Перед возвращением домой Майкл ради предосторожности навестил суконщика, знакомого Маргарет. Выяснилось, что никто не заходил к Сэмюелу в поисках его жены. Впрочем, этот добрый человек был счастлив подарить графу Монтрейну несколько отрезов ткани в честь его женитьбы.
Было уже совсем темно, когда Майкл доехал наконец до дома. Сэмюел и его жена наказали ему передать Маргарет самые искренние поздравления по поводу замужества. Майклу пришло в голову, что он знает отличный способ передавать такие вот замечательные пожелания.
Несмотря на то что разговор с Бэбби оказался бесполезным, Монтрейн почти испытывал радость. О ее причинах нетрудно было догадаться. Прежде он был доволен тем, как течет его жизнь, гордился своими прошлыми достижениями, однако только теперь Хоторн понял, что тот человек, которым он был раньше, представлял собой всего лишь жалкую тень нынешнего графа Монтрейна.
Потому что теперь его жизнь принадлежала Маргарет, он был поглощен заботой о своей жене. Ни образцами кодов, ни шифрами, ни загадками, а Маргарет. Эта женщина пробудила в нем что-то, какие-то чувства, о существовании которых он раньше даже не подозревал. Маргарет стала ему не только женой и любовницей, но и другом, с ней он познал нежность, научился удивляться, постиг чудеса.
Единственным, что омрачало счастье Хоторна, была тайна «Записок» Августина X.
Свет газовых фонарей, окружавших площадь, освещал булыжную мостовую, двери домов. Но когда Майкл поднялся по ступенькам к входу в свое жилище, Смайтон против обыкновения не распахнул перед ним дверь. Не были его и в холле – осанистого, вытянувшегося в струнку, как военачальник на параде. Майклу все это показалось очень странным, потому что Смайтон почти всегда выходил ему навстречу. Еще больше Хоторна насторожил тот факт, что дверь оказалась незапертой.
Войдя в дом, он позвал слугу, но лишь полная тишина была ему ответом. Монтрейн взял свечу, стоявшую на небольшом столике, торопливо зажег ее и бросился наверх, перепрыгивая через две ступени кряду. Он кричал, звал Маргарет, но никто не отзывался на его крик. Никто не улыбнулся ему.
Ни Маргарет, ни Смайтон!
Майкл опять спустился вниз и зашел в библиотеку. Возможно, жена настолько увлеклась книгой, что не, услышала его зова? Увы, в библиотеке ее тоже не было.
Только тут Монтрейн увидел письмо. Наклонившись, он поднял с пола конверт, чувствуя, как в душу закрадывается страх. А ведь страха Хоторн не знал вообще – какой там страх, когда он всю жизнь рисковал. Но теперь, когда он вскрыл красную герцогскую печать и начал читать письмо, страх, даже ужас охватил все его существо.
«Ваша жена у меня в гостях. Если вы хотите увидеть ее, приезжайте и прихватите с собой «Записки» Августина X», – прочитал он в письме.
Итак, Маргарет в обмен на «Записки». Герцог Таррант. Стало быть, они не ошиблись. Медленно сложив письмо Тарранта, Хоторн положил его в карман жилета. Затем подошел к столу, зажег свечи в подсвечнике, вытащил оба тома «Записок» и положил их в пустую сумку для бумаг – все это Монтрейн проделывал почти автоматически.
Смайтона граф обнаружил в кухне – старый слуга был еле жив и полулежал на полу, прислонившись спиной к стене. Кровь из раны залила ему все лицо, растеклась лужей по полу. Хоторн помог дворецкому встать и усадил его за стол.
Смайтон грузно упал на стул, зажимая все еще кровоточащую рану на голове.
– Вы можете рассказать мне, что здесь произошло, Смайтон? – обратился к нему граф Монтрейн.
– Я едва увидел его, ваше сиятельство, перед тем как он ударил меня по голове рукояткой пистолета, – проговорил Смайтон. – Больше мне о нем ничего не известно.
– Как давно это произошло?
