– Термометр очень скучал один на полке, никто к нему не подходил, он лежал совершенно без дела, грустный и одинокий, и все ждал, когда же наконец у него появится настоящая работа, когда же он сможет помочь маленькому мальчику или девочке. И вот однажды к полке подошла доктор Роззи Трамбл и сказала: «У меня есть для тебя одно важное задание. Нам очень нужно знать, упала ли температура у маленькой Эллис». Она взяла гордый своим новым заданием термометр и отнесла его в палату.
      Тоненький писк термометра избавил Роззи от необходимости продолжать и дальше историю о его скучающем собрате.
      – И вот теперь он сделал свое дело и может с честью возвращаться на полку и ждать следующего задания, – закончила она свою импровизированную сказку и достала изо рта внимательной слушательницы главного героя. – Ты почти здорова, Эллис, температура уже нормальная, и это значит, что ты скоро вернешься домой.
      – Здорово! – обрадовалась Эллис. – А как же термометр?
      – А что термометр? – не поняла ее Роззи.
      – Ему опять придется скучать на полке?
      – Он был бы очень рад остаться на полке до конца своей жизни и покрыться пылью, лишь бы ни один ребенок больше не болел. Ты обещаешь ему никогда больше не бегать под дождем без зонта и резиновых сапог?
      Эллис тяжело вздохнула.
      – Обещаю.
      – Вот и отлично! Пойду обрадую твою маму.
      Роззи вышла из палаты и вздохнула почти как Эллис.
      – И как вам только это удается?! – восхищенно прошептала пожилая медсестра, работавшая с Роззи. – Я полчаса уговаривала ее взять в рот градусник – и никакого толку, а вам все удалось за пять минут!
      – Если честно, миссис Коллинз, я и сама удивляюсь, откуда только в моей голове появляются все эти сказки! – призналась Роззи. – Кто у нас остался?
      – Седрик Финиган, пищевое отравление, и Кэтрин Стрейтон, лакунарная ангина, доктор Трамбл.
      – Давайте начнем с Седрика, чтобы потом уделить Кэтрин как можно больше внимания, – подумав, предложила Роззи.
      – Вы не забыли, что через полчаса начнется конференция? – мягко напомнила Роззи медицинская сестра.
      – Спасибо, что напомнили, но я не пойду: у меня полно работы, – хмуро отозвалась Роззи.
      Миссис Коллинз постаралась спрятать улыбку. Она работала с доктором Трамбл с самого первого дня появления молодого врача в больнице Святого Варфоломея и успела хорошо изучить характер Роззи. Мягкая с маленькими пациентами и их родителями, она могла быть крепче гранита, когда ей пытались мешать работать. В работе была вся жизнь доктора Трамбл, медицина была ее судьбой, ее призванием. И Роззи прекрасно понимала это.
      Пожилой медсестре иногда до слез становилось жалко Роззи, все той же судьбой обреченную на одиночество. Ну о каком семейном счастье может быть речь, если женщина пропадает в больнице по двенадцать часов в сутки и чужими детьми интересуется гораздо больше, чем своими, пусть даже и гипотетическими. Миссис Коллинз покачала головой, глядя в спину удаляющейся Роззи, и горько вздохнула.
      Может быть, у нее хоть что-то получится с доктором Майком Салливаном? – подумала миссис Коллинз. Он вроде бы неплохой человек, отличный специалист. По крайней мере, у них есть шанс встречаться если не дома, то хотя бы на работе.
      Усмехнувшись не слишком веселой шутке, она поспешила за доктором Трамбл. Все же работа прежде всего, а Роззи никогда никого не просила лезть в ее личную жизнь. Она привыкла сама справляться со всеми трудностями, какого бы масштаба эти трудности ни были.
      Роззи как раз закончила второй обход пациентов и уже переодевала халат, как ее пейджер принялся трезвонить.
      – Вот черт, – сердито пробормотала она. – В первый раз в жизни собралась уйти почти вовремя.
      Смена Роззи закончилась полтора часа назад, но обычно она уходила часа на три позже, а приходила на час раньше, так что сегодня она действительно собралась уходить почти вовремя.
      Пейджер продолжал разрываться, и Роззи ничего не оставалась делать, как вновь накинуть халат. Она прекрасно понимала, что вряд ли кто-то из сотрудников решил послать ей привет через больничную систему связи. А значит, сегодня ей вновь придется задержаться.
      И это в день годовщины родительской свадьбы! Мать расстроится, она просила Роззи не опаздывать.
      Роззи достала пейджер и прочитала сообщение. Ее вызывал заведующий отделением, а значит, она освободится довольно быстро. Доктор Франк – непосредственный начальник Роззи – был человеком дела и не признавал долгих бесед, отвлекающих от работы.
      Роззи быстро поднялась на третий этаж и вошла в кабинет доктора Франка.
      – Добрый вечер, Мартин, – поздоровалась она. – Что случилось?
      – Я так и знал, что вы еще в больнице, Роззи!
      Она лишь пожала плечами. Если бы ее не было в больнице, вряд ли она смогла бы появиться в кабинете через несколько минут после вызова.
      – Так что случилось-то? – еще раз спросила она, поглядывая на часы.
      – Вы торопитесь? – удивленно поинтересовался доктор Франк.
      – Да, у моих родителей сегодня тридцатилетие свадьбы, мне бы очень не хотелось опаздывать на это мероприятие.
      – Понимаю. Тогда буду краток: с завтрашнего дня вы, Роззи, в отпуске на три недели.
      – Что?! – изумленно выдохнула она. – У меня же пациенты!
      – Все ваши пациенты уже почти готовы к выписке. Слава богу, новых вы взять еще не успели, так что делать вам в больнице нечего.
      – Я здесь работаю, – хмуро сообщила Роззи.
      – Не подумайте, будто я пытаюсь просто выставить вас за дверь. Мне и самому будет очень не хватать такого ценного сотрудника. Но недавно наш профсоюз проводил проверку и выяснил, что вы не были в отпуске уже четыре года. С момента приема на работу. Если мы в самое ближайшее время не отправим вас в отпуск, получим серьезные проблемы, вплоть до штрафа. Так что, Роззи, предлагаю вам просто расслабиться и получить от жизни удовольствие. Когда вы в последний раз нормально отдыхали?
