я буду чувствовать себя в безопасности, только когда удалюсь от него на приличное расстояние.

Мэлдред хлопнул друга по плечу:

– А как там Рикали?

– Она все еще в доме Угрюмого. Оказалось, что те повреждения, которые Рики получила при падении, намного серьезнее, чем я думал, поэтому для ее исцеления нужно время. Она пробудет у Кедара еще несколько дней.

– А она знает, что ты не будешь дожидаться ее выздоровления и отправляешься с нами?

Дамон кивнул:

– Да. Правда, она не слишком-то счастлива от этого.

Внезапно Мэлдред помрачнел;

– А то, что ты не собираешься возвращаться, она тоже знает?

Из короткого разговора с Ригом Дамон знал, что по дороге в Блотен полуэльфийка почти все время была без сознания, поэтому не поняла, что он оставил ее, а сам мореход девушке ничего не говорил, посчитав, очевидно, что это не его дело. Прошлой ночью Грозный Волк был в доме Угрюмого Кедара и сказал Рикали, что снова придет к ней, как только вернется с болота.

– Нет, – ответил он. – Она не знает. По крайней мере, мне не придется волноваться еще и о ней. Рики начинает корчить от одного упоминания о болоте.

– Провались ты прямиком в Бездну, Дамон Грозный Волк, – прошептал Риг. Мореход потихоньку подошел достаточно близко, чтобы услышать последнюю часть беседы двух воров.

Болото обступало их со всех сторон. Было жарко, душно, дышать становилось все тяжелее. И хотя та небольшая часть неба, которую они могли видеть, все еще оставалась пасмурной, дождь прекратился. Очевидно, он лил только над горами.

Фиона изо всех сил старалась держать такой же широкий шаг, как и людоеды. Ее тяжелые соламнийские доспехи в такой духоте стали обузой, но девушка наотрез отказалась снимать их. Даже Мэлдред не сумел ее убедить сделать это.

Тяжелые ароматы цветущих лиан, смешивающиеся с запахом застоявшейся, гниющей воды, казалось, забивали горло, затрудняя дыхание. За отрядом следили сотни глаз – это были змеи, свисающие, подобно лозам дикого винограда, с ветвей кипарисов. То и дело над головами путников пролетали ярко раскрашенные в красные и желтые цвета попугаи, которые тут же исчезали в зеленой листве.

И все вокруг было зеленым: виноградные лозы, листья, мох, папоротники. Даже пена, выступавшая на поверхности заболоченных прудов. Огромные деревья образовывали почти сплошной навес, и в те редкие дни, когда солнцу удавалось пробиться сквозь тучи, его лучи пронизывали листву, заливая болото призрачным зеленым светом. Иногда наемникам приходилось зажигать факелы: если солнце не появлялось из-за облаков, днем под пологом леса было почти так же темно, как и ночью. Дамон задавался вопросом, как вообще здесь может что-нибудь расти, пока, наконец, не решил, что все это бурное цветение – результат драконьей магии.

Из-под ног путешественников то и дело выскакивали юркие ящерицы, за зеленой стеной что-то двигалось – явно параллельно их курсу. Один раз они заметили большого черного кота, который лежал, развалясь, на низко склонившейся над тропой ветке и смотрел на них круглыми желтыми глазами, беспрестанно зевая. Судя по звукам, доносящимся со всех сторон, на болоте жило и множество других обитателей. Визгливыми голосами перекликались обезьяны, утробно ворчали и щелкали зубами аллигаторы, где-то совсем рядом жалобно вскрикнуло неизвестное существо, часто путникам встречались следы каких-то крупных тварей с перепончатыми лапами. Людоеды начали поговаривать о том, что неплохо бы в один из вечеров устроить охоту на гигантских крокодилов, чтобы разнообразить продукты, которыми их снабдил Доннаг, свежим мясом. Над землей почти постоянно висел туман, который тоже был зеленым, – это жара заставляла подниматься с поверхности болота испарения, напоминавшие зыбких призраков.

Первое время Дамон нервничал из-за этого – ему казалось, что в тумане могут скрываться неизвестные опасности, – и шел позади отряда людоедов, очищающих путь от переплетений лиан. Каждый день Грозный Волк задавал мечу один и тот же вопрос: как ему избавиться от чешуйки. Иногда Убийца Червей не отвечал, иногда опять показывал то же самое место на болоте, что и в переулке в Блотене, но с каждым разом изображение давало чуть больше подробностей.

Фиона двигалась во главе колонны и уделяла куда больше внимания Мэлдреду, чем Ригу, который часто стал уходить назад, к Дамону, хоть они и не разговаривали. Но чаще всего мореход выбирал место в середине колонны, откуда мог приглядывать за Соламнийским Рыцарем и изредка бросать через плечо взгляды на Грозного Волка.

Дамону казалось, что Риг стал словно бы невидимым или о нем попросту забыли, потому что никто не обращал на него никакого внимания. Он был доволен, что мореход оставил его в покое. Грозный Волк предпочитал находиться наедине с собой, разговаривая только тогда, когда Фиона или Мэлдред подходили к нему проверить, все ли в порядке, или когда кто-нибудь из людоедов предлагал ему сыграть в их любимую азартную игру.

На пятый день, утром, они вышли к мелкой реке – вода в самом глубоком месте доходила Дамону до подмышек. Над рекой висело толстое покрывало из насекомых, но они, казалось, нисколько не беспокоили людоедов, так же как аллигаторы и крокодилы, которые во множестве нежились на отмелях. Грозный Волк подозревал, что только численность их отряда и размеры людоедов не позволяли обитателям болота немедленно ими всеми позавтракать.

Тем же утром, немного позже, Риг снова отошел назад и молча пошел рядом с Дамоном. Оба мужчины делали вид, что не замечают друг друга, несмотря на то, что шагали по заболоченной земле практически плечом к плечу.

Когда тени сгустились, ясно говоря о том, что солнце зашло, колонна остановилась, и людоеды начали разбивать лагерь. Риг отправился разыскивать Фиону, а когда увидел ее, то обнаружил, что девушка полностью поглощена беседой с Мэлдредом. Мореход, хмурясь, прошел мимо и снова будто растворился для всех.

Дамон отошел подальше от лагеря, но не настолько далеко, чтобы потерять его из поля зрения, воткнул факел в землю и, достав из ножен Убийцу Червей, принялся размешивать кончиком лезвия воду в ближайшей луже.

– Средство, – прошептал он. – Средство, чтобы избавиться от чешуйки.

Грозный Волк сосредоточился и склонился над водой. Он ждал долго, мускулы ног начало сводить от сидения в неудобной позе, но меч никак не реагировал. Не было магического покалывания, в луже не появилось никакого изображения, гарда меча не спешила налиться привычным холодом – не было ничего.

– Средство, – повторил Дамон.

Он вспомнил, что старый мудрец из Кортала сказал, что меч может и не отзываться, если сам этого не хочет. Может быть, сегодня как раз такой день, когда у Убийцы Червей нет настроения отвечать? Но Дамон не терял надежды на то, что клинок отзовется. Он продолжал помешивать воду в луже острием и сосредоточил все мысли на мече и на драконьей чешуйке.

Ничего.

Дамон тяжело вздохнул сквозь крепко сжатые зубы и решил попробовать еще раз утром, перед тем как отряд отправится в путь. Он уже собирался встать и пойти поговорить с Мэлдредом, когда гарда в руках внезапно похолодела. Это было то самое долгожданное ощущение, мигом заставившее Грозного Волка замерзнуть, несмотря на болотную жару, а его сердце – сильно забиться. Он опять размешал воду и снова начал думать только о чешуйке на ноге и средстве, чтобы избавиться от нее. Мгновение спустя в луже появилось изображение.

Это было все то же зеленое видение; толстые листья, лозы дикого винограда, ящерицы и птицы, то приближающиеся так, что их можно было разглядеть, то исчезающие среди листвы, яркие цветы и огромные папоротники. И снова не было никакого ориентира, который бы показал Дамону, как попасть в это место, в луже не отразилось ни солнца, ни луны, чтобы указать ему путь. Но само изображение на этот раз опять было чуть больше. Сквозь просвет в листве Грозный Волк увидел что-то напоминающее кирпичную кладку, потом ему показалось, что там, среди лиан, стоит какое-то изваяние, он не мог рассмотреть подробнее, но одно знал точно – это было отполированным и явно сделанным руками, а не силами природы. Дамон снова сконцентрировался, ощущая, как покалывает руки.

Он мысленно просил меч сделать изображение более четким, но видение уже исчезло. Грозный Волк распрямился, давая отдых усталой спине, и вложил меч в ножны. Он решил попробовать еще раз, когда они достигнут Копей Верного Сердца. «Возможно, – размышлял Дамон, – если дать магическому мечу отдохнуть, видения станут более ясными».

Он возвратился в лагерь и устроился в нескольких ярдах от морехода, на единственном пятачке более-менее сухой земли, который не был занят людоедами. Дамон видел, что Риг смотрит на него. Мореход, не выпуская алебарды из рук, сидел прислонившись спиной к массивному дереву, кора которого поросла мхом. «А не захочет ли Риг снова забрать у меня магическое оружие, как он уже сделал это с алебардой?» – подумал Грозный Волк, но тут же решил, что никто не отнимет у него Убийцу Червей, пока он жив.

После этого Дамон тоже оперся спиной о ствол дерева, не обращая внимания на изогнутый корень, который впивался в его ногу, и закрыл глаза в надежде уснуть. Но сон не шел к нему – слишком много звуков было вокруг, слишком много тревожных мыслей в голове. Где-то в листве кричали невидимые птицы, кто-то шелестел в ветвях у самой земли, может быть большие болотные кошки. Но еще больше Грозного Волка беспокоили разговоры людоедов. Он жалел, что не знает их языка, чтобы понять больше, чем несколько разрозненных слов.

Дамон не мог заставить себя доверять им, поскольку эти воины были наемниками Доннага. Он хотел знать точно, о чем они говорят, и страстно желал убедить Мэлдреда в том, что его беспокойство по поводу лояльности наемников не беспочвенно.

Услышав хлюпающие шаги, Грозный Волк открыл глаза – к нему приближался людоед по имени Малок. Дамон хотел было отмахнуться, чтобы его оставили в покое, но заметил в руках у Малока большой бурдюк с крепким пойлом, и жестами показал, чтобы тот подошел ближе.

Грозный Волк видел, что Риг все еще смотрит на него. Фиона тоже была неподалеку, ее лицо мягко освещал большой факел, воткнутый в землю рядом. Девушка бросила на Дамона случайный взгляд, но тут же снова отвернулась, глядя на Мэлдреда и внимательно слушая его. Соламнийка почти прижималась к силачу, а его рука лежала на ее плечах.

Малок сделал длинный глоток из бурдюка и передал его Грозному Волку. Он немного знал общий язык и попробовал занять Дамона беседой о большом кабане, которого он выслеживал накануне, но так и не поймал. Дамон вежливо слушал, потягивая напиток мелкими глотками. Пойло было жгучим, но весьма приятным на вкус. Решив, что слишком много пить не стоит, он сделал последний глоток, передал бурдюк обратно и кивнул в знак благодарности.

Тогда Малок вытащил из кармана несколько раскрашенных камней для незамысловатой игры, которой развлекался весь отряд поголовно. Грозный Волк неохотно согласился сыграть и сунул руку в карман, чтобы достать несколько медных монет, когда лагерь огласил душераздирающий вой. Дамон вскочил, выхватывая из ножен меч, а Малок бросил камни, хватаясь за булаву.

Благодаря двум большим факелам в лагере было более-менее светло, чтобы разглядеть, что людоеды мечутся по расчищенной поляне, в неверном свете действительно напоминая призраков. Вокруг мельтешили белые, словно мука, лица, руки, размахивающие, как крылья мельницы, трава приминалась под тяжелой поступью, но разглядеть, чем вызван переполох, было трудно из-за стены густой листвы, окружавшей поляну. Дамон двинулся к ближайшему факелу, возле которого он в последний раз видел Фиону, Малок затопал следом.

Но не успел Грозный Волк сделать и дюжину шагов, как почувствовал, как неведомая сила поднимает его в воздух. Запретив себе паниковать, он присмотрелся и увидел, что его руки и ноги опутаны змеями, свисающими с ветвей. Это они тянули его вверх. Воздух в лагере заполнился шипением – тварей было множество, возможно несколько сотен.

Через мгновение кольца змеиных тел стянулись, и Дамон понял, что левой рукой уже не может пошевелить, но правая рука, сжимающая Убийцу Червей, все еще была относительно свободна. Он рванулся и взмахнул мечом, разрубая ближайших змей, чтобы не дать им окончательно обездвижить себя, потом рубанул еще раз и еще – твари тянулись к нему, занимая место погибших собратьев.

Бешено раскачиваясь, Грозный Волк сумел остановить движение вверх, по крайней мере, на несколько необходимых секунд. Не спуская глаз со змей, которые свивались в клубки над ним, он начал перерубать Убийцей Червей кольца, опутывающие его, стремительно освобождаясь и с каждым ударом спускаясь ближе к земле.

