Игра теней

Дамон почувствовал, как проваливается в удушающую темноту. Жидкий огонь все еще тек от груди и живота к рукам и ногам, грозя испепелить его.

– Мэл? – позвал он.

Ответа не последовало – только темнота, свист ветра и невыносимая жара. От нее не было спасения. Языки пламени лизали каждый дюйм тела Грозного Волка. Он чувствовал, что неведомая сила рвет его на части, словно палач – орудиями пытки. Суставы рук и ног, отзываясь дикой болью, готовы были лопнуть.

Дамон задыхался, втягивая в себя столько воздуха, сколько позволяли обожженные легкие, но все же попытался хоть немного отвлечься от мучительных ощущений и увидеть… что-то… что-нибудь.

Все, что он смог обнаружить, было сгустком тьмы, черным как уголь.

– Что? Мэл? Мэл, ты там?

В ответ прозвучало хриплое рычание.

– Я – сильный! – как бы со стороны услышал Дамон свой громкий голос. – Я сильный, Нура Змеедева! – Слова звучали в такт с ритмом его сердца. – Нет никого сильнее меня, ты, проклятая змея! Я остановлю тебя!

Но ее заклинание уже было произнесено. Боль и лихорадка усилились так быстро, что Грозный Волк решил – он умрет раньше, чем успеет еще раз вздохнуть. И тут же закричал. Вопль бывшего рыцаря превратился в рев, затем затих, когда жар так же резко спал. Он снова крикнул, лишь затем, чтобы убедиться, что все еще жив, потом глубоко вздохнул и почувствовал, что пока в силах сопротивляться.

– Жар, – прошептал Дамон. – Он меня очищает! – Жидкий огонь тек по жилам, изгоняя слабость из его некогда человеческого тела, оставляя только силу и мощь. – Я буду жить, Нура Змеедева! И сдержу обещание, данное Рагху. Я увижу тебя мертвой!

Его тело все еще изменялось, становясь больше и больше. Грозный Волк поднес руку к лицу, но не увидел ничего, кроме темноты. Он слышал треск и чувствовал, как грудь его расширяется и вздувается, но боли не было.

«Куда подевались боль и жар?» – удивленно подумал Дамон и понял, что не испытывает вообще ничего. Затем, будучи невольным участником странного действа, он ощутил, как тело его увеличивается в размерах вдвое, затем еще вдвое.

– Фиона! – крикнул где-то в темноте маг.

«Так Мэлдред все еще здесь. Почему он зовет Фиону? Она тоже здесь была? – роились в мозгу бывшего рыцаря вопросы. – Как она попала сюда, в пещеру?»

Темнота наконец отступила, возникли очертания каменного логова, и Дамон увидел себя.

«Мои глаза, – услышал он голос, звучавший в его мозгу. – Сейчас ты смотришь моими глазами, Дамон Грозный Волк, но скоро уже навсегда перестанешь и видеть, и чувствовать что-либо».

Сознание мглистого дракона и разум бывшего рыцаря теперь делили одно тело.

«Что же это за отвратительная магия, способная убить чужую душу?» – подумал Дамон.

– Рагх! Фиона! Поспешите! – вновь услышал он голос Мэлдреда.

«Значит, драконид и Фиона все-таки здесь, сумели каким-то образом найти нас. Спасли ли они Рики и ребенка от хобгоблинов? В безопасности ли мой малыш?» – Грозный Волк пытался позвать их, но голос не повиновался ему. Он даже не смог открыть рта.

– Фиона! – Оклики людоеда не прекращались, отзываясь эхом под сводами.

«Какая разница, здесь они или нет, – думал бывший рыцарь. – Они должны уйти. Мэлдред должен сказать им, что надо бежать, пока еще есть возможность спастись». Он снова попробовал крикнуть, предупредить, затем сосредоточил все силы на том, чтобы разинуть огромную пасть.

«А как же ужас, наводимый драконами? – спросил себя Дамон. – Они обязаны бежать. Страх, который источает мглистый, должен их отталкивать».