– Я как раз собирался готовить обед, милорд, – сказал дворецкий. – Может быть, около часа назад. Или чуть больше.
Значит, час уже потерян.
– Мне нужна ваша помощь, Смайтон, – вымолвил Хоторн.
Смайтону помогла старая солдатская закалка. Старик не поморщился, не сослался на слабость, вызванную ранением. Он просто расправил плечи и приосанился.
– Что я могу сделать для вас, ваше сиятельство? – с готовностью спросил Смайтон.
– Нам нужно связаться с Робертом, – сказал Хоторн и передал Смайтону информацию, которую хотел сообщить Роберту.
– Будет сделано, милорд, – отозвался Смайтон, едва не отсалютовав хозяину.
Выбежав из дома, Майкл с облегчением увидел, что его экипаж еще не отвели в конюшню. Прежде чем занять место в карете, Монтрейн окликнул Джеймса и отдал ему кое-какие указания.
... Поездка показалась Хоторну необыкновенно долгой, лошади еле тащились, копыта то и дело увязали в жидкой грязи. В Уикхэмптоне он никогда не бывал, зато теперь точно знал, что дорога туда ну просто бесконечная. Все казалось Монтрейну зловещим, даже цокот копыт и стук колес. «Не так скоро, – будто бы повторяли они в такт. – Не так скоро. Не так скоро».
Спустя целую вечность карета наконец въехала в широкие железные ворота, за которыми раскинулся Уикхэмптон. Еще одна миля, и дорога свернула к постройкам. Большой дом был погружен в темноту. Он казался настолько громадным, что заслонял собой даже луну. Дорожка была посыпана толченым камнем, осколки которого поблескивали в лунном свете. Карета притормозила, а затем остановилась возле лестницы с высокими ступенями, ведущей к парадной двери.
Дом, открывшийся взору графа Монтрейна, напоминал скорее не жилище, а памятник. На основной части здания нелепо громоздилась высокая башня, вероятно, средневековой постройки, а по бокам примыкали два крыла, выступавших вперед, к подъездной аллее, как клешни краба, словно хотели заключить посетителя в объятия.
Хоторн взбежал вверх по широким высоким ступеням, которые вели к парадному входу в резиденцию герцога Тарранта.
Едва Монтрейн постучал, дверь почти немедленно отворилась, и граф увидел перед собой огромного человека. Распахнуть тяжеленную дверь ему явно не составило большого труда, и теперь, отступив в сторону, он ждал, когда граф Монтрейн войдет в дом.
Холл герцогского дома не уступал по размерам библиотеке Майкла. Здесь было очень светло – лакей в белоснежных перчатках и голубой с золотом ливрее держал в руках канделябр. Уикхэмптон поражал воображение – если не своими гигантскими размерами, так обилием картин, занимавших все стены от пола до потолка, к которым по очереди подносил большой подсвечник лакей. Впрочем, в это мгновение Монтрейну было решительно наплевать не только на коллекцию герцога, но и на все произведения итальянских мастеров, вместе взятые.
Еще один молчаливый лакей провел Хоторна в кабинет герцога. Присутствие лакеев-свидетелей говорило о том, что Тарранту было все равно, увидит ли кто-то Монтрейна в его доме или нет. Вероятно, Таррант нарочно дал слугам такие указания, чтобы граф не сомневался ни в собственной участи, ни в судьбе Маргарет. Как ни странно, его это не волновало.
В комнате, куда привели Монтрейна, царил полумрак. Лишь откуда-то сверху лился скупой свет нескольких свечей. Перед столом стоял высокий человек с изрезанным шрамами лицом. Можно было подумать, что великана когда-то много били по лицу и с тех пор раны так и не зажили до конца.
Однако внимание графа Монтрейна привлек другой человек. Высокий, почти неестественной худобы, с узким аскетичным лицом. У него были темные проницательные глаза, а на узких губах застыло некое подобие улыбки.
– Таррант? – спросил Хоторн.
