– Он – большой специалист по Египту, – сообщила Ада, имея в виду своего жениха.

– Только, ради Бога, не начинай все сначала, Ада! – воскликнула старая графиня, взмахнув рукой. – Ни слова больше не хочу слышать об этих ужасных мумиях.

– Жених Ады утверждает, что небольшое количество порошка мумии помогает пищеварению, – шепнула Элизабет Маргарет.

Маргарет слегка затошнило, но она заставила себя улыбнуться и осторожно передала няне Веронику.

– Смайтон!

Смайтон вновь появился в холле, ничуть не смущенный криком графини.

– Я вас хочу, – заявила Эфра.

Услышав заявление матери, Хоторн удивленно приподнял брови.

А вот Смайтон не был удивлен – он правильно понял, слова графини.

– Очень сожалею, миледи, – произнес дворецкий с поклоном, – но у меня уже есть работа.

– Но мы ведь можем и поторговаться. – Повернувшись, графиня сурово посмотрела на сына. – Ты заберешь к себе этого древнего Питерсона, а Смайтон переедет ко мне. Он по крайней мере способен держаться прямо.

– Смайтон меня вполне устраивает, – промолвил Хоторн, – можно даже сказать, что я очень доволен его услугами.

Графиня, прищурившись, перевела взор со Смайтона на Монтрейна.

– Так у вас нет желания служить у меня, Смайтон? – спросила она.

Коварный вопрос требовал очень осторожного ответа.

– Совершенно верно, миледи, – улыбнулся Смайтон. – Но меня всегда учили тому, что лояльность должна стоять на первом месте. Однако если я позволю себе сейчас сменить хозяина, значит, нарушу лояльность. Таким образом, даже еще не начав служить вам, я покажу себя с неподобающей стороны.

Вдовствующая графиня прекрасно поняла, что ее предложение отвергнуто, правда, в весьма деликатной форме.

– Шоколаду! – приказала она Смайтону, который, похоже, слегка удивился столь резкой смене темы разговора. – Если вы хотите кормить малышку грудью, – заговорила графиня, обращаясь на сей раз к Маргарет, – то вам нужно пить шоколад по крайней мере трижды в день. Вы можете что-то сказать на это, Смайтон?

Бедняга смог лишь кивнуть ей в ответ. Графиня повернулась к сыну.

– А тебе, мой дорогой мальчик, необходимо сменить рубашку, – заявила она. – У тебя неопрятный вид.

С этими словами Эфра подставила Маргарет щеку для поцелуя. Та беспомощно покосилась на Майкла, который лишь усмехнулся и пожал плечами. Наконец Маргарет заставила себя коснуться губами щеки вдовствующей графини. А потом Эфра выплыла из комнаты, подняв руку. Дочери послушно поспешили за ней, как утята за мамой уткой.

Наступила оглушительная тишина.

Маргарет в ужасе посмотрела на Майкла.

– Ну и вид у тебя! – рассмеялся он. – А ведь я тебя предупреждал, и не раз, чем все это обернется!

– Думаешь, всегда так будет? – спросила Маргарет, которой казалось, что вокруг нее веет ветерок.

– Но ведь это именно ты настояла на том, чтобы мы помирились, – напомнил жене Хоторн.

Подойдя к двери, он запер ее, а затем вернулся к Маргарет. Она обвила его шею руками, и они забылись в долгом и страстном поцелуе.

– Как бы ты поступила, если бы встретила меня до того, как стала вдовой? – спросил Хоторн, когда поцелуй прервался.

– Без сомнения, я причинила бы боль человеку, который этого не заслуживал, – призналась Маргарет.

– А если бы мы познакомились еще раньше?

– Тогда я бы всю себя отдала тебе, – промолвила она. – Ты ведь это хочешь от меня услышать? – поддразнила она мужа. – Так оно бы и было, можешь не сомневаться. А ты, Майкл? Как бы ты поступил, если бы мы встретились раньше?

– Я был бы таким же, какой есть, – промолвил он. – Совершал бы порой необдуманные поступки, поддавался эмоциям... И был бы невероятно счастлив.

Монтрейн улыбнулся Маргарет, а затем очень медленно вытащил из жилетного кармана красную ленту и помахал ею перед ее лицом.

– Разве красный не цвет экстаза?

– Здесь? – изумилась Маргарет. – В утренней гостиной?

– А где же еще? – усмехнулся он и посмотрел на потолок.

Художник только вчера закончил работу, и в воздухе все еще стоял легкий запах краски. Как и на потолке в библиотеке, на картине было изображено утреннее небо с розовыми, голубыми и желтыми сполохами, символизирующими начало нового дня. Херувимы, обнимающиеся в углу картины, не были ни пухленькими, ни худенькими, но имели явное сходство с графом Монтрейном и его графиней.

Проходивший по коридору мимо утренней гостиной Смайтон услышал из комнаты смех и покачал головой. Однако на его суровом лице промелькнула довольная улыбка.

Примечания