      Роззи задумалась.
      – Наверное, еще когда училась в средней школе. И то только потому, что успевала выполнить все домашние задания за первую неделю каникул.
      – Вот видите! Самое время отдохнуть. И потом, это, конечно, не мое дело, но вам уже пора бы задуматься о семье. Не хочу, чтобы лет через двадцать мне в спину неслись проклятия, будто из-за меня вы так и не смогли выйти замуж.
      Роззи покраснела и отвела глаза.
      – Я все поняла, – пробормотала она. – В отпуск, так в отпуск. Наконец-то закончу статью для журнала.
      – А вы не можете просто отдохнуть? – поинтересовался Франк. – Съездить куда-нибудь... Кстати, вы опять пропустили конференцию!
      – Это было бы бессмысленным время-препровождением. – Роззи выразительно фыркнула. – Статью я обещала закончить к началу июня. Будет просто великолепно, если я успею почти на полмесяца раньше. До свидания, Мартин!
      – До свидания, Роззи.
      Как только за ней закрылась дверь, доктор Франк удивленно покачал головой. Подумать только! В первый раз за четыре года отправиться в отпуск и, вместо того чтобы на всю катушку предаваться праздности, писать статью для серьезного медицинского издания.
      Иногда доктору Франку казалось, что Роззи все же следует показать кому-нибудь из психиатров. Вот только как бы после этого из врача она не превратилась в пациента.
 
      Роззи почти бежала по коридору, на ходу прикидывая, что, если через пять минут покинет больницу, то опоздает к родителям всего минут на десять. Но уже возле ординатор-ской она натолкнулась на Майка Салливана.
      – О, здравствуйте, доктор Салливан! – Роззи улыбнулась и попробовала поцеловать Майка в щеку, но тот ловко увернулся. – В чем дело?
      – Да тут так получается...
      – Говори прямо! – потребовала она, впрочем понимая, что хочет сообщить Майк.
      – Понимаешь, Роззи, я не смогу поехать с тобой к твоим родителям, – пробормотал Майк.
      – Опять работа? – сочувственно спросила она, заранее готовая простить Майка.
      – Ну... э-э-э... как тебе сказать... – вновь замялся Майк.
      Роззи отлично знала, что представляет собой Майк. Она не витала в облаках и прекрасно понимала, что работа будет для него всегда на первом месте, а она в лучшем случае на втором, а может быть, и на третьем – после обожаемого баскетбола. Роззи даже была готова с этим мириться, ведь у Майка было одно неоспоримое достоинство: он совершенно не умел врать.
      – Ясно, это не работа, – констатировала Роззи. – Тогда что?
      – Я даже и не знаю, как тебе объяснить... – продолжал мяться Майк.
      – Объясни как есть. Ты же знаешь, я вполне способна понять все, что ты хочешь мне сказать. И потом, ты можешь и не ехать к моим родителям, но я обязана там быть и желательно без опозданий.
      – Понимаешь, Роззи, я подумал, что, если я приеду с тобой на годовщину свадьбы твоих родителей, это будет выглядеть ну... как серьезные отношения, – нашелся Майк.
      Роззи удивленно посмотрела на него.
      – А как иначе ты можешь назвать наши отношения?
      – Я вовсе не уверен в том, что их следует называть серьезными, – потупившись, сообщил Майк.
      – Интересно! Мы с тобой встречаемся уже почти три года, и это не называется серьезными отношениями?! – возмутилась Роззи. – Я тогда вообще ничего не понимаю в серьезных отношениях.
      – Да ты права, то есть... В общем, я окончательно запутался, – признался Майк.
      – И что же ты собираешься делать дальше? – поинтересовалась Роззи, обиженная на Майка и на весь белый свет заодно.
      – Я думаю, нам стоит взять тайм-аут. Просто чтобы проверить свои чувства.
      – Я не уверена, что чувства нуждаются в проверке. Они либо есть, либо их нет. Я с завтрашнего дня в отпуске на три недели. Думаю последовать совету Мартина и отправиться в путешествие. Когда я вернусь, мы с тобой закончим этот разговор. Надеюсь, три недели для тайм-аута достаточно?
      Роззи не стала ждать ответа. Она переоделась, наскоро провела расческой по волосам, схватила из своего шкафчика сумочку и выбежала из ординаторской.
      Чудесный день! – подумала она. Если я еще и к родителям опоздаю, будет просто великолепно!
 
      Роззи повезло: миссис Трамбл не хватило времени, чтобы выяснить, почему ее дочь одна, так как буквально следом за Роззи приехали Мейсоны.
      Донельзя довольная Роззи вздохнула с облегчением, устроилась в уголке и попыталась сделать вид, что ее вообще нет. Но насладиться покоем ей было не суждено. Обожаемый ею племянник Гарольд взобрался к ней на колени и заявил:
      – Я хочу сказку!
      Роззи тяжело вздохнула, но, поскольку прогнать ребенка не могла, принялась что-то придумывать. Гарольд, как и остальные знакомые Роззи дети, всегда предпочитал сказки ее собственного сочинения. Знакомые даже шутили, что Роззи стоило стать не детским врачом, а детским писателем.
      – Тебе пора бы уже подумать о своих детях, сестренка! – сказал ей старший брат Джейсон, подходя. Он взлохматил и без того лохматые волосы на затылке Гарольда. – А тебя искала бабушка, ты так и не поздравил ее.
      Гарольд спрыгнул с колен Роззи и убежал на поиски бабушки.
      – Вокруг меня всегда столько детей, что только одна мысль о детях еще и дома приводит в ужас, – отшутилась Роззи, с нежностью смотря вслед племяннику.
      – Брось, все это глупости. Тебе просто еще не попался твой мужчина.
      – Это Ребекка так думает?
      Джейсон смутился.
      – Да ладно тебе, ни один мужчина не способен сам придумать такую фразу. – Роззи улыбнулась и обняла брата. – Я рада тебя видеть. Как твоя жена себя чувствует?
      – Уже лучше.
      – А как себя чувствует моя будущая племянница?
      – Врачи сказали, что угрозы преждевременных родов удалось избежать, но Ребекке придется оставаться в больнице до самого финала.