Как странно, что он не знаком с этим человеком! В высшем свете обычно все друг друга знают, а тоску развеивают бесконечными встречами друг с другом. Хотя чему удивляться? Кто как, а граф Монтрейн львиную долю свободного времени занимался решением всевозможных загадок и взламыванием кодов.
– Алан Стилтон, к вашим услугам. – Прижав к груди ладонь, герцог отвесил Хоторну поклон. Великосветский жест, такие были приняты при дворе короля около века назад. – А я, разумеется, имею удовольствие видеть перед собой графа Монтрейна?
– Где моя жена? – спросил Хоторн, считая, что сейчас не время для любезностей.
Этот вопрос явно удивил герцога, улыбка на его губах стала еще тоньше.
– Так вы на ней женились? Эта женщина просто околдовала вас, Монтрейн, – учтиво проговорил герцог Таррант. – Мой брат испытывал те же чувства. Жаль, что меня она никогда не интересовала.
– Где Маргарет?
Вместо того чтобы ответить ему, герцог повернулся и заговорил со своим компаньоном.
– Это все, Питер, – сказал он. – А теперь позаботься о другом деле, которое мы с тобой уже обсудили.
– Где моя жена? – опять спросил Хоторн.
Он стоял, слегка расставив ноги, напротив стола герцога. В правой руке Хоторн держал сумку для бумаг. Левую он сжал в кулак, приближаясь к Тарранту. Переполнявшая графа ярость была столь сильной, что герцог почти физически ощущал ее. Хоторн мог легко убить его.
– Да что вы одно и то же повторяете. Должен заметить, не богат у вас репертуар вопросов. – И Таррант повторил: – Не богат.
– Где Маргарет?!
Так и не ответив ему, герцог Таррант кивком головы указал на сумку для бумаг.
– Книги там? – спросил он у Майкла.
– Да, – кивнул тот.
– Вам удалось расшифровать код? – Улыбаясь, герцог заглянул в лицо Хоторну. – Конечно, удалось, можно не сомневаться. – Таррант протянул к сумке руку, но Монтрейн остановил его.
– Ничего не получите, пока я не увижу свою жену, – заявил он.
– Любовь до гроба, да? – Узкие губы герцога скривились.
Монтрейн молчал.
– К сожалению, я не могу выполнить вашего условия, – проговорил Таррант. – Однако не ждали же вы, что все получится так просто и быстро. Видите ли, дело в том, что человек, который только что вышел из кабинета, отправился убить ее. – В свете свечей бледное лицо герцога напоминало карикатуру на злобного монаха или на обезумевшего фанатика. – Покончив с ней, он вернется сюда, чтобы убить тебя...
Маргарет услышала доносящийся из коридора шум – мужской крик сопровождался громким и быстрым топотом ног. Потом раздался какой-то приглушенный звук, напоминавший гром. Пистолетный выстрел?
Она встала за дверью и, замерев, смотрела, как поворачивается дверная ручка. Тело Маргарет сотрясала крупная дрожь, однако она крепко сжимала в руках постельную грелку. Наконец дверь, заскрипев, отворилась. Зажмурив глаза, Маргарет занесла грелку над головой и...
Кто-то остановил ее орудие на полпути.
Маргарет от изумления заморгала, однако представившаяся ее взору картина не изменилась, не оказалась видением воспаленного разума. Теплая улыбка, приветливый взгляд карих глаз – напротив нее стоял Роберт, крепко сжимавший ручку столь странного орудия, которое Маргарет выбрала для своей защиты.
– Я не верю своим глазам, Роберт, – прошептала Маргарет, едва сдерживая слезы. – Должна вам признаться, я никогда в жизни не была так счастлива видеть кого-либо.
– Я очень рад этому, Маргарет, – улыбнулся Роберт.
– Ох, Роберт, Майкл в опасности, – быстро проговорила Маргарет, у которой было чувство, что в эти мгновения само время работает против нее. – Мы должны немедленно написать ему.
– Вам нечего бояться, Маргарет, – успокаивающим тоном промолвил Роберт. – Ситуация под контролем, сюда прибыли правительственные силы.
