Директора нет, пропал. За границу, должно быть, бежал Нертов. С наворованными миллионами. Еще не читали? Пожалуйста, вчерашний номерок свежего органа: пропал, но говорят, что после театра на казенной “Волге” был доставлен в аэропорт, откуда отбыл в известном направлении, в теплые края, где проживают родственники его национально угнетенной жены. Достаточно, а? Или еще чего хотим? Не ищут вас, Юрий Алексеевич, не ищут, разве что сынка вашего в армии вдруг хватятся. Мало ли какой солдатик сдуру пальнет, а? Все-таки прокурор – мог обидеть кого. Ой, умора – вот и ОВИР подтверждает, что выдал вам паспорт новой серии.

Паспорта Нертовы и в самом деле недавно оформляли, но для того, чтобы хоть раз в жизни по-человечески отдохнуть. Ирина так мечтала о Греции, о теплом море…

– Ну что, кончаем базар? Подписи будем ставить или еще подождем? Что ты думаешь-то, козел старый? – сорвался один из них. – Нет тебя, нет. В асфальт тебя закатаем – никто не хватится. А сынка твоего, пожалуй, пожалеем. Лет десять дадим пацану пожить. На просторах тайги, а? Нравится? На жену твою тоже спрос найдем – еще не старая баба, неделю протянет. А после без очереди в крематорий, а? – “Братан” загоготал, сам довольный своей идеей…

Нертов рванулся с места.

– Куда, сука? – осадил его тот, что попроще. – Держи бумаги.

Толстая пачка бланков. Не копии на ксероксе – типографские. Печать…

– На печать пиши! Держи ручку.

Он понимал, что это катастрофа. Но все потом объяснит… Кому?! Прокурору? Кто поверит, если даже билеты на предстоящий День милиции они с женой получили с факсимильной подписью одного из питерских бандитов? Газеты, телевидение… Он вспомнил сообщение об аресте руководителя питерского телеканала, умыкнувшего в Штаты пару миллионов долларов.

Безнадежность… Он взял бланки и ручку. Холодная испарина выступила у него на лбу.

– То-то же, дед. Не таких обламывали. Умница. Соображаешь. – Парни довольно засмеялись.

Сквозь приоткрытые веки Юрий Алексеевич увидел, как в комнату вошла молодая, лет тридцати, женщина. Она остановилась перед зеркалом шифоньера, одернула сложившийся гармошкой на животе белый халат. Начала раскладывать жидкие пряди челки на лбу. Следом в комнате появился невысокий парень в камуфляже. Женщина потянулась перед ним, зевнула, уперев руки в поясницу.

– Что эти? – кивнул в их сторону парень, и только тогда Юрий Алексеевич перевел взгляд на другую кровать и увидел спящую рядом жену.

– А что им сделается? Спят – после такой-то дозы.

– Когда будут готовы?

– Часа через три, четыре – не раньше. Юрий Алексеевич закрыл глаза, чтобы не выдать себя перед говорившими. Хоть что-то да должен он был понять из их ленивых диалогов! Где они? Что с ними? Он ничего не помнил. Взял тогда в джипе пачку бланков, проставил подпись… А дальше – полный провал. Он, конечно, не мог знать о том, что, после того как его хватил сильнейший сердечный приступ, бандиты, сами перепуганные тем, что могут потерять такого ценного клиента, срочно рванули машину в Озерки, в оздоровительный комплекс, в который обычно и доставляли своих коллег, пострадавших в нелегком бизнесе. Здесь, в одном из неприметных домов, затерявшихся среди частных построек, у них были не только спортивный зал и сауна. Здесь была устроена даже операционная комната, и имелось все необходимое медицинское оборудование.

– Сегодня еще будет какая работа? – спросила женщина. – А то среди ночи подняли. Справились бы без меня. Мне в больницу пора. Отпускаешь?

– Точно знаешь, что с ними порядок?