      – Я давно уже хочу навестить ее, но как-то все не получается! – Роззи виновато развела руками.
      – Бекки и не обижается на тебя. – Джейсон усмехнулся. – Она только просила напомнить, что ты обещала стать крестной матерью нашей дочери. Это так, на всякий случай.
      – Не издевайся, Джейсон! – попросила Роззи. – У меня сегодня был отвратительный день.
      – И что же у тебя стряслось? – уже совсем другим тоном спросил брат.
      – Во-первых, меня отправили в отпуск на три недели...
      – Сочувствую! – Джейсон вновь откровенно издевался над младшей сестрой.
      Роззи скривилась.
      – Ничего смешного! Есть, конечно, свои плюсы: я закончу статью и навещу Бекки. А вот что мне делать остальные две недели?
      – А как же твой Майк? Вы могли бы вместе взять отпуск и куда-нибудь съездить. Кстати, где он? Опять на дежурстве?
      – Это вторая, неразрешимая на данный момент проблема. Майк сегодня сказал, что нам нужно взять тайм-аут, так как он не уверен в серьезности наших отношений.
      – Как это? – растерялся Джейсон.
      – Вот так! По-моему, он сам толком не понял, что хотел этим сказать.
      В огромных голубых глазах Роззи появились слезы. Джейсон нежно обнял сестру и улыбнулся.
      – Кажется, кто-то обидел мой маленький цветочек? – спросил он.
      Роззи шмыгнула носом и улыбнулась. Именно так всегда говорил Джейсон, когда собирался идти защищать кулаками младшую сестренку.
      – А если бы я тебе сказала, что меня обидел Майк, ты бы, как и в детстве, начистил ему физиономию? – поинтересовалась она.
      – Фи, леди, как грубо! Я бы просто поговорил с ним.
      – Жаль, что мне уже не пять лет. – Роззи тяжело вздохнула. – Это значит только одно: придется разбираться со своими проблемами самостоятельно.
      – И что же ты собираешься делать?
      – Хотела посоветоваться с Бекки. Все-таки она опытная женщина...
      – Та-а-ак... – протянул Джейсон. – С каких это пор моя жена стала опытной женщиной? Или я чего-то о ней не знаю?
      – Ох, Джейсон, прекрати! – попросила его Роззи. – Но в данной ситуации я не уверена, что стоит волновать Бекки. Это я как врач говорю. Так что я понятия не имею, что мне делать!
      – Может быть, тебе стоит отправиться в путешествие одной? – как-то странно улыбнувшись, спросил Джейсон. – Новые странные, новые люди, новые впечатления...
      – Не хочу я никуда ехать! – сразу же отмахнулась Роззи от предложения брата. – Мне бы со своими проблемами разобраться.
      – Вдали от дома все проблемы и неприятности предстают в совсем ином свете. И потом, чем черт не шутит, вдруг ты встретишь мужчину своей мечты? А Майк пусть и дальше думает. У него голова большая...
      – Мужчина моей мечты – это, конечно, хорошо, вот только знать бы, что у меня за мечта.
      – Вот и выяснишь. Мы как раз думали, как тебе сказать...
      – Кто это мы? – подозрительно спросила Роззи.
      – Мы – это твоя семья.
      – И что же вы хотели мне сказать?
      – Несколько дней назад на имя отца пришло странное письмо. Ты же помнишь, что наши предки эмигрировали из Ирландии? Так вот, какой-то родственник, точно степень родства нам так и не удалось установить, оставил, как он выразился, «американским Трамблам» небольшой домик под Дублином и лесоперерабатывающее предприятие, проще говоря, лесопилку. По условиям завещания мы сами должны определиться, как всем этим собираемся владеть: кто-то один, в общую собственность, на паях. Мы с Бекки посовещались и решили, что нам даром не нужен ни этот домик, ни лесопилка. Родители сказали то же. Тогда мама и Бекки решили, что все это мы передадим тебе. Они надеются, что с таким приданым ты наконец-то сможешь выйти замуж.
      – Ладно мама, у нее пунктик по этому вопросу, но Бекки! – возмутилась Роззи.
      – В общем общественность решила, что в права наследования вступать тебе. Мы завтра подпишем нотариально заверенный отказ, а послезавтра ты отправишься в Дублин вступать в права наследования. Вот тебе и путешествие, и не совсем бездарно проведенное время.
      – А что я-то буду делать с домом и лесопилкой? – растерянно поинтересовалась Роззи.
      – А это уже твои проблемы. Ты собственница, ты и решай.
      – Джейсон, я не хочу ехать одна!
      – Роззи, тебе уже не пять и даже не пятнадцать лет. Я искренне верю, что ты не попадешь в какую-нибудь историю. Я даже сам куплю тебе билет на самолет и отвезу тебя в аэропорт. Согласна?
      Роззи задумалась. С одной стороны, ей уже не терпелось выяснить, что же это за домик, да и вообще, что это за страна такая. Но, с другой стороны, ей было страшно вот так все бросить и окунуться в новую, неизвестную жизнь.
      Любопытство победило, и Роззи, тряхнув кудрями густого пшеничного цвета с чудесным пепельным оттенком, объявила:
      – Я еду!
      – Вот и славно, – пробормотал Джейсон. – Впрочем, у тебя и выбора-то не было...
      Роззи тяжело вздохнула, понимая, что в который раз всё решили за нее. Но что толку жаловаться, если она сама только что сказала, что боится ехать?
      – Я очень боюсь отпускать тебя в это путешествие, – признался Джейсон. – Ты умная, открытая, милая девушка, но ты совершенно не приспособлена к жизни. Ты отлично разбираешься в медицине, но понятия не имеешь даже о том, кто сейчас президент. Я не знаю, что с тобой будет дальше, Роззи, если ты не вырвешься из оков педиатрии и больницы Святого Варфоломея. Судьба дала тебе шанс, постарайся использовать его на сто процентов.
      – Постараюсь, – вздохнув, пообещала Роззи. – Да, и не говорите Майку, куда и зачем я поехала. Не хочу, чтобы что-то, особенно мысли обо мне, мешали ему думать!
      – Да забудь ты этого Майка! – рассердился Джейсон. – Вокруг столько симпатичных нормальных мужчин.