Дамону казалось, что бой со змеями длится вечность, хотя он и подозревал, что на самом деле прошло всего несколько минут. Неподалеку и немного ниже болтались с десяток людоедов и Мэлдред. Силач отбивался от напавших на него тварей, в то время как одна из змей кольцами обвивала его ноги, так что Мэлдред висел вниз головой. Он подтянулся, попытавшись разорвать живые путы, но тело змеи было слишком гибким и не поддавалось, кольца на его ногах лишь сжимались сильнее. Другие змеи набрасывались на уставшего силача и вгрызались в плоть на его руках – вниз потекли ручейки крови.

Оказавшись на твердой земле, Дамон едва успевал увертываться от новых змей. Когда толстый удав пробовал обвиться вокруг его груди, Грозный Волк присел и рубанул мечом, но клинок отскочил от блестящей шкуры. Вены на руках и шее Дамона вздулись, и он ударил еще раз, с удвоенной силой. На этот раз удар достиг цели – во все стороны брызнула густая серо-зеленая кровь.

За несколько долгих секунд Грозный Волк сумел уничтожить несколько змей и теперь стоял среди шевелящихся обрубков. В скудном свете факелов он увидел, как отрубленная голова одной из них разевает рот, полный вместо зубов острых шипов. Это показалось Дамону очень странным. Он присмотрелся внимательнее и убедился, что это действительно не зубы. В мертвых и умирающих змеях, корчащихся вокруг него, было еще что-то неправильное.

Они больше походили на лозы дикого винограда и лианы, которыми были оплетены деревья, растущие на болоте. Грозный Волк присел и пощупал тело одной из тварей. Даже на ощупь оно напоминало лозу, по крайней мере, было лишено чешуек.

– Что же это за существа? – тихо спросил он у себя. Но раздумывать над этим времени не было – пришлось отражать атаку еще одной змеи.

– Дамон! – закричал сверху Мэлдред. Его уже не было видно, но шевеление листвы ясно показывало, где скрылся силач. – Помоги мне!

Большинство людоедов уже исчезло в ветвях наверху, остальные били мечами и булавами змей, которые продолжали появляться из сплетения лиан и оплетать свои жертвы. Шипение становилось все громче, пока не достигло такой силы, что заглушало крики людоедов.

В этот момент возле Грозного Волка появилась Фиона и разрубила особенно толстую змею, как раз атаковавшую его. Дамон увидел девушку, кивнул и тут же упал на живот, почувствовав, как новое змеиное тело коснулось его спины. Перекатившись на спину, он ударил вверх, отсекая голову еще одной змее, а свободной рукой вцепился в третью, которая свесилась с дерева, чтобы оплести его своими кольцами. Зажав магический меч в зубах, Грозный Волк, используя эту последнюю змею как веревку, начал карабкаться вверх.

– Дамон! – окликнула его соламнийка. – Я не вижу Мэлдреда. – Она уже разрубила не меньше дюжины существ, и их части продолжали извиваться, корчась на земле. В свете факела Дамон увидел, что ее серебристые доспехи забрызганы темно-зеленой слизью, лицо выражает мрачную решительность, а глаза широко распахнуты. – Он должен быть где-то там, наверху, вместе с другими!

Грозный Волк не ответил, поскольку его рот был занят магическим мечом, и продолжал взбираться по змее.

Поднявшись примерно на двадцать футов, он остановился. Держась за импровизированную веревку одной рукой и сжимая тело удава ногами, чтобы тот особенно не дергался, Дамон ударил мечом черную змею, летящую прямо на него. Лезвие легко рассекло гибкое тело, и Грозный Волк зажмурился, чтобы уберечь глаза от брызнувшей фонтаном крови. Лицо обожгло – кровь змеи была ядовитой, но Дамон этого и ожидал. Он давно заметил среди зеленых змей несколько черных и был уверен, что они далеко не так безобидны, а сейчас увидел, что черные твари кусают висящих в ветвях людоедов, и те после недолгой борьбы обмякают в путах и больше не двигаются. Грозный Волк закричал оставшимся внизу, чтобы они опасались черных змей, но шипение уже стало таким невыносимо громким, что его крики никто не услышал.

Дамон поднялся выше, поражаясь длине этих змей. Он уже был более чем в пятидесяти футах от земли, но те были еще длиннее, и Грозный Волк даже не видел того места, где его змея-веревка цеплялась за ветви.

– Мэлдред! – выкрикнул он имя друга. – Мэлдред!

Он надрывался, стараясь перекричать шипение, которое становилось еще громче, хотя, казалось бы, это невозможно, – все новые и новые змеи скользили по ветвям к земле. Дамону показалось, что в ответ раздался крик. Это явно был характерный глубокий и мелодичный голос его друга. Мэлдред был где-то выше. Дамон опять начал карабкаться по змее-веревке, но скоро ему вновь пришлось остановиться – удав начал дико корчиться, угрожая сбросить Грозного Волка на землю. Понимая, что такой подъем становится опасным, Дамон выпустил змею и перебрался на соседнюю ветку, после чего перерубил тело удава. Нижняя часть полетела вниз, и через мгновение раздался звучный шлепок о землю, а верхняя продолжала висеть меж ветвей, слегка подергиваясь.

Далеко внизу старый людоед по имени Малок прижался спиной к стволу кипариса и размахивал перед собой огромной секирой, словно косой. В другой руке у него был меч, который людоед раскручивал над головой, не позволяя змеям нападать на него сверху.

Фиона металась по поляне, продолжая разрубать тела существ. Только одна тварь сумела обвиться вокруг ее тела, но девушка прикончила ее прежде, чем змея сумела поднять ее в воздух. Сейчас тяжелые соламнийские доспехи, впервые за время путешествия по болоту, оказались полезными – змеи соскальзывали по металлу и падали на землю, становясь легкой добычей для острого меча Фионы.

Людоеды быстро заметили и оценили успехи девушки, поскольку она успевала не только расправляться со змеями, которые нападали на нее, но и помочь остальным, разрубая тугие кольца, опутывающие то одного, то другого наёмника. Видя такую доблесть, воины Доннага прониклись уважением к человеческой женщине, которую раньше терпели только потому, что таков был приказ Вождя.

Внезапно наверху что-то произошло, раздался треск ветвей, грохот, и тело одного из зеленокожих людоедов рухнуло вниз и ударилось о землю, словно большой валун, расплескивая болотную жижу. Стоявшие ближе всего к месту падения гневно завыли – их товарищ был, очевидно, мертв, его покрытое пятнами кожа носила следы множества укусов.

Когда сверху упало еще одно тело, Фиона, напрягая голос, начала раздавать распоряжения ошеломленным людоедам, надеясь, что хотя бы кто-нибудь из них ее поймет. Отреагировал только один, людоед со странно белой кожей, которого Мэлдред назвал отрядным целителем. Девушка не помнила его имени, поэтому замахала руками, показывая, чтобы он сделал что-нибудь. Людоед перестал бормотать – наверное, он творил защитное заклинание – и быстро закричал что-то на языке людоедов, очевидно переводя им приказы соламнийки. Мгновение спустя наемники перегруппировались и встали в центре поляны, окружив девушку широкими спинами и выставив вперед клинки, тускло вспыхнувшие в неверном свете факелов. Земля была покрыта обрубками змей, некоторые все еще корчились, пасти пытались вцепиться зубами-колючками в сапоги людоедов, но те быстро пресекали эти попытки, давя головы каблуками.

– Мэлдред! – продолжал тем временем взывать Дамон. Он взобрался по крепкой лиане еще выше и продолжал подниматься, цепляясь за ветки, покрытые змеями. По пути ему удалось зарубить еще немало тварей. Если змея висела слишком высоко, он просто миновал ее, не желая тратить силы и время, а некоторых сдергивал с их насестов, швыряя вниз.

– Дамон! Я здесь! – глубокий голос звучал несколько глухо, но все же был вполне ясным.

– Продолжай говорить! – крикнул Грозный Волк в ответ. – Так мне будет легче найти тебя!

Раздался еще один голос, окликающий Дамона по имени, и тот узнал Рига – мореход тоже был захвачен змеями и втянут на деревья. Грозному Волку показалось, что голос Рига звучит где-то совсем близко. Почти сразу из-за туч показалась луна, бледными лучами осветив заросли, и Дамон увидел морехода, висящего на стволе соседнего дерева. Четыре толстые змеи оплели его руки и ноги, а пятая вгрызалась в лицо. Дамон разрубил попавшуюся на пути тварь, рванувшись к Ригу, затем остановился и пошел на голос Мэлдреда. Словно ярмарочный канатоходец, он, балансируя, пробежал по ветке, перепрыгнул на толстый сук, тянувшийся от огромного вяза, и двинулся дальше, придерживаясь за свисающих с ветвей удавов. Дважды Грозному Волку приходилось останавливаться и вступать в схватку с черными змеями, морщась, когда ядовитая кровь обжигала его кожу.

Оказалось, что Мэлдред висит почти двадцатью футами выше, привязанный кольцами змей к толстой ветке. Именно отсюда свисали те твари, головы которых покачивались у земли, и Дамон понял, что их длина превышает сто футов. Грозный Волк уцепился за тонкую, как веревка, змею и забрался по ее телу до следующей ветки, а потом перерубил. Обойдя ползущих по стволу двух черных гадюк, он принялся подниматься, врубая меч в древесину и подтягиваясь на нем. Мэлдред был уже близко, и Дамон понял, как огромны змеи, оплетающие его. Пробиваясь через завесу из тонких зеленых змей, он почувствовал, что кто-то вгрызся в его тело под жилетом, и едва не рухнул со своей ненадежной опоры. Закинув руку за спину. Грозный Волк нащупал тело змеи, выдернул ее из-под жилета и отшвырнул подальше. Ему пришлось убить еще несколько тварей, прежде чем он добрался до Мэлдреда. Лицо силача было испещрено следами укусов, щеки чудовищно раздулись.

Дамон начал резать тела змей, опутавших друга, как будто пилил обыкновенные веревки. Темно-зеленая кровь заливала его, но Грозный Волк сделал паузу только тогда, когда тонкая зеленая змея упала на него сверху, пытаясь обвиться вокруг шеи.

– Почти готово, – сказал Дамон Мэлдреду, но в этот момент другая змея, толстая, свесилась с ветки и вонзила зубы в его обнаженное бедро. Грозный Волк не раздумывая ударил тварь эфесом меча по голове, оглушив ее. – Еще немного. Сейчас я тебя освобожу.

– И это будет третий раз, когда ты спасаешь мне жизнь, друг мой. – Силач вздохнул. – Я твой должник.

– Ерунда, – откликнулся Дамон. – Ты помог мне получить Убийцу Червей. Так. Еще немного. – Он резал из последних сил, чувствуя, что еще какая-то змея обвилась вокруг его пояса и начала стягивать кольца. – Еще чуть-чуть. – Грозный Волк задыхался, но делал все, чтобы довести дело до конца.

Когда змеи, опутавшие силача, были почти перепилены, тот помог другу – напряг стальные мышцы, и скользкие обрывки слетели с его мощного тела. Мэлдред сразу же вскинул руки и мертвой хваткой вцепился в удава, который сдавливал кольцами грудь задыхающегося Дамона. Сильные пальцы буквально раздавили змею, между ними просочилась зеленая илистая плоть.

– Смотри-ка, у них даже костей нет, – сказал силач, отшвыривая в сторону останки существа и балансируя на качающейся ветке, пытаясь удержать равновесие. – Это очевидная магия, и в других обстоятельствах я бы изучил их получше. Кто-то обладающий немалой мощью оживил виноградные лозы.

– Да, – согласился Дамон, продвигаясь к другим ветвям, на которых были подвешены людоеды. – Кому-то было выгодно проредить отряд наемников Доннага.

Они поспешно пробивались от ветки к ветке, вместе уничтожая змей и освобождая плененных людоедов. Освобожденные в свою очередь начинали избавлять от пут других, хотя огромным, неуклюжим людоедам было трудно балансировать на ветвях.

Далеко внизу Фиона продолжала отдавать приказы, чтобы людоеды двигались по кругу, не оставаясь на одном месте дольше нескольких мгновений. С тех пор как она распорядилась сгруппироваться таким образом, ни один из людоедов больше не был захвачен змеями. Белокожий целитель стоял в центре круга и взмахивал огромными руками, творя заклинание. Воздух вокруг его пальцев замерцал, искры начали отрываться от рук и полетели к внешней границе круга, словно стая светлячков. Огни бледно-оранжевого цвета роились вокруг змей, которые продолжали свисать с веток, и по мере того, как свечение становились ярче, движения тварей замедлялись, а затем и прекратились вовсе. Некоторое время, озаренные магическим светом, они еще напоминали змей, а потом стали тем, чем были на самом деле, – виноградными лозами, усеянными бутонами цветов.

Соламнийский Рыцарь приказала людоедам снова перестроить круг, чтобы целителю было удобнее бить магическими искрами по противникам. Скоро с ветвей начали спускаться новые змеи, и пальцы людоеда опять начали трепетать.

Много выше Риг, напряженно вглядываясь в тени, наблюдал, как Дамон освобождает Мэлдреда, а потом людоедов. Мореход продолжал бороться с кольцами змей, прижавшими его тело к покрытому мхом стволу. Его щеки были покрыты укусами, по лицу текла кровь.

– Подлые змеи! – взревел он и сплюнул, потому что одна из наиболее шустрых тварей впилась зубами в его нос. – Провались ты прямиков в Бездну, Дамон Грозный Волк, вместе со всеми этими гадинами!