Они оба услышали шум. Майклу был слишком хорошо известен этот звук – где-то совсем рядом выстрелили из пистолета.
Монтрейн запустил сумкой с книгами в подсвечник, и комната мгновенно погрузилась во мрак. А затем он бросился на герцога, ловко перемахнув через стол. Натиск Хоторна был столь внезапен, что он приподнял Тарранта на несколько дюймов от пола. Герцог упал, Монтрейн обрушился на него сверху.
Ярость превратила графа Монтрейна в настоящего дикаря. И этот дикарь, обезумевший от горя, от предательства и бурлящего гнева, был готов разорвать противника голыми руками. Он испытывал потребность почувствовать, как враг умирает. Медленно, в страшной агонии.
Но тут кто-то зажег свечу, и комната внезапно наполнилась людьми.
– Отпусти его, Майкл, – произнес чей-то голос. Подняв голову, Хоторн увидел Роберта.
Свеча осветила искаженное лицо герцога Тарранта, однако Монтрейн не ослабил хватку, и его рука все так же сжимала горло негодяя. Больше того, Монтрейн еще сильнее стиснул пальцы, с удовлетворением наблюдая за тем, как Таррант пытается схватить ртом воздух.
– Она жива, Майкл, – сообщил Роберт.
– Он застрелил ее, – хриплым голосом возразил Хоторн.
– Погибла не Маргарет, а его слуга, – сказал Роберт. – Мы поймали его в тот момент, когда он собирался войти в комнату, где ее держали.
Майклу казалось, что голос Роберта раздается откуда-то издалека. Обе его руки по-прежнему крепко сжимали горло Тарранта.
– Боюсь, и Таррант ненадолго переживет своего слугу, если ты немедленно не отпустишь его, – промолвил друг Хоторна.
Майкл почувствовал, что кто-то тянет его за руки, но он с легкостью оттолкнул этого человека. В эти мгновения его силы удвоились, справиться даже с двумя противниками было для него делом пустяковым.
– Она жива, – повторил Роберт. – Я сам видел ее, Майкл.
Роберт медленно, осторожно расцепил пальцы Монтрейна. Герцог, прижимаемый к полу Хоторном, зашевелился и закашлялся.
Зажгли еще одну свечу. Хоторн поднял голову и увидел, что в комнату входили и входили люди. Но это не были ливрейные слуги Тарранта – нет, этих людей привел сюда Роберт.
– Майкл!
Граф Монтрейн ошеломленно посмотрел в сторону двери, туда, откуда раздался нежный голосок. Маргарет?! В зыбком свете свечей ее фигура казалась почти призрачной. А может, это все игра его воображения, нелепое, материализовавшееся желание увидеть ее здесь?
Хоторн неловко поднялся на ноги, и она бросилась ему навстречу. Закрыв глаза, Монтрейн обнял жену, крепко прижал ее к себе, хватая воздух ртом с таким видом, словно вынужден был задерживать дыхание с того самого мгновения, как получил записку герцога Тарранта.
С Маргарет все в порядке. Она жива, она в безопасности.
Наконец он откинул голову, по-прежнему сжимая ее в объятиях. Маргарет оглядела комнату, в которой царил полный хаос – опрокинутый подсвечник, валявшиеся на полу свечи, смятый ковер, «Записки» Августина X, выпавшие из сумки.
– Так ты опять кидался вещами, Монтрейн? – с улыбкой спросила она.
– Дурная привычка, – кивнул он.
– Очень трогательная сцена, – кашляя, пробормотал Таррант, которому люди Роберта помогли подняться с пола. Помассировав горло, он посмотрел на супругов.
– Этот человек – предатель, Роберт, – проговорил Майкл и начал рассказывать о том, что ему удалось выяснить из зашифрованных пометок в «Записках» Августина X.
– Да ты глупец, – с горечью промолвил герцог Таррант. – Я работал от имени Британии. Если бы Наполеона оставили прозябать на Эльбе, его бы все стали жалеть и сокрушаться о его печальной участи. Он бы превратился в мученика, пострадавшего за независимость Франции, а при моем участии все его планы провалились.