      – А разве Майк ненормальный? – удивилась Роззи.
      Джейсон закатил глаза и покачал головой.
      – Смотря, что считать нормой. Ты тоже не очень-то нормальная в представлении многих людей.
      – Ну, это их личные проблемы. Ты уже договорился с нотариусом?
      – Я даже уже подготовил все документы. От тебя требуется только поставить подпись в нужном месте.
      – Такой подход к делу меня вполне устраивает.
      Джейсон искренне верил, что путешествие в другую страну откроет наконец-то его сестре глаза на этот мир. Он видел, как Роззи превращается из симпатичной девушки в синий чулок, и искренне опасался, что процесс вскоре может стать необратимым. Медицина это хорошо, никто не спорит, но разбираться только в ней и совершенно не понимать мира, в котором живешь, это уж слишком!
      – Не бойся, мне все же уже тридцать лет, – словно прочитав его мысли, сказала Роззи. – А президент сейчас Билл Клинтон.

      Самолет Роззи приземлился в международном аэропорту Дублина точно по расписанию, но ей от этого легче не стало. Роззи до сих пор не могла понять, как она решилась отправиться одна в совершенно незнакомую страну. Но отступать было уже поздно, и, тяжело вздохнув, Роззи отправилась к таможенному терминалу. Ничего, что могло бы вызвать интерес сотрудников таможни, у нее не было, и Роззи быстро прошла досмотр.
      Она стояла посреди шумного аэропорта и не знала, что же делать дальше. Роззи понимала, ей нужно найти гостиницу и поверенного Конана Трамбла – того самого родственника. Но она никак не могла заставить себя сдвинуться с места! Ей вовсе не было страшно, просто какое-то волнение, скорее даже предвкушение, будто она стояла на пороге какой-то чудесной тайны, охватило ее.
      – Не знаете, что делать дальше? – раздался над ухом Роззи приятный мужской голос.
      – Ах! – испуганно воскликнула она и обернулась.
      Роззи поняла, что интуиция ее не обманула: перед ней стоял самый красивый мужчина на свете. Высокий, широкоплечий, с бугрящимися мускулами, четко видными даже под рукавами рубашки. Удивительно красивое и правильное лицо обрамляли пряди глубокого каштанового цвета длиной чуть ниже ушей. В серых глазах незнакомца застыло февральское небо.
      – Простите, я, наверное, вас испугал. – Он мило улыбнулся, и на щеках появились чудесные ямочки.
      – Ничего страшного, – пролепетала Роззи, уже с трудом понимая, где находится. Все ее внимание безраздельно принадлежало этому прекрасному словно бог незнакомцу.
      – Мне просто показалось, что вы не знаете, что же дальше делать. А я коренной дублинец, вот и решил вам помочь. Если вы, конечно, согласитесь принять мою помощь.
      – Я сейчас рада любой помощи, – пролепетала Роззи. – Я только что сошла с самолета, у меня нет здесь ни друзей, ни просто знакомых, и я даже не знаю, где остановиться.
      – Мне кажется, такой милой девушке, как вы, лучше всего присмотреть себе комнату в каком-нибудь пансионате на южном берегу Лиффи. Жилье там довольно дорогое, зато это чистый и опрятный район. Думаю, там у вас будет минимум шансов попасть в какую-нибудь историю.
      – Вы говорите совсем как мой брат, – улыбнулась Роззи. – Он тоже просил меня быть как можно более аккуратной и «не попасть в какую-нибудь историю».
      – Если хотите, я могу подвезти вас, – предложил незнакомец.
      Роззи замялась: одно дело советоваться, другое же – доверяться совершенно незнакомому человеку, да еще и мужчине.
      – Меня зовут Девлин Маллет.
      – Я Роззи Трамбл.
      – Довольно распространенная в Ирландии фамилия, – заметил Девлин. – Теперь, когда мы познакомились, вы можете больше меня не опасаться.
      – Да, это упрощает дело, – согласилась Роззи и улыбнулась.
      – Моя машина припаркована на стоянке аэропорта, здесь совсем недалеко. К тому же вы сэкономите на такси.
      – Мне неловко вас утруждать.
      – Ну что вы! Подвезти такую очаровательную девушку, да еще и показать ей, пусть и из окна машины, любимый город – это же счастье. Соглашайтесь, Роззи, со мной вам нечего бояться.
      Роззи вздохнула. В конце концов, она отправилась в отпуск в том числе и для того, чтобы найти какое-нибудь романтическое приключение, завязать роман. И если приключение и роман сами находят ее в первую же минуту, зачем сопротивляться?
      – Поехали! – воскликнула она и весело рассмеялась.
      Девлин рассмеялся вместе с ней и что-то пробормотал, но Роззи не поняла ни слова. Она удивленно посмотрела на Девлина.
      – Вы не знаете ирландский? – спросил он. – Подождите-ка, а откуда вы приехали?
      – Из Бостона.
      – О, так вы американка!
      – Это как-то меняет дело? – Роззи сразу же выпустила иголки, уже наслышанная о том, что американцев во всем мире, мягко говоря, недолюбливают. – Я из семьи ирландских эмигрантов. Мой прадед эмигрировал еще до Второй мировой войны.
      – Если честно, я думал, что вы коренная ирландка, у вас практически нет американского акцента. Я предполагал, что вы прилетели откуда-то из глубинки, чтобы посмотреть Дублин или собрались поступать в колледж. Но, если честно, мне все равно, откуда вы приехали, главное, что мы с вами встретились. Я давно верю в счастливые совпадения. А вы?
      Весьма польщенная тем, что ее приняли за абитуриентку, Роззи и думать забыла о своих обидах. Тем более что Девлин отнял у Роззи чемодан, взял ее под руку и вел к выходу из аэропорта.
      – Я не очень-то верю в совпадения, – ответила она. – Мне всегда казалось, что в этом мире нет ничего случайного: просто мы не всегда можем увидеть связь между событиями, не всегда понимаем логику их последовательности.
      – Кажется, я встретил не только очаровательную девушку, но и умного собеседника. А зачем вы, Роззи, приехали в Дублин?
      – Я приехала, чтобы получить наследство. Да и просто хотелось больше узнать о своих корнях.