И тут Грозный Волк вспомнил, что не почувствовал драконьего ужаса, когда попал в логово. Вспомнил, что не ощутил даже легкого испуга. «Неужели дракон настолько ослабел, что лишился этого свойства? Неужели заклинание, брошенное в меня, отняло у него все силы?»

– Это Дамон? Это действительно Дамон? – раздался знакомый хриплый шепот драконида. – Во имя Первых! Он превратился не в потомка, а в дракона!

Внезапно бывший рыцарь понял, что сивак прав. Он осознал, что опирается на лапы – толстые, как стволы столетних дубов, оканчивающиеся длинными смертоносными когтями. Лопатки сменились крыльями, которые Дамон вынужден был сложить – распахнуть их мешал невидимый барьер, который Нура еще не убрала. Шея вытянулась и стала очень гибкой, голова – огромной, глаза – большими настолько, что каждый предмет вокруг был виден с невероятной ясностью.

Мглистый дракон повернул голову, и Грозный Волк заметил Мэлдреда, который все еще молотил кулаками в невидимую стену. Фиона рубила ее зачарованным мечом, что-то выкрикивая… об обмане? В ярости девушка повысила голос, и Дамон отчетливо услышал ее слова, прорвавшиеся сквозь шум в пещере и оглушительный стук его сердца.

– Будь ты проклят, дракон! – пронзительно кричала соламнийка. – Это я должна убить Дамона Грозного Волка! Он – мой! Он должен заплатить мне за Рига! Заплатить за всех!

– Рагх! Помоги мне с барьером! – позвал Мэлдред.

Странно, но сивак ничего не сделал. Вместо этого он что-то сказал людоеду, так тихо, что даже Дамон, несмотря на чуткий драконий слух, ничего не смог разобрать: пол пещеры с грохотом содрогался, Фиона дико визжала, Нура Змеедева тоже что-то говорила, очевидно, произносила очередное таинственное заклинание.

Опять заклинание!

«Ей приходится поддерживать невидимый барьер, – подумал Дамон, – чтобы мои спутники не прорвались и не выручили меня, победив мглистого».

Судя по тому, как поглотило нагу сплетение заклинания, дракон еще не закончил своего превращения и не мог полностью контролировать жуткое тело Грозного Волка.

«А раз ты до конца не завладел моим телом, я еще могу остановить тебя, – мысленно сказал он. – Я остановлю тебя вместе с моими друзьями».

«Слишком поздно, Дамон Грозный Волк, – мысленно насмехался над ним мглистый. – Метаморфоза завершена. Теперь я владею твоим телом. Я с самого начала должен был не посылать тебя к Сабл, а держать возле себя. В конце концов, мне не так уж и нужна была жизненная энергия черной – высвобожденной магии драгоценных артефактов вполне хватило. Да еще помогла твоя внутренняя магия. Ты был нужен мне. Нура с самого начала была права, и Мэлдред тоже. Ты – единственный, в чьем теле я могу продолжить существование».

«Ты лжешь, дракон. Ничего не завершилось. Твоя марионетка Нура еще старается выиграть для тебя немного времени, чтобы ты закончил», – бушевал Дамон.

Все эти недели он думал, что мглистый превращает его в обыкновенного потомка или отвратительное чудовище только ради убийства Сабл. Ведь дракон угрожал окончательной метаморфозой, если Грозный Волк не сделает этого, и, наоборот, за честно выполненную задачу обещал избавить его от чешуи, а заодно перестать преследовать Вейрека, Рикали и ее ребенка. А на самом деле Дамон все это время медленно превращался в сосуд для души дракона, созданного Хаосом, Отцом Всего и Ничего.

– Нет! – закричал он, и из драконьей пасти вырвался могучий рев, заставивший вздрогнуть каждого из находящихся в пещере. – Тебе не победить меня!