– Говорю тебе… Сейчас только давление померю, – женщина опять зевнула. – А то вчера у дамочки-то больно низкое было, я чуть на инфаркт не подумала.

– А говоришь, с ними все в порядке!

– Так живы же. Не померли.

– Ладно-ладно, ты поговори! Что здесь происходит – тебя не касается. Твое дело – во… Как там у вас? Реанимация. Оживила клиента и гуляй, не задерживайся. Поняла? Чтобы без лишнего здесь!

– Ах, какие мы грозные, – томно улыбнулась женщина и тут же пихнула локтем парня в камуфляже, подметив, что Юрий Алексеевич шевельнулся. Она склонилась над ним, держа руки в карманах. – Жалобы, вопросы есть?

– Где мы находимся?

– В гостях. В хорошем месте, не волнуйтесь.

– Как мы сюда попали?

– А это не ко мне. Попали и попали, сегодня же уедете. Выглядите оба хорошо. Отдохнули – и домой.

В разговор вступил похожий на черепаху в своем пятнистом наряде парень:

– Полегче с вопросами. Сказано: сегодня уедете. Доставят вас прямо домой.

– Что с женой?

– Переутомление, наверное, – пожала плечами медичка.

Парочка вышла из комнаты. Юрий Алексеевич вскочил, бросился к окну – за занавеской были глухие деревянные ставни. Он принялся будить жену, но та не просыпалась.

– Ирина, Ирочка… – тряс он ее за плечи. Тело жены было безвольным и расслабленным.

Рванул дверь, выскочил в коридор – с дивана напротив тут же вскочил, расставив руки, приземистый охранник. Швырнув директора назад в комнату, запер дверь.

Оставалось одно: ждать. Часа через три щелкнул замок – за ними пришли.

– Будите женщину, – приказала медичка. Ирина не просыпалась. Медичка вышла, принесла аппарат, измерила давление, выразительно посмотрела на охранника.

– Берите ее на руки. Идем, – скомандовал парень. Юрий Алексеевич подчинился.

Во дворе стоял фургон “скорой помощи”. Он и доставил директора с женой прямо в райцентр, к их новому коттеджу на окраине городка – к дому над рекой с видом на металлургический комбинат.

Необъяснимое исчезновение и столь же загадочное появление Нертова наделали много шума не только в этом городке. В плену у бандитов они были целых четыре дня, и за это время газеты успели составить не одну версию происшедшего. Та версия, о которой сказали Юрию Алексеевичу сами бандиты, была не единственной. Каких только вымыслов не прочел потом директор. Самое странное для него заключалось в том, что его исчезновением были озабочены, похоже, только сами газеты. Все комментарии правоохранительных органов сводились к тому, что ничего особенного, собственно, и не случилось: заявлений об исчезновении директора и его жены никто не подавал, а потому нет и повода для беспокойства. Бегство за кордон, о котором одна из питерских газет с чьей-то подачи расторопно сообщила уже во вторник, не подтвердилось. В газетах же Юрий Алексеевич прочел о том, что он, оказывается, всего-навсего приболел в Питере и провел несколько дней у своей родни, о чем просто забыл сообщить своим сослуживцам. Что ж, эта придуманная за него финальная версия его вполне устраивала. Вернувшись в райцентр, он никому не стал рассказывать о том, что же произошло на самом деле.

Проблемы начались уже через месяц. Приносившая к нему бумаги на подпись бухгалтер Любовь Петровна с некоторым сомнением выложила факсы, пришедшие с одного северного металлургического комбината – сразу несколько требований проплаты поставок никеля в адрес его завода. В факсах же сообщалось, что никель уже отгружен и следует по адресу фирм, указанных в гарантийных письмах.

– Юрий Алексеевич, я что-то не припомню этих заказов. Никогда мы столько никеля не брали. Да и гарантиек никаких не высылали – это уж точно, я проверила. Ерунда какая-то!