      – Тогда мы с вами обязательно сходим в музей геральдики. Может быть, обнаружим там что-нибудь о ваших предках.
      – О, это было бы просто чудесно! – воскликнула Роззи, но тут же смутилась. – Мне неловко отнимать у вас столько времени... Вполне достаточно и того, что вы довезете меня до отеля.
      – Глупости вы говорите, мисс Трамбл. Уверяю вас, ни один истинный ирландец не знает большего удовольствия, чем долгие рассказы о родной стране. И, как всякий ирландец, я горжусь своей родиной, а значит, вам придется слушать только хвалебные песни. – Девлин неожиданно помрачнел и добавил: – Какова бы ни была действительность.
      – Что вы имеете в виду? – удивилась Роззи.
      Они уже выехали из аэропорта и сейчас ехали по каким-то совершенно диким, на ее взгляд, местам.
      – Не важно, мисс Трамбл. Мне кажется, вас заинтересовал пейзаж?
      – Да. Мы ведь в город едем?
      – Конечно. Просто Дублин вместе с пригородами занимает всего около пятидесяти квадратных километров. А от центральной площади Дублина до самой глухой его окраины всего-то семь километров.
      – Какой маленький! – поразилась Роззи.
      – Да, но зато сколько всего интересного на этой небольшой территории! Кстати, мисс Трамбл...
      – Зовите меня Роззи, – попросила она. – Я привыкла слышать свою фамилию только в сопровождении слова «доктор».
      – Так вы доктор?
      – Да, детский врач.
      – Как мило. Вы, наверное, очень чувствительный и отзывчивый человек?
      Роззи пожала плечами.
      – Врач не может быть слишком уж чувствительным.
      – Но вы ведь любите своих пациентов?
      – А как же можно их не любить? – совершенно искренне удивилась Роззи.
      – Знаете, иногда и я задаю себе тот же вопрос, особенно когда вижу страдающих детей.
      Роззи удивленно посмотрела на него.
      – Впрочем, я же вам рассказывал о Дублине. Вы знаете, что первое упоминание о поселении людей на этой территории относится к двести девяносто первому году?
      – Да что вы говорите?!
      – Правда, сам город был основан норманнами в девятом веке. А вообще на территории Ирландии, точнее в графстве Антрим, в семитысячном году до нашей эры появились первые люди. Наши с вами предки.
      – Какая древняя история у этой страны! – поразилась Роззи.
      – Ну это не совсем история Ирландии, скорее ее предыстория. Рождение Ирландии как страны связывают с деятельностью святого Патрика, а жил он в конце четвертого – начале пятого веков. Именно благодаря его проповеднической деятельности ирландцы осознали себя как нацию и приняли католическую веру. Вы какого вероисповедания?
      – Католичка.
      – Впрочем, я мог и не спрашивать. Если в вашей семье помнят о своих корнях, иначе и не могло быть.
      – А это так важно? – спросила Роззи. Этот странный разговор все сильнее будоражил ее воображение.
      – Особенность истории Ирландии – тесное переплетение религиозных противоречий с политическими и этническими процессами. На национальном развитии страны оставил глубокий след отпечаток времен колонизации Англии, когда английские власти проводили религиозно окрашенную политику, а церковь стала играть активную роль в системе управления.
      – Как вы удивительно рассказываете!
      – Вы все понимаете, Роззи?
      – Пока да.
      – Если что-то будет непонятно, вы скажите: я окончил исторический факультет, и иногда меня, скажем так, заносит.
      – Вы рассказывали о том, как Ирландия была колонизирована Англией.
      – Неужели вы ничего не знаете об этом мрачном этапе?
      Роззи смутилась и покраснела. Ей было неудобно перед своим гидом.
      – Понимаете, я никогда не изучала историю Ирландии. Я была слишком увлечена биологией и химией, так как очень хотела стать врачом. Наверное, поэтому я почти ничего и не знаю об Ирландии.
      – Не нужно оправданий. Да и зачем бы вам учить историю Ирландии, если вы никогда и не собирались сюда приезжать?
      – Если честно, я вообще никуда ехать не собиралась. Просто меня заставили уйти в отпуск.
      Теперь настала очередь Девлина удивляться.
      – Как же можно заставить человека уйти в отпуск?
      – Профсоюзы возмутились, узнав, что я не была в отпуске уже четыре года.
      – Боже мой, четыре года не быть в отпуске! Мне даже представить такое сложно. – Девлин поёжился, словно только что окунулся в ледяной источник. – Роззи, вы увлекающийся человек?
      – Нет, я просто очень люблю свою работу. Я всегда мечтала о том, чтобы быть полезной людям.
      – Я еще никогда не встречал такой удивительной девушки, как вы, Роззи!
      В глазах Девлина горело восхищение, и Роззи казалось, что она на седьмом небе от счастья. Она нравится Девлину, он заинтересовался ею, да еще и сказал, что она необыкновенная. Разве она слышала хоть что-то подобное от Майка? Да ни разу! Роззи иногда даже боялась, что Майк не имеет ни малейшего понятия о том, как она выглядит. Ему вполне хватало осознания того, что Роззи рядом и всегда готова понять и простить. А уж удивительная она или самая заурядная – это дело десятое.
      – Кстати, мы уже подъезжаем к городу.
      – О! Я вижу здания! А почему они все такие низкие?
      – В городе запрещено строить здания выше десяти этажей. К тому же в Дублине много памятников архитектуры. А где вы видели небоскребы – памятники архитектуры?
      – Эмпайр стейт билдинг уже памятник! – с улыбкой парировала Роззи.
      – В Нью-Йорке он, может, и памятник, а в Дублине уже и несколько веков назад было на что посмотреть. Правда, все основные сокровища архитектуры сосредоточены на южной стороны Лиффи.
      – Это и есть Лиффи? – удивленно спросила Роззи, показывая на медленно текущую реку, по берегам которой стояли люди с удочками.
      – Да.
      – Если честно, я представляла себе эту реку совсем иначе.
      – Больше подходит для какой-нибудь глухой деревушки? – улыбаясь, спросил Девлин.
      – Да, – честно призналась Роззи.
      – Я вас, наверное, сражу наповал, если скажу, что в Лиффи до сих пор водится рыба!