Грозный Волк пытался сказать что-то еще, но мглистый дракон, как буря, ворвался в его сознание, на время заставив замолчать. Внутренним зрением Дамон увидел Хаоса, который поднял свою божественную, клубящуюся мглой тень с пола пещеры в Бездне, придал ей форму дракона и вдохнул в нее жизнь. Бывший рыцарь наблюдал, как только что созданный мглистый убивает Рыцарей Такхизис и Соламнийских Рыцарей, как он уничтожает синих драконов и пьет их жизненную энергию.

«Как я убил их всех, так убью и твой дух. Я буду летать снова – в моей новой совершенной форме, – прошипел дракон. – Я уничтожу твою душу».

Грозный Волк чувствовал, как его сознание покидает его, как иссякают жизненные силы. Дракон побеждал. Все вокруг стихли – и Нура со своими заклинаниями, и Фиона. Дамон почувствовал удары огромной силы, возможно, биение огромного драконьего сердца, а затем перестал что-либо слышать. Его окутала чернота – притягательная и пугающая. Это была смерть, и бывший рыцарь понял, что сам тянется к ней.

– Тебе удалось! – закричал Рагх. – Ты сделал это, людоед! Барьера больше нет!

По предложению Рагха Мэлдред выгреб из-за пазухи магические фигурки и с их помощью уничтожил магический заслон. Взрыв был небольшим, но достаточным, чтобы разрушить заклинание Нуры, как, впрочем, и часть свода пещеры.

Фиона ринулась вперед, увертываясь от падающих камней.

– Именем Винаса Соламна! – голосила она. – Памятью моего Рига!

Драконид замешкался, переводя взгляд с Дамона-дракона на оболочку, оставшуюся от мглистого, и обратно, Мэлдред же смотрел только на Грозного Волка.

– Клянусь Отцом и всем, что для меня свято, – произнес людоед, понизив голос. – Только взгляни на него, Рагх. Посмотри, во что он превратился.

Дамон в своем новом теле был не похож на остальных драконов, которые когда-либо водились на Кринне. Его черные чешуйки были зеркальными, и в каждой отражалась пещера и все, кто там находился. Большая часть чешуи при движении отливала серебром, но в некоторых местах роговые пластинки лишь матово поблескивали.

Дамон-дракон смотрелся внушительно. Он не был так велик, как мглистый, но зато отличался изяществом. Впечатление было таким, будто великий скульптор изваял его, собрав воедино лучшие черты всех драконов Кринна и создав уникальную композицию.

Аккуратные темные рожки мглистый позаимствовал у молодого красного, которого он уничтожил во время массовых убийств драконов Кринна владыками; великолепные крылья – у первого синего дракона, убитого им в Бездне; когти были скопированы у белого дракона – ребристые и острые, как хорошо заточенные ножи. И такие же смертельные.

– Какой красавец, – восхитился Рагх, разглядывая широко распахнутыми глазами новое тело Дамона. – Он просто прекрасен – не могу отрицать. Невероятно.

– Красивый или нет – он умрет, – прошипела Фиона. Она обнажила меч и пошла на дракона. Тот вяло дернулся – Заклинание все еще действовало. – Самое время напасть! Пока великолепный зверь еще уязвим.

– Не-ет! – завыла Нура. Нага со страхом и гордостью наблюдала за последними штрихами трансформации и теперь запоздало принудила себя действовать. – Не смей царапать новое тело моего хозяина! Тебе все равно не удастся его ранить, безумная женщина!

Змеедева бросилась к Фионе, на ходу изменяясь, становясь все выше. Ее ноги срослись, образуя змеиный хвост, тело вытягивалось, пока не достигло двадцатифутовой длины, медно-рыжие волосы раздулись, образуя капюшон.

Рагх прыгнул одновременно с ней, справедливо полагая, что с Фионой Дамон справится сам, а вот нага может представлять смертельную опасность. Драконид полоснул Нуру когтями. В этот момент тело мглистого тоже дернулось. Мэлдред заметил это и остановил начатое заклинание. Людоед удивленно присмотрелся еще раз – он был уверен, что тот мертв.