Риг понял, что если Дамон и собирается помогать ему, то, по крайней мере, не в ближайшее время, и что если он не предпримет ничего, чтобы быстро освободиться, то скоро будет мертв. Дышать становилось все труднее. Мореходу дважды почти удалось освободиться, но на место убитых змей всякий раз прибывали новые.

Казалось, бороться с этими тварями бессмысленно, и Риг почти был готов сдаться, но тут он подумал об отношениях, завязавшихся между Фионой и Мэлдредом, и злость придала ему новых сил.

– Я не позволю проклятому вору увести ее у меня, – выдохнул мореход сквозь зубы.

Еще одна змея свесилась с верхней ветки, на этот раз черная, и угрожающе разинула пасть. Взбешенный мореход тоже «разинул пасть», словно он сам был змеей, встретившейся с соперницей, и вцепился зубами в скользкое тело. Он сжимал челюсти до тех пор, пока тварь не обмякла, потом долго отплевывался от попавшей в рот ядовитой крови, и снова начал бороться за собственную жизнь.

– Я не оставлю ее в покое. Не позволю находиться вместе с вором и с Дамоном Грозным Волком, который, по сути, еще худший вор. Не оставлю… не позволю… не отдам… Наконец-то! – вскричал Риг, почувствовав, что правая рука свободна. Он тут же зашарил на поясе, пока онемевшие пальцы не наткнулись на рукоять одного из многочисленных кинжалов, и вытащил клинок. – Получайте, мерзкие скользкие твари! – шипел мореход, нанося удары.

Он бил до тех пор, пока все змеи, опутавшие его, не были убиты, а потом с отвращением отшвырнул от себя кровоточащие обрубки.

Покончив с тварями, Риг сел и привалился спиной к стволу, чтобы отдышаться. Он часто сплевывал, пытаясь избавиться от вкуса ядовитой крови, потом сдернул с пояса бурдюк и прополоскал рот. Это немного помогло, хотя язык все еще продолжало жечь. Темные глаза морехода тем временем тревожно обшаривали соседние ветки, ожидая, что змеи, кишащие там, тоже бросятся на него.

Прикинув, как лучше спускаться. Риг перепрыгнул на соседнюю ветку и оказался под прорехой в сплетении листвы, которую заливал звездный свет. Риг поднял голову, благодаря судьбу за то, что в трудную минуту она позволила ему увидеть хотя бы клочок неба, на котором сияли звезды. Прошло уже много времени с тех пор, как он видел их в последний раз. Фиона была права, ориентируясь по звездам, они могли привести кого угодно куда угодно. Только звезды могли помочь капитану Мер-Крелу в открытом море верно провести судно к нужному порту. Мореход всегда говорил, что он не может заблудиться, пока на небе светят путеводные звезды. Едва увидев их, он почувствовал себя лучше, словно опять оказался в компании старых друзей, от которых не приходится ждать измены и которые не обращают наивных взоров на мужчину по имени Мэлдред.

– Еще минутку, – уговаривал он себя.

Теперь мореход не просто с восхищением смотрел на звезды – он читал по ним. Не обращая внимания на звуки битвы внизу, мореход поднялся немного выше, чтобы с новой точки увидеть несколько созвездий. Они отличались от тех, что были на небе до Войны Хаоса. Риг видел множество карт звездного неба того времени, когда над Кринном по ночам еще всходили три луны, чтобы знать это. И еще он был знаком со старым седым капитаном каравеллы, которому довелось ходить под теми созвездиями.

Но сам-то он родился и вырос под этими звездами, и сейчас они показались ему самыми лучшими друзьями. Риг поднял руку, пальцем прослеживая контуры крыла Дракона, но громкое шипение помешало ему. Мореход легко перебирался с ветки на ветку – это напоминало ему передвижение по вантам корабля. Несмотря на то, что Риг несколько месяцев не бывал на судах, былой сноровки он не потерял.

«Все равно слишком давно», – мельком подумал он.

Несколькими ветками ниже Дамон прорубал себе путь вниз сквозь завесу из змей. Когда он спрыгнул на землю, из-под его ног взметнулся фонтан болотной жижи, посылая зловонные брызги во все стороны.

Он слышал шипение, эхом отдающееся от толстых стволов, слышал Фиону, отдающую приказы, слышал, как отвечают ей людоеды на искаженном общем языке, слышал, как спрыгнул на землю Мэлдред.

Соламнийка явно была недалеко, и Дамон с Мэлдредом пошли на ее голос, сметая с пути змей, созданных из виноградных лоз. Казалось, что их путь не кончится никогда, но скоро оба мужчины вышли на поляну, к кругу людоедов. Мэлдред немедленно присоединился к ним, выполняя распоряжения соламнийки. Дамон остался вне круга, отбиваясь от змей, которые падали на него сверху.

Он поминутно морщился, находя, что запах змеиной крови намного хуже, чем едкий аромат целебного бальзама, которым его натерли в госпитале, в гномском городе Железный Шип. Сейчас Дамон только обрадовался бы дождю, который смыл бы с его тела отвратительный запах. Множество зачарованных виноградных лоз уже были убиты, и Грозный Волк практически топтался по ним, поэтому отвратительный запах усиливался с каждой минутой. Задерживая дыхание, он рубил Убийцей Червей направо и налево, стараясь не пропустить ни одной змеи, которые продолжали падать с ветвей, хоть и не в таких безумных количествах, как вначале. Возможно, их стало меньше просто потому, что людоеды уже уничтожили великое множество заколдованных лоз.

Дамон не обращал внимания на просьбы Мэлдреда присоединиться к кругу – ему совершенно не хотелось биться плечом к плечу с людоедами, которые так неистово размахивали своим оружием, что запросто могли задеть и его. Кроме того, Грозному Волку казалось, что в одиночку бороться со змеями легче, чем в окружении толпы блотенских наемников.

На самом краю лагеря змеи висели толстым занавесом. Там никого из людоедов не было, и Дамон направился к ним, разрубив по пути несколько черных гадюк. Он стал еще более осторожен, когда приблизился вплотную, поскольку шипение змей заглушило крики людоедов в круге, который остался далеко позади, а значит, случись что, звать на помощь было бы бесполезно.

– Какая же магия смогла вас оживить? – пробормотал он, размахиваясь и одним ударом срубая несколько змей. – Кто мог заставить вас… Проклятие!

Одна из змей-лоз бесшумно спустилась за его спиной и вонзила зубы-колючки в плечо Грозного Волка, тут же начав обвиваться вокруг его шеи. Дамон был вынужден бросить Убийцу Червей и вцепиться в тело змеи, пытаясь оторвать ее от горла. Внезапно змея обмякла, и он легко сорвал ее с шеи.

– Можешь не благодарить, – раздался голос морехода.

Риг как раз спустился вниз и, увидев, что происходит, убил тварь.

Дамон быстро поднял с земли Убийцу Червей и, не говоря ни слова, встал спина к спине с мореходом, и оба начали рубить занавес из змей, поскольку оба подумали, что, в конечном счете, это их общий враг.

Более чем через час после того, как змеи-лозы напали на лагерь, последняя из них была уничтожена. Покончив с противниками, Риг выпил содержимое еще одного бурдюка, надеясь избавиться от привкуса змеиной крови во рту. Он нашел свой длинный меч, который выронил, когда змеи поднимали его на дерево, а Дамон тем временем ходил по лагерю и пинал ногами кучи виноградных лоз, чтобы удостовериться, что в живых не осталось ни одной.

Девять людоедов из сорока погибли от укусов ядовитых гадюк или от падения с большой высоты, десятый попросту исчез. Фиона после недолгих раздумий посчитала, что будет неразумным посылать кого-нибудь на поиски, потому что тогда вместо одного пропавшего могло оказаться два.

– Наш отряд сократился на одну четверть, – подсчитал Мэлдред.

– Это сделал тот, кто не хочет, чтобы мы здесь находились, – добавил Грозный Волк.

– Надо же, догадались, – презрительно пробормотал Риг.

Оставшиеся в живых людоеды громко переговаривались, явно ропща, и единственным словом, которое люди разобрали в их гортанных возгласах, было «Сабл».

Дамон обратился к Малоку и произнес несколько простых фраз на людоедском языке, указывая на трупы, потом обернулся к Мэлдреду:

– Может быть, это работа черной драконицы, как говорят людоеды, но я думаю, это не так. Скорее всего кого-то из ее приспешников. Если бы Сабл захотела нас убить, мы бы давно были мертвы.

«Если бы змей создала она или любой другой дракон, я ощутил бы это, – подумал он. – Чешуйка дала бы мне знать».

Пластина драконьей брони, вросшая в бедро Грозного Волка, всегда реагировала на приближение любых драконов. Так было и в Долине Хаоса, когда над ними пролетел медный дракон, и в Лесу Квалинести, когда на отряд Дамона напала молодая зеленая драконица.

– Я знал бы об этом, – сказал он громко.

Риг вытирал кровь со щек, стараясь сильно не давить на раны от укусов, потом снял с пояса последний бурдюк и потряс его, выливая воду на лицо. Он не боялся остаться без питья, поскольку знал, что вновь наполнит бурдюки в первом же попавшемся на пути ручье. Места, где кожа была прокушена, припухли и неприятно ныли. Мэлдред, казалось, чувствовал себя так же плохо, но не делал ничего, чтобы обработать раны. Людоеды смазывали укусы водой, в которую выдавливали сок из корней, тут же и выкопанных. Риг сначала хотел сделать то же самое, но потом решил, что, возможно, именно от такого ухода кожа людоедов покрывается волдырями и бородавками, и отказался от собственной затеи, не желая стать таким же уродливым. Дамон пострадал меньше остальных, но все равно сделал на раны примочки, пропитав несколько тряпок крепким пивом из своего бурдюка.

Поняв, что больше укусы никак не обработать, и удовлетворившись тем, что он их хотя бы промыл, мореход начал ходить вокруг дерева, под которым он сидел, когда началось нападение на лагерь, в поисках алебарды. Риг точно понял, что прислонил ее к стволу, и был уверен, что это то самое дерево. Он узнал ствол по выпирающим из земли рядом с ним узловатым корням, которые напоминали лапы гигантского паука.

– Где? – шептал Риг. – Где мое оружие? – Он опустился на колени, водя пальцами по земле, пока не нащупал вмятину, которую оставила рукоять алебарды, но было слишком темно, чтобы рассмотреть что-либо еще, – Ничего. Я с этим справлюсь, – сказал он, вставая, и направился к Фионе.

Не дойдя нескольких шагов до девушки, мореход взял один из факелов и вернулся обратно к дереву, не замечая, что соламнийка последовала за ним и что Мэлдред и Дамон не сводят с него глаз. Воткнув факел в землю. Риг снова опустился на колени.

– Что ты ищешь? – спросила Фиона.

– Мою алебарду. Я сидел здесь до нападения змей и пытался уснуть. Это именно то дерево. И алебарда стояла прямо вот тут. Видишь? – мореход щелкнул пальцем по вмятине в земле, – Потом напали змеи и…

– Мэлдред говорит, что они были заколдованы. И вообще, это не змеи, а просто виноградные лозы, в которые кто-то вселил жизнь с помощью заклинания. Он знает, потому что и сам немного разбирается в магии.

– Прекрасно. Он тоже полон неожиданностей, не так ли? – Пальцы Рига пропахали землю. – Должно быть, это очень сильное заклинание. Поднять против нас столько осклизлых тварей… Это очень похоже на магию Ферил.

– Дамон думает…

– Да, я знаю. Что это дело рук кого-нибудь из приспешников черной драконицы. Или даже самой Сабл. Я не глухой, между прочим. В общем, я думаю, что он не прав. Драконы, знаешь ли, оставляют очень большие следы. И, кроме того, меня мало интересует мнение Дамона.

– Он и не говорит, что это дракон. Он сказал, что…

Девушка замолчала, потому что Риг подозвал ее движением руки, указывая на что-то на земле. Это был след, который можно было накрыть ладонью, узкий и очень напоминавший детский. Недалеко обнаружился еще один след и еще один. Они вели в трясину.

Девушка склонилась еще ниже, чтобы лучше рассмотреть их.

– Очень похоже ла эльфийские, – сказала она. – Мэлдред!

Риг нахмурился, услышав, что силач-вор идет к ним, хлюпая по грязи. Подойдя, он опустился на колени рядом с Ригом, а Дамон прошел чуть дальше, разглядывая остальные следы.

– Фиона права, – заметил Мэлдред. – Следы очень похожи на эльфийские. Раньше в этом лесу жило множество эльфов, до того как появилась черная драконица и превратила лес в болото.

Риг отошел от Мэлдреда и Фионы и подступил к трясине, которая расстилалась без конца и края на запад, насколько можно было различить в неверном свете факелов.

– Проклятие! Он забрал мою магическую алебарду! Проклятый эльф или кто он там еще! Может, маленький демон и этот змеиный дождь устроил, чтобы украсть мое оружие! Мое великолепное волшебное оружие. Лучше сделайте так, чтобы ваши друзья людоеды осмотрели лагерь и проверили, не пропало ли что-нибудь еще, – крикнул он силачу и соламнийке. – Может быть, они найдут мою алебарду.

Мореход сделал маленький шажок по краю трясины и погрузился выше щиколотки.

– Ты не отправишься туда за своим оружием, – заявила Фиона. – Это очень опасно.