      – Неужели?!
      – Да. Наверное, это единственная река в мире, протекающая через столицу, и при этом не загаженная никакими отходами. Мы, ирландцы, бережем свой Изумрудный остров.
      – Удивительно, – пробормотала Роззи. – Американцы очень гордятся своей страной, но я даже представить себе не могу на берегу Гудзона человека с удочкой.
      – Вы же сами сказали, Роззи, американцы гордятся своей страной, а мы, ирландцы, ее любим. Почувствуйте разницу!
      Роззи посмотрела в окно. Мимо изумрудных полей и вересковых зарослей лениво несла свои воды Лиффи, и в ее спокойном зеркале, словно стадо овец, отражались белоснежные облака.
      – Да, эту страну можно только любить, – прошептала она.
      – Я рад, что вы сразу же смогли почувствовать неторопливую, не очень, может быть, яркую красоту этих чудесных мест.
      – Я совсем не знаю Ирландии, но мне хочется, чтобы она стала моей второй родиной, – призналась Роззи.
      – Вы чуткая и мягкая девушка, не стоит так привязываться к этим местам. Внешняя идиллия часто бывает обманчива.
      – Неужели в этом чудном месте может происходить что-то страшное?!
      – Да, и происходит. Каждый день на этих изумрудных полях кто-то гибнет за свою родину. У настоящих ирландцев есть шутка, не очень веселая, но все же... – Девлин замолчал, словно собирался с силами перед решительным броском. – Если бы земля не впитывала кровь своих детей, Дублин бы уже давно затопило.
      – Боже мой, – пробормотала пораженная Роззи. – Что все это значит?
      – Если уж вы так хотите знать, мне придется вновь перейти к лекции. – Девлин улыбнулся ей, и Роззи согласно кивнула. – Святой Патрик, покровитель нашего острова, основал «кельтскую церковь», которая много лет была словно кость в горле Ватикана. Тогда Генрих Второй предложил покорить страну. Как только этот союз себя исчерпал, он объявил себя главой протестантской церкви. Завоевание истощенной Ирландии тут же активизировалось. И мало того, начал насаждаться протестантизм! У крестьян-католиков отбирали землю и отдавали ее протестантам, нам даже запретили разговаривать на нашем языке! Католики лишались права голоса и возможности быть избранными в муниципальные органы, не могли получить профессию, занимать должности в армии, флоте, продвигаться по службе и даже носить оружие. Они не могли открыть школу или учиться в ней, им было запрещено даже исполнять народные песни и танцы. Католики не могли издавать и продавать книги, газеты, облагались специальными налогами.
      Девлин уже не мог остановиться. Он говорил и говорил, в его голосе звучала обида многих поколений ирландцев.
      – Законы, направленные против католического населения Ирландии, лишали его элементарных человеческих прав, о которых сейчас так любят говорить, усиливая раскол на религиозной почве. Привилегии получал лишь тот, кто принимал протестантизм. Но, несмотря на это, ирландские крестьяне остались приверженцами католической церкви, католиками были и многие англо-ирландские лорды, ирландские вожди. Мы смогли сохранить язык, традиции, культуру. Ирландцы могут собой гордиться!
      – Но ведь сейчас уже все в порядке? – с зыбкой надеждой спросила Роззи.
      – Как тебе сказать... – Девлин усмехнулся, и правильные черты его лица неприятно исказились.
      – Но ведь есть Европейский суд по правам человека, есть ООН. – Роззи смутно понимала, чем занимаются эти организации, но ей казалось, что на беспредел протестантских завоевателей они могут повлиять.
      – Повлиять-то они могут, но вот хотят ли... – словно прочитав ее мысли, сказал Девлин. – Конечно, права голоса сейчас никто никого не лишает, но ведь есть и другие методы воздействия на несогласных. Можно, например, изнурять их экономическими санкциями, можно руководить их внешней политикой... А, как ты думаешь, кто страдает при этом?
      Роззи промолчала, и не потому, что не знала ответ, ей просто не хотелось озвучивать свою мысль, словно озвученная она могла овеществиться.
      – Страдают дети, Роззи, – тихо закончил Девлин. – Дети, которые не могут получить достойное образование, дети, которые не могут нормально питаться, дети, которые не могут говорить на родном языке, петь свои песни и в майский день наряжать дерево.
      Роззи чувствовала, что сейчас расплачется. Ее сердце разрывалось при одной только мысли, что дети могут страдать из-за каких-то глупых игр взрослых, из-за того, что называется политикой.
      – Я не могу поверить, что это происходит в наше время, – прошептала она.
      Девлин лишь жестко усмехнулся.
      – Я тебе расскажу еще один интересный случай. Может быть, он заставит тебя поверить? В тысяча девятьсот семьдесят первом году в стране был введен закон об интернировании, теперь власти могли не только арестовывать без суда и следствия, но и заключать арестованных в тюрьмы или ссылать в специальные лагеря без конкретных обвинений. В результате значительно возросло число арестов.
      – Почему же вы не защищаете свои права? – Роззи, несмотря на ирландские корни, была все же воспитана в стране, где права человека были сродни заклинанию, отворяющему все двери и преодолевающему все преграды.
      Но Девлин легко разбил очередную ее иллюзию.
      – Как их защищать, если в стране безработица? – задал он риторический вопрос. – Каждый цепляется за свое место, чтобы было чем накормить детей.
      Роззи замолчала, понимая, что ей нечего ответить на это. Она смотрела в окно на чистенькие, нарядные улицы Дублина и думала о том, как обманчива может быть внешность.
      – Знаешь, что больше всего коробит меня? – вдруг спросил Девлин.
      Роззи покачала головой.
      – Видишь ту группу зданий?
      – Да, очень красивый ансамбль.
      – Это Тринити колледж. В нем хранится чудесная инкунабула – Келлс Бук – украшенная росписью рукопись, относящаяся к восьмисотому году до нашей эры. Это одна из древнейших книг в мире. Я поступил в Тринити колледж только для того, чтобы иметь возможность изучать ее. И знаешь, что мне сказали? Чтобы я даже и не мечтал об этом. «Ни один поганый ирландец не притронется к этой книге, пока я жив!» – сказал очень известный профессор, светило современной истории. Я хотел быть на него похожим... У тебя ведь тоже когда-то был идеал?