– Рагх! Фиона! – вскрикнул маг. – Мглистый дракон управляет обоими телами! Теперь нам придется иметь дело не с одним, а с двумя!

Людоед вытащил последнюю фигурку, бросился вперед и швырнул ее. Он целился в старое тело мглистого, но не попал. Фигурка ударилась о стену пещеры – посыпались куски породы, часть потолка обвалилась. Дрожь скал швырнула Мэлдреда на каменный пол.

В облаке поднявшейся пыли людоед не заметил своего промаха, но, когда пыль осела, увидел, что мглистый дракон снова зашевелился, теперь гораздо активнее.

Сверкающий молодой дракон тоже пытался двигаться, но пока еще слабо. Казалось, мглистому трудно справиться с двумя телами одновременно.

Дамон-дракон раскрыл пасть и гневно заревел.

Мглистый ответил рычанием.

– Убей его! Убей мглистого! – прокричал Мэлдред, пытаясь подняться на ноги. – Убей его, и мы сможем снять заклятие. Сможем спасти Дамона!

Он поднял алебарду и, словно обезумев, рванулся к дракону, которому так мечтал отомстить.

Энергия, высвобожденная из резных фигурок Мэлдреда и горы сокровищ, а также порожденная заклинаниями дракона и Нуры, сотрясала пещеру.

Шум и непрекращающееся землетрясение вконец измучили Нуру Змеедеву. Она нервно заметалась в поисках выхода. Нага то бросалась на врагов, то тянулась к мглистому дракону, то принималась читать заклинания, то вдруг замолкала, задумчиво глядя в одну точку.

Воспользовавшись замешательством Нуры, Рагх вцепился в ее горло, как раз под капюшоном.

– Дамон считает, что я должен знать и ненавидеть тебя, – сплюнул драконид. – Хорошо, я действительно не ненавижу тебя, но знать такую грязную тварь, как ты, не желаю. – Он душил Змеедеву, придерживая задними лапами извивающееся тело. – И хочу только одного – чтобы ты была мертва.

Фиона в нескольких ярдах от них внезапно застыла, словно замороженная. Ее нерешительность была следствием раздвоения ее души: рыцарская честь приказывала атаковать мглистого дракона, а горечь потери требовала немедленного отмщения.

– Куда ты подевался, Дамон Грозный Волк? – кричала девушка. – Я хочу мести! – Слеза скатилась по ее запыленной щеке. – Как мне узнать, с кем я должна драться?

Одна часть сознания соламнийки узнала искры в глазах дракона, это были искры темного, таинственного взгляда бывшего рыцаря, такие же искры, как в глазах ребенка, которого она держала на руках несколько часов назад. Глаза Рига тоже были темными. О, как она тосковала без своего морехода!

– У меня никогда не будет собственного ребенка, – сказала она, тихо опуская меч. – У меня никогда не будет…

В этот самый момент Дамон наконец двинулся вперед. Он все еще чувствовал, как душа его тянется к тьме, но боролся с забвением всеми оставшимися силами угасающего человеческого разума.

«Я не дам тебе победить», – сказал он мглистому дракону.

Не только ради Рики и ребенка, но и ради Фионы, и Мэлдреда, и Рагха, и ради многих, кто еще может погибнуть, пока мглистый дракон, перерождаясь, из столетия в столетие будет летать над Кринном.

«Возможно, это мой единственный шанс избавить Кринн от тебя, – думал Дамон, адресуя мысли врагу. – Чтобы в этом мире не осталось больше твоих следов».

Мглистый – так же мысленно – сопротивлялся, разделяя свои силы между двумя телами. Перед внутренним взором Грозного Волка боролись два дракона.

Один – с зеркальной чешуей и плавными обводами мощного тела, другой – серый, медлительный и изнуренный, но зато огромный.

Старый, выставив лапу с кинжально-острыми когтями, набросился на молодого дракона.

– Сдавайс-ся, – прошипел он. – У тебя нет выбора, ты только злишь меня своим сопротивлением.

Молодой прорычал:

– Никогда!