– Сколько английских солдат погибло при Ватерлоо из-за твоего предательства? – грубо спросил Монтрейн.
– Все они – случайные жертвы войны, – отмахнулся Таррант.
– Да что ты? Неужели все так просто? Тысячи гибли за тысячами, а ты даже не признаешь в этом своего участия? Нет, Таррант, ты должен чувствовать себя виновным, – произнес граф Монтрейн, сделав ударение на слове «должен». – Иначе тебе и в голову не пришло бы скрывать тот факт, что ты имеешь отношение к этой истории.
– Я так и знал, что мир ничего не поймет, – трагическим тоном проговорил герцог.
– Зачем держать дома книги, если они содержат такую опасную тайну? – Глядя на герцога, Монтрейн прочитал в его глазах ответ на свой вопрос. – Все из-за гордости, вот что, – медленно проговорил он. – О которой ты, без сомнения, очень пожалел, времени-то у тебя на это было достат точно.
– Откуда мне было знать, что этот выродок, этот бастард, мой глупый брат, украдет у меня книги? – взвизгнул Таррант. – Я думал, что он пришел одолжить денег. А ведь я должен был что-то заподозрить, когда увидел, что в ответ на мой отказ этот глупец ничуть не расстроился. Напротив, он был чрезмерно весел.
– Так это вы убили его, не так ли? – тихо спросила Маргарет. Майкл почувствовал, как задрожали ее плечи под его рукой. Но тут она шагнула вперед и воззрилась на Тарранта.
– Это было возмездие, наказание, если хотите знать, – самодовольно промолвил герцог. – Вор должен был ожидать чего-то в этом роде.
– А книжная лавка? – продолжала расспросы Маргарет. – Ее сожгли по вашему приказу?
Таррант в ответ лишь фыркнул.
– В вашем герцогском высокомерии нет ничего достойного, ничего... герцогского, Таррант, – сердито проговорила Маргарет. – Вы испорчены и развращены.
– Вот что, любовь моя, еще не настала минута, когда ты сможешь высказывать свое презрение к британским пэрам, – прошипел герцог, толкнув Маргарет.
Внезапно Таррант задвигался – так быстро, что двое стоявших перед ним мужчин не смогли остановить его. В мгновение ока вытащив из-под кипы лежащих на столе бумаг пистолет, он направил его на Маргарет.
– Ты всегда была нахалкой, – заявил он.
Майкл обошел жену, чтобы прикрыть ее своим телом.
– Как это благородно с твоей стороны, Монтрейн, – ехидно промолвил герцог Таррант. – Ты хочешь защитить свою женушку. Думаешь, она стоит того, чтобы умереть за нее?
– Да, – просто ответил Монтрейн.
Со своего места герцог не мог промахнуться. На этот раз сомнений не будет – и убийца, и жертва известны. Однако герцог удивил графа. Зловеще улыбнувшись, он поднял пистолет и приставил дуло к собственному виску.
Повернувшись, Майкл подтолкнул Маргарет к двери. Услышав звук выстрела, он даже не вздрогнул, не оглянулся. Герцог Таррант больше не интересовал его – равно как и выбранная им судьба.
Для Майкла Хоторна, графа Монтрейна, теперь имели значение только три веши: стоявшая рядом с ним женщина, ребенок, которого она носила под сердцем, и их совместное будущее.
Эпилог
Счастливая и радостная семейная жизнь
зависит от супружеской гармонии.
Из «Записок» Августина X
– У тебя на рубашке пятно, – удивленно заметила Маргарет. Хоторн стоял посреди утренней гостиной, являя собой живое и элегантное воплощение мастерства портнихи.
Если, разумеется, не считать пятнышка размером с монетку на его белоснежной рубашке.
Потерев испачканную ткань пальцами, Майкл посмотрел на пятно.
– Вероника с каждым днем все активнее, – промолвил граф.