Любовь Петровна, конечно, не могла знать о том, что еще месяц назад на этот северный комбинат прибыл “откомандированный” Нертовым представитель их завода. Представитель, имевший на руках все необходимые – подписанные самим директором – подтверждения своих полномочий, разместил на комбинате заказы на поставки никеля, который в тот год мог отпускаться только ограниченному правительственными распоряжениями числу предприятий страны. Их завод как раз входил в этот перечень, так что вопросов не возникло. Руководство комбината, правда, было несколько озадачено слишком большими запросами завода – в прежние годы объемы поставок в этот райцентр были значительно ниже. Однако представитель Юрия Алексеевича решил эту проблему без труда: любопытство было пресечено обещанием оплаты некоторых задолженностей северного комбината. И в самом деле, вскоре некто оплатил его долги по электричеству…

Счета и требования предоплаты и оплаты за пошедший потоком на завод никель посыпались на бухгалтерию. Объяснить кому-либо их происхождение Юрий Алексеевич был не в состоянии, хотя прекрасно знал, в чем здесь дело. Суммы складывались фантастические, и надумай сейчас тот северный комбинат взыскать их через арбитраж, завод Юрия Алексеевича был бы просто разорен.

Единственное, что оставалось Юрию Алексеевичу, это обратиться за помощью в обслуживающий его завод банк. Это и был банк Андрея Артуровича Чеглокова.

Разговор с банкиром предстоял непростой. Как только в один из приездов в Питер Юрий Алексеевич намекнул Чеглокову, что у него есть одна крайне деликатная тема, Андрей Артурович предложил перенести встречу по этой теме куда-нибудь в спокойное место. “Не телефонный разговор”, – промолвил он, бросив понимающий взгляд Нертову. Директор и сам понимал, что кабинеты правления банка, расположившегося в уютном старинном особняке в центре города, вполне могли прослушиваться. Андрей Артурович предложил поехать вместе пообедать.

Через Петроградскую сторону они выехали к Черной речке, миновали квартал-другой приземистых домиков и остановились у небольшого ресторана. “Здесь все свои”, – пояснил Андрей Артурович. Их встретила симпатичная женщина, директор заведения, больше похожая на вузовскую преподавательницу. Как позднее узнал Юрий Алексеевич, она была женой одного из членов правления банка и еще недавно – доцентом экономического института.

– Как бизнес, Наташа? – улыбнулся ей Чеглоков, представляя гостя.

– Осваиваемся помаленьку. Вы здесь будете обедать или в кабинете?

– Сегодня – приватно. А здесь шофера накорми. И дай-ка нам чего-нибудь домашнего.

Через общий зал Наташа провела их в кабинет рядом с кухней. Это была комната на один стол, крохотная столовая в стиле ретро – со старинным массивным буфетом, гравюрами и медвежьей головой на стене. На столе стояли серебряные приборы.

– Специально вот устроили себе этот уголок. Только для приватных встреч. Полная конфиденциальность, – сказал Андрей Артурович, довольный произведенным впечатлением.

Развернув крахмальную салфетку на коленях, он выжидательно посмотрел на Юрия Алексеевича:

– Ну-с, какие у нас проблемы?

Директор решился рассказать обо всем банкиру от начала и до конца. А как еще было рассчитывать на полное понимание?

– Да… – протянул банкир, помешивая ложкой остывший рассольник, к которому он так и не притронулся, пока слушал всю эту историю. – Влипли вы, однако. Жену мне вашу жаль. Но, знаете, не вы первый и не вы последний.

Юрий Алексеевич подумал, что зря он затеял весь этот разговор. Банкир внимательно посмотрел на него. Закурил.

– Здесь нужна комбинация. Просто кредит я вам не дам. Вы ведь его не выплатите?

– Не из чего.

– То-то же. Придется кое-чем поступиться. Как там у вас с народом?

– В смысле?

– В смысле обстановки.

– Да вроде спокойно. Народ-то у нас деревенский. Ему не до политики. Лето – на огородах, осенью – картошка да грибы. У нас и телевизор-то не смотрят. Некогда.