Это слово эхом отозвалось в сознании Дамона. Молодой дракон тоже ударил противника когтями, не нанеся серьезных повреждений, но заставив отступить.

Грозный Волк стряхнул с себя оцепенение, цель его была отчетливо ясна.

– Ты хочешь слишком многого, – с горечью сказал он мглистому дракону.

– Сначала я изгоню в небытие твой дух, – ответил тот, – а потом расправлюсь с твоими спутниками.

В воображении Дамона старый дракон вытянул в сторону зеркального обе лапы, широко раскрыл пасть, показав ряды зубов цвета дымчатого кварца, высунул змеиный язык, хлестнул хвостом и ударил молодого Дракона по морде.

Дамон отвернулся от видения.

«У тебя больше нет магических артефактов, дракон, – прорычал он, изрыгая проклятия. – Тебе нечем больше поддержать иссякающую силу заклинания».

«Но я сделаю это, – мгновенно откликнулся мглистый. – Магия есть в бескрылом сиваке, еще больше – в людоеде-маге. И в наге тоже. Умерев, они передадут мне свою энергию, в которой я так нуждаюсь».

С этими словами он начал отступать в свое прежнее тело.

– Я изгоню твой дух позже, Дамон Грозный Волк, – прошипел дракон. – Прежде я должен собрать необходимую энергию, поэтому начну с твоих друзей.

– Значит, у тебя недостаточно сил, чтобы отправить мое человеческое сознание в небытие, – сказал бывший рыцарь. – Наверное, есть во мне что-то такое, с чем тебе тяжело иметь дело. Но что?

«Почему у мглистого появились такие проблемы? – размышлял он. – Может быть, виной тому безумие Фионы, часть которого передало мне Воплощение Хаоса, когда вторглась в мое сознание? И мглистый не может справиться с этим неожиданным легким сумасшествием, оказавшим воздействие на тело, которое он берег и лелеял до последнего момента?»

«Да, безумие – последняя преграда, – согласился дракон. – Но, получив новую порцию магической энергии, я справлюсь и с ним. А когда сумасшествие исчезнет, я явлюсь снова. И тогда от тебя не останется ничего».

Мэлдред вонзил в дряблое тело мглистого дракона когти, заостренные с помощью заклинания так, что они рассекли чешую, пропахав глубокую темно-красную борозду.

– Убить этого дракона – вот ключ! – закричал он торжествующе. – Я уверен в этом!

Драконид боролся с нагой, сжимая когтистыми пальцами ее шею. Соламнийка медленно отступала от Рагха и Дамона, зачарованно глядя на ожившего мглистого дракона, который приподнял лапу и отшвырнул людоеда, как соломенную куклу.

Дракон потянулся вперед, открыв пасть и глядя тусклыми желтыми глазами на Рагха.

– Риг мертв, – уныло пробормотала Фиона. – Шаон, Раф и Джаспер – все мертвы. Скоро умрет Рагх. И Мэлдред тоже. Все умрут.

Мглистый покосился на соламнийку, но тут же снова перевел взгляд на драконида и нагу, растянув губы и обнажив зубы в жуткой усмешке.

«Это животное даже не обратило на меня внимания, – подумала девушка. – Сначала он убьет Мэлдреда. Потом Рагха. И, наконец, в живых останусь только я… только я одна… одна».

Фиона рванулась вперед, ее меч блеснул в магическом свете, который еще разливался по пещере. Она оттолкнула Рагха, приблизилась к мглистому, широко размахнулась и сильно ударила в толстое чешуйчатое брюхо.

Темный дракон развернулся к соламнийке, удивленный тем, что человек, а тем более – женщина, посмел атаковать его в одиночку. Его глаза остановились на магическом оружии.

– Немедленно дай мне этот меч! – прорычал дракон.

– Фиона! – предостерегающе крикнул Мэлдред.

– Я заберу магию меча, – продолжал мглистый, – и убью тебя!

Фиона плюнула в него, отступила, легко парировала удар драконьего когтя и нанесла укол, пустив струю темной крови.