«Это не было бы так опасно, если бы ты пошла со мной», – подумал Риг. Он едва не сказал это вслух, но понял, что все его мысли наверняка написаны у него на лице, и соламнийка легко могла читать их.

– В другой ситуации… – начала она. – В общем, если бы мы не торопились в Такар, чтобы заплатить выкуп за моего брата, мы все отправились бы с тобой, чтобы помочь найти алебарду. Но оружие не стоит…

Мореход остановил ее взмахом руки и отвел хмурый взгляд от лица девушки. Он был рассержен. Он всегда ценил оружие – с тех самых пор, как совсем юнцом удрал из дому и проник на борт судна, – и всегда бережно хранил его. А алебарда была великолепной, значительно лучше любого клинка, которым ему когда-либо доводилось владеть, и к тому же магической. Но больше всего Риг уважал ее боевые качества, поэтому по-своему привязался к артефакту. Да, Палин Маджере именно так называл ее; мореходу казалось, что это было очень давно. Алебарду отдала Дамону Грозному Волку бронзовая драконица, и бывший рыцарь отказался от нее после того, как артефакт убил нескольких его друзей и едва не убил самого Рига. Но когда Палин предложил Ригу с согласия Дамона забрать у него алебарду, он сразу же согласился, ни минуты не раздумывая. Кто же, находясь в здравом уме, откажется от оружия, которое разрубает металл, как пергамент!

– Он забрал мою алебарду, – повторил мореход. – Как же я теперь это найду?

Дамон по-прежнему исследовал следы, попутно слушая ворчание Рига. На какое-то мгновение он почти уже был готов спросить у Убийцы Червей, где находится алебарда, но быстро отверг эту идею, не желая и пальцем пошевелить, чтобы помочь мореходу. Магия меча Таниса Полуэльфа должна была пригодиться ему завтра, чтобы ответить на его собственные вопросы, а заодно и узнать про маленькие следы, которые неизвестно почему беспокоили Грозного Волка.

– Слишком темно, – наконец заявил Дамон, поняв, что разглядывание следов ни к чему не приведет.

Он присоединился к наемникам, разыскал Малока и, приложившись к его бурдюку со жгучим пойлом, принялся осматривать трупы людоедов.

Фиона прислонилась к стволу дерева, под которым Риг оставил алебарду, и через Мэлдреда отдавала приказы. Первым делом она распорядилась обыскать скарб погибших; а потом и остальных.

– На всякий случай, – пояснила девушка. – Вдруг еще что-нибудь пропало. Еще пусть обойдут окрестности лагеря. И проследи, – велела она силачу, – чтобы они подобрали части доспехов, или оружие, или любые другие вещи.

Малок и еще несколько людоедов принялись складывать своих мертвых товарищей у подножия высокого кипариса. Было бы непрактичным хоронить их или сжигать, поэтому Мэлдред сказал, чтобы трупы оставили гнить, после того как снимут с них любое оружие и доспехи, которые еще можно использовать.

Риг заметил, как силач снял с пальца одного из погибших толстое серебряное кольцо и сунул в карман. У другого трупа он разжился серебряным же браслетом и мешочком с пояса, очевидно с монетами, а затем пошел дальше, делая вид, что рассматривает лианы. Мореход чувствовал отвращение по отношению к этому человеку и страстно желал, чтобы их пути с Дамоном Грозным Волком никогда больше не пересекались и чтобы Соламнийские Рыцари согласились дать выкуп. Он оказался здесь только ради Фионы. Если бы Совет Ордена заплатил выкуп, они бы не потеряли столько времени даром. Нельзя было идти через Халькистовы горы с Дамоном и Мэлдредом, нельзя было соглашаться выполнять поручение высокомерного Доннага и идти в деревню пастухов.

Если бы не это, они, возможно, успели бы вовремя попасть к старому базаку в Такар. И тогда, может быть, брат Фионы остался бы жив.

– Если только можно верить словам приспешника драконицы о выкупе, – проворчал Риг. – Если только драконид действительно ждет или ждал нас в Такаре.

Если. Если. Если.

Глубоко в горле морехода зародилось глухое рычание. Ему отчаянно хотелось найти свою алебарду, но если человек или существо, которое ее забрало, оживило лозы, превратив их в змей, то, как подозревал Риг, тягаться с ним будет очень трудно, может быть даже смертельно. И еще он хотел попасть в Шрентак.

«Нельзя позволить себе погибнуть, прежде чем люди, содержащиеся в темницах драконицы, будут спасены», – думал он.

– Шрентак… – прошипел мореход себе под нос.

Тут он увидел, что Дамон и Мэлдред о чем-то совещаются около одного из факелов. Сжимая кулаки, он направился к ним, но Фиона опередила его, подойдя к мужчинам. «Хорошо, – подумал Риг в раздражении. – Она услышит то, что хочет услышать».

– Сундук, – напряженно сказала Фиона. Ее руки дрожали, плечи были жалко опущены. – Кто-то забрал сундук с драгоценными камнями и монетами. Выкуп за моего брата!

– За тело твоего брата, – поправил мореход.

Глаза девушки вспыхнули, она пошла на Рига, но остановилась в нескольких дюймах от него, что-то беззвучно шепча. Мореход знал, что соламнийка пытается сказать: если бы они не потратили время впустую, собирая выкуп вместе с Дамоном и его другом-силачом, если бы Совет Ордена дал деньги, которые были ей так нужны, то ее брат все еще был бы жив. Возможно.

– Все это не имело значения, – тихо произнес он, хотя и сам до конца не верил своим словам. – С выкупом или без него – драконица не позволила бы Эйвену и другим рыцарям уйти. Это была чья-то злая шутка. Наш путь через болото не приведет ни к чему хорошему. Весь наш поход, Фиона, – одна сплошная бессмыслица. Сколько раз я должен тебе повторять, что твой брат умер? – Соламнийка попыталась что-то ответить, но Риг оборвал ее; – Да-да, знаю, ты хочешь получить хотя бы его тело, чтобы достойно похоронить. Прекрасное стремление! Но пока это стоило жизней десяти людоедов и моей алебарды. А теперь оказывается, что и сундук с выкупом тоже исчез. Значит, никакого выкупа! Никакого тела! И мы находимся совсем не там, куда направлялись. Давай вернемся домой. Поверь, мы сумеем должным образом почтить память твоего брата.

– Ты не можешь так говорить! – в отчаянии возразила Фиона. – Не можешь даже думать, что все это бессмысленно! Мэлдред послал вперед разведчиков, прежде чем на нас напали змеи. Они найдут руины Такара и…

Дамон кивнул. Он тихо подошел к мореходу и соламнийке, внимательно вслушиваясь в их разговор.

– Да, он послал двух хороших разведчиков. – Грозный Волк махнул в сторону юга. – Они скоро должны вернуться, если мы действительно уже недалеко от места, как считает Мэл.

– Да, я думаю, что мы почти рядом, – подтвердил Мэлдред, который, наконец, прекратил осматривать лианы в поисках новых змей.

– Рядом с чем?! – взвился Риг. – Может, и рядом, но не с Такаром! Мы зашли слишком далеко к югу от него! Так, во имя Бездны, куда ты ведешь нас, Мэлдред?

Силач посмотрел на морехода, и в его взгляде ясно читалось замешательство.

– Ты меня слышишь? Куда ты и твой хваленый Малок нас ведете?

– К Такару, как мы и договаривались.

– Будь ты проклят! – Мореход отошел на несколько шагов, чтобы видеть сразу и Фиону, и Мэлдреда, и Дамона. Сжатые в кулаки руки он упер в бока, плечи были вызывающе расправлены, губы кривила горькая насмешка. – Мы вовсе не около Такара. Где угодно, но только не около руин. И ты, Дамон, это тоже знаешь.

– Риг? – Фиона придвинулась поближе к Мэлдреду и Дамону.

«Трое против одного», – подумал мореход.

– Я смог как следует посмотреть на звезды, когда змеи затащили меня на дерево. Вы знаете, что я могу читать звезды, знаете, что они могут вести меня. Я зарабатывал с их помощью на жизнь. Мы сейчас находимся к юго-востоку от Блотена. Да, руины находятся в этом направлении, но мы взяли слишком далеко к югу, а надо было забирать восточное.

– Это правда? – спросила соламнийка у Мэлдреда, подозрительно глядя на него.

– Впечатляет, – заявил силач, глубокомысленно потирая подбородок и спокойно выдерживая мечущий молнии взгляд морехода.

– Так вы мне скажете правду? Мэлдред? Дамон? – упорствовал Риг. – Только одно – куда мы идем и почему?

Глава 15 

Копи Верного Сердца

Шум в зарослях заставил Мэлдреда нервно дернуться, его руки непроизвольно метнулись к мечу, висящему в ножнах между лопаток, но, узнав двух людоедов, отправленных в разведку некоторое время назад, силач успокоился. Они были потрясены последствиями сражения, и Мэлдред вкратце изложил им, что произошло в лагере, пока они отсутствовали.

Затем разведчики рассказали, что им удалось увидеть. Мэлдред и Дамон внимательно выслушали их, в то время как Фиона продолжала с любопытством смотреть на Рига.

– Ты в самом деле уверен, что мы находимся не около Такара? – спросила она.

Риг кивнул:

– Я не знаю точно, где мы, но в том, что не около Такара, – уверен.

– Я знаю, – сказал Дамон. – Мы меньше чем в миле от Копей Верного Сердца. – Он встал прямо перед Ригом, и в его глазах отразился свет факелов. – Если ты хочешь кого-то спасти, то там – множество заключенных, которые действительно нуждаются в помощи.

Фиона несколько мгновений переводила недоверчивый взгляд с Дамона на Рига и обратно, затем тяжело вздохнула и сердито шагнула к Мэлдреду, но ладонь Грозного Волка уперлась в нагрудник ее доспехов, принуждая девушку остановиться. Силач разговаривал с разведчиками на языке людоедов, указывая то на наемников, то в южном направлении.

– Он их подготавливает, – объяснил Дамон. – Отдает распоряжения. Ты же знаешь, Фиона, как это бывает. Солдаты перед боем нуждаются в инструкциях.

Риг ударил Грозного Волка по руке:

– Ты и Мэлдред лгали ей. Вы обещали маленькую армию наемников.

– Я ей ничего не обещал.

– Ладно, не ты. Мэлдред и Доннаг.

– Хорошо, Риг. У нас еще осталось три десятка наемников, которые пережили нападение змей.

– И они пойдут в Такар, – заявил мореход категорично. – Они и должны были идти в Такар.

– Но мы не хотели идти туда, – возразил Дамон. – А я так вообще не собирался ни в руины, ни в любое другое место на этом проклятом болоте. Ты, Риг, должен был догадаться об этом уже несколько дней назад. – Его голос был ледяным, а взгляд тяжелым. – Мэлдред имел собственное мнение на этот счет Он хотел использовать только ваше мастерство ведения боя. Вы ведь оба неплохие мечники. И потом, ему очень нравится Фиона.

– Ах, нравится, – тихо произнес Риг. – Но ведь я согласился на все это только ради нее. А Мэлдреду она всего лишь нравится, и он лгал, только чтобы удержать ее возле себя.

Но Дамон продолжал, словно и не слышал этой тирады:

– Я думаю, что вы оба сами бы согласились идти с нами, если бы не стремились в Такар, чтобы выкупить Соламнийского Рыцаря. О, прости, тело рыцаря. План Мэлдреда не менее благороден, чем ваш. Только не такой опасный и бесполезный.

– В любом случае мы не пойдем дальше. – Фиона отступила назад и положила ладонь на эфес своего меча. – По крайней мере, с вами. – В ее голосе была холодная ярость. – Риг был прав, прав во всем, а я – настолько глупа, чтобы не слушать его. О чем я думала? Так запуталась, что…

Риг взял ее за руку и отвел на несколько шагов от Дамона.

– Сейчас мы не можем себе позволить открыто конфликтовать, – прошептал он, бросая косые взгляды на Дамона и Мэлдреда, который все еще отдавал приказы. Еще несколько людоедов присоединились к своим товарищам около силача. – Жаль, что я не понимаю, о чем они говорят, – проворчал мореход. – Нельзя доверять кому бы то ни было, если не знаешь, о чем он говорит. – Риг посмотрел на вытянувшееся от усталости лицо девушки и добавил мягче: – Послушай, их слишком много, и теперь я знаю наверняка, что среди них нет никого, кому бы можно было верить.

– Согласна с тобой. А мы можем найти дорогу в Такар сами? Если мой брат действительно мертв… – Девушка отогнала тяжелые мысли, и ее спина вновь распрямилась. – Это моя вина, что мы не смогли достать монеты и драгоценные камни другим способом. Теперь средств для выкупа, полученных от Вождя Доннага, нет. – Она убрала руку с эфеса меча и сплела пальцы в жесте, выдававшем ее волнение.

– Фиона…

– О, Риг! Может быть, выкуп мне и не понадобится. Если мы пойдем в Такар, то я смогу найти старого драконида. Я сразу узнаю его. Возможно, мне удастся убедить его сказать мне точно, жив мой брат или мертв. Мне нужны более веские подтверждения, чем твое видение. И может быть… может быть… черная драконица все-таки согласится освободить его. У меня есть меч, он не так уж и дешево стоит. И доспехи тоже. Возможно, не все еще потеряно.