– Думаю, это не Вероника, а ее папа, – с улыбкой сказала Маргарет. – Не надо устраивать с ней такие шумные игры после еды.
– Все это ерунда, – проговорил Хоторн в свою защиту. – Девочке это так нравится.
– Ну да, так же, как слушать, когда ты называешь ей цифровые комбинации и образцы кодов, – поддразнила Монтрейна жена. – Она еще слишком маленькая, чтобы понимать такие вещи.
Прежде Маргарет не раз думала о том, каким отцом может стать Майкл. Она пришла к выводу, что он непременно проявит к ребенку некоторый интерес. Однако ей и в голову не могло прийти, что граф Монтрейн буквально влюбится в ребенка и будет так его баловать. Хоторн так часто заходил в детскую, что няня даже жаловалась на него Маргарет. Но казалось, и малышка как завороженная слушает его голос. А уж при виде этих двух самых дорогих для нее людей – дочери и мужа – Маргарет чувствовала, как на глаза у нее наворачиваются слезы.
– Вероника – необыкновенно умный ребенок, – заявил Хоторн, выразительно приподнимая бровь.
– Майкл, да ей же всего три месяца от роду! – воскликнула Маргарет.
– Это не так мало для того, чтобы понять, что она обладает сверхъестественными способностями, – промолвил Монтрейн с гордостью.
Маргарет едва сдержала улыбку.
Бывало, что, работая над кодом, Майкл начинал заниматься его средней частью, еще не разобравшись в начальной. Ему было необходимо проверить разные образцы кодов, прежде чем он приходил к выводу, какой из них наиболее подходящий.
Внезапно графу пришло в голову, что в его жизни все обстоит точно так же.
Он был человеком, привыкшим жить в уединении, необходимом для его склада ума. Тишина была очень важна для него. Теперь почти все время вокруг Хоторна звучал смех, какие-то тихие песенки, ласковые разговоры с Вероникой да плюс к этому – тихие шаги по лестнице, милые голоса. Граф Монтрейн с удивлением обнаружил, что он то и дело бросает работу, чтобы с улыбкой послушать весь этот приятный шум, а затем вновь берется за дело.
За последний год в его жизни произошло так много перемен.
Полмесяца назад неожиданно уволился его слуга, заявив, что его нанял другой джентльмен – из высшего общества, большой франт, серьезно заботившийся о своем гардеробе и собственной персоне. От которого – в этот момент Харрисон презрительно фыркнул, глядя на графа, – не пахло так сильно ребенком.
Теперь режим дня графа Монтрейна зависел не от шифров, над которыми он работал, а от его дочери. Он мог неделями не заниматься боксом и сомневался в том, что любимые лошади узнают его, увидев в конюшне. Вся его жизнь сосредоточилась вокруг двух существ – Маргарет и Вероники. Но притом, что его мир, казалось бы, сильно сузился, он, как ни странно, стал намного больше.
Прежде все его мысли и поступки были в той или иной степени предсказуемы и запланированы. Сейчас целью Хоторна стало счастье, а еще он старался подарить своей жене как можно больше радости.
Надо сказать, магия волшебных чар, окутавшая дом графа, действовала не только на него. Няня Вероники постоянно что-то напевала, Молли улыбалась. Даже у Смайтона в последнее время был не такой мрачный вид, как всегда.
Лишь нынешний день омрачал существование Майкла Хоторна.
– Это они, – сказал Монтрейн, услышав стук в дверь. – Нам необходимо это делать?
Маргарет стряхнула с него какую-то пушинку.
– Лучше покончить с этим делом побыстрее, – промолвила она уверенно.
– Не понимаю я к чему, – недовольно проворчал Хоторн.
– Потому что в семье не должно быть разлада из-за чьих-то злых, пусть и необдуманных слов, – вымолвила Маргарет. – Настала пора наладить отношения. Вспомни о том, что у нас есть Вероника.
– Только не забывай, что я предупреждал тебя, – напомнил Монтрейн, выходя в холл следом за женой.
Смайтон подошел к входной двери и распахнул ее перед пришедшими.