      Девлин перешел на «ты» так свободно и естественно, что Роззи даже не заметила этого. Они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Еще никогда Роззи не чувствовала ничего, что даже отдаленно походило бы на это чудесное созвучие душ и мыслей и сердец.
      – Мне так жаль, Девлин!
      Его рассказ тронул Роззи до глубины души. Она только на секунду представила, как ее не принимают в медицинский колледж лишь потому, что она ирландка.
      – Мне очень повезло, ведь я могу заниматься любимым делом, – тихо сказала она. – А что делаешь ты?
      – Я все же занялся историей. Позавчера вернулся с раскопок в Глендалохе. Там есть один чудесный монастырь времен расцвета «кельтской церкви», я тебе о ней уже рассказывал. Я нигде не видел таких потрясающе красивых крестов. Такой напряженный каменный узор! – Наконец-то Девлин улыбнулся, но улыбка сразу же погасла на его губах. – Вот только не знаю, смогу ли я когда-нибудь опубликовать свои работы. А ведь я так много могу сказать миру об истории моей нации, о моей религии, о моей земле!
      Девлин вновь замолчал. Роззи осторожно положила руку ему на плечо.
      – Но ведь ты не опустил руки, правда?! – с надеждой спросила она.
      Девлин поднял на Роззи удивленный взгляд своих чудесных серых глаз, холодных как горные озера и притягательных как высота.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Просто я слышала, что есть какая-то армия освобождения...
      – Ирландская республиканская армия, – уточнил Девлин.
      – Может быть, тебе стоит к ним присоединиться? Ведь они борются за правое дело!
      – Ты уверена в этом?
      – Но они же хотят освобождения Ирландии от английской власти? – Роззи недоуменно смотрела на Девлина.
      – Хочешь сказать, ты не выбежала бы с криком из машины, если бы узнала, что рядом с тобой член этой организации?
      Роззи улыбнулась и покачала головой.
      – Если человек борется за правое дело, разве можно от него убегать, словно от прокаженного? Я всего лишь несколько часов в Ирландии, но уже успела полюбить эту страну всем сердцем. Я многого пока не знаю, многого еще не видела, но мне хочется, чтобы по этим зеленым полям бегали счастливые дети, хочется, чтобы они пели ирландские песни и танцевали ирландские танцы. Взрослыми они могут делать все, что им хочется. Но я точно знаю, что из счастливого ребенка никогда не вырастет озлобленный завоеватель.
      – Ты все-таки чудо, Роззи, – пробормотал Девлин. – Я не знаю о тебе почти ничего, и тем не менее мне кажется, что я знал тебя всю жизнь. Скажи, я могу доверять тебе?
      Роззи растерялась. Она не знала, что Девлин хочет сказать, но чувствовала, что его слова безвозвратно изменят ее жизнь.
      Но ведь он уже и так изменил мою жизнь, подумала Роззи, из-под густых ресниц рассматривая Девлина. Теперь в моей жизни есть Изумрудный остров. Есть мечта увидеть его свободным. Мне кажется, что эта мечта у нас с Девлином одна на двоих. А если есть общая мечта, разве могут быть какие-то секреты?
      – Ты можешь доверять мне, а я могу доверять тебе, – тихо, но твердо сказала она.
      Девлин осторожно взял Роззи за подбородок и повернул ее лицо к себе. Она и не заметила, что машина давно остановилась на какой-то тихой безлюдной улочке. Их глаза встретились, и Роззи замерла то ли от счастья, то ли от ужаса. Его серые глаза манили и притягивали, как манит обрыв, как тянет в себя бездна.
      – Да, я могу тебе доверять, – так же тихо сказал Девлин.
      Роззи замерла, ей казалось, что сейчас его губы приблизятся, что сейчас случится то маленькое чудо, которыми полна жизнь, но которые, увы, люди редко замечают.
      Девлин наклонился к ней, но вместо того, чтобы впиться губами в пухлые алые губы Роззи, он прошептал:
      – Я член Ирландской республиканской армии.

      Роззи была слишком ошеломлена, чтобы адекватно воспринимать происходящее: вместо потрясения и изумления она чувствовала обиду, ведь Девлин должен был ее поцеловать, а не посвящать в свою секретную деятельность!
      – Ты шокирована? – спросил он.
      Роззи тяжело вздохнула и пожала плечами.
      – Чего-то подобного следовало ожидать, но я не думала, что услышу это от тебя.
      – Я не похож на бойца республиканской армии? – Девлин чуть заметно усмехнулся.
      – Нет, очень даже похож, вот только я никак не думала, что ты расскажешь об этом мне. Ведь мы знакомы всего-то несколько часов.
      – И, несмотря на это, мне кажется, что я тебя знаю всю свою жизнь, – прошептал Девлин.
      Он вновь придвинулся к Роззи и на этот раз поцеловал ее.
      Соленые волны, разбивающиеся о прибрежные скалы, бешеный ветер, завывающий на вересковых пустошах. Красота страха и страх красоты. Пустынная туманная долина, заканчивающаяся обрывом.
      Роззи падала в пропасть и уже ничего не могла поделать: Девлин завладел ею, Девлин крепко держал ее, Девлин стал ее ветром, ее морем, ее скалами и ее пропастью.
      Все оборвалось так же неожиданно, как и любое падение. Девлин отстранился от нее и улыбнулся, но серые глаза были все так же холодны.
      Сможет ли что-нибудь растопить этот вековой лед? – подумала Роззи, глядя Девлину в глаза. Может быть, я сумею своей любовью отогреть его?
      – Я не могу обещать тебе спокойной и достойной жизни, как ее понимает большинство обывателей. Не могу дать и того, что называется семьей, – из-за секретности мне никогда не позволят заключить официальный брак, а заводить детей я и сам боюсь – это отличный инструмент давления и шантажа. Возможно, рядом со мной ты будешь счастлива всего-то несколько часов в году, а может быть, и эти редкие минуты омрачит что-то. Я не могу бросить свое дело даже ради тебя, Роззи, но и от тебя отказаться не могу даже ради дела. Прости, но я должен был тебе сказать все это сейчас. У тебя ведь еще есть возможность улететь обратно в Бостон и посвятить жизнь спасению детских жизней. Это благородное и честное дело, и, если ты примешь такое решение, я не буду тебе препятствовать.