Риг положил ладони на плечи соламнийки:

– Фиона, я тебя прошу, давай прекращать это. Забудь про Такар. Если хочешь почтить память своего брата, забудь. Пойдем в Шрентак, попробуем спасти остальных пленников, тех, которые еще живы. Возможно, там, где целый гарнизон рыцарей потерпел неудачу, двое преуспеют. Может быть, нам удастся прокрасться в темницы незамеченными. Это было бы по-настоящему благородно.

Лицо девушки на мгновение смягчилось, глаза наполнились слезами, расправленные плечи ослабли. Было видно, что она уже готова согласиться с мореходом, но тут к ним неспешной походкой подошел Мэлдред и тронул Фиону за плечо, привлекая ее внимание. Они посмотрели друг на друга, и глаза соламнийки мгновенно высохли.

– Фиона! – начал Мэлдред. Силач держал в руке факел, который отбрасывал на его лицо резкие тени, выделяя раны от змеиных зубов и широко раскрытые темные глаза, которые завораживали соламнийку и гасили ее ярость. – Мы хотим освободить людоедов, которых держат в Копях Верного Сердца как рабов. Они – люди Доннага и верные его подданные, но они также и охотники на драконов. Я и Дамон хотим, чтобы вы помогли нам.

– Даже не надейтесь! – рявкнул мореход, окидывая силача злобным взглядом. – Мы больше и шагу не ступим в компании таких, как вы.

– У меня действительно были другие планы насчет вас, – признал Мэлдред. – Нам казалось, что вам было бы удобнее путешествовать через болото черной драконицы не в одиночку, а нам бы в пути очень пригодились ваши боевые навыки. Вы оба непревзойденные бойцы. И не будь вас с нами, мы потеряли бы куда больше людоедов, когда напали змеи.

Мэлдред махнул рукой и, круто развернувшись, пошел к собравшимся людоедам. Фиона последовала за ним. Риг смотрел на них так, словно не понимал, что происходит, настолько его поразила резкая перемена в поведении соламнийки.

– Фиона, что ты делаешь? – воскликнул он, наконец, но девушка шла в ногу с силачом, не обращая на морехода никакого внимания.

– Жаль, что я не могу понять тебя, Фиона, – пробормотал Риг. – Ничего не могу. Не могу доверять, не могу понять, что говорят людоеды. Ничего. Не могу. – Но, еще раз взглянув на соламнийку, он понял, что не может на нее сердиться. Но странно спокойное выражение лица девушки тревожило морехода.

– Леди-рыцарь, – заговорил Мэлдред тихо, так чтобы не услышал Риг, – моя дорогая Фиона, да, у меня есть собственные планы, но я был так не прав, что скрывал их от тебя, – Его голос был глубоким и удивительно приятным. Складывалось впечатление, что силач поет. – Но я действительно хочу спасти заодно и твоего брата. Мы освободим людоедов-рабов и отправимся прямо в Такар. Даю слово. Ты можешь доверять если не мне, то моей любви.

Девушка заглянула в глаза силача:

– Риг говорит, что мой брат мертв. Говорит, что это ему показало видение…

– Я слышал это. И Дамон мне говорил то же самое. Но ты же не можешь доверять видению, Фиона. И не можешь доверять Ригу. Помни, он недостоин тебя. Ты должна верить в то, что твой брат жив. Ты же знаешь, я бы очень хотел познакомиться с ним. Пойдем с нами к Копям Верного Сердца, а потом в Такар. Там ты сможешь найти того старого драконида, про которого рассказывала.

– У него ужасный шрам, – так же тихо сказала соламнийка, – И тяжелый золотой ошейник.

– Да, мы разыщем его. Оставайся со мной, и я помогу тебе выручить брата.

– Но мне не на что выкупить его.

– Я что-нибудь придумаю. В Копях Верного Сердца добывают серебро.

Девушка качнула головой так резко, что рыжие косы хлестнули ее по спине. Продолжая смотреть прямо в глаза силача, она снова положила ладонь на эфес меча и стиснула пальцы. Этот жест словно помог ей прогнать наваждение – соламнийка несколько раз моргнула, приводя мысли в порядок. На мгновение ее охватила страшная слабость, колени подогнулись, и Фионе пришлось приложить все усилия, чтобы не упасть. Когда самообладание вернулось к соламнийке, ее глаза ярко вспыхнули еле сдерживаемой яростью.

Заметив удивленный взгляд Мэлдреда, она холодно сказала:

– Нет. Понятия не имею, о чем я думала раньше, разговаривая с тобой. Ты вор и лжец. Можешь не надеяться, что я стану тебе помогать в Копях. Ты направлялся туда с самого начала, Мэлдред. А этот обман придумал, чтобы увести меня от Такара. Надеюсь, твоя сильно поредевшая шайка обойдется без моих услуг. Я верю Ригу. Думаю, мой брат действительно мертв. И еще думаю, что, возможно, могла бы предотвратить эту трагедию, если бы нашла другой способ раздобыть средства для выкупа. Если бы я только действовала быстрее.

Риг молча наблюдал за девушкой и силачом, иногда оглядываясь на Дамона, который стоял несколькими футами дальше, окруженный толпой людоедов. Наемники уже строились в колонну, проверяли оружие и тихо переговаривались на своем примитивном и грубом языке. Наконец мореходу надоело смотреть, и он медленно пошел к Мэлдреду и Фионе, чтобы услышать, о чем они говорят.

– Это справедливо, леди-рыцарь. – Голос Мэлдреда становился все мягче, все музыкальнее, лицо разглаживалось. Пальцы руки, скрытой складками плаща, начали шевелиться, помогая голосу сплетать заклинание. Гнев девушки мешал силачу воздействовать на Фиону, и это положение надо было срочно исправлять. – Леди-рыцарь, с высоты, будучи плененным змеями, я наблюдал, как ты билась с ними. Ты стоишь любых четырех из воинов Доннага, ты куда более сильная и ловкая, чем я думал раньше. Мне необходима твоя помощь. Прошу тебя.

Яростные сполохи в глазах соламнийки постепенно угасали, пальцы, сжимающие эфес, расслабились.

А завораживающий голос Мэлдреда звучал и звучал:

– Множество людоедов нуждаются в этом. Их избивают, держат впроголодь, кормят жалкими объедками, только чтобы поддерживать в них жизнь. Это рабство, леди-рыцарь, худшее, чем я когда-либо встречал. И мой долг – освободить их. Я собирался сделать это еще до того, как встретился с тобой. Просто твое присутствие сделает выполнение этой задачи более легким. – Пальцы руки силача, скрытой под плащом, затрепетали еще быстрее, – Теперь я понимаю, что должен был говорить с тобой откровенно, но я так боялся, что ты не захочешь сопровождать меня. Я обещаю тебе, леди-рыцарь, – если ты поможешь мне освободить людоедов, то я помогу тебе узнать правду о судьбе брата. Если он жив, мы освободим и его тоже. Даю слово. Только останься со мной.

– Хорошо, я останусь с тобой.

– Нет! – взревел Риг. Несмотря на медленные перемещения, он успел подойти достаточно близко, чтобы услышать часть того, что силач говорил соламнийке. – Фиона, ты не должна верить ни единому его слову. И Дамону тоже верить нельзя. Ни в чем, после того как они пытались нас обмануть. – Он встал между девушкой и Мэлдредом. – Ты не можешь всерьез желать остаться с этим человеком.

Лицо Фионы было растерянным, глаза не мигали, но голос был спокоен:

– Рабство неправильно и неестественно, Риг. Что может быть благороднее, чем освободить людоедов из плена в Копях? А потом мы все пойдем в Такар.

Девушка направилась на свое место в начале колонны, Дамон подошел к ней и встал рядом.

Мэлдред несколько мгновений мерил Рига оценивающим взглядом, затем сказал:

– У нее горячая кровь и твердая рука.

– Это так не похоже на нее, – заявил Риг. – Согласиться помогать ворам и лжецам в освобождении людоедов. Нет, не понимаю.

Мэлдред пожал плечами и тоже пошел в начало колонны.

– Не похоже на нее, – повторил Риг. – Во имя Хаббакука, что заставляет ее так поступать? А меня?

«Я должен убираться отсюда, – сказал он себе, – но не могу оставить ее один на один с этими людьми. И я хочу получить назад свою алебарду».

Колонна людоедов уже двинулась с места. Риг взглянул на мертвые тела, сложенные под толстым кипарисом, – по трупам уже бежали ящерицы, откусывая крохотные кусочки плоти. На выпирающем животе тучного людоеда сидел ворон и проклевывал кожу мертвеца сквозь дырку в доспехах. Вздрагивая, мореход двинулся за последним в колонне, все еще стискивая ладонь на эфесе меча и бросая настороженные взгляды по сторонам в поисках оживших виноградных лоз. На какое-то мгновение ему захотелось, чтобы лозы снова превратились в змей и смели с его пути Дамона, Мэлдреда и всех людоедов. Чтобы остались только он и Соламнийский Рыцарь – снова вдвоем.

Время от времени трясина так разрасталась, что подступала вплотную к стволам кипарисов, и тогда наемники были вынуждены двигаться гуськом. Риг потерял из виду Фиону, Мэлдреда и Дамона вскоре после того, как они покинули поляну. Он волновался за соламнийку и был сильно раздосадован потерей своей алебарды. Мысленно он снова рассматривал маленькие следы и говорил себе, что нужно снова поговорить с Фионой, убедить ее, что надо уходить отсюда, чтобы не случилось беды. Вокруг было темно, и мореход в тусклом свете факелов, которые несли людоеды, видел только тропу под ногами да темную стену зарослей.

«Тут я и умру, – подумал он, едва не начав говорить сам с собой вслух. – Погибну от зубов змей или от предательства».

Прошли они немного, возможно чуть больше мили, когда темноту ночи разогнали огни факелов и костров, весело потрескивающих впереди; послышались звуки: отрывистая речь, крики, проклятия, громкое ворчание. Людоеды ускорили шаг.

Дамон, шедший впереди колонны, отвел в сторону завесу мха и первым увидел Копи Верного Сердца. Это был огромный расчищенный участок, засыпанный многими корзинами камней и усеянный пнями. В центре его была глубокая яма, в которой горели огни. Туда спускались толстые веревки, привязанные к нескольким стволам гигантских кипарисов. Неподалеку находилась другая яма, поменьше, которая уводила вглубь пологого холма. Внутри она тоже была освещена.

Вокруг ям двигалось множество людоедов. Они напоминали бледные тени наемников, следовавших за Дамоном и Мэлдредом, настолько были изнурены. Кожа на их телах висела и была покрыта грязью и обрывками одежды, в глазах светилась тупая покорность. Людоеды поднимались по веревкам из ямы, к их спинам были приторочены корзины с рудой. Создавалось впечатление, что единственная работа, которую они могут делать, – это на четвереньках выползать на поверхность, ждать, пока черные потомки-охранники снимут с их спин корзины, опорожнят их, снова пристегнут, и опять ползти назад в шахту.

Потомки были отвратительны. Они в какой-то степени напоминали драконидов, но были черны как уголь, как беззвездное небо. Их крылья были короткими и вялыми, а чешуйки, покрывающие тела, наоборот, крупными, влажно поблескивающими на свету. Морды тварей напоминали конские и тоже были покрыты чешуйками, только маленькими, и украшены парой грязно-желтых, суженных от злости глаз. Короткие черные хвосты потомков постоянно дергались, длинные когти сжимались с характерным щелканьем, от макушки и почти до конца хвоста тянулся узкий зубчатый гребень. Дыхание из их пастей вылетало с шипением, очень похожим на шипение тех змей, которые напали на лагерь, и каждый в отряде поежился, вспомнив зачарованные виноградные лозы.

От вида потомков по спине Дамона побежали мурашки. Твари были омерзительными в своей неестественности и казались еще отвратительнее, потому что их было много. Грозный Волк задавался вопросом, сколько же всего потомков сотворила Сабл, если Доннаг говорил, что его люди убили большинство из них в гнезде, которое они разыскали на болотах.

Из рассказов Палина Маджере он знал, что драконы-владыки создают потомков магическим способом: берут кое-что от себя, кое-что от настоящих драконидов, а также используют тела людей. Когда компоненты смешиваются под воздействием мощнейших заклинаний, получается потомок, тварь, непоколебимо верная и фанатично преданная своему создателю. Потомки были идеальными слугами – выполняли любые приказы, не вникая в их смысл, и, казалось, даже получали удовольствие от убийства.

Дамону уже приходилось биться с такими тварями, а именно с красными потомками Малис. От воспоминаний и отвратительного зрелища перед глазами его губы сами собой начали кривиться в гримасе ненависти.

У нескольких потомков были кнуты, которые они с наслаждением использовали на рабах-людоедах. Грозный Волк увидел, что одной из тварей показалось, будто один особенно изможденный раб двигается недостаточно быстро, и она с выражением злобного удовольствия на морде несколько раз огрела людоеда кнутом, а затем подошла ближе и зашипела, брызжа кислотой. Раб не взвыл от боли, как ожидал Дамон, лишь повернулся и, хватаясь за веревки, пополз назад в яму за новой порцией груза.

Возле меньшей шахты, уходящей вглубь холма, сновали люди и гномы, вытаскивая на поверхность больше корзины с рудой. Среди них тоже было несколько людоедов, сгорбленных от постоянного ползанья под землей так, что они казались сложенными пополам.