Вдовствующая графиня Монтрейн вплыла в дом, как подгоняемый ветром парусник.
– Получила твое послание, Майкл, – светским тоном заговорила она. – Рада, что ты наконец-то взялся за ум после всего, что произошло. – Графиня сняла с головы капор и махнула дочерям в знак того, что они тоже могут снять верхнюю одежду. Девушки по очереди разделись, нагрузив при этом Смайтона такой кипой одежды, что бедняга под ее внушительным весом едва удержался на ногах.
– И где же моя новорожденная внучка? – поинтересовалась вдова.
– Полагаю, она спит, – ответила Маргарет.
– Ее следует разбудить, – безапелляционно заявила графиня. – Не каждый день дети знакомятся с единственной бабушкой. – Повернувшись, графиня громко позвала: – Смайтон!
Смайтон вернулся в холл – его руки наконец были свободны.
– Пошлите за няней, – распорядилась старая графиня, – я хочу видеть свою внучку. Так это девочка, вы говорите? – Она, нахмурившись, посмотрела на Маргарет.
– Не беспокойтесь, Смайтон, – перебил ее Майкл. – Я сам принесу Веронику. – Оставив женщин, он быстро взбежал вверх по лестнице.
Маргарет пришло в голову, что она видит весьма редкую картину – вдовствующая графиня Монтрейн, явно пораженная до глубины души, молча наблюдает за происходящим.
Когда дамы направились в утреннюю гостиную, Ада подошла к Маргарет и прошептала:
– Джейн подарила бы ему сына.
Маргарет лишь молча посмотрела на нее.
– Они с Джейн друзья, – объяснила Элизабет.
– Это возмутительно! Весь день мы будем заняты только младенцем! – проговорила Ада. – Никто даже не вспомнит, что я выхожу замуж!
– Тихо, Ада! – дружно произнесли Шарлотта и Элизабет.
Сестры недоуменно переглянулись, и Маргарет пришло в голову, что, пожалуй, они впервые проявляют такое единодушие. Наступила благословенная тишина, которая, увы, быстро закончилась.
– Прости меня, Шарлотта, – покорно извинилась Ада. – Мы не должны быть так жестоки. Даже Гораций говорил, что гнев сродни безумию.
Всплеснув руками, Шарлотта посмотрела на Элизабет.
– Ради Бога, останови ее! – взмолилась она. – Ада опять что-то цитирует.
Элизабет, нахмурившись, посмотрела на сестру.
– Что, по-твоему, я должна сделать? Все могло быть еще хуже.
– При чем тут она? Это все античные персонажи!
Спор сестер остановил Майкл, который вошел в утреннюю гостиную с Вероникой на руках и положил ее на руки матери. Вдовствующая графиня посмотрела на нового члена семьи Хоторнов, и в ее глазах появилось выражение нежности.
– Как давно я не держала на руках такую крошку, – прошептала она умиленно. – Но навыки обращения с малышами я не растеряла. – Графиня подняла голову, в ее глазах стояли слезы. – Она так на меня похожа, не правда ли?
Маргарет кивнула – не столько потому, что была согласна с утверждением вдовствующей графини, сколько для того, чтобы сделать матери Майкла приятное. На самом деле ей казалось, что Вероника очень похожа на отца. Глаза девочки были того же сапфирового оттенка, что и у Майкла, а на головке уже появились темные волосики.
– Нет, ты только подожди, пока я расскажу о тебе Хелен Киттридж, Вероника, – нараспев проговорила старая графиня. – Ее дочери еще только предстоит выйти замуж, а у меня уже есть внучка. – Дальше графиня продолжила говорить на том языке, который понимала только Вероника.
Три тетушки окружили свою новорожденную племянницу и принялись ласково агукать с ней, и снова ни одна из них не перекрикивала другую. Поскольку Вероника с первых дней своей жизни привыкла ко всеобщему восхищению, такое обилие внимания вскоре надоело ей, и она начала хныкать. Майкл забрал ее у матери, чтобы передать Маргарет.