– Это хорошо. Значит, вывернутся, если что? Какая у вас сейчас задержка по зарплате?

– Недели две, не больше.

– А будет два месяца. Или больше. Осилите? Другого выхода я не вижу…

Комбинация, предложенная банкиром, была проста. Банк – за определенную долю, конечно прокручивает заработную плату завода на одной из своих фирм, занятых экспортом-импортом. Детали этой прокрутки для Юрия Алексеевича несущественны, это уже не его заботы. Зато к Новому году все задолженности перед северным комбинатом будут погашены. Юрию Алексеевичу не оставалось ничего другого, как согласиться на такой вариант.

– Кстати, – добавил Чеглоков, – у нас тут есть одна немецкая фирма, с которой вы могли бы найти общие интересы. Ей нужно сырье.

– Но у меня ведь сплошной госзаказ…

– Об этом не беспокойтесь. Включим вас в программу сотрудничества с побратимами или что-нибудь в этом роде. Разберемся.

Наташа внесла блюдо с сочным жареным мясом и разваренной картошкой, густо посыпанной укропом. С огорчением убрала тарелки с остывшим рассольником.

– Дела, Наташа, – извинился Андрей Артурович. – Дай-ка нам еще чего-нибудь для релаксации.

Они выпили за успех предстоящей операции. Элегантный Андрей Артурович выглядел довольным, если не сказать беззаботным, и директор где-то даже позавидовал умению этого человека держать себя в такой великолепной форме. У Юрия Алексеевича все его проблемы всегда были написаны на его лице, сейчас особо сумрачном и тяжелом.

– Да бросьте вы так переживать, – подбодрил банкир Нертова. – С другими и не такое вытворяли. Живы остались, и слава богу. Остальное приложится.

Юрий Алексеевич не мог знать о том, что послужило причиной столь заметного оживления банкира. Благодаря его случаю, у Андрея Артуровича всплывала еще одна “комбинация”, о которой он, конечно, тоже не собирался распространяться попавшему в переделку директору.

Невыплаты денег рабочим этого райцентра приходились очень кстати накануне выборов областного губернатора. С нынешним у его банка отношения не сложились – Андрею Артуровичу не дали открыть ни единого филиала в области. Сейчас Андрей Артурович ставил на одного его соперника-тяжеловеса, уже пообещавшего в обмен на поддержку на выборах продвинуть банк в область. Андрей Артурович пошел на немалый риск: средства на предвыборную кампанию он выделил в обход “кассы” – черным налом, который не могла просечь ни избирательная комиссия, ни кто-либо в самом банке. Конечно, последнее обстоятельство было весьма щекотливым: возврат такого неофициального кредита был целиком на совести должника-кандидата. Выиграет – расплатится услугами и протекционизмом. Проиграет – будет вынужден каким-то образом возвращать долги. Негласным залогом под кредит были обещаны акции одного банка, зарегистрированного в никем не признанной Турецкой Республике Северного Кипра. Разумеется, не сам кандидат в губернаторы гарантировал Чеглокову осуществление такой заманчивой комбинации, а те, кто поставил на него из столицы, так что у Андрея Артуровича была как бы двойная подстраховка. В любом случае, он был уверен в том, что снимет с кандидата в губернаторы этот должок – хотя бы долей в некоторых не столь уж безнадежных областных предприятиях.