      – Я не могу уехать сейчас, – тихо сказала Роззи. – Мне кажется, я нужна здесь больше, чем в Бостоне. В конце концов, хороших педиатров много... Девлин, смогу ли я помочь тебе?
      – Ты хочешь помочь нам?! – удивленно воскликнул Девлин. – Хочешь разделить это бремя со мной?
      – Да, я хочу разделить твою ношу, – глядя ему в глаза, сказала Роззи. Она для себя уже все решила и теперь стремилась к тому, чтобы Девлин понял ее и поддержал в ее решении. – Прошу тебя, не отказывайся, ведь я могу быть полезной! Я хочу быть полезной!
      – Я знаю, что ты можешь, я слышу, как трепетно стучит твое маленькое доброе сердечко, но, Роззи, я не могу подвергать тебя опасности! Ты вдруг стала слишком дорога мне.
      Девлин отвел глаза.
      – Прошу тебя, позволь мне присоединиться к вам! – с жаром воскликнула Роззи. – Умоляю, попроси за меня, если сам не можешь принять такое решение. Я буду помогать изо всех сил! А если ты думаешь, что я предам вас...
      – Ну что ты! Разве я могу такое подумать? Достаточно только посмотреть на тебя, Роззи, чтобы сразу понять: ты никого не сможешь предать. Ты честна и чиста, как горный ручей.
      – Пожалуйста, не отказывай мне, Девлин! И потом, так мы сможем быть вместе гораздо чаще, чем несколько часов в год.
      – Мои чувства не должны брать верх над рассудком, – пробормотал Девлин. – Но я ничего не могу с собой поделать. Больше всего на свете я хочу жить рядом с тобой в моей свободной стране.
      – Что же тебе мешает? Вместе мы сделаем эту страну свободной.
      – Мы построим себе домик где-нибудь в горах, будем разводить овец и коротать вечера перед камином, – подхватил Девлин. – А наши дети будут приносить нам цветы, собранные на зеленых склонах гор...
      Роззи смутилась и опустила глаза. Признаться, так далеко она не заглядывала, но картина, нарисованная Девлином, ей очень понравилась.
      – Я не могу ничего обещать тебе, Роззи, но я сделаю все, чтобы ты была вместе с нами. Я руковожу ячейкой, для того чтобы связаться с моим руководителем, мне потребуется время. Пока ты могла бы заняться своими делами. Ты ведь приехала за наследством?
      Роззи рассмеялась.
      – Ой, а я уже и забыла об этом!
      – Тебе стоит заняться наследством, чтобы отвести подозрения. Возможно, за мной следили, а теперь, когда ты села в мою машину, станут следить и за тобой. Так что лучше пока нам с тобой вместе не попадаться на глаза людям. Так что оформляй бумаги, ходи по музеям, осматривай достопримечательности, покупай сувениры для родных. В общем, веди себя как обычная туристка.
      – Хорошо, но когда ты будешь знать...
      Девлин приложил ладонь к губам Роззи.
      – Не стоит говорить об этом лишний раз. Мы с тобой и так слишком много сегодня друг другу сказали. Надеюсь, ты понимаешь, Роззи, что деятельность Ирландской республиканской армии считается незаконной?
      Роззи округлила глаза, но все же кивнула.
      – Никому не говори о том, что услышала сегодня. Никому, даже самым близким людям.
      – Мои родные ни за что не предадут меня!
      – Конечно. Но твои разговоры могут прослушивать. А если кто-нибудь спросит, почему ты приехала из аэропорта не на такси, просто скажи, что я решил за тобой приударить. Ты ведь даже не солжешь. – Девлин улыбнулся.
      Роззи осторожно провела кончиками пальцев по его щеке.
      – Мне кажется, слово «приударить» не совсем верное, – улыбнувшись в ответ, сказала она.
      – Я бы сказал, совсем не верное. Сейчас я отвезу тебя в одно укромное местечко. Миссис Макгваэр не знает, кто я такой, она считает меня просто выпускником колледжа, который в свое время квартировал в ее пансионе. Это тихое место, там тебе будет удобно и спокойно.
      – Отлично, – согласилась Роззи. – Я все равно не знаю, куда мне податься!
      – Да и плата за комнаты у миссис Макгваэр умеренная. Мне кажется, даже в Америке детские врачи получают далеко не золотые горы.
      – Для одинокой девушки вполне достаточно. Я же пошла в медицину не ради заработка. Если бы деньги были для меня главным, я бы стала пластическим хирургом. Благо предложения поступали. Я вот подумала, может быть, мне стоит начать искать работу в Дублине? Если в какой-нибудь больнице есть место, я могла бы его занять.
      – У тебя ведь отпуск! – напомнил Девлин.
      – Если честно, я не привыкла отдыхать. Да и потом, мне нужно дописать статью...
      – Роззи, давай договоримся о том, как ты будешь дальше себя вести. Если ты действительно хочешь стать членом нашей организации, ты должна привыкнуть выполнять приказы без обсуждений, комментариев и тому подобное. Ты понимаешь?
      – Да, я понимаю, но...
      – И не только потому, что я или кто-то другой лучше знает, как нужно поступать. Дело в том, что ни один из нас не видит картину в целом. Все мы разбиты на группы. Я один знаю всех в своей группе, члены же группы практически никого из своих товарищей не знают. Как не знают и членов других групп. Я связан с руководителем групп в Дублине, но не знаю руководителей в других городах. Все эти меры конспирации разработаны исключительно ради нашей же безопасности. Даже если кто-то решит предать нас, передав информацию полицейским ищейкам, он не сможет погубить много людей и уж точно не уничтожит всю организацию. Чтобы спасти остальных, будет достаточно просто прервать все контакты. Так что я просто выполняю то, что мне приказывают. О многом я догадываюсь, но держу свои мысли при себе. Ты поняла?
      – Да, я поняла, – тихо, низко опустив голову, сказала Роззи.
      – Вот и отлично. Теперь давай разберемся с твоей легендой. Ты приехала в Дублин исключительно с целью вступить в права наследования.