– Есть такие вещи, – с улыбкой промолвил он, – на которые даже я не способен.
– Не хочешь же ты сказать, что кормишь ребенка грудью? – резким тоном спросила графиня. – Это невозможно.
Маргарет тихо вышла из комнаты. Свекровь последовала за ней и, остановившись у лестницы, посмотрела вверх.
– Скажи бабушке «до свидания», Вероника, – проворковала Маргарет, глядя вниз, на мать Майкла. – Ты видишь ее в последний раз.
– Этого не может быть! – возмутилась графиня.
– Боюсь, что Маргарет права, – промолвил Майкл, улыбаясь жене. – Она отказывается иметь дело с представителями знати. – Его улыбка согревала все ее существо. – С любыми представителями знати, – добавил он.
– Я не позволю, чтобы ко мне так относились, – заявила графиня, поворачиваясь к сыну. Майкл стоял, прислонившись к дверному косяку, и улыбался жене.
Маргарет стала медленно подниматься по лестнице.
– Мое мнение вообще никого не интересует? – вскричала графиня.
Приподняв одну бровь, Маргарет выразительно посмотрела на свою свекровь.
– Я с удовольствием выслушаю ваше мнение и ваши советы, – сказала она, – но диктовать себе я не позволю.
Несколько мгновений две женщины молча смотрели друг на друга. Бессловесная, но яростная битва двух характеров. Наконец графиня сдалась, правда, выразила свою капитуляцию всего лишь легким кивком.
– У вас не слишком большой нос, – ко всеобщему удивлению, заявила мать Майкла, изучая Маргарет. – И уши у вас не такие уж лопоухие, несмотря на крестьянское происхождение. К тому же вы подарили мне очаровательную внучку. Я сама представлю вас свету, – разглагольствовала вдовствующая графиня Монтрейн. – Ну разумеется, вам понадобятся новая портниха и хорошая горничная, которая сумеет укладывать вам волосы. Вы танцуете? – неожиданно спросила она.
Майкл многозначительно откашлялся. Мать мельком взглянула на него, нахмурилась и притворно вздохнула.
– Очень хорошо, Майкл, – промолвила она. – Но с этим твоим режимом экономии я едва свожу концы с концами, мне не хватает денег даже на одежду. К тому же не можете ведь вы всю оставшуюся жизнь копошиться только здесь, как муравьи в муравейнике. Вы оба не должны избегать высшего света, это против правил.
– Почему? Из-за того, что мы счастливы? – Сын улыбнулся матери, она в ответ лишь осуждающе покачала головой. Впрочем, заподозрила Маргарет, это было знаком не осуждения, а капитуляции.
Повернувшись, Маргарет стала спускаться вниз.
– Не забывайте, что приближается свадьба Ады, – сказала старая графиня. – На таком событии не стоит экономить.
– Надеюсь, это будет не слишком пышное сборище? Полагаю, свадьба будет элегантной, но немноголюдной, только для членов семьи? Весьма скромной? – спросил Монтрейн, сделав ударение на слове «скромной».
– Свадьба Ады определенно будет очень скромной, Майкл. Ее суженый не любит больших сборищ, – сообщила Элизабет. – Очень интересная это будет пара – Ада выходит за герцога. – Девушка улыбнулась сестре.
– Между прочим, он очень образованный человек, – проговорила Ада, щеки которой покрылись легким румянцем.
– И богатый, – добавила графиня, выразительно глядя на Майкла. – Очень-очень богатый.
Маргарет улыбнулась, обратив внимание на то, что муж не ответил матери ни слова. Министерство иностранных дел только что выплатило Майклу весьма щедрое вознаграждение за его математическую машину. Больше того, с ним вели переговоры о том, чтобы он усовершенствовал свое изобретение и расширил его возможности.
Первым, что пришло на ум Монтрейну после того, как правительство оценило его изобретение, было решение о расширении третьего этажа. А затем он, к удивлению Маргарет, совершил весьма эксцентричный поступок, заказав некое произведение искусства. Маргарет улыбнулась, вспомнив об этом.