Итак, помощь была щедрой, да тратилась, как уже заметил банкир, бездарно. Нужный ему соперник нынешнего губернатора завалил все райцентры и совхозы своими листовками, но только последний идиот стал бы читать эту макулатуру. Кучу средств пожирали десанты артистов, услуги каких-то нечесаных имиджмейкеров. Но все равно получался глупый агитпроп. Ударные вещи избирательному штабу упорно не давались. Как ни втолковывал Андрей Артурович Шкурупею (имечко у будущего губернатора было, конечно, не блеск!), что для него важнее всего раскрутить народ на недовольство нынешним отцом области, а значит, и на смену власти, – команда его ничего умнее новой порции листовок придумать не могла. А тут такой подарок: зарплату не платят – значит, долой власть! Народ у нас просто рассуждает. Он не будет разбираться, кто прав, кто виноват. Райцентр этот не маленький – под сто тысяч избирателей. Уже хорошо… А если запустить нынешнего губернатора на рабочее собрание, да показать это по областным кабельным сетям… Андрей Артурович был доволен своей находкой. Не слишком дорого, но эффективно. Победит новый – удастся открыть до пятнадцати филиалов. А если еще и перетянуть на себя хотя бы малую толику бюджетных операций…

– Как вам кухня? – прервал Андрей Артурович несколько затянувшуюся паузу собственных размышлений.

– Отличная.

– Вот и я такую люблю. Сколько ни ездил по заграницам, а все равно ничего лучше щей да картошки с мясом не знаю. Хотя говорят, что в нашем с вами возрасте все это вредно.

– Я – человек деревенский, к другому и не привык.

– А сынка своего куда думаете после армии определять?

– У него своя голова…

– У меня-то детей нет. А были бы, так, думаю, все бы вложил, чтобы поставить их на ноги. Какие сейчас возможности! За границей учатся, чего нам и не снилось. Бизнес разворачивают…

– Опасный у нас бизнес-то пока.

– Думаете, не наладится?

– Не верю я теперь в это. Да вы и сами лучше меня знаете. Неужели впустили бы своего ребенка во все эти дела?

– Был бы парень – да. А девчонку, конечно, отправил куда-нибудь учиться подальше, и пусть она там замуж выскакивает и сюда носа не показывает. Однако детьми меня Бог не наградил.

– А жена?

– Нет жены. Была одна, да давно. А теперь уже ни за что не женюсь. У любой один интерес – к моим деньгам. Правда ведь? – обратился он к Наташе, как раз вошедшей в кабинет-столовую.

– Не знаю, Андрюша. Ни от чего не зарекайся. Может, еще станешь у нас счастливым отцом.

– В пятьдесят-то лет?

– Пикассо и в семьдесят становился.

– Так то – гении.

– Ты у нас тоже гений. Только финансовый.

– Спасибо, родная. Утешила. Сегодня у тебя тут полное обжорство.

– Твоя тетушка учила, ей спасибо скажи.

Те месяцы, в которые потом осуществлялась предложенная Чеглоковым спасительная “комбинация”, стали тяжелым испытанием для Нертова. Завод был на грани взрыва, рабочие грозились бросить работу. На собраниях он валил все беды на власти, устроившие “кризис неплатежей и дефицит налички”…

По вечерам его доставала Ирина, которую он не счел нужным посвящать в последствия их плена.

– Юра, я не могу зайти в магазин. Все сразу ко мне: мол, вы, Нертовы, что хотите покупаете, а нам не на что.

– Хорошо, будем возить продукты из города.

– Перестань паясничать. Как мне в школе детям в глаза смотреть? Они уже и завтраки с собой не приносят. А наши учительницы? У них у всех мужья на заводе работают. Со мной почти никто не разговаривает, демонстративно из учительской выходят, как я зайду.

– Потерпи. Наладится. По всей стране так. Ты же знаешь: кризис неплатежей. Нам должны – мы должны. У нас взаимозачеты, а денег живых нет.

Как-то, когда в очередной раз она начала рассказывать ему о голодных детях, он не выдержал, сорвался:

– Ты что же думаешь, мы с тобой тогда просто так от бандитов вырвались? За все приходится платить!

– Это правда?

– А ты что думала? Ну, отказался бы я тогда, а что бы с тобой было? С Лешкой?

– Я не знала…

– Не знала… Думать-то надо было! Ты вообще в каком-то другом мире живешь! Святая ты наша!..