Фиона задрожала от этого зрелища.

– Если бы ты мне сразу сказал правду об этом месте, я бы и сама пошла с вами, – сказала она Дамону. – Только потому, что здесь творятся такие ужасы.

– Я не знал об этом, – ответил он.

– Но Мэлдред-то знал.

«Если бы мой большой друг знал об этом, он не стал бы применять свою магию», – подумал Дамон, вспомнив, как соламнийка в праведном гневе не раздумывая согласилась сопровождать его к плато под названием Окно к Звездам.

Девушка тихо говорила что-то еще, на сей раз обращаясь к Мэлдреду, но Грозный Волк ее уже не слушал. Он наблюдал, как потомки хлещут шахтеров, плюясь ядовитой слюной в тех, кто двигается, по их мнению, слишком медленно и цепляется за более крепких рабов, чтобы не упасть. Пересчитывая тварей и оглядываясь в поисках других охранников, бывший рыцарь думал, не стоит ли ему оставить Мэлдреда и его соламнийскую марионетку одних разбираться здесь, а самому отправиться вглубь болота на поиски средства от чешуйки. Правая рука Дамона легла на эфес меча, и он несказанно удивился, ощутив знакомое магическое покалывание.

Насколько Грозный Волк мог рассмотреть сквозь листву, на поверхности было около дюжины потомков, но он был уверен, что в шахтах их намного больше, и полагал, что, прежде чем соваться под землю, надо узнать точное число.

Бывший рыцарь подошел к Мэлдреду и на пальцах – немом языке воров, которому его научила Рикали, – объяснил другу, чего он хочет.

Вспомнив о полуэльфийке, Дамон подумал, что она сейчас, пожалуй, рвет и мечет, догадавшись, что он ее оставил, но утешил себя тем, что этот путь был бы слишком трудным для нее и что сейчас ему приходится заботиться только о себе, не опасаясь за ее жизнь. Грозный Волк не хотел признаваться даже себе, что скучает по Рикали.

Силач кивнул Дамону и ответил, также на языке жестов, после чего шепотом начал отдавать распоряжения людоедам.

Грозный Волк поднял руку, так что свет заиграл на лезвии меча Таниса Полуэльфа, потом резко опустил ее, подавая сигнал, и бросился вперед; людоеды и Мэлдред рванулись за ним. Фиона сначала бежала рядом, но потом свернула, бросившись к особенно крупному потомку, который стегал кнутом показавшегося ему непокорным гнома. Один раз девушка поскользнулась и едва не упала – заболоченная земля была сырой, несмотря на отсутствие дождя. Топот ног был похож на приглушенное ворчание грома, из-под ног летели брызги грязной воды.

Если потомки и были удивлены появлением отряда людоедов, то не слишком сильно, по крайней мере, отреагировали они очень быстро. Захватив нескольких рабов в качестве щитов, твари начали плевать в бегущих людоедов сгустками кислоты. Воины Доннага вскрикивали от неожиданной боли, но не отступали.

– Врассыпную! – рявкнул Мэлдред на общем языке и повторил приказ на людоедском.

Дамон изумился. Это слово преследовало его многие месяцы – именно его прокричал Годерик наемникам в Лесу Квалинести, когда они стояли перед зеленой драконицей. На мгновение перед глазами Грозного Волка снова встал Квалинестийский Лес, эльфы и люди, бросающиеся в реку, ослепленные ядовитым дыханием драконицы. Так случилось, потому что он, командир, отменил приказ своего помощника. «Врассыпную!» – снова прозвучал в его мозгу крик юного эльфа. Тот лес был очень далеко отсюда, а наемники, бившиеся с драконицей, погибли. И Годерик, друг и помощник Дамона, тоже пал, но от руки своего друга и командира.

– Врассыпную! – снова заорал силач.

С трудом сглотнув, Грозный Волк рванулся к ближайшему потомку, на мгновение присел, пропуская над головой летевшую в лицо кислоту, затем прыгнул вперед и ударил тварь в живот. Руки уже сами делали свое дело: клинок Таниса Полуэльфа вонзился в грудь потомка, потом снова и снова. От эфеса исходило слабое и явно веселое покалывание – меч был доволен.

Тварь продолжала бороться, и Дамон ударил ее еще несколько раз, попутно заметив, что магические знаки на лезвии слабо вспыхивают синим, и оттолкнул от себя, стараясь, чтобы брызжущая во все стороны кислота не попала на кожу. Он слышал треск ломающихся кнутов и глухое чмоканье клинков, погружающихся в живую плоть потомков. Не давая себе времени передохнуть. Грозный Волк бросился на второго противника, мечущегося возле двух изможденных рабов-людоедов, которые стояли столбом, недоверчиво глядя на происходящее. Он обогнул корзину руды и ударил потомка ногой в грудь, сбивая тварь с ног и вышибая кнут из его когтистых пальцев. Однако потомок, неистово захлопав крыльями, сумел удержаться на ногах и плюнул кислотой, одновременно вцепившись когтями в то, что осталось от кожаного жилета Дамона. Кислотная слюна не попала в Грозного Волка, словно скатившись по невидимой преграде, и он понял, что это магия меча защищает его. Эфес продолжал покалывать ладонь бывшего рыцаря.

«Получается, что это означает присутствие драконьей сущности, – размышлял Дамон, прислушиваясь к ощущению. – Ведь потомки – создания драконов».

Но на долгие раздумья времени не было, и Дамон полностью погрузился в битву. Он сжал челюсти и, сильно размахнувшись, опустил клинок на голову твари. Магическое лезвие легко рассекло кость и мозг потомка. Быстро выдернув меч из раны. Грозный Волк отбежал в сторону, поскольку тварь начала таять, превращаясь в облако кислоты, дождем оседавшей на землю.

Бывший рыцарь направился к меньшей шахте, откуда лезло совсем уж бесформенное чудовище.

– Отвратительно! – прошептал он, поскольку эта тварь были еще страшнее, чем остальные потомки.

Ее голова сидела на толстой шее, обвитой, словно канатами, набухшими венами, крылья были дряблыми и обвисшими: одно зубчатое, как у летучей мыши, другое – скругленное и более длинное, чем первое. У потомка было три руки – третья росла справа, из верхней части плеча, и была маленькой, лишенной чешуи, как будто принадлежала кендеру или гному. Глаза мерзкой твари были огромными и громоздились чуть ли не на переносице широкого плоского носа. Хвост существа был длиннее, чем у других потомков, и заканчивался змеиной пастью.

– Чудовище! – сплюнул Дамон.

Отвратительная тварь, очевидно, была создана тем же способом, что и остальные потомки, но, видимо, была жертвой неудачного опыта. Грозный Волк решил, что Сабл при создании существа использовала не людей, а эльфов, гномов и кендеров, и подумал, что больше никто из драконов-владык не позволил бы себе оставить в живых таких уродливых тварей, как это сделала Онисаблет.

– Ты следующий, – прорычал Грозный Волк, бросаясь на существо, но Фиона оказалась ближе и ударила первой.

Меч девушки описал дугу над ее головой и срубил третью, маленькую руку чудовища. Тварь кинулась на Фиону, неистово молотя ее оставшимися руками, но когти чудовища оказались бессильны против соламнийских доспехов.

Пока Дамон разыскивал новую цель, он увидел, что Фиона высоко вскинула меч и разрубила ключицу уродливого потомка. Раздался отвратительный хруст, и девушка отвернулась, спасая глаза, поскольку из раны брызнула кислота. На мгновение взгляды Соламнийского Рыцаря и бывшего Рыцаря Тьмы встретились, и каждый прочитал в глаза другого одинаковый гнев и жажду битвы.

Не говоря ни слова. Грозный Волк повернулся и побежал к Мэлдреду. Пока наемники-людоеды расправлялись с оставшимися потомками, силач расспрашивал одного из рабов.

– Сколько в шахтах? – Он произнес эти слова на людоедском языке, но они были достаточно простыми, чтобы Дамон смог понять, о чем говорит Мэлдред. – Сколько? – Раб не отвечал. – Хозяева, – пояснил силач. – Ваши хозяева. Сколько их в шахтах?

Раб что-то пробормотал, но так тихо, что Грозный Волк за шумом битвы ничего не услышал.

– Десять потомков там, – объяснил силач другу на общем языке, указывая на меньшую шахту. – И еще дюжина, и несколько драконидов – в большой. – Он кивнул на глубокую яму. – Мы с Фионой возьмем большую шахту на себя.

Дамон нахмурился. Со своим магическим мечом он бы справился с любыми потомками и драконидами, да и с любой другой мерзостью, которая могла обнаружиться в шахтах, лучше, чем кто бы то ни было другой. Какое-то мгновение в нем боролись два противоречивых желания – взять на себя выполнение более трудной задачи или же пойти туда, где безопаснее. Перевесило второе.

– Хорошо, – ответил Грозный Волк. – Тогда мы с Ригом возьмем на себя малую шахту.

Мэлдред кивнул.

Мореход, расталкивая наемников-людоедов, минуя застывших, словно пораженных столбняком рабов и корзины с рудой, пробивался к Фионе, которая только что уложила еще одного монстра. В одной руке у него бы длинный меч, в другой – сразу три кинжала.

– Леди-рыцарь! – крикнул Мэлдред, выбегая ему наперерез. – Мне нужна твоя помощь!

Девушка обернулась и, увидев силача, поспешила к нему, не замечая Рига или не обращая на него внимания. Мореход с отвращением посмотрел, как она мчится на зов Мэлдреда, и хотел было последовать за ней, но тут увидел, что из меньшей шахты появились еще две темные фигуры – потомок и третий монстр. Он тряхнул головой и побежал к ним – только суглинок взметнулся из-под ног.

Размахнувшись, Риг метнул три кинжала, и все они нашли свою цель, погрузившись по рукояти в грудь монстра и превратив его в облако кислоты. Но на него уже наступал потомок.

Соламнийка не слышала ни звуков сражения, ни воинственных криков людоедов-наемников – для нее существовал только голос Мэлдреда. Силач объяснил, подкрепляя слова жестами и не отводя глаз от лица девушки:

– Леди-рыцарь, мы с тобой рискнем пойти в большую шахту.

Пока он излагал свой план, из отверстия появился еще один потомок, но Дамон снес его рогатую голову прежде, чем тот сумел вылезти полностью.

– Там, внизу, много людоедов и людей, – закончил силач свой монолог. – Мы должны перебить потомков и освободить рудокопов. Дамон и Риг пойдут в другую шахту, а наемники останутся здесь, чтобы прикончить любых тварей, которых минуют наши с тобой мечи.

Соламнийка кивнула, глядя ему в глаза.

– Все будет как ты хочешь, – сказала она.

– Где твой боевой дух, дорогая? Ты слишком легко соглашаешься с моими словами, – заметил Мэлдред, впервые жалея о том, что снова навел на девушку чары.

Он взял соламнийку за руку и повел ее к отверстию в земле. Скоро они уже спускались по веревкам.

Дамон бежал к шахте, уходящей вглубь холма, размахивая на ходу мечом, чтобы привлечь внимание Рига. Мореход только что расправился с потомком, и его кожа была покрыта волдырями в тех местах, где на нее попала кислота, а от рубахи, разодранной когтями твари, остались одни лохмотья, но плечи Мер-Крела были расправлены, а в глазах – ни следа усталости. Он оглянулся, увидел, что девушка и Мэлдред спускаются в шахту, и закричал:

– Фиона! Не ходи туда!

Он сделал было движение, чтобы присоединиться к ним, но Грозный Волк покачал головой и указал на темный провал за спиной Рига:

– Там десять потомков. А может, даже больше. Мы должны перебить их.

Риг на мгновение замешкался, но снова тряхнул головой и последовал за Дамоном, отгоняя печальные мысли в самый дальний уголок сознания. «Мы с Фионой уйдем отсюда вместе, – сказал он себе. – Скоро весь этот кошмар забудется, как дурной сон. И мы никогда больше не увидим Дамона Грозного Волка. Никогда».

Меньшая шахта сплошь состояла из узких тоннелей шести футов высотой. Ее явно пробили рабы-люди и гномы по ходу толстой серебряной жилы. Риг и Дамон шли по извилистым проходам, ориентируясь на свет факелов, щелканье кнутов и рычание.

По дороге они наткнулись на двух потомков, которые были очень удивлены – толща земли поглощала все звуки, и твари понятия не имели, что творится наверху. Одного Дамон зарубил прежде, чем тот успел что-либо предпринять, причем сделал это с закрытыми глазами, спасая их от кислоты. Развернувшись к другому потомку, Грозный Волк пронзил мечом его грудь, но не успел выдернуть клинок и отвернуться, как тот превратился в облако кислоты. Но яд осел на пол тоннеля, не причинив бывшему рыцарю никакого вреда.

– Значит, действительно кислота потомков не может обжечь меня, – пробормотал Дамон. – Благодарю тебя, – сказал он, глядя на Убийцу Червей. – Но вот когти этих тварей… – И он вытер полоску крови, бегущую из царапины на груди.

Риг даже не оглянулся, чтобы посмотреть, как у Грозного Волка обстоят дела.

– Я не желаю здесь находиться, – шипел он на ходу, однако не мог не признаться себе, что освобождение людей-рабов не самая плохая идея.