– Попробуй, возьми меня! – завопила она.

– Фиона, назад! – снова прокричал Мэлдред.

Он зашел дракону в тыл, соединил большие пальцы и поспешно прочел заклинание. Руки его засветились слабым зеленым светом, и людоед вытянул пальцы к дракону.

Рагх перестал душить нагу и швырнул ее на землю, затем наступил на змеиное тело, потоптал и, снова подняв, бросил в сторону мглистого.

В этот момент, когда дракон отвлекся на врагов, которых оказалось сразу несколько. Дамон почувствовал прилив сил. Перед его внутренним взором злобный дракон преследовал зеркального, но все изменилось в мгновение ока. Теперь же зеркальный выдохнул черное облако, которое поплыло к его противнику.

Фиона подпрыгнула и погрузила зачарованный клинок глубоко в плоть мглистого дракона.

Он пожертвовал слишком большим количеством энергии в момент переноса и истратил почти всю магию, за исключением единственного заклинания, которое Хаос вдохнул в свое детище вместе с жизнью.

Соламнийка снова ударила, сама того не зная, подарив Дамону несколько драгоценных секунд для концентрации сил сознания, чтобы использовать его новое оружие. Тем же самым она дала Мэлдреду возможность усилить заклинание, а Рагху – время вонзить когти в тело старого утомленного дракона.

– Попробуй, возьми меня! – снова выкрикнула Фиона.

Зеркальный дракон в воображении Грозного Волка снова выдохнул черное облако – и точно такое же облако вылетело из пасти Дамона-дракона и охватило голову мглистого.

В мгновение ока старый дракон окончательно покинул сознание бывшего рыцаря, и в тот же момент Дамон избавился от своей вялости.

Мглистый ударил Фиону когтем и помотал головой, злобно посмотрев на Мэлдреда. Людоед тем временем посылал в него шары зеленого огня.

Маг с заклинанием зеленого пламени, Рагх с могучими когтями, Дамон с ядовитым черным дыханием – все трое объединились и напали на дракона.

И мглистый рухнул безжизненной тушей.

И одновременно с ним упала Фиона.

Когда они огляделись, выяснилось, что нага бесследно исчезла. Рагх надеялся, что ужасная тварь мертва, но Нура, должно быть, смогла уползти в последний момент – когда погиб ее уважаемый хозяин. У них не было ни сил, ни желания преследовать Змеедеву, заманившую их всех в коварную ловушку.

Они похоронили Фиону в глубине драконьей пещеры, недалеко от того места, где она так отважно сражалась. У изголовья ее могилы Мэлдред использовал свою магию, чтобы размягчить на несколько мгновений скалу, а затем вплавил в камень ее длинный меч. Теперь зачарованный клинок стал памятником ее благородной гибели.

Мэлдред переместил магическое воздействие на пол пещеры, расплавил каменные осколки и создал над могилой гладкое надгробие.

– Надеюсь, что она снова найдет Рига, – сказал драконид, когда Мэлдред закончил. – Надеюсь, если есть что-нибудь вне этого мира, место, в котором собираются души, когда умирают тела… я надеюсь, что там они будут вместе. Вместе – в покое и мире.

Дамон ничего не сказал. Закрыв свои огромные драконьи глаза, он тихонько грустил – о Фионе и Риге, о Шаон, и Рафе, и Джаспере. О всех жизнях, которые он, вольно или невольно, погубил. Через минуту, в жуткой тишине, он выскользнул из пещеры по самому широкому коридору на поверхность. Мэлдред и Рагх последовали за ним.

Они не разговаривали, пока не спустились в предгорья. Солнце садилось, заливая высохшую землю теплым светом и заставляя чешую Дамона светиться так, будто он целиком отлит из металла. Дамон лег, сложив крылья и вытянув когти к горизонту. Рагх осторожно поднялся на его спину и сел у основания шеи между двумя острыми пластинами гребня. Мэлдред ждал, наблюдая за угасающим солнцем и тающими тенями. Затем он взгромоздился позади Рагха, обхватив одну из пластин, и судорожно сжал ноги, когда дракон расправил крылья и без особых усилий взмыл в небо.