Когда Алексей вернулся из армии, вся эта история как будто бы была подзабыта. Все наладилось, успокоилось. Операция с зарплатой завершилась удачно – деньги на север были перечислены. И, по подсчетам Юрия Алексеевича, бандиты уже больше не могли доставить ему неприятностей. Стоит ли говорить о том, что директор стал теперь вечным должником банкира? Так он, по крайней мере, думал сам.

Андрей Артурович тоже получил то, что хотел от этой комбинации. Правда, вся затея с выборами губернатора провалилась, и Шкурупей, будь он неладен, тянул с обещанным залогом, но банкир не сомневался, что деньги вернутся: не такое уж это мудреное дело – найти управу на зарвавшегося.

Когда Юрий Алексеевич попросил Андрея Артуровича принять к нему на работу его сына, тот согласился на это – как на свою плату еще за одну услугу, о которой директор и не ведал. Однако Алексей оказался и в самом деле толковым парнем. Кроме охранных забот, банкир поручал ему время от времени и разные дела по его прямой специальности – юридической…

В Алма-Ате их встретили с восточной пышностью, никак не подобавшей, на взгляд Алексея, масштабам той сделки по экспорту-импорту, на которую они отправились вместе с Андреем Артуровичем. Сделка проводилась через одну из фирм банка, и поехать на нее мог бы и кто попроще, личного присутствия шефа, в общем-то, не требовалось. Но, видимо, были у Андрея Артуровича в Алма-Ате некие особые интересы.

В аэропорту их ждал целый кортеж “фордов”. Алексей наметанным глазом подметил вышколенность охраны – такой класс был вроде бы и ни к чему директору не слишком крупного завода, к которому направлялись питерские гости. Перед шефом распахнули дверцы бронированной машины, в которой сидел директор – выходить из нее местный промышленный князек не стал. Алексею указали на один из “фордов” сопровождения. Посадили на заднее сиденье с парнем его возраста маленьким суховатым корейцем.

– Коллега, – представился тот, не называя своего имени.

«Ну, раз коллега, так и пообщаться с ним не грех, – подумал Алексей, – хоть слегка прокачать местных. Многого он, конечно, не скажет, но сориентироваться поможет. А то слишком уж туманно говорит об этой поездке шеф, все больше хмыкает…»

Коллега, видно, тоже решил не упустить случая и прощупать питерского гостя. И – не молчать же в дороге – охранники разговорились.

– Классные у вас ребята, – похвалил Алексей. – У нас директора обычно понабирают качков, так от них больше суеты, чем толка.

– У качка мозгов мало, – охотно подхватил тему парень. – Он, дурак, не оберегает клиента, а только провоцирует нападение. Силу, однако, свою показать хочет. Расшвыривает толпу вокруг клиента вместо того чтобы вести его тихо, чтобы никто в толпе и не понял, что за важная птица рядом. Я вот в Финляндии на курсах телохранителей учился…

– Да ну? – удивился Алексей, подумав, что все дороги, как говорится, ведут в Рим: он тоже стажировался у северных соседей, в институте безопасности.

– Вот тебе и ну. Думаешь, мы тут такие дикари живем?

– Прости, парень. Я потому удивился, что и у нас-то в Питере не все себе это могут позволить. Или не понимают, что охрану надо не только в спортзалах накачивать, но и уму-разуму учить – по евростандарту, так сказать.

– Мне тоже европейский стиль больше нравится. Знаешь разницу? У американцев – мордовороты, эффект силового присутствия, так сказать. А Европа – это по-нашему. То есть по-восточному, ты уж извини. Охранник – он серый человек. Я есть, и меня одновременно нет. Если меня замечают – это уже плохо.

– Однако “колбасу” такую не заметить невозможно, – вставил Алексей, имея в виду кортеж.

– Традиции, – пояснил парень. – Каждому гостю свой почет. Если твой хозяин в одном весе с моим, то и примут его по полной форме.

Замечание об одном весе не прошло незамеченным – оно заставило насторожиться. К кому они, собственно, едут? Или тут, на Востоке, всяк директор мнит себя удельным князьком? Скорее всего, именно так. Байство здесь никто не отменял.