Выйдя из тоннеля в штольню, мореход закричал людям и гномам, чтобы они бросали свои кирки, и принялся разрывать цепи, которые от болотной сырости сильно проржавели. Напрягая мускулы, он рвал звено за звеном, отмахиваясь от слов благодарности.

– Если бы со мной была моя алебарда, – бормотал Риг, – я бы справился гораздо быстрее. Металл она рассекает, как пергамент.

Десятки рук прикасались к нему, спеша выразить благодарность, но мореход продолжал целеустремленно рвать цепи, приговаривая:

– Шрентак. Я должен был сейчас делать то же самое в Шрентаке.

Когда все рабы были освобождены, Риг велел им подниматься на поверхность, а сам вместе с подоспевшим Дамоном направился в другой коридор.

Не успели они пройти и нескольких шагов, как из темноты навстречу им тускло блеснули желтые глаза.

В большой шахте Мэлдред и Фиона были заняты тем, что освобождали людоедов. Один из них совершенно ослаб от голода и побоев, поэтому не мог идти. Мэлдред быстро заколол его, что-то тихо приговаривая на людоедском языке, и закрыл глаза мертвого раба.

– Рабство – достаточно веская причина для тебя, леди-рыцарь, чтобы спускаться сюда? Даже несмотря на то, что они людоеды? – спросил он и нахмурился, видя, какое равнодушное у Фионы лицо. «Что если мое последнее заклинание было слишком сильным и окончательно подавило ее?» – подумал силач и продолжал: – Неужели я погасил огонь, бушевавший в твоей крови, леди-рыцарь? Что ж, позже мне придется потрудиться, чтобы вернуть тебе хотя бы часть его.

Но соламнийка, казалось, не слышала его. Вместо того чтобы ответить, она пошла на шипящий звук, раздавшийся из темной ниши. Свет факела выхватил из темноты фигуру драконида, который стоял в нескольких ярдах и оценивающе приглядывался к девушке.

Перед соламнийкой стоял базак, один из драконидов, родившихся из заколдованных яиц бронзовых драконов. Это случилось давным-давно, в ту пору, когда Богиня Такхизис явилась на Кринн и создала драконидов, чтобы использовать их как непобедимых бойцов в Войне Копья. Бронзовые чешуйки базака мерцали в свете факела, придавая его фигуре что-то королевское. Чешуя на его теле была размером с крупную монету, а на лице и руках – мелкая, словно рыбья. Крылья у драконида были короткими и явно слишком слабыми, чтобы летать на дальние расстояния, но на открытом пространстве он мог использовать их, чтобы планировать.

Ростом базак был чуть выше Фионы, но не обладал такой развитой мускулатурой, как у Мэлдреда. Однако он выглядел мощным. Это был старый, закаленный в боях солдат. На его шее был золотой ошейник с бронзовыми шипами и вправленными ониксами, сапфирами и гранатами. Увидев драгоценность, соламнийка сразу же узнала ее.

Узнала она и глубокие шрамы, крест-накрест пересекавшие его грудь.

Это был тот самый драконид, который приходил в Совет Соламнийского Ордена, тот самый, который должен был сейчас находиться в Такаре, тот, кто знал о брате Фионы. Но лишь крошечная часть сознания девушки осознала тот удивительный факт, что вместо Такара приспешник черной драконицы находится в Копях Верного Сердца.

Существо открыло рот, словно собираясь заговорить, но Фиона оборвала его, вскрикнув:

– Грязное животное!

Она вскинула меч над головой.

Лишь мгновение базак казался озадаченным – он тут же отступил в глубину ниши и начал поводить перед собой руками. С его пальцев сорвалось серебристое сияние, образующее мерцающую серую сеть, которая перекрыла коридор, не давая Фионе и Мэлдреду подойти к дракониду.

– Глупосссти, – прошипел он. – Сссветлый Рыцсссарь, ты не возьмешшшь шшшахты. Ими владеет моя госсспожа. И всссем оссстальным тоже. Ты не сссможешь…

Фиона ударила мечом в паутину раз, другой и пошла, продираясь сквозь липкие нити. Базак продолжал выплетать серебристую преграду, но девушка удвоила усилия и прорвалась к существу. Она вонзила меч в его живот, не дав закончить фразу. Находясь под влиянием чар Мэлдреда, Фиона уже забыла, что это тот самый драконид, на встречу с которым она торопилась в Такар, тот самый, по указанию которого она собирала выкуп, существо, которое было ее последней надеждой.

Соламнийка снова размахнулась и перерубила шею базака. Голова покатилась в сторону, стуча по полу разрубленным позвоночником и оставив на теле лишь золотой ошейник. Мэлдред подскочил к девушке и потянул ее назад – как раз вовремя. Мертвое тело взорвалось, посылая во все стороны обломки костей, несколько из которых ударили в броню Фионы.

Силач и соламнийка быстро направились вниз по тоннелю.

Им потребовалось почти два часа, чтобы обойти шахту и освободить ее от потомков, отвратительных монстров и двух огромных удавов, которых использовали, чтобы рабы не отходили с отведенных им мест. Мэлдред и Фиона обыскали все ниши и разломы, крича на общем языке и языке людоедов, чтобы найти как можно больше пленников, но шахта была такой огромной, что, возможно, потребовалось бы не меньше дня, чтобы обойти ее полностью. Силач не хотел тратить столько времени впустую и заявил:

– Освобожденных людоедов надо доставить в Блотен как можно скорее, пока потомки и другие обитатели болот не спохватились и не начали преследование. Может быть, Доннаг позже пришлет сюда еще один отряд, – успокоил он Фиону. – Если, конечно, освобожденные людоеды уговорят его сделать это. Только после тебя, леди-рыцарь, – галантно сказал Мэлдред, позволяя соламнийке первой взяться за веревку и начать восхождение, и только тогда последовал за ней. – Она достигла своей цели, – размышлял он громко. – Великолепная мечница. Лучше всех, кого мне когда-либо доводилось встречать.

Дамон и Риг уже были наверху и строили освобожденных рабов в некое подобие колонны, обращая особое внимание на тех, кто мог идти только с помощью людоедов-наемников. Тогда же выяснилось, что трое людоедов из отряда погибли, сражаясь с потомками и монстрами, включая белокожего целителя.

После того как раж битвы прошел, Риг снова начал беспокоиться. Он не хотел возвращаться в Блотен; не хотел, чтобы туда шли освобожденные люди и гномы.

Мореход знал, как тяжело живется в городе тем, кто не принадлежит к расе людоедов. Честно говоря, это вообще нельзя было считать существованием. А взять их с собой означало потерять еще больше времени и сделать его план – пробраться в логово черной драконицы и освободить тех, кто томился в ее темницах, – неосуществимым.

– Шрентак, – сказал Риг.

В его устах это слово звучало подобно проклятию.

– Шрентак? И что же ты хочешь найти в этом прекрасном и, более того, священном месте? – Голос был таким звонким, что заставил людоедов, и наемников, и рабов, умолкнуть.

Риг завертел головой, оглядываясь в поисках говорившего, но вокруг были только покрытые бородавками тела наемников и тощие фигуры бывших рабов. Фиона только что появилась из большей шахты, но голос принадлежал не ей. Следом вылез Мэлдред.

– Не проглотил ли ты язык, о человек цвета ночи? – снова раздался голос.

Дамон тоже пытался разглядеть говорившего, ощущая, как волосы на затылке встают дыбом. Он двинулся к наемникам Доннага, намереваясь встать перед освобожденными рабами, чтобы защитить их в случае опасности, но потом передумал и медленно двинулся к кипарисам, окружавшим Копи, – Грозному Волку показалось, что кто-то шмыгнул за толстый ствол. Он остановился, бросил на дерево косой взгляд, потом пошел дальше.

– Дамон! – закричал Мэлдред, указывая на заросли.

Бывший рыцарь поглядел в том направлении, и его глаза расширились от изумления. Хвоя с кипарисов начала осыпаться, как будто дерево мгновенно погибло, но пушистые хвоинки не падали к подножию стволов, а парили в воздухе. Мгновением позже они полетели прямо к Грозному Волку и мореходу.

– Во имя Хаббакука, что это? – начал Риг. Он потянул меч из ножен, чтобы встретить новую угрозу, когда Дамон уже вступил в бой.

Хвоинки мерцали в свете факелов, и зеленый цвет постепенно исчезал с них, уступая место серым, черным и коричневым тонам, многие из которых было трудно выделить в сумраке болота. Хвоинки продолжали видоизменяться, отращивая крылья и хвосты.

– Да что же это такое?! – вскричал мореход.

Дамон пожал плечами, внимательно разглядывая новую напасть.

Сотни и сотни существ кружили над людьми и людоедами. Размером они напоминали черных дроздов, хотя птицами не были. Зубчатые, как у летучих мышей, крылья слюдянисто поблескивали, головы походили на головы москитов – заканчивались длинными и острыми, как игла, хоботками, с которых капало что-то вязкое.

Грозный Волк дотянулся мечом до одного из них и удивился, обнаружив, что тела существ покрыты жестким панцирем, как у жуков. Он ударил другую тварь, разрубив ее надвое и залив землю потоком мутно-красной крови.

– Стирги! – воскликнула Фиона.

– Кто? – переспросил Дамон.

– Стирги. Они… они… вроде насекомых. Они пьют кровь!

Грозному Волку пришлось реагировать быстрее, поскольку твари уже роились прямо над ним. Он высоко вскинул меч, разрубая некоторых из них, но в это время несколько стиргов уселись на грудь Дамона, вонзив острые хоботки в его плоть. Бывший рыцарь закричал от неожиданности и боли, когда существа начали делать то, о чем предупредила соламнийка, – сосать его кровь.

Он слышал, как меч Фионы позади него со свистом рассекает воздух, как с чавканьем врубается в тела насекомых. Девушка была защищена соламнийскими доспехами – стирги, кидаясь на нее, бились о броню и падали на землю. Одной рукой Фиона защищала лицо, а другой продолжала наносить удары, пробиваясь к Ригу.

Наемники, которые никогда не сталкивались с такими огромными и злобными насекомыми, облепившими открытые части их тел, рычали и изо всех сил шлепали по стиргам, рабы, изможденные тяжелой работай и голодом, могли только кричать. Отовсюду раздавался стук о землю тел убитых насекомых и чмоканье пирующих живых.

Голый по пояс Дамон был легкой добычей для кровососущих тварей. Дюжина сидела на его груди, еще столько же – на спине. Он отрывал их от себя и топтал, прежде чем стирги успевали вновь подняться в воздух.

– Их не так уж трудно убивать! – прокричал Мэлдред.

– Не трудно! – хрипло откликнулся Грозный Волк, отбиваясь от новых стиргов, которые тут же садились на место убитых сородичей. – Но их слишком много! Слишком! – Он почувствовал, что слабеет, и понял – это от потери крови. – Они смогут уничтожить нас! – громко закричал Дамон другу.

– Я не собираюсь умирать сейчас, Дамон Грозный Волк! – проорал в ответ силач. – Я обещал помочь тебе избавиться от чешуйки! Помнишь?!

«Я не должен сейчас беспокоиться о чешуйке, – сказал себе Дамон. – Если мы не сможем отделаться от этих смертельно опасных насекомых, то скоро она будет наименьшей из моих проблем».

Он поднял Убийцу Червей одной рукой, чтобы отбиваться от тварей, которые атаковали его, а другой принялся обирать насекомых со своего тела, сжимая каждое в кулаке, пока панцирь с хрустом не ломался, а потом швырял под ноги и топтал. Руки Грозного Волка были покрыты кровью, которой твари успевали насосаться, а когда он оглядел поле боя, то увидел, что все людоеды побросали оружие и давят стиргов голыми руками. Дамон понимал, что так удобнее, но не хотел выпускать из рук меч, а тратить время на то, чтобы вложить его в ножны, было опасным.

За его спиной послышалось ворчание. Это был Малок, который обирал насекомых со спины Грозного Волка. Бывший рыцарь чувствовал, как на его кожу брызжет теплая кровь каждый раз, когда огромный людоед сжимал в кулаке очередного стирга. Сняв всех насекомых, Малок встал спина к спине с Дамоном, обтирая собственным телом пленку крови. Остальные начали поступать так же, прижимаясь друг к другу плотнее, те же, кто этого не сделал вовремя, падали.

– Магворт! Нет! – закричал Мэлдред крупному людоеду, тому самому, который раньше нес на спине сундук Фионы.

Тот упал под шевелящимся ковром насекомых, облепивших его тело, несколько мгновений корчился на земле, а потом затих, остались отвратительные чмокающие звуки.

– Хватит! – рявкнул силач, отбиваясь от насекомых.

Ненадолго избавившись от них, он вскинул руки и сделал несколько магических пассов. Минуту спустя тело Магворта и облепившие его твари были охвачены потрескивающим шаром пламени.

Людоеды, оказавшиеся неподалеку, принялись срывать с себя насекомых и швырять их в костер. Сгорая, стирги кричали и источали отвратительное зловоние. Вспыхнул новый огненный шар, еще один и еще – это Мэлдред поджигал трупы других людоедов и рабов.

Наконец он занялся и собой, отрывая одно раздувшееся насекомое за другим от рук и ног и взывая к двум наемникам Доннага, чтобы они сняли остальных тварей с его спины.