Дамон летал инстинктивно и задавался вопросом, получается это благодаря магии мглистого или же сказываются годы, проведенные им на спине синего дракона по имени Гейл. Ветер обдувал его крылья и голову, мягко лаская спину. Дракон понимал, что его еще долго будет беспокоить человеческая сущность, но мощь нового тела и захватывающее чувство полета отгоняли грустные мысли прочь.

Возможно, в том, что он стал драконом, было что-то прекрасное и закономерное. Дамону всегда нравилось летать высоко над землей.

– Куда мы направляемся? – спросил Рагх, стараясь перекричать свист ветра.

– Далеко, – ответил Дамон. – На южное побережье. Туда, где заканчиваются горы.

Небо стало совсем темным, когда они приземлились. Дракон кивнул Мэлдреду, чтобы тот спускался на землю.

Людоед выполнил это требование весьма неохотно.

– Я буду скучать без тебя, Дамон, – сказал он, – и надеюсь, что судьба снова сведет нас. Мне очень хочется думать, что за это время ты найдешь способ простить меня.

Дамон подождал, пока Мэлдред уйдет, затем снова расправил крылья, подпрыгнул и взлетел. Поднявшись выше, он обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на бывшего друга, но синекожий людоед уже исчез. Вместо него снова появился высокий мужчина, покрытый бронзовым загаром, с красивым широкоскулым лицом и коротко подстриженными рыжеватыми волосами. Это был облик, который Дамон знал лучше всего и который, как он считал, наиболее подходит Мэлдреду.

– Не вздумай и меня высадить на каком-нибудь одиноком пике, – проворчал Рагх и добавил тише, но не настолько тихо, чтобы Дамон не смог этого услышать: – Идти-то мне некуда.

Теперь дракон взял курс немного западнее, к Халиготу. Когда они подлетели, звезды уже таяли в небе. Драконид соскользнул со спины Дамона, и тот начал читать заклинание, которое пришло из глубин подсознания.

Через несколько мгновений он съежился, стал плоским и ровным, как масляная лужа, которая бесшумно перетекла к сиваку, зацепилась за его задние лапы и стала тенью. Рагх поспешил к ближайшей деревне, обошел конюшню и прошел мимо закрытых лавок. Тонкий нюх Дамона привел их к небольшому каменному домику с соломенной крышей.

Драконид подполз к окну.

Рикали и ее муж сидели за деревянным столом. Полуэльфийка качала ребенка – мальчика с таинственными темными глазами и волосами цвета пшеницы.

«Мальчик… Я буду присматривать за ним, – решил Дамон. – Чтобы быть уверенным, что путь его в этом мире будет безопасным и верным».

– Нагляделся? – прошептал Рагх через несколько минут – он не хотел рисковать и обнаруживать свое присутствие.

«Да, – мысленно ответила тень. – Я видел хорошо и достаточно».

Они покинули деревню, взлетели снова и взяли курс против холодного сильного ветра. Дамон держал путь на север, где господствовал дракон по имени Гейл. Он хотел встретиться со своим старым боевым товарищем и насладиться его удивлением, зная, что за время многомильного пути от Трота до логова Гейла успеет придумать объяснение тому, что произошло с ним.

– А что потом? – спросил Рагх. – После того, как ты посетишь старого приятеля?

Этого Дамон пока не знал. Они могли отправиться к Драконьим Островам или туда, где он никогда прежде не бывал. Новое тело, новая жизнь требовали новой обстановки.

– Они назвали мальчика Эвраном, – сказал драконид. – Рики объяснила, что это старое родовое имя, которое она чтит. Звучит приятно. Для человека, конечно.

Дамон мысленно улыбнулся. Эвран было его второе имя. Об этом мало кто знал, кроме Рикали. Значит, ребенок действительно в какой-то степени был на него похож.