Промчавшись через весь город, они вновь оказались за его чертой. Подъезжали к заводу, издали заметному по трубам и кранам. Въехав на не такую уж большую территорию, тут же оказались у помпезного здания заводоуправления с непропорционально огромным входом. Машины остановились, но никто из них не выходил.

– Пока сидим, – мягко скомандовал кореец. Бронированный джип директора въехал прямо на пандус заводоуправления, массивные двери раздвинулись, и автомобиль, к изумлению Алексея, зарулил прямо в здание.

– Да, такого я еще не видел, – признался он.

Кореец коротко объяснил, что после покушения хозяин и шага не ступает на открытом пространстве. Из джипа – прямо в лифт. Лифт свой, ведет в кабинет.

Перед поездкой Андрей Артурович сказал Алексею, что берет его с собою не только как охранника, но и в качестве юриста. Однако здесь, на месте, он почему-то старательно отмахивался от всех его советов.

Сделка – договор поставки – была, казалось бы, проста, как штыковая лопата. Но Алексей приметил в ней не мало мелочевки, от которой впоследствии могли быть крупные неприятности.

В документах он выловил типичную штуку, которую порой пропускают мимо даже и не новички в бизнесе: “Споры между сторонами рассматриваются первоначально путем переговоров. В случае, если к соглашению прийти не удается, спор передается на рассмотрение третейского суда, избранного сторонами”. Алексей-то знал, что обычно следует за такой формулировкой: спор разрешать вообще не удается. Любой суд, получив иск, не станет его рассматривать, услышав возражения ответчика: мол, мы еще не исчерпали все возможности для переговоров и готовы говорить дальше. То есть до бесконечности. А деньги пока где-то крутятся. А потом, глядишь, и ответчик благополучно “умирает” – или фирма исчезает, или ее хозяева, а тем более и деньги куда-то благополучно отбывают.

Алексей попытался объяснить опасность такой “мелочевки” Чеглокову, воспользовавшись паузой для перекура.

– Не бери в голову – со спорами мы разберемся сами, – сказал шеф.

– Надо бы и все приложения к договору изучить, – посоветовал Алексей.

– Я тебе говорю: не забивай голову. Это – мои проблемы…

Договор был торжественно подписан, несмотря на все сомнения Алексея и на его уязвленное профессиональное честолюбие. Плох он, значит, как юрист, если не сумел убедить своего клиента-хозяина.

После захода солнца (пить грешно, но спящий Аллах не приметит) все поехали на Медео обмывать сделку. Обещанная чайхана оказалась не чайханой, а маленькой крепостью – рестораном за укреплениями бетонного забора. Торжественно заявленным в качестве основного блюда пловом еще и не пахло – молчаливая обслуга только начинала разделывать мясо прямо перед гостями.

Кореец, ставший невольным гидом Алексея, пояснил:

– Традиция. У нас так принято: званые гости должны видеть, из чего приготовляется блюдо. Вот и сейчас ты видишь, из какого хорошего, свежего и молодого мяса будет сделан тот плов, что подадут твоему хозяину. Будет правильно, если ты подойдешь и похвалишь мясо.

Плов делали чуть ли не два часа.

– Высокогорье, – опять объяснил кореец, сам заметивший, что Алексей то и дело поглядывает на часы, удивляясь, почему так запаздывает ужин. – Вода закипает не при ста градусах. Все варится очень долго. Зато вкус особый.

Ожидание заполнялось тостами.

– За мудрость уважаемого господина Майтанова!

– За нашего гостя Андрея Артуровича!

– За светлую голову господина Ли!

– За вас, господин Керимбаев!

Алексей старался запоминать имена присутствовавших, по привычке пытаясь ассоциировать их с известными ранее: это был проверенный способ, помогавший накрепко удерживать имена в памяти. Вот одного мужчину зовут, как местного президента, этого – как одного киномастера карате, этого… Алексей внимательно посмотрел на тучного казаха, сидевшего напротив него. Ассоциация была не из приятных. Фамилия “Керимбаев” никаких добрых воспоминаний не вызывала.