Риг и Фиона стояли спина к спине, у их ног уже набралось целое кольцо мертвых стиргов. Соламнийка билась молча, рубя мечом, сжатым в побелевших пальцах одной руки, а другой рукой выхватывая тварей прямо из воздуха и давя их. Мореход же от души ругался, проклиная болото, насекомых, Мэлдреда, Дамона, Вождя Доннага и всех ушедших Богов вместе и по отдельности. Чем быстрее становилась его речь, тем быстрее мелькали в воздухе сильные руки. Риг положил меч к ногам и уничтожал стиргов обеими руками.

– Стирги? Ха! – говорил он. – Будь я проклят, если это не просто большие москиты! Ты сталкивалась с такими прежде?

– Уф-ф! – только и сказала Фиона – она была очень занята.

– И много?

Девушка мотнула головой.

– Где?

– Один раз, на острове Кристайн. Правда, их было не так много. Там мы случайно разорили их гнездо, но справились со стиргами гораздо быстрее.

– Мы побеждаем! – разнесся над Копями Верного Сердца вопль Мэлдреда.

И действительно, в живых осталось не более дюжины стиргов, но скоро и они были мертвы. Земля была завалена мертвыми телами насекомых, как ковром, который хрустел под ногами, когда людоеды и рабы отправились посмотреть, не выжил ли кто из их упавших товарищей.

Риг ногой раскидал стиргов, усыпавших землю у его ног, быстро поднял меч и покачал головой, осматривая его: клинок был покрыт кровью – его и насекомых. К нему подошли Дамон и Мэлдред, и мореход нахмурился.

Повсюду горели костры, сжигая остатки вытоптанной травы; но Дамон смотрел на плотную стену кипарисов.

– Я уверен, что слышал голос…

Мэлдред кивнул:

– Как раз перед тем, как на нас напали эти твари.

– Да, – подтвердил Риг. – Мягкий и приятный. Думаю, это наша таинственная леди призвала стиргов. И превратила лозы в змей – тоже она. Может быть, она не хочет, чтобы мы шли в Шрентак? Стирги появились сразу после того, как я упомянул это место.

Глаза Дамона сузились – он заметил что-то отсвечивающее серебром, что двигалось меж высоких папоротников.

– Шрентак… – Это был тот же самый голос, который они слышали перед нападением насекомых, хрипловатый и явно принадлежащий женщине. – В Шрентаке бы обрадовались тебе, о человек цвета ночи, – продолжала неизвестная. – Там всегда найдется для дорогих гостей несколько свободных камер.

Завеса лиан раздвинулась, и в круг света скользнула маленькая девочка с медно-рыжими локонами, которые, казалось, жили собственной жизнью. На вид ей было не больше пяти-шести лет, но говорила она, как зрелая женщина, женщина-соблазнительница. В маленькой изящной руке девочка держала алебарду Рига, лезвие которой мерцало в свете костров. Это было удивительно – алебарда была не слишком легким оружием даже для сильного мужчины.

– Девочка… – начал мореход.

– Из видения Несуна, – добавил Грозный Волк.

Внезапно их глаза расширились – вокруг свободной руки девочки образовался ореол серебристо-серого тумана. Дамон бросился вперед, но сумел сделать лишь несколько шагов, прежде чем неведомая сила пригвоздила его к месту. Взглянув вниз, он увидел, что это серебристый туман, мерцая над, усыпанной мертвыми стиргами землей, добрался до него и опутал ноги. Девочка продолжала колдовать, и волна тумана стала расти и шириться, сковывая и всех остальных.

Оглянувшись, Дамон заметил, что та же участь постигла Рига и Фиону, но Мэлдред оставался свободным – мерцающий туман почему-то не действовал на него. Силач побежал к девочке, на ходу выдергивая из заплечных ножен двуручный меч.

– Глупец, – сказало существо, похожее на маленькую девочку, и его руки запорхали в воздухе, выплетая новое заклинание. – Моя госпожа Сабл, которая живет в Шрентаке, будет очень рассержена. Она нашлет на твое королевство куда большие беды, чем мой легкий дождь и слабые землетрясения.

С пальцев ее крошечной руки сорвалась яркая серебристая молния и превратилась в призрачное искрящееся облако, которое опутало Мэлдреда, словно сеть. Сквозь туман было видно, как тело силача дрожит и раздувается, как его загорелая кожа, туго обтягивающая стальные мускулы, меняет цвет и становится почти совершенно белой. Еще через минуту на белом фоне проступили синюшные пятна, начали появляться волдыри и бородавки. Короткие рыжие волосы Мэлдреда на глазах удлинялись и утолщались, теряя цвет, пока также не стали белыми и не рассыпались по его плечам, подобно львиной гриве.

– Что она с ним делает? – в испуге закричала Фиона.

– Разоблачаю его, – спокойно ответила девочка. – Снимаю заклинание, которое придало человеческую форму его уродливому людоедскому телу. Разоблачаю сына Доннага, врага моей госпожи!

Когда метаморфоза завершилась, Мэлдред стал ростом более девяти футов и приобрел такую чудовищную внешность, что наемники Вождя, сопровождавшие людей к Копям Верного Сердца, казались рядом с ним просто красавцами. Одежда силача превратилась в лохмотья и уже не могла прикрыть огромное тело.

Дамон, словно онемев, смотрел на существо, которое считал своим самым близким другом. От того Мэлдреда, которого он знал, не осталось ничего, даже выражение глаз изменилось.

Фиона и Риг тоже были поражены. Едва девочка начала изменять Мэлдреда, как соламнийка ощутила некий удар и почувствовала слабость, так что едва колени не подгибались. Вместе с чарами, делавшими людоеда Мэлдреда похожим на человека, растворялись и чары, подчинявшие девушку его воле, по крайней мере, какая-то их часть. Фиона потрясла головой, пытаясь избавиться от чего-то, а от чего именно – она и сама не знала. Память девушки словно подернулась дымкой, мысли были сумбурными. Соламнийка помнила, как обманули ее и Рига, помнила путешествие через гномские руины, помнила бой в шахте. Внезапно в памяти Фионы ярко вспыхнул образ старого базака в золотом ошейнике, которого она… убила?

Дамон потряс головой, словно надеясь, что видение синекожего людоеда исчезнет и на его месте опять появится Мэлдред, потом снова посмотрел на девочку.

– На самом деле ты ничего не делаешь! – крикнул он и плюнул себе под ноги. – Ты заставляешь думать, что наш друг превратился в это существо, так же как до этого заставляла думать, будто хвоя – это стирги, а лианы – змеи.

– Твой друг – людоед-маг, – продолжало существо. – И он скоро умрет. Я лично доставлю эту новость моей госпоже, и Сабл хорошо вознаградит меня. – Девочка запрокинула голову и рассмеялась низким, кудахчущим смехом, который никак не вязался с ее обликом. Миниатюрные серебряные молнии дугами вспыхивали меж ее пальцами и текли, пританцовывая, к Мэлдреду, которого все еще держал мерцающий туман. – Вы даже не представляете, насколько хорошо!

– Нет! – завопил Грозный Волк. Он буквально выпрыгнул из сапог, которые связывала магия ребенка, и рванулся к девочке, вскидывая Убийцу Червей.

Но малышка действовала быстрее. Серебристые молнии ударили в грудь людоеда – послышалось шипение горящей плоти, и в ноздри Дамона ударил омерзительный запах. Мэлдред дернулся, но вместо того, чтобы закричать, начал выпевать собственное заклинание, пытаясь освободиться от чужой магии, сетью опутавшей его.

Дамон почти достиг детской фигурки, когда еще несколько молний ударило в Мэлдреда, однако на этот раз существо не успело – маг-людоед успел доплести заклинание и швырнуть его в тварь.

От вскинутых ладоней мага оторвался огненный шар буйных зелено-синих цветов, потрескивающий и плюющийся искрами не хуже дракона. Оглушительно завывая, он быстро изменил цвет на красно-оранжевый – и через мгновение девочку, а также несколько деревьев вокруг нее охватило гудящее пламя. Несмотря на болотную влажность, деревья сгорели почти мгновенно.

Дамон затормозил, проехавшись босыми пятками по траве, и воззрился на тлеющие останки стволов. Девочки не было и следа – она либо испарилась мгновенно, либо сумела уйти.

Грозный Волк посмотрел на Мэлдреда – на его гневном лице читалась, сменяя друг друга, по меньшей мере, дюжина вопросов.

Маг-людоед грузно осел на заболоченную землю, прижимая ладони к обожженной груди, как будто это могло уменьшить боль. Дамон бросился к нему и, разорвав на полосы то, что осталось от его собственного плаща, принялся перевязывать раны силача.

– Да, я тот, кем являюсь сейчас, друг мой, – заявил Мэлдред, и его измученный голос был таким тихим, что Грозный Волк едва расслышал эти слова.

– Да ты просто непревзойденный обманщик, – ответил он. – Плоть от плоти и кровь от крови своего отца. Такой же лжец. – Дамон тоже говорил очень тихо, не желая, чтобы остальные слышали его. – А я-то думал, что ты… такой же человек, как и я.

Мэлдред тяжело дышал – каждый вдох требовал от него неимоверных усилий.

– Иногда можно подружиться только с помощью обмана, – вновь заговорил маг. – Но, кроме моего облика, я больше никогда и ни в чем не обманывал тебя, Дамон Грозный Волк. Думаю, ты знаешь это.

– А по-моему, ты никогда и ни о чем не говорил всей правды. – Дамон продолжал перевязывать раны друга, судорожно вспоминая все те навыки, которые он приобрел у целителей Ордена Рыцарей Тьмы. – Рикали знает?

Мэлдред покачал головой:

– Несун знал. Это одна из немногих тайн, которые он сумел сохранить. – Глаза людоеда словно ощупывали лицо Грозного Волка. – Мне жаль, что ты узнал ее. Я…

– Это уже не имеет значения, – заявил Дамон. – В конце концов, тело только оболочка. Только скажи мне заранее, если у тебя есть еще какие-нибудь тайны. Терпеть не могу неожиданностей.

К ним подошли Риг и Фиона – с исчезновением девочки исчезло и ее волшебство. Людоеды и освобожденные рабы окружили Дамона и Мэлдреда, оставив несколько дозорных, чтобы следить за шахтами и стеной кипарисов – не появится ли еще какая-нибудь опасность.

– Щенок Доннага, – горько произнес мореход. – Неудивительно, что ты так хорошо чувствовал себя в Блотене, – Он покачал головой, выскользнул из круга и пошел туда, где стояла девочка в тот момент, когда Мэлдред доплел заклинание, бросив по пути Фионе: – Я тебе говорил, что ему нельзя доверять.

Фиона промолчала – грудь девушки была так стеснена, что она не смогла бы говорить, даже если бы захотела. Соламнийка пыталась вообразить человеческое лицо Мэлдреда с его завораживающими глазами, но видела только синекожего людоеда, который вызвал у нее дрожь гнева и отвращения. Ее руки дрожали, ладони были влажными. Девушка пробовала сжать руку на эфесе меча, но только скользнула по нему пальцами.

В сознании Фионы снова зажегся образ бронзового драконида – она буквально увидела, как катится по полу шахты золотой ошейник.

«Неужели это оно? – подумала девушка. – То существо, с которым я должна была встретиться в Такаре? И я видела, как оно умирает. Я сама убила его? Нет, в самом деле, сколько же я пробыла в бессознательном состоянии?»

Внезапно Мэлдред поглядел в ее лицо, притягивая к себе взгляд Фионы, как это было тогда, когда он выглядел человеком. Одной лишь силой мысли, подкрепленной коротким жестом, он снял с девушки чары полностью. Она заморгала и несколько раз тряхнула головой, чтобы окончательно избавиться от наваждения.

Дамон помог людоеду-чародею подняться, удивляясь, насколько большим и тяжелым он был на самом деле.

– Мы заберем освобожденных рабов в Блотен, – сказал Мэлдред, и его голос постепенно начал приобретать привычную глубину и звучность. – Отведем их к Угрюмому Кедару, чтобы целитель их вылечил. Мой отец заплатит за это. Людям и гномам будет предоставлена возможность остаться жить в городе…

– А что потом? – спросил Дамон.

Бывший рыцарь намеревался идти глубже в болото, но хоть его друг и оказался синекожим людоедом, все еще хотел, чтобы они пошли вместе. Когда он спрашивал у Убийцы Червей, где искать средство, чтобы избавиться от драконьей чешуйки, меч показал ему болото, и Дамон не собирался покидать это место, пока не добьется своего.

– Я не знаю, как вы, а я иду за девочкой, – сказал Риг. – У нее моя алебарда, и я хочу получить свое оружие назад.

– Как? – удивленно спросил Грозный Волк. – Разве она не мертва? – Он был уверен, что девочка сгорела дотла, как тролли в пещере.

Риг покачал головой:

– Сомневаюсь. Я вижу ее следы. А раз алебарда осталась у нее, я пойду за этой тварью. Она направляется на запад, и мы поступим так же. К Шрентаку.

Дамон, убедившись, что Мэлдред может стоять, оставил его и подошел к мореходу, который пристально рассматривал следы существа. Убийца Червей был все еще в его руке. Внезапно Грозный Волк почувствовал, как эфес покалывает его ладонь, затем становится холодным.

«То, что ты ищешь».