Перед глазами поплыло замедленное кино: падающий в темноту блиндажа солдатик, ухмылка на лице прапорщика Тишко, деловито ставящего автомат на предохранитель: “Сейчас бы выстрелил. Слава богу, не успел”. – “Тишко, кто вам дал право стрелять?!” Как тогда объяснили родителям убитого, что сын их сам выбрал такую судьбу, расстреляв товарищей в карауле. Это был их сын – родной. Возможно, единственный. Почему же его не удержали? Несмотря на то что прошло уже немало времени с того злополучного утра, Алексей до сих пор не мог избавиться от тяжелых воспоминаний о том последнем своем деле в военной прокуратуре. Как-то, когда на 23 февраля он позвонил своим, чтобы поздравить, коллеги сообщили, что за ним уже никаких “хвостов” не числится: дело закрыто, эпизод по винтовке прекратили в связи со смертью подозреваемого. “Так что все у нас теперь хорошо”, – порадовали ребята.

Хорошо ли? Позднее Алексей случайно прочитал в одной из московских газет, что новый министр обороны уволил со службы группу старших офицеров и генералов, замешанных в делах о коррупции в армии. Среди прочих фамилий была и одна знакомая. “Ну, хоть чекисты доработали дело”, – с облегчением подумал тогда Алексей. Правильные ребята – здорово тогда сориентировались, перехватив его в поезде. И с информацией у них оказался порядок: вычислили его отбытие, выслали вовремя и удачно заглянувшего в поезд попутчика, “случайно” встретившегося с опальным помощником прокурора. Спасибо вам, ребята! Жалко, что не всегда знаешь, кому адресовать эти слова…

Тосты продолжались – гости соперничали в пышнословии.

– За наших детей, чтобы они были такими же умными, как их родители. А лучше – еще умнее!

Алексей заметил, как сосед очередного, явно неместного, бизнесмена-европейца, говорившего этот тост, запоздало толкнул его локтем в бок. Как окаменело лицо Керимбаева, который вдруг молча поднялся из-за стола и вышел…

Кореец прошептал:

– У господина Керимбаева сын погиб в вашей русской армии. Нельзя было, не изучив партнера, говорить этот тост за детей. Тем более московскому человеку.

Алексей ошалело посмотрел на корейца, в свою очередь не понявшего, что же тут так изумило его питерского коллегу. То ли, что у Керимбаева сын погиб в армии. То ли, что был затронут нежелательный национальный момент. Нехорошо получилось. Прокол. Кореец взял этот эпизод на заметку, мысленно укорив себя за недостаток дипломатического чутья.

"Никогда не ведаешь, где и что встретишь, как и что аукнется”, – подумал тем временем Алексей.

После Алма-Аты Алексей иначе взглянул на своего шефа – интеллигентнейшего Андрея Артуровича Чеглокова. Умницу и мецената, до того разве, в чем и замеченного Алексеем, так это в излишнем жизнелюбии – ну, был человек ловеласом, ну, доставляло это хлопоты службе безопасности, зато не водилось за ним никаких сомнительных связей с криминальным миром. Никогда он, кажется, не участвовал ни в каких разборках, никогда не позволял себе сомнительные спекуляции средствами банка. Более того, один из немногих в городе, бойкотировал разные недобросовестные финансовые структуры типа “МММ”. Не открывал счета подозрительным компаниям, не выделял им кредиты. К предоставляемой Алексеем проверочной информации относился крайне серьезно: репутация партнеров была для него на первом месте. Алексей уважал своего шефа, позволявшего себе и резкие публичные высказывания в адрес финансовых пирамид. Андрей Артурович казался ему честным и глубоко порядочным человеком. И вот те на – какие-то явно сомнительные связи на Востоке…